Гвардия Хаоса. Глава 3

–  Может, снимешь эту отвратительную шапку? У тебя красивые волосы, зачем ты их прячешь?

Юрика, невежливо отбросив в сторону тянущуюся к ее голове руку Дженази, мрачно ответила:

–  Именно поэтому я и не хочу ее снимать. Табличку на груди с надписью «Привет, меня зовут Юрика Эспозито, и я сбежала из сиротского приюта» еще могут не заметить, а вот мои волосы любой жандарм увидит даже с другого конца Ховина.

–  Теперь, когда ты со мной, тебе незачем переживать из-за подобных глупостей,  –  произнес Дженази и силой стащил с нее шапку.  –  Так-то лучше. Небеса, зачем ты стрижешься так коротко?

Юрика, которая без головного убора чувствовала себя все равно что голой, непроизвольно прикрыла голову руками и присела. Дядя не понимал, каково это  –  скрываться от властей, обладая особой приметой, из-за которой рядом с тобой становится малозаметной новогодняя елка. Конечно, волосы можно покрасить, но сама мысль об этом действии вызывала у девушки отвращение. Лучше уж короткая стрижка и шапка (к тому же в ней ее принимают за мальчишку).

–  Юрика Эспозито!  –  раздался у них за спиной громкий мужской голос.
«Ну вот, я же говорила...»

Дженази повернулся в сторону широкоплечего усатого жандарма в синей форме. Юрика спряталась за спиной дяди.

–  Вам что-то нужно от моей племянницы?  –  вежливо поинтересовался он у мужчины прежде, чем тот попытался схватить девушку.

Жандарм, которому определенно помешали исполнять его прямые обязанности, нахмурился.

–  Она сбежала из приюта. Вы в курсе, что она сирота, сэр?

Дженази только улыбнулся в ответ, а через несколько секунд и до жандарма дошло значение слова «племянница».

–  Сэр, вы что, ее родственник?  –  у мужчины в форме глаза полезли на лоб, он едва не присвистнул от удивления. А потом посерьезнел:

–  Не замечаю за вами семейного сходства. Вы можете подтвердить свое родство? К тому же официально Юрика все еще является подопечной городского приюта для сирот. И да, совсем забыл: она у нас числится как вероятная свидетельница массового убийства. Так и так вам обоим придется проследовать за мной в участок, сэр.

Дженази только вздохнул в ответ. Жандарм потянулся за своей дубинкой.

Хрясь!

Когда бессознательное (а может и мертвое) тело жандарма полностью осело на землю, Юрики рядом с Дженази уже не было.

«Придурок! Идиот! Больной на голову! Псих! Напасть на жандарма на глазах у десятка свидетелей! Не знаю, кто он там на самом деле, но чем дальше я от него буду находиться, тем лучше,»  –  мысленно ругалась девушка, юркнув в один из узких кривых переулков и удаляясь от места происшествия с максимально возможной скоростью. Дженази додумался снять с нее шапку там, где было достаточно людно  –  на одном из городских перекрестков по пути к железнодорожному вокзалу. Она протестовала против этого маршрута еще тогда, когда дядя объяснил ей, куда они отправятся для начала. Предлагала пробираться окраинами, но нет, он же лучше знает, как следует поступать... И что он теперь имеет? Всю городскую жандармерию на хвосте  и листок с фотороботом на доске «В розыске»?

–  Ты же собиралась встретиться с Ришари,  –  прозвучало у Юрики за спиной, когда она наконец остановилась. Девушка выругалась и обернулась, чтобы встретиться с Дженази взглядом.

–  Ты хоть понимаешь, что натворил?

–  Убрал с дороги препятствие. Придерживаюсь принципа «нет человека  –  нет проблемы».

Юрику затрясло.

–  Но того славного парня я все же не стал убивать. Нравятся люди, которые способны припереть к стенке аргументами и логикой.

–  Идиот...  –  девушка села на землю и, совершенно беспомощная перед стихией в виде чужой глупости, заплакала.

«Черт! Он же с виду такой умный... Черт!»

–  Ты считаешь, что было бы разумным пойти за ним в участок?  –  спросил Дженази, чуть посерьезнев.

–  Мы могли убежать,  –  ответила Юрика сквозь слезы.  –  Или пойти с ним и обезвредить по дороге  –  где-нибудь, где двадцать человек не смогут увидеть, как ты бьешь представителя закона по голове.

–  Если бы я поступил именно так, то в конце мне пришлось бы «бить по голове» все ваше городское управление. Это хлопотно. Не было бы у нас по пути безлюдных мест, определенно.

–  Мы могли убежать...

Внезапно разозлившись, Дженази схватил Юрику за плечи и поставил ее на ноги. Она попыталась отстраниться, с испугом глядя в его ярко заблестевшие глаза, фиолетовый цвет которых стал еще насыщеннее.

–  Послушай меня, Юрика. Мы ни от кого не прячемся и ни от кого не убегаем. Ты  –  не сирота, у тебя есть мать, братья и я; тебе нет никакого смысла возвращаться в приют. Местные представители закона не смогут привлечь твоего брата к ответственности  –  им нет смысла за тобой гоняться. Тебе не нужно переживать, если нас снова попытаются задержать  –  я справлюсь с любой проблемой.

–  Как пять минут назад?

Дженази отпустил Юрику и отвел взгляд в сторону.

–  Ну, этот метод работает...

–  Я никуда с тобой не пойду!  –  для пущего эффекта девушка хотела еще топнуть ногой, но ей слегка не хватило уверенности. Да, она понимала, что сейчас просто закатывает истерику, но как еще ей убедить этого... своего дядю действовать более осторожно? Если уж заплакала впервые за четыре года, то изволь идти до конца в своих эмоциональных порывах.

«Боже, я впервые применяю «эти женские штучки». Сама себе противна...»

Выражение лица Дженази стало непроницаемым. И очень, очень спокойным. И все попытки к сопротивлению были тщетны, когда он одной рукой обхватил ее за талию и потащил в сторону (о ужас!) оживленной улицы, словно мешок с сыпучим содержим.

–  Дядя!

Разумеется, он ее не отпустил, и даже не сбавил шаг.

–  Дядя!

До поворота на одну из самых многолюдных улиц Ховина оставалось каких-то пятнадцать шагов.

–  Дядя, я все поняла! Я буду тебя слушаться и больше не буду никуда убегать, даже если за нами начнут гоняться танки. Только поставь меня на землю, пожалуйста...

Это помогло. Ощутив твердую почву под ногами, Юрика, семеня следом и чувствуя себя послушной собачкой (что ее злило просто невероятно), спросила, стараясь, чтобы прозвучало нейтрально:

–  Ты все вопросы решаешь грубой силой?

–  Только она что-то решает в этом мире.

–  Я всегда думала, что деньги.

–  Нет. Только сила.

Девушка фыркнула, но спорить не стала. Примерно минут десять, пока Дженази не остановился напротив стеклянной витрины одного очень популярного в Ховине кафе. Нужно ли говорить, что Юрика всегда хотела в него зайти, но боялась?

–  Если у тебя есть миллиард, то считай, что и весь мир у тебя в кармане... Ты же не собираешься сюда зайти? Нас уже должны искать жандармы. С особым рвением.

–  Хочу угостить племянницу кофе и пирожным.

–  Но я не хочу,  –  запротестовала Юрика, но тихо  –  стеснялась прохожих. А еще она не представляла, как сможет зайти в настолько шикарное место в своем рванье. Она же со стыда сгорит под насмешливыми взглядами всех этих богатеев! Дяде хорошо, на нем приличный костюм, да и не валялся он целые сутки среди мусора и пыли  –  Юрика вот уже почти час больше всего хотела переодеться в что-то более-менее чистое, но это что-то она сейчас могла найти только в магазине и за деньги. А денег у нее не было. Выпрашивать у этого... своего дяди? Пусть ее лучше пристрелят. Не хочет замечать ее состояние? Ему же хуже. Будет. Наверное...

–  Когда речь идет о простом человеке, то не имеет значения, сколько денег у него на счету,  –  Дженази все же заставил Юрику войти в кафе и подозвал официантку.  –  Они не защитят его от пули в лоб.

–  От пули в лоб могут защитить телохранители, которых можно нанять за деньги,  –  парировала девушка. Она заказала кофе с молоком и нечто «Фаулинское», надеясь, что оно не состоит из одного крема или зефира.  –  И я не думаю, что человека с миллиардом в кармане можно назвать «простым». Если ты хочешь сказать, что человеку вроде тебя какие-то телохранители не ровня и ты любого достанешь, то напомню, что в одиночку армию еще никто не побеждал. Да, армия  –  это грубая сила с твоей точки зрения, но снаряды, топливо и провиант не из воздуха берутся.

Дженази одним глотком опустошил свою чашку с кофе и посмотрел на племянницу с некоторым оттенком уважения в глазах.

–  Тебе правда шестнадцать?

–  Я читала много газет,  –  с некоторым вызовом ответила Юрика, доедая пирожное.

Дженази положил локти на стол и опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы.

–  И что в газетах пишут о Гвардии Хаоса?  –  спросил он.

–  Не читаю «желтую прессу». Твою мать...  –  девушка внезапно захотела стать очень и очень маленькой, а еще лучше  –  невидимой, потому что в кафе в сопровождении здоровенного двухметрового амбала зашел инспектор Эспозито. Юрика очень хорошо его знала, как и он ее: дважды лично возвращал ее в приют.

–  Может, прекратишь нецензурно выражаться?  –  возмутился Дженази.

–  А что мне еще остается?  –  ответила девушка, в голове которой уже начался мысленной отсчет до момента, когда жандарм их заметит.

«Три. Два. Один... Простите, это как?!»

Инспектор Эспозито и его спутник прошли мимо и сели за соседний столик, не обратив на девушку и ее дядю ровно никакого внимания. Нет, взгляд давнего знакомого Юрики скользнул по ее лицу и одежде, но так, словно здесь сидела не она, а кто-то совершенно другой.

«Проблемы со зрением? Амнезия?»  –  промелькнуло в ее голове, и она только чудом удержалась от того, чтобы окликнуть инспектора.

–  Что будете заказывать, синьор Рыков?  –  спросил Эспозито у амбала, который, как уже успела заметить Юрика, тоже принадлежал к категории «шпиков». И даже в большей степени, чем сам инспектор, которого непосвященный человек мог принять за кого угодно, но только не за жандарма. Поговаривали, что это здорово помогает ему в расследовании дел...

–  Просто Иван, товарищ Эспозито. Я не привык к подобному официозу,  – голос у «синьора Рыкова» оказался на удивление интеллигентным, что определенно могло вызвать у его собеседника когнитивный диссонанс. Но инспектор, судя по всему, справлялся.

–  У вас в «Молоте» не практикуют вежливое обращение?

–  Практикуют. Обращения на «сэр», «мистер», «сан», «месье», но не «синьор». Если вам так хочется, зовите меня лучше товарищ Рыков.

–  Хорошо, товарич... товаришч... товарришич...

–  Иван. Просто Иван.

–  Хорошо, Иван,  –  Эспозито сдался.  –  Что будете заказывать?

«Где же эта официантка, дери ее символ трансцендентного высшего зла во все не предназначенные для этого отверстия?»  –  Юрика прочитала нечто подобное на лице инспектора, когда он стал взглядом искать девушку в белом передничке.

–  Товарищ Эспозито, вы и правда притащили меня сюда для того, чтобы просто перекусить?  –  нахмурился агент «Молота».  –  Меня ждут срочные дела.

–  Я просто надеялся, что в уютной атмосфере этого милого заведения вы все же расскажите мне, почему собираетесь вернуться в Зорсу, если приехали всего пару часов назад? А как же расследование?

Товарищ Рыков, или просто Иван, вышел из-за столика и направился к выходу.

–  Иван, постойте!

Агент «Молота» все же удосужился обернуться и бросить на прощание:

–  Все, что было необходимо, уже выяснили вы, инспектор. Я забираю все материалы по делу и возвращаюсь. Дело рекомендую закрыть.

Эспозито, который порывался было последовать за Рыковым, в полнейшей растерянности вернулся на свое место.

–  Да, кстати,  –  громила обернулся еще раз,  –  если вам каким-то чудом удастся отыскать Юрику Эспозито, то сообщите мне об этом незамедлительно.

–  Да-да, конечно...

Ничего не понимающая Юрика Эспозито проводила агента «Молота» взглядом и повернулась к Дженази.

–  Дядя...

Тот ничего не ответил и, казалось, дремал на своем стуле.

–  Дядя!  –  позвала она его чуть громче и тут же осеклась, когда Эспозито посмотрел на источник шума. С остановившимся сердцем она наблюдала за его любопытствующим выражением лица, а потом он просто улыбнулся ей и настойчиво помахал рукой, подзывая появившуюся в зале официантку.

–  Ты уже все? Может, еще чего заказать?  –  Дженази, сбросив с себя сонное оцепенение, жизнерадостно улыбнулся племяннице.

–  Нет, спасибо. Но я буду просто счастлива принять ванну и переодеться,  – громко ответила она, не отрывая глаз от инспектора, который уже был полностью поглощен содержимым меню.

–  Одежду тебе по дороге подберем, а вот с ванной извини. Придумаешь что-нибудь в поезде.

–  Да, хорошо,  –  уже тише сказала она, и когда выходила с Дженази из кафе, помахала Эспозито рукой на прощание. Он заметил и, еще раз улыбнувшись, тоже помахал ладонью.

–  Ничего не понимаю...

***

Инспектор Эспозито не чувствовал вкус своего кофе, даже его аромат проходил где-то мимо сознания, как и все происходящее вокруг. Не существовало для него сейчас ни стен этого кафе, ни посетителей, ни даже милой молодой официантки, которая что-то щебетала у него над ухом. Все мысли были заняты только одним вопросом: почему Иван Рыков, стоило ему только увидеть фоторобот Джина Саргаса, уехал? Кто этот загадочный человек, принесший Юрику Ховино Руну? Действительно ли он убийца? Насколько сильна связь между Джином Саргасом и Джиной Саргас? Эспозито отыскал в хранилище кинотеатра одну из сохранившихся афиш фильма, который смотрел лет десять назад. «На краю неба»  –  так он назывался, и на ней была черно-белая фотография актрисы. Сравнив ее портрет с фотороботом Джина Саргаса, инспектор обнаружил их поразительное сходство. А вот между ними и Юрикой было мало общего, ведь в жилах девушки определенно течет кровь  яо. Впрочем, очень часто бывает так, что даже родные братья и сестры не похожи друг на друга. И еще этот совет закрыть дело... Не завуалированный приказ, а именно совет не тратить попусту силы. Неужели он совершенно беспомощен в этом деле? Семь ребят погибло... А как же правосудие?

Просперо Эспозито не был образцовым стражем правопорядка. Честно говоря, он, как бывший беспризорник, до сих пор в душе недолюбливал тех, кого в народе называют «настоящими жандармами». Детская неприязнь, от которой уже не избавиться... И все же никогда не переступал черту, которая отделяет «хороших» от «продажных». Порой внутреннее чувство справедливости вело его на заключение сделок с совестью, не раз он нарушал закон, чтобы преступника все же постигло наказание. Но он всегда был твердо уверен в том, что это необходимо.

А теперь... Что он может теперь? Оставить все «Молоту»? Признать, что не его уровня преступник?

–  Инспектор Эспозито!  –  жандарм, ворвавшийся в кафе, ураганом пронесся по залу и остановился возле его столика, вытянувшись по струнке.  –  Сорок минут назад на перекрестке Дубовой и Четвертой Рабочей улиц было совершенно нападение на сержанта Лоиса! Неизвестный ударил его и скрылся! По описанию свидетелей, им был мужчина среднего роста с белоснежными глазами, и его сопровождала Юрика Эспозито!

–  Что?  –  инспектор вскочил со своего места, едва не опрокинув стол.  –  Они еще в городе? За мной, живо!

«Сообщить Рыкову, немедленно!»  –  вот что вертелось в голове Просперо, когда он бегом направился к выходу из кафе. А потом споткнулся на ровном месте и упал, растянувшись на полу во весь рост.

«Что же это со мной?  –  растерялся он.  –  Что с моей головой?»

Все было просто: инспектор вспомнил, что Юрика и ее спутник сидели рядом с ним и Рыковым, за соседним столом. Он же еще обратил внимание на девушку, у которой было лицо разыскиваемой, удивился тому, как они похожи! Только что-то в голове дало сбой, он принял ее за другого человека, хотя для этого не было каких-либо видимых причин.

И мужчина, что был с ней... Эспозито вспомнил, что они с Рыковым шли мимо, и инспектор увидел сквозь огромное стекло человека с белыми волосами и сидящую рядом с ним Юрику. Потом похожий на Джина Саргаса незнакомец повернул голову, встретился с ним взглядом  –  и все, в голове исчезла прямая связь между внешностью этих двоих и именами, проходящими по делу. Манипуляция сознанием, не иначе.

«Этот человек... Это был не Джин Саргас. Следует сообщить Рыкову, и как можно скорее. Они еще о чем-то говорили перед тем, как уйти... «Придумаешь что-нибудь в поезде»? Просто замечательно, после их ухода не прошло много времени».

–  Инспектор Эспозито!  –  голос жандарма напомнил Просперо, что он все еще лежит на полу.

–  Со мной все в порядке,  –  сказал он, вставая и отряхиваясь.  –  Найди синьора Рыкова и попроси его немедленно прибыть на вокзал. Я буду ждать его там.

«Боже, эта чертовка еще посмела помахать мне рукой перед уходом...  –  злился инспектор, останавливая таксиста и запрыгивая в автомобиль.

–  На вокзал, живо!