Русалочка

К завершению художественной выставки.

       В минувшую пятницу, 25 апреля (2003г.), в экспозиционном зале Калязинской Центральной районной библиотеки завершилась выставка угличских мастеров живописи. Весьма скромно, без громких анонсов и пышного вернисажа, выставка открылась 1 апреля. И хотя, как и многие культурные события, инициируемые нашей библиотекой, она имела несколько камерный характер, выставка все же удостоилась обширной и нелицеприятной рецензии в газете «Вперед».
      Автор рецензии, Владимир Сергеевич Галкин, с бескомпромиссной трезвенностью высказывает ряд тенденциозно завершенных суждений о художественных данностях экспозиции, интерпретируя их с безапелляционным видом объективации. Вступать в дискуссию с эрудированным прогрессивистом и завсегдатаем определенного круга столичных вернисажей, выходит за рамки настоящей статьи. Однако, в своей рецензии он достаточно некорректно, на мой взгляд, отзывается об одной из наиболее элегантных работ несомненного мастера маньерной аллегории, Федора Куницына – «Русалочка».
      Как свидетельствует организатор и куратор выставки, сотрудница библиотеки, Ирина Николаевна Суворова, именно на этой небольшой картине, чаще чем на других, останавливалось внимание посетителей, а порой и высказывалось желание ее приобрести. Но значит ли это, что «Русалочка», по выражению господина Галкина – предмет «откровенного китча», или все же она созвучна той культурной глубине традиционного русского искусства, которое позволяет ей не утонуть в эстетическом нечувствии современности?      
      Мне трудно сказать, почему эта, написанная в 1988 году, картина, при ее несомненной коммерческой привлекательности, что радикальное искусствоведение часто определяет как аспект китча, еще не скрыта от нас в частной коллекции или, на худой конец, за помпезной дверью нового русского. Год ее написания, знаменателен, в частности, посмертным введением в арт-пантеон, петербуржски многогранного художника-мистика, Александра Исачева. Царственный трагизм «цветушей сложности» в духовной невысказанности изысканного им библейского типа его восточных персонажей, с восторгом удивления можно различить в исконно арийском, славянском образе ундины, проникновенная обостренность которого, позволяет Федору Куницыну, словно в любовании, назвать ее «Русалочкой». Утонченно рельефной асимметрией композиционного решения, Куницын кодифицирует полноту раскрытия символа, исходящего из внутренней драмы аристократизма этого изящного женственного существа. Впрочем, ничто в картине не говорит, что пред нами не человек. Но это человек, дошедший до стихийного предела свободы в одиночестве. Создается впечатление, что полотно Куницына – иллюстрация к строке Бальмонта: «Я свободна, я вечно одна, / Как роптание моря ночного, / Как на небе вечернем луна».
         Действительно, единство этих поэтических ассоциаций с живописным образом ундины, звучит именно в художественном контексте, предопределенном серебряным веком. Порой кажется, что подобную колористическую интуицию раскрытия символа, можно бы было ждать лишь от Врубеля, стань он «миръискуссником». Так эта безысходно искусительная русалочья суть: «Мы только будим страсть в других, / И сами холодно бесстрастны» (К.Бальмонт), сквозь бьющееся о скалы морское серебро – эхо «серебренного русалочьего смеха» (А.Блок), сквозь наброшенный на бриллиантово фиолетовую ночь, туман дальних грез, обретает центр своей гармонии – луну. Но не блекло фиктивную луну, а ту, что «Горит, как чаша золотая, /В которой боги пить дают богам» (К.Бальмонт). «Влажная, кроткая, милая, чистая, / Ночью серебряной вся золотистая, / Она, как русалка – добрая… Все благо: и жизнь! и мы! и луна!... Все благо: и жизнь! и мы! и свет! и смерть!» (З.Гиппиус). И возможно неслучайно выставка завершилась в страстную пятницу, где тайна крестной смерти предваряет воскресение Спасителя.
        Но, разумеется, выставка была интересна не только «Русалочкой». Среди 23 представленных работ семи самобытных мастеров, в числе которых Михаил Кабанов, Валентина Максимова, Виктор Овчаров и Андрей Петров, каждый посетитель мог выбрать свои приоритеты. И даже спонтанность выставки, обусловившая невыверенность ее концепции, никак не умаляет ее событийной значимости.
       В своей недавней статье, в одном из мартовских номеров нашей газеты, о гораздо более сильной выставке этих же художников в Кашине, я привел слова одного из центральных ее энтузиастов, заместителя Уличского объединенного музея, искусствоведа Виктора Ивановича Ерохина, сказанные им на первой, но вылившейся уже в пятилетнюю традицию выставок в этом, соседнем нам городе: «Наконец-то преодолен синдром порубежья». В свете этих слов, совершенно особый смысл приобретают те сложности, которые преодолевает в своей инициативе Ирина Николаевна Суворова. И ее личная победа – выставка, способная при соответствующем внимании и дальнейшей поддержке, быть залогом развития культурной инфраструктуры, должна стать победой всего нашего города и еще одной маленькой победой, объединяющего соотечественников, русского искусства.
               
Дмитрий Подгорнов Неопубликованная статья. 27 апреля 2003 г.
         
К сожалению, на мои просьбы предоставить для публикации фотографию "Русалочки", Федор Куницин только пообещал выставить ее на своем сайте. С момента этого обещания прошло уже несколько лет.

На фото Федор Куницын.