Крымские зарисовки

    Ах, как же хвалим заграницу,
    Свое не ценим, не храним,
    А мы поедем насладиться
    И не куда-нибудь, а в Крым.

О Крыме мечтал с детства. С самого пятого класса. Почему с пятого? Учительница по истории так интересно рассказывала, как греки ещё в древности  плавали в Крым, как основали там колонию. Там тепло, виноград, море. Начитаешься про «Остров сокровищ», «Детей капитана Гранта», капитана  Немо, и голова кругом. Выйдешь летом в поле, ветерок заволкует пшеницу, рожь; глаза закроешь – и ты уже на мостике корабля, а вокруг ласковое море и чайки. Красота! Глаза откроешь – и обидно до слез: ни моря, ни чаек…  Но теперь я точно знаю, что сказка может стать былью, если очень захотеть. Н.В. Гоголь еще говорил:
– И какой алтайский степняк не мечтает побывать на море!
Умный был мужик, зря ничего не писал, даром что ли всю жизнь неженатым прожил. Ага. Вообще, если честно, сам бы не рискнул в эту поездку отправиться. Да случай помог. Только не ухмыляйтесь, правду говорю. Одна знакомая, а у меня, вы знаете, их много, позвонила  и умоляюще так щебечет: «Выручай, дорогой».  Я сразу:  «С чего это вдруг дорогим стал?» А она: «Слушай, купила еще в апреле билеты в Крым, туда и обратно. И тебе взяла, хотела сюрприз сделать. Представляешь – Крым! Ты же историк. Знаю, что ты всегда хотел там побывать. Выручай. Да не съем я тебя, не бойся, и никаких отговорок».
А ведь уговорила, хотя знала, какой я стеснительный и боязливый в отношении женщин. Хотите верьте, хотите нет. Ага. А, была не была – еду. Как там в песне:

  Заправлены в планшеты
  космические карты,
  И штурман отмечает
  последний наш маршрут.
  Давайте-ка, ребята,
  закурим перед стартом,
  У нас еще в запасе
  четырнадцать минут.

Каких там 14 минут, впереди десять дней на берегу Черного моря!  И попутчица вроде ничего: веселая, симпатичная и не приставучая. А главное – пробивная. В путешествии  это самое главное. Тут тебе не карасей из озера таскать да червяков на крючок насаживать. Ага. А на душе все равно неспокойно: что там в Крыму ждет, что с жильем, питанием, спокойно ли там? И мысль нет-нет мелькнет: «Деньги бы не «увели», ворья,  поди, не как у нас в Сибири – полным-полно. А по карточке шиш получишь – «Незалежна» прессует и прессует. А без денег автостопом до Барнаула очень даже далеко. Да, поди, пронесет, так-то я иногда везучий, тем более такая женщина рядом». Ага.
Ну, здравствуй, долгожданный Крым и его славная столица Симферополь! Аэропорт, конечно, впечатляет. Оказывается, телевизору иногда можно верить. Показывали не так давно, каким он был, и вот он, красавец перед нами. Не буду его описывать, в нем побывать надо. Настроение хорошее, захотелось пошутить. А что, имею право. Звоню брату Борису в Барнаул:
– Привет, братан, из Симферополя. Как там погода на Алтае? – И, конечно, хохочу.
Слышу в ответ:
– Ты чё, горный орел, загулял что ли? Крыша поехала? Симферополь! Вечно с прибабахами живешь.
Объясняю ситуацию. Теперь уже смеется Борис:
– Ну ты даешь. Присмотреть, надеюсь, есть кому? Ладно, пошутил, знаю, что есть. Наслаждайся. Смотри, в море не утони.
Симферополь российским городом стал с 1784 года. Вначале он мне не очень понравился: показался каким-то обшарпанным. Но я очень ошибся, да что и говорить: еще и двух лет не прошло, как Крым вернулся на родину в Россию. Он только начинает возвращать свое величие. А вот в центре дух захватывает: такие великолепные здания, много соборов, церквей. В городе можно увидеть переплетение татарского, греческого, украинского и в говоре, и в одежде, и в постройках. Но главное – веселые, приветливые лица.
Моя неугомонная попутчица ни секунды не стоит на месте, с фотоаппаратом несётся то к фонтану, то к какому-нибудь памятнику или оригинальному месту. А они здесь на каждом шагу. Еле успеваю за ней. В этом мне, сельскому, до нее, до городской, очень далеко. Ага. А вообще он в два раза меньше Барнаула. Это к тому, что мы тоже не лыком шиты.
Из Симферополя путь держим на Севастополь. Непередаваемое впечатление. Вокруг виноградники, фруктовые деревья и вдоль дороги и целые поля. Горы то пологие, то так взметнутся вверх – дух захватывает. Наши сибирские водилы молодцы, а здешние – вообще асы. Представляете, дороги часто узкие – разъехаться только-только – и серпантинистые. Тут лихачество ни к чему, нужны умение, ловкость и чутье дороги.
А внизу до самого горизонта – самое синее в мире – Черное море мое. Только подумал: и невдалеке от берега белый-белый парус. И голос рядом сидящего сокровища:
– А я знаю, о чем ты подумал.
– И о чем?
– По духу тебе Лермонтов ближе всего?
 – Ну, да.
– Я не экстрасенс, но точно знаю, что ты напевал: « Белеет парус одинокий в тумане моря голубом, что ищет он в краю далеком, что кинул он в краю родном». Угадала?
– А ведь и правда, угадала.
И вдруг из-за поворота, как огромный белоснежный лайнер, выплыл красавец Севастополь. Да-да, именно огромный корабль со множеством белых-белых кают: замками, дворцами, памятниками. Это было настолько завораживающе, что я остолбенел от восторга, а с губ невольно слетало: «Боже! Да это же сказка». И тут же получаю тычок в бок от своей попутчицы: «Рот закрой, люди смотрят».
– Та ничего, ничего, – говорит дядька с тарасобульбовскими усами и соломенной шляпе. – Раз чоловику нравыться. Виткиля вы?
Услышав, что с Алтая, глубокомысленно изрекает: «Нэвже с Алтая? Погрейтесь, погрейтесь у нас, а то вы, поди, уже уси позамерзалы, – лукаво смеется.
На вокзале я понял, что такое приморский город и что значат приезжающие отдохнуть или поглазеть, такие, как мы, для горожан. Не успел автобус остановиться, к нам кинулась толпа человек пятнадцать с криками: «Наконец-то вы приехали, мы вас так ждали. Вход отдельный, душ, телевизор, кухня – все есть. Остановка рядом».
Удивленно смотрю на Наталью:
– Это что, все твои родственники? – Да ты что, – машет она рукой, – это они клиентов-квартирантов так заманивают.
Всё быстро прекращает сухощавый мужик в фуражке с крабом. Он берет наши сумки  и бросает:
– Пошли ко мне в машину.
Так мы и определились на жилье в городе-герое Севастополе. А цены за проживание там очень смешные: 500-600 рублей за сутки с человека. В Сибири такие, пожалуй, трудно найти.
Каждый день расписан, как говорят, от «А» до «Я». Каждое утро зарядка, обливание и вперед. Конечно, памятники адмиралам Нахимову, Корнилову, Истомину. А как не постоять у памятника матушке Екатерине. Именно при ней исполнилась мечта Великого Петра о выходе в Чёрное море. Именно при ней Таврия стала нашей. Гриша Потемкин и сподобил эту Тавриду своей матушке государыне, от того и Григорий Потемкин-Таврический. От нахлынувших чувств просто захлестывает. Жаль, что так поздно приехал в Крым. Когда сам увидишь, прикоснешься – совсем по-другому будешь на уроках говорить с детьми.
Стоим у памятника Затопленным кораблям. Еще в Крымскую, в 1853 – 1856 г.г. они были затоплены, чтобы не дать англичанам и французам приблизиться вплотную к Севастополю. Ни ветерка. Море ласково омывает ноги, а на щеках отчего-то брызги. Сентиментальней с каждым годом, однако, становишься, а, степнячок баевский? Словно подслушав мои мысли, их озвучивает моя спутница.
Мы, как истинные туристы, во всем белом, с фотоаппаратами и в бейсболках. А главное – никаких забот, абсолютно. Но фрукты здесь «кусаются», имею ввиду цены. Спросили об этом, ответ получили оригинальный:
– У нас для своих свои магазины.
Севастопольцы трепетно относятся к своему городу, они любят его и считают, что именно их город главный на полуострове. Наверное, это и правильно. Надо любить места, где живешь, гордиться ими. Они могут часами вам рассказывать, что нужно обязательно посмотреть, где побывать, «а то всю жизнь будете переживать, шо не увидели».
Действительно, как не посмотреть панораму «Оборона Севастополя» 1854 –18555 г.г.,  настроение как никогда серьезное и торжественное. Ведь на этих батареях сражались 349 дней и ночей наши моряки. И среди них легендарный матрос Кошка. Здесь ласковые руки 1-й российской медсестры Даши Севастопольской перевязывали моряков, возвращал с того света  раненых знаменитый хирург Пирогов, кстати, первый применивший наркоз. И, кажется, что рядом идет блестящий морской офицер Л.Н. Толстой, который принимал участие в обороне города и потом лучше всех описал ее в своих знаменитых  «Севастопольских рассказах». Чувства, переполнявшие меня в тот день, описать невозможно, ибо они только мои. Отдаем дань памяти руководителям славной и трагической обороны во Владимирском соборе – усыпальнице адмиралов.
Побывали на Сапун-горе, Малаховом кургане. Именно здесь понимаешь величие подвига народа. Наших солдат и матросов часто называют на Западе фанатиками. «Им не понять никогда, как мы крепко всегда любили, любим и преданы и малой, и большой родине, имя которой Россия», – думал часто я в этот день.
Ни разговаривать, ни шутить не хотелось, и мы долго, молча сидели у подножия Малахова кургана.
И как же это побывать в Севастополе и не искупаться, и не выйти в открытое Черное море? Да ни в жизнь! К услугам отдыхающих и не очень дорогой, красивый, тоже белоснежный катер, довольно вместительный. И начинается замечательная морская прогулка вдоль живописной Балаклавской бухты с выходом в открытое море. Думал, что только мы такие ахательные и охательные. Да как же! Только и слышишь:
– Красота! Какая прелесть! Фантастишь, – ну и так далее.
В море первый раз, боюсь – много слышал и читал о морской болезни. Нет, ничего. Волны есть, но погода штилевая, все обошлось. И как всегда бывает у меня в такие минуты – запеть:

  Стонет волна штормовая,
  В дальние дали маня,
  Так не ревнуй, дорогая,
  К Черному морю меня.

И меня поддержали, подхватили, даже экскурсовод. Да.
После прогулки многие купались. Как же замечательно можно проводить время: и познавательно, и увлекательно, и отдыхательно. Представьте, стоять недалеко от места, где снимали «Человека-амфибию»! А музон неназойливо проникает из репродукторов:
 
  Лучше лежать на дне,
  В серой прохладной мгле,
  Чем мучиться на суровой,
  Проклятой, жестокой земле.

Но эти слова людей на пляже не трогают, они смеются, плещутся, взвизгивают, когда волна с шумом бросает их на берег. Все, о кей, дорогая маркиза! Уходить не хочется, но надо. Завтра посмотрим, почему А.С. Пушкин восторгался Бахчисараем, и еще один визит для души и сердца. Но это завтра, а сейчас домой и спать.
Дорога в Бахчисарай – это головокружительное, стремительное движение. Каким образом  водитель успевает вписываться в поворот – уму непостижимо. Скалы такие иногда на пути, наверное, пострашнее, чем в Горном Алтае. Клянусь вспотевшим лбом и судорожно вцепившимися в спинку сиденья руками. А местные жители разговаривают, смеются, словно так и надо. Интересно, по дороге мало увидишь жилища людей. Переводим дух – въезжаем в город. Довольно интересный. Время как будто остановилось здесь лет 200 назад: узкие до предела улочки, дома из камня, кафешки на татарский манер, особенная речь. Говор русский в основном, но с каким-то особым акцентом: южное «г» и «шо». Мечети, мечети…
И вот, наконец, дворец хана. Бахчисарай был столицей Крымского ханства до 1783 года. Территория дворца огромна, хорошо ухожена, южные причудливые деревья, от цветов разбегаются глаза. Везде беседки, скамьи. Главный дворец поражает своим великолепием и роскошью. И среди этой неземной красоты красавец фонтан. Вода кажется божественным нектаром. Такое чувство, что сейчас из дворца на площадку выйдет главный распорядитель – евнух, хранитель верности жен хана и грозно спросит: «А вам здесь почему надо»? Но великий Пушкин, наверное, знал, что сюда и после него будет много любопытных, таких как я, ездить. Неслучайно он писал:
Среди безмолвных переходов
Бродил я там, где, бич народов,
Татарин буйный пировал
…
Еще поныне дышит нега
В пустых покоях и садах:
Играют воды, рдеют розы
И вьются виноградны лозы,
И злато блещет на стенах.

Какие чудесные строчки! И надо же было такому случиться. Когда я остался один, так получилось, на огромной территории дворцового сада раздался такой завораживающий голос муэдзина, призывающий правоверных  на молитву, что чуть не лишился чувств. Словно очутился в царстве Шахерезады. « Вот тебе и «Тысяча и одна ночь», – шептали мои губы.  – Но голос муэдзина также внезапно стих. Скажи кому – не поверят, скажут опять напридумывал.  Пусть думают, зато я побывал в самой настоящей сказке под названием «Бахчисарай и его обитатели».
Вечером этого же дня направляемся к истокам православия – в Херсонес. Да-да, именно в Херсонес. Не путайте с Херсоном – это на Украине, а наш Херсонес получается, как город в городе, он в черте Севастополя. Когда-то от красивого города остались одни развалины, еще с 14 века. Но они и сегодня впечатляют. Идем по Севастополю пешком, вечер прекрасный, теплый, рядом веселая, симпатичная женщина – почему бы и не идти. Но просто так идти невозможно: столько памятников, что не останавливаться просто невозможно. И не спешить нельзя – стемнеет, не увидишь то, куда несут ноги и ведет сердце. Вот он Херсонес. У меня два фотоаппарата, работаю то одним, то другим, спутница снимает на мобильный телефон. Впечатляют мощные городские укрепления, театр. Только подумать – две тысячи лет назад, тысячу – в  него  ходил зритель на спектакли. Видны термы – это бани, даже просматриваются остатки водопровода. Нет, водопровод еще до нашей эры! На молодежном сленге – круто! Увлекся, однако, но не могу без этого. А главное, зачем мы пришли сюда? Здесь, в Херсонесе, князь Владимир Красное Солнышко принял православную веру, здесь крестилась его дружина. Выше развалин Херсонеса величественный храм Владимира Крестителя. Поднимаемся, проходим через красивые ворота к храму. В храме и возле него люди. Чувствуется, что многие здесь не просто посмотреть, но впитать чудодейственную силу верования во Всевышнего, помолиться во славу князя Владимира, и, не боюсь сказать, – очистить душу от скверны. Люди уходили отсюда просветленными, и каждый уносил в душе что-то свое неповторимое и необъяснимое.
Сегодня последняя ночь в Севастополе. Всего несколько дней, а он стал, как будто своим, родным.
Здравствуй, Ялта!  Водитель оказался разговорчивый. Он просветил нас, что означает это слово. Оказывается, корабль греков во время шторма несколько дней болтался в море, что называется,  «без руля и без ветрил». Команда в безысходности лежала на палубе, и вдруг один из моряков, плача, закричал: «Джалитос», что по-гречески – земля. Так и вырос здесь город, и ему скоро будет тысяча лет. Ну что скажешь – курорт всем курортам. Люди и живут за счет приезжающих. Так же, как в Севастополе, нас «захватили в плен». Условия проживания еще лучше: 2-й этаж, сад, цветы, широкая лестница, все удобства.
Достопримечательностей уйма. Начинаем с «Ласточкиного гнезда». Это визитная карточка Крыма. Если смотреть с моря, кажется, что замок висит в воздухе. Интересно посмотреть, как он выглядит вблизи. Недалеко от Ялты. Такси – везде успевай, карман раскрывай. Замок сказочный. А если ты романтик, а себя к таким отношу, к тому же наслушавшись историй любовных, которые трагически заканчивались здесь, взираешь с любопытством. Смотреть вниз издалека на море интересно, но жутковато: высота огромная, голова даже начинает кружиться. Нет, хватит любовных страданий, пора подаваться, где поспокойнее.
Не надо угадывать даже с трех раз, куда с нетерпением хочу попасть. Конечно, в Ливадийский дворец. При последнем императоре построен. Умели цари и жить, и отдыхать. Ага. Почему именно это место? Очень просто. Февраль 1945 года, близится конец войны. Надо обсудить, что будет дальше. И в Ливадии проходит встреча И. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля. Разве можно удержаться, чтобы не увидеться с ними. Дворец шикарный, царский, но без особых излишеств. Вот комната, где состоялась встреча трех лидеров. И что ни говори, волнующе стоять около «их» стола,  около «их» стульев.  А потом была комната, войдя в которую, столбенеешь: они все трое сидят, как живые, как на всех известных фотографиях. Мы тоже запечатлелись рядом с ними. Такой момент пропустить нельзя.
И очень хотелось посмотреть нам домик А.П. Чехова. Еще ведь из школы помнится, что он там жил. Тем более моя охранница и спутница – литератор по профессии. Милый двухэтажный особнячок. И холл есть, и мансарда, и веранда. Даже мезонин и сад. Сразу вспоминаешь «Вишневый сад». Антон Павлович сам трудился над этим садом, хотя часто болел. Он из-за болезни и жил в Крыму, и постоянно жаловался на холод в комнатах. Представьте, это было более 100 лет назад, современного отопления, ясно, не было. В саду, недалеко от дома, знаменитая скамейка, на которой он сиживал с Л.Н. Толстым. Мы тоже присели, чтобы проникнуться духом чеховским. Сестре писателя нравилось, что для заправки супа руку в окно протяни – и вот они живые лавровые листья. Посетителей было прилично. И не только старушки, божьи одуванчики, а люди разных возрастов. Нет, не погасла тяга народа к духовному…  До этого казалось, что Антон Павлович невысокого роста, а он, оказывается, был дядя ничего.
Шли и вспоминали чеховскую «Каштанку», оказывается, мы оба любим животных, а потому – даешь зоопарк! Пора пару дней отдаться отдыху. Ну что фильмы, что книжки с иллюстрациями? Интересно, но не то. А тут все живьем. Глаза разбегаются. Идем медленно. Ай, какая милашка – мини-верблюдка или верблюдиха, даже и не знаешь, как  сказать. А вот дядя Жираф с тетей Жирафихой, на которых равнодушно из-за сеток посматривают тигры, леопарды. Медведи, слоны, страусы. Люди вокруг улыбаются, смеются, как дети, забыв о неурядицах суетного бытия. И не скажешь, что отдыхающие какие-то супербогачи. Обычные люди в обычной одежде. И что интересно, мы не видели во время поездки в крымских городах и поселках нетрезвых. Вот здорово. А мне думалось, это же сколько нужно рабочих, чтобы ухаживать за этой звериной и пернатой оравой. Но зато сколько удовольствия испытывают люди, приходя сюда.
– Слушайте, молодой человек, а мы с вами еще не были в ботаническом Никитском саду и в парке Парадиз, – это так иногда шутит Наталья Николаевна.
– А это обязательно? Может, купаться? – возражаю недовольно.
– А там и искупаемся, я узнавала, можно.
– Ну что же, окультуримся.
Кроме шуток, думал, что Никитский от Никиты  Хрущева. Оказывается, нет. Этому саду двести лет с маленьким гаком. И деревня под названием Никита. «Садик, да и садик»,  – с не очень большим удовольствием ехал я туда. Оказалось, ого-го. Почти тысяча гектаров, больше трех с половиной тысяч различных видов растений. Но пусть и не «ботаник», хотя при чтении надеваю очки, радоваться и восхищаться есть чему. Каких только цветов, каких только растений со всего света здесь не увидишь. Офигенно! Бесподобно! Оригинально! Эти возгласы в конце концов даже стали утомлять, а от разнообразия цветов стало рябить в глазах. Пришлось включать сирену:
– Хочу в Парадиз, хочу в Парадиз!
Дамочка, сопровождающая меня, помешана на цветах, исхитряется выпросить с клумбы что-нибудь и увезти в Сибирь. Оценить такое стремление побаиваюсь, за   цветы жизнь отдают. Наконец соглашение наступило.
Ах, боже ты мой! Парадиз, так Парадиз! Не знаю, есть ли еще где-нибудь на земле такие парки. Вообще это слово означает разнообразие. Красивые дорожки то поднимаются вверх, то опускаются вниз, огромные клумбы то квадратные, то круглые, причудливые фонтаны и фонтанчики, беседки, везде скамьи из камня для отдыхающих. Мощные дубы, которые видел Пушкин, олеандры, секвойи, и не сибирские, а южные кедры, лиственницы… 
Тишина, умиротворенность, кажется, что ты в настоящем раю. Красивые, ухоженные лужайки и, конечно, цветы. Ходим, любуемся. И вдруг… Никита Сергеевич Хрущев на скамейке. Да-да-да! Именно он. Скульптура такая мастерская, как живой. Не удержался, сел рядом. Желание было огромное: снять с него шляпу  да по лысой голове щелчка хорошего дать за Крым, за то, что землю русскую подарил Украине в 1954 году. Не будь этого подарка, глядишь, и напряга с Украиной не было…
Хорошо день прошел, а завтра еще лучше быть обещает. Посмотрим.
Снова день отдыха. И какого! Многие смотрели на мир с высоты птичьего полета? То-то. Есть около Ялты гора Ай-Петри. Очень высокая. Пешком едва ли поднимешься. Конечно, можно, но слишком долго и опасно. А туда есть канатная дорога. Решили тоже ощутить экстрим. Оказалось,  желающих пруд пруди, едва попали во вторую группу. И… поехали! Никто не сознается, что страшновато, спутница уцепилась в меня мертвой хваткой. Вниз смотреть боязно. Остается вспоминать далекие времена работы вожатым в пионерском лагере и тихонько напевать:
Им салютует шум прибоя,
Над ними небо голубое,
Ничем орлят не испугать,
Орлята учатся летать!
А внизу и правда далеко-далеко море с прибоем, а вверху голубое небо. Все равно, когда ступили на землю, многие ни с того, ни с сего смеялись, и чувствовалось, что рады окончанию птичьего полета.
А на десерт такого замечательного дня визит в дельфинарий. Перед десертом прямо в парке спустились к морю и купались, купались, купались…
Хорошо, что дельфинарий тоже рядом с Ялтой. Хотите окунуться в детство? Идите в гости к дельфинам. Когда мы смотрели на чудеса, которые творили дрессировщики со своими подопечными – дух захватывало, все смеялись, аплодировали, кричали, прыгали. Ну как можно было оставаться спокойным, когда дельфины выполняли головокружительные трюки, когда морские львы, словно ручные, выполняли любые команды своих друзей – стройных, красивых девушек и юношей – дрессировщиков. Да все зрители забыли о своих годах, все были большой веселой детской семьей. Это был праздник, праздник красоты, праздник единения человека, воды и милых животных. Кто хотел, мог пообщаться с дельфинами, морскими львами. Я хотел. Хорошо, что дельфинарий заканчивал наше пребывание в Ялте. Если бы мы посетили его в первый день, наверное, там бы все дни и пробыли. Истинная правда.
Последний день в Крыму – симферопольский. Куда только ни заносили нас ноги: к главному фонтану города, в парк, церкви, соборы, магазины, даже провели блиц- опрос. Вопрос для горожан был один: «Вы не пожалели о том, что снова вернулись на родину в Россию?» Нисколько не вру, когда они узнавали, что мы из Сибири, обнимали и целовали, как родных. Ответ был более чем понятен.
 Грустно расставаться с красивым краем, добрыми, сердечными людьми. Что-то оставляем от своей души здесь, еще большее от увиденного, везем на Алтай.
Самолет берет курс на Новосибирск. Рядом посапывает неугомонная спутница. А из головы долго не уходят есенинские строчки:
 
  Никогда я не был на Босфоре,
  Ты меня не спрашивай о нем,
  Я в твоих глазах увидел море
  Голубым, мерцающим огнем…
  Понимаю, что сплю, но Черное море так и не выпускает из своих объятий.

А. Бородин.

Усть-Кокса – Барнаул – Крым.