Служу Советскому Союзу

    Семидесятые годы двадцатого столетия. Пышные парады первого мая и седьмого ноября на Красной площади. Наша армия лучшая в мире. Надёжный щит обороны стоит на страже рубежей страны. Мы за мир, но наш бронепоезд…
     Наша сейсморазведочная партия перебазировалась на побережье Карского моря. Пограничная зона. Ближайший населённый пункт – отдельная часть ПВО. Досрочный завоз горючесмазочных материалов морским путём вынудил нас общаться с командованием части. В один из зимних дней я со своим механиком вылетел вертолётом на побережье, договориться о совместных действиях в летний период.
    На вертолётной площадке нас встретил заранее предупреждённый командир части
- Капитан Черныш, - представился он.
     Пробираясь по узкой тропинке, еле заметной в огромных сугробах, мы натолкнулись на странное сооружение. Приглядевшись, я понял, что это трактор. Но от него были видны только кабина и двигатель. Как ни странно, двигатель работал на малых оборотах. Вся ходовая часть была заметена. Это выглядело так, будто его нарочно закопали. Перехватив мой удивлённый взгляд, командир части пояснил:
- В болото провалился. Бойцы оставили.
    Сопровождающий нас прапорщик, смеясь, рассказал необычную историю. Это был единственный трактор на всю часть. Когда-то их было два. Но у одного заклинило двигатель, и его бросили из-за отсутствия запчастей. И вот этот единственный трактор служил верой и правдой до самой осени. Перед заморозками он внезапно провалился в болотную яму. Два дня тракторист пытался выползти из вязкой жижи. Ему, как могли, помогали солдаты, свободные от дежурства на станциях слежения. Они таскали доски и палки, подкапывали почву, но болото снова и снова затягивало с трудом выкопанную траншею. На третий день ударил сильнейший мороз. Ходовая часть трактора вмёрзла по самую кабину. Слить воду из радиатора так и не смогли. Пришлось солдатам всю зиму вёдрами подтаскивать дизтопливо,  дозаправляя двигатель.
    Это был первый сюрприз. Второй сюрприз ждал нас на пристани. Доски настила были прибиты не просто одна к другой, а вкривь и вкось. Пройдясь по настилу, я поинтересовался, кто это строил?
- Бойцы, - не моргнув глазом, ответил командир.
- А почему они прибиты так криво? – задал я естественный вопрос.
- Потому что строили бойцы, - отпарировал  сопровождающий нас капитан.
- У вас что, кроме бойцов никто не может плотничать?
- А у нас никого нет, кроме бойцов.
- Интересно, почему они так делают?
- Потому, что они бойцы, а не плотники.
- Понятно, - с сомнением протянул я.
- Раз понятно, прошу в штаб. Там обговорим всё.
    В штабе командир части вышел на минуту. За дверью слышно было, как он скороговоркой объяснял кому-то задачу, затем вернулся к нам. Поругиваясь, капитан признался, что где-то бойцы напутали с проводами, и связь не работает, поэтому пришлось послать дневального к замполиту. Признаться мне уже порядочно надоели отговорки на безрукость каких-то бойцов. Но это была прелюдия. Воочию безрукого бойца я увидел немного позже. А сейчас, распрощавшись с командованием, мы с механиком отправились на вертолётную площадку мимо часового, у которого на поясе висели пустые ножны от штыкножа. Я обратил внимание сопровождающего нас прапорщика на этот интересный факт. Прапорщик не удивился и пояснил, что колющие и режущие инструменты бойцам не выдают из соображения безопасности.
- Уже были случаи, когда они друг за другом с ножами гонялись, - разъяснил он.
- Но у него же автомат? – выразил я своё удивление.
Прапорщик рассмеялся:
- У него патронов нет.
- Как нет! Он же часовой!?
- И что? Здесь со времён войны диверсантов нет. А так нам спокойнее.
- Не понятно для чего тогда часовой?
- Положено, - спокойно ответил прапорщик. – За ними постоянный надзор нужен.
- И кто это надзирает?
- Командир.
- А когда командир уезжает, кто его замещает? – спросил я у него.
- Замполит.
- И как он?
- Строгий. Иногда, даже чересчур.
- За дисциплину спрашивает?
- Не то, чтобы за дисциплину, но строгий.
- Всё же. Например.
- Да, хоть на прошлых политзанятиях. Один из бойцов разомлел на редком солнцепёке. Так замполит тихонько подошёл и как рявкнет под ухо. Тот вскочил ошарашенно, а замполит так вкрадчиво спрашивает, мол, в чём дело. Боец и отвечает, балда светит сильно. Ты знаешь, как он разорался: «да как ты смеешь наше советское солнце балдой называть!» Влепил наряд вне очереди. И смех и грех.
- Он что? Совсем?
- Да, заговорился со своим патриотизмом. Мы потом полгода смеялись.
    Вертолёт уже стоял на площадке. Мы душевно распрощались с прапорщиком и благополучно взлетели.
    Посещение части оставило тяжкий след в моей душе. Но когда я столкнулся вплотную с одним из «бойцов», тогда понял, в каких условиях пришлось нести службу командиру части и замполиту.
    Наш сейсмоотряд отрабатывал профиль между базой партии и воинской частью. Когда раскинули сейсмический кабель и приготовились работать, появились неожиданные помехи. Оператор послал старшего рабочего на профиль, и неожиданно тот привёл сильно помороженного солдата.  Сейсмики отогрели, накормили солдата, и, конечно, прекратили работу. Смотав кабель, отряд вернулся на базу, прихватив необычного путешественника. На базе его привели к фельдшеру, который осмотрел обмороженные места и сообщил мне о находке. Закончив дела, я зашёл в медпункт, чтобы расспросить солдата, что предшествовало его путешествию. Солдат, сбиваясь и путаясь, поведал, что его неоднократно избивали сослуживцы, и он, не выдержав истязаний, сбежал из части.
    Вид солдата был настолько безобразен, что посмотреть на него собралось всё население базы. Под грязным бушлатом была надета весьма засаленная роба, из-под которой виднелось чёрное от грязи бельё. На ногах были надеты просторные серые валенки. Большой, даже огромный, живот поддерживался подобием ремня. Над всем этим великолепием возвышалась маленькая стриженая голова с круглыми глазками, увенчанными рыжими бровями. При этом он между короткими фразами уминал сгущёнку из открытой банки. Фельдшер шепнул мне, что это четвёртая банка за вечер.
     Так как связь у нас осуществлялась по рации, я распорядился сообщить командованию о необычной находке. К вечеру на снегоходе подъехал капитан. Он сообщил, что уже вторые сутки все незанятые по службе солдаты ведут почти круглосуточные поиски, и многие бойцы обморозились. Беглеца он заберёт с собой, и того ждёт суровое наказание. Я всё же спросил, что могло повлиять на бегство солдата из части.  Командир ухмыльнулся и рассказал о невесёлой судьбе абсолютно никчёмного человека.
    Когда новый боец прибыл в часть, его поставили на дежурство. Ночью пропала связь, и по тревоге подняли всю роту. Оказалось, что этот прохиндей перекусил провода на аппаратуре и спокойно плёл из них браслеты. Это было настолько неправдоподобно, что вначале никто не поверил в явную дурь содеянного, но в следующее дежурство новобранец вдруг вывернул сигнальную лампочку на той же аппаратуре. Как он сказал, ему понравился цвет. Видя явную никчёмность солдата, командир части перевёл его в подсобники. Там он умудрился спалить баню. На вопрос, как это случилось, тот спокойно ответил, что дрова не горели, и он плеснул в печь бензина.  Тогда его перевели в свинари. В части держали свинарник и двух лошадей. Лошади были невообразимо лохматые, из местных пород, которых иногда запрягали в подводу, поэтому свинарей все называли «подводниками». На подводе иногда возили продукты из соседнего посёлка или выполняли различные работы. В «подводниках» солдат проходил до недавнего времени. И опять натворил дел. В свинарнике пропала свинья. Напарник доложил о пропаже командиру, и тот принялся за расследование. Так как доложивший о пропаже солдат не обнаружил наличия одной свиньи при передаче смены, командир принялся допрашивать нашего горемыку. Как только командир ни допытывался, на всё получал односложный ответ:
- Свинья была слаба. Потому сдохла.
- Но если она сдохла, то туша где?
- Туши нет. Потому что сдохла.
- Я понимаю, что сдохла. Но туша должна остаться?! – терял терпенье командир.
- Должна.
- Где она?!
- Слаба была, сдохла.
- Почему здоровая вчера свинья, сегодня сдохла?
- Ослабла.
- Где туша?
- Нет.
- Почему нет?
- Сдохла.
    Это было похоже на сказку про белого бычка. Командир понял, что свинарь зарезал свинью и где-то припрятал тушу, чтобы потом втихаря изжарить и сожрать.  Вся рота смеялась. Солдаты знали о неуёмном аппетите свинаря. Но смех прекратился после того, как прилетел вертолёт с почтой, и многие получили посылки из дома. В казарме стали пропадать сладости. Наконец, после долгого слежения, вычислили свинаря. Дождавшись, когда в казарме никого нет, он потихоньку лазил по тумбочкам. Тогда его избили и потребовали всё вернуть. А так как вернуть было нечего, свинаря избили снова. Вот тогда он и сбежал из части. Не знаю дальнейшую судьбу бедолаги, но за два дня он сожрал восемь банок сгущёнки, которую приносили жаждавшие зрелищ вездесущие бичи. Они бы притащили ещё, но я запретил, боясь несварения желудка беглеца.
    Ближе к лету я отправил на вездеходе механика к соседям. Механик загрузил в кузов ящик водки и приготовился выезжать. Я у него поинтересовался, зачем он везёт столько спиртного? Механик рассмеялся и сказал, что водка нужна на обмен. Я не понял. Тогда он пояснил, что уже несколько лет в часть присылают по две пары гусеничных полотен. А так как где-то прошляпили запланировать болты, гайки и башмаки, то полотна, предназначенные для двух тракторов,  складируют под навес, а единственный трактор ходит на старых. Об этом ему под большим секретом рассказал знакомый прапорщик. Водка же нужна, чтобы обменять её на списанные неликвиды.
     Назад приехал механик с загруженным под завязку вездеходом. Кроме полотен он привёз полевые телефоны, переносной коммутатор, респираторы, противогазы и ещё какие-то военные железяки непонятного назначения. На мой вопрос, зачем всё это, механик ответил, что он видел в расположении части станину от зенитного пулемёта, которую бы надо тоже притащить. Я вытаращил глаза. Зачем?
   - Понимаешь. Я приехал в часть, и меня вышли встречать восемнадцать прапорщиков.    На мой вопрос, где начальство. Они хором ответили, что начальство в разъезде. Я спросил, кто остался за старшего. Они промолчали. Тогда я вытащил из кузова вездехода ящик водки. Такого оживления я не ожидал. «Мы все старшие, - весело сообщили прапорщики. - А что надо?» Когда мы дошли до середины банкета, они вручили ключи от всех складов, кроме арсенала, которыми распоряжался только командир. Так что в следующий раз привезу зенитный пулемёт. Будем сами защищаться. А то от этих «вояк» толку нет.
    Мне стоило больших трудов уговорить механика не делать этого.
Через неделю приехал командир части. Он молча зашёл в балок, молча, насупившись, присел к столу. Я ждал. Тогда он заговорил:
- Что же вы Вооружённым Силам наносите вред?
- ??
- Воинскую часть нагло ограбили.
В это время зашёл механик.
- Вот главный вор! – встрепенулся капитан.
Я решил разрядить обстановку:
- Товарищ капитан, ему же твои подчинённые сами всё отдали.
Командир даже задохнулся от обиды:
- Да этот разбойник  их всех споил, а потом ограбил часть, чем нанёс стране ущерб на огромную сумму. Вот список ущерба.
Капитан протянул бумагу:
- Я вынужден подать жалобу в военную прокуратуру.
    Честно говоря, я струхнул, а механик невозмутимо повертел бумагу, зачем-то посмотрел на свет и с усмешкой произнёс:
- Давай без шантажа. Что ты хочешь?
- Запустить второй трактор, - мгновенно ответил грозный истец.
- А что мешает? – удивился я быстрой смене настроения строгого собеседника.
- Сварка нужна, станину заварить.
- С этого и надо было начинать, а то «разбойник», «часть ограбил».
    Я распорядился отправить сварочный агрегат соседям. Расстались мы лучшими друзьями. Капитан даже грозную бумагу забыл. По-моему, её незаметно прибрал в карман механик.
    Пулемёт у нас так и не появился. Я, конечно, не настаивал, а механик промолчал. Зато мы отремонтировали соседям второй трактор, починили причал и пробурили в счёт опытных работ несколько мелких скважин под сваи, чем укрепили связь мирного населения с Вооружёнными Силами Советского Союза.