Часть 4. Подводные бесы теории сна

                Принцесса и Павлин. Часть 4

Часть третья http://www.proza.ru/2016/02/24/998

                Предусловие. О телах давно минувших дел.
          Скоро сказка сказывается, да ещё скорее дело делается. Ведь всем известно, что дурное дело – нехитрое. А раз оно нехитрое, то чего его долго делать, тем более умеючи? Вот и наше дело быстро делается, а сказка что-то застряла. И в прямом, и переносном смысле. Да и мудрено ли, коль одно царство железными занавесками всё позарастало, а во втором герои пачками кто в могилу, кто в психушку определяются и направляются. Ну и шнур с ними, тудыть им и дорога. А нам дальше ткань повествования ложками аршинными расхлёбывать, да прибаутками разбавлять, чтоб не скисла. Тронулись… Кто замешкался, я не виноват, черепахам будет брат.


                Голова 4.1. Возвращение к Принцессе и воскрешение царКороля.
          По многочисленным заявкам и просьбам малочисленных Читателей после нескольких голосований и переголосований, подсчёта и пересчёта голосов и волосов, с перевесом и обвесом в один мой последний голос (который был к тому же единственным)… Ай, в общем, расскажу я между делом и телом, как бредут дела в занавешенном железом царстве-королевстве. Чтобы не думали и не гадали, никак не ожидали, что я позабыл-позабросил несчастную и прекрасную Принцессу в её хрустальном графине, ой, гробу.

          Вполне нормально себе поживает спящая прекрасница в хрустальном гробу у самых вершин раскачиваемых ласковым весенним бризом секвойядендронов. В смысле, что не поживает. Ну, вы поняли. При этом для непоживающей чувствует она себя очень даже прилично. Все системы нежизнеобеспечения работают в норме и с приличным износом прочности. Манометры, спидометры и кривые продаж демонстрируют устойчивую стабильность. Так что за нездоровье некросавицы Принцессы нечего беспокоиться. Глубоко выдохните, скажите «Ауммм» и расслабьтесь. Только не слишком, чтобы буквы различать.

          А вот со здоровьем и поживанием несколько сложнее. Всё же ставка оказалась по ходу слишком высока. Дело в том, что пока вы там следили за битвой за урожай, да цесаревичей с варнавскими девками по психушкам рассовывали, события в погружённом в средневековый мрак и ужас царстве-королевстве приобрели совсем уж крутой поворот.

          ЦарКороль выполз из запоя и непристойных притонов (не без помощи недобрых к короМачехе людей, а точнее фей-заступниц), закодировался, стал заядлым веганом и  записался в секцию спиритических вудуистов (или вудуиствующих спиритов). Во время одного из сеансов кукло-протыкания на вертящемся столе на него снизошло откровение в виде проникновения в мозг и тело зловонного и нечистотного духа. Этот бомже-дух и нашептал царКоролю гнусных злословий насчёт короМачехи. Монарх, не будучи полным идиотом (таких не берут даже в управдомы, не то что на трон сажают), благо, что мозги заодно с кишечником на веганских диетах прочистил, стал от этих злословий на фоне грандиозного непрекращающегося отходняка и нахлынувшей депрессии жутко подозрительным.


                Голова 4.2. Вердикт на ребре.
          Тут-то и заподозрил проницательный царКороль, что дело-то нечисто. Ладно дело алкогольничать нельзя. Ладно дело дух какой-то вонючий вселился. Даже ладно дело что дочка на ветвях высоких прохлаждается, овеваемая розой ветров. Вместо того, чтобы подданных своими невинными приставаниями развлекать, как полагается по долгу высокородной службы и дворцовому этикету. Да неладно дело, что в итоге всех этих безобразных интриг он лишился любимой забавы на тотализаторе. Вот и поставил озлобившийся вконец монарх вопрос на ребро короМачихи:         
          -В общем так! ЦарКороль я или тварь такая дрожащая? Поэтому ты молчать, я говорить! Или наоборот? Я говорить, ты молчать! Я тут подумал-подумал на тронном досуге, и вот моё монаршее последнее слово, обсуждению и санации не подлежащее. И нечего на меня своими прекрасными змеиными глазками лупать. Не выйдет! Так вот моё слово ещё раз, повторять десять раз не буду, потому лучше записывай слепым методом стенографии на лунных скрижалях. И не говори, что не предупреждал.

          В этом месте царКороль глубоко передохнул для пущей важности, и чтобы смогли доставить необходимые для письма причиндалы, и выпалил в запале напалмом свой вердикт:
          -Мне па-любому на степень твоего участия или безучастия в этом тёмном деле, разбираться мне не до сук. Или ты находишь способ пробудить от затянувшегося сверх приличия люторгического сна мою свет моих очей горячолюбимую дочку и твою бельмо твоих очей горячонелюбимую падчерицу в одном лице… Ты не ослышалась, нечего в ушах своими ястребиными когтями колупаться, делая вид, что я что-то не то глаголю. Я сказал – дочка! И точка! Вернее запятая. Так вот, или то, что я уже сказал и повторять не буду, или не жена ты мне боле, не жена. Со всеми вытекающими для тебя последствиями. А уж я позабочусь, чтобы из тебя всё вытекло. Ты меня знаешь.

          На этом месте монарх, для пущего устрашения продлив на несколько секунд последний шипящий звук, многозначительно замолчал. Затем внезапно скоропостижно вскочил с трона и резко отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что аудиенция окончена. И мол, гоу-гоу, короМачеха, вперёд искать и дерзать, нечего тут засиживаться.

          Ага! Так её, так, так! Злодейку! Знай наших! А что ж она думала-то?! Не всё ж только ей кровушку горемычную сосать литрами, да причмокивать. Отольются мошке кишкины слёзки пулями свинцовыми да бочками дубовыми.


                Голова 4.3. Возвращение царКороля 2.
          Пригорюнилась короМачеха от такого нежданно-негаданного от обожаемого супруга коварного поворота событий. Ей и так уже было неуютно до печёнок, что сложились обстоятельства подобным образом. Она-то думала, что повисит Принцесса денёк-другой в поднебесье. Потом от щекотки поднебесных бесов, ночного холода и дневной жары потиху оклемается. И пойдут прежней нескончаемой чередой ихние невинные забавы на радость двору и народу в наущение. А вон какой конфуз моветонный вышел. Так что короМачеха по-своему скучала и без ультиматумов по симптоматичной падчерице, и прилагала немыслимые усилия к её пробуждению всякими мыслимыми способами. Пока к глубокому сожалению, в том числе родственников казнённых жертв, безрезультатно.

          Обладая некоторыми начальными познаниями в комбинаторике (не зря же в своё время закончила с золотой медалью полтора курса с четвертью в Институте благородных девиц), короМачеха сообразила - раз немыслимые усилия всякими мыслимыми способами не дают подобающего результата, придётся приложить мыслимые усилия немыслимыми способами. Если шкура дорога. Эти глубокомысленные размышления высокой особы были прерваны весьма ощутимым щипком за филейную часть, сопровождающимся царКорольским фальцетным визгом на грани истерики:
          -А-а-а-а-а! Забыл обозначить крайний срок на всё про всё. Месяц, не боле. С максимум одной пролонгацией. И нечего тут изображать преданный вид, и пускать крокодиловые слёзы, раз не умеешь. Не разжалобишь, не надейся, такая сякая. Ну ладно, двумя. Зверь я что ли? Недрожащий. Хотя всем монархам хочется быть похожими на Короля Льва. Конец речи.

          И ушел царКороль восвояси, раз уж всё было сказано, что можно и нужно было сказать. Дальше говорить будут пушки.


                Голова 4.3. Ох, зреет план чирь чинарём.
          Хотя короМачехе было больно и обидно до горючих слёз, она уже не так мелодраматически приунывала. Ведь начало нащупываться комбинаторное решение проблемы пробуждения. Оставалось его немного довертеть до конкретики и оформить на диаграмме Ганта.

          Вышла антагонистка на крылечко резное позолотой да парчою изувеченное, свистнула свистом молодецким, гикнула гиком мыло-детским, и созвала из мрачных подворотен королевства нищенствующих мудрецов-дзинь-мудистов. Собрала их на совет и поручила порученье срочное, так сказать ещё вчера:
          -Не я ли вас холила-лелеяла, проплешины да пролежни почёсывала гребнями антибактериальными? Не я ли вас из ссылок заполярных, да острогов глубоко-подвальных повытаскивала? Не я ли вас из петель, да гильотин повытягивала? Не я ли для вас места блатные на рынках, лобных местах, да на шоу-казнях очистила от всяких нищебродов? Не я ли освободила ваши милостыни от подоходных налогов да пенсионного сбора?
          -Ты, матушка! Ты, кормительница! Ты, богодельница! Ой,  благо-де-те-ль-ни-ца! Слово сложное, извини, ма-тушка!
          -То-то же! Пришло время долг платежом красить чёрным. Готовы?!
          -Не, не готы мы. Мы как-то больше по панку. Потому нам ближе не в чёрный краситься, а в грязи вываляться.
          -Да не про готов я вас спрашиваю, тетерева вы оглохшие от камланий своих групповых да кликушества припадошного.  Спрашиваю, долги ль возвертать взад мне готовы?
          -Тебе завсегда готовы! – раздался нестройных хор.
          -То-то же, припадочные! – заулыбалася задорно имперматрица, кося лиловым глазом – А теперь порученье закадычное. Вот вам ночные именные абонементы в библиотеку дворцовую. Ночные, чтоб народ честной не распугать, и меня окончательно не скомпрометировать. Нужно перерыть все древние и не очень свитки, папирусы да микрофильмы, и найти верные на сто процентов, не меньше, а лучше больше, немыслимые способы разбудить спящую некросавицу мыслимыми усилиями. Срок вам, как уже было сказано выше, ещё вчера. Ясно, орлы плешивые?!
          -А то! – крякнули мудрецы, браво дзинькнув мудями.

          КороМачеха ручкой помахала им царственным жестом, мол, давайте, валите отсюда, очень была вас рада видеть, глаза б мои вас век ещё не видели, если б не было нужды и потребы срочной. Расползлись мудрецы по углам тёмным в ожидания наступленья ночи и допуска их пропусков в библиотеку.


                Голова 4.4. Добрые вести.
          Поутряни спозаранку не успела короМачеха расплющить ясны очи от солнечного зарева, а её лысые и мудрые орлы уж тут как тут. В окошко мозаичное скребуться, бубенцами звенят, новость радостную беззаботную на ушко острослушное накликушничать хотят. Высунула кормительница орлиная изящное ушко своё в мозаичное окошко. Схватились мудрецы за ушко и давай наперебой, непонятно кто герой, один другого перекрикивать, перед благодетельницей выставляться напоказ.

          Осерчала тут короМачеха, что спать помешали, шум-гав развели, ушко растянули до земли, и окошко разбили, подонки. Топнула ножкой босой так, что половицы заскрипели, да прогнулись. Выдрала ушко из цепких немытых лап и повелела строго-натрого держать доклад самому вменяемому из безумных мудрецов.

          Вот что ей поведал сей-той мудрец:
          -Не вели казнить, матьутюжка, вели миловать. Есть у нас 2 традиционных новинки. Одна ужасная, другая так-сяк. Но если пристально и беспристрастно присмотреться, то очень даже симпатёвая. Впрочем и ужасная таковая поскольку-посольку, размером с фасольку. С чего начинать повелишь, чтобы не казнить?
          -С так-сяк валяй. А то невзнарок не дождусь до второй новинки, порубаю на фарш окаянцев.
               

                Голова 4.5. Рассказ первого мудреца.
          -ОК, кормушка! Ура, нашли мы способ разбужения верный! Вроде... Шут его знает, на сколько процентов. Пятьдесят так точно! То есть или разбудит, или не разбудит, третьего не дано. Что уже приятно в данной ситуации. Способ немыслимый точно! Мы над ним не мыслили. Даже если бы и захотели. Почему, поймёшь из второй новостинки. Тем более, что мы безумные мудрецы, у нас ума нет! И думаем мы не мыслями, а сразу мудростями. Так что способ немыслимый на сто процентов! А вот тем, кто будет этот способ применять, усилия мыслимые придётся приложить нехило. Почему, тоже поймёшь из второй новизны. Ну как, сумели мы порадовать тебя, наша госпожагусыня?!
               
          Госпожа государыня от речей сих медоточивых обнадёживающих вся разомлела да расплылась прямо по вздыбленным половицам. Залезли, покряхтывая, в разбитое окошко мудрецы, кое-как собрали кормилицу, в чувства привели нежными пощёчинами и брызгами из брандспойта.


                Голова 4.6. Рассказ второго мудреца.
          Стал второй мудрец вторую новость в ухи короМачехи впихивать, пока она опять не разомлела:
          -Вторая новозина не так лучезарна, как хотелось б, хотя светла от неё светлица. Помянишь, упечительница, с чем мы разом в окошко твоё стукатались, да в глазёнки ломались? Да-да-да, мы про лучистую зарницу, про которую ты подумала, что это уже солнце встаёт, кому надо даёт. Не солнца это совсем-то, на дворе ещё ночь дремучая, глаза выедучая. А светло такое яркое от пожара грандиёзного, коим полыхает твоя прекрасная лекседрицкая библиётика. Бес попутал, что уж тут говорить, все вопросы к нему.

          Долго ли коротко ковырялись мы в библиётечных архивах, но всё же нашли мы в древней уже совсем замшелой части стеллажа под нижней полкой внутри другой рукописи рукопись заветную с подобным нашей сказочке сюжетом:

          Что у попа была собака, которую он любил. А собака не любила, что поп её любил, из-за чего на попа зуб точила. Как зуб нормально заточила, так и  отожрала ему всё его сало. И хотя поп моментально извлёк своё сало из утробы несчастной твари, было уже поздно пить баржом. Развилась у попа базедова болезнь, осложнённая побочным рифмоплётством во сне методом автоматического письма. Вот так худющий поп без сала во сне создал грустскую пригородную сказку про дремлющую крысавицу. Которая объедалась яблоками и впадала в дремучую дрёму беспробудную. Из которой её мог вытаскивать только третий сын лукавого забугорного правителя какими-то очень хитрыми ласками и извращениями. Такими хитрыми, что бес сто грамм только и разберётся, как их распутать.


                Голова 4.7. Рассказ второго мудреца (продолжение).
          Вызывали мы этого беса ста граммами, вызывали, да так навызывались, что проголодались за трудами праведными. Решили картошки поесть, да мозги мудряные подпитать, чтоб способы немыслимые далее искать, и икоту от вызывания беса подунять. Разложили мы из паркету костерок, да стали печь картошечку, что в карманах вассермановских притащили. Васёк Окуянный, царство ему без бесное, всё кричал-причитал «Гори-гори мясо, чтоб картошечка не стухла», метая при этом, как бес умный, папирусы да клиросы на растопку. Ну и раскочевряжил костерок, подобный буре в пустыне. А буря в стакане, известно дело, языков в плен не берёт, и сусликов загулявших не милует.

          Вот и костерок наш, распалившись да возбудившись, уже особо не разбирал, где картошка, а где таблички глинобитные. Всё подлизывал. Да так, что нам пришлось ретироваться восвояси, отбиваясь от прожорливого огня, который сожрал нашу картошку, свитками да рукописями. Васёк Окуянный сам не заметил, как заметнул в полымя табличку со способом стопроцентным искомым. За что принял постриг от нас и ушёл в стыду на дальние кордоны.

          Так мы и не познали до конца оставшиеся пятьдесят процентов способа пробуждения Принцессы. Но они уж точно есть. А раз есть, то пора знать честь и чего-нибудь поесть. Мы ж картошку так и не пожрали, она вся огню досталась. На остатки, что огню не достались, куча нахлебников-пожарных бригад. Так что, матухна, не собессудь, нам поесть чего-нить ссудь.

          Конец рассказа второго муд-реца.


                Голова 4.8. Счастливый финал четвёртой части.
          Расчёт короМачехи был верен. Кабы ей новости были в обратном порядке рассказаны, пошли бы дзинь-мудисты прямёхенько костёр свой тушить, как миленькие. И не свитками и рукописями, не пирогами и блинами, да солёными грибами, а своими телами тучными, на объедках раздобревшими. Но момент был потерян, гнева уже было недостаточно. После брантсбойта-то где ж ты его столько наберёшься.

          Тем более, что и способ комбинаторный всё же существовал. Оставалось его только докрутить-докумекать. Для чего ещё могли мудрецы пригодиться воды напиться. Потому она и не стала их заплёвывать и на смерть верную отправлять, а напоила-накормила, чем попало, спать по углам уложила. И сама возлегла. Утро вечера мудренее даже для таких мудрецов порой. Потом покои неделю ещё источали специфический бомжеватый запашок. Который был не убиваем никакими дезодорантами для туалетных мест и вонючками-ёлочками для зеркал авто.

          Пожар библиотеки повесили на Змея Горыныча, на которого обычно вешали все пожары непонятной этимологии. Хотя его никто не видел. Поэтому называли Змей Горыныч-невидимка. Тем более что и улики были соответствующие – печёная гнилая картошка, которую легко было интерпретировать, как обгоревшие фекалии Змея Горыныча-невидимки. Мало того, что библиотеку подло сжёг, так ещё и навандалничал-наглумился, панк эдакий. Сию распространённую теорию пожаров и доложили в качестве рабочей версии правителям капитаны пожарных бригад, объевшихся печёной картошкой.

          После внеочередного совещания по вопросам чрезвычайного происшествия короМачеха вернулась в свои покои к продравшим слипшиеся от чего попало глаза дзинь-мудистам. Прочитавши тайные заклинания, покумекав так и сяк, покамлав-попричитав, не мудствуя рукавом, нашлось гениальное в своей простате решение – объявить конкурс третьих принцев, разработать эффективную систему мотивации, провести массированную рекламную компанию во всех СМИ. И пусть себе принцы измышляют и обкатывают на практике хитрые извращения для Принцессы пробуждения. С тем планом на крыльях радости полетела антагонистка держать пред царКоролем промежуточный отчёт о результатах в первой контрольной точке.

          Антракт!

          Как проходил конкурс третьих принцев, какая была награда, и кто победил, любознательный Читатель узнает в продолжении, которое следует…

Часть пятая http://www.proza.ru/2016/04/18/192