Лунной дорогой, глава 9

глава 9


 Арк, знакомый, до мельчайших подробностей, едва показался из-за скал, как его тут же заметили. Жители Хедбю, кто мог, собрались на берегу, желая рассказать всё вернувшимся драггам. Вагне, спрыг­нувший в числе первых, даже не сразу понял, что ему хотели ска­зать: крики сливались в один непонятный гул, пока вперёд не высту­пил Кэйо. Его даже подтолкнули навстречу, мол, не тяни, расска­зывай, как мы отбили врагов.

 — Да не толкайтесь вы! — отмахнулся юноша, целомудренно обнял му­жа и скороговоркой сообщил ему, что приходил ярл Торберг, хотел разрушить Хедбю и ограбить их, а может с плен забрать или вообще убить, но они справились и отбились.

 И чем дальше Кэйо говорил, тем мрачнее становился Вагне, тем боль­ше сердились воины.

 — Он посмел напасть на деревню?

 Ответа на вопрос Вагне не ждал, он и сам бы поступил так же, если бы была нужда, но его род был богат, удача сопутствовала им, и нет нужды грабить соседей.

 — Мы отбились.

 — Да, я вижу. Ты справился, Кэйо.

 Слова ярла поддержали другие воины.

 — Я был не один, мне помогла Ратха, дева-призрак. Она выпила са­мого сильного воина у Торберга и прогнала остальных, — честно от­ветил Кэйо.

 — А что делал мой муж?

 — Он готовился оборонять Хедбю всеми силами, — ответила мать Ваг­не. — Ты привёл хорошего мужа, сын.

 — Да, он дар Владыки морей! — подтвердил Вагне, поднимая супруга и целуя его на глазах у всех.

 — Поставь, — дёрнулся Кэйо,— не на виду же!

 — Ты мой муж!

 — Пошли домой уже. Там и будешь целовать! — не нравилось Кэйо, когда его вот так бесцеремонно обнимали перед всем народом.

 А для Вагне ворчание мужа было счастьем: его ждут.

 Пир, новая сага, прославляющая Кэйо, чужака, защитившего их дом, чаши, полные хмельного эля, аромат жареного мяса, едкие реплики Ратхи, всё было так, как нужно для счастья. И Кэйо наслаждался каж­дым его мгновеньем, собираясь сохранить в памяти всё-всё! И ночь, бурная, страстная, где нет места нежности, где борьба равных, когда один берёт верх, а второй позволяет ему это.

 В доме к утру стало прохладней, и Кэйо замёрз, потянул на себя ме­ховое одеяло, подкатился под бок горячему мужу и снова притих, пригревшись.

 На этот раз ему приснился не храм. Скорее, это можно было назвать дворцом, не привычным Кэйо замком, в три-четыре этажа, а низким с плоской крышей, украшенной какими-то статуями. Массивные колон­ны, чуть суженые кверху, опоясывали его, и от этого стены казались полосатыми. Широкая лестница привела внутрь, в маленький квад­ратный дворик. Посреди него был искусственный водоём, дающий прохладу, вдоль стен стояли кадки со смешными лохматыми растени­ями. В тени, на помосте возлежала прекрасная женщина: стройное те­ло с белоснежной кожей, длинные чёрные волосы, плащом укрывают её, тонкая рука с розовыми длинными ноготками, свесилась с края. Едва прикрытая тонким полотном грудь, медленно поднимается и опус­кается, коралловые губки приоткрыты: женщина сладко спит. Рядом стоят обнажённые чернокожие мужчины, медленно движутся опа­хала, навевая лёгкий ветерок.

 Женщина была настолько красива, что не вызывала плотского же­лания — хотелось любоваться ею бесконечно. Но вот она вздохнула глубже, просыпаясь, дрогнули ресница и поднялись. Тёмные, почти чёрные глаза, казались провалами тьмы на прекрасном лице. Губы её шевельнулись, и к красавице метнулась юная девушка, поднесла шка­тулку. Тонкая рука небрежно откинула крышку, поднесла к губкам ку­сочек, положила в рот и тут же выплюнула с отвращением.

 Девушка задрожала, упала на колени, простирая с мольбой руки. А потом Кэйо увидел, что служанку привязали в лесу, растянув руки и ноги между колышками. Палач смазал её тело чем-то непонятным, об­макивая кисть в сосуд, и отступил.

 На троне, что держали на своих плечах сильные мужчины, сидела красавица и смотрела, как на тело девушки забирались насекомые с острыми жвалами, они начали рвать несчастную, и было видно, что она кричит и корчится от невыносимой муки. И вдруг вместо казнимой девушки оказался Вагне, и уже он содрогался под укусами насеко­мых, это его кровь лилась на утоптанную землю, это его внутренности перламутрово блестели на жарком солнце. И Кэйо закричал, просыпа­ясь, оставляя кошмар в ночи.

 — Что ты кричишь?

 — Сон… это просто сон!

 — Спи, еще рано, — муж повернулся на другой бок и снова уснул, а Кэйо ещё долго лежал, глядя в темноту.

 И как водится, встал поздно, когда уже слуги гремели посудой, по­лежал, потягиваясь под одеялом, вспоминая безумства, что они с му­жем творили ночью. Нежданно вспомнился Янтре, подумалось, а как бы сложилась жизнь, не встреться на пути Кэйо король? Почему-то сейчас юноша было почти уверен, что жених мог испугаться и отдать его без возражений, ведь Янтре сразу отказался от помолвки, стоило только услышать о высочайшем позволении взять жену. Как он там сейчас? Какой из него получился князь? Янтре не готовили принять власть, учили как-нибудь и чему-нибудь, уж Кэйо точно это знал: ря­дом сидел с книгой. Но долго понежиться ему не дали: занавес отод­винула крепкая рука, и перед юношей предстал Вагне, чем-то очень довольный.

 — Вставай, лежебока! Каша уже на столе.

 — Встаю уже… ой!

 — Что, помял я тебя? — но особой вины в голосе мужа не слышалось.

 — Нет, отвык, — Кэйо потянулся, разминая косточки, и соскочил на пол, ловя ногами тёплые меховые башмаки.

 Завтрак, работа по хозяйству, её всегда много, даже если часть пе­реложена на женщин, Вагне вон вообще с утра как ушёл в кузницу, так только к вечеру появился, весь закопченный и грязный. Хорошо, что был шестой день, бани уже топились вовсю. Низкая, горячая, об­волакивающая влажным паром, с запахом хвои и мыла, с чистыми, ро­зовыми от жара телами.

 Этой ночью Кэйо не снился страшный сон.

 И потекли дни первой зимы на севере. Поначалу она не слишком от­личалась от привычной Кэйо, но однажды несколько дней не прекра­щаясь, шёл густой снег, и его было так много, что люди старались не выходить из домов, чтобы не заблудиться. А когда, наконец, появи­лось тусклое солнце, юноша увидел, что всюду лежат сугробы едва не по пояс. И это было странно и необычно, крепить к ногам широкие доски, оббитые мехом, и ходить не проваливаясь. Пасынки учили Кэйо как это правильно делать, а однажды с ними пошёл Вагне, и это было очень весело — дурачиться в снегу, кататься с горки, бегать на­перегонки. Кэйо упал на спину и раскрыл руки, глядя в серое небо.

 — Поднимайся, — муж потянул его наверх, — что ты разлёгся?

 — Я – птица! Видишь? Это мои крылья!

 — Птица, птица, — проворчала Ратха, усаживаясь на поваленное де­рево.

 — Ой, а тебе не холодно? — Кэйо смотрел на деву, одетую в привыч­ные платье и чепец.

 — Нет, — Ратха повела точёными плечиками, — такие, как мы не мёр­знут.

 Вагне склонив голову, рассматривал девушку, он уже знал многое про неё, и в другое время, быть может, мог бы и напугаться пришель­ца с «той стороны», но Ратха на их стороне. А воин не отказывается ни от какого союза. К тому же мать раскинула гадальные руны, и те поведали, что Ратха принёсет им удачу.

 — Смотри, Вагне! — проговорил Кэйо, показывая в сторону приб­режных скал, — там кто-то идёт. Это к нам?

 Драгг глянул, куда показывал муж. На самом деле он давно заметил вестника и теперь ждал, пока тот подойдёт.

 — Приветствую ярла Хедбю, — выдохнул гонец.

 Вагне ответил, рассматривая вышитый на куртке герб — посланник ко­нунга.

 — Добро пожаловать, мой дом открыт для тебя.

 Кэйо шёл позади, едва успевая за воинами, и досадовал, что его уме­ния не хватает, чтобы идти наравне. И Вагне хмурится, словно не­доволен, почему бы?

 — У меня плохие вести, ярл, — гонец начал говорить, едва они вош­ли в дом. — Конунг Рэдклиф умер.

 — Будет тинг… — Вагне не спрашивал, — когда?

 — Весной, как только сойдёт снег.

 — Как давно умер конунг? — спросила старая мать Вагне.

 Гонец ответил, и мать с сыном переглянулись, понимая, почему Тор­берг осмелился напасть: видно он знал о смерти конунга или ждал её.

 — Отдыхай, — приказал Вагне, подзывая одну из женщин, — проводи гонца в дом Вепря.

 — А что такое тинг? — спросил Кэйо, который ничего не понимал, но очень хотел узнать, что им грозит.

 — Собрание ярлов. Там выбирают нового конунга.

 — А кто им может стать?

 — Любой, у кого есть на это право и много воинов, — ответил Вагне.

 — И ты? — продолжал спрашивать Кэйо.

 — И я.

 — А ты пойдёшь конунгом?

 — Нет, — коротко ответил Вагне.

 — А почему?

 — Не хочу! — ярл вышел, хлопнув дверью, и Кэйо остался смотреть мужу вслед.

 — Не говори об этом, мальчик, — проговорила старая мать.

 — Почему?

 — Его сестра была второй женой Рэдклифа, а старшая дочь конунга стала матерью Бьёрна и Тундара. Но у конунга нет законных сы­новей, только от наложницы. И теперь кто станет следующим правите­лем драггов, только боги ведают.

 — А Вагне не хочет… а у него прав больше, чем у… как зовут сына Рэдклифа?

 — Харальд, — ответила старуха. — Больше, но Вагне не хочет.

 — Понятно…

 — И собирается поддержать племянника на тинге.

 Кэйо кивнул — вот странно, он и тут оказался замешанным в играх ко­ролей, ведь конунг драггов, всё равно, что король.

 — А ты хочешь стать мужем конунга? — вкрадчиво спросила Ратха, высовываясь из-за полога.
 Кэйо подумал: здесь, в Хедбю, ему было хорошо, все свои, его знали и считали своим. А там? Он представил презрительные лица воинов, насмешки, подумал, что Вагне будет сердиться, а ещё у королей куда больше забот, чем у простого ярла. И помотал головой, нет, ста­новиться мужем конунга он не хотел.

 — Ууу… — протянула Ратха и обиженно надула губы, - я так не иг­раю. А хочешь, мы поедем на тинг и перевернём там всё с ног на го­лову? Пусть этот Харальд становится конунгом.

 — Он и так им станет, — вмешался Вагне, — без помощи призрака.

 — А я не с тобой говорила, — фыркнула Ратха.

 — Не сердись, — попросил её Кэйо, — мой муж знает, что говорит.

 — Да, у Харальда сильная дружина, и много родов его подержат. А я отказался от власти уже давно, не хочу.

 Кэйо кивал головой соглашаясь с каждым словом мужа, ему даже ду­мать не хотелось, что нужно будет куда-то ехать, едва сойдёт снег и море чуть поутихнет, а там жить среди грубых драггов, и они будут за­дирать друг друга, устраивать свои дурацкие поединки, и кто его зна­ет, чем они могут закончиться? И везти в Хедбю тело убитого мужа ему не хотелось ещё больше, вдовцом он уже был, и ему там не очень понравилось. Да и кому понравится, если перед глазами у лю­дей всё время находится красивый свободный и, главное, беззащит­ный, юноша? Кэйо запретил себе думать о таком, раз и навсегда ска­зав, что если Вагне и вызовут на поединок, он вмешается, пусть да­же это против всех обычаев.

 И ночью снова пришёл сон, короткий и яркий. На этот раз это опять был храм, мрачный и пустой, а над алтарём висел вниз головой Ваг­не, и кровь медленно капала из перерезанных вен.