постель из колокольчиков

Ольга Гарбуз


ПОСТЕЛЬ ИЗ КОЛОКОЛЬЧИКОВ



 Что победит на земле, любовь или зло? Вправе  вмешиваться другие силы в жизнь землян? Каждый должен решить для себя, как ему поступать.










 

По распахнувшимся глазам резанул клинок лазурного неба. От неожиданности и боли запрыгали «зайчики» и «мушки». Стало проясняться сознание. С трудом, из темного, холодного колодца поползли обрывки черно-белых картинок. Странные существа, диковинные растения, звенящие ручейки звуков. Все сливалось, пытаясь вырваться из колодца, но соскальзывало по липким стенам и падало обратно в пропасть бессознания.  Но инстинкт самосохранения был выше, сильнее и чище всех скользких колодцев, всех грязных стен. Искра жизни пробежала по каждой клеточке тела. Оно вздрогнуло, и Нэнси очнулась. Не двигаясь, она стала анализировать свое состояние. Мысленно пробежалась от кончиков пальцев на ногах до головы. Понюхала воздух, боковым зрением осмотрелась. Первое впечатление ее успокоило. Она жива, цела и лежит в сосновом лесу на мягкой траве. По руке пополз муравей, и она почувствовала каждую его тоненькую лапку.  Улыбка скользнула по ее лицу, Нэнси села. Этот сосновый лес был ей знаком. Пару раз она случайно забредала сюда. Первый, возвращаясь домой ночью, второй раз днем, подпевая птичкам, ноги сами принесли ее в этот тихий, уютный уголок. Но, что произошло сейчас? Почему она здесь? Как попала на эту цветочную поляну?
Сильно тряхнув головой, Нэнси встала и заспешила к дому.


В четырнадцать лет в этом доме, на хуторе, она осталась одна. Не считая двух собак, кошки, коровы, куриц и бодливой козы. Прошло два года с того дня, как мать с отцом запрягли старую клячу и поехали в село за провизией. Еды, вообще-то, у них хватала, но закончились спички и керосин. Отец себя неважно чувствовал, и мать отправилась с ним. На дворе пурга намела немалые сугробы, а снег продолжал сыпать, как манка из рваного мешка. С того дня Нэнси больше не видела родителей. Человеческие и лошадиные останки нашли случайно, в разных местах. Пурга сделала свое дело – заблудила, закружила людей, затеряла в снегу. А голодным волкам был устроен праздник.  Девушке предложили переселиться ближе к людям, но она боялась их. Домом её был хутор, друзьями – животные на дворе.  После отца осталось ружье, и она умела неплохо стрелять.
Издали молодая хозяйка услышала призывное мычание Звездочки. Время дневной дойки прошло,  и ее вымя полно молока.
- Безобразие – мычала Звездочка, – не порядок.
Нэнси погладила черную голову коровы. Влажные, блестящие глаза, круглые, упитанные бока. Хороша кормилица, любима хозяйкой. Омыв теплой водичкой вымя, девушка смазала его маслом. Упругие струи молока зазвенели о дно подойника.
- Что же со мной случилось? Где я была с раннего утра до полудня?
От таких вопросов начинало знобить и туманиться в голове. Разделавшись с домашними хлопотами и выпив большую отцовскую кружку молока, девушка уложила в плетеную из лозы корзину грязное белье. Корзина была удобная, гладкая. Прутики аккуратно свивались в замысловатый, красивый узор. Такими, нужными в быту, вещами, Нэнси снабжала ближайшие села. Свои чудесные корзины, корзиночки, короба, шкатулки, плошки она относила перекупщику и получала от него деньги. Так зарабатывать себе на жизнь научил ее отец. Родители научили Нэнси многим житейским премудростям, которые позволяли сироте, живущей в одиночестве, выжить. За что дочь с благодарностью вспоминала свою добрую, кроткую мать и сильного, справедливого отца. Она жалела лишь об одном, почему родители не обзавелись еще ребятишками. Как было бы чудесно иметь сестер и братьев. Не болело бы с такой силой сердце от своего сиротства. Но уже ничего не сделаешь, не изменишь. А сейчас надо идти на речку постирать и, главное, искупаться, полежать на травке, собрать букеты полевых цветов. Ведь только на берегах не широкой, но очень быстрой речки, с хрустальной, серебряной водой, росли нежно-розовые колокольчики, которые так любила мать.
Грустные глаза козы проводили направляющуюся к воде компанию. Впереди бежала рыжая, лохматая колли Иветта, за ней дворовой породы Грей, дальше с корзиной Нэнси и замыкала процессию хитрая и умная кошка Макса. Окружающая природа, звенящий воздух, золото солнца наполняли душу сладостной истомой и верой в счастливое будущее. Запахи трав, их жизненная сила напоминали о сенокосе.
- С завтрашнего утра надо браться за дело. Как поработаешь летом, так проживешь зиму. – Учил отец. Но это завтра, а сегодня она полежит под солнышком, подумает. Ей есть над чем поломать голову.
Скинув легкое платьице, кстати, которое шила сама, Нэнси зашла в воду. Прохладные струи реки коснулись ног. Собаки, обгоняя хозяйку, друг друга, с шумом и брызгами, весело лая, влетели в реку. Борясь с течением, стали жадно пить, время, от времени стряхивая с шерсти воду, которая тысячами брызг, сверкая и переливаясь на солнце, летела во все стороны.
- Иветка, Грей, сумасшедшие, мне же холодно! Фу, фу, пошли от сюда! Я первая, это мое место! – Нэнси смеялась, выталкивая собак из воды. И, вдруг, она замерла, остолбенела. Выше колен, ее загорелые, крепкие ноги были покрыты аккуратными круглыми синяками. Их было по три – четыре на каждом бедре. И опять ее охватил страх, вернулся озноб. С силой зажмурив глаза, мысленно вернулась на лесную полянку. Дальше провал. Затем дом, кровать. Вот ее разбудил солнечный лучик. Она зевнула, сладко потянулась. За окном собаки гонялись за птицами, в углу у печки кошка приводила в порядок свою шерстку. Нэнси выходит на крыльцо, собираясь с улицы зайти в подпол. Там стоит вчерашнее молоко, его надо отдать животным. И тут она вспомнила, как стоя у дверей, ощутила странное дрожание земли и легкое дребезжание в воздухе. Подняв голову, увидела не ясное небо и кроны раскидистых деревьев, а что-то большое, светящееся, непонятное. Она даже вспомнила свою последнюю мысль, промелькнувшую в тот момент.
- Какой неприятный сон мне сегодня сниться. Быстрее бы проснуться.
И наступила тьма. Из которой вспышками, тяжелыми, липкими щупальцами, причиняя боль каждой клеточке тела, вытянулись непонятные образы. Существа, отдаленно напоминающие людей. С головами, состоящими почти из одного лба, с маленьким ртом. Общались между собой звуками, мягкими, нежными, журчащими. Нэнси лежала на возвышении под лучами замысловатых ламп. Причудливые приборы, странные запахи. Ничто не напоминало ей что-либо виденное ранее. Она повернула голову. В метре от нее лежало какое-то жуткое существо. Безобразный череп с гнилым оскалом, грязным пятном выделялся на белом шелке подушки. Волосатая рука с пальцами, похожими на корни старого дерева хваталась за этот череп и желтое морщинистое горло. Казалось, существо хочет задушить самого себя. В ужасе девушка зажмурилась, пытаясь быстрее проснуться. Множество холодных иголочек вернули ее в мир солнца, колокольчиков, радости бытия. Отряхиваясь после купания, собаки прыгали вокруг хозяйки. Больше ничего она вспомнить не смогла.
- Наверное, я поскользнулась в лесу и ударилась головой. Из-за этого странные видения и синяки на ногах, – решила Нэнси. – Надо выбросить всю эту чушь из сознания. Пора серьезно браться за дела. Сегодня привести в порядок белье, а с завтрашнего дня – сенокос. На днях надо еще в село сходить. Перекупщик задолжал немного денег. Куплю чего-нибудь вкусненького.
Так планируя ближайшие дни, она выполоскала белье, набрала букет розовых колокольчиков и побежала на хутор.
Дни стояли настоящие – сенокосные. Коса звенела, срезая дурманящую запахом траву. Прокос у Нэнси был не широкий, но ладный, ровный. Двигалась она быстро. Отвлекаясь лишь на заточку косы, да сделать глоток молока. Крынка стояла в кустах, у небольшого болотца. Молоко было прохладным, освежающим. Тут же распластались собаки с высунутыми розовыми языками и кошка, томно наблюдающая за трудягой – пчелой. На сенокос пришла даже коза. Показывая этим, что тоже может рассчитывать на клок сена. Она, в задумчивости стояла, прислонившись белым боком к тоненькому деревцу. Воздух раннего утра дрожал, лежа легким туманом на переливающейся всеми цветами радуге росе. Нэнси всегда любила эту работу. Ей нравилось, что природа дает ей возможность запастись сеном на зиму, что ее животным будет тепло и сытно в холодные дни. Нравилось ощущать силу своего тела и сноровку в руках. Нравились усталость и аппетит после работы. И крепкий, короткий сон после обеда, когда на улицу лучше не выходить под палящее дневное солнце. В дни сенокоса она забывала обо всем. Вот и сейчас о том, что надо сходить в село за деньгами вспомнила, когда сеновал был доверху наполнен душистым, аппетитным сеном. Дорога предстояла дальняя, лишний раз не сбегаешь и, чтобы ничего не забыть, Нэнси все предстоящие покупки записала на клочок бумажки. И, как во всех ее путешествиях, за ней увязались собаки и кошка. Наблюдая за сборами хозяйки, они поняли, что от этого похода им может перепасть что-нибудь интересное, что-нибудь вкусненькое. Перед глазами  собак поплыли сахарные косточки, кошка, одуревшая от молока, замяукала от воспоминания о кусочке печенки. Вот такой, возбужденной, лающей, мяукающей оравой они пошли в поселок.
Задолжавшие деньги перекупщик отдал сразу. Он никогда не обманывал Нэнси. Старому, одинокому пройдохе  нравилась трудолюбивая, застенчивая девушка. Он уважал ее чистую, открытую душу и всегда пытался набавить одну денежку за принесенные изделия. Но мастерица просчитывала все сама, сердясь, как она думала, на милостыню.
Собаки улеглись под крыльцом лавки с продуктами, а Макса попыталась проскользнуть в открытую дверь, поближе понюхать полки с рыбой и пахнущим кровью мясом. Но Нэнси успела прикрыть дверь, чуть не прищемив кошке хвост. И животное, обидевшись, зло сверкнуло зелеными глазами.
- Ничего, ничего. Подождешь здесь, снаружи. Бери пример с Иветты и Грея, – засмеялась девушка. Услышав свои клички, обе собаки, как по команде, приподнялись. Но, видя напрасность переполоха, со вздохом улеглись на место, не забывая внимательно наблюдать за происходящим вокруг. В лавке было душно и вонюче. Во всяком случае, так показалось девушке. От тяжелого воздуха закружилась голова, и удушливый комок подступил к горлу. Нэнси кинулась к выходу и в дверях столкнулась с молодым человеком. Она не раз встречала его в округе. Даже про себя дала ему имя. Зная, что он занимается изучением растений в их местах, назвала его «Ботаником». Мужчина был застенчив, тих. Все его существо, все помыслы были заняты редкими, для других мест, цветочками и былинками, травами и кустарниками. Наткнувшись на Нэнси, молодой человек поднял на нее глаза, и девушка прочла в них заинтересованность не только растениями. Этот неожиданный взгляд дал ей возможность увидеть свое отражение в его душе. Это смутило ее и заставило заалеть щеки. «Ботаник», овладев собой, заметил в ее волосах нежно розовый колокольчик.  Редкость цветка поразила, и профессионализм заставил отступить смущение.
- Что это у вас? Откуда? Где растут эти цветы? – мужчина потянулся рукой к голове девушки.
Нэнси отступила назад и почувствовала под ногой пустоту. Потеряв равновесие, она упала с крыльца, под которым лежали собаки. Разомлевшие животные от неожиданности взвыли и пустились наутек. На Нэнси, сверху, упала мяукающая кошка. Ей удалось стащить сосиску из лавки и происшедшее совсем ее не обрадовало. Лишаться украденной добычи ей никак не хотелось и на девушку, вместе с кошкой шлепнулась пахучая, жирная сосиска. Все случившееся выглядело более чем комично. Но не для «Ботаника». Молодой человек проворно спрыгнул с крыльца, отбросил сосиску и подал руку Нэнси. Упавший, без травм, конечно, мужчина всегда выглядит комично. А вот к женщине это не относится. Почему-то в ее падении чувствуется неловкость и смущение. Во-первых, хочется ей помочь встать, а во-вторых, сразу отвернуться и забыть о случившемся, сделать вид, что ничего не произошло. Но, в сложившейся ситуации «Ботаник» не мог так поступить. Он был виноват в падении девушки и в переполохе животных. Одернув подол, Нэнси,  сделала вид, что не видит протянутой руки. Вскочила, но опять со стоном села на землю. Правую ногу обожгла боль.
- Простите меня, простите, – заметался мужчина.
- Что вы кудахчите, как курица, – от боли девушка стала суровой– я просто потянула мышцу. Но теперь придется вам мне помочь. Я посижу здесь, а вы купите все по этому списку. И еще добавьте сюда широкий бинт и соленые огурцы. И она протянула список, написанный дома. Оглянувшись по сторонам, Нэнси  увидела выглядывавшие из-за угла ветхого сарая две морды.
- Ах вы, трусливые собаки. Ну-ка быстро ко мне. Поведете домой.
Подойдя, животные стали стыдливо вылизывать руки, сидящей на траве хозяйке. Первая боль отступила, и Нэнси стала соображать, как ей вернуться на хутор.
- Придется взять провожатого, – подмигнула она облизывавшейся после сосиске кошке. «Ботаник» помог ей туго наложить бинт на ступню.
- Как хорошо, что я закончила с сенокосом. Вот попала бы в «непромокаемое», – вспомнила она забавное слово отца.
Опереться на мускулистую мужскую руку было непривычно и приятно. Новые ощущения заставили отступить боль, и легкая улыбка промелькнула на лице девушки.
- Какой все-таки я неуклюжий и неловкий. Доставил вам уйму неприятностей, – опять начал извиняться парень. – Меня зовут Бот…
Дальше Нэнси не расслышала и звонко засмеялась.
- Вас зовут «Ботаник», «Ботаник» и все. Ведь верно? Ведь я права? Вы интересуетесь растениями. Значит, я Вас буду называть «Ботаником». Вы не рассердитесь? – и она заглянула ему в глаза. В них были согласие и покорность, умиление и ласка.
Девушка опять смутилась и замолчала. Его ответ удивил. Называть его она может, как ей захочется, а вот ее он уже давно знает, с прошлого лета, когда впервые оказался в этих местах. Ей показалось это забавным. Она видела его и не особо обращала внимание на проходящего мимо, задумчивого молодого человека. А в это время, оказывается, за ней наблюдали, интересовались ее именем. Оказывается, она может кому-то нравиться, кого-то увлекать. О таких отношениях Нэнси еще ничего не знала. Была чиста и невинна. И новое, будоражащее кровь чувство, захлестнуло, заставило остановиться, перевести дыхание. Эта лавина в один миг преобразила девушку, из ребенка сотворив зрелую женщину. Она крепче и уверенней оперлась на руку провожатого. Животные, почуяв в хозяйке перемену, притихли и пропустили ее вперед. Такой, почти торжественной, процессией они пришли на хутор. И тут начался веселый переполох. Куры закудахтали, корова замычала, коза заблеяла, собаки в ответ стали лаять, кошка заметалась по двору, будто ей, все-таки, прищемили хвост. От такого гвалта парень остолбенел.
- Я думал у вас тихо и даже скучно. А у вас такое веселье. Как здесь замечательно. Какая вы замечательная.
И молодые люди счастливо засмеялись. Было солнце, были цветы, были ласковые животные и влюбленные глаза. Какие прекрасные мгновения нам, иногда, дарит жизнь. Как ценно сохранить в душе эти минуты, эти драгоценные хрустальные подарки. К сожалению, таких периодов в жизни немного, они редки. В такие мгновенья человек становиться лучше, добрее, терпимее. А, может быть, и хорошо, что это бывает редко. Тем острее, светлее эти ощущения, это Божье касание души.
Прихрамывая на больную ногу, Нэнси раскладывала по местам покупки. «Ботаника» она отправила смастерить для нее полку, на которую можно опереться.
- Вы ведь не можете меня постоянно сопровождать. У вас работ. А у меня по дому дел хватает. Вот сейчас надо корову подоить. А как я без палки? Начну подпрыгивать, а корова не поймет, испугается, не подпустит. Так что без костылика не возвращайтесь.
И девушка рассказала ему, где можно найти инструмент. Нэнси, похрустывая соленым огурчиком (свои она только мариновала), остановилась у открытого окна. «Ботаник» склонился над замысловатой палкой, шлифуя ее мелкой наждачной бумагой.
-Надо приготовить что-нибудь вкусное, да сытное. Пожалуй, кружкой молока тут не обойдется, – подумала Нэнси, – мужчина в доме, кормить надо. И, через некоторое время, по дому поплыл аппетитный запах тушеной в сметане печенки с луком. Отодвинув краешек ситцевой занавески, Нэнси засмотрелась на юношу. Красавцем из журналов его нельзя было назвать. Но покой лица, уверенность и ловкость движений, надежность, исходящая от всего его существа, притягивали, заставляли смотреть с уважением. И, вдруг, Нэнси поняла. Он, этот почти не знакомый ей человек, напоминает отца. От этого сравнения защемило сердце, и потекли слезы. «Ботаник», будто что-то почувствовав, поднял голову. Нэнси отпрянула от окна и выбежала в сени, где висел умывальник. Специально громко плеща водой,  чтобы было неслышно всхлипываний, она умылась холодной водой и растерлась льняным, вышитым крестиком, полотенцем. Со слезами вытекла тоска, разрумянились щеки. И грусть отступила, дав место надеждам, и зарождающемуся новому трепетному чувству.
Палка для Нэнси получилась удобная, по росту, с перекладиной для упора, гладкая. Отказываясь, для приличия, от обеда «Ботаник» с наслаждением принюхивался к аромату из кухни. Жил и столовался он у древней бабки. За которой, большей частью, приходилось ходить самому. Так что отказывался от обеда он не долго. И поспешно помыв руки, сел за стол. Но быстро вскочил, засуетился.
- Ах, извините! Я виновен в вашем увечии и первый схватился за ложку. Извините, но уж очень заманчиво покушать настоящей домашней пищи. И стал накладывать в тарелку Нэнси дымящуюся, рассыпчатую картошку. Полив её подливой из сметаны, разложил рядом кусочки печени, водрузив сверху веточку укропа.
Девушка, молча, наблюдала за его действиями. Со смерти матушки за ней никто не ухаживал, и ей было приятно и немного неловко. Ели они много и с аппетитом. В основном в молчании. Иногда поднимая друг на друга глаза, и тихо улыбаясь. И каждый из них думал, что их трапеза очень похожа на обед людей, уже  проживших вместе достаточное количество лет, похожа на обед семьи. Семьи, в которой каждый из живущих в ней людей, согласен с мыслями другого человека. Что у них одни и те же заботы и радости. Им было удобно в этом молчании, в этом понимании друг друга.
- Нэнси, как у вас уютно. Какая вы замечательная хозяйка. Большое вам спасибо. С вами душа отдыхает. Но, мне пора. Уже сумерки и вашей больной ноге нужен покой. Мне бы очень хотелось навестить вас завтра. Может быть, помощь будет нужна? – и мужчина с надеждой заглянул ей в глаза. Проводив его до дверей, она сказала, что будет рада его видеть и пусть он приходит в любое время. Закончив домашние дела, Нэнси почувствовала усталость от пережитых эмоций и ноющую боль в ноге. Примостив кошку на больное место, она едва успела коснуться головой подушки. Крепкий и здоровый сон одолел мгновенно. Ни разу не перевернувшись за ночь, девушка проспала до первых солнечных лучиков, до первого крика петуха. Кошка, как настоящая знахарка, чуяла больное место и тоже всю ночь, по-своему, лечила хозяйку. Смирно лежа на ноге. Всю ночь девушке снился новый знакомый. Только как-то странно. Она знала, что это он ходит по двору, по дому, стучит топором, садится за стол. Но, ни разу не видела его лица, не слышала его голоса. Вместо речи слышалось тихое журчание. Будто вода, бьющая из ключа, перекатывает по дну гальку. Вместо лица, белое искрящееся пятно. Видения были не страшные, не оставляли после себя тяжести. Но было в них, что-то непонятное, заставляющее задуматься.
- Да сны и должны быть такими загадочными, связанными с непонятным миром. Сон есть сон, приснился и ушел. А сегодня придет «Ботаник». Надо хорошо прибраться, подумать, что приготовить. Господи! Я уж как настоящая жена, думаю, чем кормить мужика! Тьфу ты дурочка! Мы еще почти не знаем друг друга, а я размечталась. Фантазерка у тебя хозяйка, – и она погладила кошку.
В работах по хозяйству, время летело, как бумажный кораблик по быстрой реке. Нормально двигаться Нэнси не могла и часто присаживалась отдохнуть. Между выемкой с полочкой, где хранились спички и встроенным в печь котлом для нагрева воды, было удобное местечко. Можно было сесть спиной к печке, поставив ноги на широкую лавку. Напротив открытое окно с видом на уходящую вдаль песчаную дорогу. Нэнси обманывала себя, чаще, чем надо садясь отдыхать. Она с надеждой смотрела на дорогу. Наступило время дневной дойки, надо идти на луг к речке. Она заметила, что Звездочка отправилась в том направлении. Нагнувшись за подойником, девушка почувствовало легкое головокружение. Опять подступил озноб.
- Все-таки я приболела. Надо сходить в село к доктору, – промелькнуло в голове. Но, головокружение, озноб и доктор быстро улетучилось – по дороге быстро шагал человек. Он почти бежал, спотыкаясь о камни.
- Наконец-то, он, – затрепетало сердечко. Но Нэнси взяла себя в руки и напустила равнодушный вид. – Если есть желание, посидите у дома. Я – доить корову.
- Нэнси, вы, наверное, да и, скорее всего, меня не ждали. Кто я такой, чтобы ждать меня. Но я обещал вам помочь. Как ваша нога?  Извините, что не пришел с утра. Бабка, у которой я живу, померла ночью. Тихо так отошла. Царствие ей небесное. Одинокая была, бездетная.
- Господи! Да что вы извиняетесь! Такое несчастье у вас! Идите домой. Идите же! Я уже справилась с делами. Да и привыкла я все сама делать. Не переживайте из-за ноги. Меня кошка подлечила. Всю ночь терпеливо на ней лежала. Мне и легче стало. Похоронить-то  ведь бабку, наверное, сегодня и придется. Жарища-то стоит. Не сможет бабка долго лежать в доме. Да и чего ждать-то, кого? Говорите, одинокая была. Да, одной плохо. И на земле плохо и в землю проводить нет близкой души. Тяжело одной, – и Нэнси вздохнула так, будто тоже уже успела прожить свою жизнь в одиночестве. Что и ее руку некому подержать в последний миг. Парень стоял перед ней, опустив голову. Ему тоже было хорошо знакомо это чувство. Своих родителей он не знал. С младенчества скитался по разным семьям. Кто брал его, чтобы получить лишние деньги, кто – бесплатного работника. Повзрослев, смог поступить учиться. Совмещая занятия с работой в лесу. Заработанных денег хватало на учебу и скромное жилье.
Остаток дня и вечер Нэнси провела в тихой задумчивости. Она вспоминала их жизненный семейный уклад. Перебрала материнские записи. На маленьких листочках та подробно описывала кулинарные рецепты, взятые из журналов и календарей. К сожалению, многими из них нельзя было воспользоваться из-за отсутствия продуктов. Но, уж если очень захотеть, то и из этого положения можно найти выход. Владелец продуктовой лавки принимал от жителей заказы на необходимые продукты и вещи. Может быть, она когда-нибудь, в будущем, воспользуется этим. А сейчас у нее есть творог, сметана, мука, не говоря уже о молоке. И девушка решила завтра с утра напечь сырников. В подполе  стояли небольшие баночки с разным вареньем. На каждом была наклеена бумажка с названием. Окинув взглядом этот чистенький, аккуратный ряд, она вспомнила похвалу «Ботаника».
- А ведь и, правда, не плохая я хозяйка. Спасибо матушке, – улыбнулась девушка.
Вернувшись в дом, Нэнси охватило тревожное чувство. Было ощущение присутствия кого-то.
- Иветта, Грей, ко мне! – позвала с улицы собак. Зайдя в сени, животные остановились, шерсть встала дыбом, опустились хвосты. – Идите в дом, идите, – девушка в страхе стала подталкивать собак. Вдруг, с шумом открылась дверь и в сени вылетела Макса. В панике она кинулась под ноги хозяйке. И тут бросились бежать уже все. Собаки первыми с лаем, путаясь под ногами девушки, кубарем слетели с крыльца. Нэнси от страха даже не могла кричать. Она бежала по желтой песчаной дороге, пока хватало воздуха. Когда стала задыхаться, остановилась. В изнеможении села на большой, гранитный камень. Собаки улеглись рядом. И только сейчас их догнала растолстевшая на сметане Макса. И, будто извиняясь за задержку, потерлась о ноги хозяйки. Переведя дыхание, все стали успокаиваться. Их окружали мир и тишина. Только привычное пение птиц, да легкое дуновение
- Что так могло напугать животных? На человека собаки отреагировали бы по-своему, по собачьи. Они не дадут меня в обиду. Даже на «Ботаника», которого я сама пустила в дом, поглядывали настороженно. Если зверь, то, как он мог зайти в дом? Двери открывались в сени. Скорее всего, я неплотно прикрыла дверь, и зашел дикий зверь. А, может быть, даже змея заползла. От перспективы обнаружить под кроватью гадюку, Нэнси передернуло.
- Ну, что ж. Надвигаются сумерки. Боевые мои защитники, пойдемте все проверим,– со вздохом произнесла девушка.
Собаки, покорно, со стыдливым видом, пошли следом. Кошка, подняв трубой хвост, побежала впереди.
- Раз Макса идет спокойно, то и мне можно, – рассудила Нэнси. – Только надо бы сначала, попытаться разглядеть комнаты через окна.
В доме было тихо и спокойно. Лучи заходящего солнца отражались в зеркале и горке с посудой. Дав собакам команду «искать», она проверила каждый уголок, заглянула за все занавески, облазила весь чердак. Кругом царили чистота и покой. Единственным нарушением порядка была ее кровать. Ваза с цветами, которые она собрала на берегу речки, стояла там, куда она ее поставила. А вот сами цветы были разбросаны по всему покрывалу. Розовые колокольчики переливались в багровых лучах солнца. Их свет ласкал лепестки чудесных цветов. И они драгоценными украшениями лежали на белизне покрывала. Увиденная картина завораживала своей красотой. Завораживала и успокаивала.
- Наверное, это Макса натворила, когда убегала из дома. Хотя, почему она убежала, и как могли так красиво рассыпаться цветы? Ничего не понимаю. Быстрее бы уже прошла сегодняшняя ночь – вслух рассуждала Нэнси.
За день дом нагрелся, и в нем было жарко. Но она приказала собакам лечь на подстилку рядом со своей кроватью. Те беспрекословно подчинились. Только часто подходили к миске и с жадностью пили воду, шумно фыркая и требуя добавки.
Красивый, разноцветный петушок закукарекал в положенное для него время. Все живое стало сладко потягиваться, зевать и просыпаться. Вчерашнее происшествие выглядело уже не столь необычным и пугающим
- Наверняка этому есть свое объяснение. Просто я еще не додумалась до него. А сегодня у нас будет гость, которого мы будем угощать сырниками. А ну-ка, подъем, лежебоки, – Нэнси потрепала собак. Нога, после вчерашнего бега, ныла сильнее.
- Да ведь я, со страха, даже забыла о ней. Вот это был переполох.- И она потуже перебинтовала ее.
«Ботаник» пришел, когда она закончила домашние дела. Напоив его парным, полуденным молоком, девушка предложила пойти на речку. На берегу собралась вся компания. Собаки и кошка улеглись в тени. Корова и коза паслись на лугу. Нэнси и юноша искупались и легли на лоскутное одеяло. Он рассказал ей о похоронах бабки, о бессонно проведенной ночи. Поинтересовался о ее вечере. Нэнси ответила, что все было, как всегда. О случившемся она умолчала. Ей стало неловко, что она испугалась неизвестно чего, от чего убежала из дома.
- Подумает еще, что я какая-то барышня изнеженная. Ведь ничего страшного не случилось. Все живы и здоровы, – решила она.
Так мирно они беседовали, рассказывая, друг другу о своей жизни. О жизни, которая была до их знакомства. Потому что эта жизнь стала другой. В ней появились они оба, как одно целое. И каждый не мыслил уже свою жизнь без другого. И это единение было решенным. Установленным кем-то выше. Просто так должно быть и никак иначе. И Нэнси сказала, что он сегодня сходит за своими вещами, заколотит бабкин дом, и будет жить у нее. Он не удивился этому предложению, не стал отнекиваться. Он и сам об этом подумал. Просто девушка опередила его. Ведь по-другому быть не может. Они друг друга знают вечность и созданы друг для друга. И не им менять это предначертание.
«Ботаник» нежно прикоснулся губами к ее лбу, а она в ответ сказала, что будет ждать его дома. При слове «дом» оба счастливо засмеялись и обнялись. У них теперь есть свой, общий, единый дом. Дом с настоящей семьей. Дом, в котором при отсутствии одного, можно ждать с нетерпением другого, в котором можно любить и быть любимым. Быть не одиноким, быть счастливым. Юноша проводил Нэнси до крыльца и, весело размахивая руками, зашагал по песчаной дороге, поднимая ногами облачко желтой пыли. Девушка села на лавку под березой и долго смотрела ему вслед. У нее теперь есть, кого ждать, о ком заботиться, кто будет заботиться о ней.
- Какая я счастливая. За мои жизненные невзгоды, за потерю родителей, за терпение, Бог наградил меня любовью, взаимной любовью.
И Нэнси решила сходить на кладбище.
- Надо поделиться с родителями. Пусть порадуются вместе с ней. Пусть будут спокойны за свою дочь. У нее теперь есть поддержка в жизни, она не одна.
И забрав из дома букет розовых колокольчиков, она заспешила по натоптанной тропке. Кладбище было довольно далеко, в стороне поселка. На большой, пологой горушке рядами стояли кресты и памятники. У подножья холма разлилось небольшое озерцо. Из него брали воду для полива цветов на могилках. Цветов было много и они своим разнообразием скрашивали печаль и щемящую тоску этого места. Чувство утраты и страх перед небытием отступали перед красками природы. Родители лежали под одним холмиком и одним крестом. Нэнси положила букет и присела на траву. Шепотом, не тревожа тишину, девушка поведала им о своих переменах в жизни. Посетовала на то, что их нет рядом. На то, что очень скучает по ним. И, пообещав в следующий раз придти со своим избранником, пошла домой. Пройдя несколько метров, она оглянулась. И, вдруг, неизвестно откуда взявшийся порыв ветра, подхватил принесенный ей букет и разметал розовые колокольчики по всему кладбищу. В изумлении и тревоге девушка заспешила на хутор. «Ботаник» пришел почти следом за Нэнси. Он принес небольшой чемоданчик с одеждой и тяжелую связку книг.
- Остальную литературу я принесу позже. А из вещей у меня и нет больше ничего, – отчитался юноша.
После ужина молодые люди сидели на лавочке под березой. Любовались закатом и оттягивали момент близости. Оба были невинны и стыдились начинать супружескую жизнь. Когда на небосклон выкатились первые звезды, они, взявшись за руки, молча, пошли в дом. Первая, проведенная в одной постели ночь, была упоительно нежна и наполнена любовью. И, только когда в распахнутое окно повеяло утренней прохладой, молодые, обнявшись, уснули. Они не слышали, как прокричал петух, не почувствовали первых солнечных лучиков, их не разбудили птички, порхающие перед окном. И, только когда сердито и призывно замычала Звездочка, Нэнси открыла глаза. Рядом лежал мужчина, в котором она видела опору, любовь, смысл жизни, надежды. И, нежно проведя ладонью по его волосам, она пошла, доить корову. Быстро справившись с утренними заботами и выпив парного молока, счастливые  они пошли в поселок. Юноша очень хотел сделать Нэнси подарок и предложил выбрать в лавке все, что она захочет. Со смерти родителей, девушке никто не делал подарков, и она была удивлена и обрадована такому предложению. Нэнси выбрала маленькое серебряное колечко, которое торжественно и любовно тут же ей на пальчик надел «Ботаник». И, накупив массу всяких вкусностей, они вернулись домой.
И потекла их семейная жизнь. Днем «Ботаник» уходил по работе в лес, Нэнси хлопотала по хозяйству, вечерами он учился, она читала, из-за книги наблюдая за сосредоточенным мужем. Ночи принадлежали им. Любовниками они были страстными, горячими, неутомимыми. Каждая ночь любви была, как последней, бессонной и безумной. Оба похудели и повзрослели. Пролетел месяц, и природа стала готовиться к золотой осени. Нэнси чаще ощущала недомогание. Ее часто знобило, кружилась голова, подступал к горлу комок. Когда деревья пожелтели, и заалела рябина, молодая женщина поняла, что беременна. И когда «Ботаник» после завтрака ушел на работу, она заспешила к доктору. Ее предположения оказались верными, у них будет ребенок. Нэнси с нетерпением ждала возвращения мужа с работы. Минуты, часы тянулись бесконечно. Вот уже и ужин начал остывать, и солнышко закатилось за верхушки деревьев, а дорога была пустынна и одиноко вилась золотой змейкой среди буйства осенних красок.
- Ах, как хочется быстрее сообщить любимому такую радость. «Ботаник» - отец. Как он себя поведет? С каким сердцем примет изменения в жизни?
Вопросы пчелиным роем, жужжали в голове женщины, не давая сосредоточиться на домашних делах. В конце концов, она плюнула на не доглаженное белье, теплее оделась и вышла на улицу. Немного посидев на лавочке, подозвала собак и пошла, встречать мужа. Не успев далеко уйти от хутора, она увидела спускающуюся с холма знакомую фигуру. Мужчина почти бежал, смешно размахивая руками.
- Какой же он неуклюжий, смешной. А еще отец! – тепло, с любовью защемило сердечко.
И Нэнси почувствовала себя очень зрелой, очень мудрой женщиной. Женщиной, ответственной за себя, за ребенка и за этого дорогого мальчика – мужчину. Он подбежал запыхавшийся, с румянцем на щеках. Крепко прижал ее к себе и стал целовать, не давая сказать ни слова.
- Прости меня, дорогая! Прости любимая! Я сегодня сдавал отчет за проделанную летом работу. Начальство меня похвалило и мне дали премию. Вот деньги. Я хочу, чтобы ты купила на них себе обновку. Ботиночки тебе теплые надо и еще…
Она не дала ему договорить.
- Подожди, помолчи. Нам теперь деньги на другие дела нужны. Пойдем домой – расскажу что-то.
Налив в рукомойник теплой воды, она стала ждать, когда он помоется. Усадив мужа рядом с собой, Нэнси рассказала, что последнее время неважно себя чувствовала и скрывала от него свое состояние. И, что, наконец, сегодня, пошла к фельдшеру. Говорила она все это с грустью, вздыхая, пряча глаза, в которых искрилась радость. Ей хотелось ошеломить мужа новостью, насладиться в полной мере его радостью. Ведь она была уверена, что будущее дитя принесет им счастье.
- Не томи же меня. Скажи, что с тобой? – целуя ей руки, в тревоге прошептал он.
- У нас будет ребеночек.
Первый раз, произнеся это вслух,  Нэнси сама удивилась и в испуге посмотрела на мужа. Услышанное не сразу дошло до сознания «Ботаника». А когда понял, о чем она ему сообщила, в его душе поднялась буря чувств. Это было удивление, радость, тревога, неуверенность. Он первый раз в жизни испытал столько эмоций сразу. И они оба заплакали. То были слезы радости и любви. Когда они немного успокоились, Нэнси стала накрывать на стол, а он с обожанием наблюдал за ее ловкими руками. До первого крика петуха они разговаривали, строя планы на будущее, мечтая о дальнейшей жизни.
Утром за завтраком, Нэнси с удивлением наблюдала за супругом. За столом сидел не розовощекий юноша, а муж – мужчина, хозяин. Это преображение понравилось ей и наполнило душу гордостью за него. Уходя на работу «Ботаник» предупредил, пусть она не волнуется, если он будет задерживаться.
- По возможности, надо подработать. Будем копить деньги к появлению малыша, – здраво рассудил он.
И, что еще ей очень понравилось, он взял с нее слово не носить ничего тяжелого, больше отдыхать, оставлять работу на вечер, когда он вернется домой. И опять потекла череда дней в хлопотах и заботах, в разговорах и любви. Только теперь все дела, все мысли были направлены на одно событие, которое должно произойти в начале весны. «Ботаник» часто возвращался поздно уставший и голодный. Поужинав, принеся воды и дров, он прислонялся ухом к выпуклому животику Нэнси и тихо засыпал.
Но жизнь опять сделала поворот. Зима выдалась снежная и морозная. Работы у «Ботаника» стало мало, соответственно и дохода. Приходилось понемногу брать на продукты из отложенных денег. Данное обстоятельство и расстраивало, и сердило «Ботаника». Видя это, молодая женщина притихала, стараясь угодить мужу. Как-то сидя у окна и тихо позвякивая спицами (она вязала маленькие, теплые носочки) Нэнси почувствовала легкий щелчок в правом виске. Звук был четкий, резкий и пугающий. Отложив вязание, как во сне, она вышла на двор, зажгла свет. Не вовремя потревоженные куры закудахтали, замычала Звездочка. Нэнси уверенно направилась в стойло. Корова в испуге отшатнулась от хозяйки. Пройдя в дальний, мало освещенный угол, она вытащила большой пучок мха, заткнутый между бревен. Просунув руку, в образовавшуюся щель, нащупала упругий сверток. Делая все неосознанно, устремив взгляд в пространство, Нэнси вернула мох на место, погладила Звездочку и вернулась в дом. И только тут она очнулась. Увесистый сверток она положила на стол, боясь развернуть его. Верхняя тряпочка была линялой, но очень знакомой.
-А ведь у меня в детстве было такое платьице, – мелькнуло в голове
Под материей была плотная коричневая бумага, перевязанная шнурком от ботинка. Разрезав ее ножом и развернув бумагу, Нэнси остолбенела. На стол высыпались лепестки розовых колокольчиков. А весь сверток состоял из увесистой пачки денег. У Нэнси подкосились ноги, и она рухнула на стул. Перехватило дыхание.
- Боже мой, это родители, ее дорогие родители послали ей помощь. Надо попросить мужа завтра прийти с работы пораньше и сходить на кладбище и хорошо бы зайти в село, в церковь, поставить свечки.
Пересчитав деньги, Нэнси еще раз убедилась в значительности найденной суммы. Денег хватит и на хорошее питание, и на приданое малышу, и на подарок мужу. Она давно мечтала купить ему теплую, добротную парку. Увидев такую уйму денег «Ботаник» остолбенел.
- Ты, что не рад? – спросила женщина.
- Нет, нет. Что ты. Это здорово, это решение наших проблем, – ответил он.
Но Нэнси почувствовала неискренность в его голосе. И была права. Парню было неловко, что эти деньги заработал не он. Что его семья будет жить не на его доходы.
- Это мое приданое, – засмеялась Нэнси и чмокнула его в щеку.
- Она, что умеет читать мысли? – поежился он.
Молодые люди долго анализировали происшедшее. С разных сторон, пытаясь подобраться к загадке щелчка в виске Нэнси. Так и не найдя вразумительного ответа оставили все на потом и занялись более интересным делом. Стали составлять список предстоящих покупок. Отдельный список написали для владельца лавки. Многие товары требовали отдельного заказа. Деньги они опять завязали в лоскут от детского платьица, а рассыпавшиеся сухие лепестки колокольчиков, Нэнси собрала в отдельный холщевый мешочек. Уж очень сильно и необычно пахли эти останки прекрасных цветов. Было очень странно, что, будучи свежими, они не источали такого аромата. Этот запах притягивал женщину и опьянял. Не хотелось выпускать мешочек из рук. Но время подошло к ужину, и надо было кормить мужа.
На следующее утро, проводив любимого, Нэнси первым делом достала из комода ароматный мешочек. С наслаждением стала она вдыхать необычный, возбуждающий запах. Настроение у нее поднялось, во всем теле появилась легкость, недомогания отступили, мороз стал казаться не таким трескучим, а домашняя работа выполнялась, будто сама собой. Так стало продолжаться каждое утро. И, если «Ботаник» задерживался с уходом, она начинала томиться и раздражаться. Супруг списывал это на приближающиеся роды. Как-то, в начале февраля, сквозь завывания метели, Нэнси услышала слабый звон колокольчика. Сначала она решила, что ей это почудилось. Слишком долго она сидела, нюхала холщевый мешочек. Но тонкий звук становился все отчетливей и громче. Выглянув в окно, женщина увидела своего супруга, сидящего в санях, в расстегнутой куртке и с лихо заломленной меховой шапкой. В сани была запряжена чудесная молодая кобылка. Ее морда была покрыта белой изморозью из ноздрей валил белый пар. Картина была столь живописная, что Нэнси, заглядевшись, не сразу выбежала навстречу мужу.
- Принимай хозяйка. Еще одна животинка у нас в доме будет.    Красавица. Ее Резвой зовут, – довольно улыбался «Ботаник».
- Дорогой, ты сам купил лошадь! Какой ты молодец. Хозяин ты мой, – прильнула Нэнси к груди мужа.
Они распрягли кобылку, повели на двор.
- Вот твое новое жилье и соседи. Осваивайся, знакомься.
Стойло добротное, сухое, теплое было сделано еще отцом. Положив в ясли большую охапку душистого сена, хозяева оставили нового жильца обживаться.
    В первых числах апреля, когда солнышко растопило все сосульки, и  снег остался только в лесных низинах, все было готово к появлению на свет новой жизни. Ребенок бился в материнском лоне, просясь быстрее увидеть огромный мир. И, наконец, ранним утром Нэнси разбудила мужа сообщив, что это произойдет сегодня. Не успев договорить фразу, она задохнулась от боли. Все тело пронзили тысячи кинжалов, которые не давали пошевелиться. Испуганный «Ботаник» побежал запрягать лошадь. Вернувшись в дом, он увидел Нэнси, лежащую на полу. Она пыталась встать, чтобы одеться, но потеряла сознание. Уложив ее на кровать, он заметался. Сколько раз, за месяцы ожидания, он представлял себе этот момент. Казалось, он все знал. Что делать, как вести себя. И, вдруг, все разом вылетело из головы, он растерялся, запаниковал.
- Дрогой, я не смогу ехать. Растрясет меня на непросохшей дороге – рожу. Поезжай в село. Если не застанешь фельдшера, вези бабку-повитуху, – и женщина опять застонала.
Очнулась Нэнси, прислушалась к себе. Боли не было. Вокруг нее двигались странные существа. Переговариваясь журчащими ручейками, подносили к ее лицу холщевый мешочек. Ничего не понимая, она улыбнулась им, пытаясь поймать хоть один взгляд. Но их огромные глаза не выражали ни сочувствия, ни понимания. Они вообще не смотрели как люди.
- Кто же они? Где я? Что происходит? – вопросы мелькали один за другим, оставаясь без ответа.
Она позвала мужа. И, вдруг, в ответ услышала собственный крик и крик ребенка. И опять темнота, провал. Окончательно пришла в себя Нэнси от холодной руки мужа, лежащей на ее горячем, влажном лбе. Рядом стояла старая бабка, держа на руках кричащего ребенка.
      - Ну, вот хорошо, очнулась. Ты и без меня справилась. Сама родила. Я только обиходила все, как надо, – прошамкала повитуха. – Дитя то у тебя, с виду, нормальное. Да вот только… . Ну, да ладно. Бери своего мальчонку. Я чайку попью, и везите меня обратно. Пора мне.
Нэнси, не успев, как следует рассмотреть младенца, забылась в глубоком сне. А бабка, прихлебывая чай из блюдечка, с тревогой смотрела на молодую мамашу. «Ботаник», почувствовав, что-то неладное, пытался расспросить у повитухи, что же ее так встревожило. Но бабка пожимала плечами, отвечая бессвязно и странно. Что она не может держать этого младенца на руках, ей становится трудно. Что принесет он своим родителям только горе. И еще всякую чепуху, к которой «Ботаник» не стал прислушиваться. У него самый счастливый день в жизни, а какая-то «ворона» каркает из-за своего дрянного характера. И он попытался быстрее выпроводить ее из дома. Резвая лошадка быстро примчала его обратно на хутор. Нэнси, полулежа в постели, обнимала сына, нашептывая ему ласковые слова. Ее распущенные, шелковые волосы прикрывали полную молока грудь, загадочная улыбка блуждала на розовых пухлых губах.
- Как прекрасна она сейчас. Каким счастьем наградил меня Бог, – залюбовался на жену и сына молодой отец.
И   опять побежали дни и месяцы. В хлопотах и заботах, в тревогах и радостях. Но все чаще «Ботаник» задерживал взгляд на подрастающем сыне. Почему-то не могла его душа принять этого ребенка, не испытывал он к сыну настоящей отцовской любви. Это и огорчало, и настораживало, и заставляло вспоминать первые дни знакомства с Нэнси. Что-то здесь было не так, не по-настоящему. Стали вспоминаться бредовые слова бабки-повитухи.
Сыночек рос в любви и заботе, а нравом был злой, неуправляемый. Когда встал на ножки, первыми стали страдать животные. Макса спрыгивала с печки только ночью, собаки старались реже заходить в дом. «Ботаник» видел это, пытаясь предостеречь Нэнси. Но та отмахивалась, слепо любя своего сыночка. Продолжая баловать его и все прощать. Но, когда отец застал сына, держащего бедную кошку за хвост и пытающегося прижать ее голову дверью, не выдержал, отругал, отшлепал. Мальчик, схватив палку, начал крушить все вокруг себя. Бить по ногам отца и подбежавшую мать. Его глаза налились ненавистью. Еще не все выросшие, но уже гнилые зубы, оскалились. Лицо исказила злобная гримаса. Родители были в шоке, Это был не ребенок, не маленький мальчик. Перед их глазами стоял готовый убийца. Безжалостный и кровожадный. Потрясенная Нэнси долго не могла успокоиться. Всхлипывая и вздыхая, она пыталась понять, что происходит в их семье. Когда все улеглись спать, и дом погрузился в тишину, она закрыла глаза. И сразу оказалась на той лесной полянке, где когда-то очнулась с синяками на ногах. И опять ее обступили странные существа с непонятными, пустыми глазами. Зажурчали их голоса. И тут Нэнси вдруг поняла, о чем они говорят. Поняла, что благодарят ее за сына, за ее любовь к нему, за заботу о нем. Ей сообщили, что это ребенок не «Ботаника», что им, жителям   другой планеты нужен был опытный экземпляр. Здоровую, сильную, порядочную девушку оплодотворили семенем ублюдка, извращенца и убийцы. Результаты опыта очень устраивали их. Их рассуждения и споры о земном человечестве оказались верными. Злое семя очень сильно, а люди слепы и доверчивы. Их любовь без разума приведет к гибели. Женщина в любви к мужчине не замечает его подлости, мать в слепой любви к своему ребенку все прощает ему и балует. Да, сказали большеглазые существа, вы, люди, сами погубите себя. А мы вам немного поможем. Ваши женщины будут вынашивать только тех младенцев, которых мы решим воспроизводить. Женщина, живи дальше и решай сама свою судьбу и судьбу своей семьи. Что в тебе победит, разум или любовь? С таким вопросом в голове Нэнси очнулась.
Она лежала в своей постели, рядом похрапывал «Ботаник», в кроватке, под цветастым пологом, чмокал губками сын.
С этой памятной ночи сон и покой покинули Нэнси. Она замкнулась в себе. На вопросы мужа отвечала уклончиво или только «да» и «нет». Сын реже стал бывать у нее на руках. И, укладывая его спать, мать пела колыбельную из одного куплета. «Ботаник» уговаривал жену съездить в село, показаться доктору. А она улыбалась ему грустной улыбкой, устремив взгляд мимо любимого человека, куда-то вдаль, в синеву неба.
Как-то в один из вечеров, спустившись в подвал за молоком, Нэнси споткнулась о тело кошки. Ее любимая Макса лежала в луже крови, с распоротым животом и над ней жужжали сине-желтые мухи. Проверив рубашку сына, она нашла засохшие бурые пятна. Это, явно, была кровь.
На следующий день, накормив мужа завтраком, она вышла проводить его. Долго стояла женщина и смотрела на удаляющуюся фигуру. Муж шел быстро, неуклюже размахивая руками. Пока не проснулся сын, она пошла на кладбище. Посидев немного у могилки родителей и не проронив ни одной слезинки, Нэнси заспешила обратно. Возвращалась на хутор она через «дурное» болото, так называли его еще бабушки их бабушек. Набрав большой пучок сон-травы, успела вернуться к пробуждению сына. Заварив траву, перелила ее в красивую детскую бутылочку, взяла ребенка на руки и, закрыв собак в сарае, пошла к речке.
На поляну из розовых колокольчиков «Ботаника» привели собаки. Жена и сын лежали, обнявшись, будто мирно спали на этой роскошной кровати из нежных цветов. Смертельный холод сцепил их пальцы и навечно закрыл их глаза.
После похорон «Ботаник» ушел с хутора. И до сих пор люди встречают его, то в лесу, то у речки. Они сторонятся этого мужчину с сумасшедшими глазами. С одним вопросом в них. Почему?