Почему я люблю голубой цвет...

Серый промозглый  дождь  громко бил по опавшим рыжим листьям. Холодные капли осени разогнали прохожих,  и лишь  одинокий ворон, пряча клюв под мокрое грязное крыло, сидел на ветке дерева возле лавочки, изредка поглядывая на меня.
   
Уже неделю эта  облупившаяся от времени  уличная мебель, была пристанищем надежды, грусти и одиночества.  Каждый день она, словно магнит притягивала воспоминания, а вместе с ними душу, тело и любовь. Любовь? Наверно так называют бессонные ночи, когда перед глазами  всплывает  тоненькая фигурка, одетая в легкое шелковое синее платье,  волнистые волосы цвета золотой пшеницы,  милое лицо с точеными скулами, аккуратным курносым носиком и большими, лучистыми, по-детски озорными глазами... Эти глубокие, как чистейшие северные озера бездонные глаза, в которых отражается мирозданье, не просто голубые. Они насыщены всевозможными оттенками топаза и слегка меняют яркость в зависимости от преломления света. 

«Когда она улыбалась…», -   вспоминая открытую лучезарную улыбку, я словно согрелся, крепче сжал ручку зонта и откинулся на спинку лавочки.
 
Зонт… Наверно я выгляжу смешно. Который час сижу под проливным дождем в голубой рубашке с галстуком. Её ткань промокла до нитки из-за порывистого ветра, чье дыхание пронзили  холод и брызги осеннего хмурого настроения.  Конечно, простой зонт не спасет в такую непогоду, но кто сказал, что он простой? Несмотря на шквальный ветер, зонт не сломался, выстоял и словно маленькая  надежная  крыша ждет, когда волнистые локоны укроются под ним, коснуться моего плеча, а хрупкие ладони, скользнут по мокрой руке и остановятся на моих пальцах. 
 
Я снова улыбнулся и посмотрел на ворона, который дрожа от озноба, пытался выжить среди серой унылой ветреной слякоти.
 
Я смотрел, ждал и вспоминал три счастливых дня прошлогодней осени.
 
В тот теплый осенний вечер, я сидел именно здесь, на лавочке, среди деревьев, одетых в золотую мантию. Я ждал друзей, иногда посматривал на часы  и  слушал прохожих. Внезапно чьи-то прохладные ладони закрыли мне глаза.

- Только не говори, что узнал… - прощебетал тоненький приятный  девичий голос позади.

Я обхватил ладони пальцами и не в силах оторваться от них, жадно вдыхал едва уловимый, почти призрачный аромат женской кожи.

- Это «Гучи», -  смеясь, сказала она потом, а в тот момент, мне казалось трепетные нотки шлейфа её тела -  запах невинности, нежности, моей судьбы…
- Простите, - смущаясь, проговорила незнакомка, когда почувствовала настойчивость в моих пальцах. –  перепутала…

Я оглянулся и вмиг суровость, уверенность, выдержка свойственная мне исчезли,  растаяли, словно  осколок айсберга в горячем южном море. Всё в ней: волосы, глаза, губы, фигурка в сиреневом коротком платье, все без исключения сразило  гармонией и красотой.

- Марина, - представилось видение и опустило взгляд на желтые листья, устилающие оранжевым ковром бархатную землю.
 - Владислав, - ответил я, не сводя глаз с лица. - Люблю ошибки…
Она  виновато пожала плечами и еле слышно промолвила:
- Ещё раз извините. – а потом словно бабочка попыталась упорхнуть, исчезнуть  и раствориться в теплом дыхании бабьего лета.
- Марина! – окликнул я, пытаясь придумать, как задержать нежданное виденье. -  Может… прогуляемся? – ляпнул, совершенно не соображая, будто мальчишка.
Она обернулась, загадочно  улыбнулась и покачала головой.
- Простите, ищу брата.
- Могу помочь. – нашелся я, - Есть опыт в подобных делах.

Марина снова  улыбнулась, окинула меня взглядом и почему-то согласилась. Не знаю почему, но в тот момент я  безмерно благодарил её  доброту и легкомыслие.
 
Три дня мы не расставались.  Километры бульваров, улиц, парков наслаждались тихой поступью ее изящных ног, рядом с которыми шагали  мои. Воздух города упивался звуком ласкового тоненького голоса и бесконечными историями её жизни. Не думал, что меня будут умилять рассказы выпускницы хореографического училища о красоте, музыке, искусстве. Я внимательно и даже с интересом слушал о новинках в кинематографе, театральных постановках и сплетнях бомонда. Иногда пытался острить,  думаю неудачно, хотя она задорно смеялась, подбадривая  нелепые шутки.  Мы гуляли по отдаленным  тихим московским улочкам, иногда заглядывали в небольшие уютные кафе, чтобы перекусить и дать возможность  ногам передохнуть, а затем снова дарили городу влюбленную эйфорию. Лишь глубокой ночью, после долгих уговоров и клятвенных слов офицера, она согласилась переступить порог унылой холостяцкой квартиры, чтобы позволить   безмятежно уснуть на одиноком диване.
После чашки кофе и получасового разговора, она мирно спала под легким  мягким пледом.  Теплый свежий ветерок, залетавший погостить через открытую форточку, нежно гладил её волосы, приглашая  составить компанию его дерзким прикосновениям, но я не смел. Я сидел рядом и, фотографируя сознаньем  безупречную красоту, боролся с непреодолимым желанием обнять этот шедевр, прижать к себе и никогда не отпускать… 
 
Прошел год, бесконечный,  трудный, но все это время меня согревал голубой, почти  сапфировый взгляд её больших глаз. Она исчезла, растворилась в суматохе большого города… А я… 

- Прощай, Марина и спасибо… - грустно промолвил,  открыл синий футляр, надел  очки с голубыми линзами и, сжимая в руке зонт, двинулся по лужам навстречу загадочной печальной осени в поисках её глаз.