Не склеишь

- Как же ты достал меня, Вадик! Сил моих нет больше! – Лицо молодой женщины в зеленом домашнем халате, казалось, готово было взорваться от гнева.
- Я достал?! Я, что ли, не работаю, целыми днями общаюсь со всякими курицами и закатываю истерики?!
- Конечно, ты с курицами не общаешься, ты с ними что-то другое делаешь, а мне говоришь, что задержался на работе!

Мужчина средних лет взялся за голову и тяжело опустился на стул. Терпение, как воздух в баллоне аквалангиста, уверенно сходило на нет. Иногда он задавал себе вопрос, как любимая жена могла превратиться в неуравновешенную скандалистку, а казавшийся счастливым брак – в кошмар. Всего каких-то семь лет назад, надевая колечко на хрупкий палец юной красавицы и умницы, давая обещание быть рядом и в горе, и в радости, он даже представить не мог такого финала. В том, что это был финал, не возникало сомнений.
- Ну, чего молчишь? Сказать нечего, или правда глаза колет? – Ей явно хотелось большего.
Если ссора, так с размахом, с летанием тарелок и крепких слов в воздухе, с визитом полиции по вызову разбуженных соседей… А супруг каждый раз просто замолкал и уходил в себя, точнее, ложился спать на диване, без ответных криков и рукоприкладства. «Значит, точно виноват». – Думала она, продолжая взрываться потоком брани, которая иногда доходила до того, что будь рядом слесарь-сантехник Григорий Степаныч, он предпочел бы спешно ретироваться.
- Нечего, Света. Мне правда больше нечего сказать. Наверное, я должен уйти.
- Что?! Как… уйти? Совсем?.. – Понимание ситуации явно встречало неведомые препятствия в голове супруги.
- А чего тянуть? Это не жизнь уже. Зачем друг друга мучить?
- Ах ты, кобелина! Ну и катись к своей бабе, пусть она тебе стирает, готовит, детей рожает! Но учти – Даньку ты больше не увидишь!
- Это уже суд решит.
В несколько широких, немного демонстративных действий он бросил сменное белье и зубную щетку в спортивную сумку, и, оставив ключи в прихожей, аккуратно закрыл за собой двери, уже не слыша, как вслед летит очередная тарелка.
Плакать было поздно и бессмысленно. Сизый вечер мягко ложился на город, загоравшийся огнями все ярче, и уже окончательно утонувший в суете и неудержимой спешке.

«Алло, Танька! Ты представляешь, мой козел ушел. Да, совсем ушел. Да, просто так. К любовнице, к кому же еще! Держусь, куда деваться… Встречаемся через полчаса, и не смей опоздать».
Скрежет ключа на секунду привлек внимание женщины, вызвав легкую досаду. Ведь если муж вернулся, в глазах подруги можно прослыть балаболкой, и отменяется такой чудесный повод напиться. Но на пороге появился сын, и это еще сильнее подогрело и без того жгучие мысли.
«Что сказать ему об отце? Скрывать, врать про командировки или полеты в космос, как моя собственная мать? Нет уж, с какой стати я должна покрывать мерзавца?..»
- Мама, я дома. – Как обычно, по-взрослому отчитался Данька, но уже с порога заметил роковую перемену. – Ты плакала? А где папа? – Отсутствие обуви отца стало еще одним подтверждением неладного, вновь нависшего над семьей.
- Сыночек, папа… Он ушел. – Даже зажмурившись на секунду, словно прыгая в холодную воду, произнесла она.
- А когда вернется? Вы опять поругались?
- Он ушел насовсем. Наверное, мы ему больше не нужны.
Злость и жалость к себе опьяняли покрепче любого алкоголя, застилали глаза и убивали сердце. Света больше не задумывалась, что чувствует в эту секунду ее собственный ребенок, оглашая приговор семье окончательно и безапелляционно. Портфель выпал из рук мальчика. Нет, это явно какая-то ошибка, или злая шутка. Хоть семейные скандалы в последнее время вошли в систему, память отодвигала их на второй план, как ненужный хлам, погружая в глубины сознания. И, как будто вопреки случившемуся, показывала прекрасные, добрые картинки.
Совсем недавно, всего год назад, мама с папой водили Даньку в зоопарк, где он целый час стоял перед клеткой с медведем, ощущая трепет и восторг. Потом все вместе катались на каруселях, ели косматую сладкую вату и смотрели в звездное темное небо.
- Смотри, Даня, это Большая Медведица.
- В небе тоже живут медведи?
Мальчик изумленно смотрел на отца, а тот смеялся вместе с мамой. Они любили его. Они были счастливы. Что же сломалось теперь? Безумно хотелось плакать, и не верилось в непоправимое.
- Мама, так не бывает. Как это – «не нужны»? Папа вернется, вы помиритесь…

На щеках мальчика блестели уже не сдерживаемые слезы, но матери, как ни странно, не хотелось прижать его к себе, успокоить и обнадежить. Внутренняя злость полностью подчинила ее волю. Много ли он понимает, чтобы так легко разбрасываться советами?!
Она схватила со стола первое, что попалось под руку – любимую чашку мужской половины семейства – большую, синюю с желтыми полосками, которую сама же подарила мужу пару лет назад, и, хорошенько размахнувшись, бросила об пол. Данька испуганно закрыл лицо рукой. По кухне заплясали осколки. Осколки детских надежд, волнующих воспоминаний, побед и неудач. Осколки чего-то единого целого, но рухнувшего в один момент.
- Видишь?! – Света все еще не могла успокоиться. – Можно склеить эту чашку?! Так вот, и семью нашу больше не склеишь. Нужно просто смириться. Будь умницей, подумай обо всем и веди себя хорошо.
Последние слова прозвучали спустя несколько минут, а возможно, и через час, когда мать, наконец, закончила сборы к подругам, явно заскучавшим в ожидании в ближайшем кафе. Данька не слышал, как хлопнула тяжелая входная дверь и как зацокали каблуки по подъездной плитке. Он не отводил глаз от разбитой чашки. Совсем недавно мама заботливо наливала в нее чай отцу по вечерам, садилась напротив и искренне интересовалась, как прошел день. Пахло имбирным печеньем и травами из еще бабушкиного заварника, неяркая люстра в причудливом абажуре отбрасывала сказочные тени… Уютом и заботой была полна эта совершенно обычная «двушка» в спальном районе.
«Все на свете можно исправить, пока ты жив». Так любил говорить папа, ремонтируя то сорванный кран, то сломанную радиоуправляемую машину, одним словом, все, что нуждалось в помощи. Он бы и сейчас так сказал, со своей привычной загадочной улыбкой… А ведь верно!

С четвертого раза попав ключом в замочную скважину, Света на нетвердых ногах вломилась в квартиру. Она бросила пальто мимо вешалки и тихо выругалась, запутавшись в собственной обуви. Часы уже давно показывали за полночь. Странно, что из кухни до сих пор струился мягкий свет.
Данька спал, склонив голову на стол. А перед ним… Перед ним стояла синяя чашка, склеенная немного неумело и неловко, но от первого и до последнего осколка. Слезы хлынули из глаз, на этот раз раскаянием обжигая душу. Ее семилетний сын не сдался и не смирился, до конца сражаясь за счастье глупых взрослых, которые мелкими дрязгами, заурядными проблемами, жалкими обидами решили в один миг уничтожить будущее.

- Алло, Вадик! Ты прости меня, дуру. – Света захлебывалась от рыданий. – Возвращайся домой. Я обещаю тебе, мы все исправим. Ведь все исправить никогда не поздно.

© Iren Stein