Магия телепортации

Пьеса-сценарий в 5-ти картинах
1. Париж
2. Рим
3. Эболи, небольшой городок на юге Италии
4. Палермо
5. Эболи
6. Париж

Персонажи:
БЕНЕДЕТТО, путешественник и исследователь.
РЕНЕ ДЕ МОЛЕ, маг.
ЖАК ДЕ МОЛЕ, великий магистр ордена тамплиеров, пра-пра…прадед Рене.
ЛУЧИЛЛА РИНАЛЬДИ, молодая художница из города Эболи (южная Италия).
ФЕРНАНДО САНТИНИ, жених Лучиллы, римлянин, учитель истории.
СИЛЬВИО БЕРЛУСКОНИ, премьер-министр Италии.
КЛАУДИО, шеф службы госбезопасности Италии.
ПАОЛА, старшая сестра Лучиллы.
ПЬЕТРО, муж Паолы.
БАРМЕН
ОФИЦИАНТ
ДЖУЗИ, ещё один официант.
ДОН КАЛЛО, сицилийский мафиозо.
ГАРРОТТА, подручный дона Калло.
ДВА ГРАБИТЕЛЯ

Действие происходит во Франции и Италии, 2011 г .

Картина 1. Париж
Летнее утро. Молодой человек приятной наружности, хотя и небогато одетый, неспешно шагает по Латинскому Кварталу, изучающе разглядывая достопримечательности этого древнейшего и крупнейшего общежития студентов всех стран и народов. В руках у человека – блокнот, в который он поминутно что-то записывает.
К нему подходит нищий преклонных лет, с клюкой, в ужасающих лохмотьях. Протягивает руку.
НИЩИЙ
Простите, мсьё, не порадуете ли старика какой-нибудь мелочью на хлеб? Сколько не жалко?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
Мне кажется, синьор, что мелочью тут дело не обойдётся. Я, конечно, не сумею сделать вас счастливым, но порадовать попытаюсь. Тут неподалёку есть магазин, где я смогу прикупить вам костюмчик – ну, разумеется, не от Кардена, но, думаю, в нем ваша работа пойдёт получше. К тому же ваше меню явно не отличается изысканностью. Готов угостить вас в хорошем кафе – заодно пообщаемся, да и отдых вам не помешает. Если моё предложение вас не обидело – идёмте.
НИЩИЙ
(пристально посмотрев ему в лицо)
Пойдёмте лучше со мной.
Молодой человек, чуть подумав, кивнул. Они миновали несколько узеньких улочек и подошли к мрачному зданию с обшарпанным фасадом. Некоторые окна в доме были выбиты. Создавалось впечатление, что дом вообще необитаем. Вошли в подъезд, поднялись по лестнице на последний этаж. В полумраке перед ними расстилалась глухая серая стена. Старик остановился, пробормотал себе под нос что-то неразборчивое. Подошли поближе – и тут гость с удивлением заметил, что стена вовсе не глухая – перед ними была чёрная дверца. Старик открыл – «Надо же – и без ключа!» - отметил про себя гость – и жестом пригласил его войти. Уже в полумраке очертания интерьера ясно давали понять, что эта комната меньше всего напоминает приют убогого бродяги. Когда же этот бродяга зажёг свечи, гость от изумления застыл в дверном проёме.  Небольшая комнатка была обставлена в изысканном средневековом духе: массивные канделябры, камин размером во всю заднюю стену, на остальных трёх – портреты королей, рыцарей и их же доспехи… но больше всего гостя поразило то, что трапезный стол был УЖЕ накрыт, да как накрыт! Нет-нет, я не буду описывать украшающие стол вина и яства – боюсь захлебнуться слюной, да и тебя, мой читатель, пожалею: я же не знаю, покушал ли ты, прежде чем удостоить вниманием моё творенье!
ХОЗЯИН (тоже мне, нашли нищего!)
Не стесняйтесь-приземляйтесь, мой друг, только не забудьте прежде закрыть дверь. Быть открытым миру, конечно, приятно – но не всегда безопасно.
Гость повиновался – правда, с некоторым недоумением: как может сделать мир безопасным незапертая дверь? Кстати, в памяти всплыло несколько странное ПОЯВЛЕНИЕ этой двери – он был чрезвычайно наблюдательным. Но вслух ничего не сказал.
ХОЗЯИН
(наливая вина)
За приятное знакомство! Судя по «синьору», вы – итальянец?
ГОСТЬ
Верно. Я из Болоньи, моё имя – Бенедетто.
ХОЗЯИН
(с улыбкой)
Говорящее имя!
БЕНЕДЕТТО
(польщенно)
Стараюсь его оправдывать. Путешествую, изучаю всё, что меня окружает. Пока я странствовал из Болоньи в Париж, мне довелось увидеть многое, что украсило бы лучшие романы, но признаюсь, синьор, что визит к вам держит пальму первенства! Кто бы мог подумать, что такая трущоба может скрывать в своих недрах комнату, достойную масонской ложи!
ХОЗЯИН
(многозначительно)
Ну, к этой теме мы ещё вернёмся… Кстати, я видел у вас в руках блокнот. Судя по всему, это путевые записки, которые со временем вызреют в мемуары?
БЕНЕДЕТТО
Трудно сказать. Во-первых, что толку писать то, что не найдёт читателя? Чтобы издать книгу и дать ей достойную рекламу, в наше время нужны такие деньги, которые мне и не снились. А во-вторых, об этом  вообще рано думать…
ХОЗЯИН
Вот и не спешите…
БЕНЕДЕТТО
(настороженно)
А что?
ХОЗЯИН
Начну с очень отдалённого намёка. Я никогда не приглашаю сюда гостей. Вы – первый.
БЕНЕДЕТТО
Насколько я понимаю, вы хотите сказать, синьор, что пригласили меня сюда не просто ради приятной беседы, но имеете ко мне какое-то дело?
ХОЗЯИН
Мои комплименты вашей догадливости.
БЕНЕДЕТТО
Итак?
ХОЗЯИН
Вы слышали о тамплиерах?
БЕНЕДЕТТО
(возбуждённо)
ТАМПЛИЕРЫ???! Да именно ОНИ и стали причиной моего путешествия и, в конце концов, нашей встречи.
ХОЗЯИН
(так же взволнованно)
Говорите! (про себя, шёпотом) Я не ошибся.
БЕНЕДЕТТО
 Болонья -  это не только мой родной город, но и моя студенческая alma-mater.(не без гордости) Вы, конечно, знаете, синьор, что Болонский университет – древнейший в Европе. Образование там до сих пор  - одно из лучших в мире. Однако есть не только чем похвастаться. Профессура там, пожалуй, тоже одна из самых известных в мире ещё и по своему консерватизму. Темой для своей дипломной работы я избрал историю Ордена тамплиеров. Защита происходила в крупнейшем лекционном зале университета. Студентов набилось столько – друг у друга на шее сидели! Некоторые учёные мужи уже в начале моего доклада  недовольно зафыркали – не слишком ли много студенты получили свободы? Ну что ж, я их в этом убедил  по полной программе. Я развил на этот вопрос свою точку зрения, которая была просто шилом  в заднице их «принятой и одобренной свыше» кондовой доктрине. Когда я закончил, студенты готовы были просто вынести меня из зала на руках и отнести в ближайший ресторан. Но старпёры взбеленились, как лев, которого заяц укусил за хвост. В итоге бакалавром я не стал. Моим дипломом помахали перед моим носом и устроили ему аутодафе.
ХОЗЯИН
Ну что ж, обычный крест всех истинных талантов… А скажите, мой друг, в чём состояли принципиальные контры между вашими доводами и этой самой «кондовой доктриной»?
БЕНЕДЕТТО
Будучи юристом (римское право – основная дисциплина в нашем университете) я безоговорочно доказал полную абсурдность и правовую несостоятельность выдвинутых против Ордена обвинений. Но главным пунктом разногласий была пост-история Ордена. По официальной точке зрения, её просто не было. Всё якобы закончилось после того, как рыцари во главе с их мужественным магистром Жаком де Моле взошли на костёр, предпочтя лучше умереть, чем покаяться  во всех смертных грехах, в которых их обвиняла инквизиция.Тем более, что сами обвинения были столь же лживыми, как и обвинители.
ХОЗЯИН
(слушает, как ребёнок – сказку)
И какова же была пост-история???
БЕНЕДЕТТО
Главным было то, что чудом уцелевшие рыцари собрались в катакомбах Константинополя. Около 400 лет они и их потомки воссоздавали орден. Всё кончилось созданием масонства, которое теперь правит миром. Сбылась мечта синьора Жака! Сколько тупорылых вояк пытались подчинить мир пушками и бомбами, а он, нахлебавшись крови в Палестине, сделал это силой Слова!
ХОЗЯИН
(в глубокой задумчивости)
«И Слово было у Бога»… Да, юноша, теперь понятно, почему вас подвергли остракизму. И как же дальше складывалась ваша судьба?
БЕНЕДЕТТО
У нас, среди болонского студенческого братства, так принято, что, если кому-то удалось привести в восхищение всех остальных, он заслуживает награды. А если ему за это пришлось пострадать – так ещё и компенсации утраты. Мои собратья – а их было не менее двухсот , причём далеко не все из них были детьми бедных родителей, - собрали для меня столько денег,что я уж и не знал, что делать дальше: купить ли новый дом для себя и своих стариков, вложиться ли в выгодное дело или просто хорошенько погулять пару месяцев. Но я выбрал четвёртый путь: продолжить своё образование. Лучший способ для этого – странствия.  За три месяца я не спеша прошёл Швейцарию, Германию и половину Франции… И вот, с удовольствием пирую за одним столом с вами.
ХОЗЯИН
Ну что ж, рад сообщить вам, милостивый государь, что вы попали по адресу. Во-первых, ваша позиция абсолютно верна, и это тем приятнее, что она разносит в щепки бредни церковных догматиков. Во-вторых, у вас, вероятно, возникает вопрос, почему именно я беру на себя право это утверждать.(БЕНЕДЕТТО энергично кивнул). Итак, пора раскрывать карты. Вы мне назвали своё имя сразу, я же делаю это только теперь, когда вижу, что не только вправе, но и обязан это сделать. Моё имя – Рене де Моле.
БЕНЕДЕТТО
(после большой паузы)
Рене… ДЕ МОЛЕ?.. Я… не ослышался?
ДЕ МОЛЕ
Нет, сударь, уши вам не изменяют. Я – прямой потомок великого Жака. А теперь, после того как я выслушал вашу историю (что доставило мне несказанное удовольствие), извольте выслушать и мою – и вы поймёте, ради какого дела я вас сюда пригласил.
БЕНЕДЕТТО
Более внимательного слушателя вы не найдёте в целом мире, синьор Рене!
ДЕ МОЛЕ
Я не сомневаюсь, Бенедетто, что, когда вы сюда пришли, вы были немало удивлены, что у грязного парижского попрошайки могут быть такие апартаменты: (с иронией) ведь не на подаяния же я всё это заработал!
БЕНЕДЕТТО(с улыбкой)
Воистину, вопрос более чем любопытный.
ДЕ МОЛЕ
Когда я родился на свет, мой отец, Жоффруа де Моле, жил в Германии. Когда я достиг того возраста, в котором сын способен понять и оценить не только отцовскую ласку, но и его заветы, он сказал мне: « Рене, мой мальчик, я всю жизнь прожил на чужбине, ибо все более или менее влиятельные лица во Франции достаточно хорошо помнят историю нашего взлёта и нашего падения. Поэтому, назови я там фамилию де Моле, я стал бы изгоем и был бы лишён любой возможности не только сделать карьеру, но даже поднять тебя на ноги. А менять фамилию значило бы для меня изменить нашему древнему роду и памяти магистра. Так что у тебя есть на выбор одно из трёх: либо оставаться здесь де Моле, либо жить во Франции де Моле, не имея никаких шансов на успех в жизни, либо преуспевать там под чужой фамилией. Решать, конечно, тебе, но, если тебе дорого моё мнение, то я приму любое твоё решение, кроме третьего – в этом случае ты просто перестанешь быть моим сыном.»
Как видите, Бенедетто, я сделал второй выбор и, похоронив отца, на другой же день, надев рубище нищего, пошёл пешком в Париж. Добраться мне не стоило особого труда, ибо  крестьяне  с удовольствием подвозили меня на своих повозках: тут ведь главное – хорошо подвешенный язык. Этот дар крестьяне ценят, а де Моле ли я или хоть Сильвио Берлускони (тут Бенедетто саркастически улыбнулся) – на это им наплевать. Столь же легко я сошёлся со здешними нищими: здесь в цене не только дар красноречия, но и умение за себя постоять… Но прежде всего – честность. Всё это я унаследовал от отца в совершенстве. Латинский квартал – самое благодатное место для людей нашей профессии. Здесь предостаточно как добрых и щедрых людей, так и тёплых подвалов.
Однажды, когда я отдыхал в тенёчке, распивая с друзьями бутылочку «Бургундского»(не надо думать, что все парижские нищие травятся дешёвым горлодёром), к нам подошёл изящно одетый человек. Он обратился к нам с такой речью: «Господа вольные ваганты! Я привык ценить людей не по тому, во что они одеты, а по тому, чтО они пьют. Хочу вас в этом поддержать.» - И протянул мне пачку купюр. Мои приятели издали восторженный вздох, но моё внимание привлёк не столько щедрый дар незнакомца, сколько рука, этот дар протянувшая. На безымянном пальце я увидел перстень с глазом внутри треугольника…
БЕНЕДЕТТО
Знак масонства?!
ДЕ МОЛЕ
Именно его. Я попросил незнакомца немного задержаться и, отдав деньги ребятам, вновь подошёл к нему со словами: «Моё имя – Рене де Моле». Мои слова произвели на него такое же действие, как пароль на солдата. Мессер Алан-Ноэль Дюбар…
БЕНЕДЕТТО
Великий магистр Парижской ложи?
ДЕ МОЛЕ
Я уже устал восхищаться вашей осведомлённостью, мой друг… итак, он отвёл меня в шикарное кафе, не смущаясь моим нарядом…
БЕНЕДЕТТО
Именно так началось и наше сегодняшнее знакомство.
ДЕ МОЛЕ
Поэтому, мой друг, я и понял, что наша встреча не случайна. Я не буду вам рассказывать о моём посещении здешней масонской ложи…
БЕНЕДЕТТО
Понимаю. Масоны не любят, когда о них упоминают всуе.
ДЕ МОЛЕ
Скажу одно: братство сочло за честь взять меня под своё покровительство. Сейчас я занимаюсь попрошайничеством лишь потому, что вошёл во вкус этого дела, а также не привык бросать друзей, с которыми связан многими годами нужды. Я не нуждаюсь в деньгах – вот вы и получили ответ на вопрос «почему».
БЕНЕДЕТТО
У меня такое ощущение, синьор Рене, что за сегодняшний день я повзрослел и поумнел лет на десять. И всё-таки, извините за назойливость, о каком же деле вы говорили?
ДЕ МОЛЕ
Вопрос не назойлив, ибо задан как раз вовремя. Начнём с предвопроса: почему мы не смогли победить арабов? Любой учёный пустомеля, у которого мозги состоят из четырёх действий арифметики… ну, типа ваших сорбоннских инквизиторов… моментально выпалит, как из пушки: смелость и опыт Саладина, разобщённость наших вождей, мародёрство, лихорадка, малярия и прочая дизентерия… в общем, всё то, что и без них давно знает любой школьник. Всё это, конечно, так, но всё это только лишь ореховая скорлупа, а о ядре они не знают и панически боятся узнать – ведь не у всякого хватит смелости, как у вас, Бенедетто, полезть туда, где можно хорошо получить по рукам. На этом ядре сгорели, в том числе и физически, многие тысячи смельчаков либо просто людей, не умеющих с ним обращаться.
БЕНЕДЕТТО
Назовите же имя этого ядра.
ДЕ МОЛЕ
Магия. Но назвать имя – ещё не значит раскрыть его сущность. Конечно, это мог бы сделать для вас и я, но лучше пусть это сделает тот, кто лучше владеет предметом.
БЕНЕДЕТТО
Разве среди нас есть третий?
ДЕ МОЛЕ
Да. До сих пор вы его не видели. После 1314 года, когда тело его дымом воспарило к небесам, дух его иногда ненадолго является тем, кому он действительно нужен. Я вижу, вы страстно желаете присоединиться к этому сонму избранных?
БЕНЕДЕТТО
Готов отдать за это остаток жизни. Верю, вы можете – сделайте!

ДЕ МОЛЕ встал, взял канделябр и поднёс его к одному из портретов.
ДЕ МОЛЕ
Узнаёте?
БЕНЕДЕТТО(вскакивает)
Боже милостивый! Как живой!
ДЕ МОЛЕ
Ну что ж, на некоторое время отпустим погулять слово «как».
Почтенный пращур!  Неофит нашего ордена ждёт твоего поучительного и вразумительного слова!
Свечи вспыхнули с утроенной яркостью. То, что они осветили, было уже не портретом. На потрясённого Бенедетто смотрели полные невыразимой боли глаза закованного в латы рыцаря. Тело Бенедетто, как будто уже не слушаясь его, опустилось на одно колено.
ЖАК ДЕ МОЛЕ
Юноша! Просьба моего потомка Рене для меня священна, а поэтому впервые, в обход традиций ордена, я посвящаю в наши ряды итальянца. А теперь слушай. То, что привело меня и моих братьев на стол пыток, а затем на костёр, никогда не было орудием зла, как это утверждали наши палачи. Именно они сделали невозможным мир между христианской Европой и арабским Востоком, к которому я так стремился. Эти мои усилия и стали истинной причиной той варварской казни. Я первым понял, что нам никогда не победить арабов, и вот почему. Магия арабов, которую я принёс в Европу ради её блага, не знает исключений и отступлений. Каждое положение и каждый приём арабской магии подобен инструкции к лекарству: пренебрежёшь одним пунктом -  и вся инструкция потеряет смысл. Лекарство превратится в яд. Если из здания вытащить один кирпич, всё строение может рухнуть. На это здание к тому времени была похожа наша христианская мораль: в каждом правиле чуть ли ни половина положений приходилась на исключения. Арабская магия исключений не знает и злу не служит. Я вижу в твоём взгляде вопрос: как же, убивая христиан, арабы не совершали зла? Ответ прост: иногда нужно совершить меньшее убийство, чтобы предотвратить большее. Вот смотри. В самом начале, в 1097 году, мы пошли в Палестину с истинно благой целью: спасти Гроб Господень от поругания. Мы выполнили эту цель – и до тех пор арабы не применяли магии. Что нас держало там дальше? Мы должны были вернуться домой, но наших воинов обуяли алчность и гордыня победителей. Мы начали творить куда большие бесчинства, чем до нашего прихода мусульмане творили над христианами. И вот тут началось невероятное: наши стрелы, едва долетев до груди мусульман, возвращались по обратному адресу. Меч рыцаря, обрушенный на голову араба, ломался, не причинив голове вреда. Я понял, что дело проиграно, и вернул рыцарей в Европу. Но, прежде чем мы сдали наш последний оплот, остров Руад, я провёл несколько тайных встреч с вождями сарацинов. Я попросил их открыть мне их мистические тайны. Они не заставили меня долго себя уговаривать – ведь мы всё равно не смогли бы применить их искусство для нашего неправого дела, а вот  в Европе оно могло бы принести пользу. И оно действительно принесло немалую пользу – всем, кроме католического клира. И это понятно: ведь всевластие папского трона держалось именно на неправых делах. Воистину, за это стоило отдать свою жизнь.
Я завещал своим потомкам все тайны арабской магии – не утаил ни слова. Рыцарь Рене – последний из моего рода . Но эти тайны не должны уйти в могилу. Должен быть кто-то, кто будет нести следующим поколениям их животворную силу. Этот кто-то…(большая пауза) – ты, Бенедетто !
БЕНЕДЕТТО(не веря ушам)
Я?!..
ЖАК ДЕ МОЛЕ
Я всё сказал. Остальное тебе скажет Рене. Прощайте, братья, и да сопутствует вам Господь в ваших делах!
Свет канделябров пригас. Глазам Бенедетто и Рене де Моле вновь предстоял портрет ушедшего магистра.
В комнате надолго воцарилось молчание. Наконец, Рене де Моле тихо и размеренно заговорил.
РЕНЕ
Теперь, рыцарь, слово за мной. Ты прекрасно понимаешь, что за семьсот лет ни одно учение не может остаться в первозданном виде – ведь оно передаётся от человека к человеку, каждый из которых имеет свой ум, свой характер, свой взгляд на жизнь – в том числе и на это учение. Поэтому с веками учение не только видоизменяется, но порой и извращается – что я, к своему глубокому сожалению, должен сказать о христианстве. Мы сделали всё, что в наших силах, чтобы сохранить от искажений арабскую магию. Лучший способ это сделать – это свести разрозненные части к концентрированному целому. Именно это учение, сжатое, как камбала на дне Марианской впадины, я принял от моего отца Жоффруа. Если бы я мог применять его по своему усмотрению, поправ все моральные ограничения, я стал бы властелином мира. Но магия, как и любое учение, создана Богом, а он никогда не допустит власти одного над всеми.
БЕНЕДЕТТО
Уж я-то знаю это, учитель. Ведь я – сын нации, пережившей Цезаря, Нерона, Муссолини… Кто бы там что ни говорил, люди всё-таки иногда чему-то учатся.
РЕНЕ
Что же, к делу. Скажи мне, Бенедетто, знакомо ли тебе слово «телепортация»?
БЕНЕДЕТТО(к нему уже вернулась природная ироничность)
О, конечно, мастер. Я постоянно телепортируюсь между городами и странами!
РЕНЕ(с улыбкой)
Ну, перемещать своё тело – дело нехитрое. А вот других?
БЕНЕДЕТТО
Это чуть посложнее – надо научиться водить машину.
РЕНЕ
А без машины? И не на своей шее? И не на верёвочке?
БЕНЕДЕТТО
Сдаюсь, учитель.
РЕНЕ
Ну, а раз сдался – шутки в сторону. Вот видишь, на столе стоит бутылка вина. Можешь ли ты сделать так, чтобы она сама, без помощи твоих рук, переехала вместе со всем своим драгоценным содержимым… ну, скажем,  во-о-он на тот комод?
БЕНЕДЕТТО
Нет, конечно: я же ещё не владею магией.
РЕНЕ
Сядь напротив меня. Собери всё своё внимание на моих глазах, на моих словах и на этой бутылке. Я понимаю, что это трудно – ведь мои глаза и бутылка находятся на некотором взаимном удалении, а моих речей вряд ли достаточно, чтобы это расстояние сократить. Ну, пробуй!
БЕНЕДЕТТО
Что-то трудновато.
РЕНЕ
А я тебе скажу, почему. Ты торопишься, суетишься.  Суета – злейший враг нашей жизни. А для магии суета – даже не злейший, а злющий враг. Помни, нам спешить некуда. Мы не выйдем из этого дома до тех пор, пока я не перелью до капли из своей старой бутылки в твой изящный бокал всю ту драгоценную жидкость, которая накопилась в ней за семьсот лет. Твои глаза в движении, из чего я делаю вывод: слушая меня, ты вспоминаешь своих, как ты их называешь, стариков… друзей и врагов из Сорбонны… Лозанну… Мюнхен… Страсбург…ну, я не буду перечислять все города…
БЕНЕДЕТТО
Учитель, как вы это узнали?
РЕНЕ(жёстко)
Не перебивать! Ты будешь говорить только тогда, когда я буду задавать вопросы.  Итак, выдавить из памяти  всё это – даже встречу с магистром! Так, так, так… вот, хорошо, глаза стали неподвижны, как у кобры перед броском…ого, ещё лучше, зрачки увеличиваются…ага, вот тебе и удалось поймать разом оба моих глаза и бутылку. Теперь к этим четырём объектам ты присоединяешь пятый – мою правую ладонь. Так… пока не получается. А для этого ты расширяешь круг своего внимания. Сейчас крайними точками окружности являются этикетка бутылки и мой правый глаз. Постепенно фиксируешь зрение на этих крайних точках. Пока что они у тебя несколько расплываются. Для этого нужно во взгляд вложить силу тела. Постепенно перегоняешь в глаза силу мышц лица…шеи…не торопись, я сказал! Ещё раз собьёшься – начнёшь заново. Зафиксировался на достигнутом. Пошла энергия плеч… сильнее…ага, вот, уже вспотел! Сейчас энергия течёт к глазам уже достаточно сильными ручейками. Так, хорошо…предплечья…кисти…сильнее, не верю! Ага, вот пальчики уже начинают сжиматься в кулаки…постой-ка (достаёт платок, вытирает пот с лица Бенедетто). Поехали дальше. Грудь… вот, дело уже пошло быстрее, втягиваешься, умничка, спина…сильней-сильней, здесь самые большие мышцы…так… хорошо…пресс…ага, есть…(берёт платок, выжимает его на пол, вновь вытирает лицо ученика). Дальше…ягодицы…бёдра…голень, стопы…весь напряжён! В этом положении считаешь до двадцати. На счёте «двадцать» моментально расслабляешься.
Проходит двадцать секунд. Бенедетто с громким выдохом раскидывает в кресле бесчувственное тело. Рене кидает ему полотенце.
РЕНЕ
На, вытрись.
БЕНЕДЕТТО
Учитель, не могу. Сделайте сами, умоляю.
РЕНЕ
Ладно уж, поухаживаю. Глотни вина покрепче. Хоть руку-то поднять можешь? Два глотка, не больше! Вот так-то. Старый бурбон быстро приведёт тебя в чувство.
БЕНЕДЕТТО
Я готов, учитель.
РЕНЕ
Ну и чудно. Снова глазки на место. Помнишь, где их место? Ого, да ты идёшь вперёд семимильными шагами! Глаза схватили объекты, как гончие – зайцев! Теперь расширяешь радиус этого круга сантиметров на двадцать в каждую сторону. Дева Мария, да не спеши же! Вернулся к исходному положению. И поехал в стороны. Ме-едленно, сантиметр за сантиметром. Что у тебя в правой точке?
БЕНЕДЕТТО
Наколенник доспеха.
РЕНЕ
Так… в левой?
БЕНЕДЕТТО
Прут каминной решётки.
РЕНЕ
Верно. Забудь о нём. А к наколеннику приглядись  получше. Так. Теперь я закрываю этот наколенник… чем?
БЕНЕДЕТТО
Вашей правой ладонью.
РЕНЕ
Так. На неё – максимум внимания. Рисунок ладони хорошо видишь?
БЕНЕДЕТТО
Был бы цыганкой – погадал бы.
РЕНЕ
Ну, будешь в Марселе – научишься, там их много.
БЕНЕДЕТТО(тихим шёпотом)
Сам бы научил. Он ещё и будущее моё знает.
РЕНЕ
Без разговоров, я сказал! Не волнуйся, чему надо – научу. А вот теперь смотри: я начинаю медленное вращательное движение этой ладонью по часовой стрелке( с твоей стороны – против часовой). Мой взгляд при этом концентрируется на бутылке. Смотри, что будет, когда ладонь замкнёт круг.
Ладонь Рене медленно движется по кругу. Взгляд его принимает всё более хищное выражение. Ладонь замыкает круг. Рене делает резкое бросковое движение всем корпусом в сторону бутылки. Рука так же резко сжимается в кулак. Бутылка исчезает.
БЕНЕДЕТТО
Где же бутылка?
РЕНЕ
В кулаке!
БЕНЕДЕТТО
Боже!
РЕНЕ
Побожился – и хватит. Теперь внимательно следи за моими глазами. Где кончается взгляд?
БЕНЕДЕТТО
Он прожигает стену над комодом. Вы бы, мастер, пожара не сотворили.
РЕНЕ
Не волнуйся. Как сотворю, так и потушу. Теперь повторил прошлое упражнение: выстроил линию…
БЕНЕДЕТТО
Между глазами и их жертвой.
РЕНЕ
Люблю смышлёных. Ведёшь линию вправо…
БЕНЕДЕТТО
К кулаку, в котором покоится бутылка.
РЕНЕ
Ну, а теперь – огонь!
Рене выбрасывает кулак в сторону комода и разжимает его. На крышке комода водружается бутылка.
БЕНЕДЕТТО
Во сне бы увидел – подумал бы, что фокусником стану.
РЕНЕ
Всякая магия начинается с фокуса. Но в цирке она ими и заканчивается, в этом отличие.
БЕНЕДЕТТО
А в магии?
РЕНЕ
Не ставь телегу  впереди лошади. Сначала технику освой. Ну, а раз ты у меня такой прыткий, верни-ка бутылку на место. Нет-нет, вставать не надо! Это ты в кабаках будешь делать, а здесь ты будешь делать следующее.
Рене встаёт, подходит к бутылке и поворачивается лицом к Бенедетто.
РЕНЕ
Теперь смотри мне в глаза. Внимательно. Да не влюбленно же! От этой забавы тебе теперь придётся отказаться надолго, да и я для этого не подхожу. Возненавидь меня всей душой, всей своей итальянской кровью! Я убил всю твою семью… всех твоих сорбоннских друзей!
Бенедетто, вонзив кижальный взглял в глаза Рене, медленно встаёт, издаёт глухое рычание и сжимает кулаки.
РЕНЕ
Сидеть! Ты был бы хорошим актёром, да уж не судьба. Всю свою ненависть ты вкладываешь во взгляд. Две иглы – зрачок в зрачок… дальше зрачка… через мозг… на заднюю стенку черепа… прошиваешь череп…конечная остановка – стена. Так, прекрасно. А теперь переводишь взгляд – не искажая ни на микрон – на бутылку. Так, какие две буквы на этикетке являются твоими смертельными врагами?
БЕНЕДЕТТО
h и е.
РЕНЕ
Chateau 72 года. Мы его ещё сегодня не пробовали и не скоро попробуем… Ничего, на твой век ещё хватит, а на мой – УЖЕ хватит. Итак, взгляд установлен. Теперь – рука. Приготовь её так, как будто хочешь схватить кошку, которая сейчас гадит в твой ботинок, в котором ты завтра собираешься идти на встречу со своими сорбоннскими друзьями. Кошку зовут Бутылка. Ага, рука дрожит… Ну, злость – это только вино, а если для неё не приготовить сосуд, то это убийственное вино разольётся по столу. Повторяешь упражнение на напряжение мышц.  Кисть…предплечье…плечо…дальше давай сам, хватит в коротеньких штанишках ходить(про себя отсчитывает секунды и следит за тем, как одна за другой напрягаются мышцы ученика).
Я вижу, твоё тело постепенно поднимается из кресла. Хорошо, в этом можно ему дать свободу. Ого, я вижу, ты выходишь на финишную – напрягаются мышцы лица…Боже правый, ну и рожа, да ещё и взгляд! Бутылка бы не лопнула…Так, форма готова. А теперь медленно, через стекло, через четыре метра, которые вас разделяют, втягиваешь запах находящегося внутри вина. Ноздри… носоглотка… гортань…бронхи… верхушки лёгких…так-так…лёгкие уже давят на диафрагму…хорош, а то лопнешь. Сейчас, по команде «раз», на полном выдохе – бросок вперёд с захватом бутылки в кулак. И…РАЗ!
Бенедетто делает бросок с такой силой, что падает грудью на стол. Бутылка исчезает.
РЕНЕ
        Ух, ты! Будь я помоложе, я бы от зависти нашёл повод вызвать тебя на дуэль! С ума сойти – С ПЕРВОГО РАЗА! Когда меня этому учил отец, получилось раза с шестого. Ну, а теперь закончим процесс – взятое надо возвращать. Ты же помнишь, где она стояла?
БЕНЕДЕТТО
Точно помню, мастер – вон на том углу стола.
РЕНЕ
Готовимся! Взгляд!  В точку, где стояла бутылка, летят две стрелы из твоих зрачков. Прошивают дубовую столешницу насквозь, до ножки, сквозь ножку… и летят до ближайшей стены. Есть! Теперь поднимаешь кулак, как для удара. Ага, эмоция уже наработана, тут можно не рассусоливать. Пошло напряжение вверх по руке к плечу…ну сам, сам…ага, ага…вот зверюга и проснулся. Так. На том углу несколько дней назад я пролил неплохой курвуазье. Медленно-медленно втягиваешь остатки запаха… нос…носоглотка…сам давай… надуваешься до критической точки. По команде «раз!» - бросок, разжатие кулака и возврат бутылки на место… и…РАЗ!
Бросок. На краю стола возникает бутылка…
*  *  *
Они вышли из дому дней через десять. Бенедетто был бледен и пошатывался от усталости. Зато Рене был сам восторг – он, казалось, помолодел лет на тридцать. Перед уходом он спросил:
РЕНЕ
Ты сейчас куда?
БЕНЕДЕТТО
Вы же сами знаете – в Марсель.
РЕНЕ
А там – Корсика, Сардиния и  - домой?
БЕНЕДЕТТО
А вы, конечно, к своим друзьям-вагантам?
РЕНЕ
Да надо бы. Только придётся денёк-другой повременить. Тебя необходимо познакомить с ложей. Братство должно знать будущего магистра тамплиеров – тем более, что не за горами смена династии. Думаю, что два дня задержки – не повод для того, чтобы Италия залилась слезами в ожидании своего блудного сына. Ребятки тоже подождут, не впервой, тем более, деньжат я им оставил столько, что, наверное, до сих пор не работают. Хотя что я несу? Эти бездельники, дай им волю, и не такую кучу деньжищ за три дня просадят. Вперёд, рыцарь!
Когда действующий и будущий магистры ордена покидали свой приют, второй из них искоса бросил взгляд на дверь, закрываемую первым. Дверь, закрывшись, начала стремительно светлеть – и слилась с серой стеной…

Картина 2. Рим .
Раннее солнечное утро. По Улице Тритонов, весело беседуя, идёт молодая парочка: Фернандо, юноша лет двадцати, и Лучилла, девушка лет шестнадцати.
ЛУЧИЛЛА
Милый, я надеюсь, ты сегодня весь день свободен?
ФЕРНАНДО
Для тебя – да, ласточка моя! Насколько я понимаю, у тебя на сегодня наполеоновские планы?
ЛУЧИЛЛА
Ещё какие! Я в Риме только четвёртый день, а уже столько набросков – в этюдник не помещаются! А впечатление такое, будто открыла здоровенную бочку мёда и зачерпнула одну чайную ложку…
ФЕРНАНДО
Нуууу… сильно-то не увлекайся, а то диатез заработаешь…
ЛУЧИЛЛА
Диатез бывает только у маленьких детей.
ФЕРНАНДО
Так ты же у меня ещё такая малышка! Ну, и какой же у нас на сегодня объект агрессии?
ЛУЧИЛЛА
В первую очередь, завоёвываем Пантеон! А там – что успеем. Оооо, смотри – поворот на улицу Пьетра!!! Нам налево.
ФЕРНАНДО
Зачем такой крюк, Лучилла? Идём прямо, через площадь Колонны.
ЛУЧИЛЛА
Чтобы опять пробиваться через толпу ваших спесивых чиновников? Я вчера шла через эту «Колонну» по Парламентской улице, так от их похотливых взглядов мне хотелось спрятаться в Тибре!
ФЕРНАНДО
А почему именно в Тибре?
ЛУЧИЛЛА
Чтобы от этих взглядов отмыться – уж больно липучие. К тому же через улицу Пьетра мы выйдем к Храму Божественного Адриана. Это для меня будет аперитив перед Пантеоном – для аппетита.
ФЕРНАНДО
Во-первых, тебе ещё рановато выпивать. Во-вторых, учись не распыляться. Идём через Колонну.
ЛУЧИЛЛА
Во-первых, Фернандо, мне уже поздновато слушать твои нотации. Во-вторых, я гостья и к тому же твоя невеста, если ты не передумал! Так что изволь исполнять мои капризы!
ФЕРНАНДО
Во-первых, я – будущий муж, если ты не передумала. Так что изволь слушаться будущего главу семьи.Во-вторых, я римлянин и в своём городе несу за тебя ответственность. Вот если б мы были в твоём Эболи…
ЛУЧИЛЛА (резко останавливаясь)
А что ты имеешь против Эболи?! Подумаешь, римлянин, фу-ты, ну-ты, ишь ты, поди ж ты! Между прочим, когда Иисус пришёл в Италию, он дошёл как раз до Эболи, а на ваш расфуфыренный Рим и смотреть-то не захотел.
ФЕРНАНДО
А куда Муссолини ссылал коммунистов и демократов? В ваш распрекрасный Эболи!
ЛУЧИЛЛА
Правильно. Поэтому лучшие люди Италии и живут в Эболи. А у вас в Риме – только недобитые демократами потомки Муссолини!

В это время со стороны площади Колонны выезжает чёрный «линкольн». Он останавливается в нескольких десятках метров от пикирующейся парочки. Из машины выходит упитанный приземистый синьор в дорогом чёрном костюме, с самоуверенным взглядом и барскими манерами. Он присаживается на скамейку в тенёчке. Вслед за ним из машины выходят трое накачанных молодцов и молча становятся позади скамейки. Синьор замечает парочку и начинает прислушиваться к их разговору.
ФЕРНАНДО
Милая, ты отстала от времени.  Италией давно уже правят не фашисты, а как раз демократы.
ЛУЧИЛЛА
Ох-ох-ох, демократы, скажите на милость! Жульё и бандиты. Недаром в народе их называют дерьмокрадами!
ФЕРНАНДО
Лучилла, зачем так резко? Нечестные люди, конечно, бывают везде, но они погоды не делают. Вот, к примеру, наш премьер-министр, синьор Сильвио Берлускони…
ЛУЧИЛЛА
Нашёл кого вспомнить! Слава Богу, хоть не к ночи… Премьерный монстр! Мало того, что жулик, так ещё и бабник. А знаешь, как зовут его любимую женщину? МАФИЯ!
ФЕРНАНДО
Лучилла, держи себя в руках.

Издали раздаётся крик газетчика: »Свежий выпуск газеты «Репубблика»! Новые разоблачения финансовых махинаций премьер-министра Берлускони!»
Сидящий на скамье господин нервно вздрагивает.
ФЕРНАНДО
Милая Лучилла, не будем ссориться. Мне нужно купить свежую газету, подожди меня здесь пару минут.(Уходит).
Сидящий на скамейке синьор встаёт и вальяжной походкой подходит к Лучилле.
СИНЬОР
Если не ошибаюсь, синьорина, вы изволили говорить о премьере Берлускони?
ЛУЧИЛЛА
Да, я о нём говорила, а что?
СИНЬОР
Вы действительно считаете  его жуликом?
ЛУЧИЛЛА
Да если б только я! Об этом вся Италия говорит.
СИНЬОР
И вы полагаете, что он связан с мафией? 
ЛУЧИЛЛА
А что тут полагать?! У меня подружка из Сицилии такое о нём рассказывает, что хоть по «Спруту» римэйк делай!
СИНЬОР
А ещё я слышал ваши восторженные восклицания о его неравнодушии к прекрасным синьоринам…
ЛУЧИЛЛА
Ну уж и восторженные! Хотя, по правде сказать…
СИНЬОР
Ну, так убедись в этом.
СИНЬОР, схватив  Лучиллу за зад, привлекает её к себе. От неожиданности она несколько теряется. Подбегает Фернандо. Он отшвыривает газету и хватает синьора за шиворот. Один из сопровождающих синьора качков подбегает и оттаскивает Фернандо.
ФЕРНАНДО
Слышь, ты, похотливый старикашка…
СИНЬОР
У старикашки есть имя. Подними газету, которую ты только что уронил, и взгляни на первую полосу.
ФЕРНАНДО
Оооо, да я тебя узнал и без газеты! Лучилла, а я-то думал, что ты преувеличиваешь… Да будь ты хоть Берлускони, хоть Обамой, хоть Путиным, но, если ты ещё раз прикоснёшься к моей невесте…
БЕРЛУСКОНИ
Спокойно, петушок, ты перегрелся на солнце. Ребята, остудите мальчика!
Двое охранников Берлускони набрасываются на Фернандо и заламывают ему руки за спину.
ЛУЧИЛЛА
Отпустите Фернандо!
БЕРЛУСКОНИ
Отдохни, девочка, тобой мы займёмся позже. Клаудио, проверь-ка у юноши документы.
Подходит Клаудио, старший из охранников. Он вынимает из кармана рубашки Фернандо паспорт.
ФЕРНАНДО
По какому праву…
КЛАУДИО
Вот по какому( показывает удостоверение службы госбезопасности Италии. Читает). Фернандо Сантини, год рождения 1991.
БЕРЛУСКОНИ
Не забудь записать. А где синьор Сантини изволит работать?
ФЕРНАНДО
В школе. Преподаю историю.
БЕРЛУСКОНИ
Дааа, о, времена, о, нравы! Сейчас учителя пошли гораздо более испорченные и развратные, чем дети. Вы, синьор Сантини, педофилией не увлекаетесь?
ФЕРНАНДО
Если тут кто и перегрелся на солнце, так это вы! Не судите всех по себе.
БЕРЛУСКОНИ
Тааак, плюс к тому – ещё и оскорбление властей.  Ребятки, доставьте-ка его в Маммертинскую тюрьму. Чтоб он чувствовал себя совсем счастливым, пусть его посадят в камеру номер тринадцать. Передайте директору тюрьмы, что это – моё личное пожелание.
Охранники уводят Фернандо.
ЛУЧИЛЛА
Это чудовищная ложь! За что его забрали?
БЕРЛУСКОНИ
Теперь твоя очередь. Клаудио, проверь-ка её сумочку.
Клаудио отбирает у Лучиллы сумочку, тщательно в ней роется, достаёт паспорт.
КЛАУДИО(читает и записывает)
Лучилла Ринальди, 1994 год рождения.
БЕРЛУСКОНИ( к ЛУЧИЛЛЕ)
А это что у тебя за таинственная папка? Карты военных баз НАТО?
ЛУЧИЛЛА
Какое НАТО? Это этюдник.
БЕРЛУСКОНИ
Аааа, стало быть, ты художница? И с каких же небес ты снизошла на нашу грешную землю? Сразу видно, что не римлянка.
ЛУЧИЛЛА(на мгновение замявшись)
Из Сицилии. Я же сказала!
БЕРЛУСКОНИ
А, так вот кто заботится о культурном уровне моих собратьев-мафиози! Клаудио, отойди-ка на секундочку. Мне с синьориной надо провести воспитательную беседу.
Клаудио отходит.
БЕРЛУСКОНИ
Послушай, крошка Лу. Вы очень крепко влипли – ты и твой ненаглядный Фернандо. Ну, насчёт педофилии я, допустим, пошутил… но нападение на главу правительства реально имело место.
ЛУЧИЛЛА
Но вы сами…
БЕРЛУСКОНИ
Что я сам  - то я сам знаю. Сейчас гораздо важнее, что ты сама… Дай-ка сюда свою сумочку.(Забирает у неё сумочку и достаёт оттуда туго набитый кошелёк). Ты будешь утверждать, что это твой кошелёк или как?
ЛУЧИЛЛА
Клаудио! Скотина продажная, это он подкинул!
БЕРЛУСКОНИ
О, Клаудио своё дело знает! Ладно, я не злопамятный(прячет кошелёк и возвращает Лучилле сумочку). Я не только не буду сводить с тобой счёты, но намерен тебя облагодетельствовать, юная художница из Сицилии. Вот визитка: по этому адресу ты придёшь сегодня к десяти вечера. Охране ничего не говори, достаточно будет предъявить эту визитку. Это пригласительный билет на ночной бал, украшением которого я тебя намерен сделать. От тебя потребуется только одно: ты сама. Причём не только на балу, но и после него. Я устрою тебе такую ночь любви, что в её свете поблекнет тысяча таких, как твой Фернандо. Утром ты получишь двести тысяч евро. А дальше – на выбор. Первое: вот этот «линкольн» доставляет тебя к воротам Маммертина, где тебя ждёт твой Ромео, свободный и невиновный. Второе: ты остаёшься у меня, и я делаю тебе головокружительную карьеру. В твоём распоряжении будут самые престижные вернисажи Италии. Я позвоню в Палермо своему другу дону Калло – и он сделает тебя королевой Сицилии! Впрочем, первое и второе ты можешь совместить: твой Фернандо тоже в обиде не останется. Когда Берлускони делает добро, он не останавливается на полпути. Итак, до вечера, восходящая звезда итальянской живописи!
Берлускони идёт к «линкольну». Вместе с Клаудио они садятся в машину и отъезжают. Лучилла несколько секунд стоит в замешательстве, затем её лицо перекашивается от ярости.
ЛУЧИЛЛА
Нет! Да я за все сокровища мира под тебя не лягу, свинья в смокинге!(берёт себя в руки). Но как же быть? Помочь Фернандо я сейчас ничем не смогу – если меня тоже посадят, вряд ли это его утешит. Во всяком случае, на какое-то время из Рима нужно уехать. Куда… ага, придумала! Не так-то уж хорошо Клаудио знает своё дело. Копаться в сумочках он, конечно, мастак – ну ещё бы, каков пастырь, таковы и овцы… Но он даже не додумался записать, где я живу! Значит, немедленно на вокзал и первым поездом в Эболи! Домой заходить не буду: о моих проблемах можно рассказать кому угодно, только не моим родителям. Они мещане и приспособленцы. Не удивлюсь, если фараонам стуканут. А вот сестрица Паола меня поймёт, да и её муж, Пьетро, тоже наш человек. Вот где настоящий бунтарь! Просто герой Джанни Родари! Втроём мы обязательно что-нибудь придумаем. Итак, в путь! 


Картина 3. Эболи
Дом Паолы, старшей сестры Лучиллы, и её мужа Пьетро. Паола и Лучилла сидят за скромным ужином.
ЛУЧИЛЛА
В общем, Паолина, после всего этого я решила приехать к вам… надеюсь, что не слишком-то вас подставляю, вынуждая укрывать государственную преступницу?
ПАОЛА
Сестрёнка, как ты можешь такое говорить! Или мы уже не итальянцы? Этот Берлускони – американский выкормыш: они все, типа, помешаны на феминизме и гей-парадах, а ткни поглубже – и вот уже всплыла из гнилого болота задница Моники Левински! И этот скот ещё носит итальянскую фамилию… Берлускони! Я бы этой твари выцарапала его бесстыжие премьерские глаза!
ЛУЧИЛЛА
У меня было такое же желание. Но ведь Фернандо этим не поможешь!
ПАОЛА
Пока что я могу помочь тебе, Лучилла, только одним – дать тебе вписку под нашей крышей… пока хозяева её ещё не отобрали за неуплату…
Тут вошёл Пьетро, вечно неунывающий муж Паолы, работяга на все руки.
ПЬЕТРО (весело)
Ну, что, партизанки… o, bella, ciao, bella, ciao… как развивается идея свержения антинародного правительства?
ПАОЛА
Пьетрино,  давно ли у тебя развилась идея подслушивать чужие разговоры?
ПЬЕТРО
     Во-первых, вы ведёте ваши конспиративные беседы столь тихо, что у соседей в окнах стёкла звенят. Во-вторых, узнав суть ваших разговоров, я не считаю себя в них чужим. Фернандо сидит в Маммертине, а Пьетро не при делах?!!! НЕ ДОЖДЁТЕСЬ!!! И, наконец, третье: никто нас отсюда не выгонит. Пока вы тут  обсуждали планы переустройства итальянской судебной системы, мне звякнул мой друг и напарник Луиджи.  Сегодня на ночь нам предлагается отремонтировать квартирку одного буржуя. Гонорар положен такой, что хватит оплатить эту конуру на пару месяцев.
ПАОЛА
Ну вот, Лучилла, всё и склеилось. Вон та комнатушка – твоя.
ЛУЧИЛЛА
Ээээх, был бы там ещё и Фернандо…
ПАОЛА
Да, Пьетро, муженёк, ты всё продумал, кроме этой маленькой детальки.
В комнате воцаряется короткая напряжённая пауза.
ПЬЕТРО
Я знаю, что делать. Завтра с утра поеду в Рим, завалюсь к директору Маммертина и потребую, чтоб он объяснил, за что Фернандо Сантини сидит в камере номер тринадцать и когда его выпустят. А если будет артачиться, пригрожу журналистским расследованием…
ПАОЛА
И тут же угнездишься рядышком, в камеру номер двенадцать или четырнадцать. Будете перестукиваться с Фернандо по батареям.
ПЬЕТРО
А с какой стати? Меня ведь не было тогда на Тритонах.
ПАОЛА
Правильно. Никого из нас там не было… кроме Лучиллы.  Следовательно, никто, кроме неё, тебе об этой заварухе сообщить не мог. Вот они и начнут тебя трясти: а подавай-ка, дружок, нам сюда Лучиллу – или сам посиди вместо неё.
ПЬЕТРО
Тебе бы, киска, с  твоими мозгами, самой в полиции служить. Ты чертовски права. Этот Клаудио, судя по всему, большая шишка в этой конторе. А они все такие тупые – америкосы перед ними просто Соломоны. А вот мелкие бобики, которые всё дерьмо разгребают – вот у них котелки варят исправно. Они так и сделают, как ты сказала. Ладно. Когда я не знаю, что делать, я залезаю в почтовый ящик и достаю газету. Почитаю-почитаю – и что-нибудь непременно в голову клюнет(уходит).
ЛУЧИЛЛА
Они с Фернандо явно подружатся. Мой тоже никогда из газет не вылезает.
ПАОЛА
Ты бы, милочка, лучше сама почаще туда залезала. Или хотя бы «Ти Ву» посматривала. Тогда бы весь этот дурдом, глядишь, и не случился бы. По крайней мере, ты бы хоть знала, как выглядит эта премьерская рожа. Нет, надо ж было додуматься выдавать Берлускони анафемы на все Тритоны!!! Да ещё и у него под носом. Вот скажи, как ты относишься к Адриано Челентано?
ЛУЧИЛЛА
О-о… если бы не любовь к Фернандо…
ПАОЛА
Не мечтай, детка, дядька Адриано – верный муж Клаудии Мори! Но я говорю о другом. Челентано пару дней назад дал интервью по ящику, где в пух и прах разнёс Берлускони и конкретно доказал, что такой прохиндей не имеет права рулить Италией! Смотри телик хоть иногда!
ЛУЧИЛЛА
Ну, давай ещё пролитое молоко с соплями мешать! Тут надо думать не о том, что сделано, а о том, что нужно сделать.
   Тут вошёл Пьетро, потрясая, как триумфатор мечом, свежим номером газеты «Коррьере делла сера»
ПЬЕТРО. Выше головушки, синьорины, не время унынью и стенаньям! Внимание! «Завтра на 11 часов в парламенте  назначено слушание по делу против премьер-министра Сильвио Берлускони о его сексуальной связи с проституткой из Марокко по прозвищу «Крошка Руби».
ЛУЧИЛЛА
Всех одной краской мажет! Меня он называл «крошкой Лу» - как будто уже в свой гарем зачислил!
ПЬЕТРО
 За интимные услуги Руби получила гонорар в 150 тысяч евро. Ну, как вам?
ЛУЧИЛЛА и ПАОЛА (хором)
И что?
ПЬЕТРО
Как – что? У Берлускони ведь на сегодняшнюю ночь намечено это… как там у америкосов… афтэпати! А на человеческом языке – пьянка и акробатика с девочками. И вот с утра – одно за другим - два события. Первое. Дон Сильвио просыпается с жуткого похмелища и – нате вам! Желанная Лучилла на его премьерское ложе так и не пожаловала, а вместо неё задаёт храпака какая-нибудь осточертевшая секретарша…
ЛУЧИЛЛА
Паола, твоему бы благоверному пьесы писать…
ПЬЕТРО (входит в ораторский раж)
Простыни рвутся в клочья. Бокалы разлетаются вдребезги. Секретарша вышвыривается за дверь, шмотки вылетают ей вслед вместе с проклятиями и угрозами увольнения. «Как?!!! Эта неблагодарная девчонка отвергла Самого Меня? Презрела мои царские подарки!..» кстати, Луче, сколько, говоришь, тебе посулил этот премьер-кролик?
ЛУЧИЛЛА
Двести тысяч. Плюс свободу Фернандо.
ПАОЛА (язвительно)
Ну, конечно же, наша мисс Эболи стоит дороже, чем какая-то марокканская шмокодявка!
ЛУЧИЛЛА
Ну, спасибушки, сестричка…
ПЬЕТРО (в том же духе)
«Поймать! Арестовать! Паспорт показать! Чтооо, паспорта нету? Гони монету!!! Монеты нет??? Заточить!» И тут премьерскую истерику прерывает второе событие: приглашение на парламентский ринг в качестве боксёрской груши. Как полагаете, красотки, чем он будет больше озабочен – местью за оскорблённое самолюбие и неудовлетворённую похоть – или спасением собственной шкуры?
ЛУЧИЛЛА
Всё это, конечно, радует. Но поможет ли это Фернандо?
ПАОЛА
Думаю, что поможет. Преступления он не совершал. Берлускони ему теперь не опасен. Фернандо быстро выпустят.
ПЬЕТРО.
Хорошо бы. Но боюсь, любовь моя, что всё не так просто. Наша фараонская система устроена так, что попасть в тюрягу куда легче, чем из неё выйти. Берлускони засадил туда Фернандо – он же и должен подтвердить его невиновность. А ему это надо?
ЛУЧИЛЛА (вскакивает, осенённая идеей)
Я знаю, что делать! Поеду в Рим, пройду по всем газетам и расскажу, как Берлускони сажает невинных людей в Маммертин! После парламентского заседания они ухватятся за мой рассказ, как младенец за мамкину сиську!
ПАОЛА
А вдруг Берлускони уже пустил в ход историю с бумажником? Тебя же посадят!
ЛУЧИЛЛА
Плевать! Завтра первым  поездом еду в Рим!
ПЬЕТРО (Читает газету дальше)
Постойте-ка. «Сообщение из Палермо. Полчаса назад в одном из ресторанов города при загадочных обстоятельствах погиб один из лидеров «Коза ностра», известный под именем дон Калло. Полиция уточняет приметы вероятного убийцы, молодого человека в возрасте примерно двадцати пяти лет»…
ЛУЧИЛЛА
Дон Калло… это имя я слышала от Берлускони…
 

Картина 4. Палермо
Поздний вечер. Палаццо-деи-Норманни, дворец на окраине исторического центра Палермо, сооружённый ещё в 9-м веке арабскими эмирами. У самого входа во дворец – две абсолютно современных барных стойки. Первая – для не шибко богатых туристов. Вторая – для клиентов пожирнее.
Входит путешественник, достаточно юных лет, стройный и подтянутый. Читатель, конечно же, понял, что речь идёт о нашем старом знакомом, вернувшемся из дальних странствий – Бенедетто. Он заходит в первый зал, присаживается за столик в уголке.
БЕНЕДЕТТО(бармену)
Синьор бариста, не будет ли с моей стороны дерзостью, если я попрошу вашего гарцоне подать мне бокал кьянти и тарелочку спагетти под томатным соусом?
Молчаливая пауза.
ОФИЦИАНТ (бармену)
Как прикажете, шеф?
БАРМЕН (к Бенедетто)
Я, конечно, сготовлю тебе твой заказ, парень. Но только ты сам за ним подойдёшь. У меня не так много гарцони, чтобы гарцевать вокруг всяких бродяг. Тут есть клиенты и почище.
Бенедетто, ничуть не обижаясь, понимающе кивает. Бармен хлопочет за стойкой.
БАРМЕН
Готово, бамбино, забирай. Оплата – вперёд!
БЕНЕДЕТТО
О, синьор бариста, не сомневайтесь. Но я вот что подумал. Да, конечно, негоже скромному путнику отвлекать от дела ваших доблестных гарцони. Но и я несколько подустал для кросса к стойке и назад. Выход: пусть мой ужин сам придёт ко мне!
Бенедетто выбрасывает обе руки к стойке и сжимает кулаки. Бокал вина и тарелка спагетти исчезают. Бенедетто делает бросательное движение на стол – на нём возникают вино и спагетти. Бармен едва удерживает глаза в орбитах. Официант роняет поднос. Бенедетто спокойно ужинает.
БЕНЕДЕТТО
Сколько я вам должен, синьор?
БАРМЕН
После такого зрелища – ни сольдо! Но как вы это делаете, маэстро?

БЕНЕДЕТТО(мистически-иронически)
Телепортация…
Оставив публику в полной непонятке, Бенедетто направляется к выходу. Выросший на его пути швейцар с угодливой улыбкой делает приглашающий жест в сторону соседнего V. I. P. зала.
БЕНЕДЕТТО
Ну что ж, брат, ты, пожалуй, прав. Уж если я взялся осматривать красоты Палаццо деи Норманни, значит, доведём дело до конца.
БЕНЕДЕТТО входит в Ви Ай Пи зал. Останавливается в дверях. Без особого удовольствия осматривает публику. Единственное, что привлекает его внимание, это двое крепко сбитых мужичков в смокингах около стойки. Мужички смотрят на Бенедетто подчёркнуто свысока. К ним подбегает с тремя кружками пива официант – длинный, как жердь, и в изрядном подпитии.
ЖЕРДЬ
Синьоры, извольте получить ваш заказ…И… судя по вашим обещаниям, любезный дон Калло, это и мой заказ тоже.
ДОН КАЛЛО
А знаешь, мой маленький Джузи, в чём сила дона Калло?
ДЖУЗИ (та же самая жердь)
Ну, ясно же…
ДОН КАЛЛО
Ни хрена тебе не ясно! (ко второму мужичку). Гарротта, объясни!
ГАРРОТТА (притягивая Джузи к себе за шиворот)
Объясняю, малыш Джузи! Сила дона Калло – и моя вместе с ним – не в том, что наши «беретты» достанут любого, кого мы захотим найти хоть на Берегу Утраченных Иллюзий, нет! Наша сила в том, что мы всегда держим своё слово! Мы тебе обещали, что сегодня ты будешь пьян, как фортепьян – так и будет!
ДОН КАЛЛО
Но – ничто не даром! Мы тебя накачаем в полный умат, а ты уж нас развлеки – нам скучать не в жилу!
ДЖУЗИ
О, я, кажется, придумал! Вон, в дверях стоит пацанчик, хрен пойми, откуда приблудившийся…
ГАРРОТТА
…Весь в пылище, а уж воняет – аж досюда тянет…
ДОН КАЛЛО
А пойди-ка его помой – да-да, пивом из своей кружки… не парься, я тебе ещё возьму.
ДЖУЗИ
Сделаем!
Джузи подходит к Бенедетто, поднимает над ним кружку пива.
ДЖУЗИ
Не взыщи, бамбино, тебя велено помыть!
Бенедетто выкидывает вперёд руку, сжимает кулак. Джузи исчезает. Бенедетто вскидывает руку вверх,  разжимает кулак. Джузи беспомощно болтается на люстре.
ДЖУЗИ
Эй, ты, оборванец зачуханный! Мне по фигу, как ты меня сюда загнал, но если ты меня сейчас же отсюда не снимешь, то я тебя…
БЕНЕДЕТТО
Ну, конечно же, сниму. Но попутно придётся научить тебя хорошим манерам… Не так ли, синьоры?(Лёгкий поклон дону Калло и Гарротте).
Мафиози стоят, погружённые в заинтересованное молчание. Бенедетто сжимает правую кисть в кулак. Джузи исчезает. Бенедетто делает бросательное движение в сторону входной двери. Джузи с треском вылетает в дверь.
БЕНЕДЕТТО
Я надеюсь, что досточтимые синьоры не скучали в моём скромном обществе. Желаю счастья и процветания. (Уходит с небрежным поклоном).
Дон Калло, обменявшись взглядом с Гарроттой, направляется вслед за Бенедетто.
ДОН КАЛЛО
Не спешите, мой юный друг. У нас на Сицилии спешка есть признак дурного тона.
БЕНЕДЕТТО
Синьор, я вообще никуда не тороплюсь. Я весь – ваше внимание.
ДОН КАЛЛО
Приятно, когда хорошие манеры уживаются с профессионализмом. Расскажите, не стесняйтесь, как вы это делали?
БЕНЕДЕТТО
Это называется просто: телепортация.
ДОН КАЛЛО
Ну ладно… Эти ваши учёные прибамбасы… теле, как там его, трепанация… да чёрт бы с ним… Короче, парень, ты, наверное, догадываешься, кто я такой?!
БЕНЕДЕТТО( с плохо скрываемой насмешкой)
Как же, как же, газеты читаем!
ДОН КАЛЛО
Ну, вот и славно. Короче, я предлагаю тебе работёнку в моей команде. В лавандосах будешь купаться, как дельфин в Тирренском море!!! Теперь, в натуре, слушай сюда.
БЕНЕДЕТТО
Я, конечно, польщён такой честью, но, боюсь, наши дороги смотрят в разные стороны. Дай Бог вам удачи на вашем пути, а мне – будьте добры, предоставьте идти моим. Желаю здравствовать.
ДОН КАЛЛО
Ну что ж, тебе видней.
Бенедетто отходит прочь на пару шагов. Вдруг, подстрекнутый неким предчувствием, он резко разворачивается назад. Ему в лицо смотрит дуло пистолета. Бенедетто выбрасывает вперёд правую руку. ВЫСТРЕЛ.  Бенедетто сжимает кулак, а затем делает бросок в сторону выстрела. Дон Калло падает замертво. Гарротта застывает в ужасе…
БЕНЕДЕТТО(к Гарротте)
Ну что, мерзавец? Ты в этой жизни был неразлучен со своим шефом?! А не скучает ли он без тебя на ТОМ свете?
Бенедетто поднимает правую руку… Гарротта с истерическим воплем пускается наутёк. Бенедетто с презрительной усмешкой уходит, сопровождаемый десятками изумлённых взглядов.

Картина 5 . Эболи.
 
Раннее утро. По городской площади с победной улыбкой вышагивает Пьетро. Его уже ждёт на крылечке Паола. Из далека приближается Бенедетто.
ПАОЛА
Ну как, Пьетро, удачно?
ПЬЕТРО
Удачней некуда, котёнок! (Пересчитывает купюры) Теперь нам на всё хватит!
Тут появляются двое мутных личностей. Один из них подходит к Паоле.
МУТНАЯ ЛИЧНОСТЬ
Синьорина, а позвольте с вами познакомиться!
ПЬЕТРО
Парень, а прежде изволь познакомиться со мной!
ВТОРАЯ МУТНАЯ ЛИЧНОСТЬ
Ну. что ж, познакомимся!
Второй бьёт Пьетро в поддых, первый выхватывает у Пьетро деньги и оба делают ноги. Эту картину наблюдает Бенедетто.
ПЬЕТРО (приходя в себя)
Ну, суки, держитесь! (Бросается в погоню).
Бенедетто выбрасывает руку в сторону первого грабителя. Тот, уже мечтая сныкать свою добычу в карман, в изумленьи обнаруживает, что денежки куда-то делись…
БЕНЕДЕТТО(к ПЬЕТРО)
Не спешите, синьор, вот ваши сольди (ссыпает деньги  в руки Пьетро).  А вам, канальи, я даю отсчёт на раз-два-три! Если на счёте «три»
здесь ещё будет вами вонять, я сделаю с вами то же самое, что с этими деньгами, а потом предам вас на суд того синьора, которого вы хотели ограбить, и приму самое активное участие в исполнении его вердикта!!!
ПАОЛА
Не волнуйтесь, синьор, с этими скотами буду разбираться лично я!
БЕНЕДЕТТО
Итак, раз… (Поднимает руку). ДВА… (Открывает кисть).
Грабители удаляются в паническом бегстве.
ПЬЕТРО
Дружище, это было великолепно!!! Я не буду спрашивать, как тебе это удалось, пусть это будет твоей профессиональной тайной. Но давай хотя бы познакомимся.
ПАОЛА
Меня зовут Паола, а это – мой супруг Пьетро.
БЕНЕДЕТТО
А я без всяких супружниц – просто Бенедетто.

ПАОЛА и ПЬЕТРО( вместе)
О, мы это уже оценили!
Открывается дверь. Входит слегка заспанная Лучилла.
ЛУЧИЛЛА(зевая)
Что за шум, а драки нету?
ПЬЕТРО
А оно тебе так надо, Луче? Тут куда поинтереснее любой драки. Вот синьор Бенедетто избежал драки и сохранил наши деньги. Как ему это удалось – не понимаю.
ЛУЧИЛЛА
Значит, синьор Бенедетто – волшебник?!! А может быть, он придумает, как спасти моего жениха, которого заточил в Маммертин вот этот гон..господин!… (Показывает лист бумаги, на котором изображёна жёсткая карикатура на Берлускони).
БЕНЕДЕТТО (не сдерживая смеха).
С клыками… с портфелем под мышкой, в котором весь бюджет Италии… с клыков слюни в форме сердечек капают… а на хвосте бакс привязан… Что ж, узнаю нашего премьера.  Гениально, брависсимо, вам бы даже Хёрлуф Бидструп поклонился! Но, милая синьорина, вы же не о Берлускони вели речь? Вы говорили о вашем возлюбленном. Как он выглядит и где именно он находится?
ЛУЧИЛЛА
Нууу…как бы это сказать… он такой спортивный и очки носит… В общем, красивый, умный, благородный, интеллигентный и немного на молодого Челентано похож…
ПАОЛА
Да ты успокойся, сестрёнка. Скажи лучше, где Фернандо сидит!
ЛУЧИЛЛА
Рим, Маммертинская тюрьма, камера номер тринадцать.
БЕНЕДЕТТО
А теперь, все трое – умолкли.
Бенедетто сосредоточивает всю свою энергию. Гробовая тишина. Бенедетто приближает сжатые кулаки к солнечному сплетению – на площади появляется Фернандо со спущенными штанами.
ФЕРНАНДО
Какая сука меня с параши сдернула?
БЕНЕДЕТТО
Облегчить душу еще успеете, синьор. Лучше посмотрели бы, кто вас здесь ждёт.
ЛУЧИЛЛА
Ну, милый, наведи резкость…
ФЕРНАНДО
Луче… Ты ли это?
ЛУЧИЛЛА
Ну, давай поиграем, будто я – не я… А кем бы ты хотел, чтобы я была? Моникой Левински?
ФЕРНАНДО
Да в жопу бы Клинтону эту дуру!  Ты здесь! Что мне ещё надо? (Бросается к ней в объятья).
ПЬЕТРО
А штаны бы всё-таки подтянул…
ПАОЛА
И слово «жопа» при БЛАГОДЕТЕЛЕ произносить некрасиво…
БЕНЕДЕТТО
Нет, я, конечно, привычный, но стриптиз на городской площади… ну, мы ж не в Америке…
ФЕРНАНДО (подтягивая штаны)
Нет, невозможно поверить… только что сидел в камере… и тут Луче… Паола… Пьетро… вы, синьор Бенедетто…
БЕНЕДЕТТО
Да ладно, Ферни,  давай уж попроще, без всяких там синьоров!
ФЕРНАНДО
Замётано, Бенни! Но что с тобой, братишка?
БЕНЕДЕТТО (обессилено присаживаясь на брусчатку)
Устал я, друже… тебя оттуда вытянуть – это кое-чего стоило…
ПАОЛА
Да что ж я за хозяйка – такого гостя не пригласить в дом?!! Пойдём, Бене, я тебе сготовлю настоящую неаполитанскую пиццу!
БЕНЕДЕТТО
Да, перекусить неплохо бы…
ПАОЛА (входит в раж)
Ну, потом маленько отдохнёшь… а вечером… нынче у нас карнавал! Ты там столько красоток увидишь… ну. хоть на нас с Лучиллой глянь!
ФЕРНАНДО и ПЬЕТРО
Мы уже ревнуем!
ЛУЧИЛЛА
Успокойтесь, мальчишки, мы тут в нашем Эболи не одни такие красивые…
БЕНЕДЕТТО (мечтательно)
Да, неплохо бы…
Бенедетто внезапно исчезает.
ФЕРНАНДО, ПАОЛА, ПЬЕТРО
Бенедетто, ты где?
ЛУЧИЛЛА
Не знаю, но чувствую – в Париже. Резко махнули туда – пока он ещё в Москву не сорвался! Фернандо, молчи – для ревности никаких поводов! Понял?
ФЕРНАНДО
Понял. Погнали, Луче, хоть в Париж, хоть в Москву, хоть на Аляску…
ЛУЧИЛЛА
Вот такого я тебя и люблю! (Целует Фернандо)
ПАОЛА и ПЬЕТРО (наперебой)
Аплодисменты! И, кстати, Луче, не забудь прихватить свою картину! На первом же римском бульваре она уйдет за такие деньжищи – на кругосветку хватит!
 
Картина 6. Париж.

Комната Рене де Моле. Напротив хозяина сидит, приходя в себя, Бенедетто.
БЕНЕДЕТТО
Учитель…
РЕНЕ
Наверное, я плохой учитель. Ибо говорить ученику, что он плохой ученик – недостойно учителя!
БЕНЕДЕТТО
Дон Ренато, но что я сделал?
РЕНЕ
О-о, ты много чего наделал! Ну, со счастьем Лучиллы и Фернандо всё было правильно, не возражаю.  Вернул деньги Петропавлам –тоже молодец. Но какого лешего лукавого тебе был нужен этот выпендрёж в Палермо? Тебя уже разыскивает вся итальянская карабинерия – вовремя я тебя извлёк…
БЕНЕДЕТТО
Но ведь в Палермо…
РЕНЕ
Не смей перебивать! Я знаю, ты хочешь сказать: лишил жизни дона Калло, чтобы избавить от рабства сицилийских крестьян? Не блажи, малыш – именно мафиози и дают этим бедолагам возможность заработать себе на хлеб.
БЕНЕДЕТТО
Так что, на будущее – кидать пулю в сторону?
РЕНЕ
Да, если мимо не будет идти какой-нибудь ни в чём не виноватый прохожий… а вообще-то ход мыслей правильный, чисто по-христиански!... Так, у тебя были сомнения насчёт Берлускони.
БЕНЕДЕТТО
Было только одно сомнение – он же масон…
РЕНЕ
Он – позор масонского братства. Его ложу П-2 давно усыпили. Беда не в ней и вообще не в них. Беда – в тебе. Ты решил пустить корни в Эболи? Делай, что хочешь,  я не стану тебе мешать. Но корень твоей души – не я, нет, именно он! – однажды – и дважды уже не понадобится! – взвоет: Ты тут сидишь у камина со своей тёплой тёлкой, а там мокнут под дождём твои вчерашние друзья… да ладно, не надо звать их в дом, но хоть по паре сольди им подкинь… ах, ну, конечно, жаба душит… и у этой жабы такое знакомое обличье!
БЕНЕДЕТТО
Ты хочешь сказать, мастер, что это будет обличье моей жены?
РЕНЕ
Малыш, а мне-то что слова тратить – ты уже сам всё сказал!

БЕНЕДЕТТО
Ну что ж, учитель, я не только сказал, но и услышал. Есть только одно спасение от зверя типа «жена» - путь!
РЕНЕ
Верно, малыш. Мой путь окончен, твой только начинается. А насчёт женщин… ну, на всех-то косого креста не спеши класть. Если встретишь единственную, которая с тобой и суму, и тюрьму разделит – флаг вам в руки. Будь только разборчивей… мне Бог не дал, может, тебе больше повезёт… кстати, а куда ты сейчас сани двинешь?
БЕНЕДЕТТО
На восток. Германия, Чехия… в общем, до Китая дойду, а там посмотрим.
РЕНЕ
Совет: забери слегка на север, в страну, которую так любят посещать мои старые приятели – синьор Адриано и сэр Пол…
БЕНЕДЕТТО
Россия?
РЕНЕ
Она самая. Там твоё искусство ой как пригодится…
БЕНЕДЕТТО
Иду, мастер.
Бенедетто резко встаёт и направляется к выходу. Перед дверью оборачивает взгляд. Рене сидит в кресле, глубоко заснув.
БЕНЕДЕТТО
Да, папаша, я вижу… как там у Пушкина: «Ты заснёшь надолго, Моцарт…» Надо зайти в ложу, сообщить мессеру Дюбару. И – в путь!
Бенедетто закрывает за собой дверь, которая медленно сливается со стеной.
ЗАНАВЕС.