Рокабилли

Рокабилли (16+)

   Улица была пустынна, как моё сердце. Я шёл, слушая стук своих каблуков и шорох сухих опавших листьев, гонимых одиноким ветром по заплёванному серому тротуару. За спиной зашумел трамвай, обогнал меня, и завернул за угол обветшалого кирпичного здания, на первом этаже которого находился бар. Над входом в бар красным высвечивалось название «Мой рокабилли». «Загляну», — решил я и, направившись к входу, перешёл дорогу наискосок. Открыв дверь, я зашёл во внутрь, и погрузился в полумрак и музыку рокабилли.
   Внутри было безлюдно, лишь бармен стоял за стойкой, полировал бокал. Несколько столиков были разбросаны по разным местам небольшого помещения, а зелёный кожанный уголок стоял в дальнем углу. На стенах висели лампочками освещённые сверху красочные картины в стиле «pin-up», изображающие ярких, весёлых и обворожительных молодых девушек. Их застывший смех и ясные глаза создавали иллюзию нескончаемого счастья и вечной молодости — «отпечаток мечты художника». Между картинами, поблёскивая, висели красные, оранжевые и жёлтые полуакустические гитары различных форм и фирм. Посередине потолка, струнами вниз, был подвешен старый потёртый контрабас каштанового цвета. Играла музыка рокабилли.
   Я сел за стойку, и заказал у бармена пиво. Расплатился. Закурил и пододвинул к себе пепельницу. Бармен наполнил кружку и поставил её на стойку. Я сделал глоток. Пиво оказалось не самым свежим.
   «Ещё один двойной со льдом», — к моему удивлению, совсем рядом, я услышал женский голос, словно его источник находился у меня в ушной раковине. Я кинул взгляд вправо, и увидел профиль женщины в белом костюме, которая, закинув ногу на ногу, сидела на соседнем стуле. Из-под её красного берета выливались русые волосы; они своими кончиками слегка касались её узких плеч. Я посмотрел ниже: её ножки были обуты в красные лакированные остроносые туфли. Дальше, мой дух продолжал путешествие вверх по чёрным колготкам, и исчезал под её белой юбкой... «Ну ты и животное...» — подумал я о себе, и переключился на пиво.
   Музыка перестала играть, и послышался треск из колонок. Бармен пошёл до патифона менять пластинку. Тут я поднял голову, и в большом зеркале под полкой с напитками встретился с её глазами. Не отрывая от меня взгляда, она рукой изящно поигрывала ожерельем на шее. Я кивнул ей:
   — Добрый вечер.
   — Какой вечер, если сейчас два часа дня? — сказала она с нотой удивления в голосе.
   — В таких местах, как это, легко можно представить себя в любом времени суток - поэтому я и люблю бывать в таких местах.
   — Ты всегда выбираешь вечер?
   — Почти. Иногда ночь.
Я сделал глоток. Заиграла пластинка.
   — Как твоё имя? — поинтересовался я повернувшись к ней.
   — Кира. А твоё?
   — Ну, допустим, Макс...
   — Как понять «допустим»? — она приподняла бровь.
   — Просто я пока-что другого имени не придумал, но мог бы называть себя кем угодно. На данный момент имя «Макс» меня вполне устраивает.
   — Ты — самозванец, что ли?
   — Нет, детка. Это — творчество. Твоё имя я тоже придумал.
   — Как это?!
   — А вот так, — я улыбнулся ей. — Так же, как и твоё лицо. Кстате, у тебя оно очень красивое. На него приятно смотреть. Я это заметил ещё тогда, когда смотрел на тебя в зеркале. А зеркалу я верю. Зеркало — это самая живая и правдивая картина мира, — она хихикнула, блеснула глазами, и в них я увидел свой силуэт. — Пойдём в другое место посидим. Туда, где играет джаз, например. Ты любишь джаз?
   — Да, джаз я люблю, но только когда он играет фоном среди ночи, — задумчиво сказала она и сделала глоток из стакана.
   — Я знаю одно место неподалёку и, там мы сможем вообразить себе ночь и услышать джаз.
   — Договорились, только для начала я ненадолго отлучусь, — сказала она, вставая со стула. — Я скоро, — подмигнула мне Кира, и упархала, подарив мне немного аромата своих цветочных духов, в котором мне удалось различить нотки пармской фиалки, болгарской розы, ванили и белого мускуса. В зеркале я увидел как она удалялась, виляя упругими бёдрами и стуча каблуками. Мне она уже нравилась.
   Я чирканул спичкой, и прижёг сигарету. Выпустил голубой дым. В бар вошли два незнакомых мне типа, и остановились у выхода. Огляделись. Один из них отрыгнулся. Затем они направились к стойке и, когда проходили мимо меня, кто-то из них сильно ударил ногой по ножке моего стула, и меня вместе со стулом развернуло в сторону. «Неприятно». Я молча выравнился со стойкой. Сбил пепел. Они сели боком к стойке, друг напротив друга. От них исходил густой запах перегара.
   — Эй, ты, с бакенбардами, — пробасил один. — Лей пиво, мать твою!
Бармен засуетился, достал две пустых кружки, и начал их наполнять. Я затянулся. Тот, что сидел ко мне спиной, повернул свою голову назад, и из-за плеча начал пристально смотреть на меня. Я чувствовал его взгляд на своём левом виске.
   — А ты чё тут сидишь? Обосрался и прилип что ли? — перегаром выдохнул он. Второй заржал, как конь.
Казалось, что обстановка накалялась, как и моё лицо. Я сделал затяжку поглубже, стараясь не проявлять никакой ответной реакции. Бармен поставил на стойку наполненные кружки, отошёл немного в сторону, и продолжил протирать винный бокал. «Морда» отвернулась и произнесла тост:
   — Давай, чтоб мир больше не порождал таких непонятных мудил, как этот!
«Я не хочу их убивать. Для таких случаев у меня слишком дорогой порох в моих патронах», — подумал я, и почувствовал, что моё лицо слишком напряглось. Я взглянул в зеркало. В зеркале я увидел Киру, которая направлялась с другого конца бара к стойке. Я небрежно затушил сигарету об пепельницу, встал, и направился к ней навстречу.
   — Ты готова? Пойдём?
   — Пойдём.
Мы направились к входу и, когда подошли к двери, один из типов ( это была «морда»( я узнал его по голосу)) заорал в наш адрес:
   — Вали отсюда нахуй со своей шлюхой!
   Секундная стрелка встала на цифре 14. Я сунул руку под пальто, достал оттуда свой сорокапятимиллиметровый серебристый револьвер, встал боком, зажмурил левый глаз, прицелился, спустил курок, выстрелом на долю секунды заглушил музыку рокабилли, к чёртовой прапрабабушке вышиб «морде» мозги и чем-то вроде борща заляпал часть стойки, на которую рухнул его труп, опрокинув кружку с пивом. Секундная стрелка начинала соскакивать с цифры 17, когда дымящееся дуло взглянуло на другого. Он сидел с поднятыми руками вверх.
   — Никогда! Никогда не смей называть мою женщину «шлюхой»!
   Я спрятал револьвер под пальто, и повернулся к выходу. Пропустив даму вперёд, я вышел за ней из бара. Музыка рокабилли утихла после того, как я легонько прикрыл за собой дверь.

2016.01.27