Лавка старьевщика

Давным-давно, когда  был еще мальчиком,  служил я посыльным в лавке старьевщика. Мой хозяин, господин Лот, был человеком в своем роде замечательным. С тех пор прошло уже немало лет. Я вырос и стал самостоятельным человеком, написал  несколько книг, но так и не смог разгадать тайну старьевщика, поэтому и решил рассказать эту историю вам, надеясь, что вы все поймете.
В лавке господина Лота продавались необычные вещи. Тут были и очень старые, и новые предметы, но непременно сломанные. На полках стояли фарфоровые чайники с отбитыми ручками, часы без стрелок, электрические утюги без шнуров, а рядом лежали перочинные ножи без лезвий и половинки больших портновских ножниц; были тут еще карандаши без грифеля, свечи без фитилей и много всякого такого добра.

Эти вещи мой хозяин покупал за гроши у одних людей и продавал за бесценок другим. Дохода такая торговля не приносила, он едва сводил концы с концами. Но дела он не бросал, был предан ему чрезвычайно и считал его своим жизненным предназначением. Лавку он гордо называл «Магазином изменившихся вещей», а себя – считал его директором. Я был единственным его служащим, и обязанностей у меня было так мало, что мне  было не совсем понятно, зачем господин Лот нанял помощника. Только потом я догадался: он сделал это для того, чтобы рядом был кто-то, кем он руководил, то есть человек, подчиненный ему, поскольку в отсутствие такового он просто не мог быть директором.

Мой хозяин был человеком общительным: с каждым, кто приходил, чтобы купить или продать вещь, он подолгу беседовал. Как вы догадались, последних было значительно больше: покупали у нас довольно редко. Господин Лот относился к покупателям с большой теплотой, подробно рассказывал о достоинствах товара, давал ценные рекомендации по его использованию. А это было особенно важно, так как далеко не всякий мог найти применение башмакам без подошвы или самовару с отломанным носиком.

Меня всегда удивляло, что после этих бесед покупатели уходили довольными и благодарили директора. Я не решался, разумеется, задавать лишних вопросов, но эта загадка  занимала меня постоянно.
Однажды я решил провести опыт. Вернувшись с работы, я, как бы невзначай, спросил у матери, готовившей ужин: «Скажи, мама, а ты купила бы штопальную иглу без ушка?». Она посмотрела на меня удивленно и ответила: «Конечно, нет, мой милый!» Но я не отступался: «Нет, ты не отвечай так скоро, ты подумай, – может быть, при каких-то особых обстоятельствах ты все-таки сделала бы это?» Мать рассмеялась: «Ну, разве только лишившись рассудка! А это может случиться, если ты будешь задавать мне подобные вопросы. По-моему, ты просто проголодался. Пойдем-ка ужинать, у меня уже все готово». И она, ласково обняв меня, повела к столу.

Да, видно, я задал свой вопрос не тому человеку, думал я, уплетая блинчики с вареньем. Мать вечно занята по хозяйству, и у неё просто не хватает фантазии. Спрошу-ка я у нашего соседа-портного. Он человек с выдумкой, ловкий – вон как искусно перешивает старые вещи, просто не узнать! И я пошел к портному. Он встретил меня приветливо, показал платье, которое шил на заказ, спросил, не надо ли чего перешить нам с матерью. «Нет, господин Сорель, – сказал я, – пока не надо. Я пришел не за этим». Он поправил очки, сползшие на кончик носа: «А зачем же, дружок?». Я помолчал в нерешительности, а потом выпалил: «Я хотел спросить у вас, могли бы вы купить очки без стекол?» Портной посмотрел на меня внимательно и сказал: «Очень сомневаюсь, чтобы мне пришло это в голову». Тут я набрался смелости и задал еще вопрос: «Ну, а если бы были какие-то особенные причины, вы купили бы их?» Господин Сорель по-отечески потрепал меня по щеке: «Я, кажется, догадался, мой мальчик. Тебе, вероятно, нужны деньги? Я с удовольствием одолжу их. А очки без стекол можешь оставить себе».  Вежливо отказавшись, я  простился с ним. Был бы это другой человек, мне стало бы неловко. Но портной был так добр ко мне, что рядом с ним я всегда чувствовал себя хорошо.

Выйдя на улицу, я пошел к центру города и совершенно неожиданно для себя оказался у лавки старьевщика. В окне горел свет. Хозяин провожал позднего покупателя. «Вы сделали отличную покупку, мой господин, – говорил он, заворачивая в старую газету статуэтку танцовщицы с отбитой головкой. – Это настоящий майсенский фарфор! Прекрасная вещь!»

Покупатель поблагодарил и пошел домой, прижимая к груди драгоценное приобретение. И тут я понял мою главную ошибку! Я же до сих пор задавал вопрос совершенно не тем людям! Спрашивать надо было у тех, кто покупает вещи. Я побежал было за этим человеком, но вскоре остановился. Наверно, я не должен задавать ему вопроса, почему он купил эту вещь. Он может рассердиться, ведь это его личное дело, что покупать, а что нет. А вдруг он подумает, что его обманули или что я хочу отнять у него статуэтку! Нет, у покупателей спрашивать нельзя. Это даже может повредить репутации «Магазина изменившихся вещей», и тогда я потеряю работу. Слишком большая цена за мое глупое любопытство!

Итак, мне оставалось только внимательно наблюдать за господином директором и теми, кто приходит в лавку, и слушать их разговоры в надежде найти ответ на мучивший меня вопрос. Я удвоил мое внимание и просто не отходил от прилавка, когда  кто-то из посетителей подходил к нему. Вот вошел скромно одетый человек с портфелем и предложил на продажу переплет от книги Вольтера. Он был из хорошей кожи с золотыми тиснёными буквами, но без единой страницы. «Правда, я не уверен, что это кто-нибудь купит», – робко сказал владелец переплета. «Когда-нибудь обязательно купят», – заверил его мой хозяин, – на каждую вещь найдется покупатель». Он отсчитал несколько мелких монет и протянул их человеку с портфелем.

Потом приходили другие и предлагали сломанные или совсем негодные вещи. И господин Лот скупал их, аккуратно расплачиваясь, и всякий раз повторял: «На каждую вещь найдется покупатель». Я хорошо запомнил эти слова. Но они нисколько не помогли мне понять, в чем же заключался смысл того дела, которым занят мой хозяин. Как-то к нам зашла женщина в сером кухонном фартуке и спросила, не найдется ли у нас хрустальной вазочки для цветов. «Конечно, найдется, мадам!  Вам я всегда готов предложить свой лучший товар!» С этими словами он снял с полки изящную вазочку. Я заметил, что у неё не было дна.
 
«Вот, превосходный экземпляр, мадам, настоящий богемский хрусталь! Отличная работа! Только не вздумайте наливать сюда воду, она не удержится и двух минут», – он был, как всегда, очень предупредителен. «Ах, как же так, – всплеснула руками женщина, – я хотела купить вазочку именно для живых цветов, а без воды они погибнут!»  Господин Лот улыбнулся широко и доброжелательно: «У вас нет решительно никаких причин для огорчения, сударыня, – любезно сказал он. – В этом хрустале прекрасно смотрятся засушенные цветы или  искусственные. И стоять они будут бесконечно долго. Только время от времени придется стряхивать с них пыль». Видно было, что женщина еще колебалась. «Но мне все-таки хотелось, чтобы цветы в ней стояли живые», – слабо возразила она. «Срезанные цветы так недолговечны, мадам, – задумчиво сказал мой хозяин, и лицо его приняло печальное выражение. – Право же, шелковые розы куда лучше настоящих!».

 Женщина подняла глаза. «Ну, хорошо, я куплю эту вазочку, она, кажется, в самом деле, очень миленькая», – медленно проговорила она, как бы убеждая самое себя в правильности принятого решения. Тут лицо моего хозяина  опять оживилось, и глаза заблестели «А стоит она сущие пустяки!» – весело добавил он, подбадривая покупательницу. Она вынула кошелек и почему-то вздохнула, отсчитывая монеты. «Благодарю вас, мадам, и поздравляю с удачной покупкой, заходите к нам еще!» – приговаривал хозяин, провожая её до дверей. Он оказывал эту честь каждому покупателю, благодаря чему и прослыл обходительным человеком.

Потом он обернулся ко мне и хотел что-то сказать, видимо, об удачной торговле. Но мое лицо, я полагаю, выражало тогда такое нескрываемое удивление, что он счел своим долгом объясниться.
«Ты смотришь на меня так, мой друг, словно я кого-то обманул. А ведь это совсем не так. Бедная женщина хотела иметь хрустальную вазу, и она её имеет. Стало быть, она получила то, что желала», – сказал он наставительно и почти строго.
«Но это же разбитая ваза, у неё нет дна!» – воскликнул я, забыв про осторожность и уже не думая о последствиях. «Ну, и что же, что разбитая, – спокойно сказал господин Лот, – поэтому она и стоит гроши. А будь она целая, разве эта женщина могла бы её купить? Разве когда-нибудь у неё в доме мог оказаться богемский хрусталь! Вот теперь он у неё есть. А то, что он разбит, в данном случае не имеет никакого значения».

Мой хозяин говорил еще долго, терпеливо, без тени раздражения, как хороший учитель объясняет урок нерадивому ученику. Но я тогда так ничего и не понял. Не понял и после, хотя история, подобная этой, повторялась на моих глазах множество раз. Не понимаю и теперь, когда прошло уже столько лет.
Мне, конечно, не очень ловко  признаваться в этом, но желание понять господина Лота, видимо, сильнее. Кстати, он и сейчас торгует в той же лавке, – простите! – в «Магазине изменившихся вещей». Он мало переменился за эти годы, только стал еще разговорчивей. А переплет от книги Вольтера с золотым тиснением до сих пор стоит в витрине – на самом почетном месте.

 Теперь, когда вы знаете эту историю, я надеюсь, сможете ответить на вопрос, мучивший меня столько лет: в чем же заключается смысл того дела, которому отдает жизнь мой бывший хозяин. Сделайте милость, поделитесь со мной вашими мыслями на этот счет, потому что кроме вас, мои благосклонные читатели, надеяться мне решительно не на кого.