Таинственный замок

  С какой бы стороны ни приблизиться к славному посёлку N.  близ города О., отовсюду пытливый глаз может различить лёгкую струйку дыма над крышей одного из здешних домов.  Невидимое перо ветра рисует причудливые вензеля, из которых складываются две загадочные буквы: Р. К. (не путать с К. Р. ), означающие имя и фамилию владельца таинственного замка, горделиво красующегося на цементированном взгорке, подобно сооружению Якоба Брюса в Москве близ Сухаревской башни. Из замка не раздаётся ни звука,  не заметно какого-либо движения; лишь блуждающий глаз видеокамеры обозревает окрестности в поисках подходящего сюжета. Дело в том, что в доме живёт известный на всю округу поэт гражданского и сатирического направления, день и ночь держащий знамя Аркадия Аверченко, Саши Чёрного и Михаила Зощенко, а также Владимира Маяковского.
В шестом часу утра, а иногда и раньше, умолкают соловьи, а в одной из комнат дома начинает стрекотать компьютер, и на белых листах бумаги размером А4 появляются длинные цепочки слов.
Посёлку уже давно негласно присвоено имя  известного не только в окрестностях города О. поэта, но и знаменитого далеко за его пределами. Некогда казахские степи и стогны трепетали при звуках этого имени, и сам акын Джамбул  выслушивал собрата с почтением. А златоструйный бард Эугенио Евтушенко, гастролируя в тамошних местах, пленённый смелостью образов Р. К., вздумал было похитить одну из его рифм. Но Р. К. подал заявление в милицию, и Эугенио вынужден был вернуть рифму. Он же пытался оспорить у Р. К. старшинство рождения, но и тут уступил пальму первенства. Метрические разыскания убедительно доказали, что его соперник родился раньше его на один день.
Дом утопает в зарослях ив и ракит, дикой малины, мяты, душицы и прочих спасительных для здоровья души и тела трав. Но главное богатство обширной латифундии плантации фруктов и ягод: яблок, груш, малины, вишни, крыжовника и прочих сладостных даров природы. С середины лета начинается сбор урожая. Редкостным трудолюбием отличается хозяин угодий. Сараи и подвалы ломятся от неслыханного изобилия. Владелец всех этих богатств не скуп, щедро раздаёт  излишки закромов, но  всё же остаётся так много, что пришлось завести небольшой винный заводик. Благоухание и сладость напитков не поддаются описанию, как и щедрость винокура. Упомянутый дымок над крышей его дома  поднимается в небо весёлой струйкой, сплетаясь в причудливые очертания грёз и поэтических видений. Так что, если вы никогда не пробовали произведений сего винокуренного искусства, вам следует проделать десяток, а, может быть, и больше вёрст, только чтобы вдохнуть райский аромат местных домашних настоек и наливок, с коими и в сравнение не могут идти магазинные подделки, в которые добавлено столько жжёного сахара, что впору открывать колумбарий для всех крылатых насекомых. Сама волшебница Калипсо (а, может быть, Цирцея), попотчевавшая спутников Одиссея колдовским вином,  вступила бы с нашим винокуром в совместную фирму по производству и сбыту усладительных напитков. 
Словом, что толку лить воду даром, приезжайте в посёлок N. близ города О., да откушайте несказанно сладкой амброзии из бочек Р. К., который, по-своему, не хуже, чем К. Р.. А, откушав, скажите, чем хуже наши пенаты и поэты-соловьи заморских филомел, портвейнов и малаг, не говоря уже о всякой кислятине и горчатине.
Не так уж много лет прожил на свете наш славный поэт-винодел, много меньше библейских патриархов. Он только что вступил в пору юношеской зрелости, а подкреплённый целительными травными и ягодными напитками ещё покорит не одну вершину на пути к совершенству. Виват, слава и греческое эвоэ знаменитому соименнику К. Р., сопернику златоструйного Эугенио Евтушенко, искрящемуся энергией, жизнелюбием и людолюбием, поэту Р. К.!