Параллельные миры. Земная ипостась Золотого Бога

Андрей увидел его сразу. Его сложно было не заметить. Он не такой, как все. Человек, на первый взгляд, ничем от других не отличался. Он просто шёл по направлению к Андрею. Андрей не знал зачем, но ускоренное биение сердце подсказывало, что именно к нему. Андрей прекратил работу и поднялся во весь рост. Человек приблизился настолько, что можно было рассмотреть его лицо. Боже, какой же он урод, подумал Андрей. Он уродливее, любого из нас. А у нас здесь не красавцы. Да и сам Андрей в свои двадцать девять выглядел уже на пятьдесят.
Человек продолжал идти к Андрею, цепляясь ногами за мусор. Одет он был прилично, но лицо его напоминало рожу трёхдневного покойника. Андрею с каждой секундой становилось страшно. Он уже давно не боялся смерти, здесь никто её не боялся. Здесь умирали почти каждый день. От несчастных случаев, от убийств, у кого-то просто не выдерживало сердце. Тогда почему страшно? Да и зачем кому-то понадобилось убивать его. Его жизнь не стоила сигаретного окурка.
Он обернулся. Рядом ковырялся Василич, пытаясь достать из-под гнилой картошки пустую конфетную коробку.
— Василич, ты вон того мужика видишь?
— Вижу, — хрипло прокашлял он. – Что с того?
— Странный он какой-то, на покойника похож.
— Бедолага какой-то. Ищет чё выпить и пожрать. Сдался он тебе. Подсоби лучше.
Андрей начал смотреть по сторонам. Всю ночь шёл дождь. Здесь для сентября это обычное явление. Утром стоял сильный туман. Сейчас почти весь развеялся. Андрей с Василичем уже опохмелились и зарабатывали на обед. Потом будут на ужин и завтрак. Андрей не помнил, когда он был трезвым последний раз. Лет шесть назад.
Он родился в провинциальном городе, в семье рабочих ещё при коммунизме. Отец был партийным и преданно служил делу великого Ильича. Сына он решил закалять также. Андрей должен был получить высшее образование и посвятить свою жизнь линии партии. Мать, напротив, была личностью творческой и давала частные уроки фортепьяно. Она решила, что нереализованный творческий потенциал Андрюши прекрасно проявится в музыкальной или художественной школе. На крайний случай в театре. Андрею тоже нравилось рисовать и играть на музыкальных инструментах, но больший интерес он начал проявлять к наукам, где хорошо преуспел. Отец всячески отвергал концепцию таланта и гнул своё. А, в общем-то, это была нормальная среднестатистическая советская семья.
После окончания средней школы Андрей поступил в один из городских ВУЗов. Советское время кончилось и бюджетных мест в институтах становилось всё меньше. Его семья достатком не отличалась, но блестящие способности Андрея обеспечили ему повышенную стипендию отличника.
А ещё у Андрея была девушка, которая любит его до сих пор. Они знали друг друга почти с самого рождения. Они родились в одном роддоме в период советского застоя. Настя оказалась подброшенной и ее после рождения определили в дом малютки. Затем в детский дом, где она воспитывалась до совершеннолетия. У нее никогда не было родителей, во всяком случае, она так говорила. Еще говорила, что сама себе придумала имя «Настя» еще до рождения. У нее не было подруг и друзей, и единственным близким ей человеком был Андрей.
Познакомились они совершенно случайно — сквозь прутья металлического забора интерната. Настя обхватила прутья забора руками и с надеждой вглядывалась в даль, словно ждала кого-то. Этим кем-то оказался 5-летний мальчик, который возвращался из детского сада с мамой. Он сразу обратил внимание на Настю и уже твердо знал, что никогда с ней не расстанется.
— Привет, — сказала маленькая девочка. – Меня зовут Настя Иванова.
— Я – Андрей, — ответил мальчик и не задумываясь отдал ей единственную конфету.
Так они несколько лет дружили через забор. Делились мечтами, радовались мелочам, и делали вместе уроки. Андрей таскал сладости и помогал с трудными задачками по математике и физике. Они все время тянулись друг к другу и дружили нежной и искренней дружбой, которая со временем переросла в волнующее их молодые сердца, чувство.
Андрею нравились науки, и он прекрасно учился в школе. У него не было какой-то особой предрасположенности к отдельным дисциплинам и все предметы давались с легкостью. Он легко расправлялся, как со сложными текстами на английском языке, так и с дифференциальными уравнениями. Он давно обогнал школьную программу, и уже к десятому классу с жадным любопытством изучал фундаментальные взаимодействия квантовой механики, и астрономические явления.
Вскоре Настя смогла часто покидать детский дом и часами гуляли по городу, и когда прохожие на улице видели их, держащимися за руки, то начинали невольно улыбаться.
 Андрей не знал, каким образом Настя сбегала с интерната, да и не хотел знать. Главное, чтобы она всегда была рядом.
Родителям Андрея вечная спутница сына тоже очень нравилась. Несмотря на непонятное происхождение девочки, мама Андрея чувствовала их связь и лишь наказывала Андрею, что бы тот ее не обижал и заботился. Родители Андрея не имели больших заработков, но, когда появлялась возможность, покупали одежду не только сыну, но и будущей невестке, чему Настя несказанно радовалась.
Настя мечтала о большой и дружной семье, чего была лишена в интернате, и жить в собственном доме. Она могла часами рассуждать каким будет их совместный жизненный путь.
— У нас будет большой и светлый дом, — как-то сказала она, когда они прогуливались под цветущими каштанами центральной аллеи. – Мы будем жить с твоими родителями, чтобы им не было одиноко. Я знаю, как бывает одиноко. С одной стороны, дом будет выходить на озеро или реку – мы там будем летом купаться, зимой кататься на льду, а весной и осенью – ловить рыбу. С другой стороны дома будет лес, а лучше лесопарк, чтобы не было страшно. Мы будем там гулять, собирать грибы, кататься на лыжах и валяться в желтой листве осенью.
В ней светилось столько счастья, что она была похожа на солнце.
— Знаешь, ты самая удивительная девушка из всех которых я знаю. – Андрей обнял ее и нежно поцеловал. -  Мне иногда кажется, что счастливей тебя нет никого на планете.
— Да, да, да!  — засмеялась Настя и закружилась в воображаемом танце. – И это благодаря тебе, Андрюш. Только тебе! Ты мой принц! Да что там принц?! Ты мой Бог!
Андрей поймал ее и вновь поцеловал.
— И сколько этажей будет в нашем доме? -  Спросил он.
— Так, так, так. – Она прищурилась, прикидывая. — У нас будет три этажа.
— Почему три?
— А нам больше и не нужно. Вот смотри: На первом будут жить папа и мама, а второй займем мы с детьми. Третий будет на будущее, для наших внучат.
— А башня у нас будет? Мне нужна башня
Вдруг Настя остановилась. Улыбка с ее лица исчезла. Она отпустила руки Андрея и тревожно спросила:
— Какая башня? Зачем тебе башня?
— Я поставлю там телескоп, и мы будем смотреть на ночное небо. Луны Юпитера, кольца Сатурна, ты же знаешь, как я мечтаю о телескопе.
Настя вновь улыбнулась и обняла Андрея.
— Никакой башни. У нас будет балкон для этого.
— Но балкон выходит лишь на одну сторону, а в башне можно сделать панорамные окна.
— Тогда у нас будет смотровая площадка вместо крыши. – Придумала Настя
— Тоже неплохо. Площадка, так площадка.
— Площадка лучше башни, я тебе сейчас докажу. – Она остановилась, вытащила из школьного рюкзака тетрадный листочек, на котором уже была готовая схема расположения их будущего дома. -  Я тут имела наглость за нас все нарисовать. Вот дом, — она указала на квадрат в центре. – Он не обязательно будет квадратным, архитектурой будешь заниматься ты. Вот лес и озеро. А вокруг дома будет сад, в котором будет много-много цветов. Преимущественно розы. Знаешь, розы в отличии от других цветов, могут цвести весной, летом и даже осенью, если за ними правильно ухаживать. Их нужно обрезать каждый раз, когда цветок отцвел. Это мне наш садовник из интерната рассказывал. Сама роза будет думать, что у нее правильно отцвести не получилось. Ведь после цветка должен быть плод. А тут мы не даем это плод образовывать и обрезаем. Розе вновь приходится цвести.
— Не слишком жестоко по отношению к растению? – Улыбнулся Андрей.
— Совсем нет! Розы не могут иметь плодов. Это же искусственно созданная форма шиповника. Она придумана специально для цветов.
— Так… Что там дальше?
— Так вот, ночью мы будем любоваться кольцами Сатурна с площадки, а днем смотреть на розы и вдыхать их аромат. Ведь запах цветка всегда устремляется вверх, чтобы привлекать насекомых. Представляешь, как будет благоухать аромат тысячи роз на смотровой площадке!
— Все! Я понял! Однозначно площадка! – Сдался Андрей. – А давай попробуем нарисовать наш будущий дом?
И Андрей рисовал. Рисовал много и каждый эскиз показывал своей любимой. Они горячо обсуждали каждую деталь и постепенно довели проект до совершенства.
И никто и ничто не могло желать им зла. И жизнь им улыбалась бы до самой старости, если бы не роковой случай.
Андрей учился на пятом курсе, когда произошла эта трагедия. Один из гуманитарных предметов вёл заведующий кафедрой института. Он за что-то невзлюбил юношу и не хотел ставить ему зачёт за свой предмет.
— Ты слишком слаб в моей дисциплине, — говорил он, хотя Андрей был самым успевающим студентом. – Я не смогу поставить тебе зачёт, а без него тебя не допустят к диплому. Ты хороший парень, и мне будет очень жаль, если стены ВУЗа для тебя превратятся в казарменные. Я думаю две – три недели репетиторства под моим чутким руководством тебе не помешают. Денег я с тебя возьму чисто символически. Ты пойми, я помочь хочу.
Андрею это не понравилось, но делать нечего. Интуиция его не подвела. С первых же дней посещения преподавателя Андрей понял, зачем всё это было нужно. Пока он читал параграфы Анатолий Иванович, делая вид, что внимательно слушает, гладил студента по спине и ниже. Андрей терпел и в эти моменты, громче начинал читать, давая понять, что ему противно. Он говорил себе: «Скоро всё это кончится. Всего две недели. И я больше никогда его не увижу. Главное никому не говорить».
Однажды, в один из таких моментов, Анатолий Иванович наклонился к читающему Андрею и тихо, с выдохом, шепнул ему.
— Я одинок. Хочу немного тепла и ласки. Не бойся меня.
Слёзы змейками сползали по красным от стыда щекам Андрея, когда он почувствовал тёплый и влажный язык в своём ухе.
— Я умоляю вас, не надо, – Попытался он. – Я буду больше заниматься. Я буду учиться. Я больше заплачу вам.
Лектор одной рукой схватил голову Андрея, другой опершись на ручку кресло продолжал штурмовать своим языком ухо.
— Конечно, заплатишь. – В его голосе жутко звучала не поддельная страсть. – За всю мою заботу о тебе. – противное и зловонное дыхание было таким оглушающим, что еле выдерживало ухо. – Как же я вас всех ненавижу.
Андрей вырвался и побежал к двери. Начал дёргать ручку, но та не поддалась. Затем бросил резкий взгляд в сторону окна. Несмотря на то, что преподаватель жил на четвёртом этаже, на окнах стояли суровые решётки. Понимая неизбежность своей ситуации, он попытался закричать, на что Анатолий Иванович ответил жёстким ударом ножкой от стола по зубам Андрея.
— Я думаю, ты ещё совсем молод, чтобы умирать. Сколько тебе лет, восемнадцать? – Продолжал избивать палкой Андрея лектор. – Неужели нельзя просто потерпеть. Кому нужно это насилие. Почему вас всех нужно принуждать к любви.
Андрей не чувствовал дальнейших ударов. Болевой шок от удара по зубам был настолько сильным, что парень находился на грани потери сознания. Он просто закрыл голову руками и со всей силой прижался к двери. Кровь вперемешку с раздробленными зубами окрасила рубашку в алый цвет.
— Не надо. – Хрипло, еле слышно прошептал он.
Внезапно удары прекратились. Андрей поднял дрожащую, проломленную голову вверх. Сквозь залитые кровью глаза Андрей увидел, что Анатолия Ивановича не было. Неужели все кончено, подумал он, неужели он одумался. Но в дверях снова показалась размытая фигура его мучителя. Он нёс верёвку.
— А мы свяжем тебя. Я убью тебя потом. – Сказал преподаватель. – Ты думаешь, я больной? У профессора не все дома? Нет, голубчик, у меня всё на месте. Ведь ты мог не допустить всего этого. Просто продолжал бы читать, и я бы сделал все, чтобы удовольствие мы получили оба.
Андрей поднялся с пола и встал на колени. Он взглянул на преподавателя, но взор его остановился на верёвке. И вдруг страх исчез. Разум наполнился холодной ненавистью без малейшего присутствия ярости. Эта ненависть придавала силы. Он чувствовал это и покорно впускал ее в себя.
«Сколько ещё студентов ты избивал и насиловал, — подумал он. — Почему никто из них не сообщил об этом. Сколько ещё ты будешь избивать и насиловать. Нет, этому не быть.» Мысли в его голове уже не путались лихорадочно, а чётко были направлены. Он стоял и с ненавистью смотрел на лектора.
— Вот только не надо так смотреть, как на врага революции. – Почти сквозь смех сказал Анатолий Иванович. – Или тебе мало было моей исключительной заботы.
Лектор хохотал, забавляясь своими идиотскими шуточками. Это Андрея заставило сконцентрироваться. Внезапно в его, уже полностью холодном разуме, начали появляться чуждые ему мысли. Словно он приоткрыл завесу своей памяти. Он почувствовал приток каких-то чуждых ему знаний. В разуме начали появляться последовательно странные коды и формулы. Мысли звучали в голове на ином языке. Совсем не похожем на русский, но абсолютно понятном. Он чувствовал, что его сознание присутствует в любом материальном предмете окружающего пространства. И ощущение полного контроля над каждой молекулой среды оказалось настолько привычным, что даже присутствие части разума по имени Андрей было бесконечно малой величиной. Да, он был уже не Андреем. И человеком ли?
Верёвка в руках стоящего напротив человека начала окрашиваться в красный цвет. А с появлением на ней синих полос она начала двигаться. Человек изумлённо смотрел на змею, извивающуюся в его руках. Змея стремительно бросилась в область шеи и обвилась вокруг неё тремя кольцами. И через несколько секунд лектор замертво упал.
Адвокат, поставленный судом защищать Андрея, убедил его не говорить всей этой ерунды на суде. В противном бы случае его бы отправили на медицинское обследование. Надеяться на то, что его признают невменяемым, было глупо. А это бы затянуло суд, что разозлило бы судей. Все улики были против него, и он безоговорочно сознался в предумышленном убийстве.
Институт, подозревающий о направленностях Анатолия Ивановича, убедил студентов не разглашать этого, дабы не запятнать честь заведения. И в защиту Андрея выступила лишь Анастасия. Она дала характеристику своему возлюбленному. Но на решение суда воспитанница интерната никак не повлияла. Девять лет исправительной колонии получил подсудимый. Перед тем, как отправить его в место назначения ему дали короткое свидание с Настей.
— Никто так и не узнает правды, — вздохнул он. – Но я не псих.
— Я знаю милый, — ответила она, гладя его по бритой голове и целуя её. – Это скоро кончится.
— Что кончится, что кончится? – вскочил он со стула и перешёл на крик. – Неужели ты ничего не понимаешь. Я задушил его. Я убийца. А убийце место в тюрьме. – Он немного прищурился хитро и добавил. — А, я понял, ты пришла попрощаться. И всё кончится только для тебя. А что у меня впереди? Девять лет неизбежности. Ты хоть знаешь, что произошло там на самом деле?
Она опустила голову и тихо сказала.
— Возможность меняться и менять ты вновь обретешь. Очень скоро. И красная змея будет лишь жалким фокусом. А кончится всё для меня. Прощай.
Она встала и поспешно в слезах вышла. А он, второй раз за жизнь, ошеломленный, крикнул ей вслед.
— Откуда ты узнала?
Но ответом была лишь хлопнувшая дверь. Его увели.
Позже он много раз вспоминал всё это. Пытался анализировать. Но любые анализы приводили его в тупик. Сознание заставляло разум не принимать это событие всерьёз. А сокамерники ему говорили.
— Замочишь кого-нибудь, а потом башка сама придумывает всякую чепуху. А этого извращенца надо было давно замочить.
С того момента ни разу не приходила Настя к нему. Словно забыла. Да и отец умер от рака. Позже мать. Квартиру отобрали. И Андрею некуда было идти после освобождения. Настю искать он даже не пытался, понимая своё положение. На работу его никуда не брали. Друзей и родственников не было. Он начал бомжевать и перебиваться случайными заработками. Так он оказался на городской свалке.
Они искали всё, что представляет собой хоть какую-то ценность. Это на столичной свалке люди делились на кланы, в зависимости оттого, кто — что собирает. А здесь свалка была небольшой, и её жители пользовались всеми её ресурсами. Они искали всё: макулатуру, цветмет, пластик, железо. Сдавали за всё это боярам, так они называли работников муниципальной службы, работающих на мусороуборочных машинах. Не за деньги — за спирт. Еду они находили на месте.
Продолжительность жизни на свалке не превышала пяти лет, с момента попадания туда. Причин смерти было много: кто-то замерзал суровыми зимами, кого-то убивали из-за чего-нибудь ценного, у некоторых не выдерживало сердце, были и несчастные случаи. Так недавно бульдозер, расчищая подъезды к центру свалки, похоронил под мусором сваху, пожилую женщину, занимающуюся заключениями браков среди бомжей. Она спала, укрывшись большим куском рубероида, и её просто не заметили.
Жизнь шла своим чередом. Ни на что не надеявшиеся люди легко принимали свою неизбежность. Даже на самом дне люди живут полной жизнью. Встречаются, влюбляются, танцуют, шутят, переживают, в общем люди, как люди.
И теперь, впервые за шесть лет Андрей испугался. Он не знал почему, это был неосознанный страх. «Успокойся и расслабься, — говорил он себе, — ничего уже хуже не случится. Да и почему я должен кого-то бояться. Но он так страшен» ….
А человек всё приближался. Медленно, не торопясь. Ведь по мусору идти не просто. Его чёрный костюм – тройка выглядел новым, хотя сидел на нём отвратительно. Он шёл по направлению к Андрею. Андрея начало трясти. Он попытался отвернуться и закрыл глаза.
— Здорово тебя трясёт, — усмехнулся Василич. – Давай я тебе грамульку налью. Видно совсем тебе хреново.
Но Андрей его не слышал. Его взгляд был гипнотически прикован к незнакомцу. Человек не оглядывался. Он строго смотрел на Андрея, пытаясь создать на своём бледно синем лице подобие улыбки. Мимика подчинялась с трудом. Человек подошёл и заговорил хриплым, еле слышимым, голосом.
— Наконец я нашёл тебя, Гронн.
— Гронн? – Маленький лучик надежды вдруг начал пробиваться.
— Я не обознался. – Словно читая мысли прошептал незнакомец. – Здесь ты Андрей, не правда ли?
— Я умру? – Неожиданно для себя спросил Андрей, и посмотрел на Василича в надежде на хоть какую-то помощь. Но старика рядом не было.
— Тебе придётся пройти через смерть, чтобы родиться заново. – Ответил незнакомец. – Ты воскреснешь, но не из мертвых, а из живых. Из тебя живого.
— Я не понимаю вас. – Андрей почти плакал.
— Сейчас и не надо. Не бойся меня. Ты должен расслабиться, иначе у нас ничего не получится.
— Что не получится?
— Разве тебе нравится такая жизнь? Помнишь красную змею? Скрытую энергию в глубинах своего подсознания. Она дремлет, а я разбужу в тебе её. Разве не чувствовал ты, что у тебя иное предназначение?
— Кто вы? – В последний раз попытался Андрей.
— Меня зовут Псирон.
Это настолько шокировало Андрея. Он понял, что всегда знал это имя. Во-вторых, человек представился не на русском языке. Этого языка Андрей вообще не знал. Но он понимал его. И тут же вспомнил, что сам он Гронн. Просто имя, не более.
— Ты должен расслабиться, — прозвучало на том же языке. – Вот так, у тебя получится.
Андрей почувствовал присутствие влияние чужого разума в своём. Разум постепенно забирал весь контроль над сознанием и телом. Разум словно поглощал и освобождал одновременно. Он уже больше ничего не мог с собой поделать. Его сознание было полностью под чужим контролем. Он просто закрыл глаза и почувствовал, как сознание отрывается от тела, и его ментальная сущность охотно покидало мертвое туловище.
Он увидел впереди тьму и свет. Свет был потоком, который сам себя освещал. Поток светящихся сущностей. Миллионы образов с непонятными контурами, которые постоянно присоединялись к течению. И эта река текла бесконечно в даль сквозь тьму.
Андрей понял, что стал такой же сущностью и так же святился. Он вдруг неожиданно для себя, словно инстинктивно понял, что должен присоединиться к потоку. Вокруг было абсолютно темно, и впереди был свет. Осторожно двигаясь к потоку его, вдруг внезапно засосало туда. Андрей почувствовал тепло от стремительного приближения к свету.
«Так и должно быть, — вдруг подумал он. Это избавление, спасение и покой».
И вдруг в гармоничном и равномерном потоке появилось лицо. Лицо враждебное, но очень знакомое. Лицо не двигалось, словно ожидая кого-то и, увидев Андрея, сконцентрировало взгляд на нём.
«Нет, не надо!» — попытался прокричать Андрей. Но всё уже было решено за него. И, точно так же, как и засосало — его вырвало из потока неведомая сила, и понесла обратно в темноту. Вся его сущность бесполезно сопротивлялась этому. Но сознание неизбежно возвращалось на землю.
К телу подошёл Василич и позвал Анфиску.
— Андрюха помер, — сказал он, вытирая внезапную слезу. – Трясло его только что. А теперь вот, лежит.
Вокруг трупа собрались другие бомжи. Анфиска наклонилась к голове Андрея и поцеловала его.
— Совсем молодой, — простонала она. – Жалко то как.
— Закопать бы, — сказал кто-то из толпы. И ещё кто-то добавил. – Да помянуть надо