Последний день зимы

               
    Двадцать девятое февраля – один раз в четыре года, и это  последний день зимы!
    Эко бравенько было б…Встали завтра мои земляки (я подчёркиваю – мои земляки. Они живут за Байкалом!), а на улице ярко светит солнышко,  небо синее синего и…зеленющая, как твои глаза, трава-мурава. И листочки …на всех поголовно деревьях…на каждом даже самом маленьком…на каждом даже самом стареньком… а на некоторых даже цветы, яркие и возмутительно пахнущие.
- Вау!…Кортино -д-Ампеццо…- сказал бы один мой земляк.
- Вот это да!…Пальма –де-Майорка…- сказал бы другой.
 - САнт-Тропе? Допился…- сказал бы третий.
   На землю меня вернул голос мой жены:
- Мусор бы вынес, чем в облаках –то… Сант-Тропе ему подавай… под Красноярском …- буркнула она чуть не в ухо. У неё всегда так : чуть-чего – сразу мусор!- Сидит – вслух бурчит себе! Будет тебе и ампеца, и …капеца!
   Я надел новое, почти не ношенное фуфайченцо от Гальяно, подхватил пакет с мусором и вязанку старых книг. Жмурясь на фонарь, вокруг которого вяло летали белые  мухи, я нашёл баки.
   Минута… и я на Красном проспекте. Недалеко сияет ночной иллюминацией  кинотеатр- мастодонт(остался с совеЦких времён ) «Родина»…9.55!
«Вот возьму и схожу в …кино…на последний сеанс»,- как-то подумалось. ..подумалось самым краешком сознания! А что…  «шёл в комнату, попал в другую! Попал или хотел попасть?»
   Да какая кому разница?
   В фойе продавали  билеты. Сердце щемануло. И ещё внизу живота. «Зря я всё это затеял, - подумал я и я взял один билет на…22 ряд.- Моя будет сильно …ругаться.»
   Место занял, согласно купленному билету. 
   В трицарябурятамаргагнцевокислогокалия маму!
   Место тоже оказалось…22-е!  Полуночная разномастная публика, шурша фантиками и хрустя кириешками, рассаживалась по своим и чужим местам.
   По законам жанра на 21 –ом месте должна была сидеть яркая блондинка  в коротеньком норковом полупальто.
   Ну! Мой догадливый читатель! Шевельни извилиной! А вот фиг ты угадал…
   Сидела… Я говорю, сидела… Да серьёзно сидела…Правда на 20 –ом!(а что это меняло?)
   А манто оказалось …коротенькой шубейкой из шиншиллового кролика. Великолепно скроенное, оно смотрелось  на женщине за …пятьдесят, как собственная шкурка на пушном зверьке: тика в тику! Шляпка из такого же меха, только чуть более светлого оттенка, сидела низковато, так что глаз не было видно. 
    Губы…Впрочем, о губах чуть позже. Потерпишь, читатель! Губы стоят того.
Всё вы губы помнитя,
Ой, всё вы думы знаетя.
Ой, до чего ж вы моё сердце
Этим огорчаете….
    А  под расстёгнутой шубкой была надета белая мужская рубашка с косым воротом. Ах, как шёл  белый воротничок этой женщине! Бледность лица и белизну  ворота  подчёркивала двойная нитка белого некрупного жемчуга. Несколько небрежно закинутая нога на ногу говорила о том, что моя невероятная соседка не только любит кино, но и  себя нисколько не меньше. Нас разделяло только кресло (а что это меняло?)
- Таисия! Это Вы? Впрочем, конечно вы…- в это время начал медленно гаснуть свет. – А я вам говорил. Ни боже мой. Даже и не думайте…Даже и не мечтайте… Расслабились – потеряли контроль. Потеряли контроль – взяли билет. Взяла билет – садись в зрительный зал. С приездом, Тася!
- Да. Вот пришла…Не подскажите, что мы сегодня смотрим и …который час?- она улыбнулась одними губами, не поворачивая лица. Вот! Здесь и стоит о её губах сказать два слова.
    Они (губы) были слегка приоткрыты, прикусывали их в каком-то внутреннем порыве нещадно, а сегодня,  едва тронутые яркой помадой, они горели соблазнительными пунцовыми вишенками. Рот был приоткрыт ровно настолько, насколько позволяло лёгкое, чуть заметное дыхание её светлой души. И только в самых уголках таилась невероятная красота неизбывной и безысходной  печали – печали о том, что нельзя прямо здесь и прямо сейчас отдаться оттачиванию мастерства полного  упоительного контакта …губ. Нет, конечно, не для  пустяшных  житейских слов и рядовой яишенки жили эти губы. Они были созданы для сумасшедших  поцелуев и каких-то неземных яств.

- Не смешно, пани! Мы смотрим «Гранатовый браслет» с бесподобной Настей Шенгелая, а на часах…а разве это что-то меняет?
- Интересное кино, а при чём здесь немцы…- зачем-то сказала она. Было видно, что её бьёт крупная дрожь.- Нас непременно увидят вместе, и завтра весь город будет говорить только о нас.
- Вы напрасно думаете, что Городу и Людям, в нём живущим, есть до нас дело,- я решительно взял её за руку.
- Вот недоделанный! Ты чего вцепился в меня…- это был голос моей жены. И прихожая тоже была наша.- ЭЭЭ! ФРОСЯ, С ПРИЕЗДОМ.
     Жена яростно трясла меня за обшлаг телогрейки.  Я сел в прихожей на ящик для обуви. В ушах гремело: да святится Имя твоё…А густая,  вынимающая душу мелодия бетховенской сонаты металась по крошечной прихожке, не находя выхода и не найдЯ его снова ныряла  в душу и рвала её на куски.
    Фильм не отпускал!  Было страшно грустно. И я снова вернулся в зрительный зал. Таисия широко открытыми глазами досматривала печальную историю телеграфиста.
«Действуй решительно!- сам себе сказал я и сел на 21 –е место.-
Очко…
Король – само собой я.
Туз – кинотеатр «Родина»(казённый дом).
Семёрка – наше в темноте зрительного зала  свидание.
    А ещё положил руку  на подлокотник кресла.
    А ещё достал из правого кармана две «Барбариски»
    А ещё притёр своё хилое плечо к её…надёжному.
    А ещё почувствовал, что её надёжное прижалось к моему ...хилому.
-   А ещё я,  как помешанный повторял: да святится имя твоё!
-  А ещё…ночевать  будешь в прихожей на коврике,- голос жены был где-то далеко, в параллельном мире. И она ласково пнула меня под левое  ребро.