Часть 1. Начало
Гости съезжались на дачу, гости съезжались на дачу… Эта пушкинская фраза «привязалась» к Марии с самого утра. Не было никакой дачи, никаких гостей. А было ощущение абсолютно детского счастья, когда с самого утра ты ждешь чего-то волшебного и необыкновенного, чудесного и таинственного. Впрочем, Мария прекрасно знала, что ее ждет – огромный белый теплоход и восемнадцать дней путешествия!
Речные круизы давно стали для Марии любимой формой отдыха. Однако на зарплату учительницы особо не попутешествуешь. Поэтому обычно теплоходы выбирались поменьше, а круизы – покороче. Так и получилось, что дальше Нижнего Новгорода Мария пока не забиралась, а в Угличе, Мышкине и Плесе побывала раз по пять. Двух-трехпалубники давно стали Машиными добрыми, и даже любимыми знакомыми, а на четырехпалубных красавцев она заглядывалась, как замарашка-поломойка на прекрасного принца…
Но мечты – сбываются! В мае Марии стукнуло пятьдесят. Пора было подводить итоги, и они оказались вполне утешительными. Главный итог звался Сашкой, имел рост под два метра, высшее образование, любимую жену и неплохую работу. Мария, глядя на Сашку, с трудом верила, что 28 лет назад именно он был тем недоношенным младенцем, который жалобно плакал на фотографии из семейного альбома. Теперь сын смотрел на маму как на существо, нуждающееся в защите, опоре и наставлениях «по жизни», и именно он (вместе с женой, конечно) торжественно вручил Марии «сбычу мечт» - путевку на четырехпалубный теплоход «Речной странник». В горячий сезон – в августе (летние каникулы). По самому длинному маршруту – до Астрахани и обратно!
…Гости – не гости, а туристы к теплоходу уже подтягивались вовсю, хотя до отправления осталось почти три часа. Марию никто не провожал: месяца через три молодые ждали рождения ребенка, а потому находились сейчас в путешествии по Европе (потом уж так свободно не поездишь). Маша специально выехала из дома пораньше – ей не терпелось ступить на палубу. И вот она идет по аллее к любимому зданию Речного, оставляя за спиной старую знакомую – девушку с корабликом. Вот уже и причал, и белый теплоход сверкает...
Мария ловко закатила чемодан на трап, и тут же ее встретила веселая мелодия баяна и милая девушка в русском костюме с хлебом-солью в руках…
Мария вытащила из чемодана последний пакет и приступила к раскладыванию-развешиванию вещей. Душа заядлой путешественницы рвалась на палубу, но она прекрасно понимала, что лучше разложить вещи сейчас, когда корабль смирно стоит у причала, чтобы потом наслаждаться движением, водой, берегами, изучая потихоньку и сам корабль, и товарищей по круизу. Маша решила было погладить помявшиеся вещи сейчас, пока в гладильной комнате еще нет «конкурентов», но в этот момент запищал мобильный…
Миланка была когда-то одной из первых, одной из самых тяжелых, самых талантливых и самых любимых учениц Марии. А теперь стала одной из ее самых близких и любимых подруг. От папы, наполовину украинца, наполовину – грузина, Миланке досталась фамилия Бондаренко и породистый нос, от мамы-узбечки – жгуче-черные длинные глаза и хрупкая фигурка. От кого достался литературный талант, бешеный нрав и непредсказуемость поступков – неизвестно. Что касается таланта – Миланка всегда говорила, что именно Марии обязана тем, что научилась любить литературу и владеть словом…
Как всегда, быстро и безапелляционно, Миланка прокричала в трубку, что решила проводить любимую подругу, что уже приближается к теплоходу, что ее нужно встретить у трапа, желательно – с цветами.
Направляясь к трапу, Маша отметила, что провожающие (а самое большое количество гостей провожали парочку молодоженов, отправляющуюся в свадебный круиз), уже покинули корабль. Администратор выдавала ключи импозантному старичку с аристократической осанкой. Но тут налетела Миланка, и Маша забыла обо всем. Подружка не умела находиться на одном месте более 15 минут. Залетели в каюту – выпили шампанского – закусили конфетами. Облазили все палубы, зашли в бар, выпили сока. Сфотографировали на память все, что можно.
Миланка, передвижения по теплоходу и наблюдения за окружающими так увлекли ее, что Маша даже удивилась, когда услышала объявление о том, что до отправления теплохода «Речной странник» в рейс осталось 15 минут. Провожающим предложили покинуть борт, но не уходить, потому что церемония отправления заслуживает того, чтобы ее увидеть. Помимо традиционного запуска шариков (Мария удивилась – на других теплоходах других компаний она такого не видела), будет еще один сюрприз.
Миланка расцеловала подругу и заняла удобное местечко на причале, поближе к кормовой части корабля, ведь запуск шариков и сюрприз будет проходить на солнечной палубе. А Мария уже стояла там, высоко-высоко, улыбалась Миланке и фотографировала ее, шпиль Речного вокзала и небо, которое наконец-то стало очищаться от дымной завесы.
Солнечная палуба уже заполнилась туристами. С энтузиазмом разбирая бокалы с шампанским, они приглядывались друг к другу, искали знакомых. Туристов познакомили с командой и аниматорами, приветственное слово произнес капитан. Затем всем раздали шарики и (это и был сюрприз!) рулончики разноцветного серпантина. Мария сразу вспомнила, что так было принято когда-то провожать океанские лайнеры: отъезжающие кидали один конец яркой бумажной ленты провожающим, а когда корабль начинал двигаться, лента разрывалась. Красиво и немного грустно. Директор круиза дал команду: всем бросить один конец серпантина провожающим. А шарики предполагалось запустить позже, когда «Странник» выйдет на середину фарватера.
Марии далеко не с первой попытки удалось докинуть серпантин до Миланки. Впрочем, это и для других оказалось непростой задачей. Шутки, смех, все сгрудились на одном борту. И вот, когда теплоход начал двигаться, когда уже оборвалась красная ленточка-связь между нею и Миланкой, когда Милнака уже даже не махала, а просто стояла, прикрывая ладонью глаза от яркого света, Мария вдруг услышала за спиной приглушенные мужские голоса:
- Ты глянь, а что здесь это дрянь-журналистка делает?!
- Какая журналистка?
- Да вон, черная, в желтых штанах. Это та самая, что в прошлом году под нас копала. Что она пронюхала? Зачем сюда явилась?
Мария оглянулась, но в этот момент был дан приказ отпустить шарики, и ей так и не удалось понять, кто именно говорил-шептал за ее спиной. Маша только знала, что Миланка нарядилась сегодня в ярко-желтые бриджи. А работала Миланка журналисткой и специализировалась на криминальных расследованиях…
Странный разговор, который Мария невольно подслушала, не выходил у нее из головы. Первым побуждением было немедленно позвонить Миланке и попытаться внести ясность… Но, подумав, Мария отказалась от этой мысли. Если бы подруга узнала кого-то на теплоходе, она сама сразу же сообщила об этом Марии. Значит, странные собеседники не были замечены Миланой. Вычислить их, не зная ни имен, ни фамилий, ни хотя бы приблизительного описания внешности – невозможно. Оставалось либо забыть о странном разговоре, либо…ждать неприятностей.
Мария предпочла забыть. Она отправилась по традиционному маршруту – круг по средней палубе, потом – подъем по трапу на шлюпочную, кружок там, потом – на солнечную, и снова вниз.
Двигаясь по спирали, Мария не только любовалась видами, но и постепенно знакомилась с обитателями теплохода. Надо сказать, что в этот раз туристы представляли собой весьма разнообразное и пестрое собрание типов. Женщин, как всегда, было значительно больше, чем мужчин. Молодые дамы, дамы «бальзаковского» возраста (который давно уже «отполз» от 30 лет и, похоже, длится до бесконечности), активные старушки сидели в пластиковых креслах, передвигались по палубам, обгоняя Марию или расходясь с ней встречным курсом.
Поражало количество детей, точнее – мальчишек лет 10-12. Они носились по палубам, скатывались горохом с трапов, гроздьями висели на турнике на корме, орали и хохотали. Однако все шалости прекращались, как только на горизонте появлялся седовласый мужчина (точнее – мужик) с квадратной фигурой. Марию разобрало любопытство – что это за нетипичные для круизов пассажиры?
Заметив, что предводитель «вождей краснокожих» на ходу перекинулся несколькими дружескими фразами с тремя пожилыми дамами, устроившимися под навесом конференц-зала, Мария подсела к ним и через несколько минут получила полную информацию. Оказывается, мальчишки – футбольная команда из подмосковного города, победители какого-то престижного юношеского турнира. У команды – богатый спонсор, который и оплатил круиз для 12 игроков, воспитателя и тренера. Мальчишки и сопровождающие занимают 5 трехместных кают, а пожилые дамы-подруги живут рядом. Конечно, соседство шумное, но тренер пообещал, что после первой жалобы заставит своих подопечных отжиматься до тех пор, пока охота шуметь не пропадет.
Мария продолжила движение по палубе. В каюте-люксе, как уже поняла Мария, в круиз шли молодожены, тут было открыто окно, доносился нежный аромат цветов и смех новобрачных. Из следующего люкса Марии послышалось тихое повизгивание и подвывание. Странно! Вроде собак на теплоход брать запрещено…
На средней палубе, как всегда, было больше всего людей. Мария услышала как над ней, на шлюпочной палубе, что-то звонко процокало. На очередном витке спирали, вновь оказавшись на шлюпочной палубе, Мария нос к носу столкнулась с источником странных звуков. По палубе двигалась роскошная блондинка модельной внешности на высоченных каблуках-шпильках. Вечернее платье, столь неуместное жарким днем, наводило на мысль о высоком доходе в сочетании с плохим вкусом, чрезмерно маленький нос и раздутые губы намекали на многочисленные пластические операции, а извергаемые этими губами слова ярко свидетельствовали о неудовлетворенности круизом в частности и жизнью в целом. В переводе на нормативный русский язык это звучало примерно так: «Куда ты меня посадил, придурок? В этом…люксе всего две комнаты! Он меньше моей гардеробной! Мне даже мои вещи негде разложить! Почему ты, идиот, няньку не взял? Теперь я еще и со Златомирой должна сама возиться? А кто будет выгуливать Фердинанда? И где? А с кем я буду тут общаться? Тут одно старье и быдло нищее! Посмотри, как они одеты!»
Последние слова блондинка произнесла, поравнявшись с Марией, глядя на нее в упор и чуть ли не тыкая пальцем в Машин льняной костюмчик. Гневная речь была обращена к расплывшемуся молодцу лет под 40, обвешанному золотыми цепями и дорогой фото- и видеоаппаратурой. Этот, судя по всему, давно привыкший к характеру женушки супруг молча и невозмутимо тащился сзади. Процессию замыкала девчонка лет семи, одетая так, как будто ненормальный дизайнер решил сшить наряд для представительницы древнейшей профессии, но ошибся в размерах.
Девчонка, в отличие от отца, живо отреагировала на речь мамаши, скорчив Марии рожу, в которой было ярко выражено отвращение и презрение.
Мария никогда не умела отвечать на хамство. В другой обстановке встреча с «очаровательной» блондинкой, конечно, испортила бы ей настроение надолго. Но теплоход – особое, волшебное место. Совершенно неожиданно не только для блондинки и К, но и для себя самой, Мария от всей души рассмеялась.
Надувные губы изумленно раскрылись, черты лица «поплыли», демонстрируя, что искусственная молодость не равна настоящей, в пустых глазах вдруг обнаружились чувства – удивления и неожиданной обиды. И тут приятный голос директора круиза позвал всех на обед.
Соседки по столу сразу пришлись Марии по душе. Они оказались жительницами трех городов. Отлично! Одно из удовольствий путешествия – общение с людьми, особенно с теми, с кем повседневная жизнь вряд ли сведет. Мария с радостью предвкушала, как много интересного узнает она о Дальнем Востоке от Галины и Светланы, о Липецке – от Киры и об Архангельске – от Даши.
Вечером Мария с соседками по столу побывала на концерте «Знакомство». И это знакомство было приятным: Марии очень понравились песни и танцы в исполнении девушек из шоу-группы «Россияночка», на удивление яркими оказались пародии и скетчи в исполнении аниматоров Константина и Светланы, на профессиональном уровне отработал акробатический этюд спортинструктор Сергей. А еще Константин показал номер-иллюзион, размножив одну артистку из шоу-группы на двух целых и вполне живых девушек. Настоящие профессионалы используют любую возможность, особенно такую – близнецы Анна и Александра были похожи как две горошины из одного стручка.
Туристы принимали артистов очень тепло. Даже печально известная Марии блондинка Яна из люкса изволила растянуть в улыбке губы, когда Константин превратил взмахом волшебной палочки кусочек бумаги в белоснежную розу и вручил ее маленькой Златомире. Впрочем, цветы получила не только Златомира: когда концерт окончился и артисты склонились в прощальном поклоне, молодой мужчина с внешность мачо вдруг преподнес роскошный букет одной из близняшек, на лице которой отразилось радостное недоумение. Судя по всему, дарителя она видела в первый раз…
На следующий, второй день круиза, Мария познакомилась с туристом, который занимал место за соседним столом, милым интеллигентным очкариком средних лет. Получилось всё так: Мария совершала обычную прогулку по палубе, когда прямо ей под ноги с трапа скатилась громко визжащая девочка по имени Златомира — дочь люксовской блондинки. Мария ещё накануне заметила, что родители совершенно не следят за ребёнком: до позднего вечера малышка бегала одна по палубам, а родители спокойно сидели в баре. И вот — добегалась! Мария бросилась к девочке, пытаясь определить, не сломала ли она себе что-нибудь при полётё с трапа.
Малышка кричала, вырывалась, и Мария совсем было отчаялась, но тут подоспела помощь. И помощь эта была не только своевременной, но и весьма квалифицированной. Что-то приговаривая тихим успокаивающим голосом, невысокий мужчина средних лет ловко осмотрел девочку и сообщил, что никаких повреждений у ребёнка нет. Несколько минут — и девочка, вытерев слёзы, отправилась на поиски своих родителей. А спаситель застенчиво улыбнулся и представился Марии:
— Незлобин. Иван Андреевич. Мы с Вами за соседними столами в ресторане сидим.
— Очень приятно. Мария. Мария Александровна. Как Вы быстро смогли девочку успокоить.
— Это моя работа. Я ведь врач. Надеюсь, в следующий раз она будет осторожнее.
Завязался разговор. Иван Андреевич был интересным собеседником. Он много путешествовал, интересовался историей и литературой, и Мария не заметила, как между ними разгорелась дискуссия о романе Бориса Васильева «Были и небыли». Так, в разговорах, и прошло время до Углича. Идти в шестой раз на экскурсию и слушать рассказ о несчастном царевиче Дмитрии Мария не собиралась, а потому сразу же согласилась на предложение Ивана Андреевича посетить музей мифов и суеверий.
Швартовка в Угличе прошла быстро и организованно, туристы спокойно выходили на берег, где их встречали русскими народными песнями. Иван уверенно вёл Марию по направлению к музею. Они уже вышли на улицу, где располагался музей, когда сзади кто-то окликнул Ивана по имени. Оказывается, мифы и суеверия манили не только их: по тихой улице двигалась немалая процессия — близнецы-аниматоры Анна и Александра, спортинструктор Сергей, аниматор Константин, совсем молодой судовой врач Денис и два пассажира. Одного из пассажиров Мария сразу же узнала — это был тот самый мачо, который на вчерашнем концерте преподнёс букет кому-то из близняшек. Мачо представился как Алекс, а его друга, молчуна лет тридцати пяти, звали Николаем.
Анна, Александра, Константин и Сергей знали Ивана по прошлогоднему круизу. Мария сразу почувствовала, что неожиданная встреча обрадовала девушек, а вскоре поняла и причину такой радости. Видимо, Сергея и Анну связывали достаточно тёплые отношения, и букет Алекса, а затем и его настойчивые выражения восхищения (всё это предназначалось именно Анне) спортинструктору были явно не по душе. Тем не менее именно Алекс убедил девушек посетить музей. Сергею не нравилось, что его девушка так быстро поддалась уговорам, он угрюмо молчал, Анна нервничала, и появление Ивана и Марии немного разрядило обстановку.
В музей гостям удалось проникнуть не сразу. Сначала они долго колотили в деревянные, украшенные затейливой резьбой ворота. Потом им открыл мрачный мужик, пребывающий под действием то ли тёмных сил, то ли сильного похмелья. Наконец, появился владелец музея и провёл замечательную экскурсию. Во время экскурсии Алекс отпускал всякие шутки и замечания, острые и смешные. Все, включая хозяина музея, не могли сдержать смех, и лишь Сергей после каждой шутки всё больше мрачнел.
Экскурсия закончилась, но девушек и Марию ждал приятный сюрприз: молчаливый Николай каждой из них купил по фигурке на память: Анне — русалку, Александре — красивую колдунью, Марии — бабу-Ягу. Возможно, подарки были с намёком, но Марии именно фигурка бабы-Яги с самого начала приглянулась больше остальных, и она обрадовалась подарку.
Алекс и Николай предложили зайти в кафе «Старый город», выпить кофе и поесть мороженого, и компания, распрощавшись с гостеприимным хозяином музея, вышла из ворот. И тут — возможно, место это было заколдованным? — их встретила какая-то странная бабулька. Маленькая, сморщенная, похожая на зажатую в руке Марии бабу-Ягу, она, пританцовывая, приблизилась к ним и завела речитативом: «Гости жданные, гости желанные, гости присмотренные, всю правду вам скажу; всё, что будет, предскажу!» От неожиданности все шарахнулись от старушки, а Николай пробормотал что-то типа «иди отсюда, бабка».
Но Алекс, смеясь, предложил выслушать старушку. Бабка забормотала: «Ты — лекарь, ты — пекарь, девки песни поют да ногами трясут, ты — на музыке игрец, а ты — враль да подлец!» Бабка последовательно указала на Дениса, Николая, близнецов, Константина и Сергея. Последний возмутился было «подлецом», но на остальных, похоже, бабкины слова произвели впечатление. А бабка продолжала… Ткнув пальцем в Алекса и Николая, она возопила: «Два суженых, два ряженых!» Потом указала на близняшек: «Две невесты, две лебёдушки».
Анна и Александра были явно смущены, а Сергей, похоже, готов был кинутся на предсказательницу с кулаками. Но бабулька не стала ждать реакции на свои предсказания — подобрав длинные юбки, она шустро засеменила по улице и скрылась в ближайшем переулке. «Что, Марфушка вам будущее предсказала? — послышался голос. Оглянувшись, Мария увидела рослую тётку, незаметно подошедшую к воротам, — вы не смейтесь, она всё знает, всю правду говорит. Как она скажет, так и будет, она у нас тут, в Угличе личность известная». И тётка пошла своей дорогой.
В кафе Мария и Иван не пошли, они хотели ещё посетить Алексеевский монастырь. Сергей тоже отказался идти в кафе — похоже, он поссорился с Анной. Прощаясь с компанией, любопытная Мария поинтересовалась у Николая: «А вы, действительно, пекарь?» Но ответил Алекс, как всегда, со смешком: «Ну, человека, владеющего хлебокондитерским холдингом, можно назвать очень большим пекарем».
После долгой прогулки по Угличу у Марии "ноги гудели", поэтому она изменила своей привычке "нарезать" прогулочные спирали и, захватив пляжное полотенце, устроилась на солнечной палубе так, чтобы видеть проплывающие мимо пейзажи. Было у неё тут одно любимое местечко — деревенька у какого-то то ли озерца, то ли заливчика, пропустить их было бы обидно. Народу на солнечной палубе было немного, лишь время от времени проносились неугомонные мальчишки-футболисты, а в шезлонгах загорали блондинка из люкса, да Алекс с Николаем. Мария заметила, что Алекс бросил весьма заинтересованный взгляд на пышные силиконовые формы блондинки, и, похоже, собирался свести знакомство с их обладательницей, но тут же был одёрнут Николаем. Странно, ведь в Угличе Алекс всячески демонстрировал свою влюблённость в Анну …
…Вечерняя программа развлечений была обширна и разнообразна. Любители баяна и русской песни собирались на солнечной палубе, в баре «Панорама» можно было насладиться классической музыкой в исполнении струнного квартета. Но Мария с соседками по столу отправились на развлекательную программу «И корабль плывёт…», которая проходила в баре «Нева». Аниматор Светлана разбила туристов на болельщиков и участников, а участников, в свою очередь, на две команды. Мария и Кира попали в команду «Летучий голландец», капитаном которой единогласно выбрали молодожёна Сашу. Его очаровательная супруга Катя получила должность кока, а Мария неожиданно для себя стала лоцманом. Среди соперников — членов команды «Пират» — оказалось много знакомых: и Алекс («капитан»), и Николай («старпом»), и Галина со Светланой.
Страсти в игре разгорелись нешуточные, но в результате «победила дружба» со счётом 5:5. Сплотившиеся «летучие голландцы» решили, что они всё равно — лучшие, и капитан Саша предложил тут же закрепить это утверждение уничтожением шампанского, оставшегося у молодожёнов после вчерашних проводов. Его команде даже не пришлось никуда перемещаться — сразу после развлекательной программы в «Неве» началась вечерняя программа, предполагающая живую музыку и песни. Пели Анна, Александра и Константин.
Мария уже не удивилась тому, что громче всех звучали аплодисменты Алекса. Впрочем, ситуация явно имела тенденцию к развитию: теперь букет получила не только Анна от Алекса, но и Александра — от Николая. В какой-то момент в баре появился Сергей, попросил что-то у бармена, но, не получив желаемого, был вынужден покинуть «Неву». Марии показалось, что его походка была недостаточно твёрдой.
Расставшись с «голландцами», Мария полюбовалась огромной луной и отправилась спать. Завтра пассажиров «Речного странника» ждал насыщенный день: Кострома и тихий, любимый Марией Плёс.
Марии, как всегда, не удалось на подходе к Костроме сфотографировать Ипатьевский монастырь. Прямо колдовство какое-то! То рано утром его проходят, то дождь идёт, а теперь — завтрак помешал. Несмотря на то, что Кострому Мария посещала неоднократно, она решила поехать на экскурсию. Пока туристы рассаживались, Мария наблюдала за интересной сценкой. Сначала с трапа сошли Сергей, Константин, врач Денис и Анна с Александрой. Они явно собирались на экскурсию. Но тут на причал выскочили Алекс и Николай. Первый поспешил к стоящей неподалеку иномарке, а второй начал о чём-то просить девушек. Сначала девушки отказывались, но Николай настаивал, а тут и Алекс подоспел. Константин и Денис, не дождавшись конца дискуссии, зашли в автобус, а Сергей, взяв Анну за руку, попытался отвести её в сторонку. Но Анна вырвала руку и направилась вместе с Алексом к иномарке. Александра и Николай поспешили за ними. В это время с трапа сбежал Иван Незлобин Он перекинулся парой слов с Николаем и, забежав в автобус, уселся через проход от Марии.
— Вот молодцы Алекс с Николаем! Новые маршруты осваивают! — сообщил, слегка запыхавшись, Иван.
— Это какие же новые маршруты? — поинтересовалась Мария.
— А они в Красное поехали! Заранее с каким-то местным турагентством по Интернету связались, заказали машину, и поехали. И близнецов с собой пригласили.
— А что это за Красное такое? — поинтересовалась Катя.
Иван стал рассказывать Кате об это селе, которое не только сохраняет традиции ювелирного дела, но и стало в последнее время крупнейшим центром этого промысла, причём без всякой поддержки со стороны государства. Но тут в автобусе появился экскурсовод, началась экскурсия. И только Мария, похоже, заметила, что Сергей не поехал на экскурсию, а остался один на пристани…
Потом, уже перед Плёсом, Мария встретила на палубе «молодоженку» Катю. Она с горящими глазами передала Марии рассказ Александры о посещении Красного. Там было столько интересного! Девушки получили массу удовольствия, да ещё и сувениры — удивительно изящные наборы ювелирных украшений. Катя горела желанием в следующем круизе посетить Красное и уже заручилась обещанием Саши организовать эту поездку и отложить деньги на приобретение таких же красивых серёжек, колечек и подвесок, как те, которые показала Александра. Мария, хоть и корила себя за меркантильность и ханжество, но не могла не задаться молчаливым вопросом: а кто платил за украшения? И как это понравится Сергею?
После обеда, в Плёсе, Мария экскурсии предпочла самостоятельную прогулку по любимому городку и купание в Волге (уж очень жаркий был день). На прогулку отправились большой компании: соседки по столу в полном составе и Незлобин. Фотографировали, показывали другу другу заветные места, поднимались к часовне Левитана. А когда до отплытия остался один час, поспешили на пляж.
Мария заплыла чуть ли не на середину Волги, когда её кто-то окликнул. Это была Катя:
— Мария, не боитесь так далеко заплывать?
— А ты не боишься?
— Я – мастер спорта по плаванию! — похвасталась Катя.
— Молодец! Но я тоже в воде как рыба себя чувствую. А вы на экскурсии были?
- Конечно! Мы экскурсии не прогуливаем! – пошутила Катя.
- А где мужа молодого потеряла?
— Да, вон он, Ивану свои лучшие кадры демонстрирует, а мне так поплавать захотелось! А то всё плывём, плывём, да совсем не плаваем. Знаете, а у меня сегодня прямо день драгоценностей получился!
— Это как?
— А вот так! Сначала Александра мне покупки из Красного показала, а во время обеда я про Красное нашему соседу-профессору, Льву Александровичу рассказала, знаете, такой интеллигентный старичок... А он смеётся — мол, разве современные мастера умеют настоящие вещи делать? Я с ним спорить стала, а он мне — деточка, вы просто настоящих вещей не видели. И пригласил нас с Сашей к себе в каюту, он тоже в люксе живёт. Знаете, что он нам показал? Прибор дорожный для завтрака в футляре! Там и серебро, и стекло, и сталь, и кожа, и всё позолочено, да ещё и золотом расписано. Между прочим, у нас, в России сделано, в Санкт-Петербурге. Он говорит — в середине восемнадцатого века!
— Он с собой что, фотографии драгоценностей возит?
— Какие фотографии! Настоящий дорожный прибор! Там и ложечка, и вилочка, и ножичек, и подставочка под яйцо, и ещё что-то, я не поняла, что. А красота какая! Даже лучше, чем драгоценности из Красного! Кстати, про Красное! Вернее, не про Красное, а про Алекса. Я его как увидела, так всё вспомнить не могу – откуда я его знаю?
— Ну и что, вспомнила?
— Нет, не вспомнила, — огорчённо помотала мокрой головой Катя, — вертится что-то, а вспомнить не могу. Но что-то не очень приятное…
Тут к дамам подплыл Незлобин и, сославшись на свой врачебный долг, настоятельно рекомендовал им плыть к берегу, если они не хотят отправиться на дно кормить устриц. Мария хотела было сыронизировать по поводу вероятности наличия устриц на дне Волги, но Катя неожиданно вскрикнула, чуть не выпрыгнув из воды:
— Вспомнила! Устрицы! Вспомнила! Мы с ним в ресторане познакомились, на свадьбе у одной моей подружки. Свадьба была не в отдельном кабинете, а в общем зале, а этот Алекс (имя я его тогда так и не узнала) там же с друзьями что-то отмечал. Так вот — он влюбился с первого взгляда в одну гостью, дальнюю родственницу то ли жениха, то ли невесты. И, чтобы познакомиться, заказал в качестве подарка нашему столу целое блюдо устриц!
— Что ж ты говорила, что воспоминание плохое? Устрицы тухлыми были?
— Да нет, устрицы нормальными были. Потом кто-то рассказывал, что всё у этой гостьи с этим «устричным ухажёром» как-то плохо кончилось. Но подробностей я не знаю. Но это точно — он, Алекс.
Впрочем, Мария в этом ни капельки не сомневалась. Уж очень почерк ухаживания специфический. И очень подозрительный. На всякий случай она задала вопрос:
— А эта родственница на Анну была похожа?
— Да прямо! Она такая маленькая была, коренастая, как мужик, и лицо плоское как блин. Зато папа у нее — чуть ли не олигарх…
На этом разговор закончился – их уже ждала прогулка по Плёсу. Но поводов для размышления прибавилось. Странные всё-таки бывают пассажиры в круизах. Один – слишком влюбчивый. Другой — дорожный приборчик стоимостью в непонятное количество тысяч долларов с собой таскает…
Часть 2. Тайна голландской печки
Свободное время после окончания экскурсии по Плёсу и до отправления теплохода Лев Александрович провел незамысловато: просто сидел на лавочке на набережной, но не созерцал небо над Волгой и не сочинял новую хайку, нет. Он курил свои коричневые дамские сигареты и ругал сам себя. Павлин! Птица-говорун! Облезший дамский угодник, нет, даже не облезший, а полностью лысый дамский угодник! Да что там — обыкновенный старый дурак! Распустил перья перед девчонкой, которая ему во внучки годится! Расхвастался! Всё рассказал, всё показал! Теперь, наверное, полтеплохода будет знать, что он с собой антиквариат возит! Идиот!
Лев Александрович почувствовал, что ещё немного самобичевания, и его прооперированное сердце взбунтуется. Нужно успокоиться! Он поудобнее уселся на скамейке, закрыл глаза и настроил себя на воспоминания…
Полгода назад в его квартире раздался телефонный звонок. К нему обратилась незнакомая женщина и сообщила, что она — родная сестра его старого сослуживца Вальтера Вебера. Вальтер лежал в больнице и очень просил Льва Александровича навестить его.
Звонок удивил профессора. С Вальтером они не виделись лет тридцать. Давным-давно им пришлось выполнять некое правительственное задание в далёкой азиатской стране. Задание было выполнено, но за это пришлось заплатить немалую цену, особенно Вальтеру. Пока Вебер залечивал раны, Лев Александрович получил новое назначение. Потом они ещё несколько раз сталкивались по роду службы. В начале 80-х вместе получали награды в Кремле. Тогда они хорошо посидели в ресторане, вспоминая «минувшие дни, и битвы, где вместе …» Ну, а с тех пор дороги москвича Льва и питерца Вальтера окончательно разошлись.
Через два Лев Александрович подъехал к проходной госпиталя. У входа его встретила похожая на серую мышь женщина — сестра Вальтера Луиза.
— Мы так Вам благодарны, так благодарны! Вальтер всё время о Вас спрашивает! Ох, плох он совсем, совсем плох! Даже говорит с трудом. Уж что мы только ни делали, сколько денег на лекарства не тратили, но рак — это рак, — причитала Луиза.
Льва Александровича покоробило это замечание о деньгах. Да и за манерой сестры больного, навязчиво-суетливой, скрывалось ещё что-то. Потом уже Лев догадался, что желание Вальтера встретиться со старым сослуживцем сильно встревожило его родственников.
В одноместной палате у кровати больного дежурила племянница — дочка Луизы. Лев Александрович ни за что бы не узнал своего бывшего сослуживца в этой высохшей мумии, что с трудом приподняла руку в знак приветствия… Но характер, похоже, остался тот же — настолько решительно Вальтер выпроводил из палаты своих родственниц.
От беседы с Вальтером воспоминания остались сбивчивые и туманные. Он говорил с большим трудом, делая мучительные паузы между словами. Несколько раз в палату заходила медсестра — поправляла капельницу, делала уколы. Тогда Вальтер замолкал. Наконец, часа через полтора, он закончил свой рассказ. Вечером, вернувшись домой, Лев Александрович, в котором воспитанный службой лаконизм боролся с тайной графоманией, записал рассказ Вальтера в своём секретном дневнике. Вот что получилось:
«Вальтер был женат всего один раз, потому что был однолюбом. С женой он прожил двадцать лет, детей у них не было, жена погибла в автомобильной катастрофе. Своих родственников — трёх сестёр, брата и многочисленных племянников Вальтер не любил, практически не общался с ними до тех пор, пока не заболел. Тут, почуяв близость наследства, родственники слетелись, по выражению Вальтера, как вороньё…
Покойная жена Вальтера, Варвара, родилась, как и он, в середине тридцатых годов, в семье, которую трудно было бы назвать «типичной советской». Отца она вообще не знала, а мать была особой весьма странной. Во-первых, к моменту рождения Вари, ей было уже далеко за тридцать. Во-вторых, она была «из бывших». Нет, никакими князьямиРюриковичами в числе предков жена Вальтера похвастаться не могла. Её мать была то ли воспитанницей, то ли прислугой какой-то очень богатой барыни, которой не посчастливилось вовремя покинуть многострадальное отечество. Однако барыне удалось спрятать значительную часть своих драгоценностей, что и помогло не только дожить в относительном достатке жизнь самой барыне (умерла она перед в весной 1941-го года), но и выжить во время блокады Варваре и её матери. Серёжки, колечки и пасхальные яички работы Фаберже можно было выменять на кусок блокадного хлеба, на жизнь.
Варвару удивляло, что единственной вещью, которую мать ни за что не соглашалась продать, был дорожный прибор для завтрака в футляре. Честно сказать, на Варю, да и потом на Вальтера, он не производил особого впечатления. Ну, серебро с позолотой, ну, восемнадцатый век… Уж лучше бы мать сохранила для Варвары какие-нибудь женские украшения, чем этот бесполезный ящик. И только после смерти тёщи, а умерла она в глубокой старости, пережив на несколько лет свою погибшую дочь, разбирая тёщин архив, Вальтер разгадал эту загадку.
Это была самая путаная часть истории. Лев Александрович так и не понял, то ли в тёщиных записях была какая-то путаница, то ли физическое состояние Вальтера в момент рассказа мешало ясному изложению, но сказал он только следующее: «В одном из крупных волжских городов рядом с Кремлём стоял в начале XX века дом купцов Николаевых или Никитиных. Первый этаж дома отапливала чудесная голландская печь с изразцами. Между печкой и боковой стеной гостиной был зазор, достаточно широкий для того, чтобы просунуть туда руку, а один из изразцов был с секретом, с замком. Ключ — вилка из прибора для завтрака. Ну, а что там, в печи спрятано, не знаю… Всё хотел разобраться в этой странной истории, да так и не успел. Сначала работа не давала, потом — болезнь…»
Вальтер велел Льву Александровичу взять ловко припрятанные в больничной тумбочке листочек, на котором был записан шифр банковской ячейки, и ключ от этой ячейки, в которой и хранился — подальше от жадных родственников — прибор. Лев Александрович не смог сдержать удивления — почему такой щедрый дар (а прибор семнадцатого века даже без нагрузки в виде клада представлял существенную ценность) Вальтер передаёт ему, давнему и, в общем-то, случайному знакомому. Но Вальтер вместо ответа на вопрос устало закрыл глаза. На лбу у него выступил пот, дыхание стало прерывистым. Лев Александрович поспешил позвать врача, и больше ему не удалось поговорить с умирающим…
Впрочем, ответ на свой вопрос он всё же получил. Открыв изъятый из банковской ячейки прибор, он увидел там записку. Всего два слова — «Моему спасителю». Лев Александрович не мог утверждать, что эти слова — ошибка. Он и правда вытащил тогда раненного Вальтера из джунглей. Но это была работа, а от слова «спаситель» веяло чем-то слишком высоким. Тогда, сорок пять лет назад, тогдашний Лев посмеялся бы над этими словами. А теперь ему это было лестно и казалось вполне справедливым. Но что делать с ящиком?
Для начала Лев Александрович выяснил, что прибор — подлинный, и денег стоит немалых. Можно было просто оставить себе этот подарок, отнеся всю приключенческую часть связанной с ним истории к бреду умирающего. Возможно, Лев Александрович так бы и сделал, если бы не… скука. Да-да, банальная скука, которую может понять только человек, который всю сознательную жизнь творил своими руками историю, а теперь прозябает на должности преподавателя университета.
И Лев Александрович начал действовать… Через пару месяцев он знал уже каждый Кремль в каждом волжском городе и каждый дом поблизости, принадлежавший в начале прошлого века купцам с фамилией, похожей на Николаевых или Никитиных. Слава архивам и Интернету! Он уже собирался ехать по городам и весям в поисках сокровищ, да подвело сердце. Операция, реабилитация… В общем, идея с теплоходом, который тихо и ненавязчиво понесёт его по Волге, показалась в этой ситуации спасительной. Если понадобится, круиз можно всегда прервать. В том случае, если дом рядом с Кремлём покажется многообещающим…
И первый дом ждал его завтра, в Нижнем.
Четвёртый день путешествия у Марии начался очень рано — на солнечной палубе она встречала рассвет. Дома, в Москве, Мария всегда старалась лечь спать пораньше и всегда чувствовала «недосып», поднимаясь рано утром, чтобы успеть к первому уроку. А на кораблях — всё по-другому. Вот и вчера, как и в предыдущие дни, Мария легла очень поздно, успев и занять второе место в игре «Угадай мелодию», и посидеть в баре с участниками игры и болельщиками, и в одиночестве погулять по палубе в ночной тишине и прохладе. При этом без всякого будильника встала в пять утра, и чувствует себя вполне свежей и отдохнувшей.
Сначала на палубах вообще никого не было, потом появились матросы, начали мыть палубы, опускали швабры с кормы, и тогда эти швабры становились похожими на отрубленные головы Медузы Горгоны. Затем настало время самых ранних пассажиров — медленно прогуливался по средней палубе аккуратный старичок — владелец антиквариата, делала пробежку юная девушка, фотографировал утренние пейзажи неугомонный молодожён Саша. На солнечной палубе началась утренняя зарядка. Мария отметила, что сегодня её проводил не Сергей, а Константин…
После завтрака Марию нашла Катя:
— Вы идёте расписывать батик?
— Нет, Катя, это мероприятие я пропущу. Потом полюбуюсь работами умельцев, а у меня руки, к сожалению, не оттуда растут.
— А я пойду, я на все мероприятия ходить стараюсь, даже на зарядку.
— Ты молодец! Кстати, насчет зарядки — её сегодня Константин проводил, а где же Сергей?
— А Вы не знаете? — Катя понизила голос, — у Сергея большие неприятности! Они вчера из-за этого Красного с Анной разругались; ну, Сергей выпил, рвался в каюту к Алексу… В общем, теперь Сергея с работы выгнали, сегодня после обеда в Нижнем высадят с корабля. Я утром Анну встретила, она вся от слёз опухла; себя, видно, во всем виноватой считает…
Марии было жалко Сергея. Работа педагога научила её разбираться в людях, особенно — в молодых. Она чувствовала, что за некоторой грубоватостью молодого спортинструктора скрывается душа простого, но честного и порядочного парня, искренне влюблённого в красотку Анну. Да и чувства Анны к парню были настоящими, не игрой, не увлечением. И всё бы было хорошо у этих двух вполне подходящих друг другу ребят, если бы не возник на их горизонте Алекс с его ухаживаниями. Не вызывающими почему-то доверия ухаживаниями… То, что произошло с Сергеем, запросто может сломать ему всю жизнь. Конечно, пьянка на корабле — это вопиющее безобразие, но цена что-то уже слишком велика…
Мария была бы очень удивлена, если бы узнала, насколько её мысли были схожи с мыслями капитана «Речного странника». Сегодня ему так и не удалось отдохнуть после «капитанской вахты». Гнев капитана трудно было описать словами. Но капитан был не только сильным, но и мудрым и справедливым человеком. Поэтому он выслушал всех, кто рвался заступиться за Сергея. А таких, как ни странно, оказалось много. Но решил судьбу Сергея факт, так сказать, исторический. Когда-то давно, в речном училище, был у капитана друг — не разлей вода. Судьба друга не баловала: красотка-жена бросила его с двумя маленькими детьми, мужик тянул на себе и работу, и дом, да и надорвался — в сорок лет умер от инфаркта. Капитан дочек друга, оставшихся со старой бабкой, жалел и опекал. И звали этих сирот-близняшек Анна и Александра…
В общем, когда ещё до рассвета в каюте капитана появилась опухшая от слёз Анна и рассказала ему всё, что предшествовало драке, решимость капитана выкинуть нарушителя всех корабельных законов вон значительно уменьшилась. После долгих раздумий капитан — неожиданно для себя и для всех — принял решение оставить Сергея до первого же не то что нарушения, а, как выразился капитан, неправильного движения, слова или взгляда…
За обедом Лев Александрович был непривычно молчалив. Он думал о том, что его ждет сразу после обеда, в Нижнем. А ждал Льва Александровича первый из трёх домов, в которых могла быть заветная голландская печь с секретом… Архивные поиски выявили, что в Нижнем Новгороде, на улице Пожарского (бывшая – Варварская) в самом начале XX-го века был построен дом купца Николина, здание сохранилось по сей день, теперь в нём располагался Дом творчества детей и юношества.
Вот и всё, что удалось узнать Льву Александровичу. Конечно, можно было бы и больше информации получить, но опытный профессор решил, что лучше не привлекать внимания, вступая в переписку с руководством Дома творчества или с теми, кто увлечён краеведением. Впрочем, особые надежды на дом №1 в собственном списке Лев не возлагал: во-первых, это была бы уже слишком большая удача — первым выстрелом попасть в яблочко. Во-вторых, смущала фамилия: всё-таки «Николин» это не совсем «Николаев» или «Никитин».
Швартовались в Нижнем во время обеда, что вызывало явное беспокойство у девушек-официанток. Все они были жительницами Нижнего и близлежащих посёлков, и стоянки здесь были единственной возможностью свидеться с родными во время летней навигации. Поэтому девушки носились с космической скоростью, блюда с первым и вторым перемещались подобно летающим тарелкам, и обед завершился в рекордно короткие сроки.
На выход туристы проходили сквозь тесный строй жён, мужей, детей, родителей и прочих родных и близких членов команды. Лев Александрович поспешил к автобусам, выяснил у водителей, какая из групп начнёт экскурсию с прогулки по Кремлю, и уселся у окошка, чувствуя себя так, как лет пятьдесят назад перед первым свиданием…
Оставив группу на площади перед Кремлём и ориентируясь по заранее распечатанной карте, Лев Александрович быстро нашёл Пожарскую улицу и дом с вывеской «Дом творчества детей и юношества». Наружный осмотр Дома вполне удовлетворил Льва Александровича: сравнив внешний вид здания с дореволюционными фотографиями, он убедился, что время благосклонно отнеслось к этому дому. Значит, была надежда, что и внутри кардинальных переделок не производилось, и печь, если она вообще когда-нибудь существовала, стоит на своем месте до сих пор.
Окрылённый, Лев Александрович довольно бойко взобрался на высокое крыльцо, дёрнул за ручку двери и … дверь не открылась. Лев Александрович повторил попытку, потом постучал — никакого ответа. Похоже, в доме никого не было. Профессор хотел обойти здание с другой стороны и посмотреть, нет ли какой-нибудь другой двери, но это оказалось невозможным: с одной стороны к дому плотно примыкала какая-то постройка, а с другой был крошечный садик, видимо, окружающий здание. Но калитка в садик тоже была закрыта.
Лев Александрович чуть не заплакал от обиды: найти дом и не иметь возможности в него попасть! Ужасно! И тут его кто-то деликатно тронул за плечо, и он услышал голос:
— Сердечно прошу извинить мою неделикатность, но Вы что-то ищете?
Оглянувшись, Лев Александрович увидел невысокого худощавого старичка в очках. При одном взгляде на этого старичка становилось ясно, что где-нибудь в недрах его стариковской квартирки хранится по крайне мере три диплома об окончании университета. Впрочем, количеством дипломов теперь никого не удивишь: Льва всегда очень смешила передача «Давай поженимся!», в которой девицы в ничего не прикрывающих платьях, рассказывающие, что "бывший возлюбленный им теперь не зв;нит", бодро рапортовали о полученных ими двух, а то и трёх высших образованиях. Но у незнакомого старичка за душой были дипломы его, его отца и его деда.
— Вам нужен кто-нибудь из Дома творчества? Так у них каникулы. А Дом сейчас ремонтируют. Но сегодня воскресенье, и у рабочих тоже выходной.
Льва Александровича «завтра» никак не устраивало, поэтому он решил провести «разведку боем»:
— Извините, а Вы не знаете, может, тут сторож есть? Дело в том, что я путешествую, я на теплоходе из Москвы сюда прибыл, но теплоход вечером…
Но новый знакомый не дал Льву Александровичу договорить. Услышав слово «теплоход», Илларион Гавриилович (так звали старичка) пришёл в неописуемый восторг. Оказывается, он с ранней юности был горячим поклонником речных путешествий. Илларион Гавриилович рассказал, как когда-то давно, будучи пионером и отличником, он был премирован за отличную учёбу путёвкой в пионерский лагерь. Но лагерь этот был совершенно необычным — плавучим. Лучшие из лучших юные жители волжских городов провели 20 незабываемых дней на старом пароходе, который прошёл по великой реке, готовящейся к великим переменам. Через какие-то полгода Волга в её первозданном виде перестала существовать, превратившись в систему водохранилищ.
Величие и боль родной реки вошли в сердце и душу маленького мальчика, росли вместе с ним. И старик всё так же неистово любил свою реку, знал на ней каждый изгиб, каждую деревеньку, каждый шлюз…
Вообще эта встреча просто была подарена Льву Александровичу Богом. Хотя по специальности Илларион Гавриилович был инженером и даже имел звание доктора технических наук, но питал настоящую страсть к истории. Льву Александровичу было достаточно не особо внятно сказать, что его очень интересует архитектура, и в особенности интерьер дома Николина, как на него обрушилась лавина сведений. Среди которых были и просто интересные, и особо важные для него. Рассказ начался прямо на улице, возле закрытого на ремонт Дома творчества, потом продолжился в маленьком ресторанчике (инициатива Льва), потом — в квартире Иллариона Гаврииловича на набережной, рядом со Строгановской церковью. А распрощались они на «Речном страннике», и потом ещё долго Лев Александрович видел маленькую сухонькую фигурку, машущую белоснежным платком вслед уходящему теплоходу.
Но вернемся к купцу Николину и к Дому. Лаврентий Николин был купцом потомственным, из старообрядцев. Брак матушки его, урождённой Носовой, и Захара Николина, девичья фамилия матери которого была Бугрова, соединил два самых богатых и именитых рода нижегородских купцов-староверов. Но век девятнадцатый уже катился к закату, а потому единственного сына, Лаврушу, воспитывали по-новому, и образование ему дали неплохое. Многие знания влекут за собой не только новые печали, но и новые желания. Окончивший гимназию и два курса университета Лавруша на невест из своего сословия смотрел с презрением, ему не нравилась их простоватость, действительная или надуманная женихом.
Родители поначалу ворчали, но потом решили, что капитала у них и самих достаточно, а вот голубая кровь и хорошая родословная, пожалуй, стоят того, чтобы закрыть глаза на отсутствие приданого. И в 1898 году сыграли в отчем доме Лаврентия Захаровича свадьбу. Молодую звали Варвара Григорьевна Яковлева, она принадлежала к старинному дворянскому роду, обедневшему к концу девятнадцатого столетия до того, что за пятой по старшинству дочкой (всего их было семь) приданого не смогли дать никакого, кроме хорошенького личика, сильного характера и стандартного для дворяночек образования: языки-музыка-пение, и всё остальное — в гомеопатических дозах.
Жить в родительском доме мужа молодая решительно не желала, а потому сразу же начали строить себе новый дом. Для этого купили участок земли в самом центре, у кремля, на Варваринской улице (такое совпадение имён показалось Варваре Николиной символическим). И поставили бы дом, богатый, возможно – удобный, и уж точно – с флёром «дворянства», но самый обычный дом, если бы не было у молодого мужа в Москве дружка-товарища по весёлым студенческим попойкам. Звали этого дружка Арсением, по батюшке — Абрамовичем, по фамилии — Морозов. Ну, в купеческой среде члены этой семьи в особом представлении не нуждались: и богатством, и благотворительностью прославились. Достаточно имя дядьки Арсения назвать — Савва Морозов.
Арсений, впрочем, ни особым умом, ни смёткой купеческой не выделялся. В начале 90-х годов XIX века с другом-архитектором он отправился в путешествие по Испании и Португалии. И запал в его купеческое широкое сердце португальский дворец Пена в Синтре, построенный в середине XIX века и сочетающий элементы испано-мавританской средневековой архитектуры и национального стиля мануэлино.
Привыкший любые свои желания немедленно воплощать, Арсений, по возвращению на родину, построил в Москве дом, которому Лев Николаевич Толстой в «Воскресении» устами князя Нехлюдова вот такой приговор вынес — строится, мол «глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному человеку». Ну, а матушка Арсения, Варвара Алексеевна, попроще выразилась: «Раньше одна я знала, что ты дурак, а теперь вся Москва будет знать!»
Уж не знаю (говорил Илларион Гавриилович), дурак Арсений, или не дурак, но дворцом тем, что в советские времена стал Домом Дружбы народов называться, многие и по сей день восхищаются. Эклектика, конечно: неомавританский стиль в сочетании с модерном, а внутри — и псевдоготика, и ампир, и барокко, даже арабские и китайские интерьеры есть. Для сведения: кончил Арсений Морозов свою жизнь, и правда, по-дурацки. Дом был построен в конце 1899-го, а в 1908-м хозяин поспорил с дружками, что человек может вытерпеть любую боль. Посреди вечеринки незаметно для друзей прострелил себе ногу. Вытерпел. Никто ничего не заметил. Вот только заражение крови началось, и умер потомок купеческого рода через три дня в возрасте 35 лет…
Но это — в 1908-м. А в 1899-м, купив участок для постройки нового дома, Лаврентий Николин с женой Варварой отправился в Москву. И конечно, Арсений их в своём новом доме принимал. Дом на молодожёнов произвёл неизгладимое впечатление. И решил Лаврентий свой дом в похожем стиле строить. Точнее — в отсутствии всякого стиля и в смешении всех. Конечно, до морозовского размаха скромным Николиным было не дотянуться, но в Нижнем их дом произвёл немалое впечатление. Пять спален: в греческом, римском, китайском, арабском и французском стиле. Столовая — в неомавританском, гостиная и библиотека — в английском.
В этом месте рассказа Лев Александрович не выдержал напряжения и перешёл к делу:
— А интерьеры дома Николиных сохранились?
— К сожалению, почти всё утрачено. Много раз дом перепланировался. В нём ведь после революции чего только не было — и приют, и службы разные. Потом уже Дому пионеров передали.
— Но что-то ведь должно было сохраниться? Например, печи?
— Какие печи?
— Ну, для отопления. Голландские там печи… Камины…
— Вот! Я же не успел ещё самое интересное сказать! Дом Николиных — это не только архитектурная, но и в техническом плане историческая ценность! Не было там печей! Не было, дорогой Лев Александрович! Камин был в гостиной, на втором этаже (как же английский стиль без камина!), а печей не было. Потому что Николины первыми в Нижнем устроили в своём доме централизованное отопление с использованием чугунных радиаторов!
Лев Александрович, попивая чай в гостях у Иллариона Гаврииловича, внимательно изучил старинные фотографии дома Николиных и окончательно убедился в том, что искомая им голландская печь не имела и не имеет нижегородской прописки…
Мария была в Нижнем Новгороде не раз, а потому решила, что на экскурсию не пойдёт, а погуляет по городу, произвольно, без всякой цели и спешки.
Впрочем, гулять в одиночестве Марии не пришлось — у Речного вокзала её догнала весёлая компания, возглавляемая неугомонными молодожёнами. Общительная Катя тут же рассказала Марии историю о том, что накануне днем у Саши пропал дорогой портсигар. Судя по всему, рассеянный молодожен забыл его на столике на солнечной палубе. Но, к счастью, портсигар быстро вернули. Как по секрету сообщила общительной Кате Александра, палубы оборудованы видеокамерами, что, по-видимому, и помогло быстрому обнаружению пропажи. Или того, кто пропаже «поспособствовал».
Катин рассказ почему-то вызвал очень большой интерес Алекса и Николая. Их (впрочем, не только их) не очень приятно удивило "всевидящее око" видеокамер, но сопровождающий компанию судовой врач Денис (он был москвичом и в Нижнем, в отличие от большинства товарищей по команде, не имел ни родного дома, ни родственников) всех успокоил. Оказывается, камеры стояли только на палубах, а в коридорах, каютах, барах и ресторанах никто за туристами следить не мог.
Мария не удивилась отсутствию близняшек. Во-первых, Нижний Новгород был родным городом Анны и Александры. Во-вторых, Мария очень надеялась, что после происшествия с Сергеем Анна сделала правильный выбор…
На теплоход вернулись почти к отплытию. Марию всегда трогала сцена прощания команды с родными и близкими. В этот раз «Речной странник» стоял вторым бортом, и провожающие заняли места на главной палубе стоящего первым бортом «Радищева» Сверху, со средней палубы, Марии были видны склонённые с двух теплоходов друг к другу головы, сцепленные руки. Вот Анна, Александра и Сергей прощаются с милой старушкой, видимо — бабушкой близняшек. Вот Константин целует пухлого малыша, которого держит на руках его миловидная жена… Но уже отданы швартовы, «Странник» неторопливо, как бы нехотя отходит от «Радищева». Руки расцеплены, но ещё тянутся друг к другу. Доносятся последние приветствия, напутствия, шутки… Всё дальше и дальше «Радищев» с жёнами, мужьями, детьми, родителями…
Мария в первый раз отходила от Нижнего вечером, когда город уже сиял огнями. Это было так завораживающе красиво, что она проигнорировала приглашение на ужин и осталась на палубе. Созерцание Нижнего было прервано заливистым лаем, который доносился из открытого окна люкса. Вообще-то ни для кого на теплоходе уже не было тайны в том, что семейка «новых русских» везет с собой контрабанду — йоркширского терьера. Но терьер, которого иногда можно было видеть через окно каюты, был самым симпатичным членом этой семьи, поэтому никто из пассажиров не жаловался на его присутствие, а руководство делало вид, что ничего не замечает. Пёсик был очень тихий — Мария никогда не слышала его лая, за исключением первого дня (видимо, малыш тогда испугался незнакомой обстановки, а потом привык). Но сейчас он лаял так, как будто его резали. Мария не выдержала, подошла к окну, и позвала:
— Малыш, малыш, что с тобой?
Лай на секунду прекратился, но тут же перешел в жалобное подвывание. Мария, ругая себя за вмешательство в частную жизнь граждан, отдёрнула занавеску. В этот же момент кто-то — Мария не видела, кто — захлопнул за собой дверь, ведущую в спальню. Конечно, наша мисс Марпл не рискнула отдёрнуть занавеску окна спальни. Впрочем, это вряд ли помогло бы раскрыть личность неизвестного — судя по всему, он очень торопился покинуть люкс…
Мария убедилась, что терьерчик жив-здоров, приходит в себя после встряски, и отправилась на ужин. Что это было? Стоит ли ей сообщить об увиденном-услышанном блондинке или её мужу? Мария решила не торопиться. Если произошла кража (а было похоже на то), об этом тут же станет известно всем — блондинка молчать не станет. Тогда Мария и даст свои свидетельские показания. А если всё будет тихо… Нет, всё-таки что-то необычное происходит на этом теплоходе!
При высадке пассажиров в Казани случилось маленькое происшествие. Профессор Лев Александрович почему-то второй день отправлялся на берег с большой спортивной сумкой. На трапе, в толчее и сутолоке, его кто-то толкнул, ремень сумки соскользнул с плеча профессора, и сумка упала, причём не на пол, а на ногу идущего следом Алекса. Алекс взревел, как раненый бык. Сконфуженный профессор долго извинялся, но Алекс только посмотрел на него волком, пробурчал что-то себе под нос, и прохромал следом за Николаем в автобус. В автобусе к теплоходному мачо вернулся дар речи, и он стал нелицеприятно выражаться в адрес идиотов, которые таскают такие тяжести с собой на экскурсии. За соседа по столу заступилась Катя:
— Никакой Лев Александрович не идиот! И вообще так про пожилых людей в приличном обществе не говорят, — осадила она Алекса, — а сумка тяжёлая, потому что, наверное, Лев Александрович не захотел в каюте прибор оставлять.
— Какой ещё прибор? — изумился Алекс, — он что, с собой осциллограф возит, или этот, как его там, андроидный колландер?
— Во-первых, не андроидный коллаидер, а андронный коллайдер, — блеснула эрудицией Катя, — а во-вторых, прибор совсем в другой смысле. Вам, Алекс, боюсь, не понять, что люди могут ценить высокое искусство. У Льва Александровича блестящий вкус, а прибор — это прибор для завтрака, старинный, он из… (тут Катя усомнилась, не сболтнула ли она лишнего, да и, как она заметила, Саше её хвалебная песнь соседу, пусть и пожилому, но все же мужского пола, явно не пришлась по вкусу), металлический он, потому и тяжелый, — и Катя прекратила опасный разговор.
— Я же говорю, идиот, прибор для завтрака на экскурсию тащит, — пробурчал Алекс, но слышал его только Николай, да и тот никак не прореагировал на эти слова — он как будто что-то напряжённо обдумывал.
А Лев Александрович покинул экскурсионную группу, как только автобус довёз туристов до Кремля. Здесь, на улице Кремлёвской, бывшей Воскресенской, ждал Льва Александровича дом №2. В глубине души именно на этот дом возлагал профессор самые большие надежды. Во-первых, стопроцентное совпадение фамилии — Никитин. Во-вторых, в доме практически все послереволюционные годы размещалась библиотека, что вселяло надежду на сохранность здания. Лев Александрович поудобнее устроил на плече ремень сумки. Зачем, зачем он таскает с собой этот прибор? Зачем он вообще взял его в круиз? Достаточно было иметь при себе только вилку-ключ… Но Лев Александрович за эти полгода как-то по-детски привязался к антикварному сундучку. Даже в больницу, после операции, попросил жену привезти прибор, и пользовался и вилкой, и ложкой, убеждая себя, что полезно «есть на серебре». Поэтому и в круиз его с собой взял, и к домам, которые подлежали проверке, носил из суеверных каких-то побуждений…
Итак, вот он, дом купцов Никитиных. Небольшой, двухэтажный, без всяких изысков, каменный. Нынче — детская районная библиотека. В отличие от Нижегородского Дома творчества, библиотека работала — тяжёлая деревянная дверь открылась, из неё вышла девочка-подросток со стопкой книг в руках. Лев Александрович ещё раз вспомнил свою «легенду» и смело открыл дверь. Профессор попал в небольшую прихожую, из которой три двери вели в читальные залы. На каждой двери висела табличка: «Для дошкольников и младших школьников» — справа, «Для школьников 5-9 классов» — слева, «Для старших школьников» — прямо. Но только левая дверь была гостеприимно распахнута, именно туда и направился Лев Александрович.
— Добрый день, Вы что-то желаете спросить? — из-за стола на Льва Александровича доброжелательно смотрела интеллигентного вида немолодая дама.
— Я… Видите ли, я не местный, — начал подготовленную речь Лев Александрович, — я из Москвы.
— Очень приятно. Что же привело Вас в нашу скромную библиотеку?
— Дело в том, что я тут бывал… Очень-очень давно… В раннем детстве.
— Вот как? Вы жили в Казани?
— Да. Только я совсем ничего не помню. Это было во время войны, нашу семью сюда эвакуировали. Мне тогда года три было, а сестре — десять. Она очень любила читать, часто приходила сюда на целый день, и меня с собой брала, ведь мама работала, а отец был на фронте. Сестра столько мне рассказывала об этом месте, а я ничего не помню, вот и решил, воспользовавшись случаем, — я ведь на теплоходе сюда приплыл — зайти и посмотреть.
Придуманная история попала точно в цель. Не зря Лев Александрович разузнал, что во время войны здесь была библиотека, где не только выдавали книги, но и детям войны дарили тепло души. Пожилая библиотекарша была моложе Льва Александровича, но в библиотеке этой проработала всю жизнь, и застала ещё тех, старых работников, кто хорошо помнил военные годы. Поэтому она встретила профессора как родного, напоила его чаем с чак-чаком, открыла все залы, показала даже внутренние помещения библиотеки. Льву Александровичу было несколько неловко обманывать такую милую даму, но дело есть дело. Вот только никакой печки в библиотеке он не увидел. Тогда он решил идти ва-банк:
— А я помню, сестра рассказывала, что здесь в какой-то комнате была большая голландская печь, возле которой мы грелись.
— Голландская печка? Не знаю… — удивилась Рамзия Софиевна, — во всех воспоминаниях упоминались печки-буржуйки. По-моему, голландских печей в этом доме вообще не было… Я сама сюда девчонкой с середины пятидесятых бегала, в шестьдесят втором работать здесь стала, тогда никаких печек тут точно не было…
Вот так в списке Льва Александровича остался только один дом. Астрахань. Последняя надежда.
Часть 3. СБР
В Самару теплоход пришёл утром, сразу после завтрака. Начиная от Казани, маршрут теплохода проходил по городам, в которых Мария либо вообще не бывала, либо была, но очень давно, поэтому она намеревалась посещать все экскурсии. Столица Татарстана поразила её своей красотой, жаль, времени было маловато. Так хотелось, чтобы свободного времени хватило на неторопливую прогулку по городу.
В Самаре стоянка тоже была не очень длительной — обзорная экскурсия по городу с посещением художественного музея заняла почти все её время. Свободного время после экскурсии оставалось мало, пришлось выбирать, что делать: либо пройтись по городу, либо бежать на пляж. Мария выбрала второе и не пожалела — ей показалось, что она попала куда-то на морское побережье. Песок, загорающие люди, чудесная тёплая вода. Даже волны откуда-то набегали. Накупавшись вволю, Мария чуть не опоздала на теплоход.
После обеда Мария отправилась на турнир по настольным играм. Любители шахмат, шашек и нард оккупировали бар «Панорама». Мария очень любила играть в нарды, но играла при этом совсем плохо. Нет, правильнее будет так: хотя Мария плохо играла в нарды, она получала большое удовольствие от игры. В Москве ей не с кем было «постучать костями», дома вечерами она иногда играла сама с собой. Поэтому Мария с радостью отправилась на турнир: получит удовольствие, проиграет кому-нибудь, да понаблюдает за игрой асов.
Всё так и получилось, как она себе представляла: быстренько проиграв Галине, а потом — Кате, Мария перешла на роль наблюдателя, время от времени выходя из салона для того, чтобы пройти круг по палубе. Время бежало незаметно. Наступил момент финальных игр, играющих и болельщиков в баре было мало – остались лишь самые терпеливые. И тут в бар вошел Лев Александрович. Он не кричал, не стучал дверьми, но на его лице было написано такое отчаяние, что все присутствующие сразу же поняли, что случилось что-то неладное.
— Вы в милиции работаете? — обратился Лев Александрович в туристу Олегу (на теплоходе трудно что-то скрыть, все уже знали, что приятный мужик спортивного телосложения – майор милиции), и тут же рухнул в кресло, которое предусмотрительно пододвинул Саша.
— Да. А что случилось?
— Меня… Меня… Меня обокрали! — хрипло выдохнул Лев Александрович, схватившись за сердце.
Все засуетились. Лена, каюта которой была рядом с баром, принесла нитроглицерин, бармен — воду, все пытались успокоить старичка-профессора. Катя и Мария переглянулись — они сразу же догадались, что именно пропало. Их догадка оказалась верной — возвратившись с экскурсии по Самаре, Лев Александрович немного отдохнул, пообедал, а потом вдруг решил полюбоваться на свой любимый прибор. Полез в чемодан, где обычно его хранил, и… обнаружил, что прибора там нет…
Выслушав сбивчивый рассказ профессора, майор попросил Сашу найти директора круиза и привести его в конференц-зал. Туда же Олег предложил перейти всем присутствующим.
Узнав о происшествии, директор круиза Николай Петрович, понятно, расстроился. На следующий день планировалась зелёная стоянка в Усовке, где трудно было ожидать помощи в расследовании кражи от правоохранительных органов. Значит, только через два дня, в Волгограде, будет дан старт расследованию… Слишком поздно. Рассуждая вслух, Николай всё поглядывал на майора. Олег намёк понял.
— Давайте рассуждать. Если прибор уже покинул корабль, то два потерянных дня особого значения не имеют. Но мне почему-то кажется, что вещь осталась здесь, на борту. Значит, можно предпринять какие-то действия.
— Ой, я знаю, кто украл! — вдруг подскочила Катя, — это же тот, кто и портсигар украл!
Катя так торопилась высказать свою мысль, что, кроме мужа и Марии, её вообще никто не понял. Тогда Саша успокаивающе взял свою слишком эмоциональную супругу за руку и обстоятельно доложил Олегу и всем присутствующим историю с портсигаром. Но майор решительно отверг Катины предположения:
— Нет, это не тот случай. Одно дело взять, что плохо лежит, а совсем другое — залезть в каюту, вскрыть чемодан (напомню, замочек был взломан), достать тяжёлый сундучок… Нет-нет, это — совсем другой почерк.
При словах «залезть в каюту» встрепенулась Мария. Она со всеми подробностями рассказала о случае, свидетелем которого стала во время ужина в день стоянки в Нижнем.
— А вот это уже, похоже, дело тех, кого мы ищем. Дамочка из люкса обвешивается драгоценностями (уж не знаю, подлинными, или поддельными), как новогодняя ёлка игрушками. Похоже, кто-то хотел поживиться ими, да собачка помешала. Решили сменить объект. Но работают ребята по-крупному. Вряд ли это случайные люди из команды, похоже, это — профессионалы.
И тут Мария опять кое-что вспомнила. Первый день круиза. Речной вокзал, шарики, серпантин. Милана на причале. И голос за спиной:
— Ты глянь, и эта дрянь-журналистка здесь!
— Какая журналистка?
— Да вон, чёрная, в жёлтых штанах, которая в прошлом году под нас копала. Что она пронюхала? Зачем сюда явилась?
Так это были воры! Рассказ Марии Олег выслушал с огромным интересом:
— Эх, вот бы нам сюда Вашу подругу-журналистку. Она бы сразу узнала воров, и преступление было бы раскрыто.
— Зато теперь мы уверены, что преступники среди туристов, а не члены команды, — с облегчением заметил Николай Петрович.
— Да, проблем-то, из трёх сотен туристов вычислить двух преступников, - грустно пошутил Олег.
— Во-первых, не из трехсот. Мы же знаем, что преступники — мужчины, Мария мужские голоса слышала, — логично заметила Катя.
— Спасибо, коллега, — пошутил Незлобин, подмигнув Саше.
— У Саши алиби, он во время отплытия только со мной разговаривал, — то ли в шутку, то ли всерьёз возвестила Катя.
— А, может, Ваша подруга смогла бы в Волгоград на один день прилететь, — робко спросил у Марии директор круиза, — думаю, я смогу решить вопрос о том, чтобы компания ей оплатила все расходы. А если подруга захочет, у нас есть свободные каюты, пусть хоть на весь оставшийся круиз здесь останется.
Но Мария отрицательно покачала головой — только сегодня Миланка сообщила ей, что прибыла в Париж на конференцию Всемирного Антикриминального и Антитеррористического Форума, которая продлится неделю.
- Я, конечно, пошлю сегодня своим коллегам списки пассажиров, чтобы они пробили их по нашей базе, только, думаю, наши воры могут и по чужим документам путешествовать…
— Стоп! — Саша даже привстал, чтобы привлечь внимание к своим словам, — господа, мы в каком веке живём? В девятнадцатом или в двадцать первом?
— В двадцать первом, — как старательная ученица на уроке ответила Катя.
— И что? — поинтересовался майор.
— А то, что нужно использовать достижения науки и техники. Ваша подруга-журналистка наверняка имеет там, в Париже доступ к Интернету, так?
— Конечно. Во-первых, она всегда берёт с собой ноутбук, но даже если бы его у неё не было, пресс-центр к её услугам.
— Вот-вот, — удовлетворённо протянул Саша, — итак, сегодня в оставшуюся часть дня и завтра, в Усовке, особенно — при выходе с теплохода, мы с Иваном и Дарьей, как обладатели «зеркалок», фотографируем всех пассажиров. У нас с Катюшей тоже есть ноутбук, мы отправляем Вашей подруге все фотографии, она сообщает нам, кто преступник, мы его задерживаем и в Волгограде сдаём милиции.
Майор несколько усмехнулся, услышав «МЫ его задерживаем», но в целом план Саши одобрил. Николай Петрович убедительно просил всех присутствующих никому ничего о случившемся не рассказывать, и члены импровизированного «бюро расследований» покинули конференц-зал. Саша и Катя пригласили несчастного Льва Александровича к себе на чашечку кофе, а Мария подумала, что зря, наверное, многие, да и она, бывало, обвиняют нашу молодёжь в чёрствости и бессердечии.
«СБР» — Судоходное Бюро Расследований, как остроумный Саша назвал группу посвящённых во главе с Олегом — развило бурную деятельность. До позднего вечера Саша, Иван и Даша вели «фотоохоту». Они фотографировали в ресторанах, барах, на всех мероприятиях, проводимых в тот день на теплоходе. Для того, чтобы эта деятельность не возбудила подозрений, Мария придумала объявить конкурс фотографий «из жизни отдыхающих». Олег одобрил эту идею, а Николай Петрович не только отдал указание сделать объявление по радио, но даже пообещал наградить победителя.
Пока тройка фотографов занималась своим делом, Катя и Мария тоже не бездельничали. Они работали на приёме и систематизации фотографий. Впрочем, Мария была, что называется, «на подхвате», а вот Катя оказалась незаменимым человеком.
Марии эта девочка сразу понравилась, во многом она узнавала в ней себя, только на четверть века моложе. Кому-то Катя могла показаться легкомысленной, болтливой, несерьёзной, что ли… Но Мария прекрасно видела, что за болтливостью скрывается не только общительность, или, как теперь говорят, коммуникабельность, но и доброжелательность, интерес к людям, а внешние легкомысленность и несерьёзность объясняются душевной чистотой и открытостью. А за всем этим есть и быстрый ум, и доверие к людям, и то, что Джек Лондон так удачно назвал «радость жизни».
Сейчас Катя с блеском продемонстрировала свои деловые качества. Она разработала целую систему нумерации и сортировки фотографий, доказала необходимость при возможности несколько раз фотографировать каждого человека. Полученные фотографии Мария отсылала Миланке, которая охотно согласилась помочь в расследовании. Кстати, Олег попросил Марию передать привет подруге — пути майора милиции и журналистки уже пару раз пересекались. Передавая ответный привет, Миланка сказала, что теперь не сомневается в успехе расследования.
Утром теплоход ошвартовался на зелёной стоянке в Усовке. Николай Петрович организовал высадку таким образом, что Саша и Иван первыми оказались на берегу и смогли с удобной точки фотографировать всех, кто выходил на берег. Потом один из них отправился на волейбольную площадку, где проходил матч на звание лучшей команды теплохода, а другой — на пляж, где можно было найти большинство туристов. Женской части СБР разрешили отвлечься от исполнения «служебных обязанностей» и искупаться.
На стоянке произошло маленькое происшествие — прямо к пляжу подплыла змея. Сначала все перепугались и выскочили из воды, но потом наиболее рьяные фотографы, в том числе Даша, зашли обратно в воду, чтобы сфотографировать грациозную опасную гостью. Саша в этот момент проявил чудеса ответственности: вместо того, чтобы воспользоваться возможностью сделать уникальные фотографии представительницы класса пресмыкающихся, он, наступив на горло собственной песне, продолжал фотографировать представителей семейства приматов.
Бедный Лев Александрович не пошёл на пляж. Он сидел в своей каюте, ругал себя за то, что потащил в круиз прибор и сочинял хайку для самоуспокоения…
Два часа стоянки в Усовке пробежали быстро, а ещё через два часа последняя порция фотографий ушла по электронной почте в Париж. К этому времени майор получил ответ из Москвы: из всех фамилий туристов и членов команды по базе проходили три. У одного матроса была давняя погашенная судимость, один пассажир проходил свидетелем в крупном коррупционном деле, ещё один (кстати, муж блондинки и отец Златомиры) в бурные девяностые был членом ОПГ, но потом от криминальных дел отошёл и стал средней руки бизнесменом. Впрочем, в подробности ответа майор своих «коллег» по СБР не посвящал, ограничившись сообщением о том, что ответ на запрос никакой ясности в расследование не внёс.
Вечером в баре «Нева» шло интересное шоу, но внимание наших «следователей» было рассеянным. Каждый пять минут они бросали вопросительные взгляды на Марию, проверяя, не получила ли она долгожданный ответ от Миланы. Наконец, где-то около одиннадцати Мария почувствовала вибрацию телефона, зажатого в руке, и выскользнула на палубу. Предусмотрительно усевшиеся поближе к выходу «заговорщики» потянулись за ней. Три минуты Мария внимательно слушала, а потом печально развела руками. Милана не узнала никого…
СБР собралось в каюте Саши и Кати, которая чуть не плакала от огорчения. Туда же пригласили Николая Петровича и Льва Александровича. Нужно было решать — давать ли завтра в Волгограде официальный ход делу. Впрочем, вопрос казался риторическим — пропала очень дорогая вещь, самодеятельность никакого результата не дала. Надо подключать милицию. Но тут, неожиданно для всех, взял слово Лев Александрович:
— Дорогие друзья, спасибо вам всем! Я очень тронут вашими усилиями и добрым отношением ко мне. Но я не хочу подавать заявление в милицию.
Сначала все несколько опешили, а потом Николай Петрович и Олег попытались если не переубедить профессора, то хотя бы выяснить причину такого решения. Но Лев Александрович только повторял загадочную фразу: «Как пришло, так и ушло»…
… Во время экскурсии по Волгограду Олег ни разу не подумал о краже на теплоходе, но сейчас он вновь и вновь вспоминал своё фиаско. Его мучило даже не столько нераскрытое преступление (стопроцентная раскрываемость была только у Шерлока Холмса, у мисс Марпл и у Ниро Вульфа), сколько ощущение некой странности происходящего, которую он чувствовал, но не мог до конца осознать. Ему все казалось — вот сейчас он ещё чуть–чуть подумает, и поймёт… Но озарение не приходило…
Размышления майора прервал деликатный стук в дверь.
— Не разбудили? — в каюту заглянул Иван Незлобин, за его спиной Олег увидел Геннадия Яковлевича, тренера мальчишеской футбольной команды.
— Нет-нет, рад вас видеть, заходите, — пригласил гостей майор.
— Мне тут мальчишки мои сказали, что ты боксом балуешься? — поинтересовался тренер.
— Да так, есть немного, — подтвердил Олег, вспомнив, что юные футболисты как-то видели его упражнения с висевшей на шлюпочной палубе боксёрской грушей.
— Тут мои пацаны поспорили, кто из нас кого победит. Ты, конечно, моложе, но у меня по боксу разряд имеется. Не хочешь размяться? — предложил Геннадий Яковлевич.
Олег охотно согласился — бокс поможет ему отвлечься от неприятных мыслей. Иван выразил желание посмотреть на бой. Осталось только взять перчатки (Олег каждый раз возвращал их спортинструктору Сергею). Весь спортинвентарь был сложен в комнатушке, выгороженной в тренажёрном зале. Ключи от зала хранились в администраторской, а вот ключи от инвентарной — у Сергея, который в этот момент проводил детский спортивный праздник в конференц-зале. Незлобин вызвался было сходить туда за ключами, но Геннадий Яковлевич его остановил — оказывается, в той же инвентарной сложили спортивное имущество мальчишеской команды (бадминтон, мячи, прыгалки и т.д.), поэтому второй комплект ключей был во временном пользовании тренера.
Итак, Олег, Иван и тренер взяли в администраторской ключи от тренажёрного зала, спустились на нижнюю палубу, открыли зал. Тут Геннадий Яковлевич обнаружил, что занимавшиеся там накануне мальчишки разбросали обручи и скакалки, и, попросив Олега открыть инвентарную комнату и отыскать там перчатки, дал ему ключи, а сам с помощью Незабудкина стал наводить порядок в зале. Олег направился в инвентарную, но буквально через минуту вышел оттуда.
— Геннадий Яковлевич, прошу прощения, но давайте перенесём нашу схватку на более позднее время. И ещё — не могли бы Вы оставить мне до вечера ключи? И никому ничего не рассказывать.
Тренер знал, где работает Олег, поэтому не стал ни о чём спрашивать. Он молча кивнул в знак понимания и согласия и вышел из зала. Ничего не понимающий Иван уставился на майора. Тот кивком пригласил его пройти в комнатушку с инвентарём. Два человека помещались там с трудом. Олег указал в дальний угол, где на второй полке лежали две пары боксёрских перчаток. Когда Иван взял одну из них с полки, то заметил стоящий у стены серебристый ящичек. Незлобин не видел раньше профессорского прибора для завтрака, но сразу же понял, что это — именно он, украденный антиквариат…
— И что теперь делать будем? Позвать Николая Петровича? — поинтересовался Незлобин. Но Олег, похоже, сейчас вёл какой-то внутренний диалог, потому что вместо ответа на вопрос невпопад произнёс:
— Не верю!
— Молодец, — обрадовался почему-то Иван, — зато теперь я верю, что ты — хороший сыщик. А сейчас ты ещё меньше верить станешь, когда я тебе кое-что расскажу, чему раньше не придал значения.
И Иван рассказал, что накануне, то ли день, то ли два назад, у него пропали часы. Часы были дорогими, причём не только по цене, но и потому, что их подарил доктору Незлобину один пациент, который, когда они встретились, был кандидатом на тот свет, а потом не только выжил, но и стал настоящим другом Ивана. Так вот, часы пропали. Когда Незлобин обнаружил пропажу, мысль о краже ему вообще в голову не пришла. Он решил, что «посеял» часы во время купания в Волге — доктор ни на одной стоянке не упускал возможность поплавать. Жалко, конечно, но что поделаешь? Но часы вернулись к Ивану — их принёс Сергей, обнаруживший пропажу у себя в инвентарной среди теннисных ракеток. Спортинструктор предположил, что рассеянный Незлобин снял их во время теннисного турнира, чтобы не мешали, да и забыл. А мальчишки-футболисты, помогавшие складывать ракетки и шарики после матча, положили часы в инвентарную, подумав, что они принадлежат Сергею.
Вот только неувязочка была во всей этой истории: Иван точно помнил, что часы были у него на руке, когда он ходил по Казани. А турнир теплохода по теннису проводился накануне, перед стоянкой в столице Татарстана. Впрочем, Незлобин не стал ломать себе голову над этим парадоксом — возможно, он оставил часы в тренажёрном зале позже; какая, собственно разница, если пропажа нашлась?
Но теперь, после того, как в инвентарной обнаружился прибор профессора, история с часами приобретала совсем другое значение…
— Думаешь, подстава? – поинтересовался майор.
— Не думаю, а уверен. Вот только кто и зачем Сергея подставляет — не знаю.
— Я тоже думаю, что Сергея подставляют. Сначала этот неизвестный пытался что-нибудь украсть у блондинки из люкса, но помешала собачка. Потом у тебя украли часы, видимо, хотели сделать так, чтобы ты сам пришёл сюда и обнаружил пропажу, но не успели — Сергей нашёл часы и принёс их тебе. А вот с последней попыткой всё удалось. Я вовремя пришёл, сам всё нашёл.
— А привёл тебя сюда Геннадий Яковлевич, — напомнил Иван.
— Нет, тренер здесь ни при чём. Уверен, что он ни в чём не замешан. Но позднее мы обязательно поинтересуемся, кто же подсказал ему вызвать меня на поединок.
— Может, сейчас пойдём к нему и спросим?
— Спросим, обязательно спросим, но это не к спеху. Сейчас мы подождём Сергея и посмотрим на его реакцию, когда он обнаружит ящичек.
— Ты до сих пор не уверен в его невиновности?
— Уверен. Но лишняя проверка не помешает.
Олег поставил прибор туда, где нашёл его, и они с Незлобиным в ожидании спортинструктора занялись тренажёрами. Сергей появился минут через сорок, сопровождаемый, как всегда, гурьбой мальчишек. Он поприветствовал майора и Ивана, велел ребятам навести порядок в зале, а сам открыл инвентарную. Олег подошёл к двери и попросил дать им с Иваном боксёрские перчатки.
— Сейчас, — откликнулся Сергей и тут же удивленно протянул — а это ещё что такое?
— Что там у тебя? — спокойно поинтересовался Иван.
— Да тут, это, ящик какой-то…
Сергей вышел из комнаты с прибором в руках. «Даже гениальный актер не смог бы так сыграть», — подумал Незлобин.
После того как Олег, не особо церемонясь, выставил за дверь мальчишек, велев им немедленно разыскать и привести в зал директора круиза и Геннадия Яковлевича, он стал задавать ошеломлённому Сергею вопросы. Давно ли он смотрел на полку, где лежали перчатки? Сколько времени прибор мог пролежать там, никем не замеченный? Кому Сергей давал ключи от инвентарной? Этот разговор-допрос был прерван появлением тренера. От Геннадия Яковлевича удалось узнать, что к идее сразиться с Олегом его подтолкнули подопечные; они, собираясь на детские спортивные соревнования, всё расхваливали боксерскую «крутизну» майора.
— Странно, — заметил Олег, — в последний раз ребята видели, как я бью грушу, ещё до Казани. Почему же они именно сегодня вдруг об этом вспомнили?
Не задающий лишних вопрос тренер пообещал немедленно выяснить всё у ребят, но тут дверь открылась, вошел Николай Петрович, а за его спиной выглядывала веснушчатая физиономия с хитрыми глазами.
— Кашкин? А ну-ка, иди сюда! — скомандовал тренер.
— Что, Геннадий Яковлевич?
— Скажи-ка мне, а почему вы мне сегодня стали про Олега и бокс рассказывать?
— Как почему? Так он, то есть Олег, он знаете как грушу колотил! Он же боксёр! И у Вас тоже разряд по боксу. Ну вот, мы и подумали, что классно будет узнать, кто из вас круче. Вовка говорил, что Вы, а Димон — что вот он, ну, Олег…
— Постой-ка, Кашкин, — прервал речь Олег, — но ведь я уже несколько дней не тренировался, почему вы именно сегодня про бокс вспомнили?
— Не зна-а-ю, — протянул Кашкин, и на веснушчатой рожице отразилась напряжённая работа мысли, — может потому, что сегодня эти у нас, игры спортивные…
Олег поблагодарил юного свидетеля, и отпустил и его, и тренера. Но не успели они закрыть за собой дверь, как Кашкин вернулся:
— Там ещё мужик стоял.
— Какой мужик? Где стоял?
— Ну, на носу, когда от Волгограда отплывали. Мы про игры стали говорить, что мы остальных ребят с теплохода сегодня сделаем, а мужик говорит — конечно, мол, сделаете, ещё бы, у вас такой тренер классный. Жаль, говорит, он боксом не занимается. А мы ему — как не занимается, у него и по боксу разряд, не только по футболу. А он нам — да ладно, разряд, тут есть такие боксёры, что вашего тренера и с разрядом ноку, ... нока, ... нокаутируют.
— Так, — удовлетворённо выдохнул Олег, — а ты мужика этого узнать сможешь? Может, знаешь, где он живет, или за каким столиком в ресторане сидит?
— Нет, не знаю, — огорчился Кашкин, — но узнать его — узнаю. Хотите, я сейчас весь теплоход оббегаю и найду его?
— Нет, специально бегать не надо. Ты веди себя как обычно, а когда дядьку этого увидишь, покажи его или мне, или вот Ивану, или Геннадию Яковлевичу, или Николаю Петровичу. И, пожалуйста, никому ничего не рассказывай, понял?
— Понял! — бодро сказал Кашкин и отправился искать «мужика».
Майор ввёл в курс дела ничего не понимающего Николая Петровича. Впрочем, Сергей тоже узнал много нового и неприятного. Лишь одно обнадёживало — никто не усомнился в невиновности спортинструктора. Что делать дальше? Ответ на этот вопрос решили оставить до выяснения личности любителя бокса. Впрочем, сообразительность, написанная на рожице Кашкина, была порукой тому, что долго ждать не придётся.
Профессору прибор вернули, но о том, где и как его нашли, решили пока не говорить. Впрочем, Лев Александрович и не спрашивал: он опять бормотал нечто невразумительное — Это знак, знак! До Астрахани успели! Это — знак!
Перед ужином Олега отыскал на палубе Кашкин и показал майору сидящего в баре «Панорама» любителя бокса. Дождавшись, когда «мужик» уйдет из бара и порасспросив бармена, Олег узнал, что зовут пассажира Николай, живёт он в каюте 307 с другом Алексом. Олег дал указание занять выжидательную позицию, но жизнь внесла в проведение расследования свои коррективы.
Как и всегда на корабле, Олег вернулся в свою каюту далеко за полночь: сначала все были на развлекательном шоу, а потом сидели в баре. Он только-только уснул, как его разбудил стук в каюту.
— Олег, Олег, открой, срочное сообщение!
Майор открыл дверь, но тут же поспешил её захлопнуть — голос принадлежал Саше, но с ним были Катя и Мария, а появляться перед дамами в неглиже не входило в привычки Олега. Натянув на себя шорты и майку, майор впустил гостей в каюту.
Оказывается, расставшись с друзьями, Мария пошла в каюту, приготовилась ко сну и решила поставить будильник на мобильном. Тут она и обнаружила, что, выключив телефон перед экскурсией по Волгограду, она так и не включила его. Результат – 10 пропущенных звонков и 7 смс-ок. Всё — от Миланы, во всех смс-ках два слова — «срочно позвони». Звонок в Париж — и многое стало ясным. Не узнав на фотографиях потенциальных грабителей, Миланка, тем не менее, не ощущала свою миссию законченной. Более того — у неё было чувство, что кого-то на фотографиях она узнала. Миланка плохо слушала в тот день выступления на конференции, она всё листала и листала фотографии на своем ноутбуке. И вдруг — озарение! Нет, Миланка не узнала грабителей-воров. Но лицо одного человека было ей хорошо знакомо. Лицо брачного афериста высокого уровня.
Поблагодарив подругу, Мария побежала к молодожёнам, чтобы сверить три номера фотографий с базой. Но это так, для порядка. Мария сразу же догадалась, кого она увидит на фотографиях…
— Значит, его зовут Алекс… А бармен сказал — Николай, — удивился майор…
— Так это ж два дружка — Алекс и Николай, — пояснила Катя.
Понадобилось десять минут, чтобы ввести далёкого от любовно-теплоходных историй майора в курс дела. Еще десять минут — и молодожёны с Марией узнали, когда и при каких обстоятельствах был найден пропавший прибор профессора.
Теперь все кусочки пазла заняли свои места, картина была полной. Итак, Алекс и Николай начинают атаку на Анну и Александру. Букет в первый вечер. Музей мифов и суеверий, сувениры, кафе — в Угличе. Там же — старушонка-гадалка, прямо-таки указывающая, что Николай с Алексом — суженые Александры и Анны. Интересно, эту уличную артистку в Угличе наняли или из Москвы заслали? В Костроме — поездка в Красное и ювелирные украшения в подарок. Но обольстителям мешает Сергей.
Сначала профессионалы решают, что настойчивые ухаживания и ревность сделают своё дело. Сергей, сам того не зная, им помогает: устраивает Анне сцены, ссорится с ней, напивается, дерётся с теплоходными хулиганами. Ещё немного — и живую помеху высадят в Нижнем Новгороде. Но этого не происходит. Более того — сознавая свою вину, Анна решительно пресекает дальнейшие «заходы» Алекса с ухаживаниями.
Тогда аферисты решают, что нужно идти ва-банк. Воровства на теплоходе не потерпят. Когда у Саши пропал портсигар, девушка-администратор проговорилась, что на палубе есть видеокамеры. Эта информация, помнится, встревожила Алекса. Но корабельный врач Денис сказал, что ни в каютах, ни в коридорах, ни в других внутренних помещениях камер нет. Руки у преступников были развязаны.
Самой лёгкой добычей казались драгоценности блондинки. Но им помешал отважный Фердинанд и сердобольная Мария (возможно, не загляни она тогда в окно каюты, судьба пёсика была бы печальна). Тогда «сладкая парочка» стащила часы Ивана и припрятала их в инвентарной…
— Постойте, — прервала Мария, — а почему они не в каюту ему подкладывали украденное, а в инвентарную?
— Элементарно, Ватсон, — не дожидаясь ответа специалиста, сказал Саша, — во-первых, Сергей в одной каюте с Константином, каюта очень тесная, да и ключи от неё труднее достать, чем от инвентарной. Во-вторых, с чего бы вдруг Иван или Олег пошли в каюту к ребятам?
— Спасибо, коллега, — поблагодарил Олег, — всё правильно… Но вернёмся к нашим баранам. Часы слишком быстро обнаружил Сергей, ничего не заподозрил, вернул их Незлобину. Но тут наши шустрики узнали, что профессор везёт с собой антиквариат (в этот момент Катя понурила голову — она чувствовала себя виноватой, ведь это она рассказала Алексу о приборе профессора). Тут уж всё прошло без сучка и задоринки — и мальчишек хорошо подзавели, и тренер им невольно подыграл, и я свою функцию выполнил.
— Но всё равно у ребят ничего не вышло! — торжествующе воскликнул Саша, — Вы же поняли, что это подстава! А теперь вообще всё ясно! Нужно их брать!
— Как брать? Куда брать? И самое главное — за что брать? — печально сказал Олег, — у нас против них ничего нет. Одни косвенные доказательства да наши рассуждения.
Повисла пауза. Каждый думал о своём: майор — о доказательствах, Саша — о том, что бы он сделал с Алексом, если тому бы пришло в голову проверить своё профессиональное мастерство на Кате. Мария думала о том, что мужчины, даже если они сыщики, нуждаются в женской интеллектуальной помощи: если бы она была в инвентарной с Олегом и Незлобиным во время обнаружения прибора, она бы им и без Миланиной информации сразу же сказала, кто хочет подставить Сергея. А Катя анализировала информацию, и единственная задала вопрос по существу:
— Постойте, а почему эти двое нацелились на девчонок-аниматоров. Помнишь, Мария, я тебе говорила, что узнала Алекса? Он за одной моей дальней знакомой ухлёстывал, там всё плохо кончилось, хотя подробности тщательно скрывались. Ну, теперь-то это объяснимо. Понятно и другое — почему Алекс ухаживал за той девушкой, страшной, как обезьяна, но богатой, как Абрамович. Но зачем ему Анна с Александрой?
— Хороший вопрос, — откликнулся Олег. И мы обязательно найдём на него ответ. Но пока мы будем его искать, нужно сделать так, чтобы наши друзья-жиголо успокоились и оставили в покое Сергея. А то такими темпами они и до нанесения телесных повреждений дойдут.
— Я знаю, как это сделать, — заявила Мария, — во-первых, нужно рассказать обо всём Сергею и девушкам. Во-вторых, нужно, чтобы Анна сделала вид, что окончательно рассорилась с Сергеем. Пусть она расскажет Алексу… Нет, пусть лучше Александра расскажет Николаю, что у Сергея нашли дорогую вещь, принадлежащую пассажиру, но Сергей придумал какую-то отговорку, и ему поверили. А Анна будто бы не поверила, усомнилась в честности Сергея и решила с ним расстаться!
— Неплохо, — одобрил Олег, — вы с Катей возьмите на себя объяснение с девушками, а я поговорю с Сергеем.
— А как же мой вопрос? — напомнила Катя.
— Это мы, надеюсь, узнаем после опроса девушек. Нужно выяснить все их родственные связи. Сдаётся мне, здесь дело пахнет большим наследством. О котором сами девушки могут и не предполагать…
Часть 4. Изразец вместо клада
Возвращение украденного прибора Лев Александрович счёл настоящим чудом. Он даже не пытался выяснить — кто вор, как удалось расследовать преступление. Всё это казалось ему неважным по сравнению с самим фактом возвращения Ключа. Ключа к истинным сокровищам, которые, теперь уже был уверен Лев Александрович, ожидали его в астраханском доме на улице Трусова, бывшей Эспланадной.
А в Москве астраханский дом казался ему наименее перспективным. Дело в том, что принадлежал он в начале двадцатого века большому семейству армянских купцов по фамилии Николян. Конечно, фамилия однокоренная русским «Николаев» или «Никитин», но Лев Александрович всё-таки сомневался, что Вальтер мог забыть национальность владельцев дома. Но в жизни часто случается так: за красивыми обёртками скрываются пустышки, а случайно купленный лотерейный билет приносит большой выигрыш.
В Астрахань пришли рано утром, но столбик термометра уже приближался к сорока градусам. Лев Александрович дождался швартовки и первым занял место в прохладном автобусе. Вопреки обыкновению никто, кроме профессора, не спешил сегодня занять место: все принимали участие в увлекательном аттракционе с местным колоритом под названием «Купи арбуз, купи дыню!».
Прямо на причале всех, кто сходил с трапа теплохода, встречали дынно-арбузные развалы и смешные (по московским меркам) цены. Лев Александрович с удивлением заметил, что торгуют всеми этими бахчевыми культурами не русские, казахи или татары, а всё те же азербайджанцы, что и на московских рынках. Впрочем, кем бы ни были торговцы, но дело они своё знали, торговля шла, что называется, с огоньком; довольные туристы отходили от развалов с огромными пакетами в руках, а одиноким туристкам (независимо от их возраста) веселые кавказцы доносили пакеты до самого трапа.
Не прошло и пятнадцати минут, как жаждущие вкусить плоды земли астраханской раскупили последние полосатые суперягоды и пахучие дыньки и заняли места в автобусах. Экскурсия началась.
Лев Александрович действовал по уже привычной схеме: доехал до Кремля, «по-английски» расстался с экскурсионной группой и, сверяясь с распечатанной схемой, быстро нашёл нужный ему дом. Дом был когда-то очень красив, следы былого великолепия не могли скрыть ни облупившаяся штукатурка, ни потрескавшиеся барельефы, ни отсутствие ремонта в последние лет 20-30. Ясно было, что после того, как купцы Николяны канули в Лету, хозяина у дома больше не было. Вернее так: хозяев было много, а потому всё шло согласно народной мудрости «у семи нянек дитя без глаза».
Если уж быть точным, то ныне нянек было не семь, а шесть. Вход дома "украшали" шесть разнокалиберных вывесок. Лев Александрович внимательно изучил их все — врага нужно знать не только в лицо, но и по имени. «ООО «Дельта». «Нотариус Ахмеджанова Назия Абдульхаковна», «Салон эксклюзивных сувениров «ЛОТОС». «Издательский дом «Восточные ведомости». «ООО Сантехпластик». «Аптечный склад».
Лев Александрович вошёл в здание и довольно быстро сориентировался. «Аптечный склад» занимал подвальные помещения. На втором этаже устроились оба ООО и нотариус. А первый был поделён между салоном эксклюзивных сувениров (он занимал б;льшую площадь) и издательским домом.
Несмотря на раннее время, сувенирный салон уже был открыт. Лев Александрович быстро обошёл все четыре зала, не увидел ничего, даже отдалённо похожее на печку, купил несколько довольно оригинальных композиций из засушенных коробочек лотоса (нужно же домашних одарить), завоевав тем самым симпатию молоденькой продавщицы Дины. Профессор восхитился Астраханью, астраханскими девушками и плавно перевёл разговор на дом.
Конечно, юная Дина не могла похвастаться знаниями незабвенного Иллариона Гаврииловича или казанской библиотекарши, но именно из её умело накрашенных губок Лев Александрович услышал самую благую для него весть: в этом доме была голландская печь! И не только была, но и есть! Находится она в помещении, занимаемом издательским домом.
К сожалению, издательский дом был закрыт. Лев Александрович начал уже нервничать: вдруг сегодня заветная дверь вообще не откроется? Что тогда делать? Оставаться в Астрахани? Но тут к двери подошла шустрая девчушка и засунула в щель какой-то конверт.
— Вы Татевик Ваграмовну ждёте? А она только к двенадцати будет.
— Скажите, милая девушка, а кто-нибудь раньше издательский дом откроет?
Девчушка, похоже, удивилась:
— Так кто же ещё его откроет, кроме Татевик Ваграмовны? Вы уж подождите — к двенадцати она точно будет, она мне сама говорила.
На часах было без десяти десять. Лев Александрович решил провести два часа и полезно, и приятно. Сначала он прогулялся по астраханскому Кремлю, где вовсю шла реконструкция. Потом нашёл уютное кафе, где выпил зеленого чая со всякими восточными сладостями. Ровно в двенадцать он подошёл к дому на улице Трусова.
Татевик Ваграмовна, видимо, отличалась пунктуальностью — дверь в помещение была распахнута, оттуда доносился громкий, немного гортанный голос. Лев Александрович деликатно постучался.
— Входите, входите!
Профессор оказался в большом зале, у левой стены которого сразу же увидел заветную голландскую печь. Татевик Ваграмовна, невысокая жгучая брюнетка лет пятидесяти, умела делать множество дел одновременно. Она разговаривала с кем-то по телефону, обсуждая последний конфликт с астраханскими гаишниками, подписывала бумаги, которые ей подавала уже знакомая Льву Александровичу девушка-курьер. Другой рукой Татевик махнула в сторону стула, а когда понятливый профессор воспользовался приглашением, налила ему стакан сока из красивого восточного графина и придвинула поближе блюдо с виноградом.
Сок был необыкновенно вкусным, виноград — сладким и без косточек. Бумаги были подписаны, девушка-курьер ушла, захватив «на дорожку» виноградную кисть, Татевик Ваграмовна, закончив разговор многообещающей фразой «Они у меня попляшут», улыбнулась и возвестила:
— Рада Вас видеть!
Самое интересное — Лев Александрович ей поверил, хотя ещё полчаса назад ему показалось бы странным, что незнакомый человек может обрадоваться, увидев его. Профессор изложил версию, которую отшлифовал за два часа ожидания. Согласно этой «легенде», он, Лев Александрович, был чудаком, подвинутым на печках и изразцах. И даже в круизе по Волге он вместо экскурсий посещал дома, в которых сохранились старые печи.
Профессор не обладал особыми актёрскими данными, да и «легенда» его, прямо скажем, не отличалась стройностью и логичностью, но Татевик умудрилась для своего возраста сохранить настолько детскую чистую душу, что ни на минуту не усомнилась в словах московского гостя. Более того — интерес к печке она приняла близко к своему горячему армянскому сердцу. Рядом с графином на столе немедленно появилась бутылка армянского коньяка, блюда с бастурмой, лепёшками и пахлавой. А на Льва Александровича лавиной обрушился рассказ, прерываемый телефонными звонками на стационарный и два мобильных телефона.
Проголодавшийся Лев Александрович поедал вкуснейшую бастурму, попивал коньячок и думал о том, как бы перейти к делу. Тем не менее он расслышал, что уже в XIII веке в Астрахани имелась значительная армянская колония. Астраханские купцы-армяне торговали с Персией, содержали фабрики и мастерские по изготовлению сафьяна и тканей из хлопка и шёлка, занимались животноводством, бахчеводством и садоводством. Именно здесь, в Астрахани стала издаваться в 1813 году первая в России провинциальная газета — «Восточные ведомости», а с 1815 года она стала выходить и на армянском языке. Правда, скоро газета прекратила своё существование, но в конце девяностых годов двадцатого века она, усилиями Татевик, восстала из пепла. И теперь она издаётся на двух языках — русском и армянском. Судя по всему, усилиями единственного штатного сотрудника — самой Татевик. И не случайно редакция располагается здесь, в этом доме! Ведь купцы Николяны были не только успешными предпринимателями, но и меценатами!
Тут опять зазвонил телефон, и Лев Александрович, воспользовавшись паузой, достал из сумки купленную утром в хозяйственном магазине рулетку, а также ручку и блокнот. Он кивнул на печку: мол, можно ли сделать замеры для истории и памяти? Татевик энергично закивала в знак согласия. Манипулируя рулеткой, профессор просунул руку в зазор между печкой и стеной. Он уже настолько поверил в успех, что почти не удивился, нащупав прямо посредине одного из изразцов, расположенного примерно на высоте его плеча, отверстие.
В это время Татевик закончила телефонные переговоры. Её лицо вызывало некоторое смущение:
— Простите меня, Лев Александрович! Я вынуждена срочно закончить одну работу, мне нужно выслать статью по электронке через полчаса. Вы тут смотрите, замеряйте, что Вам нужно, а я поработаю, ладно?
Лев Александрович заверил хозяйку, что совершенно не обидится на отсутствие внимания. Татевик Ваграмовна уселась за компьютер (спиной к печке) и совершенно ушла в работу. Профессор, чувствуя себя каким-то взломщиком, вынул вилку (сам дорожный прибор он — во избежание повторного исчезновения — отдал на хранение директору круиза). Журналистка работала, не замечая ничего вокруг. Лев Александрович осторожно просунул руку с вилкой в зазор, вставил вилку в отверстие в изразце, повернул, как поворачивают ключ в замочной скважине. Раздался щелчок, показавшийся напряжённому профессору оглушительно громким, и… в руке профессора оказался изразец. Он просто отвалился от печки!
Оглянувшись на ушедшую в работу Татевик, Лев Александрович осторожно вытащил образец и засунул в сумку вместе с вилкой. Он опять протянул руку к печке, надеясь нащупать какое-нибудь отверстие со спрятанным там кладом. Но никакого отверстия не было! Получается, что вилка нужна была только для того, чтобы отковырять изразец? Именно он является ценностью, кладом? Может, он сделан из золота или серебра? Однако вес изразца никак не соответствовал такому предположению.
Ещё раз пошарив рукой за печкой и разобравшись кое-как в системе крепления, Лев Александрович пришел к выводу, что тайна — в самом изразце. Он сфотографировал печку со всех сторон, стараясь захватить каждый изразец (на них были изображены виды Голландии). Потом попрощался с гостеприимной Татевик Ваграмовной (на прощание она подарила профессору книгу собственного сочинения и подборку «Восточных ведомостей») и отправился на теплоход, изучать свою добычу.
После обеда желающие могли поехать на дополнительную экскурсию в дельту Волги. Желающих оказалось много — когда еще появится возможность увидеть настоящее чудо природы — цветущие лотосы. Туристов ждали три автобуса. «Гвоздь программы» — лотосы — у всех был один, а вот сами программы несколько отличались друг от друга. Два автобуса направлялись к обычным лодочным базам, где к услугам туристов были большие моторные лодки и предполагалась двухчасовая прогулка на них, а на обратном пути в автобусе — угощение (водка, солёные огурчики, арбузы, печенье-конфеты, вода-соки). А третий автобус вёз пассажиров на элитную базу отдыха, где к их услугам были дорогие скоростные катера малой вместимости (3-4 человека). Поэтому на этой базе группу делили, часть туристов отправлялась сразу же на часовую прогулку, в то время как остальные ели и пили на берегу или, по желанию, купались и загорали на пляже. Через час группы менялись местами.
СБР в полном составе предпочло элитарности более длительное путешествие по волжским протокам. Мария села в лодку вместе с Незлобиным, Кирой, Дашей и молодожёнами. В следующую лодку погрузились Олег с Николаем Петровичем и Галина со Светланой. Через пять минут они уже вплывали прямо в гущу цветущих лотосов. Здесь уже покачивалась лодка, занятая Анной и Александрой в сопровождении Алекса и Николая. Мария и Катя ещё до завтрака ввели сестричек в курс дела и дали им подробнейшие инструкции. Видимо, инструктаж плюс отличные актёрские способности сделали свое дело — Алекс сыпал направо и налево шутками, на лице Николая было написано полное удовлетворение и уверенность в себе. Видимо, они ни на йоту не усомнились в том, что Анна и Сергей поссорились.
Большие розовые цветы лотосов на фоне ярко-синего неба казались цветущим гимном вечной красоте природы. Туристы каждый по-своему выражали свой восторг и изумление. Фотографы-любители, пытаясь сделать фотографии цветов во всех ракурсах, чуть ли не переворачивали шаткие лодки. Мария заметила забавных крошечных лягушат, сидящих целыми группами на листах лотосов. А Кате очень понравились коробочки уже отцветших растений, похожие на распылители душа.
Следующую остановку сделали в зарослях чилима — водяного ореха. Лодочник предложил всем попробовать чилим, ловко очистил плод и протянул его Марии. Водяной орех оказался вкусным, и примеру Марии последовали остальные. Потом любовались белыми и жёлтыми лилиями и кувшинками, наблюдали за многочисленными пернатыми, тут и там вспархивающими с воды и с суши. И опять — лотосы, красоте которых люди не уставали восхищаться снова и снова.
На обратном пути все с удовольствием ели и пили, за окном пролетали однообразные пустынные пейзажи, а в автобусе было весело: Саша запел, другие подхватили знакомую мелодию: «Медленно минуты уплывают вдаль…»
Астрахань покидали вечером. Было немного грустно — ведь это была самая дальняя точка их маршрута, а, значит, начинается путь домой, к концу этого замечательного, необыкновенного, увлекательного круиза. Раздумья Марии прервало появление Лены, постоянной партнёрши СБР по различным развлечениям интеллектуального характера.
Сначала Лена поинтересовалась, придёт ли Мария завтра на интеллектуальную разминку. Так назывались игры–викторины, проводимые Светланой, руководителем шоу-группы «Россияночка». Получив утвердительный ответ, Лена завела разговор об экскурсии в дельту Волги. Она попала в тот автобус, что шёл на элитную базу отдыха, поэтому им с Марией было что рассказать друг другу. Довольны остались обе, хотя экскурсия на элитную базу чуть было не омрачилась несчастным случаем.
Семейка новых русских — мама Яна, папа Гриша и дочка Златомира, конечно, выбрали элитный отдых. На базе они оказались в числе тех туристов, кто должен был плыть на лодках во вторую очередь. Поэтому уже успевший принять в обед виски, Гриша сразу же начал есть и пить, а Яна, громогласно сообщив всем, что «сидит на диете», отправилась на пляж. Златомира, как всегда, была предоставлена сама себе и приставала к окружающим с вопросом «ну, когда же мы поедем смотреть лотосы?»
Но лотосы ей увидеть в тот день так и не довелось. Папа Гриша умудрился напиться (единственный из всех туристов), начал приставать к девушкам-официанткам. Мама Яна, услышав пьяные крики папы Гриши, пришла в ярость и высказала негодование по поводу организации экскурсии, элитной базы, дельты Волги и лотосов. В результате к тому моменту, когда вторую группу пригласили грузиться в катера, Гриша спал в тенёчке на лавочке, а злая Яна сказала, что никакие лотосы ей не нужны, лучше она позагорает. И Златомира, конечно, осталась с ней.
Девочка устроила грандиозную истерику, но мать никак на это не прореагировала, а катера умчались вдаль, к лотосам. Златомиру постаралась успокоить её новая теплоходная подружка — одиннадцатилетняя Лиза:
— Ну не плачь, не плачь. Не такие уж они необыкновенные, эти лотосы. Вон, посмотри, на другой стороне протоки кувшинки, они такие же, только маленькие и жёлтые!
Тут Лизу позвала мама есть арбуз, и Златомира осталась одна. Добросердечной Лизе было очень жалко Златомиру — она, конечно, вредная девчонка, но ведь это понятно: во-первых, она ещё маленькая и глупая, а во-вторых, при такой-то мамаше каждый будет вредной. Лиза ела арбуз, но думала о Златомире. Потом решила посмотреть что та делает на пляже. Лиза выбралась из-за стола и… закричала так, что все вскочили на ноги. Златомира, как она объяснила потом, решила добраться до кувшинок и сорвать их. А плавала девочка неважно. Выйди Лиза на берег минутой позже…
Несколько человек бросились в воду. Но первым добрался до уже ушедшей под воду девочки спортинструктор Сергей. Через пять минут малышкой уже занимался Денис, корабельный врач. Папа Гриша так и не проснулся до момента погрузки в автобус. Яна, конечно, бегала вокруг, но, увидев, что Златомира очень быстро пришла в себя (воды она практически не успела наглотаться, Денис сказал, что опасности никакой нет), мамаша пообещала «всыпать ей как следует». Тут на Яну накинулась Лиза — девочка кричала, что таких мам нужно лишать родительских прав. Мама самой Лизы пыталась её остановить, хотя на лицах всех взрослых было написано, что в данном случае «устами младенца глаголет истина».
Утро следующего дня основной состав СБР — Олег, Иван, Мария, Катя и Саша провели за работой. Под предлогом репетиции шоу «Мисс Круиз» они закрылись с близняшками в баре «Свирь» и пытались найти ответ на вопрос, который когда-то задала Катя — чем привлекли интерес брачных аферистов скромные сёстры–аниматоры.
Через час с небольшим напряжённой работы в блокноте Олега «выросло» генеалогическое древо Анны и Александры Чернышёвых. Отец девушек, Илья Ильич Чернышёв, происходил их рода потомственных речников. Был единственным ребёнком боцмана Ильи Петровича Чернышёва и повара Анны Николаевны Чернышёвой. Илья Чернышёв–младший пошёл по стопам отца: окончил Речное училище, водил по Волге сухогрузы. Женился в двадцать восемь лет на молодой девчонке, десятью годами моложе его. Любил молодую жену без памяти. Через два года в семье появились близнецы, которых назвали Анной в честь бабки и Александрой — в честь матери.
Только счастье долго не продлилось — малышкам не исполнилось и трёх лет, как мать бросила и их, и мужа, и Нижний Новгород. Исчезла она совершенно неожиданно и таинственно: вышла с малышками погулять в расположенный неподалёку от дома сквер, попросила гуляющую здесь же соседку присмотреть за дочками — мол, молока нужно купить. И не вернулась.
Напрасно прождав до обеда, соседка привела девчонок домой, к Анне Николаевне (все Чернышёвы жили вместе). Анна Николаевна забеспокоилась, заметалась, еле дождалась мужа с работы — Илья-младший был в рейсе. Дед и нашёл в кармашке у маленькой Сашеньки записку: «Простите. Не ищите. Разлюбила. Хочу счастья. Александра».
Когда через три дня Илья-младший вернулся из рейса и узнал о побеге жены, он не произнёс ни слова. Чернышёвы вообще-то не отличались словоохотливостью, но после случившегося отец Анны и Александры стал настоящим молчуном. Вскоре не стало Чернышёва-старшего: сплетницы-соседки говорили, что он не смог пережить позора, свалившегося на семью. А Анна Николаевна, когда один раз случайно услышала такие разговоры, сказала, что позор — невестке, бросившей детей, а её сын свой долг понимает.
Илья Чернышёв старался заменить девчонкам мать: гулял, молча ласкал, читал книжки, баловал игрушками. Он работал за двоих, чтобы у малышек было всё необходимое. Девяностые годы хлестали по карманам простых трудяг, разбивали души и сердца. Но Аня и Саша вспоминали своё детство, как самое счастливое время. И благодарили за это отца и бабушку…
Но испытания не прошли даром: в сорок лет Илья умер от инфаркта. Девочкам едва исполнилось десять лет, а Анне Николаевне уже перевалило за шестьдесят. Самым страшным днём для неё стал не тот, когда она узнала о смерти мужа или сына, а тот, когда в двухкомнатную квартирку в хрущёвке на окраине Нижнего пришли представители органов опеки. Они хотели забрать девочек в детский дом. Анна Николаевна закрыла внучек в дальней комнате, а сама залезла на подоконник в проходной и заявила, что если кто-нибудь сделает хоть шаг по направлению к спальне и попытается отнять у нее внучек, она выпрыгнет с пятого этажа и её смерть будет на совести этих людей.
Непрошеные гости ушли. Конечно, подобные методы не могли бы привести к полной победе, представители власти вернулись бы, и детей забрали. Но, сойдя с подоконника, Анна Николаевна напилась таблеток «от сердца», спрятала девочек у надёжной подруги, а сама отправилась к однокашнику Ильи, тому самому, который нынче был капитаном «Речного странника». К счастью, дело было ранней весной, навигация ещё не началась, капитан находился в Нижнем. В общем, друзья покойного сына помогли оформить опекунство и взяли шефство над осиротевшей семьей. Так и вырастили близнецов, помогли им получить образование и профессию.
С отцовской линией всё было ясно: вряд ли двухкомнатная квартирка в хрущёвке могла стать причиной хитрой комбинации брачных аферистов. А вот с матерью близняшек всё было сложнее. Александра Чернышёва, в девичестве — Неизвестная, не случайно носила такую фамилию. В самом конце шестидесятых годов её, грудную, дней пяти от роду, нашли в туалете на вокзале Нижнего Новгорода. Никто и никогда так и не узнал имя женщины, бросившей своего младенца. В тот день в дежурной части вокзала несли службу два милиционера по имени Александр, в их честь найдёныша и назвали. Ну, происхождение фамилии объяснять не стоит, и так понятно.
Таким образом, происхождение Александры Чернышёвой-матери абсолютно темно и неизвестно. Так же, как её судьба после того дня девятнадцатилетней давности, когда она сбежала на поиски счастья, оставив в прошлом детей и мужа. Во всяком случае Анна и Александра не имели никаких предположений о том, куда она могла уехать и где искать её следы. Воспитанные суровой и справедливой Анной Николаевной, они не хотели искать беглянку, не могли простить предательства…
— Однако искать придётся, — подытожил результаты расследования Олег, — сдаётся мне, что именно в судьбе вашей матери и кроется разгадка.
— А вдруг эти Алекс и Николай поставляют секс-рабынь в Турцию? — испуганным голосом спросила Катя, — обольстят девчонок, женятся на них, а там — в гарем!
Глаза близняшек стали круглыми и испуганными, но Мария поспешила успокоить и их, и Катю:
— Не бойтесь, у нашей парочки совсем другая специализация. Олег уже всё проверил. Их настоящие имена: Алексей Вениаминович Мещеряков и Николай Анатольевич Моисеенко. Специализируются исключительно на богатых женщинах. Действуют аккуратно, можно сказать, почти в рамках уголовного кодекса. Поэтому и на свободе до сих пор. Никакой торговли людьми тут быть не может.
— В общем так, богатые наследницы, — произнёс Олег, — пока мы ничего не выяснили, принимайте ухаживания проходимцев. С Сергеем я работу провёл, он всё понимает. Он у тебя герой — девчонку вчера спас!
Анна покраснела и улыбнулась. А Александра поинтересовалась:
— Так откуда у нас наследство-то?
— Вот это нам и предстоит выяснить. Я подключу своих коллег, а Марии обещала помочь её подруга-журналистка.
— Да, Милана часто сотрудничает с программой «Жди меня», она сегодня же свяжется с ними. Через три дня она будет в Москве и надеется, что обнаружит какие-то зацепки.
Перед обедом на интеллектуальную разминку в баре «Панорама» собралось больше народу, чем обычно. В частности, пришёл профессор Лев Александрович, уселся чуть поодаль от игроков-знатоков, заказал коктейль, попивал его и внимательно наблюдал за ходом игры. Как всегда, не обошлось без дискуссий, и, как всегда, все отправились на обед, очень довольные друг другом.
А после обеда причалили к месту зелёной стоянки в Ахтубе. Марии показалось, что она попала в рай. Золотой песок, отмели и островки, убегающие вдаль. Чистейшая вода, множество чаек. Под лодками прячутся от жары огромные жабы с глазами, похожими на драгоценные камни. Местные жители продают помидоры всех сортов: красные, жёлтые, розовые и полосатые, круглые, продолговатые и в форме сердца, маленькие, средние, и огромные — "бычье сердце". Тут же торгуют яблоками, грушами, сливами, арбузами и дынями. Аппетитно пахнет копчёная и вяленая рыба, шевелятся в плетёной корзине пучеглазые раки. А чуть поодаль — ряд каких-то сувениров. Но Марии не терпится нырнуть в воду, и плыть, плыть, а потом — лежать на персональном островке, наблюдая за соседками-чайками… Чем не рай? "Эй, кто там хвастается отдыхом в Турции или Египте, где вы, ау?"
От Ахтубы теплоход отходил вечером. Скатывалось куда-то за Волгу уставшее солнце, опустели пляжи, чайки вновь стали полноправными хозяйками песчаных отмелей. Накупавшиеся вволю туристы собирались на ужин. Тут их ждала неожиданность… Провожая исчезающую за бортом Ахтубу, Мария подошла к окнам ресторана «Волга» и замерла… Что-то там произошло, наверное! Обычно разложенные в строгом порядке ножи и вилки были свалены в одну кучу посредине каждого стола, салфетки кто-то забросил на светильники… Мария остановилась у окна, пытаясь понять, что произошло. Но тут она увидела, что с той стороны на неё смотрит и улыбается очаровательный пират в красной бандане, тельняшке, полосатых гетрах, с пистолетом за поясом. В пирате Мария узнала всегда приветливую, расторопную и смышлёную официантку Веронику и улыбнулась в ответ. Интересно, что за сюрприз ждет за ужином туристов?
Сюрпризом был собственно ужин, но не простой, а пиратский. Весёлые пираты и черти притащили прямо в зал ресторана связанного шеф-повара, но заступничество тех, кто почти десять дней объедался всякими вкусными вещами, спасло его от страшной смерти. Потом отгадывали пиратские загадки, пели пиратские песни, ели пиратские закуски. Вместо рома пили вино. В общем, все, особенно дети, были в полном восторге.
В этот день Мария впервые проигнорировала не только вечернюю развлекательную программу, но и прогулку по палубам — так накупалась-нанырялась в Ахтубе, что сил хватило только на то, чтобы добраться до кровати. Во сне Мария видела, как Алекс и Николай воруют лотосы, отправляют в гарем блондинку из люкса и закидывают помидорами «бычье сердце» пирата Льва Александровича…
Рассвет Мария встретила на солнечной палубе. Теплоход уже подошёл к Волгограду, поднимающееся солнце заливало расплавленным золотом красавицу-лестницу, отражалось в оконных стёклах новых домов, разбивалось на тысячу искр в волнах широко разлившейся Волги. Мария была на носовой части средней палубы, когда её кто-то окликнул. На шлюпочной палубе стояла Раиса Петровна, очень приятная пожилая дама, путешествующая с двумя приятельницами. Мария приветственно махнула ей рукой и показала, что сейчас подойдёт.
— Как Вам понравилась Ахтуба, — поинтересовалась Раиса Петровна. Мария в нескольких словах выразила свой восторг.
— А Вы вчера поздно легли? — Раиса Петровна никогда не была замечена в любопытстве, но сейчас она явно хотела что-то узнать у Марии, которой такое вкрадчивое любопытство не понравилось. Конечно, трудно вообразить, что милая старушка — шпион Алекса, но чем чёрт не шутит. Поэтому Мария довольно сухо сообщила, что вчера легла спать очень рано. Ей тут же стало стыдно за свой тон, потому что Раиса Петровна явно смутилась и сказала:
— Вы простите меня, старуху, за любопытство. Просто Вы с друзьями часто допоздна гуляете по палубам, я ведь бессонницей мучаюсь, поэтому и вижу всё.
— Мы Вам мешаем спать?
— О, нет-нет, ваша компания всегда ведёт себя безукоризненно. Не в этом дело. Просто вчера вечером…
Раиса Петровна сделала паузу, словно подбирая слова, и в этот момент на палубе появился Саша с фотоаппаратом. Он подошёл к женщинам, стал восхищаться видом Волгограда. Раиса Петровна извинилась, объяснила, что ей нужно разбудить подружку и соседку — Лидию Николаевну, и ушла. Мария поняла, что ей не хотелось откровенничать при Саше. Оставалось только догадываться о том, что же произошло накануне вечером…
Лев Александрович из окна своей каюты видел, как туристы собирались на дополнительную пешеходную экскурсию по Волгограду с посещением планетария и Музея-панорамы Сталинградской битвы. Но он уже второй день выходил из каюты очень редко. Вчера, в Ахтубе, профессор искупался лишь пару раз. Всё остальное время он бился над загадкой изразца, добытого в астраханском доме купцов Николянов.
Надежда Льва Александровича на то, что сокровище скрыто в самом изразце, растаяла очень быстро. Это был обыкновенный изразец, в нём не затаилась пластина драгоценного металла, к внутренней поверхности никто не приклеил брильянтов или изумрудов. Однако даже поверхностный осмотр позволял сделать вывод о том, что этот «изразец с секретом» абсолютно не похож на остальные, столь тщательно сфотографированные профессором. Совпадали лишь размеры: примерно двадцать на двадцать сантиметров. На тех изразцах, что по-прежнему радовали глаз любезной Татевик Ваграмовны в издательском доме, синим цветом на белом фоне были изображены мельницы, домики, деревья. А на изразце, лежащем на столе в каюте, не было даже намёка на пасторальные пейзажи.
Больше всего это изображение было похоже на план. Сверху шла довольно широкая (около трёх сантиметров) кайма голубого цвета. Лев Александрович предположил, что это — река или море. Если река, то, видимо, Волга? Б;льшая часть оставшейся поверхности изразца была зелёной. Лишь у нижней стороны оставалось три неокрашенных белых прямоугольника, ещё один маленький белый полукруг примыкал к голубой полосе, да в правом нижнем углу — два голубых овала, отдалённо напоминающих крылья бабочки.
Ещё во время стоянки в Астрахани Лев Александрович, разглядев рисунок изразца, пошёл в книжный магазин и скупил все имеющиеся в продаже карты Астрахани, а также книгу по её истории. В последующие два дня он изучил каждый миллиметр карт, но не нашёл ничего похожего на то, что было изображено на изразце. Профессор понял, что масштабы поиска следует расширить. Не факт, что место, план которого нарисован на изразце, находится в Астрахани. Более того, голубая лента может быть любой другой рекой, ... или озером, ... или морем. В общем, если бы на изразце был только план, вероятность найти заветное место в реальности была бы даже ниже, чем вероятность обнаружения иголки в стоге сена.
Но на изразце, с обратной его стороны, была выцарапана и прекрасно сохранилась зашифрованная надпись. Лев Александрович запомнил её наизусть: «Афик груб в Гефсим. подобн. Богу КИР». Профессор приступил к анализу, пытаясь дойти до потаённого смысла шифровки. Итак, некто по имени Афик груб. Это понятно. «Гефсим.», скорее всего, означает «Гефсимания». Лев Александрович не только знал, что это — место в Иерусалиме за Кедронским потоком у подошвы горы Елеонской, где любил уединяться Христос, но даже посещал Гефсиманию во время туристической поездки в Израиль. Впрочем, профессор был уверен, что речь не идёт о реальной Гефсимании, а о каком-нибудь месте в России, связанным с этой христианской святыней. Например, под Москвой, недалеко от Истры, есть Новоиерусалимский монастырь; возможно, там какая-нибудь часовня называется «Гефсимания». А еще Гефсимания, вернее постройка с таким названием, была в Переславле Залесском.
Следующее сокращение — «подобн.», безусловно, следует читать как «подобно». Получается: «Афик груб в Гефсимании, подобно Богу Киру». Теперь следовало выяснить, кто такой Афик, и что это за Бог — Кир. Лев Александрович не взял с собой в поездку ноутбука, поэтому ему пришлось просить милую администраторшу Татьяну помочь ему с выходом в Интернет для «научной работы». Татьяна сразу же усадила Льва Александровича у компьютера в администраторской. Но, к сожалению, результаты поиска во всемирной сети ещё больше запутали профессора. Слово «Афик» обозначало азербайджанское мужское имя (значения которого, похоже, не знал никто). Ещё это имя носил кибуц на Голанских высотах. Игра звуков «Голанские» (высота) – «голландская» (печь) поначалу привлекла внимание Льва Александровича, но он тут же себя одёрнул — какие Голанские высоты, какие кибуцы в начале двадцатого века?
Не менее тёмной была история с Киром. Никаких богов с таким именем ни в одной религии профессор не нашёл. А вот царь по имени Кир оставил в истории памятный след. Лев Александрович распечатал себе цитату из энциклопедии: «КИР ВЕЛИКИЙ (ок. 590–530 до н.э.), или Кир II, царь Персии и основатель Персидского государства. Кир (древнеперс. «Куруш» или «Кураш»), родился ок. 590 до н.э. в семье Ахеменидов, которая, будучи вассалом Мидии, правила царством, называвшимся Персис, в Сузиане, на юго-западе Персии. Взошёл на трон после смерти своего отца, Камбиса I, в 558 до н.э.».
Бедный профессор совершенно измучился, так и сяк переставляя слова и пытаясь отыскать в них скрытый смысл. Он уже ненавидел этого таинственного Афика с его грубостью, да и бог Кир вызывал в нем богоборческие чувства, а озарения всё не было, фраза казалось всё более туманной и бессмысленной. И тут Лев Александрович услышал, что по радио методист приглашает всех желающих пройти в бар «Панорама» для участия в традиционной интеллектуальной разминке (дело было перед обедом и перед стоянкой в Ахтубе). Профессора до сих пор не интересовали игры, но теперь он решил посмотреть, что там за умники собираются.
Игры убедили Льва Александровича в том, что суммарный интеллектуальный потенциал постоянных участников этих развлечений достаточно высок. «А почему бы не использовать его в своих целях?» — подумал профессор…
…Возвращаясь на корабль, туристы покупали букетики цветов — их ожидала церемония спуска траурных венков на воду. И вот теплоход отходит от причала. Все выходят на левый борт. Взрослые и дети, туристы и матросы. Они стоят, зажав в руках букеты цветов, в полном молчании. Над водой плывут звуки траурных маршей и военных песен. «Речной странник» останавливается напротив монумента Родины-матери. Прекращает работу двигатель. Теплоходный гудок разрывает тишину и сердца. Венки спущены на воду, летят в волны Волги цветы. Тишина. Тишина. Тишина…
В этот день интеллектуальная разминка проходила перед ужином. Когда Светлана задала свои первые вопросы и получила ответы, к играющим вдруг подошёл профессор Лев Александрович, который до этого опять, как и накануне, молча наблюдал за игрой. Он извинился, что вмешивается в игру, и рассказал о том, что его старый знакомый, тоже профессор, с которым он встретился в Нижнем Новгороде, увлекается составлением всяких ребусов и логических загадок. И во время последней встречи он озадачил Льва Александровича фразой, в которой, скорее всего, обозначено некое место. Наш профессор не смог сам расшифровать надпись, и решил прибегнуть к помощи интеллектуалов. Фраза, и правда, была загадочна: «Афик груб в Гефсим. подобн. Богу КИР». Участники интеллектуальной разминки переписали её, и решили, что это будет домашнее задание: туристов уже пригласили на ужин, а после ужина все собирались идти на конкурс «Мисс круиз».
Неудивительно, что после шоу «Мисс круиз» и последующего гуляния Мария в первый раз проспала рассвет. Она выползла на палубу перед завтраком, и тут же увидела Раису Петровну. Похоже, пожилая дама не просто дышала свежим речным воздухом, а поджидала Марию: — Доброе утро! Мне нужно с Вами поговорить. Только так, чтобы нас больше никто не услышал.
Заинтригованная Мария последовала за Раисой Петровной на нос шлюпочной палубы, где никто не мог помешать секретному разговору. Услышанное повергло Марию в изумление. Позавчера, в ночь после стоянки в Ахтубе, Раисе Петровне, как это частенько бывало, не спалось... Она потихоньку, чтобы не разбудить подружек-соседок по трёхместной каюте на нижней палубе, оделась и прошла на шлюпочную палубу.
Немного погуляв, Раиса Петровна почувствовала усталость и села отдохнуть на палубное кресло по левому борту шлюпочной палубы, ближе к носовой части корабля. Посмотрела на часы — без пяти час. Вспомнила роман Ефремова «Час быка»… И тут она увидела, как дверь, ведущая внутрь теплохода, бесшумно распахнулась, и из нее выплыло… привидение! («Вот только привидения на нашем «Страннике» нам и не хватало!» — подумала Мария). Раиса Петровна была, судя по её дальнейшим действиям, женщиной отважной. Она ничем не выдала своего присутствия, наблюдая за тем, как привидение совершенно беззвучно поднимается по трапу на солнечную палубу. Справившись с эмоциями, Раиса Петровна, стараясь тоже ступать как можно тише, поднялась на солнечную палубу. Палуба была абсолютно пуста. Вот тут Раисе Петровне стало по-настоящему страшно, и она поспешила в каюту.
После встречи с привидением заснуть Раиса Петровна уже не смогла. Инженер, воспитанный во времена господства научного мировоззрения человек, она не верила ни в чёрта, ни в приметы, ни в привидения. Но она же своими глазами видела белую фигуру, которая так бесшумно двигалась и так бесследно исчезла. Может, она, Раиса Петровна, сошла с ума? Или её подвело зрение? Может, кто-то просто так развлекается?
Ещё до рассвета Раиса Петровна вышла на палубу и увидела, что теплоход подходит к Волгограду. Она поздоровалась с матросиком, мывшим палубу, перебросилась с ним парой слов, тот посетовал, что вчера кто-то натоптал на палубах, вот, целая дорожка грязных следов. Тут Раиса Петровна вспомнила, что часто поздним вечером встречала на палубе разновозрастную компанию туристов, среди которых были всем известные на теплоходе молодожёны Катя и Саша и приятная женщина по имени Мария. Последняя была ранней пташкой и часто встречала на палубе рассвет. Раиса Петровна подумала — вдруг и эта компания вчера тоже видела привидение?
Вскоре со шлюпочной палубы Раиса Петровна увидела Марию, окликнула её, завела разговор, но так и не решилась рассказать о том, что так её беспокоило. Экскурсионная программа немного отвлекла женщину от назойливых мыслей, но после обеда она не выдержала и рассказала всё своим подружкам-соседкам: Лидии Николаевне и Надежде. Они дружили уже давно, очень хорошо знали и понимали друг друга, поэтому Лидия Николаевна и Надежда нисколько не усомнились в правдивости Раисы Петровны. Она действительно видела что-то необычное. Но что это было? Дамы решили выяснить это ближайшей ночью…
К делу «мисс Марпл в кубе» подошли очень основательно. Во-первых, после обеда они как следует выспались, чтобы не клевать носом на посту. Во-вторых, они задумались о том, как перекрыть привидению возможные пути к исчезновению. Место засады решено было не менять. Но потом, если привидение будет действовать по вчерашней схеме, его нельзя упускать из виду. Значит, Надежда, как самая молодая и ловкая, последует буквально через минуту за ним, стараясь остаться незамеченной. Лидия Николаевна будет сидеть на месте, перекрывая возможность отхода с дальнего трапа. А Раиса Петровна пройдёт через коридоры теплохода и займет аналогичную позицию по правому борту.
Наступил вечер. Дамы с удовольствием поболели за свою фаворитку Катю на конкурсе «Мисс круиз», потом немного отдохнули в каюте — силы нужно было беречь для дела. В половине первого заняли свой наблюдательный пункт. К этому времени все туристы угомонились, на палубах не было ни души. Ровно в час дверь неслышно распахнулась, из нее выскользнула белая фигура. Свет на палубах не горел, поэтому рассмотреть что-либо было очень сложно. Фигура абсолютно бесшумно проследовала до трапа и скоро исчезла из виду.
Опешившие дамы, несмотря на некоторый испуг, действовали согласно плану. Раиса Петровна немедленно пробежала на правый борт, Лидия Николаевна осталась на посту, а Надежда быстро и почти так же бесшумно, как «привидение», поднялась по трапу. На солнечной палубе не было никого. Оробевшая Надежда огляделась — никого! Она спустилась вниз, собрала подружек. Тут им пришло в голову, что «привидение», поднявшись на солнечную палубу, могло тут же зайти опять внутрь теплохода. Но на анализ этого варианты сил у дам уже не было: их била крупная нервная дрожь.
Вернувшись в каюту, «мисс Марплы» выпили для успокоения по рюмочке коньячка и решили, что самим им не справиться с разгадкой этой тайны. Тут они немного поспорили: Надежда считала, что нужно всё рассказать руководству в лице Николая Петровича. Но Раиса Петровна и Лидия Николаевна воспротивились — им вовсе не улыбалась перспектива до конца круиза выступать в роли «корабельных сумасшедших». После непродолжительной дискуссии они решили обратиться к Марии: она производила впечатление женщины любознательной и активной, с одной стороны, а с другой — рассудительной и здравомыслящей.
Марии подобная оценка её скромной личности показалась весьма лестной, и она согласилась помочь Раисе Петровне в расследовании. Ей удалось уговорить «охотницу за привидениями» привлечь к делу Ивана Незлобина. Человек он неболтливый, выдержанный, тайны хранить умеет. А помощь им не только не помешает, но просто необходима: Лидия Николаевна будет наблюдать за левым бортом, Раиса Петровна — за правым, Надежда займёт место на внутренней лестнице солнечной палубы, преградив последнюю возможность отхода. Иван пойдёт за привидением, а Мария будет ждать его наверху, притаившись под козырьком палубной надстройки…
Ивана Мария посвятила в курс дела во время экскурсии в Саратове. Он, конечно же, помочь согласился, но всю историю воспринял иронически и сильно смеялся. Незлобин был уверен, что это — розыгрыш и, скорее всего, под белой простыней скрываются мальчишки-футболисты или другие туристы-малолетки. Мария не стала спорить, но версия Ивана казалась ей сомнительной: кого могли разыгрывать дети на пустой ночной палубе? Они ведь не видели страдающую бессонницей Раису Петровну. Если бы целью был розыгрыш, для прогулок в простыне по палубе было бы выбрано другое время, пораньше…
Саратов произвёл на Марию впечатление солидного, чтящего традиции и с интересом воспринимающего нововведения купца. Впрочем, свободного времени и в этом интересном городе осталось мало — только и успели посетить храм рядом с речным вокзалом. Перед обедом, на интеллектуальной разминке пытались разгадать ребус, заданный им «на дом» Львом Александровичем. Версий было много, но ни одна из них не показалась жизнеспособной. Днем гуляли на «Водке-блин-шоу», вечером слушали романсы в исполнении артистов шоу-группы «Россияночка». Время неуклонно приближалось к «часу Х»…
«На дело» Мария одела всё черное: футболку, бриджи, босоножки. «Охотники за привидениями» встретились у опустевшей стойки администратора, а потом разошлись по своим позициям. Удобно устроившись в шезлонге под козырьком, где обычно ставили дискотечную аппаратуру, Мария все свои силы бросила на борьбу со сном. Хорошо Раисе Петровне с её бессонницей сидеть в карауле, а тут глаза так и закрываются. Так, нужно настроиться на какие-нибудь отвлекающие от сна размышления… Подумаем ещё раз о грубом Афике и боге-тёзке царя Кира… В следующий момент (это Марии показалось, что прошло не более секунды) кто-то потряс её за плечо. Мария открыла глаза. Перед ней стоял Иван:
— Куда оно делось? — шептал он. Неподдельное изумление на лице сидящей в засаде ясно свидетельствовало, что «оно» Мария проспала. Иван с досадой махнул рукой и выскочил на середину солнечной палубы. Он огляделся (луна шла на убыль и на неосвещённой палубе сложно было что-либо увидеть), прислушался, а потом решительно направился к корме. Там стояла душевая кабинка, где днём могли освежиться туристы, принимающие солнечные ванны. Иван подошёл к кабинке и отдёрнул полог. Раздавшийся в следующее мгновение вопль оглушил Марию, был услышан Лидией Николаевной, Раисой Петровной, Надеждой и кем-то из членов команды.
Следует отметить, что кричал не Иван. Он, возможно, тоже испугался, но от неожиданности просто застыл как жена Лота. Когда Иван отшатнулся, и Мария увидела, что (или кто?) скрывался в душевой кабинке, она тоже вскрикнула. Потом, значительно позже, она вспомнила, на что это «нечто» было похоже. По телевизору часто показывают американский фильм «Возвращение в голубую лагуну» с юной Милой Йовович в главной роли. В одной из сцен фильма герой сталкивается ночью с идолопоклонниками, лица которых покрыты то ли глиной, то ли грязью. Вот примерно такое лицо с разверзнутым в крике ртом и увидела насмерть перепуганная Мария в душевой на солнечной палубе.
«Оно» ещё продолжало орать, сзади вскрикивали прибежавшие со своих постов дамы, Иван спешил навстречу двум матросам, неизвестно откуда прибежавшим на шум, а Мария успела рассмотреть, что "оно" абсолютно голо, босо, обмазано какой-то гадостью и явно принадлежит к женскому полу. Иван не допустил матросиков до занятного зрелища, отправив их за начальством в лице Николая Петровича, а сам, не поворачиваясь к даме-привидению, спросил грозным голосом:
— Что всё это означает?
«Привидение», наконец, замолкло, но ненадолго:
— А что, нельзя? Какое вы все право имеете сюда врываться? Мой муж вам за это… — Никто не узнал, что сделает «за это» с Незлобиным муж привидения, потому что узнавшая голос Мария спросила почти спокойно:
— Яна, что Вы здесь делаете в таком виде?
В общем, ещё до прихода Николая Петровича картина прояснилась. В Ахтубе местные жители продавали не только овощи-фрукты, но и сувениры. Впрочем, кустарные «поделки» не могли заинтересовать требовательную Яну, и она уже хотела гордо пройти мимо, когда разбитная молодуха в довольно модном топике и с ярким макияжем на лице схватила её за руку. Молодуха торговала приворотной синей глиной. Да-да, не какой-то там голубой, имеющейся в каждом приличном салоне, а синей! Приворотной! Уникальной! Залежи этой синей глины были только в одном месте, а брать её можно было только в определённое время года. Применение глины («аппликации») гарантировало не только свежий цвет лица и необыкновенную шелковистость кожи (в этом месте молодуха гордо указала на своё лицо и зону декольте), но и любовь и верность жениха или мужа.
В последнее время Яна всё чаще замечала, что Гриша, особенно когда напьётся, посматривает на молодых, да и не шибко молодых, девиц. Сведения о приворотном действии глины попали точно в цель. Возможно, блондинка из люкса не поверила бы до конца в волшебные свойства даже синей глины (кстати, особой синевой она не отличалась, глина как глина), если бы не эксклюзивность инструкций по применению, тут же изложенных разбитной молодухой. Глиной нужно было обмазаться с ног до головы и постоять ровно три минуты ровно в час ночи под лунным светом. И так — ровно семь дней. Молодуха сказала, что нынче удивительно удачное время для приобретения и применения глины. Срок её действия после добычи ограничен двумя неделями, а сейчас ещё луна достаточно большая, как раз семь дней остаётся до новолуния.
После такой рекламы Яна, конечно, не могла отказаться от покупки глины. В ту же ночь она, дождавшись назначенного часа, пошла в душ, разделась, намазалась с ног до головы глиной, укрылась простыней и босиком отправилась на солнечную палубу. Яна ещё днём решила, что самым удобным местом для проведения лечебно-приворотной процедуры является душевая кабинка: и лунный свет туда попадает, и от случайных свидетелей она скрывает.
Участие в конкурсе «Мисс круиз» окончательно убедило Яну в действенности глины. Победу Кати она расценила только как результат поддержки болельщиков и вмешательства Саши. А вот то, что Гриша несколько раз приходил на помощь ей, Яне, она отнесла на счет приворотных качеств глины.
Ни в первую, ни во вторую, ни в третью ночь Яна не заметила слежки. Неожиданное появление Ивана напугало её до полусмерти. Впрочем, закутавшись в простыню, блондинка быстро обрела привычную самоуверенность, и Николай Петрович, которого привёл матрос, выслушал целый поток нелестных слов в адрес команды и пассажиров «Речного странника», которые лезут, куда их не просят. Как ни странно, но прервал этот неконтролируемый поток не совсем цензурного красноречия матросик. Он неожиданно для всех сказал:
— Так вот кто нам тут палубу поганит! А мы смотрим — второе утро грязные следы… Это где ж видано — обмазавшись грязью, по палубам ночью в простынях бегать!
Тут, вспомнив, что лучшее средство защиты — нападение (особенно, когда ты прав), к блондинке обратился директор круиза:
— А Вы знаете, что Вы нарушаете сразу несколько правил? Вы не только загрязняете палубы, но и ставите под угрозу жизнь и здоровье других пассажиров!
— Вот именно, — к разборке подключилась Надежда, — Вы Раису Петровну чуть до инфаркта не довели! Я, как юрист, рекомендую ей подать на Вас в суд и требовать возмещения морального ущерба.
Юридическая терминология произвела на блондинку из люкса поистине неизгладимое впечатление. Она, как могла, пробормотала извинения, которые были достаточно холодно приняты, и поспешила в каюту. Участники происшествия, посмеявшись, тоже отправились отдыхать.
Наверное, не только стены домов, но и палубы теплоходов имеют уши. Чем иначе можно объяснить тот факт, что обстоятельства «охоты за привидением» стали известны всему теплоходу? Мария даже членам СБР не сказала ни слова о ночном происшествии, Иван уверял, что был нем, как рыба. Лидия Николаевна, Раиса Петровна и Надежды клялись в том же. Однако туристы при виде блондинки из люкса ехидно улыбались, друзья по СБР упрекали Марию в скрытности, а мальчишки-футболисты приставали к Ивану с дурацкими вопросами.
В качестве компенсации судьба послала Марии в этот день звонок от Миланки. Журналистка накануне вернулась из Парижа и, как оказалось, в Москве её ожидали весьма важные новости по делу близнецов и брачных аферистов. Милана поручила Марии узнать — не найдётся ли на корабле места для нее. Журналистка хотела прилететь в Ульяновск, сесть на теплоход, а на следующий день, в Чебоксарах, сойти и вернуться в Москву. Таким образом, Милана не только помогла бы СБР поставить точку в расследовании, но и собрала бы необходимый материал для статьи.
Николай Петрович заверил Марию, что для журналистки место на теплоходе найдётся. Вредная Миланка не пожелала удовлетворить любопытство подруги, на все вопросы отвечая: «Завтра, завтра всё узнаешь!» Оставалось ждать Ульяновска…
Часть 5. Загадки-отгадки
Надежды Льва Александровича на помощь знатоков в расшифровке фразы с изразца таяли, как снег весной. Версии, гипотезы одна причудливей другой, и — никакого результата! Отвратительно грубый Афик, похожий на московского соседа Тофика и почему-то кривой на один глаз богоподобный Кир мучили профессора во сне и наяву, он чувствовал, что не выдержит этой пытки, что пора бросить дурацкую затею…
Первый прорыв произошёл на интеллектуальной разминке перед стоянкой в Ширяево. Когда собрались все постоянные участники, слова попросила Лена, которую Лев Александрович уважал за солидность и основательность.
— Прежде всего хочу кое-что уточнить, — обратилась она к профессору, — как Ваш друг написал эту фразу? В одну строку или в несколько?
Лев Александрович раньше не придавал значения этому факту, но прекрасно помнил, что на изразце фраза была разбиты на три, если так можно выразиться, строчки:
Афик груб
в Гефсим. подобн. Богу
КИР
Услышав ответ профессора, Лена удовлетворённо кивнула:
— Так я и знала. Похоже, я расшифровала первую строчку. Конечно, с помощью Марии.
— С моей помощью? Да я же ничего не смогла понять!
— Вы, Мария, предположили, что, возможно, слова нужно читать в обратном порядке. И заметили, что «груб» в этом случае означает «бург», т.е. город.
— Да, я говорила об этом. Но тогда получается «Афикбург» — полная глупость, чепуха…
— Согласна. Но Ваша идея всё-таки казалась мне плодотворной. И я перевернула первое слово. Получилось…
— Кифа, — это сказала Катя, с блеском в глазах внимающая Лене, — но города Кифабург тоже не существует!
— Не существует. Но имя «Кифа» мне казалось смутно знакомым. Тогда я обратилась к Интернету и…
Лена сделал театральную паузу:
— И оказалось, что в переводе с арамейского на русский «кифа» означает камень, а при переводе на греческий звучит как…
— Пётр! — выдохнула Мария.
— Петербург! Первая строчка — Петербург! — радовалась Катя.
— Тогда во второй строчке, скорее всего, зашифровано какое-то место в самом Петербурге, — предположил Саша.
— Или недалеко от Петербурга, — уточнила Даша, — и у меня по этому поводу есть некоторые предположения. Читайте: «в Гефсим.» Но ведь Гефсиманский скит есть на Валааме!
— Ну, где Петербург, и где Валаам, — засомневалась Лена.
Тут заговорил несказанно обрадованный Лев Александрович:
— Друзья, не будем торопиться! Я убеждён, что первую строчку мы расшифровали правильно. Я сегодня же позвоню своему другу и сообщу ему наш ответ на первую часть его загадки. А над остальным можно не торопясь поразмышлять.
— Правильно, — поддержала Льва Александровича Лена, — не стоит торопиться.
Любители интеллектуальных загадок разошлись, чтобы на досуге поломать себе головы над следующей частью ребуса, а Лев Александрович заказал в баре рюмочку коньяку в ознаменование первой победы. Даже если знатоки не расшифруют остальные строчки — не беда! У него ведь ещё есть план места! Вернувшись в Москву, он раздобудет самые детальные карты Петербурга конца XIX – начала XX века и найдёт соответствующий изразцу участок. Впрочем, подумал профессор, площадь этого участка может быть очень большой. Нет, без расшифровки оставшихся слов не обойдёшься! Но теперь Лев Александрович был уверен в своих помощниках и верил в успех!
Зелёная стоянка в Ширяево предоставляла туристам множество возможностей для отдыха. Повара «Речного странника» приготовили для любителей пикников на свежем воздухе шашлык. В двух шагах от причала — золотой песок пляжа и манящая вода Волги. Ценители русской истории и живописи потянулись в музей Ильи Ефимовича Репина — ведь именно здесь он писал своих знаменитых «Бурлаков». Ну, а любители экстрима и приключений отправлялись в штольни, где с начала двадцатого века добывали камень для строительства.
Мальчишек-футболистов, конечно, больше всего привлекала возможность полазить по пещерам. Тренера Геннадия Яковлевича энтузиазм подопечных настораживал — его вовсе не радовала перспектива поиска потерявшихся в катакомбах. Поэтому тренер не только провёл соответствующий инструктаж как для подчинённых, так и для подопечных, но и, узнав, что в штольни собираются Николай Петрович, Олег и Незлобин, попросил их сопровождать футбольную команду.
В Ширяево недалеко от пристани было две из семи независимых систем штолен — ближняя и дальняя. Решили сначала осмотреть дальние штольни, где можно было найти раковины ископаемых моллюсков. Не только на мальчишек, но и на взрослых увиденное произвело впечатление. Поражал воображение и находящийся между двумя системами штолен действующий разрез, где и теперь добывали камень открытым способом.
Немного усталые, но счастливые мальчишки и сопровождающие вошли в ближние штольни. В этот момент послышался какой-то далёкий крик. Кое-кто из ребят, похоже, немного струсил, но тренер поспешил их успокоить — наверное, кто-то из женщин-туристок испугался летучих мышей (если верить путеводителю, здесь их можно было встретить частенько). Мальчишкам очень хотелось поглядеть на летучую мышку: они тут же начали рыскать по штольням в поисках маленьких вампиров.
Тут было прохладно и довольно светло — солнечные лучи проходили через отверстия в стенах. Взрослые старались не выпускать мальчишек из вида и просили их не шуметь — вероятность обвала, пусть и небольшая, всё-таки существовала.
Они уже почти дошли до выхода из штолен, когда из бокового прохода выскочил бледный капитан команды Кашкин:
— Там…, там… — от волнения он не мог говорить.
— Что там? — как можно спокойнее спросил Олег.
— Там бомба! — выпалил Кашкин, — с часовым механизмом! Тикает!
— Всем отходить к выходу и ждать нас там, — приказал Николай Петрович, переглянувшись с Олегом.
Майор и директор круиза пошли по проходу. Через несколько метров они увидели посредине туннеля большой пакет. Олег и Николай Петрович подошли поближе и прислушались. В штольне тиканье было слышно совершенно отчётливо.
Майор оценил опасность и возможные действия. Если оставить всё как есть и вызвать помощь, то, в случае взрыва, произойдёт обвал и пострадают туристы, которые сейчас разбрелись по штольням. Олег принял решение. Он осторожно взял пакет за ручки и понёс к выходу. Николай понял и одобрил его действия и пошёл вперёд, чтобы отогнать всех подальше.
Олег вышел из штольни, отошёл шагов на триста и положил пакет на землю. Потом осторожно извлёк из пакета коробку — довольно красивую, красную, обтянутую материалом «под кожу». Всё так же осторожно он открыл коробку…
— Часы! Просто часы… — протянул за его спиной разочарованный голос. От напряжения Олег вздрогнул, разозлился сам на себя и набросился на незаметно подкравшегося любопытного Кашкина:
— Кто тебя сюда пустил! А если бы оно рвануло?
Но «оно» рвануть никак не могло. В коробке лежали красивые настольные часы, а также гарантийный талон и кассовый чек. Интересно, каким образом всё это оказалось в штольне?
Олег упаковал часы, положил коробку в пакет и все, обсуждая случившееся, пошли в теплоходу. Мальчишки и тренер с помощниками отправились купаться. Николай Петрович вернулся к исполнению служебных обязанностей. Майор отнёс часы в каюту и решил найти на пристани местного коллегу, чтобы обсудить с ним, что делать с находкой.
На берегу Олега встретили Катя и Саша.
— Знаете, какое тут происшествие случилось, — Кате не терпелось первой сообщить интересную новость, — наши дамы, Раиса Петровна, Лидия Николаевна и Надежда, пожилые дамы, которые с Марией и Иваном ночью Яну поймали… Так вот, они после экскурсии в музей Репина пошли смотреть штольни. Нас тоже звали, но мы решили сначала искупаться. Так вот, идут они по штольням, входят в пещерку, и вдруг… — Катины глаза округлились от ужаса, — там три дьявола!
«Ну, у старушек болезнь прогрессирует, — подумал майор, — вчера с Марией и Незлобиным за привидением охотились, а сегодня им уже дьявол мерещится!»
— Если дамы пьют, нужно избавляться от вредных привычек, а если не пьют — серьёзно лечиться, — заметил Олег вслух и хотел идти дальше, но Катя не пустила:
— А вот и нет! Посмотрела бы я на Вас в этой ситуации. Хоть Вы и майор и всё такое, но и Вы бы испугались, не то что пожилые женщины! Это были коровы, представляете! Они от жары, оказывается, в штольнях прячутся. Это уже потом местные жители рассказали. Мы сейчас с Сашей пойдём коров смотреть, хотите с нами?
Олег вежливо отказался, и тут ему в голову пришла одна мысль. Он окликнул Катю и спросил, где сейчас напуганные коровами дамы. Катя сказала, что они после пережитого отдыхают в каюте. Майор вернулся на теплоход, узнал у администратора номер каюты Раисы Петровны и её подруг. Через минуту майор постучал в дверь:
— Открыто, входите!
Дамы снимали стресс, угощаясь кофе и шоколадками. Олегу пришлось ещё раз выслушать «ужастик» о коровах. Потом он спросил:
— А где вы были до того, как отправились в штольни?
— В музее Репина. Там очень интересная экскурсия и…
— Извините, перебью. А сувениры там продаются?
— Да! И не только всякая ерунда. Вот Лидочка там такие оригинальные часы в подарок зятю купила…
— Ой! — в этот раз перебила подругу Лидочка, — ой! Часы! Я часы потеряла!
— Как потеряла? Где? Когда?
— Ой, не знаю! Наверное, когда мы коров в штольнях испугались!
Еще через десять минут часы вернулись к хозяйке, а Олег, весь обсыпанный благодарностями, пил коньяк в окружении трёх почтенных дам.
Утром пришли в Ульяновск. Мария сомневалась, надо ли ей ехать на экскурсию или следует остаться на теплоходе в ожидании Миланы. Но члены СБР, а также Николай Петрович и близнецы убедили её, что не стоит лишать себя возможности познакомиться с достопримечательностями родины Ленина. К тому же журналистка могла добраться до речного вокзала Ульяновска не ранее чем за час до отправления теплохода.
Для Марии самыми интересными оказались объекты, не связанные с жизнью вождя революции — памятники Карамзину и букве «Ё», старое кладбище, музей-гимназия. А Катя и Саша, попавшие в другую группу, пришли в восторг от Музея купечества.
За полчаса до отхода теплохода туристы вернулись на борт. СБР уже ждали — Анна пригласила их в бар «Свирь». Милана, обняв Марию и познакомившись с её новыми друзьями, приступила к рассказу, который так увлёк слушателей, что они даже хотели пожертвовать обедом, но тут Николай Петрович воспользовался властными полномочиями и объявил перерыв. Милане принесли обед в «Свирь», а остальные проглотили все блюда в рекордно короткие сроки.
Итак, вот что удалось узнать Милане с помощью милиции и команды передачи «Жди меня».
Александра Чернышёва, двадцати трёх лет от роду, беглая жена и мать, появилась в Москве в начале апреля 1991 года. Бабушка скрыла от девочек тот факт, что их мама забрала из дома все деньги и всё, что имело хоть какую-то ценность (обручальные кольца, старую икону, кожаную куртку мужа).
В Москве деньги быстро «прожились»: нужно было оплачивать съёмную комнату, есть и пить, одеться поприличнее. С работой не везло: на хорошую — не устроишься, на плохой (продавщицей на рынке) Александра долго не выдержала. В общем, через четыре месяца Александра дошла почти до нищеты: хозяйка выгнала её из квартиры, оставив в залог немудрёные вещички.
Были бы деньги — Александра немедленно вернулась бы с повинной головой в Нижний, но как туда добраться? Ночь искательница приключений провела на вокзале, где познакомилась с девчонкой лет шестнадцати. Девчонка давно уже жила на вокзале. Когда — выпрашивала деньги у сердобольных граждан, когда — подворовывала, в крайних случаях не брезговала заниматься и одним из древнейших ремёсел. Александру такая жизнь не устраивала, но от предложенной девчонкой булки и бутылки «Пепси» отказаться она не смогла.
Наутро новая приятельница позвала Александру прошвырнуться к Белому дому. В ответ на вопрос о цели «прогулки», девчонка сообщила, что там намечается какая-то заваруха.
У Белого дома, действительно, было интересно. Много людей, в том числе вооружённых. Баррикады, милиция, танки. Александра не заметила, как и когда потерялась вокзальная девчонка. Здесь ей, Александре, было лучше, чем на вокзале. Можно было присесть у любого костра (уже темнело), поесть то, чем охотно угощали другу друга собравшиеся на защиту демократии люди, послушать, как они поют песни или ведут горячие, мало понятные разговоры.
Когда совсем стемнело, начали стрелять. Тут Александре стало страшно. Она хотела уйти, куда-то побежала, совершенно потеряв ориентацию в пространстве, налетела на кого-то. Этот кто-то страшно вскрикнул и упал, подмяв под себя худенькую Александру.
Придя в себя, девушка выбралась из-под сбитого ею человека. Первым побуждением было — бежать. Бежать как можно быстрее туда, где не стреляют. Но тут Александра почувствовала на своих руках что-то влажное и липкое. Кровь! Сначала она подумала, что ранена. Но ничего не болело, руки и ноги её слушались как обычно. Александра поняла, что это — кровь упавшего на неё человека. А он в этот момент жалобно застонал.
Александра не знала, почему она сделала то, что стало решающим поступком в её жизни. Никто пока не доказал, что генетической памяти не существует. Может, её неизвестная ей бабушка выносила раненых бойцов с полей в Великую Отечественную, или прапрабабка — на Первой мировой? Александра подползла к раненому, нащупала рану на груди, сняла с себя кофту и кое-как перевязала рану. «Потерпи, потерпи, — шептала она, — не умирай, я тебя вытащу!»
И вытащила. Потом она не могла припомнить, долго ли тащила раненого одна, когда ей на помощь пришли два парня, как им удалось найти «Скорую помощь»... Врач «Скорой», оценив тяжесть состояния раненого, решил немедленно везти его в больницу. "Вы с ним?" — спросил врач у Александры и, не дождавшись ответа, приказал, — "садитесь в машину!»
Вот так жизнь свела Александру с Мартином Вудом, журналистом из Вашингтона. Он пришёл в себя лишь на третий день и первое, что увидел и осознал, было испуганное и встревоженное лицо Александры. Стоит ли удивляться, что сорокалетний дважды разведённый бездетный Мартин влюбился в свою спасительницу.
Романтическая история большой любви, зародившейся под пулями в момент рождения новой России, до сведения россиян как-то не дошла. Их, граждан новой России, волновали в то время совсем другие проблемы. А вот в далёкой Америке экзотическая лав-стори, растиражированная средствами массовой информации, пользовалась огромной популярностью. Александру Вуд, отважную русскую жену известного журналиста, к тому же юную и очень красивую, приглашали на светские вечеринки и ток-шоу, у неё брали интервью, про неё сняли фильм, за неё написали книгу. В книге описывалось сиротское детство, борьба за существование в Москве, спасение Мартина. Не было только Нижнего Новгорода, первого мужа и двух девочек-близнецов. Эти факты своей биографии Александра скрыла не только от американской публики, но и от Мартина.
Впрочем, через пятнадцать лет, похоронив второго мужа, разбившегося на спортивном самолете, миссис Сандра Мартин Вуд, разбирая архив покойного, с удивлением обнаружила полное и абсолютно достоверное досье на себя. Оказывается, пятнадцать лет они взаимно обманывали друг друга — мужу, видимо, не хотелось играть не только роль отца (отсутствие детей было практически единственным его условием при заключении брака), но и отчима.
Неизвестно, возникло ли в тот момент у Сандры Вуд желание отыскать своих уже взрослых дочерей. Если и возникло, то очень быстро сошло на нет. Следующие три года она занималась тем, что принято называть «прожиганием жизни». Кругосветные путешествия, светские тусовки, наркотики, молодые любовники… Журналисты любят выражение — «линия жизни». Но в отношении жизни конкретного человека правильнее говорить об отрезке, потому что у жизни есть точка начала и точка конца. Отрезок, начавшийся в вокзальном туалете Нижнего Новгорода, окончился в номере роскошного отеля на Гавайях. Следствие не смогло однозначно ответить на вопрос о причине смерти богатой сорокалетней вдовы. Было ли это самоубийство или сердце остановилось от слишком большой дозы наркотиков в сочетании с транквилизаторами? Об этом знала только та, кого когда-то звали Александрой Чернышёвой…
К чести близнецов следует заметить, что известие о смерти матери, которую они совсем не помнили, произвело на девушек гораздо большее впечатление, нежели информация о том, что они теперь — богатые наследницы. Очень богатые наследницы…
Анна и Александра ненадолго ушли в свою каюту — им хотелось побыть наедине. А члены СБР вместе с легко влившейся в их сплочённые ряды Миланой в это время режиссировали мизансцену разоблачения мошенников…
Местом действия выбрали конференц-зал. В четыре часа Анна пригласила туда Алекса и Николая для важного разговора. Заинтригованные и немного встревоженные, проходимцы проследовали за девушкой в зал, где их ждала Александра. Близнецы посадили Алекса и Николая на стулья так, чтобы они не заметили, что дверь на лестницу приоткрыта. Так Милана, Мария, Олег и Николай Петрович могли слышать, что происходит в конференц-зале. Остальные члены СБР прикрывали подходы, чтобы никто случайно не помешал разворачивающемуся действию.
— Ребята, мы позвали вас, чтобы попрощаться, — стараясь казаться грустной, сообщила Анна.
— Как попрощаться? Что это значит? Что случилось? — взвился Алекс.
— Завтра, в Чебоксарах, нам придётся перейти на «Радищев». У них там возникли проблемы с анимацией, и нас с Александрой направляют спасать ситуацию.
Николай и Алекс переглянулись. В их планы расставание с двумя симпатичными «денежными мешками» никак не вписывалось. Николай тут же нашёл выход:
— Я сейчас же позвоню в туркомпанию. Уверен, что два места для нас с Алексом на «Радищеве» найдутся.
— Но ведь вы даже не знаете маршрут «Радищева», — возразила Александра.
— Нам без разницы, куда он плывёт, — заявил воспрянувший духом Алекс, — главное, мы не расстанемся с вами, девочки, — и он бросил нежный взгляд на Анну.
— А я считаю, нам пора расстаться, — неожиданно твёрдо заявила Александра.
— Но почему? — воскликнули дуэтом ухажеры.
— Потому, что ни к чему всё это. Для вас это — курортный роман, а мы… Во-первых, наше руководство уже несколько раз делало нам замечания за то, что мы вступаем в недопустимые отношения с туристами. Во-вторых, мы с Аней привязываемся к вам все больше и больше. Тем больнее будет расставание.
— Но зачем нам расставаться?
— Затем, что Николай — крупный бизнесмен, ты, Алекс — сын папы-сенатора и мамы бизнес-леди, играешь на бирже. А мы — нищие девчонки без роду без племени. Мы знаем своё место, знаем, как такие, как вы, наигравшись, поступаете с такими, как мы, — Анна немного переигрывала, но те, к кому обращён был её пафосный монолог, сочли всё за чистую монету. И даже продолжили сцену на заданной высокой ноте. Алекс опустился на колени перед Анной и поцеловал ей руку:
— Милая, солнышко моё, я хотел сделать это в более подходящей обстановке, но… Я люблю тебя и прошу твоей руки. Всё, что есть у меня — твоё и только твоё.
Николай повернулся к Александре:
— Дорогая, я не умею говорить так красиво, как Алекс. Согласна ли ты стать моей женой?
В этот момент жанру любовного романа в мгновение ока на смену пришла комедия положений типа «возвращается муж из командировки». В конференц-зал вошли Олег, Мария, Николай Петрович и Милана. При виде последней стоящий на одном колене Алекс потерял равновесие и чуть не упал. Рот Николая, до этого старательно изображавшего воплощённую невозмутимость английского джентльмена, совсем не по-джентльменски широко открылся.
— Хорошо сказал! — издевательски одобрила Милана, — все моё — твоё. А все её — твоё? А часы Незлобина — чьи? А антикварный сундук — чей? А каким Вы бизнесом занимаетесь, господин Моисеенко? Как называется Ваш хлебокондитерский холдинг? «Охмурёж богатых дур»? Или «Богатая мисс Колобок и лис Алекс»? А на какой бирже Вы играете, господин Мещеряков? На брачной, наверное? Кстати, Вы слегка подзабыли собственную биографию. Ваш «папа-сенатор» спился и пропал лет десять назад, а мама сделала передышку в занятиях бизнесом, так как сейчас сидит в колонии, отбывая срок за мошенничество.
Алекс хотел было что-то ответить, но тут в зале появилось ещё одно действующее лицо — спортинструктор Сергей. Он подошел к «женихам» и сунул каждому по очереди под нос свой внушительных размеров кулак.
— Видели? Если бы я не работал тут, вы б у меня его и попробовали. И попробуете, обещаю, если ещё хоть раз вас где-нибудь встречу.
Милана ни на минуту не забывала о работе — она фотографировала главных действующих лиц. Алекс и Николай были настолько ошеломлены, что даже не пытались отвернуться от объектива фотоаппарата. Анна подошла к Сергею, уткнулась лицом в его грудь и прошептала: «Прости меня!». «И ты меня», — улыбнулся Сергей и поцеловал Анну в макушку.
— Отличная статья получится, — удовлетворенно заявила Милана, — а вам, друзья, охотники за наследством, придется делать пластику! Народ будет знать своих героев в лицо!
До Чебоксар Алекс и Николай не показывались из своей каюты. И покинули «Речной странник» в столице Чувашии тихо и незаметно.
Николай Петрович уговорил Милану провести на теплоходе ещё один день и уехать в Москву из Нижнего Новгорода. Журналистку, впрочем, долго уговаривать не пришлось: во-первых, писать статью о происшедшем она могла и на теплоходе, во-вторых, ей очень понравился и «Речной странник», и новые друзья, и сам процесс неторопливого скольжения по водам Волги. Третью, самую главную причину уступчивости Миланы, звали Иван и фамилия у неё, у причины, была Нелобин. Но это — уже совсем другая история…
В Чебоксарах у каждого наметилась своя программа. Галина и Светлана гуляли по городу самостоятельно. Мария, Олег и молодожёны отправились на экскурсию. И не пожалели о своем выборе!
Опытный глаз сразу отличит ребёнка, любимого родителями, бабушками-дедушками, дядями-тетями, от ребёнка, которого не любят. Причём любимый ребёнок может расти в бедной семье, быть не очень-то красивым, не слишком умным, не отличаться особыми талантами. Но печать любви, если она есть, всё равно видна. Так же, как печать недолюбленности не скроют ни деньги, ни красота, ни способности. И нет срока действия у этих волшебных печатей: из недолюбленных детей редко вырастают счастливые взрослые, каких бы карьерных высот и каких бы счетов в банке они не достигли.
Города в этом отношении похожи на детей. Сразу видно, какие из них любимы своими жителями, а какие — нет. Чебоксары — любимы. Поэтому и гости этого города тоже в него влюбляются — любовь вообще заразительное чувство. Нашим же туристам и с экскурсоводом крупно повезло: на берегу, где теплоход встречал чувашскими песнями и танцами фольклорный коллектив, их группу ждала дама с собачкой. Чёрная длинная юбка, белый кружевной зонтик и сумка в виде маленькой белоснежной лохматой собачки. Не знаю, насколько рукодельной была чеховская дама с собачкой, но чебоксарская свой наряд не только сама придумала, но и сшила. А ещё она знала каждый дом в родном городе, писала про него стихи и издавала книги.
Милану с городом знакомил Незабудкин.
Но в результате все встретились в любимом месте туристов — в магазине, где продавались вкуснейшие чебоксарские конфеты. Так, делясь впечатлениями и угощая друг друга приобретёнными лакомствами, и вернулись на теплоход.
Милана, пусть и увлечённая симпатичным доктором, о деле не забывала. Она уже почти дописала статью о богатых наследницах и брачных аферистах. Она же посоветовала близнецам договориться со своим знакомым юристом — надёжным человеком и знающим специалистом по наследственным делам, чтобы он представлял их интересы. Неожиданное наследство, похоже, не вскружило девчонкам головы: пока они вообще говорили о нем предположительно, и если всё решится в их пользу, собирались распорядиться деньгами с умом. Купить квартиры бабушке и себе, значительную часть отдать в фонд Чулпан Хаматовой для помощи больным детям, что-то — приберечь на "чёрный" день, а остальное использовать в интересах их любимой шоу-группы «Россияночка».
Теплоход отошёл от гостеприимных Чебоксар, и туристов пригласили на интеллектуальную разминку — до обеда оставалось полчаса. Лев Александрович уже поджидал интеллектуалов и болельщиков в баре «Панорама» вместе с ведущей игр Светланой.
— А у меня для Вас новости, Лев Александрович! — неожиданно обратилась к нему обычно молчаливая Галина, — благодаря тому, что мы прогуляли сегодняшнюю экскурсию, я, кажется, знаю, что означает вторая строчка!
На лицах всех присутствующих было написано такое явное нетерпение, что Милана, которую пока еще не захватил общий «дешифровальный» азарт, засмеялась. Галина тоже улыбнулась и не стала испытывать терпение собравшихся:
— С самого начала я думала об ассоциациях. С чем у большинства людей ассоциируется слово «Гефсимания»?
— С чем? — спросила девочка Лиза. Она, как и несколько футболистов, включая неугомонного Кашкина, обычно приходила на интеллектуальные разминки и иногда даже раньше взрослых разгадывала ребусы и загадки. Однако слово «Гефсимания» было ей явно не знакомо и не вызывало никаких ассоциаций.
— Лично у меня возникает ассоциация с садом, — ответила Катя.
— Вот! И не только у тебя, — удовлетворённо кивнула Галина.
— Предположим, что во второй строчке зашифрован некий сад, — сказала Лена, — и что это нам даёт? В Петербурге много садов, какой из них имеется в виду?
— На этот вопрос ответила наша сегодняшняя прогулка по Чебоксарам, — Галина, - мы сходили в Национальный музей, а потом гуляли по городу. И вышли к храму Архангела Михаила, это возле сквера Иванова.
— Да, мы ещё не сразу нашли табличку с названием храма и спросили у батюшки, он как раз в храм заходил, — подтвердила Светлана.
— Вот-вот. А батюшка нам много интересного про храм рассказал. И про архангела Михаила тоже.
— Галина, не тяни, сил нет, — не выдержала Мария, — что ты узнала?
— А то, что имя «Михаил» переводится как «подобный Богу».
— Михайловский сад! Тот, что рядом со Спасом-на-Крови и Русским музеем, — констатировала Лена.
Все стали поздравлять Галину, а Лев Николаевич, пообедав, отправился к администратору Татьяне с просьбой пустить его к компьютеру. Он хотел как можно скорее узнать побольше о Михайловском саде. Может, в Интернете он найдёт разгадку последней строчки. Что это или кто это — КИР?
Через два часа перед профессором лежал лист бумаги, на котором было напечатано следующее: «Михайловский сад. Территория современного Михайловского сада до основания Санкт-Петербурга входила в состав охотничьих угодий шведского феодала. В 1712 году Петром I эта земля была отдана под устройство резиденции его жены, императрицы Екатерины. На том месте, где сейчас находится павильон Росси, был построен небольшой деревянный дворец, названный "Золотыми хоромами". При дворце был разбит сад, который простирался между реками Кривушей и Ериком (каналом Грибоедова и Фонтанкой) почти до Большой першпективы (Невского проспекта). Сад при "Золотых хоромах" именовался Царицыным, или садом Её Величества. Окончательно же за садом закрепилось название Третий Летний сад. Для этого сада из Московской, Псковской и Новгородской губерний были привезены по 50 соловьёв. Здесь росли фруктовые деревья и ягодные кусты. Южнее дворца были вырыты пять прямоугольных прудов, в которых разводили рыбу. Восточнее "хором" располагались погреба с винами и съестными припасами. 24 июня 1741 года на месте, где сейчас находится Михайловский замок, Ф.Б. Растрелли начал строить Летный дворец. В 1745 году в нём поселилась императрица Елизавета Петровна. Территория современного Михайловского сада была перепланирована. Сад получил регулярную планировку. Деревья подстригли в формы геометрических фигур, на аллеях расставили скульптуры, вырыли фигурные пруды, устроили цветники, клумбы и павильоны. На берегу Мойки построили императорскую баню. В центре сада находились качели, карусели, горки для катания. В 1768 году "Золотые хоромы" по повелению Екатерины II разобрали. В 1817 году Карл Росси начал работу по строительству Михайловского дворца. В план входила перепланировка всей окружающей его территории. По построенному к 1825 году дворцу бывший Третий Летний сад получил новое имя — Михайловский сад. После передачи Михайловского дворца для нужд Музея императора Александра III (Русского музея) в 1898 году сад стал общедоступным. При входе на воротах повесили табличку: "Собакам и солдатам гулять воспрещается". В 1900 году территория Михайловского сада сократилась из-за постройки здания Этнографического музея».
Лев Александрович решил передать листочек «знатокам» на следующей разминке. Он знал — разгадка где-то совсем близко…
К Козьмодемьянску Мария отнеслась с жалостью. Чудесные деревянные дома с кружевами наличников, каменное здание музея, несколько прекрасных храмов. И на всём — дух упадка и разрухи. Сколько брошенных, заколоченных домов! И какой наивной кажется попытка привлечь внимание к умирающему городу, объявив его прообразом Васюков Ильфа и Петрова. И как жалко чистых, самоотверженных людей-энтузиастов своего дела, любителей своего края: экскурсоводов, служителей этнографического и краеведческого музея, музея купечества и юмора…
После экскурсии туристы толпились на импровизированном вернисаже возле пристани. Здесь же, в городском парке размером с небольшой сквер, паслись козы. Экскурсоводы рассказали, что город получил имя в честь святых Козьмы и Дамиана, но обилие в городе коз всех окрасок и размеров наводило на иные мысли о происхождении этого названия. Мария обратила внимание, что дети — мальчишки-футболисты, Лиза и Златомира пытаются угостить чем-то козлят. Особо усердствовала Златомира. Вдруг коза-мать, обеспокоенная слишком назойливыми действиями ребят, потеряла терпение и, наклонив увенчанную рогами голову, двинулась на Златомиру. Девочка испугалась, заорала благим матом и кинулась из сквера. Завидев мать, рассматривающую сувениры, она бросилась к ней. Коза не отставала. Златомира спряталась за Яной, а коза пронеслась мимо, захватив рогом полотнище пышной юбки блондинки. Раздался треск — юбка разорвалась.
Как же Яна кричала! И вовсе не от испуга и неожиданности, что было бы вполне оправданным. Нет, ухватив Златомиру за плечо, блондинка трясла дочку, как грушу или яблоню, и осыпала её руганью. Ведь порванная юбка была произведением самого Версаче! Златомира рыдала, мальчишки-футболисты, продавцы сувениров, туристы — все чувствовали себя неловко, но не решались остановить тайфун по имени Яна. Прекратила истерику мама Лизы — её дочка сразу же попыталась кинуться на выручку подружки, и — чтобы дочка не наговорила дерзостей взрослому человеку — пришлось вмешиваться маме. Не сразу, но ей удалось оторвать руки Яны от плеч Златомиры, девочка сразу же убежала на теплоход, подальше от разгневанной мамаши…
Вечером веселились на развлекательной программе «Губит людей не пиво!», потом гуляли по палубам. Мария вдруг подумала, что ещё два таких вечера — и круиз закончится. И ей стало грустно, как в детстве, когда папа выносил из квартиры отслужившую своё новогоднюю елку с запутавшимся в иголках дождиком…
Следующий день был «пустым» — никаких экскурсий, только техническая стоянка в Нижнем Новгороде. В Нижний теплоход подошёл в шесть утра, но его уже ждали — опять команду встречали жёны, родители, дети… Мария вышла на пристань вместе с Миланой, Иваном Незлобиным и Олегом. Журналистка с явной неохотой покидала «Речной странник». Иван настоял на том, чтобы проводить её до вокзала и посадить в поезд (ближайший поезд отправлялся в Москву в семь часов с минутами), а Олег и Мария попрощались у здания Речного вокзала.
В девять часов «Речной странник» отошел от Нижнего Новгорода и туристов пригласили на завтрак. Мария не очень любила отрезок Волги от Нижнего до Городца, но и мастер-класс по свёртыванию салфеток её не привлекал, и она предпочла прогулку по палубам. На часах было около десяти, когда к ней подошёл чем-то сильно встревоженный Саша:
— Мария, нас ждут в «Свири».
В «Свири» их ждало СБР в полном составе, Николай Петрович, почти все аниматоры и ... блондинка Яна с мужем Гришей. Яна рыдала, на лице мужа были написаны ужас и полная растерянность. Впустив Марию и Сашу в бар, Николай Петрович закрыл дверь и сообщил:
— У нас — чрезвычайное происшествие. Похищен ребёнок. Сейчас майор введёт всех в курс дела.
Олег излагал обстоятельства происшествия сжато и сухо, но новость от этого не становилась менее страшной. Последний раз девочку видели во время завтрака. Не дождавшись пока родители выпьют кофе, она куда-то убежала. Ни для кого на теплоходе не было секретом, что Яна и Гриша не особо отягощают себя родительскими обязанностями — Златомира всегда болталась по теплоходу одна или в компании старших детей. Позавтракав, родители переместились в бар. Тут их и настиг звонок на мобильный Яны. На табло высветился номер телефона Златомиры. Рыдая, она сообщила, что её похитили и приказали сказать родителям, что сегодня в шесть часов вечера конверт с деньгами должен быть положен в щель между стеной и кадкой с искусственным деревом, стоящим на нижней палубе. Размер выкупа был не очень велик — похитители требовали за возвращение Златомиры полмиллиона рублей. Ещё Златомира сказала, что похитители её не бьют, но угрожают убить, если теплоход сделает остановку до того, как выкуп будет заплачен. Та же участь ждала девочку, если к теплоходу подойдёт любой катер или лодка с милицией на борту.
Услышанное повергло всех в шок. Где-то здесь, совсем рядом, мерзавцы мучили невинного ребёнка. Любое неверное действие могло привести к гибели малышки. Что делать? Ответом на этот вопрос стала целая программа действий. Конечно, следовало немедленно известить о похищении органы правопорядка. Но возвращаться в Нижний или пытаться так или иначе доставить на корабль следственную группу нельзя — можно спровоцировать преступников и потерять заложницу. Константину и Светлане Николай Петрович поручил просмотреть записи всех установленных на палубе видеокамер, чтобы определить, когда там в последний раз появляется Златомира.
Остальных помощников Олег разбил на группы и поручил каждой группе осмотреть закреплённый за ней участок теплохода. Горничные обойдут все каюты. Туристам сообщат, что девочка потерялась и попросят содействия в установлении её местонахождения. Факт похищения было решено не обнародовать, чтобы не сеять панику.
Мария, Галина и Светлана осмотрели солнечную палубу, но не нашли ничего подозрительного. Люди загорали, не зная, какая на теплоходе стряслась беда. В конференц-зале бесились дети — аниматорам нынче было не до них. Мария поймала Лизу и Кашкина, пытаясь выяснить, когда в последний раз они видели Златомиру. Но ничего конкретного они припомнить не могли, явно спеша отделаться от назойливых вопросов и бежать дальше. Даже известие о том, что Златомира потерялась, не встревожила её товарищей по играм.
«Всё-таки дети — жестокие существа, — подумала Мария, — ладно Кашкин, он мальчишка, но Лиза — девочка достаточно большая, умненькая, неужели у неё не хватает воображения, чтобы представить себе, что маленькая Златомира может упасть за борт, утонуть. И жалости не хватает, чтобы пожалеть её. Один эгоизм». До обеда никаких следов пропавшей Златомиры на теплоходе обнаружить не удалось…
Марии казалось, что теплоход окутан удушающим туманом. Взрослые туристы и члены команды — и те, кто знал о похищении, и те, кто считал, что девочка просто потерялась, могли говорить и думать только об одном. Лишь дети шумной стайкой время от времени проносились по палубам. Марию, как всегда, подводило слишком богатое воображение. Ей всё время представлялось, как связанная по рукам и ногам Златомира плачет, брошенная в каком-нибудь тёмном углу трюма. Но ещё страшнее было думать о том, что девочки, возможно, вообще уже нет в живых…
Яну ни на минуту не оставляли без медицинской помощи: Денис и Иван сидели с ней, сменяя друг друга, прибегая время от времени к помощи успокоительных лекарств. Григорий категорически отказался от предложения привлечь милицию. Он решил отдать похитителям требуемую сумму. Правда, полмиллиона наличными не было даже у него, но недостающие деньги собрали члены СБР. Оставалось ждать шести часов вечера, чтобы положить конверт с выкупом на место, указанное преступниками…
У Марии уже раскалывалась голова от всех этих дум. И тут она вспомнила ситуацию двадцатилетней давности. Тогда Мария впервые повела своего трёхлетнего Сашку в театр юного зрителя. Спектакль малышу очень понравился, вёл он себя почти идеально; в общем, всё было прекрасно. И вот спектакль окончен, отзвучали последние аплодисменты, и толпа родителей с детишками вывалилась в вестибюль театра. Как получилось, что ладошка Сашки именно в этот момент выскользнула из руки Марии? Только что он был тут, и вот — его уже нет... Мария стоит на лестнице, ведущей к гардеробу, вокруг и внизу — толпа детей и взрослых, а Сашки — нет. Много-много лет потом ей снилось это, и каждый раз она просыпалась в холодном поту.
Наяву Марию почти сразу стала бить холодная дрожь, десятки картин одна страшней другой пронеслись у неё перед глазами. Сашку заталкивают в машину и продают «на органы». Потерявшийся Сашка просит милостыню в окружении бомжей. Сашка в руках у маньяка. Тогда Марии удалось справиться с нервами. Она заставила себя оценить обстановку, сама себя убедила, что вряд ли стоящая на выходе билетёрша выпустит из театра в двадцатиградусный московский мороз трёхлетнего кроху в одной рубашечке и брючках. Да и маньяку в такой толчее нелегко будет вычислить потенциальную жертву. Потом Мария предупредила и билетёршу на выходе, и других служительниц о потерявшемся ребёнке, а сама заняла самое удобное для обзора место на верхней площадке лестницы. Через пять минут, когда толпа внизу начала рассасываться, она услышала тихий плач испуганного сына и увидела его, окружённого встревоженными мамашами и детьми.
Почему Мария вспомнила давнюю историю? И тогда, и сейчас пропал ребёнок; и тогда, и сейчас сердце сжимает тоска; и тогда, и сейчас вокруг полно людей и детей… Детей… Обсуждавшие на палубе последние новости Раиса Петровна, Лидия Николаевна и Надежда вздрогнули, потому что Мария вдруг издала сдавленный крик и кинулась во внутренние помещения теплохода…
Сначала Мария заглянула в конференц-зал — никого, на солнечной палубе — только несколько взрослых загорают. Мария спустилась на шлюпочную палубу. За столом в холле тоже было пусто. Она быстрым шагом направилась к бару «Панорама». В это время из люкса Яны вышла Катя.
— Маша, ты куда идёшь?
— Не спрашивай, пойдём со мной!
Вдвоем они вошли в «Панораму». Здесь шло бурное веселье: мальчишки-футболисты играли в карты, более «мелкие» ребята под руководством Лизы рассказывали анекдоты. Мария профессиональным жестом хлопнула в ладони и строгим учительским тоном сказала:
— Так, все смотрят на меня.
В баре наступила тишина. Замолкли не только дети, но и бармены, обслуживающие двух туристов.
— Быстро отвечайте, где Златомира?
Если до этого момента Катя ничего не понимала, то теперь всё стало ясно. На физиономиях и мальчишек, и Лизы, и «мелких» признание в виновности было написано крупными буквами. Но, судя по всему, явка с повинной в их планы не входила. Мальчишки смотрели на Кашкина, а тот бросал косвенные взгляды на Лизу. Стало понятно, кто тут главный. Лиза постаралась напустить на себя невинно-удивлённый вид:
— А мы откуда знаем? Говорят, она потерялась. Мы её со вчерашнего дня не видели. Они ведь в «Неве» едят, а мы — в «Волге».
— Лиза, ты ведь умная и добрая девочка. Тебе сколько лет? Десять? Одиннадцать? Ты понимаешь, что это — преступление? Ты понимаешь, что сейчас переживают родители Златомиры? Ты знаешь, что твоих родителей могут за это посадить в тюрьму?
— Никто за неё не переживает! — сорвалась на крик Лиза, — Вы её мамашу видели? Вы знаете, что она Златке не дала лотосы посмотреть, а когда она чуть не утонула, она её побить хотела? А Вы знаете, что Златомира однажды ногу растянула, когда с трапа упала, а её мамаша ей сказала — так тебе и надо! А Вы видели, как она вчера Златку трясла, когда ей коза платье от Версаче порвала. Она её не любит, никогда не любила. Они Златку в Англию отправляют учиться, чтобы она матери не мешала к стилистам и визажистам ходить! И правильно Златка сделала, что от них сбежала! И я бы сбежала! А мы не знаем, где Златка, не знаем, и всё!
— Хорошо, — сказала Мария. Она, судя по всему, совершенно успокоилась. Усевшись в кресло, она продолжила разговор:
— Предположим, мать Златы вся такая плохая. А те, кто помог Злате бежать, те — хорошие? Честные? Ведь они не просто так бедной девочке помогают, они за это деньги требуют, и большие деньги.
— Это для Вас большие деньги, — вдруг вмешался Кашкин, — а для них — небольшие. Столько как раз стоят полгода учёбы в английской школе. И те люди, что Злате помогают, их не для себя просят, а…
Но тут Лиза заехала локтем в бок Кашкину. Впрочем, вмешательство явно запоздало — теперь даже малыши поняли, что Кашкин, как позже выражались его товарищи по команде, «раскололся» и всех сдал. Наступило молчание. Мальчишки смотрели на Кашкина, Кашкин — в пол, Мария — на Лизу. Лиза смотрела в окно. Потом она достала из кармана шорт сложенный в несколько раз газетный листок. Мария узнала газету — её свежие номера лежали в холлах теплохода. Лиза положила листок на стол перед Марией. В небольшой заметке рассказывалось о больной девочке из маленького городка в Подмосковье, для спасения жизни которой срочно нужны были пятьсот тысяч рублей. С фотографии улыбалось худенькое личико. Девочка была немного похожа на пропавшую Златомиру.
— Лиза, такие вопросы так не решаются, — произнесла Мария, мысленно ругая себя за такие казённые формулировки.
— А как они решаются? Как? — возразила юная последовательница Юрия Деточкина. Марии, в общем-то, нечего было сказать, поэтому она ответила вопросом на вопрос:
— И как же вы собирались забрать деньги?
— Нас много, — просто ответила Лиза, — устроили бы кучу-малу и незаметно забрали бы.
— Понятно. Ну, и где же вы прячете похищенную?
— Нигде.
— Лиза, опять начинаешь?
— Нет, правда, — нигде не прячем.
Лиза улыбнулась сквозь слёзы, которые уже давно предательски сбегали по её щекам. Мальчишки начали хихикать, поглядывая друг на друга. Марию тронула за плечо Даша и показала ей на худенького мальчугана в мешковатых джинсах, клетчатой рубахе, здоровых кроссовках и кепке, натянутой чуть ли не на нос. Мария сдёрнула кепку. Обстриженные неумелой рукой неровные золотые кудряшки, розовое личико со старательно нарисованными веснушками… Выходит, переодетая в мальчишку, подстриженная и слегка загримированная Златомира полдня моталась по палубам со всей честной компанией, и никто из взрослых не присмотрелся как следует к детям… Теперь Марии и Кате предстояло разрулить историю так, чтобы осталось как можно меньше «жертв и разрушений»…
…Ярославль в предыдущих круизах Мария посещала неоднократно, поэтому вместо экскурсии отправилась на прогулку с Галиной и Светланой по заранее согласованному маршруту: сначала — в художественный музей, потом — к памятнику Собинову. По пути Мария вспоминала вчерашнюю историю с похищением Златомиры. Все удивлялись, как Мария догадалась, что похищение подстроено детьми.
А Марии задним числом казалось странным, как куча умных людей, включая и её, профессионального педагога, сразу не сообразили, чьих рук это дело. Даже сумма выкупа — и та была явно несерьёзной для настоящего похитителя. А странное поведение «подрастающего поколения» на теплоходе? Если бы Златомира и правда пропала, остальные дети старались бы что-то выведать у взрослых, крутились бы под ногами у тех, кто искал девочку, сами бы пытались чем-то помочь, были бы явно удивлены, встревожены, испуганы… Вчера же дети не испытывали ни одного из естественных в такой ситуации чувств, старались держаться подальше от взрослых, постоянно перемещаясь с места на место, чтобы скрыть в своей «стае» Златомиру.
Какое же облегчение испытали все, когда девочка нашлась! Члены СБР очень долго беседовали с Яной и Григорием, пытаясь объяснить им, что инсценировка похищения есть не что иное, как попытка их маленькой дочери достучаться до родительских сердец. Что никакая сверхдорогая школа в Англии не заменит родительской ласки и любви. Что ещё немного, ... и будет поздно — они окончательно потеряют доверие и любовь своего ребёнка. Насколько результативной была эта беседа — кто знает. Но Яна и Гриша, похоже, решили никого не наказывать за то, что произошло — ни собственную дочку, ни её помощников. Яна пообещала ещё раз хорошенько подумать над тем, стоит ли отправлять ребёнка в Англию. И ещё: Григорий торжественно объявил Златомире, что сегодня, после экскурсии по Ярославлю, они зайдут в банк и переведут 500 тысяч рублей на счёт больной девочки. «Бабло — не главное в жизни», — такое признание из Гришиных уст многого стоило.
Мария, конечно, рассказала о случившемся тренеру Геннадию Яковлевичу и матери Лизы. Если не принимать во внимание разницу пола и темперамента, реакция у них была примерно одинакова: сначала — шок, потом — гнев, потом — растерянность. Мария посоветовала не наказывать малолетних теплоходных Робин Гудов, а просто провести с ними беседу на тему «цель не оправдывает средства».
Ярославль был последним городом на пути домой, в Москву. И именно здесь их застал первый за время круиза дождь. Нет, не дождь — настоящий тропический ливень. Никакой зонтик не мог спасти от него, дороги и тротуары превратились в ручьи и реки, одежда моментально промокла. Мария, Галина и Светлана сняли туфли и босоножки и так, босиком, бежали к теплоходу. Марии казалось, что стрелы дождя выстукивают азбукой Морзе сообщение: «Круиз кончается! Всё кончается!» ...
Лев Александрович успел вернуться на теплоход до того, как небеса разверзлись. Из окна своей каюты он видел, как бегут под дождём менее удачливые туристы. Перед ним на столе лежали рядышком изразец и распечатанный из Интернета план Михайловского сада Санкт-Петербурга. Сомнений быть не могло: это — одно и то же место. Какая же точка сада скрыта под буквами КИР?
После обеда постоянных участников интеллектуальных разминок ожидал финал — игра «Что? Где? Когда?» Две команды знатоков играли против «телезрителей», в роли которых выступали члены команды теплохода. Игра проходила в напряжённой борьбе, одна из команд, куда входили и члены СБР, победила с минимальным перевесом. Хотя в данном случае расхожая фраза «победила дружба» была абсолютна к месту. Когда игра закончилась, и игроки, и болельщики не спешили расходиться. Лев Александрович (председатель жюри) поздравил победителей, а Лена сказала:
— Жаль, мы так и не смогли расшифровать, кто такой или что такое этот КИР…
— А я знаю, кто такой КИР, — вдруг сказал вездесущий Кашкин.
— Кто? — повернулись с юному футболисту знатоки.
— Это я… Не верите? Это я — Кашкин Илья Ростиславович. Получается — КИР. Я сразу же додумался, вот!
Взрослые разочарованно посмеялись, но тут вдруг с места вскочил Саша:
— Не расходитесь! Ждите меня, — и выбежал из бара.
— Что это с ним? Куда он? — все повернулись к Кате, но и у неё не было никаких предположений относительно странного поведения супруга. Ждать пришлось недолго. В бар Саша вернулся с торжествующей улыбкой на лице. Однако его первые слова ничего не прояснили:
— Он — Иванович! Я же чувствовал, что разгадка где-то рядом!
— Кто — Иванович? — Катя не могла сдержать своё нетерпение.
— У меня уже давно в голове бродили разные мысли, а когда Илья Как-его-там Кашкин…
— Я — Ростиславович! — возмутился Кашкин.
— Ну, я ж и говорю, когда Кашкин Илья Ростиславович заявил, что он — КИР, у меня проблеск и случился. Я сбегал на ресепшн, уточнил — точно, Иванович!
— Я тебя сейчас чем-нибудь стукну! — возмутилась Катя, — говори сейчас же, хватит нас мучить!
— Да Росси! Росси — Иванович! Карл Иванович Росси! КИР!
Тут уже все поняли, о чём идёт речь. Михайловский сад украшал павильон Росси. Тайна третьей строчки была раскрыта!
Капитанский ужин… Бесспорно – самый торжественный и немного печальный (финальная точка круиза!) момент теплоходной жизни. Парадная сервировка столов, изысканные блюда, официанты в белоснежных кителях, речь капитана, шампанское, нарядные туристы. И, конечно, великолепный торт – подарок все от шеф-повара!
После ужина все поспешили в конференц-зал. Потом даже аниматоры признавались, что такого роскошного концерта и таких активных туристов не часто увидишь. Но началось все с официального мероприятия – награждения победителей фотоконкурса, выбранных путем тайного голосования. Результаты, в общем-то, не стали неожиданностью. В номинации «Золотой фотограф» с большим отрывом победил Саша. В номинации «Золотая серия» за фоторепортаж «Мы – туристы» приз получил Незлобин. Только члены СБР знали, что большинство фотографий в этой серии – результат следственных действий, направленных на поиск похитителей дорожного прибора профессора.
И вот начался концерт. Тон задали юные артисты: мальчишки-футболисты под зажигательную музыку продемонстрировали синхронные упражнения с мячами, с малышами аниматоры поставили целый спектакль –«Репка на новый лад». Но и старое поколение доказало, что есть еще порох в пороховницах: Раиса Петровна, Лидия Николаевна и Надежда выдали такие частушки собственного сочинения, что зрители валились от хохота.
Константин, как и на концерте в первый день круиза, показывал фокусы, артисты «Россияночки» пели и танцевали. Яна сорвала аплодисменты сладостным танцем живота, а Катя «зажгла» зал цыганочкой. Закрывал концерт Саша. Близнецы одолжили ему свою гитару, и когда он под собственный аккомпанемент запел известную многим песню, в которой переделал лишь несколько слов, в зале многие подхватили, а кое-кто не удержал слёз:
А все кончается, кончается, кончается...
Едва качаются причал и фонари.
Глаза прощаются - надолго изучаются.
И так все ясно, слов не говори...
Последнее утро на «Речном страннике». Мария встретила рассвет, погуляла по палубам, пытаясь подавить в себе нарастающую грусть. Как это глупо! Вечером, в Москве, ее будут встречать любимый сын Саша с женой Наташей. Разве она, Мария, не любит свой дом, свою работу, своих учеников, свой город, наконец. Что же она, как маленькая, заранее скучает о палубах, о блестящих искрах солнца на воде за кормой, о друзьях, к которым она так привязалась за восемнадцать круизных дней…
Тут к Марии тихонько подошла Катя. Поздоровавшись, они молча посмотрели друг на друга. И обе поняли, что думают об одном и том же. Катя прошептала: «И так все ясно, слов не говори...». Тут появился Саша, как всегда – вооруженный фотоаппаратом:
- Доброе утро, Мария! Что это с вами, девочки? А… Понимаю-понимаю… Ностальгия просыпается…Не могу я жить без шампанского, и без табора без цыганского, да? Речную болезнь подхватили, сразу видно!
…День клонился к вечеру. «Речной странник» медленно-медленно шёл по каналу, как будто ему тоже не хотелось возвращаться в Москву. Члены СБР уже строили планы на будущую навигацию: почти все решили, что в августе соберутся на «Речном страннике», чтобы отправиться в круиз в Санкт-Петербург. «А это — идея, — подумал Лев Александрович, изучая в проспекте туркомпании обсуждаемый круиз, — в Питере стоянка — три дня. Да за такое время и с такой компанией я павильон Росси и прилегающую территорию Михайловского сада смогу под микроскопом изучить. К чему торопиться — если то, что там спрятано, лежит уже девяносто лет, то полежит ещё год»…
И вот сияющий огнями «Странник» проходит под причудливо вырастающими в сумерках мостами. Горит маяком шпиль «Речного вокзала», огоньками окон приветствует блудных сынов и дочерей никогда не засыпающая Москва. На причале — толпа встречающих. Кто-то прощается на палубе с друзьями, кто-то — высматривает родных там, на причале.
— Мама, я тут! — вопит с шлюпочной палубы Кашкин.
И Мария уже видит своих — Наташу и Сашу. А другой Саша, тоже теперь «свой», подошёл вместе с Катей попрощаться. Впрочем, слово «прощание» кажется друзьям неуместным. «До новых встреч!» — говорят они друг другу. До новых встреч на голубых палубах огромных белых теплоходов.
Эпилог
Близнецы через полгода вступили в права наследства. Анна и Сергей успели до этого пожениться. Все планы — купить квартиры, заняться благотворительностью и т.д. — были девушками полностью реализованы. И на следующий год шоу-группа «Россияночка» не только летом на «Речном страннике» радовала туристов новыми костюмами, но и зимой ждала их в роли зрителей в собственном арт-кафе в Москве.
Нашёл ли Лев Александрович клад в Михайловском саду Санкт-Петербурга? Вот этот вопрос я пока оставлю без ответа. Ведь навигация ещё не началась, «Речной странник» спит на причале где-то под Нижним Новгородом. Вот придёт весна, и тогда…
КОНЕЦ
Необыкновенный круиз
© Copyright: Татьяна Попова 03, 2016
Свидетельство о публикации №216031600553
Свидетельство о публикации №216031600553
Рецензии