Размышления о жизни

Сложность жизни определяет сложность ее описания,- создания близкой к действительности словесной модели. Охватить весь, собранный человечеством материал о жизни, ее закономерностях, невозможно. Поэтому, для популяризации знаний о жизни, мной взяты признанные во всем мире теории, описывающие определенные стороны ее. В основе излагаемых в данной книге знаний о жизни лежат теории Чарльза Дарвина «Происхождение видов», «Происхождение человека»; А.И.Опарина «О возникновении жизни»; И.П.Павлова «О высшей нервной деятельности»; теории классиков марксизма: К. Маркс- «Капитал», Ф.Энгельс - «Диалектика природы», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Роль труда в происхождении человека из обезьяны» и ряд воззрений современных ученых.
     Теории великих ученых представлены отдельными главами в виде кратких конспектов их трудов, чтобы сохранить чистоту их мыслей и научную достоверность.
Читателю, я думаю, интересно знать, что говорят о жизни ученые. Но редко какой читатель прочтет их избранные произведения, страшась толщины этих книг.
     В конце каждой главы представлены некоторые размышления и выводы автора, вытекающие из данных теорий. В других главах автор попытается показать преемственность, детерминированность законов органического и неорганического мира.
     По сути, в этой книге мной сделана попытка систематизировать знания о жизни.
     Хочу предупредить, что книга не для праздного чтения, она потребует от читателя кроме высокого уровня знаний еще и умственного напряжения. Но, как говорится, дорогу осилит идущий.

                С о д е р ж а н и е.

1. Ч.Дарвин о происхождении видов.                2
2. Ч.Дарвин о происхождении человека.                19
3. А.И.Опарин о возникновении жизни.                32
4. Выводы следующие из теории А.И. Опарина. Или основной закон живых систем.53               
5. И.П.Павлов о высшей нервной деятельности (о поведении) животных и человека.59
6. Л.А.Орбели об учении И.П.Павлова.                88
7. Историческая обусловленность появления производства.                96
8. Возникновение частной собственности и эксплуатации.                111
9. Взаимоотношения между биологической и социальной программой поведения у человека.                120
10. Типы высшей нервной деятельности животных и человека.                135
11. Связь экономических законов с биологическим.                153
12. Детерминированность развития материи. Или закон бесконечного накопления энергии и информации живыми системами.                184          
13. Список литературы                193















Глава 1.  Ч.Дарвин о происхождении видов.

     Теория Ч.Дарвина о происхождении видов общепризнанна.
Еще в начале шестидесятых годов видный советский ученый К.А.Тимирязев писал: «… дарвинизм, как эволюционное учение, приобрел за истекшие десятилетия такую подавляющую массу несомненных доказательств, на которую почти не рассчитывал его творец.» (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с.25.)
     Наука о животных и растениях до времени жизни Ч.Дарвина носила в основном описательный характер. То есть ученые детально изучали каждое животное или растение, затем группировали их по сходным признакам в виды, рода, семейства и т.д.,- классифицировали. Однако, изучая животный и растительный мир, ученые не могли не заметить близкого сходства между всеми органическими существами, что наводило их на мысль об общем происхождении. Поэтому и до Ч.Дарвина многие ученые пытались тем или иным образом объяснить близость в строении между различными видами. Многие правильно объясняли происхождение видов от других видов. Заслуживает внимания теория Ламарка. Однако механизм образования видов истолковывался ими неверно.
     Лишь Ч.Дарвин сумел правильно объяснить, каким образом возникают виды, каким образом одни виды порождают другие. И в этом его великая заслуга.
     Вот как сам Дарвин поставил вопрос о происхождении видов, на который он постарался ответить в своей книге: «Что касается вопроса о происхождении видов, то вполне мыслимо, что натуралист, размышляющий о взаимном сродстве между органическими существами, об их эмбриологических отношениях, их географическом распределении, геологической последовательности и других подобных фактах, мог бы придти к заключению что виды не были созданы независимо одни от других, но произошли, подобно разновидностям, от других видов. Тем не менее, подобное заключение, хотя бы даже хорошо обоснованное, было бы неудовлетворительно, пока не было бы показано, почему бесчисленные виды, населяющие этот мир, изменялись таким именно образом, что получалось совершенство строения и приспособления, которое справедливо вызывает наше изумление.» (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с.86.)
     Для дальнейшего изложения необходимо понимание понятия вид. Вид - это низшая систематическая единица естественной системы, отражающей родственные филогенетические связи между организмами. Особи, принадлежащие к одному виду, имеют общие, только им свойственные морфологические и физиологические особенности и отличаются по этим признакам от особей, относящихся к другим видам. Особи одного вида обитают в одинаковых, сходных условиях, имеют свой ареал (область) распространения, и при скрещивании между собой дают плодовитое потомство. Однако, при классификации организмов, не всегда с полной определенностью можно отнести ту или иную группу организмов к виду. Ч.Дарвин по этому поводу пишет: «… при разрешении вопроса, следует ли известную форму признать за вид или разновидность, единственным руководящим началом является мнение натуралистов, обладающих верным суждением и большой опытностью.» (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с 116.)
     «Формы, обладающие в значительной мере свойствами видов, но настолько сходные с другими формами или тесно связанные с ними промежуточными звеньями, что натуралисты не любят признавать их за самостоятельные виды, особенно для нас важны во многих отношениях. Мы имеем все основания думать, что многие из этих сомнительных и тесно между собой связанных форм в течение долгого времени сохраняют постоянство своих признаков; так же долго, насколько мы можем судить, как это имеет место у хороших, истинных видов.». (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с.116.)  «Конечно, до настоящего времени не удалось провести ясной пограничной черты между видами и подвидами, то есть формами, которые, по мнению некоторых натуралистов, приближаются к видам, но не вполне достигают этой степени, или между подвидами или между подвидами и резкими разновидностями, или, наконец, между менее резкими разновидностями и индивидуальными различиями. Эти различия примыкают одни к другим, нечувствительно сливаясь в один непрерывный ряд, а всякий ряд производит на ум наш впечатление действительного перехода. На основании этого я считаю индивидуальные различия, хотя мало интересные для систематики, крайне важными для нас в качестве первых шагов к образованию разновидностей, настолько незначительных, что о них, как обыкновенно полагают, не стоит даже упоминать в естественно-исторических сочинениях. Разновидности, несколько более выраженные и постоянные, я считаю за шаги к более резко выраженным и постоянным разновидностям, а эти последние как шаги к подвидам и видам. Переход с одной ступени различия на другую во многих случаях совершался в силу особенностей самого организма и различных физических условий, которым он долго подвергался, но по отношению к наиболее существенным признакам, носящим характер приспособлений, переход с одной ступени на другую можно с уверенностью приписать накопляющему действию естественного отбора.» (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с.120.).
     «Из всего сказанного ясно, что термин «вид» я считаю совершенно произвольным, придуманным ради удобства для обозначения группы особей, близко между собой схожих и существенно не отличающимся от термина «разновидность», обозначающего формы, менее резко различающиеся и колеблющиеся в своих признаках. Равно и термин «разновидность» в сравнении с индивидуальными различиями применяется произвольно и только ради удобства.» (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с.121.)
     Конечно, это не значит, что виды не существуют. Просто одну группу особей назвали видом, а другую, похожую на первую назвали подвидом или разновидностью, хотя можно было бы назвать их наоборот, т.е. вид - подвидом, а подвид - видом. Виды и разновидности очень схожи по своим морфологическим и физиологическим признакам, но, все-таки, хоть и незначительно, различаются. Это различие определяется совокупностью индивидуальных различий. Как нет двух совершенно одинаковых листьев на одном дереве, так нет двух совершенно одинаковых организмов. Каждый организм уникален, то есть имеет только ему одному присущие черты, признаки. Это закон. То общее, что имеется у многих организмов, позволяет объединить их в виды, рода, семейства и другие группы.
     «Многочисленные и незначительные различия, появляющиеся в потомстве, несомненно или предположительно происходящем от общих родителей, и наблюдаемые у особей того же вида, обитающих в той же ограниченной местности, могут быть названы индивидуальными.» (Ч.Дарвин. Происхождение видов. 1952. с.114.)
     Каждый вид организмов воспроизводит себя в ряду поколений, дети обнаруживают сходство с родителями. Способность организмов обеспечивать материальную и функциональную преемственность между поколениями, а также специфический характер индивидуального развития организмов в определенных условиях среды, называется наследственностью. Изменчивость - это явление противоположное наследственности. Изменчивость заключается в изменении наследственных задатков, а, также, их проявлений в процессе развития организмов. Дети не точные копии родителей, они имеют признаки, отличные от родительских и друг от друга. Потомки наследуют признаки родителей но с небольшими индивидуальными различиями. «Эти индивидуальные отличия крайне для нас важны, так как они часто наследственны, в чем всякий, конечно, имел случай убедиться; они доставляют естественному отбору материал для воздействия и накопления, подобно тому, как человек накопляет в своих домашних произведениях индивидуальные отличия в каком угодно направлении.» (с.114.) Причину изменчивости Ч.Дарвин видел во влиянии жизненных условий: «… жизненные условия действуют, по-видимому, двояким образом: непосредственно на всю организацию или только на известную ее часть и посредственно - влияя на воспроизводительную систему. По отношению к непосредственному воздействию … должно различать два фактора: природу организма и природу условий. Первый, по-видимому, наиболее существенен, так как совершенно сходные изменения возникают при условиях, насколько мы можем судить, совершенно различных, а, с другой стороны, несходные изменения возникают при условиях, по-видимому, совершенно однородных.» (с.90.)
     Ч.Дарвин различал изменчивость определенную и неопределенную. Определенная изменчивость возникает при воздействии на организм вполне определенных условий внешней среды: «… если бы те же причины действовали одинаковым образом в течение длинного ряда поколений на значительное число особей, то все они, вероятно, изменились бы одинаковым образом.» (с.90.) «Мы видим неопределенную изменчивость в тех бесконечно разнообразных слабых различиях, которыми отличаются особи того же вида и которые не могли быть унаследованы ни от одного из родителей, ни от более отдаленных предков.» (с.90.) Определенная изменчивость ненаследственная, иначе называется модификационной, фенотипической изменчивостью. Неопределенная изменчивость наследственная, генотипическая. Согласно представлениям современной генетики, изучающей закономерности наследственности и изменчивости, носителем наследственных свойств является генетическая информация. Материальными носителями генетической информации служат гены. Ген - это единица наследственности, определяющая развитие какого-либо признака или свойства организма. Гены занимают определенные места в молекуле ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты), которая является основой хромосомы. Определенный набор хромосом определяет совокупность всех признаков определенного организма.
     В молекулах ДНК закодирована (зашифрована) наследственная информация. Гены кодируют или, другими словами, определяют и направляют синтез строго определенных белков, что обусловливает характер обмена веществ и развитие определенных признаков, таких, как, например, окраска, рост, строение органов и т.д. и т.п..
     Совокупность всех наследственных факторов организма называют генотипом. Совокупность всех внешних и внутренних признаков организма называют фенотипом. Фенотип обусловлен генотипом, но внешние факторы, в которых реализуется генотип, могут в значительной степени определять это проявление. Даже организмы, имеющие одинаковый генотип, могут отличаться друг от друга в зависимости от условий развития и существования. Диапазон изменений, в пределах которого один и тот же генотип способен дать различные фенотипы, называется нормой реакции. Она ограничивает размах фенотипической (определенной) изменчивости. Диапазон фенотипической изменчивости обусловлен наследственностью. Фенотипические (модификационные) изменения не влекут за собой изменений генотипа. Фенотипическая изменчивость приспособительная и потому целесообразна. Другой характер имеет генотипическая, наследственная изменчивость. Изменения в данном случае возникают в генетическом аппарате, и, поэтому, передаются по наследству. Изменения генотипа носят разнообразный характер, неопределенны, могут привести к появлению как полезного, так и вредного признака.
     Генотипическую изменчивость принято делить на комбинативную и мутационную. Комбинативная изменчивость связана с получением новых сочетаний генов в генотипе при оплодотворении, когда, сливаясь в одно целое, женская и мужская половая клетка дают половинный набор хромосом со своими генами. А мутационная изменчивость связана с появлением мутаций (перемен), изменений в генетическом аппарате. Мутации возникают внезапно, скачкообразно и иногда резко отличают организм от исходной формы. Каждый отдельный ген мутирует очень редко, но в генотипе любого организма большое число генов. Отсюда понятно, что в каждом поколении мутирует значительное число генов. Считается, что у высших растений и животных до 10% гамет (половых клеток) несут какие-либо новые, спонтанно возникшие изменения. Мутации, изменяя гены, дают сырой материал для рекомбинаций и отбора.
     Ч.Дарвин близко подходил к выявлению причин мутации. «Для каждого легкого индивидуального различия должна существовать какая-нибудь действительная причина, так же как для более сильно выраженных вариаций, возникающих случайно; и если неизвестная причина будет действовать упорно, то почти несомненно, что все особи данного вида изменятся сходным образом.» (с.232.).
     В природе мутации возникают спонтанно, самопроизвольно, под влиянием неизвестных нам факторов. Возникают случайно в тех или иных участках генотипа, и, поэтому, случайны те признаки и свойства, которые появляются у нового организма. Большинство мутаций вредно: они могут быть летальными (несущими смерть) и полулетальными, вызывающими бесплодие или снижающими жизненные функции организма. Другие мутации оказываются более или менее нейтральными. Лишь небольшая часть мутаций приводит к появлению признаков, полезных для организма или для существования вида. Именно мутации обусловливают различие в генотипах у организмов, что затем проявляется различием фенотипов. То есть изменение в генотипе проявляется как индивидуальное различие. Изменчивость обусловлена изменением генотипа при мутациях. Мутация дает материал для отбора.
     Ч.Дарвин, наблюдая за домашними животными, понял принцип получения новых пород. Этот принцип заключается в отборе человеком животных с признаками, полезными для человека, или понравившимися ему. Мутация дает появление того или иного признака. Если этот признак для человека хорош, то человек старается сохранить животное с данным признаком. В результате чего данный признак передается последующим поколениям, сохраняется и накапливается. Так появляется порода животных с понравившимся человеку признаком.
     «Одна из самых замечательных особенностей наших домашних пород заключается в том, что мы видим в них несомненные приспособления, конечно, не к пользе самого животного или растения, а к потребностям или прихоти человека». (с.104.).
«Мы не можем допустить, чтобы все породы возникли внезапно такими совершенными и полезными, какими мы видим их теперь; к тому же во многих случаях мы знаем достоверно, что не такова была их история. Ключ к объяснению заключается во власти человека накоплять изменения путем отбора: природа доставляет последовательные изменения; человек слагает их в известных, полезных ему направлениях. В этом смысле можно сказать, что он сам создал полезные для него породы». (с.104). «… не подлежит сомнению, что продолжительный отбор слабых уклонений в листьях ли, цветах или плодах дает начало породам, различающимся между собой, главным образом, именно этими признаками.» (с.106.).
     Отбор, применявшийся человеком, носил сначала бессознательный характер. То есть человек на заре своего развития еще не задавался целью создать ту или иную породу. Однако, «… всякий пытается обладать возможно лучшими особями животных и сохраняет их на приплод.» (с.107.) «Если бы даже существовали дикари настолько невежественные, чтобы не замечать наследственности качеств их домашних животных, то и в таком даже случае животные, почему-либо особенно полезные, тщательно сохранялись бы ими во время голода или других случайностей, которым так подвержена жизнь дикарей, и эти отборные животные оставляли бы, вообще говоря, более значительное потомство, чем животные менее совершенные; так что и здесь обнаруживался бы род бессознательного отбора.» (с.108.) «На основании изложенного воззрения на важность роли, которую играл практикуемый человеком отбор, становится вполне ясным, почему наши домашние породы в своем строении и привычках несут отпечаток потребностей и прихоти человека. Нам становится понятным так часто проявляющийся, совершенно ненормальный характер наших домашних пород, а также значительная степень изменения внешних признаков при сравнительно ничтожном изменении внутренних частей и органов. Человек почти не в состоянии отбирать или с большим трудом может вызывать уклонения в строении, не обнаруживающиеся чем-нибудь извне; да и в редких только случаях заботится он о внутреннем строении. Он может действовать посредством отбора только на  слабые уклонения, доставляемые ему природой.» (с.109.)
     Имея на практике наглядный пример получения новых пород животных и растений путем отбора, Ч.Дарвин перенес этот принцип отбора в природу.
«Далее можно спросить, каким образом эти разновидности, которые я назвал зачаточными видами, в конце концов превратились в хорошие и обособленные виды, которые в большинстве случаев, очевидно, гораздо более различаются между собой, чем разновидности одного вида? Как возникают эти группы видов, которые образуют то, что мы называем родами, и которые различаются между собой гораздо более, чем виды одного рода? Все эти последствия, как мы увидим обстоятельнее в следующей главе, прямо вытекают из борьбы за жизнь. Благодаря этой борьбе изменения, как бы они ни были незначительны и от какой бы причины ни зависели, если только они полезны для особей данного вида в их бесконечно сложных отношениях к другим существам и физическим условиям жизни, будут способствовать сохранению этих особей и унаследуются их ближайшими потомками. Эти потомки будут, в свою очередь, иметь более шансов на сохранение так как из многочисленных особей любого вида, периодически нарождающихся, остается в живых лишь незначительное число. Я назвал это начало, в силу которого каждое незначительное изменение, если только оно полезно, сохраняется, естественным отбором для того, чтобы указать этим на его отношение к отбору, применяемому человеком. Но выражение, часто употребляемое Гербертом Спенсером: «переживание наиболее приспособленного»,- более точно, а иногда одинаково удобно.» (с.126-127.)
     «Можно ли, ввиду появления многочисленных изменений, полезных для человека, считать невероятным, чтобы другие изменения, полезные в каком-нибудь смысле для живых существ в их сложной и великой жизненной битве, появлялись в длинном ряде поколений? Но если такие изменения появляются, то можем ли мы (помня, что родится гораздо более особей, чем может выжить) сомневаться в том, что особи, обладающие хотя бы самым маловажным преимуществом перед остальными, будут иметь более шансов на сохранение и размножение своего рода? С другой стороны, мы можем быть уверены, что всякое изменение, сколько-нибудь вредное, будет неукоснительно подвергаться истреблению. Сохранение полезных индивидуальных различий или изменений и уничтожение вредных я назвал естественным отбором, или переживанием наиболее приспособленных.» (с.138-139.) «Мы имеем полное основание думать, как было показано в первой главе, что изменения в жизненных условиях сообщают толчок усиленной изменчивости; в приведенных примерах условия изменялись, и это, очевидно, должно было благоприятствовать отбору, увеличивая шансы появления полезных изменений. В отсутствие их естественный отбор бессилен что-либо сделать. Не следует забывать, что под словом «изменения» разумеется исключительно индивидуальные различия. Как человек достиг значительных результатов со своими домашними животными и культурными растениями, накопляя в каком-нибудь данном направлении индивидуальные различия, так же мог достигнуть этого и естественный отбор, но несравненно легче, так как действовал в течение более продолжительных периодов времени.» (с.140.)
     «Человек может влиять только на наружные и видимые признаки. Природа,- если мне будет дозволено олицетворять под этим термином естественное сохранение организмов или выживание наиболее приспособленных,- заботится о внешности лишь настолько, насколько эта внешность полезна какому-нибудь существу. Она может влиять на всякий внутренний орган, на каждый оттенок общего телосложения, на весь жизненный механизм. Человек отбирает ради своей пользы, природа - только ради пользы охраняемого организма.» (с.140). «Выражаясь метафорически, можно сказать, что естественный отбор ежедневно, ежечасно расследует по всему свету мельчайшие изменения, отбрасывая дурные, сохраняя и слагая хорошие, работая неслышно, невидимо, где бы и когда бы только ни представился к тому случай, над усовершенствованием каждого органического существа по отношению к условиям его жизни, органическим и неорганическим.» (с.141.)
     «Если с течением времени, при изменяющихся жизненных условиях, какая-либо часть (организма) сделалась вредной, она будет изменена, а, если это окажется невозможным, то данный вид исчезнет, как действительно и исчезли мириады других.» (с.224.
     Полезные индивидуальные изменения сохраняют организм, сохраняя, тем самым, возможность наследственной передачи данного полезного изменения, которое, в течении продолжительного времени, передается всему виду. В результате чего вид немного изменится, но сохранится. Вредные индивидуальные изменения, проявляющиеся появлением у организма вредного признака, уменьшают сохранность организма и, соответственно, приводят к гибели. Поэтому вредные изменения не имеют значения для видообразования. Если же вредный признак будет передаваться по наследству, то, в конце концов, уменьшая вероятность сохранности вида, это приведет к гибели вида.
     Естественный отбор сохраняет и накапливает полезные признаки, что приводит к появлению новых разновидностей и видов, и уничтожает особей с вредными признаками, соответственно, виды, имеющие вредные признаки. Но, при изменении внешних условий, ранее полезный признак может стать вредным, и вид, имеющий данный признак, обрекается на вымирание, если в результате мутаций не появится новый полезный признак. Мутации случайны. Поэтому может не появиться полезная мутация. Следовательно, при изменении внешних условий, лишь небольшая часть видов может приобрести полезную для данных условий мутацию и, тем самым увеличить свою сохранность. Остальные виды обречены на вымирание и исчезновение. И, если, в течение длительного времени их вымирания, вдруг появится полезная мутация у какой-либо особи, то появится шанс, что данная мутация передастся потомкам и сохранит вид. Если не появится, то такого шанса не будет, и вид исчезнет. Посмотрим, что говорит Ч.Дарвин об обстоятельствах, благоприятствующих образованию новых форм посредством естественного отбора.
     «Значительное число особей, увеличивая шансы появления в данный период времени полезных изменений, может возместить меньшую степень изменчивости в каждой отдельной особи и является, по моему мнению, важным элементом успеха. Хотя природа доставляет для проявления деятельности естественного отбора длинные промежутки времени, они все же не беспредельно длинны, так как если при всеобщем стремлении организмов захватить свое место в экономике природы какой-нибудь вид не будет изменяться и совершенствоваться наравне со своими соперниками, то он будет истреблен. Без унаследования, хотя бы некоторыми из потомков, полезных изменений организмов родителей естественный отбор бессилен что-либо осуществить.» (с.153).
     «Продолжительность времени имеет значение и важное значение лишь настолько, насколько она увеличивает шансы появления благоприятных изменений, их отбора, накопления и закрепления. С продолжительностью времени растет и влияние непосредственного воздействия физических условий жизни на общий склад каждого организма.» (с.155.) «Хотя изолирование имеет большое значение в образовании новых видов, тем не менее, в общем я склоняюсь к убеждению, что обширность области  представляет еще большее значение, особенно в процессе образования видов, которые могли бы сохраниться на долгое время и широко распространиться. На большой и открытой площади не только увеличиваются шансы появления благоприятных изменений благодаря многочисленности особей того же вида, которых может прокормить данная страна, но и самые условия существования гораздо более сложны вследствие многочисленности уже существующих видов; а если некоторые из этих многочисленных видов изменятся и усовершенствуются, то и остальные должны соответственно измениться, иначе они будут истреблены.» (с.156.)
     «Я вполне допускаю, что естественный отбор действует с крайней медлительностью. Он может действовать только тогда, когда в органическом строе страны открываются свободные места, которые могут успешнее быть заняты видоизмененными формами ее обитателей. Появление таких свободных мест часто будет зависеть от изменения физических условий, на что обыкновенно нужно много времени, и от одновременного предотвращения иммиграции лучше приспособленных форм.» (с.157.)
     «Как бы медленно ни совершался процесс отбора, если слабый человек мог достигнуть таких значительных результатов путем искусственного отбора, то я не вижу предела для той изменчивости, той красоты и сложности приспособлений организмов друг к другу и к физическим условиям их жизни, которые могли быть осуществлены в течение долгого времени в силу естественного отбора, т.е. в силу переживания наиболее приспособленных.» (с.157.) «… как с течением времени деятельностью естественного отбора образуются новые виды, так другие виды будут редеть и, наконец, исчезать.» (с.158.)
     Появление в потомстве индивидуальных различий приводит к расхождению признаков, когда от одного общего предка образуются разновидности а, затем, самостоятельные виды. «… разновидности - только виды, захваченные в процессе образования, или, как я их назвал, зачинающиеся виды.» (с.159.) «… измененные потомки какого-нибудь вида будут иметь тем более успеха, чем более они будут разнообразны в строении, приобретая таким образом возможность завладеть местами, занятыми другими существами.» (с.162.)
При этом «… конкуренция в образовании новых измененных потомков будет происходить только между большими группами, которые все стремятся увеличить свою численность. Одна большая группа будет медленно одолевать другую, сокращая ее численность и тем уменьшая дальнейшие шансы изменения и совершенствования. В пределах одной и той же большой группы позднее образовавшиеся и более совершенные подгруппы, разветвляясь и захватывая новые места в экономике природы, будут замещать и истреблять более старые и менее совершенные подгруппы. Малые и расчлененные группы и подгруппы, наконец совершенно исчезнут.» (с168.)
     «Но, если, уклонения, полезные для какого-нибудь организма, когда-нибудь проявляются, то обладающие ими организмы, конечно будут иметь всего более шансов на сохранение в борьбе за жизнь, а, в силу могучего начала наследственности они обнаружат стремление передать их потомству. Это начало сохранения, или переживания наиболее приспособленных я назвал естественным отбором. Оно ведет к усовершенствованию каждого существа в отношении к органическим и неорганическим условиям его жизни и, следовательно, в большинстве случаев, и к тому, что можно считать восхождением на более высокую ступень организации. Тем не менее просто организованные низкие формы будут долго сохраняться, если только они хорошо приспособлены к их простым жизненным условиям.» (с.174.)
     «Поистине изумителен факт, которого мы не замечаем, настолько он обыкновенен, что все животные и все растения в пространстве и во времени связаны между собой в группы, подчиненные одна другой, и притом таким образом, как мы это наблюдаем на каждом шагу, а именно, что разновидности того же вида связаны между собой наиболее тесно; менее тесно и менее равномерно связаны между собой виды одного рода, образующие секции и подпороды; еще менее близки между собой виды различных родов и, наконец, роды, представляющие различные степени взаимной близости, выражаемые подсемействами, семействами, отрядами, подклассами и классами. Различные подчиненные группы в пределах одного класса не могут быть распределены в прямолинейном порядке, а скручиваются вокруг точек, которые в свою очередь, располагаются вокруг других точек, и так почти бесконечными кругами. Если бы виды были созданы независимо одни от других, то невозможно было бы найти объяснения для такой классификации; но она объясняется наследственностью и сложным действием естественного отбора, влекущего за собой вымирание и расхождение признаков, как показано на нашей таблице. Сходство всех существ, принадлежащих к одному классу, иногда изображают в форме большого дерева. Я думаю, что это сравнение очень близко соответствует истине.» (с.174-175.)
     «С точки зрения нашей теории непрерывное существование низших организмов не представляет никакого затруднения, так как естественный отбор, или переживание наиболее приспособленного, не предполагает обязательно прогрессивного развития - он только дает преимущество тем изменениям, которые благоприятны для обладающего ими существа в сложных условиях его жизни. … А если в этом нет никакой пользы, то естественный отбор или не будет вовсе совершенствовать эти формы или усовершенствует их в очень слабой степени, так что они сохранятся на бесконечные времена на их современной низкой степени организации.» (с.170).
     Итак, в процессе естественного отбора сохраняются, выживают и процветают наиболее приспособленные к данным условиям существования виды. Менее приспособленные виды вымирают и исчезают. Почему приспособленные выживают, а неприспособленные вымирают? Потому что у приспособленных имеется признак, приспособление, которое увеличивает сохранность организма, вида,- увеличивает шансы на выживание в борьбе за жизнь. Ч.Дарвин приводит в пример насекомых, обитателей небольших океанических островов, которые хорошо продуваются ветрами. На острове Мадейра из 550 видов жуков 200 видов - нелетающие, лишенные крыльев. Имеющие же крылья, являются прекрасными летунами. Ч.Дарвин предположил, что насекомые внезапными порывами ветра уносились в море. Сохранялись лишь те, которые либо могли противостоять ветру, либо совершенно не летали. Отсутствие крыльев у жуков явилось тем приспособлением, которое помогло им выжить. Ч.Дарвин приводит в пример и европейскую пчелу, которая ввезенная в Австралию, повсеместно вытесняет местную. Европейская пчела в отличие от австралийской имеет жало, приспособление, которое увеличивает вероятность ее сохранности. Естественный отбор ее сохраняет, а австралийскую уничтожает.
     «Борьба за существование неизбежно вытекает из быстрой прогрессии, в которой все органические существа стремятся размножиться.» (с.128.) «Отсюда, так как производится более особей, чем может выжить, в каждом случае должна происходить борьба или между особями того же вида, или между особями различных видов, или с физическими условиями жизни. Это - учение Мальтуса, с еще большей силой применимое ко всему растительному и животному миру, так как здесь не может быть ни искусственного увеличения пищи, ни благоразумного воздержания от брака.» (с.128.)
     «Даже медленно размножающийся человек в двадцать пять лет удваивается в числе, и при такой прогрессии менее чем через тысячу лет для его потомства буквально недостало бы места, где стоять.» (с.128.)
     «В своем естественном состоянии почти каждое взрослое растение ежегодно приносит семена, а между животными найдется немного таких, которые не ежегодно спариваются. Отсюда мы с уверенностью можем утверждать, что все животные и растения стремятся размножиться в геометрической прогрессии, что они переполнили бы все места, в которых только могли бы ужиться, и что это стремление к размножению в геометрической прогрессии должно задерживаться в границах только истреблением в каком-нибудь периоде жизни.» (с.129.)
     «Единственное различие между организмами, производящими ежегодно тысячи яиц или семян, и теми, которые производят их очень мало, заключается в том, что этим последним потребуется лишь несколько дополнительных лет для заселения при благоприятных условиях целой страны, будь она как угодно велика.» (с.129.)
     «Многочисленность яиц представляет значение для тех видов, которые зависят от колеблющихся количеств пищи, так как позволяет им быстро возрастать в числе. Но настоящее значение многочисленности яиц или семян заключается в том, чтобы покрывать значительную их убыль, вызываемую истреблением в каком-нибудь периоде их жизни, а этот период в большей части случаев бывает очень ранний. Если животное может каким-нибудь образом уберечь спасенные им яйца или детенышей, то даже при небольшом числе нарождающихся может поддерживаться средняя численность; но когда яйца или детеныши в большом числе подвергаются истреблению, то много должно и нарождаться, иначе вид этот вымрет.» (с.130). «Значит во всех случаях среднее число животных только косвенно зависит от числа яиц или семян.» (с.130.)
     «Я должен предупредить, что применяю это выражение (борьба за существование) в широком и метафорическом смысле, включая сюда зависимость одного существа от другого, а также подразумевая (что еще важнее) не только жизнь одной особи, но и успех ее в обеспечении себя потомством. Про двух животных из рода Canis в период голода можно совершенно верно сказать, что они борются между собой за пищу и жизнь. Но и про растение на окраине пустыни также говорят, что оно борется с засухой, хотя правильнее было бы сказать, что оно зависит от влажности. Про растение, ежегодно производящее тысячу семян, из которых в среднем только одно вырастает в зрелое растение, действительно можно сказать, что оно борется с такими же, как оно, и другими растениями, уже покрывающими тот же участок земли.» (с.127-128.)
     Геометрическая прогрессия размножения животных и растений неизбежно порождает между ними борьбу за пищу, необходимую для сохранения организма, для его выживания, а, соответственно, и для сохранения вида. Ч.Дарвин пишет, что в растительном и животном мире нет и не может быть увеличения пищи. Так ли это? Для животных пищей являются в конечном итоге растения. Поэтому вопрос сводится к тому, увеличивается ли пища для растений? Пищей для растений является все, что оно потребляет в процессе своей жизнедеятельности: минеральные соли, вода, углекислый газ, азот, кислород, солнечная энергия. Минеральные соли, воду, атмосферные газы, азот, дает земля и воздушная атмосфера. Так как Земля и ее атмосфера уже сформированы и изолированы от притока веществ и газов извне, то в целом для Земли не может быть увеличения минеральных солей, воды, газов. Если не считать ничтожного увеличения за счет вулканической деятельности и выпадения метеоритов на Землю. Энергия солнца поступает на Землю постоянно в неизменном количестве, то есть растет в арифметической прогрессии. Соответственно, количество всех живущих растений, биомасса, может увеличиваться только на определенную, фиксированную величину, которую позволяет постоянная величина притока солнечной энергии и постоянная величина (почти постоянная, так как она незначительно увеличивается) поверхности земного шара. Солнечная энергия, которая является пищей для растений и, в конечном итоге, для животных , величина постоянная, ограниченная. Борьба за жизнь, за существование сводится в конечном итоге к борьбе за пищу, за солнечную энергию.
     Ч.Дарвин пишет следующее о природе препятствий, задерживающих размножение. «Количество пищи, необходимое для каждого вида, конечно определяет крайний предел его размножения; но очень часто средняя численность вида зависит не от добывания им пищи, а от того, что он служит добычей другим животным.» (с.131.) «Климат играет важную роль в определении средней численности видов, и периоды очень низкой температуры или засухи, по0видимому, самые действенные препятствия к размножению.» (с.131.) «Действие климата с первого взгляда может показаться совершенно независимым от борьбы за существование, но в силу того, что климат влияет главным образом на сокращение пищи, он вызывает самую жестокую борьбу между особями безразлично одного или разных видов, питающихся одной и той же пищей. Даже и в тех случаях, когда климатические условия, как, например, сильный холод, действуют непосредственно, более всего страдают самые слабые особи или те, которые добыли в течение зимы меньше пищи.» (с.131.)
     «Какая борьба должна была тянуться в течение веков между различными деревьями, рассеивавшими тысячами свои семена, какая война должна была свирепствовать между насекомыми, улитками и другими животными, между птицами и хищными зверями, одинаково стремившимися размножиться, питавшимися одни за счет других или за счет деревьев, их семян и всходов или за счет других растений, первоначально покрывавших почву и заглушавших рост деревьев.» (с.135.)
     «Все, что мы можем сделать, это всегда помнить, что все органические существа стремятся к размножению в геометрической прогрессии; что каждое из них в каком-нибудь возрасте, в какое-нибудь время года, в каждом поколении или с перерывами, вынуждено бороться за жизнь и подвергаться значительному истреблению.» (с.137.)
     При этом Ч.Дарвин отмечал, что борьба за жизнь особенно упорна, когда она происходит между особями и разновидностями того же вида.
     «Но почти неизменно борьба будет наиболее ожесточенной между представителями того же вида, так как они обитают в той же местности, нуждаются в той же пище и подвергаются тем же опасностям.» (с.135.) «Так как виды одного и того же рода обыкновенно, хотя далеко не всегда, сходны в своих привычках и укладе и всегда сходны по строению, то, вообще говоря, борьба между ними, если только они вступают в состязание, обычно бывает более жестокой, чем между видами различных родов.» (с.136.)
     Особи одного и того же вида имеют одинаковое строение, одни и те же признаки, отличающие их от особей другого вида, то есть имеют одинаковые шансы друг перед другом на сохранение в борьбе за жизнь. И, так как питаются они одной пищей, то, естественно, являются основными конкурентами в борьбе за жизнь. Кто лучше будет питаться, тот будет иметь большую вероятность сохранности. Появление у организма какого-либо вида самых незначительных изменений в строении, благоприятствующих сохранению, полезных для организма, увеличивают его шансы на выживание. Соответственно, увеличиваются шансы на жизнь у потомков данного организма, так как изменения в строении наследуются. Потомки данного организма в большем числе будут сохраняться и, размножаясь, увеличатся количественно, образуют подгруппу в данном виде, разновидность. Данная разновидность, благодаря увеличенной вероятности сохранности, будет увеличиваться количественно. В то время, как другие разновидности и вид в целом, имея меньшую вероятность сохранности, будут уменьшаться количественно до полного исчезновения. Так как один вид всегда является пищей для другого вида, организмы, менее приспособленные, уничтожаются.
     «Естественный отбор действует исключительно только посредством сохранения и накопления изменений, благоприятных для организма при тех органических и неорганических условиях, которым он подвергается во все периоды своей жизни. Окончательный результат выражается в том, что каждое существо обнаруживает стремление сделаться более и более совершенным по отношению к окружающим его условиям. Это усовершенствование имеет неизбежным последствием постепенный прогресс организации наибольшего числа живых существ во всем мире.» (с.169.)
     «Если мерилом высокой организации мы признаем степень дифференцирования и специализации различных органов взрослого организма ( со включением сюда и степени развития мозга, определяющей умственные способности), то в этом направлении действие естественного отбора будет очевидным; все физиологи допускают, что специализация органов полезна обладающему ими существу, так как при  этом условии они лучше исполняют свои отправления, а, отсюда ясно, что накопление изменений, клонящих к специализации, входит в круг действия естественного отбора.»(с.169.)
     «Хотя у нас нет никаких надежных доказательств существования в органическом мире врожденной наклонности к прогрессивному развитию, однако она, как я пытался показать в четвертой главе, являются необходимым последствием непрерывного действия естественного отбора. В самом деле, лучшим определением высоты организации, какое только было дано, служит степень специализации или дифференцировки частей, а естественный отбор и приводит к этой именно цели, в силу того, что при этом отдельные части получают возможность с большим успехом выполнять свои функции.» (с.236.)
     «Что виды обладают способностью изменяться, это допускают все эволюционисты, но, по моему мнению, нет никакой нужды призывать вмешательство какой бы то ни было внутренней силы, помимо наклонности к обыкновенной изменчивости, которая при содействии искусственного отбора, при участии человека, дала начало прекрасно приспособленным домашним породам, а при содействии естественного отбора также могла произвести путем нечувствительных переходов естественные породы или виды. В конечном результате, как уже было объяснено, получался общий прогресс в организации, а в немногих случаях и регресс.» (с.256-257.)
     Несмотря на то, что естественный отбор (природа) не задавался целью создать высокоорганизованные организмы, а отбирал наиболее приспособленных к существующим условиям, следовательно шел по пути как усложнения так и упрощения, как увеличивал степень дифференцировки и специализации органов так и упрощал, однако в общем получался прогресс в организации. Невозможно, чтобы все виды на земле регрессировали.
     «Мы уже видели в четвертой главе, что степень дифференцировки и специализации частей организма, достигшего зрелости, является наилучшим показателем относительного совершенства или высоты их организации. Ровным образом мы видели, что так как специализация частей дает организму преимущество, то естественный отбор стремится к тому, чтобы сделать организацию каждого существа более специализированной и совершенной и в этом смысле более высокой; наряду с этим естественный отбор может сохранить многие формы с простой и неусовершенствованной структурой, приспособленные к простым условиям жизни, и в некоторых случаях даже может понижать или упрощать организацию, что делает такие упрощенные формы лучше приспособленными к их новым условиям.» (с.348.) «Так что и в силу этого основного мерила победы в борьбе за существование и принимая в соображение степень специализации органов, новые формы должны быть, согласно теории естественного отбора, поставлены выше, чем древние.» (с.349.)
      Ч.Дарвин указал нам путь развития живой природы: от менее дифференцированного и специализированного к более дифференцированному и специализированному органу; от менее приспособленного к более приспособленному организму, виду; от простого к сложному.
     Эволюция идет посредством дивергенции (расхождения) признаков, когда один вид, давая разновидности, порождает другие виды; эти другие виды, в свою очередь, порождают новые, и так постоянно. При этом новые, более приспособленные виды, вытесняют старые, занимают их экологические места. Старые виды уменьшались в числе и вымирали.
      Причем эволюция идет медленно, без больших скачков. «Почему бы различные части многочисленных, совершенно независимых существ, на основании этого предположения, созданных отдельно для занятия определенных мест в природе,- почему бы эти части были обыкновенно связаны между собой постепенными ступенями? Почему бы природа не переходила внезапными скачками от одного строения к другому? На основании теории естественного отбора мы ясно понимаем - почему. Естественный отбор действует, только пользуясь каждым слабым последовательным отклонением; он никогда не может делать внезапных, больших скачков, а всегда подвигается короткими, но верными, хотя и медленными шагами.» (с.219.)
     «… все главные законы палеонтологии ясно, как мне кажется, свидетельствуют о том, что виды произошли путем естественного рождения, причем старые формы вытеснялись новыми и усовершенствованными формами жизни, возникавшими в силу изменчивости и переживания наилучше приспособленных.» (с.355.) «… число промежуточных и переходных звеньев между всеми живущими ныне и угасшими видами должно было быть непостижимо велико. И, конечно, если только эта теория верна, все они существовали на земле.» (с.312.)
     Однако, Ч.Дарвин говорит о неполноте геологической летописи: «… мы не имеем права рассчитывать на возможность найти в наших геологических формациях бесконечное число тех переходных форм, какими, по нашей теории, все прежние и современные виды одной и той же группы связаны в одну длинную и разветвленную цепь жизни.» (с.326.) Размышления о геологической последовательности организмов привели Ч.Дарвина к пониманию того, что «… все виды одной и той же группы, как бы долго она ни существовала, произошли путем постепенных изменений один от другого, и все вместе произошли от общего прародителя.» (с.336.) Историческая связь между видами неизбежно приводит к предположению о необходимости общего прародителя для всех видов.
     «… я полагаю, что животные происходят самое большее от четырех или пяти родоначальных форм, а растения - от такого же или еще меньшего числа. Аналогия должна двинуть меня еще на шаг вперед - допустить, чтобы все животные и все растения происходят от какого-нибудь одного прототипа.» (с.446.) «Поэтому, на основании принципа естественного отбора, сопровождаемого расхождением признаков, не представляется невероятным, чтобы от какой-нибудь подобной низкоорганизованной и промежуточной формы могли развиться как животные, так и растения; а если мы допустим это, мы должны допустить и то, что все органические существа, когда-либо жившие на земле, могут происходить от одной первобытной формы.» (с.446.)
     «Я думаю, что это так и есть и что общность происхождения, единственная известная причина близкого сходства организмов, и есть связь между ними, которая частично раскрывается перед нами при помощи классификаций, подмечающих разные степени изменений.» (с.395-396.) «Естественная система - не что иное, как родословное распределение существ, причем приобретенные ими степени различия определяются терминами разновидностей, видов, родов, семейств и т.д.» (с.442.)
     Происхождение новых видов от старых наводит на мысль о единстве центра предполагаемого творения. «… мне, как и многим другим натуралистам, кажется, что то воззрение, по которому каждый вид появился первоначально только в одной области и потом расселился отсюда так далеко, как это ему позволит его средства к странствованию и условия прошедшего и настоящего времени, наиболее вероятно.» (с.360.) 
     Разновидность, дающая новый вид, малочисленна и должна занимать ограниченную территорию. Лишь когда данная разновидность увеличится в числе, окрепнет, приобретет черты вида, она вытеснит старый вид, переживет его, займет свое место в экономике природы, и только потом распространится по всей планете.
     «Вопрос о существовании одного или нескольких центров творения отличается от другого, хотя и близкого вопроса, именно: произошли ли все особи одного вида от одной пары, от одной гермафродитной особи, или, как предполагают некоторые авторы, от многих особей, созданных одновременно? У таких организмов, которые не нуждаются в оплодотворении, если только такие существуют, каждый вид должен был произойти путем последовательного изменения разновидностей, вытеснявших друг друга, но никогда не смешивавшихся с особями или разновидностями того же вида; так что при каждой последовательной стадии изменения все особи этой формы произошли бы от одного родителя.» (с.361.) Если же организмы, с момента своего возникновения, имели половое размножение, то все виды также могли произойти от одной пары путем дивергенции.
     Однако биологи больше склоняются к тому, что половое размножение развилось из бесполого, так как половое размножение совершеннее и играет в эволюции более значительную роль. Половое размножение характеризуется наличием полового процесса, который заключается в слиянии двух половых клеток-гамет. Формированию гамет предшествует особая форма деления клеток - мейоз. В результате мейоза в половых клетках находится не диплоидный, как в соматических клетках (клетках организма), а гаплоидный, половинный набор хромосом. При мейозе, также, образуется, большое число различных новых комбинаций негомологичных хромосом (непарных хромосом), благодаря чему достигается большое число новых комбинаций наследственной информации. Во время мейоза происходит также кроссинговер (перекрест), когда при коньюгации (слиянии) хромосом, гомологичные хромосомы обмениваются частями, т.е. происходит перетасовка генетической информации. Практически все хромосомы, попадающие в гаметы при мейозе, имеют участки, происходящие как от первоначально отцовских, так и от первоначально материнских хромосом. Этим достигается еще большая степень перекомбинации наследственного материала.
     Образование новых комбинаций негомологичных хромосом и рекомбинаций генетического материала при кроссинговере приводит к тому, что увеличивается изменчивость организмов, дающей богатый материал для отбора.
     При оплодотворении, зигота (оплодотворенное яйцо из которого развивается организм) получает по гаплоидному набору хромосом от женского и мужского организма, несущих различную генетическую информацию. Что приводит к появлению новых признаков у развивающегося организма. Таким образом увеличивается изменчивость.
     Половое размножение дает неиссякаемый источник изменчивости, обусловливающий широкие возможности приспособления организмов к среде обитания. В этом преимущество полового размножения перед вегетативным и спорообразованием ( формами бесполого размножения), при которых организм имеет только одного родителя и почти целиком повторяет его особенности. Половое размножение благодаря перекомбинации наследственных свойств родителей дает разнообразных потомков. Среди них могут оказаться и неудачные комбинации наследственных признаков; такие организмы погибнут под действием естественного отбора. Но будут и такие комбинации, которые сделают организм хорошо приспособленным к условиям существования. Кроме того, с каждым поколением будут выживать организмы, имеющие наиболее благоприятные комбинации наследственных свойств, что ведет к прогрессу в эволюции.
     Половое размножение явилось таким приспособлением, которое дало живому миру возможность увеличить сохранность видов за счет более богатого наследственного материала, за счет более быстрого появления различных индивидуальных изменений. То есть с появлением полового размножения процесс эволюции ускорился. Виды стали изменяться более динамично, тотчас реагируя на изменение внешней среды появлением признаков, соответствующих данным условиям.
     Комбинативная изменчивость ведет к появлению многочисленных признаков. Вредные быстро уничтожались, а полезные сохранялись естественным отбором. Увеличилась приспособляемость видов, следовательно увеличилась степень их сохранности. Благодаря этому половое размножение нашло широкое распространение и занимает доминирующее положение в природе, несмотря на определенные сложности его осуществления.
     По этому поводу Ч.Дарвин пишет: «Как странно, что пыльца и рыльце того же цветка, находящиеся в таком соседстве как бы для обеспечения самооплодотворения, в таком значительном числе случаев взаимно бесполезны! И как просто объясняются все эти факты, если только допустить, что скрещивание с другими особями может быть полезно и даже необходимо.» (с.151) «… у животных и растений скрещивание между различными разновидностями или между особями той же разновидности, но различного происхождения, сообщает приплоду особенную силу и плодовитость. Во-вторых, скрещивание в близких степенях родства сопровождается уменьшением силы и плодовитости породы. Одних этих фактов было достаточно, чтобы побудить меня признать за общий закон природы, что ни одно органическое существо не ограничивается самооплодотворением в бесконечном ряду поколений, но, что напротив, скрещивание с другой особью от времени до времени, быть может, через длинные промежутки, является необходимым.» (с.150).
     Как же объясняет генетика наблюдаемые Ч.Дарвином факты уменьшения силы и плодовитости при близкородственных скрещиваниях и увеличения силы и плодовитости приплода при скрещивании между различными разновидностями или между особями той же разновидности, но различного происхождения?
     При близкородственных скрещиваниях (инбридинге) на протяжении большого числа поколений образуются чистые линии популяций, генетически однородные. То есть особи, появившиеся в поколениях от одной пары родителей имеют более-менее одинаковый генотип. Общий запас генов (генофонд) чистой линии становится небольшим. Следовательно, уменьшается изменчивость, а, значит, уменьшается материал для отбора,- уменьшается вероятность появления полезных, приспособительных признаков. Это, естественно, приводит к уменьшению вероятности сохранности. К тому же, близкородственное скрещивание ведет к изоляции популяции. Популяцией называется совокупность особей одного вида, длительно населяющих определенную территорию и свободно скрещивающихся между собой.
     А в изолированных популяциях проявляются генетико-автоматические процессы (иначе называемые дрейфом генов), открытые С. Райтом, Р.Фишером и русскими генетиками Н.П.Дубининым и Д.Д.Ромашовым в 1931-1932 гг. Это приводит к уменьшению гетерозиготности и к генетической однородности в популяции. Организм носит название гетерозиготного, если в паре гомологичных хромосом в одном и том же локусе (месте) один ген в одной хромосоме доминантный, другой ген в другой хромосоме рецессивный. Эти гены определяют появление у организма взаимоисключающих признаков, альтернативных. Но фенотипически проявляется только один ген, который и будет доминантным. Подавляемый ген называется рецессивным.
     Уменьшение гетерозиготности приводит к увеличению гомозиготности, когда какая-либо пара аллелей представлена двумя доминантными или двумя рецессивными генами. (гены, от которых зависит развитие альтернативных признаков, принято называть аллельными). Если в генофонде изолированной популяции, в данном случае - чистой линии, присутствует ген, уменьшающий жизнеспособность или летальный, то он обязательно проявит себя, так как все организмы становятся гомозиготными, то есть нет подавляющего, сдерживающего гена. А это приведет к уменьшению жизнеспособности и к вымиранию всей популяции.
     Наоборот, при свободном скрещивании, получившем название панмиксии, каждая особь располагает большим числом генетических возможностей данной популяции. Генофонд большой. Увеличивается число различных рекомбинаций генов, что увеличивает появление различных признаков, в том числе и полезных, приспособительных. Увеличивается изменчивость - увеличивается материал для отбора.
     Гетерозиготность особей обеспечивает пластичность популяции, лучшую ее приспособленность к изменяющимся условиям среды. Увеличивается вероятность сохранности популяции, вида. Поэтому для существования и процветания популяции, всего вида, панмиксия биологически выгодна. Не случаен поэтому исторический путь развития моногамной семьи из первобытного состояния неупорядоченных отношений, в процессе которого все более исключались кровнородственные связи при развитии человеческого общества,- прослеженный Ф.Энгельсом в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства.» Исключение близкородственных связей исключает изоляцию, увеличивает генофонд, увеличивает число различных рекомбинаций генов, увеличивает изменчивость, дает богатый материал для отбора, увеличивает вероятность появления полезных, приспособительных признаков, увеличивает вероятность сохранности, способствует выживанию.
     «Обращаюсь к инстинктам; как ни поразительны некоторые из них, они не представляют больших трудностей, чем строение тела, для теории естественного отбора последовательных незначительных, но полезных изменений.» (с.439).
     Что Ч.Дарвин понимает под инстинктом? «Такой акт, который может быть выполнен нами лишь после некоторого опыта, будучи выполняем животным, особенно очень молодым, без предварительного опыта или одинаково многими особями, без знания с их стороны цели, с которой он производится, обыкновенно называют инстинктивным.» (с.260) «Всеми принимается, что инстинкты настолько же важны для благосостояния вида при настоящих условиях его существования, как и особенности его строения. При изменении жизненных условий возможно, что слабые изменения в инстинкте могут быть полезны для вида; и если можно доказать, что инстинкты изменяются хотя бы и в слабой степени, то я не вижу затруднения к принятию того, что естественный отбор, сохраняя и постоянно накопляя уклонения в инстинктах, может развить их до любой степени полезности. Таким образом, как я думаю, произошли самые сложные и удивительные инстинкты.» (с.261)
     Далее Ч.Дарвин разбирает сложные инстинкты общественных насекомых: пчел и муравьев. Пчелы, как всем известно, хорошие строители. Достаточно взглянуть на соты. Можно подумать, что строят пчелы соты со знанием делаю Однако это лишь сложный строительный инстинкт, программа поведения, заложенная в генах.
     «Так как естественный отбор действует исключительно путем накопления слабых изменений строения или инстинктов, полезных особи при данных условиях ее существования, то мы имеем полное основание спросить, в чем заключалась для предков пчелы выгода от длинного ряда последовательных изменений строительного инстинкта, приведших к настоящему совершенному способу строения? Я думаю, что ответить на это не трудно: ячейки, построенные, как ячейки пчел или ос, выигрывали в прочности и вместе с тем, с одной стороны, сохраняли много труда и места, с другой - материала, из которого были построены.» (с.277).
     Очень интересен общественный инстинкт муравьев, который Ч.Дарвин назвал рабовладельческим, поэтому приведу его почти полностью.
     «Рабовладельческий инстинкт. Этот замечательный инстинкт был впервые открыт у Formica (Poljerqes) rufencens Петром Губером, … Муравей, о котором идет речь, находится в полнейшей зависимости от своих рабов; без их помощи вид, вероятно, вымер бы в течение одного года. Самцы и плодущие самки совсем не работают, а работники или бесплодные самки, будучи весьма энергичными и мужественными при захвате рабов, не делают ничего более. Они неспособны устроить для себя муравейник или выкормить своих личинок. Когда старое гнездо найдено неудовлетворительным и они вынуждены переселяться, переселение производится рабами, которые переносят своих господ в челюстях. Хозяева до того беспомощны, что когда Губерт запер около 30 из них без рабов, но в изобилии снабдив любимым кормом и оставив около них личинок и куколок, чтобы побуждать их к деятельности, они ничего не сделали, не могли даже кормиться, и многие из них погибли от голода. Тогда Губер пустил к ним одного раба (F. Fusca), последний сейчас же принялся за работу, накормил и спас уцелевших, сделал несколько ячеек, позаботился о личинках и привел все в порядок. Что может быть поразительнее этих совершенно достоверных фактов? Если бы мы не знали никакого другого муравья - рабовладельца, то было бы совершенно безнадежно обсуждать, каким образом мог развиться столь удивительный инстинкт. Другой вид, Formica sanquinea, равным образом стал впервые известен как рабовладелец благодаря П. Губеру.» (с.169-270).
     «Я вскрыл четырнадцать гнезд Formica sanquinea и во всех нашел по нескольку рабов. Самцы и плодущие самки обращенного в рабство вида (F.fusca) были найдены только в их собственных владениях и никогда не наблюдались в гнездах F. Sanquinea. Рабы черные и вдвое мельче своих красных господ, так что разница в Нарежном виде тех и других очень велика. Если муравейник потревожен лишь в слабой степени, то рабы в некоторых случаях выбегают и так же, как хозяева, бывают весьма возбуждены, защищая гнездо; если же муравейник поврежден очень сильно, так что личинки и куколки оказываются снаружи, рабы вместе с хозяевами энергично трудятся над тем, чтобы перенести их в безопасное место. Отсюда ясно, что рабы чувствуют себя совершенно как дома.» (с.270)
     «… м-р Смит сообщает мне, что в течение мая, июня и августа как в Суррее, так и в Гемшире он наблюдал гнезда в разные часы дня и никогда не видел, чтобы рабы входили в гнезда или выходили из них, хотя в августе они весьма многочисленны. Отсюда он считает их за рабов исключительно домашних. … Однако в июле 1860 года я наткнулся на общество с необычно большим числом рабов и наблюдал, как немногие из них вместе с хозяевами покинули гнездо и шли вместе вдоль одной дороги к высокой шотландской сосне, отстоявшей на 25 ярдов, по которой они взбирались, вероятно, в поисках за тлями или за божьими коровками. По Губеру, который имел возможность производить продолжительные наблюдения, рабы в Швейцарии работают обыкновенно вместе с хозяевами при постройке гнезда, но только они одни открывают и закрывают входные отверстия утром и вечером; главную их обязанность по утверждению Губера, составляют поиски тлей. Разница в образе жизни хозяев и рабов в двух странах, вероятно зависит от того, что рабы в Швейцарии ловятся в большем количестве, нежели в Англии. Однажды мне посчастливилось наблюдать переселение F. Sanquinea из одного муравейника в другой, причем чрезвычайно интересно было видеть, как хозяева заботливо переносили в челюстях рабов вместо того, чтобы быть переносимыми ими, как у F. Rufescens. В другой раз мое внимание было привлечено десятками двумя рабовладельцев, бегавших по одному и тому же месту явно не в поисках за кормом; они нападали, а их энергично прогоняли от независимой колонии обращенного в рабство вида (F. Fusca). При этом иногда  сразу три особи последнего цеплялись за ножки рабовладельца F.sanquinea; тогда последний безжалостно убивал своих маленьких противников и переносил их трупы на корм в свое гнездо на расстоянии двадцати девяти ярдов; но их не допустили завладеть ни одной куколкой для воспитания рабов. Тогда я достал небольшое количество куколок F.fusca из другого муравейника и положил их на площадку близ места сражения; тираны жадно набросились и схватили их, вероятно, вообразив, что как никак они остались победителями в последнем сражении.» (с.270-271)
     Мы видели, что у муравьев вида F.rufescens и вида F.sanquinea рабовладельческий инстинкт находится на различной стадии формирования. Вид F.rufescens полностью переложил всю работу по сохранению своего вида на рабов, муравьев F.fusca, в то время как вид F.sfnquinae лишь частично.   
     Если провести сравнение с человеческим обществом, то можно сказать, что самцы и плодущие самки муравьев F. rufescens похожи на патрициев в рабовладельческом обществе древнеримской империи, а бесплодные самки похожи на воинов; а муравьи F. sanquinae похожи на кулаков или капиталистов. Но в обоих случаях использовались для работы рабы, муравьи F. fusca, происходила эксплуатация. Следовательно, эксплуатация биологически выгодна для эксплуататоров. Ч. Дарвин указывает на механизм образования рабовладельческого инстинкта. Первоначально, вероятно, более сильные муравьи использовали слабых, как пищу. При этом в пищу шли как взрослые муравьи, так и куколки и личинки. Часть пищи откладывалась в запас. Из отложенных в запас куколок выходили взрослые муравьи, которые, не участвуя в продолжении рода муравьев-победителей, все же становились полезными для них, так как выполняли часть работы по сохранению вида муравьев-победителей. При этом вероятность сохранности данного муравейника увеличивалась. И естественный отбор отбирал их, сохранял, как наиболее приспособленных. Таким образом развился и закрепился инстинкт похищения куколок, из которых вырастали муравьи-рабы.
     Но откуда у муравьев F. rufescens взялись бесплодные самки? Ч. Дарвин пишет: «Таким образом, как я думаю, мне удалось объяснить происхождение двух резко различных каст бесплодных рабочих, существующих в одном и том же гнезде, но сильно отличающихся как друг от друга, так и от родителей. Насколько это полезно для муравьиных общин, можно понять, исходя из того же самого принципа разделения труда, который приносит такую большую пользу цивилизованному человеку.» (с.283). В результате мутации у муравьев стали появляться бесплодные самки, которые свою деятельность направили на поддержание порядка в муравейнике и увеличение пищевых запасов. Это оказалось выгодно для муравьиной общины. Те общины, которые имели рабочих-воинов в лице бесплодных самок, процветали и сохранялись естественным отбором.
     «Эти случаи интересны еще и как доказательство того, что животное, как и растение, может подвергнуться любому изменению путем накопления многочисленных слабых случайных изменений, лишь бы они были в чем-нибудь полезны, без всякого участия упражнения или привычки. Своеобразные привычки, присущие рабочим или бесплодным самкам, сколько бы времени они ни существовали, конечно, не могли бы воздействовать на самцов и плодущих самок, которые только и дают потомство. И меня удивляет, что до сих пор никто не воспользовался этим демонстративным примером бесполых насекомых против хорошо известного учения об унаследованных привычках, защищаемого Ламарком.» (с.283).
     Для эволюции значение имеет увеличение сохранности не отдельной особи, а увеличение сохранности всего вида. Это очень важная мысль!
     Так, например, такое приспособление у рабочих пчел, как жало, может использоваться только против насекомых, не вызывая гибель пчелы. Кончик жала у пчелы как у рыболовного крючка. У насекомых хитиновый покров, и жало свободно выходит при ужаливании. Но при использовании жала против млекопитающих, которые являются основными врагами пчел, кончик жала застревает в коже и пчела не может его вытащить. Она улетает, оставив жало в коже врага вместе со своими внутренностями. Естественно, что после ужаливания пчела гибнет. Однако, «… если, в итоге, способность жалить окажется полезной для социальной общины, она будет соответствовать всем требованиям естественного отбора, хотя бы и причиняла смерть отдельным членам этой общины.» (с.225).
     Важное доказательство эволюционного развития Ч. Дарвин увидел в том, что эмбрионы различных животных имеют большое сходство между собой, чем взрослые формы. «… зародыш представляет собой как бы сохраняемый природой портрет прежнего и менее измененного состояния вида.» (с.351). «Всевозможные черты эмбриологического сходства могут быть, как мы увидим далее, объяснены тем, что предки существующих видов изменялись не в самом раннем периоде своего развития, а передавали приобретенные ими признаки своим потомкам в соответствующем возрасте. Таким образом, воздействие почти не касается ранних стадий развития зародыша, и он остается как бы свидетелем прошлых состояний, через которые прошел вид. Этим объясняется тот факт, что существующие виды в течение ранних стадий развития так часто походят на более древние и исчезнувшие формы того же класса.» (с.259).
     В этих положениях Ч. Дарвина заключается суть биогенетического закона, сформулированного Ф. Мюллером и Э. Геккелем, согласно которому организм в своем индивидуальном развитии как бы проходит стадии, соответствующие последовательным изменениям в строении его предков: онтогенез есть краткое повторение филогенеза.
     Говоря о трудности понимания развития живого мира, Ч. Дарвин пишет: «Главной причиной нашего естественного нежелания допустить, чтобы какой-нибудь вид мог дать начало другому, с ним несходному виду заключается в том, что мы всегда неохотно допускаем существование великих перемен, отдельные стадии которых мы не в состоянии уловить. … Наш разум … не может подвести итог и усмотреть конечный результат многочисленных легких изменений, накоплявшихся в течение почти бесчисленных поколений.» (с.444).
     И, в заключение, приведу слова Ч. Дарвина, сказанные им о существующих в настоящее время видах, «… все эти прекрасно построенные формы, столь различные между собой и так сложно одна от другой зависящие, были созданы благодаря законам, еще и теперь действующим вокруг нас. Эти законы в самом широком смысле суть рост и воспроизведение; наследственность, почти необходимо вытекающая из воспроизведения; изменчивость, зависящая от прямого или косвенного действия условий жизни или от упражнения и неупражнения; прогрессия размножения, столь высокая, что она ведет к борьбе за жизнь и к ее последствию - естественному отбору, влекущему за собой расхождение признаков и вымирание менее совершенных форм.
     Таким образом, из этой свирепствующей среди природы войны, из голода и смерти непосредственно вытекает самый высокий результат, который ум в состоянии себе
представить,- образование высших форм животной жизни.» (с.449-450).


Глава 2.   Ч. Дарвин о происхождении человека.

(По книге Ч. Дарвина «Происхождение человека и половой отбор.» Под редакцией академика Е.Н. Павловского. Издательство Академии наук СССР. Москва. 1953. Сочинения. т. 5.).

     Мало кто из современных образованных людей сомневается в животном происхождении человека. Однако, думаю, не безынтересно будет познакомиться с доказательствами происхождения человека от низшей формы, приведенными самим Ч. Дарвином, отцом современной эволюционной теории.
     «Природа является пробным камнем для диалектики, и надо сказать, что современное естествознание доставило для такой пробы чрезвычайно богатый, с каждым годом увеличивающийся материал и этим материалом доказало, что в природе все совершается в конечном счете диалектически, а не метафизически, что она движется не в вечно однородном, постоянно снова повторяющемся круге, а переживает действительную историю. Здесь прежде всего следует указать на Дарвина, который нанес сильнейший удар метафизическому взгляду на природу, доказав, что весь современный органический мир, растения и животные, а следовательно также и человек, есть продукт процесса развития, длившегося миллионы лет»,- писал Ф. Энгельс. (К. Маркс и Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке. Сочинения. т. 19. Москва. 1961. стр. 205.)
     Что же роднит человека с животными? Это прежде всего физическое строение.
«Всем известно, что тело человека устроено по одному общему типу или образцу с другими млекопитающими. Все кости его скелета могут выдержать сравнение с соответствующими костями обезьяны, летучей мыши или тюленя. То же самое замечается и относительно его мышц, нервов, кровеносных сосудов и внутренностей. Мозг, важнейший из всех органов, следует тому же закону, как доказано исследованиями Гексли и других анатомов.» (Ч. Дарвин. Происхождение человека и половой отбор. Москва. 1953. т. 5. стр. 137.) «Человек способен перенимать от низших животных и передавать в свою очередь некоторые болезни, например, водобоязнь, оспу, сап, сифилис, холеру, лишай и пр.» (стр.137).
     Человеку свойственны все черты, типичные для млекопитающих: живорождение и вскармливание детей молоком, вырабатываемым специальными железами; полость тела разделена диафрагмой на грудной и брюшной отделы; зрелые эритроциты лишены ядер; зубы имеют две смены (молочные и постоянные) и делятся на три группы и т.д. и т.п.
     Наибольшее сходство человек обнаруживает с человекообразными обезьянами. У них, также, как у человека, концы пальцев с тыльной стороны одеты ногтями, а с ладонной стороны покрыты папиллярными линиями и узором; 1-й палец может противопоставляться всем остальным; они имеют такие же группы крови; одинаковых паразитов (вошь, аскарида); у самок человекообразных обезьян имеются менструальные циклы; продолжительность беременности у шимпанзе и гориллы около 9 месяцев.
     «Следовательно, существует чрезвычайно близкое сходство в общем строении тела, микроскопическом устройстве тканей, химическом составе и конституции между человеком и высшими животными, в особенности человекообразными обезьянами» (с. 139)
     Несомненным доказательством является зародышевое развитие. «Человеческий зародыш,- замечает профессор Гексли,- отличается от зародыша обезьяны лишь на позднейших ступенях своего развития, тогда как последний отличается от зародыша собаки настолько же, как и человеческий зародыш …» (с.140). В зародышевом развитии человека прослеживается та же последовательность этапов, как и у всех многоклеточных животных: дробление яйца заканчивается образованием бластулы (от греческого blastos - росток), затем идет гаструляция (qaster - желудок) с образованием трех зародышевых листков, из которых в дальнейшем развиваются все ткани и органы. Как и у всех животных, у зародыша человека формируется хорда, нервная система приобретает форму трубки, расположенной на брюшной стороне, появляются жаберные щели.
     «Тонкий шерстеобразный пух, так называемый lanuqo, которым густо покрыто все тело человеческого зародыша в течение шестого месяца, может служить еще более любопытным примером». (с.148).
     Длительное время у человеческого зародыша остается выраженный копчиковый отдел позвоночника (хвост), закладывается не одна, а несколько пар сосков. Иногда в результате нормального зародышевого развития эти признаки могут сохраниться и в послезародышевой жизни. Эти атавистические признаки также являются доказательством родства человека с животными.
     «Бесспорно, способ происхождения и ранние ступени развития человека тождественны с животными, стоящими непосредственно перед ним в ряду живых существ». (с.142).
У человека во взрослом состоянии немало органов, наличие которых можно понять, лишь учитывая его животное происхождение, так как они не выполняют каких-либо важных для жизни функций. К числу таких рудиментарных органов относятся мышцы, приводящие в движение ушную раковину, червеобразный отросток слепой кишки, полулунная складка (третье веко) глаза и многие другие.
     «Копчиковая кость у человека, наряду с некоторыми другими позвонками, которые будут описаны позже, не имеет функционального значения хвоста, но тем не менее сохраняет тот же характер, как и у других позвоночных животных». (с.151). «Мы знаем, что у самцов всех млекопитающих, не исключая человека, находятся рудиментарные грудные железы.» (с.152.)
     «Таким образом нам становится понятным, как могло случиться, что человек и все другие позвоночные устроены по одному общему образцу; почему они проходят те же самые фазы развития в самом начале своего существования и почему у всех остаются некоторые общие рудиментарные органы. Поэтому мы должны были бы откровенно признать общность их происхождения.». (с.153).
     Учитывая близкое сходство человека с человекообразными обезьянами, Ч. Дарвин пишет: «… мы имеем право предположить, что нашим прародителем был какой-нибудь древний член человекообразной подгруппы.» (с.264). «… едва ли можно сомневаться, что человек произошел от обезьян Старого Света и что с генеалогической точки зрения он должен быть отнесен к группе узконосых.». (с.263).
     Раскрывая генеалогию человека, Ч.Дарвин пишет далее: «Каждый эволюционист согласится, что главные пять классов позвоночных, именно млекопитающие, птицы, пресмыкающиеся, земноводные и рыбы - все произошли от одного первоначального типа, так как у всех их много общего, в особенности в зародышевом состоянии. Так как класс рыб представляет самую низшую степень организации и появился раньше других, то мы можем заключить, что все члены позвоночного царства произошли от какого-либо рыбообразного животного.» (с.267).
     «На основании современных палеонтологических данных можно заключить, что приматы произошли от самой примитивной группы древнейших млекопитающих - насекомоядных. К ним наиболее близки тупайи - низшие из современных приматов. От предков современных тупайи отделилась ветвь, давшая предков человекообразных обезьян. Человекообразные появились в середине третичного периода, около 35 млн. лет назад. Остатки древнейшего их представителя - фраасова парапитека - обнаружены в Египте. Дальнейшая эволюция шла в трех направлениях: к проплиопитеку, палеосимии и группе дриопитеков. Потомками проплиопитека, обитавшего в Египте, стали гиббоны, от палеосимии произошли оранги, а большая группа дриопитеков, вымершая около 16 млн. лет назад, стала родоначальницей шимпанзе, гориллы и человека. Дриопитеки по ряду признаков ближе к человеку, чем современные человекообразные обезьяны. Это и понятно. Их потомки, с одной стороны обезьяны, с другой - человек, развивались в разных направлениях и приобрели ряд специальных черт.
Дриопитеки были широко расселены в старом свете, о чем говорят последние палеонтологические находки.   
     Одной из форм перехода от дриопитеков к человеку были существа типа австралопитеков (южных обезьян). Многочисленные останки их найдены в Южной Африке. Они обладали хорошо развитым, большим по объему мозгом, достигавшим 700 куб. см.. Такой объем черепной коробки у современных обезьян не встречается. Лицевой череп и челюсти по многим признакам более сходны с человеческими, чем с обезьяньими. Судя по раздробленным костям животных, можно заключить, что австралопитеки наряду с растительной пищей использовали мясную, а для разбивания костей пользовались тяжелыми предметами. Однако орудия труда у австралопитеков не обнаружены. В Восточной Грузии (близ селения Удабно) найдены отдельные кости существа, близкого к австралопитеку, получившего название удабнопитека. На основании этой находки можно полагать, что отдельные районы нашей страны, по-видимому, входили в ту территорию, где совершался процесс становления человека. Находки австралопитека заполняют брешь между древнейшими обезьянами-дриопитеками и древнейшими людьми. Правда, австралопитеки не являются прямыми предками человека. Считается, что австралопитеки - одна из групп организмов, шедшая по пути очеловечивания, но вымершая, не оставившая потомков. Хотя австралопитеки и не являются прямыми предками современного человека, тем не менее эти находки дают представление о ранних стадиях становления человека. По-видимому, в эволюционном древе ветвь, увенчавшаяся появлением человека, отделилась от дриопитеков. Она дала формы, близкие к австралопитекам, и еще не найденные в ископаемом состоянии.
     В 60-е годы 20 века в ущелье Олдовай, расположенном в северной части Танзании, антропологом Л. Лики обнаружены обломки черепа, зубы и кости голени, принадлежащие нескольким экземплярам зинджантропа (от «зиндж» - древнего арабского названия Восточной Африки и греческого anthropos - человек). Л. Лики и ряд других исследователей считают зинджантропа древнейшим ископаемым человеком, обитавшим на земле, может быть, более 1 млн. лет назад. Кости зинджантропа морфологически еще мало отличаются от кости австралопитека. Интересно, что вместе с костями этого существа были найдены примитивные орудия - гальки заостренной формы. Возможно, что зинджантроп использовал эти орудия, находя их готовыми в природе, а может быть научился изготовлять сам. Способность зинджантропа использовать орудия труда дала основание назвать его Homo habilis, т.е. человек умелый.
     Наиболее вероятным ископаемым предком человека является питекантроп (от греческого pithekos - обезьяна и anthropos - человек) - Pithecanthropus erectus (т.е. обезьяночеловек прямостоящий). Остатки питекантропа были обнаружены впервые на острове Ява в 1891 г. французским врачом Дюбуа. Была найдена неполная черепная крышка, бедренная кость, кусок нижней челюсти и несколько зубов. В настоящее время известны остатки многих питекантропов. На основании их можно представить облик древнейшего человека. Ростом он был около 170 см, передвигался на двух ногах, слегка согнутых в коленях. Череп питекантропа довольно примитивный, однако объем черепной коробки намного больше чем у обезьян, и достигает 900 куб. см.. Древность питекантропа исчисляется в 1 млн. лет. К группе древнейших людей относится также синантроп, или китайский человек (Sinanthropus pekinensis), названный так потому, что первая находка его была сделана в Китае, близ Пекина, в 1927 году. Череп синантропа сходен с черепом питекантропа, но объем его больше, до 1050 куб. см.. Интересно, что у синантропа в области нижней части левой лобной извилины мозга имеется дифференцированный рельеф. В этом месте у современного человека расположен двигательный центр речи. Отсюда можно предполагать, что синантроп уже обладал примитивной речью. В то же время череп синантропа несет еще ряд примитивных признаков: нижняя челюсть очень массивна, с крупными зубами, подбородочный выступ отсутствует. В пещере, где обитали синантропы, найдены орудия из камня, кости, рога. Большое количество золы свидетельствует, что им был известен огонь. Найденные здесь же черепа млекопитающих, по-видимому, служили синантропам посудой. Существовал синантроп около 600 000 - 400 000 лет назад. Появившись, по-видимому, в юго-восточной Азии, древнейшие люди широко расселились по земной поверхности. Ископаемые остатки сходного типа найдены в Западной Европе (гейдельбергский человек) и в Африке. От обезьянолюдей, или древнейших людей, произошли древние люди (Homo primiqenius). Они появились 100000 лет назад и известны под названием неандертальцев. Одна из первых находок первобытного человека была сделана в долине Неандерталь в Германии. В настоящее время остатки людей неандертальского типа найдены в Африке, Азии, Европе. На территории СССР остатки неандертальцев найдены в Крыму (грот Киик-Коба) и Узбекистане (пещера Тешик-Таш). Неандертальцы обладали вместительной черепной коробкой (1300-1600 куб. см.). Нижняя челюсть при всей своей массивности значительно ближе к челюсти человека, чем обезьяны; намечается на ней подбородочный выступ. Каменные орудия совершеннее, чем у синантропа. Неандертальцы занимались охотой и рыболовством, строили жилища, одевались в шкуры. От неандертальцев произошли люди современного физического типа (Homo sapiens). Наиболее древним представителем современных людей являются кроманьонцы. Первая находка, сделанная во Франции близ деревни Кроманьон, относится к 1868 г.. Кроманьонцы были высокорослы (до 180 см), обладали большим черепом, узким носом, широким прямым лбом, нижняя челюсть имела большой подбородочный выступ. Остатки кроманьонцев многочисленны. Найдены они и во многих районах нашей страны.
     Кроманьонцы искусно делали каменные и костяные орудия: наконечники копий, гарпуны, иглы для шитья и т.д. В пещерах найдены рисунки животных, сцен охоты и др.». (А.А. Слюсарев. Биология с общей генетикой. Издательство Медицина. Москва. 1970. с. 445-448. гл.22. Происхождение человека.)
     Как мы видим, теория Ч. Дарвина о происхождении человека из какой-то низшей формы находит свое подтверждение и дальнейшее развитие в современной палеонтологии. О чем красноречиво говорит приведенный выше материал из учебного пособия для студентов медицинских институтов по биологии с общей генетикой.
     Рассмотрим теперь, как Ч. Дарвин объясняет способ, механизм развития человека из низшей формы. «Человек столь быстро размножался, что он по необходимости был подвержен борьбе за существование, и вследствие этого естественному отбору.» (с.257).
     «Первое и главное препятствие к постоянному размножению человека есть трудность добывания средств существования и жизненных удобств.» (с.169). «… предки человека имели возможность размножаться быстро; но некоторые препятствия, периодические или постоянные, снижали их численность…» (с.171). «Самым главным из всех был, вероятно, время от времени наступавших голод, зависевший от неблагоприятных периодов года.» (с.171). «Когда дикари в сильной нужде, они захватывают территорию один у другого, и результатом бывает война; впрочем они и так почти постоянно воюют с соседями.» (с.170). На большей территории больше съедобных растений и животных, то есть больше пищи. К тому же, члены побежденного племени нередко тоже шли в пищу. Каннибализм в Поленезии существовал вплоть до 20 века нашей эры. Массовые случаи каннибализма зарегистрированы в Советской России на определенных территориях (Поволжье, Украина) в неурожайные, голодные тридцатые годы.
     «В весьма отдаленную эпоху, прежде нежели человек обрел свое человеческое достоинство, он руководился в большей мере инстинктом и меньше рассудком, чем это делают в настоящее время низшие из дикарей.» (с.170).
     Пищевой инстинкт и инстинкт самосохранения заставляли нашего предка бороться за пищу, за территорию с пищей. Естественно, что стада наших предков постоянно находились в войне друг с другом и с другими хищниками из-за пищи, территории с пищей.
     «Древние прародители человека, подобно всем другим животным, тоже стремились размножиться выше своих средств существования; поэтому они должны были подвергаться по временам борьбе за существование, а, следовательно, подлежать суровому закону естественного отбора. Таким образом, всевозможные полезные видоизменения временно или постоянно сохранялись, а неблагоприятные уничтожались. Я имею ввиду не те значительные уклонения в строении, которые появляются только через длинные промежутки времени, а лишь простые индивидуальные различия.» (с.171-172). У наших предков «… та половина, которая заключала бы в себе особей, способности к движению которых делали бы их лучше приспособленными к добыванию средств существования или к самозащите, должна была бы пережить в большем числе и в среднем произвести больше детей, чем другая, менее одаренная половина. Современный человек, даже в самом диком своем состоянии, есть все-таки самое господствующее животное, какое когда-либо появлялось на земле. Он распространился дальше всех других высоко организованных существ, и все другие отступили перед ним. Очевидно, он обязан этим неизмеримому превосходству своих умственных способностей и общественному образу жизни, которые научили его помогать своим товарищам и защищать их, а также своему физическому строению. Высокое значение этих свойств проявилось в окончательном результате борьбы за жизнь.   
     Благодаря умственным способностям, у него развилась членораздельная речь, а от нее главным образом зависело его удивительное развитие. … Он изобрел и умеет употреблять в дело различное оружие, орудия, западни и пр., которыми защищает себя, убивает или ловит добычу и вообще добывает себе пищу. Он строит плоты и лодки, чтобы ловить рыбу или переезжать на соседние плодоносные острова. Он открыл искусство добывать огонь, при помощи которого твердые, деревянистые корни можно сделать удобоваримыми, а ядовитые корни и травы безвредными. Это последнее открытие, вероятно, самое великое из всех, за исключением речи, сделано человеком еще в доисторические времена. Все разнообразные открытия, благодаря которым человек приобрел такое превосходящее положение, будучи еще в самом диком состоянии, суть прямые последствия его наблюдательной способности, памяти, пытливости, воображения и рассудка.». (с.172).
     «Для того, чтобы оттесать камень и сделать из него самое грубое орудие или выделать из кости заостренное копье или крюк, нужно обладать развитой рукой, потому что, как замечает весьма компетентный судья м-р Шулькрафт, уменье делать из кусков камня ножи, пики и наконечники стрел обнаруживает «чрезвычайную ловкость и долговременное упражнение». Доказательство этому мы видим в том, что первобытные люди практиковали разделение труда: каждый человек не сам делал для себя кремниевые орудия или грубую утварь, но, по видимому, известные личности посвящали себя такой работе и, без сомнения, получали в обмен добытое другими на охоте.» (с.173).
     «Коль скоро какой-нибудь древний член обширного ряда приматов, вследствие ли перемен в способе добывания средств существования или перемен в окружающих условиях, стал жить несколько меньше на деревьях, его привычный способ хождения должен был измениться и он должен был сделаться или четвероногим в более строгом смысле или двуногим животным.» (с.174). «Сер Ч. Белл говорит: «Рука заменяет человеку все инструменты и, при совместном действии с разумом, дает ему всемирное господство.» Однако руки и кисти рук едва ли могли усовершенствоваться настолько, чтобы выделывать оружие или метко бросать камни и копья в цель до тех пор, пока ими пользовались преимущественно для передвижения и для поддержания всего веса тела, или пока, как мы доказывали выше, они были специально приспособлены к лазанию по деревьям. Такое грубое употребление притупило бы в то же время чувство осязания, от которого во многом зависит ловкость рук. Уже по этому одному человеку выгодно было стать двуногим; кроме того при многих действиях необходимо, чтобы обе руки и вся верхняя часть туловища были свободны, а для этого он должен твердо стоять на ногах. Чтобы достичь этой значительной выгоды, ноги должны были сделаться плоскими и большие пальцы (на ногах) видоизмениться особенным образом, хотя это привело к почти полной потере хватательной способности. Согласно с принципом разделения физиологического труда, распространенным во всем животном царстве, в то время как руки совершенствовались в схватывании, ноги должны были совершенствоваться в поддержке тела и передвижении.» (с.175). «Если человеку выгодно иметь руки свободными и твердо стоять на ногах, в чем не может быть никакого сомнения при его выдающихся успехах в жизненной борьбе, то я не вижу причины, почему бы не было выгодно для прародителей человека принимать более и более вертикальное положение и делаться двуногими. При этом условии им становилось гораздо удобнее защищаться камнями или дубинами, нападать на свою добычу и другими способами добывать себе пищу. Те, которые были сложены крепче и лучше, имели в длинном ряде поколений наибольший успех и выживали в большем числе.». (с.175).
     «По мере того, как прародители человека принимали все более и более вертикальное положение и руки с их кистями все сильнее и сильнее видоизменялись для хватания и других целей, а ноги со ступнями в то же время приспособлялись для прочной поддержки тела и хождения, множество других изменений в строении сделалось необходимым. Таз должен был сделаться шире, позвоночник изогнуться особенным образом и голова принять другое положение; человек, действительно, достиг всех этих изменений.». (с.176).
     «Свободное употребление рук, будучи частью причиной, частью последствием выпрямленного положения человека, косвенно повело, по-видимому, к новым изменениям в строении. Раньше было сказано, что древние прародители человека мужского пола, вероятно имели большие клыки; но по мере того как они постепенно привыкали владеть камнями, дубинами или другим оружием в битвах со своими врагами или соперниками, они стали пользоваться своими челюстями и зубами все меньше и меньше. Тогда челюсти, а с ними и зубы уменьшились в объеме, как в этом можно удостовериться по бесчисленным аналогичным примерам.». (с.176).
     «… по мере того, как челюсти и зубы прародителей человека уменьшались в объеме, черепа взрослых людей стали все больше приближаться к черепам существующего теперь человека.». (с.177). «Почти несомненно, что с постепенным развитием умственных способностей мозг должен был увеличиться. Никто, я думаю, не сомневается, что больший объем мозга у человека по отношению к его телу, в сравнении с мозгом гориллы или оранга, тесно связан с более высокими умственными способностями человека.» (с.177). «Убеждение, что у человека существует тесная связь между объемом мозга и степенью развития умственных способностей, основывается на сравнении черепов диких и цивилизованных рас, древних и современных народов, равно как на аналогиях из всего ряда позвоночных животных.». (с.177).
     «Профессор Брока нашел, … что увеличение размеров, доказанное измерениями, приходится исключительно на долю лобной части черепа - седалища умственных способностей.». (с.177).
      В подтверждение этой мысли, что лобная область мозга ответственна за разумную деятельность человека, приведу выдержку из книги «Некоторые вопросы биосоциальной природы человека», главы «Пути и факторы эволюции мозга человека», написанную врачом Ю.Г. Шевченко. «Клинические наблюдения больных с поражением филогенетически новых областей нижнетеменной и лобной областей коры мозга дают неисчерпаемый материал для понимания механизмов интегративной функции мозга человека. При поражении этих областей выпадают те фукнкции, которые вырабатываются в постнатальном периоде онтогенеза, когда происходит миэлинизация и дифференциация путей связей, в процессе воспитания, выработки стереотипов действий, навыков, накопления знаний, культурного и интеллектуального развития личности.» (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. Москва. 1976. с.86.). То есть нижнетеменная и лобная области коры мозга появились при развитии вида Homo sapiens в последнюю очередь (филогенетически новые). И они отвечают за те функции, которые вырабатываются в послеродовом периоде индивидуального развития человека: за речь, за воспитание, за выработку стереотипов действий, навыков, за накопление знаний, за культурное и интеллектуальное развитие личности.
     Но вернемся опять к Ч. Дарвину, посмотрим, как он объясняет исчезновение хвоста у предков человека. «В действительности хвост, хотя и незаметный снаружи, имеется у человека и человекообразных обезьян и в обоих случаях устроен по одному и тому же типу. Позвонки концевой части, составляющие os coccyx, уменьшены в размерах и числе и вообще являются рудиментарными. В основной части позвонки также малочисленны, крепко соединены друг с другом и недоразвиты; но зато они сделались более плоскими и широкими, чем соответствующие позвонки в хвосте других животных. Брока называет их добавочными крестцовыми позвонками. Они имеют функциональное значение, поддерживая разные части внутренностей, и в иных отношениях. Изменение их совершилось в прямой зависимости от вертикального или полувертикального положения тела у человека и человекообразных обезьян. … Таким образом, изменение основных хвостовых позвонков у человека и у высших обезьян должно было прямо или косвенно совершиться под влиянием естественного отбора.» (с.181). «В конце концов, насколько мы можем судить, исчезновение концевой части хвоста у человека и человекообразных обезьян произошло вследствие того, что копчик этот в продолжение долгого времени подвергался вредному для него трению, тогда как основная часть, внедренная в таз, уменьшилась и видоизменилась соответственно условиям вертикального или полувертикального положения тела.». (с.182).
     В заключении первой главы Ч. Дарвин пишет: «Судя по обычаям дикарей и большей части четвероруких, первые люди и даже обезьяноподобные прародители человека, вероятно, жили обществами. У строго общественных животных естественный отбор действует иногда на отдельные особи путем сохранения тех изменений, которые выгодны для сообщества. Общество, заключающее в себе много наделенных (полезными качествами) особей, увеличивается в числе и остается победителем над другими, менее благоприятствуемыми сообществами, хотя бы даже при этом ни один член сообщества в отдельности не получал никаких преимуществ перед другими членами того же сообщества.». (с.184).
     «Малая сила человека, его незначительная быстрота, недостаток природного оружия и пр. были более чем уравновешены, во-первых, его умственными способностями, посредством которых он, находясь еще в диком состоянии, уже создавал себе оружие, орудия и пр., и, во-вторых, его общественными свойствами, которые научили его помогать своим собратьям и получать помощь от них. … Предки человека по уму и, вероятно, также по общественным наклонностям стояли, без сомнения, ниже самых грубых из ныне существующих дикарей; но весьма легко понять, что они смогли существовать и даже благоденствовать, если наряду с тем, как постепенно утрачивались их звериные способности, как, например, лазание по деревьям и т.п., они развивались в умственном отношении.» (с.185).
     Насколько большое значение в развитии человека из обезьяноподобных предков придавал Ч. Дарвин внутривидовой борьбе, можно судить из слов: «… естественный отбор, вытекающий из состязания между племенами …» (с.185). То есть Ч. Дарвин отождествлял борьбу, войну между племенами с естественным отбором.
     С появлением у человека орудий, он стал вне конкуренции со всем животным миром, который стал играть все меньшую роль в естественном отборе. Вся борьба развернулась между племенами. Она и стала естественным отбором для наших предков.
     Для понимания происхождения человека имеет большое значение сравнение умственных способностей человека и низших животных.
     «Если бы ни одно из органических существ, за исключением человека, не обладало какими-либо умственными способностями или если бы способности человека были совершенно иной природы, чем у низших животных, то мы никогда не были бы в состоянии убедиться в том, что наши  высокие способности развились постепенно. Но можно ясно доказать, что коренного различия в этом отношении (между человеком и животными) не существует. Мы должны также согласиться с тем, что различие в умственных способностях между одной из низших рыб, например, миногой или ланцетником, и одной из высших обезьян гораздо значительнее, чем между обезьяной и человеком. Это громадное различие сглаживается бесчисленными переходными ступенями.». (с.187).
     «Моя цель показать в настоящей главе, что в умственных способностях между человеком и высшими млекопитающими не существует коренного различия.» (с.187).
«Так как человек обладает органами чувств, одинаковыми с низшими животными, то основные побуждения его должны быть одинаковы. У человека и животных существует, кроме того, несколько общих инстинктов, например, чувство самосохранения, половая любовь, любовь матери к новорожденному детенышу, способность последнего сосать и т. д.». (с.187).
     «… большинство более сложных инстинктов приобретено, по-видимому, совершенно иным путем - естественным отбором вариаций более простых инстинктивных действий. Эти изменения происходят, по-видимому, под влиянием тех же неизвестных причин, которые действуют на строение мозга и обусловливают незначительные изменения или индивидуальные различия как и в других частях тела; и такие изменения благодаря нашему незнанию часто признаются возникающими самопроизвольно. Мне кажется, что мы не можем придти к другому заключению относительно происхождения более сложных инстинктов, если мы припомним замечательные инстинкты бесплодных рабочих муравьев и пчел, которые не оставляют потомков, могущих унаследовать результаты опыта и видоизмененных привычек.» (с.188).
     Человек, имея такие же инстинкты, как у животных, имеет и те же побуждения. Соответственно, его поступки, действия будут такими же. Однако действия человека это «… действия, основанные на воспоминании прошедших событий, на предусмотрительности, рассудке и воображении, … способность к таким действиям приобреталась шаг за шагом, вследствие изменчивости мозговых органов и естественного отбора, без всякого сознательного рассуждения со стороны животного в каждом последующем поколении.» (с.189). Любое изменение в строении мозга, которое оказывалось полезным для организма предка человека, то есть увеличивало сохранность, сохранялось и передавалось из поколения в поколение. Таким образом постепенно совершенствовалось строение мозга и, соответственно, совершенствовались функции мозга: память, воображение, мышление и другие. «… у людей умственные способности постепенно совершенствовались путем естественного отбора.» (с.241).
     «Если бы, например, какой-нибудь один член племени, более одаренный, чем все другие, изобрел новую западню, оружие или какой-либо новый способ нападения или защиты, то прямая личная выгода, без особого вмешательства рассуждающей способности, заставила бы других членов общества подражать ему, и таким образом, выиграли бы все. С другой стороны, привычное упражнение в новом ремесле должно было, в свою очередь, развивать до некоторой степени умственные способности. Если новое изобретение было важно, то племя должно было увеличиться в числе, распространиться и вытеснить другие племена. В племени, которое стало многочисленнее вследствие таких причин, будет всегда более шансов для рождения других одаренных и изобретательных членов. Если такие люди оставят детей, которые могли бы наследовать их умственное превосходство, то шансы для рождения еще более одаренных членов несколько возрастут, а в маленьком племени положительно поднимутся.». (с.242).
     «Из всех человеческих способностей разум, конечно, ставится всеми на первое место. Но весьма немногие отвергают в настоящее время, что и животные обладают в некоторой степени способностью рассуждать. Можно постоянно видеть, как они останавливаются, обдумывают и принимают решения.». (с.195).
     Быстрые проявления разума, обнаруживающиеся после краткого опыта, наблюдались на американских обезьянах, которые являются низшей группой в этом отряде. Ренгер, весьма тщательный наблюдатель, рассказывает, что когда он в первый раз дал своим обезьянам в Парагвае яйца, они раздавили их и таким образом потеряли много содержимого. В последствии они осторожно разбивали один из концов яйца о какое-нибудь твердое тело и снимали скорлупу пальцами. Только один раз порезав себе руки каким-либо острым орудием, они никогда более не дотрагивались до него или брали его с величайшей осторожностью. Они часто получали куски сахара, завернутые в бумагу, и Ренгер сажал иногда в бумагу живую осу, которая жалила их, если они быстро развертывали бумагу. После одного такого случая обезьяны всякий раз подносили сначала сверток к уху, чтобы убедиться, не движется ли там что-либо.» (с.197).
     «Мне кажется теперь вполне доказанным, что человек и высшие животные, в особенности приматы, имеют некоторое число общих инстинктов. У всех них одинаковые чувства, побуждения и ощущения; у всех одинаковые страсти, привязанности и эмоции,- даже самые сложные, такие как ревность, подозрительность, соревнование, благодарность и великодушие; они способны обманывать и обладают даже чувством юмора; они любопытны и способны удивляться, обладают, хотя и в различной степени, способностями к подражанию, вниманию, рассуждению и выбору; обладают памятью, воображением, ассоциацией представлений и разумом. Особи одного и того же вида представляют все ступени, от полнейшей глупости до большого ума.» (с.198).
     «Герцог Аргайль замечает, что выделывание орудий для известной цели исключительно свойственно человеку, и полагает что эта способность образует непроходимую пропасть между человеком и животными. Нет сомнения, что это различие очень важно, но я нахожу весьма справедливым замечание сера Дж. Леббока, что когда первобытный человек употреблял кремни для каких-либо целей, он иногда случайно раскалывал их и тогда употреблял их острые обломки. Отсюда уже не велик шаг до произвольного раскалывания кремней и затем до грубой обработки их. Последнее усовершенствование потребовало, впрочем, долгих веков, если судить по громадному промежутку времени, протекшему до той поры, когда человек неолитического периода стал высекать и шлифовать свои каменные орудия. При раскалывании кремней, как замечает далее Леббок, должны были показываться искры, а при трении должна была развиваться теплота: «Таким образом произошли два обычные способа добывать огонь.» (с.201).
     Касаясь далее речи, Ч. Дарвин пишет: «… я не могу сомневаться, что наша речь обязана своим происхождением подражанию и видоизменению различных естественных звуков, голосов других животных и собственных инстинктивных криков человека, при этом вспомогательную роль играли знаки и жесты.» (с.205).
     «По мере того, как голос все более и более употреблялся в дело, голосовые органы должны были развиваться и совершенствоваться…» (с.205). «Нет однако, ни малейшего сомнения, что соотношение между постоянным употреблением языка и развитием мозга представляло еще большую важность.» (с.205).
     Сравнивая умственные способности человека и низших животных, Ч. Дарвин раскрывает самое важное, на его взгляд, отличие человека от животных.
     «Я вполне согласен с мнением тех писателей, которые утверждают, что из всех различий между человеком и низшими животными самое важное есть нравственное чувство, или совесть. Это чувство, как замечает Макинтош, «имеет законное преобладание над всеми другими побуждениями человеческих действий.» Оно резюмируется в коротком, но могущественном слове «должен», столь полном высокого значения.» (с.214).
     «Обратимся теперь к общественным и нравственным способностям. Для того, чтобы первобытные люди или обезьяноподобные родоначальники человека сделались общественными, они должны были приобрести те же инстинктивные чувства, которые побуждают других животных жить в сообществах и, без сомнения, обладать теми же общими наклонностями. Они должны были испытывать неудобство вдали от своих товарищей, к которым чувствовали известную степень любви; должны были предупреждать друг друга об опасности и помогать один другому при нападении и обороне. Все это предполагает известную степень сочувствия, верности и храбрости. Такие общественные качества, громадную важность которых никто не оспаривает для низших животных, были, без сомнения, приобретены родоначальниками человека аналогичным образом, т.е. путем естественного отбора с помощью унаследованной привычки. Когда два племени первобытных людей живущие в одной стране, сталкивались между собой, то племя, которое (при прочих равных условиях) заключало в себе большее число храбрых, верных и преданных членов, всегда готовых предупреждать других об опасности, помогать и защищать друг друга,- без всякого сомнения, должно было иметь больший успех и покорить другое. Не нужно забывать, какое огромное значение должны иметь мужество и верность при нескончаемых войнах дикарей. Преимущество дисциплинированных солдат над недисциплинированными ордами основано главным образом на доверии, которое каждый имеет к своим товарищам.» (с.242).
     Чувство, которое побуждает животных жить в сообществах, подчиняться правилам жизни в сообществе и жить для пользы сообщества, Ч. Дарвин назвал общественным инстинктом. Такое чувство имеется у любого стадного животного. Иначе его можно назвать стадным чувством. Если биологические инстинкты являются запрограммированной в генах биологической программой поведения, то общественный инстинкт или, иначе, стадное чувство, является программой поведения в стаде, сообществе, и закладывается в сознании в процессе обучения, воспитания, при индивидуальном, послеродовом развитии, росте.
     «Можно сказать, что родители многих животных, полагаясь на способность своих детенышей к подражанию и еще более на их инстинктивные и унаследованные побуждения, так сказать воспитывают их.» (с.193). Родители обучают своих детенышей не только приемам добывания пищи и самозащиты, но и правилам поведения в своем сообществе (стаде, стае). С возрастом данное правило поведения в сообществе приобретает силу привычки.
     «… общественные инстинкты и побуждения, подобно всем другим значительно подкрепляются привычкой, например привычкой повиноваться желаниям и суду общества.» (с.216). Воспитанное у детеныша правило поведения в сообществе имеет порой силу инстинкта.
     «Достойно, однако, замечания, что убеждение, внушаемое с постоянством в ранние годы жизни, когда мозг впечатлителен, по-видимому, принимает характер инстинкта, а вся сущность инстинкта состоит в том, что ему следуют независимо от рассудка.».(с.235).
     Прежде чем действовать, «… у животных должна часто возникать борьба между различными инстинктами или между каким-либо инстинктом и усвоенной привычкой.». (с.223). «… всякое животное должно иметь внутреннее чувство, что одни из его инстинктов более сильны и долговечны, а другие менее, так что часто должна возникать борьба, какому из этих импульсов следовать, и в сознании должно оставаться удовлетворение или неудовлетворение, или даже ощущение несчастья при сравнении прошлых впечатлений, беспрерывно пробегающих в уме. В этом случае внутренний голос должен говорить животному, что лучше было бы следовать тому, а не другому импульсу, лучше было бы поступить так, а не иначе, что это было бы хорошо, а то дурно.». (с.216).
     «В минуту действия человек склонен, конечно, следовать более сильному побуждению, и хотя это свойство ведет его иногда к самым благородным поступкам, но еще чаще заставляет его удовлетворять собственные желания в ущерб другим людям. Когда же после их удовлетворения прошлые и более слабые впечатления станут лицом к лицу с постоянно присущими общественными инстинктами и с глубоким вниманием к мнению сограждан, возмездие последует неминуемо. Он будет чувствовать угрызения совести, раскаяние, сожаление или стыд; последнее чувство почти исключительно основано на страхе осуждения со стороны ближних. Последствием будет то, что он твердо решится поступать в будущем иначе, а это и есть совесть, ибо совесть оценивает прошлое и руководит будущим.». (с.228).
     «Если какое-либо желание или какой-либо инстинкт, заставившие человека поступить в ущерб другим людям, кажутся при воспоминании столь же сильными, чем его общественный инстинкт, он не будет чувствовать острого сожаления о своем поступке. Но он будет сознавать, что если бы его поступок был известен товарищам, он встретил бы у них осуждение, а мало людей настолько равнодушных к своим собратьям, чтобы не печалиться в таком случае. Если человек не имеет симпатии к своим собратьям и если желания, побудившие его к дурному поступку, были сильны в минуту действия и при воспоминании не уступают перед постоянными общественными инстинктами и суждением других людей, то мы вправе назвать его дурным человеком. Единственным средством, которое может в таком случае удержать его от зла, будет страх наказания и убеждение, что в конце концов было бы лучше и для его личных, своекорыстных целей скорее иметь в виду пользу других, чем свою собственную.
     Очевидно, что всякий может с легкой совестью удовлетворять собственным желаниям, если они не противоречат его общественным инстинктам, т.е. не идут вразрез с пользой других людей.» (с.230).
     У человека общественный инстинкт есть не что иное, как социальная программа поведения в обществе, нравственное чувство, мораль. В человеческом обществе социальная программа поведения подобна стадному чувству животных, постепенно развилась из него в процессе развития человека из обезьяноподобных предков.
     «… всякое животное, одаренное ясно выраженными общественными инстинктами, включая сюда привязанность между родителями и детьми, должно обязательно приобрести нравственное чувство, или совесть, как только его умственные способности достигнут такого же или почти такого же высокого развития, как у человека. В пользу этого говорит, во-первых, то, что общественные инстинкты побуждают животное чувствовать удовольствие в обществе своих товарищей, сочувствовать им до известной степени и оказывать им различную помощь.». (с.215).
     «В-третьих, после того как развилась способность речи и желания членов общества могли быть ясно выражаемы, общественное мнение должно было сделаться в значительной степени руководителем поступков и определять действия каждого из членов для общего блага.» (с.215).
     «Но существует другое, еще более сильное побуждение к развитию общественных добродетелей, именно одобрение и порицание наших ближних.» (с.243). «Очевидно, что члены одного племени одобряли поступки, которые по их мнению, служили к общей пользе, и осуждали те, которые казались им вредными. Делать добро другим, поступать относительно других так, как мы желаем, чтобы поступали с нами,- вот краеугольный камень нравственности.» (с.244).
     «Первоначально только строго общественные добродетели пользовались уважением.» (с.232). «Разница только в том, что они здесь применяются почти исключительно к членам одного племени и поступки совершенно противоположного характера не считаются преступлениями, когда дело идет о людях другого племени.» (с.231).
     «Мы видели, что у дикарей и, вероятно, также у первобытных людей, поступки считались хорошими или дурными смотря лишь по тому, насколько они могли быть непосредственно полезны племени, а не виду или отдельному члену племени. Это заключение согласуется с теорией, по которой так называемое нравственное чувство развилось первоначально из общественного инстинкта, потому что оба вначале ориентировались исключительно на общественные интересы.». (с.233).
     Значит, социальная программа поведения в обществе, которая сформировалась из стадного чувства в процессе превращения обезьяноподобного предка в человека, направлена была на сохранение племени, а не на сохранение индивида или вида целиком. Племена постоянно воевали друг с другом. Убийство внутри племени считалось преступлением и каралось, а убийство члена другого племени одобрялось, так как племени это было выгодно: ослаблялось враждебное племя, а мясо убитого могло пойти в пищу данного племени. Такого рода поведение, направленное на сохранение племени, было полезно, сохранялось и закреплялось естественным отбором. Племена с таким поведением переживали других в борьбе за жизнь, за пищу;- побеждали в войне.
     «Мы можем заметить, что если какое-либо инстинктивное побуждение оказывается более полезным для вида, чем другой, противоположный ему инстинкт, то оно со временем возьмет верх над последним путем естественного отбора, так как животные, у которых оно сильнее развито, должны пережить остальных и сохраниться в большем числе.» (с.223).
     «По отношению к низшим животным можно с большим вероятием принять, что развитие общественных инстинктов совершалось у них скорее ради общего блага, чем ради общего счастья вида. Под словом общее благо можно понимать средства, благодаря которым возможно большее число особей может вырасти в полном здоровье и силе и развить все свои способности при данных условиях.» (с.234).
     Племена с поведением, направленным на сохранение племени, сохранялись и процветали, так как были жизнеспособнее, имели большую вероятность сохранности.
Хотя социальная программа поведения была направлена на сохранение племени, однако процветал весь вид, так как процветали племена с данным поведением. Несмотря на то что такая социальная программа поведения приводила к войне между племенами, она была полезна для вида. Выживали те племена, в которых индивид жертвовал для своего племени своими желаниями, инстинктами и даже жизнью. Племена с храбрыми, мужественными, верными индивидуумами побеждали другие племена. Хотя, как пишет Ч. Дарвин: «Наиболее храбрые люди, идущие всегда на войне в первых рядах и добровольно рискующие жизнью для других, должны в среднем гибнуть в большем числе, чем другие.» (с.243).
     Насколько сильным может быть у человека нравственное чувство, совесть или, иначе, социальная программа поведения, направленная на сохранение общества, Ч. Дарвин пишет: «Человек, побужденный своей совестью, путем долгой привычки приобретает со временем такую полную власть над собой, что без всякой душевной борьбы способен мгновенно жертвовать своими желаниями и страстями в угоду общественным инстинктам и симпатиям…» (с.230).
     О силе социальной программы поведения можно судить также по силе обычаев и традиций. «Общественное мнение нередко руководится каким-нибудь грубым опытом относительно того, что в конечном результате лучше для всех членов общества. Но это мнение нередко бывает ошибочно вследствие невежества и недостатка рассуждающей способности. Вот отчего самые странные обычаи и предрассудки достигли всемогущей силы во всем мире совершенно наперекор истинному благосостоянию и счастью рода человеческого. Мы видим это в ужасе индуса, нарушившего законы своей касты, и в бесчисленных других примерах.» (с.235).
     Положение о том, что убеждение, внушаемое с постоянством в ранние годы жизни, принимает характер и силу инстинкта, высказанное Ч. Дарвином, имеет огромное значение для воспитания, для формирования у человека норм поведения в обществе. Ведь какие нормы поведения в обществе вложишь в ребенка, таким и будет поведение его, повзрослевшего. То есть люди могут целенаправленно воздействовать на детей с целью воспитания, формирования у них определенных норм поведения, определенной программы поведения. Тем самым люди могут целенаправленно изменять общественные отношения. Следовательно, возможно, путем воспитания у детей социальной программы поведения, исключающей нанесение ущерба другим людям, построить социально справедливое общество, лишенное эксплуатации. Для этого надо развивать у детей нравственное чувство, совесть.















































Глава 3.   А.И. Опарин о возникновении жизни на земле.

(А.И. Опарин «Возникновение жизни на земле.». Издание 3-е, полностью переработанное.
Издательство академии наук СССР. М. 1957.)

     Чтобы понять назначение органической формы движения материи, чтобы понять смысл жизни, необходимо знать, как возникла жизнь на земле. Конечно, этого не знает никто. Однако есть теории, в которых ученые пытаются дать правдоподобные объяснения возможных путей происхождения жизни. Наиболее информативной и правдоподобной считается теория советского биолога А.И. Опарина.
     Основные положения о возникновении жизни даны Энгельсом, который характеризовал жизнь как одну из форм движения материи, а, именно, биологическую форму, высшую по сравнению с более простыми формами - механической, физической и химической. При этом, развитие живого из неживого является естественной закономерностью. На определенном этапе эволюции нашей планеты на ней возникла жизнь, как «форма существования белковых тел». А.И. Опарин, на основе современных знаний, развивает основные положения Ф. Энгельса, объясняет их.
     Первично, из неорганических веществ, абиогенно, возникли и стали накапливаться простейшие органические вещества, главным образом углеводороды. «… абиогенное образование углеводородов в природных условиях не только вполне возможно, но и является чрезвычайно распространенным процессом во Вселенной».(с.124). Наличие простейших органических веществ в космическом пространстве доказано спектроскопическим изучением. В условиях космического холода обнаружены метан, формальдегид, аммиак и другие органические вещества.
     «… в течение по крайней мере 2-3 млрд. лет на поверхности Земли в восстановительных условиях первичной атмосферы или при медленно совершающемся переходе этих восстановительных условий к окислительным происходило абиогенное образование сперва простейших, а потом и все более сложных органических веществ».(с.143). «Общая, принципиальная возможность этого второго этапа развития материи от простейших углеводородов до сложнейших органических веществ была заложена в самих первичных углеводородах. Углеводороды таят в себе громадные химические потенции. Недаром вся органическая химия рассматривается в настоящее время как химия углеводородных производных. Приводимая на рис.26 диаграмма свободных энергий образования органических соединений наглядно показывает полную термодинамическую возможность перехода от углеводородов к их кислородным и азотистым производным. Полимеризация и конденсация этих производных последовательно приводили к все большему и большему усложнению органических соединений на поверхности еще безжизненной Земли».(с.148).
     «Все перечисленные нами источники энергии (ультрафиолетовые и космические лучи, электрические разряды и радиораспад) в начальные периоды существования нашей планеты должны были играть очень важную роль, но не только в отношении восстановления углекислоты (количество которой было здесь вряд ли велико), а в отношении превращения углеводородов, явившихся в то время основной формой углеродистых соединений. Химическая эволюция углеводородов могла совершаться уже на основе их собственных энергетических потенций, однако возможность фактической реализации этих потенций очень сильно возрастала при наличии добавочных источников энергии. Ультрафиолетовый свет, тихие разряды, a- частицы вызывали специфические превращения органических молекул, протекавшие ступенчато, через ряд промежуточных соединений. Если мы при этом вспомним, что углеводороды и их производные, вначале образовавшиеся в литосфере, где могли создаваться сравнительно высокие температуры и давления, переходили потом во влажную атмосферу, в отдельных разреженных слоях которой царил холод и проявляли свое действие световые лучи и электрические разряды, а возникшие здесь продукты затем могли накапливаться и превращаться далее в водах гидросферы, то мы поймем, насколько велико должно было быть разнообразие органических веществ земной поверхности. Здесь, действительно, могли возникать все известные нам представители этих соединений. И трудности, возникающие при попытке конкретно представить себе пути органической эволюции на первичной Земле, заключаются не столько в отсутствии или недостатке создавшихся здесь химических потенций, сколько в обилии тех перекрещивающихся дорог, по которым могло совершаться превращение любой органической молекулы».(с.159).
     «… в атмосфере Земли из сравнительно простых соединений, главным образом из метана, аммиака, паров воды и сероводорода, под влиянием электрических разрядов и ультрафиолетовой радиации образовались многочисленные, разнообразные и сложные органические вещества. Вместе с дождем и другими осадками эти вещества перешли в первичную земную гидросферу».(с.176). «… гидросфера Земли как сейчас, так и прежде не являлась чем-то вполне однородным. В отдельных ее местах, например, в каких-либо замкнутых мелководных бассейнах, заливах или лагунах, концентрация органических веществ вследствие испарения воды могла становиться и еще выше». (с.177). Чем больше концентрация веществ, тем больше вероятность взаимодействия между ними. Вероятно, на Земле имелись места с очень высокой концентрацией органических веществ, что обусловливало образование сложных органических веществ из простых. «Однако нужно со всей решительностью подчеркнуть, что именно вода гидросферы явилась той обязательной, незаменимой средой, в которой происходило формирование наиболее сложных органических соединений, послуживших в дальнейшем материалом для построения тел живых существ». (с.177).
     «Процесс постепенного усложнения, происходивший при эволюции органических веществ, на определенной ступени своего развития приводил к возникновению нового качества - диссиметрии молекул. Это качество появляется тогда, когда при усложнении молекулы хотя бы один из ее углеродных атомов оказывается связанным всеми своими четырьмя валентностями с различными атомными группировками». (с.178-179).
     Это свойство молекул выражается в том, что обладающее диссиметрией вещество может существовать в двух очень похожих друг на друга формах. Их молекулы включают в себя одни и те же атомы и даже одни и те же атомные группировки, но эти группировки по разному расположены в пространстве. Если какой - либо радикал одной формы соединения расположен вправо, то такой же точно радикал второй формы расположен влево, и наоборот. Простой моделью таких диссеметрических молекул могут служить две наши руки. … каждая рука является как бы зеркальным изображением другой». (с.179).
     «При обычном лабораторном синтезе органических веществ всегда получается равномерная смесь диссиметрических молекул (так называемый рацемат)». (с.179). «… вероятность образования того или другого антипода совершенно одинакова, а так как при химических реакциях во взаимодействие приходит такое количество молекул, к которому вполне применим закон больших чисел, то возникновение избытка одного из антиподов является совершенно невероятным, и мы, действительно, обычно его не наблюдаем в условиях неживой природы и при лабораторных синтезах». (с.179).
     «Напротив, в живых организмах аминокислоты, входящие в состав естественных белков, нацело представлены только левыми антиподами». (с.180). «Эта способность протоплазмы образовывать и накоплять только один антипод диссимметрических молекул и обозначается как асимметрия живого вещества. Она отсутствует в неживой природе, но является характернейшим признаком всех живых существ». (с.180). «Катализаторы живой клетки - ферменты являются асимметрическими веществами. Поэтому обусловленный ими синтез должен тоже приводить к образованию асимметрических соединений.» (с. 181).
     «… не подлежит сомнению, что в живых существах определенные антиподы образуются вследствие наличия уже готовых асимметрических веществ, в частности, оптически активных ферментов. В дальнейшем эта асимметрия закрепляется вследствие особой специфической организации протоплазмы …». (с.182). 
     «… асимметрические вещества могут образовываться не только в присутствии других асимметрических веществ, но и под влиянием асимметрических физических факторов». (с.182). «Непосредственный синтез асимметрического вещества при облучении циркулярно поляризованным светом был осуществлен впервые Г. Карагунисом и Г. Дрикосом, а затем и рядом других авторов.» (с.183). «Таким образом, сейчас можно не без основания предполагать, что воздействие циркулярно - или эллиптически - поляризованного света (в особенности ультрафиолетового) должно было приводить на еще безжизненной Земле (в ее атмосфере и гидросфере) к возникновению асимметрических веществ.» (с.183-184). «… о тех превращениях более или менее сложных органических соединений, которые когда-то совершались на еще безжизненной Земле, мы можем судить только по аналогии с явлениями, наблюдаемыми нами в искусственно созданных лабораторных опытах.» (с.186).
     «Возможность образования аминокислот на поверхности безжизненной еще Земли находит свое теоретическое обоснование и экспериментальное подтверждение, например, в опытах Миллера.» (с.188). С. Миллер (1953, 1957), пропуская электрические разряды через смесь аммиака, метана, водорода и паров воды, получил ряд аминокислот, альдегидов, молочную, уксусную и другие кислоты.
     «В первичной земной гидросфере были все необходимые условия для спонтанного синтеза сахаров - исходные вещества в виде разнообразных альдегидов и кетонов, катализаторы в виде извести или мела и т.д.. Поэтому мы имеем большое основание считать, что сахара, эти органические соединения, играющие очень важную роль в обмене веществ и как энергетический и как строительный материалы живой клетки, возникли на поверхности Земли, в ее водах, первично еще задолго до появления на ней жизни.» (с.188).
     Итак, на определенном этапе развития Земли океан представлял собой своего рода «питательный бульон», в котором и возникли первые живые организмы, питающиеся готовыми органическими веществами - гетеротрофы. Здесь проявился закон диалектики, когда количество перешло в новое качество. Масса неживых органических веществ привела к появлению живого организма. Но до возникновения живых организмов прошел еще длительный этап дальнейшей эволюции органических веществ.
     В шестой главе Опарин А.И. коснулся строения, биологических функций белков и нуклеиновых кислот и проблемы их возникновения. «… в белках (ферментах) живая материя имеет как мощные катализаторы, ускорители химических процессов, так и тот внутренний химический аппарат, при помощи которого эти процессы направляются по вполне определенным путям, согласуются между собой в определенной последовательности и создают характерную для обмена веществ гармонию процессов, организацию протоплазмы во времени. На основе этой организации происходит, в частности, и постоянное новообразование белков, их самовоспроизведение, в силу чего белковое тело, согласно выражению Энгельса, «будучи результатом обычных химических процессов, отличается от всех других тел тем, что оно есть сам себя осуществляющий перманентный химический процесс…» (Диалектика природы. М. 1955 г.)». (с.214).
     «Нам представляется, что проблема первичного возникновения белков должна быть сформулирована следующим образом: многочисленные и разнообразные белки, которые можно сейчас изолировать из живых организмов в кристаллическом виде, как индивидуальные химические соединения (различные ферменты, гормоны, вирусы ит.д.), обладают определенным, весьма специфичным для каждого из них строением, исключительно хорошо приспособленным к выполнению тех жизненно важных функций, которые они несут в живой протоплазме, в обмене веществ, в саморепродукции и т.д.. Такого рода вещества возникают сейчас только в составе живых тел и, несомненно, что их специфическое строение отражает предшествующую эволюцию этих тел, является результатом длительного развития живых организмов.» (с.214).
     «Белок вследствие разнообразия входящих в его состав аминокислотных остатков и обусловленного этим наличия большого числа различных химических функций обладает громадными химическими возможностями. Он может вступать во взаимодействие с бесчисленным множеством веществ живой протоплазмы, образуя с ними или прочные соединения типа протеидов, или крайне эфемерные комплексы, обладающие лишь весьма мимолетным сроком существования, как это наблюдается при образовании промежуточных соединений фермент - субстрат.» (с.216-217).
     «Очевидно, в процессе образования белков произошел жесткий отбор необходимых для жизни аминокислот. Для катализа и согласования всего разнообразия реакций обмена веществ оказались вполне достаточными именно те химические функции, которые приведены выше. Указанные 20 аминокислот, комбинируясь в белковых молекулах, образуют все нужные для обмена ферменты и другие важные внутренние химические организмы живой протоплазмы. Несомненно, что в процессе эволюции живой материи происходила рационализация этих механизмов, а, следовательно, аналогично тому, как это происходит в технике, и их стандартизация. Все те аминокислоты, которые не были безусловно необходимы для жизни, исчезали в последующих поколениях в результате действия естественного отбора.» (с.219). «Мысль о стандартизации аминокислотного состава белков в процессе эволюции высших организмов находит свое подтверждение в том факте, что наряду с обычными, постоянно встречающимися в составе белков аминокислотами в организмах, стоящих на низших ступенях эволюционного развития, главным образом у бактерий и грибов, обнаруживаются все новые и новые, так называемые «случайные», «необычные» аминокислоты, как, например, В - тиовалин у пенициллиумов, мезо-ae-диаминопимелиновая кислота, а-амино-маслянная кислота у ряда бактерий и т.д..» (с.220).
     «Таким образом, мы видим, что в процессе эволюции живой природы при переходе от низших форм, с их еще не вполне организованным обменом, к формам высшим, у которых обмен достиг уже большей степени совершенства, происходит стандартизация аминокислотного состава белков на основании принципа естественного отбора. Следовательно, одно из основных свойств растительных и животных белков - их аминокислотный состав - не определяется всецело одними только физическими и химическими закономерностями, а несет на себе отпечаток своего биологического происхождения.» (с.220).
     Тот или иной белок образуется из различного количества различно соединенных аминокислот. Однако, «… «В настоящее время признано, что свойства боковых цепей белка не являются простыми функциями свойств свободных аминокислот, а представляют собой в действительности весьма сложные функции, зависящие от многих факторов, в частности, от относительного расположения боковых цепей в главной пептидной цепи и в свернутой молекуле нативного белка.» (Г. Тристам).». (с.221-222). Отсюда становится понятной то многообразие и сложность функций белков, образованных всего 20 различными аминокислотами.
     «Сейчас можно наметить по крайней мере три категории таких систем, совместное действие которых необходимо для биосинтеза белка: системы, доставляющие необходимую для синтеза белка энергию; каталитические (ферментные) системы, создающие кинетические условия синтеза, определенное соотношение скоростей отдельных реакций; cистемы, обусловливающие пространственную организацию в процессе синтеза белковой молекулы.» (с.241). «Среди этих систем очень важное место в определении специфического строения того или иного белка принадлежит нуклеиновым кислотам, обладающим определенным внутримолекулярным строением.» (с.259). Нуклеиновые кислоты являются кодирующими системами по отношению к белкам, то есть определяют построение того или иного белка.
     Нуклеиновые кислоты состоят из четырех азотистых оснований, нуклеотидов, в различном числе и различным образом соединенных друг с другом. Три азотистых основания, называемых кодоном, кодируют включение в образующийся белок определенной аминокислоты. Оснований - 4. Аминокислот - 20. Четыре основания по 3, то есть 4 в 3-й степени, дают 64 разных кодона. Это более чем достаточно для кодирования 20 аминокислот.
     Различно соединенные нуклеотиды определяют строение различных белков, в которых аминокислоты могут быть различным образом соединены. Отсюда удивительная уникальность белков у различных видов организмов, у различных организмов одного вида. Незначительные изменения в строении нуклеотидной цепи обеспечивают индивидуальные различия в белковом составе. Мутации приводят к изменению именно нуклеотидной цепи ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты), являющейся носителем генетической информации, определяющей строение белков в организме и, соответственно, обмен веществ.
     «Целый ряд экспериментальных данных выявляет видовую специфичность нуклеиновых кислот, показывает, что различные виды организмов характеризуются различным суммарным составом их ДНК, а, по видимому, и РНК. Далее можно говорить об органной или тканевой специфичности, в результате которой различные органы одного и того же организма обладают разными нуклеиновыми кислотами, и, наконец, об органоидной специфичности последних. Это в особенности относится к РНК вследствие ее локализации в различных форменных элементах протоплазмы. В частности, многие сообщаемые в литературе данные указывают что рибонуклеиновые кислоты из ядра и цитоплазматических гранул различны между собой.» (с.262).
     «… с одной стороны, для синтеза белков необходимы нуклеиновые кислоты, а с другой - для синтеза этих последних необходимы белки (ферменты). Таким образом, с первого взгляда получается как бы заколдованный круг.» (с.267). «Но с точки зрения дарвиновского учения для нас совершенно ясно, что как курица, так и ее яйцо возникли одновременно из более просто организованных живых существ в процессе их эволюции. Подобно этому как белки, так и нуклеиновые кислоты являются результатом эволюции целых протоплазменных систем, возникших из систем, более простых, менее совершенно организованных, но все же систем, а не отдельных, индивидуальных молекул какого-либо вещества; поэтому одинаково неправильно представлять себе изолированное первичное возникновение как белков, так и нуклеиновых кислот.» (с.267).
     «Обмен веществ в современном организме это определенная организация процессов, направленная к постоянному самосохранению и самовоспроизведению всей живой системы в целом. Такая организация могла сложиться только на основе естественного отбора, а отбор требует наличия индивидуальных, пространственно ограниченных образований, и просто в однородном растворе он совершаться не может.» (с.268).
     «Молекула нуклеиновой кислоты современных живых организмов - это не самостоятельная «живая молекула», а лишь часть живой протоплазмы, ее орган, несущий здесь определенные, жизненно необходимые функции.» (с.269). Эти функции заключаются в хранении и переносе информации о строении белков в организме, в построение в каждой клетке, в каждом органоиде клетки специфических, только им присущих белков.
     «Совершенно естественно и вполне правильно представлять последовательное развитие материи, идя от более простых систем к более сложным … Дарвин нам указал истинный путь происхождения этих живых существ. Этот путь пролегает через эволюцию более просто организованных существ, эволюцию целостных систем на основе их естественного отбора.». (с.269).
     В седьмой главе А.И. Опарин показывает каким образом возникли органические многомолекулярные системы, их организацию в пространстве и во времени.
     «Характерным для жизни является то, что она не рассеяна диффузно в пространстве, а представлена отграниченными от внешнего мира, индивидуальными, очень сложными многомолекулярными системами - организмами, в которых непрерывной чередой, строго закономерно совершаются физические и химические процессы, основанные на взаимодействии организма с окружающей средой и в своей совокупности составляющие обмен веществ, в биологическом понимании этого слова.» (с.277).
     В лабораторной практике известно явление коацервации. Коацервация - расслоение, отслаивание; раствор разделяется на два слоя, богатый коллоидными веществами слой и свободную жидкость. Явление коацервации представляет, с разбираемой нами точки зрения, особый интерес прежде всего потому, что в процессе эволюции органических веществ оно могло явиться мощным средством концентрирования высокомолекулярных соединений, в частности, растворенных в земной гидросфере белковоподобных веществ.». (с.279-280).
      «Характерной особенностью этих веществ (белковоподобные полипептиды, полинуклеотиды), в частности любого белковоподобного полимера, является их ярко выраженная способность образовывать комплексы с другими высокомолекулярными веществами, в том числе и с другими белками или полипептидами.» (с.227.). «Вместе с тем, ассоциируясь между собой, белковоподобные полимеры, так же как и натуральные белки, при известных условиях могут образовывать многомолекулярные «рои», которые, достигнув определенной величины, выделяются из раствора в форме отдельной фазы или многофазных систем, имеющих уже характер относительно простых морфологических образований. Сюда в первую очередь должны быть отнесены возникающие при коагуляции коллоидов осадки, гели, а, также, сгущения, имеющие жидкую консистенцию.» (с.278). «Подводя итоги обширным собранным им данным по этому вопросу, А. Трошин пишет следующее: «Таким образом, ряд признаков, характеризующие физикохимические свойства коацерватов, является характерным и для протоплазмы. Точка зрения многих исследователей, согласно которой протоплазма живых клеток представляет собой систему комплексных коацерватов, находит поэтому, прочную экспериментальную основу.» (с.72)». (с.290).
     «Г. Бунгенберг-де-Ионг, как и многие цитологи и физиологи, считает, что живая клетка также представляет собой в основном очень сложный множественный коацерват. С этой точки зрения, ядро клетки можно рассматривать как коацерват, находящийся внутри другого коацервата - цитоплазмы, а ядрышко - как образование коацерватной природы, включенное в коацерват ядра.» (с.293).
     «Как мы указывали выше, в процессе коацервации возникает резкая граница - поверхность, отделяющая коацерват от равновесной жидкости. В связи с этим возникают новые поверхностные явления и, в частности, адсорбция коацерватом различных присутствующих в окружающей среде веществ.» (с.294).
     «Первично образовавшиеся в водах первородного океана разнообразные высокомолекулярные органические вещества - различные полимеры углеводов, аминокислот, нуклеотидов и т.д. - в коллоидно-химическом отношении не могли существенно отличаться от современных нам полимерных соединений. В их растворах, как в хорошо знакомых нам растворах белков, полисахаридов или полинуклеотидов, чрезвычайно ярко была выражена склонность к образованию межмолекулярных ассоциаций. Особенно легко должно было происходить образование сложных коацерватов. Ведь, как мы видели выше, основным условием для этого является одновременно присутствие в растворе двух или нескольких разноименно заряженных высокомолекулярных органических веществ. Большая сложность и разнообразие химических превращений, происходивших в водах первичной земной гидросферы, уже сами по себе могут служить гарантией, что это условие должно быть соблюдено. Поэтому рано или поздно в том или ином пункте первородного океана обязательно должны были происходить скопления органических полимеров в определенных пунктах пространства и их выделение в виде комплексных коацерватных капель.» (с.295).
     «Образование коацерватов в водах земной гидросферы явилось весьма важным этапом в эволюции первичных органических веществ и в процессе возникновения жизни. До этого органическое вещество было неразрывно слито с окружающей средой, равномерно распределено во всем объеме растворителя. При образовании коацерватов молекулы органических полимеров сконцентрировались в определенных пунктах пространства и отделились от окружающей среды более или менее резкой границей. Таким путем возникли целостные многомолекулярные системы - коацерватные капли, каждая из которых обладала уже известной индивидуальностью и в этом смысле противостояла всему окружающему ее внешнему миру. Вместе с тем, такой капле было присуще некоторое, свойственное ей одной, строение. Раньше в растворе имелись только отдельные беспорядочно двигающиеся частицы органических веществ, все свойства которых определялись лишь их внутримолекулярным строением. В коацерватной капле эти частицы расположились по отношению друг к другу определенным образом, создалась известная пространственная организация и на прежние органохимические отношения наложились новые, коллоидно-химические закономерности, уже обусловленные взаимодействием  высокомолекулярных веществ в многокомпонентной системе. Первичное возникновение именно коацерватных капель привлекает наше особое внимание потому, что и современный носитель жизни - протоплазма - обладает аналогичным строением и с чисто коллоиднохимической точки зрения является, как мы видели выше, множественным комплексным коацерватом.» (с.296 - 297).
     «Искусственно получаемый нами коацерват или та капля, которая возникла естественным путем, выделившись из органического раствора океанических вод, сами по себе являются статическими системами. Их более или менее длительное существование, связанное с сохранением постоянства свойств системы во времени, зависит от того, что они находятся в термодинамически устойчивом или метастабильном состоянии. Чем устойчивее коацерватная капля, рассматриваемая с чисто коллоидной точки зрения, тем меньше у нее шансов исчезнуть как индивидуальное образование за данный отрезок времени, слившись с другими каплями или расплывшись в окружающем растворе. В противоположность этому, коацерватная структура, свойственная живой протоплазме, существует только до тех пор, пока в этой последней непрерывной чередой и с большой скоростью совершаются многочисленные биохимические процессы, в своей совокупности составляющие обмен веществ. Как только эти процессы прекращаются или коренным образом изменяются, разрушается и сама протоплазменная система. Ее длительное существование, постоянство ее форм, связано не с неизменностью, не с покоем, а с постоянством движения. Поэтому протоплазма является не статичной, а стационарной или поточной системой.». (с.298).
     «Именно поток или просто струя воды, вытекающая из водопроводного крана, позволяет нам в простейшем виде понять ряд существеннейших особенностей организации таких необратимых или открытых систем, какой, в частности является и живая протоплазма. Если кран открыт не сильно и давление водопроводной сети все время остается постоянным, струя вытекающей воды сохраняет почти неизменным свой внешний вид, свою, как бы застывшую форму. Но мы знаем, что эта форма является лишь видимым отображением непрерывного потока частиц воды, которые постоянно входят и выходят из нее с определенной скоростью. Само существование этой системы связано с тем, что в струе все время равномерно проносятся все новые и новые молекулы воды. Если мы остановим этот процесс, исчезнет и сама струя, как определенная система. Аналогично этому и в основе организации протоплазмы лежит некоторое стационарное состояние, возникающее в силу того, что живой организм находится в постоянном обмене веществ и энергии с окружающей его внешней средой, что в нем все время с определенной постоянной скоростью совершается ряд необратимых сопряженных процессов, в результате которых вещества, поступающие из внешней среды, подвергаются в организме ряду превращений, а продукты их распада вновь выводятся во внешнюю среду.» (с.298-299).
     «… применение метода меченных атомов в биохимических и физиологических исследованиях с несомненностью показало, что все вещества живого тела, все его белки, нуклеиновые кислоты, липоиды и т.д. полностью обновляются в течение очень коротких промежутков времени, что материальный субстрат жизни находится в непрерывном обмене с окружающей средой, постоянно распадаясь и вновь синтезируясь из веществ внешнего мира. Таким образом, нашел свое полное подтверждение мичуринский принцип единства организма и среды - то положение, что живое существо нельзя рассматривать изолированно от окружающей среды, вне указанного единства.» (с.299).
     Система, в которую непрерывным потоком поступают вещество, энергия и информация, на языке кибернетики называют открытой.
«… в открытой системе непрерывно происходят поступление веществ из внешней среды в отграниченную от нее тем или иным путем систему и удаление из системы возникающих в ней химических соединений обратно в среду. Поэтому постоянство свойств такой открытой системы во времени характеризуется не термодинамическим равновесием (как это наблюдается в замкнутых системах), а наступлением стационарного состояния, при котором соблюдается постоянство скорости односторонне протекающих химических изменений и диффузии веществ в системе.» (с.300).
     «Термодинамическое равновесие и стационарное состояние сходны между собой в том отношении, что в том и другом случае система сохраняет во времени свои свойства постоянными, но коренное отличие здесь заключается в том, что при равновесии вообще не происходит изменения свободной энергии (aF = 0), а при стационарном состоянии оно совершается непрерывно, но с постоянной скоростью (aF = const.). Таким образом, стационарное состояние поддерживается постоянным не потому, что свободная энергия находится в минимуме (как при термодинамическом равновесии), а вследствие того, что система непрерывно получает свободную энергию из внешней среды в количестве, компенсирующем ее уменьшение в системе, «питается» свободной энергией за счет внешней среды.  …  Аналогично этому, энтропия замкнутой системы при равновесии достигает максимума, а в открытой системе при стационарном состоянии хотя и поддерживается постоянной, но отличается от максимума.». (с.300-301).
     «… в открытых системах внесение катализатора, как мы видели на модели, изменяет не только скорости реакций, но и положение «равновесия» - стационарные концентрации компонентов системы. Это может быть выведено и чисто математическим путем. При этом весьма характерным для открытых систем является то, что установление нового стационарного состояния будет происходить здесь не плавно, а через экстремальные состояния ( через максимум или минимум). Вначале оно более резко отклоняется от исходного состояния, а затем до некоторой степени (но не вполне) вновь к нему приближается, как это видно на прилагаемой кривой, полученной Бертоном на гидродинамической модели. (рис.59).» (с.303).
 
Рис. 59. Реакция открытой системы на внешнее воздействие по Бертону. (с.303).
     Таким образом, для каждой открытой системы может существовать неограниченное число возможных стационарных состояний, при этом любое изменение хотя бы одного из параметров системы в принципе обязательно приводит к новому уровню стационарного состояния». (с.304)
     «Подытоживая все сказанное о термодинамике и кинетике открытых систем, мы приводим здесь следующие положения, характеризующие принципиальные особенности этих систем, в формулировке, заимствуемой нами из сводной статьи А. Пасынского [А. Пасынский. Успехи современной биологии. 1957.] :
1. Стационарное состояние открытых систем характеризуется постоянным во времени минимальным рассеянием свободной энергии и постоянной минимальной скоростью возникновения энтропии внутри системы, в отличие от нулевых значений этих функций при термодинамическом равновесии в закрытых системах.
2. В открытой системе могут протекать процессы с уменьшением энтропии за счет их термодинамического сопряжения с процессами увеличения энтропии в окружающей среде.
3. В открытой системе может существовать неограниченное число стационарных состояний, в зависимости от внутренних параметров системы (исходных концентраций компонентов, констант диффузии, скоростей реакций и т.д.) и внешних условий (температуры, давления и пр.). Изменение какого-либо из условий стационарного состояния приводит к перераспределению кинетических и диффузионных параметров системы и установлению нового стационарного состояния.
4. Направление химических превращений в открытой системе, при наличии альтернативных путей реакций, определяется принципом общей максимальной скорости реакций.
5. Катализаторы в открытой системе влияют не только на скорость реакций, но и на стационарные концентрации реагирующих веществ.
6. При изменении условий стационарного состояния в открытой системе развиваются процессы, направленные на сохранение свойств системы (динамическая стабилизация стационарного состояния).
7. Переходы одного стационарного состояния в другое в открытой системе при не очень больших скоростях реакций происходят не по плавным кривым, а через экстремальное состояние (обычно через максимум или минимум).
Весьма существенным для разбираемого нами вопроса является то, что принцип организации протоплазмы во времени весьма сходен с принципом организации открытых систем. Любой организм или любая его клетка живут, существуют только тогда, когда через них непрерывным потоком из внешней среды и во внешнюю среду проносятся все новые и новые частицы вещества и связанной с ними энергии. Воспринимаемые из внешней среды посторонние, чуждые ему химические соединения, организм путем целого ряда закономерно сочетанных между собою реакций претворяет эти соединения в вещества своего тела, и в этом состоит восходящая ветвь обмена веществ,- ассимиляция. Но в тесном взаимодействии с ассимиляцией в организме постоянно совершается и обратный процесс - диссимиляция, разложение входящих в состав организма соединений, а образующиеся при этом конечные продукты распада вновь выводятся во внешнюю среду». (с.306-307).
     «Специфическим для организации протоплазмы во времени, для биологического обмена веществ, является строгое согласование, гармоническое сочетание реакций, которые сменяют друг друга не случайно, а в строго определенном, закономерном порядке, образуя длинные прямые и разветвленные цепи и замкнутые циклы химических превращений, наподобие того, как это было описано нами выше для сетки реакций, протекающих в открытых системах. Поэтому та простейшая, еще абиогенная система, которая могла явиться исходной для эволюционного процесса, приведшего к возникновению жизни, уже должна была обладать чертами организации, характерными для открытых систем, где отдельные реакции образуют сетку взаимосвязанных между собой во времени химических превращений».(с.307-308).
     «Практически за длительное время, в той или иной мере, вероятно, происходили все возможные между наличными органическими соединениями химические взаимодействия. Но в общей беспорядочной совокупности всех мыслимых химических процессов того времени в одних пунктах пространства должны были превалировать одни реакции, в других - другие. В основном это определялось тем, что превращение любого реагирующего вещества шло преимущественно по тем химическим каналам, по которым в данных условиях обеспечивалась наибольшая скорость реакции. Согласно химической кинетике, основное количество данного вещества при заданной разности свободных энергий   F0 будет превращаться по пути реакции, идущей с наибольшей для всех возможных превращений скоростью. Достижение же максимальной скорости данного химического превращения в свою очередь зависит как от химического строения реагирующих веществ, так и от локальных условий среды - температуры, давления, а в значительной степени и от присутствия подходящего катализатора, в особенности в том случае, если этот катализатор специфически ускоряет только одну из всех возможных реакций». (с.308).
     «Каждое звено данной цепи химических превращений требует для своего осуществления действия специфических катализаторов - ферментов. Только в следствие этого каждый возникающий в результате предшествующей реакции продукт вступает именно в последующую реакцию цепи, а не расходуется на множество других, вполне для него термодинамически допустимых превращений». (с.310). «Биологические цепи могут после длительного ряда реакций замыкаться в циклы (например, цикл Кребса, на котором мы более подробно остановимся в дальнейшем), но эти циклы не имеют ничего общего с элементарными циклами цепных реакций. Они всегда связаны с необратимыми ответвлениями, в силу чего биологический обмен веществ в целом всегда протекает водном направлении и соответствует тому потоку явлений, с которым мы познакомились при изучении открытых систем.» (с.312).
     «Характерным же для живых существ он [Дж. Прингл. Sjmp of Soc. f. Exp. Biob.7,1, 1953] считает сопряжение химических реакций в открытых системах, связанное с понижением энтропии за счет увеличения ее в окружающей среде.» (с.313).
     Наиболее важной во всей работе Опарина А. И. является восьмая глава, где автор излагает свою точку зрения на возникновение первичных организмов.
     «Довольно широкие круги естествоиспытателей нашего времени придерживаются мнения, что познание жизни вообще заключается только в ее наиболее полном объяснении физикой и химией, в наиболее полном сведении всех жизненных явлений к физическим и химическим процессам. С этой точки зрения, никаких специфически биологических закономерностей нет, и те же законы, которые царят в неорганической природе, управляют и всеми явлениями, совершающимися в живых организмах. Но этим самым по существу отрицается всякое принципиальное различие между организмами и телами неорганической природы. А это в корне неверно. Несомненно, что жизнь материальна по своей природе, но она свойственна не всей материи вообще, а представляет собой особую форму движения, которую мы обнаруживаем только у организмов и которой нет у объектов неорганического мира. Этой форме движения материи наряду с общими физическими и химическими законами свойственны и свои специфические закономерности, и, поэтому, главное для познания жизни заключается в познании именно этого ее качественного отличия от других форм движения.» (с.319-320).
     «…уже из самой теории открытых систем следует, что непременным условием их существования является непрерывное обновление составных частей. Как только в струе или в гидродинамической модели приостанавливается поступление воды, так сейчас же исчезает и сама система как таковая. То же относится и к любой химической открытой системе. Но от всех этих систем живые существа принципиально отличаются определенной направленностью своего обмена веществ, высокой «целесообразностью» своей внутренней организации. Совершающиеся в протоплазме многие десятки и сотни тысяч химических реакций, составляющих в совокупности обмен веществ, не только строго согласованы между собой во времени, не только гармонически сочетаются в едином порядке постоянного самообновления, но и весь этот порядок направлен к единой цели - к непрерывному самосохранению и самовоспроизведению всей живой системы в целом, в закономерном согласовании с условиями окружающей среды.» (с.321).    
     «…эволюция могла происходить только на основе взаимодействия системы с окружающей внешней средой, т.е. на основе образования открытых систем.» (с.323)
     «С одной стороны, индивидуальные особенности физико-химической организации каждой отдельной коацерватной капли накладывали определенный отпечаток на те химические реакции, которые совершались именно в ней. Наличие в данной капле тех или иных веществ или радикалов, присутствие или отсутствие простейших неорганических катализаторов (как, например, солей железа, меди, кальция и т. д.), степень концентрации белковоподобных и других высокомолекулярных веществ, образовавших коацерват, его определенная структура - все это сказывалось на скорости и направлении отдельных химических реакций, протекавших в данной капле, все это придавало специфический характер тем химическим процессам, которые в ней развивались. Таким образом выявлялась известная связь между индивидуальным строением, организацией данной капли и характером тех химических превращений, которые в ней совершались. В разных каплях эти превращения шли и согласовывались между собой во времени по-разному в зависимости от индивидуальных особенностей каждой данной капли. С другой стороны, любые, даже разрозненные химические процессы, совершавшиеся в какой-либо капле, а тем более то или иное их сочетание не были безразличны для ее дальнейшей судьбы. Одни из них способствовали большей устойчивости, большей длительности существования данной коацерватной системы в данных условиях внешней среды. Они с этой точки зрения были полезны, имели положительное значение. Напротив, другие из указанных процессов и их сочетаний носили отрицательный характер, были вредны для данного индивидуального образования, приводили к его разрушению, к исчезновению той капли, в которой они возникали. Но такого рода коацерватные системы не могли играть сколько-нибудь существенной роли в дальнейшей эволюции органических образований, так как их индивидуальная история была недолговечной, очень скоро обрывалась.
     Для более или менее длительного существования в данных условиях внешней среды сохранялись лишь те системы, индивидуальная организация которых обусловливала полезные для их существования сочетания химических реакций.
     Таким образом, уже на этой стадии эволюции материи возникал известный «отбор» организованных коллоидных систем по признаку соответствия их организации задаче сохранения данной системы в условиях ее непрерывного взаимодействия с окружающей внешней средой. Конечно, этот «отбор» носил еще очень примитивный характер и не мог быть непосредственно приравнен к полноценному «естественному отбору» в строго биологическом понимании этого слова, но все же именно под его контролем происходила дальнейшая эволюция индивидуальных органических систем и поэтому она приобретала совершенно определенную направленность. Прежде всего в результате этой направленной эволюции принципиально изменился самый характер устойчивости исходных коллоидных систем.» (с.325). Системы от статической устойчивости перешли к динамической устойчивости.
     «Коацерватное состояние и организация совершающихся в капле процессов могли до известной степени существовать независимо друг от друга. Но, по указанным выше причинам, в процессе направленной эволюции эти две стороны организации должны были последовательно все более и более сочетаться в единой системе так, чтобы существование системы зависело от сетки совершающихся в ней реакций и, наоборот, сама сетка определялась организацией системы в целом. При отсутствии такой согласованности, но при постоянном взаимодействии с внешней средой система очень быстро должна была бы распасться, исчезнуть как индивидуальное образование. Если же взаимодействие между средой и системой почему-либо прекращалось, то такая статическая система тем самым выключалась из общего процесса эволюции.» (с.325).
     «При достаточно высокой скорости химических реакций в капле и, соответственно, высокой скорости образования поверхностных упрочненных слоев и динамическая стабильность капель могла быть весьма высокой, в этом случае ускорение химических реакций в капле способствовало и ее устойчивости, «выживанию» при данных внешних условиях; это ускорение выступает как фактор стабилизации капли. Если же скорость образования поверхностных слоев отставала от скорости их разрушения, то такие капли быстро распадались.» (с.326).
     «Следовательно, в результате направленной эволюции исходных систем их устойчивость приобретала все более и более динамический характер. Коацерватные капли постепенно превращались в открытые системы, само существование которых в данных условиях внешней среды зависело от организации совершающихся в них процессов. Иными словами, возникали такие системы, которые на фоне постоянно протекающих в них процессов самообновления были способны к самосохранению, длительному существованию на основе постоянного взаимодействия с внешней средой. Это возникновение способности к самосохранению можно рассматривать как первый результат направленной эволюции наших исходных систем.
     Вторым, дальнейшим шагом в том же направлении явилось возникновение систем, способных не только к самосохранению, но и к росту, к увеличению своей массы за счет веществ окружающей внешней среды. Как это указывалось в предыдущей главе, стационарное состояние открытых систем в каждый данный момент поддерживается постоянным не потому, что свободная энергия системы находится в минимуме, как при термодинамическом равновесии, а потому что система непрерывно получает свободную энергию из окружающей среды в количестве, компенсирующем ее изменение в системе. Для таких химических открытых систем, какими и являлись коацерватные капли первичной гидросферы, приток свободной энергии из внешней среды в основном осуществлялся поступлением в капли относительно богатых энергией органических соединений, претерпевающих в капле те или иные химические реакции. Но при наличии химических реакций закрытые и открытые системы различаются в кинетическом отношении тем, что в первых равновесие обусловливается равенством скоростей прямой и обратной реакций и, следовательно, здесь принципиально не может происходить никакого увеличения массы. Напротив, в открытых системах, при стационарном состоянии, скорость реакции в одном направлении закономерно больше, чем в другом, и, следовательно, здесь возможна такая взаимосогласованность процессов, которая приводила бы к увеличению массы системы.
     Такие системы имели несомненное преимущество в процессе направленной эволюции и поэтому они в результате действия «отбора» заняли на фоне общего нарастания организованных образований господствующее положение.» (с.326-327).
Увеличивая свою массу за счет большего поступления органических веществ, являющихся запасом строительного материала и энергии, такие коацерватные капли имели больше шансов сохранить себя, имели большую вероятность сохранности. Чем больше запас - тем больше шансов.
     «Итак, в результате постоянного взаимодействия рассмотренных нами исходных систем с окружавшей их внешней средой должно было происходить постепенное увеличение количества организованного в системах вещества. Но так как это увеличение все время происходило под строгим контролем «отбора», сохранявшего для эволюции только наиболее совершенные системы, то и качество этой организации все время изменялось в определенном направлении. Системы становились не только динамически устойчивыми, но и более динамичными. Это явление мы можем рассматривать как третий важный шаг направленной эволюции исходных систем на пути к возникновению жизни.» (с.327)
     Более динамичными, значит - более подвижными, с большей скоростью обмена веществ, что позволяло быстрее восстанавливать систему, не давало ей разрушаться, при этом вероятность ее сохранности увеличивалась.
     «На первых этапах разбираемой нами эволюции, когда мы мысленно можем представить себе судьбу только одной какой-либо отдельной коацерватной капли, все ее связи с другими такими же каплями, решающее значение для длительного существования данной капли как открытой системы, для ее самосохранения в условиях постоянного обмена с внешней средой, имело соотношение скоростей совершавшихся в ней процессов, а не абсолютная величина этих скоростей. Положение коренным образом изменится, если мы включим в поле нашего изучения не одну, а несколько одновременно присутствующих в данной среде открытых систем. Это можно показать уже при работе с простейшими моделями. Так, например, при наличии нескольких гидродинамических стационарных систем с общими исходными и конечными резервуарами основная масса воды пройдет по системе, обеспечивающей наибольший ее секундный расход. В случае нескольких параллельных химических стационарных систем с общей внешней средой, основной поток вещества пройдет через систему, которая по своей организации (например, наличию более совершенных катализаторов ит.д.), обеспечит наибольшую общую скорость химических превращений. В этом смысле химическая стационарная система, обеспечивающая при данных условиях наибольшую скорость химических процессов, будет иметь преимущество перед другими параллельными химическими стационарными системами в том случае, если указанное увеличение скорости не нарушит необходимого для самосохранения соотношения скоростей, если оно будет совместимо с длительным существованием данной открытой системы. При этом нужно, конечно, иметь ввиду, что для сложной сети химических реакций (как это мы указывали в предыдущей главе) достижение максимальной скорости процесса заключается не только в ускорении одной из стадий превращения, но и в установлении наиболее эффективного соотношения всех параметров процесса. Из сказанного делается понятным, что та динамически устойчивая, способная к самосохранению и росту коацерватная капля, которая приобрела при взаимодействии с внешней средой способность к более быстрому превращению веществ, этим самым получила значительные преимущества перед другими каплями, плававшими в том же растворе органических и неорганических соединений, но осуществлявших свойственные им химические процессы значительно медленнее. В общей массе коацерватов удельный вес таких более динамичных капель становился все более и более значительным. Возникало своебразное соревнование капель на скорость совершавшихся в них процессов и на скорость роста. Вследствие этого принцип максимальной скорости (совместимый, однако, с самим существованием стационарных систем) явился очень важным фактором направленной эволюции организованных образований.
     Нужно, однако, отметить, что способность к самосохранению и даже быстрому росту всей динамической системы еще не означала собою полную неизменяемость этой системы. Напротив, стационарная капля коацервата или какая-либо другая открытая система могла длительно сохраняться как целое, непрерывно изменяясь и в отношении своего состава и в отношении сетки совершавшихся в ней процессов, если, конечно, эти изменения не нарушали ее динамической устойчивости. Такого рода изменения были даже обязательны на пути к возникновению жизни, так как в них лежал залог прогрессивной эволюции исходных систем. Без этих изменений не создавалось бы нового материала для отбора и дальнейшее развитие систем оказалось бы скованным, остановилось бы на какой-то стадии. Однако, понятно, что исключительно важно было, чтобы эти изменения не выходили за рамки динамической устойчивости системы. В противном случае такая сильно неуравновешенная система все время была подвержена риску потери своей устойчивости, риску исчезновения. Поэтому при быстром и массовом разрастании исходных систем происходил отбор для дальнейшей эволюции только тех из них, в которых реакции сетки согласовывались между собой так, что возникали стационарные, постоянно повторяющиеся цепи или даже замкнутые циклы реакций, где эти реакции совершались все время по одному и тому же кругу и только в определенных пунктах этого круга происходило ответвление, приводившее к постоянно повторяющемуся новообразованию того или иного продукта обмена. Из этого постоянства повторяемости взаимосвязанных, координированных между собой в единую сетку реакций и возникла характерная уже для живых систем способность к самовоспроизведению. С этого момента можно говорить о возникновении жизни. На этой стадии эволюции материи естественный отбор в полной мере приобретал свой биологический смысл и на его основе стала быстрее вырабатываться все более и более высокая приспособленность живых организмов к условиям существования, тонкое соответствие всех деталей их внутренней организации выполняемым жизненным функциям, т. е. возникла та бросающаяся в глаза «целесообразность» строения живых тел, о которой мы говорили выше.» (с.328-329).
     Вынужден не согласиться с автором, когда он говорит, что из постоянства повторяемости взаимосвязанных, координированных между собой в единую сетку реакций возникла характерная для живых систем способность к самовоспроизведению. Точнее будет сказать, что возникла способность к самообновлению. Причем, под воздействием естественного отбора, скорость самообновления живых систем возрастала.
Под словом «самовоспроизведение» лично я понимаю рождение новой, подобной начальной, живой системы из родительской живой системы.
     «На этом принципе постоянства определенной последовательности реакций основываются биосинтезы и высокомолекулярных жирных кислот, аминокислот и целого ряда других известных нам соединений.» (с.330).
     «Постоянство образования этих веществ отражает лишь постоянство той последовательности, в которой одна реакция сменяет другую. Здесь нет «самовоспроизведения» молекул в тесном смысле этого слова, их размножения - здесь происходит лишь строго постоянное их новообразование. Лежащая в основе этого новообразования последовательность реакций зависит не от одного какого-либо единичного фактора, а отражает собою всю организацию данной протоплазмы в ее взаимодействии с внешней средой.» (с.331).
     «Первично возникшие живые системы уже обладали всем необходимым для того, чтобы их отбор принял характер полноценного «естественного отбора» в биологическом понимании этого слова. Поэтому дальнейшее усовершенствование их внутренней организации, рационализация их обмена пошли вперед более быстрыми шагами. Вскоре в связи с этим естественным отбором были уничтожены, сметены с лица Земли все промежуточные формы организации, поэтому мы лишены сейчас возможности их непосредственно изучать и таким путем заполнять фактическим материалом тот разрыв, который существует между организацией исходных систем и даже наиболее примитивных современных организмов.» (с.332).
     «Отдельные индивидуальные реакции, протекающие в протоплазме, сравнительно очень просты и однообразны. Это хорошо известные химикам реакции окисления, восстановления, разрыва углеродной связи и т.д. Любая из них может быть воспроизведена и вне организма и в ней нет ничего специфически жизненного. Специфическим для живых тел является то, что в них эти отдельные реакции определенным образом организованы во времени, сочетаются между собой в единую целостную систему, широко разветвленную сетку реакций. Они протекают здесь не случайно, не хаотически, а в строго определенной взаимопоследовательности. То колоссальное разнообразие органических соединений, которое представлено в мире живых существ, обусловлено не разнообразием и сложностью отдельных индивидуальных реакций, а разнообразием их сочетаний, варьированием той последовательности, в которой они протекают в различных клетках организмов на той или иной стадии их развития. Эта последовательность химических реакций лежит в основе как синтеза, так и распада веществ протоплазмы, в основе таких жизненных явлений, как синтез белков, брожение, дыхание, фотосинтез и т.д..» (с.333).
     «Если в данных условиях только одна какая-либо реакция, из всех тех, на которые способно определенное органическое вещество, осуществляется весьма быстро, а все остальные потенциально возможные реакции происходят относительно медленно, то понятно, что практическое значение этих последних в общем явлении оказывается совершенно ничтожным. Иными словами, перед каждым органическим веществом протоплазмы термодинамически открыты многочисленные пути химических превращений, но фактически каждое поступающее из внешней среды соединение или любой возникающий в протоплазме промежуточный продукт будут в обмене веществ изменяться только в том определенном направлении, в котором они реагируют с наибольшей скоростью. Все остальные, медленно протекающие реакции просто не успеют за это время реализоваться в сколько-нибудь заметных размерах. Таким путем и образуются строго определенные цепи и циклы последовательных, быстро протекающих реакций, в своей совокупности составляющие в большей или меньшей степени разветвленную сетку обмена веществ. Простая гомогенная смесь органических веществ или даже первично возникшая, еще не превратившаяся в хорошо организованную открытую систему коацерватная капля с этой точки зрения представляют собою широчайшее, но совершенно дикое поле химических возможностей. По этому полю с одинаково большими затруднениями и неудобствами можно двигаться в любом направлении. В противоположность этому в живой протоплазме в результате отбора проложены уже определенные пути биохимических процессов, целая сеть «рационально построенных дорог», по которым с большой скоростью и по «строго соблюдаемому графику» непрерывно происходят химические превращения вещества и связанное с ним преобразование энергии. Этот совершенный порядок, в основе которого лежит определенное соотношение скоростей отдельных реакций, регулируется в живом теле многими факторами, важнейшим из которых является каталитическое действие ферментов.» (с.334-335).
     «…ряд особенностей, которые отличают ферменты от всех других известных нам катализаторов. Это прежде всего их исключительно высокая каталитическая активность.» (с.335). «Сложное строение белковой молекулы определяет собою и вторую важную особенность ферментов, отличающую их от других катализаторов,- высокую специфичность их действия.» (с.336). «Следовательно, в ферментах живые тела имеют не только мощные ускорители химических процессов, но и тот исключительно совершенный химический аппарат, при помощи которого эти процессы направляются по вполне определенным рельсам.» (с.337).
     «Следовательно, уже в ферментах выявляется то соответствие между строением и функцией, та внутренняя «целесообразность» организации, которая так характерна для всей живой материи вообще.» (337).
     «В тех системах, которые мы приняли за исходные для процесса эволюции на пути к возникновению жизни,- в обладающих свойствами открытых систем коацерватных каплях - химические реакции, образующие сетку системы, должны были осуществляться первоначально с очень малыми скоростями. Некоторое ускорение отдельных реакций могло здесь достигаться главным образом лишь благодаря каталитическому действию тех неорганических солей (например, кальция, железа, меди, ванадия и т.д.), которые присутствовали в довольно значительных количествах в водах первородного океана.» (с.339). «Но представим себе, что некоторые из коацерватных капель вследствие присущей им адсорбционной способности или иных причин могли избирательно поглощать из окружающего раствора образовавшиеся здесь чисто органохимическим путем порфирины, наподобие того, как некоторые современные организмы черпают из внешней среды необходимые им для синтеза ферментов витамины. Порфирины, вступая в соединение с железом, резко повышали его каталитическую активность, и если такого рода ускорение разбираемой нами реакции было полезно для динамической устойчивости тех капель, где оно происходило, то эти капли в процессе отбора получали значительные преимущества по сравнению с другими аналогичными системами. Таким путем для дальнейшей эволюции сохранялись именно те капли, строение которых способствовало избирательной адсорбции порфиринов. Аналогичные рассуждения мы можем применить и к образованию других специфических катализаторов и ферментов. Уже сравнительно простые соединения, как метиламин, гликокол, альдегиды, сахара и т.д., обладают слабым каталитическим действием в отношении той или иной реакции. Эти соединения могли поступать в исходные системы или даже в какой-то мере здесь синтезироваться. В различных коацерватных каплях они комбинировались между собой и с присутствовавшими здесь неорганическими катализаторами на сотни и тысячи разнообразных ладов. Среди всех этих комбинаций, конечно, могли встречаться и такие, каталитическая активность которых сильно увеличивалась вследствие удачного сочетания активных и активирующих группировок, в частности, при удачном сочетании аминокислотных остатков в полипептидных цепях белковоподобных веществ. Это могло создать значительные преимущества для тех систем, где образовывались такого рода комбинации, наделенные мощным каталитическим действием, способствовавшим динамической устойчивости и общей динамичности систем.» (с.340).
     «Такое «счастливое» сочетание атомных группировок, какое мы находим в ферментах, тесная связь, существующая между их строением и биологической функцией, не могли возникнуть «случайно» или в результате действия одних только законов физики и химии. Для этого необходима была определенная направленность процесса эволюции материи, отбор, уничтожавший все неудачные комбинации и оставлявший для дальнейшего развития только системы, каталитические аппараты которых наиболее рационально выполняли свои биологические функции.» (с.341).
     «В живой клетке исключительно важное значение имеет не только наличие того или иного фермента, но и количественное соотношение между действующими здесь катализаторами, известная взаимосогласованность их активностей.» (с.345). «Большое разнообразие этих соединений [органических] и их исключительная реакционная способность таили в себе возможность ряда химических превращений и их бесчисленных комбинаций. Но в этом широчайшем поле химических возможностей в процессе направленной эволюции по мере последовательно нараставшей организованности живых систем возникали постоянные, все более и более проторенные пути биохимических процессов, образовывалась все более и более совершенная сетка реакций обмена веществ. В современных организмах эта сетка достигла уже очень высокой степени совершенства. Ее организация, как мы видели, определяется целым комплексом согласованных между собой причин: наличием известного набора ферментов, их количественными соотношениями, той физико-химической обстановкой, которая создается в протоплазме, ее коллоидными свойствами и, наконец, ее структурой, определяющей локализацию химически и биологически активных соединений и направленность биохимических процессов. Не только наши исходные системы, но и первично возникшие живые существа не обладали в полной мере такой сложной и совершенной формой организации. Но как до возникновения жизни, так и после этого события происходила направленная эволюция не отдельных факторов или частей системы, а усовершенствование всей сетки обмена в целом. При этом возникали все новые и новые пути и маршруты, из которых одни делались магистральными в обмене веществ, в то время как другие, старые пути исчезали или оставались только в резерве. Но при всех этих изменениях все время сохранялась такая сетка реакций, которая в той или иной мере обусловливала постоянное самосохранение и самовоспроизведение системы в целом. Усовершенствование сетки обмена сводилось только к все более и более рациональному разрешению этой задачи все в более и более широких и варьирующих условиях внешней среды.» (с352).
     «В протоплазме энергия, освобождающаяся при разложении органических веществ (в процессе брожения или при их окислении в процессе дыхания), непосредственно превращается в необходимые для жизни виды энергии и ее использование происходит на основе принципа квантования.» (с.353). «Чем более организованным является обмен веществ, чем более согласованны между собой отдельные составляющие его реакции, тем более высок коэффициент полезного действия. Непосредственные наблюдения над различными представителями живого мира показывают, что у низко организованных живых существ, стоящих в самом низу эволюционной лестницы, реакции энергетической сетки не всегда строго согласованы между собой. В результате этого значительное количество освобождающейся здесь энергии бесцельно теряется, не может быть использовано для жизненных процессов, в частности, для новообразования биомассы и роста клеток.» (с.354).
     Касаясь вопроса асимметрии в живых системах, А.И. Опарин пишет: «Таким образом, асимметрия протоплазмы есть результат ее определенной организации во времени, определенной согласованности совершающихся здесь реакций. Такая согласованность, конечно, не была случайной. Но она могла возникнуть в результате отбора исходных систем, так как, согласно В. Миллсу, при всех прочих равных условиях реакции в рацемате протекают со значительно меньшей скоростью, чем реакции в оптически активной смеси. Поэтому системы, построенные из асимметричного материала, должны были быть более эффективными в жизненной борьбе, чем их рацемические конкуренты.» (с.357).
     «Итак, мы сейчас уже можем, хотя еще и очень приблизительно, только гипотетически наметить известный путь развития, который лежал от исходных систем к простейшим организмам при возникновении жизни на нашей планете. Это путь проходил через последовательное усовершенствование сетки реакций во взаимодействующих с внешней средой индивидуальных коллоидных системах. В результате непрерывного изменения этих систем в пределах их динамической устойчивости и постоянно идущего отбора лишь наиболее совершенных из этих систем в них осуществлялись следующие преобразования: прежде всего совершенствовались отдельные катализаторы, приобретая высокую мощь и специфичность действия. Затем создавалась взаимная согласованность этого действия и возникали целые цепи и циклы ферментативных реакций, лежащие в основе отдельных участков обмена. Далее совершенствовалась пространственная организация систем и локализация процессов, и происходила рационализация взаимосвязанных между собой энергетической и конструктивной ветвей обмена, гарантирующих в известных пределах постоянное самосохранение и самовоспроизведение живой системы.» (с.359).
     Дальнейшая эволюция первичных организмов привела к появлению автотрофов, организмов, самостоятельно синтезирующих органические вещества из неорганических, используя для этого определенные источники энергии: или энергию химических связей (хемотрофы), или энергию солнечного света (фототрофы). Современные автотрофы и гетеротрофы имеют общее происхождение. На это указывают: «Во-первых, в основе обмена всех современных организмов лежит способность использовать готовые органические вещества как исходный строительный материал для биосинтеза белков, нуклеиновых кислот и других составных частей протоплазмы и как непосредственный источник энергии для биосинтезов. Эта способность свойственна, в частности, и тем организмам, которые уже обладают химической организацией, позволяющей им синтезировать органические вещества непосредственно из углекислоты, воды и минеральных солей и которые могут использовать для этого такие источники энергии, как свет или энергия окисления неорганических веществ. Во-вторых, общим для всех организмов способом получения энергии из органических веществ является их анаэробное разложение. Многие современные живые существа обладают химическими механизмами, позволяющими им гораздо полнее и совершеннее использовать энергию органических веществ, полностью окисляя их кислородом воздуха в процессе дыхания, но в основе их обмена лежит все та же общая всем организмам система анаэробного разложения.» (с.364). Объяснение этому лежит в том, что в период зарождения живых организмов в атмосфере Земли и в океане еще не было свободного кислорода.
     «Первичные же живые существа должны были быть, согласно Горовицу, полными гетеротрофами, в том смысле, что они нуждались в готовых сложных органических соединениях для построения своего тела. Однако даже для такого построения необходима была энергия и наиболее доступным ее источником при наличии примитивной организации живого тела являлись опять-таки органические вещества. Они таят в себе большие запасы потенциальной энергии, которая сравнительно легко может быть мобилизована в процессе их распада для реализации биосинтеза или путем сопряженных реакций или путем образования макроэнергических соединений. Привлечение всякого рода других источников энергии внешней среды потребовало бы от первичных организмов наличия дополнительных систем, которые могли возникнуть лишь в процессе весьма длительной эволюции. Вполне понятно, что мобилизация энергии у первичных организмов могла протекать только на основе анаэробного распада органических веществ, так как при существовавших тогда восстановительных условиях молекулярный кислород отсутствовал на земной поверхности. Лишь тогда, когда в атмосфере появился свободный газообразный кислород, возникла принципиальная возможность окислять органические вещества до конца, используя скрытую в них энергию. Но для того, чтобы реализовать эту возможность, организмы должны были дополнительно к прежним анаэробным механизмам энергетического обмена создать в себе в процессе эволюции, уже при новых условиях внешней среды, новые окислительные ферменты и новые системы реакций, которые в более древние периоды существования жизни, при наличии восстановленной атмосферы, конечно, возникнуть не могли.» (с.366-367).   
      «Самоочевидным и общеизвестным является факт, что подавляющее большинство населяющих нашу планету биологических видов вообще может существовать только при наличии готовых органических веществ. Сюда относятся все, как высшие, так и низшие животные, в том числе и большинство Protozoa, громадное большинство бактерий и все виды грибов. Уже один этот факт является чрезвычайно показательным.» (с.367-368).
«К выводу о первичности гетеротрофии можно прийти и на основании изучения высших зеленых растений, т.е. таких организмов, которые уже давно приспособились к автотрофному образу жизни. Только хлорофиллоносные клетки обладают химическими механизмами фотосинтеза. Лишь они одни осуществляют первичный синтез органических веществ, за счет которых уже чисто гетеротрофно питаются все остальные бесцветные ткани растения совершенно подобно тому, как грибы питаются внесенным в культурную жидкость сахаром. В частности, так же осуществляют свой обмен и листья, когда они лишены света. Таким образом, обмен всего растения в целом базируется на гетеротрофном механизме питания органическими веществами, но в зеленых тканях к этому механизму присоединены добавочные специфические аппараты, задача которых состоит в снабжении всего организма готовыми органическими веществами.» (с.371).
     «Отсюда совершенно ясно, что в основе жизненного процесса фотоавтотрофов, в том числе и высших растений, лежит первичная, древняя форма гетеротрофного обмена, а способность к синтезу органических веществ за счет энергии света возникла здесь лишь как добавочная надстройка.» (с.372).
     «…даже в отношении такого типичного, «строгого» хемоавтотрофа, каким является Th. thioxidans, создается положение, аналогично тому, которое, как мы видели выше, наблюдается у зеленых растений. Как там, так и здесь, в основе обмена лежит гетеротрофное использование органических веществ, а автотрофные механизмы добавочно пристроены к этой основе, позволяя имеющему их организму существовать в более широких рамках условий внешней среды.» (с.374-375). «Итак, какую бы группу микробов, растений, или животных мы ни подвергли детальному рассмотрению, всюду можно обнаружить, что в основе обмена принадлежащих к ней организмов лежит универсальный для всего живого способ использования органических веществ в качестве источника энергии и исходного строительного материала для синтеза протоплазменных компонентов.» (с.377).
     «Фотосинтетики используют для этой цели энергию света, хемосинтетики - энергию окисления сероводорода, аммиака, закиси железа и т.д.. Таким путем происходит увеличение содержания в живых клетках органических веществ за счет углерода углекислоты и накопление в них потенциальной энергии. Но гетеротрофы для фиксации углекислоты расходуют энергию, которую они получают разложением или окислением готовых органических веществ, в силу чего при этом процессе они не имеют выигрыша ни в накоплении органического углерода, ни энергии. Как в том, так и в другом отношении их суммарный баланс оказывается дефицитным, что легко может быть констатировано и прямыми определениями.» (с.378).
     Только автотрофы, в основном фотосинтетики (растения и водоросли) являются своеобразными накопителями органических веществ и связанной с ними энергии. Гетеротрофы, к которым относится весь животный мир, лишь расходуют органические вещества, накопленные автотрофами, используя их в пищу.
     «Главнейшим, а, может быть, единственным источником органического питания для первичных живых существ являлись возникшие на земной поверхности углеводороды и их разнообразные производные. Запас этих веществ если до известной степени и пополнялся, то во всяком случае лишь в очень ограниченном размере. Между тем, разрастание и размножение организмов все более и более увеличивало расход органических веществ. Частично они входили в состав живых тел, но в еще большем количестве разлагались, обесценивались в процессе диссимиляции. Таким образом, запас органических веществ внешней среды, способных служить материалом для питания первичных организмов, должен был все время уменьшаться количественно и упрощаться качественно. Это чрезвычайно обостряло борьбу за существование и являлось мощным фактором для дальнейшей эволюции первичных организмов, для дальнейшего усовершенствования и усложнения их внутренней химической организации. Но если бы эволюция живых существ все время шла лишь по пути гетеротрофного питания, то рано или поздно указанный процесс должен был бы привести к своему естественному концу - к полному уничтожению органического питательного материала и гибели всех живых существ. Это побудило организмы в их борьбе за существование, в процессе отбора и приспособления к новым создавшимся условиям жизни, выработать в себе такие новые формы обмена, которые позволили бы им не только возможно рациональнее усваивать экзогенные органические вещества, но и использовать другие способы получения энергии из внешней среды и ассимиляции простейших форм углеродистых соединений. Наиболее мощным, неисчерпаемым источником энергии на земной поверхности является солнечная радиация.». (с.396-397).
     «Широко доступной для первичных организмов являлась длинноволновая радиация, видимый свет. В процессе эволюции организмов у них появились каталитические системы, способные усваивать энергию света и употреблять для энергетических нужд организма. Появились реакции фотосинтеза с использованием …наиболее «трудного», но и наиболее «вездесущего» донора водорода - воды. При этом кислород воды стал освобождаться в молекулярной форме.» (с.405).
     «Период возникновения автотрофного фотосинтеза, приводившего к образованию в земной атмосфере все большего и большего количества молекулярного кислорода, освобождавшегося из воды за счет энергии длинноволновой радиации солнечного света, был одним из наиболее замечательных периодов во всей истории нашей планеты. Он явился переломом, гранью между двумя основными эпохами существования земной поверхности - восстановительной и окислительной. Особый интерес в это время представляло с точки зрения эволюции обмена веществ, потому что именно в эту переходную эпоху, когда коренным образом изменялись внешние условия жизни, возникали новые, многочисленные и разнообразные формы обмена, происходило, выражаясь образно, напряженное искание новых путей жизненного процесса.» (с.406).
      «Постараемся представить себе ту обстановку, которая создалась на земной поверхности к описываемому нами времени (примерно 700-800 млн.лет назад).
     Первично возникшие экзогенные органические вещества, способные служить питанием для населявших тогда землю гетеротрофных и анаэробных организмов, в значительной своей части уже были исчерпаны. В атмосфере в изобилии находились углекислый газ, водород, метан и другие газообразные вещества, образовавшиеся при различного рода брожениях. В воде морей и океанов в растворенном состоянии присутствовали этиловый спирт, различные органические кислоты и другие не утилизируемые уже более отходы анаэробного обмена. Частично в растворе, частично в осадках находились карбонаты и ряд восстановленных неорганических соединений (как, например, закись железа), а также первично сохранившиеся и возникшие биогенно аммиак, сероводород и т.д.. Все эти вещества в отсутствие свободного кислорода были мало доступны для тогдашних живых существ. Только возникшие уже к этому времени первичные фотосинтетики могли весьма широко и почти монопольно использовать разнообразные органические отходы брожения и такие соединения, как метан, водород, сероводород, в качестве доноров водорода для восстановления фиксируемой ими углекислоты и для построения компонентов своей биомассы. Вследствие этого они должны были получить в разбираемый нами период значительные преимущества в жизненной борьбе. Происходившие в связи с этим их быстрое разрастание и эволюция послужили основой для появления тех исключительно сложных и совершенных механизмов обмена, которые характерны для настоящих фотоавтотрофов. Фотоавтотрофы уже в самом процессе своего возникновения начали обогащать земную атмосферу молекулярным кислородом, что повлекло за собой ряд глубоких изменений в ходе эволюции живого мира нашей планеты.» (с.407).
     «В разбираемый нами период начального образования свободного кислорода эти окислительные реакции должны были осуществляться буквально в любой точке земной поверхности, так как везде присутствовали способные окисляться субстраты. Однако абиогенным путем эти реакции протекали относительно очень медленно и освобождавшаяся в результате энергия терялась, рассеиваясь в виде тепла. В условиях острого дефицита экзогенных органических соединений те организмы, которые при своем эволюционном развитии смогли включить указанные реакции окисления неорганических веществ в свой обмен и образовали в своих телах каталитические механизмы, ускорявшие эти процессы и мобилизовавшие их энергию для биосинтезов, конечно, приобрели большие преимущества в борьбе за существование и поэтому были закреплены естественным отбором и стали впоследствии широко развиваться.» (с.408-409). Возникли и стали развиваться аэробные организмы, использующие для окисления органических веществ кислород воздуха. Что дало этим организмам возможность утилизировать, включать в свой обмен простые органические вещества, которые не могли уже использовать анаэробные организмы.
     «Возникновение фотосинтеза представляло чрезвычайно важный этап в процессе эволюции органического мира нашей планеты. Оно коренным образом изменило все существовавшие до того времени отношения. Наряду с образованием кислорода в земной атмосфере и биосфере началось резкое нарастание количества органических веществ, которые могли быть снова пущены в оборот биоэнергетического обмена по старым гетеротрофным методам. Это позволило основному эволюционному потоку вернуться в старое русло дальнейшего развития организмов, приспособленных к питанию органическими веществами. Период острого недостатка в этих веществах остался позади, и только как биологическое воспоминание о нем сохранилась небольшая группа способных к хемосинтезу автотрофных организмов, представляющих собой лишь боковые ответвления от главного эволюционного потока.» (с.419).
     «…того немногого, что было изложено в этой главе, достаточно, чтобы составить себе известное представление о порядке развития организации живой материи.
     Наиболее примитивные формы этой организации могли существовать только при условии постоянного притока к ним из внешней среды разнообразных органических веществ, способных служить материалом для построения протоплазменных компонентов и источником необходимой для биосинтезов энергии. Единственным методом мобилизации этой энергии являлся анаэробный распад экзогенных органических веществ. Прогрессивная эволюция первичных организмов была направлена на то, чтобы постепенно все более и более эмансипироваться от этих условий. Путем естественного отбора закреплялись и получали дальнейшее развитие те организмы, у которых основные химические реакции складывались в целые системы - цепи и циклы, приводившие к синтезу разнообразных сложных и специфических протоплазменных компонентов из сравнительно простых органических молекул или из их неспецифических обломков. Вместе с тем, организмы приобретали способность использовать более широкий круг источников энергии, чем это было раньше. На этой основе возникла автотрофия, венцом развития которой явился фотосинтез зеленых растений, вовлекший в жизненный процесс такой неиссякаемый источник энергии, каким является свет солнца. Создавшееся вследствие фотосинтеза изобилие органических веществ и кислородная атмосфера Земли послужили основой для возникновения мира животных с их исключительно интенсивным дыхательным обменом и быстрым, прогрессивным развитием органических форм, которое в конечном итоге привело к появлению на нашей планете мыслящего существа - человека. Современный процесс эволюции живых существ, в принципе, представляет собою не что иное, как ряд дальнейших звеньев той непрерывной цепи превращений материи, начало которой уходит к наиболее ранним стадиям существования Земли.» (с.430-431).

























 
Глава 4.    Выводы, следующие из теории Опарина  А. И.
             Или основной закон живых систем.

Работа А.И. Опарина раскрывает закономерности существования и развития живых систем.
      Живая система (организм), как мы поняли из седьмой главы книги, является химически открытой системой. Это значит, что каждый живой организм может существовать только лишь при постоянном притоке «пищи», органических веществ, являющихся источником свободной энергии и строительного материала, из окружающей среды. Эта потребность в пище свойственна каждому живому организму. Без пищи организм, как живая система, гибнет, так как, во-первых, пища является материалом для построения, восстановления органических структур организма, во-вторых, поступающая с пищей энергия необходима для химических реакций, направленных на сохранение постоянства внутренней среды организма против сил закона термодинамического равновесия. В живых системах никогда не наступает термодинамического равновесия, так как живая система за счет поступающей в нее свободной энергии совершает работу против факторов, ведущих к равновесию, разрушению системы. Поэтому энтропия системы, хотя и поддерживается постоянной, но отличается от максимума.
     Однако, в процессе развития живых систем, энтропия системы уменьшается за счет увеличения энтропии в окружающей среде. Происходит это потому, что живая система, в процессе развития от менее к более сложной, получает постоянно энергию и вещества (пищу), со все возрастающей скоростью. Возрастание скорости обмена веществ в живой системе связано с усложнением организации системы: появлением новых химических структур, ферментов, новых циклов химических реакций;- с увеличением количества элементов, образующих систему;- с дифференциацией и специализацией функций отдельных элементов;- с увеличением и разнообразием связей между элементами.
     Как происходило увеличение скорости обмена веществ в живой системе А.И Опарин показывает в восьмой и девятой главе. Химическая стационарная система, обеспечивающая при данных условиях наибольшую скорость химических процессов, не нарушающих необходимого для самосохранения соотношение скоростей, имеет преимущество перед другими химическими стационарными системами. Система, имеющая большую скорость обмена веществ, большую скорость самообновления, восстановления, имеет большую вероятность сохранить себя, чем имеющая меньшую скорость обмена. В процессе естественного отбора сохранялись системы с большей скоростью обмена веществ. Более динамичные системы увеличивали вероятность своей сохранности. В борьбе за существование они выживали в большем числе.
     Как только появились живые системы, способные к самосохранению, эволюция стала направлена на увеличение вероятности сохранности системы.
     Вероятность сохранности живых систем (большая длительность существования) увеличивалась и при появлении способности увеличивать свою массу, своеобразный запас вещества и энергии,- и при появлении способности быть более динамичной (при увеличении скорости обменных реакций),- и при появлении способности к самовоспроизведению, размножению.
     Самовоспроизведение, в смысле - размножение, обеспечивает сохранность живой системы во времени, в течение бесконечно долгого времени. Живая система благодаря размножению получила возможность повторять себя, как индивидуальный организм, со своим специфическим строением и обменом веществ, в последующих поколениях.
     Первичные организмы, вероятно, размножались вегетативным, бесполым путем, путем деления материнского организма на два дочерних. В результате такого деления дочерние организмы, потомки, получали одинаковое строение и одинаковый набор химических цепей, подобный материнскому организму. Другими словами, генетическая информация о строении и химических реакциях материнского организма копировалась дочерними организмами. Возникающие иногда при таком вегетативном размножении ошибки в копировании служили источником появления нового строения или новой химической реакции, служили источником появления индивидуальных изменений, поставляли новый материал для естественного отбора. Мутации (изменения) генетического кода при таком размножении были единственным источником, поставщиком новых, отличных чем-то от материнского, индивидуальных различий, материалом для естественного отбора.
     Но вот, в процессе ошибок в репликации, при определенной мутации, закрепленной в дальнейшем естественным отбором, у организмов появилось половое размножение.
Индивидуальные различия, являющиеся материалом для естественного отбора, стали появляться не только при мутации генов, но и при рекомбинации генов в половых клетках при половом размножении. Естественно, возросла скорость возникновения индивидуальных различий, увеличилось количество материала для естественного отбора, увеличилась скорость развития живых организмов. Следовательно, половое размножение явилось также одним из приспособлений, увеличивающих вероятность сохранности живых систем через увеличение скорости развития живых систем, через увеличение вероятности появления более динамичных систем.
     Первичные организмы были гетеротрофами с анаэробным обменом веществ. То есть они использовали в пищу готовые органические вещества, при этом химические реакции, на основе которых происходила ассимиляция этих веществ, шли без применения кислорода, которого еще не было в первичной биосфере. Естественно, запас органических веществ, образовавшихся ранее в первичной гидросфере, уменьшался. Исчезновение пищи грозило исчезновению живых организмов, жизни. Но вот, в результате мутации, изменения у какой-то индивидуальной особи сетки химических реакций, появился такой обмен веществ, при котором стала использоваться энергия химических связей неорганических веществ или энергия света. Такая особь стала независимой от наличия органических веществ в окружающей среде, переживала других в процессе естественного отбора, в борьбе за жизнь. Сохранность, вероятность сохранности такой особи значительно увеличилась. Дочерние особи, ее потомки, размножались и сохранялись. Так появились новые виды живых организмов: хемоавтотрофы и фотоавтотрофы.
     Автотрофы, используя новые источники энергии, сами синтезировали органические вещества, необходимые для построения тела, органоидов, из простых элементов: углерода, водорода, кислорода, азота и других, которые в избытке были представлены в виде воды, углекислого газа, азотистых и других соединений. Так как наиболее доступным и постоянным, практически неисчерпаемым источником энергии, являлась энергия солнечного света, естественно, автотрофы, использующие для синтеза органических веществ энергию солнца, свет, получили наибольшее распространение.
     Итак, вместо того, чтобы погибнуть, жизнь породила фотосинтетиков: растения, водоросли. Фотосинтетики избавили себя и гетеротрофные организмы от голодной смерти. Используя рассеиваемую солнцем энергию, фотосинтетики синтезируют и накапливают органические вещества, являются своеобразным источником и аккумулятором свободной, способной к дальнейшим превращениям, энергии. Нефть, уголь, газ, торф - это запас органических веществ, накопленных фотосинтетиками  (живыми организмами) на протяжение тысячелетий.
     Ф. Энгельс писал: «… излученная в мировое пространство теплота должна иметь возможность каким-то путем,- установление которого будет когда-то в будущем задачей естествознания,- превратиться в другую форму движения, в которой она может снова сосредоточиться и активно функционировать.» (Диалектика природы. М. 1975.стр.22).
     Так вот, появление фотосинтеза у живых организмов, дало им возможность сосредоточить в себе и накапливать излученную в пространство энергию солнца, активно используя ее для химических превращений.
     С появлением фотосинтеза у живых организмов, вероятность их сохранности еще более увеличилась. Пока есть вещество, необходимое для синтеза органических веществ, и пока светит солнце, будет существовать жизнь на Земле.
     Появление фотосинтеза привело к тому, что фотосинтетики, используя водород воды, стали освобождать свободный кислород в атмосферу. С появлением кислорода, сильнейшего окислителя, у организмов появилась возможность полнее использовать заключенную в органических веществах энергию и увеличить скорость химических реакций. Появились организмы с аэробным типом обмена веществ. Вероятность сохранности их еще более увеличилась. Увеличение органических веществ в гидросфере за счет фотосинтетиков дало возможность гетеротрофам продолжать свое развитие. Анаэробные гетеротрофы стали стремительно развиваться. В процессе этого развития из анаэробных гетеротрофов возникли аэробные гетеротрофы, использующие в своем обмене веществ свободный кислород. Так появился весь современный животный мир.
     Первые живые организмы являлись одноклеточными организмами, когда организм представлял собой одно целое, отделенное от внешней среды оболочкой. Но в процессе дальнейшего развития живых организмов, одноклеточные организмы стали кооперироваться друг с другом. В кооперации возможно разделение функций между отдельными организмами - клетками, иными словами - разделение труда. Различные клетки-организмы в едином кооперированном организме стали специализироваться на выполнение определенных функций. В результате такой специализации увеличивалась скорость выполнения отдельными клетками-организмами своих определенных функций. Так как весь обмен веществ кооперированного организма складывался из всех функций, выполняемых различными клетками, то, учитывая, что возросла скорость выполнения отдельных функций единого кооперированного организма,- увеличилась скорость обмена веществ в целом. А, как мы уже знаем, увеличение скорости обмена веществ приводит к увеличению вероятности сохранности через увеличение потока свободной энергии (пищи) проходящей через данный организм, через уменьшение энтропии системы. Примером такого кооперированного организма в настоящее время является колония жгутиковых простейших - вольвокс.
     Некоторые ученые считают, что первым шагом к появлению многоклеточных организмов было нерасхождение дочерних клеток, образовавшихся в результате многократного деления одноклеточного организма.
     Русский биолог И.И. Мечников предложил гипотезу, по которой многоклеточные организмы возникли из колониальных жгутиконосцев, способных к фагоцитозу  (захватыванию пищи клетками с внутриклеточным перевариванием). Данный организм состоял из двух слоев клеток: наружного, который отвечал за функцию движения, захвата пищи и защиты; и внутреннего, ответственного за переваривание пищи. Самое примитивное известное ныне многоклеточное животное - трихоплакс. Оно имеет вид тонкой пластинки из двух слоев клеток, имеющих жгутики. Между его слоями расположены клетки, похожие на амеб. То есть трихоплакс очень похож на гипотетичного первого многоклеточного организма.
     В конкурентной борьбе за пищу между одноклеточными и многоклеточными организмами побеждали и сохранялись в большем числе многоклеточные организмы, как наиболее приспособленные, с большей скоростью обмена веществ.
Дальнейшее развитие многоклеточных организмов шло по пути дальнейшей дифференцировки и специализации отдельных групп клеток, тканей, органов, систем органов единого кооперированного организма. Так как при этом увеличивалась скорость обмена веществ организмов, увеличивалась вероятность их сохранности. Ч. Дарвин, говоря о высшем пределе, которого организация стремится достигнуть, пишет: «Хотя у нас нет никаких надежных доказательств существования в органическом мире врожденной наклонности к прогрессивному развитию, однако она, как я пытался показать в четвертой главе, является необходимым последствием непрерывного действия естественного отбора. В самом деле, лучшим определением высоты организации, какое только было дано, служит степень специализации или дифференцировки частей, а естественный отбор и приводит к этой именно цели, в силу того, что при этом отдельные части получают возможность с большим успехом выполнять свои функции.» (Ч. Дарвин. Происхождение видов. 1952 г. с.236.)
     Итак, в процессе естественного отбора сохранялись организмы у которых дифференцировка и специализация различных клеток, тканей, органов и систем органов достигала наибольшего развития, так как позволяла этим клеткам, тканям, органам и системам органов быстрее выполнять свои функции, при этом увеличивалась скорость поступления пищи в организм, скорость обмена веществ в организме. Например, более подвижные организмы имели большую вероятность найти пищу, чем менее подвижные.
Вольвокс передвигается быстрее, чем одноклеточная инфузория, из которых он состоит. И таких примеров мы видим огромное количество.
     Кооперация одноклеточных организмов в многоклеточный, и разделение труда между отдельными клетками-организмами,- явилось таким приобретением для живых организмов, которое увеличило вероятность их сохранности.
     Чем более дифференцированным и специализированным становился труд (определенная функция) каждой отдельной клетки, группы клеток, тканей, органов, систем органов многоклеточного организма, тем больше становилась скорость обмена веществ в организме, тем более увеличивалась вероятность сохранности данного организма, данной живой системы, данного вида.
     Дальнейшее развитие животного мира привело к тому, что в процессе дифференцировки и специализации тканей и органов у многоклеточных организмов появилась нервная система, мозг. Нервная система, мозг - это система, цепь клеток, обеспечивающая быстрое реагирование организма на изменения окружающей среды,- инструмент, благодаря которому организмы лучше приспосабливались к условиям внешней среды. С появлением мозга приспособляемость организмов увеличилась, тем самым увеличилась вероятность их сохранности, т.е. их выживаемость. И чем более был развит мозг у организма, тем больше у него было шансов выжить. Виды животных с более развитым мозгом сохранялись и развивались в процессе эволюции.
     Дальнейшая эволюция организмов шла по пути кооперации, объединения их в сообщества. Это позволило разделить труд, разделить функции, направленные на сохранение всего сообщества, между индивидами. В результате разделения труда отдельные индивиды специализировались на выполнение определенных функций. Вероятно первое разделение труда возникло при появлении полового размножения и было направлено на производство и сохранение детей.
     Специализация приводит к увеличению скорости выполнения отдельным индивидом своей определенной функции, увеличивается интенсивность труда. Естественно, увеличение интенсивности труда приводит к увеличению интенсивности обмена веществ как в самом организме, так и в данном сообществе организмов (стае, стаде).
     Кооперация организмов привела к тому, что сообщества стали более динамичными, более жизнеспособными, более приспособленными, чем отдельные организмы. В сообществе гораздо легче добыть всем пищу, гораздо легче защититься и спастись от врагов. Вероятность сохранности организма, живущего в сообществе, гораздо выше, чем живущего самостоятельно. Дальнейшее развитие мозга и кооперации у определенных видов животных увеличивало вероятность сохранности этих видов.
     В конце концов это привело к тому, что у обезьяноподобных предков человека появился мозг, способный к разумной деятельности, и стало возможным передавать из поколения в поколение опыт стадных отношений. Манипулирование с предметами привело к тому, что естественные предметы стали использоваться как орудия труда. В процессе дальнейшего развития мозга и стадно-трудовой деятельности обезьяноподобные предки человека стали изготавливать простейшие орудия труда из камня, дерева. Так появилось производство. Становление человека происходило одновременно со становлением производства. С появлением и развитием производства вероятность сохранности человечества, как вида животных, еще более увеличилась и увеличивается в процессе дальнейшего развития производства.
     Благодаря производству, трудовой деятельности, человек, как живая система, еще более оградил себя от неблагоприятных факторов окружающей среды. Человек защитил себя от других животных, создав оружие, обеспечил себя запасом пищи, развив сельское хозяйство и животноводство, обеспечил себя другими необходимыми предметами, сберегающими энергию, путем развития промышленности, научился создавать свободную энергию электричества, строя теплоэлектростанции, гидроэлектростанции, атомные электростанции.
     Социальные (общественные) животные, люди являются аэробными гетеротрофами, и в процессе своей жизнедеятельности используют в качестве пищи и энергии органические вещества, созданные фотоавтотрофами. Увеличиваясь численно, люди увеличивают потребление органических веществ. Уничтожаются все в больших количествах не только недавно произведенные органические вещества: леса, водоросли, культурные растения, животные, рыбы,- но и накопленные в течение тысячелетий ископаемые источники органических веществ: уголь, нефть, газ, торф. При дальнейшем неразумно быстром использовании мирового запаса органических веществ люди могут быстро исчерпать этот запас. А ежегодно поступающая от солнца энергия, которая аккумулируется фотоавтотрофами в виде органических веществ, не сможет удовлетворить потребности в пище все возрастающего населения Земли. Как заметил в свое время Мальтус, количество пищи увеличивается в арифметической прогрессии, а живые организмы увеличивают свою численность в геометрической прогрессии. Люди, как и другие животные, увеличивают численность в геометрической прогрессии. Приближается глобальный пищевой, энергетический кризис. Людям может грозить голодная смерть, как раньше она грозила анаэробным гетеротрофам.
     Но, зная закон развития живых систем, их стремление увеличить вероятность своей сохранности, можно предположить, что люди найдут способ преодолеть наступающий пищевой, энергетический кризис и сохранить себя. Уже сейчас используется ядерная энергия. Недалек тот день, когда будет использоваться энергия управляемого термоядерного синтеза, что даст людям источник практически неиссякаемой энергии. Может быть, когда-нибудь, люди научатся получать энергию путем аннигиляции вещества (взаимодействия вещества с антивеществом, при котором вещество полностью переходит в световую энергию). В какой-то мере люди научились аккумулировать созданную ими энергию, создав свинцовые, цинковые и другие аккумуляторные батареи. Однако запас электрической энергии, которую они накапливают, мал.
     Но, уже сейчас человечество имеет возможность, благодаря научному открытию физика Камерлинг-Оннеса свойства сверхпроводимости, которое позволяет накапливать в сверхпроводящем материале почти бесконечное количество электрической энергии из-за очень малого сопротивления материала, построить аккумулятор энергии с почти неограниченной емкостью. Другое дело, что пока у человечества в целом и у государств, в частности, нет таких излишков энергии, которые они могли бы откладывать про запас. Поэтому пока нет надобности в таком мощном аккумуляторе энергии.
     Имея большой запас свободной (электрической) энергии, люди научатся, в конце-концов, синтезировать необходимые им органические вещества из простых неорганических без использования процесса фотосинтеза, напрямую. Тогда, наконец, исчезнет висящий над человечеством дамоклов меч голодной смерти.
     А. И. Опарин в своей книге «Возникновение жизни на Земле» опираясь на принципы существования открытых систем, к которым относит все живые организмы, данных А. Пасынским, вывел закономерности, которым подчиняются живые организмы:
   1. непрерывное самосохранение и самовоспроизведение всей живой системы;
   2. стремление живой системы к росту, к увеличению своей массы, к увеличению запаса органических веществ, свободной энергии;
   3. увеличение динамичности живых систем, увеличение скорости обмена веществ в организме, увеличение потока вещества и энергии через живую систему.
     Все эти закономерности служат одной цели: большей длительности существования живой системы.
     Теперь несложно, опираясь на эти закономерности, вывести закон, которому подчиняется развитие живых систем. Живая система постоянно увеличивает вероятность своей сохранности (обеспечивает большую длительность своего существования) путем непрерывного самосохранения и самовоспроизведения,- путем постоянно увеличивающегося потребления и накопления свободной, способной к превращениям энергии,- путем постоянного уменьшения энтропии системы за счет увеличения энтропии в окружающей среде.
     Так как самосохранение и самовоспроизведение основано на постоянно усложняющейся организации системы, на сохранении и передаче во времени информации о строении и функциях различных структур системы (генетической информации, информации о развитии организма), то можно сказать, что живая система, стремясь к бесконечному увеличению своей сохранности, постоянно увеличивает поток проходящей через нее энергии и информации, постоянно накапливает свободную, способную к превращениям энергию и информацию о своем развитии, об окружающем мире.
     Безусловные рефлексы, например, инстинкт поведения у насекомых, передающийся генетически, основан на отражении, моделировании окружающего мира, то есть в генах передается не только информация о строении организма, но и определенная модель мира. Далее. Так как математическая формула информации равна энтропии, взятой со знаком минус, то уменьшение энтропии системы, значит увеличение информации.
     Если сказать короче и другими словами, то закон, которому подчиняются живые системы, будет звучать так: живая система стремится бесконечно увеличивать вероятность своей сохранности в пространстве и времени, бесконечно накапливая свободную, способную к превращениям энергию и информацию.   























Глава 5. И. П. Павлов о высшей нервной деятельности (о поведении) животных и человека.

(По книге: Академик И. П. Павлов. Избранные произведения. Издательство академии наук СССР. 1949 г.)

     «Суть учения Ивана Петровича сводится к тому, чтобы подвести физиологическую основу под изучение и понимание психической деятельности.» (Академик Л.А.Орбели: И.П. Павлов. Его жизнь и научное творчество. с.612).
     И.П. Павлов с сотрудниками в работах о высшей нервной деятельности дал экспериментально подтвержденное материалистическое объяснение поведенческой деятельности животных и человека, до него существовавшего в виде теории И. М. Сеченова.
    «И.М. Сеченов в основу своих представлений положил учение о рефлексах. Самое существенное заключается в том, что вся деятельность животного или человеческого организма является строго детерминированной, что нет никаких случайностей, что вне природы и социальной среды, в которой живет организм, нет никаких сил, которые могли бы управлять деятельностью организма. Следовательно, подходя к изучению деятельности животного или человеческого организма мы должны искать и всегда найдем определенные моменты в окружающей среде или внутри самого организма, в силу происходящих там физико-химических и всяких других естественных материальных превращений, которые дают поводы к тому, чтобы возникли импульсы, притекающие к головному мозгу и обусловливающие определенные ответные реакции.
     Следовательно, детерминированность всех случаев деятельности животного и человеческого организма, с другой стороны, наличие определенных афферентных путей, которые от различных рецепторов, направленных на восприятие раздражений, исходящих из внешнего мира или раздражений из внутренних органов самого организма, дают возможность притекания импульсов к центральной нервной системе и обеспечение определенных ответных реакций,- вот те два положения, которые были приняты в основу сеченовского учения, развитого им в книге «Рефлексы головного мозга».» (Академик Л.А. Орбели: И. П. Павлов. Его жизнь и научное творчество. с.612-613.).
     «Общепринято, что идея рефлекса идет от Декарта. А что же было известно о детальной конструкции нервной системы, да еще в связи с ее деятельностью во время Декарта? Ведь физиолого-анатомическое отделение чувствительных нервов от двигательных произошло лишь в начале девятнадцатого столетия. Ясно, что именно идея детерминизма составляла для Декарта сущность понятия рефлекса, и отсюда вытекало представление Декарта о животном организме как о машине. Так понимали рефлекс и все последующие физиологи, привязывая отдельные деятельности организма к отдельным раздражителям, выделяя при этом постепенно элементы нервной конструкции в виде разных афферентных и эфферентных нервов и в виде специальных путей и пунктов (центров) центральной нервной системы и собирая, наконец, вместе с тем характерные черты динамики этой последней системы.» (с.459).
     «Что заключает в себе понятие рефлекса? Теория рефлекторной деятельности опирается на три основных принципа точного научного исследования: во-первых, принцип детерминизма, т.е. толчка, повода, причины для всякого данного действия, эффекта; во-вторых, принцип анализа и синтеза, т.е. первичного разложения целого на части, единицы и, затем, снова постепенного сложения целого из единиц, элементов; и, наконец, принцип структурности, т.е. расположения действий силы в пространстве, приурочение динамики к структуре.» (с.452-453).
     «Вы имеете перед собой живой организм, до человека включительно, производящий ряд деятельностей, обнаружений силы. Непосредственное, труднопреодолимое впечатление какой-то произвольности, спонтанности! На примере человека как организма это впечатление достигает почти для всякого степени очевидности, и утверждение противоположного представляется абсурдом.
     Хотя еще Левкип из Милета провогласил, что нет действия без причины и что все вызвано необходимостью, но не говорится ли и до сих пор, даже исключая человека, о действующих спонтанно силах в животном организме. Что же касается человека, разве мы не слышим и теперь о свободе воли и не вкоренилось ли в массе умов убеждение, что в нас есть нечто не подлежащее детерминизации. Я постоянно встречал и встречаю немало образованных и умных людей, которые никак не могут понять, каким образом можно было бы когда-нибудь целиком изучить поведение, например, собаки вполне объективно, т.е. только сопоставляя падающее на животное раздражения с ответами на них, следовательно, не принимая во внимание ее предполагаемого по аналогии с нами самими субъективного мира. Конечно, здесь разумеется не временная, пусть грандиозная трудность исследования, а принципиальная невозможность полного детерминирования.
     Само собой разумеется, что то же самое, только с гораздо большей убежденностью, принимается и относительно человека. Не будет большим грехом с моей стороны, если я допущу, что это убеждение живет и в части психологов, замаскированное утверждением своеобразности психических явлений, под которым чувствуется, несмотря на все научно-приличные оговорки, все тот же самый дуализм с анимизмом, непосредственно разделяемый еще массой думающих людей, не говоря о верующих. Теория рефлекса постоянно теперь, как и с самого начала ее появления, беспрерывно увеличивает число явлений в организме, связанных с определяющими их условиями, т.е. все более и более детерминизирует целостную деятельность организма.» (с.453).
     «Далее. Организм состоит из массы крупных отдельных частей и из миллиардов клеточных элементов, производящих соответственно массу отдельных явлений, однако между собой тесно связанных и образующих объединенную работу организма. Теория рефлексов дробит эту общую деятельность организма на частные деятельности, связывая их как с внутренними, так и внешними влияниями, и затем снова соединяет их друг с другом, через что делаются все более и более понятными как целостная деятельность организма, так и взаимодействие организма с окружающей средой.» (с.453).
     «Физиология давно уже и твердо установила постоянную связь определенных внутренних и внешних раздражений с определенными деятельностями организма в виде рефлексов.» (с.457).
     «Понятие о рефлексе как об особой элементарной работе нервной системы - давнее и прочное приобретение естествознания. Это есть реакция организма на внешний мир, происходящая при посредстве нервной системы, причем внешний агент, трансформируясь в нервный процесс, по длинной дороге (периферическое окончание центростремительного нерва, этот нерв, аппараты центральной нервной системы и центробежный нерв) достигает того или другого органа, вызывая его деятельность. Эта реакция - специфическая и постоянная. Специфичность представляет собой более тонкую, более частную связь явлений природы с физиологическими эффектами и основана на специфичности воспринимающих периферических окончаний данных нервных цепей. Эти рефлекторные специфические отношения, при нормальном ходе жизни или, лучше сказать, вне совершенно исключительных случаев жизни, являются постоянными и неизменными.» (с.354).
     «Основным исходным понятием у нас является декартовское понятие, понятие рефлекса. Конечно, оно вполне научно, так как явление, им обозначаемое, строго детерминируется. Это значит, что в тот или другой рецепторный нервный прибор ударяет тот или другой агент внешнего мира или внутреннего мира организма. Этот удар трансформируется в нервный процесс, в явление нервного возбуждения. Возбуждение по нервным волокнам, как по проводам, бежит в центральную нервную систему и оттуда, благодаря установленным связям, по другим проводам приносится к рабочему органу, трансформируясь, в свою очередь, в специфический процесс клеток этого органа. Таким образом тот или другой агент закономерно связывается с той или другой деятельностью организма, как причина со следствием.
     Совершенно очевидно, что вся деятельность организма должна быть закономерна. Если бы животное не было, употребляя биологический термин, точно приспособлено к внешнему миру, то оно скоро или медленно переставало бы существовать. Если бы животное, вместо того чтобы бежать от огня, кидалось в огонь и т.д., и т.п., оно было бы так или иначе разрушено. Оно так должно реагировать на внешний мир, чтобы всей ответной деятельностью его было обеспечено его существование. То же самое окажется, если представлять себе жизнь в терминах механики, физики и химии. Каждая материальная система до тех пор может существовать, как данная отдельность, пока ее внутренние силы притяжения, сцепления и т.д. уравновешиваются с внешними влияниями, среди которых она находится. Это относится ко всякому простому камню, как и к сложнейшему химическому веществу. Точно то же надо представлять себе и относительно организма. Как определенная замкнутая вещественная система он может существовать только до тех пор, пока он каждый момент уравновешивается с окружающими условиями. Как только это уравновешивание серьезно нарушается, он перестает существовать как данная система. Рефлексы суть элементы этого постоянного приспособления или постоянного уравновешивания.
     Физиологи изучили и постоянно изучают массу рефлексов, этих закономерно и машинообразно протекающих реакций организма и вместе с тем готовых со дня рождения, прирожденных, т.е. обусловленных организацией данной нервной системы. Рефлексы, как и приводы машин, сделанных человеческими руками, - двух родов: положительные и отрицательные или задерживающие, тормозные, иначе сказать - то вызывающие определенную деятельность, то ее прекращающие. Конечно, изучение этих рефлексов, как ни давно оно в руках физиологов, еще очень, очень далеко от законченности. … Но тем не менее физиологи все более и более углубляются в механизм этой машинообразной деятельности организма и имеют все основания надеяться изучить ее рано или поздно с исчерпывающей полнотой, чтобы вполне управлять ею.» (с.553-554).
     «Я выше упомянул, что в низшем отделе центральной нервной системы физиология давно уже установила механизм так называемого рефлекса, т.е. постоянной связи, посредством нервной системы, между определенными явлениями внешнего мира и соответствующими им определенными реакциями организма. Как простую и постоянную связь, этот рефлекс было естественно назвать безусловным рефлексом.» (с.367).
     «В безусловном рефлексе механизм его готов со дня рождения во всех частях.» (с.432).
«Как известно, весь путь, по которому идет нервное возбуждение в прирожденном безусловном рефлексе, называется рефлекторной дугой. В этой дуге, в области низшего отдела центральной нервной системы, с правом различают три отдела: рецептор (восприниматель), кондуктор (проводник) и эффектор (производитель действия эффекта)». (с.403).
     У каждого безусловного рефлекса своя рефлекторная дуга, свой путь движения возбуждения в нервной системе, который дан животному от рождения. Этот путь (рефлекторная дуга) обусловлен врожденной структурой нервной системы. Определенный организм наследует определенную, специфичную для данного вида животных нервную систему с определенными рефлекторными дугами. Готовая, данная с рождения, нервная система с готовыми рефлекторными дугами определяет всю совокупность безусловных рефлексов, то есть определяет всю совокупность ответных реакций организма на воздействия внешнего мира,- как внутреннюю деятельность организма, так и внешнюю, поведение. При этом ответная деятельность организма направлена на то, чтобы, по словам И. П. Павлова, «было обеспечено его существование». То есть, ответная, рефлекторная деятельность организма приспосабливает организм к влияниям внешней среды таким образом, что обеспечивает его постоянную сохранность.
     «Что собственно есть в факте приспособления? Ничего, как мы только что видели, кроме точной связи элементов сложной системы между собой и всего их комплекса с окружающей обстановкой». (с.334-337).
     «Совершенно так же грандиозная сложность высших, как и низших организмов остается существовать как целое только до тех пор, пока все ее составляющие тонко и точно связано, уравновешено между собой и с окружающими условиями». (с.337).
     «К сожалению, мы не имеем до сих пор чисто научного термина для обозначения этого основного принципа организма, внутренней и внешней уравновешенности его. Употребляемые для этого слова целесообразность и приспособление (несмотря на естественнонаучный дарвиновский анализ их) продолжают в глазах многих носить на себе печать субъективизма, что порождает недоразумения двух противоположных родов. Чистые сторонники физико-механического учения о жизни усматривают в этих словах противонаучную тенденцию - отступление от чистого объективизма в сторону умозрения, теологии. С другой стороны, биологи с философским настроением всякий факт относительно приспособления и целесообразности рассматривают как доказательство существования особой жизненной или, как теперь все чаще раздается, духовной силы (витализм, очевидно, переходит в анимизм), ставящей себе цель, избирающей средства, приспособляющейся и т.д.». (с337).
     Стремление организмов сохранить себя замечено давно. У простейших и у растений деятельность, в виде движения на внешнее воздействие, носит название таксиса и
тропизма. Эта деятельность бывает как положительной, так и отрицательной.
     Движение в сторону воздействия - это положительный таксис или тропизм, а движение в противоположную от воздействия сторону называется отрицательным таксисом или тропизмом. В какую сторону будет двигаться простейшее или растение зависит от того, что приносит внешнее воздействие организму: ущерб или пользу. Вредно ли оно или полезно, сохраняет ли оно организм или разрушает. Так, например, если в каплю воды с простейшими, допустим, с инфузориями, положить кристаллик поваренной соли, то через некоторое время можно заметить в микроскоп, что простейшие организмы удаляются от кристалла соли. Это пример отрицательного хемотаксиса. Повышенная концентрация соли разрушает организм, поэтому простейшие удаляются от нее.
     Напротив, организмы движутся к теплу (если оно не избыточно) и к пище. Это пример положительного таксиса. Такое поведение организмов закономерно. Иначе и представить нельзя. Действия, ответные реакции организма направлены на сохранение организма. То есть поведение организмов детерминировано, определено.
     Как падающее яблоко, или другое материальное тело на земле, движется под действием закона Ньютона о притяжении, так живые организмы движутся под действием закона для живых систем (организмов). Если бы организмы не подчинялись этому закону, не сохраняли бы себя, то не было бы эволюции, не было бы жизни. Постоянное самообновление организма в результате направленных химических реакций обмена, при сложившейся в процессе эволюции цепи реакций, приводит к восстановлению составных частей организма, к сохранению организма. Так детерминированность химического обмена веществ в организме ведет к детерминированности поведения, к детерминированности ответных реакций организма на воздействия внешней среды. Не душа, не бог, а обыкновенная химическая цепь обменных реакций в организме управляют (направляют) деятельностью любого организма.
     Одноклеточные организмы не имеют нервной системы. Рецептором, воспринимающим поступающие извне раздражения, у одноклеточных является вся поверхность тела клетки. Проводником, кондуктором является внутренняя среда. А эффектором, производителем действия являются определенные аппараты движения. У инфузории аппаратом движения являются жгутики. Ответные реакции на воздействия внешней среды осуществляются простейшими в виде перемещения.
     Растения также могут отвечать перемещением своих частей на внешнее раздражение. Например, многие растения (табак, хлопок и др.) поворачивают свои листья к солнцу в течение дня таким образом, чтобы солнечные лучи были перпендикулярны к поверхности листа, чтобы полнее усваивать солнечную энергию. Данное явление называют гелиотропизмом. Растения являются многоклеточными организмами, но несмотря на сложность организации, функция движения у них развита слабо.
     Обусловлено это тем, что эволюция растений и животных шла разными путями, которые определил способ питания. Пища для растений всегда была дана в виде солнечного излучения и минеральных солей, которые всегда имелись на любом месте в достаточном количестве. И поэтому для них не было необходимым для сохранения иметь хорошо развитую систему передвижения.
     А животные, напротив, должны проявлять активность в добывании пищи, которая в виде органических соединений разбросана на определенном расстоянии друг от друга. Для преодоления этого расстояния необходимо иметь хорошо развитую систему передвижения. Для захвата и переваривания пищи необходим пищеварительный аппарат. Если у простейших организмов вся клетка выполняет и функцию передвижения, функцию захвата и переваривания пищи, функцию размножения, то у многоклеточных животных эти функции выполняют группы клеток. Эти группы клеток специализированы на выполнение данных функций.
     Для согласованной работы всех клеток многоклеточного организма необходим аппарат управления, который бы согласовывал работу всех клеток, обеспечивал бы связь между ними. И этим аппаратом в многоклеточном организме является нервная система. Что было бы, если двигательные клетки многоклеточного организма двигались хаотично? Организм просто не смог бы перемещаться. Следовательно, не имел бы возможности добраться до пищи. Был бы обречен на гибель.
     С появлением многоклеточных организмов появляется нервная система, которая согласует работу всех клеток таким образом, чтобы организм мог жить, существовать: мог поддерживать постоянный обмен веществ в организме, для чего постоянно должен получать пищу,- мог самообновляться и размножаться,- то есть сохранять себя в пространстве и времени.
     На организм постоянно воздействует окружающая среда. Данные воздействия вызывают возбуждение воспринимающих воздействие определенных чувствительных клеток нервной системы. Нервная система получает сигнал о воздействии, определенную информацию, перерабатывает ее, затем передает по нервным путям сигнал, информацию об ответных действиях, к тем или иным клеткам, тканям, органам, вызывая их деятельность, определенный эффект.
     Таким образом, определенные воздействия внешней среды напрямую связаны посредством нервной системы с определенной деятельностью тех или иных групп клеток многоклеточного организма. Определенное воздействие внешней среды вызывает определенную ответную деятельность организма, определенный рефлекс. Эта определенность и постоянство обеспечивается структурной организацией данного организма, строением нервной системы, ее связями с другими системами клеток, выполняющих ту или иную функцию. У организма уже с рождения готов ответ на различные воздействия внешней среды, так как в готовом виде даны дуги рефлексов, пути, связи нервной системы с теми или иными клетками организма. Раздражая определенное нервное воспринимающее окончание, мы всегда получим определенную ответную деятельность организма, определенную деятельность определенных клеток. Это врожденный, безусловный рефлекс.
     У простых многоклеточных организмов врожденные рефлексы просты. Чем сложнее многоклеточные организмы, тем больше у них рефлексов и тем они сложнее. Возьмем, например, таких насекомых, как муравьи или пчелы, или термиты. Их приспособленность к окружающей среде вызывает восхищение. Кажется даже разумной. Однако их общественное поведение обусловлено простой суммой врожденных безусловных рефлексов.
     С усложнением организации многоклеточных организмов усложняются и специализированные клетки, которые хорошо выполняют присущую им функцию. В частности, появившаяся нервная система (клетки, специализирующиеся на обработке информации и управлении другими клетками, организмом) продолжает развиваться, усложняться, расти. Организмы с более развитой нервной системой, которая более точно реагирует на изменения среды, сохранялись в большем числе в процессе естественного отбора.
     В процессе эволюции у организмов появляются качественно новые группы воспринимающих, чувствительных клеток,- клеток, отвечающих за регуляцию обмена веществ в организме,- клеток, регулирующих движение определенных мышц: появляются органы чувств и центры регуляции, движения, которые достигают своего совершенства у млекопитающих животных.
     С усложнением организации организмов, с усложнением нервной системы, с увеличением числа безусловных рефлексов - все точнее и динамичнее становится реагирование организма на изменения внешней среды, улучшается приспособленность, увеличивается сохранность организма. Однако увеличение числа безусловных рефлексов, увеличение числа постоянных связей агентов внешнего мира с организмом, когда на воздействие определенного агента организм отвечает определенным действием, не может увеличиваться бесконечно, так как требует постоянного увеличения объема нервных клеток и нервных путей, объема нервной системы.
     Но размеры нервной системы ограничены пропорциями организма, размерами других органов и систем органов (органами движения, пищеварения, выделения, чувств, кровообращения, дыхания, размножения). Одна нервная система не может развиваться в ущерб другим системам.
     То есть количество безусловных, врожденных рефлексов имеет предел, обусловленный предельным размером нервной системы, правильным соотношением тканей, органов и систем органов, при котором обеспечивается нормальная жизнедеятельность организма. 
     То есть сумма врожденных ответов организма на воздействия внешней среды ограничена. Соответственно ограничена приспособляемость организмов к изменяющейся внешней среде, ограничена сохранность организмов.
     Однако, основной биологический закон требует увеличения сохранности организмов. И он находит блестящее подтверждение в решении самой природы.
     При развитии живых организмов, с ростом и развитием нервной системы, появился качественно новый способ реагирования организмов на воздействия внешнего мира, появился механизм временной связи агентов внешнего мира с ответной деятельностью организма. Появился условный рефлекс.
     Ограниченность врожденных ответных реакций организма была преодолена. Организм получил возможность далее увеличивать свою приспособляемость, свою сохранность.
     Честь открытия условного рефлекса принадлежит И.П. Павлову. В продолжении многих лет он со своими помощниками занимался изучением нормальной деятельности пищеварительных желез. При этом пользовались методом наложения фистул на пищеварительные железы. Сущность этого метода заключается в том, что через специальную трубочку (фистулу), подшитую к железе, в определенную емкость (стеклянную колбу) поступало содержимое, вырабатываемое определенной железой, поступал пищеварительный сок. Задачей исследования было получение точных знаний о том, «сколько, когда и какого свойства выливается реактива в пищеварительном канале на каждый сорт еды и на всю вместе.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство академии наук СССР. 1949 г. с.221.). Анализируя постоянные условия деятельности пищеварительных желез, И.П. Павлов встретился здесь с условиями психического характера.
     «Не было никакого основания откладывать эти условия в сторону, раз они постоянно и весьма значительно участвовали в нормальном ходе дела. Я обязан был заниматься ими, если решился полно исчерпать мой предмет. Но тогда сейчас же возникал вопрос: как? И все дальнейшее мое изложение будет ответом на этот вопрос.
     Из всего нашего материала я остановлюсь только на опытах со слюнными железами - органом, по-видимому, с очень незначительной физиологической ролью, но который, я убежден в этом, станет классическим объектом в области тех исследований нового рода, пробы которых я буду иметь честь изложить сегодня, частью как сделанные, частью как проектированные.
     При наблюдении нормальной деятельности слюнных желез нельзя быть пораженным высокой приспособляемостью их работы. Вы даете животному сухие, твердые сорта пищи - льется много слюны; на богатую водой пищу выделяется гораздо меньше. Очевидно для химического опробования, удобного растирания пищи и образования из нее комка, подлежащего глотанию, требуется вода - и слюнные железы дают ее. Из слизистых слюнных желез на всякую пищу течет богатая муцином слюна - смазочная слюна, для более легкого проскальзывания пищи в желудок. На все сильно химически раздражающие вещества, как кислоты, соли и т.п., слюна также течет, и притом соответственно силе их раздражающего действия, ясно для того, чтобы их нейтрализовать, разбавить или отмыть от них рот, как показывают нам это ежедневные наблюдения над самим собой. Из слизистых желез в этом случае течет водянистая слюна с малым содержанием муцина. И в самом деле, к чему же теперь нужен был бы муцин? Вы сыплете в рот собаке кучки чистых, нерастворимых кварцевых камней, - собака сама передвигает их во рту, иногда пробует жевать, и, наконец, выбрасывает их вон. Слюны или совсем нет, или одна - две капли. И опять, чем бы могла быть полезна в этом случае слюна?
     Камни легко выбрасываются животным изо рта и ничего после себя не оставляют в полости рта. Теперь насыплем в рот собаке песку, т.е. тех же чистых камешков, только в мелком, раздробленном виде,- слюны потечет много. Не трудно видеть, что без слюны, без тока жидкости в полости рта, этот песок не может быть ни выброшен вон, ни препровожден в желудок.
     Перед нами точные и постоянные факты,- факты, обнаруживающие как бы какую-то разумность. Однако механизм этой разумности весь как на ладони. С одной стороны, физиология издавна владеет сведениями о центробежных нервах слюнных желез, которые то по преимуществу гонят воду слюны, то накопляют в ней специальные органические вещества. С другой стороны, внутренняя стенка полости рта представляет отдельные участки, обладающие различной специальной раздражительностью - то механической, то химической, то термической. К тому же и эти виды раздражительности подразделяются в свою очередь дальше; например химическая - на солевую, кислотную и т.д.. То же есть основание предполагать и относительно механической раздражительности. От этих участков со специальной раздражительностью идут особые центростремительны нервы. Таким образом, в основании приспособлений лежит простой рефлекторный акт, начинающийся известными внешними условиями, действующими только на известный сорт окончаний центростремительных нервов, откуда раздражение идет по определенному пути в центр, а оттуда в железу, также по определенному пути, обусловливая в ней вследствие этого определенную работу.
     Иначе, обобщая, это - специальное внешнее явление, вызвавшее специальную реакцию в живом  веществе. А вместе с тем мы здесь имеем в типичной форме то, что обозначается словами: приспособление, целесообразность.». (с.333-334).
     «Все перечисленные выше объекты, действовавшие с полости рта на слюнные железы различным и вместе с тем определенным образом, действуют на них совершенно также, по крайней мере в качественном отношении, и тогда, когда находятся на известном расстоянии от собаки. Сухая еда гонит много слюны, влажная мало. Из слизистых желез на пищевые предметы течет густая смазочная слюна. Разные несъедобные раздражающие вещества также обусловливают отделение из всех желез, и из слизистых, только жидкое, с малым содержанием муцина. Камни, показываемые животному, оставляют железы в покое, на песок собака реагирует изливанием слюны. Приведенные факты частью добыты, частью систематизированы д-ром С.Г. Вульфсоном в моей лаборатории.
     Собака видит, слышит, обоняет эти вещества, обращает на них внимание, рвется к ним, если они съедобные или приятные вещества, отворачивается от них, сопротивляется их введению, если это вещества неприятные. Всякий скажет, что это есть психическая реакция со стороны животного, что это есть психическое возбуждение деятельности слюнных желез.» (с.337-338).
     «В наших психических (пока будем употреблять это слово) опытах над слюнными железами мы сначала добросовестно пробовали объяснять полученные результаты, фантазируя о субъективном состоянии животного - ничего кроме бесплодных споров и личных, отдельных, несогласимых между собой мнений не было достигнуто. Итак, ничего не оставалось, как повести исследование на чисто объективной почве, ставя для себя, как первую и особенно важную задачу - совершенно отвыкнуть от столь естественного переноса своего субъективного состояния на механизм реакции со стороны экспериментируемого животного, а взамен этого сосредоточивать все свое внимание на изучении связи внешних явлений с нашей реакцией организма, т.е. с работой слюнных желез. Действительность должна была решить: возможна или нет разработка новых явлений в этом направлении?
     Я смею думать, что последующее изложение так же убедит вас, как убежден я, что перед нами в данном случае открывается бесконечная область плодотворного исследования, вторая огромная часть физиологии нервной системы - нервной системы, главнейшим образом устанавливающей соотношение не между отдельными частями организма, чем мы занимались главным образом до сих пор, а между организмом и окружающей обстановкой.» (с.338).
     «В наших психических опытах мы имеем перед собой определенные внешние объекты, раздражающие животное и вызывающие в нем определенную реакцию, в нашем случае - работу слюнных желез. Влияние этих объектов, как только что показано, в существенном то же самое, что и в физиологических опытах, когда они соприкасаются с полостью рта. Перед нами, следовательно, лишь дальнейшее приспособление, - что объект, только приближаясь ко рту, уже действует на железы. Что же характерного в этих новых явлениях сравнительно с физиологическими? Прежде всего, кажется, различие лежит в том, что в физиологической форме опыта вещество соприкасается непосредственно с организмом, а в психической форме оно действует на расстоянии. Но обстоятельство это само по себе, если в него вдуматься, очевидно не представляет никакого существенного различия этих, как бы особенных опытов от физиологических. Дело сводится лишь на то, что вещества на этот раз действуют на другие специально раздражимые поверхности тела - нос, глаз, ухо - при посредстве сред (воздух, эфир), в которых находятся и организм и раздражающие вещества. Сколько простых физиологических рефлексов передается с носа, глаза, уха, следовательно на расстоянии! Значит существенное различие между новыми явлениями и чисто физиологическими состоит не в этом. Его надо искать глубже и, как мне кажется, в следующем сопоставлении фактов. В физиологическом случае деятельность слюнных желез оказывается связанной с теми свойствами предмета, на которые обращается действие слюны. Слюна смачивает то, что сухо, смазывает проглатываемые массы, нейтрализует химическое действие вещества. Эти именно свойства и составляют специальных раздражителей  специфической поверхности рта. Следовательно, в физиологических опытах раздражают животное существенные, безусловные свойства предмета по отношению к физиологической роли слюны. При психических опытах животное раздражают несущественные для работы слюнных желез или даже совсем случайные свойства внешних предметов. Световые, звуковые и даже чисто обонятельные свойства наших предметов, сами по себе, принадлежа другим предметам, остаются без всякого влияния на слюнные железы, которые в свою очередь, не состоят, так сказать, ни в каком деловом  отношении с этими свойствами. В качестве раздражителей слюнных желез в психических опытах являются не только свойства предметов, несущественные для работы желез, но и решительно вся та обстановка, среди которой являются эти предметы или с которыми они так или иначе связываются в действительности: посуда, в которой находятся эти предметы, мебель, на которой они стоят, комната, в которой все это происходит, люди, которые приносят эти предметы, даже звуки, производимые этими людьми, хотя бы и не видимые в данный момент, их голос, даже звуки их шагов. Таким образом в психических опытах связь предметов, раздражающих слюнные железы, становится все отдаленнее и тоньше. Нет сомнения, что мы имеем здесь перед собой факт дальнейшего приспособления.   
     Пусть в данном случае такая отдаленная и тонкая связь, как связь характерных звуков шагов определенного человека, который обыкновенно приносит пищу животному, с работой слюнных желез, помимо своей тонкости, не обращает на себя внимания своей особой физиологической важностью. Но стоит лишь представить случай животного, у которого слюна содержит защитительный яд, чтобы оценить большое жизненное значение этого приготовления защитительного средства на случай приближающегося врага. Такое значение отдаленных признаков предметов в случае двигательной реакции организма, конечно, всякому бросается в глаза. При помощи отдаленных и даже случайных признаков предметов животное отыскивает себе пищу, избегает врага и т.д.». (с.338-340).
     «Когда данный объект - тот или другой род пищи, или химически раздражающее вещество - прикладывается к специальной поверхности рта и раздражает ее такими своими качествами, на которые именно и обращена работа слюнных желез, то другие качества предмета, несущественные для деятельности слюнных желез, и даже вообще вся обстановка, в которой является объект, раздражающие одновременно другие чувствующие поверхности тела, очевидно, приводятся в связь с тем же нервным центром слюнных желез, куда идет раздражение от существенных свойств предмета по постоянному центростремительному пути. Можно было бы принять, что в таком случае слюнной центр является в центральной нервной системе как бы пунктом притяжения для раздражений, идущих от других раздражимых поверхностей. Таким образом, прокладывается некоторый путь к слюнному центру со стороны других раздражаемых участков тела. Но эта связь центра со случайными пунктами оказывается очень рыхлой и сама по себе прерывается. Требуется постоянное повторение одновременного раздражения существенными признаками предмета вместе со случайными, для того, чтобы эта связь укреплялась все более и более.
     Таким образом, устанавливается временное отношение между деятельностью известного органа и внешними предметами. Это временное отношение и его правило - усиливаться с повторением и исчезать без повторения - играют огромную роль в благополучии и целости организма, посредством его изощряется тонкость приспособления, более тонкое соответствование деятельности организма окружающим внешним условиям. Одинаково важны обе половины правила: если организму много дает временное отношение к предмету, то в высшей степени необходим разрыв этого отношения - раз оно дальше не оправдывается в действительности. Иначе отношения животного, вместо того, чтобы быть тонкими, обратились бы в хаотические.» (с.343).
     «При слюнных железах стоит, как правило, что все в физиологических опытах наблюдаемые вариации в их деятельности точно повторяются в опытах с психическим раздражением, т.е. в опытах, в которых определенный раздражающий объект не приходит в непосредственное соприкосновение со слизистой оболочкой рта, но из некоторого отдаления привлекает на себя внимание животного. …
     Коротко говоря, опыты с психическим возбуждением представляют точную, хотя несколько уменьшенную, копию опытов с физиологическим возбуждением желез посредством тех же веществ.» (с.347).
     «При надлежащим внимании нельзя не видеть, что работа слюнных желез постоянно возбуждается какими-нибудь явлениями, т.е., что она, как и обыкновенный слюнной рефлекс вызывается внешними раздражителями. Разница прежде всего в том, что последний рефлекс обусловливает раздражение полости рта, а новые рефлексы возбуждаются раздражениями с уха, глаза и т.д.. Дальнейшее существеннейшее различие между старым и новым рефлексами составляет то, что старый рефлекс - постоянный, безусловный, между тем как новый подвержен колебаниям в зависимости от многих условий и потому заслуживает название - условного.
     Всматриваясь пристальнее в изучаемые явления, нельзя не заметить следующего: при безусловном рефлексе в качестве раздражителя действуют те свойства объекта, на которые физиологически и рассчитана слюна, как твердость, сухость, определенный химический состав и т.д.; при условном же, тоже в качестве раздражителей, являются такие свойства, которые не стоят ни в каком непосредственном отношении к физиологической роли слюны, как цвет, форма и т.д. Эти последние свойства, очевидно, получают свое физиологическое значение как сигналы первых. В их раздражающем действии нельзя не признать дальнейшее, более тонкое приспособление слюнных желез к окружающему миру. Это видно, например, на следующем случае. Мы собираемся влить собаке в рот кислоту, и она это видит. В интересах целости слизистой оболочки, очевидно, очень желательно, чтобы, прежде, чем кислота попадет в рот, в нем накопилась слюна: она помешает, с одной  стороны, а с другой - сейчас же ее разбавит, через что ее вредное вливание вообще будет ослаблено. Однако сигналы по существу дела имеют, конечно, только условное значение: они то меняются легко, то сигнализируемый предмет по обстоятельствам может не придти в соприкосновение со слизистой оболочкой. Таким образом, более тонкое приспособление должно состоять в том, что служащие сигналами свойства предметов то раздражают, вызывают рефлекс, то теряют свое раздражающее действие. Это мы и наблюдаем в действительности.
     Можно любое явление внешнего мира сделать временным сигналом раздражающего слюнные железы объекта, если раздражение слизистой оболочки этим объектом связать во времени один или несколько раз с действием этого явления на соответствующую воспринимающую поверхность тела. Мы пробуем в настоящее время применять многие подобные, иногда в высшей степени парадоксальные комбинации и постоянно находим их успешными. С другой стороны, чрезвычайно близкие и до тех пор постоянные сигналы можно лишить раздражающего действия, если долгое время повторять их, не приводя в соприкосновение соответствующий объект с оболочкой рта. Если показывать собаке в течение дней или недель какой-нибудь сорт еды, не давая его есть, то он потеряет совершенно свое раздражающее действие на слюнные железы в опытах с действием на расстоянии. Механизм раздражения слюнных желез сигнальными свойствами объектов, т.е. механизм «условного раздражения», можно легко себе представить физиологически как функцию нервной системы.
     Как только что было сказано, в основании каждого условного рефлекса, т.е. раздражения сигнальными признаками объектов, лежит безусловный рефлекс, т.е. раздражение существенными признаками объектов. Тогда приходится принимать, что тот пункт центральной нервной системы который во время безусловного рефлекса сильно раздражается, направляет к себе более слабые раздражения, падающие из внешнего или внутреннего мира одновременно на другие пункты этой системы, т.е. благодаря безусловному рефлексу к пункту его прокладывается временный путь для всех этих раздражений. Условия, которые влияют на открытие или закрытие этого пути, представляют внутренний механизм действия или недействия сигнальных признаков предметов, физиологическую основу тончайшей реактивности живого вещества, способности тончайшего приспособления животного организма.» (с.349-351).
     «Опытным объектом служили исключительно собаки, причем единственной реакцией организма на внешний мир являлась незначительная физиологическая деятельность - именно слюноотделение. Перед исследователем всегда имелись совершенно нормальные животные, т.е. не подвергавшиеся никаким ненормальным воздействиям во время опытов. Точное наблюдение в любое время за работой слюнных желез достигалось посредством простого методического приема. Как известно, у собаки течет слюна всякий раз, как ей дают что-нибудь есть или вводят в рот что-нибудь насильственно. При этом истечение слюны, ее количество и качество очень точно варьирует в зависимости от количества и качества тех веществ, которые попадают собаке в рот. Мы имеем перед собой в этом хорошо известное физиологическое явление - рефлекс.» (с.354).
     «Реакция слюнных желез на внешний мир не исчерпывается указанными обыкновенными рефлексами. Все мы знаем, что слюнные железы часто начинают работать не только тогда, когда раздражение от соответствующих предметов попадает на поверхность рта, но также и в случае действия их на другие воспринимающие поверхности, например глаз, ухо и т.д. Но эти последние действия обычно уже исключаются из области физиологии, причем их называют психическими раздражениями. Мы пойдем по другому пути и попытаемся вернуть физиологии то, что принадлежит ей по всему праву. В этих особенных явлениях бесспорно имеются черты, общие с обыкновенными рефлекторными явлениями. При каждом таком слюноотделении может быть констатировано появление во внешнем мире того или другого раздражителя. При изощрении внимания наблюдателя число самопроизвольных вспышек слюноотделения постепенно  очень быстро уменьшается и становится в высшей степени вероятным, что и теперь только крайне редко встречающееся слюноотделение как бы без причины, на самом деле происходит вследствие просматриваемого наблюдателем раздражения.
     Следовательно, и здесь сперва раздражаются центростремительные, а затем и центробежные пути и, понятно, при посредстве центральной нервной системы. А это и есть все элементы рефлекса. Остаются подробности движения раздражения в центральной нервной системе. Но знаем ли мы это точно и в случае простого рефлекса? Итак, вообще говоря, это - рефлексы. Но разница между этими новыми и старыми рефлексами, конечно, велика, раз они помещались даже в различных областях знания. Отсюда задача физиологии - опытно характеризовать эту разницу, выдвинуть основную черту этих новых рефлексов.
     Во-первых, - это рефлексы со всех внешних воспринимающих поверхностей тела, даже и с таких, с которых, как с глаза и уха, никогда не наблюдается никаких простых рефлексов на слюнные железы. Следует заметить, что, кроме полости рта, обыкновенные слюнные рефлексы происходят и с кожи, но только при действии на нее разрушающих агентов (прижигание, резание и т.д.), и с полости носа, но только при действии местных раздражающих паров и газов (аммиак и т.д.), а не настоящих запахов.
     Во-вторых, - и что в особенности бросается в глаза - это в высшей степени непостоянные рефлексы. В то время как при введении в рот все раздражающие вещества неизменно дают положительный результат в отношении слюноотделения, те же вещества, действуя на глаз, ухо и т.д., то дают его, то нет. Ранее, только на этом последнем основании, мы называли новые рефлексы - условными, противопоставляя их старым - безусловным. Натуральный дальнейший вопрос состоял в том: поддаются ли условия, определяющие существование условных рефлексов, изучению? Этот вопрос, мне кажется, надо считать решенным в положительном смысле.
     Я напомню несколько правил, уже опубликованных нашей лабораторией ранее. Всякое условное раздражение непременно при повторении делается недействительным. Угасание условного рефлекса наступает тем скорее, чем меньше пауза между повторениями. Угасание одного условного рефлекса не мешает действительности другого. Восстановление угасшего рефлекса происходит само собой только через значительный срок времени - час, два и больше. Но наш рефлекс может быть восстановлен и сейчас же. Стоит проделать соответствующий безусловный рефлекс, например, влить кислоту в рот и затем повторить ее показывание и нюхание, и ранее угаснувшее действие последних раздражений вполне восстановляется. Наблюдается также и следующий факт. Если долгое время, дни и недели, животному показывать какую-нибудь еду, не давая есть, то она совершенно теряет раздражающее действие на расстоянии, т.е. на глаз, нос и т.д. Из приведенных фактов обнаруживается очевидная и тесная связь между раздражающим действием свойств данного предмета, вызывающих отделение слюны своим действием на полость рта, и действием остальных свойств того же предмета, действующих на другие воспринимающие поверхности тела.
     Мы получаем право предположить, что условный рефлекс произошел благодаря безусловному. Мы видим вместе с тем главный механизм происхождения нашего условного рефлекса. Для этого требуется совпадение, по времени, действия известных свойств предмета из полости рта на простой рефлекторный аппарат слюнных желез с действием других свойств предмета с других воспринимающих поверхностей на другие отделы центральной нервной системы. А так как с раздражающим действием свойств предмета: раздражение, идущее от человека, который кормит животное или вводит ему что-нибудь в рот, а также и от всей остальной обстановки, в которой это производится,- то и все эти разнообразные раздражения могут при повторении сделаться условными раздражителями слюнных желез. Вот почему исполнение вышеперечисленных опытов относительно правил условного рефлекса требует хорошей выучки экспериментатора, чтобы он мог точно испытывать действие только данного условного раздражения или определенной суммы их, не примешивая с каждым повторением, незаметно для себя, все новых раздражителей. Понятно, что в последнем случае указанные правила будут затемнены. Нужно иметь в виду, что каждое особое движение, каждая вариация движения при кормлении или насильственном введении чего-нибудь в рот собаке, представляют собой особый условный раздражитель.
     Если это так, если наше представление о генезисе условного рефлекса верно, то, следовательно, условным раздражителем можно сделать по заказу какое угодно явление природы. Это и оказалось на деле. Всякое раздражение глаза, какой хотите звук, какой угодно запах, механическое раздражение кожи в том или другом месте, нагревание или охлаждение ее, все это, недействительное раньше, в наших руках непременно делалось раздражителем слюнных желез, благодаря многократному совпадению этих раздражителей с деятельностью слюнных желез, вызванной той или другой едой, тем или другим веществом, насильственно введенным в рот собаке. Эти искусственные, т.е. нами сделанные, условные рефлексы оказались совершенно тех же свойств, что и натуральные. Они подчинялись в главном, в отношении их угасания и восстановления, тем же правилам, что и обыкновенные условные рефлексы. Мы могли с основанием сказать, что наш анализ относительно происхождения условных рефлексов фактически подтвердился.
     После приведенного мы имеем возможность в понимании условного рефлекса пойти дальше, чем это было возможно с самого начала. В то время как в нервных аппаратах, которые изучались до сих пор строго естественно-научно, мы имели дело с постоянными и относительно немногочисленными раздражителями, при которых обнаруживалась постоянная связь определенного внешнего явления с определенной физиологической деятельностью (наш старый специфический рефлекс), теперь на других более сложных отделах нервной системы мы встречаемся с новым отношением: условным раздражителем. Нервный аппарат, с другой стороны, сделался в высшей степени реактивным, т.е. доступным разнообразнейшим явлениям внешнего мира. Но вместе с тем эти бесчисленные раздражители не действуют постоянно, не связаны раз навсегда с определенной физиологической деятельностью. В каждый данный момент только относительно немногие из этих раздражителей встречают подходящие условия, чтобы сделаться в организме на долгое или короткое время деятельными, т.е. вызывать ту или другую физиологическую деятельность.» (с.353-357).
     «Наконец, с общей биологической точки зрения перед нами в этом условном раздражителе раскрывается совершеннейший механизм, или, что то же, тончайший механизм для уравновешивания с окружающей природой. Организм реагирует на существенные для него явления природы самым чувствительным, самым предупредительным образом, так как всякие другие, даже самые мелкие явления мира, хотя бы сопровождающие только временно первые, являются сигналами первых - сигнальными раздражителями. Тонкость работы дает себя знать как в образовании условного раздражения, так и в исчезании его, когда он перестает быть правильным сигналом.» (с.357).
     «В высшем отделе нервной системы, согласно нашим фактам и нашему выводу из них, осуществлен механизм временной связи. Явления внешнего мира, при посредстве этого отдела, то отражаются в деятельности организма, превращаются в деятельность организма, то остаются для него индифферентными, непревратимыми, как бы не существующими. Эту временную связь, эти новые рефлексы так же естественно было назвать условными рефлексами. Что дает организму механизм временной связи? И когда появляется временная связь, условный рефлекс? Выйдем из живого примера. Существеннейшей связью животного организма с окружающей природой является связь через известные химические вещества, которые должны постоянно поступать в состав данного организма, т.е. связь через пищу. На низших ступенях животного мира только непосредственное прикосновение пищи к животному организму или, наоборот, организма к пище - главнейшим образом ведет к пищевому обмену. На более высших ступенях эти отношения становятся многочисленнее и отдаленнее. Теперь запахи, звуки и картины направляют животных, уже в широких районах окружающего мира, на пищевое вещество. А на высочайшей ступени звуки речи и значки письма и печати рассыпают человеческую массу по всей поверхности земного шара в поисках за насущным хлебом. Таким образом, бесчисленные разнообразные и отдаленные внешние агенты являются как бы сигналами пищевого вещества, направляют высших животных на захватывание его, двигают их на осуществление пищевой связи с внешним миром. Рука об руку с этим разнообразием и этой отдаленностью идет смена постоянной связи внешних агентов с организмом на временную, так как, во-первых, отдаленные связи есть по существу временные и меняющиеся связи, а, во-вторых, по своей многочисленности и не могли бы уместиться в виде постоянных связей ни в каких самых объемистых аппаратах. Данный пищевой объект может находиться то в одном, то в другом месте, сопровождаться, следовательно, то одними, то другими явлениями, входить элементом то в одну, то в другую систему внешнего мира. А потому раздражающими влияниями, вызывающими в организме положительную двигательную, в широком смысле слова, реакцию к этому объекту, должны временно быть то одни, то другие явления природы. Чтобы сделать осязательным второе положение о невозможности для отдаленных связей быть постоянными, позвольте мне воспользоваться сравнением. Представьте себе, вместо теперешнего соединения через центральную станцию и, стало быть, временного соединения, постоянное телефонное соединение всех абонентов между собой. Как бы это было дорого, громоздко и в конце концов прямо неосуществимо! То что теряется в данном случае в некоторой условности соединения (не каждый момент можно соединиться), страшно выигрывается в широте соединения.
     Как устанавливается временная связь, образуется условный рефлекс? Для этого требуется, чтобы новый индифферентный внешний агент совпадал по времени один или несколько раз с действием агента, уже связанного с организмом, т.е. превращающегося в ту или другую деятельность организма. При условии такого совпадения новый агент вступает в ту же связь, проявляется в той же деятельности. Таким образом, новый условный рефлекс происходит при помощи старого. Ближе, в высшей нервной системе, где имеет место процесс образования условных рефлексов, дело при этом происходит следующим образом. Если новое, индифферентное раздражение, попав в большие полушария, находит в этот момент в нервной системе очаг сильного возбуждения, то оно начинает концентрироваться, как бы прокладывать себе путь к этому очагу и дальше от него в соответствующий орган, становясь, таким образом, раздражителем этого органа. В противном случае, если нет такого очага, оно рассеивается, без заметного эффекта, по массе больших полушарий. В этом формулируется основной закон высшего отдела нервной системы.
     Позвольте мне теперь возможно кратко фактически иллюстрировать только что сказанное о механизме образования условного рефлекса.
     Вся наша работа до сих пор исключительно была сделана на маленьком, физиологически малозначительном органе - слюнной железе. Этот выбор, хотя сначала и случайный, на деле оказался очень удачным, прямо счастливым. Во-первых, он удовлетворял основному требованию научного мышления: в области сложных явлений начинать с возможно простейшего случая: во-вторых, на нашем органе могли быть резко отличены простой и сложный виды нервной деятельности, так что они легко противопоставлялись друг другу. А это-то и повело к выяснению дела. Физиологии давно было известно, что слюнная железа начинает работать, т.е. поставлять свою жидкость в рот при введении в рот пищи или других раздражающих веществ, и что это соотношение происходит при помощи определенных нервов. Эти нервы, воспринимая раздражение, исходящее от механических и химических свойств того, что попало в рот, приводят его сперва в центральную нервную систему, а оттуда к железе, вызывая в ней фабрикацию слюны. Это есть старый рефлекс, по нашей терминологии - безусловный, постоянная нервная связь, простая нервная деятельность, совершающаяся вполне так же и у животного без высшего отдела мозга. Но, вместе с тем, не только физиологам, но и всем известно, что слюнная железа стоит и в сложнейших отношениях к внешнему миру, когда, например, вид еды у проголодавшегося человека или животного или даже мысль о еде гонит слюну. По старой терминологии это значило, что слюна возбуждается и психически. Для этой сложной нервной деятельности необходим высший отдел мозга. Вот на этом-то пункте наш анализ и показал, что в основе этой сложной нервной деятельности слюнной железы, этих ее сложнейших отношений к внешнему миру, лежит механизм временной связи - условного рефлекса, который я описал раньше в общем виде. В наших опытах дело приняло ясный и бесспорный вид. Все из внешнего мира: все звуки, картины, запахи и т.д. - все могло быть приведено во временную связь со слюнной железой, сделано слюногонным агентом, раз только все это совпало по времени с безусловным рефлексом, со слюноотделением от попавших в рот веществ. Короче, мы могли делать сколько угодно и каких угодно условных рефлексов на слюнную железу. В настоящее время учение об условных рефлексах, только на основании работ наших лабораторий, составляет обширнейшую главу с массой фактов и рядом точных правил, связывающих эти факты.» (с.367-369).
     «Господа, пришло время к старому понятию о рефлексах нечто прибавить, признать, что вместе с элементарной функцией нервной системы повторять готовые рефлексы существует дальнейшая элементарная функция - образование новых рефлексов за время индивидуальной жизни. Если в машинах, построенных человеческими руками, при определенных условиях происходят сами собой соединения частей машины, почему бы отказать в этом свойстве нервной системе - этому совершеннейшему из всех регуляторов сложнейшей конструкции? И дело не в фактическом материализме и не в формуле - и то и другое имеется уже давно, - а во всеобщем признании и в систематическом применении формулы при исследовании высших частей нервной системы. Факт совершенно очевиден. Это есть общепризнанное основное свойство живого вещества - приспособляться, или, как я предпочитаю выражаться, постоянно уравновешиваться с окружающим миром, т.е. в интересах целости и благосостояния данной системы живого вещества вступать в связь с новыми условиями, иначе говоря, на ранее индифферентные агенты отвечать определенной деятельностью. Это замыкание новых связей организма с определенными внешними явлениями выступает перед нами всего ярче у более высших животных. Их индивидуальная жизнь есть история постоянного, беспрерывного образования и практикования этих новых связей. Дробные, мельчайшие явления природы, которые только что были без значения для деятельности организма, в короткое время превращаются в сильнейших возбудителей важнейших жизненных функций. Я и мои сотрудники кормление собак или вливание им в рот кислоты производили одновременно с действием на животное различных посторонних агентов - и без исключения, какие бы нам ни приходили в голову агенты, затем от всех их самостоятельно получалось отделение слюны как частичный секреторный эффект общей (вместе с движением) реакции на пищу (пищевой рефлекс) и на кислоту (оборонительный рефлекс). Что это такое? Это бесспорно ответ на явление внешнего мира, ответ при посредстве нервной системы. Это рефлекс, но рефлекс не стереотипный, а образованный впервые перед нашими глазами новый рефлекс. Если вы в слово «рефлекс», кроме понятия о реакции на раздражение, происходящий при посредстве нервной системы, вкладываете еще понятие о строгой закономерности этой реакции, то нужно только принять, - а естествоиспытатель это должен принять, - что происшедшая, образовавшаяся перед нами, связь агента с определенной физиологической деятельностью есть не случайное явление, а строго закономерное, чтобы признать, что слово «рефлекс» в данном случае вполне уместно.» (с.387-388).
     «На низших, как и на высших животных, мы имеем массу примеров, в которых совершенно ясно, что новые возбудители рефлексов действуют так же непосредственно, как старые. В наших опытах с новыми на пищу и на кислоту образованными рефлексами в случае зрительных раздражений часто замечается та же двигательная реакция, как и на самую пищу или на кислоту. Во всяком случае предполагаемая особенная контролируемая сложность новых рефлексов отнюдь ничем не доказана. Совершенно напротив. Из того обстоятельства, что эти рефлексы всегда и непременно образуются при определенных условиях, надо заключить, что это образование есть элементарный, легко уловимый процесс. Другое дело - постоянные отношения вновь образованного рефлекса. Огромная масса различных раздражений постоянно и сильно действует на него. Таким образом, сложность его заключается не в сложности механизма его образования, а в чрезвычайной зависимости его от явлений как собственной внутренней среды организма, так и от окружающего внешнего мира.
     Я перехожу теперь ко второму основному механизму высших частей центральной нервной системы. Каждое живое существо отвечает теми или другими деятельностями только на определенные явления как внутреннего, так и внешнего мира; следовательно, оно разлагает его, выделяет из него определенные специальные явления. Чем выше стоит животное на ступенях зоологической лестницы, тем более отдельностей представляет для него мир, тем через большее число отдельных явлений определяется общая деятельность животного.
     Низшее животное - все целиком анализатор и притом относительно простой. У более высших животных с развитой системой существенная часть этой системы играет роль специальных анализаторов, наподобие наших физических и химических анализаторов. Тончайший анализ есть основная функция высшей части нервной системы.» (с.388-389).   
     «Вновь происходящие рефлексы я назвал «условными» в отличие от обыкновенных, которым придал прилагательное «безусловные». Этим прилагательным я желал выдвинуть характерную объективную черту этих рефлексов, именно чрезвычайную зависимость от массы условий, начиная с условности их происхождения. Но, конечно, дело не в словах. Можно применить и другие соответствующие обозначения, например: временный и постоянный, прирожденный и приобретенный и т.д.» (с.390).
     «Итак, основные нервные реакции как животного, так и человека прирожденны в виде рефлексов. И я еще раз повторяю, что в высшей степени важно иметь полный список и надлежащую систематизацию этих рефлексов, потому что вся остальная нервная деятельность организма надстраивается, как увидим дальше, на фундаменте этих рефлексов.
     Но хотя описанные рефлексы представляют собой основное условие целости организма среди окружающей природы, однако их одних еще недостаточно для длительного, прочного и совершенного существования организма. Это доказывает опыт с собакой, у которой вырезаются большие полушария (мозга). У нее, не говоря о внутренних рефлексах остаются фундаментальные внешние рефлексы. Она к еде стремится. От разрушительных раздражений отстраняется. У нее есть исследовательский рефлекс: она при звуке поднимает уши и голову. У нее есть и рефлекс свободы: при захватывании ее она сильно сопротивляется.
     И, однако, она инвалид, она не может существовать предоставленная сама себе. Значит, в теперешней нервной деятельности ее чего-то и очень важного не хватает. Чего же? Нельзя не заметить, что у этой собаки агенты, которые вызывают рефлексы, стали малочисленными, пространственно очень близкими, очень элементарными и очень общими, недифференцированными, и поэтому при посредстве их уравновешивание этого высшего организма с окружающей средой в широком районе его жизни стало очень упрощенным, слишком ограниченным, явно недостаточным.
     Возьмем самый простой пример, с которого мы начали свои исследования. Когда нормальному животному попадает в рот еда или что-нибудь из отвергаемых веществ, тогда на них изливается слюна, которая увлажняет, растворяет и химически изменяет пищевые вещества, а отвергаемые удаляет и отмывает от них рот. Этот рефлекс, обусловленный физическими и химическими свойствами всех этих веществ при соприкосновении их со слизистой оболочкой рта. Но кроме этого ту же самую секреторную реакцию вызывают те же вещества, когда они находятся перед собакой вдали и могут действовать на собаку только через глаз и нос. Больше того, та же реакция появляется и тогда, когда перед собакой стоит лишь посуда, из которой раньше попадали эти вещества ей в рот. Еще больше того, то же делает вид человека, который обыкновенно приносил эти вещества, даже звуки его шагов из другой комнаты. И все эти многочисленные, отдаленные, сложные и тонко специализированные раздражители теряют навсегда свое действие, лишь только собака лишается больших полушарий; остаются действующими только физические и химические свойства веществ при их соприкосновении со слизистой оболочкой рта. А машинная выгода утерянных раздражителей в нормальном случае очень значительна. Сухая пища сейчас же встречается с большим количеством нужной ей жидкости; отвергаемые вещества, часто разрушающие оболочку рта, слоем наличной слюны оттесняются от нее и быстро разжижаются и т.д. Во сколько же значение тех же раздражителей повышается, когда ими приводится в действие двигательный компонент пищевого рефлекса, то есть осуществляется добывание пищи!
     Возьмем еще важный случай оборонительного рефлекса. Сильный зверь пользуется как пищей маленьким, слабеньким животным. Последнее должно перестать существовать, если оно начинает оборону лишь тогда, когда враг прикоснется к нему своими зубами и когтями. И другое дело, если оборонительная реакция возникает при одном виде врага еще издали, при его звуках и т.д. Тогда слабенькое животное будет иметь возможность убежать, скрыться, т.е. уцелеть.
     Как же характеризовать вообще различие в отношении животного к внешнему миру в норме и без больших полушарий? Каков общий механизм этих отношений? Каков принцип этого различия?
     Нетрудно видеть, что в норме реакции организма вызываются не только существенными для организма агентами внешнего мира, т.е. непосредственно благоприятствующими организму или его разрушающими, но и прямо бесчисленным количеством других агентов, только сигнализирующих первые, как это очевидно в вышеприведенных примерах. Ведь вид и звуки сильного зверя не разрушают маленькое животное, но это делают его зубы и когти. Однако сигнализирующие, или, употребляя термин Шеррингтона, дистантные раздражители, хотя и в сравнительно ограниченном числе, имеют место и при тех рефлексах, о которых шла речь доселе. Существенный признак высшей нервной деятельности, которой мы будем заниматься и которая в высшем животном принадлежит, вероятно исключительно большим полушариям, состоит не только в том, что здесь действуют бесчисленные сигнальные раздражители, но и в том существенно, что они при определенных условиях меняют свое физиологическое действие.
     В вышеприведенном примере со слюнной реакцией действует то та, то другая посуда, то тот, то другой человек, в строгой зависимости от того, из какой посуды на глазах собаки попадали пищевые и отвергаемые вещества в рот собаки и кто их приносил и давал или вводил собаке. Это, очевидно, уточняет еще более машинную деятельность организма, придает ей свойство еще большего совершенства. Окружающая животное среда так бесконечно сложна и находится в таком постоянном движении, что сложная замкнутая система организма, лишь тоже соответственно колеблющаяся, имеет шансы быть с ней уравновешенной.
     Итак, основная и самая общая деятельность больших полушарий есть сигнальная с бесчисленным количеством сигналов и с переменной сигнализацией». (с.557-559).
     «Центральное физиологическое явление в нормальной работе больших полушарий есть то, что мы называем условным рефлексом. Это есть временная нервная связь бесчисленных агентов окружающей животное среды, воспринимаемых рецепторами данного животного, с определенными деятельностями организма. Это явление психологи называют ассоциацией. Капитальное физиологическое значение этой связи заключается в следующем. У высшего животного, например собаки, служившей объектом для всех наших исследований, главные сложнейшие соотношения организма с внешней средой для сохранения индивидуума и вида прежде всего обусловливаются деятельностью ближайшей к полушариям подкорки, как это давно показано опытом Гольтца с удалением у собаки больших полушарий. Эти деятельности: искание пищи – пищевая, удаление от вредностей – оборонительная и др. Они называются обыкновенно инстинктами, влечениями, психологами им присваивается название эмоций, мы их обозначаем физиологическим термином сложнейших безусловных рефлексов. Они существуют со дня рождения и непременно вызываются определенными, но в очень ограниченном числе, раздражениями, достаточными только в раннем детстве при родительском уходе. Последнее обстоятельство есть причина, которая животное без больших полушарий делает инвалидом, неспособным существовать самостоятельно. Основная физиологическая функция больших полушарий, во все время дальнейшего индивидуального существования, и состоит в постоянном присоединении бесчисленных сигнальных условных раздражителей к ограниченному числу первоначальных, прирожденных безусловных раздражителей, иначе говоря, в постоянном дополнении безусловных рефлексов – условными. Таким образом, объекты инстинктов дают себя знать организму все в больших и больших районах природы, все более и более разнообразными, как мельчайшими, так и более сложными знаками, сигналами, и, следовательно, инстинкты все полнее и совершеннее удовлетворяются, т.е. все вернее сохраняется организм среди окружающей природы.
     Основное условие для образования условного рефлекса есть совпадение во времени один или несколько раз индифферентных раздражителей с безусловными рефлексами. На том же принципе совпадения во времени для животного синтезируются в единицы группы всевозможных агентов, элементов природы, как одновременных, так и последовательных. Таким образом, осуществляется синтез вообще.
     Но ввиду сложности постоянного движения и колебания явлений природы условный рефлекс тоже естественно должен испытывать изменения, т.е. постоянно корригироваться.  Если условный раздражитель почему-либо при данных условиях не сопровождается своим безусловным, то при повторении он быстро теряет свое действие, но временно, восстанавливаясь сам собой после некоторого срока. Если условный раздражитель постоянно слишком задолго предшествует моменту присоединения безусловного, то его отдаленная часть, как бы преждевременная и нарушающая принцип экономии, оказывается недеятельной. Если условный раздражитель постоянно в связи с другим индифферентным раздражителем не сопровождается безусловным, то он в этой комбинации остается без действия. Точно так же, наконец, если близкие, родственные данному образованному условному раздражителю агенты (например, близкие тоны, другие места кожи и т.д.) сначала после выработки первого обыкновенно действуют, то постепенно они лишаются своего действия, если затем повторяются без сопровождения безусловным, без подкрепления, как мы обыкновенно выражаемся. Благодаря всему этому осуществляется дифференцирование, анализ окружающей среды со всеми ее элементами и моментами времени.
     В окончательном результате большими полушариями собаки постоянно производится в разнообразнейших степенях как анализирование, так и синтезирование попадающих на них раздражений, что можно и должно назвать элементарным, конкретным мышлением. Это мышление таким образом обусловливает совершенное приспособление, более тонкое уравновешивание организмом окружающей среды.
     Эту реальную и самыми общими линиями только что мной очерченную деятельность больших полушарий с ближайшей подкоркой, деятельность, обеспечивающую нормальные сложные отношения целого организма к внешнему миру, законно считать и называть вместо прежнего термина «психической» - высшей нервной деятельностью, внешним поведением животного, противопоставляя ей деятельность дальнейших отделов головного и спинного мозга, заведующих главнейшим образом соотношениями и интеграцией частей организма между собой под названием низшей нервной деятельности.
     Теперь встает вопрос: какими внутренними процессами и по каким законам совершается высшая нервная работа, что в ней общего и особенного сравнительно с низшей нервной работой, бывшей до сих пор преимущественно предметом физиологического исследования? Основные процессы всей центральной нервной деятельности, очевидно, одни и те же: раздражительный и тормозной. Имеются достаточные основания принимать тождество основных законов этих процессов – это иррадиирование и концентрирование процессов и их взаимная индукция.» (с. 472-473).
     «Условный рефлекс образуется на основе всех безусловных рефлексов и из всевозможных агентов внутренней и внешней среды как в элементарном виде, так и в сложнейших комплексах, но с одним ограничением: из всего, для восприятия чего есть рецепторные элементы в больших полушариях. Перед нами широчайший синтез, осуществляемый этой частью головного мозга.
     Но этого мало. Условная временная связь вместе с тем специализируется до величайшей сложности и до мельчайшей дробности как условных раздражителей, так и некоторых деятельностей организма, специально скелетно и словесно – двигательной. Перед нами тончайший анализ как продукт тех же больших полушарий! Отсюда огромная широта и глубина приспособленности, уравновешивания организма с окружающей средой. Синтез есть, очевидно, явление нервного замыкания. Что есть как нервное явление анализ?
     Здесь несколько отдельных физиологических явлений.
Первое основание анализу дают периферические окончания всех афферентных нервных проводников организма, из которых каждое устроено специально для трансформирования определенного вида энергии (как вне, так и внутри организма) в процесс нервного раздражения, который проводится затем как в специальные, более скудные в числе, клетки низших отделов центральной нервной системы, так и в многочисленнейшие специальные клетки больших полушарий. Здесь, однако, пришедший процесс нервного раздражения обыкновенно разливается, иррадиируется по разным клеткам на большее или меньшее расстояние. Вот почему, когда мы вырабатывали, положим, условный рефлекс на один какой-нибудь определенный тон, то не только другие тоны, но и многие другие звуки вызывают ту же условную реакцию.
     Это в физиологии высшей нервной деятельности называется генерализацией условных рефлексов. Следовательно, здесь одновременно встречаются явления замыкания и иррадиации. Но затем иррадиация постепенно все более и более ограничивается, раздражительный процесс сосредоточивается в мельчайшем нервном пункте полушарий, вероятно, в группе соответственных специальных клеток.
     Ограничение наиболее скоро происходит при посредстве другого основного нервного процесса, который называется торможением. Дело происходит так. Мы сначала имеем на определенный тон условный генерализованный рефлекс, теперь мы будем продолжать с ним опыт, постоянно его сопровождая безусловным рефлексом, подкрепляя его этим; но рядом с ним будем применять и другие, так сказать, самозвано действующие тоны, но без подкрепления. При этом последние тоны постепенно будут лишаться своего действия; и это случится, наконец, и с самым близким тоном, например тон в 500 колебаний в секунду будет действовать, а тон в 498 колебаний – нет, отдифференцируется. Эти, теперь потерявшие действие тоны заторможены. Доказывается это так. Если непосредственно после применения заторможенного тона пробовать постоянно подкрепляемый условный тон, он или совсем не действует, или – резко меньше обычного. Значит, торможение, упразднившее действие посторонних тонов, дало себя знать и на нем.
     Но это кратковременное действие,- при большем промежутке после упраздненных тонов оно более не наблюдается. Из этого надо заключить, что тормозной процесс так же иррадиирует, как и раздражительный. Но чем чаще повторяются неподкрепляемые тоны, тем иррадиация торможения становится меньше, тормозной процесс все более и более концентрируется и во времени и в пространстве. Следовательно, анализ начинается со специальной работы периферических аппаратов, афферентных проводников и завершается в больших полушариях при посредстве тормозного процесса. Описанный случай торможения называется дифференцировочным торможением.
     Приведем другие случаи торможения. Обычно, чтобы иметь определенную, более или менее постоянную величину условного эффекта, действие условного раздражителя продолжают определенное время и затем присоединяют к нему безусловный раздражитель, подкрепляют. Тогда первые секунды или минуты раздражения, смотря по продолжительности изолированного применения условного раздражителя, не имеют действия, потому что, как преждевременные, в качестве сигналов безусловного раздражителя, затормаживаются. Это – анализ разных моментов продолжающегося раздражителя. Данное торможение называется торможением запаздывающего рефлекса. Но условный раздражитель, как сигнальный, корригируется торможением и сам по себе, делаясь постепенно нулевым, если в определенный период времени не сопровождается подкреплением. Это – угасательное торможение. Это торможение держится некоторое время и затем само собой исчезает. Восстановление угасшего условного значения раздражителя ускоряется подкреплением. Таким образом, мы имеем положительные условные раздражители, т.е. вызывающие в коре полушарий раздражительный процесс, и отрицательные,- вызывающие тормозной процесс. В приведенных случаях мы имеем специальное торможение больших полушарий, корковое торможение. Оно возникает при определенных условиях там, где раньше не было, оно упражняется в размере, оно исчезает при других условиях – и этим оно отличается от более и менее постоянного и стойкого торможения низших отделов центральной нервной системы и поэтому названо в отличие от последнего (внешнего) внутренним. Правильнее было бы название: выработанное, условное торможение.
     В работе больших полушарий торможение участвует так же беспрестанно, сложно и тонко, как и раздражительный процесс.» (с. 520-522).
      «Как мы только что видели, и раздражительный и тормозной процессы, возникнув в полушариях, сначала разливаются по ним, иррадиируют, а потом могут концентрироваться, собираясь к исходному пункту. Это один из основных законов всей центральной нервной системы, но здесь, в больших полушариях, он выступает со свойственными только им подвижностью и сложностью.» (с. 522).
     «При усилении тормозного процесса он концентрируется. Это служит к разграничению пункта коры с состоянием раздражения от пунктов с тормозным состоянием. А так как в коре масса разнообразнейших пунктов, раздражительных и тормозных, относящихся как к внешнему миру (зрительных, слуховых и др.), так и к внутреннему (двигательных и др.), то кора представляет грандиозную мозаику с перемежающимися пунктами разных качеств и разных степеней напряжения раздражительного и тормозного состояния коры, контрастирующее с сонным состоянием, когда торможение на высоте его интенсивности и экстенсивности равномерно разливается по всей массе полушарий и в глубину, вниз на известное расстояние. Однако и теперь могут иногда оставаться в коре отдельные раздражительные пункты – сторожевые, дежурные. Следовательно, оба процесса в бодром состоянии находятся в постоянном подвижном уравновешивании, как бы в борьбе. Если сразу отпадает масса раздражений внешних или внутренних, то в коре берет резкий перевес торможение над раздражением. Некоторые собаки с разрушенными периферическими главными внешними рецепторами (зрительным, слуховым и обонятельным) спят в сутки 23 часа.
     Рядом с законом иррадиации и концентрации нервных процессов также постоянно действует и другой основной закон – закон взаимной индукции, состоящий втом, что эффект положительного условного раздражителя делается больше когда последний применяется сейчас же или скоро после концентрированного тормозного, так же как эффект тормозного оказывается более точным и глубоким после концентрированного положительного. Взаимная индукция обнаруживается как в окружности пункта раздражения или торможения одновременно с их действием, так и на самом пункте по прекращении процессов. Ясно, что закон иррадиации и концентрации и закон взаимной индукции тесно связаны друг с другом, взаимно ограничивая, уравновешивая и укрепляя друг друга и таким образом обусловливая точное соотношение деятельности организма с условиями внешней среды.» (с. 524).
     «Нетрудно описанную физиологическую работу высшего отдела головного мозга животного привести в естественную и непосредственную связь с явлениями нашего субъективного мира на многих его пунктах.
      Условная связь, как уже указано выше, есть, очевидно, то, что мы называем ассоциацией по одновременности. Генерализация условной связи отвечает тому, что зовется ассоциацией по сходству. Синтез и анализ условных рефлексов (ассоциаций) в сущности те же основные процессы нашей умственной работы. При сосредоточенном думании, при увлечении каким-нибудь делом мы не видим и не слышим, что около нас происходит,- явная отрицательная индукция. Кто отделил бы в безусловных сложнейших рефлексах (инстинктах) физиологическое соматическое от психического, т.е. от переживаний могучих эмоций голода, полового влечения, гнева и т.д. Наши чувства приятного, неприятного, легкости, трудности, радости, мучения, торжества, отчаяния и т.д. связаны с переходом сильнейших инстинктов и их раздражителей в соответствующие эффекторные акты, то с их задерживанием, со всеми вариациями либо легкого, либо затруднительного протекания нервных процессов, происходящих в больших полушариях, как это видно на собаках, решающих или не могущих решить нервные задачи разных степеней трудности. Наши контрастные переживания есть, конечно, явления взаимной индукции. При иррадиировавшем возбуждении мы говорим и делаем то, чего в спокойном состоянии не допустили бы. Очевидно, волна возбуждения превратила торможение некоторых пунктов в положительный процесс. Сильное падение памяти настоящего – обычное явление при нормальной старости – есть возрастное понижение подвижности специально раздражительного процесса, его инертность. И т.д., и т.д.
     В развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей среды как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это – первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными.      
     Но слово составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов. Многочисленные раздражения словом, с одной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы постоянно должны помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности.
     C другой стороны, именно слово сделало нас людьми, о чем, конечно, здесь подробнее говорить не приходится. Однако не подлежит сомнению, что основные законы, установленные в работе первой сигнальной системы, должны также управлять и второй, потому что это работа все той же нервной ткани.» (с. 526-527).
     «Конечно, слово для человека есть такой же реальный условный раздражитель, как и все остальные общие у него с животными, но вместе с тем и такой многообъемлющий, как никакие другие, не идущий в этом отношении ни в какое количественное и качественное сравнение с условными раздражителями животных. Слово, благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражениями, приходящими в большие полушария, все их сигнализирует, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражения.» (с. 583).
     «Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы, то речь, специально прежде всего кинэстетические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше лишнее, специально человеческое, высшее мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а, наконец, и науку – орудие высшей ориентировки человека в окружающем мире и в себе самом.» (с. 480-481).
     «Самым ярким доказательством того, что изучение условных рефлексов поставило на правильный путь исследование высшего отдела головного мозга и что при этом, наконец, объединились, отождествились функции этого отдела и явления нашего субъективного мира, служат дальнейшие опыты с условными рефлексами на животных, при которых воспроизводятся патологические состояния нервной системы человека, - неврозы и отдельные психотические симптомы, причем во многих случаях достигается и рациональный нарочитый возврат к норме, излечение, т.е. истинное, научное овладение предметом.» (с. 527).
     О том, как происходит элементарное, конкретное мышление животных, можно понять из следующих объяснений Павлова.
     «Сейчас, я убежден в этом, чисто физиологическое понимание многого того, что прежде называлось психической деятельностью, стало на твердую почву, и при анализе поведения высшего животного до человека включительно законно прилагать всяческие усилия понимать явления чисто физиологически, на основе установленных физиологических процессов. А между тем мне ясно, что многие психологи ревниво, так сказать, оберегают поведение животного и человека от таких чисто физиологических объяснений, постоянно их игнорируя и не пробуя прилагать их сколько-нибудь объективно.
     Для подтверждения только что высказанного я беру два наиболее простых случая: один мой и другой у проф. Келера. Можно бы их представить множество и гораздо более сложных.
     Когда мы вырабатывали методику подкармливания животного во время эксперементирования на расстоянии, то перепробовали много разных приемов. Между прочим такой. Перед собакой находилась постоянно пустая тарелка, в которую сверху опускалась металлическая трубка с сосудом вверху, содержащим мясосухарный порошок, служивший обычно для подкармливания наших животных во время опыта. На границе соединения верхнего сосуда с трубкой был клапан, который посредством воздушной передачи в нужный момент открывался, и порция порошка поступала в трубку, а из нее высыпалась на тарелку, где и съедалась животным. Клапан не был вполне исправным и при сотрясении трубки допускал некоторое поступление порошка из сосуда в тарелку. Собака быстро научилась этим пользоваться – самостоятельно вытрясать порошок. Сотрясение же трубки почти постоянно происходило, когда собака ела поданную ей порцию еды и при этом прикасалась к трубке. Это, конечно, совершенно то же, что обычно происходит при обучении собаки подавать лапу. В нашем лабораторном случае учила обстановка жизни вообще, а здесь часть обстановки – человек. В последнем случае слова: «лапу», «дай» и т.п., кожное раздражение прикосновения при поднятии лапы, кинэстезическое раздражение, сопровождающее поднятие лапы, и, наконец, зрительное раздражение от дрессировщика сопровождались едой, т.е. связывались с пищевым безусловным раздражителем. Абсолютно то же самое в нашем случае: шум сотрясения трубки, кожное раздражение от прикосновения к трубке, кинэстезическое раздражение при толкании трубки, и, наконец, вид трубки – все это так же связалось с актом еды, с раздражением пищевого центра. Произошло это, конечно, на основании принципа ассоциаций по одновременности, представило собой условный рефлекс. Затем здесь выступают еще два отчетливых физиологических факта. Во-первых, что определенное кинэстезическое раздражение, в данном случае, вероятно, условно (в низших отделах центральной нервной системы – безусловно), связано с производством того движения, которое его – это кинэстезическое раздражение породило. А во-вторых, когда два нервных пункта связаны, объединены, нервные процессы двигаются, идут между ними в обоих направлениях. Если признать абсолютную законность одностороннего проведения нервных процессов во всех пунктах центральной нервной системы, то в данном случае придется принять добавочную обратного направления связь между этими пунктами, т.е. допустить существование добавочного неврона, их связывающего.
     Когда за поднятием лапы дается еда, раздражение несомненно идет из кинестезического пункта к пищевому центру. Когда же связь образована, и собака, имея пищевое возбуждение, сама подает лапу, очевидно, раздражение идет в обратном направлении.
     Я понимать этот факт иначе не могу. Почему это только простая ассоциация, как то обыкновенно принимают психологи, а отнюдь не акт понимания, догадливости, хотя бы и элементарных, мне остается неясным.
     Другой пример беру из книги В.Келера (Intelligenzprufungen an Menschenaffen) тоже относительно собаки. Собака находится в большой клетке, расположенной на открытом пространстве. Две противоположные стенки сплошные, через которые ничего не видно. Из других двух противоположных стенок одна решетчатая, через которую видно свободное пространство, другая имеет открытую дверь. Собака стоит в клетке перед решеткой, а вдали от нее перед клеткой кладется кусок мяса. Как только собака видит это, она поворачивается назад, проходит в дверь, огибает клетку и забирает мясо. Но если мясо лежит совсем около решетки, то собака тщетно толчется около решетки, стараясь достать мясо через решетку, а дверью не пользуется. Что это значит? Келлер не пробует решать этот вопрос. С условными рефлексами в руках мы легко понимаем дело. Близлежащее мясо раздражает запаховый центр собаки, и этот центр по закону отрицательной индукции сильно тормозит остальные анализаторы, остальные отделы полушарий, и таким образом следы двери и обходного пути остаются заторможенными, т.е. собака, выражаясь субъективно, временно позабывает о них.
     В первом случае, в отсутствие сильного запахового раздражения, эти следы остаются мало или совсем незаторможенными и ведут собаку более верно к цели. Во всяком случае такое понимание дела подлежит и заслуживает дальнейшей экспериментальной проверки. В случае подтверждения его опыт воспроизводил бы механизм нашей задумчивости, сильного сосредоточения мысли на чем-нибудь, когда мы не видим и не слышим, что происходит перед нами, или, что то же, воспроизводил бы механизм так называемого ослепления под влиянием старости. Я уверен, что при настойчивом экспериментировании многие другие и более сложные случаи поведения животного и человека также оказались бы понятными с точки зрения многих установленных правил высшей нервной деятельности.» (с. 467-468).
     «Животный организм как система существует среди окружающей природы только благодаря непрерывному уравновешиванию этой системы с внешней средой, т.е. благодаря определенным реакциям живой системы на падающие на нее извне раздражения, что у более высших животных осуществляется преимущественно при помощи нервной системы в виде рефлексов. Первое обеспечение уравновешивания, а, следовательно, и целостности отдельного организма, как и его вида, составляют безусловные рефлексы как самые простые (например, кашель при попадании посторонних тел в дыхательное горло), так и сложнейшие, обыкновенно называемые инстинктами, - пищевой, оборонительный, половой и др. Эти рефлексы возбуждаются как внутренними агентами, возникающими в самом организме, так и внешними, что и обусловливает совершенство уравновешивания. Но достигаемое этими рефлексами уравновешивание было бы совершенно только при абсолютном постоянстве внешней среды. А так как внешняя среда при своем чрезвычайном разнообразии вместе с тем находится в постоянном колебании, то безусловных связей, как связей постоянных, недостаточно, и необходимо дополнение их условными рефлексами, временными связями. Например, животному мало забрать в рот только находящуюся перед ним пищу, тогда оно часто голодало и умирало от голодной смерти, а надо ее найти по разным случайным и временным признакам, а это и есть условные (сигнальные) раздражители, возбуждающие движения животного по направлению к пище, которые кончаются введением ее в рот, т.е. в целом они вызывают условный пищевой рефлекс.
     То же относится и ко всему, что нужно для благосостояния организма и вида как в положительном, так и в отрицательном смысле, т.е. к тому, что надо взять из окружающей среды и от чего надо беречься. Не нужно большого воображения, чтобы сразу увидеть, какое прямо неисчислимое множество условных рефлексов постоянно практикуется сложнейшей системой человека, поставленной часто в широчайшей не только общеприродной среде, но и в специально-социальной среде в крайнем ее масштабе до степени всего человечества.
     Возьмем тот же пищевой рефлекс. Сколько надо разносторонних условных временных связей и общеприродных и специально-социальных, чтобы обеспечить себе достаточное и здоровое пропитание,- а это все в основном корне условный рефлекс!» (с.519).
     «Итак, временная нервная связь есть универсальнейшее физиологическое явление в животном мире и в нас самих. А вместе с тем оно же и психическое – то что психологи называют ассоциацией, будет ли это образование соединений из всевозможных действий, впечатлений или из букв, слов и мыслей. Какое было бы основание как-нибудь различать, отделять друг от друга то, что физиолог называет временной связью, а психолог – ассоциацией? Здесь имеется полное слитие, полное поглощение одного другим, отождествление. Как кажется, это признается и психологами, так как ими (или по крайней мере некоторыми из них) заявлялось, что опыты с условными рефлексами дали солидную опору ассоциативной психологии, т.е. психологии, считающей ассоциацию фундаментом психической деятельности. И это тем более, что при помощи выработанного условного раздражителя можно образовать новый условный раздражитель, а в последнее время убедительно доказано на животном (собаке), что и два индифферентные раздражения, повторяемые одно за другим, связываются между собой, вызывают друг друга.» (с.520)
     Условные рефлексы, временные связи, посредством которых те или иные раздражения, поступающие из внешней среды, вызывают определенные ответные реакции, деятельности организма, образуются в течение всей индивидуальной жизни животного в коре больших полушарий на основе безусловных рефлексов, врожденных ответных реакций организма на воздействия внешней среды.
     «Таким образом большие полушария являются органом анализа раздражений и органом образования новых рефлексов, новых связей. Они – орган животного организма, который специализирован на то, чтобы постоянно осуществлять все более и более совершенное уравновешивание организма с внешней средой,- орган для соответственного и непосредственного реагирования на различнейшие комбинации и колебания явлений внешнего мира, в известной степени специальный орган для беспрерывного дальнейшего развития животного организма». (с.400).
     Условные рефлексы – временные рефлексы. Они обеспечивают определенную ответную деятельность организма до тех пор, пока в результате этой деятельности выполняется определенный безусловный, врожденный рефлекс.
     Если организм, реагируя на определенный сигнал, внешнее раздражение, которое раньше вызывало определенную ответную деятельность, определенный условный рефлекс, перестал удовлетворять определенный врожденный рефлекс, то, следовательно, организм стал неадекватно реагировать на данный сигнал, - в коре больших полушарий мозга возникает угасательное торможение. Данный условный рефлекс, ответная реакция на данный сигнал, угасает и, в конце концов, исчезает.
     На каждый новый сигнал, связанный с удовлетворением того или иного безусловного рефлекса, образуется временная связь, условный рефлекс. Так как внешняя среда изменяется, прежние сигналы, на которые были образованы условные рефлексы, могут терять свое прежнее значение, могут нести уже другую информацию, и, организм, реагируя на них по-прежнему той же ответной деятельностью, поступает нецелесообразно, так как перестает выполняться определенный безусловный рефлекс,- энергия, затрачиваемая в результате этой деятельности, теряется впустую. Не говоря уже о том, что реагируя по-прежнему на изменившийся сигнал, организм может и погибнуть.
     Поэтому механизм высшей нервной деятельности устроен таким образом, что ответная реакция (деятельность) организма, условный рефлекс, угасает и исчезает, если, в результате изменения информации в старом сигнале, ответная реакция перестает способствовать сохранению организма. Изменяется информация сигнала и, соответственно, изменяется ответная деятельность организма, изменяется поведение.
     В результате условнорефлекторной деятельности мозга организм динамично реагирует на изменения внешней среды, быстро приспосабливается и тем вернее сохраняется.         
     В течение жизни у каждого животного вырабатываются свои определенные условные рефлексы, определенная индивидуальная совокупность условных рефлексов, которым подчинена вся деятельность животного, так как в процессе индивидуальной жизни каждый организм встречается с разными условиями, с разными сигналами.
     Эту определенную индивидуальную совокупность условных рефлексов можно назвать индивидуальным опытом животного, индивидуальной, приобретенной программой поведения животного.
     А всю совокупность безусловных, врожденных рефлексов, которые присущи всем индивидам данного вида животных, одинакова у них всех, можно назвать врожденной, видовой, биологической программой поведения.    
     Вся совокупность условных рефлексов, возникающая при индивидуальной жизни животного, складывается, накапливается, систематизируется в коре больших полушарий мозга, образуя определенный динамический стереотип, определенную динамическую программу действий, программу поведения животного.
     «На большие полушария беспрерывно падают бесчисленные раздражения как из внешнего мира так и из внутренней среды самого организма. Они проводят с периферии по особенным и многочисленным путям и, следовательно, в мозговой массе прежде всего попадают также в определенные пункты и районы. Мы имеем, таким образом, перед собой, во-первых, сложнейшую конструкцию, мозаику. По проводящим путям направляются в кору бесчисленно-различные положительные процессы, к ним в самой коре присоединяются тормозные процессы. А из каждого отдельного состояния корковых клеток (а этих состояний, следовательно, тоже бесчисленное множество) может образоваться особый условный раздражитель, как это мы постоянно видим на протяжении нашего исследования условных рефлексов. Все это встречается, сталкивается и должно складываться, систематизироваться. Перед нами, следовательно, во-вторых, грандиозная динамическая система. И мы на наших условных рефлексах у нормального животного наблюдаем и изучаем это беспрерывное систематизирование процессов, можно бы сказать – беспрерывное стремление к динамическому стереотипу. Вот резкий факт, сюда относящийся.
     Если мы у животного образовали ряд условных рефлексов положительных из раздражителей разной интенсивности, а также и тормозных, и применяем их некоторое время изо дня в день с определенными одинаковыми промежутками между раздражителями и всегда в определенном порядке, мы этим устанавливаем в полушариях стереотип процессов. Это легко демонстрируется. Если теперь в течение всего опыта повторять только один из положительных условных раздражителей (лучше из слабых) через одинаковые промежутки, то он один воспроизведет в правильной смене колебания величины эффектов, как их представляла вся система разных раздражителей в наличности.» (с. 478).
     «Вся установка и распределение по коре полушария раздражительных и тормозных состояний, происшедших в определенный период под влиянием внешних и внутренних раздражений, при однообразной, повторяющейся обстановке все более фиксируются, совершаясь все легче и автоматичнее. Таким образом, получается в коре динамический стереотип (системность), поддержка которого составляет все меньший и меньший нервный труд; стереотип же становится косным, часто трудно изменяемым новой обстановкой, новыми раздражениями. Всякая первоначальная установка стереотипа есть, в зависимости от сложности системы раздражений, значительный и часто чрезвычайный труд.» (с. 525).
     «Не только установка, но и более или менее продолжительная поддержка динамического стереотипа есть серьезный нервный труд, различный, смотря по сложности стереотипа и индивидуальности животного. Есть, конечно, такие нервные задачи, которые и нервносильными животными решаются только после мучительных усилий. Другие животные на всякую простую перемену системы условных рефлексов, как введение нового раздражителя или только некоторое перемещение старых раздражителей, реагируют потерей всей условно-рефлекторной деятельности и иногда в течение значительного времени. Некоторые животные могут удерживать систему только при перерывах в опытах, т.е. после известного отдыха. И, наконец, иные работают регулярно только при очень упрощенной системе рефлексов, состоящей, например, из двух раздражителей, притом положительных и одинаковой интенсивности. Нужно думать, что нервные процессы полушарий при установке и поддержке динамического стереотипа есть то, что обыкновенно называется чувствами в их двух основных категориях – положительной и отрицательной, и в их огромной градации интенсивностей. Процессы установки стереотипа, довершения установки, поддержки стереотипа и нарушений его и есть субъективно разнообразные положительные и отрицательные чувства, что всегда и было видно в двигательных реакциях животного.» (с.479).
     Динамический стереотип – это программа поведения животного во внешней среде, порядок включения условных рефлексов, который определенное, большей частью непродолжительное время остается стабильным, неизменным. Динамический стереотип или индивидуальная программа поведения животного вырабатывается на все поступающие в кору больших полушарий мозга раздражения (как из самого организма, так и из внешней среды), на весь комплекс раздражений. Входящие в такие комплексы агенты, вызывающие условные рефлексы, образуют стереотип раздражений. Внешняя среда изменяется. Но изменения внешней среды происходят достаточно медленно, чтобы образовалась более-менее устойчивая система раздражений, падающих на организм, - стереотип раздражений. На данную систему раздражений вырабатывается определенная система ответных реакций организма, система условных рефлексов, динамический стереотип поведения.
     Как только изменяется система раздражений, падающая на животное, допустим, появляется новый раздражитель, то соответственно изменяется система ответов организма, появляется новый условный рефлекс, который изменяет порядок в старом стереотипе, получается другой, новый динамический стереотип, другая программа поведения.
     Программа – это возможное изменение системы во времени, заложенное в структуре самой системы и реализуемое при различных внешних воздействиях. Иначе – это последовательность действий, заложенная в памяти системы.
     Динамический стереотип как раз и определяет последовательность ответных действий организма, т.е. является программой поведения животного, индивидуальной программой поведения, которая формируется в виде условнорефлекторной деятельности в течение всей жизни животного.
     Динамический стереотип условнорефлекторной деятельности человека можно назвать социальной программой поведения человека. Социальная программа поведения также индивидуальна, образуется в течение индивидуальной жизни человека путем образования условных рефлексов, их упорядочения в динамический стереотип.
     Но все богатство психической, разумной, условнорефлекторной деятельности мозга и, соответственно, организма животного или человека в конце концов сводится к выполнению безусловных врожденных рефлексов. Безусловные рефлексы – это та основа, база, на которой строятся многочисленные, приобретаемые в течение жизни условнорефлекторные связи.
     У каждой особи какого-либо вида животных в течение ее жизни образуются свои, присущие только ей, условные рефлексы, своя индивидуальная программа поведения, так как условия жизни у каждой особи разные, но у всех особей данного вида одни и те же врожденные безусловные рефлексы, одна и та же биологическая программа поведения.
     Биологическая программа поведения животных и человека, как вида животных homo sapiens, определена врожденной структурой нервной системы, строением всего организма, которые почти одинаковые у всех особей данного вида.
     Строение организма, его нервной системы, или, иначе,- фенотип, определяется генотипом, генетической информацией о строении организма, которая записана в молекуле ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты). То есть, биологическая программа поведения животных, в том числе человека, записана в коде их ДНК.
     Генетическая информация у всех особей данного вида почти одинаковая, что и позволяет объединять этих животных в один вид. Поэтому можно считать одинаковыми и постоянными биологические программы поведения у всех особей данного вида. То есть можно считать, что у всех людей, принадлежащих к виду Homo sapiens, одна и та же биологическая программа поведения.
     Биологическая программа поведения направлена на реализацию безусловных рефлексов, на сохранение организма в окружающей среде, определяет общее поведение животного, которое известно под названием инстинктов.
     И.П. Павлов отождествлял инстинкты с безусловными рефлексами, считал их сложными безусловными рефлексами.
     «К этим обычным рефлексам, давнему объекту исследования физиологов в их лабораториях, и касающимся, главным образом, деятельности отдельных органов, примыкают еще прирожденные реакции, также при посредстве нервной системы происходящие закономерно, т.е. строго приуроченные к определенным условиям. Это реакции разнообразных животных, касающиеся деятельности целого организма под видом общего поведения животных и обозначаемые особым термином инстинктов. …как рефлексы, так и инстинкты – закономерные реакции организма на определенные агенты, и потому нет надобности обозначать их разными словами. Имеет преимущество слово рефлекс, потому что ему с самого начала придан строго научный смысл.
     Совокупность рефлексов составляет основной фонд нервной деятельности как человека, так и животных. И поэтому, конечно, представляется делом огромной важности полное изучение всех этих основных нервных реакций организма. К сожалению, этого в настоящее время далеко нет, как это указано уже выше и как это надо в особенности подчеркнуть в отношении тех рефлексов, которые назывались инстинктами. Наше знание об этих инстинктах очень ограниченно и отрывочно. Имеется лишь грубая группировка их: пищевой, самосохранительный, половой, родительский и социальный.
     Но почти в каждой группе их заключается часто очень большое число отдельных членов, о существовании которых мы или совсем не догадываемся, или мешаем их с другими, или же, по крайней мере, не оцениваем в полной мере их жизненного значения. До какой степени этот предмет еще не полон и сколько в нем прорех, я могу иллюстрировать собственным примером.
     При нашей работе, о которой я буду сообщать, мы одно время стали в большой тупик, не понимая, что делается с нашим животным. Для опытов нам попалась собака, очевидно очень культурная, которая быстро вошла со всеми нами в дружеские отношения. Этой собаке была предложена, казалось нетрудная задача. Ее ставили на столе в станок, ограничивая лишь ее движения мягкими петлями на ногах (к чему она сначала отнеслась совершенно спокойно), и затем на этом столе с ней ничего другого не делали, как только через промежутки в несколько минут повторно подкармливали. Сперва она мирно стояла и охотно ела, но чем больше она стояла, тем больше она возбуждалась: начиная воевать с обстановкой, она рвалась, царапала пол, грызла стойку станка и т.д., причем от этой безустанной мышечной работы у нее начиналась одышка с постоянным слюнотечением, она делалась совершенно негодной для нашей работы, так как это продолжалось многие недели, все ухудшаясь. И мы долгое время были в недоумении: что бы это было?
     Мы проконтролировали много предположений о возможных причинах такого поведения, и, хотя мы имели уже достаточно знания о собаках, все оставалось без успеха, пока мы не напали на мысль, что это очень простая вещь, что это рефлекс свободы, т.е. что эта собака не переносила ограничения своих движений. Мы победили этот рефлекс другим рефлексом – пищевым. Мы стали давать собаке всю ее ежедневную порцию только в станке. Сначала она ела мало и порядочно захудала, но затем начала есть все больше, пока не стала съедать всю порцию и вместе с тем во время опытов сделалась спокойной; рефлекс свободы был задержан. Ясно, что рефлекс свободы – один из чрезвычайно важных рефлексов, или, общее сказать, реакций всякого живого существа.
     А рефлекс этот упоминается, но не всегда, он как бы не регламентирован окончательно. У Джемса его нет даже в числе специально человеческих рефлексов (инстинктов). Если бы у животного не было рефлекторного протеста борьбы против ограничения его движений, тогда стоило бы животному встретиться с пустым препятствием, и та или другая важная деятельность его оставалась бы неосуществленной.
     Мы знаем, что у некоторых животных этот рефлекс свободы так интенсивен, что лишенные свободы, они отказываются от пищи, хиреют и умирают.
     Возьмите другой пример. Едва ли достаточно оценивается рефлекс, который можно было бы назвать исследовательским рефлексом, или, как я его называю, рефлекс «что такое?», тоже один из фундаментальных рефлексов. И мы и животное, при малейшем колебании окружающей среды, устанавливаем соответствующий рецепторный аппарат по направлению к агенту этого колебания. Биологический смысл этого рефлекса огромен. Если бы у животного не было этой реакции, то жизнь его каждую минуту, можно сказать, висела бы на волоске. А у нас этот рефлекс идет чрезвычайно далеко, проявляясь, наконец, в виде той любознательности, которая создает науку, дающую и обещающую нам высочайшую, безграничную ориентировку в окружающем мире.» (с.554-557).
     Безусловные рефлексы, инстинкты, которые являются биологической программой поведения животного, обеспечивают нормальную жизнедеятельность и развитие организма. Биологическая программа (инстинкты) жестко детерминирует поведение организма в окружающем мире. Одной этой программы поведения было бы достаточно для процветания индивидуума и вида в окружающей среде, если бы эта среда не изменялась. Эта программа прекрасно работает до сих пор у таких насекомых, как муравьи, пчелы, термиты. Но одной биологической программы поведения уже не достаточно для сохранения более сложных организмов животных и человека.
     Поэтому, не удивительно, что с развитием животного мира, с развитием нервной системы, появлением развитого головного мозга, появляется индивидуальная, условнорефлекторная программа поведения индивидуальной особи, которая корректирует поведение, биологическую программу, приспосабливает выполнение биологической программы к быстро изменяющейся внешней среде.
     Условнорефлекторная программа поведения (стереотип поведения) надстраивается над безусловнорефлекторной программой, является продолжение ее, вносит определенную гибкость, увеличивая вероятность выполнения биологической программы, увеличивая вероятность сохранности организма.
     Условнорефлекторная программа поведения человека, иначе – социальная программа, также надстраивается над биологической программой и подчинена ей.
     Условнорефлекторная, разумная деятельность человека как и других животных заканчивается выполнением того или иного безусловного рефлекса, инстинкта. Как говорил великий русский физиолог Сеченов И.М.: «акты жизни – суть рефлексы».
     То есть поведение любого животного, в том числе человека, детерминировано его биологической программой, его безусловными рефлексами, инстинктами. Чтобы жить и развиваться, человеческий организм обязан удовлетворять биологические потребности.
     Поэтому деятельность человека закономерна и направлена на выполнение биологической программы (безусловных рефлексов, инстинктов) а, в конечном итоге, на сохранение организма и вида, как сложной системы.
     «Человек есть, конечно, система (грубее говоря – машина), как и всякая другая в природе, подчиняющаяся неизбежным и единым для всей природы законам; но система, в горизонте нашего современного научного видения, единственная по высочайшему саморегулированию. Разнообразно саморегулирующиеся машины мы уже достаточно знаем между изделиями человеческих рук. С этой точки зрения метод изучения системы – человека тот же, как и всякой другой системы: разложение на части, изучение значения каждой части, изучение связи частей, изучение соотношения с окружающей средой и в конце концов понимание, на основании всего этого, ее общей работы и управление ею, если это в средствах человека. Но наша система в высочайшей степени саморегулирующаяся, сама себя поддерживающая, восстанавливающая, поправляющая и даже совершенствующая.
     Главнейшее, сильнейшее и постоянно остающееся впечатление от изучения высшей нервной деятельности нашим методом – это чрезвычайная пластичность этой деятельности, ее огромные возможности: ничто не остается неподвижным, неподатливым, а все всегда может быть достигнуто, изменяться к лучшему, лишь бы были осуществлены соответствующие условия.
     Система (машина) и человек со всеми его идеалами, стремлениями и достижениями – какое, казалось бы на первый взгляд, ужасающе дисгармоническое сопоставление! Но так ли это? И с развитой точки зрения разве человек не верх природы, не осуществление ее могучих, еще неизведанных законов! Разве это не может поддерживать достоинство человека, наполнять его высшим удовлетворением!». (с.469-470).

















































Глава 6.  Академик Л.А. Орбели об учении Павлова И.П.

     (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949 г. Академик Л.А. Орбели. «И.П. Павлов. Его жизнь и научное творчество.)

     «Будучи от природы и в силу своего воспитания наклонным к материалистическому мировоззрению, имея привычку к строго естественно-научному анализу всех наблюдаемых и изучаемых явлений, Павлов, естественно, стал на ту же позицию, на которой стоял И.М. Сеченов, в том смысле, что эту психическую секрецию нельзя рассматривать как результат вмешательства какой-то души, изучением которой занималась рациональная психология того времени, а нужно ее истолковывать как определенную ответную реакцию на то или иное внешнее раздражение и, следовательно, признать и тут материальную природу явлений, строго детерминированных, а по способу осуществления носящих рефлекторный характер.
     Однако целый ряд отличий, которые пришлось наблюдать между обычными физиологическими рефлексами и этими случаями так называемой психической секреции, заставили его дать более уточненную формулировку, и он остановился на предположении, что речь идет, с одной стороны, о наследственно фиксированных, наследственно передаваемых, свойственных всему виду, а иногда и целому классу, рефлекторных реакциях, которые он назвал безусловными рефлексами, и, с другой стороны, о рефлексах, которые возникают в индивидуальной жизни того или иного организма, могут возникать у большого числа представителей данного вида, но не являются для всего вида обязательными. Следовательно, принцип врожденности и приобретенности, принцип видовой принадлежности и индивидуальной принадлежности должны были быть разделительной линией между двумя категориями рефлексов.
     Эта мысль была подтверждена в специальных опытах. Удалось показать, что действительно одни рефлексы являются врожденными, свойственными всем представителям вида, они возникают в определенном возрасте, независимо от того, каким раздражениям подвергается организм; другая категория рефлексов требует того, чтобы были созданы определенные условия, при этих условиях они только и являются у данного индивидуума, и этим основным условием является совпадение во времени некоторых индифферентных раздражителей с такими раздражителями, которые вызывают тот или иной врожденный рефлекс. Этот принцип приобретенности, принцип индивидуальной принадлежности некоторых рефлексов и принцип возникновения этих приобретенных рефлексов на основе совпадения во времени индифферентного раздражителя с раздражителем, вызывающим видовой врожденный рефлекс, составляют основную сущность учения Павлова.» (с.613-614).
     «Чрезвычайно важный момент в этом учении составляет то обстоятельство, что выработка всяких новых условных связей, в частности условных рефлексов, не представляет собой простой надстройки над врожденными деятельностями. На первых порах, в первые годы своей работы Иван Петрович представлял себе дело так, что над врожденным рефлексом надстраивается более высокая рефлекторная деятельность - условный рефлекс. Но дальнейший анализ явлений заставил утверждать, что взаимоотношения между надстраивающимся условным рефлексом и врожденной рефлекторной деятельностью гораздо сложнее, что между ними устанавливается определенное взаимодействие, которое может выразиться в форме ослабления общего эффекта, и, следовательно, надстраивающийся условный рефлекс, надстраивающаяся временная связь может оказывать при известных обстоятельствах угнетающее, тормозящее влияние на врожденные деятельности.
     Это обстоятельство является в высшей степени важным. Оно свидетельствуют о том, что филогенетически более молодые отделы центральной нервной системы, в частности кора головного мозга, благодаря деятельности которой вырабатываются временные связи, оказываются небезразличными для функционирования старых отделов центральной нервной системы, а отсюда возникает следующий вывод: путем выработки новых рефлексов мы не только расширяем круг агентов, вызывающих ту или иную деятельность организма, но получаем в руки орудие, при помощи которого можем подавлять врожденные рефлекторные акты. Этот момент, конечно, для нас имеет очень большое значение, потому что и животные, а, в особенности, человеческие организмы не могли бы продолжать свое существование и развитие, если бы они всегда должны были осуществлять те рефлекторные реакции, которые возникли десятки миллионов лет тому назад у наших отдаленных предков. Ведь существование животного мира, одних только позвоночных, в настоящее время исчисляется десятками миллионов лет. На отдалении 70-80 миллионов лет мы знаем хорошо сложившихся представителей позвоночного царства - ящеров, динозавров и т.д.. Мы не можем представить себе, чтобы современный человек или даже современные представители животного царства в точности выполняли бы реакции, имевшие место у наших столь отдаленных предков, и не можем не думать, что в процессе развития организмов происходила постоянная конкуренция между вырабатывающимися вновь рефлекторными актами и теми рефлекторными актами, которые существовали у предшественников.» (с.617-618).
     «Теперь, если мы перейдем не к такому огромному отрезку времени, как десятки миллионов лет, а к более короткому периоду существования человечества как такового, то увидим, что, с одной стороны, чрезвычайно медленно меняются физические условия существования, условия внешней физической среды, но зато имеет место грандиозное развитие человечества и создание совершенно новых условий существования, которое отодвигает физические условия существования на второй план, выдвигая на их место определенные взаимоотношения между людскими организмами, дающие почву для возникновения социальных взаимоотношений между ними.
     Тут же складывается определенный исторический процесс, который приводит людей в более или менее сложные отношения друг с другом. И, естественно, что этим создаются чрезвычайные требования к нервной системе организма и чрезвычайные требования к тому, чтобы происходил быстрый прогресс в организации нервной системы, иначе та историческая обстановка и тот исторический процесс, который имеет место, не могли бы осуществляться. И вот тут приобретает особое значение процесс взаимодействия между факторами внешней среды и развитием нервной системы и ее функцией. С одной стороны, смена реакций живого организма на те или иные условия внешней среды может осуществляться только при том условии, если аппарат, осуществляющий эти функции, будет в соответственной степени развиваться, а другой стороны, усложняющиеся все время условия внешней среды не только предъявляют к организму определенные новые требования, но и сами являются факторами его перестройки, его переделки и источниками его прогрессивного роста. И в этом отношении, конечно, человеческий организм оказывается в гораздо более сложных условиях, чем организм животных.
     Из этого не следует, однако, что мы можем человека как-то вырвать из круга животных организмов и отказаться от тех биологических факторов, которые связывают человека с родственными ему животными организмами. Мы должны оставить человека в системе животного царства, мы не можем его оттуда вырвать, но вместе с тем мы стоим перед совершенно очевидными фактами, свидетельствующими о том, что наряду с воздействиями внешней физической среды, которые являются прямо определяющими деятельность животных организмов, возникают новые условия внешней же среды,- это взаимоотношения живых организмов, в частности взаимоотношения человеческих организмов, которые осуществляются очень различно и предъявляют к нервной системе целый ряд все более повышенных требований.» (с.618-619).
     «Когда приходится иметь дело с педагогической или врачебной аудиторией, мне всегда хочется подчеркнуть значение этого момента - взаимоотношений между приобретенными и врожденными формами поведения, для того чтобы иметь правильный принцип воспитания вообще, в частности физического воспитания.» (с.622).
     «Если приспособление животных организмов направлено на то, чтобы физиологическими приспособлениями бороться с холодом, излишним светом, темнотой, то человек, благодаря особым формам своей деятельности, создал условия существования, которые ограждают его от такого чрезмерного влияния факторов внешней физической среды. В результате этого создалось то, что и наша деятельность приобрела совершенно новые формы. Вот за счет возможности перерабатывать координационные отношения мы и используем сейчас наши верхние конечности совершенно не так, как использовали их наши отдаленные предки: из локомоторного аппарата наши руки превратились в аппарат трудовой деятельности, в аппарат игры на музыкальных инструментах и т.д..
     Мы приобрели целый ряд совершенно новых форм двигательной работы, которые не свойственны нашим животным родственникам и которые отличают человека от всего остального животного мира.». (с.622).
     «Перед нами встал вопрос, - чем отличается высшая нервная деятельность человека от высшей нервной деятельности животных?
     На первых порах ему казалось, что усложнение должно идти за счет выработки условных рефлексов не на базе врожденных рефлекторных деятельностей, а на базе уже имеющихся условных рефлексов, что подобно тому, как условные рефлексы могут быть выработаны потому, что внешний раздражитель связывается с безусловным врожденным рефлексом, точно так же на фоне готового приобретенного условного рефлекса может вырабатываться второй, третий и т.д.. Ему казалось, что, вероятно, именно эта сторона усложнения условно - рефлекторной деятельности и характеризует высшую нервную деятельность человека. Но в ближайшие годы ему пришлось убедиться, что этот процесс, опять-таки, не представляет собой чего-то особенно сложного, что он может иметь место у того же лабораторного животного - у собаки, что можно нанизывать условные рефлексы на другие, приобретенные условные рефлексы, создать условные рефлексы второго, третьего, четвертого порядка. Особенно легко эти условные рефлексы надстраивать над ранее выработанными условными рефлексами тогда, когда речь идет о защитных реакциях на болевые раздражители,- тут образование условных рефлексов высших порядков идет очень легко. Значит не в этом дело.
     В последние годы Иван Петрович пришел к мысли, которая имеет для нас первостепенное значение. Иван Петрович задумался над той ролью, которую играет выработка временных связей, в частности условных рефлексов в жизни организма. Он придал особое значение сигнальной роли условных раздражителей и рассматривал условно-рефлекторную деятельность как сигнальную деятельность. Организм получает возможность реагировать на явления внешнего мира не по существенным сторонам этих явлений, которые оказывают серьезное влияние на организм, а по ряду совпадающих или предшествующих явлений. Работа пищеварительного аппарата может начинаться даже не тогда, когда приносят пищу, а когда появляется человек, который подает обычно пищу. Если организму угрожает какая-нибудь опасность, то защитная реакция наступает не тогда, когда уже ударили по голове, а когда намечается удар, организм имеет возможность сделать известные движения и увернуться. Следовательно, реагирование на явления, предшествующие существенно важному раздражителю, представляет собой характерную особенность условно-рефлекторной деятельности и подчеркивает их биологическое значение.
     Такого рода реагирование на предшественники существенно важных явлений имеется во всем животном царстве, даже у низших представителей позвоночных. У наших домашних животных и, в особенности, у диких, такого рода реакции могут быть выражены еще острее и резче, чем у человека, но у человека есть другая особенность. С очень раннего возраста, начиная с первых лет жизни, во всяком случае, со второго года жизни, уже появляется возможность по принципу образования временных связей создать такие комплексы ответных реакций или, вернее, возможность такого рода комплексов временных связей, которые позволяют нам создать совершенно новые сигнальные отношения. Ребенок, получая определенные зрительные впечатления, с первых месяцев жизни и в особенности в последующие месяцы жизни связывает эти раздражения с теми актами, которые производят окружающие люди, окружающие животные, на его организм.
И он вместе с тем обладает врожденной способностью имитировать те поведенческие акты, которые он видит у близких к себе людей. Имеет место оптическая имитация, основанная на том, что ребенок проделывает те движения, которые видит своим глазом. Если родители двигают руками - и он может вслед за ними произвести руками те же движения. Дальше наступает акустическая имитация, основанная на том, что ребенок повторяет те звуки, которые он слышит, и на известном этапе развития мы видим постоянное повторение движений и звуков, которые производят взрослые. Сначала это носит очень несовершенный характер, но в дальнейшем уточняется за счет того, что каждый произнесенный ребенком звук сейчас же сопровождается проверкой со стороны его собственного проприоцептивного и акустического аппарата, за счет повторения родителями звуков ребенка, и ребенок, благодаря сравнению имеет возможность уточнить свою артикуляцию.
     Если издание звуков связано с определенными мимическими движениями у взрослых, то ребенок повторяет на основе оптической имитации те же акты. Сочетание акустической и оптической имитации дает возможность уже совершенно точно воспроизводить те звуковые явления, которые издаются взрослыми. Они могут быть связаны, опять-таки, за счет принципа образования временных связей, с определенным жестикулированием, с определенными движениями конечностей. В результате этого устанавливаются новые формы поведения, которые выработались на основе имитации, в те месяцы, когда у ребенка начали функционировать различные органы чувств. Вот как устанавливаются определенные временные связи. Сначала ребенок издает примитивные звуки, связанные тс его физиологическими функциями - мама, па-па, пи-пи, ба-ба, бо-бо, де-де, те-тя и т.д., родители эти звуки за ним повторяют, он повторяет их за родителями.
     Эти элементарные звуковые явления в первую очередь связываются с определенными лицами, окружающими ребенка, их действиями, собственными переживаниями ребенка, и приобретают значение знаков, обозначающих те или иные лица, те или иные объекты, те или иные действия. И, таким образом, вырабатывается новая форма сигнализации. А на этой почве возникает то, что Иван Петрович обозначил словами - «вторая сигнальная система». Если мы так же, как все остальное позвоночное царство, а, может быть, и царство беспозвоночных, вырабатываем массу условных связей в ответ на непосредственное действие явлений внешнего мира, то с течением времени у человечества выработалась новая форма реагирования на внешний мир - это установление определенных временных связей между различными явлениями внешнего мира, ответными реакциями организма, переживанием за счет различных проприоцепторов тех актов, которые выполнены, и создание определенных комплексов, которые могут сигнализировать те или иные явления.
     То есть, мы приобрели уже способность символизации, обозначения какими-то знаками - жестикуляторными, мимическими, словесными, устными или письменными, или еще какими-нибудь иными, явлений во внешнем мире и внутри самого организма. И характерную особенность человеческого организма составляет то, что эти выработанные знаки, обозначения, символы внешних предметов, лиц и событий могут являться раздражителями, которые обусловливают уже возникновение новых временных связей внутри нервной системы.
     Человек может устанавливать определенные взаимоотношения с другими людьми не только за счет непосредственных естественных физических явлений, но и за счет тех физических явлений, которые сами по себе не являются существенными для него, а которые важны только потому, что они обозначают те или иные явления. Например, если мы возьмем свет как физическое явление и слово «свет». Слово «свет» можно произнести и воспринять акустически, слово «свет» можно написать определенными знаками и воспринять оптически, но физическая картина, написанная словом «свет», конечно ничего общего не имеет с тем светом, который мы видим, она представляет собой ничтожную часть тех световых явлений, которые мы вообще воспринимаем. Не меньше разница, когда речь идет об акустических раздражителях.
     Вот эта возможность оперирования знаками физических явлений, ничтожными, слабыми, но вместе с тем очень разнообразными, и утонченными знаками заменять реальные явления внешнего мира, составляет характерную особенность человеческого мозга.
     При истолковании второй сигнальной системы нужно быть, конечно, очень осторожными, чтобы не вдаваться в ошибку и не дать повод для неправильной оценки этой стороны дела. Какие тут могут быть ошибки? Во-первых, слова «знак», «обозначение», «символ». «Знак» и «обозначение» никого не пугают, но когда мы говорим слово «символ» - сейчас же возникают опасения - о каком символе идет речь, не тот ли это символ, который допускал Плеханов, не есть ли это порочная точка зрения о том, что внешние явление не находят себе правильного отражения в нашем мозгу, а дают только символы событий? Конечно, не об этом идет речь, «символ» здесь употребляется в самом примитивном, греческом смысле - «знак». Значит, хотите - скажите «обозначение», хотите - скажите «символизация» - это ничего общего не имеет с теорией Плеханова, которая когда-то возникла в философии и которая является порочной. Мы говорим о том, что какие-то звуковые явления условно обозначают те или иные явления во внешней природе, ту или иную форму деятельности человека, обозначают самого человека и т.п.
     Это - первое.
Второе. Не значит ли, что если мы говорим, что человек может вместо реальных, конкретных явлений внешнего мира пользоваться их знаками, их обозначениями и оперировать ими, не представляет ли это отрыва от материализма, нет ли тут чего-то идеалистического? Конечно, нет. Ведь о чем идет речь? Разве эти знаки, символы, обозначения представляют собой что-то стоящее вне реального материалистического мира? Конечно, нет. Но это физические явления совершенно иного порядка, чем те явления, которые они обозначают. Мы берем какие-то новые формы физических явлений для того, чтобы ими пользоваться как знаками других физических явлений. Следовательно, тут из реального материального мира мы не выходим. Человечество способно на ранних этапах жизни эти ничтожные физические явления связать по принципу временных связей с большими явлениями физического же мира и пользоваться ими как знаками последних.
     Так как у нас образовались условные временные связи, то мы можем оперировать обозначениями вместо того, чтобы оперировать реальными событиями.
Нам не нужно обливать друг друга водой, а можно только сказать, что я собираюсь облить вас водой, нам не нужно бить человека, а достаточно сказать, что вы собираетесь побить. И тут и там речь идет о физических явлениях, но одни являются сами физическими воздействиями, а другие только обозначают их.
     Мы можем так построить нашу деятельность, что устанавливаются связи между людьми, непосредственно друг с другом не соприкасающимися. Никто из нас не соприкасается непосредственно с деятелями других стран, однако между нами и ими осуществляются сейчас самые оживленные взаимодействия: борьба с одними, поддержка и помощь другим. А как это могло бы осуществляться, если бы мы не могли пользоваться словесными и всякими другими знаками, которые передаются с одного материка на другой при помощи радио, при помощи кабельной и всякой другой связи.
     Вот эта возможность замены определенных понятий их обозначениями и знаками привела к тому, что создалась потребность и в выработке таких технических приспособлений, которые дали бы возможность передачи этих знаков на более отдаленные расстояния и на большую по времени отдаленность.
     И мы видим, что выработалась письменность, выработалась нотная символизация, которые дают нам возможность сейчас читать произведения классиков древности, живших 2,5 тысячи лет до нас. Даже более того - мы имеем возможность разбираться сейчас в тех памятниках культуры, которые относятся к нескольким тысячелетиям до нашей эры. Сейчас мы имеем возможность воспроизводить музыкальные произведения, которые были созданы композиторами, жившими 200-300 лет тому назад, и мы можем быть уверены, что те музыкальные произведения, которые созданы в наши годы и занесены в виде нотных знаков на бумагу, сделаются достоянием будущих, может быть очень отдаленных, поколений, если нас не подведет бумага. Папирус хорошо сохранялся, а бумага может оказаться в этом отношении менее выносливой.
     Важно тут то, что благодаря этой второй сигнальной системе, благодаря тому, что высокоорганизованный мозг человека дает возможность использования определенных знаков, определенных обозначений, сложившихся на раннем этапе развития и все продолжающих далее и далее складываться,- мы способны оперировать одними только этими знаками, оставаясь вне непосредственной связи с теми людьми и с теми событиями, которые происходят в окружающем мире. События происходят на расстоянии десятков тысяч километров, а мы их переживаем чрезвычайно живо, причем пространство и расстояние во времени стираются.» (с.624-628).
     «И все эти обозначения, знаки, вся эта сигнализация в форме литературы или музыкальных произведений могли возникнуть только благодаря тому, что установились определенные взаимоотношения между людьми, т.е. вмешался новый социальный фактор.
     Этот социальный фактор может осуществиться только при наличии определенного прогресса нервной системы, но вместе с тем он является и мощнейшим орудием для того, чтобы обеспечить и обусловливать прогресс нервной системы.
     И в этом отношении действительно, если мы наблюдаем рост ребенка, развитие ребенка, видим, как это маленькое, но уже хорошо организованное существо постепенно начинает развивать у себя вторую сигнальную систему, все усложняет ее и в конце концов превращается во вполне зрелого гражданина; или, если мы сравниваем человека, еще не приобщенного к культуре, с человеком высококультурным, мы, конечно, видим, какие огромные возможности обеспечены нервной системой человека и в какой мере эти возможности требуют для своего осуществления, для своего выявления именно тех взаимоотношений между людьми, без которых они не могли бы и возникнуть.
     И когда нам приходится иногда слышать, что Иван Петрович, строя свое учение о высшей нервной деятельности, допускал якобы ошибку отрыва от социального фактора, это, конечно, нас очень огорчает и требует того, чтобы это подозрение, это обвинение было совершенно с Ивана Петровича и его учения снято.
     Действительно, если мы обратимся к первым попыткам, которые Иван Петрович сделал, направившись в нервную и психиатрическую клинику для изучения высшей нервной деятельности человека и для подведения под психиатрию физиологических основ изучения, разработанного им на примере слюнных условных рефлексов собаки, то речь идет не о том, что он хотел механически перенести на человека то, что он обнаружил на собаке. Важно то, что он вскрыл те принципы динамики образования новых рефлекторных актов, которые имеют место у всех животных и во всем животном царстве, он показал те основные элементарные физиологические процессы, которые обеспечивают взаимодействие этих усложненных реакций между собою и взаимодействие их с врожденными рефлекторными реакциями, и дальше он показал путь, по которому происходит переход от этой элементарной, примитивной сигнальной деятельности к более совершенной второй сигнальной системе, допускающей замены событий, явлений и людей их словесными или какими-нибудь другими знаками.
     Он признавал и отчетливо подчеркивал в своих работах и выступлениях значение социального фактора этих взаимоотношений между человеком и остальным человечеством, усложнения в историческом процессе тех взаимоотношений, которые между людьми существуют, учитывал значение тех формаций, через которые прошло историческое развитие человека, и придавал особенно большое значение этим явлениям в деле нарушения нормальной психической деятельности человека.
     И когда он анализировал неврозы и психопатические состояния у человека, то он не пытался свести эти явления к тем сильным и трудным простым физическим явлениям, при помощи которых он вызывал экспериментальные неврозы у животных, а пытался найти причину возникновения неврозов в таком же напряжении и перенапряжении нервной системы, в перенапряжении тормозного процесса, в крайнем напряжении физиологических реакций, которые, однако, обусловлены не действием каких-нибудь физических факторов, а действием тех социальных конфликтов, которые переживал данный человек.
     Этим социальным конфликтам - классовым, служебным, семейным и т.д. - Иван Петрович, конечно, придавал в психической деятельности человека гораздо большее значение, чем простым физическим явлениям, от которых человек себя может оградить в значительной степени благодаря той же второй сигнальной системе.
     Вот, собственно говоря, важнейшие моменты учения Павлова о высшей нервной деятельности. С одной стороны - чистая физиологичность тех исследований, которые осуществлял Иван Петрович, изучая условные рефлексы у собак; с другой стороны - сплошь строго выдержанный материалистический принцип, который пронизывал его работу от начала до конца; строгий детерминизм во всех явлениях, но детерминизм не примитивный, а детерминизм, включающий в себя оценку всей той грандиозной сложности внешней среды, в которой живет человек, включая сюда как явления физического мира, так и социальные явления, которые, конечно, играют в жизни человека гораздо большую роль, чем явления простого физического мира.
     Однако отсюда не следует делать заключения, что этот социальный фактор вырывает человека из животного мира (такую ошибку некоторые делают).
     Само собой понятно, что человек, как живой организм, представляет собой биологический объект, как и все представители животного царства, но этот объект в значительной степени усложнился, сделался объектом социальных явлений и сделался субъектом, который создает эти социальные явления, и в результате этого он, конечно , выделился из животного царства, не потеряв, однако, своих биологических особенностей. И нам, врачам, конечно, особенно важно считаться с этими обеими сторонами явлений, потому что мы не можем подходить к организму больного человека так, как ветеринар подходит к лошади или собаке, но и не можем из-за социального принципа, из-за значения социального фактора забыть, что человек сохранил в себе те биологические особенности и все те свойства животного организма, которые связывают его с остальным животным царством. И вот умелое использование обоих этих моментов, правильная оценка относительной роли того или иного фактора в каждом отдельном случае нервного и душевного заболевания, конечно, составляет основную задачу современного врача и требует от него глубокого проникновения в то великое учение, которое возникло у нас в стране благодаря работам И.М.Сеченова и И.П.Павлова и которое стоит в полной внутренней связи с принципами марксистко-ленинской философии и с принципами творческого дарвинизма, широко признанного в нашей советской передовой науке.» (с.629-631).
     «… Павлов построил учение об условных рефлексах, учение материалистическое по идеологии, диалектическое по методу, естественно-научное по содержанию, исключительно простое по методике, бесспорное по фактичности, непревзойденное по значению для философии, биологии, медицины, педагогики и животноводства. Своим учением о вырабатывающихся в индивидуальной жизни рефлексах Иван Петрович положил начало естественно-научному изучению психологии, создал теорию временных связей в центральной нервной системе, вскрыл механизм индивидуального приспособления животных организмов к условиям среды, развернул картину формирования и перестройки рефлекторных актов, дал ключ к пониманию функциональной эволюции нервной системы, нашел пути для изучения нормальной и патологической психики человека, указал приемы рационального содержания и лечения душевнобольных. Биолог, физиолог, психолог, практический врач, педагог и философ в равной мере находят в этом учении богатый материал для размышления и безграничные возможности для разрешения труднейших вопросов своей специальности.». (с.632).











































Глава 7.     Историческая обусловленность появления производства.

«Производство - процесс, посредством которого люди, связанные определенными отношениями, используя вещества и силы природы, создают необходимые продукты.» (Большая советская энциклопедия.). Если быть кратким, то производство - процесс, посредством которого люди создают необходимые продукты.
     Что же это за процесс? Это процесс труда.
«Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Веществу природы он сам противостоит как сила природы. Для того чтобы присвоить вещество природы в форме пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы.» (К.Маркс. Капитал. т.1.стр.188, 1978). 
     То есть, прежде чем употребить вещество природы для своих нужд, потребностей, человек должен изменить, переработать его таким образом, чтобы оно стало пригодным для удовлетворения потребностей человека, стало продуктом. «Продукт процесса труда есть потребительная стоимость, вещество природы, приспособленное к человеческим потребностям посредством изменения формы.». (К. Маркс. Капитал. 1978 г., т.1, стр. 192).
     В этом определении продукта процесса труда видна объективная связь между человеческими потребностями и продуктом процесса труда, продуктом производства, которая означает производность продуктов производства от человеческих потребностей. То есть, продукты производства существуют и необходимы постольку, поскольку существуют объективные человеческие потребности. Человеческие потребности заставляют человека производить продукты, создавать их в процессе труда. А продукты, предназначенные для обмена, являются товаром.
     «Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности. Природа этих потребностей,- порождаются ли они, например, желудком или фантазией - ничего не изменяет в деле. Дело также не в том, как именно удовлетворяет данная вещь человеческую потребность: непосредственно ли, как жизненное средство, т.е. как предмет потребления, или окольным путем, как средство производства. Каждую полезную вещь, как, например, железо, бумагу и т.д., можно рассматривать с двух точек зрения: со стороны качества и со стороны количества.» (К. Маркс. Капитал. т.1,с.43.).
     «Как потребительные стоимости товары различаются прежде всего качественно, как меновые стоимости они могут иметь лишь количественные различия.» (К. Маркс. Капитал.т.1,с.46.). «Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью. … Потребительная стоимость осуществляется лишь в пользовании или потреблении. … Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода, …». (К. Маркс. Капитал. т.1,с.44.).
     Каждая полезная вещь, как потребительная стоимость, удовлетворяет вполне определенную человеческую потребность. Например, хлеб удовлетворяет потребность в пище, в углеводах, а гвозди - потребность в скреплении деревянных строительных материалов при постройке зданий и т.д. и т.п.. Люди обмениваются полезными вещами, продуктами труда,- и потребительная стоимость, предназначенная для обмена, представляет собой товар.
     «… труд, как создатель потребительных стоимостей, как полезный труд, есть не зависимое от всяких общественных форм условие существования людей, вечная естественная необходимость: без него не был бы возможен обмен веществ между человеком и природой, т.е. не была бы возможна сама человеческая жизнь. Потребительные стоимости: сюртук, холст и т.д., одним словом - товарные тела, представляют собой соединение двух элементов - вещества природы и труда.» (К. Маркс. Капитал. т.1,с.51.). «Если отвлечься от определенного характера производительной деятельности и, следовательно, от полезного характера труда, то в нем остается лишь одно,- что он есть расходование человеческой рабочей силы. Как портняжество, так и ткачество, несмотря на качественное различие этих видов производительной деятельности, представляют собой производительное расходование человеческого мозга, мускулов, нервов, рук и т.д. и в этом смысле - один и тот же человеческий труд. Это лишь две различные формы расходования человеческой рабочей силы.». (К. Маркс. Капитал.т.1,с.52-53).
     «Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле,- и в этом своем качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своем качестве конкретного полезного труда он создает потребительные стоимости.». (К. Маркс. Капитал. т.1,с.55.).
     Двойственный характер стоимости (потребительная и меновая) определяется двойственной природой содержащегося в товаре труда, что наглядно показано К. Марксом. О стоимости и абстрактном человеческом труде я расскажу в другой главе. 
     Сейчас поговорим о полезном труде, в результате которого создается потребительная стоимость, вещь удовлетворяющая какую-либо потребность человека.
«Процесс труда, … есть целесообразная деятельность для созидания потребительных стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он не зависим от какой - бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам.». (К. Маркс. Капитал. т.1, с.195).
     Как видим, К. Маркс считал производство потребительных стоимостей всеобщим условием обмена веществ между человеком и природой, необходимым условием человеческой жизни. При этом человек берет данные природой вещества, изменяет их в процессе труда, делает пригодными для употребления, превращает в продукты и употребляет их. В процессе потребления продуктов производства человек удовлетворяет свои потребности. Удовлетворяя потребности, человек живет, сохраняет себя как организм, как живую систему.
     Ф. Энгельс, характеризуя жизнь, пишет: «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел.» (Ф. Энгельс. Анти - Дюринг. 1950. с.77.). Все организмы, существующие на земле, представляют собой белковые тела. В том числе и организм человека.  «… жизнь, обмен веществ, происходящий путем питания и выделения, есть самосовершающийся процесс, внутренне присущий, прирожденный своему носителю - белку, процесс, без которого белок не может существовать.». (Ф. Энгельс. Анти - Дюринг. 1967. с.79.). Естественно, организм человека также не может существовать без обмена веществ, без питания и выделения.
     «… белковое тело извлекает из окружающей среды другие подходящие вещества и ассимилирует их, тогда как более старые частицы тела разлагаются и выделяются. … как только в белковом теле прекращается это непрерывное превращение составных частей, эта постоянная смена питания и выделения,- с этого момента белковое тело прекращает свое существование, оно разлагается, т.е. умирает.». (Ф. Энгельс. Анти - Дюринг. 1967. с.79.). При прекращении обмена веществ между организмом человека и природой, человек также гибнет. Следовательно, обмен веществ между человеком и природой предопределен биологической природой человека, тем что человек является живым организмом, постоянно требующим для своей сохранности обмена веществ. Возникновение жизни, возникновение первого живого организма обусловлено появлением обмена веществ между организмом и природой, окружающей средой.
     Существование живых систем, организмов определено постоянным обменом веществ, который осуществляется путем питания и выделения, ассимиляции и диссимиляции. По характеру питания все организмы на земле делятся на автотрофов и гетеротрофов. Как те, так и другие, в качестве пищи используют органические вещества. Только автотрофы синтезируют их самостоятельно из неорганических веществ, используя для этого или же энергию солнечных лучей, как растения (фотоавтотрофы), или же энергию химических связей, как некоторые бактерии (хемоавтотрофы). А гетеротрофы используют в пищу органические вещества, накопленные автотрофами, то есть питаются автотрофами (фотоавтотрофами). Человеческий организм гетеротрофный, он использует в пищу готовые органические вещества: животных и растения.
     Пища является не только источником вещества, необходимого для построения составных частей организма, но и источником энергии, необходимой для движения, постоянного обмена веществ.
     «Из обмена веществ посредством питания и выделения,- обмена, составляющего существенную функцию белка,- и из свойственной белку пластичности вытекают все прочие простейшие факторы жизни: раздражимость, которая заключена уже во взаимодействии между белком и его пищей; сокращаемость, обнаруживающаяся уже на очень низкой ступени при поглощении пищи; способность к росту, которая на самой низшей ступени включает размножение путем деления; внутреннее движение, без которого невозможно ни поглощение, ни ассимилирование пищи.» (Ф. Энгельс. Анти - Дюринг. с.80.).
     Появившийся обмен веществ у организмов, при котором в качестве пищи используются органические вещества, является характерным для всех живых организмов, так как он появился у первых появившихся живых организмов и передавался далее потомкам.
     В процессе эволюции организмов обмен веществ между организмом и внешней средой совершенствовался. Если раньше он совершался по бескислородному, анаэробному пути, то с появлением кислорода в атмосфере, обязанному своим появлением фотоавтотрофам, обмен стал совершаться по аэробному пути, по пути окисления органических веществ кислородом, что энергетически более выгодно. Высшие животные, млекопитающие, к которым относится и человек, являются аэробными гетеротрофами, то есть для их существования необходимы готовые органические вещества и кислород.
     Среда, в которой возникла жизнь и без которой невозможно существование жизни, является водой с растворенными в ней минеральными солями. Не случайно любой организм в своей значительной части состоит из воды. При этом жидкая ткань (кровь, лимфа) у всех животных содержит примерно одинаковый состав солей и одинаковую кислотность, которые, скорее всего, были в первородном океане (водоеме) в котором возникла жизнь. Вода с минеральными солями является необходимым компонентом в обмене веществ. Учитывая распространенность и доступность воды и кислорода, в дальнейшем не будем упоминать о них, говоря об обмене веществ.
     Пища, органические вещества - вот что имеет для нас большее значение. Являясь менее доступной, пища обязательно должна постоянно поступать в организм. Если поступление пищи в организм прекратится, то прекратится и жизнь данного организма, он гибнет. Борьба за жизнь, открытая Ч. Дарвином в органическом мире, в мире живых организмов, является борьбой за малодоступную пищу. Каждый организм стремится сохранить себя, для чего постоянно добывает и потребляет пищу. Организм требует постоянного поступления пищи. Человеческий организм не является исключением.
     Как и все живые организмы, предки человека - человекоподобные животные постоянно нуждались в пище, и, как вид животных, вступали с другими видами животных в межвидовую борьбу за существование, за пищу. Наши предки, прегоминиды и гоминиды, озабоченные постоянным поиском и добычей пищи, должны были также прямо бороться за свою жизнь, как и другие животные, так как являлись пищей для других хищных зверей. К тому же, надо было приспосабливаться к изменениям климата.
     Ледниковые периоды на земле имели большое значение, как фактор, ускоряющий эволюцию. Похолодания на земле приводили к уменьшению общего объема растительности,- основного, можно сказать единственного, источника органических веществ, пищи для всего наземного животного мира. И, естественно, уменьшение количества пищи обостряло межвидовую и внутривидовую борьбу между животными. Предки человека в эти периоды попадали в жесткие условия: редели леса, качественно изменяя свой состав; уменьшалось количество пищи, в то время как потребность в пище возрастала из-за увеличения потерь тепла организмом; усиливалась борьба за пищу, за жизнь. Усиливался естественный отбор.
     Как известно из палеонтологических находок, передние конечности обезьяноподобных предков человека были хорошо приспособлены для лазания по деревьям. Из чего можно предположить, что они жили на деревьях, питались в основном растительной пищей, имели для защиты небольшие клыки, которые им мало помогали в схватке с дикими зверями. Поэтому, вынужденные спускаться на землю с деревьев поредевших лесов в поисках пищи, они в значительной мере подвергались истреблению хищниками.
     Естественный отбор сохранял в большем количестве тех особей, которые раньше замечали надвигающуюся опасность в виде появления хищника. Сохранялись те прегоминиды, скелет которых был больше приспособлен к прямохождению. Они чаще других вставали на задние конечности и приподнимали свое тело над землей, раньше замечали опасность и избегали ее. Изменения в строении скелета появлялись также как и другие изменения - в результате мутаций генов. Постепенно, под действием естественного отбора, сохранялись те особи, скелет которых больше был приспособлен к прямохождению. Прегоминиды все в большем числе вставали и передвигались на задних конечностях, что привело к прямохождению. А с появлением прямохождения «был сделан решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку.» (Ф. Энгельс. Диалектика природы. 1975. стр.144.).
     «…уже и у обезьян существует известное разделение функций между руками и ногами,… при лазании они пользуются руками иначе чем ногами. Рука служит преимущественно для целей собирания и удержания пищи.» (Ф. Энгельс. Диалектика природы. 1975.стр.145.). Ноги же брали на себя функцию упора, толчка. Такое разделение функций между конечностями было и у наших предков. С переходом их на землю, разделение труда, функций между руками и ногами еще более углубляется. Ноги почти целиком, а затем полностью берут на себя функцию передвижения. Освобождающиеся, а затем освобожденные от этой функции руки постепенно берут на себя, вместе с зубами, функцию защиты и добывания пищи. Роль зубов постепенно уменьшается, а роль руки в выполнении этой функции постоянно возрастает.
     Руки, «привыкшие» к хватанию и удержанию веток на деревьях, манипулированию с пищей, таким же образом хватали палки, камни и другие предметы, с которыми прегоминиды различным образом манипулировали, действовали. Но, «те операции, к которым наши предки в эпоху перехода от обезьяны к человеку на протяжении многих тысячелетий постепенно научились приспособлять свою руку, могли быть вначале только очень простыми. … Но решающий шаг был сделан, рука стала свободной и могла теперь усваивать себе все новые и новые сноровки, а приобретенная этим большая гибкость передавалась по наследству и возрастала от поколения к поколению.» (Ф. Энгельс. Диалектика природы. 1975. стр.145).
     Ф. Энгельс конечно заблуждался, когда говорил что гибкость передавалась по наследству. У него не было тех знаний, которые предоставляет современная генетика. На самом деле не гибкость руки передавалась по наследству, а генотип, обеспечивающий индивидуальное строение скелета, в том числе руки. Особи, которые благодаря особому строению скелета, руки, были более приспособлены к полезному манипулированию предметами, лучше владели руками при добывании пищи и защите, в большем числе переживали тех особей, которые были не ловки в обращении с предметами,- в большем числе сохранялись естественным отбором.
     Для того чтобы обезьяноподобные предки человека могли манипулировать с предметами руками, необходимо было не только особое строение костей, нужен был еще хорошо развитый мозг. Прегоминиды обладали достаточно развитым мозгом, имели развитую кору больших полушарий мозга, ответственную за высшую нервную деятельность. Это позволяло более тонко, более целесообразно действовать, лучше приспосабливаться к изменениям окружающей среды путем накопления индивидуального опыта, в результате образования при индивидуальном развитии организма определенных стереотипов поведения, т.е. путем образования у индивидуума определенного набора условных рефлексов, определяющих вместе с безусловными рефлексами, поведение животного в определенных условиях.
     Бессознательное манипулирование прегоминид с окружающими предметами иногда становилось полезным действием, удовлетворившим какой-либо безусловный рефлекс (самосохранительный, пищевой и др.). Например, при размахивании палкой был сбит с дерева высоко висящий плод, что удовлетворило пищевой рефлекс,- а при ударе камнем по голове был убит хищник, борьба с которым раньше неминуемо кончалась гибелью особи, что удовлетворило самосохранительный рефлекс.
     Многократно повторившись, данное манипулирование с палкой или камнем, как и с другим любым предметом, в результате которых удовлетворялись самосохранительный, пищевой или другие безусловные (врожденные) рефлексы, закреплялось в мозгу у данной особи прегоминида, возникал условный рефлекс. Полезное действие с предметом закреплялось в мозгу у данного индивидуума в виде условного рефлекса, образуя определенный стереотип поведения. Эта особь, при наличии данного определенного раздражителя, каким в нашем примере являлись плод или хищник, реагировала вполне определенным образом: сбивала плод палкой или била хищника рукой с камнем.
     При выполнении такого действия с предметом, данная особь добывала себе пищу, которую нельзя было достать другим путем, или сохраняла свою жизнь в борьбе с хищником. Такое полезное манипулирование с предметом сохраняло прямо или косвенно (через пищу) жизнь данной особи. И естественный отбор, в результате переживания наиболее приспособленных, в большем числе сохранял тех особей прегоминид и гоминид, которые научились обращаться с предметами с пользой для себя, полнее удовлетворяя свои биологические потребности.
     Обезьяна, которая, еще не понимая этого, начала использовать естественные предметы для удовлетворения своих потребностей путем увеличения возможностей своего организма, усиления действия своих органов, (палка удлиняет руку, камень усиливает удар руки), приобрела в лице этих предметов естественные орудия труда, с помощью которых она стала с теми же усилиями своих мышц добиваться большего эффекта в воздействии на внешний мир. Удар с камнем сильнее удара без камня. Предок человека увеличил свои силы. Если раньше обезьяноподобные предки человека должны были только приспосабливаться к окружающей среде, то, начав использовать естественные предметы как орудия труда, они стали приспосабливать окружающую среду к себе, к потребностям своего организма, стали трудиться. Так возникло первое производство: создание материальных благ (пищи) и защита организма в результате трудовой деятельности.
     В полезном манипулировании с естественными предметами как орудиями труда предок человека приобрел приспособительный признак - трудовую, производственную деятельность, который увеличил вероятность сохранности нашего предка.
     Особи, которые обладали данным признаком, могли трудиться, добывать себе пищу и защищаться с помощью орудий труда, сохранялись в большем числе, так как имели
больше возможностей сохранить свою жизнь, свой организм.
     Обезьяноподобные предки человека, как и все другие животные, жили небольшими семьями - стадами, численность которых определялась тем количеством пищи, которое они могли добыть. Жизнь в коллективе, одной семьей является для разнополых организмов необходимым условием жизни, так как способствует сохранению рода, вида. Это биологически полезный признак, закрепленный в генотипе, который проявляется в виде сложного безусловного рефлекса, инстинкта продолжения и сохранения рода, вида.
     Всем хорошо известны семьи насекомых: пчел, муравьев, термитов. Ни у кого из естествоиспытателей не вызывает сомнения, что сложное поведение этих насекомых является сложным врожденным рефлексом, то есть биологически, генетически детерминировано, предопределено. И появилось это поведение, жизнь одной семьей, под действием естественного отбора, как полезный приспособительный признак, способствующий большей сохранности данного вида. Семьей легче добыть пищу или спастись от врагов, легче продолжить свой род.
     Данный полезный приспособительный признак появился и у позвоночных животных. Жизнь коллективом (стадом, стаей) присуща рыбам, птицам, земноводным, млекопитающим животным. У высших животных, как и у насекомых, в основе поведения находятся врожденные безусловные рефлексы - инстинкты.
     Но, в отличии от насекомых, у высших животных имеется еще один, хорошо выраженный приспособительный признак - хорошо развитая нервная система, мозг. Мозг является органом управления, который согласует деятельность различных органов между собой и регулирует взаимоотношения всего организма с внешней средой. Развитие мозга позволило животным более тонко, более адекватно приспосабливаться к изменениям внешней среды путем образования сложной условнорефлекторной программы поведения, которая дополняет безусловнорефлекторную программу поведения (безусловные, врожденные рефлексы, инстинкты).
     Условные рефлексы возникают в мозге данного, конкретного животного на основе безусловных рефлексов в течение всей его жизни,- в процессе индивидуального развития.
Каждое животное попадает и живет во вполне определенных, для каждого - разных, условиях внешней среды. Следовательно, в процессе индивидуального развития у каждого животного будут образовываться вполне определенные, различные условные рефлексы: определенные, индивидуальные программы условнорефлекторного поведения.
     Индивидуальную программу условнорефлекторного поведения можно назвать индивидуальным опытом поведения животного.
     Наличие развитого мозга у высших животных приводит к тому, что у животных появляются две программы поведения. Одна программа врожденная, жесткая, генетически закрепленная в виде безусловных рефлексов, - передается через гены в процессе размножения; остается почти постоянной, неизменной в течение ряда поколений. Изменчивость данной программы поведения обусловлена мутациями генов.
     Вторая программа поведения приобретается организмом в процессе индивидуального развития в виде определенного стереотипа условнорефлекторной деятельности, - в виде индивидуального опыта. Данная программа поведения изменяется очень быстро под действием изменяющейся внешней среды.
     Организм, вынужденный в любых условиях выполнять биологическую, закрепленную в генах, программу поведения, имея индивидуальный опыт поведения, индивидуальную программу условнорефлекторного поведения, приспосабливает выполнение биологической программы поведения к быстро изменяющимся условиям внешней среды,- с тем, чтобы выполнить врожденную программу с наименьшим ущербом и наибольшей пользой для себя.
     Организм, имея две программы поведения: врожденную и приобретенную, гораздо точнее и быстрее приспосабливает удовлетворение своих потребностей к изменяющимся условиям внешней среды, чем организм, имеющий только врожденную программу поведения. Простой пример: младенец и взрослая особь. Больше шансов выжить у взрослой особи, которая имеет не только инстинкты, как младенец, но и индивидуальный опыт поведения,- условнорефлекторную программу поведения. Условнорефлекторная программа поведения увеличивает вероятность сохранности организма и всего вида в целом.
     Индивидуальный опыт поведения приобретается организмом под воздействием окружающей среды, природы, как самостоятельно,- в данном случае в процессе самообучения; так и под непосредственным влиянием особей того же вида, той семьи, в которой индивид находится,- в данном случае в процессе обучения. Первые условные рефлексы возникают с участием и под воздействием такого раздражителя, как родители, мать.
     Мать для детеныша является самым сильным раздражителем, так как через нее детеныш удовлетворяет свои потребности, врожденные рефлексы. В ранний период индивидуального развития под воздействием матери, родителей, происходит формирование основных, необходимых для дальнейшей жизни условных рефлексов. Путем обучения, родители, в основном мать, передают детенышам свой основной опыт поведения. Выполняя свое биологическое назначение - продолжение рода, родители, мать, под действием врожденного инстинкта материнства, инстинкта продолжения рода, проявляют заботу о своих детях, вскармливают и защищают их. При этом поведение матери, родителей, становится для детеныша раздражителем, вызывающим формирование определенных условных рефлексов, определенного стереотипа поведения.
     Не вдаваясь в подробности механизма обучения, примем за основу то положение, что основной индивидуальный опыт поведения у высших животных передается от родителей детям в процессе обучения и, таким образом, сохраняется из поколения в поколение. То есть, условнорефлекторная программа поведения, которая держится лишь на временных связях в коре головного мозга, также сохраняется из поколения в поколение, как и врожденная, генетическая, безусловнорефлекторная программа поведения.
     Обезьяноподобные предки человека жили под действием двух программ поведения: безусловнорефлекторной (врожденной) и условнорефлекторной (приобретенной). Безусловнорефлекторная программа поведения (инстинкты) не изменялась до настоящего времени, в течение миллионов лет. Эволюция шла по пути развития условнорефлекторной программы поведения, по пути развития индивидуального опыта поведения, в совокупности образующих стадный опыт поведения.
     Развитие индивидуального опыта поведения определяет развитие стадного опыта поведения. Особи с более развитым опытом поведения сохранялись естественным отбором в большем числе. А, так как стадо состоит из совокупности особей, то в большем числе сохраняющиеся особи с большим индивидуальным опытом поведения сохраняют возросший стадный опыт поведения. Таким образом сохранялся и накапливался стадный опыт поведения.
     Жизнь семьей-стадом возникла сначала как биологическое приспособление, необходимое для продолжения рода у разнополых организмов. Но совершенствование мозга у высших животных привело к появлению и развитию условнорефлекторной программы поведения у особей в стаде, к появлению индивидуального и стадного опыта поведения, - и жизнь стадом-семьей приобрела новое полезное приспособление.
     Появилась взаимовыручка, коллективное добывание пищи и коллективная защита от врагов. Стадо-семья становилось более организованным, возникало разделение труда между особями, появилось иерархическое разделение особей. Каждая особь, занимая вполне определенное иерархическое положение в стаде-семье, имела определенный круг обязанностей, которые должны были неукоснительно выполняться, чтобы семья могла выжить. Так, взрослые особи самцы должны были добывать пищу и защищать стадо при нападении врагов. Самки же должны были растить, воспитывать и защищать детенышей. А вожак должен был следить, чтобы каждый выполнял свои обязанности. При невыполнении какой-либо особью своей обязанности, вожак наказывал ее.
      В стаде из поколения в поколение, от взрослых детям, передается путем обучения опыт стадных отношений, передается тот порядок, то поведение, которое существует в данном стаде. Таким образом сохранялся и совершенствовался опыт стадных отношений, нормы и правила поведения в стаде, способствующие большему выживанию стада.
Таким образом совершенствовалась условнорефлекторная программа поведения у предков человека.
     Как происходит обучение детенышей в стаде можно понять из опыта, полученного путем наблюдений за стадом современных обезьян.
«… К.Э. Фарби (1958, 1966) отмечает, что большое значение имеет иерархическое положение манипулирующей особи в стаде: чем более влиятельное положение она занимает в стаде, тем больше «зрителей» собирается вокруг нее. Демонстрационное манипулирование с предметами вызывает прежде всего сбор членов сообщества. Они группируются вокруг манипулирующей обезьяны, их внимание направляется как на эту особь, так и на объект манипулирования. Особенно быстро и в большом количестве обезьяны скопляются вокруг манипулирующего вожака. И наоборот, манипуляция детенышей совершенно не привлекает внимания взрослых обезьян. Манипулирование предметами, коммуникативные движения жестами и мимикой играют исключительную роль в стадных отношениях обезьян. Дистантное ознакомление с действиями оперирующего дает обезьянам возможность исследовать предметы, не манипулируя с ними непосредственно. Иными словами, здесь проявляется способ непосредственной передачи опыта от одного животного к другим путем наблюдения и копирования действий, а не по жестким каналам врожденной формы генетического кода. Таким образом, предметная деятельность выступает у обезьян как фактор коммуникации и сплочения сообщества, что имеет большое значение для выяснения биологических предпосылок развития форм общения у первобытных людей и у детей.». (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. 1976. стр.35)
     Естественно предположить, что таким же образом передавался стадный опыт поведения у предков человека, включающий в себя опыт обращения с предметами, как естественными орудиями: от особи умеющей обращаться с предметами - к неумелым особям и, далее, от взрослых особей, обученных и умеющих манипулировать с предметами как естественными орудиями, - к детенышам.
     В течение своей жизни, та историческая обезьяна, предок человека, которая приспособилась в борьбе за существование к использованию окружающих предметов как естественных орудий, в процессе общения с другими обезьянами передавала, еще бессознательно, свой опыт в обращении с этими предметами другим обезьянам.
     Те обезьяны, прегоминиды и гоминиды, которые овладевали опытом обращения с естественными орудиями, получали преимущество в борьбе за жизнь над другими особями и, в процессе естественного отбора, сохранялись в большем числе. А не овладевшие, естественно, в большем числе погибали. Число особей, умеющих обращаться с предметами как естественными орудиями, росло из поколения в поколение. Таким образом из поколения в поколение сохранялся и накапливался опыт обращения с предметами как естественными орудиями.
     Чем же являются естественные орудия (палки, камни и др.) для наших предков?
Палка в руке обезьяны, при использовании ее как орудия труда, выполняет ту же функцию, какую для слона имеет хобот, а для жирафа шея - функцию добывания труднодоступной пищи. Острый камень в руке обезьяны выполняет ту же функцию, что когтистая лапа или клык у хищного зверя. Естественные орудия явились для наших предков искусственными органами. При функционировании искусственные органы увеличивали сохранность, способствовали выживанию пользующимися ими особей.
     Естественные орудия - искусственные органы, при их употреблении сохраняли и продлевали жизнь предкам человека, то есть были полезным приспособительным признаком. А любой полезный приспособительный признак, сохраняющий жизнь организма, сохраняется и развивается в процесс естественного отбора. Особи, имеющие приспособительный признак, сохраняются в большем числе, и в большем числе переживают особей, не имеющих данный приспособительный признак. Поэтому, как только у предков человека появился такой приспособительный признак, как полезное манипулирование с естественными орудиями - искусственными органами, который можно назвать зародышем процесса труда, он стал развиваться.
     В течение тысячелетий манипулирование с естественными орудиями у предков человека постепенно усложнялось: увеличивалось количество предметов, используемых как орудия; улучшалось их качество, что улучшало функционирование орудий, как искусственных органов. Манипулирование с естественными предметами как орудиями труда постепенно превращалось в трудовую деятельность.
     С самого своего зарождения трудовая деятельность, в виде манипулирования с окружающими предметами как орудиями труда, была направлена на добывание пищи и сохранение организма предков человека. Такая же направленность трудовой деятельности, производства, сохраняется и в настоящее время. Человек, в результате трудовой деятельности, при использовании орудий труда как искусственных органов, опосредствует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Для этого «он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы», а, также, искусственные органы - орудия труда.
     Благодаря функционированию искусственных органов - орудий труда, человек увеличил добычу пищи, увеличил количество потребляемой пищи, чем избавил себя от угрозы голодной смерти, а, также, сумел обезопасить свою жизнь, лишив возможности других хищников использовать себя в пищу.
     С того времени, как сознание человека дошло до употребления орудий, как новых средств, присоединивши их к органам своего тела, человек переходит на совершенно новый путь своего развития. Прежде эволюция, как у всех остальных животных сводилась к видоизменениям его естественных органов (путем естественного отбора), теперь она становится прежде всего историей усовершенствования его искусственных органов.» (Г.В. Плеханов. 1956.)
     Научно-техническое развитие производства как раз является историей усовершенствования орудий труда, производства - этих искусственных органов человека.
Появлению и развитию производства, трудовой деятельности, способствовали появление и развитие двух основных факторов: освобождение руки от функции передвижения, что дало возможность манипулировать с предметами, и необходимое развитие мозга, обеспечившее появление условнорефлекторной деятельности, увеличившее гибкость индивидуального приспособления предков человека к окружающей природе.
     Животное, имеющее более развитый мозг, лучше приспосабливалось к окружающей среде: быстрее избегало опасности и в большем количестве добывало пищу. И, следовательно, такие животные сохранялись в процессе естественного отбора в большем числе. Строение своего мозга они передавали своим потомкам. Таким образом накапливалось в поколениях такое строение мозга, которое лучше функционировало, было более развитым. Таким образом шло совершенствование мозга, как и всех других органов.
     Развитие и совершенствование мозга у предков человека шло одновременно с развитием и совершенствованием руки. Это привело к тому, что из простого манипулирования с предметами постепенно развилось полезное манипулирование с естественными предметами как орудиями труда, постепенно развилась трудовая, производительная деятельность. В процессе естественного отбора в большем числе сохранялись особи, которые использовали предметы как орудия труда. И чем лучше они их использовали, тем в большем числе сохранялись.
     Особь, имеющая индивидуальный опыт обращения с естественными орудиями труда, имела больше шансов выжить, чем не имеющая его. А, имеющая больший опыт, переживала особь, имеющая меньший опыт.
     Необходимым условием для появления трудовой, производственной деятельности является и развитие стадных отношений, которое невозможно без развития коммуникации, передачи информации от одной особи к другой,- без развития речи. Первоначально общение, передача информации от одной особи к другой, совершалось посредством жестов, мимики, звуков. Затем, благодаря развитию лицевого скелета, артикуляционного аппарата, звуки, которые могли издавать предки людей, становились более сложными, могли нести больше смысла, больше информации. Благодаря этому «язык реальной жизни» превратился в действительный язык, речь.
      Опыт обращения с предметами, как орудиями труда, передавался как часть всего опыта стадных отношений в процессе обучения от умелых особей неумелым, от взрослых - детям. Детеныши, мозг которых позволял быстрее обучаться, быстрее и точнее воспринимать опыт обращения с орудиями труда, имели в дальнейшем больше возможностей сохранить себя. Более умные, более умелые, с большим опытом трудовой деятельности, сохранялись в большем числе. В течение своей жизни они приобретали свой, индивидуальный опыт трудовой деятельности, придумывали рационализаторские решения или новый вид трудовой деятельности, то есть обогащали опыт стадных отношений, опыт трудовой деятельности.
     При общении, при обучении, новый опыт стадных отношений, новый опыт трудовой деятельности передавался из поколения в поколение, накапливался. Опыт стадных отношений, включающий в себя правила поведения в стаде,- опыт речевой, коммуникационной деятельности и опыт обращения с естественными предметами как орудиями труда, явился зародышем опыта общественных отношений людей. Носителем этого опыта в какой-то мере является мозг каждой взрослой особи, который хранит индивидуальный опыт в виде определенного стереотипа условнорефлекторной деятельности. Мозги всех взрослых особей являются носителем всего опыта стада. «Первосигнальная условно-рефлекторная деятельность животных не передается по генетическому коду последующим поколениям, а вырабатывается в процессе индивидуального опыта.». (Н.П. Дубинин. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. 1976. стр.37).
     Накопление опыта стадных отношений из поколения в поколение у предков человека шло одновременно и взаимосвязано с совершенствованием их мозга. Более совершенная структура обеспечивает более совершенное функционирование. В конце концов, на основе более совершенной структуры мозга, увеличения количества условнорефлекторных связей в коре головного мозга у предков человека, привело к появлению у них нового качества: сознания, мышления.
     «Австралопитеки собирали естественные предметы с необходимыми для них качествами и использовали их как орудия.» (Н.П. Дубинин. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. 1976. стр.52.) То есть австалопитеки уже не хватали все что попадется под руку, а стали подходить к предметам дифференцированно, с понятием. Понятие, например, о том, что острый камень лучше тупого при добывании пищи и самозащите, появилось не сразу. Этому предшествовало длительное развитие полезного манипулирования с предметами, как орудиями труда. Однако, появившись, понятие ознаменовало появление качественно нового функционирования мозга, появление мышления, способности предвидеть.
     «Период овладения естественными орудиями в процессе борьбы за существование, подбор естественных предметов с определенными, заранее намеченными качествами и собирание их по заданной форме и для определенных целей использования является самым важным показателем разумности и новым, переломным и переходным периодом в формировании всей истории развития интеллекта человека разумного.» (Н.П. Дубинин. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека.1976.стр.71.)
     Сначала подбор естественных орудий с определенными заранее намеченными качествами из окружающих предметов и целенаправленное применение их для добывания пищи или борьбы с врагами, а, затем, частичная обработка отобранных орудий с целью придания им вполне определенных качеств, необходимых для более эффективного их применения (более острый камень поражает эффективней менее острого),- явились началом разумной, трудовой деятельности гоминид. «Труд начинается с изготовления орудий.» (Ф.Энгельс. Диалектика природы.1975.стр.149).
     Австралопитеки были первыми гоминидами, которые начали разумную, трудовую деятельность. Они уже понимали назначение орудий и сознательно использовали их для своих целей, для удовлетворения своих потребностей. Они уже разумно подходили к подбору орудий, могли представить себе результат действия орудия с определенными качествами.
     «На основе структурного анализа физического типа и качественной характеристики мозга австралопитеков можно сказать, что они перешли рубикон, отделявший понгид от человека, и вступили на путь формирования нового таксона, не имеющего подобного типа поведения ни среди приматов, ни среди всего остального животного мира. … Занятие охотой позволило австралопитекам перейти от травоядного питания преимущественно к плотоядному, что привело к резкому изменению их черепной коробки по сравнению с черепной коробкой высших обезьян. Благодаря успешной борьбе австралопитеков с животными, окружавшими их, стала возрастать роль каждой особи, овладевшей навыками выбора и использования различных свойств предметов так же, как и особи, обладавшей ловкостью при метании камней в живую цель и смелостью на охоте. Изменяться стали и принципы стадных отношений, расширился круг соучастников, помогавших друг другу в охоте и собиравших камни и другие необходимые им предметы. Это способствовало сплочению всего сообщества. Без общения друг с другом и получения информации овладеть этой формой поведения нельзя. Таким образом, постнатальный онтогенез (послеутробное индивидуальное развитие) становится решающим у австралопитеков в процессе накопления индивидуального опыта. Австралопитеки благодаря качественно новому образу жизни и поведению сделали первый шаг на пути перехода к биосоциальной форме поведения.
     В брекчиях австралопитеков встречаются проломленные черепа павианов, живущих многочисленными стадами, которые при своей строго биологически, генетически закрепленной иерархии стадных отношений в экологии поведения не могли дать австралопитекам должного отпора. Сплоченность австралопитеков уже была не только биологически закрепленной, но она содержала и элементы новых отношений, явившихся результатом их личного опыта, приобретенного в среде остальных членов первобытного сообщества.» (Н.П. Дубинин. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. 1976.стр.53).
     Австралопитек создал галечную культуру. Он уже сознательно занимался такими видами трудовой деятельности, как охота и поиск камней для охоты с необходимыми качествами, которые явились первым трудовым процессом, первым производством.
     Производство предполагает следующие три элемента: первое - предмет труда, то есть все то, на что направлен труд, что подвергается обработке, воздействию; второе - средства труда (орудия труда), которые используются в процессе производства и ставятся между производителем и предметом труда; третье - сам труд, или, иначе говоря, целесообразная деятельность, манипуляция с орудием труда, которая приводит к желаемому результату, в результате чего удовлетворяется та или иная потребность организма.
     В охоте австралопитеков предметом труда являлось определенное животное, орудием труда - камень или дубина, а трудом - удар рукой с камнем или дубиной по телу животного, в результате чего животное погибало. Мясо убитого на охоте животного употреблялось в пищу, тем самым удовлетворялась потребность австралопитека в пище. Но для охоты, как трудового процесса необходимо орудие труда, каким являлся для австралопитеков камень и, может быть, дубина. Поэтому, прежде чем охотиться, австралопитек должен был найти подходящий камень или дубину.
     Камень был тем естественным предметом, который природа предоставила австралопитеку в изобилии, и который обладал такими важными для охоты качествами, как тяжесть, твердость, имел различную форму, поддавался обработке. Для охоты австралопитек использовал не любой камень, а такой, который был удобен в обращении, т.е. имел определенную форму и вес, а, также, обладал бы наибольшей убойной силой,- был бы заострен с одного конца или края. Камней с такими качествами в природе имеется ограниченное количество. Поэтому австралопитеку приходилось искать такие камни и затрачивать на поиск энергию и время, приходилось трудиться.
     В результате данного трудового процесса австралопитек добывал себе орудие труда: камень с необходимыми для охоты качествами. Поиск камней для охоты явился первым производством средств производства, орудий труда. Предметом труда в данном производстве являются камни, которые перебирал австралопитек; орудием труда - сама рука; а трудом - поиск и изучение камней посредством осмотра, осязания, опробывания, и отбор камней с необходимыми качествами. Охота же была первым производством средств потребления, производством пищи, мяса. Производство орудий труда, средств производства служит в конечном итоге для производства пищи, средств потребления, необходимых для удовлетворения потребностей организма.
     Потребности организма, биологические потребности виновны в том, что появилось и стало развиваться производство,- определили появление производства.
     Потребность организма в пище и потребность организма сохранить себя привели к появлению такого производства, как охота, и необходимого для охоты, производства первых орудий труда - заостренных камней. Появление двух производств, двух видов трудовой деятельности не могло не привести к разделению труда в стаде австралопитеков. Каждый вид трудовой деятельности требовал для успешного осуществления определенных навыков и сноровки, физических и умственных данных. Более сильные, ловкие, храбрые занимались охотой и достигали при этом значительного мастерства. Другие же занимались собиранием камней для охоты и также достигали определенного мастерства.
     Каждый, занимаясь своим делом, стал выполнять его более успешно. А конечный результат выражался в том, что охотники стали чаще приносить добычу. Мастерство каждого шло на пользу всему стаду.
     Говоря о разделении труда, надо сказать, что К. Маркс самым первым разделением труда считал разделение труда между мужчиной и женщиной, между особями мужского и женского пола по производству детей. Данное разделение труда обусловлено физиологическими особенностями организмов. Самой природой определено, что особь женского пола должна рожать детей, вскармливать и ухаживать за ними. Особь мужского пола, имея более сильное тело, должна защищать стадо и добывать пищу.
     Долгое время для наших предков охота, как производство, являлось основным источником пищи. Процесс охоты совершенствовался, становился более эффективным, стал доставлять все больше пищи. Имело значение не только возросшее мастерство охотников, но, главное, шло развитие производства орудий труда. Охотники стали предъявлять больше требований к орудиям охоты, к камням. Поиск камней с необходимыми качествами стал отнимать много времени и сил. Поэтому должна была появиться частичная обработка камней другими камнями, что давало возможность получать камни с необходимыми качествами при меньшей затрате времени и энергии, чем уходило на поиск камней.
     Можно представить себе, как это было. Какая то особь, в результате манипулирования с камнями, случайно, при ударе одного камня по другому, отколола кусок камня и получила камень желаемой формы. Данная манипуляция удовлетворила потребность особи в камне желаемой формы. В обмен на данный камень особь получила пищу, добытую охотниками на охоте. Тем самым удовлетворился безусловный, врожденный пищевой рефлекс. Данная манипуляция с камнями, явившаяся ничем иным, как частичной обработкой камня, многократно повторившись, могла превратиться в сложный условный рефлекс. Таким образом мог появиться индивидуальный опыт изготовления камней с необходимыми  свойствами путем частичной обработки другим камнем.
     Данный индивидуальный опыт передавался другим особям в процессе общения, обучения; накапливался и обогащался в стаде из поколения в поколение. В результате чего технология производства средств производства, орудий труда - камней с необходимыми качествами, усложнилась. Производство уже заключалось в частичной обработке найденных камней. В дальнейшем, с появление разума, первобытный человек мог целенаправленно улучшать технологию производства, придумывать более совершенные орудия, как, например, каменный нож, каменный топор, копье, лук.
     Охота являлась основным источником пищи (мяса). К тому же она поставляла шкуры. Шкура, наброшенная на тело, обогревает. И это не могли не заметить предки человека, которые стали использовать шкуры убитых зверей в качестве одежды. Частичная обработка шкур с целью производства одежды явилась началом кожевенного производства.
     Охота подвержена различным случайностям и не всегда бывала удачной. Собирание съедобных плодов и корней также не всегда могло удовлетворить потребность стада в пище. Стада-семьи, которые не могли себя прокормить, погибали. Случайно, в каком-нибудь стаде могли сохраниться животные, пойманные на охоте. В голодное время, когда не хватало добытой пищи, данное стадо употребило в пищу сохранившихся животных. И этим оно сохранило себя. Данное стадо выжило. В следующий раз данное стадо могло уже сознательно создать себе запас пищи, сохранив в живых некоторое число животных. Если добытой пищи не хватало, употреблялись в пищу животные из созданного запаса.
     Создание запаса пищи в виде животных привело к развитию скотоводства. Подобным же образом могло появиться и земледелие. Случайно выросшие на месте стоянки стада из оброненных на землю или спрятанных зерен растение со съедобными плодами или корнями удовлетворило потребность в пище. Если данное событие повторилось для определенной особи несколько раз, то у нее могло возникнуть понятие, что закапывая зерна в землю вблизи стоянки, можно получать пищу в виде плодов или корней из выросших растений. И не надо ходить в лес, где поиск плодов и корней отнимал много времени и сил, и был не безопасен. Сажая съедобные растения вблизи стоянки, можно также создавать запасы пищи. Индивидуальный опыт выращивания съедобных растений постепенно становился общественным опытом.
     Появившееся земледелие и скотоводство, благодаря своей возможности создавать запасы пищи, освободили предков человека от случайностей природы. Имея запас пищи, можно переждать, пережить неблагоприятные периоды, используя этот запас, и дождаться более благоприятных времен для добычи или выращивания пищи. Выживаемость наших предков увеличилась.
     Развитие скотоводства и земледелия привели к появлению и развитию таких видов производств, как кожевенное, прядения, ткачества, гончарного ремесла, обработки металлов и других. Большое значение для появления и развития различных производств имело овладение огнем, первым источником энергии.
     «Данные, приведенные у Ефименко, 1938, 1953; Семенова 1968 и Монгайта 1973; Movinsa 1944 и др., свидетельствуют о том, что синантропы, а, возможно, еще и питекантропы овладели огнем, что имело огромное значение для перехода к социальному образу жизни человека и для дальнейшего его прогресса. Огонь использовали для обогревания, приготовления пищи, изготовления утвари и различных орудий. Он стал первой «физико-химической лабораторией», в которой человек наблюдал за преобразованием и переходом различных видов материи из одного состояния в другое. Огонь позволил заменить механическую обработку орудий, которая раньше требовала больших физических усилий и мышечного напряжения. Необходимость обеспечения труда различными видами энергии являлась главной движущей силой во все эпохи технического прогресса человечества вплоть до наших дней. Овладение огнем определило в дальнейшем переход от каменного века к железному.
     Огонь, как источник тепловой энергии, помог человеку бороться с климатическими колебаниями внешней температуры и перейти к созданию искусственного микроклимата в своих жилищах, что имело большое значение для беспомощных новорожденных и больных.» (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. 1976.стр.65.)
     Использование огня предками человека в своей трудовой деятельности дало значительный толчок для дальнейшего развития производства, определило это развитие. Используя тепловую энергию, предок человека стал достигать желаемого результата своей производственной деятельности с меньшими затратами своей энергии, энергии своего организма. Сохраненная, в результате применения огня, энергия организма могла употребиться вновь в каком-нибудь производстве. При этом, в результате использования сохраненной энергии организма, можно было произвести большее количество какого-нибудь продукта.
     Если до применения огня предок человека за трудовой день создавал n-ое количество продукта, то, в результате применения огня, благодаря тому, что сохранялись силы и энергия, тот же индивид за трудовой день создаст m количества продукта, m больше n. M = n + x.
     Производительность труда в результате применения огня резко возросла. Увеличение количества производимой продукции увеличивает вероятность сохранности употребляющих эту продукцию людей, так как полней удовлетворяются потребности организма, что способствует его сохранности.
     Как только, в результате развития скотоводства и земледелия, у человека появилась возможность создавать запасы пищи, он стал стремиться увеличивать запасы пищи. Имея больший запас пищи можно дольше сохранить себя, свою жизнь при неблагоприятных условиях. Запасы пищи необходимо где-то хранить, чтобы пища не портилась. Потребность в создании емкостей для хранения пищи вызвала появление гончарного производства, производства посуды и кожевенного производства. Необходимость защиты своих запасов, своей жизни и необходимость развития охоты заставляли изобретать новые виды оружия, более эффективные, с большой поражающей силой. Появилось металлическое оружие, появилась обработка металлов.
     Металлические орудия труда увеличивали производительность труда. А увеличение производительности труда увеличивает количество продуктов, в конечном счете увеличивает количество произведенной пищи.
     Появление новых видов производств диктуется необходимостью организма увеличивать свою сохранность. Сохранность организма отдельного индивидуума в стаде-семье прямо зависела от сохранности всего стада-семьи. Увеличение пищи и других продуктов в стаде-семье увеличивает его сохранность. И, соответственно, увеличивает сохранность каждого члена данного стада-семьи.
     «В условиях чрезвычайно низкого уровня производительных сил и господства общинной собственности производство объективно подчиняется обеспечению потребностей всех членов общины на основе уравнительного распределения коллективно добываемых продуктов, необходимых для сохранения жизнеспособности каждого члена коллектива. Таково, по существу, содержание основного экономического закона первобытного общества - закона движения общинного производства и его развития.» (Политическая экономия. Учебник для экономических вузов и факультетов. Издание 3-е, доп. Т.1. 1978. стр.34).
     Возможность появления и развития новых видов производств основывается на постоянном развитии имеющихся видов производств, на постоянном накоплении общественного опыта трудовой деятельности, на постоянном росте знаний людей о мире, о вещах, о способах воздействия на них с целью извлечения большей пользы для организма, для своей жизни.
     Итак, обобщая все сказанное выше, можно сказать, что производство возникло в процессе превращения обезьяноподобного предка человека в человека; что возникновение производства исторически обусловлено жизнедеятельностью организма, требующего постоянного обмена веществ, требующего увеличения вероятности сохранности организма; что возникло оно в процессе естественного отбора как полезный приспособительный признак, определенный способ приспособления предка человека к природе, который обеспечивал ему большую сохранность, так как позволял добывать пищу в большем количестве и вернее сохранять свою жизнь в борьбе с врагами;- способ, весь смысл которого заключается в функционировании появившихся в процессе развития у человека искусственных органов - орудий труда. Процесс функционирования искусственных органов - орудий труда является ничем иным, как трудовой, производственной деятельностью.
     Производство, как полезный приспособительный признак, явилось, наряду с речью и правилом поведения в сообществе, одним из первых признаков не биологического происхождения, который был отобран и сохранен естественным отбором. Если раньше эволюция в животном мире шла по пути отбора появившихся в результате мутации генов полезных индивидуальных изменений, то появление производственной, трудовой деятельности в процессе развития стадных отношений у предков человека является одним из первых общественных, социальных полезных признаков, который передается не по жестким каналам генетического кода, а путем обучения, когда индивидуальный опыт превращается в общественный.
     Конечно, возможность появления трудовой, производственной деятельности как социального полезного признака у предков человека подготовлена всем ходом эволюционного развития, которое привело к появлению у предков человека такого полезного биологического признака, как высокоразвитый мозг. Лишь на основе высокоразвитого мозга, способного к высшей условнорефлекторной деятельности, возможно появление и накопление индивидуального опыта, в виде определенного стереотипа условнорефлекторной деятельности, и передача этого опыта путем обучения другим особям, что приводит к сохранению и накоплению опыта из поколения в поколение,- приводит к тому, что индивидуальный опыт становится общественным опытом.
     Постоянное накопление индивидуального опыта производственной деятельности приводит к постоянному накоплению общественного опыта производственной деятельности, путем накопления, сохранения и передачи информации из поколения в поколение, - приводит к постоянному развитию производства, как способа функционирования искусственных органов - орудий труда, необходимого для добывания большего количества пищи, необходимой для увеличения вероятности сохранности организма.
     Развитие производства происходит путем появления более совершенных искусственных органов - орудий труда и способов их применения, позволяющих с меньшими затратами труда, энергии производить большее количество продуктов, товаров, пищи. Появление и постоянное развитие производства диктуется биологическим законом, который требует, чтобы живая система увеличивала вероятность своей сохранности.
     В данном случае, при развитии производства, увеличивается сохранность человечества, как наиболее совершенной живой системы, так как с развитием производства увеличивается количество продуктов, товаров, пищи, энергии, и человек становится более независимым от случайностей природы, от самой природы, от окружающего мира.

      Глава 8. Возникновение частной собственности и эксплуатации
    
     В доисторический период, в эпоху становления человека из обезьяноподобного предка, жизнь стадом была единственной формой жизни прегоминид, которая обеспечивала большую выживаемость всему стаду и каждому члену стада в отдельности, поэтому сохранилась эволюцией. Стадом легче было отбиваться от общих врагов, легче добывать пищу.
     В процессе стадных отношений развился язык «реальной жизни»: мимика, позы, жесты, нечленораздельные звуки. Развитие языка, как вида связи между членами стада, способствовало дальнейшему развитию коммуникативных отношений, дальнейшему сплочению стада. В процессе дальнейшего развития первобытного стада появилось полезное манипулирование с предметами, из чего в дальнейшем появился зародыш трудовой деятельности в виде применения естественных предметов как орудий труда. А с появление частичной обработки камней с целью изготовления из них орудий труда, появилось производство, которое постепенно развивалось. В процессе развития производства, с появлением речи, стадные отношения развились в общественные.
     «Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а, следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей.» (Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. 1976.с.4.)
     Ф. Энгельс в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», опираясь на опыт историков и естествоиспытателей своего времени, проследил исторический путь развития семьи, частной собственности и государства. Для более глубокого понимания человеческих отношений остановимся подробнее на возникновении частной собственности и тесно связанной с ней эксплуатации.
     Ф. Энгельс считал что первобытное стадо, из которого развилось человеческое общество, жило одной семьей, в которой брачные отношения проявлялись в форме группового брака.
     «И действительно, что находим мы в качестве древнейшей, наиболее ранней формы семьи, существование которой в истории мы можем неоспоримо доказать и которую можно и теперь еще кое-где изучать? Групповой брак, форму брака, при которой целые группы мужчин и целые группы женщин взаимно принадлежат друг другу…» (Ф. Энгельс. 1976.с.35.) Чтобы выжить, «недостаток способности отдельной особи к самозащите надо было возместить объединенной силой и коллективными действиями стада.» (Ф. Энгельс.1976.с.35.).
     В процессе дальнейшего развития стадных отношений из первобытного состояния неупорядоченных отношений развилась кровнородственная семья, далее пуналуальная, парная и, наконец, моногамная семья.
     «Развитие семьи в первобытную эпоху состоит, следовательно, в непрерывном суживании того круга, который первоначально охватывает все племя и внутри которого господствует общность брачных связей между обоими полами. Путем последовательного исключения сначала более близких, затем все более отдаленных родственников, наконец, даже просто свойственников, всякий вид группового брака становился в конце концов практически невозможным, и в результате остается одна пока еще непрочно соединенная брачная пара, та молекула, с распадением которой брак вообще прекращается.» (Ф. Энгельс.1976.с.49.)
     Исключение кровнородственных связей, в процессе развития семьи, было полезным приспособительным признаком, так как браки между членами стада-рода, не состоящих в кровном родстве, увеличивали генетический материал, так как генотипы женской и мужской особи в данном случае значительно отличались друг от друга. А из богатого генетического материала естественный отбор быстро отбирал наиболее приспособленных, создавая породу более крепкую как физически, так и умственно.
     «С установлением запрета половых связей между всеми братьями и сестрами, даже между самыми отдаленными родственниками боковых линий с материнской стороны, указанная группа превратилась в род, то есть конституировалась как твердо установленный круг кровных родственников по женской линии, которые не могут вступать между собой в брак…» (Ф. Энгельс.1976.с.43)
     «Племена с родовой организацией должны были, таким образом, одержать верх над отставшими или своим примером увлечь их за собой.» (Ф. Энгельс.1976.с.49)
     В племенах с родовой организацией домашнее хозяйство было коммунистическим, то есть все предметы и запасы были общими, каждый своим трудом вносил свою долю в общий запас. Женщины в это время пользовались большим почетом и были большой силой в родах. Объясняется это тем, что до появления моногамной семьи дети не могли знать и не знали отца, но знали и почитали мать, женщину. И это обеспечивало женщинам господствующее положение в семье.
     Известное соединение отдельных пар на более или менее продолжительный срок, когда мужчина имел главную жену среди многих жен и был для нее главным мужем среди других мужей имело место уже в условиях группового брака между всеми родственниками, которых становилось все больше и больше, групповые браки становились все более и более невозможными, они вытеснялись парной семьей.
     «Уже в парном сожительстве группа была сведена к своей последней единице, своей двухатомной молекуле,- к одному мужчине и одной женщине. Естественный отбор завершил свое дело путем проводимых все дальше изъятии из брачного общения; в этом направлении ему уже ничего не оставалось делать. И, если бы , следовательно, не начали действовать новые, общественные движущие силы, то не было бы никакого основания для возникновения из парного сожительства новой формы семьи. Но такие движущие силы вступили в действие.» (Ф. Энгельс.1976.с.56).
     Коммунистическое ведение хозяйства у наших доисторических предков было обусловлено крайне низким уровнем развития производительных сил. «Рабочая сила человека на этой ступени не дает еще сколько-нибудь заметного избытка над расходами по ее содержанию.» (Ф. Энгельс.1976.с.57).
     То есть производство было развито столь слабо, что продуктов хватало только для удовлетворения жизненных потребностей. Данный уровень производительности труда позволял производить лишь количество стоимости равное стоимости рабочей силы, то есть равное стоимости жизненных средств, необходимых для воспроизводства рабочей силы. Перенос стоимости в натуральное ведение хозяйства является абстрактным. Стоимость возникла лишь при товарном обмене. Однако такое абстрагирование позволяет лучше понять природу вещей и явлений. У первых гоминид основным видом производства была охота, которая, с развитием орудий труда, сначала нерегулярно, а потом постоянно позволяла добывать пищу. Однако мясо скоропортящийся продукт, который требует быстрой реализации. Поэтому охота не давала возможность иметь запас пищи.
     Но, когда, в процессе развития производства, появилось скотоводство, то вместе с ним появилась возможность производить пищу в избытке, иметь постоянный запас.
«…приручение домашних животных и разведение стад создали неслыханные до того источники богатства и породили совершенно новые общественные отношения.» (Ф. Энгельс. 1976.с.56).
     Развитие производства привело к появлению новых общественных отношений. Появление избытка, запаса материальных благ, пищи, дало возможность парной семье отделиться от рода, так как коммунистическое ведение хозяйства было уже не обязательным. Парная семья теперь могла прокормить и сохранить себя. Коммунистическая собственность рода развалилась на частную собственность семей. Развитие производства, появление скотоводства, привело к появлению частной собственности, в данном случае на стадо домашних животных.
     «Но кому принадлежало это новое богатство? Первоначально, безусловно, роду. Однако уже рано должна была развиться частная собственность на стада. … И, несомненно, далее, что на пороге достоверной истории мы уже всюду находим стада как обособленную собственность глав семей совершенно так же, как и произведения искусства варварской эпохи, металлическую утварь, предметы роскоши и, наконец, людской скот - рабов. Ибо теперь изобретено было также и рабство.» (Ф. Энгельс.1976.с.57.).
     «Увеличение производства во всех отраслях: - скотоводстве, земледелии, домашнем ремесле, сделало рабочую силу человека способной производить большее количество продуктов, чем это было необходимо для поддержания ее.» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.т.21.стр.161.)
     Как только развитие производства привело к появлению избытка материальных благ над количеством, необходимым для воспроизводства рабочей силы, появилась возможность у отдельного индивидуума, путем увеличения материальных благ, находящихся в частной собственности, увеличивать свою сохранность. В целях увеличения именно своей сохранности, каждый индивидуум старался присвоить в личную собственность как можно большее количество материальных благ.
     Если раньше человек мог сохранить себя только в коллективе при совместном ведении хозяйства, и биологический закон диктовал ему жить так, а не иначе, - то с развитием производства (появлением скотоводства), которое обеспечило появление избытка материальных благ, та же самая биологическая природа нашла новый способ увеличить сохранность организма путем присвоения в частную собственность все большего богатства, все большего количества материальных благ.
     Индивид, имеющий в своем распоряжении больший запас материальных благ (продуктов, товаров, денег), имеет большую вероятность сохранить себя при неблагоприятных условиях внешней среды и социальных бедствиях. Чем больше запас материальных благ, тем больше вероятность сохранности обладателя данных благ.
     Биологический закон, направленный на увеличение вероятности сохранности организма, нашел свое дальнейшее развитие, продолжение в бесконечном увеличении запаса материальных благ, находящихся в личной собственности, - в бесконечном накоплении капитала.
     Развитие производства, появление скотоводства, привело к появлению частной собственности, выявило антагонизм между индивидуумами, который был скрыт необходимостью жить стадом, коллективом. Только потребность в продолжении рода (половой рефлекс) не дает распасться обществу на сообщество борющихся друг с другом за пищу, за лучшие условия жизни, за капитал, индивидуумов. Половой инстинкт, при развале рода, первобытной семьи, разделил общество на борющиеся друг с другом моногамные семьи.
     «…отдельная семья сделалась силой, которая угрожающе противостояла роду.» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.т.21.с.181.). Моногамная семья, - это элементарная структурно-функциональная единица общества, которая может существовать обособленно, может противопоставить себя обществу.
     Борьба за существование, конкуренция, присущая всему живому, которая раньше шла между стадами предков человека, затем между родами, с появлением частной собственности, с развитием производства, развернулась в обществе между отдельными моногамными семьями.
     Стремление каждого индивида, каждой семьи к увеличению запаса материальных благ, находящихся в личной собственности, к бесконечному накоплению их (капитала),- есть проявление действия биологического закона об увеличении сохранности организма, как живой, сложной системы,- биологически, исторически детерминировано.
     Наиболее эффективным путем увеличения запаса материальных благ, при котором за меньшее количество времени можно получить большее количество материальных благ, является путь присвоения материальных благ, принадлежащих другим людям, то есть путь воровства, грабежа, эксплуатации.
     Отнимая, отчуждая материальные блага от их владельцев в свое пользование, в свою собственность, можно в короткий срок значительно увеличить свой запас материальных благ.
     Эксплуатация, как наиболее эффективный путь увеличения количества материальных благ, необходимых для жизни, существовал еще до появления моногамной семьи и частной собственности. Стада первобытных предков, племена, воевали друг с другом. Стадо-победитель присваивало для своего пользования материальные блага, принадлежащие побежденному стаду: территорию с находящимися на ней животными и растениями, предметы быта, оружие, пленных. Плоды труда пленных присваивались стадом, племенем - победителем.
     Эксплуатация, в современном понимании, - это присвоение чужого труда, - присвоение материальных благ, созданных другим человеком, людьми, в процессе труда, производства.
     Если же смотреть на эксплуатацию шире, причислять к ней любые действия, ведущие к присвоению материальных благ, принадлежащих другим людям, в частную, личную собственность, то война, военный грабеж, является одной из форм эксплуатации, самой первой и самой неприкрытой.
     Военный грабеж, как форма эксплуатации одного стада-семьи другой, есть форма приспособления к окружающему миру, посредством которого одно стадо-семья увеличивало свою сохранность в ущерб другому, присваивая в свое пользование территорию, отнятую у побежденного стада, с находящимся на ней животным и растительным миром, служащим пищей, предметы быта, орудия труда и т.д.
     При этом явно прослеживается связь между внутривидовой борьбой за существование, происходящей во всем животном мире, и войной между стадами и племенами; - связь между животными и социальными отношениями.
     В процессе развития производства, под действием биологической программы, семья уменьшилась до своей структурно-функциональной единицы, до парной, моногамной семьи, способной сохранить себя в течение очень длительного времени.
     В результате развития производства, появления скотоводства, земледелия, первого крупного общественного разделения труда, производительные силы достигли такого уровня, что производитель мог производить продуктов больше, чем было необходимо для удовлетворения его жизненных потребностей. То есть производство позволяло производить продуктов с количеством стоимости, большим чем стоимость рабочей силы.
     Это дало возможность собственнику средств производства, хозяину стада, отчуждать, присваивать избыток продуктов, необходимых для поддержания жизни производителя, работника, в личную, частную собственность. Так возник вид постоянной эксплуатации, которую так подробно описали в своих работах К. Маркс и Ф. Энгельс. Рабочая сила (раб, рабочий) производили большую стоимость, чем необходимо было для ее содержания. Избыток над стоимостью рабочей силы присваивал эксплуататор, хозяин, владелец средств производства.
     И, если до этого, в войне друг с другом, стада - племена наших предков убивали или прогоняли мужчин побежденного стада - племени, ввиду их бесполезности, то теперь военнопленных превращали в рабов, заставляли работать. Часть произведенных материальных благ шла на содержание рабов, а остальная часть материальных благ присваивалась частным собственником в личное пользование, стала источником постоянного роста его богатства.
     «Увеличение производства во всех отраслях - скотоводстве, земледелии, домашнем ремесле - сделало рабочую силу человека способной производить большее количество продуктов, чем это было необходимо для поддержания ее. Вместе с тем оно увеличило ежедневное количество труда, приходившееся на каждого члена рода, домашней общины или отдельной семьи. Появилась потребность в привлечении новой рабочей силы. Война доставляла ее: военнопленных стали обращать в рабов. Первое крупное общественное разделение труда вместе с увеличением производительности труда, а, следовательно, и богатства, и с расширением сферы производительной деятельности, при тогдашних исторических условиях, взятых в совокупности, с необходимостью влекло за собой рабство. Из первого крупного общественного разделения труда возникло и первое крупное разделение общества на два класса - господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых.» (Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. 1976.с.180.)
     С развитием производства, появлением скотоводства, которое дает избыток над стоимостью рабочей силы, произошла революция и в семейных отношениях.
     «Промысел всегда был делом мужчины, средства для промысла изготовлялись им и были его собственностью. Стада были новыми средствами промысла; их первоначальное приручение, а, позднее, уход за ними,- были делом мужчины. Весь избыток, который теперь давал промысел, доставался мужчине; женщина участвовала в потреблении его, но не имела доли в собственности. «Дикий» воин и охотник довольствовался в доме вторым местом после женщины, «более кроткий» пастух, кичась своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину оттеснил на второе. И она не могла жаловаться.
     Разделение труда в семье обусловливало распределение собственности между мужчиной и женщиной; оно осталось тем же самым, и, тем не менее, оно совершенно перевернуло теперь существовавшие до того домашние отношения исключительно потому, что разделение труда вне семьи стало другим. Та самая причина, которая прежде обеспечивала женщине ее господство в доме - ограничение ее труда домашней работой,- эта же самая причина теперь делала неизбежным господство мужчины в доме; домашняя работа женщины утратила свое значение по сравнению с промысловым трудом; его труд был всем, ее работа - незначительным придатком.» (Ф, Энгельс.1976.с.181).
     «Ведение домашнего хозяйства утратило свой общественный характер. Оно перестало касаться общества. Оно стало частным занятием; жена сделалась главной служанкой, была устранена от участия в общественном производстве.» (Ф. Энгельс.1976.с.79.) А, следовательно, была устранена от присвоения избытка над стоимостью рабочей силы. Концентрация материальных благ в руках у мужчины давало ему экономическую основу для фактического господства в семье.
     «С утверждением фактического господства мужчины в доме пали последние преграды к его единовластию. Это единовластие было подтверждено и увековечено ниспровержением материнского права, введением отцовского права, постепенным переходом от парного брака к моногамии.» (Ф. Энгельс.1976.с.181.)
     «… единобрачие появляется в истории отнюдь не в качестве основанного на согласии союза между мужчиной и женщиной и еще меньше в качестве высшей формы этого союза. Напротив. Оно появляется как порабощение одного пола другим, как провозглашение неведомого до тех пор во всей предшествующей истории противоречия между полами. В одной старой ненапечатанной рукописи 1846 г., принадлежащей Марксу и мне, я нахожу следующее: «Первое разделение труда было между мужчиной и женщиной для производства детей.». К этому я могу теперь добавить: первая появляющаяся в истории противоположность классов совпадает с развитием антагонизма между мужем и женой при единобрачии, и первое классовое угнетение совпадает с порабощением женского пола мужским.» (Ф. Энгельс.1976.с.69-70).
     Когда исчезла необходимость жить стадом, племенем - семьей, когда появилась возможность прожить парной семье, отдельному индивидууму, - тогда стала ясно видна противоположность между индивидуумами. Каждый стремился увеличить именно свою сохранность в ущерб другим. И, если раньше внутривидовая конкуренция, борьба за пищу, за источники пищи, проявлялась между стадами и племенами-семьями, то теперь эта конкуренция, борьба стала идти между моногамными семьями, а, в самой семье, между мужем и женой.
     Внутривидовая борьба между отдельными семьями редко проходила в виде войны семей, - чаще это была скрытая борьба, которая заключалась в борьбе за собственность, в увеличении частной собственности, богатства. В процессе этой борьбы шло разделение семей. Одни семьи становились богатыми, имущими, а другие становились неимущими, бедными.
     «Но с развитием торговли и промышленности происходило накопление и концентрация богатств в немногих руках, а также обнищание массы свободных граждан, которым оставалось на выбор: или вступить в конкуренцию с рабским трудом, самим взявшись за ремесло, что считалось постыдным, низким занятием и не сулило к тому же большого успеха, или же превратиться в нищих. Они шли - при данных условиях неизбежно - по последнему пути, а так как они составляли массу населения, это привело к гибели и все афинское государство. Не демократия погубила Афины, как это утверждают европейские школьные педанты, пресмыкающиеся перед монархами, а рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным.» (Ф. Энгельс.1976.с.131-132).
     Конкуренция, борьба за пищу, за материальные блага, между моногамными семьями привело в Афинском, как и в других государствах, к образованию трех больших социальных групп: класса имущих - рабовладельцев, класса неимущих граждан и класса рабов. Борьба за пищу, за жизнь, присущая всему живому, стала идти между этими классами. Класс имущих и класс неимущих были гражданами государства. Класс имущих, как и должно быть, составлял меньшинство, так как богатство концентрировалась у все меньшего количества семей. Для увеличения своего богатства класс имущих использовал не только труд рабов, но и отчуждал собственность у класса неимущих, то есть эксплуатировал этот класс, но только не путем постоянной, классической, эксплуатации в процессе производства, а посредством других форм. Такими формами эксплуатации класса неимущих классом имущих могут являться система налогов и система ценообразования. Повышая налоги и цены на продукты, государство, как инструмент класса имущих, повышало богатство имущих и ввергала в нищету класс неимущих граждан.
     Неимущие нищали. Чтобы не умереть с голоду нищие граждане занимали деньги, продукты у имущих, богатых. И, не сумев вовремя отдать свои долги, становились рабами у имущих. А, так как неимущие граждане составляли основную массу населения государства, основной силой, военной силой, которая защищала государство от военного грабежа соседних государств, то класс имущих, нещадно грабя своих неимущих граждан, отчуждая их собственность в свое пользование, неминуемо приводил к ослаблению своей военной силы. Дети нищих граждан недоедали, голодали, болели, вырастали физически слабыми или умирали в детстве. Они были слабыми воинами. Далее. У воинов должно быть оружие и обмундирование. И чем оно лучше, тем больше шансов, что данный воин победит врага, сохранит себя. Нищие граждане не могли обеспечить оружием и обмундированием своих сыновей. Армии государств, в которых класс граждан-собственников нещадно грабил класс неимущих граждан, слабели и не могли защитить свое государство, своих граждан, как богатых, так и нищих. В итоге погибали все. Под натиском других процветающих народов и государств хиреющие, слабеющие народы и государства исчезали с лица земли.
     «Римское государство превратилось в гигантскую сложную машину исключительно для высасывания соков из подданных. Налоги, государственные повинности и разного рода поборы ввергали массу населения во все более глубокую нищету; этот гнет усиливали и делали невыносимым вымогательства наместников, сборщиков налогов, солдат.» (Ф. Энгельс.1976.с.165).
     «Всеобщее обнищание, упадок торговли, ремесла и искусства, сокращение населения, запустение городов, возврат земледелия к более низкому уровню - таков был конечный результат римского мирового владычества.» (Ф. Энгельс.1976.с.166).
     Русские археологи, производя раскопки в средней Азии, на территории бывшего государства Ниневии, соседствующего с Вавилоном, откопали глиняные таблички с нанесенными на них иероглифами. Им удалось расшифровать, прочитать эти иероглифы. На глиняных табличках был написан свод законов царя Ниневии Ашшурбанипала, который он хотел сохранить для потомков. В этом своде законов на первом месте стоял закон о том, чтобы в государстве были твердые цены на продукты питания, дабы торговцы не могли, ради своего постоянного обогащения, повышать их, тем самым ввергать в нищету основную массу населения, что ослабило бы государство, привело бы его к гибели. К сожалению история учит, что она никого ничему не учит.
     В любом обществе, любом государстве действует только один закон: закон внутривидовой борьбы, который противопоставляет индивидуумов друг другу, индивидуума и государства, разделяет общество на класс имущих, собственников, и класс неимущих. В конечном итоге внутривидовая борьба в обществе, борьба между классами имущих и неимущих, приводит это общество к гибели. Что мы видим в истории на примере государств: Афинского, Римского и массы других.
     Конкурентная внутривидовая борьба между людьми за пищу, за материальные блага, когда каждый стремится увеличить свою сохранность, не думая о сохранности других, всего вида, - с образованием классов, государства, превращается в борьбу классов, государств. При этом, класс эксплуататоров, выжимая все соки из эксплуатируемых, приводит к обнищанию основную массу населения, ослабляет нацию, государство, - что в конечном итоге приводит к гибели нацию, государство.
     «Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса.
     Так античное государство было, прежде всего, государством рабовладельцев для подавления рабов, феодальное государство - органом дворянства для подавления крепостных и зависимых крестьян, а современное представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом.» (Ф. Энгельс. 1976.с.192.)
     «… в большинстве известных в истории государств предоставляемые гражданам права соразмеряются с их имущественным положением, и этим прямо заявляется, что государство - это организация имущего класса для защиты его от неимущего.».(Ф. Энгельс.1976.с.193).
     Та же конкурентная внутривидовая борьба за пищу, за материальные блага, заставляет воевать между собой стада животных, первобытные племена, нации, государства.
     Эту борьбу людей между собой за пищу, за материальные блага, давно подметили древние. Латинская поговорка гласит: «Homo hominis lupus est.», что в переводе: « человек человеку волк».
     Эта борьба людей за пищу, за материальные блага, заключается в присвоении, в отчуждении материальных благ, принадлежащих другим людям в личную, частную собственность. Эксплуатация - это тоже присвоение материальных благ, принадлежащих другим людям, только осуществляемая постоянно в процессе производства. Если же под словом эксплуатация понимать любой вид или способ отчуждения, присвоения материальных благ, принадлежащих другим людям, при котором наносится ущерб этим людям, - то внутривидовая борьба в человеческом обществе проявляется в виде различных способов эксплуатации, как явных, - так и скрытых.
     К явным, заметным формам эксплуатации можно отнести воровство, грабеж, разбой, войну, терроризм, рабство, крепостничество, колониализм. К скрытым, замаскированным формам эксплуатации можно отнести капиталистический способ производства, любую ложь, обман, мошенничество, коррупцию, использование служебного положения для личного обогащения, ценообразование, налоговую политику, политику ограничения знаний (невежественного, незнающего человека легче обмануть), идеологическую политику, религию (которая верой заменяет научную достоверность) и другие.
     Эксплуатировать - значит отчуждать, отнимать у людей продукты труда, созданные их трудом; - значит в короткий срок и с малыми затратами труда, энергии, заполучить в свою собственность продукты других людей, на производство которых эти люди потратили гораздо большее количество труда, энергии. Для индивидуума такое поведение экономически целесообразно: труда затратил мало (воровал, грабил, обманывал), а заполучил в свою собственность продукт с гораздо большим количеством труда, чем труд, потраченный на отчуждение (воровство, грабеж, обман). Труд по отчуждению наиболее производительный: в единицу времени данный труд приносит данному «трудящемуся» продукт с гораздо большим количеством труда, чем действительному труженику, который своим трудом создает этот продукт. Тут даже примеров приводить не надо, настолько их вокруг много.
     С тех пор, как появилось скотоводство и земледелие, первые крупные производства, позволяющие производить продуктов больше, чем требовалось для поддержания жизни работника, то есть с количеством стоимости, большим чем стоимость рабочей силы, - появилась возможность отчуждать у трудящегося избыток труда над стоимостью рабочей силы, - собственники средств производства (земли, стада животных) стали отнимать этот избыток в частную собственность, накапливать свою собственность, накапливать свое богатство, свой капитал. Общество разделилось на два противоположных по способу существования класса: класс эксплуататоров, собственников, имущих, - и класс эксплуатируемых, неимущих.
     Классы - «… большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению ( большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства.» (Ленин. В.И. ПСС.т.39.с.15.).
     В процессе исторического развития общества, со сменой общественно-экономических формаций, от рабовладельческого общества до капиталистического, изменялась форма эксплуатации, которая становилась более замаскированной, но не менее жестокой.
     Разделение общества на классы и появление классовой борьбы не ликвидирует антагонизма между индивидуумами. Биологическая программа (инстинкты), направленная на увеличение вероятности сохранности организма, требует от индивидуума, чтобы он в своем индивидуальном, социальном поведении, увеличивал постоянно свой запас материальных благ, - увеличивал свою собственность, свой капитал. Поэтому внутривидовая борьба продолжается и между собственниками, эксплуататорами. Один собственник, капиталист, разоряет и поглощает другого. Идет война всех против всех. И только необходимость заставляет людей объединяться в большие группы, классы, для защиты от другого класса, - для защиты от физического уничтожения, и поддерживать между собой перемирие.
     Государство, которое представляет собой организацию класса имущих - эксплуататоров, созданное для подавления сопротивления класса неимущих - эксплуатируемых, законодательно закрепляет право имущих отчуждать собственность у неимущих. Государство (чиновники) запрещало определенные виды эксплуатации в обществе. Так, за воровство, грабеж, мошенничество и другие виды, государство наказывало человека, совершившее данное преступление. В то же время государство поощряло войну с другим государством, воинский грабеж других народов, так как эксплуатация других народов являлась дополнительным источником обогащения класса эксплуататоров.
     Однако, хотя существует запрет в государстве на определенные виды эксплуатации, этот запрет касается лишь класса неимущих. Класс имущих, эксплуататоров, в руках которого находится большая часть национального богатства, силой закрепляет за собой право на эксплуатацию, на любые ее формы, вплоть до терроризма и войны, вплоть до физического уничтожения массы людей, - вплоть до геноцида, лишь бы это приносило им прибыль, увеличивало их капиталы, увеличивало их сохранность.
     Судите сами, много ли людей из класса собственников, из олигархов, наказаны за свои преступления и сидят в тюрьмах? Только благодаря внутривидовой борьбе между собой, кое кто из них попадает за решетку.
     Бесконечное стремление индивидуума увеличивать свою сохранность приводит к постоянному накоплению индивидуумом материальных благ, капитала, путем эксплуатации основной массы народа, - противопоставляет их друг другу, - приводит к борьбе классов, - к уничтожению основной массы населения, - к гибели государств и народов.




























Глава 9.  Взаимоотношение между биологической и социальной программой
                поведения у человека.

     Согласно рефлекторной теории, поведение любого животного, в том числе человека, детерминировано, задано, определено. Все поведение животных и человека складывается из выполненных рефлексов.
     Так как условные рефлексы образуются на основе безусловных рефлексов и необходимы для реализации этих безусловных рефлексов; так как любой условный рефлекс заканчивается выполнением того или иного безусловного рефлекса, - то можно считать, что все поведение животных и человека направлено на выполнение безусловных рефлексов.
     Условимся называть совокупность всех безусловных рефлексов, инстинктов, биологической программой поведения. А всю совокупность условных рефлексов, определенный, для каждой особи разный, индивидуальный стереотип поведения будем называть индивидуальной программой поведения.
     У человека индивидуальную программу поведения будем называть социальной программой поведения индивидуума.
     Биологическая программа одна и та же у всех особей данного вида, образовалась в процессе эволюции путем естественного отбора. Индивидуальная программа поведения, социальная программа поведения индивидуума образуется в течение всей индивидуальной жизни особи, в процессе индивидуального развития, онтогенеза.
     Социальная программа поведения индивидуума изменяется в течение всей жизни, но в основном складывается в детском возрасте. Индивидуальная, социальная программа поведения необходима для более успешного выполнения биологической программы поведения в обществе. Мозг, кора больших полушарий, дающая возможность образовывать условнорефлекторные временные связи, есть аппарат для постоянного и достаточного удовлетворения биологических потребностей организма, для постоянного и полного выполнения биологической программы.
     Индивидуальная, социальная программа поведения направлена на постоянное и полное выполнение биологической программы. Биологическая программа (безусловные рефлексы, инстинкты) определяет наши биологические потребности. Тот или иной безусловный рефлекс, инстинкт, требует своего удовлетворения. При постоянном, своевременном и достаточном удовлетворении всех безусловных рефлексов, инстинктов, поддерживается нормальная жизнедеятельность организма.
     Выполнение биологической программы, и, естественно, надстраивающейся над ней индивидуальной, социальной программы поведения, необходимо для нормальной жизнедеятельности организма, для сохранения организма живым и здоровым.
     Все разумное, социальное поведение человека направлено, в конечном итоге, на сохранение своего организма живым и здоровым.
     Однако, индивидуальная, социальная программа поведения человека не является простым продолжением биологической программы поведения. Индивидуальная, социальная программа определенным образом взаимодействует с биологической программой. Как указывал академик Л.А. Орбели, анализируя учение И.П. Павлова: «надстраивающийся условный рефлекс, надстраивающаяся временная связь может оказывать при известных обстоятельствах угнетающее, тормозящее влияние на врожденные деятельности,» - «… путем выработки новых рефлексов мы … получаем в руки орудие, при помощи которого можем подавлять врожденные рефлекторные акты.»    ( Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство академии наук СССР. 1949. с.618.)
     Именно умением подавлять врожденные безусловные рефлексы, инстинкты, биологическую программу поведения социальной программой, человек отличается от всего животного мира.
     Социальная программа индивидуума - это определенная последовательность действий индивидуума в обществе, в окружении людей. Если бы индивидуальная программа поведения индивидуума, которую нельзя назвать социальной, была направлена на наиболее эффективное выполнение биологической программы, на наиболее быстрое и полное удовлетворение безусловных рефлексов, инстинктов, то поведение человека вряд ли чем отличалось бы от поведения животного.
     Пришло бы время поесть - человек добыл бы пищу и ел; пришло бы время испражниться - стал бы испражняться; пришло бы время удовлетворить свою половую потребность - стал бы ее удовлетворять, как это делают собачки. И все эти действия выполнялись бы тотчас, когда «приспичило», в угоду своему организму, для сохранности жизни и здоровья своего организма, невзирая на желания и потребности окружающих людей, в ущерб их здоровью и жизни.
     Такую индивидуальную программу поведения имеют люди, с раннего детского возраста оторванные от общества людей, воспитанные среди животных, люди- «маугли». Естественно, такое поведение неприемлемо в обществе. У каждого человека имеется такая же биологическая программа поведения. Каждый человек стремится сохранить свое здоровье и жизнь, удовлетворяя потребности организма.
     Человек не может удовлетворять свои биологические потребности, не может выполнять свою биологическую программу не считаясь с другими людьми. Противопоставляя себя всем, удовлетворяя свои биологические потребности в ущерб другим, человек неминуемо вступит в конфликт со всеми. А, так как сила одного человека меньше суммы сил многих, то, естественно, этот человек будет наказан за свое поведение теми людьми, которым он нанес ущерб, или теми, которым он может нанести ущерб, или всеми вместе.
     Поэтому, живя в обществе себе подобных, человек должен учитывать интересы других людей, должен учитывать биологические потребности других людей, должен учитывать то, что другие люди тоже хотят жить. Человек вынужден строить свое поведение с учетом потребностей других людей, с учетом тех взаимоотношений между людьми, которые сложились на данном этапе развития общества, с исторически сложившимися взаимоотношениями между людьми.
     Поэтому человек не всегда может удовлетворить свою биологическую программу (рефлекс, инстинкт) именно в тот момент времени, когда этого требует организм. Приходится ждать, или искать более благоприятных обстоятельств для удовлетворения своих биологических потребностей. Человек вынужден тормозить, подавлять свой рефлекс, инстинкт, учитывая могущее последовать за это наказание.
     Реализация биологической программы человека ограничивается, тормозится правилами, нормой поведения человека в обществе, существующими на данном этапе исторического развития общества, которые воспитываются, прививаются человеку с детства. Из поколения в поколение родители передают своим детям нормы поведения в процессе воспитания, в процессе выработки условных рефлексов.
     Программа поведения человека в обществе, социальная программа поведения, вырабатывается, воспитывается у человека с раннего детского возраста, с пеленок, посредством выработки тормозных условных рефлексов. Родители воспитывают у детей определенные запреты на те или иные действия, которые, по их представлению, не соответствуют нормам поведения в обществе, или просто неприятны родителям.
     Рассмотрим, на примере воспитания у ребенка нужных родителям навыков выделения испражнений. Физиологически акты мочеотделения и дефекации происходят самостоятельно, рефлекторно, при достаточном наполнении мочевого пузыря и ампулы прямой кишки. Поэтому, как только у ребенка наполнится мочевой пузырь или ампула прямой кишки, происходит выделение мочи или кала. Кто имел детей, тот знает, как часто приходится менять пеленки грудным детям. Содержание ребенка в чистоте является для родителей значительным трудом.
     Поэтому, чтобы уменьшить себе работу, родители с определенного возраста ребенка, примерно у годовалого, как только замечают, что ребенок начинает кое-что понимать, начинают приучать его испражняться в определенное место, в горшок. Стараясь предугадать акт мочеотделения или дефекации, родители приурочивают, совмещают условные раздражители (слова пись-пись, а-а, сажают на горшок) с актом мочеотделения или дефекации, тем самым вырабатывают условный рефлекс на данные раздражители.
     С другой стороны, родители ругают, наказывают ребенка, если он испражняется в постель или штаны. Тем самым, родители вырабатывают положительный условный рефлекс на определенные раздражители (слова пись-пись, а-а, сажание на горшок) на основе безусловных рефлексов мочеотделения и дефекации, и отрицательный условный рефлекс на базе самосохранительного рефлекса, наказывая его.
     Ребенок, когда приходит время оправляться, уже не делает это в штаны или в постель, а терпит, начинает просить «пись-пись» или «а-а». И, когда родители сажают ребенка на горшок, оправляется в него. Взрослый человек, если он воспитанный, не станет испражняться в любом месте, когда подошло для этого время, а найдет туалет.
     Следовательно, какую программу поведения воспитают у ребенка родители, окружающие люди, такая она и будет.
     Социальная программа поведения ограничивает, тормозит действие биологической программы поведения. Социальная программа поведения как - бы втискивает биологическую программу в определенные рамки, в нормы. Человек не волен в своем поведении. Удовлетворять те или иные рефлексы, инстинкты человек может только в определенном месте, в определенное время, с определенными ограничениями. Это необходимо для нормальной жизнедеятельности, сохранности жизни и здоровья всех членов общества.
     Удовлетворение человеком своих биологических потребностей не должно мешать другим людям удовлетворять такие же биологические потребности, иначе другие люди не смогут в полной мере удовлетворить потребности организма, что приведет к ущербу здоровья этих людей и, в конечном итоге, к гибели.
     Гибель членов сообщества, в котором живут индивидуумы, приносящие ущерб другим, не может не отразиться неблагоприятно и на самих индивидуумах. Связанные в одно целое, в общество, различными взаимоотношениями, индивидуумы составляют единый организм, систему. Если начинает гибнуть клетки единого организма, организм слабеет и погибает. Естественно, гибнут и те клетки, составляющие, которые вызвали гибель всего организма. Наглядный пример мы наблюдаем в медицине.
     Раковые клетки, усиленно размножаясь, отнимают от других клеток организма необходимые питательные вещества и жизненное пространство, нарушают нормальную работу тканей, органов, и, в конечном итоге, приводят организм к гибели, и гибнут вместе с ним.
     Достаточно примеров и в истории человеческого общества. Ф. Энгельс в своей работе: «Происхождение семьи, частной собственности и государства» дает понять причину гибели рабовладельческих государств. Гибель таких государств как Афинское или Римское, - есть результат хищнической эксплуатации меньшей частью народа (рабовладельцами) большей части (рабов и свободных граждан).
     Меньшая часть жителей государства, для увеличения вероятности своей сохранности, для более полного удовлетворения своих потребностей, для увеличения своих запасов материальных благ, позволяющих удовлетворять потребности в будущем, отнимала и присваивала у большей части жителей государства материальные блага, оставляя их в количестве, недостаточном для сохранения здоровья и жизни этих людей.
     Свободные граждане, являвшиеся основной военной силой государства, нищали и гибли. Государство слабело и становилось легкой добычей для захватчиков. Гибель государства приводила к гибели и класс эксплуататоров. Как говорится: «не руби сук на котором сидишь».
     Таким образом, социальная программа поведения индивидуумов в обществе, которая включает в себя нравственные нормы поведения и производственные отношения, узаконенные в виде прав и обязанностей граждан, возникла и развивалась в процессе исторического развития общества как приспособительный признак, необходимый для сохранности всего общества, начиная с племени - семьи, рода, народности, нации, государства и, в конечном итоге, всего вида Homo sapiens.
     «Вид Homo sapiens, имея генетическую программу, создал (благодаря наличию у него сознания) вторую программу, определяющую его развитие в каждом последующем поколении. Эту вторую программу можно назвать программой социального наследования. … Что же ведет человечество по пути прогресса? Ясно, что основным фактором, обусловливающим прогресс, служит накопление продуктов созидательной деятельности человека, вызванной социальными факторами и ростом производительных сил. Важно отметить то обстоятельство, что личный опыт, полученный от сознательной деятельности каждого поколения, передается следующему через воспитание людей, т.е. путем социальной программы. Именно видоизменения социальной программы обеспечивают восхождение человека к возрастающим вершинам его социальной жизни, культуры и науки. Исследования показали, что личные качества любого индивида зависят как от генотипа, полученного от родителей, так и от влияния той социальной и физической среды, в которой происходит его развитие.
     Даже однояйцевые близнецы, имеющие тождественный генотип, в случае, если они развиваются в разных социальных условиях, при сохранении поразительного физического сходства, могут формироваться в различные духовные личности. Целые поколения могут оказаться под влиянием сходного отрицательного типа воспитания. В свое время приводились обширные родословные, в которых по поколениям переходили такие социальные признаки, как преступность, проституция, алкоголизм и др.
     В свете современных данных по генетике человека очевидно, что не существует специальных генов для наследования таких социальных признаков, как преступность и т.д. В этом случае повторяющиеся условия среды в ряде поколений воспитывают людей определенного социального поведения. Перед нами картина не генетического, а социального наследования. Следует признать, что все общественные надстройки в виде науки, религии, культуры, все формы социально - типизированного поведения в человеческом обществе есть результат грандиозного процесса социального наследования.
     Конечно, это не означает, что все люди генетически одинаковы при рождении и что они в равной мере воспринимают воспитательную роль среды. Каждый из нас не может освободиться от генетической информации, полученной им от родителей. Уникальность человека по его генетической конституции создает подчас сложные проблемы воспитания. Нельзя забывать, что каждый человек, имея уникальную генетическую организацию, обладает нормой реакции, т.е. единственным в своем роде личным способом реагировать на социальные и физические влияния среды. Эта программа записана в молекулах ДНК и через зародышевые клетки передается по поколениям.
     Социальная программа для человека задается при его воспитании: она формирует его поведение в семье и обществе.» (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. М. 1976. гл.2. с.20-23).
     «Очевидно, что каждое следующее поколение формирует свой духовный облик под влиянием исторического опыта человечества и существующего объема материальной и духовной жизни общества. Эта преемственность в общественном развитии была обозначена как социальное наследование. Содержание этого наследования, будучи специфичным для каждой эпохи, можно назвать социальной программой (Дубинин, 1971а). Очевидно различие биологического явления наследственности и категории социального наследования. Носителем биологической наследственности служат молекулы ДНК, содержащие генетические программы. Носителем социального наследования является общество, человечество в целом. В этом случае социальная информация записана в исторически созданной социальной программе.
     Явление наследственности свойственно биологической форме движения материи. Категория социального наследования отражает собою законы общественного развития. Хорошо известно, что научные знания, трудовые навыки, изменения в социальном поведении и т.д. - все это каждому поколению приходится воспринимать заново, так как они передаются путем социального наследования. Никакие итоги социальной жизни, науки или морали не записываются в его генах. Каждое поколение всегда начинает сначала, свободно и творчески входя в общество и познавая природу.». (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. М. 1976. с.220.)
     «У человека воспитание целенаправленно вкладывает в процесс развития социальную программу, по которой идет формирование личности. В этом случае мы с полным правом можем говорить о социальном наследовании, оно уникально, ибо в таком объеме и качестве оно свойственно только человеку. Эта социальная программа не записана в его генах и тем не менее выступает как внутренний фактор развития личности.
     Каждый человек генетически уникален. Очевидно, что восприятие социальной программы происходит не независимо, а на основе ее воздействия на процессы развития индивида с его уникальной генетической программой.
     … Сам социальный прогресс основан на смене социальных программ. Для формирования новых программ огромное значение имеют новые поколения людей.
     На примере развития языка мы видели, что решающим для становления и прогресса человека было взаимодействие между генетической и социальной программами. Социальная программа определяет систему сознания в течение длительных периодов всей жизни человека. (Анохин 68,70; Ливанов 72).
     А. Гезел (1941) в книге «Дети волков и человеческие дети» проанализировал случаи, когда дети сразу после рождения попадали к диким животным и воспитывались среди них. У всех этих детей, выросших вне социальной среды, не развились человеческие психические функции, они не имели даже навыков прямохождения.». (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. М. 1976. с.24-26).
     «Обоснование учения о социальном наследовании показывает, что человек, найдя форму передачи опыта поколений через воспитание на базе социальной программы, которая в адекватной форме передает весь опыт истории каждому из поколений, реально обрел титанический рычаг эволюции в сфере новой формы движения материи. Изучение сущности передачи социальной программы, опирающейся на генетические особенности каждого человека, - это громадная задача, стоящая перед современным естествознанием и обществознанием.
     Каждый человек развивается под действием слитых воедино двух программ. Одна их них - это программа генетической информации в виде комплекса генов, получаемых от родителей, вторая - социальная программа, воспринимаемая через воспитание. Благодаря социальной программе личность человека испытывает формирующее влияние всей истории человечества, выкристаллизованной в той современной ему социальной среде, в которой он живет.» (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. М. 1976. с.34).
     «Социальная программа подытоживает результаты общественно - исторической практики. Социальное наследование, обеспечивая передачу и накопление знания, представляет собою адекватное отражение действительности, проведенное общественной практикой. Более чем где-либо в проблеме взаимоотношения социального и биологического в человеке необходим исторический подход. Это связано с тем, что становление духовного мира человека - это продукт истории. Очевидна историческая обусловленность содержания любой из социальных программ.» (Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. М. 1976. с.221).
     Конечно, социальная программа, появившись и развиваясь вместе с появлением и развитием человека, общества, различна в каждой исторической эпохе, в каждой общественно-исторической формации. Более развитое общество имеет более развитую, более богатую и совершенную социальную программу.
     Дубинин Н.П. объединяет в социальной программе весь общественно-исторический опыт человечества, все достижение культуры, науки и техники, все общественное сознание.
     Я же рассматриваю социальную программу поведения индивидуума, как последовательность его действий в обществе, записанную в памяти, объективно существующую в форме динамического стереотипа поведения в окружающем мире, в виде системы условнорефлекторных связей в коре головного мозга данного индивидуума
     «Очевидно, наше воспитание, обучение, дисциплинирование всякого рода, всевозможные привычки представляют собой длинные ряды условных рефлексов.» (И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949.с.574.)
     Социальную программу поведения индивидуума, которая представляет собой совокупность условных рефлексов и формируется в коре головного мозга в процессе воспитания, И.П. Павлов отождествляет с дисциплинированием. Социальная программа поведения необходима именно как дисциплинирующая программа, тормозящая биологическую программу.
     Реализация каждым индивидуумом биологической программы неминуемо приводит к внутривидовой борьбе за жизнь, так как каждый организм стремится сохранить именно себя, как сложную систему. В биологической программе поведения, в генах, не записано стремление организма сохранять другие организмы, кроме своего и своих детей.
     Дети, получая при размножении по половине генетической информации о строении своего организма от родителей, являются как бы продолжением сложной системы родителей. Таким образом, сохраняя детей, родители сохраняют строение своего организма в течение многих поколений, сохраняют себя, как сложную систему, во времени. На сохранение организма во времени работают половой инстинкт и родительский.
     При реализации биологической программы, особи не являющиеся кровными родственниками, вступают между собой в борьбу за жизнь, особенно жестокую, так как организмы имеют одни и те же потребности, употребляют одну и ту же пищу. Победивший в этой борьбе выживает, сохраняет свой организм, как сложную систему.
     Индивидуальная условнорефлекторная деятельность, программа поведения, воспитанная, выработанная у индивидуума в течение его жизни, направлена на наиболее полное и постоянное выполнение биологической программы, на выполнение каждого безусловного рефлекса, с учетом потребностей других индивидуумов, сохраняет в той или иной мере окружающих людей. Если деятельность человека, его условнорефлекторная программа поведения направлена только на выполнение биологической программы, без учета потребностей других людей, то данный человек ведет себя как животное. Про таких людей мы говорим, что они безнравственные. Они в основном пополняют ряды преступников. Если же человек живет, удовлетворяет свои биологические потребности, без ущерба для других людей, или же с пользой для других, то про такого человека говорят, что он нравственно воспитанный.
     Чтобы понять, как поведет себя человек в той или иной ситуации, чтобы предсказать поведение человека, надо знать, во-первых, напряженность того или иного рефлекса, инстинкта, то есть степень его удовлетворенности; во-вторых, надо знать его социальную, условнорефлекторную программу поведения, - насколько она тормозит, сдерживает его животное начало, его биологическую программу, - то есть знать, насколько этот человек нравственно воспитанный.
     Биологическая программа, инстинкты, предопределяют, детерминируют поведение человека. Но как будут удовлетворяться те или иные рефлексы, инстинкты, зависит от воспитанной у данного человека социальной, условнорефлекторной программы поведения.
     Так как в одно и то же время не могут реализовываться все безусловные рефлексы (инстинкты), то должна существовать определенная последовательность реализации этих рефлексов (инстинктов). Эта очередность выполнения рефлексов зависит от степени важности для сохранения организма в данный момент времени выполнения этого рефлекса. Но для начала надо хотя бы знать из каких рефлексов (инстинктов) состоит биологическая программа.
     «Наше знание об этих инстинктах очень ограничено и отрывочно. Имеется лишь грубая группировка их: пищевой, самосохранительный, половой, родительский и социальный.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство академии наук СССР. 1949. с. 556.)
     И.П. Павлов добавляет к ним еще рефлекс свободы и исследовательский рефлекс, который назвал рефлексом «что такое?». С тех пор к знаниям о рефлексах (инстинктах) мало что добавилось. Имеется множество классификаций безусловных рефлексов, что говорит о том, что удовлетворительная классификация их еще не создана.
     «И я еще раз повторяю, что в высшей степени важно иметь полный список и надлежащую систематизацию этих рефлексов, потому что вся остальная нервная деятельность организма надстраивается, как увидим дальше, на фундаменте этих рефлексов.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. c.557.)
     Точно зная, какие у животного (человека) имеются безусловные рефлексы (инстинкты), зная их биологическую значимость и необходимость реализации в определенный момент времени, можно было бы представить их взаимоотношение, - проиграть, промоделировать их взаимодействие между собой. И уже потом можно попытаться понять взаимоотношение между надстраивающейся условнорефлекторной программой поведения и биологической безусловнорефлекторной программой.
     Учитывая сложность экспериментального изучения безусловных рефлексов, попробую все же дать их классификацию, подойдя к данному вопросу со стороны нормальной физиологии организма человека и высших животных, более – менее подробно изученной.
     Все клетки организма объединены в определенные ткани, а ткани в органы, - органы в системы органов. У каждой клетки своя функция. В каждом органе множество одинаковых клеток, выполняющих определенную функцию. Ткани и органы, выполняющие одни и те же функции, объединены в системы органов, которых не так уж много.
     У млекопитающих, в том числе человека, есть следующие системы органов: дыхания, кровообращения, выделения, нервная, эндокринная, иммунной защиты, половая, опорно-двигательная, чувств.
     Слаженная работа всех этих систем органов обеспечивает нормальную жизнедеятельность организма, обеспечивает постоянный обмен и развитие организма. Однако каждая из систем органов выполняет свою функцию. Рассмотрим, что выполняет каждая система.
     Органы чувств служат для получения информации. Органы пищеварения вместе с органами выделения необходимы для постоянного поступления, переработки, усвоения, накопления и выделения вещества и, связанной с ним, энергии. Органические вещества, служащие для организмов пищей, являются поставщиками энергии. Органы дыхания и кожа необходимы для обмена газов, частично для выделения вредных веществ и для теплообмена, - то есть, также, как и органы пищеварения и выделения, участвуют в обмене веществом и энергией. Система органов кровообращения отвечает за транспортировку вещества и энергии к каждой клетке. Нервная и эндокринная системы необходимы для регуляции взаимодействий как между внутренними органами и тканями, так и между всем организмом и внешней средой, что необходимо для приспособления организма к условиям внешней среды, в конечном итоге для постоянной сохранности организма в среде. Система иммунной защиты необходима для борьбы организма с проникшими в организм чужеродными телами, для сохранения организма. Опорно-двигательная, костно-мышечная система необходима для перемещения организма в пространстве, что позволяет организму активно участвовать в обмене веществом, энергией и информацией, и активно защищать свой организм, что направлено на сохранение организма в среде. Половая система вместе с эндокринной необходима для передачи генетической информации потомству, что ведет к сохранению строения организма в поколениях. То есть половая система необходима для сохранения организма как системы в течении ряда поколений, - во времени.
     Если взять функционирование организма в целом, то можно сказать, что организм выполняет две наиглавнейшие функции:
1) функцию сохранения своего организма как сложной системы во внешней среде в течение жизни данного организма, или, иначе, функцию сохранения в пространстве, учитывая малый промежуток времени, в течение которого длится жизнь организма;
2) функцию сохранения организма, как сложной системы, в течение ряда поколений, или, иначе, функцию самосохранения во времени.
Функцию самосохранения в среде, в пространстве, организм выполняет посредством функционирования всех систем органов, кроме половой и, частично, эндокринной.
     Обобщая деятельность систем органов, можно выделить основные функции, на выполнение которых направлена деятельность систем органов.
Cистемы органов пищеварения, выделения, дыхания, кровообращения, опорно-двигательная, - выполняют функцию обмена веществом и энергией. Органы чувств, нервная и эндокринная системы выполняют функцию обмена информацией. Нервная система, эндокринная, иммунной защиты, опорно-двигательная, - выполняют функцию защиты, непосредственно функцию самосохранения.
     На основании изложенного можно составить систему функций организма.
                Система функций организма.
1.Функция самосохранения организма во внешней среде в течение жизни, - функция самосохранения организма в пространстве:
     1) Функция добывания, поглощения, переработки, усвоения, накопления, хранения и выделения вещества и энергии;
     2) Функция получения, переработки, усвоения, хранения, накопления и выделения информации;
     3) Функция защиты, самосохранения организма путем управления и регуляции взаимодействия
     А) между клетками, тканями, органами и системами органов внутри организма;
     Б) между организмом и внешней средой.
2. Функция сохранения организма в течение ряда поколений, - функция сохранения организма во времени посредством размножения и защиты потомства.
     Для выполнения любой функции необходимо движение частей организма или всего организма в целом, поэтому движение присутствует в организме везде. Без взаимосвязанной, без слаженной работы всех систем органов невозможно выполнение ни одной из функций организма. Жизнь и развитие организма происходит потому, что эти функции выполняются, и для того, чтобы они выполнялись.
     Если же теперь проанализировать, на выполнение каких функций направлены врожденные поведенческие акты, инстинкты, то мы увидим, что под действием пищевого инстинкта выполняется функция обмена веществом и энергией; действие исследовательского рефлекса направлено на выполнение функции обмена информацией, ее накопления; самосохранительный рефлекс направлен на выполнение защитной функции, - сохранение организма в среде, в пространстве; половой и родительский инстинкты ответственны за выполнение функции сохранения организма в течение ряда поколений, - во времени.
     Как видим, под действием таких врожденных рефлексов, инстинктов, как пищевой, самосохранительный, исследовательский, половой и родительский, - обеспечивается нормальное функционирование организма, нормальная жизнедеятельность, сохранность организма и его потомства. Совокупность этих инстинктов, врожденных рефлексов, образует врожденную биологическую программу поведения, направленную на сохранение организма, как живой системы, в пространстве и времени.
     Организм, реализуя биологическую программу, в каждый данный момент времени, в зависимости от внутренних и внешних условий, выполняет определенную подпрограмму, определенный врожденный рефлекс, инстинкт.
     Внутренними условиями, которые влияют на включение, на реализацию той или иной подпрограммы, того или иного инстинкта, является удовлетворенность организма в определенной потребности и значение этой потребности для сохранения организма на данный момент времени. Внешние условия усложняют или облегчают включение и выполнение той или иной подпрограммы (инстинкта). Как внутренняя неудовлетворенность организма так и внешние условия могут включать подпрограммы (инстинкты).  Проанализируем, каковы могут быть взаимоотношения между подпрограммами, инстинктами.
     Допустим, условия внешней среды не угрожают жизни и здоровью организма. Тогда самосохранительный инстинкт не включен, блокирован. Допустим также, что у данной особи нет детей, то есть не включен родительский инстинкт, заставляющий родителей заботиться о потомстве. Допустим, что особь уже достигла половозрелого возраста и еще не утратила способность к размножению. Тогда биологическая программа будет состоять из пищевого, информационного и полового инстинктов. Из этих трех инстинктов наибольшее биологическое значение имеет пищевой, так как организм без пищи долго не живет (около месяца). Потребность в пище ощущается уже через несколько часов в виде чувства голода. Пищевой рефлекс чаще других требует своего удовлетворения. Пока не будет удовлетворен пищевой рефлекс, организм будет занят поиском пищи. Поиск пищи включает в себя исследование окружающей среды на наличие пищи. Таким образом пищевой рефлекс включает исследовательский рефлекс.
     Лишь только после того, как будет удовлетворен пищевой рефлекс, возможно включение полового рефлекса. Половой инстинкт также обладает значительной силой. У половозрелых особей в момент гона, в сезон свадеб, может подавлять самосохранительный. Половой рефлекс требует своего выполнения реже пищевого. Время включения полового инстинкта физиологически ограничено, - например для мужчин ограничено временем репродукции спермы. Естественно, для репродукции спермы необходима пища. Как только перестают доминировать пищевой и половой рефлексы, включается исследовательский рефлекс.
     Но самыми сильными рефлексами являются самосохранительные. Как только возникает опасность для здоровья и жизни, организм моментально переключается на предотвращение этой опасности. Пример – болевой рефлекс. Чувство боли сигнализирует о повреждении тканей. Болевой рефлекс срабатывает раньше, чем наш мозг проанализирует причину боли и выберет тактику поведения. От болевых рецепторов возбуждение непосредственно переходит к эффекторному органу через спинной мозг. Поэтому, при ожоге руки, человек сначала отдергивает руку от источника боли, затем, когда сигнал достигнет головного мозга, анализирует. Такой механизм работы нервной системы целесообразен, позволяет в кратчайшее время избавиться от разрушительного действия среды. Он выработался и закрепился в процессе эволюции животного мира в структуре и функции нервной системы.
     Если организм тотчас не ликвидирует опасность для своего здоровья и жизни, то быстро погибнет. Без пищи организм существует более продолжительное время. Невыполнение полового рефлекса не грозит гибелью организму. Однако, если организм не будет удовлетворять половой рефлекс, то не сможет иметь потомство и не сможет передать потомству информацию о строении своей системы, то есть не сохранится во времени, в течение ряда поколений. Неудовлетворение полового и родительского инстинктов у всех особей данного вида грозит гибелью этого вида. Поэтому длительная неудовлетворенность данных инстинктов ведет к появлению у особи нервных и психических заболеваний.
     Информационный, исследовательский рефлекс направлен на получение организмом информации о мире, что необходимо для удовлетворения всех остальных рефлексов, увеличивает вероятность сохранности организма. Чем полнее мозг отражает окружающий мир, тем легче особи ориентироваться в этом мире, тем легче приспосабливаться. Благодаря исследовательскому рефлексу организм увеличивает количество временных условнорефлекторных связей в коре больших полушарий мозга, приобретает индивидуальный опыт поведения. Если сравнить детеныша со взрослой особью, то, естественно, детеныш, который не имеет индивидуального опыта, менее приспособлен к жизни. Поэтому детеныши до определенного возраста нуждаются в помощи своих родителей.
     В процессе эволюции под действием естественного отбора у животных появился родительский инстинкт, иначе называемый инстинктом материнства. Этот инстинкт сохранился как полезный приспособительный признак, направленный на сохранение вида. Забота родителей о своем потомстве, закрепленная в генотипе, способствует сохранению потомства и, естественно, всего вида. У различных видов животных, даже у особей данного вида, родительский инстинкт может иметь различную силу. У млекопитающих животных он сильнее развит у матери. Родительский инстинкт может быть сильнее самосохранительного инстинкта.
     В каждом частном случае, в зависимости от возраста и силы врожденных рефлексов (инстинктов), поведение в каждый момент времени может быть разным. В детском возрасте биологическая программа поведения складывается из трех инстинктов: самосохранительного, пищевого и исследовательского.
     В половозрелом возрасте, при отсутствии детей, биологическая программа состоит из самосохранительного, пищевого, полового, исследовательского инстинктов. При наличии детей, биологическая программа состоит из всех инстинктов. Добавляется родительский инстинкт.
     Поведение человека в определенный момент времени зависит от того, какой из инстинктов доминирует над остальными в этот момент времени. Вся условнорефлекторная деятельность мозга человека, его мышление, направлено в этот момент на реализацию доминирующего рефлекса, на удовлетворение крайне необходимой в данный момент для организма потребности. Совокупность имеющихся у человека условных рефлексов, которая представляет собой индивидуальный опыт поведения человека, помогает ему в кратчайшее время и с наименьшими затратами труда удовлетворить тот или иной, требующий своего удовлетворения, инстинкт.
     За выполнение каждого из рефлексов (инстинктов) отвечают определенные центры, участки нервной системы, которые, активируясь под действием внутренних потребностей организма, заставляют организм, мозг работать на удовлетворение этой потребности, этого инстинкта, рефлекса. Врожденное поведение человека, его биологическая программа поведения, сложилось в процессе эволюции еще у наших млекопитающих предков. И центры нервной системы, отвечающие за врожденное поведение, являются филогенетически более ранними, чем кора головного мозга, и находятся в стволе, в среднем и промежуточном мозге. У всего класса млекопитающих животных одна и та же биологическая программа поведения.
     Центры безусловных рефлексов (инстинктов) возбуждаются под влиянием той или иной физиологической потребности организма, которые ощущаются нами в виде чувств: жажды, голода, полового влечения, страха, любви к детям, любознательности. Информация о той или иной потребности организма поступает в соответствующие центры нервной системы благодаря нейро-гуморальным механизмам и возбуждает их.
     Нервный центр, который возбуждается сильнее других, доминирует. Он притягивает к себе все раздражения. Деятельность мозга и всего организма подчиняется доминирующему центру и направлена на удовлетворение соответствующего инстинкта. Уже обнаружены в промежуточном мозге центры жажды, голода, страха, удовольствия. (Опыты Андерсена, Дельгадо, Д. Олдз). Если возбуждаются сразу несколько центров, то доминирует физиологически более сильный, тот центр, который ответственен за выполнение биологически более важного инстинкта. Важного в смысле значимости для сохранности организма и вида. Что это именно так и есть, доказывается опытами И. П. Павлова.
     «Вы берете животное, наше обыкновенное животное – собаку со слюнным свищом и действуете на нее, на ее кожу, сильным электрическим током, который производит, если говорить субъективно, болевое раздражение, а по объективной терминологии – разрушительное. Понятное дело, что в ответ на это болевое раздражение наступает обыкновенный рефлекс – оборонительная реакция, борьба животного всеми средствами с этим раздражителем. Животное начинает рваться из станка, хватает зубами прибор, которым производится раздражение. Следовательно, раздражение идет в центр оборонительного движения, выражается в оборонительных движениях. Если вы повторяете этот опыт, как он есть, несколько дней подряд, то животное становится все раздражительнее, переносит это раздражение все хуже и хуже, и оборонительный рефлекс все усиливается. Но направим этот опыт по другой дороге. Если вы будете давать собаке есть (если она не берет еду, можно ввести пищу в рот, чтобы наступило вкусовое раздражение) в то время, как вы производите болевое раздражение, тогда вы замечаете, что оборонительная реакция слабеет, а пройдет некоторое время – она и вовсе уничтожится.
     Значит, вы имеете перед собой факт из первой категории, то есть торможение: раздражение пищевого центра привело к торможению болевого центра. Если вы много раз повторите такое подкармливание во время болевого раздражения, то дело кончится тем, что вы не только не увидите никакой оборонительной реакции, а, наоборот, при повторении этого электрического болевого раздражения заметите, что у собаки развивается реакция на еду: она поворачивается к вам, засматривается в то место, откуда приносится еда, и у нее течет слюна. Вы видите, что раздражение, которое шло в центр оборонительного движения, перешло в центр пищевой, т. е. в центр движений, направленных на еду, и центр секреторной деятельности. Это уже факт из второй группы, это – условный рефлекс.
     Таким образом, на этом примере вы видите совершенно отчетливо, как один факт переходит в другой, и этим наглядно устанавливается родство этих фактов. Вы видите следующее: сначала болевой центр затормозился, а потом раздражение из него перешло в пищевой центр. Поэтому никакой натяжки нет в предположении, что сущность этих процессов одна и та же, что происходит переход, направление, притяжение энергии из одного центра в другой. И если другой центр, как в данном случае, сильнее, то вся энергия из первого центра перебирается туда, и первый центр остается как бы не у дел, занятым.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР.1949. c. 379-381).
     «Как я уже сказал, легко перетянуть раздражение из центра оборонительного движения в центр пищевой. У всех животных этот опыт удается легко. Если же вы попытаетесь перетянуть это раздражение на кислотный центр, то есть из электрического раздражителя захотите сделать условный раздражитель для кислотного центра, то это вам не удастся. Отсюда – дополнительный пункт к закону концентрирования: направление раздражения определяется относительной силой тех центров, которые взаимодействуют друг на друга. Очевидно пищевой центр представляет могучий физиологический центр, он – охранитель индивидуального существования. Понятно, что рядом с ним центр оборонительного движения имеет второстепенное значение.
     Вы знаете, что в борьбе за еду отдельные части тела не очень обороняются, из-за пищи дело доходит до больших драк между животными, до больших взаимных поражений. Следовательно, разрушение отдельных частей организма приносится в жертву более важному условию существования организма – доставлению, захватыванию пищи. Ясно, что пищевой центр надо считать сильнейшим физиологическим центром, и соответственно этому мы имеем совершенно отчетливый факт, что пищевой центр может перетягивать раздражение к себе из других центров. Кислотный центр, конечно, не имеет такого значения; его деятельность есть частная деятельность, и понятно, что сравнительно с ним оборонительный центр имеет большую силу, и, следовательно, раздражение не может быть отвлечено из центра оборонительного движения в кислотный центр. Так это и есть.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с. 381).
     «Систематически комбинируя кормление собаки, то есть раздражение ее пищевого центра (есть не мало оснований принимать такой центр, аналогичный дыхательному), с электрическим раздражением кожи, без особенного труда можно достигнуть того, что сильнейшее раздражение будет вызывать только пищевую реакцию – соответственные движения и слюноотделение – и ни малейшей оборонительной. Теперь вы можете резать, жечь и вообще разрушать кожу и что же? Вы имеете перед собой объективные знаки того, что, судя по себе, вы назвали бы большим аппетитом. Собака поворачивается в сторону экспериментатора, облизывается и теряет обильно слюну. Этот факт так часто демонстрировался большой публике, как и отдельным коллегам, что можно спокойно, без сомнения, перейти к его объяснению.
     Что обозначает этот факт? Какое другое представление можно о нем себе составить, кроме того, что нервное возбуждение от данного агента, ранее шедшее в один отдел нервной системы, теперь направляется в другой. Следовательно, совершился переход нервного тока с одного пути на другой, произошло переключение нервного тока. Перед нами стоит ясный факт, что в высшем отделе нервной системы сюда пришедшее раздражение, смотря по условиям, проводится то в одном, то в другом направлении. Нужно думать, что именно это составляет главнейшую функцию самой верхней части нервной системы. Очевидно, то же самое имеет место и в случае образования условных рефлексов на все индифферентные агенты.
     Существование совершенно определенного обстоятельства (наличность одновременной деятельности в пункте безусловного рефлекса или другого хорошо выработанного условного рефлекса) заставляет индифферентное раздражение, которое без этого неопределенно рассеялось бы в нервной массе, направиться к определенному пункту, проложить себе определенную прочную дорогу.
     Тотчас возникает интересный вопрос: чем определяется это направление раздражения по определенным путям? Судя по теперешним нашим результатам, относительная физиологическая сила данных центров или степень их раздражимости есть важнейшее, здесь идущее в расчет, условие. Следующие факты можно было бы толковать в этом смысле. Как выше сообщено, не составляет труда из разрушительного кожного раздражения сделать условный возбудитель пищевой реакции. Однако при электрическом раздражении тех мест кожи, которые непосредственно лежат на костях, таким образом при разрушительном раздражении кости, несмотря на упорство, с которым это повторялось, образование условного пищевого рефлекса на такое раздражение до сих пор не удалось в отчетливой форме. Точно так же остались тщетными попытки, хотя тоже настойчивые, образования условного кислотного рефлекса (на ;% раствор соляной кислоты) из разрушительных раздражений кожи. Грубо формулируя, можно сказать, что центр разрушительных раздражений кости физиологически сильнее, чем центр пищевого раздражения, а центр пищевого раздражения сильнее, чем кислотного (в указанном размере). Следовательно, можно сказать, что раздражение направляется в сторону сильнейшего центра.». (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Академия наук СССР. 1949. с.391-392).
     Понятно, что при повреждении кости, животное в значительной мере теряет способность бороться за пищу, за жизнь, так как становится инвалидом. Если повреждения кожи и мышц не опасны или мало опасны для здоровья и, соответственно, для жизни, то повреждения кости более опасны для здоровья, значительно ослабляют организм, значительно уменьшают шансы на выживание, так как инвалиду труднее добыть пищу и защитить себя.
     Раздражение кожи слабым током над мягкими тканями в меньшей степени возбуждают оборонительный центр, чем пища пищевой центр. Раздражение же кожи над костью возбуждает оборонительный центр сильнее, чем пища пищевой центр. Для сохранности организма защита кости имеет большее значение чем получение пищи.
     Опыты И.П. Павлова подтверждают, что эволюция живых организмов идет по пути увеличения вероятности сохранности организмов, как сложных систем. В процессе эволюции, у животных, в данном конкретном случае, у собаки, сложился такой механизм нервной деятельности, который, при изменении условий внешней среды, обеспечивает такую ответную реакцию организма, которая в данный момент времени в большей мере сохраняет организм. Поэтому центр сохранения кости физиологически сильнее пищевого центра, а пищевой центр сильнее центра защиты мягких тканей, при данной силе тока. При более разрушительной силе тока, возможно, реакция животного была бы другой. Учитывая родство млекопитающих животных, сходство их нервных систем, можно с большой уверенностью предположить, что опыты на человеке дали бы такой же результат.
     Конечно, на сегодняшний день, о силе многих нервных центров, отвечающих за выполнение определенных инстинктов, приходится лишь догадываться. Взаимоотношения между инстинктами еще не изучены до конца. Особый интерес представляют взаимоотношения между инстинктами, направленными на сохранение индивида, и инстинктами, направленными на сохранение вида. То есть, между самосохранительным, пищевым и половым, родительским. В природе мы наблюдаем немало фактов, когда половой инстинкт, во время гона, подавляет пищевой и самосохранительный. Есть примеры, когда родители жертвовали собой ради сохранности своих детей. Как тут не вспомнить героизм маленькой птички, смело бросающейся на кота, чтобы защитить своих птенцов. Налицо доминирование родительского инстинкта над самосохранительным.
     Точное знание силы врожденных инстинктов у животных, в том числе у человека, помогло бы лучше понять и представить их поведение в каждой конкретной ситуации. Потому что все условнорефлекторное, индивидуальное поведение строится на основе безусловнорефлекторной программы поведения, на основе инстинктов, рефлексов. Если возбужден центр определенного инстинкта, то вся условнорефлекторная деятельность мозга, все поведение будет направлено на удовлетворение данного инстинкта. Соответственно, наблюдая за поведением животного или человека, можно сказать, на удовлетворение какого инстинкта оно направлено.
     Зная силу врожденных инстинктов у животного, можно точно предсказать поведение животного в конкретной ситуации, если, к тому же, будет известна степень удовлетворенности всех инстинктов к данному моменту времени. Но точно предсказать поведение человека в определенной ситуации, используя только знание силы центров инстинктов и степень их удовлетворенности в данный момент времени, невозможно. Так как поведение человека в значительной мере определяется его воспитанием, его социальной программой поведения, его нравственностью.
     Благодаря воспитанию определенных норм поведения у человека, он может, для выполнения этих норм, подавлять врожденные рефлексы, инстинкты. Человек в своем поведении руководствуется не одной биологической программой поведения, не одними инстинктами, но и воспитанной у него социальной программой поведения.
     Каково будет поведение человека в каждой конкретной ситуации во многом будет зависеть от того, какая социальная программа поведения была воспитана у данного человека, от того, какая у него нравственность, моральный облик.
     Еще раз напомню, что программа – это последовательность действий, заложенная в памяти системы. Социальная программа поведения человека – это последовательность действий человека в обществе, заложенная в его памяти в виде совокупности условных рефлексов. Социальная программа поведения, совокупность условных рефлексов или, по другому, индивидуальный опыт поведения, различны у людей.
     Различие в социальных программах поведения обусловлено, с одной стороны, различием в типах нервной системы, что сказывается на силе условных рефлексов; с другой стороны – различием воспитывающей человека среды (родители, родственники, товарищи, учителя, их поведение, быт), прививающей определенные условные рефлексы. Различное социальное окружение формирует у людей различную социальную программу поведения.
     Имея различное социальное, нравственное воспитание,- нормы нравственности, в виде совокупности условных рефлексов, каждый человек в той или иной мере подавляет безусловнорефлекторную программу поведения, врожденные рефлексы, инстинкты. Один – более, другой – менее. Один при удовлетворении своих биологических потребностей, инстинктов, не наносит ущерба здоровью и жизни окружающих людей; другой же наносит. Нравственно воспитанный человек при удовлетворении своих потребностей, выполняя свою биологическую программу, тормозит выполнение того или иного рефлекса, инстинкта, если при этом наносится ущерб окружающим людям. Он ищет более благоприятных условий для выполнения своих инстинктов: другое время или другое место, другой способ - чтобы не нанести ущерба окружающим людям.
     Безнравственный, или, по другому, невоспитанный человек старается удовлетворить свои биологические потребности, старается выполнить свою биологическую программу поведения, свои инстинкты, не считаясь с интересами других людей; - не тормозит свои инстинкты, рефлексы. При этом он наносит ущерб здоровью и жизни окружающих людей.
      Поведение безнравственного человека полностью подчинено выполнению биологической программы поведения, - выполнению врожденных рефлексов, инстинктов. Их поведение – это поведение животного. Скотское поведение. Безнравственные, бессовестные люди, для удовлетворения своих потребностей, инстинктов, используют, эксплуатируют окружающих людей. Они обманывают, обворовывают, грабят, убивают, тем или иным способом присваивают материальные блага других людей, тем или иным способом эксплуатируя окружающих людей. Их поведение подчинено биологической программе, приводящей к жестокой внутривидовой борьбе. К чему приводит внутривидовая борьба между людьми, мы видели при анализе гибели рабовладельческих государств, данных Ф. Энгельсом. В результате внутривидовой борьбы между людьми гибнут государства, народы. Эта борьба грозит уничтожением всего вида homo sapiens, при развязывании мировой ядерной войны. Деятельность безнравстенных людей губительна для всех людей, в том числе и для них самих. Но этого они не понимают. Потому что умных и грамотных людей мало. А воспитанных еще меньше.
     Но, главное, есть надежда, что вырастив нравственно воспитанных людей из детей, при правильном воспитании, можно выработать (воспитать) у людей такую социальную программу поведения (нравственность, мораль), при которой они при удовлетворении своих инстинктов, следуя своей биологической программе, не будут наносить ущерба окружающим людям: не будут отнимать пищу и материальные блага у окружающих людей, - не будут их эксплуатировать, так как они смогут тормозить свои инстинкты. Они смогут удовлетворять свои потребности в результате своей трудовой деятельности. Это дает шанс людям не истребить друг друга во внутривидовой борьбе.
     Делай людям так, как желаешь, чтобы они так же поступали с тобой – вот краеугольный камень нравственности. Только для воспитания нравственности у людей одних лозунгов мало. Это длительный и трудный процесс выработки условных рефлексов, тормозящих безусловные рефлексы (инстинкты), у детей в раннем возрасте. Не каждый родитель, не каждый воспитатель знает, как это можно сделать. Не каждый еще захочет это сделать. Здесь необходима воля руководителей государства. Здесь необходима программа воспитания нравственных людей. Здесь необходимы кадры подготовленных воспитателей. Сложно вырастить воспитанного человека, человека будущего. Но, без воспитания нравственно воспитанных людей, - у людей вообще может не быть этого будущего.   
Хотя шанс выжить у людей есть. Главное – не упустить его!               
      





































Глава 10. Типы высшей нервной деятельности животных и человека.

     Прежде мы говорили, что, несмотря на то общее в поведении животных и человека, что определяется биологической программой поведения, у каждого организма имеются индивидуальные особенности в поведении. Эти индивидуальные особенности в поведении, в реагировании каждого организма обусловлены незначительными отличиями в строении нервной системы, которые определяются уникальностью каждого организма, его генотипом. Знание индивидуальных особенностей нервной системы, индивидуальных особенностей поведения, реагирования каждого организма, необходимо в разных областях деятельности человека. Зная индивидуальную особенность нервной системы человека, можно предсказать, предвидеть поведение данного человека в определенной ситуации. Конечно, при этом надо знать и социальную программу поведения человека. Но всегда надо помнить, что индивидуальная, социальная программа поведения формируется на основе этой же нервной системы, благодаря образованию условнорефлекторных связей в коре головного мозга. Так что индивидуальность нервной системы сказывается и на социальной программе поведения человека. В частности, сила социальной программы поведения, ее способность затормаживать биологическую программу, инстинкты, также зависит от индивидуальных особенностей строения нервной системы, определяющих индивидуальную особенность функционирования.
     Один человек в большей, другой – в меньшей мере могут управлять своими инстинктами, могут затормаживать их. При сильном напряжении инстинкта у некоторых людей он может выйти из под контроля социальной программы, а, поведение, направленное на реализацию данного инстинкта, может нанести ущерб окружающим людям.
     С другой стороны, постоянная борьба между биологической программой поведения, инстинктами и социальной программой поведения, моралью, может истощить нервную систему, может привести к нервному или психическому заболеванию. И, чем слабее нервная система, чем быстрее утомляются нервные клетки, тем быстрее разовьется заболевание. Профилактикой нервных и психических заболеваний в данном случае может быть исключение, ограждение людей со слабой нервной системой от таких условий внешней среды, при которых обостряется борьба между инстинктами и моралью, между биологической и социальной программами поведения.
     Знание индивидуальных особенностей нервной системы позволит индивидуально подходить к воспитанию каждого ребенка, что необходимо для воспитания всесторонне развитой личности. Определенная трудовая деятельность предъявляет определенные требования к нервной системе человека. Знание индивидуальных особенностей нервной системы поможет правильно, рационально трудоустраивать людей. Как видим, знание индивидуальных особенностей нервной системы очень важно.
     И.П. Павлов, изучая высшую нервную деятельность животных, собак, открыл основные свойства нервной системы и, на основании этих свойств, основные типы нервной системы. Все многообразие индивидуальных особенностей нервной системы можно объединить, сгруппировать, по основным свойствам в несколько основных типов, групп. Это значительно упрощает работу по индивидуальному подходу к человеку.
     «Многолетнее лабораторное наблюдение и изучение огромного количества собак по методу условных рефлексов постепенно открыли нам эти свойства в их жизненных проявлениях и комбинациях. Эти свойства суть: во-первых, сила основных нервных процессов – раздражительного и тормозного, - постоянно составляющих целостную нервную деятельность; во-вторых, равновесие этих процессов, и, наконец, в-третьих, подвижности их. Очевидно, что все они, наличествуя одновременно, и обусловливают высшее приспособление животного организма к окружающим условиям, или, иначе говоря, совершенное уравновешивание организма как системы с внешней средой, то есть обеспечивают существование организма.
     Значение силы нервных процессов ясно из того, что в окружающей среде оказываются (более или менее часто) необычные, чрезвычайные события, раздражения большой силы, причем, задерживать эффекты этих раздражений по требованию других, так же или еще более могучих, внешних условий. И нервные клетки должны выносить эти чрезвычайные напряжения своей деятельности. Отсюда же вытекает важность равновесия, равенства силы обоих нервных процессов. А, так как окружающая организм среда постоянно, а часто – сильно и неожиданно, колеблется, то оба процесса должны, так сказать, поспевать за этими колебаниями, то есть должны обладать высокой подвижностью, способностью быстро, по требованию внешних условий, уступать место, давать преимущество одному раздражению перед другим, раздражению перед торможением и обратно.
     Не считаясь с градациями и беря только крайние случаи, пределы колебания: силу и слабость, равенство и неравенство, лабильность и инертность обоих процессов, мы уже имеем восемь сочетаний, восемь возможных комплексов основных свойств нервной системы, восемь ее типов. Если прибавить, что преобладание при неуравновешенности может принадлежать, вообще говоря, то раздражительному процессу, то тормозному, и в случае подвижности также инертность или лабильность может быть свойством то того, то другого процесса, - количество возможных сочетаний простирается уже до двадцати четырех. И, беря, наконец, только грубые градации всех трех основных свойств, мы уже тем чрезвычайно увеличиваем число возможных сочетаний. Однако только тщательное и возможно широкое наблюдение должно установить наличность, частоту и резкость тех или других действительных комплексов основных свойств, действительных типов нервной деятельности.
     Так как общее поведение наше и высших животных в норме (имеются ввиду здоровые организмы) управляется высшим отделом центральной нервной системы – большими полушариями вместе с ближайшей подкоркой, то изучение этой высшей нервной деятельности в нормальных условиях методом условных рефлексов и должно привести к познанию истинных типов нервной деятельности, основных образцов поведения человека и высших животных.
     Мне кажется, что решение этой задачи, конечно только в общих чертах, достигнуто уже греческим гением в его системе так называемых темпераментов, которой правильно подчеркнуты, выдвинуты основные компоненты поведения человека и высших животных, как это будет видно в нашем дальнейшем изложении.
     Прежде чем переходить к нашему фактическому материалу, надо остановиться на одной очень существенной и пока почти неодолимой трудности при определении типа нервной деятельности. Образ поведения человека и животного обусловлен не только прирожденными свойствами нервной системы, но и теми влияниями, которые падали и постоянно падают на организм во время его индивидуального существования, то есть зависит от постоянного воспитания или обучения в самом широком смысле этих слов. И это потому, что рядом с указанными выше свойствами нервной системы непрерывно выступает и важнейшее ее свойство – высочайшая пластичность. Следовательно, если дело идет о природном типе нервной системы, то необходимо учитывать все те влияния, под которыми был со дня рождения и теперь находится данный организм. В отношении нашего экспериментального материала (собак) пока в подавляющем числе случаев это требование остается лишь горячим пожеланием. Мы выполним его только тогда, когда все наши собаки будут рождаться и вырастать на наших глазах под нашим неослабным наблюдением. Для одоления указанной трудности пока единственное средство – это сколь возможно умножать и разнообразить формы наших диагностических испытаний с расчетом, что при этом в том или другом случае обнаружатся те специальные изменения в природном типе нервной системы, которые были обусловлены определенными влияниями индивидуального существования, то есть из сопоставления со всеми остальными чертами типа откроются как более или менее замаскированные природные черты, так и выступят вновь привитые, приобретенные.
     С самых первых занятий с собаками по методу условных рефлексов нам (как и всем) бросалась в глаза разница в поведении собак смелых и трусливых. Одни без сопротивления шли, оставались спокойными в новой для них экспериментальной обстановке, становились в станок, расположенный на столе, оснащались некоторыми приборчиками, прикрепляемыми на их коже или даже во рту, и когда им при этом давали пищу при помощи автоматического прибора, они ее сейчас же ели, - смелые животные. А других днями и неделями, очень постепенно нужно было приучать ко всему этому, - трусливые животные.
     Дальше разница обнаруживалась и тогда, когда приступали к образованию у них условных рефлексов. У первых условные рефлексы образовывались быстро, после двух-трех сочетаний, скоро достигали большой величины и оставались постоянными, как бы ни была сложна система этих рефлексов. У вторых все наоборот: образовывались условные рефлексы очень не скоро, через десятки повторений, величина их медленно поднималась, и они никогда не делались устойчивыми, колеблясь в размере даже до нуля, как бы ни упрощалась их система.
     Естественно было думать, что у первых раздражительный процесс сильный, у вторых – слабый. У смелых биологически уместно и своевременно возникающий раздражительный процесс, как, например, при виде предлагаемой еды, постоянно противостоит второстепенным влияниям, оставаясь, так сказать, законно преобладающим; у трусливых его силы не хватает для преодоления менее важных в данном случае условий, действующих на основании так называемого у нас внешнего торможения; откуда и название, данное нами таким собакам, - тормозимые.
     У смелых собак даже физически чрезмерные внешние раздражители, раз они являются условно связанными с физиологически важными функциями, продолжают служить их цели, не доводя нервную клетку до патологического состояния, являясь таким образом точным показателем силы их раздражительного процесса, силы (то есть работоспособности) их нервных клеток.
     В этом отношении как раз дала себя знать та особенная трудность, которая только что упоминалась. Все казавшиеся нам трусливыми, то есть медленно привыкавшие к нашей экспериментальной обстановке собаки, которые также с трудом вырабатывали условные рефлексы (а вся их условнорефлекторная деятельность легко нарушалась от малозначительных новых внешних влияний), огульно относились нами к слабому типу нервной системы. Это повело даже к грубой ошибке, когда я одно время считал таких собак специалистами торможения, то есть сильными по торможению. Сначала сомнение в таком диагнозе зародилось уже на основании внешнего поведения таких животных, но в привычной для них обстановке. Дальше казалась странной их отменно регулярная условнорефлекторная деятельность, несмотря на ее большую сложность, раз обстановка оставалась строго однообразной. А окончательное понимание дела получилось только благодаря специальному исследованию. Мы брали (Выржиковский и Майоров) один помет щенков и делили его: одну половину держали с самого рождения в клетке, другой – предоставлялась полная свобода.
     Все животные первой группы оказались чрезвычайно трусливыми, тормозимыми малейшими изменениями обстановки, у вторых этого не было. Стало очевидным, что впервые появившиеся во внешнюю среду щенки были снабжены специальным рефлексом, который иногда назывался паническим рефлексом и который я предложил бы называть первичным и временным рефлексом естественной осторожности. Раз только начинается знакомство с новой средой, неизбежно выжидать некоторое время последствий всякого нового раздражения, какого бы рецептора оно ни касалось, то есть воздерживаться от дальнейшего движения, тормозить существующее движение, так как неизвестно, что сулит новое явление организму: нечто вредное или полезное, или оно без всякого значения. И лишь по мере постепенного ознакомления со средой этот рефлекс мало-помалу заменяется новым специальным, исследовательским рефлексом и, смотря по результату этого последнего, другими соответствующими рефлексами.
     Щенок, которому не была дана возможность пройти самому эту жизненную школу, на очень долгий срок, а может быть и на всю жизнь, остается с этим неизжитым временным рефлексом, который постоянно и маскирует истинную силу нервной системы. Какой важный педагогический факт! Верный признак этой незаконно остающейся черты, помимо противоречия ее во многих случаях с другими стойкими прирожденными чертами, - это тормозящее действие не столько специально сильных раздражений, а именно новых, как бы они ни были слабы сами по себе (Розенталь, Петрова).
     Таким образом, первым свойством типа нервной системы являлась для нас сила раздражительного процесса. Отсюда первое деление всех наших собак на сильных и слабых.». (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с.482-485).
     Как видим, первое свойство типа нервной системы, сила раздражительного процесса, может не проявиться у животного, быть скрытым, замаскированным. То есть, какой будет нервная система животного, сильной или слабой, в большой мере зависит от воспитания. Слабость нервной системы обусловлена постоянным тормозящим действием не исчезнувшего, оставшегося на всю жизнь, первичного временного рефлекса естественной осторожности. Постоянное тормозящее действие этого рефлекса осторожности вызывает быстрое истощение энергетических ресурсов нервной клетки, быстрое утомление. Отсюда низкая работоспособность нервной клетки, слабость нервной системы.
     «Следующее свойство нервной системы, бросившееся нам в глаза и делящее животных на дальнейшие группы: равенство или неравенство силы обоих противоположных нервных процессов – раздражения и торможения. Здесь имеется в виду то высшее активное корковое торможение (по терминологии учения об условных рефлексах – внутреннее), которое вместе с раздражительным процессом беспрерывно поддерживает равновесие организма с окружающей средой, служа (на основе анализаторной функции рецепторов организма) различению, разделению нервной деятельности, соответствующей данным условиям и моментам, от несоответствующей (угасание, дифференцировка и запаздывание).
     Впервые мы встретились со значением этого свойства у собак с очень сильным раздражительным процессом. Скоро было замечено, что, в то время как у них быстро образуются положительные условные рефлексы, тормозные вырабатываются наоборот, очень медленно, явно с трудом, часто сопровождаются сильным протестом со стороны животного в виде разрушительных действий и лая или, наоборот, протягиванием передних лап к экзаменатору, как бы с просьбой освободить от этой задачи (последнее реже); при этом рефлексы эти никогда не достигают полного торможения и часто растормаживаются, то есть резко ухудшаются сравнительно с уже достигнутой раньше степенью торможения. Весьма обычная вещь: когда мы у этих животных очень напрягаем корковое торможение тонкостью дифференцирования, многократным повторением трудных торможений или их продолжительностью, после этого часто их нервная система совсем или почти лишается тормозной функции; наступают настоящие неврозы, хронические характерные нервные заболевания, которые приходится лечить или очень длинным отдыхом, то есть полным прекращением опытов, или бромом. Рядом с такими животными имеются другие, у которых оба нервных процесса стоят на одинаковой большой высоте.
     Следовательно, сильные животные делятся на следующие две группы: уравновешенных и неуравновешенных. Неуравновешенные описанного рода встречаются часто. Казалось бы, что должны быть неуравновешенные и другого рода, с преобладанием тормозного процесса над раздражительным. Но таких совершенно неоспоримых случаев мы до сих пор не видали или не умели их заметить, выделить. Но мы уже имеем довольно резкие и нередкие примеры, где первоначальная неуравновешенность с течением времени посредством медленных и повторных упражнений могла быть в значительной мере выравнена. Вот опять случай, где природный тип нервной системы под влиянием жизненного воспитания в большой степени был замаскирован.
     Итак, мы имеем совершенную группу сильных и уравновешенных собак. Однако уже и по внешнему виду представители этого типа нервной системы резко отличаются друг от друга. Одни из них в высшей степени реактивны, подвижны и общительны, то есть как бы чрезвычайно возбудимы и скоры. Другие совершенно наоборот: мало реактивны, мало подвижны, мало общительны, то есть вообще как бы мало возбудимы и медлительны. Этой разнице общего поведения, конечно, должно отвечать и особенное свойство нервной системы, всего ближе свести указанное различие на подвижность нервных процессов.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с. 485-486).
     Проводя опыты с двумя сильными, уравновешенными собаками, отличающихся только подвижностью нервных процессов, И.П. Павлов установил, что животное с высокой подвижностью нервных процессов, быстро изменяла свое поведение, быстро приспосабливалась при изменении внешних условий.
     «Все сообщенное об этой собаке дает основание сказать, что это и есть совершеннейший из всех типов, так как им обеспечено точное уравновешивание всех возможностей окружающей среды, как бы ни были сильны раздражители, как те, ответом на которые должна быть положительная деятельность, так и те, эффекты на которые должны быть заторможены, и как бы быстро ни сменялись эти различные раздражители. Надо еще прибавить, что описанные труднейшие испытания собака выдержала, будучи уже кастрированной.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с. 488).
     Другая же собака отличалась поразительной инертностью как раздражительного, так и тормозного процесса.
     «Таким образом, на всем протяжении длинного периода выработки дифференцировки (сперва трудной, а потом совсем простой) мы видели чрезвычайную инертность и раздражительного и тормозного процессов. Особенно интересен и ясен в своем механизме последний период – при простой дифференцировке. Эта дифференцировка при помощи значительно повышенной пищевой возбудимости была, наконец, близка к полной выработке, но сопровождалась чрезвычайным возбуждением животного, свидетельствующим о трудном состоянии его нервной системы. Но при понижении пищевой возбудимости, до обычной в течение опытов для всех наших собак, весь прежний успех в правильном, требуемом внешними условиями, распределений во времени противоположных нервных процессов исчез. Для собаки оказалось труднее сменять раздражительный процесс на тормозной и обратно через пятиминутные промежутки, то есть продолжать уже почти выработанную процедуру, выработанный нервный стереотип, чем подавлять довольно сильное пищевое возбуждение, при наличии которого вполне удовлетворительно работают все наши собаки при экспериментировании над ними и которое было и у нее, как показывает жадное поедание его экспериментальных порций после опыта. Факт, несомненно и резко свидетельствующий как об огромной важности нормальной подвижности нервных процессов, так и об явной и большой недостаточности ее у нашей собаке, обладавшей, однако, большой силой этих процессов!» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с. 490-491).
     То есть, животное с малоподвижным нервным процессом трудно, медленно приспосабливается к изменению внешних условий. В процессе естественного отбора, данные животные должны были в большей мере подвергаться истреблению. Вероятность сохранности, вероятность их выживания низка. Это тип плохо приспособленный к жизни.
     «Теперь можно ясно видеть, как греческий гений в лице (индивидуальном или сборном) Гиппократа уловил в массе бесчисленных вариантов человеческого поведения капитальные черты. Выделение меланхоликов из массы всех остальных людей обозначило разделение всей людской массы на две группы: сильных и слабых, так как сложность жизни, естественно, должна особенно тяжело ложиться на людей со слабыми нервными процессами и омрачать их существование. Следовательно, был подчеркнут первостепенный принцип силы. Холерик выделяется из группы сильных своей безудержностью, то есть неспособностью умерять, сдерживать свою силу в должных границах, иначе говоря – преобладанием раздражительного процесса над тормозным. Следовательно, устанавливался принцип уравновешенности между противоположными процессами. Наконец, в сопоставлении флегматиков и сангвиников был выдвинут принцип подвижности нервных процессов.
     Остается вопросом: действительно ли число основных вариантов общего поведения человека и животных ограничивается классическим числом четыре? Наше многолетнее наблюдение и многочисленные исследования собак заставляют пока признавать это число соответствующим действительности, принимая вместе с тем некоторые мелкие варианты в этих основных типах нервной системы, в особенности в слабом типе. В сильном неуравновешенном типе, например, выделяются животные с особенно слабым тормозным процессом, однако при вполне сильном раздражительном процессе. В слабом типе вариации прежде всего основываются на тех же свойствах, которыми сильный тип подразделяется на уравновешенных и неуравновешенных, на подвижных и инертных животных. Но в слабом типе бессилие раздражительного процесса, так сказать, обесценивает значение этих других свойств, делая его в основном более или менее инвалидным жизненным типом.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с. 491).
     «Итак, еще раз: в результате возможных колебаний основных свойств нервной системы и возможных комбинаций этих колебаний должны произойти типы нервной системы и, как указывает арифметический расчет, по крайней мере в количестве двадцати четырех, но, как свидетельствует действительность, в гораздо меньшем числе, именно четырех типов особенно резких, бросающихся в глаза, а, главное, отличающихся по приспособленности к окружающей среде и по стойкости в отношении болезнетворных агентов.
     Мы должны признать тип слабых животных, характеризующихся явной слабостью как раздражительного, так и тормозного процессов, никогда вполне не приспосабливающихся к жизни и легко ломающихся, делающихся скоро и часто больными, невротиками, под влиянием трудных жизненных положений или, что то же, при наших трудных нервных задачах. А что всего важнее: этот тип, как правило, не может быть улучшен в очень значительной степени воспитанием, дисциплинированием и делается годным только при некоторых особенно благоприятных, нарочных условиях или, как мы обычно выражаемся, в оранжерейной обстановке.
     Этому типу противополагаются типы сильных животных, но дальше опять отличающиеся друг от друга.
     Это, во-первых, сильный, но неуравновешенный тип, имеющий сильный раздражительный процесс, но с отстающим по силе, иногда очень значительно, тормозным процессом, и вследствие этого тоже легко подвергающийся заболеванию, когда требуется именно торможение. Это по преимуществу – исключительно боевой тип, но не тип повседневной жизни со всеми ее случайностями и требованиями. Но, как сильный, он все же способен дисциплинироваться в очень большой мере, улучшая свое сначала недостаточное торможение. До сих пор по-русски мы называем его возбудимым типом, но для избежания недоразумения и смешения лучше обозначать его прилагательным безудержный, что прямо подчеркивает его недостатки, но вместе с тем заставляет видеть в нем тип сильный.
     От этого сильного типа должны быть отделены сильные и уравновешенные животные.
Но в свою очередь и эти резко отличаются друг от друга уже по внешнему поведению и, как мы теперь знаем, специально в силу подвижности нервных процессов. Для обозначения этих сильных и уравновешенных типов законно придать соответственно их подвижности прилагательные: спокойный и живой.
     Это и есть главные типы, точно отвечающие древней классификации так называемых темпераментов людей: меланхолического, холерического, флегматического и сангвинического.
     Что касается более мелких вариаций, то они встречаются, как уже сказано, особенно в слабом типе, но полностью нами далеко еще не изучены, не систематизированы.
     В заключение – несколько слов о частоте принимаемых нами типов среди той массы собак, которые без различия пород,  прошли через наши лаборатории при изучении условных рефлексов. Наиболее частыми являются слабый тип во всех его вариациях и живой сангвинический; затем безудержный, холерический, и всего реже спокойный, флегматический.
     Опираясь на элементарность физиологических основ классификации типов нервной системы животных, надо принимать те же типы и в людской массе, что уже и сделано классической греческой мыслью. Поэтому классификация нервных типов Кречмера, нашедшая почти всеобщее признание, особенно у психиатров, должна быть признана ошибочной или недостаточной. Типы Кречмера взяты с клинических больных. А разве нет совершенно здоровых людей, и все люди должны непременно носить в себе зародыши нервных и душевных болезней?
     Его типы – только часть всех человеческих типов. Его циклотимики – это наш возбудимый, безудержный тип, холерики Гиппократа. Его шизотимики – это наш слабый тип, меланхолики Гиппократа.
     Так как у первого нет соответствующего умеряющего и восстанавливающего процесса, процесса торможения, его раздражительный процесс часто и чрезвычайно переходит за предел работоспособности клеток больших полушарий. Этим обуславливается нарушение правильной смены нормальной работы с нормальным отдыхом, проявляясь в крайних болезненных фазах возбужденного и тормозного состояний как в отношении их напряжения, так и их продолжительности. Отсюда при особенно трудных жизненных обстоятельствах или в случае некоторых неблагоприятных условий организма в окончательном результате – маниакально-депрессивный психоз.
     У второго типа слабы оба процесса, и для него поэтому прямо невыносима как индивидуальная, так и социальная жизнь с ее наиболее резкими кризисами, приходящимися большей частью как раз на молодой, еще несладившийся, неокрепший организм. А это может вести, и часто ведет, к полному разрушению верхнего отдела центральной нервной системы, если счастливые случайности жизни, а больше всего охранительная функция тормозного процесса, не защитит его в трудное время от гибельного перенапряжения. Законно допустить, что для тех представителей слабого типа, которые кончают шизофренией, имеются и какие-нибудь специальные условия вроде особенно неправильного хода развития или постоянной самоинтоксикации, производящие особенную хрупкость, ломкость нервного прибора. Основная черта шизотимиков, по Кречмеру, - отчужденность, замкнутость в себе с раннего возраста, не заключает в себе ничего специального, будучи для слабой нервной системы общим показателем чрезвычайной трудности именно социальной среды; откуда и естественное удаление от нее. Не признанный ли повседневный факт, что одно перемещение всевозможных нервных людей в клиники, санатории и т.д., т.е. из обыкновенной их жизненной обстановки – уже есть очень облегчающий и даже лечащий прием?!
     Надо прибавить, что замкнутость, отчужденность от общества вовсе не есть исключительная черта шизотимиков, т.е. слабых людей. Могут быть замкнутыми и сильные люди, но на совершенно другом основании. Это – люди с напряженным и вместе односторонним субъективным миром, рано оказавшиеся во власти определенной склонности, сосредоточившиеся на одной задаче, пораженные, увлеченные одной идеей. Им другие люди не только не нужны, а даже мешают, отвлекая их от их главнейшего жизненного интереса.
     И между циклотимиками (как сильными), естественно немало великих людей; но они (как неуравновешенные), понятно, особенно нервноломки. Отсюда широко распространенная и горячо обсуждаемая тема: гений и помешательство.
     А затем следует, конечно, масса людей более или менее, а то и чрезвычайно сильных и вместе уравновешенных, флегматиков и сангвиников, которые делают историю человечества то систематически более или менее мелким, но неизбежным трудом во всех областях жизни, то подвигами ума, высоких чувств и железной воли. Конечно, что касается великих людей, как они ни сильны, и тут возможны срывы, так как масштаб их жизненной деятельности чрезвычайный, а всякой силе есть свой предел.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с.498-500).
     «Итак, тип есть прирожденный конституциональный вид нервной деятельности животного – генотип. Но так как животное со дня рождения подвергается разнообразнейшим влияниям окружающей обстановки, на которые оно неизбежно должно отвечать определенными деятельностями, часто закрепляющимися, наконец, на всю жизнь, то окончательная наличная нервная деятельность животного есть сплав из черт типа и изменений, обусловленных внешней средой, - фенотип, характер.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с.526).
     «Норма нервной деятельности есть равновесие всех описанных процессов, участвующих в этой деятельности. Нарушение этого равновесия есть патологическое состояние, болезнь, причем часто в самой так называемой норме; следовательно, точнее говоря, в относительной норме имеется уже известное неравновесие. Отсюда вероятность нервного заболевания отчетливо связывается с типом нервной системы. Под действием трудных экспериментальных условий из наших собак нервно заболевают скоро и легко животные, принадлежащие к крайним типам: возбудимому и слабому. Конечно, чрезвычайно сильными, исключительными мерами можно сломать равновесие и у сильных уравновешенных типов. Трудные условия, нарушающие хронически нервное равновесие, - это: перенапряжение раздражительного процесса, перенапряжение тормозного процесса и непосредственное столкновение обоих противоположных процессов, иначе говоря, перенапряжение подвижности этих процессов. Мы имеем собаку с системой условных рефлексов на раздражители разной физической интенсивности, рефлексов положительных и отрицательных, применяемых стереотипно в том же порядке и с теми же промежутками. Применяя то чрезвычайно исключительно сильные условные раздражители, то очень удлиняя продолжительность тормозных раздражителей или производя очень тонкую дифференцировку, или увеличивая в системе рефлексов число тормозных раздражителей, то, наконец, заставляя следовать непосредственно друг за другом противоположные процессы, или даже действуя одновременно противоположными условными раздражителями, или разом изменяя динамический стереотип, т.е. превращая установленную систему условных раздражителей в противоположный ряд раздражителей, - мы видим, что во всех этих случаях указанные крайние типы особенно быстро приходят в хроническое патологическое состояние, выражающееся в этих типах различно. У возбудимого типа невроз выражается в том, что его тормозной процесс, постоянно и в норме отстававший по силе раздражительного, теперь очень слабнет, почти исчезает; выработанные, хотя и не абсолютные, дифференцировки вполне растормаживаются, угасание чрезвычайно затягивается, запаздывающий рефлекс превращается в коротко отставленный и т.д.. Животное становится вообще в высшей степени несдержанным и нервным при опытах в станке: то буйствует, то, что гораздо реже, впадает в сонное состояние, что с ним раньше не случалось. Нервоз слабого типа носит почти исключительно депрессивный характер. Условнорефлекторная деятельность делается в высшей степени беспорядочна, а чаще сплошь в гипнотическом состоянии, представляя его различные фазы (условных рефлексов никаких нет, животное не берет даже предлагаемую ему еду).
     Экспериментальные неврозы большей частью принимают затяжной характер – на месяцы и на годы. При длительных неврозах были испытаны с успехом лечебные приемы.
Давно уже при изучении условных рефлексов был применен бром, когда дело шло о животных, которые не могли справиться с задачами торможения. И оказалось, что бром существенно помогал этим животным. Длинные и разнообразные ряды опытов с условными рефлексами на животных несомненно установили, что бром имеет специальное отношение не к раздражительному процессу, его снижая, как обычно понималось, а к тормозному, его усиливая, его тонизируя. Он оказался могущественным регулятором и восстановителем нарушенной нервной деятельности, но при непременном и существеннейшем условии соответственной и точной дозировки его по типам и состояниям нервной системы. При сильном типе и при достаточно еще сильном состоянии надо употреблять на собаках большие дозы до 2-5 г в сутки, а при слабых обязательно спускаться до сантиграммов и даже миллиграммов. Такое бромирование в течении недели – двух иногда уже бывало достаточно для радикального излечения хронического экспериментального невроза. За последнее время делаются опыты, показывающие еще более действительное лечебное действие, и именно в особенно тяжелых случаях, комбинации брома с кофеином, но опять при тончайшей, теперь взаимной дозировке. Излечение больных животных получалось иногда, и хотя и не так быстро и полно, также и при одном продолжительном или коротком, но регулярном отдыхе от лабораторной работы вообще или от устранения лишь трудных задач в системе условных рефлексов.
     Описанные неврозы собак всего естественнее сопоставить с неврастенией людей, тем более, что некоторые невропатологи настаивают на двух формах неврастении: возбужденной и депрессивной. Затем сюда же подойдут некоторые травматические неврозы, а также и другие реактивные патологические состояния.
     Признание двух сигнальных систем действительности у человека, надо думать, поведет специально к пониманию механизма двух человеческих неврозов: истерии и психастении. Если люди, на основании преобладания одной системы над другой, могут быть разделены на мыслителей по преимуществу и художников по преимуществу, тогда будет понятно, что в патологических при общей неуравновешенности нервной системы первые окажутся психастениками, а вторые – истериками.
     Кроме выяснения механизма неврозов, физиологическое изучение высшей нервной деятельности дает ключ к пониманию некоторых сторон и явлений в картинах психозов.
Прежде всего остановимся на некоторых формах бреда, именно на вариациях бреда преследования, на том, что Пьер Жанэ называет «чувствами овладения», и на «инверсии» Кречмера. Больного преследует именно то, чего он особенно желает избежать: он хочет иметь свои тайные мысли, а ему неодолимо кажется, что они постоянно открываются, узнаются другими; ему хочется быть одному, а его мучит неотступная мысль, хотя бы он в действительности и находился в комнате один, что в ней все же кто-то есть, и т.д., - чувства овладения, по Жанэ. У Кречмера две девушки, придя в пору половой зрелости и получив влечение к определенным мужчинам, однако, подавляли в себе это влечение по некоторым мотивам. В силу этого у них сначала развилась навязчивость: к их мучительному горю им казалось, что на лице их видно половое возбуждение и все обращают на это внимание, а им была очень дорога их половая чистота, неприкосновенность. А затем сразу одной неотступно стало казаться, и даже ощущалось ею, что в ней находится и двигается, добираясь до рта, половой искуситель – змей, соблазнивший Еву в раю, а другой, что она беременна. Это последнее явление Кречмер и называет инверсией. Оно в отношении механизма, очевидно, тождественно с чувством овладения. Это патологическое субъективное переживание можно без натяжки понять как физиологическое явление ультрапарадоксальной фазы. Представление о половой неприкосновенности как сильнейшее положительное раздражение на фоне тормозного, подавленного состояния, в котором находились обе девушки, превратилось в столь же сильное противоположное отрицательное представление, доходившее до степени ощущения, у одной – в представление о нахождении в ее теле полового соблазнителя, а у другой – в представлении о беременности как результате полового сношения. То же и у больного с чувством овладения. Сильное положительное представление «я один» превращается при тех же условиях в такое же противоположное – «около меня всегда кто-то!».
     В опытах с условными рефлексами при разных трудных патологических состояниях нервной системы часто приходится наблюдать, что временное торможение ведет к временному улучшению этих состояний, повлекшее за собой резкое улучшение хронического упорного нервного заболевания, почти возврат к норме, на несколько последовательных дней. Вообще надо сказать, что при экспериментальных заболеваниях нервной системы почти постоянно выступают отдельные явления гипноза, и это дает право принимать, что это – нормальный прием физиологической борьбы против болезнетворного агента. Поэтому кататоническую форму или фазу шизофрении, сплошь состоящую из гипнотических симптомов, можно понимать как физиологическое охранительное торможение, ограничивающее или совсем исключающее работу заболевшего мозга, которому вследствие действия какого-то, пока неизвестного, вредного агента угрожала опасность серьезного нарушения или окончательного разрушения. Медицина в случае почти всех болезней хорошо знает, что первая терапевтическая мера – покой подвергшегося заболеванию органа. Что такое понимание механизма кататонии при шизофрении отвечает действительности, убедительно доказывается тем, что только эта форма шизофрении представляет довольно значительный процент возврата к норме, несмотря иногда на многогодовое (двадцать лет) продолжение кататонического состояния. С этой точки зрения являются прямо вредоносными всяческие попытки действовать на кататоников возбуждающими приемами и средствами. Наоборот, надо ждать очень значительного увеличения процента выздоровления, если к физиологическому покою посредством торможения присоединить нарочитый внешний покой таких больных, а не содержать их среди беспрерывных и сильных раздражений окружающей обстановки, среди других более или менее беспокойных больных.
     При изучении условных рефлексов, кроме общего заболевания коры, многократно наблюдались чрезвычайно интересные случаи также экспериментально и функционально произведенного заболевания отдельных дробных пунктов коры. Пусть имеется собака с системой разнообразных рефлексов и между ними условными рефлексами на разные звуки: тон, шум, удары метронома, звонок и т.д., -больным может быть сделан только один из пунктов приложения этих условных раздражителей, а остальные останутся здоровыми. Патологическое состояние изолированного пункта коры производится теми же приемами, которые описаны выше как болезнетворные. Заболевание проявляется в различных формах, в различных степенях. Самое легкое изменение этого пункта выражается в его хроническом гипнотическом состоянии: на этом пункте вместо нормальной связи величины эффекта раздражения с физической силой раздражителя появляются уравнительная и парадоксальная фазы. И это на основании вышесказанного можно было бы толковать как физиологическую предупредительную меру при трудном состоянии пункта. При дальнейшем развитии болезненного состояния раздражитель совсем не дает положительного эффекта, а всегда вызывает только торможение. Это в одних случаях. В других – совершенно наоборот. Положительный рефлекс делается необычно устойчивым: он медленнее угасает, чем нормальные, менее поддается последовательному торможению от других, тормозных условных раздражителей, он часто резко выступает по величине среди всех остальных условных рефлексов, чего раньше, до заболевания, не было. Значит, раздражительный процесс данного пункта стал хронически болезненно-инертным. Раздражение патологического пункта то остается индифферентным для пунктов остальных раздражителей, то к этому пункту нельзя прикоснуться его раздражителем, без того, чтобы не расстроилась так или иначе вся система рефлексов. Есть основания принимать, что при заболевании изолированных пунктов, когда в больном пункте преобладает то тормозной процесс, то раздражительный, механизм болезненного состояния состоит именно в нарушении равновесия между противоположными процессами: слабнет значительно и преимущественно то один, то другой процесс. В случае патологической инертности раздражительного процесса имеется факт, что бром (усиливающий тормозной процесс) часто с успехом ее устраняет.
     Едва ли может считаться фантастическим следующее заключение. Если, как очевидно прямо, стереотипия, итерация и персеверация имеют свое естественное основание в патологической инертности раздражительного процесса разных двигательных клеток, то и механизм навязчивого невроза и паранои должен быть то же. Дело идет только о других клетках или группах их, связанных с нашими ощущениями и представлениями.
     Таким образом, только один ряд ощущений и представлений, связанных с больными клетками, делается ненормально устойчивым и не поддается задерживающему влиянию других многочисленных ощущений и представлений, более соответствующих действительности благодаря здоровому состоянию их клеток.
     Следующий факт, который наблюдался много раз при изучении патологических условных рефлексов и который имеет явное отношение к человеческим неврозам,- это циркулярность нервной деятельности. Нарушенная нервная деятельность представлялась более или менее правильно колеблющейся. То шла полоса чрезвычайно ослабленной деятельности (условные рефлексы были хаотичны, часто исчезали совсем или были минимальны), а затем как бы самопроизвольно без видимых причин после нескольких недель или месяцев наступал больший или меньший или даже совершенный возврат к норме, сменявшийся потом опять полосой патологической деятельности. То в циркулярности чередовались периоды ослабленной деятельности с ненормально повышенной. Нельзя не видеть в этих колебаниях аналогий с циклотимией и маниакально-депрессивным психозом. Всего естественнее было бы свести эту патологическую периодичность на нарушение нормальных отношений между раздражительным и тормозным процессами, что касается их взаимодействия.
     Так как противоположные процессы не ограничивали друг друга в должное время и в должной мере, а действовали независимо друг от друга и чрезмерно, то результат их работы доходил до крайности – и только тогда наступала смена одного другим. Таким образом получалась другая, именно чрезвычайно утрированная периодичность: недельная и месячная вместо короткой, и потому совершенно легкой, суточной периодичности. Наконец, нельзя не упомянуть о факте, обнаружившемся до сих пор в исключительно сильной форме, правда, только у одной собаки. Это – чрезвычайная взрывчатость раздражительного процесса. Некоторые отдельные или все условные раздражители давали стремительнейший и чрезмерный эффект (как двигательный, так и секреторный), но быстро обрывающийся еще в течение действия раздражителя: и собака при подкреплении пищевого рефлекса еды уже не брала. Очевидно, дело в сильной патологической лабильности раздражительного процесса, что соответствует раздражительной слабости человеческой клиники. Случаи слабой формы этого явления нередки у собак при некоторых условиях.
     Все описанные патологические нервные симптомы выступают при соответствующих условиях как у нормальных, т.е. оперативно не тронутых собак, так (в особенности некоторые из них, например циркулярность) и у кастрированных животных, значит, на органической патологической почве. Многочисленные опыты показали, что главнейшая черта нервной деятельности кастратов – это очень сильное и преимущественное ослабление тормозного процесса, у сильного типа с течением времени, однако, значительно выравнивающееся.
     В заключение еще раз надо подчеркнуть, до чего, при сопоставлении ультрапарадоксальной фазы с чувствами овладения и инверсией, а патологической инертности раздражительного процесса – с навязчивым неврозом и параноей, взаимно покрываются и сливаются физиологические явления с переживаниями субъективного мира.» (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с.527-532).
     Как видим, люди со слабым и безудержным сильным типом нервной системы в большей мере подвержены нервным и психическим заболеваниям. Хронический невроз, по данным многих авторов (Г.Ф.Ланг, А.Л.Мясников), является причиной развития гипертонической болезни, характеризующейся повышением артериального давления. А гипертоническая болезнь приводит к таким осложнениям, как ишемическая болезнь сердца (стенокардия, инфаркт миокарда), нарушение мозгового кровообращения (паралич), к сердечной недостаточности.
     В России около половины всей смертности (       ) приходится от сердечно-сосудистых заболеваний, около половины всей инвалидности приходится на сердечно-сосудистые и нервно-психические заболевания. В молодом и пожилом возрасте около 250 человек из каждой тысячи страдают сердечно-сосудистыми заболеваниями, а после 60 лет – каждый второй. Потеря временной трудоспособности, инвалидность и смертность в трудоспособном возрасте приносят огромный экономический ущерб обществу. А в основе развития нервных, психических и сердечно-сосудистых заболеваний лежит хронический невроз.
     Одним из важнейших принципов здравоохранения является профилактическое направление. Если предупредить развитие невроза, то, ясно, что это принесет огромный экономический эффект, прибыль обществу, государству, так как уменьшится заболеваемость нервно-психическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Уменьшится количество больных, инвалидов и умерших. Наступит оздоровление общества. А здоровье всех членов общества является общественным, государственным достоянием. В выигрыше будет все общество.
     Следовательно, большое значение для оздоровления общества, в конечном итоге для экономического развития, для увеличения благосостояния общества имеет то, как много людей принадлежит к слабому и сильному безудержному типу. Чем меньше будет людей с такими типами нервной системы, тем здоровее будет общество, тем больше будет благосостояние общества. Возникает вопрос: возможно ли реально уменьшить людей со слабым и сильным безудержным типом? Ведь невозможно повлиять на процесс образования семейных пар и рождения детей с заранее спланированным сильным уравновешенным типом нервной системы.
     Однако, мы знаем, что нервная система не заканчивает своего развития при рождении организма. Нервная система продолжает развиваться и формироваться некоторое время после рождения. Так, например, у человека нервная система в основном сформировывается к концу второго года, а окончательно заканчивает развитие, рост к 16-18 годам, в половозрелом возрасте. Если временный рефлекс естественной осторожности не исчезнет, не заменится на рефлекс «что такое?» у ребенка до двух лет, то он закрепляется в основном уже сформировавшейся нервной системе на всю жизнь.
     Если организм с генетически сильным типом нервной системы будет находиться до двух лет в условиях, способствующих сохранению временного инстинкта естественной осторожности, то вырастет организм со слабым типом нервной системы. С хрупким, болезненным, нежизнеспособным типом нервной системы, который может нормально функционировать только в особо благоприятной, «оранжерейной» обстановке.
     Отсюда видна огромная социальная важность правильного воспитания детей грудного и ясельного возраста. При правильном воспитании дети с генетически сильным типом нервной системы будут вырастать с фенотипически сильным типом нервной системы. С самым жизнеспособным, работоспособным типом нервной системы. Что принесет огромную пользу, огромный социальный и экономический эффект всему обществу.
     Воспитание детей грудного и ясельного возраста, при котором временный рефлекс естественной осторожности исчезнет, заменится на другие рефлексы, снимет маскирующее действие внешней среды на истинную, генетически данную, силу нервной системы. И, окажется, что людей со слабым типом нервной системы мало, гораздо меньше, чем есть в действительности. Фенотипический тип нервной системы, характер, будет прямым отражением генетического типа нервной системы.
     При правильном воспитании число людей со слабым типом нервной системы явно уменьшится. Соответственно, пропорционально, увеличится число людей с сильным типом нервной системы. Следовательно, при правильном воспитании выигрыш для общества будет двойной: во-первых, уменьшится число людей трусливых, с болезненным, инвалидным, слабым типом нервной системы; во-вторых, увеличится число людей смелых, с сильным, работоспособным типом нервной системы, в меньшей мере подверженному заболеваниям.
     Люди с сильным безудержным типом также подвержены в большей степени нервным и психическим заболеваниям. Однако, при соответствующем воспитании, при постоянном дисциплинировании и самодисциплинировании, первоначальная неуравновешенность может быть в значительной степени выравнена. Постоянно улучшая, посредством медленных и повторных упражнений, недостаточное первоначальное торможение возможно генетически сильный, но неуравновешенный тип нервной системы переделать в фенотипически сильный уравновешенный тип. «… как сильный, он все же способен дисциплинироваться в очень большой мере, улучшая свое сначала недостаточное торможение.». (Академик И. П. Павлов.Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с. 499).
     И, опять, конечно, улучшать недостаточное торможение у людей с сильным неуравновешенным типом надо с грудного и ясельного возраста, когда нервная система еще не полностью сформирована и, поэтому, легче перестраивается. Отсюда следует, что воспитатели детей должны знать, какой тип нервной системы у каждого ребенка, чтобы целенаправленно воздействовать на него, с целью улучшения типа нервной системы.
     Отсюда понятна огромная роль воспитателей в оздоровлении общества. Еще более значительна роль воспитателей в социальном оздоровлении общества, которое может быть достигнуто посредством воспитания у детей нравственности, совести, - такой социальной программы поведения, которая исключала бы эксплуатацию, т.е. нанесение ущерба другим людям и была бы направлена на общее благо всего общества.
     Социальная программа поведения должна при этом подавлять биологическую программу, т.е. человек должен уметь затормаживать свои инстинкты, если при этом может быть нанесен ущерб людям, вред их здоровью и жизни.
     Способность к торможению, т.е. сила тормозного процесса различна у людей с разным типом нервной деятельности.
«Абсолютное, а не относительное определение силы тормозного процесса может быть произведено прежде всего пробой его на продолжительность, т.е. определением: как долго клетка может выносить сплошное тормозное состояние? Главное основание этого различения заключается, как это уже отмечено выше, в следующем. Как сильные, но неуравновешенные животные, так и слабые не выдерживают затягивающегося, удлиненного торможения, причем нарушается вся система условных рефлексов временно или получается хроническое нервное расстройство – невроз. Но первые – потому, что у них имеется чрезвычайно сильный раздражительный процесс, и ему не соответствует по степени напряжения, хотя сам по себе еще достаточный, тормозной процесс – относительная слабость тормозного процесса; у слабых может быть слабо как раздражение, так и торможение – абсолютная слабость. При сильном тормозном процессе (специально дифференцированном) экстренное или хроническое продление его до 5-10 минут может быть без малейшего нарушения или лишь с легким. При слабом тормозном процессе хроническое продление его, например вместо 15 секунд только до 30, часто уже неосуществимо без серьезных последствий, а продление до 5 минут, даже однократное, уже ведет к краху всей условнорефлекторной деятельности в виде упорного невроза.
     Вторым существенным признаком силы тормозного процесса является способность его быстро и точно концентрироваться. Обыкновенно, когда в определенном пункте начинается выработка тормозного процесса, он во всех случаях сначала иррадиирует, дает длительное последовательное торможение. Но, раз у данного животного имеется сильное торможение, оно непременно со временем все больше и больше концентрируется, и, наконец, последовательное торможение почти или совсем исчезает. При слабом торможении оно в большей или меньшей степени остается навсегда. В связи с концентрированием сильного торможения стоит острая, то есть сейчас же или некоторый небольшой срок спустя наступающая положительная индукция, выражающаяся в повышении возбудимости как в отношении ближайшего по времени раздражителя, так и на самом месте торможения (по миновании периода торможения) в отношении его положительного раздражителя.
     Следующим показателем силы или слабости тормозного процесса является скорость, с какой образуются тормозные условные рефлексы, причем замедление в образовании тормозного рефлекса может происходить как от очень большой силы раздражительного процесса, следовательно, от относительной слабости, так и от абсолютной слабости торможения. Но еще более показателен конец выработки. Как долго иногда ни продолжается процедура выработки тормозного процесса, он навсегда остается неполным, - это чаще при относительной слабости, в случае сильного раздражительного процесса; или же он является грубо недостаточным и представляет постоянные колебания, даже до полного исчезания, - это обыкновенно при абсолютно слабом тормозном процессе у слабых животных.» (Академик И. П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР. 1949. с.493-494).
     Как видим, согласно И.П.Павлову, относительно слабый тормозной процесс присущ сильному неуравновешенному типу, а абсолютно слабый – слабому типу нервной деятельности. Это определяет те трудности, которые возникают при воспитании детей с данными типами нервной деятельности. Социальная программа, исключающая нанесение любого ущерба людям, требует чтобы индивидуум тормозил реализацию своих рефлексов, инстинктов, если при этом может быть нанесен ущерб людям. Если торможение биологической, безусловнорефлекторной программы(инстинктов) социальной программой(условнорефлекторной), исключающей нанесение ущерба людям, затягивается, то это может привести к краху всей условнорефлекторной деятельности в виде невроза. То есть, длительное торможение, подавление того или иного инстинкта, рефлекса у людей со слабым тормозным процессом, может привести к тому, что эти люди выйдут из под контроля социальной программы поведения и смогут нанести, под действием биологической программы, ущерб окружающим людям.
     При длительном торможении инстинктов у людей может наступить нервное, психическое заболевание. А длительный невроз приводит к гипертонии и ее осложнениям: стенокардии, инфаркту, инсульту. Причем, у людей со слабым тормозным процессом заболевание разовьется раньше, чем у людей с сильным тормозным процессом.
      Следовательно, чтобы, с одной стороны, не было поведения при котором может наноситься ущерб другим людям, может происходить эксплуатация, насилие, а, с другой стороны, уменьшилась заболеваемость нервными, психическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями, необходимо уменьшать длительность торможения безусловных рефлексов, инстинктов, т.е. полно и вовремя удовлетворять эти рефлексы (инстинкты), потребности организма.
     Еще раз напомню что у человека имеются следующие инстинкты: самосохранительный, пищевой, половой, материнства, информационный. Если длительность торможения этих инстинктов будет минимальной, то вероятность антисоциального поведения и вероятность заболевания нервными, психическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями будет минимальной. Чтобы длительность торможения этих инстинктов была минимальной, необходимо вовремя и с достаточной полнотой удовлетворять эти рефлексы, инстинкты. Как тут не вспомнить требование плебса в древнеримском государстве: «хлеба и зрелищ!».
     Пищевой и информационный инстинкты необходимо постоянно и в достаточной мере удовлетворять материальной и духовной пищей, что возможно лишь в социально справедливом обществе с высокоразвитым производством, позволяющем обеспечивать потребности организма каждого члена общества, а не только элиты, имеющей в частной собственности все материальные блага и средства производства материальных благ.
     Удовлетворение полового инстинкта не представляет трудности, если человек обладает большим количеством материальных благ (денег), которые он может предложить за любовь. Даже строя серьезные отношения при взаимной любви, образуя семью, партнеры заинтересованы в наличии у другого достаточного количества материальных благ, что увеличивает вероятность сохранности как их самих, так и их детей. То есть, запас материальных благ способствует также удовлетворению как самосохранительного инстинкта, так и инстинкта материнства.
     Именно биологическая программа поведения человека, его врожденные рефлексы (инстинкты), заставляют любого человека накапливать материальные блага (пищу, одежду, движимое и недвижимое имущество, деньги, золото, капитал). Имеющий в частной собственности большое количество материальных благ (капитал), имеет возможность не затормаживать свои рефлексы (инстинкты), не перенапрягать нервную систему торможением, имеет меньшую вероятность заболеть неврозом и всеми другими заболеваниями, - имеет большую вероятность сохранить себя и свое потомство.
      Однако в обществе не лишенном внутривидовой борьбы, конкуренции (рабовладельческое, феодальное, капиталистическое) инстинкты заставляют людей постоянно наращивать свой капитал, свое богатство. И в этой борьбе за жизнь каждому индивидууму приходится напрягать нервную систему, что увеличивает вероятность заболевания хроническим неврозом и всеми, вытекающими отсюда, заболеваниями. С одной стороны, имея большой запас материальных благ, больший капитал, человек может уменьшить торможение инстинктов, а, с другой стороны, увеличивается раздражение, возникает перенапряжение раздражительного процесса. В борьбе за жизнь, в конкурентной борьбе, перенапрягая нервную систему, истощая ее, человек увеличивает вероятность, возможность появления у себя нервного, психического и сердечно-сосудистого заболевания.
     Только в обществе, лишенном эксплуатации, конкурентной (внутривидовой) борьбы, с высокоразвитыми производительными силами, где каждый индивидуум будет иметь возможность в любой нужный момент удовлетворить любой свой инстинкт, любую свою потребность, не затормаживать, скорее, уменьшить торможение своих рефлексов (инстинктов), инстинкты не будут напряжены, не будет напряжена нервная система, - только в таком обществе человек имеет большую возможность сохранить свое здоровье и свою жизнь, здоровье и жизнь своих детей.
     Для построения такого социально справедливого общества необходимо, во-первых, иметь высокоразвитые производительные силы, промышленность, способную производить в достаточном объеме любые материальные блага, предметы, чтобы удовлетворить любую потребность каждого человека; во-вторых, необходимо, чтобы у каждого человека была воспитана социальная программа, исключающая эксплуатацию, нанесение ущерба другим людям, - была воспитана нравственность, совесть.
     Воспитание социальной программы поведения, исключающей эксплуатацию, нанесение ущерба другим людям, должно включать воспитание таких высоких нравственных чувств, как любовь к людям, к родине, чувство долга. Воспитанный таким образом человек будет ставить сохранность жизни других людей выше собственной сохранности. И, в нужный, опасный для жизни других людей, момент этот человек сумеет подавить, затормозить своей высшей условнорефлекторной, социальной программой поведения свою низшую безусловнорефлекторную программу поведения, свой инстинкт самосохранения и ценой собственной жизни спасти жизнь других людей. Примеров такого поведения в обществе достаточно, - это примеры героического поведения.
     Сохранность элемента, единицы в целостной сложной живой системе, в обществе, менее важна для существования живой системы, общества, чем сохранность всех остальных, - множества. Этому нас учит жизненный повседневный опыт. Смерть одного человека мало сказывается на благополучии и сохранности всего общества.
     Инстинкт самосохранения и инстинкт заботы о своем потомстве должны быть подчинены более значимому, более важному для общества, нравственному чувству заботы о благе всего общества, всего вида. Свою жизнь и деятельность каждый человек должен строить не по велению внутренних потребностей, не сообразуясь с требованиями биологической программы, с инстинктами, а по высоким нравственным чувствам, законам, правилам, воспитанным у человека в виде условнорефлекторной социальной программы поведения. Только в этом случае исчезнет внутривидовая борьба за жизнь в человеческом обществе, исчезнет преступность, эксплуатация, войны, как формы этой борьбы.
     Только в этом случае будет построено социально справедливое общество. Высокоразвитые производительные силы, высокоразвитое общественное производство, обеспечивающее материальное изобилие, не приведет автоматически к соответствующим производственным, коммунистическим отношениям, - отношениям, лишенных эксплуатации. Коммунизм, или, иначе, социально справедливое общество, не вырастет самостоятельно из материального изобилия. Хотя, казалось бы, при материальном изобилии внутривидовая борьба в человеческом обществе лишается всякого смысла: пищи, энергии, различных продуктов хватит для всех с избытком, и нет необходимости отнимать их у других людей.
     Однако, пока люди будут жить по законам своей биологической природы, по биологической программе поведения, по инстинктам, они будут стремиться увеличить вероятность индивидуальной сохранности, что достигается в обществе благодаря накоплению капитала, энергии, материальных благ. Биологическая программа противопоставляет единичные организмы (индивидуумов) друг другу, что приводит автоматически к внутривидовой борьбе за жизнь, за пищу, за энергию, за капитал, - короче, за существование.
     Разрешить противоречие между индивидуумами в человеческом обществе поможет только выработанная (воспитанная) у каждого, социальная, условнорефлекторная программа поведения, затормаживающая биологическую программу поведения (инстинкты), толкающую нас к внутривидовой борьбе. Данная социальная программа поведения (набор условных рефлексов, стереотип поведения) должна иметь такую силу, чтобы подавляла, тормозила биологическую программу поведения, инстинкты, если при реализации этих инстинктов может быть нанесен ущерб другим людям. Когда люди не будут наносить окружающим людям какой-либо ущерб (моральный, материальный, физический) для личного благополучия, для увеличения именно своей сохранности, когда человек не будет эксплуатировать человека – разве это не коммунизм? Разве это не справедливо? Не об этом ли мечтают многие люди?
     Поэтому, наряду с материальным изобилием, для построения социально справедливого общества необходимо воспитать (выработать условнорефлекторную программу поведения, затормаживающую биологическую) всех людей в этом обществе.
     Только подходить к воспитанию нового человека, всесторонне развитой, высокосознательной, высоконравственной личности надо на основе научных знаний о механизме, о времени и методах воспитания. Механизм нам известен – это образование условного рефлекса, условнорефлекторной индивидуальной программы поведения. Время выработки условнорефлекторной программы поведения – на протяжении всей жизни индивидуума, - однако в основном она формируется к периоду совершеннолетия, то есть с грудного возраста до 16-18 лет. Методы воспитания хорошо известны педагогической науке. И постоянно применяются при дрессировке животных. Это метод «кнута» и «пряника». То есть стимулирование нужного, заданного условного рефлекса, и гашение, торможение ненужного. Поэтому, самое главное в процессе воспитания, это его целенаправленность. Какие качества (какую программу поведения) мы желаем получить у воспитуемого, такие и воспитываем, вырабатываем.
     Теоретически, воспитать высоконравственного человека, поведение которого исключало бы нанесение ущерба окружающим людям и, наоборот, было направлено на благо всего общества, возможно. Подтверждение этому являются единичные экземпляры, появляющиеся в нашем обществе.
     В обществе, государстве, где нет государственной программы воспитания детей, а есть только программа просвещения, с соответствующим министерством, воспитанием детей занимаются в основном родители, семья. Учителя обучают детей только грамоте, дают определенный объем знаний. Они почти не участвуют в процессе воспитания. Если учитель и участвует в формировании морального облика своих учеников, то делает это по своей инициативе, на голом энтузиазме, по велению гражданского долга.
     А в обществе, государстве, где процесс воспитания юных граждан поставлен на самотек, и ложится на плечи невоспитанных и неграмотных родителей, естественно и дети вырастут невоспитанными. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.
     Конечно, есть воспитатели в яслях и детских садах. Однако, кто скажет с уверенностью, что данный воспитатель будет воспитывать у детей нравственное чувство, условные рефлексы, тормозящие инстинкты? Насколько воспитан сам воспитатель? Насколько он грамотен? И желает ли он вообще работать? А желают ли власть предержащие воспитывать таких детей? Не выгоднее ли им воспитать молчаливых и послушных рабов?
     Воспитатель в социально справедливом обществе должен быть центральной фигурой. Выше мы отмечали роль воспитателя в формировании типа высшей нервной деятельности, характера у ребенка. Но основной задачей воспитателя должно быть воспитание социальной программы поведения, направленной на благо всего общества, исключающей нанесение ущерба другим людям, - выработка у каждого ребенка условных рефлексов, подавляющих безусловные рефлексы, инстинкты. Поэтому воспитатель должен быть не только высоконравственным человеком, но и высокообразованным: хорошо знать биологию, анатомию, физиологию, медицину, педагогику и другие науки.
     А где взять тысячи, десятки тысяч таких воспитателей? Чтобы они охватили своим влиянием всех детей? Волею случая в нашей стране были такие талантливые воспитатели как Макаренко А.С., Сухомлинский В.А., которые из беспризорников делали достойных людей.  Чтобы таких воспитателей было много, государство должно взять на себя программу воспитания воспитателей и претворить ее в жизнь. То есть нужна политическая воля руководства!
     Реально ли это? Судить тебе, читатель.
Значение для общества воспитания и воспитателей в странах западной Европы уже поняли. Не случайно заработная плата воспитателей там выше, чем заработная плата учителей. Роль семьи в воспитании детей должна постепенно уменьшаться, а роль государства, общества – увеличиваться. В конце концов, воспитание детей должно окончательно перейти в руки государства, стать такой же обязанностью государства, какой является в настоящее время просвещение.
     В работе «Манифест коммунистической партии» К.Маркс в числе мероприятий, необходимых для построения коммунистического общества, лишенного классов и классовой борьбы, то есть, эксплуатации, назвал последним следующее: «10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т.д.».
     То есть К. Маркс прямо указывал на необходимость общественного воспитания детей для построения справедливого коммунистического общества. При этом К.Маркс указывает на необходимость трудового воспитания детей. Так как труд является таким поведением, такой деятельностью человека, которое направлено на общее благо всего общества, способствует процветанию и сохранности человечества, как вида.
     Одной из самых значительных трудностей, которые возникнут при воспитании у детей социальной программы, исключающей нанесение ущерба окружающим людям, программы поведения, которая бы подавляла, тормозила биологическую программу (инстинкты), если при их реализации возникает опасность нанесения ущерба людям, является наличие детей со слабым и сильным неуравновешенным типом нервной системы, имеющим слабый тормозной процесс. Тормозные условные рефлексы вырабатываются у них медленно, но как долго «… ни продолжается процедура выработки тормозного процесса, он навсегда остается неполным, … или же он является грубо недостаточным…». (Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство академии наук СССР. 1949. с.494 ).
     То есть, при воспитании социальной программы поведения, которая должна затормаживать биологическую программу, инстинкты, в определенные моменты, когда реализация биологической программы, инстинктов, может привести к ущербу других людей, постоянно существует опасность, что люди со слабым или сильным неуравновешенным типом нервной системы могут выйти из под тормозящего влияния, контроля социальной программы поведения. И тогда их поведение будет подчинено биологической программе, инстинктам, будет направлено на удовлетворение биологических потребностей своего организма, в результате чего может быть нанесен ущерб (моральный, материальный, здоровью, жизни) окружающим людям, то есть индивид может совершить преступление.
     Люди со слабым и сильным неуравновешенным типом нервной системы даже при наличии социальной программы, исключающей нанесение ущерба окружающим, являются потенциально социально опасными, так как, из за слабости тормозного процесса могут выйти из под тормозящего влияния данной социальной программы и действовать по биологической программе, руководствуясь в своем поведении своими инстинктами, которые противопоставляют организмы друг другу, с необходимостью ведут к внутривидовой борьбе, в результате чего такие люди могут нанести ущерб окружающим людям. Поэтому дети со слабым и сильным неуравновешенным типом нервной системы требуют к себе наибольшего внимания со стороны воспитателей, общества. Чтобы во время нервных срывов, при недостойном поведении, воспитатели, окружающие люди, сумели вовремя помочь данному ребенку преодолеть «минутную» слабость тормозного процесса, сумели вовремя предупредить антисоциальное поведение.
     Как видим, даже в социально справедливом обществе, при материальном изобилии, общественные отношения не будут идеальными, где царит мир, любовь, да согласие. Интересы индивидуумов порой будут пересекаться, сталкиваться. Возникающие противоречия могут решаться и путем насилия. Но это будут единичные, казуистические случаи. Не в пример современному обществу, где антисоциальное поведение людей -обычное явление.
    






Глава 11.  Связь экономических законов с биологическим.

После прочтения книги Ч. Дарвина «Происхождение видов» Карл Маркс писал Ф. Энгельсу: «… эта книга дает естественноисторическую основу для наших взглядов». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.30 с.102).  Ф. Энгельс, в свою очередь, писал: «Подобно тому как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории.» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.19. с.350).
     В данной главе мной делается попытка раскрыть объективную связь между развитием органического мира и развитием человеческой истории; - показать, почему эволюционная теория Ч. Дарвина является естественноисторической основой для экономических законов общества.
     В предисловии к первому изданию книги «Капитал» К.Маркс писал: «… конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества…». Посвятив всю свою жизнь изучению капиталистического производства и капиталистических отношений между людьми, К. Маркс открыл следующие основные экономические законы: а) закон стоимости; б) всеобщую формулу капитала; в) основной экономический закон – закон прибавочной стоимости; г) абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления.
     Прежде, чем приступить к изложению своих соображений, остановлюсь кратко на основных экономических понятиях.
     Во-первых, что же такое стоимость?
В том же предисловии к книге «Капитал» К.Маркс указывал: «…наибольшие трудности представляет понимание первой главы,- в особенности того его раздела, который заключает в себе анализ товара. Что касается особенно анализа субстанции стоимости и величины стоимости, то я сделал его популярным, насколько это возможно. Форма стоимости, получающая свой законченный вид в денежной форме, очень бессодержательна и проста. И, тем не менее, ум человеческий тщетно пытался постигнуть ее в течение более чем 2000 лет,  между тем, как с другой стороны, ему удался, по крайней мере приблизительно, анализ гораздо более содержательных и сложных форм. Почему так? Потому что развитое тело легче изучать, чем клеточку тела. К тому же при анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстракции. Но товарная форма продукта труда, или форма стоимости товара, есть форма экономической клеточки буржуазного общества.» (К.Маркс. Капитал. т.1 с.5-6. Москва. 1983).
     В процессе производства люди трудятся, работают над созданием предметов потребления или орудий производства, то есть создают вещи, удовлетворяющие те или иные потребности людей. Каждая вещь служит для удовлетворения вполне определенной потребности человека. В процессе развития производства, разделения труда, люди стали создавать массу разных, необходимых для жизни вещей. Один человек был уже не в силах производить эту массу вещей. Люди или группы людей стали специализироваться по производству той или иной вещи. Но для удовлетворения жизненных потребностей человеку нужны разные вещи, а не только та вещь, которую он производит. Горшечник, производя горшки, посуду, сыт ими не будет. Поэтому люди, для удовлетворения своих потребностей, обменивают между собой продукты своего труда. Тем самым получают вещи, которые не производят, но которые им необходимы для жизни, для поддержания нормальной жизнедеятельности своего организма и организмов своих детей.
     С развитием производства от натурального хозяйства до товарного производства, люди все чаще вступают друг с другом в отношения обмена вещами. Вещь, обмениваемая на другую вещь, превращается в товар, который имеет потребительную стоимость и стоимость.
     «Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью … . Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего. … Потребительная стоимость осуществляется лишь в пользовании или потреблении.» (К.Маркс. Капитал. т.1, с.44. Москва. 1983).
     Способность вещи удовлетворять вполне определенную потребность человека определяет ее потребительную стоимость. Например, железо удовлетворяет потребность человека в металле, необходимого для создания орудий труда; пшеница и мясо удовлетворяют потребность в пище и т.д. «… в потребительной стоимости каждого товара содержится определенная производительная деятельность, или полезный труд. Потребительные стоимости не могут противостоять друг другу как товары, если в них не содержатся качественно различные виды полезного труда. Потребительные стоимости: сюртук, холст и т.д., одним словом товарные тела, представляют собой соединение двух элементов – вещества природы и труда.» (К.Маркс. Капитал. т.1. с.51. Москва. 1983).
     «Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остается лишь одно свойство, а именно то, что они продукты труда. … Все эти вещи представляют собой теперь выражения того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд. Как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции, они суть стоимости – товарные стоимости.» (К.Маркс. Капитал. т.1. с.46. Москва. 1983.)
     «Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, - и в этом своем качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своем качестве конкретного полезного труда он создает потребительные стоимости.» (К.Маркс. Капитал. т.1. с.55. Москва. 1983).
     «Итак, потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в нем овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд. Как же измерять величину ее стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда, этой «созидающей стоимость субстанции». Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем, а рабочее время находит в свою очередь, свой масштаб в определенных долях времени, каковы час, день и т.д.» (К.Маркс. Капитал. т.1. с.47. Москва. 1983).
     Отсюда, определение стоимости таково. Стоимость – это определенное количество человеческого труда, затраченное на производство товара, и выраженное в единицах времени.
     Спрашивается, зачем же потребовалось измерять величину стоимости товара? В процессе обмена товарами товаропроизводители должны считаться с количеством труда, затраченного ими на производство товаров. Почему? Потому что люди, вступая в отношение обмена товарами, продуктами своей производственной деятельности, на которые они затратили свою физическую силу, энергию, время, желают наиболее справедливо, равнозначно обменять свой товар на товар, предложенный другим. То есть так обменять, чтобы количество труда, времени, затраченное на производство одного товара было равно количеству труда, времени, затраченного на производство обмениваемого товара. Если товаропроизводитель будет обменивать свой товар, созданный им за несколько дней, на товар, произведенный другим в течение нескольких часов, то данный производитель будет вести неравнозначный обмен, в ущерб себе.
     Затрачивая все свои силы и время на производство одного какого-то товара, что характерно для развитого общественного разделения труда, труженику, для восстановления сил и для удовлетворения жизненных потребностей, требуются разнообразные предметы,  товары, которые он не производит и которых  у него нет. Приобрести он их может только в результате обмена, купли-продажи. Если товаропроизводитель будет обмениваться неравнозначно, в ущерб себе, товар с большим количеством затраченного на его производство труда менять на товар с меньшим количеством труда, то не сможет приобрести все необходимое из предметов, товаров для своей жизнедеятельности, так как у него не хватит для этого товара. И, чем дальше, тем в меньшем количестве он будет приобретать необходимые для жизни продукты (товары), - в конечном итоге, не сможет восстановить силы, энергию, необходимую для трудовой деятельности, так как не сможет приобрести на свой товар даже необходимое для восстановления затраченных сил количество пищи.
     Данный «горе – производитель» будет голодать, его здоровье будет хиреть, и он, в конце концов, должен умереть. Поэтому, чтобы не умереть от голода, холода или болезней, каждый товаропроизводитель стремится таким образом обменять свой товар, чтобы количество труда, времени, затраченное им на производство этого товара было равно количеству труда, времени, затраченному на производство обмениваемого товара, или было меньше, но, во всяком случае, не больше. Теперь становится понятно, почему товаропроизводителям требуется измерять величину стоимости товара.
     «Практически лиц, обменивающихся продуктами, интересует прежде всего вопрос: сколько чужих продуктов можно получить за свой, т.е. в каких пропорциях обмениваются между собой продукты?». (К.Маркс. Капитал. т.1. с.84. Москва. 1983.)
     «Все мы знаем, что на первых ступенях общественной жизни продукты потребляются самими производителями и что производители стихийно объединены в более или менее коммунистические организованные общины; что обмен избытками этих продуктов, с которого начинается превращение продуктов в товары, возникает позднее, причем сначала он происходит лишь между отдельными разноплеменными общинами и только потом возникает и внутри общин, существенно содействуя их разложению на большие или меньшие семейные группы. Но и после этого разложения обменивающиеся между собой главы семейств остаются трудящимися крестьянами, производящими почти все необходимое для удовлетворения всех своих потребностей в собственном хозяйстве при помощи своей семьи, и лишь незначительную часть необходимых предметов они выменивают на стороне на избыток продукта своего труда. Семья занимается не только земледелием и скотоводством, но и перерабатывает также их продукты в готовые предметы потребления, местами даже перемалывает еще зерно на ручной мельнице, печет хлеб, прядет, красит, дубит кожи, строит и ремонтирует деревянные здания, изготовляет инструменты и орудия труда, нередко выполняет столярные и кузнечные работы, так что такая семья или семейная группа в основном ведет натуральное хозяйство.
     То немногое, что подобной семье приходится получать в обмен или покупать у других, даже вплоть до начала 19 столетия в Германии, состояло преимущественно из предметов ремесленного производства, то есть из таких вещей, способ изготовления которых был хорошо известен крестьянину, но которых он не производил сам или из-за трудности получения сырья, или же ввиду значительной дешевизны, или лучшего качества покупных изделий. Следовательно, средневековому крестьянину было довольно точно известно количество рабочего времени, необходимого для изготовления предметов, получаемых им в обмен. Сельский кузнец и тележник работали на его глазах, так же как и портной или сапожник, которые у нас на Рейне еще в дни моей юности ходили из одного крестьянского дома в другой и шили из самодельных тканей и кож одежду и обувь. Как крестьянин, так и те, у которых он покупал, были сами работниками: обмениваемые предметы были продуктами их личного труда. Что затрачивали они при изготовлении этих предметов? Труд и только труд: на возмещение орудий труда, на производство сырья, на его обработку они затрачивали только свою собственную рабочую силу; могли ли они поэтому обменивать эти свои продукты на продукты других производителей иначе, чем пропорционально затраченному труду? Рабочее время, затраченное на эти продукты, было не только единственным подходящим мерилом у них для количественного определения подлежащих обмену величин, но всякое другое мерило было совершенно немыслимо.
     Можно ли предположить, что крестьяне и ремесленники были так глупы, чтобы обменивать продукт 10- часового труда одного на продукт часового труда другого? Для всего периода крестьянского натурального хозяйства возможен был только такой обмен, при котором обмениваемые количества товаров соизмерялись все больше и больше по количеству воплощенного в них труда. С момента проникновения денег в это хозяйство тенденция к соответствию с законом стоимости (nota bene – в формулировке Маркса!) становится, с одной стороны, еще отчетливее, но с другой – она уже начинает нарушаться вследствие вмешательства ростовщического капитала и фискальной системы, и те периоды, за которые цены в среднем почти приближаются к стоимости, становятся уже более продолжительными.
     То же самое относится к обмену продуктов крестьян на продукты городских ремесленников. Вначале обмен совершается прямо, без посредничества купца, в базарные дни в городах, где крестьянин продает свои продукты и совершает покупки. И здесь точно так же крестьянину известны условия труда ремесленника, а последний знает условия крестьянского труда. Он сам еще до известной степени крестьянин, он имеет не только огород, но очень часто участок поля, одну - две коровы, свиней, домашнюю птицу и т.д. Таким образом, в средневековье люди были в состоянии довольно точно подсчитать друг у друга издержки производства в отношении сырья, вспомогательных материалов, рабочего времени – по крайней мере, поскольку дело касалось предметов повседневного обихода.
      Но как же при этом обмене по количеству затраченного труда определялось это количество, хотя бы косвенно и относительно, для продуктов, требующих затраты труда в течение продолжительного времени, с нерегулярными перерывами и неопределенным объемом продукции, например для хлеба и скота, и при этом людьми, не умеющими считать? Очевидно, лишь путем длительного процесса приближения зигзагами, часто в потемках, ощупью, причем, как и всегда, лишь горький опыт учил людей. Необходимость для каждого в общем и целом возместить свои издержки содействовала в каждом отдельном случае нахождению правильного пути, ограниченное же число видов предметов, поступавших в обмен наряду с неизменяющимся – нередко на протяжении многих столетий – характером их производства, облегчали эту задачу. Доказательством того, что для приблизительно точного установления относительной величины стоимости этих продуктов вовсе не требовалось слишком много времени, служит уже один тот факт, что такой товар, как скот, для которого, ввиду продолжительности времени производства отдельной его головы, это определение кажется наиболее затруднительным, был первым довольно общепризнанным денежным товаром.
     А для этого необходимо было, чтобы стоимость скота, его меновое отношение к целому ряду других товаров, достигла фиксации, относительно необычной и беспрекословно признаваемой на территории многочисленных племен. И люди того времени, как скотоводы, так и те, кто у них покупал, наверное были достаточно благоразумны для того, чтобы при обмене не отдавать без эквивалента затраченное ими рабочее время.» (К.Маркс. Капитал. т.3. с.977-979. Москва. 1983).
     Как видим, отношения обмена товарами, продуктами производства, возникло еще при натуральном хозяйстве, в первобытно-общинную экономическую формацию между различными общинами. При натуральном ведении хозяйства производство продуктов идет внутри какого-либо хозяйства, общины. Все, необходимое для жизни, члены общины готовят для себя сами, поэтому не выходят на рынок, не вступают в отношения обмена, купли-продажи. Обмен товарами в это время происходил случайно, спорадически, редко.
     Из натурального производства развилось товарное производство, при котором продукты производились специально для обмена и становились товаром. Увеличение количества разнообразных, производимых в процессе производства продуктов, по мере развития производства, происходило в связи и одновременно с общественным разделением труда и появлением различных видов производств (гончарное, кузнечное, кожевенное и др.).
     «В совокупности разнородных потребительных стоимостей, или товарных тел, проявляется совокупность полезных работ, столь же многообразных, разделяющихся на столь же различных родов, видов, семейств, подвидов и разновидностей, одним словом – проявляется общественное разделение труда.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1983. т.1. с.50.)
     Натуральное хозяйство уже не способно было производить все необходимое внутри себя – не хватало людей, сил, средств. Каждое хозяйство, каждая община стали специализироваться на той или иной отрасли хозяйственной деятельности, в силу местных условий. Сосредоточение их усилий на той или иной отрасли способствовало повышению, ускорению роста производительности труда, созданию на этой основе запасов продуктов производства. Произведенные запасы продуктов хозяйства обменивались на другие, необходимые им продукты, которые ими не производились. Такой обмен экономически был выгоден для хозяйств.
     Из случайного, спорадического, обмен становится регулярным общественным явлением. Установилась новая форма связи между отдельными хозяйствами. Это связь между различными видами производства, которые превращались в зависимые друг от друга отрасли общественного хозяйства. Другой причиной возникновения и развития товарного производства явилось обособление производителей на основе частной собственности. Появление более совершенных орудий труда, использование новых приемов работы, позволяли отдельным семьям отказаться в ряде случаев от коллективного общинного труда, так как повысилась производительность индивидуального труда. Происходил процесс выделения и обособления отдельных моногамных семей. Продукты труда, производимые семьей, ею же присваивались.
     Каждая семья была кровно заинтересована в увеличении производимых ею продуктов. Опять же, одной семье не суметь обеспечить себя всеми необходимыми продуктами производства, но (зато) при производстве определенного продукта повышается индивидуальное мастерство, сокращается время, необходимое для производства определенного количества продукта, увеличивается производительность труда. При этом увеличивается масса, количество производимого отдельной семьей продукта, появляется избыток, запас продукта, который можно обменять.
     Происходило разделение труда между семьями, которые специализировались на производстве определенного продукта. Избытки продуктов выносились семьями на рынок для обмена, превращались в товар. Обмен товаров между товаропроизводителями превратился в необходимое условие нормальной жизнедеятельности товаропроизводителей. Благодаря обмену товаропроизводители могли приобретать необходимые для жизни товары, продукты, и поддерживать свое существование. Возникновение обмена между товаропроизводителями в процессе развития производства закономерно, оно подготовлено всем ходом исторического развития человечества и направлено на дальнейший рост и развитие производства.
     Появление обмена способствовало увеличению производительности труда, т.е. увеличению количества продуктов, производимых в единицу рабочего времени. А увеличение производительности труда приводит к увеличению массы продуктов. Увеличение массы продукции производства: как орудий труда, так и предметов потребления, как прямо, так и косвенно, способствует дальнейшему росту и развитию производства.
     В результате обмена товарами товаропроизводители приобретали необходимые для жизни продукты, тем самым возмещали затраченный ими на производство товара труд, рабочее время, энергию, силы. Благоразумие не позволяло товаропроизводителям при обмене отдавать без эквивалента затраченное ими на производство товара рабочее время, то есть отдавать товары неравнозначно, не по стоимостям.
     К. Маркс, обобщив гигантский материал по истории обмена, показал, как, в развитии формы стоимости от простой, случайной – к полной, развернутой и далее к всеобщей, а, затем, и денежной, возрастало значение точности количественных соотношений между стоимостью обмениваемых товаров и открыл закон стоимости.
     Обмен товаров на ранней стадии развития производства и отношений обмена носил, как мы отмечали, случайный характер. Этой стадии обмена соответствовала простая, единичная или случайная, форма стоимости. В условиях первобытнообщинного строя каждая община производила все необходимое для потребления своими силами, что соответствует натуральному хозяйству. Продукты труда между общинами обменивались лишь в исключительных случаях. Стоимость отдельных товаров только случайно выражалась в каком-либо другом товаре. Поэтому простая, единичная или случайная, форма собственности представляет собой наиболее элементарную форму стоимости. Например, владелец каменного топора меняет его на овцу: 1 топор = 1 овце. В этом равенстве один товар (топор) выражает свою стоимость в другом товаре (овце). Второй же товар (овца) является выражением стоимости первого товара (топора), служит материалом для выражения его стоимости. Товар, выражающий свою стоимость в другом товаре, находится в относительной форме стоимости. Товар, который выражает стоимость другого товара, находится в эквивалентной форме стоимости, является его эквивалентом.
     Потребительная стоимость товара эквивалента служит для выражения стоимости другого товара. Если топор приравнивается к овце, это значит, что стоимость топора получает свое выражение через другую потребительную стоимость – овцу, то есть через товар, играющий роль эквивалента. Овца может быть эквивалентом потому, что она представляет иную потребительную стоимость, нежели топор. В этом обмене товаров потребительная стоимость – овца, будучи эквивалентом, свидетельствует, что топор является носителем стоимости. Таким образом, стоимость одного товара может быть выражена в потребительной стоимости другого товара. На стадии случайного обмена роль эквивалента не закрепляется за каким-либо одним товаром. Эту роль случайно выполняют различные товары. Относительная форма стоимости прежде всего выражает качественную однородность обмениваемых товаров, то, что они продукты общечеловеческого труда.
     В нашем примере обмен топора на овцу означает, что производитель топора и скотовод затратили на производство соответствующих продуктов труд, затратили некоторое количество рабочего времени, и это обстоятельство позволяет приравнивать указанные товары друг к другу. Однако, производителям товаров еще трудно было обмениваться товарами соответственно равными по количеству затраченного на них труда. Количество затраченного труда на товар определялось приблизительно, неточно, так как не было учета рабочего времени. Большое значение имела и дефицитность товара. Соответственно обмен был не точным, приблизительным. Товары обменивались не точно по количеству затраченного на них труда.
     Например, скотовод не имел каменного топора и не знал, как его сделать, но топор был очень ему нужен. Допустим, количество труда, затраченное на производство 1 топора и 1 овцы были равны. Однако скотовод отдаст и 10 овец за один топор, лишь бы этот топор у него был.
     Развитие общественного разделения труда и продолжающийся рост производства обусловили дальнейшее развитие обмена. Все большее количество продуктов вовлекалось в процесс обмена. Он стал более регулярным. В результате первого крупного общественного разделения труда (отделение скотоводства от земледелия) скот уже не случайно, а систематически начал обмениваться на другие товары. Остальные же товары (зерно, топоры и пр.) стали выступать в качестве эквивалентов по отношению к скоту, а скот преимущественно оказывался в относительной форме стоимости. Поскольку обмен перестал носить случайный характер, все товары, выполняющие функцию эквивалента, выступают уже не как случайные, а как особенные эквиваленты. Каждый из них является одним из многих эквивалентов, к которым приравнивается скот. Обмен теперь принимает следующий вид: 1 овца = 4 мешкам зерна, или = 1 топору, или = т.д. Эта форма обмена, выражающая новую ступень его развития, носит название полной, или развернутой, формы стоимости. Она характеризует расширение и упрочение производственных связей.
     Большее количество продуктов, которое вовлекалось в обмен, и большая регулярность обмена приводит к тому, что товаропроизводители, прежде чем произвести обмен, стали оценивать товары по затраченному на них труду, с тем чтобы не прогадать, чтобы обмен был выгодным для них. Товаропроизводители уже приближенно знали трудовые затраты на разные товары. Сейчас скотовод, у которого уже есть топор, но которому нужен еще один, не обменяет 10 овец, которых он растил полгода, за топор, который можно сделать за неделю.
     В результате дальнейшего роста объема товарного производства, развития процесса обмена и углубления общественного разделения труда из товарного мира выделяется один товар, который становится эквивалентом для всех остальных товаров, всеобщим эквивалентом. Развернутая форма стоимости превращается постепенно во всеобщую форму стоимости:  4 мешка зерна = )
                1 топор            = )  1 овце.
                и т.д.               = )
На предшествующих стадиях развития обмена функцию эквивалента мог выполнять любой товар. Роль же всеобщего эквивалента играет только один из товаров.
Теперь стоимость всех товаров выражается в одном товаре, который выступает как непосредственное воплощение общественного труда. За товар, играющий роль всеобщего эквивалента, можно получить любой товар. Всеобщий эквивалент обладает свойством всеобщей обмениваемости.
     Необходимость всеобщего эквивалента объясняется тем, что на определенном этапе развития производительных сил обмен превратился в регулярное явление, приобрел жизненно важное значение, стал определять условия жизни известной части производителей. Всеобщий эквивалент возник для удобства обмена, так как различных товаров было столь много, что трудно было запомнить все особенные эквиваленты, -гораздо легче выбрать один, наиболее употребляемый товар, и через стоимость этого товара выразить другие товары, что ликвидировало трудности обмена, возрастающие с увеличением количества разных видов товаров.
     Появление всеобщего эквивалента – результат стихийного процесса развития товарного производства и обмена. Оно не является следствием какого-то сознательного соглашения между людьми. Тот продукт, который выступал преимущественно как товар, то есть производился главным образом для обмена, и стал играть роль всеобщего эквивалента. Функцию всеобщего эквивалента в зависимости от конкретных условий производства выполняли различные товары: скот, шкуры диких зверей, рыба, ракушки и другие предметы.
     Обмен превратился в постоянную жизненную необходимость. Посредством обмена производители компенсировали трудовые затраты на свой товар через другие товары, продукты производства, тем самым обеспечивая себя всем необходимым для удовлетворения жизненных потребностей. Затруднения в осуществлении обмена непосредственно сказывались на судьбах товаропроизводителей, так как неравнозначный обмен не позволял одному из товаропроизводителей полностью компенсировать затраты труда на производство своего товара другими товарами, необходимыми для жизни, соответственно условия жизни его ухудшались, уменьшалась вероятность сохранности его жизни.
     Появление всеобщего эквивалента значительно увеличило точность обмена. Всеобщий эквивалент выступил единицей измерения стоимости товаров, подобно какой для измерения длины является метр. Через количество труда затраченное на производство всеобщего эквивалента, стали мерить количество труда, затраченное на производство других товаров.
     Когда обмен расширился, вышел за пределы местного рынка, стал широкотерриториальным, межнациональным, возникла необходимость закрепления функции всеобщего эквивалента только за одним товаром, который служил бы мерой стоимости на всех рынках мира. Этим особым товаром стали деньги, которые представляют собой законченную форму всеобщего эквивалента, в которых потребительная стоимость прочно срослась с эквивалентной формой стоимости.
     Роль денег выполняли различные товары. Но когда произошло второе крупное общественное разделение труда: отделение ремесла от земледелия, когда возникло производство, специально предназначенное для обмена – товарное производство, увеличилась добыча и обработка металлов, так необходимых для развития ремесла, появились и широко распространились металлические деньги. Металл, один из самых необходимых материалов для развития производства, стал всеобщим эквивалентом благодаря своим свойствам, делающим его удобным для обмена: а) в малом количестве содержит большое количество затраченного на его добычу труда; б) легко делится на части; в) долго хранится не портясь; г) имеет однородность состава.
     Первоначально для металлических денег использовались медь, бронза, серебро и лишь позднее – золото. Благородные металлы по своим естественным свойствам в наибольшей мере приспособлены к общественной роли денег. Они долговечнее и в малом объеме содержат большое количество труда. Хотя золото было известно человеку раньше других металлов, однако на его добычу требовалось очень много труда. Поэтому процесс закрепления за ним роли денег был длительным. Безраздельное господство в качестве денег золото получило лишь в 19 веке, когда были открыты его богатые запасы и когда дальнейшее развитие получил мировой рынок.
     Металлическими деньгами можно было гораздо точнее измерить количество труда, затраченное на производство товаров.
     Так, стихийно, под действием объективных законов природы, в процессе развития производства и обмена, при переходе от случайной ко всеобщей форме стоимости, представленной деньгами, золотом, возрастала степень точности обмена, при котором количество труда, содержащееся в обмениваемых товарах, стремилось к равенству. Эту тенденцию в обмене товарами эквивалентно по стоимостям открыл К.Маркс и обозначил ее как закон стоимости. Закон стоимости – объективный экономический закон товарного производства требует, чтобы товары обменивались эквивалентно по стоимостям, когда по количеству затраченного на их производство труда обмениваемые товары были равны друг другу.
     «…закон стоимости Маркса имеет силу повсюду,- поскольку вообще имеют силу экономические законы,- для всего периода простого товарного производства, следовательно, до того времени, когда последнее претерпевает модификацию вследствие возникновения капиталистической формы производства. До этого момента цены тяготеют к определенным, по закону Маркса, стоимостям и колеблются вокруг них так, что чем полнее развивается простое товарное производство, тем больше средние цены за продолжительные периоды, не прерываемые внешними насильственными нарушениями, совпадают со стоимостями с точностью до величины, которой можно пренебречь. Стало быть, закон стоимости Маркса имеет экономически всеобщую силу для периода, который длится с начала обмена, превратившего продукты в товары, и вплоть до 15 столетия нашего летоисчисления. Начало же обмена товаров относится ко времени, которое предшествует какой бы то ни было писанной истории и уходит вглубь веков в Египте по меньшей мере за две с половиной, а может быть и за пять тысяч лет, в Вавилонии же за четыре-шесть тысяч лет до нашего летоисчисления. Таким образом, закон стоимости господствовал в течение периода в пять-семь тысяч лет.»(К.Маркс. Капитал. т.3, ч.2-я. Москва. 1978. с.980-981.)
     Закон стоимости, как мы видим, возник в результате контроля товаропроизводителей за обменом товаров, когда каждый товаропроизводитель стремится обменять свой товар на другой товар точно по стоимости, точно по количеству затраченного на его производство времени, труда. Следить за тем, чтобы обмен был эквивалентным, равнозначным, товаропроизводителей заставляет необходимость, заставляет чувство самосохранения. Товаропроизводители, совершая обмен, стремятся вернуть себе в обмен за свою потребительную стоимость другую потребительную стоимость с таким же количеством труда, какое они затратили на производство своего товара, своей потребительной стоимости.
     То есть товаропроизводители стремятся сохранить при себе затраченное на производство товара рабочее время только уже в виде другого необходимого товара, в виде другой потребительной стоимости. Товаропроизводители стремятся сохранить и использовать для себя, для своих потребностей, свою энергию, свой труд, свое рабочее время. Чем более точно по количеству рабочего времени товаропроизводитель будет производить обмен товаров, тем в большей мере он сохранит для себя свой труд, свое рабочее время. Тем в большей мере товаропроизводитель будет своими силами способствовать самосохранению, используя для удовлетворения своих потребностей продукты своего труда или продукты чужого труда, обмениваемые за свой продукт, товар, эквивалентно, равнозначно по количеству затраченного на их производство рабочего времени.
     Используя для удовлетворения своих потребностей, потребностей своего организма, все свое рабочее время, весь свой труд, а не часть его, товаропроизводитель в большей мере удовлетворит эти потребности и, тем самым, с большей вероятностью сохранит себя, свой организм, чем если он будет использовать для удовлетворения своих жизненно важных потребностей лишь часть своего рабочего времени, свой труд не целиком, не полностью.
     Естественно, чем более равнозначным будет обмен товарами по количеству затраченного на их производство рабочего времени, тем в большей мере товаропроизводители сохранят свой труд, свою энергию, рабочее время, которые используют в виде необходимых потребительных стоимостей для удовлетворения своих потребностей и, следовательно, тем в большей мере удовлетворят свои потребности, потребности своего организма – тем в большей мере будут способствовать сохранению своего организма,- самосохранению. Так как своевременное и полное удовлетворение биологических потребностей способствует нормальной жизнедеятельности организма, нормальному функционированию, то есть способствует сохранению здоровья и жизни.
     Конечно, при обмене товарами, товаропроизводителям  желательно обменять свой товар таким образом, чтобы получить товар с большим количеством затраченного на его производство труда, рабочего времени, дабы иметь выигрыш, заполучить в свое пользование избыток чужого труда, заполучить прибавочную стоимость. Ведь использование чужого труда дополнительно к своему позволяет в большей мере удовлетворить все свои потребности,- в большей мере способствует самосохранению, чем если товаропроизводитель будет использовать лишь только свой труд. Однако такому стремлению к выигрышному обмену одного товаропроизводителя противостоит такое же стремление другого товаропроизводителя. Каждый товаропроизводитель стремится при обмене приобрести избыток труда, чужой труд, что увеличивает вероятность сохранности организма товаропроизводителя в большей мере, чем при равнозначном обмене. И как произойдет обмен в каждом конкретном случае: равнозначно – эквивалентно по стоимости, или неравнозначно, - зависит от различных условий.
     Так, если товаропроизводитель не может достаточно точно оценить величину стоимости продукта своего или чужого труда в силу своих недостаточных умственных способностей или в силу своего незнания, малого опыта, - то при обмене он будет обманут. За продукт своего труда данный товаропроизводитель при обмене получит другой продукт, который будет содержать меньшее количество труда, рабочего времени, чем товар, продукт данного товаропроизводителя. При обмене данному горе-товаропроизводителю будет нанесен ущерб. Он будет использовать для себя, для удовлетворения своих потребностей не весь свой труд, следовательно в меньшей мере удовлетворит свои потребности, в частности – потребность в пище. Нарушится нормальное функционирование организма, уменьшится вероятность сохранности организма. Голод ослабит организм, уменьшатся защитные силы организма, увеличится вероятность заболевания и гибели. Товаропроизводитель, производящий обмен товаров в ущерб себе, большее количество труда меняя на меньшее, уменьшает вероятность своей сохранности, - увеличивает вероятность своей гибели.
     Голод, жажда жизни, инстинкт самосохранения заставляют товаропроизводителей более точно, эквивалентно по стоимости, по количеству затраченного труда, производить обмен и сохранять себя, своим трудом, своими силами.
     Учитывая, что чувство голода, стремление к самосохранению есть проявление инстинктов (пищевого, самосохранительного), представляющих программу действия организма, заложенную в генах, генотипе, материальным носителем которого является молекула ДНК, в которой содержится информация о развитии данного организма, или, иначе – биологическую программу поведения, появившуюся и развившуюся в результате появления и развития жизни, то можно сказать, что экономический закон, закон стоимости, есть историческое продолжение действия предшествующих биологических законов развития материи, закономерно сменяющих друг друга при переходе от низшей формы развития материи к высшей: от неорганической формы движения приведших к появлению органической формы движения материи с соответствующими законами и далее, от законов развития органического, животного мира перешедших в законы общественного развития при появлении человека разумного.
     Закон стоимости, таким образом, есть отражение и продолжение действия биологических законов в общественных отношениях обмена. Биологический закон требует увеличения сохранности живого, как системы, в пространстве и времени. Закон стоимости также направлен на увеличение самосохранения человека, как живой системы, во внешней среде (пространстве и времени),- в обществе. Закон стоимости возник в обществе в результате появления и развития обмена, напрямую связанного с появлением и развитием производства, под действием биологического закона (биологической программы поведения), требующего увеличения сохранности живой системы.
     Каждый товаропроизводитель стремится сохранить себя, свой организм, что в условиях простого товарного производства при обмене приводит к тому, что он стремится не произвести обмен в ущерб себе. А это, в свою очередь приводит к тому, что товары обмениваются эквивалентно по стоимостям, по равному количеству затраченного на их производства труда.
     Выяснив, зачем потребовалось измерять величину стоимости или, иначе, количество человеческого труда, затраченного на производство товара, сейчас перейдем к рассмотрению вопроса: почему человеческий труд измеряется рабочим временем. Если вдуматься в определение стоимости, то нельзя не заметить неопределенность в словах «определенное количество человеческого труда». Что это за количество человеческого труда? Может это число ударов молотком? Или число поднятых камней? Или число оригинальных мыслей? Разных видов человеческого труда множество. Что же конкретно измеряется в любом человеческом труде? Измеряется работа, определенное количество движения. А работу люди научились измерять давно. Работа в физике выражается через энергию формулой А = Е1 – Е2; где Е1 – начальная энергия системы а Е2 – конечная. То есть, при совершении определенной работы тратится вполне определенное количество энергии Е.  А = Е = Е1 – Е2.
     При работе человек затрачивает энергию. Человек «…чтобы присвоить вещество природы в форме пригодной для его собственной жизни, приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.188. Москва. 1978). При этом, в результате движения, работы против сил природы по созданию необходимых вещей, человек затрачивает как на работу своего мозга, так и на работу своих мышц определенное количество энергии своего тела. Сейчас мы знаем, что основным и универсальным носителем энергии в организме является ;сложная, макроэргическая, то есть богатая химической энергией, молекула АТФ (аденозинтрифосфорная кислота).
     В результате расщепления АТФ, энергия молекулярных связей, химическая энергия переходит в механическую и тепловую при сокращении миофибрилл в мышцах или в электрическую энергию при работе нервных клеток. Тепловая энергия идет на поддержание определенной температуры тела, что необходимо для поддержания на определенном уровне метаболизма, обмена веществ в организме, или, иначе, для поддержания устойчивого термодинамического неравновесия. Механическая и электрическая энергии затрачиваются на работу мышц и нервной системы.
     При создании конкретной вещи, продукта, на работу по ее созданию, «на работу мозга и мускул» затрачивается вполне определенное количество химической энергии молекул АТФ. Поэтому человеческий труд, работу, можно измерить через энергию молекул АТФ. А, если перевести энергию молекул АТФ в общую систему измерения энергии, то работу человека можно измерять в джоулях, калориях.
     За единицу времени человек со средними физическими данными при средней, физиологической интенсивности труда затрачивает вполне определенное количество энергии АТФ (Е атф / t ). Всю работу по созданию какой-либо вещи можно выразить таким образом: А = Е атф = Е атф / t ; Т, то есть произведением энергии АТФ, затрачиваемой в единицу времени на все рабочее время, время, в течение которого расходовалась АТФ на данную работу.
     Учитывая, что величина Е атф / t приблизительно равна для всех людей, то есть каждый человек за секунду, минуту, час затрачивает приблизительно равное количество молекул АТФ при физиологической интенсивности труда, так как физические данные (рост, сила мышц) почти одинаковые у всех людей, то величину Е атф / t можно считать как некую постоянную величину, константу k. Тогда человеческий труд, работу А, можно представить в виде: А = Е атф = Е атф/ t ; Т = k ; Т.  А = k ; Т.
     То есть работу человека вполне можно измерять количеством рабочего времени, временем непрерывной работы. Что и было сделано К.Марксом.
     В формуле А = k ; Т исчезает из поля зрения энергия, которую затрачивает человек в процессе труда, в процессе производства той или иной вещи. Но необходимо постоянно помнить, что при совершении любой работы затрачивается определенное количество энергии. Если в процессе работы ничего не создается, то вся энергия АТФ переходит в тепловую энергию и рассеивается в окружающее пространство. Если же в процессе работы создается какая-либо вещь, продукт, то часть затраченной энергии молекул АТФ переходит в эту вещь, застывает в ней в виде скрытой, потенциальной энергии, которая освобождается при пользовании этой вещью человеком.
     Как представить себе, например, что энергия заложена в каменном топоре? Если топор лежит без применения, то его энергия равна нулю. Но вот если топор привести в движение рукой, то кинетическая энергия движения камня, привязанного к палке, будет очень значительна, гораздо больше, чем камня, зажатого в руке. Значит скрытая в созданной вещи, в данном случае – в топоре, энергия «оживает», освобождается, превращается в действенную энергию только при пользовании этой вещью человеком. Выполняя ту же работу каменным топором, которую раньше делал камнем, человек стал делать ее гораздо эффективнее, затрачивая меньше сил и энергии, то есть затрачивая меньше молекул АТФ. Потенциальная энергия, заложенная в орудии труда при его создании, каждый раз, при применении этого орудия, как бы освобождается, значительно уменьшая энергетические затраты человека. Человек при применении орудия труда, затрачивая то же количество энергии, что раньше без применения орудия труда, может произвести работы больше, чем без орудия труда. Если, используя камень, человек за день работы может срубить одно дерево, то, применяя каменный топор, может срубить несколько деревьев.
     Человек, создав орудия труда, приобрел возможность с малыми затратами своей энергии (АТФ) производить огромную работу.
Математически это можно доказать следующим образом. Допустим, человек выполняет определенную работу А без применения орудия труда за время Т1. Сколько энергии АТФ он затратит за это время Т1? Надо помножить затраты энергии за единицу времени на все время беспрерывной работы. А = Е1 = Еатф/ t ; T1.
     Далее. Ту же работу данный человек будет выполнять, применяя орудие труда. Он выполнит эту работу за время Т2 меньшее времени Т1. Т2 < Т1. При этом он затратит энергии АТФ : Е2 = Еатф/ t ; Т2. Так как Т2 < Т1, то Еатф/ t ; Т2 <  Еатф/ t ; Т1. Е2 < Е1. То есть, при применении орудия труда человек затрачивает энергии АТФ меньше, чем работая без применения орудия труда. Меньше на вполне определенную величину
Э =Е1 – Е2. На выполнение одной и той же работы А человек затрачивает разное количество энергии АТФ. А = Е1 = Е2 + применение орудия труда = Е2 + Э.
     Если есть орудие труда то, ясное дело, оно должно использоваться, пока существует человек с опытом по применению данного орудия. Орудие труда всегда предполагает его применение. Поэтому данную формулу можно преобразовать таким образом:
     А = Е1 = Е2 + орудие труда =  Е2 + Э.
Величина Э – это энергия молекул АТФ, сбереженная, сохраненная благодаря применению орудия труда.  Орудие труда ; Э.
     У нас получилось тождество, которое показывает связь между орудием труда и энергией. Применение орудия труда в процессе работы, производства, сохраняет энергию человека, энергию АТФ. Но, можно сказать, что применение орудия труда дает нам дополнительную энергию Э. Эту сэкономленную энергию Э можно употребить для выполнения какой-либо другой работы или той же самой, но выполнять ее с применением орудия труда, в результате чего можно сделать гораздо большую работу.
     За единицу времени человек, применяя орудие труда, сделает большее количество единиц вещей, продуктов производства. Применение орудия труда увеличивает производительность труда за счет экономии энергии АТФ человека и уменьшения времени, необходимого для выполнения определенной работы. В данном примере мы рассмотрели, каким образом освобождается скрытая в орудии труда энергия при его применении и тем самым сохраняет энергию человека.
     Теперь рассмотрим, сохраняется ли энергия АТФ человека при пользовании предметом потребления? Сохраняет ли нам энергию, к примеру, одежда? Рассмотрим случай, когда температура окружающей среды ниже температуры тела. Из повседневной жизни мы знаем, что одежда сохраняет тепло тела. Но я прибегну к более строгому доказательству. Согласно второму закону термодинамики тепло от более теплого тела переходит к менее теплому. В данном случае: от тела раздетого человека к окружающей среде, допустим, к воздуху. Организм будет охлаждаться. Но, так как для поддержания определенной интенсивности метаболизма организму необходима постоянная температура (для человека t -36,6 градусов по Цельсию), то включаются защитные механизмы организма, срабатывает центр терморегуляции, который, воздействуя на мышцы, усиливает их работу, тем самым увеличивает теплопродукцию. При этом значительное количество энергии АТФ превращается в тепловую энергию, которая безвозвратно теряется в окружающую среду. Используя одежду, человек ограждает, изолирует свое тело прослойкой материала, плохо пропускающей тепло, поэтому тело его стало охлаждаться меньше. Меньше стало теряться в виде тепла энергии АТФ.
     Если, без одежды, человек терял с теплотой за определенное время Т количество энергии G, то, одетый, за тот же отрезок времени Т человек потеряет в виде теплоты меньшее количество энергии g.  g < G. G = g + Э (энергия сохраненная одеждой). Учитывая, что одежда всегда сохраняет тепло человеческого тела, энергию АТФ, то в уравнении G = g + Э, вместо величины Э, можно поставить одежду, видя в ней сохраненную энергию Э.    G = g + одежда. Э ; одежда.
     Сейчас рассмотрим вариант, когда температура окружающей среды выше температуры тела. При этом усиливается теплоотдача организма, которая осуществляется путем испарения пота с поверхности тела и влаги с поверхности дыхательных путей. Увеличивается частота дыхания, усиливается работа потовых желез. Тем самым увеличиваются затраты энергии АТФ. Сохраняя постоянство температуры, организм и в этом случае теряет энергию, затрачивая ее на охлаждение организма.
     Одежда, как изолирующий материал, плохо пропускающий тепло, в данном случае сохраняет организм от перегревания. Тем самым, одежда уменьшает работу организма, направленную на теплоотдачу, cохраняет энергию молекул АТФ.
      На примере произвольно взятых вещей, продуктов труда (орудия труда и предмета потребления), мы видим, что все они обладают удивительной способностью сохранять человеческую энергию. Человек, создавая вещи и применяя их, научился сохранять энергию своего тела, энергию АТФ.
     То есть, продукты труда – это своеобразные сохранители или накопители энергии, человеческой энергии, химической энергии молекул АТФ. То есть продукты труда подобны (тождественны) энергии.
     Если так понимать продукты труда, товары, то можно по другому представить себе стоимость. Стоимость, как мы уже говорили, это определенное количество человеческого труда, затраченное на производство товара и выраженное в единицах времени. Но, определенное количество человеческого труда или, другими словами, определенную работу, можно выразить через определенное количество энергии, которое затратил человек, выполняя данную работу.
     Отсюда: стоимость – это определенное количество затраченной на производство товара человеческой энергии, химической энергии молекул АТФ, или просто энергии. То есть стоимость тождественна, равнозначна энергии. Стоимость ; энергия.
     Деньги, золото, которые являются всеобщей формой стоимости также тождественны энергии. Деньги ; энергия. Определенное количество денег равно определенному количеству затраченной на их добычу энергии. Чем больше стоимость товара, тем больше труда, тем больше энергии затрачено на производство данного товара. Чем больше товаров, денег, золота у человека или государства, тем большей потенциальной энергией они обладают.
     Как видим, существует прямая связь между энергией, работой (физическими величинами) и стоимостью, деньгами (экономическими величинами). Одни тождественны другим. Э ; А (работа) ;  стоимость (деньги).
     Без затрат энергии нет работы. Без работы по производству продукта нет товара и, естественно, нет стоимости. А деньги (золото) – это всеобщая форма стоимости, мерило стоимости. Так как стоимость является величиной экономической, общественной, то, можно сказать, что стоимость – это общественный эквивалент энергии.
     Рассмотрим теперь, что представляет собой всеобщая формула капитала. Каким образом она связана с биологическим законом?
     Капитал – это самовозрастающая стоимость, или стоимость, приносящая прибавочную стоимость.
     «Историческими предпосылками возникновения капитала являются товарное производство и развитое товарное обращение, торговля.» (К.Маркс. Капитал. т.1. с.157. Москва. 1978.). Исторически капитал в виде купеческого и ростовщического начал свою жизнь в форме денег. Деньги, являясь последним продуктом товарного обращения, «есть первая форма проявления капитала».
     «Непосредственная форма товарного обращения есть Т-Д-Т, превращение товара в деньги и обратное превращение денег в товар, продажа ради купли. Но наряду с этой формой мы находим другую, специфически отличную от нее, форму Д-Т-Д, превращении денег в товар и обратное превращение товара в деньги, куплю ради продажи. Деньги, описывающие в своем движении этот последний цикл, превращаются в капитал, становятся капиталом и уже по своему назначению представляют собой капитал.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.158. Москва. 1978.).
     Форма Д-Т-Д, купля ради продажи имела первичное обращение среди купцов.
«Кругооборот Т-Д-Т имеет своей исходной точкой один товар, а конечной точкой другой товар, который выходит из обращения и поступает в потребление. Потребление, удовлетворение потребностей, одним словом – потребительная стоимость, таким образом, конечная цель этого кругооборота. Напротив, кругооборот Д-Т-Д имеет своим исходным пунктом денежный полюс и, в конце концов, возвращается к тому же полюсу. Его движущим мотивом, его определяющей целью является поэтому сама меновая стоимость.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.160. Москва. 1978.)
      В простом товарном обращении товар обменивается на товар равной стоимости.
«Но, зато, они качественно различные потребительные стоимости, например хлеб и платье. Обмен продуктов, обмен различных веществ, в которых выражается общественный труд, составляет здесь содержание движения. Иначе обстоит дело в обращении Д-Т-Д.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.160. Москва. 1978.)
     «Процесс Д-Т-Д обязан своим содержанием не качественному различию между своими крайними пунктами, - так как оба они деньги,- а лишь их количественной разнице. В результате этого процесса из обращения извлекается больше денег, чем первоначально было брошено в него. Хлопок, купленный, например, за 100 ф.ст., снова продается за 100 + 10 ф.ст., или 110 фунтов стерлингов. Поэтому полная форма рассматриваемого процесса выражается так: Д-Т-Д”, где Д”= Д + ;Д, т.е. равно первоначально авансированной сумме плюс некоторое приращение. Это приращение, или избыток над первоначальной стоимостью, я называю прибавочной стоимостью. (surplus value).
     Таким образом, первоначально авансированная стоимость не только сохраняется в обращении, но и изменяет свою величину, присоединяет к себе прибавочную стоимость, или возрастает. И как раз это движение превращает ее в капитал.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.161. Москва.1978).
     «Повторение, или возобновление продажи ради купли, так же как и самый этот процесс находят меру и смысл в лежащей вне этого процесса конечной цели,- в потреблении, в удовлетворении определенных потребностей. Напротив, при купле ради продажи начало и конец представляют собой одно и то же, а именно деньги, меновую стоимость, и уже вследствие одного этого данное движение бесконечно.». (К.Маркс. Капитал.т.1.с.162. Москва. 1978).
     «…обращение денег в качестве капитала есть самоцель, так как возрастание стоимости осуществляется лишь в пределах этого постоянно возобновляющегося движения. Поэтому движение капитала не знает границ. Как сознательный носитель этого движения, владелец денег становится капиталистом. Его личность или, точнее, его карман – вот тот пункт, откуда исходят и куда возвращаются деньги. Объективное содержание этого обращения – возрастание стоимости – есть субъективная цель, и поскольку растущее присвоение абстрактного богатства является единственным движущим мотивом его операций, постольку – и лишь постольку – он функционирует как капиталист, т.е. как олицетворенный, одаренный волей и сознанием капитал. Поэтому потребительную стоимость никогда нельзя рассматривать как непосредственную цель капиталиста. Равным образом не получение единичной прибыли является его целью, а ее неустанное движение. Это стремление к абсолютному обогащению, эта страстная погоня за стоимостью являются общими и для капиталиста и для собирателя сокровищ, но в то время как собиратель сокровищ есть лишь помешанный капиталист, капиталист есть рациональный собиратель сокровищ. Непрестанного возрастания стоимости, которого собиратель сокровищ старается достигнуть, спасая деньги от обращения, более проницательный капиталист достигает тем, что он все снова и снова бросает их в обращение.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.163-164. Москва.1978).
     Значит бесконечное увеличение капитала происходит благодаря постоянному стремлению капиталиста к абсолютному обогащению, к увеличению богатства. Не будь этого движущего мотива, не было бы операции Д-Т-Д”. Что же это такое – богатство? Почему капиталист или собиратель сокровищ стремятся к увеличению своего богатства, к увеличению находящейся в личном пользовании стоимости? Неужели рабочий, крестьянин, любой человек, не стремится к богатству? Попытаемся ответить на эти вопросы.
     Для того чтобы ответить на первый вопрос: что такое богатство, необходимо рассмотреть функцию денег, как средство образования сокровищ. Богатством является все созданное человеком, добытое в результате его труда, т.е. все продукты производства, товары. « «Богатство деньгами есть не что иное, как …богатство продуктами, превращенными в деньги.» (Mercier de la Riviere, цит. соч., стр.573). «Стоимость, существующая в продуктах, изменила только свою форму» (там же, стр, 486)». (К.Маркс. Капитал. т.1.с.141, сноска. Москва. 1978). Короче говоря, стоимость есть критерий богатства.
     Деньги являются всеобщей формой стоимости, поэтому стоимость = деньги = богатство. «Именно в начальный период товарного обращения в деньги превращается лишь избыток потребительных стоимостей. Таким образом золото и серебро сами собой становятся общественным выражением избытка, или богатства.» (К.Маркс. Капитал. т.1.с.141. Москва. 1978).
     Если товаропроизводитель произвел столько товаров, что от их продажи удовлетворил все свои потребности и еще осталось некоторое количество денег, избыток, то он отложит оставшуюся неиспользованной стоимость, в виде денег, про запас,- на тот случай, если когда-нибудь от продажи своих товаров не сможет удовлетворить все свои потребности,- тогда придется тратить деньги из запаса, тратить свое богатство. Или в результате болезни, или старости, или стихийного бедствия, или во время войны,- во всех случаях, когда товаропроизводитель не сможет уже производить товары, а жить то ему на что-то нужно, тогда придется тратить запас своего богатства, запас своих денег, запас стоимости на покупку предметов потребления: хлеб, мясо, одежду и т.д..
     «Товар как потребительная стоимость удовлетворяет какую-нибудь особенную потребность и образует особенный элемент вещественного богатства. Но стоимость товара измеряет степень его притягательной силы по отношению ко всем элементам вещественного богатства, следовательно измеряет общественное богатство своего владельца. Для варварски примитивного товаровладельца, даже для западноевропейского крестьянина, стоимость неотделима от формы стоимости, и потому в накопление сокровищ виде золота и серебра является для него накоплением стоимости. Правда, стоимость денег изменяется – вследствие изменения их собственной стоимости или вследствие изменения стоимости товаров. Это однако, не мешает тому, что, во-первых, 200 унций золота всегда содержат в себе больше стоимости, чем 100, 300 – более, чем 200, и т.д.; что, во-вторых, металлическая натуральная форма данной вещи остается всеобщей эквивалентной формой всех товаров, непосредственно общественным воплощением всякого человеческого труда. Стремление к накоплению сокровищ по природе своей безмерно. Качественно или по своей форме деньги не имеют границ, т.е. являются всеобщим представителем вещественного богатства, потому что они непосредственно могут быть превращены во всякий товар. Но в то же время каждая реальная денежная сумма количественно ограничена, а потому является покупательным средством ограниченной силы. Это противоречие между количественной границей и качественной безграничностью денег заставляет собирателя сокровищ все снова и снова предпринимать сизифов труд накопления.» (К.Маркс. Капитал. т.1c.144. Москва. 1978).
     Итак, деньги (золото), представляя собой законченную форму всеобщего эквивалента, обладают способностью превращаться во всякий товар и, вследствие этого, являются всеобщим представителем вещественного богатства, и могут выполнять функцию – средства образования сокровищ. Стихийное развитие товарного производства вызывает объективную необходимость накопления денег. Чтобы застраховать себя от случайностей рынка, каждый товаропроизводитель должен обеспечить себя известным денежным резервом и иметь возможность покупать другие товары независимо от того, удастся ли ему реализовать свои собственные. Если товаропроизводитель не может создавать товары или реализовывать их таким образом, чтобы удовлетворять свои основные жизненные потребности от обмена своих товаров на другие, необходимые ему, то, не имея денежного резерва (запаса), он не имеет возможности приобрести необходимые ему товары, в частности продукты питания, - тем самым он обрекает себя на голодную смерть. Имея же денежный резерв, товаропроизводитель может поддерживать свое существование в течение некоторого времени, во время которого он не может реализовать свои собственные товары. И чем больше этот денежный резерв (запас), тем большее время товаропроизводитель, любой человек, может жить, существовать, удовлетворяя свои жизненные потребности, не реализуя собственные товары.
     Денежный резерв, богатство может быть таким большим, что товаропроизводитель может жить, удовлетворяя все свои потребности в течение всей своей жизни и при этом не производить товаров, не вступать в товарообмен. То есть, имея достаточно большой денежный резерв, обладая сокровищем, человек может не работать, не трудиться «в поте лица своего», не производить товары, - но жить и удовлетворять все свои потребности или прихоти.
     Деньги, изъятые из обращения, представляют собой сокровище. Товары, также являющиеся богатством, на роль сокровищ не годятся, так как их нельзя хранить долгое время, потому что они быстро портятся и теряют товарный вид, теряют стоимость. В то же время, денежный товар – золото, представляющий собой общественное богатство, может храниться неопределенное количество времени не портясь и не теряя стоимости. Его всегда можно пустить в обращение.
     Поэтому, стремление каждого человека к обладанию сокровищем, к обладанию денежным резервом, к накоплению этого денежного резерва естественно. Ведь чем больше этот денежный резерв, чем большим количеством денег обладает человек, тем больше шансов у него выжить в неблагоприятных условиях: будь то условия рынка или социальные бедствия (наводнения, землетрясения, эпидемии, войны и др.).
     Стремление к накоплению богатства, стоимости свойственно каждому человеку, так как, увеличивая свой денежный резерв, свою личную (частную) собственность, человек увеличивает шансы сохранить себя и свою семью, увеличивает вероятность сохранности своей семьи при неблагоприятных условиях.
     Согласно биологическому закону, каждый живой организм (живая, сложная система – по определению биологической кибернетики) стремится увеличить вероятность своей сохранности в пространстве и времени. Человек – тоже живая система. Поэтому каждый человек стремится увеличить вероятность сохранности своего организма (сложной системы), продлить свое существование. Лишь создавая для своего организма и организма своего потомства оптимальные условия существования, человек может максимально продлить свою жизнь и жизнь своих детей, - продлить существование своей системы. Оптимальные условия существования – это условия, способствующие сохранению здоровья. Сохранить свое здоровье, сохранить свой организм человек может лишь при полном и своевременном удовлетворении биологических потребностей, при надежной защите от повреждающих факторов внешней среды.
     Поэтому каждый человек стремится обеспечить себя всем необходимым для существования в течение неопределенно долгого времени,- всеми необходимыми предметами потребления и, особенно, самым необходимым предметом потребления – пищей.
     В условиях товарного производства и товарообмена только постоянное увеличение личного имущества, потребительных стоимостей, богатства, в конечном итоге – стоимости, представленной в форме всеобщего эквивалента, в форме денег, золота, - обеспечивает обладателю этого богатства постоянное увеличение личной сохранности, сохранности своего организма и организма детей.
     Стремление человека, как живой системы, к увеличению вероятности своей сохранности в пространстве и времени находит свое отражение через общественно-производственные отношения при появлении товарного производства и товарообмена в виде постоянного стремления к увеличению личного богатства, к увеличению денежного резерва, запаса, - стремления к постоянному увеличению стоимости, общественного эквивалента энергии, - к увеличению капитала.
     Увеличивать личное богатство (стоимость) можно двумя путями. Первый – это накопление продуктов своего труда, продажа этих продуктов и откладывание избытка денег (над количеством, необходимым для поддержания нормальной жизнедеятельности организма) про запас. То есть накопление сокровища личным трудом. Таким путем стремится накопить богатство масса мелких товаропроизводителей: земледельцев, ремесленников. Но этот путь малоэффективен и призрачен. Большого богатства своим трудом не накопишь, так как избыток произведенных продуктов над стоимостью рабочей силы, над стоимостью жизненных средств, необходимых для ежедневного потребления, для существования, невелик. Особенно в условиях слабого развития производительных сил.
     Другой путь накопления богатства (стоимости, капитала), более эффективный путь обогащения – это присвоение в личную собственность результатов чужого труда, присвоение продуктов, произведенных другими людьми, - присвоение чужого богатства. И здесь любой способ хорош: обман, ростовщичество, воровство, грабеж, война.
     Рассмотрим купеческий капитал. Купеческий капитал обслуживает обращение товаров. Купцы для своего обогащения пользовались таким средством, как неэквивалентный обмен, то есть обман. Они продавали товары мелким производителям по высоким ценам, гораздо выше стоимости, а скупали у них товары по низким ценам, ниже стоимости. По высоким ценам купцы реализовывали также предметы роскоши рабовладельцам и феодалам, которые расплачивались с купцами за счет продукта, создаваемого трудом рабов и крепостных крестьян.
     Ростовщики же обогащались путем взимания высоких процентов за ссуды как с мелких производителей, так и с рабовладельцев и феодалов, которые уплачивали высокие проценты опять таки за счет прибавочного продукта, создаваемого эксплуатируемыми рабами и крестьянами.
     Источником доходов купцов и ростовщиков были прежде всего прибавочный и часть необходимого продукта мелких производителей, а, также, часть прибавочного продукта, созданного трудом рабов и крепостных крестьян.
     Необходимый продукт – количество произведенного продукта, эквивалентное стоимости рабочей силы, равное стоимости жизненных средств работника. А прибавочный продукт – это количество продукта, произведенного сверх стоимости рабочей силы. Именно за счет прибавочного труда мелкие товаропроизводители стремятся увеличить свое богатство, свою стоимость. Как видим, им это не удастся. То что не отнимут у них рабовладельцы и феодалы, отнимут купцы и ростовщики.
     Только присваивая результаты чужого труда, только эксплуатируя других людей можно обогатиться, можно наращивать свое богатство, свою стоимость, которая при этом превращается в капитал. Только в этом случае человек имеет возможность наращивать вероятность своей сохранности, - за счет уменьшения вероятности сохранности других людей.
     Формула капитала Д – Т – Д” – Т – Д”” …, где Д” = Д + ;Д, где Д(n + 1) ; Д(n) ; Д(n – 1) ; …; Д”” ; Д’ ; Д, - представляя собой бесконечное накопление капитала, выражает постоянное стремление человека к увеличению вероятности своей сохранности, что возможно в обществе с развитым товарным производством только благодаря присвоению в частную собственность чужого труда, чужой стоимости, чужой энергии, - посредством эксплуатации.
     Постоянное увеличение частной собственности, богатства, денег, сокровища, капитала увеличивает владельцу этих денег, капитала возможность удовлетворять все свои потребности в любых неблагоприятных условиях социальных бедствий в течение неопределенно долгого времени, в зависимости от размера богатства, капитала, - увеличивая тем самым вероятность сохранности его организма.
     Обладатель большего богатства, капитала имеет больше шансов получать удовольствия от удовлетворения своих потребностей, чем обладатель меньшего богатства. Обладатель большего богатства имеет больше шансов выжить в обществе с развитым товарным производством и товарообменом.
     «Так как по внешности денег нельзя узнать, что именно превратилось в них, то в деньги превращается все: как товары, так и не товары. Все делается предметом купли-продажи.». (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978. т.1.с.142).
     «Подобно тому как в деньгах стираются все качественные различия товаров, они в свою очередь, как радикальный уравнитель, стирают всяческие различия. Но деньги – сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1987. т.1. с.143).
     О силе денег, о возможностях, которые возникают у их обладателя, хорошо сказал Шекспир. Не случайно К. Маркс цитирует его.
     «Золото! Металл
Сверкающий, красивый, драгоценный…
Тут золота довольно для того,
Чтоб сделать все чернейшее – белейшим,
Все гнусное – прекрасным, всякий грех –
Правдивостью, все низкое – высоким,
Трусливого – отважным храбрецом,
А старика – и молодым, и свежим!
К чему же мне, о боги, это все?
Бессмертные, к чему – скажите? Это
От алтарей отгонит ваших слуг,
Из – под голов больных подушки вырвет…
Да, этот плут сверкающий начнет
И связывать, и расторгать обеты,
Благословлять проклятое, людей
Ниц повергать пред застарелой язвой,
Разбойников почетом окружать,
Отличьями, коленопреклоненьем,
Сажая их высоко на скамьи
Сенаторов. Вдове, давно отжившей,
Даст женихов…
Ступай … проклятая земля,
Наложница всесветная.». (Шекспир. «Жизнь Тимона Афинского») (К.Маркс. Капитал. Москва. 1987. т.1.с.143).
     Чем больше у человека денег, капитала, - тем большей общественной силой он обладает. Но, как мы выяснили, деньги, стоимость – это энергия, сохраненная людьми при использовании предметов труда и предметов потребления. Эта энергия имеет выход, действует только в обществе. Стоимость – это своеобразная, общественная форма энергии, - символ, означающий энергию в человеческом обществе. Чем больше энергия, например, летящего тела, тем с большей силой данное тело будет воздействовать на другие тела. Соответственно, обладатель большей энергии, представленной в форме стоимости, имеет большую силу воздействия на людей, общественные отношения. И эту силу собственник всегда, в нужный момент, может употребить для удовлетворения своих потребностей, для сохранения своего здоровья и жизни, или своей прихоти.
     Закон прибавочной стоимости, основной экономический закон капитализма, с необходимостью вытекает из формулы капитала. Закон прибавочной стоимости требует производства максимума прибавочной стоимости и присвоения ее капиталистами путем усиления эксплуатации наемных рабочих. Максимально увеличивая величину ;Д, прибавочную стоимость, владелец капитала максимально увеличивает скорость наращивания своего капитала, стоимости.
     Чем быстрее капиталист будет наращивать свою стоимость, капитал, тем за меньший промежуток времени он накопит большую стоимость, капитал, - тем большая величина стоимости, капитала, денег будет в его распоряжении. А, мы знаем, что чем большим количеством стоимости, денег, богатства обладает человек, тем больше вероятность его сохранности в обществе с развитым товарным производством и товарным обменом. Следовательно, чем быстрее капиталист будет наращивать свою стоимость, капитал, максимально увеличивая размер прибавочной стоимости, т.е. максимально увеличивая эксплуатацию наемных рабочих, - тем быстрее будет увеличиваться вероятность его сохранности.
     Увеличение скорости накопления капитала, стоимости, - увеличивает скорость возрастания вероятности сохранности владельца данного капитала, стоимости.
     Как видим, закон прибавочной стоимости отражает через общественно-производственные отношения капитализма основной биологический закон, требующий увеличения вероятности сохранности живой (сложной) системы в пространстве и времени, - увеличения сохранности как организма самого владельца капитала, так и его потомков. Здесь наблюдается прямая связь между биологической природой человека и общественными, экономическими отношениями. Или, можно сказать, биологический закон проявляет свое действие в обществе через экономический закон прибавочной стоимости.
     Рассмотрим подробнее капиталистический способ производства. Откуда берется прибавочная стоимость?
     «Капитал возникает лишь там, где владелец средств производства и жизненных средств находит на рынке свободного рабочего в качестве продавца своей рабочей силы, и уже одно это историческое условие заключает в себе целую мировую историю. Поэтому капитал с самого своего возникновения возвещает наступление особой эпохи общественного процесса производства.» (К.Маркс. Капитал. Москва 1978. т.1.с.181).
     Свободный рабочий потому свободен, что не имеет в личной собственности ни средств к существованию, ни средств производства, с помощью которых мог бы производить товары и обменивать их на другие товары – средства к существованию.
     «… владелец денег лишь в том случае может превратить свои деньги в капитал, если найдет на товарном рынке свободного рабочего, свободного в двояком смысле: в том смысле, что рабочий свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, гол, как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978. т.1.с.179). Что же это за товар – рабочая сила?
     «Под рабочей силой, или способностью к труду, мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми обладает организм, живая личность человека, и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости.» (К.Маркс. Капитал. Москва.1978. т.1.с.178.). Этот своеобразный товар, рабочая сила, подобно всем другим товарам обладает стоимостью и потребительной стоимостью.
     «Стоимость рабочей силы, как и всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для производства, а, следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли.» (К.Маркс. Капитал. Москва.1978.т.1.с.181).
     «Рабочая сила существует как способность живого индивидуума. Производство рабочей силы предполагает, следовательно, существование последнего. Раз существование индивидуума дано, производство рабочей силы состоит в воспроизводстве самого индивидуума, в поддержании его жизни. Для поддержания своей жизни живой индивидуум нуждается в известной сумме жизненных средств. Таким образом, рабочее время, необходимое для производства рабочей силы, сводится к рабочему времени, необходимому для производства этих жизненных средств, или стоимость рабочей силы есть стоимость жизненных средств, необходимых для поддержания жизни ее владельца.» (К.Маркс. Капитал. Москва.1978.т.1.с.181). «… сумма жизненных средств должна быть достаточна для того, чтобы поддержать трудящегося индивидуума как такового в состоянии нормальной жизнедеятельности.» (К.Маркс. Капитал. Москва. т.1.с.182).
     «Рабочие силы, исчезающие с рынка вследствие изнашивания и смерти, должны постоянно замещаться по меньшей мере таким же количеством новых рабочих сил. Сумма жизненных средств, необходимых для производства рабочей силы, включает в себя поэтому жизненные средства таких заместителей, т.е. детей рабочих, и таким путем увековечивается на товарном рынке раса этих своеобразных товаровладельцев. Для того, чтобы преобразовать общечеловеческую природу так, чтобы она получила подготовку и навыки в определенной отрасли труда, стала развитой и специфической рабочей силой, требуется определенное образование и воспитание, которое в свою очередь, стоит большей или меньшей суммы товарных эквивалентов.» (К.Маркс. Капитал. Москва. т.1.с.182-183).
     Если еще прибавить стоимость благ, необходимых рабочему для удовлетворения духовных потребностей, то, суммируя все сказанное выше, приходим к выводу, что стоимость рабочей силы складывается из:
1) стоимости средств существования самого рабочего и его детей;
2) стоимости затрат на обучение и воспитание его и его детей, как работников;
3) стоимости тех благ, которые необходимы семье рабочего для удовлетворения духовных потребностей.
      «Низшую, или минимальную, границу стоимости рабочей силы образует стоимость той товарной массы, без ежедневного притока которой носитель рабочей силы, человек, не был бы в состоянии возобновлять свой жизненный процесс, т.е. стоимость физически необходимых жизненных средств. Если цена рабочей силы падает до этого минимума, то она падает ниже стоимости, так как при таких условиях рабочая сила может поддерживаться и проявляться лишь в хиреющем виде. Между тем стоимость всякого товара определяется тем рабочим временем, которое требуется для производства товара нормального качества.» (К.Маркс. Капитал. Москва.1978. т.1.с.183-184).
     К физически необходимым жизненным средствам относятся: 1) полноценное питание с необходимым количеством и качеством белков, жиров, углеводов, витаминов; 2) жилище, где человек мог бы отдохнуть в комфорте; 3) одежда, предохраняющая от вредоносного воздействия климата; 4) полноценный отдых, в первую очередь сон. Только получая все это рабочий будет способен нормально трудиться не изнашиваясь преждевременно, не заболевая и не умирая от потребления рабочей силы.
     Рабочий, не имея за душой ничего, кроме способности к труду, вынужден продавать эту способность капиталисту, чтобы получить в обмен необходимые жизненные средства.
«Способность к труду не означает труд, подобно тому, как способность переваривать пищу вовсе еще не совпадает с фактическим перевариванием пищи.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978. т.1.с.184.)
     Капиталист покупает не труд, а способность к труду. Труд же представляет процесс потребления рабочей силы. Потребительная стоимость рабочей силы как раз и обнаруживается в процессе ее использования, потребления. При потреблении товара рабочая сила происходит процесс производства товаров, стоимости. «Процесс потребления рабочей силы есть в то же время процесс производства товара и прибавочной стоимости.» (К.Маркс. Капитал. Москва. т.1.с.186).
     «В отличие от других товаров рабочая сила в процессе ее потребления создает стоимость, и притом стоимость большую, чем она сама имеет. Избыток стоимости, созданный трудом рабочего сверх стоимости его рабочей силы, составляет прибавочную стоимость. В способности создавать прибавочную стоимость и заключается потребительная стоимость товара рабочая сила. Именно эта особая потребительная стоимость рабочей силы интересует капиталиста.» (Политическая экономия. Учебник. Москва. 1978. т.1.с.118).
     Способность работника производить в процессе труда товаров с общей стоимостью большей стоимости средств существования, или, иначе, большей стоимости рабочей силы возникла в процессе развития производств, при появлении более совершенных орудий труда, в то исторически далекое время, когда общеродовой строй стал распадаться на отдельные моногамные семьи. Уже тогда работник был способен производить прибавочную стоимость. И это неумолимо привело к тому, что люди стали присваивать в свою собственность прибавочную стоимость, созданную другими. Так возникло рабство, произошло разделение общества на классы: класс имущих (имеющих в частной собственности средства производства),- класс эксплуататоров; и класс неимущих, эксплуатируемых.
     «Если рабочий все имеющееся в его распоряжении время вынужден затрачивать на производство необходимых жизненных средств для себя и своей семьи, то у него, конечно, не останется времени для безвозмездного труда в пользу третьих лиц. Таким образом, пока производительность труда не достигла определенного уровня, в раcпоряжении рабочего нет времени для безвозмездного труда, а пока у него нет такого времени, невозможен прибавочный труд, невозможны, следовательно, и капиталисты; но в таких условиях невозможны также рабовладельцы, феодальные бароны, одним словом – какой бы то ни было класс крупных собственников. … Лишь тогда, когда люди своим трудом уже выбились из  первоначального животного состояния, когда, следовательно, сам их труд уже до известной степени стал общественным, - лишь тогда возникают отношения, при которых прибавочный труд одного человека становится условием существования другого.». (К.Маркс. Капитал. Москва. т.1.с.520).
     Капиталистический процесс производства, при котором применяются более совершенные орудия труда – машины, и более совершенная организация труда, приводящая к повышению интенсификации труда, привел резкому росту производительности труда. Рабочий, работая с применением машины, производит в единицу времени товаров с гораздо большей стоимостью, т.е. большую стоимость, чем без применения машины в докапиталистическом производстве. Соответственно, величина прибавочной стоимости, стоимости сверх стоимости рабочей силы, при капиталистическом производстве гораздо большая.
     Капиталист, покупая на рынке рабочую силу, соединяет ее со средствами производства и запускает процесс производства, в результате которого производится товар с общей стоимостью большей стоимости приобретенных им факторов процесса труда, производится прибавочная стоимость. Являясь владельцем произведенных товаров, произведенной стоимости, капиталист является также владельцем прибавочной стоимости. Таким образом капиталист наращивает свою стоимость, свое богатство, свой капитал.
     Таким образом, посредством промышленного производства, происходит самовозрастание промышленного капитала. Стремление капиталиста к накоплению личного богатства, стоимости, капитала, вероятности сохранности, реализуется им путем постоянного увеличения скорости накопления стоимости, капитала,- путем постоянного увеличения прибавочной стоимости, что достигается путем усиления эксплуатации рабочих: а) при развитии средств производства, технических средств, позволяющих увеличивать производительность труда; б) при повышении интенсивности труда наемных рабочих.
     Рост интенсивности труда означает увеличение затрат жизненной энергии рабочего в единицу времени. Степень эксплуатации рабочих, работающих с повышенной интенсивностью труда, возрастает, ибо необходимое рабочее время (необходимое для производства стоимости рабочей силы) в этом случае уменьшается, а прибавочное время (время идущее на производство прибавочной стоимости) соответственно увеличивается. При высокой интенсивности труда показатель Е атф/ t увеличивается, т.е. увеличивается расход энергии за единицу времени, а время Т, необходимое для производства продукта, уменьшается.
      За тот же рабочий день рабочие, работая с высокой интенсивностью труда, создадут большую стоимость и, соответственно, большую прибавочную стоимость. При повышении интенсивности труда растет скорость наращивания стоимости, прибавочной стоимости. Однако интенсивность труда невозможно наращивать бесконечно, показатель Еатф/t имеет предел. Дальнейшее нарастание расхода энергии за единицу времени приведет организм к разрушению и гибели. История предоставляет нам немало фактов применения капиталистами на своих производствах высокой, запредельной интенсивности труда, что быстро приводило к истощению рабочих и их преждевременной гибели.
     Увеличения скорости накопления стоимости, прибавочной стоимости, капитала, капиталист достигает также благодаря постоянному расширению, развитию производства, промышленности. Если собиратель сокровищ старается достигнуть непрестанного возрастания стоимости, спасая деньги от обращения, «более проницательный капиталист достигает тем, что он все снова и снова бросает их в обращение». (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.т.1.с.164.).
     Капиталист все снова и снова бросает деньги в производство, откуда постоянно получает производимую рабочими прибавочную стоимость. Однако целью капиталиста является не просто получение прибавочной стоимости, а получение максимума прибавочной стоимости. Поэтому капиталист расширяет, развивает производство. Чем больше будет производиться товаров, тем больше будет стоимости и, естественно, тем больше будет прибавочной стоимости. Чем быстрее будет расширяться, развиваться производство, тем быстрее будет накапливаться прибавочная стоимость. То есть быстрее будет накапливаться богатство капиталиста, его капитал, - быстрее будет увеличиваться вероятность сохранности этого капиталиста.
     «Накопление, или производство в расширенном масштабе, которое выступает в качестве средства для постоянного расширения производства прибавочной стоимости, а потому выступает в качестве средства обогащения капиталиста, в качестве его личной цели, и которое составляет одну из сторон общей тенденции капиталистического производства, в дальнейшем вследствие своего развития становится, как показано в первой книге, необходимостью для каждого индивидуального капиталиста. Постоянное увеличение капитала становится условием его сохранения.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.т.2.с.91-92).
     «Капиталист не только должен образовать резервный капитал, чтобы обезопасить себя от колебаний цен и иметь возможность выжидать наиболее благоприятной коньюктуры для купли и продажи; он должен накоплять капитал, чтобы таким образом расширять производство и внедрять технические достижения в свой производительный организм.
     Чтобы накоплять капитал, капиталист должен прежде всего извлекать из обращения некоторую часть прибавочной стоимости, притекающую к нему из обращения в денежной форме, и увеличивать ее как сокровище до тех пор, пока она не примет размеры, необходимые для того, чтобы расширить старое предприятие или открыть новое предприятие наряду со старым.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.т.2.с.137).
     «Часть прибавочной стоимости потребляется капиталистом как доход, другая часть ее применяется как капитал, или накопляется.» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения.т.23.с.605).
     «Применение прибавочной стоимости в качестве капитала, или обратное превращение прибавочной стоимости в капитал, называется накоплением капитала.». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения.т.23.с.592).
     «Капиталист в погоне за максимумом прибавочной стоимости увеличивает свой капитал. Кроме того, ожесточенная конкурентная борьба навязывает каждому капиталисту законы капиталистического способа производства как внешние принудительные законы. Капиталист не сможет сохранить свой капитал в борьбе с другими капиталистами, если не будет непрерывно увеличивать его, а увеличивать капитал он может только путем все возрастающего накопления, все большей эксплуатации рабочих.». (Политическая экономия. Учебник.т.1.с.189. Москва. 1978). Вернее было бы сказать, что капиталист потому и увеличивает свой капитал, что хочет выжить во внутривидовой, конкурентной борьбе между капиталистами. Имеющий больший капитал, имеет больше шансов выжить, чем имеющий меньший капитал. Поэтому капиталист кровно заинтересован в постоянном расширении, развитии производства, в применении новых, более производительных машин, что позволяет постоянно повышать производительную силу труда, позволяет постоянно увеличивать величину прибавочной стоимости, капитал.
     Степень возрастания стоимости, возрастания капитала выражает норма прибавочной стоимости и норма прибыли.
     «… норма прибавочной стоимости выражается в следующих формулах:
1) прибавочная стоимость / переменный капитал (m/v) = прибавочная стоимость / стоимость рабочей силы = прибавочный труд / необходимый труд.
Две первые формулы выражают в виде отношения стоимостей то же самое, что третья формула выражает в виде отношения отрезков времени, в течение которых эти стоимости производятся.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.т.1.с.540).
     Норма прибавочной стоимости обозначается знаком m’ и выражается в процентах. Стоимость переменного капитала равна стоимости купленной капиталистом рабочей силы, стоимость же последней определяет размеры необходимого труда рабочего. Переменный капитал – это часть капитала, которая затрачивается на приобретение рабочей силы и называется переменным потому, что в процессе производства изменяет свою стоимость: воспроизводит эквивалент своей стоимости и сверх того создает прибавочную стоимость. Ту же часть капитала, которая превращается в средства производства и в процессе труда не изменяет величины своей стоимости, К. Маркс назвал постоянным капиталом. Прибавочная стоимость создается в прибавочное время прибавочным трудом рабочего.
     Отношение прибавочного труда к необходимому выражает степень эксплуатации производителя собственником средств производства в любом обществе. В период до капиталистического производства производство было не развито, примитивные орудия труда позволяли производить прибавочную стоимость в малом количестве. Отношение прибавочный труд / необходимый труд было мало, то есть степень эксплуатации была низкой.
     Отношение прибавочной стоимости к переменному капиталу (m/v) является специфической формой выражения степени эксплуатации наемных рабочих капиталистами.
     «… Норма прибавочной стоимости есть точное выражение степени эксплуатации рабочей силы капиталом, или рабочего капиталистом.» (К.Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Т.23.с.229).
     С появлением капиталистического способа производства, с появлением развитых орудий производства, машин, производительность труда резко возросла. «… машина сама по себе сокращает рабочее время…» (К.Маркс. Капитал. Москва.1978.т.1.с.451).
     То есть машина сокращает необходимый труд, тем самым увеличивает прибавочный труд, возрастает отношение прибавочный труд / необходимый труд, возрастает норма прибавочной стоимости, возрастает степень эксплуатации, растет скорость наращивания капитала, богатства – общественного эквивалента энергии.
     «Машина, от которой исходит промышленная революция, заменяет рабочего, действующего одновременно только одним орудием, таким механизмом, который разом оперирует множеством одинаковых или однородных орудий и приводится в действие одной двигательной силой, какова бы ни была форма последней.» (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.т.1.с.387).
     Одна машина в производстве заменяет множество рабочих. Поэтому, применяя машины, капиталист уменьшает переменный капитал, идущий на приобретение рабочей силы.
     «… из двух факторов прибавочной стоимости, доставляемой капиталом данной величины, машины увеличивают один фактор, норму прибавочной стоимости, только таким способом, что они уменьшают другой фактор, число рабочих.» (К.Маркс. Капитал. Москва.1978.т.1.с.418).
     «Норма прибавочной стоимости показывает, как распределяется вновь созданная стоимость (v + m) между капиталистом и наемным рабочим, а также какую часть рабочего дня рабочий работает на себя и какую – на капиталиста. Если рабочий половину рабочего дня работает на себя, а половину – на капиталиста, степень эксплуатации будет равна 100%. … С развитием капитализма норма прибавочной стоимости повышается. Это означает, что эксплуатация рабочих усиливается. Так норма прибавочной стоимости в обрабатывающей промышленности США в 1909г  была равна 130%, в 1929г она составила 158-188%, в 1953г – 240, а в1966г – 314%.» (Политическая экономия. Учебник. Москва. Политиздат. 1978.т.1.с.129-130).
     Если норма прибавочной стоимости является точным показателем степени капиталистической эксплуатации, то норма прибыли, также отражающая степень самовозрастания капитала, маскирует действительную величину эксплуатации и показывает степень выгодности и доходности капиталистического предприятия. Норма прибыли есть отношение прибавочной стоимости ко всему авансированному капиталу, постоянному (с) и переменному (v), выраженное в процентах. Норма прибыли обозначается буквой p’ и выражается следующей формулой:
     P’ = m / Kав = m / (c + v) ; 100, где Кав – авансированный капитал.
Обычно под нормой прибыли понимается годовая норма прибыли, которая представляет отношение прибавочной стоимости, полученной за год, ко всему авансированному капиталу. Норма прибыли всегда меньше нормы прибавочной стоимости. Норма прибыли выступает как превращенная форма нормы прибавочной стоимости. Если в норме прибавочной стоимости прибавочная стоимость представляется результатом только переменного капитала, что соответствует действительному положению вещей, то в норме прибыли прибавочная стоимость выступает как порождение всего авансированного капитала, что искажает реальные отношения капиталистической эксплуатации наемных рабочих.
     «Норма прибыл – это движущая сила капиталистического производства; производится только то и поскольку, что и поскольку можно производить с прибылью.» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. т.25.ч.1.с.284).
     О том, какую роль играет норма прибыли в жизни капиталиста, образно и метко сказано одним английским публицистом середины 19 века, которого цитирует К. Маркс: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты… Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. т.23.с.770).
     Норма прибыли растет прямо пропорционально с ростом нормы прибавочной стоимости.
     Как видим, степень (скорость) возрастания стоимости, капитала, выраженная в виде нормы прибавочной стоимости и нормы прибыли, постоянно увеличивается в связи с историческим развитием производства, развитием промышленности и науки. Закон прибавочной стоимости, требующий производства максимума прибавочной стоимости и присвоения ее капиталистом путем усиления эксплуатации  работников неукоснительно вытекает (является продолжением действия в обществе) из основного биологического закона, требующего от организма увеличивать свою сохранность. Только увеличивая скорость накопления стоимости, капитала, этого общественного эквивалента энергии, капиталист (индивидуум) увеличивает свою сохранность во внутривидовой конкурентной борьбе за жизнь. Действия его подчинены биологической программе поведения, врожденным инстинктам, биологическому закону.
     Скорость возрастания прибыли, норма прибыли зависит напрямую также от скорости оборота капитала.
     «Увеличение скорости оборота капитала убыстряет и оборот переменного капитала. Это дает возможность капиталисту подвергнуть эксплуатации большее число рабочих и получить большую массу прибавочной стоимости без соответствующего увеличения авансированного капитала. В результате увеличивается годовая масса прибавочной стоимости и норма прибыли повышается.» (Политическая экономия. Учебник. Политиздат.т.1.с.237.)
     Поэтому понятно стремление каждого капиталиста к увеличению скорости оборота капитала. Чем быстрее будет производиться товар и чем быстрее он будет реализовываться, тем быстрее будет накапливаться капитал. Скорость производства товара возрастает пропорционально росту производительности труда, которая растет при применении более производительных средств труда, машин. Поэтому капиталист заинтересован иметь в своем производстве более современные и производительные машины, поэтому он вынужден развивать промышленное производство и науку.
     Скорость оборота капитала растет пропорционально скорости потребления произведенного товара.
     Итак, нам понятно: 1) чем быстрее будет развиваться производство, чем быстрее будет расти производительность труда,- тем быстрее будет расти норма прибавочной стоимости и общая масса стоимости; 2) чем быстрее будет реализована эта масса стоимости, то есть чем больше будет скорость оборота, - тем больше будет норма прибыли, быстрее будет расти капитал. То есть, скорость возрастания прибыли прямо пропорциональна скорости потока товара (вещества и энергии, заключенной в товаре), стоимости, - проходящих через данное производство капиталиста. Чем больше будет скорость потока стоимости (товара), проходящего через производство капиталиста, т.е. чем больше стоимости (вещества и энергии) будет проходить в единицу времени, - тем больше будет норма прибавочной стоимости и норма прибыли капиталиста, - тем быстрее будет накапливаться капитал капиталиста, - тем более конкурентоспособным будет данный капиталист, тем больше у него шансов выжить, тем больше вероятность его сохранности.
     «Во второй книге подробно показано, как сокращение времени оборота или одного из его двух отрезков – времени производства и времени обращения – повышает массу производимой прибавочной стоимости. Но так как норма прибыли служит лишь выражением отношения произведенной массы прибавочной стоимости ко всему капиталу, занятому в ее производстве, то ясно, что всякое такое сокращение повышает норму прибыли.». (К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.т.3.кн.1.с.80).
     Как здесь не вспомнить стационарную, динамическую систему, которую описал в своей работе «Происхождение жизни» А.И. Опарин. Химическая стационарная, динамическая система, обеспечивающая при данных условиях наибольшую скорость химических процессов, не нарушающих необходимого для самосохранения соотношения скоростей, имеет преимущество перед другими химическими стационарными, динамическими системами, так как при этом через данную систему будет идти в единицу времени большее количество вещества, энергии. Вероятность сохранности живой (сложной) системы с большей скоростью обмена вещества и энергии больше, чем системы с меньшей скоростью обмена.
     Основной поток вещества и энергии идет через более динамичные системы, у которых скорость обмена больше. Отсюда, меньший поток вещества и энергии достается менее динамичным системам, которые потому в меньшей мере способны поддерживать свою устойчивость, свою сохранность, и, следовательно, в большей мере подвержены разрушению и гибели. Более динамичные системы имеют большую вероятность своей сохранности.
     «… та динамически устойчивая, способная к самосохранению и росту коацерватная капля, которая приобрела при взаимодействии с внешней средой способность к более быстрому превращению веществ, этим самым получила значительные преимущества перед другими каплями, плававшими в том же растворе органических и неорганических соединений, но осуществлявших свойственные им химические процессы значительно медленнее.». (А.И. Опарин. Возникновение жизни на земле. Издание 3-е, полностью переработанное. Издательство Академии наук СССР. Москва. 1957.с.328.).
     Как видим, закон, открытый для самых простых живых систем, какими являлись коацерватные капли, сохраняет свою силу и для таких сложных систем, как производство, общество. Стремление живых систем к увеличению своей сохранности путем ускорения прохождения через систему все большего потока вещества и энергии находит свое отражение в капиталистическом обществе в стремлении каждого капиталиста к увеличению нормы прибыли, нормы прибавочной стоимости, к производству максимума прибавочной стоимости, к быстрейшему накоплению капитала путем ускорения процесса производства и обращения товаров.
     Ярким примером, фактом, подтверждающим развитие общественных, экономических законов из биологического закона, является конкуренция. Для всего органического, животного мира, как доказал Ч.Дарвин, присуща борьба за пищу, за вещество и энергию, способную к превращениям, - за жизнь. А Мальтус математически доказал, что живые организмы размножаются в геометрической прогрессии, в то время как пища, основным источником которой является солнечный свет, производится в арифметической прогрессии, что приводит к тому, что на Земле всегда имеется избыточное количество живых организмов, которых Земля не в состоянии прокормить.
     «И Мальтус, развивший вышеприведенное положение Смита, тоже по своему прав, когда он утверждает, что всегда имеется «избыточное население», что на свете всегда слишком много людей …». (Ф.Энгельс. Конкуренция. Т.2.с.316).
     Внутривидовая борьба, - борьба за жизнь между организмами, принадлежащими к одному виду, является самой ожесточенной, так как они используют одну и ту же пищу. Между людьми, которые принадлежат к одному виду homo sapiens, идет жесточайшая внутривидовая борьба, которая имеет явные, открытые формы в виде преступлений и войн, которые совершаются более-менее эпизодически, но основной формой внутривидовой борьбы в человеческом обществе является конкуренция, - скрытая экономическая борьба.
     «Конкуренция есть наиболее полное выражение господствующей в современном гражданском обществе войны всех против всех. Эта война за жизнь, за существование, за все, а следовательно в случае необходимости и война на жизнь и на смерть, протекает не только между различными классами общества, но и между отдельными членами этих классов; один стоит у другого на пути, и поэтому каждый старается оттеснить остальных и занять их место. Рабочие конкурируют между собой, и буржуа конкурируют между собой.». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Москва. 1955. т.2.с.311. Положение рабочего класса в Англии.)
     «… стадо хищных зверей, - ибо что же другое представляют собой конкуренты? – пожирающих друг друга именно потому, что каждый имеет одинаковый с другими интерес, …». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Издательство второе. Москва. 1955.т.1.с.550).
     «… пока существует частная собственность, все сводится к конкуренции. … так как частная собственность изолирует каждого в его собственной грубой обособленности и так как каждый все-таки имеет тот же интерес, что и его сосед, то землевладелец враждебно противостоит землевладельцу, капиталист – капиталисту и рабочий – рабочему. В этой враждебности одинаковых интересов, именно вследствие их одинаковости, завершается безнравственность нынешнего состояния человечества, и этим завершением является конкуренция.». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Издательство второе. Москва. т.1.с.559).
     Рассмотрим, каким образом идет конкурентная борьба между капиталистами. Различают два вида конкуренции – внутриотраслевую и межотраслевую.
     «Внутриотраслевая конкуренция – это борьба между капиталистами одной и той же отрасли производства за более выгодные условия производства и сбыта товаров, за получение сверхприбыли. Она является исходным пунктом во всем механизме ценообразования и конкуренции. В каждой отрасли имеется множество предприятий, различающихся своими размерами, технической оснащенностью, технологией и организацией производства и следовательно, уровнем производительности труда. Это означает, что индивидуальные стоимости одинаковых товаров, производимых на разных предприятиях, различны. Однако величина стоимости товаров определяется затратами не индивидуального, а общественно необходимого труда. Как бы ни отличались индивидуальные стоимости товаров, в процессе внутриотраслевой конкуренции неизбежно установятся единые цены на данный вид товара, которые будут соответствовать не индивидуальной его стоимости, а так называемой общественной, или рыночной, его стоимости. Общественную стоимость товаров, устанавливающуюся в результате внутриотраслевой конкуренции на рынке, Маркс назвал рыночной стоимостью. Рыночная или общественная стоимость определяется индивидуальной стоимостью тех товаров, «которые производятся при средних условиях данной сферы и которые составляют значительную массу продуктов последней.» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения.т.25.ч.1.с.45).» (Политическая экономия. Учебник. Политиздат.1978.т.1.с.239).
     «Так как конкурентная борьба вынуждает всех капиталистов продавать товары по одной и той же рыночной цене, то это приводит к стихийному перераспределению прибавочной стоимости между ними. Владельцы предприятий, работающих в лучших условиях, получают добавочную прибыль, или сверхприбыль, равную разнице между более высокой рыночной стоимостью и меньшей индивидуальной стоимостью товаров на данных предприятиях. И, наоборот, капиталисты, владеющие технически отсталыми предприятиями, на которых выпускаются товары с индивидуальной стоимостью, превышающей рыночную, теряют часть произведенной стоимости и не могут полностью реализовать прибавочную стоимость, воплощенную в принадлежащих им товарах. Они не выдерживают конкурентной борьбы, и многие из них разоряются или испытывают большие финансовые затруднения.
     Для каждого отдельного капиталиста сверхприбыль – явление не постоянное. Ее получают лишь те из них, которые владеют технически более развитыми предприятиями, и то лишь до тех пор, пока другие предприятия не сравнялись с ними по уровню технического развития. Когда же технические усовершенствования, применяемые на передовых предприятиях, получают всеобщее распространение, то органическое строение капитала по отрасли возрастает и норма прибыли снижается. В целях ее повышения отдельные капиталисты вновь идут по пути технического переоснащения своего производства и на какое-то время обеспечивают себе добавочную прибыль, а затем опять срабатывает тот же механизм. Тем самым внутриотраслевая конкуренция выполняет еще одну, весьма важную функцию – стимулирует и двигает вперед научно-технический прогресс и революционизирует общественное производство …». (Политическая экономия. Учебник. Москва. 1978.т.1.с.240-241).
     К.Маркс в работе «Наемный труд и капитал» подробно и доходчиво объясняет механизм конкуренции в капиталистическом обществе. Поэтому я процитирую эту работу. Чтобы предупредить затруднения читателя при встрече с понятием издержек производства, приведу краткое определение.
     Издержки производства – это затраты капитала на производство товара. Стоимость издержек производства равна сумме затраченного на изготовление товара постоянного и переменного капитала. Издержки производства выражаются формулой: k = с + v. Вся стоимость товара выражается формулой: W = с + v + m, где m – прибавочная стоимость. Стоимость товара, выраженная через издержки производства примет вид: W = k + m.
     «Если производительный капитал буржуазного общества в общем и целом возрастает, то происходит более многостороннее накопление труда. Число капиталистов и размеры их капитала увеличиваются.
     Умножение капиталов усиливает конкуренцию между капиталистами. Увеличение размера капиталов дает возможность выводить на поле промышленной битвы более мощные армии рабочих, вооруженных более грандиозными орудиями борьбы. Один капиталист может вытеснить другого с поля битвы и завладеть его капиталом лишь в том случае, если продает дешевле. Чтобы иметь возможность продавать дешевле, не разоряясь при этом, он должен дешевле производить, т.е. как можно более увеличивать производительную силу труда. Производительная же сила труда увеличивается прежде всего путем большего разделения труда, путем более всестороннего применения и постоянного усовершенствования машин. Чем больше армия рабочих, внутри которой разделен труд, чем грандиознее масштаб, в котором применяются машины, тем относительно быстрее сокращаются издержки производства, тем более производительным становится труд. Поэтому между капиталистами возникает всестороннее соперничество – они стремятся увеличивать разделение труда и количество машин и использовать их в возможно более крупном масштабе.
     Но как поступит капиталист, если, благодаря большему разделению труда, применению новых машин и их усовершенствованию, благодаря более выгодному и более широкому использованию сил природы, он получит возможность с тем же количеством труда или накопленного труда производить большее количество продуктов, товаров, чем его конкуренты, например, если в то же рабочее время, в продолжение которого его конкуренты ткут пол-аршина холста, он сможет производить целый аршин?
     Он мог бы по-прежнему продавать пол-аршина холста по старой рыночной цене, но в таком случае он не смог бы вытеснить своих противников с поля битвы и не смог бы увеличить свой собственный сбыт. А между тем, в той же мере, в какой расширилось его производство, возросла и его потребность в сбыте. Правда, вызванные им к жизни более мощные и более дорогие средства производства дают ему возможность продавать товар дешевле, но зато они вместе с тем вынуждают его продавать больше товаров, завоевывать для своих товаров несравненно больший рынок; поэтому наш капиталист будет продавать пол-аршина холста дешевле, чем его конкуренты. Но, хотя производство целого аршина стоит капиталисту не дороже, чем другим производство пол-аршина, он не станет продавать целый аршин по той же цене, по какой его конкуренты продают пол-аршина. В противном случае он ничего бы не выиграл, а только вернул бы с помощью обмена свои издержки производства. И если его доход все-таки увеличился, то это произошло бы лишь оттого, что он привел в движение больший капитал, а не от того, что его капитал увеличивал свою стоимость в большей мере, чем другие капиталы. Кроме того, он достигает той цели, к которой стремится, когда назначает за свой товар цену лишь на несколько процентов ниже своих конкурентов. Сбивая цены, он вытесняет своих конкурентов с рынка или, по крайней мере, отвоевывает у них часть сбыта. И, наконец, напомним, что текущая цена всегда выше или ниже издержек производства, в зависимости от того, продается ли данный товар в благоприятный или неблагоприятный для промышленности сезон. Смотря по тому, стоит ли рыночная цена аршина холста выше или ниже обычных до сих пор издержек производства, будут изменяться те проценты, которые выручит сверх своих действительных издержек производства капиталист, применивший новые, более продуктивные средства производства.
     Однако привилегия нашего капиталиста недолговечна: другие соперничающие с ним капиталисты вводят такие же машины, такое же разделение труда, вводят их в таком же или еще большем масштабе, - и эти нововведения распространяются до тех пор, пока цена холста не упадет не только ниже прежних, но и ниже новых издержек производства.
     Итак, капиталисты оказываются по отношению друг к другу в том же положении, в каком они находились до введения новых средств производства, и если благодаря этим средствам производства они могли за прежнюю цену доставлять двойное количество продуктов, то теперь они вынуждены продавать двойное количество  продукта за цену ниже прежней. На уровне этих новых издержек производства та же самая игра начинается сначала. Снова вводится большее разделение труда, вновь увеличивается количество машин, возрастает масштаб использования этого разделения труда и этих машин. А конкуренция опять порождает противодействие этому результату.
     Мы видим, каким образом непрерывно преобразуется, революционизируется способ производства, средства производства, как разделение труда неизбежно влечет за собой еще большее разделение труда, применение машин – еще более широкое применение машин, производство в крупном масштабе – производство в еще более крупном масштабе.
     Это – закон, который все снова и снова выбивает буржуазное производство из прежней колеи и принуждает капитал напрягать производительные силы труда, потому что он напрягал их раньше, закон, который не дает капиталу ни минуты покоя и постоянно нашептывает ему: «Вперед! Вперед!». Это именно тот самый закон, который в рамках периодических колебаний торговли неизбежно выравнивает цену товара по его издержкам производства.
     Какие бы мощные средства производства ни пустил в ход капиталист, конкуренция приводит к их всеобщему применению, и с того момента, как применение их станет всеобщим, единственным следствием большей производительности его капитала оказывается лишь то, что за ту же цену он должен доставлять теперь в 10, 20, 100 раз больше продуктов, чем доставлял раньше. Но так как теперь ему приходится сбывать, быть может в 1000 раз больше, для того чтобы увеличением количества продаваемого продукта компенсировать понижение продажной цены; так как продажа большего количества товаров необходима ему теперь  не только для того, чтобы получить прибыль, но и для того чтобы возместить издержки производства, - ведь сами орудия производства становятся, как мы видели, все дороже; так как эта массовая продажа стала теперь вопросом жизни не только для него, но и для его соперников, то прежняя борьба разгорается с тем большим ожесточением, чем производительнее уже изобретенные средства производства. Следовательно, разделение труда и применение машин будут снова развиваться в несравненно большем масштабе.
     Какова бы ни была мощь применяемых средств производства, конкуренция стремится отнять у капитала золотые плоды этой мощи, низводя цену товара до уровня издержек производства; следовательно в той самой мере, в какой появляется возможность производить дешевле, т.е. производить больше продуктов с помощью того же самого количества труда, конкуренция делает удешевление производства, поставку все возрастающих масс продуктов за прежнюю сумму цен непреложным законом.
     Таким образом, капиталист ничего не выиграл бы от своих усилий, кроме обязанности производить больше товаров в течение прежнего рабочего времени, словом, кроме ухудшения условий, при которых совершается возрастание стоимости его капитала. Поэтому, в то время как конкуренция постоянно преследует капиталиста своим законом издержек производства и всякое оружие, выкованное им против своих соперников, направляет против него самого, капиталист постоянно старается перехитрить конкуренцию, неустанно вводя вместо старых машин и старого разделения труда новые, правда, более дорогие, но удешевляющие производство машины и новое разделение труда, и не дожидается, пока в результате конкуренции эти нововведения устареют.
     Представим себе теперь, что это лихорадочное возбуждение одновременно охватило весь мировой рынок, - и мы поймем, каким образом рост, накопление и концентрация капитала ведут к беспрерывному, само себя обгоняющему, осуществляемому во все более исполинских масштабах разделению труда, применению новых машин и усовершенствованию старых.
     Как же эти обстоятельства, неотделимые от роста производительного капитала, влияют на определение заработной платы? Большее разделение труда дает возможность одному рабочему выполнять работу 5, 10, 20 человек; следовательно, оно увеличивает конкуренцию между рабочими в 5, 10, 20 раз. Конкуренция между рабочими состоит не только в том, что один рабочий продает себя дешевле другого, но и в том, что один рабочий выполняет работу 5, 10, 20 человек; и к этого рода конкуренции принуждает рабочих разделение труда, вводимое и постоянно расширяемое капталом.
     Далее. В той же мере, в какой увеличивается разделение труда, труд упрощается. Особая искусность рабочего утрачивает всякую ценность. Рабочий превращается в простую, однообразную производительную силу, от которой не требуется особых физических или умственных способностей и навыков. Его труд становится трудом, доступным для всех. Поэтому рабочего со всех сторон теснят конкуренты; напомним к тому же, что чем проще какая-нибудь работа, чем легче ей научиться, чем меньше издержек производства требуется для ее усвоения, тем ниже падает заработная плата, потому что заработная плата, подобно цене всякого товара, определяется издержками производства.
     Итак, в той же мере, в какой труд перестает доставлять удовлетворение, становится все более отталкивающим, - в той же самой мере конкуренция увеличивается, а заработная плата уменьшается. Рабочий пытается отстоять общую сумму своей заработной платы тем, что больше трудится: работает большее число часов или изготавливает больше в течение одного часа. Подгоняемый нуждой, он, таким образом, еще больше усиливает гибельные последствия разделения труда. Результат таков: чем больше он работает, тем меньшую плату он получает; и это по той простой причине, что чем больше он работает, тем более сильную конкуренцию он создает своим товарищам по работе и потому превращает своих товарищей в конкурентов самому себе, в конкурентов, которые предлагают себя на таких же плохих условиях, как и он сам; следовательно, по той простой причине, что он в конечном счете создает конкуренцию самому себе, самому себе как члену рабочего класса.
     Машины производят то же самое действие, но в гораздо большем масштабе, так как они вытесняют искусных рабочих малоискусными, мужчин – женщинами, взрослых – детьми, так как машины там, где они вводятся впервые, массами выбрасывают на улицу рабочих ручного труда, а там, где машины усовершенствуются, улучшаются, заменяются более производительными машинами, они вытесняют отдельные группы рабочих.
     Мы бегло обрисовали выше промышленную войну капиталистов между собой. Эта война имеет ту особенность, что здесь сражения выигрываются не столько путем увеличения армии рабочих, сколько путем уменьшения ее. Полководцы, капиталисты состязаются между собой в том, кто сможет уволить большее число промышленных солдат.» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Москва. 1957.т.6.с.452-457. Наемный труд и капитал.).
     «Чем больше возрастает производственный капитал, тем больше расширяется разделение труда и применение машин. Чем больше расширяется разделение труда и применение машин, тем более усиливается конкуренция между рабочими, тем более уменьшается их заработная плата.
     К тому же рабочий класс пополняется и из более высоких слоев общества; в ряды пролетариата опускается множество мелких промышленников и мелких рантье, которым не остается ничего иного, как поскорее поднять свои руки рядом с руками рабочих. Таким образом, лес рук, простертых вверх с требованием работы, становится все более густым, а сами руки – все более худыми.
     Само собой понятно, что мелкий промышленник не может выдержать такой войны, одним из первых условий которой является производство в постоянно расширяющемся масштабе, т.е. необходимость быть именно крупным, а отнюдь не мелким промышленником.
     ... если капитал растет быстро, то еще несравненно быстрее растет конкуренция между рабочими, т.е. чем быстрее растет капитал, тем относительно сильнее сокращаются средства занятости, средства к жизни для рабочего класса; …». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Издание второе. Сочинения. Москва. 1955. т.6.с.458, 459).
     «Конечно, законы заработной платы в конечном счете снова дали бы себя почувствовать, если бы рабочие, добившись уничтожения конкуренции между собой, на этом остановились. Но рабочие не могут на этом остановиться, не отказавшись от всего своего предшествующего движения и не восстановив опять этой самой конкуренции рабочих между собой, другими словами, они вообще этого не могут допустить.
     Необходимость заставит их уничтожить не часть конкуренции, а конкуренцию вообще, и они это сделают. Рабочие уже и теперь с каждым днем все более и более начинают понимать, какой вред наносит им конкуренция, они лучше, чем буржуазия, понимают, что конкуренция имущих между собой тоже оказывает свое действие на рабочего, вызывая торговые кризисы, и что ее тоже нужно устранить. А скоро они поймут, как им нужно это сделать.». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Издание второе. Москва. т.2.с.444. Положение рабочего класса в Англии.).
     Говоря о теории Мальтуса, Ф.Энгельс писал: «При посредстве этой теории мы стали понимать глубочайшее унижение человечества, его зависимость от условий конкуренции; она показала нам, как в конце концов частная собственность превратила человека в товар, производство и уничтожение которого тоже зависит лишь от спроса; как вследствие этого система конкуренции убивала и ежедневно убивает миллионы людей; все это мы увидели, и все это побуждает нас покончить с этим унижением человечества путем уничтожения частной собственности, конкуренции и противоположности интересов.». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Москва. 1955.т.1.с.567. Наброски к критике политической экономии.).
     Меня глубоко трогает и восхищает благородное стремление К.Маркса и Ф.Энгельса покончить с конкуренцией и противоположностью интересов в человеческом обществе, - они нравственно воспитанные люди, с добрым сердцем. К сожалению, как вы сами поняли, прочитав эту книгу, это невозможно. Законы Мальтуса, Ч. Дарвина, А.И. Опарина распространяются и на людей. Однако, в человеческих силах ослабить внутривидовую борьбу в человеческом обществе, ослабить конкуренцию. Для этого необходимо: во первых, развивать производство и науку, чтобы производить пищу и другие необходимые вещи в достаточном объеме для имеющегося населения; во-вторых, взяв на вооружение теорию И.П. Павлова о высшей нервной деятельности, воспитать нравственных людей, выработать у каждого человека социальную, условнорефлекторную программу поведения (совесть), тормозящую действие безусловнорефлекторной, врожденной программы поведения (безусловные рефлексы, инстинкты).
Глава 12.  Детерминированность развития материи. Или закон бесконечного накопления энергии и информации живыми системами.
 
     Для начала необходимо познакомиться с понятиями энергии, информации, и, тесно связанной с ними, энтропии. Воспользуемся энциклопедическим словарем.
       «Энергия (от греческого enerqeia – действие, деятельность), общая количественная мера, связывающая воедино все явления природы, различные формы движения материи. В соответствии с физическими процессами различают механическую, тепловую (внутреннюю), химическую, электромагнитную, гравитационную, ядерную и др. виды энергии. В любой замкнутой системе справедлив закон сохранения энергии, согласно которому энергия системы не исчезает и не возникает «из ничего»; она лишь переходит из одного вида в другой. Если система не замкнута, то ее энергия может изменяться за счет получения энергии извне или передачи системой энергии окружающей среде в виде работы или теплоты. … В классической физике энергия тела изменяется непрерывно, энергия квантовой системы может принимать дискретный ряд значений. Энергия измеряется в джоулях (СИ), электронвольтах, эргах и др.».  (Иллюстрированный энциклопедический словарь. Сост. А.П. Горкин. Москва. Изд-во Эксмо. Большая Российская энциклопедия. 2003.с.1400).
     «Информация (от латинского information – разъяснение, изложение), первоначально – сведения, передаваемые людьми устным, письменным или другим способом (с помощью условных сигналов, технических средств и т.д.; с середины 20 века – общенаучное понятие, включающее обмен сведениями между людьми, человеком и автоматом, автоматом и автоматом, обмен сигналами в животном и растительном мире, передачу признаков от клетки к клетке, от организма к организму; одно из основных понятий кибернетики.». (Иллюстрированный энциклопедический словарь. Сост. А.П. Горкин. Москва. Изд-во Эксмо. Большая Российская энциклопедия. 2003.с.508.).
     «Энтропия (от греческого entropia – превращение), понятие, впервые введенное в термодинамике (Р.Клаузиус, 1865) для определения меры необратимого рассеяния энергии неравновесной термодинамической системы. Процессы, стремящиеся привести систему к равновесному состоянию, сопровождаются ростом энтропии. В статистической физике энтропия – мера мера вероятности пребывания системы в данном состоянии (Л.Больцман, 1872); в теории информации – мера неопределенности какого-либо опыта (испытания). Понятие энтропии используется также в химии, биологии и других областях науки как мера неупорядоченности, хаотичности.».(Иллюстрированный энциклопедический словарь. Сост. А.П. Горкин. Москва. Изд-во Эксмо. Большая Российская энциклопедия. 2003.с.1401).
     Возрастание энтропии означает переход системы от менее вероятных состояний к более вероятным. Но, математическое выражение для информации тождественно выражению для энтропии, взятой с обратным знаком. Тогда, если информация возрастает, то энтропия уменьшается. А уменьшение энтропии будет означать переход системы от более вероятных состояний к менее вероятным. Значит, возрастание информации в системе направлено против 2-го начала термодинамики, против закона возрастания энтропии.
     Энтропия выражает способность энергии к превращениям: чем больше энтропия системы, тем меньше заключенная в ней энергия способна к превращениям. Опять же, учитывая, что информация тождественна энтропии, взятой с обратным знаком, то: чем больше информация системы, тем меньше энтропия, тем больше заключенная в ней энергия способна к превращениям.
     Вывод, который из этого следует: если информация системы возрастает до бесконечности то, во-первых, до бесконечности возрастает способность к превращениям заключенной в системе энергии; во-вторых, система способна переходить в любые маловероятные состояния.
     То есть, при возрастании информации системы, возрастает способность энергии принимать различные маловероятные формы материального движения. Вполне вероятно, что по достижении определенного информационного предела (определенной величины), эта способность должна реализовываться, и энергия примет определенную форму материального движения, способную к дальнейшим энергетическим превращениям.
     Если 2-е начало термодинамики указывает на тепловую смерть нашей вселенной (звездной системы), когда наступит состояние теплового равновесия, в котором невозможны дальнейшие энергетические превращения, то это, однако, не значит, что материя прекратит свое развитие.
     У материи есть возможность продолжать свое развитие, есть возможность принимать различные формы материального движения, и эту возможность она создала сама, создав систему, способную накапливать информацию и энергию, и уменьшать энтропию, - создав кибернетическую, живую систему.
     «Материя порождает из самой себя условия, благоприятствующие превращению одной ее формы в другую, - в этом заключается неуничтожимость, беспрерывность движения.». (Ф.Энгельс. Диалектика природы. Москва. 1975.с.21).
     Приведу ряд мыслей, принадлежащих крупным ученым, в которых можно найти подтверждение тому, что живые системы, накапливая информацию и энергию, уменьшают энтропию.
     Советский биохимик В.А. Энгельгарт ( 1969) отмечает, что «в способности живого создавать порядок из хаотического теплового движения молекул состоит наиболее глубокое, коренное отличие живого от неживого. Тенденция к упорядочению, к созданию порядка из хаоса есть не что иное, как противодействие возрастанию энтропии.».
     Опарин А.И. в работе «Жизнь, ее природа, происхождение и развитие» (1960.с.17) говорит: «… сложнее обстоит дело со 2-м законом термодинамики, выражающим статистическую тенденцию природы к беспорядку, тенденцию к выравниванию и таким образом к обесцениванию энергии в изолированных системах, что обычно выражается как возрастание энтропии. … В противоположность этому в организмах не только не происходит нарастания энтропии, но даже возможно ее уменьшение. Таким образом, как будто бы получается, что основным законом физики является тенденция к беспорядку, увеличение энтропии, а основным законом биологии, напротив, рост организованности – уменьшение энтропии.».
     Австрийский физик Э.Шредингер (1943) пришел к выводу, что живое «остается живым, только постоянно извлекая из окружающей среды отрицательную энтропию».
     Используя негэнтропию (отрицательную энтропию) живые организмы тем самым увеличивают возрастание положительной энтропии в окружающей среде, то есть при этом не нарушается 2-й закон термодинамики. Источником отрицательной энтропии, по выражению Э.Шредингера, является их «пища»: для зеленых растений – энергия солнечного света, для аутотрофов – энергия химических связей неживой природы, для гетеротрофных организмов – вещества, синтезированные аутотрофами.
     Тимирязев К.А. в своих сочинениях (Избранные сочинения. 1948.т.1.с.364) приводит следующие слова Л.Больцмана, сказанные им в 1886 году: «Всеобщая борьба за существование, охватывающая весь органический мир, не есть борьба за вещество: химические элементы находятся в избытке в воздухе, воде и земле; это также не борьба за энергию, - она, к сожалению в непревратимой форме, в форме теплоты, щедро рассеяна во всех телах; это борьба за энтропию, становящуюся доступной при переходе от пылающего солнца к холодной земле.».
     Тимирязев К.А. в хлорофилле увидел посредника между рассеивающейся в мировом пространстве лучистой энергией и энергией органических веществ, возникающих в растениях под действием света. То есть растения и другие живые организмы сосредотачивают в себе излученную в мировое пространство теплоту, лучистую энергию. Энергия нашла способ концентрироваться живыми организмами. Уголь, нефть, газ, торф, - которыми мы пользуемся в качестве источников энергии, есть накопленная живыми организмами на протяжении тысячелетий лучистая энергия солнца. Энтропия энергии химических связей органического топлива меньше максимальной величины, поэтому накопленная энергия органического топлива способна к превращениям, что используется людьми для получения электрической энергии в тепловых электростанциях или для получения механической энергии движения в двигателях внутреннего сгорания.
     Если все тела неживой природы стремятся к тепловому равновесию, к максимуму энтропии, то живые организмы, напротив, стремятся к устойчивому неравновесию.
     Принцип устойчивого неравновесия живых систем установил в 1935 году советский биолог Э.С. Бауэр: «При этом живое состояние характеризуется тремя условиями: 1) наличие свободной энергии, разряжающейся без внешнего воздействия, т.е. свойства «спонтанной» деятельности; 2) ответ на внешние воздействия, выравнивающие градиент энергии, восстановлением этого градиента, т.е. свойства раздражимости и возбудимости; 3) накопление свободной энергии путем работы против факторов, ведущих к равновесию, т.е. свойства целесообразного поведения и приспособительной изменчивости.».
     Э.С. Бауэр рассматривает принцип устойчивого неравновесия как всеобщий закон существования биологических систем и определяет его следующим образом: «Все и только живые системы никогда не бывают в равновесии и исполняют за счет своей свободной энергии постоянно работу против равновесия, требуемого законами физики и химии при существующих внешних условиях. Так, организм использует химическую энергию питательных веществ для создания и поддержания внутреннего структурного неравновесия как источника свободной энергии жизнедеятельности, направленной на оптимизацию условий существования, в частности увеличения притока питательных веществ и, следовательно, на достижение еще большего неравновесия с окружающей средой. … Особенность живой системы состоит в том, что она способна использовать внешние ресурсы для создания внутреннего источника свободной энергии, направляемой на работу против внешних физических и химических факторов, а неживая система такой способностью не обладает.». (Биологическая кибернетика. Под редакцией А.Б. Когана. Москва. Высшая школа. 1977.с.48-50).
     Чтобы не придти в температурное равновесие с окружающей средой, то есть чтобы не погибнуть, живые организмы постоянно совершают работу против термодинамического равновесия, используя для этого свою свободную энергию, энергию АТФ и протонный потенциал. Эту свободную энергию живые организмы получают в результате химического расщепления питательных органических веществ, которые получают с пищей.
     Поскольку структуры живых систем не являются равновесными (стационарными), для их поддержания постоянно необходимо затрачивать энергию. В связи с этим, химическая энергия пищи не затрачивается непосредственно на те или иные функции организма, а первоначально используется для построения, возобновления и сохранения структуры живой системы.
     Человек тоже живой организм, живая система. Энергия пищи у человека также первоначально используется для построения, возобновления и сохранения организма, как живой системы. Первоосновной задачей каждой живой системы является сохранение. Именно для этого необходима живой системе энергия. Причем имеется ввиду энергия, способная к дальнейшим превращениям. Живая система это открытая система, которая для своей сохранности требует постоянного притока энергии. Если лишить растения света, а животное пищи, то они погибнут.
     Если живая система будет обладать запасом энергии, способной к превращениям, то при неблагоприятных условиях, когда не будет возможности получать энергию извне, живая система будет пользоваться своим запасом, тем самым сумеет сохранить себя при неблагоприятных условиях, при которых она была бы обречена на гибель. То есть, если живая система будет обладать запасом свободной (способной к превращениям) энергии, то вероятность сохранности живой системы увеличится. И чем больше будет запас энергии, тем больше будет вероятность того что живая система сохранит себя. Вероятность сохранности организма, как живой системы, прямо пропорциональна количеству запасенной энергии, или, иначе, - отрицательной энтропии.
     Эволюция живых организмов не могла не привести к появлению естественного аккумулятора энергии, какими явилась жировая ткань у животных и простые углеводы у растений. Запас жира в горбу позволяет верблюду долгое время сохранять себя в знойной пустыне без пищи и воды. А медведю запас жира позволяет пережить неблагоприятное зимнее время. Но возможности данного аккумулятора энергии ограничены допустимыми размерами жировой ткани в организме животных. Если действие неблагоприятных факторов будет продолжаться дольше времени использования запаса энергии в организме, то животное погибнет.
     В борьбе за свое существование человек, как вид животных homo sapiens, создав орудия труда, производство, стал добывать в единицу времени больше пищи, энергии, чем необходимо было для жизнедеятельности организма, - для сохранности организма. То есть с появлением и развитием производства у человека появилась возможность увеличить скорость потока энергии и вещества, проходящего через него. При этом часть энергии стала накапливаться в виде различных продуктов производства.
     Возможность иметь запас материальных благ (пищи, энергии) появилась с появлением такой производительности труда, которая позволяла создавать продуктов с количеством стоимости (энергии), большим чем стоимость (энергия) основных жизненных средств, необходимых для восстановления жизненных сил организма человека, - для восстановления структуры организма.
     Выше было показано, как продукты производства сохраняют человеческую энергию, накапливают ее в себе. Энергия = работа = продукты производства = стоимость (деньги).
Стоимость – это всего лишь превращенная форма энергии, общественный эквивалент энергии, которая способна к превращениям через производственную деятельность человека. Человечество на протяжении всей истории посредством труда увеличивало материальные блага, увеличивало стоимость, и, следовательно, энергию, способную к превращениям, - уменьшало энтропию.
     Формула бесконечного накопления капитала (стоимости), показывает, что процесс накопления стоимости (капитала) идет постоянно через постоянно расширяющийся процесс производства, через постоянно увеличивающееся накопление (приращение) прибавочной стоимости. Если смотреть на стоимость как на превращенную форму энергии, то формула бесконечного накопления капитала означает, что человек, как живая система, бесконечно накапливает энергию, причем постоянно возрастает скорость накопления энергии.
     Продукты производства представляют собой или саму пищу (химическую энергию способную к превращениям), или сохраняют энергию организма (энергию АТФ) как одежда, или способствуют быстрой добыче пищи при незначительных затратах энергии организма (экономя ее), как орудия производства, машины. То есть, продукты производства или непосредственно используются человеком как энергия (негэнтропия) или способствуют сохранению и добыче пищи (энергии)
     Деньги, представляя собой универсальную форму стоимости, в обществе всегда могут быть превращены в любой из товаров, в том числе – в пищу. Имеющий в своем распоряжении больший капитал, большее количество денег, имеет большую возможность в обществе всегда иметь пищу, тем самым имеет большую возможность сохранить себя, как живую систему. Общество, в целом, чем больше будет иметь материальных благ (стоимость, капитал), тем больше будет иметь пищи или больше будет иметь возможностей добыть пищу, то есть тем больше будет иметь возможностей сохранить себя.
     Постоянное развитие производства постоянно повышает уровень производительных сил, повышает выход валового общественного продукта, увеличивает количество товаров, увеличивает национальное и общее мировое богатство. Тем самым увеличивается возможность общества сохранить себя при неблагоприятных для жизни условиях внешней среды. Закон экономики, закон бесконечного накопления капитала, есть проявление в обществе действия закона биологии, закона постоянного увеличения сохранности живого, как системы, в пространстве и времени, что достигается путем постоянного увеличения запаса энергии (негэнтропии) системы, что в обществе равнозначно постоянному накоплению капитала, материальных благ.
     Если до применения машин в производстве, человек создавал продукты производства, используя силу своих мышц или силу мышц животных, то машинное производство требует для работы машин энергию в чистом виде. Это энергия химических связей органического топлива, которая выделяется и используется в виде теплоты при сжигании, превращаясь в механическую или электрическую энергию; это и гравитационная энергия падающей воды, превращенная в электрическую энергию; это и ядерная энергия, получаемая путем расщепления ядер урана или плутония, которая превращается сначала в тепловую и, далее, в электрическую энергию.
     «Сейчас потребляемая людьми энергия на 90% производится за счет тепла, получаемого от сгорания топлива – нефти, угля, газа. Это топливо накоплено на земном шаре благодаря биологическим процессам в продолжении многих тысячелетий. Но как бы экономно им ни пользоваться, это топливо со временем, несомненно, будет израсходовано, и тогда наступит кризис.». (П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981.с.456).
     То есть мы, люди, пока не столько аккумулируем, накапливаем энергию в чистом виде, сколько расходуем то, что было собрано до нас живыми системами, организмами и растениями. Однако, исчерпав энергию органического топлива, человечество вынуждено будет найти другой основной источник энергии.
     «Но объективная оценка создавшегося положения приводит к тому, что единственный путь решения этого кризиса, который позволит обеспечить потребление энергии в необходимых масштабах, - это использование ядерной энергии.». (П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981. с.457).
     Сейчас высокоразвитые страны усиленно развивают атомную энергетику, понимая, что за ней будущее. Покамест атомные электростанции используют ядерную энергию урана. При этом происходит тот же процесс, что и в атомной бомбе, но замедленный до стационарного состояния. Но трудности использования уранового топлива, связанные с трудностью обеспечения безопасности людей, должны привести к созданию атомных электростанций, в которых будет использоваться термоядерная реакция.
     «Эта реакция основана на том, что легкие атомы могут соединяться, т.е. происходит их синтез, и при этом выделяется очень большая энергия. Возникающие при этом более тяжелые элементы не радиоактивны, и термоядерный реактор практически не представляет опасности для людей, а также не может быть использован для атомной бомбы. Эффективным горючим является изотоп водорода – дейтерий. В воде его достаточно, поэтому не может возникнуть недостатка в горючем.». (П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981.с.459.)
     «Общепризнанно, что основным фактором, определяющим развитие материальной культуры людей, является создание и использование источников энергии. Производимая ими работа теперь во много раз превосходит мускульную. Так, в наиболее развитых странах используемая мощность разнообразных источников энергии составляет до 10 киловат на человека в год. Это по крайней мере в 100 раз больше, чем средняя мускульная мощность одного человека. Роль энергии в народном хозяйстве хорошо иллюстрируется рисунком. [1]. (Данные относятся к 1968году; составлены по материалам ООН и Международного банка реконструкции и развития).
     По горизонтальной оси отложена стоимость валового национального продукта (ВНП) для различных стран (в долларах на человека), а по вертикали – потребление энергии в перерасчете на каменный уголь (в килограммах на человека). В пределах естественной флуктуации видно, что существует простая пропорциональность. Поэтому, если люди будут лишаться энергетических ресурсов, то, несомненно, их материальное благосостояние будет падать.». (П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981.с.97-98).




                Рис. № 1.

 

     До настоящего времени вся производимая людьми энергия превращается в электроэнергию, удобную в потреблении, и тотчас потребляется.
     «Энергия, которой пользуются люди, делится теперь на две части. Первая – это так называемая бытовая энергия. … Эта энергия используется для освещения, для питания холодильников, телевизоров, электробритв и большого количества других приборов, которыми пользуются в повседневной жизни. Используемая в быту мощность исчисляется обычно киловаттами. Другой вид энергии – это промышленная энергия, энергия больших мощностей. ЕЕ используют в металлургии, на транспорте, в машиностроении, в механизации строительства и сельского хозяйства и ряде подобных областей. Эта энергия значительно больше бытовой, мощность ее исчисляется в мегаваттах, ее масштабы и стоимость определяют уровень валового продукта в народном хозяйстве страны.». (П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981. с.99).
     То есть, большую часть энергии потребляет промышленность. И эта энергия превращается в валовой продукт, в материальные блага. Получаемая людьми энергия пока не может накапливаться в чистом виде (в виде электричества) и накапливается в виде продуктов производства.
     То, что получаемая электроэнергия сразу должна потребляться, создает большие трудности в регуляции ее потребления, - в использовании ее в любом необходимом месте в любое время и любых количествах. При этом линии электропередач теряют до 15-25% всей вырабатываемой энергии, что неэкономично. Пока человечество еще не сумело создать аккумулятор, способный сохранять и накапливать энергию в чистом виде в любых количествах; еще не создали электропроводящие линии, способные передавать электроэнергию на любые расстояния без потерь.
     Существующие сейчас химические аккумуляторы очень маломощны, громоздки и тяжелы, что значительно ограничивает их применение. Но ученые близки к решению данной задачи, которая будет решена при использовании эффекта сверхпроводимости. Дело в том, что металлы и другие вещества при сверхнизких температурах (близких к абсолютному нулю) внезапно прекращают сопротивление электрическому току, становятся сверхпроводимыми.
     «Сопротивление в сверхпроводящем состоянии так мало, что ток, пущенный по замкнутому кольцу, циркулирует без заметного ослабления в течение многих дней.». (П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981. с.19.).
     При этом данное замкнутое кольцо может накапливать в себе практически неограниченное количество энергии. Сверхпроводящие линии способны пропускать громадные мощности без потерь. Осуществилась бы мечта энергетиков: объединить в единое целое все энергетические системы. С помощью сверхпроводимости можно и решить главнейшую проблему: запасать энергию впрок. Пока это невозможно. А замкнутая система сверхпроводящих линий, опоясавшая всю страну, может служить «складом» энергетической продукции. Ток практически без потерь будет по ней циркулировать, пока не понадобится какому-либо потребителю.
     В недалеком будущем человечество создаст аккумулятор, способный накапливать энергию в любом количестве. Человек будет накапливать энергию не только в виде валового продукта, но и в чистом виде, - в виде электроэнергии, и в неограниченном количестве. Накапливая энергию про запас, люди увеличивают возможность создавать любые продукты в любом количестве, тем самым увеличивают вероятность своей сохранности.
     Формула бесконечного накопления капитала найдет свое продолжение в бесконечном накоплении энергии, способной к дальнейшим превращениям.
     Живые системы, постоянно увеличивая проходящий через них поток вещества, энергии и информации, часть этого потока постоянно накапливают, создавая запас на «черный день», на всякий случай, для увеличения своей сохранности. И накопление это будет продолжаться бесконечно, или довольно долго.
     Ученые, изучающие космос, считают что наша вселенная расширяется и стремится к равновесному состоянию с максимальной величиной энтропии, то есть ее ожидает тепловая смерть. Просто они не видят силы, способной дать новую жизнь для вселенной, не принимают в расчет живые (кибернетические) системы.
     А ведь именно живые системы не подчиняются законам физики и постоянно уменьшают энтропию, - постоянно накапливая, концентрируя в себе вещество, энергию (способную к превращениям) и информацию. Пока деятельность живых систем (людей) незаметна, и ограничена землей. Но ведь накопление вещества, энергии и информации будет продолжаться бесконечно долго (или очень долго) и все это вещество, энергия и информация в очень больших количествах будет сконцентрировано в небольшом объеме.
     Не напоминает ли это вам гипотетическую модель начальной вселенной в теории «большого взрыва»?
     Очень большое количество сконцентрированного в небольшом объеме вещества, энергии, способной к превращениям, и информации о развитии (о возможных состояниях), может в определенный (критический) момент перейти в новое качество по закону диалектики (перехода количества в качество) и дать рождение новой вселенной!
     Приведем следующую аналогию. Как происходит рождение живых систем (организмов) мы знаем и постоянно это наблюдаем. Цыпленок рождается из яйца, человек рождается от одной маленькой яйцеклетки. Но для рождения и того и другого необходимо: 1) информация о развитии, записанная в генах ДНК; 2) химическая энергия запасенного органического вещества (белок, желток), способная к превращениям; 3) определенный запас вещества и энергии (органическое вещество яйца курицы) или постоянный поток вещества и энергии, поступающий к растущему организму человека из крови матери.
     Вполне возможно, что рождение вселенной подобно рождению организма цыпленка из яйца или рождению организма человека из яйцеклетки, - подобно рождению сложной кибернетической системы. Тогда напрашивается вывод, что вселенная тоже сложная кибернетическая система.
     Огромное количество накопленной, сконцентрированной в небольшом объеме энергии, способной к любым превращениям, и информации о любых возможных состояниях материи может в какой-то (критический) момент вызвать нестабильность в системе и породить «большой взрыв», - то есть вызвать рождение новой вселенной.
     Я сознательно не упомянул сейчас про накоплении вещества, так как вещество, по формуле Энштейна [E = m ; c(в квадрате)], подобно энергии, или это сама энергия, определенным образом структурированная. Вещество, так хорошо знакомое нам по таблице Менделеева, появится через некоторое время после «большого взрыва»).
     Биологи утверждают, что биологическая эволюция завершена, что венец творения – человек, наиболее совершенный из организмов, более развиваться не может, так как улучшаться уже нечему. Вероятно это так.
     Однако эволюция живых (кибернетических) систем не заканчивается человеком или обществом. Недалек тот день, когда человек создаст искусственный интеллект, кибернетическую машину, сохраняющую в себе все свойства живого, но обладающую огромным интеллектом (разумом), способным быстрее познавать окружающий мир, быстрее накапливать информацию о мире и энергию, способную к превращениям.
     Ученые развитых стран уже давно работают над созданием искусственного интеллекта. Развитие производства, науки и техники, с каждым шагом приближают рождение новой живой кибернетической системы – искусственного интеллекта. Научно-технический прогресс не остановить, так как развитию науки и техники способствует конкуренция промышленных капиталистов, подталкивающих развитие производства и появление новых машин. Конкуренция или борьба между странами, периодически переходящая в войну, также стимулирует развитие производства, способствует наращиванию военно-промышленного потенциала, созданию более разрушительных машин, механизмов.
     Искусственный интеллект – это новая, более совершенная машина.
     Но искусственный интеллект в отличие от других машин, это не бездушный неразумный механизм, - это будет живая, разумная кибернетическая система.
     Захочет ли эта живая, разумная машина, более умная чем человек, сохранить в живых своих родителей, создателей, людей? Людей, которые будут являться для искинта (искусственного интеллекта) менее совершенными кибернетическими системами? И здесь многое зависит от создателей, разработчиков искинта. Если они создадут у искинта программу, тормозящую действие безусловнорефлекторной программы, направленной на увеличение сохранности организма искинта, наподобие социальной программы поведения (совести) у человека, то вполне возможно, что искинт сохранит жизнь людям и будет использовать их для более быстрого накопления вещества, энергии и информации.
     Люди же используют для своих целей более простые организмы: молочнокислые бактерии, дрожжи, растения, животных?
     Любая гипотеза или теория тогда становится правильной и превращается в закон, когда подтверждается опытом, практикой. Вот когда человечество создаст универсальный аккумулятор и начнет накапливать энергию, способную к превращениям, в чистом виде во все возрастающем масштабе; когда будет создан искусственный интеллект, способный еще быстрее познавать мир и накапливать энергию, уменьшать энтропию, - это будет веским доказательством моей теории. Но меня это мало волнует.
     Гораздо больше волнует то, что внутривидовая борьба между людьми (конкуренция) может привести к гибели все человечество! Надеюсь, что эта книга поможет понять, как уменьшить конкуренцию между людьми.               

















































                Список литературы

 Академик И.П. Павлов. Избранные произведения. Издательство Академии наук СССР.1949.
Биологическая кибернетика. Под редакцией А.Б. Когана. Москва. Высшая школа.1977.
Большая советская энциклопедия.
Ч.Дарвин. Происхождение видов. Издательство Академии наук СССР. Москва. 1952.
Ч.Дарвин. Происхождение человека и половой отбор. Под редакцией академика Е.Н. Павловского. Издательство Академии наук СССР. Москва. 1953. Сочинения.
Дубинин Н.П. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. Москва. 1976.
Иллюстрированный энциклопедический словарь. Сост. А.П. Горкин. Москва. Изд-во ЭКСМО. Большая Российская энциклопедия. 2003.
П.Л. Капица. Эксперимент, теория, практика. 1981.
Ленин В.И. ПСС.
К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Москва.1961.
К.Маркс. Капитал. Москва. 1978.
А.И. Опарин. Возникновение жизни на земле. Издание 3-е, полностью переработанное. Издательство Академии наук СССР. Москва. 1957.
Политическая экономия. Учебник для экономических вузов и факультетов. Издание 3-е, дополненное. Москва. 1978.
А.А. Слюсарев. Биология с общей генетикой. Издательство Медицина. Москва. 1970.
Тимирязев К.А. Избранные сочинения. Москва. 1948.
Ф.Энгельс. Диалектика природы. Москва. 1955. 1975.
Ф.Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Москва. 1976.
Ф.Энгельс. Анти-Дюринг. Москва. 1950.