Приключения мужчин у дачи. Глава десятая

Бодриков сунул в карман шорт деньги, и друзья отправились на другой берег в деревню Малый Яр. Через подвесной мост шли медленно – доски были ещё мокрыми. Вышли на берег и поднялись на холм. Перед ними открылась удивительная картина: от садов и огородов поднимался пар –земля благодарила небо за долгожданную влагу.

 Улицы деревни можно было бы назвать пустыми, если бы не утки, свиньи и ребятишки. И те, и другие, и третьи искренне радовались пролившемуся дождю и глубоким тёплым лужам.

Как ни старались обходить грязь и идти по травке, всё-таки, в грязи уляпались. На подошвах каждый тащил по килограмму глины. Перед крылечком сельповской лавки, щепками, как могли, очистили обувь. В магазине не было никого. Из подсобки вышла к прилавку продавец – пухлая женщина в когда-то белом халате.

- Здравствуйте вам! – громко поздоровался Митяй.
-Здрасти! – улыбнулась продавец.
- Говорят, у вас табак есть?
- Есть, да не про вашу честь! – также с улыбкой отвечала продавец.- Продаём только своим, деревенским. А дачники пущай в городу берут.

- Так мы же деревенские! Из Вишнёвки мы, а вовсе не из городу.
- Вот в Вишнёвке и отоваривайтесь, - хитро улыбаясь, отвечала хозяйка магазина, - или берите чего-нибудь в нагрузку. Тогда и сигареты продам.
- Так, - Митяй оглянулся на Бодрикова.
- А что вы предлагаете в нагрузку, - поинтересовался тот.
- А вот хоть шампанского возьмите. Деревенские его не берут, а мне план выполнять надо.

- Ну что, друзья, придётся взять, - Бодриков протянул продавцу деньги.
Взяли бутылку «Советского шампанского» и три пачки сигарет без фильтра.
- Это называется, сухой закон в действии – как его понимают на местах,- прокомментировал покупку Геннадий, когда вышли из магазина. – Не хочешь выпить, так нет – тебя заставят взять бутылку! А хлеба в магазине нет, так это ничего…
- Хлеб утром привозят. Сразу разбирают весь. Лишнего продавец не заказывает, - пояснил Мякишев. – А чего мы, как дурни, потащимся  с этой нагрузкой через всю деревню. Перед людьми неудобно. Давайте, разопьём пока холодненькая и делу край!

Бубнов взял бутылку из рук Геннадия, стал открывать. Пробка выстрелила ему прямо в нос и упала в грязь. Митяй подобрал и сунул в карман:
- На поплавок пригодится.
- Давайте, хотя бы на лавочку сядем, - предложил Бодриков. Присели на скамейку у палисадника. Не торопясь освежились шампанским.
- Благодать, - вздохнул Бодриков.
- Блаалепие, - подтвердил Митяй.
- Лепота! – поправил Бубнов.
- Точно – лепота, - согласился Геннадий. – Потому что, благодать – это кайф без угрызений совести, а я уже угрызаюсь. Там Сэмэн нас уже заждался, наверное.

 Они пошли в обратный путь всё по той же главной деревенской улице, в конце которой было заметно некоторое оживление. Подойдя ближе, они увидели, что местные ребятишки устроили себе оригинальную забаву.

 В луже лежало несколько свиней. Пацанята подкрадывались к ним, затем вскакивали на спину и, держась крепко за свиные уши, мчались верхом на визжащей свинье. Цель была как можно больше времени удержаться верхом на свином скакуне, что, надо сказать, было довольно трудно, потому что, когда свинья бросалась в рысь, а потом в карьер, всаднику без седла и стремян приходилось туго. Особенно отличался худенький пацанёнок лет десяти. Он так ловко обхватывал ногами свиное туловище, что ему удавалось продержаться больше других.

Друзья остановились посмотреть на потеху. Стали криками подбадривать пацанов.
- Эх, сбросить бы щас десяток годочков, - воскликнул Митяй, - я бы  с удовольствием прокатился!
- А что? Это мысль, - отозвался Бубнов и как-то странно посмотрел на Бодрикова. Потом обратился к Митяю:
- Так что, может тряхнёшь стариной, вспомнишь молодость?

- Я бы тряхнул, да уж больно они грязные, пачкаться не хочется…
- Ну, а у Геннадия выбора нет,- сказал Олег, положив руку на плечо Бодрикова.- Ему придётся испачкаться. Он проспорил мне, так что пусть прокатится…
- Ты чё, Бубен, с  дуба рухнул? Договаривались же – в пределах возможного!
- А чего тут невозможного, - Бубнову шампанское ударило  в голову, и душа просила: «Хлеба не надо, зрелищ давай!», - малолетки катаются! Между прочим, это такой же долг чести, как карточный долг.

Гена заколебался:
- Так свинья ж мой вес не выдержит!
- Ой, не смеши – твои-то шестьдесят килограмм не выдержит?! Это ж не мои девяносто. Вон с того краю лежит здоровенная – она подойдёт тебе по весовой категории. Давай!

Конечно, Геннадий бы не согласился на эту авантюру, если бы не шампанское и внутренний голос. А он как раз нашёптывал: «Давай, Гена, давай! Утри нос друзьям своим. Покажи свою ковбойскую ловкость! Вспомни, как в детстве – на лошади верхом и без седла»
- Ну, была, ни была,- сказал Бодриков. Вынул из кармана сигареты и деньги, подал Олегу, - держи пока!
- Ты, главное, за уши, за уши крепче держись! – давал «жокею» последние тренерские наставления Митяй.

 Не то чтобы Бодриков пошёл на поводу у всех своих советчиков. Он-то в глубине души решил показать друзьям невозможность сего предприятия, просто сделав попытку оседлать грязного «мустанга», и, надо признать, это у Гены получилось довольно убедительно: он зашёл со стороны огорода, чтобы не шагать через всю лужу и приблизился к свинье. Та встревоженно вскочила на ноги, кося маленькими глазками на Бодрикова. Он почесал её за ухом, она отозвалась тоненьким «хрюком». Почесал за вторым. Потом быстро ухватил свинью за уши мёртвой ковбойской хваткой.

Что произошло дальше, измерялось не в минутах и даже не в секундах, а в миллисекундах.  Ненормальная свинья истерически взвизгнула и рванула как ракета не по улице, как все свиньи, а в ближайший огород, где было прясло из жердей. Нижняя жердь в одном пролёте отсутствовала. Именно туда и рванулась свинья, как пуля преодолев расстояние между лужей и забором. Она проскочила под верхней жердью, и та пришлась прямо в лоб несостоявшемуся наезднику, который в запале не успел выпустить из рук свиные уши. Последнее, что запомнилось Бодрикову,  так это вспышка молнии в глазах и … Аут!

Друзья опомниться не успели, как толстенная сосновая жердь от удара разлетелась пополам. Её обломки валялись перпендикулярно забору. Их друг и работодатель лежал без сознания в чужом огороде. Мерзкое животное скрылось в зарослях картошки.
- Вот ёлы-палы!! – Воскликнули одновременно Митяй и Бубен. Они ожидали чего угодно, но только не такого исхода. А если уж говорить честно, они вообще ничего не ожидали. Процесс был интересен. Теперь результат придётся расхлёбывать.
Они бросились на помощь лежавшему без чувств наезднику. Подняли его и, положив его руки себе на плечи, вывели с чужого огорода. Постепенно шея у Геннадия заработала – голова стала держаться.

- Вот видишь, Митяй, он уже головку держит, - заметил Бубнов, - значит будет всё хорошо!
Сознание постепенно возвращалось. Первое, что услышал Бодриков, это внутренний голос: «Я так и знал, что этим кончится!»
- Убил бы тебя, падлу! – ответил Гена ему.
- Кого, Гена, - спросил Митяй, - Бубнова или свинью!
- Нет, - промычал Гена, - внутренний голос.
Мякишев посмотрел на Бубнова . Оба покачали головами. Совсем плохо – заговаривается.

- Если пока идём не обыгается, придётся в город везти, - сказал Бубнов.
Подошли к реке. Присели на берегу. Бодриков поднялся, зашёл по колено в воду и намочил голову:
- Вроде, полегчало.
- А то мы уже хотели просить Семёна, чтоб в больницу тебя увёз, - отозвался Бубнов.
- Ещё чего!

- Вот и я говорю, Семёну вообще ничего рассказывать не надо,- вмешался Митяй. Он боялся, что Карацупа опять отчитает его, как подстрекателя, поэтому забежал к Глафире «на минуточку», предоставив Олегу и Геннадию право отдуваться.
Семён заметил шишку на лбу и синяки под глазами Бодрикова. Спрашивать ничего не стал, ограничился шуткой:
- А тебе идёт! На моего "Москвича" стал похож - весь грязный и с фонарями.
Зато, когда появился Митяй, взял его за цугундер:
- Опять ты, провокатор, постарался?!
- Да чё я то? В натуре, Сэмэн, ну, сроду такого не было, а тут, блин, опять то же самое!