full album

До Кенсу был тем, кто любил О Сехуна.

 ДиО всегда считал, что он особенный и ему повезло иметь возможность получать взаимность в своих чувствах. Он часто говорил: "Хоть мы и живем в, как многие выражаются, в толерантном мире, но зачастую, если твои увлечения отличаются от "традиционных", то, скорее всего, тебя будут осуждать и есть вероятность столкнуться с ненавистью. Я счастлив любить тебя и получать твою любовь, мой Хуна". В ответ на свои слова он всегда получал счастливую улыбку и теплоту.

Кенсу был геем и совсем не принимал отношения между мужчиной и женщиной, это и стало причиной недопонимания между ним и его родителями, с которым он не общался с момента окончания старшей школы.

На третьем году обучения Кенсу влюбился в первокурсника с астрономического факультета, который не давал его мыслям покоя и каждый день, вновь и вновь он втайне следил за высоким брюнетом, читающим по началу непонятные для Дио книги о космическом пространстве. Но, пересиливая себя, гуманитарный ум все же одолевал одну книгу за другой и вскоре  уже с легкостью понимал о чем идет речь. Он никогда не читал эти книги в библиотеке, это сильно отвлекало от "слежки".

Парень всегда садился неподалеку, так, чтобы можно было с легкостью наблюдать за читающим. Кстати, его имени он не знал, ибо даже представить не мог, у кого можно об этом спросить. Друзей у парня не было да и он сам слишком замкнут для дружбы. Дио никогда не выражал свои эмоции и чувства открыто. Чаще всего его отношение к человеку можно было определить по степени проявления заботы.

За месяц на столько активную слежку невозможно было не заметить. И однажды, открыв книгу Кенсу обнаружил конверт с надписью "Для сталкера, который непременно возьмет эту книгу, сразу же после того, как я ее положу на место". Кровь мгновенно прибыла и выдала легкий румянец на щеках, руки задрожали от волнения, а глаза нервно забегали в поисках адресанта. Поняв, что в читальном зале он стоял один, пальцы извлекли письмо, и взгляд пробежался по небрежно написанным словам.

"Вы знаете, что это не культурно и не вежливо наблюдать за кем-то вот так не прикрыто?! Но я совсем не злюсь, мне кажется, что у вас есть свои причины для этого. Собственно я тоже следил за вами. Мне стало интересно наблюдать за наблюдающим. Вы ведь не заметили, правда?" ДиО действительно не подозревал, что давно стал объектом слежки. "Я знаю, что вы перечитываете каждую книгу, которую я брал. И абсолютно уверен, что это письмо сейчас читаете именно вы. Думаю: я знаю о вас больше, чем вы обо мне. Кенсу, меня зовут О Сехун.
P.S.:Если тебе есть, что сказать, то приходи сегодня в кофе Р**. Я буду тебя ждать."

ДиО, поборов робость и страх, все же пришел в тот день в назначенное место. Внутри было тихо и безлюдно,  и только один лишь человек сидел за столиком в центре зала. Именно к нему нетвердым шагом  и направился Кенсу.

- Здравствуй. - Еле слышно прозвучал дрожащий голос. Парень мгновенно поднял взгляд на пришедшего и слегка усмехнулся.
- Ну, садись. -  Сехун указал рукой на стул.- Значит, ты за мной следил... Что ж, я делал тоже самое. -  Раздался громкий смех.-Эй, расслабься! Улыбнись!

Кенсу долго просил прощения, чувствуя некоторую вину и неловкость.  К счастью, обстановка быстро поменяла свой характер и стала более легкой.

***

О Сехун был тем, кого любил До Кенсу.

Молодой и энергичный Сехун, вопреки своему характеру, любил тишину и покой. Именно это и стало причиной выбора университетской библиотеки для проведения вечеров за прочтением книг. Своей специальностью он выбрал астрономию. Глубина и бесконечное пространство всегда пленяли юный ум, не давая возможности выбраться.

В один из дней, уже привычно устоявшись на своём месте, Сехун читал "Кратчайшую историю времени". За окном погода была, мягко говоря, отвратительная, как и настроение Сехуна. На самом деле, застать его злящимся было практически невозможно, так как это редкое явление, подобное комете Галлея, не каждому дано увидеть это при жизни.


Впервые О не старательно вчитывался и обдумывал каждое слово, наоборот скользил взглядом и ловил случайные обрывки текста 
 
           ...Но в теории относительности нет принципиального различия между пространственными и      временными...
   
        ...со скоростью, близкой к скорости света. Например, при скорости, равной 10% от скорости света, масса тела будет всего на 0,5%...

 
 Виной такой невнимательности являлся молодой человек, сидевший неподалеку и наглейшим образом не сводивший с него глаз, что,собственно, не могло не раздражать и не казаться странным. "Кто будет приходить в библиотеку, не читать книгу, а глазеть на посторонних людей?!". Сехун нахмурил брови и обернулся, чтобы посмотреть, нет ли еще кого-то рядом, кого можно было бы так пожирать взглядом, граничащим то ли с ненавистью, то ли страстью. Никого не обнаружив, парень еще раз бросил короткий взгляд в сторону "сталкера", сделал глубокий вдох и продолжил читать. Сегодня время тянулось мучительно долго, казалось, что оно было настолько сильно искривлено, что шло не правильно и минута вобрала в себя дополнительные 120 секунд, что и удлиняло привычный час на 7200 нескончаемых секунд. Пространство казалось неестественным, все фигуры потеряли относительно привычный вид и приобрели странно-бесформенное состояние. Между всеми пространственно-временными метаморфозами пробегали строки из книги, которое для Сехуна именно в этот момент совсем не обретали смысла, и мозг решительно отказывался воспринимать информацию.

     .... В 1860 г. немецкий физик Густав Кирхгоф установил, что любое материальное тело, например звезда, будучи нагретым, испускает свет или другое излучение, подобно тому как...

 
Изо дня в день Сехун ловил на себе взгляд незнакомца, который его заинтересовал в первую очередь отсутствием книги в библиотеке. Кто же будет постоянно сидеть на одном и том же месте по несколько часов в день?!

 Астроному нравилось наблюдать и изучать поведение не только космических тел, но и вполне себе земных, в особенности, находящихся в десятке шагов. Просто сидеть и наблюдать, как наблюдают за тобой,  казалось Сехуну какой-то детской, но весьма забавной игрой.

"Каждые 23 минуты он смотрит на время. Часто запрокидывает голову и делает глубокий вдох. Через 20-50 минут после прихода подпирает ладонью голову и сидит так до тех пор, пока не затечет рука". Возможно, в свой блокнот Сехун записывал странные особенности объекта наблюдения, но для него они казались важнейшими. Обычно люди описывают цвет глаз и волос, цветовую гамму, предпочитаемую человеком или рост, но не в случае астронома, для него это казалось более чем вторичным и почти не нужным. "Барабанит пальцами все время один и тот же ритм".

Подобных взаимных наблюдений прошел ровно месяц и Сехуном было отмечено, что незнакомец не только приходит с ним в одно и то же время, но и, перед уходом, следует за ним, если он идет убирать прочитанную книгу на место, и берет ту самую только что прочитанную Сехуном книгу. Но парня больше волновал вопрос: почему этот странный человек не читает эти книги, зачем он их берет и что с ними делает?!


Шло время, а ничего не менялось. После занятий два человека в читальном зале сидят неподалеку друг от друга, и молча наблюдают.


Астроному ДиО напоминал туманность «Бумеранга», он был таким же холодным и неизученным до конца. Незнакомец притягивал парня к себе больше с каждым днем. В один момент начало казаться, что если исчезнет этот человек, то и смысл жизни уйдет вслед за ним.

-Для проведения подробного изучения,- думал Сехун,- Мне необходимо познакомиться с ним поближе. Но как это сделать?- Для него просто подойти и заговорить казалось чем-то не естественным. Даже немного странным.- Придумал! Я как раз дочитал эту книгу. Вложу в нее письмо. Он точно ее возьмет.


Почерк у О Сехуна никогда не отличался аккуратностью. Всегда это были кривоватые линии, которые, казалось, выводили в некоторой спешке. Литературным слогом он тоже не обладал и решил написать все, как есть, используя слова, которые он хотел сказать в первый день.


Вложив письмо в книгу, и отнеся ее на место, Сехун незамедлительно направился в указанное кафе. Из-за переживаний, что его догадки были неверны, что незнакомец вовсе не следил за ним и  никогда не брал тех же книг, заставили парня нервничать и кусать нижнюю губу до тех пор, кока он не ощутил вкус крови.

Раздался звон колокольчика. В дверях появилась фигура невысокого человека, который окинул взором зал и направился к нужному столику, находящимся в центре. 


- Здравствуй.

Мгновенно подняв глаза, парень увидел источник звука, робость в его голосе заставили его выдать легкий смешок.

- Ну, садись. -  Сехун указал рукой на стул.- Значит, ты за мной следил... Что ж, я делал то же самое. -  Раздался громкий смех.- Эй, расслабься! Улыбнись!

Кенсу долго просил прощения, чувствуя некоторую вину и неловкость.  К счастью, обстановка быстро поменяла свой характер и стала более легкой.

***

Впервые за долгое время в Корее ударили сильные морозы, из-за которых образовался гололед, к которому совсем не были готовы автовладельцы. Сехун давно упрашивал ДиО дать ему возможность вести машину, и тот сдался в самый не подходящий для этого день.

Снег крупными хлопьями ложился на асфальт и таял в ту же секунду. Серо-белые облака, почти тучи, медленно тянулись друг за другом, создавая ощущение невероятной тяжести сознания.

- Будь более внимательным! Ах, я уже жалею, что позволил тебе это. Сейчас так опасно пускать за руль не опытного человека.

- Кенсу-я, не переживай. - Положив руку на колено парня, которую тут же убрал ее обратно на руль, произнес Сехун.

- Я сказал тебе не отвлекаться!

- Все хорошо, я внимателен, ничего не может произойти.- Повернув голову в сторону ДиО, Сехун улыбнулся.

Когда тебе 22, ты абсолютно уверен, что ничего плохого с тобой не может произойти, что каждый день ты будешь возвращаться в теплую квартиру и заниматься привычными для себя вещами, что тот, кого ты любишь, всегда будет рядом и что всегда все будет хорошо.

-ДиО, ты в последнее время  слишком серьезен. Что-то случилось?

-Мне…- Кенсу закрыл глаза рукой, чтобы собраться с мыслями. Он всегда так делал, когда собирался отвечать  на неприятный или волнующий его вопрос.- Ах, мне часто снится сон, что ты не можешь вернуться домой. Ты все идешь и идешь, а прийти не можешь. Метель, а ты совсем не по погоде одет… Тебе даже спрятаться негде. Ты совсем не чувствуешь рук и ног, тебе  очень холодно… Ты идешь, а дорога не кончается.

Кенсу с раннего детства уделял большое внимание своим снам. Он верил, что любой сон, так или иначе, но отобразится в реальности. Становясь старше, он видел их все реже и реже. Если что-то и снилось, то оно не имело какой-либо последовательности, просто набор хаотичных действий, не имеющих связи между собой. Своеобразная традиция каждое утро уделять 5-6 минут на обдумывание приснившегося  ушла сама собой, так как сны перестали его посещать. Но с недавних пор, закрывая глаза, он видел одно и, то, же назойливо одолевавшее  его сознание, заставлявшее сердце бешено колотиться.  Как в последнее время по утрам, так и сейчас пульсирующая вена у виска, принесла с собой колющую головную боль и неприятное ощущение страха.

-Хен, что с тобой не так?!- По обыкновению улыбаясь, но чувствуя тревогу, сказал Сехун.- Все всегда будет хорошо, запомни. Мы молоды, у нас впереди длинная жизнь, которую мы проживем счастливо, понимаешь. Все хорошо.

От услышанного тревога нарастала все больше. Глаза покраснели и их немного жгло. ДиО умел плакать без слез. Он делал это незаметно для других, чтобы никто не мог узнать о его  истинных чувствах. Довериться людям для него представлялось не возможным.

-Я смогу тебе поверить, если мы вернемся сейчас домой.

-Хорошо.- Разворачивая машину, парень, улыбаясь, еще раз взглянул на сидевшего рядом Кенсу.- Я тебя л...

Далее последовал лишь срежет колес и удар о встречный автомобиль.

Кенсу пришел в себя почувствовав, как по его лицу стекает кровь. Когда он открыл глаза, мир не имел четкого очертания. Все вокруг расплывалось и двоилось, временами мир охватывала тьма. Снег ложился на Сехуна, попадая в салон через разбитое лобовое стекло, осколки которого оставили на его лице, руках и теле раны, из которых сочилась кровь. Серые облака тяжело нависали над землей. Хлопья снега укрывали землю белым снежным покрывалом. Сквозь серый дым виднелись красно-синие огни и силуэты суетящихся людей. Больше Кенсу ничего не видел и не слышал. Лишь перед тем как потерять сознание он успел схватиться за рукав куртки Сехуна, тихо простонал: "Хуна".


Говорят: когда человек умирает часы останавливают свой ход. Жизнь До Кенсу остановилась, когда О Сехун ушёл из неё. Все вокруг не имело значения: час, день, месяц, год, век потеряли какую-либо ценность. Теперь ДиО все время проводил в больнице, в палате одного единственного человека. Держа его руку, он молча напоминал обо всем, что было с ними раньше.

-Ты же откроешь глаза? Скажешь то, что начал?! Мне необходимо услышать это вновь.- Прижимая руку Сехуна к груди, хриплым голосом шептал Кенсу. Кричать, плакать, выражать эмоции, обращаться к кому-то, кроме того, кто его не слышит,  ДиО не мог. В действительности казалось, что из мира исчезли цвета, звуки, формы. Все прибывало в аморфном состоянии, которое резало органы чувств своей неестественностью.

Ночь, давно опустившаяся на крыши, блистала яркими огнями вывесок, озарявших улицы, подобно вселенной, звезд, которой не видно из-за излучаемого городом света. 

Сон, одолевавший Кенсу, который не спал более двух суток, боясь, проснувшись узнать то, о чем даже не мог подумать, допустить и кротчайшую мысль о смерти человека, как он считал, пострадавшего по его вине. Не проходило и часа, чтобы в сознании не звучали упреки и слова ненависти к самому себе.

Временами Морфей одерживал кратковременную победу и уволакивал его на пару минут в непрочное царство грез, сплетенное из тысячи паутиноподобных нитей тонкой лески. Когда же время плена заканчивалось, острая боль во всем теле возвращала Кенсу обратно в мир яви. Мрак окутывал палату, чем-то вязким, от чего тяжело отмыться и что, попадая в легкие, затрудняло дыхание.

Обычно человек, всматривающийся в темноту, через небольшой промежуток времени начинает различать предметы, находящиеся в помещении, и свободно ориентируется в пространстве. Но сейчас, все было не так. Воздух, давящей своей тяжестью, осел на дне легких, не позволяя  нормально дышать. ДиО приходилось делать пару маленьких вдохов прежде, чем выдохнуть.

Слух пронзал монотонный звук прикроватного монитора.  По разуму растеклись хаотичные мысли, не имеющие формы и определенного содержания. В попытках отвлечься мозг воспроизводил непонятные сюжеты, а глаза слипались. Голова тяжелела. Хотелось спать.

Кенсу вздрогнул, когда на его плечо опустилась рука, и прозвучал приглушенный низкий голос: "Вам стоит пойти домой. Здесь вы не выспитесь". Мужчине понадобилось пара секунд, чтобы осознать сказанное. Перед ДиО стоял высокий человек 30 лет, в аккуратно выглаженном халате и слегка растрепанными волосами.

Кенсу не сводил c доктора глаз, наполненных вопросами и легким не понимание происходящего из-за усталости.

-Пожалуйста, идите домой.- Прозвучал буквально умоляющий голос.- Вам необходимо отдохнуть.

-А он?- Раздался едва слышный шепот. На переносицу давили подсыпающие слезы.- Я не... не могу его оставить. Вдруг он...- До прекратил говорить. Произнести "вдруг он умрет" было превыше его сил. А вдруг он умрет? Что тогда и как жить?

-Обещаю: все будет хорошо. Идите домой.

Не произнеся ничего в ответ, Кенсу молча, взял сумку и, чувствуя дрожь во всем теле, направился к выходу. Все, что он сейчас делал не имело для него никакого смыла.


Со жгучей горечью на губах наступило следующее утро. За прошедшие ночи он выпил слишком много кофе, вкус и запах которого въелся в его кожу и одежду.

Холодный зимний дождь мелкими каплями чеканил по подоконнику. В лужах отражалось небо. Тяжелые тучи имели мягкую белую кромку, которая делала их более приятными. Капли нарушали  водные глади луж. А машины, спешно пробегавшие,  разбрасывали маленькие капельки по сторонам.

Упершись лбом в стекло ДиО ощущал прохладу и безразлично смотрел вниз, делая прерывистые вдохи. Закрыв глаза, Кенсу видел темноту, в которой фосфены были подобны далёким звёздам. Их холод также обжигал сознание. Где-то там, вдалеке среди множества святил и пустых миров блуждал, подобно маленькому принцу О Сехун.


-До Кенсу, тебе пора на работу. Ты выполнил порученное тебе задание?- Парень задавал сам себе вопросы в надежде отвлечься.- Улыбнись! Все хорошо!- Натянутая улыбка отозвалась в сердце легкой болью.- Я знаю. Я все знаю. Все будет хорошо и удачного дня.

Откинув голову назад и издав тяжелый вздох, он собрался на работу, попутно думая: "Не забудь купить блокнот".


Открывая глаза, Сехун видел мерцание далеких фотонов света, к которым держал нескончаемо длинный путь.   


Неохотно перебирая ногами, Кенсу плелся вдоль длинных улиц, не различая лиц, зданий и вывесок магазинов. Все перемешалось в единообразную едкую массу, которая неимоверно раздражала. Сжимая ручку пакета, До чувствовал волнение и тревожную радость. Оставив вещи и сумку в  коридоре, он прошел в комнату и уселся за стол, сделав глубокий вдох, достал только что купленный блокнот, раскрыл его и сделал еще один глубокий вдох. Его легкие наполнились ароматом типографской краски бледно-голубых страниц.Улавливая нотки, как ему показалось, лимона и еще чего-то сладко-мятного, Кенсу улыбнулся и взял в руки карандаш.

"Добрый вечер, милый Хуна.

  Прости, я не пришел к тебе сегодня, у меня нет сил сейчас идти в больницу. Я устал и чувствую легкое покалывание в кистях. Сердце разрывается от боли, а глаза опухли от слез. Простишь ли ты меня? Вернешься ли ты ко мне? Обнимешь меня вновь? 

                Прости, у меня нет сил сдерживать слезы..."
 

Свет тусклой лампы над головой слабо освещал фигуру, сидящую за столом. Кенсу слегка вздрагивал от тяжелых вздохов, страха и чувства вины. Через пальцы просачивались слезы и оставляли влажные следы на страницах открытого блокнота. Из-за капель, попавших на страницы, четкие линии слов теряли форму и теперь их было невозможно прочесть. Сильнее прижимая ладонь к глазам, ДиО давился слезами. Злость давила изнутри. В одно мгновение все предметы, лежавшие на столе,  были разбросаны по комнате.

Отдышавшись, взглядом До пробежался по комнате и заметил в дальнем углу разбитую рамку с фотографией Сехуна. В груди отозвались тоска и жгучая боль. Устремившись к разбитой фотографии, парень ногой угодил в острые осколки лампы.


Небо кажется тяжелым. Льет дождь. Капля за каплей разбиваются об асфальт. Мелкие брызги разлетаются по сторонам и становятся частью бесконечных луж. Вокруг люди суетятся, прячась под зонтами. Каждый старается быстрее добраться в нужное место. Лишь один До Кенсу медленно хромая перебирает ногами и безразлично смотрит по сторонам. Потоки воды, проливаемые облаками, впитались в одежду До. Идет дождь, а у него нет зонта, цели и каких-либо желаний.


Зайдя в уже знакомую 502 палату, он испугается присутствующего в ней врача. Кенсу совсем не ожидал его увидеть.

-Добрый день.- Хрипло выдает мужчина, убирая руки в карманы халата.

-Д-да, добрый.- Он не в силах поднять глаза и посмотреть на собеседника.

-Вы промокли. Почему вы не взяли зонт?- Ответа на вопрос не последовало, и доктор медленно сделал пару шагов вперед.- Пройдите ко мне в кабинет. Там вы высушите одежду.

-Нет. Я здесь останусь. Мне необходимо с ним поговорить.

-Сейчас не имеет значения, что вы ему скажите. Он не услышит. Идем, мне надо с вами поговорить.- Подождав пару секунд мужчина прибавил.- О его состоянии.

Там, где сейчас находится Сехун время течёт иначе. Оно тянется невероятно медленно, обгоняя жизнь на далёкой Земле, заставляя сердце одного единственного До Кенсу сжиматься в болезней печали.

-Пожалуйста, снимите куртку. Вы сильно промокли... Простудитесь. Меня зовут Ким Чонин.- Протянув руку для рукопожатия, произнес доктор.
 
Проигнорировав приветственный жест, Кенсу сел на диван.

-До Кенсу.- Прохрипел тихий голос, устремив свой взгляд на дубовый пол.

Слегка смутившись, Чонин неловко улыбнулся и убрал руки в карманы халата.

-Гм, вы близки?

В ответ лишь шум обогревателя.

-Почему вы приходите каждый день? Вы родственник?

-Я... я же говорил...- У Кенсу была привычка ногтем большого пальца царапать подушечки среднего и указательного. Из-за этого они всегда имели красно-розовый цвет и были слегка припухшими.- Я говорил.- Тихо повторил ДиО, сильнее надавливая ногтем.- Я брат... нет-нет, простите, друг ли?- Запутавшись, что надо ответить, чтобы избежать лишних вопросов, Кенсу нахмурился и прикусил нижнюю губу. Руки дрожали, а во всем теле он чувствовал легкое покалывание.- Я тот, кто его убил! Я убил его! Он в таком состоянии из-за меня!- Закрыв лицо ладонью, некогда тихий голос звучал оглушающе. Не заметив, как из глаз потекли слезы, он все также продолжал винить себя.

Чонин понял, что продолжать расспросы бессмысленно. И так все понятно. Понятно, что ему тяжело, и что-то не позволяет уйти и оставить Сехуна. Ким сам прекрасно понимал, каково перенести потерю того, кто дорог. Не пророня ни единого звука, мужчина обнял, прижав голову Кенсу  к своему плечу, утешительно поглаживая рукой по спине. Теперь и халат и одежда Чонина были мокрыми, но он лишь закрыл глаза, игнорируя холод, ощущая, как только что начинавшаяся истерика оставила после себя лишь тяжелое дыхание и легкую дрожь.


"Хуна, за тобой присматривает прекрасный человек! Пожалуйста, возвращайся поскорее. Здесь очень пусто. Мне не хватает твоей задорной улыбки, вечной суеты и затей".

В этот вечер Кенсу уснул с улыбкой на губах. Ему снились хорошие сны, а постель вновь казалась мягкой и уютной. Появилась надежда на то, что завтра, когда он откроет глаза, рядом будет спать Сехун, который, проснувшись, по обыкновению улыбнется и хриплым голосом произнесет: "Доброе утро". И это утро будет действительно самым лучшим. ДиО снилось нечто настолько светлое и приятное, такое теплое и нежное, что не улыбнуться было невозможно. Это был один из снов, содержание которых не вспомнишь, но они оставляют шлейф защищенности и легкости.

Яркий свет сменился тьмой. Все также неустанно лил дождь. Соседняя подушка оставалась пустой и холодной. Губы Кенсу растянулись в печальной улыбке. Слегка прикрыв глаза, он провел рукой по лицу, на которой еще оставались ссадины и синяки. Ему было определенно ясно, что сегодняшний день ничем не будет отличаться от вчерашнего, но все же это странное чувство тепла он пронес через весь дождливый и пасмурный день.

"Хуна, я улыбаюсь. Мне кажется, что ты скоро будешь рядом. Я в это верю. Возвращайся поскорее".


Где-то за пределами Солнечной системы, в глубине холодного космоса, блуждал одинокий О Сехун. Наше Солнце является лишь одним из 100 миллиардов звезд в нашей собственной галактике Млечный Путь, и каждая из этих звезд может иметь свою собственную планетную систему. Одной из таких галактик был Сехун. Не имея возможности дотянуться рукой до настолько близкой и одновременно далекой планеты, на которой его ждет тот самый, с глазами, подобными туманности де Майрана, глубокие с ярким светом исходящим откуда-то изнутри, До Кёнсу. Который ежедневно ведет немую беседу, немного покачиваясь и давясь печалью.


-Знаешь, дождь и снег все никак не прекращаются. Такая погода действует угнетающе.- Кенсу сжимал с своих руках крышку термоса, в которую налит горячий фруктовый чай. Его аромат разносился по всей палате и приятно окутывал каждый находящийся в ней предмет.- О, вышло солнце. Точно! По TV обещали хорошую погоду. Они сказали, что зима кончается.- Немного наклонив голову, ДиО улыбнулся, прикусив губу.- Скоро апрель. Пожалуйста, вернись до апреля. Мы должны провести этот день вместе.

Солнце нерешительно выглядывало из-за туч, роняя на землю еще холодные лучи. Пепельное небо разрывалось упирающимися в него острыми серыми зданиями. Вместе с февралем заканчивалась и затянувшаяся очень холодная зима. Сухие ветви деревьев гнулись под тяжестью слипшегося снега, готового упасть в любую секунду. Площадь Кванхамун (Gwanghwamun) впервые не была заполнена людьми. По ней стайками собирались голуби, которых так сильно не любил Сехун. Глядя на них он, подобно ребенку, морщился и говорил, что выглядят они печально и отвратительно. По этой самой площади медленно шагал Кенсу. Он с некоторым внимание, словно впервые находится там, рассматривал памятники, здания и людей. Низкий, всегда в черном и немного угрюмый парень сейчас беззаботно улыбался, представляя, что рядом с ним идет, высокий с глазами полумесяцами, по характеру еще ребенок О Сехун. Погрузившись в размышления, он вел немой диалог и не заметил как к нему подошел мужчина в длинном пальто и покрасневшими от холода руками.

-До Кенсу?

-А? Д-да.

-Я Ким Чонин. Врач.

-А! Точно. Добрый день.- ДиО не в силах сдержать улыбку. Ему вновь стало тепло и уютно рядом с человеком, который лишь одним объятием вернул покой в беспокойную душу. Их разговор казался неловким. Нужные слова все время уплывали несказанными. Они прошлись вдоль площади, беседую на темы, которые не имеют достойного содержания. Такое обычно называю "пустая болтовня", но именно это сейчас было необходимо Кенсу.

Последующие пара часов прошли в легкой и непринужденной беседе. Чонин часто кивал и улыбался одним краешком рта, время поправлял волосы и потирал ладони. Кенсу находил действия, повторяющиеся словно ритуал, забавными и из-за этого неловко умилялся, отводя взгляд в сторону. Разговор был прерван, когда Ким, посмотрев на наручные часы, неожиданно произнес: " Мне пора. Прости". ДиО согласно кивнул, и они простились. Тепло ушло вместе с мужчиной, и теперь зимний ветер остро-остро колол холодком. Зарывшись лицом в воротник куртки и убрав руки в карманы, Кенсу, похожий на маленького пингвиненка, отправился домой.

"Сехун-и, и сегодня был прекрасный день". До положил карандаш на стол и взял в руки календарь. В нем был отмечен завтрашний день, но он не мог вспомнить, что именно должно произойти завтра. Можно было бы предположить, что пометка была сделана Сехуном, но нет. Кенсу отчетливо помнил, как зеленым маркером обводил 24 февраля за день до аварии. Не оставляя попытки вспомнить, что же должно произойти, брюнет отправился на кухню, чтобы заварить чай. Холодильник был пуст. Из еды в доме можно было найти лишь пару пачек рамёна и старое печенье, покрывшееся в нескольких местах плесенью, которое следовало бы выкинуть. Стоя перед плитой Кенсу все также раздумывал о 24 февраля. Царапая подушечки пальцев, он задавал себе один за другим вопросы, на которые не получал ответов, что, впрочем, его и расстраивало. Из-за стресса и плохого сна он становился все более рассеянным и забывчивым. Звук вскипевшей воды выдернул Кенсу из его мыслей. Аромат фруктов принес с собой некое ощущение приближающейся весны. 
    
"Я заварил твой любимый чай. После выходных мне надо сдать статью, а я даже не приступал к ее написанию. Я нехорошо поступаю. Я не должен подводить людей своей рассеянностью. Хуна, как ты? Далеко ли ты? Возвращайся поскорее!". Сдержать слезы не было никакой возможности. Все тепло, полученное от общения с Чонином, исчезло вместе с паром от горячего чая. Сердце Кенсу вновь болезненно сжималось, а руки дрожали, закрывая лицо. Сейчас он особенно нуждался в объятиях  и утешающих проглаживания по спине доктора Кима. Опустив голову на стол, Кенсу даже не пытался успокоиться. Он надеялся, что вся боль и все страхи смоют слезы. Но все оставалось на местах, лишь надежда неуловимо ускользала.


Среди 275 миллионов только что родившихся звезд плыл Сехун. Каждое его действие, от которого разбегались неуловимые гравитационные волны, происходило медленно и плавно. Он чувствовал, что точно знает, куда держит путь, точно видел пред собой конец Магелланового Облака и самый маленький край спирали Млечного Пути. Покидаемая галактика пестрила оражево-желтыми и черно-синими оттенками. С Земли их можно заметить невооруженным глазом, находясь в южном полушарии. Смотря на созвездия Золотой Рыбы и Тукана, можно наблюдать, как маленький принц старается отыскать путь домой из холодного и пустого, но необычайно прекрасного места.


Дни медленно ползли, страницы блокнота пополнялись записями, маленькими рисуночками и следами от слез. Каждый день Кенсу задерживался у постели Сехуна все дольше. С каждым днем не сказанных слов становилось все больше. Появилась острая необходимость во внимании. ДиО совершил огромнейшую ошибку: он заперся в своем внутреннем мире вместе с немым Сехуном, изредка позволяя Чонину нарушить покой. Они не стали друзьями, нет, они взаимовыгодно использовали друг друга. Они были подобны тоненькой ветки, единственным за что можно зацепиться, чтобы не сорваться в пропасть. Каждый день, поздним вечером, Кенсу сидел в кабинете Кима, который угощал его конголезским кофе. Огни Сеула мерцали за окном, маня своим светом, на который ДиО было наплевать до тех пор, пока однажды доктор тихо не произнес: "Сегодня прекрасная ночь. Давай прогуляемся?". Оказать, глядя в глаза, из которых вот-вот польются слезы, было невозможно. Печаль и боль разъедали мужчину, вероятно, он чувствовал себя хуже, чем Кенсу. Не важно, сколько раз пытался До расспросить Чонина о его прошлом, единственное, что удалось узнать - в студенческие годы его называли "Кай" и он прекрасно владеет китайским языком.

-Выходит, у него нет родственников, и ты сам оплачиваешь лечение, да? Зачем?

-Ах, понимаешь, я виноват в аварии и мы...- Кенсу очень хотел сказать: "давно встречаемся и живем вместе", но его пугала возможная реакция. Такие отношения в обществе принято считать "нездоровыми". Он попросту боялся оттолкнуть Чонина, который слегка нахмурив брови спросил: "вы встречаетесь?". Прямой вопрос ошарашил До. Он совсем не ожидал его услышать, но без тени сомнения, неожиданно для себя,утвердительно произнес.- Да.

В ответ Кай лишь кивнул, облизнув губы, и тихо, так, чтобы слышал только он сам, прошептал: "Так и думал". Их встреча вновь прервана прервана после того как Чонин взглянул на часы и неловко улыбаясь сказал: "Прости". ДиО уже привык, что доктор вот так внезапно исчезает. Каждый раз после ухода Кима вокруг Кенсу образовывалась пустота, и он возвращался домой, чтобы сделать очередную запись в дневнике.

"Я хорошо провел этот день. Впервые за долгое время я ел Ккочхи омук. Ты знаешь: раньше я любил это блюдо, а сегодня  его вкус показался мне специфическим.Я не смог его доесть, поступив расточительно, я его выбросил. Ты еще помнишь, насколько красива башня Намсан ночью? А я успел позабыть. Давно не прогуливался ночью. Милый Хуна, скучаю по тебе. Возвращайся поскорее...". Укрывшись с головой одеялом, Кенсу лежал стараясь не дышать и не заплакать вновь.

                "... Или приснись мне"


Блуждая, Сехун не ощущал боли или холода, но пустота подобная черной дыре пожирала его изнутри, оставляя все меньше шансов на спасение. Пробираясь через безгравитационное пространство,  его взору открывались бесконечная пустота с тоненьким лучиком света.   


Сбившись со счета, ДиО не знал какое сегодня число. В горле горе комом. Глаза жжет от давно закончившихся слез. Стоя перед могилой, Кенсу едва не теряете сознание. Это не глупая шутка. От этого не сбежать. В голове крутится лишь одно: "Мертв". Только что безжизненное тело молодого О Сехуна было погребено под толстым слоем сырой земли, которая, кажется, осела в легких и затрудняете дыхание. Ветер пронзает тело сквозь одежду своим холодом. Вокруг никого. А день такой солнечный. Распускаются кругом цветы. Кладбище превращается в цветущий луг, а затем в шумную детскую площадку. Все эти метаморфозы вызывают острую боль и тошноту. В глазах все рябит и расплывается, подобно акварели. Мир двигал в бешеном ритме, за которым Кенсу попросту не успевал. Он стоял на том же месте, около той самой свежевырытой могилы, но все вокруг менялось до тех пор, пока он не проснулся от собственного крика. По телу пробегала болезненная дрожь. Он не мог понять, что происходит, ведь сон был настолько реалистичным, что отойти от шока не получалось. До бросился к столу, чтобы убедиться, что сегодня 12 апреля и что Сехун жив. Он судорожно набрал номер и узнал у оператора о состоянии пациента О Сехуна. Дышать стало легче после услышанной фразы "На данный момент его состояние стабильно". Это был лишь ужасный сон, который, к счастью, закончился.

"12 апреля. Я дождался этого дня, но не могу радоваться, в нем нет никакого смысла, если тебя нет рядом. С днем рождения, любимый Хуна. Сейчас я собираюсь на работу, а позже зайду к тебе. Скоро увидимся".


Дорога от дома до работы занимает не более тридцати минут. Выйдя из подъезда, Кенсу направляется прямиком к метро через небольшую площадь. Пройдя мимо спешащих людей, он заходит в вагон и садится на единственное свободное место. Сегодня его мысли и намерения впервые за долгое время для него предельно ясны. Все предметы и звуки имею привычный вид, а время не меняет свой интервал и минута остается все той же минутой, содержащей не более 60 секунд. Время рабочего дня Кенсу устанавливает сам: журналист может выполнять свою работу, где угодно. Отсидев минимальные три часа, он собирает вещи и отправляется в магазин, в котором поспешно бросает все необходимые ему продукты. Оплатив покупку, выходит на улицу, где его встречает ослепительное солнце, которое режет своей яркостью.

Кнесу хотелось поскорее закончить все и оправиться в больницу. Сейчас готовка вызывала теплые воспоминания, которые отозвались обжигающей болью, когда ДиО случайно дотронулся до раскаленной конфорки. Отвратительный запах обожженной кожи мгновенно ударил в нос. Отдернув руку, он тихо простонал, и подставил ее под струю холодной воды. Ладонь не болела, а скорее пощипывала. Кенсу сам для себя определил, что уже опаздывает и это ожег для него был совсем не к месту. Иначе говоря: пустая трата времени. Небрежно замотав бинтом обожженную кисть, он взял контейнер с едой, и, взглянув на часы, вышел из квартиры. Из-за недостатка кислорода небо выглядело бирюзово-зеленым и казалось тяжелее обычного, ложась на крыш зданий. 

-Я вернулся.- Войдя в палату Кесу слегка поклонился, и широко улыбаясь направился к тумбочке, стоящей подле кровати.- Я принес тебе суп из водорослей. Надеюсь, ты рад.- Оставив на тумбочке контейнер и небольшую коробочку перевязанную бантиком, мужчина сел на стул и продолжи говорить.- Я видел фото Морской звезды, сделанные Хаббл. Знаешь, из-за своих газовых лепестков, они впрямь напоминает звезду. Я счастлив, что смерть не забрала тебя, и жизнь дает мне хотя бы такую возможность быть рядом.- Сердце ДиО болезненно сжималось, чтобы вновь не заплакать, улыбаясь, он запрокинул голову, устремив взгляд в потолок, но это не помешало слезам, которые медленно стекали по щекам, оставляя блестящие следы на лице.- Хуна, ведь  Харлан Эллисон сказал: "Два самых распространенных элемента во Вселенной — водород и глупость"? Я вдыхаю кислород, а еще неимоверно глуп... Почему же ты молчишь...

Опустившись на колени рядом с кроватью, Кенсу положил голову около руки Сехуна. Кончиками пальцев проводил по холодной кисти, обводя выступающие вены. Медленно закрывая полные слез глаза, он думал о  созвездии Киля,  в котором возможно и блуждал его Хуна.

ДиО вздрогнул, когда Чонин коснулся его плеча. Вся палата погрязла во тьме. Кругом ничего не было видно. Только бледный свет луны скромно пробирался сквозь окно. Кенсу дрожал от холода. Его тело затекло, и было тяжело подняться. Ким, придерживая его, помог встать и повел в свой кабинет, чтобы напоить чаем и поговорить.

Бело-серый пар вился над чашкой, отбрасывая причудливую постоянной изменяющуюся тень. Взгляд врача устремлен на небрежно забинтованную руку. Аромат кофе и сливок давил со всех сторон, оставляя в легких черноватый осадок, а на губах горько-сладкий вкус. Мужчина достал все необходимое и сел рядом с Кенсу, который все еще не согрелся и почти незаметно дрожал. Взяв его руку, врач молча принялся обрабатывать ожог, изредка поднимая взгляд на хмурящего брови парня, одетого во все черное. Задавать вопросы было бессмысленно, Чонин знал, что ответ будет "случайность" или "пустяк, не стоящий внимания".

- Я не буду спрашивать, почему ты настолько отвратительно относишься к своему организму, вовсе не заботясь о своем здоровье, но...

- Я не буду говорить тебе о том что тебе стоит отдохнуть и выспаться, но...

- Да, думаю нам стоит помолчать.- Сейчас Чонин смотрел лишь на губы, которые в следующее мгновение принялся настойчиво целовать. Он продолжал это делать не получая ответа от Кенсу, который прекрасно знал: надо его оттолкнуть, уйти, никогда с ним не видеться. Но До даже дышать не мог, поэтому спокойно принимал ласки, за которые он будет себя ненавидеть, точнее он уже себя ненавидел. Вина перед Сехуном сдавливала все внутренности и создавала ощущение тяжелейшей пустоты. Не для того набравшись сил, Кенсу обвил руками шею Чонина и робко отвечал на горячие поцелуи.- Только сегодня, умоляю, будь моим, только этой ночью не сопротивляйся.- Кенсу не говорит "нет". Он вообще ничего не говорит, только протяжно стонет в поцелуй и иногда всхлипывает.

В объятиях Чонина Кесу опускался на в суматохе не заправленную постель. Он презирал себя за предательство того, кто, вероятно, никогда не узнает правду. Но ощущение измены душило его и вызывало глубочайшее отвращение к самому себе. Оно засело, где-то глубоко в душе и лишь на короткое время Кай смог утолить горечь  вины.
 
И вот уже Кенсу сжимает простынь, медленно закрывая глаза, тихо стонал его имя, чувствуя, как губы касаются обнаженного тела; пальцы скользят по тем местам, которых раньше касались и другие мужчины. Сехун был не первым и даже не вторым или третьим мужчиной До, но он был первым, кто стал настолько важен и любим. И сейчас эти чувства к безмолвному парню притупились. Все место в сознании ДиО занимал высокий мужчина 30 лет, не желающий раскрывать тайны боли прошлых лет.

Зная, что это единственный шанс, когда Чонин может смотреть, целовать, касаться тела Кенсу, он делал этой ночью все, чтобы не жалеть об упущенном шансе. Из вздымающейся груди вырывались протяжные стоны, когда пухлые губы касались выступающей косточки на лодыжке. Легкое смущение заставляет младшего свести ноги, которые мужчина укладывает себе на плечо, повторно целуя голень и следит за реакцией раскрасневшегося Кенсу, грудь которого вздымалась при каждом соприкосновении тел. Не отводя взгляд, Кай облизывает губы и младший повторяет за ним, поддаваясь вперед, таким образом давая понять, что он не против продолжения ласки. Входя в приглушенно стонущего ДиО, Кай, опустив голову к его шее, медленно, как будто пытаясь навсегда запечатлеть в памяти этот момент, вдыхает его аромат. Ему хотелось сделать все медленно, нежно, не причиняя лишней боли, но самоконтроль ослаб, когда не сдерживая стоны Кенсу произнес его имя. Не зная, куда девать собственные руки, До хватается за плечи, нависшего над ним мужчины, и оставляет тонкие красные полосы по всей спине. Сумасшедший темп, жаркие поцелуи, минимальное расстояние - всего этого было мало, это выдавало их стремление быть как можно ближе физически. Простынь становится влажной от пота и спермы. Кай запускает руки под талию пассива и усаживает на себя, проводя кончиками пальцев по ребрам, от этого, упершийся руками в грудь Чонина, Кенсу вздрагивает и испускает громкий стон, после которого закрывает глаз и прикусывает губу. Делая резкий рывок бедрами, До чувствует, как внутри него разливается обжигающая жидкость. Он падает на широкую грудь, четно пытаясь отдышаться. Ким мягко касается губами взмокшего виска и чувствует, как под его губами пульсирует вена, а чужое сердце неумолимо быстро перегоняет потоки крови. Это была единственная передышка, которую допустил мужчина. Дальше не останавливаясь ни на секунду Чонин брал сдавшегося в его плен До Кенсу, беспорядочно целуя губы, ключицы, шею, щеки, плечи, руки. Не давая уснуть до утра, Ким с каждым разом все с большей жадностью брал ДиО, задыхавшегося от частоты движений Чонина.
 
Желто-серый свет восходящего солнца слабо освещал силуэт человека, сидящего на крою кровати, корящего себя, обхватив  голову руками. Парень понимал, что жить так дальше нельзя, но изменить ничего не мог. Все действия получились скомканными и нерешительными, в какой-то степени  пустыми и бессмысленными.  Сейчас его пугало чувство пустоты, которое он путал с ненавистью к себе. Не найдя в силы отрицать, что все, что делал Чонин было до потери сознания приятно, Кенсу принял решение, что пора уходить, чтобы не совершить еще одну ошибку, которая не позволит больше находиться рядом с Каем. Одевшись, он сухо обронил, те же слова, которые все время повторял Ким, когда неожиданно уходил: "Мне пора".

После того как входная дверь захлопнулась, сжав кулаки до дрожи, не сдерживая злости, мужчина бросил в стену журнальный столик, стеклянная крышка которого мгновенно разлетелась на тысячи осколков. Его всего трясло от глупости ситуации и собственных чувств. Он знал, что не сможет на долго задержать ДиО возле себя. Знал, что ранним утро тот уйдет, не оставив и каплю надежды. Уйдет, возможно, не придав и малейшего значения прошедшей ночи. Так было с каждым, кого Ким любил. Это повторялось каждый раз, вновь и вновь, потому что они никогда не просил остаться, потому что молча отпускал, оставляя себе мимолетные воспоминания и в скором времени выветривающийся запах чужого тела и парфюма . Каждый раз, когда Чонин понимал, что ему не хватает сил сдерживаться, находиться рядом с Кенсу, он не выдумывая никаких причин говорил: "Мне пора" и уходил, пряча глаза, в которых скопились слезы. Но если бы он не уходил, а оставался все время рядом, если бы оставил все свои страхи и просто оставался рядом, как бы все обернулось сегодня? Остался ли бы Кенсу с ним? Был бы повод терзать себя в очередной раз, причиняя помимо моральной еще физическую боль? Кто знает, может и нет.



Сехун стоит подле кровати и тянет руки к Кенсу, который не сдерживая слезы улыбается и готов броситься в распростертые объятья, но взгляд ловит алую каплю крови, стекающую с дрожащей кисти. Улыбка Сехуна чиста и невинна, а глаза наполнены застывшей болью и отчаянье выбраться из плена бесконечного пространства, непрерывно увеличивающего свои размеры. Мир разрывает хриплый голос, шепчущий несвязные предложения, слова, которого неразборчивы и, кажется, имею неземное происхождение. 

Кенсу страшно. Он просыпается в холодном поту, неустанно повторяя лишь одно "прости". На губах чувствуется горечь пепла, оставленного ужасным сном. За окном мелькают фотоны света. По комнате проносится пронзающий ветер, проникший во внутрь через распахнутое окно. Отодвинув стул, ДиО судорожно хватает ручку и открывает блокнот.

"Милый Хуна, я видел тебя. Тебе больно и больно мне... Больше всего я боюсь твоей ненависти. Я виновен в каждом прикосновении, каждом вздохе и каждом взгляде в его сторону". Еще пара страниц блокнота заполнило непрерывно повторяющееся "Прости".

Счастье Кенсу было для него самого было теперь под запретом. Ему казалось, что даже мимолетная улыбка - предательство. Но свершившееся прошлой ночью убило До. Да, он не сопротивлялся. Да, ему нравились прикосновения Чонина. Да, той ночью о перестал винить себя. Да, той ночью он был счастлив быть рядом с Чонином, который был единственным человеком, разделившим его боль.

Дио не ел, мало спал, много думал, много винил себя и временами ловил мысль о том, что ненавидит Сехуна. Такие моменты было сложнее всего переносить. Ведь эти мысли не правильные, не естественные, словно внушенные кем-то. Каждый раз Кенсу говорил себе, что это все ложь и это вовсе не его мысли, что это все усталость.

Беспорядок и хаос стали хозяевами теперь почти всегда пустой квартиры. По середине комнаты валялось одеяло, закутавшись в которое Дио пил чай и думал об уличной слякоти, сером асфальте и нежелании появляться на работе.

Ближе к вечеру Кенсу обычным образом открыл дверь и вошел в палату, сел, взял за руку Сехуна и чуть слышно рассказывал ему о новой статье, которую ему поручили написать в издательстве. Она была о недавно открытой Hen 2-47, находящийся в созвездии Киля, на расстоянии в 6600 световых лет от нас. Иногда он делал паузы, как бы дожидаясь ответа, а после продолжал говорить. ДиО поглаживал руку Сехуна и мягко улыбался, показывая белоснежные зубы. 

Идиллию и своеобразную естественность нарушил Чонин, который принес с собой не только результаты анализов, но дискомфорт и смущение. Кенсу аккуратно положил руку О и немного отстранился. Выпрямив спину, До прерывисто дышал и боялся даже моргнуть. Немая пауза затянулась. Нужных слов не было. Чувство вины вновь захлестнуло его, и в покрасневших глазах вновь появились слезы.

После того как Чонин окончил осмотр, слегка повернув голову, тихо произнес: "Иди за мной". До безвольно последовал за мужчиной в белом халате, волосы которого сегодня аккуратно уложены. Кенсу шел медленно, с каждым шагом все сильнее царапая подушечки пальцев. Он смотрел на спину, представляя оставленные им следы. Во тьме коридора скрылись страх и ненависть. Остались лишь любопытство и зарождающаяся похоть, рассеявшиеся, когда яркий свет ударил в глаза.

-Его состояние.- Тихо начал Чонин, не поворачиваясь лицом к Кенсу, чтобы не спугнуть решительность.- Ах, это все бессмысленно. Он не вернется к прежней жизни. Пойми... Для него все кончено. Я не хочу тебе этого говорить, но, пойми, ты зря тратишь силы. Мне хочется...

ДиО не собирался слушать дальше. Для него каждое слово не правильно и является ложью. Разве можно умереть в 23 года, когда ты еще даже не чал жить, когда множество вещей не сделано, кода цели не достигнуты и множество слов не сказано? Такой конец не правилен, аморален, бесчестен и несправедлив.

Спотыкаясь, Кенсу бежал по длинным улицам, каждый раз задевая кого-то в толпе прохожих кланялся и наотмашь просил прощения. Рев мотора, голоса и звуки рекламы, доносящиеся со всех сторон создавали ощущение тяжести, вызывая пульсирующую головную боль. Мир вокруг терял очертания и цвета до тех пор пока не наступил мрак.


Почему же, когда оставался всего один шаг до цели, вселенная неумолимо расширила свои пределы, отбрасывая Сехуна в один из дальних, темных и холодных уголков? Звездная пыль заслоняла взор. Мерцание звезд тускнело и со временем совсем исчезло, где-то за пределами человеческого сознания. Сошел ли Маленький принц с ума? Оказалось ли его прибывание на Земле всего лишь безумным бредом и временным помешательством? Сколько еще ждать Хуну этого безумного одиночества, чтобы вернуться домой?


Попытки раскрыть глаза даются невероятно тяжело. Туманность в Большом Магеллановом Облаке заслоняет бело-серый потолок.

-Ты в больнице. У тебя анемия.- В ответ звучала пронзительная тишина.- Почему ты  не следишь за своим здоровьем? Ты хорошо питаешься?- После каждого вопроса Кай делал паузы продолжительностью в 6-7 секунд, не получая ответа все равно продолжал говорить.- Раньше ты чувствовал недомогание? Одышка? головокружение? Слабость? Ты будешь мне отвечать? Хм, послушай, я сказал то, что должен был сказать... Знаю: тебе тяжело, но и мне больно. Больно от того, что ты причиняешь себе вред.

-В доме очень тихо.- Взгляд Кенсу устремлен в недавно выбеленный потолок. Слова звучат едва слышно. Голос охрипший. Сухие губы двигаются медленно, против своего желания произнося кроткие фразы, ДиО оставляет на большом пальце неглубокую царапину.- Там пусто и страшно... У него правда нет шансов?
 
Доктор Ким, прикрыв рот кулаком кашляет и кивает, давая ответ на вопрос. В воздухе повисла тишина. Любой звук был бы самым ужасным преступлением на которое способен человек. Понимая, что шансов нет ни у кого из них Кенсу закрывает глаза, надеясь  хотя бы во сне стать чуточку счастливее.


В шесть сорок семь Кай  стоял у входа в торговый цент, пряча за пазухой маленького щенка. Мужчина улыбался поглаживая рыжее счастье, которое приветливо мотало хвостиком и подставляло голову для теплых поглаживаний.  Горячий язычок касался длинных пальцев Чонина, когда он дотрагивался до влажного носика. Теплая атмосфера дарила надежды на светлое будущее.

В семь пятьдесят две Кай в очередной раз взглянул на часы и улыбаясь произнес: "Немного опаздывает, потерпи еще". Свинцовые облака, столкнувшись издали пронзающий грохот, и на землю обрушился дождь. Капли стекали по лицу, создавая неприятное ощущения. Мокрая одежа противно прилипала к телу. "Эй, все хорошо. Он сказал, что придет"- прозвучало обращение к скулящему щенку. Пара часов под ледяным ливнем сделали свое дело: утро Чонина началось в бреду, температура скакала и казалось, что нет возможности даже оторвать голову от жёсткой диванной подушки. Так прошёл  весь день, лишь ближе к вечеру Чонину стало чуть легче.


"Милый Хуна, он говорит: шансов больше нет... Могу ли я в это поверить? Нет... не могу. Я жду тебя здесь. Возвращайся".


-Сехун, что будет если Земля остановится?- Взгляд До направлен на одно из маленьких облаков, нашедших себе место в мире тяжелых туч.

-Поскольку линейная скорость Земли уменьшается к полюсам, у исследователей, находящихся на арктических полярных станциях, будет шанс выжить. Но только поначалу.  Солнечный свет зальет ту половину Земли, которой она будет обращена к Солнцу. Айгу, на этой стороне станет обжигающе жарко. Растения вымрут, почва высохнет и потрескается. Противоположное полушарие будет погружено в постоянную, ледяную темноту, и земля там будет напоминать замерзшую тундру. И все это из-за истончившейся атмосферы. Лучше, что бы наша Земля продолжала вращаться. Тогда я смогу быть с тобой дольше.- Сехун коснулся губами щеки Кенсу и, улыбаясь притянул к себе.

Воспоминания болезненно терзали ДиО после ночи проведенной с Чонином. Детали разговоров, телодвижения и прочие мелочи рандомно всплывали в сознании. "Не важно на сколько сложен элемент, он все равно состоит из атомов. В этом мире все равно" - Сехун все время тверди одну и туже фразу, когда До на что-то жаловался, и улыбаясь прибавлял: "Мир динамичен, не зацикливайся на одной проблеме. Все и всегда проходит". Кенсу не мог ничего знать о состоянии, человека прождавшего его боле четырех часов, собственно, также как и не мог объясни самому себе, почему он не пришел в назначенное время. Причин не было как и нужды придумывать оправдания. Апатия захлестнула его с головой, погребя под толстым слоем воспоминаний. Любое проявление депрессии - признак самообмана. Но понять в чем он заключается зачастую никому не по силам. Это могло быть абсолютно все: страх потерять Сехуна. Любовь? Любовь к Чонину, ненависть к невиновному или мнимое одиночество.

Календарь становился все тоньше, а количество исписанных страниц - все больше. Время шло, а ничего не менялось: работа, дом, больница, дом. Так изо дня в день. Размеры записей не имели определенного формата. Это были слова, которые необходимо сказать, они являлись чем-то важным и не нужным одновременно. Не разбираясь в коме свалившихся чувств, Кенсу тащил этот груз на себе, уже привыкнув к нему. Кажется, ему нравилось страдать. Иначе объяснить подобное бездействие невозможно.


-Сколько дней ты не появляться в моем кабинете?- Убрав документы в сторону, Кай тяжело вздохнул и прошептал- Я скучал...

-Я хотел поговорить.- ДиО прервала, вбежавшая молодая медсестра, которая несвязанно, задыхаясь, бормотала: "502, состояние критическое, срочно".


"Хуна, умоляю, не оставляй меня. Почему, когда я собираясь, что-то изменить в своей жизни, твое состояние ухудшается? Ты против моего счастья? Я против своего же счастья? Я сошел с ума? Больше всего боюсь прийти к твоей могиле. Боюсь, что этот день скоро наступит и я буду холодно думать о тебе, а мои воспоминания угаснут. Хуна, возвращайся поскорее".


Ничто в нашем мире не может объяснить происхождение пространства и времени. Даже теория струн, описывающая элементарные нити энергии. Двигаясь на один шаг вперед Сехун оказывался на десять позади.


Кенсу стоял у полки с фарфоровыми игрушками и стеклянными шариками, подаренными пациентами. Чонин подошел к шкафчику, из которого достал два бокала и виски "jameson", предложил выпить, на что получил отрицательный ответ. Дио пробовал алкоголь однажды на первом курсе, тогда он сильно перебрал и натворил уйму глупостей. Но, в прочем, сегодня он их повторит, но уже на трезвую голову. 

Вечер обещал быть долгим в своих разговорах о прошлом, настоящем и будущем. Осмотрев подробно каждый стеклянный шарик, До глубоко вздохнул и сел на диван, закинув ногу на ногу. Его взгляд блуждал по многочисленным дипломам, пока Чонин рассказывал про что-то, что уже потеряло связь с предвещающей историй и не будет иметь связи с последующими. Он говорил о том, что рандомно всплывало из глубин сознания, запинаясь Ким делился свой историей, но все также умалчивал: почему его глаза не высыхаю от слез. Когда все содержание стен стало неинтересным и скучным  ДиО устремил свой взор на сладкие губы, которые Чонин неустанно облизывал, кода останавливал свое повествование, чтобы что-то вспомнить и подумать: стоит ли это проносить.

Подойдя, Кесу осторожно касался губ Чонина, словно побывал действительно ли они такие же мягкие и сладкие, какими кажутся. Положив холодные ладони на скулы Чонина, Дио делал поцелуй более смелым и жадным. Он никогда не проявлял инициативы. Всегда лишь позволял, чтобы Ким делал все, что ему захочется, а после поспешно одевался и уходил, обронив лишь холодно "До завтра".

Мужчине больно от того, что его не любят, что все прикосновения не имеют искренности. И сейчас эта боль вот-вот разорвет грудную клетку, но этого не случается. Чонин позволяет себе опустить ладони на бедра Дио, стоящего на носочках, чтобы дотянуть до губ, которые не переставал целовать, переплетая языки и изредка прикусывая нижнюю губу. Кенсу чувствовал горечь виски, которое передалось ему вместе с поцелуем, и казалось пьянел от еле ощутимого вкуса.

Потеряв контроль над собой, он позволил Чонину без всякой нежности взять себя прямо на диване в его кабинете. Ким изводил приглушенно стонущего Дио долго, мучительно и временами болезненно из-за резких проникновений.


-Я уезжаю в Китай.- Кай ждал реакции, казалось, безразличного Кенсу.- Я не вернусь... Может, ты хочешь поехать со мной?

-Хм, Китай?- Это прозвучало монотонно, словно вовсе не касалось его. Застегивая последнюю пуговицу, До испуганно посмотрел на дверь, ему показалось, что он слышал щелчок замка.- Нет, я...- Неудавшийся отказ прервался на середине. Разве будущее с Сехуном возможно? Разве имеет смысл оставаться в Корее и до конца своих дней жить обвиняя себя?- Поехали! Как можно скорее!

-Еще пол года и все необходимы документы будут готовы.- Кай довольно улыбнулся, чувствуя свою победу.


Время шло быстрее, чем ожидалось. Кёнсу мучили ненависть, вина и безразличие. Случалось так, что он пропадал на пять-шесть дней, не давая ничего о себе знать Чонину, который каждый раз боялся, что больше они не встретятся. Он видел, как душевное состояние Дио ухудшалось. Заметить этого было не возможно: всегда спокойный и уравновешенный До превратился в агрессивного и беспорядочно совершающего поступки, даже не осознавая ответственности. Изменилось не только поведение, но и внешность: мягкие алые губы огрубели от вечных покусываний и приобрел серо-розовый оттенок; лицо осунулось, цвет кожи приблизился к болезненному бледно-бело желтому. Теперь руки Кенсу все время дрожат и он с трудом сжимает пальцы. Часто бывали случаи, когда он не мог удержать, что либо или  не мог рассчитать расстояние до предмета. Чонин чувствовал себя бессильным, слабым и ничтожным, наблюдая за превращением любимого человека в морального и физического калеку.

Мутно-голубой свет заливал комнату, по которой разносился запах земли перемешанный с тонким, стелющимся по полу, ароматом маттиолы. Где-то подле гор мерцали тысячи звезд, скрытых от человеческого взора. В блокноте появилась новая запись: "Я поступаю, как низшее создание, забывшее об ответственности, бросившее на произвол судьбы жизнь, которую едва не погубил. Милый Хуна, капли дождя не попадали на землю уже крайне давно. Здесь так душно. Поступлю ли я правильно, если позволю себе покинуть тебя?".  Наполнив легкие решимостью Кёнсу, завязал шнурки на кроссовках.

-Подожди.- Хватая Кенсу за руку, произнес Чонин.- Прошло уже так много времени. Ты не можешь приходить к нему каждый день!- Не имело значения, грустит он или счастлив, его глаза всегда наполнены влагой и непреодолимой печалью.- Ты не можешь винить себя в произошедшем.

-А кто виноват?! Надо было отказать ему в тот день.- Опустив голову, Кенсу закрыл глаза и тихо прибавил.- И все бы было хорошо.

-Но при другом раскладе ты бы не встретил меня.

-Но и человека бы не погубил.- ДиО взял сумку, в которой лежал лишь блокнот и карандаш.
 
Ежедневно Ким Чонин испытывал ревность к человеку, состояние которого не оставляло никаких шансов на возврат к нормальной жизни. С первого дня их отношения были обречены на провал. Просто наслаждаться друг другом - это то, что являлось недоступным. Лишь кроткие совместные ночи, и словно в насмешке опущенные ресницы - это все, что им даровала судьба.

-И что, теперь чувствуя вину, ты будешь мучить себя вечно?

-Знаешь.- Легкая улыбка озарила уже отвыкшее от эмоций лицо.- Однажды он мне сказал: "Отношения людей похоже на столкновение галактик. Та, у которой сильнее гравитационное поле непременно поглотит ту, что слабее. Так и с людьми". Он назвал это "Галактический каннибализм" и, кажется, он был прав.

Подобные понимания любви и возвращения к Сехуну были неоднократны, но всегда заканчивались одним - истерикой со стороны Кенсу и обвинением самого себя в аварии. Да, ДиО медленно сходил с ума. Он путал дни недели, имена, не различал лица, менял слоги местами и отказывался от еды на долгое время. Данное согласие уехать и начать другую жизнь постоянно то забывалось, то вновь обретало силу. Врываясь в палату, Кенсу падал на колени и долго вымаливал прощения, целуя холодные руки. После возвращался домой и переставал писать в блокноте новые послания, начинающиеся со слов: "Милый Хуна". Но итог всегда был один и тот же - возвращение к Чонину, который каждый раз прощал и все понимал. Задумывался ли хоть раз Кенсу о чувствах Кима? Нет. Никогда. Он думал лишь о себе. Эгоизм рос, а страдания превратились в неотъемлемую часть жизни. Сехун - нечто иное как оправдание всему этому сумасшествию.   


Яркий свет  газового гиганта, протуберанцы, которого должны сжигать до тла все живое кожу не оставляли ни чего на теле потерявшегося Сехуна. Куда он следует и сколько времени ему понадобится на поиски нужной дороги в бесконечном пространстве? Мог ли он ощущать отчаяние? Нет, не мог. Но первые, кроме необходимости вернуться, он вспомнил слова, услышанные однажды: "Когда кажется, что ты дошел до края, закрой глаза, забудь о реальности, шагни вперед и пред тобой откроется новый ранее невиданный путь". Это было первое, что за долгое время заставило сделать еще один рывок и оказаться невероятно близко к миру, где и был тот самый До Кенсу.

Прошел месяц с последнего раза, когда До приходил к Се и разговаривал с  ним, месяц с момента последней записи и один день до отъезда. За этот день решимость уже все решившего Кесу была сломлена. Он собирался остаться в Корее, рядом с Сехуном. Это и породило очередной скандал.

-Ты останешься дома до завтрашнего утра! А после отправишься со мной в аэропорт! Тебе ясно?!

-Я не должен его оставлять.

-Ты не должен туда идти!- попытку возразить Чонин пресек оглушающей пощечиной. Это вернуло Кенсу в реальность. Вырвало из плена гниющего сумасшествия.

Недостаток сна привел к постоянным нервным срывам и временами сильным галлюцинациям. До просыпался в холодном поту выкрикивая лишь одно: "Прости", после любая попытка просто закрыть глаза порождали истерические всплески и агрессию. ДиО больше не был похож на человека. Его поступки не имели последовательности, в словах, которые он произносил не было смысла. Руки покрыты мелкими царапинами. Желанное счастье погибло в той аварии. После переезда в Пекин состояние Кенсу постепенно приходило в норму, но любой стресс воскрешал в его сознании навязчивую вину. Это имело сильно влияние на Чонина, который становился грубым и несдержанным во время припадков До. Их жизнь превратилась в ад, охваченный ярким светом.

По прошествию двух зим и одного лета Кенсу вновь научился улыбаться. Стоя на балконе одной из психиатрических клиник Пекина, он смотрел на заходящее солнце. Ветер развивал подол халата наброшенного на плечи. Горизонт рассекала алая полоса, которую едва было видно из-за дымчатых облаков и смога. Свесив руки за перила, Дио вдыхал горьковатый воздух и думал о пробегающих внизу машинах и китах, бороздящих просторы необъятной вселенной. "Идем"- улыбаясь прошептал Чонин и завел его в палату.

-Пора есть. Тебе еще нужны силы.

-Пространство и время не являются непрерывными, а представляют собой набор одиноко разбросанных точек. ты тоже так считаешь?

-Мы обязательно это обсудим, но позже.- Ким посадил Кенсу на кровать и поднес ложку к его рту. Мягко улыбаясь, он наблюдал за тем, как неуклюже ел человек с черными, глубокими  глазами, в которых проблески напоминали мерцание звезд. Как он неумело слизывал еду с губ и все время смотрел, куда-то вдаль, сквозь него, пронзая душу и сердце болезненным невниманием.- Не торопись...- Чонин хотел сказать еще многое, сказать, что сильно любит, что верит, что все будет хорошо, что ему вовсе не больно и не тяжело ухаживать за ним, но это все было ложью. Все кроме одного: Ким Чонин действительно любил До Кёнсу, с которым счастья для них двоих невозможно.


Когда Кёнсу в последний раз приходил к Сехуну, он оставил там все свои мысли, чувства, страхи и переживания, в которые внимательно вчитывался чудом вернувшийся к жизни О Сехун. Перейдя в себя он едва помнил, кто он, но он хорошо ощущал на своих руках космическую пыль и тяжелый звездный осадок, обволакивающий кончики пальцев, заставляя их неметь. Некоторые страницы было невозможно прочесть, текст размыт. Страница за страницей несла за собой ощущения чьего-то присутствия. Присутствия совершенно незнакомого, но очень близкого человека.

Перевернув страницу Се увидел маленький рисуночек, оставленный на полях, и подпись: "Я нарисовал для тебя кита, может так тебе не будет одиноко".
 
-Мне совсем не одиноко.- Прошептал он, когда улыбаясь, продолжал читать следующую запись.

Может быть существует тот мир, где авария не произошла или возвращение Сехуна случилось на пару месяцев раньше. И Кенсу не обезумел от тяжести вины. А Чонин все же счастлив.

Солнце находилось высоко над городом, в котором не переставал звучать льющийся поток звуков человеческой жизни, из которой были исключены трое людей. В мире ежесекундно кто-то умирает, рождается, обретает счастье, сходит с ума или совершает ошибку, за которую никогда себя не сможет простить.

Тонкие пальцы перевернули страницу, которая оказалась последней. Взгляд приковала к себе запись, написанная ручкой.

"Милый Сехун, я должен уехать. Да. Я должен тебя бросить. Ах, это очень грубо звучит. Прости за все ошибки совершенные мной. Надеюсь: тебе не страшно и не одиноко. Верю, что ты все же в светлом месте, в котором тебе не больно. Я вижу тебя в своих сна, прости, но не появляйся в них больше. Мне больно тебя видеть.

Мимо окна пролетела стая птиц. Их голоса было слышно даже за крытыми окнами. На пол падают тени деревьев и облаков, вместе образуя бесформенную вязь. Там так тепло. Когда я шел сюда, видел радугу. Такая яркая! Я нарисую ее для тебя. Жаль, что она получилась такой холодной. Я должен был взять с собой карандаши. Сегодня грустный, но хороший день.

Мне многое вспомнилось. Ты однажды сказал: "Кёнсу любит изъясняться жестами, а я - действиями". В тот день мы много смеялись. Мне было хорошо. Немного обидно, что наша история заканчивается. Благодарю за каждый прожитый совместный час. Надеюсь: никто из нас никогда не будет больше страдать или чего-то бояться.

                Пусть каждое утро будет для тебя добрым, милый Хуна".


Сехун не знал, о ком он только что читал, но его сердце болезненно сжималось, на глазах наворачивались слезы. Почему то было так больно. Пара капель упали на страницы и разъели чернила, сделав еще одну часть текста непонятной.

- Пусть каждое утро будет для тебя добрым, милый До Кёнсу.- Растянув губы в улыбке, Сехун произнес слова, согревшие его душу. Он закрыл глаза и тихо прибавил: " С китом мне не было одиноко. Спасибо".