Будешь скучать - встретимся

Рушит тебя то, что внутри. Это не сердце или почки, не заболевания, а мысли.


1

Дай мне увидеть пламя!


Когда-то меня спросил один приятель: что же такое тишина? Я ответил, это - ничто, пустота. Только сейчас я понял, что был не прав. Ведь тишины на самом деле не существует. Вот вы когда-нибудь слышали тишину? Нет. Ее услышать невозможно. Внутри каждого бушует стихия, она называется мысль. Она никогда не умолкнет. От нее невозможно избавиться, она неотъемлема, как дыхание. Пока человек дышит - он живет, пока он живет - он мыслит. Тишина вбирает в себя несказанное, она объемна, она бездонна, она полна. Настоящей тишины нет. Просто нет. Тишина - это миф, который придумали люди. Миф нужен человеку для очищения совести, такое слово, как тишина, скрывает изнанку человеческой души. Ведь если слово не произнесено вслух, значит, его просто не было. Губительные, грязные, эгоистичные слова скрыты внутри человека и слышны только ему. И если человек постоянно слышит себя, тогда и тишины вовсе нет. Но все равно в нее продолжают верить. Вот хочется людям, и они верят. И будут верить, пока это им выгодно. Так жить проще.

Вот так я люблю философствовать вечерком за бокалом коньяка. Глупо, конечно, ругать мир за его несовершенство, но ничего не предпринимать. Будь мои мысли материальны, я мог бы горы свернуть. А пока мне остается только философствовать. Корить мир за свою неудачную жизнь. Да, люблю я это дело. Говорить о губительности пороков, когда сам погряз в них по горло. Говорить о небесах, стоя приколоченным ботинками к грязному кафелю.

- Ты когда-нибудь сопьешься! – были первые слова вошедшей на кухню Инны - Тебе не надоело так жить?

- Надоело.

- Именно поэтому ты сидишь здесь и пьешь в одиночестве? Ты так новую жизнь встречаешь или старую провожаешь? - и она забрала недопитую бутылку.

- Я ее осмысляю.

- Ты это последнее время делаешь каждый вечер. Тебе нужно развеяться. Поехали вместе куда-нибудь на юга. Представляешь: солнце, море, белый парус и мы.

- А еще парочка продавцов горячей кукурузы.

После этих слов Инна покинула кухню, захватив с собой остатки коньяка.
В чем-то она была эгоистична и глупа, но не глупей других представительниц слабого пола. То ли из-за отсутствия интеллекта, то ли из-за отсутствия интереса, она не могла поддержать разговора, если это не касалось ее лично. Возможно, такой хороший собеседник привел меня к тому, что внутренние монологи стали приобретать для меня все большую актуальность. Я постоянно пытаюсь ее чем-то заинтересовать, заставить мыслить, вступить в некую дискуссию, но в лучшем случае Инна сидит со стеклянными глазами и кивает, а в худшем уходит со словами: не морочь мне голову всякой ерундой. Так было в четверг, когда я спросил ее мнение по поводу истощения природных ресурсов.
Так как эту девушку нельзя назвать умной, она относилась к разряду красивых. Она всегда умело ловила взгляды мужчин. На эту удочку я и попался, но все же не жалею, что когда-то признался этой женщине в любви. Внутри нее жила настоящая пантера - грациозная, страстная. Я готов забыть, как меня зовут, от одного взгляда на ее утончённый силуэт. Но сегодня в ней было что-то не то. Глаза не блестели, пламенно-каштановые волосы потухли. Может, перемена погоды? Но определенно в ней что-то изменилось. Надо поинтересоваться, что могло случиться у моего прелестного создания.

Зайдя в спальню, я увидел Инну, сидевшую ко мне спиной. Я окликнул её. Когда она повернулась, я был поражён. Ее глаза были полны слез, а в руках она держала наше совместное фото. В этот момент меня что-то кольнуло, и это была отнюдь не жалость. Как только она на меня взглянула, потоки солёной жидкости хлынули из её глаз. Сквозь всхлипы она говорила:

-Милый, не оставляй меня!

-Что случилось? Почему ты плачешь?

-Я скоро умру, я это чувствую. Мне снилось... Снилось... - она захлёбывалась в слезах. Всхлипы не дали ей дальше продолжить говорить. Я заключил её в объятиях и целовал её локоны, красные от слёз щеки, её губы вкуса малины. Конечно, это все её буйная фантазия, человек не может предугадать момент смерти, но она заставила меня в этом сомневаться.

- Последнее время мне часто снится один и тот же сон, где я умираю. И знаешь, милый, этот сон сильно сплетается с реальностью, что каждую ночь заставляет меня вскакивать в холодном поту.

-Послушай меня! Ты не умрешь, я даю тебе слово! Я всегда буду рядом. Всегда! - После этих горячих обещаний, слетевших с моих губ, я еле слышно добавил. - Тебе сейчас нужно выпить успокоительного и лечь спать.

Позже я принес стакан воды и таблетку снотворного, ибо сон был сейчас ей лучшим успокоительным. Она приняла лекарство и обняла меня. Мы долго сидели обнявшись и молчали. Сейчас она стала для меня настолько родной, что ее не хотелось выпускать из рук. Ее сердце билось в такт с моим. Ее голова медленно клонилась ко мне на плечо. Тепло наших тел. Молчанье как исцеление. Я почувствовал себя по-настоящему счастливым: она рядом, ее объятия как кислород. Давно я не был счастлив, кажется, уже забыл каково оно на вкус. Не знаю, как описать свои чувства в этот момент, но внутри меня снова зазвенели маленькие колокольчики - это чувство далекого и невозвратного детства со вкусом бабушкиных пирогов и запахом свежескошенного сена. Давно не вспыхивало оно во мне, погасло с приходом моего совершеннолетия. Настолько неожиданно было почувствовать его вновь с прежней юношеской силой. Меня переполняла любовь к ней, как когда-то давно меня переполняла радость от первого летнего дождя, под которым мне удалось побывать. Мне тогда было пять или шесть. Как сейчас помню, жаркий июньский день. Деревня. Лучи солнца иссушали землю. Мне тогда казалось, что если не пойдет дождь, то земля может высохнуть до состояния пыли, а пыль развеяться в нашей необъятной галактике. Все старшее поколение отошло к послеобеденному сну. Один я не спал. Я сидел у окна и выманивал дождь. Долго сидел и надеялся, что дождь послушает меня. Сильная вера и терпение творят чудеса. Первые капли ливня увлажнили иссохшую почву. Больше, сильнее. Я просто подпрыгнул от внезапной радости, выскочил на улицу. Босяком по лужам. Без зонта под ливнем. Простое детское счастье. Детское счастье, которое врезалось в память. Сейчас я ощутил похожую бурю эмоций. Но отсутствие диалога только разыгрывало во мне тревогу за будущее. Я пытался насытиться этими объятиями, будто они были последними. Я пытался запомнить все до единой детали. Остановись, мгновение! Я бы все отдал, чтобы вечно просидеть так, если она была бы не против. Такие сладкие и тревожные минуты, да оставайтесь же в моей памяти навсегда! Она стала медленно засыпать. Я решил ее не тревожить, да и меня  начало клонить ко сну.

Открыв глаза, я первым делом понял, что мы проспали всю ночь в обнимку. Наутро она успокоилась и не проронила ни слова о вчерашнем вечере.
- А знаешь, у меня есть цель... Ты не думай, что я ни к чему не стремлюсь.
Неужели Инна решила хоть немного мне открыться? Женщина-загадка, но уж слишком большой загадкой она была для меня. Мы столько прожили рядом, но я почти ничего о ней не знал. Хотя, как и она обо мне. Отношения без прошлого. Жизнь сегодняшним днем. Вот что я ценил, и что так резко обесценилось сейчас. Наводящими вопросами я решил узнать хоть что-то об ее прошлом.

- Начнешь идти к ней - достигнешь. А чего именно ты хочешь?

- Ах, нет, это совершенно неважно. Моя цель - сама достигну. А то расскажу - не сбудется.

Нет, не откроется, ну, ладно, не так уж и хотелось.

- Тогда я скажу так: если ты хоть раз думала о жизни, дорогая, то замечала, насколько ничтожны перед истинной целью как люди, так и обстоятельства. А жизнь не состоит из черных и белых полос, как это принято считать, жизнь - это шахматная доска, где дальнейшие события зависят от хода игрока. Игрок всегда выбираете для себя лучшую партию, передвигая фигуры на доске. Будут встречаться как светлые, так и темные квадраты, без них не обойтись - они часть твоего пути. Главное не сдаваться и придерживаться выбранной траектории. Будешь действовать, то все будет, как ты этого хочешь. Ничто не властно над волей человека. Ни единое обстоятельство не сможет его сломить на пути к желаемой цели, если она действительно желаема. Никто и ничто не остановит, если ты хочешь и исполняешь. Ты, наверно, уже давно поняла, что нельзя хотеть и ждать. Нужно хотеть и действовать. Путь - истинное наслаждение. Ты идешь по этому пути, падаешь, поднимаешься и идешь дальше. Без этого никак. В этом вся истина, главное идти... «Да, на словах я - герой. Даю советы, которые никогда не распространялись на меня. Слова мои будто существуют отдельно».

И вот огонек в ее глазах, как же долго я его ждал. Мои слова услышаны и поняты (О, хвала Небесам!). Дальше она стала удивлять меня больше, я был не только понят и услышан, но в ответ получил полное одобрение моих слов. После чего мы вступили в диалог. Ее мнения, ее красноречивые фразы, мелодия ее голоса - все это я услышал впервые. Я бы говорил с ней так до бесконечности. Сегодня я открыл для себя прекрасного собеседника. Ее слова. Мои слова. Все переплеталось. Мы спорили, потом приходили к общему мнению. Я смог раскрыть в ней то, что было скрыто в глубине ее души. Картинка приобрела душу.


2

Танцуй, пока по нашим венам течет одна и та же мелодия.
Один ритм на двоих. Дай мне еще один такт упиться тобой.


-Сейчас с тобой я понял, что снова живой. Я снова могу дышать свежим воздухом, а не разлагаться на материи с еще бьющимся сердцем.

-Просто молчи и будь рядом.

Это было достаточно дерзко сказано, но такой дерзости я готов подчиняться вечно. Я никогда не был под чьим-то каблуком, хотя был опыт со многими женщинами. Я никогда не позволял своей даме водить меня за нос, мне нравится в отношениях быть исключительно доминатом. Некоторых злил данный расклад в отношения, назовем их - "девушки из общества порядочных стерв". Да что я говорю, их и называть не нужно - они ими и являлись, но со словами порядочные, я погорячился. Но в большинстве своем женщины любят подчиняться. Хоть они это и не показывают, строя из себя независимых леди. Но вся их независимость просто кричит: мне нужна опека и защита. Совершенно иное, когда это доходит до фанатичности, до состояния жертвы. Вечные мученицы с мученической жизнью страдают от деспотичности окружающих. Но они прекрасно отдают себе отчет в том, что именно они выбрали себе такой путь, и именно они могут его прекратить. Новое поколение мучениц сменяет старшее поколение мучениц. Это течение бесконечно. Что толкает их снова и снова так жить? Я думаю, им нравится жалость. Посмотрите, я такая мученица, так давайте пожалеем меня! Так давайте, я утолю свою жажду вашей жалостью! Может, это так, может, по-другому, но кто поймет наш прекрасный пол?

Не думайте, что в моей жизни были только женщины. Так как не рождаются сразу с бородой, в моей жизни был прекрасный период - период юности, когда женщины были еще девушками, когда запас принципов и амбиции практически отсутствовали. Я не думал, кто и кому должен подчиняться, - я просто любил. А если я влюблялся, то отдавал себя без остатка объекту моей влюбленности. Тогда в отношениях царила только искренность, только подлинность чувств. Надеюсь, сейчас с Инной я вернул себе вторую юность, ибо сейчас все для меня ушло на второй план. Остались только я, Инна и то, чем мы дышим.

Хорошо, когда рядом с кем-то комфортно пребывать в молчании. Обычно это происходит рядом с самыми близкими и дорогими людьми. Тебе не нужно искать слова, выдавать из своих уст витиеватые выражения в надежде показать собеседнику свою эрудированность, а вы просто сидите рядом (ну или лежите, кому как нравится) и молчите. И это молчание не заставляет искать фразы, оно дает ответы на все вопросы.


3

Разбуди меня завтра пораньше,
Чтобы что-то я смог изменить.


Что я делаю с собой и своей жизнью? НИ-ЧЕ-ГО. Ни к чему не стремлюсь, а требую от окружающих слишком многого. Половина моей жизни уже прошла и, можно сказать, не оставила особенно яркого следа. За это время я даже не понял, что такое жизнь, не попробовал ее на вкус. Не растрачивал ее и не боролся. По сути дела, я не жил. Просто плыл по течению. Куда все - туда и я. А как хотелось, чтобы куда я - туда и все. Быть особенным. Открывать, сражаться, прокладывать путь массам. Но что делаю я? Еще в детстве  сделал вывод: я не способен на решительные действия. Единственное, что у меня хорошо получается - это наблюдать и рассуждать. Рассуждать. Наблюдать. Делать выводы. Но не следовать своим идеалам. Идти за толпой. В детстве я говорил себе, что жизнь коротка, деньги - ненужные бумаги, а истинное наслаждение в природе. А что я скажу сейчас: половина жизни, а, может, и большая ее часть (кто знает), прошла. Прошла безвозвратно. Растрачена на пустые минутные удовольствия и охотой за деньгами. Как же это глупо наслаждаться тем, чего старался избегать и презирал ранее. Деньги! Сколько чистых душ вы соблазнили? Сколькие охотятся за наживой? И я один из них - слепой, идущий на вашем поводке. Я искал вас, но так и не нашел, а многое потерял безвозвратно...

Я прожигаю свою жизнь, смотря на ценности, навязанные обществом. Черт возьми, да это же идиотизм! Надо срочно все менять! Прежде всего - меняться самому и плевать на то, что скажут остальные. Хотя бы остаток своей зрелости нужно провести так, чтобы не жалеть в старости о прожитых зазря днях. Не должно все оставаться так, как есть, нужно действовать. Нужно жить. Я должен все изменить!

Хмурые облака собирались в тучи. Это весеннее утро было похоже на унылый осенний вечер. Мысли одолевали меня всю ночь. Бессонница дала плоды, и я встал с кровати с явным намерением все изменить. Обычно мои размышления о смысле жизни не идут дальше дивана. Но тут ничтожность моего существования не видела другого выхода.

- Я хочу сегодня посетить парикмахера. Ты же меня отвезешь? - с этими словами Инна вышла из ванной комнаты. На первый взгляд моя спутница выглядела невероятно обворожительно. Влажные вьющиеся волосы, покрывающие плечи, халат, четко облегающий силуэт. Но эти глаза! Сколько боли, сколько бессонных ночей скрылось за ее взмахом ресниц. Она прятала свои переживания за напускной улыбкой, но глаза, скрыть их от меня она не могла. - Так ты меня отвезешь или нет?

- Без проблем. - "все, что угодно, только бы увидеть снова блеск твоих глаз. Все, что угодно, что сможет тебя отвлечь от мыслей, внушающих тебе столько страха", - но этого я уже сказать не мог, уж очень она хотела скрыть от меня своё состояние.

Когда мы сели в автомобиль, Инна болтала без умолку. Ее было приятно слушать, ее голос, как бархат. Она смеялась, обворожительно улыбалась, но выражение ее глаз не менялось, никак не могла отпустить ее печаль. Мы приехали к салону красоты, куда она очень любила ходить. Я вышел из машины и открыл ей дверь. Выскочив из машины, Инна крепко обняла меня и поцеловала.

- Будешь скучать - звони, встретимся.

- Обязательно.

Она еще раз поцеловала меня и скрылась за дверью салона. Пошел дождь. А я все стоял на одном месте, смотря на закрывшуюся дверь. Инна такая живая и обаятельная, ну что у нее могло быть общего со мной? Я черств, я никогда не показываю окружающим своих чувств, да даже Инна не видит меня настоящего. Единственное, что нас могло объединить, это, наверное, то, что ни она, ни я не расспрашивали друг друга о прошлом. Я лишь знал, что у нее был младший брат, который скончался в шестилетнем возрасте (мы часто ездили к нему на могилку, из чего можно сделать вывод - она его очень любила). А мать, так и не излечившись от душевной травмы, скончалась спустя месяц (где и как она была похоронена, для меня оставалось загадкой). Удивительно, что у нее не было ни одной фотографии из ее прошлой жизни. Я видел лишь один протрет, написанный уличным художником. На этом портрете ей не больше четырнадцати, но она уже была ужасно привлекательной. Почему я не знал ее раньше?

И тут у меня что-то щелкнуло в голове, и я зашел в салон. Около входа на диванчике сидел мужчина, читавший газету. Его лицо мне показалось знакомым, хоть из-за газеты я мог видеть его лишь наполовину. Но мало ли мужчин ходит у нас по улицам? Инна сидела ко мне спиной и не видела меня. Я тихо подошел к ней и поцеловал ее в затылок. Сколько я был удивлен, когда получил пощечину. Присмотревшись, кому она так мощно заехала по лицу, Инна была не менее удивлена, увидев меня, держащего ладонь на горящей щеке.

- Боже! Это ты! Милый, извини меня, я не думала тебя ударить!

Инна накинулась целовать меня. Она целовала меня в щеку, по которой прошлась ее рука. Потом она стала обсыпать поцелуями все мое лицо.

- Так неловко вышло! Извини! Больно? А тут больно?

Я взял ее за плечи, подвел ее губы к своим. Она не показала своего удивления от моего поведения, а лишь поддалась моему порыву.

- Вот теперь точно все прошло. А ты у меня молодец, хорошо за себя постоять умеешь. Если это был бы маньяк, он бы убежал от тебя с визгом.

- Ты меня недооценивал, - она залилась смехом, смотря на мою красную щеку.
- Так вот, я зашел сказать, что заберу тебя, только позвони, как все закончишь. Идет?

- Идет, - она обняла меня и, когда я уже был в дверях, махнула мне рукой.


4

Давай, поцелуй меня нежно, настолько, как будто в последний раз.
Ведь он, действительно, может стать последним


Люди, скрип шин. Пустой и серый пейзаж открывался из окна автомобиля. Центр был похож на огромный муравейник. Упершись рукой в руль, я сидел и никак не мог тронуть автомобиль с места. Взглянув на заднее сиденье,  увидел, что в углу лежит блокнот. Видимо, Инна забыла его в прошлую нашу поездку. При поездках на дальние расстояния она всегда перемещалась на заднее сиденье автомобиля и что-то усердно чирикала в своем блокноте. На заднем сиденье не так страшно затеряться в своих мыслях. На заднем сиденье мир кажется не таким страшным, когда растворяешься в строчках своего блокнота.

Нужно было ехать. Я машинально достал ключи из кармана, на них болтался брелок в виде револьвера (его мне подарила Инна на нашу первую мини-годовщину). Я сжал брелок изо всех сил в кулаке, это всегда меня успокаивало как ощущение настоящего оружия в руке. Дешевый обман сознания, но всегда помогает. Брелок ничего не стоил без вложенного в него значения. Маленький предмет, наделенный огромным смыслом. Щитом ли он был для меня от проблем? Да и от проблем ли?

Ключ зажигания повернут, газ нажат, ручник на первой передаче. Что ж поехали. Шины разрезают глубокие лужи. Стекло заливает ливень. При таких обстоятельствах я недолго мог колесить по городу. Увидев ресторанчик быстрого питания, я припарковался и решил перекусить. В зале стояла невыносимая духота и запах подгоревшей картошки. Очередь была приличная. Я занял место в конце и стал разглядывать кухню, которая здесь была открыта для посторонних глаз. В одном углу жарилась картошка в масле, в другом сосиски. А молодые люди, в одинаковых футболках, бегали между этими жаровнями, дабы ублажить ненасытные брюха посетителей. Но как бы ни суетились работники, очередь никак не продвигалась, и для меня не нашлось более интересного занятия, чем разглядывать сосиски, жарившиеся в гриле напротив. Что ж, зрелище не из самых увлекательных. Но тут одна из сосисок загорелась, пламя перекинулось на соседнюю, и так пошла цепная реакция. Гриль постепенно заполнялся огнем. Но самое интересное то, что ни один из многочисленных служителей этого "Великого пищевого королевства" даже не взглянул в сторону гриля. Пламя захватывало все большее и большее пространство, из-за дверцы стал валить черный дым. И только тогда работники спохватились.

Я передумал покупать что-то в этом ресторанчике и вышел на улицу, так и не узнав продолжения увиденного мной происшествия. А вообще смысл его досматривать? Прибежит какой-нибудь бесстрашный дядька с огнетушителем и щедро польет источник возгорания. А сосиски будут выкинуты, облитые пеной, горелые и никому не нужные. К чему я это говорю? В прочем, это уже не важно. Нужно забрать Инну. Я сел в автомобиль и направился к салону красоты. На шоссе меня обогнал автомобиль скорой помощи, видимо, кому-то сегодня не повезло. Чем ближе я подъезжал к салону, тем больше мне резал слух звук мигалок. Видимо, кому-то очень не повезло.

Меня охватил озноб, как я подъехал к источнику шума. Скорая, полиция, пожарные, от их машин пестрело в глазах. Из окна салона шел легкий дымок. Нет. Нет. Нет. Мне это кажется. Инны уже там нет. Она пьет чай в соседнем кафе, счастливая и с новой прической. Да, именно так и есть.


5

Прощай, моя реальность!


Я выскочил из автомобиля. Подбежал к носилкам. На них лежало что-то похожее на человека, это что-то напоминало уголь. Но я узнал этот уголь.
Врачи разрешили мне ехать с Инной. Она еще жива. Каждый вдох дается ей с трудом. Нет гладкой кожи. Нет каштановых волос. Ее не спасти... Я был готов сгореть заживо, как она, сознавая то, что не в силах помочь своему сокровищу. Мои губы судорожно что-то твердили Инне. Я поторапливал санитаров, чтобы доставили в больницу быстрее. И тут я увидел легкую улыбку на Инниных облитых кровью губах. Мучения ее кончены. Ее не стало. Она умерла, моя Инна. Сгорела. Но сгорела как героиня какой-то книги. А не никому ненужной сосиской на гриле. Кто-то умирает, оставляя за собой яркий след и толпу, идущих за гробом, а кто-то уходит, как ненужный полуфабрикат из ресторана. А смерть всегда, рано или поздно, выходит победительницей из схватки с человеком.
В больнице санитары лишь констатировали ее смерть.

- Отвези тело в морг.

От возмутительной легкости этих слов хотелось выть.

- Это Инна! Да как вы можете называть ее телом!

Врач лишь ухмыльнулся, прикрывая ее лицо, вернее то, что он него осталось, простынею. Он видел смерть каждый день. Для него это было привычно. Но не сумасшествие ли это жить чужими смертями, смотреть в стеклянные глаза, вдыхать смрад, ощущать холодок на коже? И в каждой черте замечать деятельность смерти. Не сумасшествие ли жить на этой тонкой границе жизни и загробного мира? Тем временем, пока скорбные мысли теснились в моей голове, Инна все удалялась вдоль по коридору. А я остался один... Пока, моя реальность...


6

Последний шаг и бездна...


Каждый день я отдавал душу зеленому змею. Грел глотку, чтобы остудить душу. Я пытался прятаться в дыму от чужих слов, от сожалений. Эта напускная скорбь! Эта дешевая игра! Единицы лишь плакали на похоронах искренне, остальные с напускными слезами топились около закрытого гроба.

Смерть Инны получила большую огласку в СМИ. Ни один печатный новостной выпуск не обошелся без громких слов о смерти в салоне красоты. "Испепеляющий загар", "Жертва красоты", "Жерло солярия". Ни одни "Новости" местного масштаба не обошлись без репортажа из объятого огнем салона, а потом кадров потушенной кабинки для загара. Я смотрел каждый выпуск, пытаясь зацепиться хоть за малейшую деталь, которая могла ответить на самый главный вопрос: кто? И зачем подстроил этот "несчастный случай"? Я не верил ни единому заявлению, что неисправность электросети повлекла за собой смерть моей несчастной.
Я словно выныривал из тумана, заслышав новостную заставку. Но выпуск за выпуском новой информации не прибавлялось. Все было как обычно. Четкий голос женщины-репортера рассказывал о замыкании, произошедшем в сети, о резком скачке температуры. Затем начиналось интервью маникюрши, она, выпучив глаза, рассказывала на камеру обо всем произошедшем подробно.
 
Благодаря этой информации на похороны пришли зеваки. Они тоже плакали. Плакали громче всех - плач этот был для них своеобразным билетом на траурную процессию. Я догадывался, что они хотели посмотреть на "жертву испепеляющего загара", но к их великому сожалению гроб был закрыт. Также они рассчитывали на приезд журналистов, но и это ожидание зевак с крахом обвалилось. Идти на похороны, чтобы засветиться на камеру, - такого расклада вещей я даже не предполагал. До какой степени дошла безнравственность, что похороны перестали внушать уважение, а смерть стала поводом встретиться?

Я не отходил от гроба ни на шаг. Тело, заключенное в дерево, было единственной ниточкой, которая связывала Инну с нашим миром. Я никогда не смогу прижать к себе ее хрупкие плечи и почувствовать тепло ее дыхания. Не смогу встретить сон, лежа с ней в одной кровати, а лишь смогу встретить ее во сне. Еще мгновение, и то, что казалось неотъемлемой частью моей жизни, окажется не просто под землей, а на том таинственном непроходимом расстоянии между двумя мирами. Раз... Ничего больше нет... Два... Остались лишь воспоминания... Три... Мы встретимся, милая...

Гроб с каждым движением лопаты все больше и больше скрывался за слоем сырой земли. Не дождавшись корреспондентов, расстроенные зеваки отправились восвояси. Но лишь один мужчина стоял как обелиск, он, словно камень, посреди льющийся воды, заставлял толпу расступаться перед ним. В руках он держал огромный букет белых роз, словно он перепутал свадебный кортеж с катафалком, а лицо сохраняло спокойное и невозмутимое выражение. Он был не стар и не молод, а лицо не имело ни одной черты, за которую мог зацепиться глаз. Он был, как все, но в то же время эти белые розы и уверенный стан выделяли его среди черного траура, нависшего над кладбищем. Надев шляпу, он стал двигаться в сторону могилы, которую покрывали прощальные цветы. Подойдя к могиле, инкогнито в шляпе встал на одно колено и положил розы посередине, а на лице его образовалось странная ухмылка, от которой у меня по спине пробежала холодная струйка пота. Ухмылку он попытался скрыть за полями шляпы, но ее я заметил и встретил со всей остротой скорбящего человека. Он показался мне противным мальчишкой из моего детства, который приматывал кошкам жестяные банки к хвостам и с деспотизмом, смешанным пополам с удовлетворением, наблюдал за этим. Тот мальчишка снова, как живой, стал передо мной. Снова этот маленький деспот улыбался вслед убегающей и кричащей от страха кошке. А в его руке поблескивал маленький карманный ножик, который вечером пойдет в дело, принося доход от запуганных малолеток и неудачников. Возможно, этот незнакомец был таким же "королем двора", но что этот "король" забыл на похоронах моей женщины? Он точно не был зевакой, он не был скорбящим или знакомым, и похоронами он не ошибся... ОН ЕЕ УБИЛ! Ярость откинула пелену скорби из моего затуманенного рассудка.

Догнать удаляющуюся фигуру не составило труда. Через мгновение моя рука схватила его за плечо и рывком повернула лицом к себе, герои сказки про избушку на курьих ножках дивились бы моему таланту разворачивать. Но вместо того, чтобы встретить отпором, он улыбнулся мне той деспотичной ухмылкой, которую он, видимо, считал добродушной и с неким лукавством сказал:

- Очень сочувствую вашему горю. Возможно, мое появление вызвало у Вас недоумение. Но разрешите представиться - Роман. Коллега по бизнесу и просто хороший друг Инны.

- Какой бизнес? Она не работала!

- Вот моя визитка, все вопросы к моему поверенному. До свидания!

Я хотел разорвать визитку на мелкие клочки бумаги, но какая-то невидимая рука меня остановила, и я просто сжал ее в кулаке и засунул в карман пальто.

Что толкает человека идти на могилу к своей жертве? Что чувствует он, когда стоит над опускающимся гробом? Не мне это судить, я никогда не был на этом месте и, надеюсь, никогда не буду. Но меня всегда удивляла статистика раскрытия преступлений, когда преступник был задержан благодаря походу им на могилу к своей жертве или же был задержан прямо на похоронах. Он мог уехать, скрыться, но что-то неведомое толкает его на кладбище. Торжество победы это или некое доказательство превосходства? Но еще никто не знает: что было истинной победой и что стало за нее наградой...


7

Иллюзион.


Я чувствую запах корицы и миндаля, слышу отголоски нежного голоса, читающего мне про чудесные дали и отважных рыцарей, про прекрасные дворцы и добрые сердца... Ее тень снова ложится на пол моей детской. Этот ужас был лишь моим сном...

- Мама, ты же не куда не уйдешь?

- Вот и сказочки конец, а кто слушал - молодец.

Нет. Нет. Нет. Передо мной снова стена покинутой Инной квартиры. А на плечах пальто, в котором я проводил ее в последний путь. Нет ни Инны, ни мамы... А лишь радио создает иллюзию чьего-то присутствия. Я один. Совершенно один. Хоть вой, хоть кричи, никого не вернуть...

Тут я вспомнил про визитку, лежащую скомканной в кармане. Скажу себе спасибо задним числом, что не порвал и не выбросил ее. В том, что этот Роман убил мою возлюбленную, я не сомневался. Партнер по бизнесу, которого у нее не было. Друг, о котором я никогда не слышал. Эта визитка была моей последней надеждой узнать, что же произошло в действительности. Дрожащими руками я набрал номер, пошли заветные гудки…


8

Индексы и графики в Иннином блокноте больше и больше доказывали услышанное и увиденное мной за сегодняшний день. У нее действительно были партнеры по бизнесу. Она играла на бирже, несколько миллионов на счету в банке доказывало ее увлечение. В еще большее удивление я пришел, услышав имя ее матери. Их родство объясняло всю скрытность Инны и полное отсутствие рассказов и фото из прошлого. Логическая цепочка из множества звеньев сама по себе выстроилась в моей голове. И, чтобы понять всю историю и причины этой ужасной череды смертей, нужно немного углубиться в прошлое, главной героиней которого была мать Инны, режиссером выступала моя дорогая Инна:

Мировые фондовые биржи выстраивались перед ней, словно открытые книги. Прогнозирование, которое не всегда давалось гладко опытным аналитикам, полностью покорилось новичку-аналитику, женщине под рабочим псевдонимом Эльмира. Казалось, статистики и графики были для нее не просто средством заработка, а она жила ими, играла с азартом и холодным рассудком пополам. Она ворвалась в этот бизнес и стремительно заработала ошеломляющий успех и востребованность в кругах опытных акул бизнеса. Но кто мог предположить, что за такой могущественной фигурой стояла девочка-школьница? В сфере экономики она была умна не по годам - белые банты и детский склад ума не мешали ей составлять графики, непостижимые взрослому уму. К четырнадцати годам энциклопедии мировой экономики и бизнес- литература полностью вытеснили сказки и книжки про любовь из головы девочки. Ее никто не видел крутящейся перед зеркалом в новеньких платьицах, все время она проводила с карандашом, изучая взлеты и падения на мировой бирже. Этот ребенок делал всю работу за мать, по сути дела, за псевдонимом скрывался гигант экономики, но этим гигантом целиком и полностью управляла хрупкая девочка. Но успех продлился сравнительно недолго, точно так же, как она вошла в свое дело, она словно по щелчку из него ушла. Никто не знал, почему и отчего, ходили слухи, что знаменитая Эльмира собрала немалый капитал и уехала в малонаселенную местность. Никто не знал о ее личной жизни, для лишних глаз она была одинокой стальной леди без принципов и жалости. Она вела скрытный образ жизни, обходила камеры, не давала интервью, а настоящее имя до сих пор не раскрыто. Все старые альбомы она сожгла и запретила детям фотографироваться, страх быть запечатленной на камере стал переходить в паранойю.

В то время, когда все подруги Инны щелкали свои мордашки в кабинках для фото, девочка мечтала хотя бы об одном портрете, который висел бы у нее в комнате на стене. Будучи хорошим аналитиком, она поняла, что, принеся в дом фотографию, рискует не только психическим здоровьем матери, но и физическим здоровьем себя и братика. Она прекрасно знала, что мать не в себе, а до этого ее довели финансы и жажда успеха, достаточно странно проявляемые в боязни быть рассекреченной и потерять авторитет "одинокой скалы". Но Инна уже давно была невидимой фигурой в мировой бирже, и часто ей приходилось идти на риск и всякого рода ухищрения. Раскинув мозгами, девочка решает обратиться к уличному художнику, чтобы он написал ее портрет, ведь запрет матери распространялся лишь на фотосъемку, и ни слова не говорилось о написании портретов. На лице девочки сверкала улыбка, а в душе скрывался страх неизвестности: снова она поставила все на карту, сославшись на отсутствие запрета в условиях, но этот риск был для нее в новинку: на карте стояли не чужие инвестиции, а спокойствие в ее собственной семье. Одно только успокаивало, что младшенький останется ни при чем, и мать не сможет выплеснуть волну своего гнева на нем. Брата Инна любила больше всех, даже больше себя, он был маленький, но понимал ее лучше взрослой матери, которую, кроме как бизнес- партнер, Инна не интересовала. А он, тем временем, отдавал свою безграничную детскую любовь и сестре, и матери, о критичности положения которой даже не догадывался.

И вот робкими шагами девочка заходит в квартиру, и в комнате над столом вешает свой портрет. Два дня длилось ликование Инны, когда она смотрела на портрет, ее личико на нем вышло невероятно живым и похожим. Но когда истошный крик Эльмиры наполнил комнату, Инна поняла, что все ликование на этом закончилось. Она смогла отстоять портрет, но не сберегла остаток психики матери.

Отлаженная схема работы никогда не давала сбоев, но психика матери никак не могла восстановиться в течение нескольких дней, тогда было решено взять тайм-аут и отправиться в отпуск, который в течение нескольких лет игнорировала легендарная Эльмира. Отпуск должен дать ее нервным клеткам восстановиться и пожить собственной жизнью, а не жизнью стальной леди, проходившей под сценарием дочери, девочка же могла хоть на время забыть о числах и немного окунуться в жизнь своих сверстников.

Стоило только бизнес- партнерам расслабиться и окунуться в свою жизнь, как курсы валют стали резко скакать, кривые спроса и предложений изгибаться в неизвестных направлениях. В тот момент испуганный "денежный мешок" постучался в дверь абсолютно не подготовленной к такой встрече Эльмире. Растерявшись и испугавшись потерять авторитет, надеясь на старый добрый авось, женщина без промедлений и с чувством полной уверенности высказала собственное мнение насчет изменений на рынке инвестиций. Оставалось только молиться о правильности ее слов. Но без своей дочери она была недвижимой марионеткой, оставленной своим кукловодом. "Денежный мешок" прогорел, вложив все деньги в обесценившиеся акции, а Эльмире его поражение полностью затуманило голову, что она стала завидовать успешности своей дочери в сфере экономики. У нее в голове не укладывалось то, что талант к тому, чем она жила, достался не ей, что она могла лишь жить в любимой среде, прикрываясь расчетами дочери. Но еще страшней был тот факт, что дочь, когда вырастет, решит вести игру самостоятельно, минуя ее.

Возможно, она понимала, что дни сочтены, поэтому и решила перевести все сбережения со своих счетов на сына, не оставив ничего дочери, без возможности перенаследования в случае смерти, так как смерть ребенка не укладывалась в голове. Но после заключения данного контракта Эльмира нашла своего сына без признаков жизни в песочнице, на детской площадке. Его побледневшие руки сжимали лопатку, а виски насквозь проходила зияющая рана. С этого момента женщина окончательно потеряла рассудок: она обвиняла собственную дочь в убийстве сына, сославшись на обделение средствами к существованию, не раз она упрекала ее за портрет как выражение протеста и непокорности. Мать в сознание больше не вернулась. За годы в сфере бизнеса деньги сгубили ее душу и съели полностью рассудок, а все состояние закопали вместе с телом несчастного сына.
Через месяц полностью обессиленная и разбитая Эльмира скончалась от инфаркта, узнав истинную причину смерти своего малыша. Один звонок ее старого партнёра смог открыть ей всю правду и сделать то, что не смогли сделать предыдущие удары судьбы. Он помог заключить бумаги, он с них и обогатился, он же его и убил... Он и есть Роман...


9

Возможно, я скоро вернусь.


Мои видения стали приходить все чаще и чаще, постепенно они стали заполнять собой мою реальность. Но чем живет здоровый человек? Интриги, сплетни, деньги? Мои видения - мои мечты, и они в скором времени уйдут, столкнувшись с гнетущей реальностью. Безвозвратность съест их, оставив грубые рубцы в моей безутешной душе. А мои стремления сведутся к бессмысленной погоней за богатством и мимолетными наслаждениями.

Я никто по сравнению с Романом. Он вышел безнаказанным отовсюду, он смог стать партнером моей возлюбленной, которая даже не догадывалась, что точно так же он был партнером матери и каким необычным способом зарабатывал на жизнь, убивая партнера за партнером. Я должен был ему отомстить, но не знал как, ведь мой мозг разрушался на моих глазах, мне нужны были союзники...
Бар стал моим пристанищем, дабы избежать одиноких вечеров в своей квартире и найти того, кто смог бы мне помочь отнять жизнь человека, кто обогатился, умывшись кровью дорогого мне человека. Каждый вечер я находил себе случайных приятелей в надежде найти того самого, способного покарать убийцу. Еще таким методом я поддерживал связь с обществом, не приходи сюда, дар речи постепенно бы покинул меня, а мои видения полностью расшатали мой затуманенный и слегка сдвинутый рассудок. Понимаю ли я, что безумен? Да, но не хочу отдавать себе в этом отсчет. К безумцу даже пьяный случайный прохожий не подойдет, а я жаждал собеседников, дабы избрать союзника.

Хорошего собеседника я нашел в Марго, она мало пила и много говорила. Она рассказывала, что стены ее комнаты выложены кирпичами томов классиков и как только научилась читать, она поглощала строчку за строчкой и вдоволь надышалась книжной пыли. Читающие люди всегда вызывали у меня восхищение и мгновенно располагали к себе, девушка не могла быть обделена умом, если окружена великими поэтами и писателями, образующими плотную стену корешками своих книг. Но что-то в ее взгляде отталкивало, что-то, что противоречило всему сказанному ей в этот вечер, пустое и низменное, сокрытое мудреными фразами, подкрепленными художественными приемами и заумными словечками.
Часто вечерами мы просто сидели в баре и говорили ни о чем, но это "ни о чем" приобретало глубокий философский смысл, а главное то, что я смог поделиться своей болью хоть с кем-то. Я надеялся увидеть в ней того самого, с кем мог бы постучаться в дверь Романа и прижать к стенке. Но после этого разговора мне стало ясно, что она притворялась хорошим слушателем не из сострадания и не жаждала мне помогать, на меня у нее были далеко идущие планы, но не по любви, а от нечего делать.

Я стал избегать ее и с сегодняшнего вечера решил не появляться в баре впредь. Оставшийся день и ночь я решил провести дома. Но как только я лег в кровать - комната, словно сжалась, а воздуха хватало только на один вдох. Стены заключили меня в свои бетонные объятия, а потолок был готов раздавить последнего живого в этой квартире. И тут я услышал ее голос, из прихожей доносилось еле слышное: «Я пришла».

- Инна! - я пытался кричать, но только что-то похожее на хрип вырывалось из моей груди, я хватал ртом остатки воздуха в надежде докричаться до нее, но в глазах с каждым вдохом чернело, а каждая новая попытка кричать с большей болью отзывалась на голосовых связках. Я уже лежал и шептал ее имя, мысленно умолял ее зайти, а стены все сильнее сдвигались, вытесняя последнюю веру в чудо.

Она ворвалась в комнату, уже сжавшуюся до размеров гроба, а за ней следовал шлейф живительного кислорода. И комната надулась словно шар, она наполнилась свежестью с примесью ее духов. Инна упала на колени и заплакала, а сквозь слезы я слышал: «Я скоро умру! Убей Романа, пока я тут!» Я готов был плакать с ней вместе, но мне казалось, что все слезы за ее смерть я уже выплакал. Но она тут, а я должен уйти и предотвратить ее гибель.

Слезы и смех смешались на моем лице, я сидел на полу и обнимал подушку. Она снова приходила, она - мое безумие. Я потерял рассудок и снова отправляюсь в бар, а потом наберусь смелости и пойду в офис...


10

Мы затерялись где-то в прошлом


Марго сидела в баре, закинув ногу на ногу. Эта стерва думала, что карауля меня каждый вечер в баре, сможет добиться от меня не только бокала мартини, но и продолжения банкета у меня в кровати.  То, что она так сильно вцепилась в мою кандидатуру, свидетельствовало о дефиците кандидатур в целом. Она не была уродиной, она не была глупа, просто не везло. Попадались лишь жалкие подобия меня, ходившие в бар исключительно выпить. Она махнула мне, я ответил тем же, но подходить не хотел. Следуя известной поговорке про Магомеда, она подошла ко мне сама. Предложила выпить, естественно, за мой счет. Мы сели за стол, я подозвал официанта, сделал заказ. Мы выпили. Выпили еще. Официант, уже не спрашивая, принес нам бутылку, видимо устал подносить стакан за стаканом. Еще глоток, и сосуд моей решимости полностью наполнится, и жизнь испарится из жалкого тела Романа.

-Посмотри мне в глаза, что ты там видишь? - взяв меня за руку, шепотом сказала Марго.

-В твоих глазах я не вижу ничего. Там нет даже пустоты.

- Не может быть, я открываю тебе душу, а ты не видишь во мне даже пустоты. Ты потерялся уже в своем придуманном мире! Ты безумен! Твоя Инна сейчас там, где должна быть за все свои мирские делишки! А ты не просто безумен, ты жалкий, потерявшийся в своих бреднях!

- Не смей! Не смей! Инна жива! Жива! ЖИ - ВА!

Она точно была жива! Обезумевший от хамства Марго, я сломал стол. Еще стол. Барная стойка. Рубашка? Хм... Она мне не нужна. Марго. Пощечина. Так и нужно. Сирены. Полиция, ее посадят, за слова нужно отвечать. Медики? А они зачем? Игла. Халат. Мир плывет. И в этом плывущем мире одинокий мальчишка бежит по лесу. Там за деревом спряталась его маленькая Инна. Он бежит ей навстречу, она распахивает руки для объятия. Ее кудри словно шелк. Ее губы вкуса малины.
 
- Ну, вот и встретились, милый.

- Как же я скучал...


Эпилог

Грубым даётся радость,
Нежным дается печаль.
С. Есенин


Открыв карточку, психиатр на первой странице написал: диагноз - эскапизм. Пациент пытается бежать от реальности, предпочитая  мир грез. Возможно, вследствие стресса или компенсации неразрешённых проблем. Подлежит госпитализации. Диагноза нет в медицинском справочнике, но более точно, чем эскапизм, поставить не могли, а раз нет в справочнике, значит, и лечения не было. А была обеспечена железная кровать в отделении для пациентов с обострением.

Но ему всё было безразлично: кровать, лечение, диагнозы. Он ушел в свой мир. Ушел и больше не возвратится. А с нами его связывает лишь медицинская карточка с его именем.

А Роман, действующий всегда в своих интересах, приобрел к коллекции жертв еще одного безумца, которому поведал о своих делах, понимая, что жертва не была даже пешкой против него, поэтому так легко обнажился перед ним, и с облегченной душой все так же продолжает богатеть, только уже при надежном тыле, женщине, которая готова отдать ему всю себя за его миллионы, женщине, чье имя Марго.