Параллельные миры. Некромант

Я родился в хаосе. Иначе сложно назвать мир, в котором отсутствуют любые морали и нормы, законы и ценности.
Позже я встречал множество миров, в каждом из которых в различной степени преобладают научно технический прогресс, религия или философски гуманитарное мировоззрение. Но только не в этом.
Если родоначальником сегодняшней системы миров был Синий Мир, в котором развито всё из выше перечисленного, то мой мир ни капли не был похож на него.
Люди там, словно мухи. Жизнь человека стоила не мяса, из которого он состоял. Многие племена вели захватнические войны, чтобы есть пленных. Другие, более слабые, бродили по холмам в поисках падали. Третьи просто питались травой. Язык этих существ ограничивался десятью словами, только чтобы выразить эмоции. И я, Повелевающий Разумом Синего Мира, Верховный Бог Великого Тилуса, Вещий Псирон, родился именно там. Словно кто-то хотел подальше спрятать меня. Сослать дальше вас всех от Синей вселенной. Чтобы не было и шанса на осознание своей истинной сущности и на возвращение.
Меня чуть не съели мои же родители. Был очень голодный год. В моей семье было четырнадцать детей. Я не попал на обед только потому, что был слишком хилым. Решили съесть более крупного. Съели одну из моих сестёр. Огнём здесь не пользовались – не умели. Ели всё сырым.
Но и здесь были племена и семьи. Люди всё ещё соображали, что лучше держаться вместе.
Однажды на наше племя было нападение. Меня взяли в плен. Я даже не знаю, сколько мне было лет. Понятие возраст отсутствовало. Но я уже был крупным и сильным. Меня решили съесть позже. Сначала ели раненых и больных. Они могли скоропостижно умереть. Нас поместили в клетку из брусьев, толстых брусьев, которые невозможно сломать. И мы начали ждать конец нашей и без того несчастной жизни.
Раненых и больных съели. Нас осталось несколько человек. Мы решили сбежать. Для этого пошли на хитрость. Нужно было привлечь внимание охранников, чтобы они открыли дверь. Притворяться мёртвым было бесполезно. Трупы убирали из клетки, когда их начинали жрать черви. Мы сымитировали сначала драку, потом каннибализм. Наши хозяева поняли, что мы голодные и хотим съесть кого-нибудь из нас. Подошли двое и подняли засов клетки, который открыть можно было только снаружи. Мы, не задумываясь, убили их, пропустив сначала вовнутрь клетки.
Так мы оказались на свободе. Понимая, что поодиночке нас будет сложнее искать, мы разделились. Я не знал местность и поэтому побрёл по ветру. Ночевал в лесу на деревьях. Днём выходил на открытую местность. Часто прятался, питался кореньями, насекомыми и лягушками. Так прошло много дней. Начинало холодать. Я понимал, что долго так не протяну.
Впереди показались горы. Я в молодости часто был в горах. Мы искали там ягоды. И я знал, что там бывают сравнительно тёплые пещеры. И в горах безопасно. Я решил, что зиму проведу там.
Несколько недель я выбирал себе пещеру. Все они оказались холодными и не глубокими. А некоторые заняты дикими животными, иногда хищными. Наконец моя обитель была найдена. Она не была тёплой, но надёжно защищала меня от холодных горных ветров. Днём я бродил в поисках ягод и кореньев. Иногда находил трупы крупных животных. Я снимал с них шкуры и утеплял себе жилище на зиму. Из мелких шкурок я связывал себе одежду. Охотился на грызунов. То, что не съедал, поднимал на ледник и там прятал. Зимой я не голодал.
Чтобы как-то проводить досуг, я научился считать. Сначала до трёх, спустя несколько месяцев до пяти и, наконец, до восьми. Я считал всё, что можно было посчитать: камни, дни, зимы. Так прошло шесть лет.
Однажды я увидел огонь. Была жаркая и сухая погода и солома вспыхнула у подножья горы. Я очень испугался этого явления. Он жёг глаза. На него было больно смотреть. А ещё этот «зверь» не подпускал к себе. Он перемещался, превращая землю за собой в пепел. Я медленно шёл за ним. И вдруг он начал исчезать прямо на глазах. Я понял, этому «зверю» не хватает пищи. Теперь он не казался таким страшным, как раньше. Робкий и беззащитный, он словно просил меня помочь ему. Я взял в ладони несколько сухих листьев и быстро бросил ему. И он отблагодарил меня, вновь оживая ненадолго. Я дал ещё, потом ещё. Но листья были плохим кормом, а землю и камни он не ел. Я спросил его, что он любит. И он показал мне на деревья.
Я приходил на это место каждый день, принося с собой несколько толстых веток. Так мы подружились. Я не заметил, как начало холодать.
Однажды небо, как обычно для этого времени, разразилось мелким дождём. И огню это не понравилось. Но дождь шёл не долго, и мой друг вновь порадовал меня своим ярким дружелюбием. Но я понимал, что долго он не выдержит. Скоро начнутся ливни. Их-то он не перенесет. И я спросил у него, как сохранить его. Он сказал мне, чтобы я завернул его в крупную шкуру и отнёс к себе в пещеру. Я нарвал сухой травы и наломал веток. Взял шкуру рогатого животного и накинул на огонь. Он тут же потух, но угли ярко светились. Я завернул всё в шкуру и бегом бросился в пещеру. Там я развернул его и бросил на камни. Тут же накормил его, и он проснулся.
Так мы стали жить вместе. Он давал мне свет и тепло в холодные зимние вечера, а я кормил его запасёнными дровами. Он научил меня многому. Однажды я хотел угостить его мясом свежепойманного грызуна, и бросил крысу прямо в пасть моего друга. Ему не понравилось мясо, и я вытащил его. Теперь мясо издавало совсем другой запах. Манящий и аппетитный. И на вкус оно было иным. Мягким и вкусным. Позже я понял, что и хранится поджаренное мясо дольше.
Моего друга боялись все дикие хищники. Они далеко обходили нашу обитель, чувствуя запах палёной шерсти. И мне с ним было нескучно. Мы часто сидели вместе и разговаривали. Позже он научил меня делать вкуснейшие отвары из ароматных горных трав. Так прошло ещё пять лет.
Этот день и решил всю мою дальнейшую судьбу. Небо было затянуто свинцом и не предвещало ни чего хорошего. Местами шёл дождь, чуть выше мокрый снег. Дело было к зиме. Я возвращался домой, с толстым бревном. Это была удачная находка. Больше мне не придётся слоняться по горам в поисках еды для моего друга, пока не наступит оттепель. И вдруг я услышал стон. Человеческий стон. Я оглянулся. Стон не утихал. Я занёс бревно в пещеру и пошёл на источник звука. Прямо у подножья противоположной горы лежал человек, а над ним склонился белый хищник. Человек был жив и боролся со зверем. Я бросился обратно и попросил огонь спасти человека. Огонь послушно прыгнул на палку, обмотанную мелкими шкурками. И, спустя мгновение, я уже отгонял хищника от раненого.
Я притащил его в пещеру и напоил травяным отваром. Позже попытался накормить. Иногда он приходил в сознание и со страхом смотрел на меня, не понимая моих действий по отношению к нему. Честно говоря, и я не знал, зачем я это делаю. Ни один человек не мог быть честнее и благороднее ко мне, чем огонь. И лишнее общество мне было ни к чему. Тем более было видно, что моего гостя силы покидают ежечасно.
Скоро я с ужасом для себя начал понимать, что с интересом наблюдаю за медленной смертью этого несчастного.
Что-то пытается оставить тело раненого человека, но другое что-то пытается его удержать. Это как болезнь, подумал я. А может болезнь и есть этот процесс, когда непонятная сила в теле больного пытается удержать человеческую сущность, которой почему-то надоело таскаться в этом куске мяса? Да и что это за сила?
Я много раз видел внутренности человека, не понимая сложности их строения. Но при смерти органы человека остаются на месте. Какая-то нематериальная субстанция, живёт в теле, не давая ему протухнуть. Непонятное проявление энергии не даёт здоровому человеку умереть, заставляя работать его тело. Но как только происходит нарушение работы одного из органов, эта незримая масса сразу же пытается выйти из тела. А мы всячески пытаемся остановить её. Да и кто мы? Если данная субстанция и есть сознание, наполняющее сосуд из мяса и костей, почему мы пытаемся привязать её к туловищу. Мы просто не знаем, что она вполне способно существовать самостоятельно? Нет, есть иная сила, которой необходимо, чтобы каждое живое существо боролось за свою жизнь. И ещё давало жизнь другому, такому же никчемному, существу. Эта сила поселила в нас инстинкты. Но если так, то почему люди не живут вечно? Потому, что один инстинкт противоречит другому? Если мы будем продолжать род и не умирать, скоро ресурсов планеты не хватит на всех. Если люди запрограммированы на продолжение рода, то почему после акта продолжения рода они избегают смерти?
И чем больше я думал об этом, чем больше я сидел рядом с умирающим, тем больше я начинал чувствовать эту силу. И, наконец, тело попыталось сделать последний вдох, но получился тихий, полухриплый выдох. Со страхом и трепетом, но с неописуемым интересом я увидел его лицо, которое отрывалось от уже мёртвого первообраза, покидая его. Лицо, наполненное ужасом, бросило на меня молящий взгляд, словно прося меня остановить этот процесс. Я оцепенел, не мог пошевельнуться, мысленно связываясь с огнём. На миг зависнув над трупом, его, почти не видимый, образ стремительно рванулся в землю и там исчез.
Наверное, именно благодаря огню я не сошёл тогда с ума. Может благодаря нему же, я смог увидеть все это. Но с этого момента я со страстью начал изучать смерть, которая у любого живого существа была подобна человеческой. Я жёг на огне крыс, наблюдая за процессом выхода их душ. Однажды огонь посоветовал мне влиять на эти события. Ведь я тоже обладаю подобной субстанцией. И если эта энергия имеет силу, то она должна взаимодействовать с такой же силой. Сознание крыс было очень примитивным, по отношению к моему, поэтому я легко вошёл в контакт с разумом грызунов. Позже я научился задерживать в мёртвом теле души крыс. А ещё через несколько лет мне не нужно было создавать физическую смерть. Я научился вырывать душу прямо из живого тела. Я легко играл со смертью живых существ, но пришло время для эксперимента над человеком. Смогу ли я также легко влиять на процессы в сознании, подобному моему?
Я взял немного еды и воды и отправился вниз к селению. Я не знал, где сейчас живут люди, поэтому решил идти просто прямо. Было тёплое время года, что увеличивало мои шансы на успех.
Предварительно я взял небольшой кусочек скалы и выдолбил там углубление. Туда я положил уголёк от костра, чтобы не дать ему умереть в моё отсутствие. Если мои домыслы подтвердятся, мне не будет смысла возвращаться обратно в горы. Я смогу управлять массовым сознанием, смогу попытаться обратить у людей регресс, который продолжается вечность. Мы стали походить на обезьян. У нас даже форма черепа была не человеческая, Гронн.
Я брёл несколько дней, периодически останавливаясь, чтобы разжечь огонь и вновь взять уголёк. Людей нигде не было. Изредка попадались следы стоянок и обглоданные кости животных и людей.
Сейчас мне кажется, что это сама природа подготавливала этот мир для себя. На этой планете уже не было таких паразитов, как люди. И она отдыхала.
На пятое утро моего путешествия я проснулся связанным. На моём лице чувствовалась засохшая кровь. На затылке страшно болело, а правой ноги не было. Её съели.
Я попытался повернуться на бок и увидел моих мучителей. Их было трое. Они спали. Вот он шанс для меня. Я должен попытаться. Как это делается? Боль в голове и в ноге не давала мне сосредоточиться. Но я вспомнил. И сделал это.
Я увидел сознание одного из спящих. Как и у крыс, оно просто находилось в спящем теле, бодрствуя. Человек видел сон, как он грубо совокупляется с самкой. Человеку нужен сон, чтобы сознание его отдыхало от потока информации, получившего за день. И чем ниже человек по социальной лестнице, тем более продолжительный и глубокий должен быть сон.
Я взял эту субстанцию невидимыми ладонями и медленно отделил её от тела. Грудная клетка спящего перестала двигаться, захватывая глотки воздуха. Он умер. Душа дикаря сопротивлялась. Я даже смог расслышать крик отчаяния сознания, лишённого тела. Но я был сильнее.
Наконец, оставив тщетные попытки вернуться в здоровое тело, душа рванулась куда-то в глубь пространства. Но и здесь я остановил её. Она сдалась и послушно осталась рядом с моим сознанием. Я принялся за второго. Через несколько минут все трое были мертвы. Я в восторге забыл про ногу и голову. У меня получилось. Если тренироваться, то скоро можно взяться за массы. Но не это меня беспокоило больше всего. Куда душа отправляется после смерти тела? Холодящий страх наполнил мои жилы. А вдруг это всё, конец? Вдруг души умирают таким образом? Просто исчезают. Нет, тогда им незачем было бы покидать тело. Я должен увидеть это сам.
Мне нужно себя убить. Но как? Я связанный. Они все уже мертвы и не смогут убить меня. Я должен как-то сам. Если я смог сделать это с другими, то смогу ли я сделать это с собой? Я начал впадать в отчаяние, когда посмотрел на обрубок своей бывшей ноги. Не нужно было быть медиком, чтобы понять, что я скоро итак умру. Из бедра хлестала кровь, забирая с собой мою жизнь. И я просто закрыл глаза, ожидая неизбежного.
Спустя некоторое время я, верховное божество Великого Тилуса, Вещий Псирон поднялся над своим жалким трупом. Я увидел яркий свет на верху, который притягивал меня и в то же время пугал. Мою бестелесную сущность засасывала огромная звезда, но я мог легко сопротивляться этому. Я остался, хотя свет не исчез. Все время, пока я находился в этом мире, свет присутствовал и тянул к себе. Я решил, что успею уйти. Будучи самым старшим из Богов Тилуса, я никогда не видел и не чувствовал ничего подобного. Как и ты, Гронн, ничего не понимая, я просто пошёл в сторону от гор, где я жил.
Меня никто не видел и не слышал, ни одно живое существо. Это подтвердило мои догадки о моём мёртвом состоянии. Я был привидением. Без Нимбуса и Гронна я не могу даже поднять грязь с земли. Но я могу управлять душами и заглядывать в них.
Я решил, что результатом слияния Синего и Белого Миров и стала эта деградирующая планета. Тогда вы оба должны были находиться здесь же. Мне нужно просто сканировать людей в поисках ваших сознаний. Но как я узнаю вас, если, так же, как и я, вы сами себя не знаете. Живёте где-нибудь в племени людоедов, ничего не подозревая, едите друг друга. Или ваши души должны быть особенными?
Я мало, что терял, поэтому просто пошёл на поиски хотя бы какого-нибудь живого сознания. Оказалось, что все люди на этой планете живут на небольшом участке земли. В остальных же районах этой планеты была безжизненная пустыня, которая, не щадя ничего, неизбежно надвигалась со всех сторон, пожирая всё на своём пути.
Это заметно облегчало задачу. Но вскоре я понял, что исследовал всех людей этой планеты. Я начал их убивать. Ведь после своей смерти я понял свою сущность. И если вы скрываетесь под маской людоедов, то в момент смерти вы узнаете себя сами.
Убивать я мог легко, просто выдергивая души из примитивных неандертальцев. Я убивал их и, задерживая на несколько секунд возле себя, чтобы изучить, отпускал их в полёт. Спустя год все приматы – люди были уничтожены. Осталась одна женщина. Я долго смотрел на неё, пытаясь понять, что мне делать дальше. Но на ум не приходило ничего, кроме как убить её и отправиться с ней в бездну неизведанности. Так я и сделал.
Я увидел там бесчисленное количество планет и потоки сознаний, направленных к одной из них. Решив, что мне нечего делать в мире мёртвых, я отправился к ближней планете, продолжив поиски.