Мамина дочка

Моей маме виртуозно везло со всякими дураками по жизни, которые то избивали её, то просто травили. И все они были прекрасными джазовыми музыкантами, поэтами, философами и просто творческими людьми. Они показывали ей Карелию, Крым, красоту восходов в горах, тишину гитары в горящих свечах и ясность виноватого вина.

Это, видимо, грех всех людей, у которых есть хоть какой - то талант : ненормальность, записанная в медицинской карте. Ненормальность, которой можно гордиться и ненормальность, которой можно восхищаться. Это самое странное, что я могу сказать о творческих людях - они все нормальны, только если их собрать в круг и отобрать острые предметы.

Мне просто повезло, что однажды меня не засунули в белое здание с диагнозом "суицидальная мания", ему однозначно повезло меньше, чем мне. И если общество, наши общие друзья и прочие прохожие уже наклеили на него ярлык "ненормальный" и размахивают петициями о том, что он не должен существовать на правах обычного человека, то я снова беру в руки барабан и иду воевать за права обделенных меньшинств.

Мой друг - шизофреник с записями об этом в карте, стоит на учете и сейчас лежит в отвратительной больнице с двумя вариантами халатов : синий и зеленый. Я люблю оба эти цвета, поэтому у нас всё хорошо. Он не брил подмышки уже вечность, похудел, зато иногда бреет бороду. У него отходосы, потому что слезает с лекарств и он всегда был таким.

Всегда.

Когда я оставалась с ним в одной квартире, когда он трахался с моей подругой, когда мы обнимались, когда я ему сосала, он всегда был шизофреником. Когда мы только познакомились, он был шизофреником. Когда приезжал ко мне вечером, когда спасал от будней, когда я оставалась у него на ночь, когда я целовала его пьяная - он каждый чертов день был этим самым документально заверенным шизофреником. Моё незнание ситуации не освобождает меня от ответственности, как и его. Он знал, что он ненормальный. Когда мы сидели в обнимку, когда он заваривал мне кофе, он всегда был психом, ненормальным, ****утым. ОН БЫЛ ИМ КАЖДУЮ СЕКУНДУ НАШЕГО ВРЕМЕНИ. Забирая меня из центра города пьяную он им был. Обнимая меня, он им был. Сидя около меня в больнице неделю он тоже был шизофреником, каждый день, каждый час и каждую секунду он тоже был им.

И сейчас, когда я увидела его на самом дне его жизни - в дурацкой синей робе, бегающего умываться, что бы оставаться в сознании, он все еще Кант, которого я помню. Которого я знаю, тот факт, что он ненормальный - ничего не меняет. Меняет всё и, снова, ничего не меняет. У него дергаются глаза, трясутся руки и ноги. У него нет трех зубов и шрам на голове. Он хватает меня за руку, а, может, я хватаю его за руку.

Мы хватаем друг друга за руки. Мы смотрит друг на друга и я объясняю ему, что я - настоящая. Его мама смотрит на меня, как на ангела - спасителя, я должна бояться того, кто передо мной. А я не боюсь.

Мне хочется плакать, мне хочется кричать, что я ни черта не понимаю. Мне хочется реветь белугой, а потом ронять слезы на красивое пальто и щеки. Мне хочется царапаться. Мне хочется как-то объяснить ему, я оставляю записки в его тетради. И прошу его её не выкидывать, он отдает мне записки. Он ненормальный. Он шизофреник и его держат с такими же, как и он. Он опасен, ненормален, двинутый псих.

Но он остается таким же, каким я его знала. До того момента, как мне сказали о диагнозе. Я держу спину прямо, нос по ветру и сжимаю зубы, что бы не показать ему, как я волнуюсь, но не боюсь. Нечего бояться, я могла просто не приезжать.

- Я накрасилась.

- Мне важнее, что у тебя тут, - он несмело дотрагивается до виска. - И тут, - дотрагивается до сердца.

Сейчас не время плакать. Сейчас время бороться с ним за него же и это задачка потруднее, чем просто забыть очередного бывшего или научиться жить без какого - то человека в жизни. Сейчас время, когда я вижу падшего человека. И это всегда было с ним, я просто не знала об этом. Ничего не меняется, кроме того, что я теперь знаю.

Нельзя позволять себе закрыть глаза, потому что есть вероятность, что я заплачу. Маленькая и субъективная вероятность, что я зареву.

И, черт возьми, как мне повезло, что я умею писать - мне было бы в сто раз больнее, если бы я жила этим, а не выблевывала сюда. В субботу будет новое свидание с тобой, мой друг, я его с честью выдержу.

Привет.