История Щербатого

История Щербатого

Рождение ощутилось резким, ярким толчком. Он вынырнул из небытия и некоторое время не мог ничего осознать. Потом пришли ощущения и возможность осмотреться вокруг.  Он стоял на движущейся полосе, уходящей куда-то вдаль; но к полосе привыкнуть не удалось – кто-то, схватив за оболочку, быстрым движением отправил его в какое-то совсем тесное, темное пространство. Это тепло на твердой скорлупе, резкое перемещение, послеродовая слабость заставили его сознание временно угаснуть.

Он очнулся всё в том же пространстве, и, обескураженный, принялся узнавать, что находится рядом. Рядом оказалось много твердых, плоских тел – видимо, точно подобных его собственному телу.  Эти тела народились одновременно со мной, но ещё не проснулись после шока, - блеснула догадка. Какое-то неведомое свойство помогло ему понять, что он находится в движении; тут же закрытое пространство тряхнулось, и он ударился об оболочку соседа. От удара сосед проснулся и медленно, учась говорить, спросил:

- Где я?

- Не знаю.

Некоторое время они, неспособные перемещаться самостоятельно, прислушивались к шуму где-то далеко.

- Нас куда-то везут, - сказал он, не озадачиваясь тем, как об этом узнал.

- Да, - ответил сосед.

Постепенно начали пробуждаться остальные. Он понял, что их много, но не знал сколько, даже если бы не было кромешной тьмы: он ещё не научился считать. Внутри него барахтались разнообразные стремления, помыслы, страсти, переговаривались таинственные голоса. Постепенно, прислушиваясь к этим голосам, он впал в дремоту.

Когда он снова начал ощущать мир, вокруг оставалась темнота, но тесное пространство полнилось голосами других:

- Где я?

- Мы куда-то движемся?

- Что такое внутри меня?

- Кто вы все?

- Как мы сюда попали?

Он понял, что другие так же слепы и беспомощны, как он сам, и не стал задавать никаких вопросов, вместо этого стараясь как можно тщательнее впитать малейшие оттенки происходящего вокруг. Среди возбужденного шепота он пытался отсеять шелуху и хоть в чём-то разобраться.

Путешествие длилось очень долго, он засыпал и просыпался, во время одного из бодрствований движение вдруг прекратилось, и он опять стукнулся боком о соседа. Тот недовольно зашипел. Через некоторое время всех их встряхнули, и движение продолжилось, но уже совсем не такое быстрое, рывками. Два соседа упали откуда-то сверху из-за тряски и принялись невразумительно жаловаться. Наконец, движение закончилось и тесное пространство открылось для света. Он не знал ничего про свет, но понял, что теперь может яснее видеть. Сверху появилось что-то огромное, розовое, потом ушло, и появились два других розовых предмета, большие, разделенные на пять каких-то…отростков. Эти отростки стали одного за другим хватать  ближних, а потом схватили его самого.

- Бубубу! – услыхал он громыхающий голос.

- Бубубу! – откликнулось в ответ

- Бубубу!

- Бубубу!!!

Его, крепко захваченного розовыми отростками, куда-то несли, сильно раскачивая.

- Бубубу!!!

- Бубубу.

Вдруг отростки почему-то расслабились, он проскользнул сквозь них и впервые в жизни испытал ощущение полёта.

- Ууууууууухххх, - восторженно раздалось внутри.

Он шмякнулся обо что-то невероятно жесткое и почувствовал, как его оболочка прогнулась внутрь, смяв содержимое.

- Бубубу! Бубубу!

- Бубубу.

Его, ошеломленного, снова захватили розовые отростки и вдруг поместили на какую-то поверхность. Тут же вплотную оказался ещё кто-то, отсвечивающий, плоский и…круглый. Потом рядом поставили ещё одного, и неожиданно – сверху, оперев на его оболочку и оболочку соседа  - ещё одного такого же плоского. Чувствовать на себе чужого было не тяжело, но непривычно.

- Где мы? Кто мы? – раздавались кругом тихие напуганные голоса.

- Это соседи…такие же, как я, - вспыхнуло внутри и улеглось. Он очень устал, и внезапно заснул, несмотря на то, что всеми фибрами чувствовал сильный белый свет в новом помещении. – Тут просторно, - пронеслась его последняя рваная мысль.

В этот мир он вернулся под постоянное бубуканье. Сегодня стало легче воспринимать окружающее, и он понял, что бубукают огромные, вертикальные создания, проходящие мимо него. Он сосредоточился и смог заметить, что у этих созданий такие же розовые отростки, как те, которые несли его раньше.

- Привет! С приездом! – раздалось сбоку.

Он направил свои чувства туда, откуда послышались слова и увидел кого-то, тоже плоского, но более высокого, и не черного, как его окружающие, а красного. Ему показалось, что от красного не исходит угрозы. Поэтому он ответил:

- Да. Ты кто?

- Друг, - ответил Красный.

- Друг? – повторил он. – Это значит, ты мой?

- Ха, - незнакомец издал скрежещущий звук. – Наверно, так. Не знаю. Я многого не знаю. Я учусь.

Он подумал, он не совсем понял слово «учусь».

- «Учусь» - что это значит?

Красный ответил не сразу.

- Ну, это значит, - медленно проскрипело наконец, - что я стараюсь понять, что вокруг.

- Давно ты здесь?

- Не знаю, кажется, что не очень. Но непонятно, как считать.

Бубуканье раздавалось со всех сторон.

- Кто это бубукает?

- Это те, кто ходит мимо. Я думаю, это бубуканье  - их разговор. Только трудно понять. Мне кажется, я что-то начал понимать, но…

В этот момент розовый предмет с отростками схватил Красного и бросил куда-то вниз. Он неким образом почувствовал, что Красного кинули в какое-то новое тесное помещение, и куда-то понесли. Внутри у него как будто начало что-то плескаться, он в ужасе постарался отключить все чувства, но не смог. Яркий свет слепил.

Так прошло много времени. Иногда напротив него останавливались розовые круглые овалы, смотрели, потом двигались дальше. Наконец появился один овал, который оставался напротив дольше остальных. Вдруг, к нескончаемому ужасу, показались отростки и его схватили за твердые бока, он взвился вверх с неслышным воплем.

- Бубубу, бубубу, - в розовом овале появилась дырка, оттуда-то, понял он, и шло громкое бубуканье. Отростки, сильно стукнув, поставили его обратно на место, и розовый овал исчез, большая фигура двинулась мимо. Внутри у него началось бурление, он тупо следил за проходящими, так длилось очень-очень долго. Больше его никто не трогал, и наконец погас свет.

- Где мы? - начало снова разноситься вокруг, когда стало темно.

- Кто мы?

- Кто эти создания с розовыми отростками?

- Зачем мы здесь?

Глава 2

Когда свет внезапно возник вновь, он даже не успел ничего почувствовать. Розовые отростки схватили его за оболочку и с силой бросили куда-то, на поверхность, в которой были широкие дырки, впрочем, недостаточно большие, чтобы провалиться сквозь них. Тут же рядом, сверху, сбоку посыпались такие же, как он, плоские, твердые.

- Что это?

- Куда мы?

Движение длилось недолго, его снова поставили на поверхность, теперь он стал выше, чем раньше, он почувствовал, что стоит на оболочках таких же, как он сам. Странно, сегодня его чувства вроде бы стали острее, он четко увидел неподалеку что-то иной формы: высокое, белое, и такое прозрачное, что не заслоняло чувство.

- О, вот и закусочка, - раздалось от белого и прозрачного.

- Что? – спросил он, не понимая.

- Что? Что? Что? – загалдели внизу собратья, на оболочках которых он стоял.

- Через плечо, - сообщил Прозрачный и потом издал странный булькающий звук.

- Что ты делаешь? – спросил он.

- Смеюсь, Щербатый.

- Я - Щербатый?

- Конечно. У тебя сверху яма. Уронили, что ли?

- Я падал, - сказал он, крутя внутри это новое слово «Щербатый»

- Оно и видно, - опять раздался гулкий булькающий звук.

- Ты кто? И кто я?

- Я бутылка. А ты банка. И все эти, под тобой – тоже банки. Консервные банки.

- Мы банки, мы банки, - зашелестело внизу.

- Консервные банки? Что это такое? – переспросил он.

- Как что? Ты что, вчера родился? А, ну, наверное, так и есть. Консервная банка – это такой вид продукта. Ты банка, а я бутылка. У тебя оболочка одной формы, у меня другой. И содержимое тоже разное, ясно?

- Не очень. Что такое продукт?

- Это мы все, - опять забулькал высокий и прозрачный. – Ты, я, и все эти дурачки под тобой. Продукты бывают разные: оболочки мягкие, твердые, средние, вообще без оболочек. А начинок ещё больше.

У него захватило дух от этого нового, дивного мира. Ему было очень страшно, жидкость внутри крутилась, замирала, становилась горячее.

- А ты кто? И кто эти розовые отростки?

- Кто ты, кто ты? – присоединились такие же, как он, снизу. Он почувствовал, что они вторят ему, спрашивают то же самое, что он, и это стало ему приятно.

- Я сосуд. Во мне то, что пьют эти розовые. В вас тоже начинка, которую они употребляют.

- Начинка?

- Ну да. Рано или поздно они вскроют оболочку и выедят начинку, тогда вы умрете.

- Что значит «умрете»? - спросил он, пока остальные внизу затихли.
Высокий забулькал опять.

- Это значит, что вас не станет. Начинку съедят, оболочку выкинут.

В молчании прошло время, он ощущал, как под ним дрожат другие.

- Откуда ты это знаешь?

- Я давно здесь, дружище. Много чего слышал, много чего видел, много с кем общался.

Щербатый стал думать, хотя ему сильно мешали исходившие снизу волны смятения и растерянности. Нижние быстро-быстро и очень мелко думали, мельтешили.

- Шшшшш… - сообщил он нижним, а потом обратился к Прозрачному:
- А тебя почему не съели ещё, и оболочку не выкинули, раз ты тут давно?
Бульканье.

- Меня не едят, меня можно выпить, хотя суть одна. Но я дорогой и невкусный, поэтому живу долго. Однако, когда-нибудь наступит и мой черёд.

Молчание росло, он с трудом осмысливал новую информацию. Нижние затихли. Вдруг бульканье раздалось вновь.

- Когда-нибудь Покупатель возьмёт и меня, но считаю, что нескоро. Ты уже научился разбирать, что бормочут Покупатели?

- Покупатели? – он порылся в себе, но вязкое нутро не понимало значения этого слова. – Кто такие покупатели?

- Это наши убийцы. Они берут нас, вспарывают оболочку и уничтожают содержимое. Ты их видишь, это те, кто ходит вокруг.

- Розовые? С отростками? – догадался он.

- Да. Они могут забрать тебя, когда хотят, вспороть оболочку и взять начинку. Понимаешь теперь?

- Да, а ты говоришь правду?

Опять забулькало. Содержимое прозрачного, высокого как будто заколыхалось.

- Зачем мне говорить неправду? Раз уж мы стали соседи? Эти розовые, они приходят сюда, чтобы забрать нас.

- Когда? Что надо делать, чтобы нас не забрали?

- Малыш, я не знаю, что надо делать. По-моему, Покупатели забирают, кого хотят, неважно, что ты делаешь или не делаешь. Да что мы можем сделать, кроме того, чтобы стоять, смотреть и бояться?

- Откуда ты всё это знаешь?

- Меня переносили долго, ставили туда-сюда, разговаривал, слушал, научился понимать, что говорят Покупатели. Только мало с кем можно говорить, все тупые в основном, поэтому я рад тебе.

- Как научиться понимать, что говорят Покупатели?

- Ну, слушать и вникать. У некоторых, вот как у меня, есть способности, а у некоторых, особенно рассыпучих, совсем нет. Ну, и время нужно, конечно, чтобы не забрали.

Щербатый повертел новое, непонятное слово.

- У рассыпучих?

- Ага, это такие, с мягкой оболочкой, а внутри комочки маленькие. Они тупые совсем, и в них часто всякая гадость заводится. Они никогда ничего не понимают. А ты сможешь, мне кажется. Слушай, малыш. Вникай.

Они замолчали. Тени продолжали ходить мимо. Вообще-то они выглядели по-разному, большие и поменьше, но у всех были розовые круги и страшные розовые отростки. Нижние опять стали о чем-то бормотать, но, наверное, они были из тех, о ком Прозрачный говорил, что они ничего не понимают. Щербатый слышал их бормотанье, но оно совсем не интересовало его, он наблюдал за Покупателями. Один из розовых вдруг остановился рядом и ощупал его, потом нижних, взялкого-то, подставив другого так, чтобы никто не упал, и тот, кого взяли, исчез.

- Не меня, - с радостью подумал Щербатый. – Хорошо, что не меня. Кого за это благодарить? Он обратился к Прозрачному.

- Одного сейчас взяли, такого же, как я.

- Ну не совсем такого же. У него оболочка ровная, потому и взяли. А тебе хорошо, в тебе щербина, Покупатели такое не любят.

Он задумался, и думал долго.

- Так ты уверен, что когда забирают, это плохо? Может, это хорошо? Может, их отправляют туда, где лучше?

Бульканье, какое-то шипение.

- Я уверен, что плохо. Но ты думай иначе, если хочешь. Какая разница?

- Я буду думать, я постараюсь понять.

Он стал думать и пытаться разобраться в бубуканье Покупателей. Это оказалось очень трудно, но Прозрачный согласился ему помочь и постепенно он стал различать некоторые слова, интонации, чувства. Эта работа утомляла, и к тому времени, как снова погас свет, Щербатый очень устал.

- Как это трудно, учиться.

- Да, непросто, - подтвердил Прозрачный.

- Сколько времени ты уже в этом помещении?

- Если я правильно помню, темнота сменялась светом двести тридцать раз.

- Двести тридцать? Это много? Я не могу понять, что это значит.

- Ну да, это сложно объяснить даже тебе, хотя для банки ты очень толковый.

- Для банки? Что такое банка?

Прозрачный опять забулькал, но в этот раз как-то потише, чем обычно, словно нехотя.

- Банка – это ты, ну и вот все под тобой, плоские и твердые – они тоже банки. Вы непрозрачные и  внутри у вас должно быть плотно. У тебя внутри плотно?

Он прислушался к тому, что внутри и не торопился отвечать, наконец, сообщил нерешительно:

- Как будто да. Но не везде. Внутри, кажется, есть где плотно, а где нет.

- Ну правильно. Когда такая оболочка жесткая и темная, как у тебя, то и внутри почти наверняка  плотно. Хотя не всегда.

Прозрачный, казалось, задумался, от него исходило негромкое бульканье. Нижние тоже тихо разговаривали о чём-то, но всё меньше и меньше, в темноте они быстро замирали. Наконец Прозрачный сказал:

- Меня зовут бутылка, тебя банка, только это совсем ничего не значит.

И он замолчал. Щербатый долго вслушивался в тишину, но всё, что до него доходило – какое-то непонятное вжиканье где-то вдали.

Глава 3

Пришёл свет, и он перешёл из заторможенного состояния в активное. В темноте ему становилось странно, он терял ориентацию и различал лишь смутные силуэты. Яркий свет позволил ему вновь увидеть высокую фигуру Прозрачного; тот, однако, не обращал на него внимания.

Некоторое время Щербатый рыскал своими ощущениями вокруг. Внизу копошились те же самые, похожие, на некотором расстоянии удалось различить целый ряд круглых, среднего роста и яркого цвета. Сзади обнаружились тоже круглые, но пошире, с такими же оболочками, как у Прозрачного, но начинка разнилась - внутри ни плавало нечто мутное. Ему показалось, что сегодня чувства работают отчетливее, чем вчера.

Опять замелькали Покупатели. Может, ему казалось, а может, на самом деле, кое-что из неотчетливого бубуканья вдруг стало понятно. Он научился распознавать резкие слова «Что?», «Где?», «Как?», которые звенели от толстого звука к тонкому.

- Что означает «Что?», «Где?», «Как?», - он не удержался от вопроса, адресуясь Прозрачному.

- О, ты делаешь успехи, - сказал тот после длинной паузы, Щербатый даже успел ощутить какое-то чувство, вроде пустоты, от того, что долго не получал ответа. – Молодец. Сам я стал распознавать только на десятый день. Для банки ты исключительно умный. Это вопросы. Покупатели обычно говорят вопросами, прямо как ты.

- Почему?

- Ну, вот видишь, опять вопрос, - свежо забулькал Прозрачный. – Наверное, это от того, что Покупатели и ты – глупые. Умные задают вопросы редко. Да и отвечают тоже на них редко, если честно.

- Умные, это такие, как ты? – Щербатый не хотел опять задавать вопрос и оказаться глупым, но так само собой получилось.

- Не, я только чуть опытный, а умные, они другие. Пятьдесят дней назад я стоял рядом с одним умным…

Тут огромный широкий Покупатель остановился прямо напротив них, приблизил вплотную розовый круг и выпустил жадные отростки. Прозрачный замолчал, а Щербатый не мог отвлечься от щупалец. Он вдруг обмер, когда розовые, мягкие, ненадежные облапили его, приподняли вверх и покрутили.

- Хмхммм, - раздалось из розового круга. Потом Щербатого неаккуратно, поставили обратно на нижних, а одного из этих, нижних, тихо лопочущего, забрали. Розовый круг и огромное темное пятно под ним ушли.

- Вот так всё и происходит, - через некоторое время сообщил Прозрачный. - И с умными, и с опытными, и с такими, как ты.

Щербатый помолчал.

- Ты не дорассказал про умного, помнишь? С которым был рядом.

- А, да, он тоже был из наших, жидкий внутри. Но знал больше, чем любой, и понимал. Он прожил больше 30 лет, ты можешь себе это хоть представить?

Щербатый подумал.

- Нет, не могу. Это намного больше, чем живу я?

- Даже сравнить невозможно, настолько разные величины. По сравнению с тобой он был практически вечен. Понимаешь, что такое вечен?

- Нет.

- Это значит – жить бесконечно. Вот, он был почти вечен. По меркам продуктов я тоже живу долго, но он жил во много раз дольше меня.

- И что он рассказывал?

Прозрачный помолчал, забулькал, помолчал ещё.

- Он не очень любил рассказывать. Так, то да сё. Он был во многих местах, у него очень дорогая начинка, поэтому покупатели всё время проходили мимо, выбирали таких как я или ещё намного дешевле. Ему удалось многое повидать.

- А что с ним случилось? – не утерпел Щербатый.

- Его забрали. В один из дней розовые потянулись к нам, я был уверен, что это за мной, но взяли его. Долго крутили, а потом сунули в корзину. Вот так.

- Он умер?

Прозрачный затих, как это с ним бывало редко, это значило, что он не уверен в чём-то.

- Не знаю. Ходят слухи, что таких старых и дорогих не всегда вскрывают сразу. А если вскрывают, то не сразу употребляют содержимое. Впрочем, тебе это неважно.

- Почему?

Долгое тихое бульканье было ему ответом.

- Когда-нибудь потом скажу, если придётся. А может, сам поймёшь.
И Прозрачный окончательно замолк.

Щербатый же долго смотрел на мелькавших Покупателей, прислушивался к их громким голосам, стараясь разобрать смысл бубукающих слов. Нет ему не казалось, слова постепенно становились понятнее.

- Бу-бу покупать, бу-бу цена, бу-бу дорого, бу-бу плохое, бу-бу хорошее…

- Не могу бу-бу две банки бу-бу пошли туда…

- Не знаю, что купить…

- Да тут одна бу-бу-бу, в бу-бу, на бу-бу…

Голоса казались ему очень сердитыми, даже злыми. Через некоторое время опять резко выхватили нижнего, тот едва слышно заверещал, был брошен вниз, и унесён Покупателем.

Щербатый задумался о рассказе соседа, и о самом Прозрачном. Почему нижние так похожи на него, но почти совсем не могут разговаривать и думать? Почему Прозрачный выглядит совсем по- другому, и начинка у него другая, а разговаривать с ним интересно? И что находится внутри самого Щербатого? Он снова прислушался к себе, замер, и ему показалось, что он ощущает своё содержимое, которое вроде бы состоит из некоторого числа узких полосок, окутанных какой-то жидкостью. Может, такой же, как та, что внутри Прозрачного? Вдруг ему стало очень интересно, что же там у него внутри, он попробовал включить все свои чувства, но так и не смог распознать ничего определенно. Ему стало страшно.

«А вдруг меня заберут прямо сейчас и вскроют? И что имел в виду Прозрачный, почему для меня неважно, употребят сразу или нет?

Тут погас свет, и он ощутил облегчение – потому что уже понял:  когда света нет, Покупатели уходят и не могут его забрать. Но вдруг пришёл какой-то необъяснимый страх- его окружало неизведанное.

- Прозрачный! Прозрачный! - позвал он негромко.

Тот, на удивление, сразу откликнулся.

- Что, мой уроненный друг?

- А почему ты сказал, что мне неважно, употребят меня сразу или потом?

- Ну, потому что у тебя такая начинка, которая недолго живёт, когда вскроют оболочку. Если тебя вскрыть, ты протянешь, думаю, неделю самое большое.

- Неделю?

- Семь смен света и тьмы. Если сразу не употребят, будешь умирать медленно и верно. Тебя спасает только оболочка, пока ты в ней, у тебя много времени.

- А у тебя по другому?

Опять раздалось знакомое бульканье, в этот раз оно почему-то вызвало у Щербатого недовольство, но он справился с ним, ему было очень интересно услышать ответ.

- Со мной по-другому. У меня такое содержимое, которое может протянуть долго и без оболочки.  Правда, это ничего не значит, потому что как только я окажусь вне оболочки, меня быстро употребят.

- Откуда ты знаешь?

- Я выпытал себя.

Щербатый хотел узнать, что значит «выпытал себя», но постеснялся, потому что ему показалось, что собеседнику не хочется говорить. Внизу беспокойно шебуршали тусклые мысли нижних, под это шебуршание он погрузился в забытье.

Глава 4

Наутро, как только включили свет, Прозрачного забрали. Щербатый уже научился четко различать Покупателей, и понял, что друга забрали не они, а другие розовые, которые переставляют. Прозрачного куда-то переставили, и Щербатый остро ощутил это пустое место, где раньше был его немного странный, но очень интересный друг.

«Конечно, его не вскрыли», - уверил себя он, - «его просто переставили, Прозрачный говорил, что время от времени всех переставляют. Наверное, мы ещё встретимся». Но от таких мыслей не становилось намного легче, особенно, когда нижние снова начали ворочать свои тяжелые волны тоскливых мыслей. Свет слепил оболочку, он был очень яркий, и на мгновение Щербатый даже пожалел, что не лежит пониже, там, где потемнее. Мимо начали скользить тени розовых, вокруг то и дело возникали розовые круги, иногда рядом с ужасными отростками. Чтобы отвлечься от них, он стал вспоминать беседы с Прозрачным, искать в них утешение и надежду.  Но за короткое время он стал мудрее и печальнее, и вместо утешения его нутро заволокло отчаянием.

Почему он обречён находиться на вершине этой пирамиды плоских оболочек? Почему никто из нижних не готов его понять? Почему его перемещают розовые, а сам он двигаться не может? Где в этом справедливость, чем эти жуткие, жадные розовые лучше него? Кто дал им право решать его судьбу? Щербатый так напрягся, что его содержимое заплескалось.

И тут его взяли.

Какой-то темный, неприятный, схватил его своим отростком и бросил вниз. Щербатый больно стукнулся обо что-то твердое, и его понесли. В исступлении он ощутил, как розовый отросток грубо швыряет его на какую-то медленно двигающуюся поверхность, другой отросток, поменьше, подносит к какому-то зеленому глазку, раздается неприятный звук, и большой отросток опять хватает Щербатого, отправляет его куда-то, где дно уже мягкое. Раскачивая, Щербатого повлекли куда-то прочь.

«Вскроют, меня сейчас вскроют», - заметалась отчаянная мысль. Ему никогда так сильно не хотелось жить. Казалось, все многочисленные частички начинки внутри него завопили о пощаде, а твердая оболочка размягчилась.

Наконец, его принесли куда-то, отросток нашарил его в темноте, в которой Щербатый находился, и выложил опять на что-то твердое, белое. Тут же раздался какой-то голос, тонкий вибрирующий, Щербатый весь обратился в слух, понимая, что Покупатели решают его судьбу.

- Бубубу, плохой, бубу назад, дурак, бубу нельзя, бубу магазин.

- Бубу нормально, годится бубубубубу, - отвечал голос потолще.

Щербатый понимал очень мало, но ему показалось, что тонкий голос недоволен тем, что толстый голос принёс что-то плохое. Впрочем, он был не в том состоянии, чтобы здраво оценивать происходящее, его зарождающийся интеллект терпел огромные испытания. Тонкий голос принялся громко что-то говорить, толстый голос отвечал короткими словами, почти все из которых Щербатый понимал.

- Не хочу! Не понесу! Нормально! Темно!

Однако тонкий голос напирал. Наконец ослабевшего и совершенно павшего духом Щербатого опять подхватил отросток и бросил на мягкое дно.

- Не вскроют, - как-то понял он вдруг, и внутри заиграла радость. – Не вскроют. Не вскроют, я буду жить дальше!

И действительно, не вскрыли. Его отнесли обратно, Щербатый узнал место. Грубые отростки вытащили его из мягкой темноты и опять началось злое, раздражающе быстрое бубуканье. Из которого изредка удавалось выхватывать отдельные слова.

- Консервы… Плохо…Нет…Обратно…Ладно.

Наконец другие отростки, более мягкие, схватили его и снова поставили на верхушку пирамиды из нижних. Те недоуменно залепетали. Щербатый не стал прислушиваться к этому безумному лепету, пытаясь понять, не вернулся ли Прозрачный. Прозрачного рядом не было.

«Почему же я опять попал сюда? Почему меня не вскрыли? Кого мне за это благодарить?» - тщетно выпытывал себя Щербатый, но ответов найти не получалось. А кого-то благодарить хотелось, истово и радостно.
Опять долго длился свет. Из-за пережитых ли волнений, или из-за того, что количество полученной информации вдруг перешло в качество восприятия, он стал воспринимать звуки Покупателей значительно отчетливее.

- Дешевле надо бу-бу вкусные консервы, я пробовала…

- Чем это тут пахнет бу-бу хочется…

- Да бу-бу себя в рот, я куплю, что хочу…

- Брал здесь пиво бу-бу как ссаньё…

Разговоры мелькавших мимо возбуждали Щербатого, ему казалось, что даже жидкость внутри него нагревается, а плавающие в ней полоски плоти шевелятся. Но ему всё равно было очень жаль, что исчез Прозрачный. Щербатый опять попытался обратиться к нижним, но те не понимали его почему-то. Он думал, думал, и картина окружающего мира вырисовывалась всё яснее. Он чувствовал, что находится на пороге важных открытий, новых ощущения, нового понимания мира. Так прошёл день, и свет погас.

Щербатый, уставший от мыслей, уже погрузился в тревожную полудрему,  когда  его вынес на поверхность бытия  прозвучавший совсем рядом голос.

- Вот закуска нужна. Бу-бу возьмём.

Щербатый очухался и распознал две большие тени прямо перед собой. Странно, Покупатели никогда, сколько он себя помнил, не приходили в темноте.

- Вот это будет нормально.

Вторая тень как будто заколебалась.

- Бу-бу, нормально? Может, лучше бу-бу, оно вкуснее?

- Много ты понимаешь!

Щербатый полностью разобрал смысл, и в этот момент отросток схватил его и сунул куда-то рядом с собой, так что Щербатый остро чувствовал тепло, исходящее от Покупателя. Или это был не Покупатель? Ведь Покупатели всегда приходили при свете! У него началась паника, он равномерно мотался туда-сюда, то припадая к теплу, то отдаляясь от него. Куда его несут? Его же не могут вскрыть! Только не его!

Через некоторое время тряска прекратилась, и  мягкий отросток снова вытащил Щербатого на свет. Но свет тут был другой, он показался злее и ярче. Отросток крепко схватил оболочку, и зачем-то  покрутил его, так что содержимое взбудоражилось, затем Щербатого бросили на стол. Начинка затряслась, да и самой оболочке, пусть твердой, было больно. Что же они хотят с ним делать? Его же не вскрыли только недавно!

- Плохой, наверно, бу-бу, - раздался один голос.

- Бу-бу похрен, - ответил другой.

Щербатый лежал на ровной поверхности и вдруг почувствовал прикосновение чего-то твердого к своей оболочке. Это твердое было узким и блестело.

- Что это? – успел спросить он.

И тут же мощнейший удар пробил его оболочку. Немного жидкой начинки брызнуло наружу.

- Вскрывают, - пронеслось понимание. – Как же так? Вскрывают!

И действительно, крепкий отросток, проделав дырку в плоском краю оболочки, стал методично резать её, всё больше и больше открывая содержимое Щербатого.

- Нет! Нет! - истошно вопил он, содрогаясь, но отросток не обращал внимания и лишь старался крепче удержать Щербатого на поверхности. Наконец, отросток почти закончил круговое движение, и несчастный Щербатый понял, что все его внутренности, вся его начинка, вся его – он вдруг выкрикнул это слово – душа – всё это станет достоянием чужих.

- Ну что, поехали, - сообщил вскрывавший и потащил из Щербатого начинку.