Бабушкино счастье

Каждое лето ко мне приезжают из города внуки ( сыновья сына)  – пятилетний Ваня и семилетний Дима. Жду их приезда с нетерпением, потому что появление их в доме меняет все: и мой устоявшийся за год распорядок дня, и мое настроение, и мои мысли, и мое душевное состояние. Лучше сказать, это они заполняют собой все время и пространство. Утром встаю не позже семи и сразу готовлю завтрак и обед, чтобы потом не тратить на это время, вернее, времени на это у меня уже не будет. Пока дети завтракают, я собираю на грядке клубнику и землянику, обрываю хвостики, мою и раскладываю в мисочки. Ваня и Дима садятся на скамейку во дворе и уплетают натурпродукт за обе щеки. Едят столько, сколько им хочется ,– без ограничения. Во-первых, у меня есть цель – убрать городскую синюшную бледность на их лицах и откормить  и закалить их. Ставлю на откорм в виде четырехразового полноценного питания плюс закаливание хождением босиком и купанием в речке. Не говоря уж о велосипеде, футболе и играх с соседскими детьми.
После завтрака Дима с Ваней садятся на велосипеды и ждут меня за калиткой, чтобы ехать к фонтану или на стадион, а я собираю пакет с продуктами – то, что осталось недоеденным после ужина, обеда и завтрака. Дети за калиткой в два голоса напоминают:
- Бабуля, еду не забыла?
- Не забыла, не забыла, - отвечаю им и вместе с пакетом прихватываю литровую бутылку с компотом . Еда в пакете – для кота и собаки, компот – для Димки с Ванькой. Дело в том, что на стадионе появился кот, не помойный, а домашний – чистый, ухоженный. Весь белый, в пятнах кофейного цвета, а глаза необыкновенные – не зеленые, не желтые, не голубые, а светло-карие, под цвет пятен на шерсти. Обычно он лежит на скамейке и греется на солнышке. Увидев нас, кот неторопливой походкой , подняв хвост трубой, направляется к нам, всем видом выказывая свое дружеское к нам расположение. Дети раскладывают на целлофане еду, и кот начинает трапезу, осторожно и аккуратно беря кусочки, словно рос и воспитывался в аристократической семье. При этом великодушно позволяет гладить себя. Дима и Ваня в восторге, больше, конечно, Дима, потому что он у нас – душа тонкая и чувствительная. А Ваня – человечек практичный и более приспособленный к жизни. Есть ли хозяин или хозяйка у кота - никто не знает, но кормят его на стадионе все, у кого есть с собой что-нибудь съестное. Утром – мы с детьми, потом появляются дети постарше с печеньем, булочками, чипсами. Вечером – молодежь с пивом и закуской, чаще всего сушеной рыбой. Кот переходит от одной компании к другой и ненавязчиво и терпеливо ждет, пока его увидят и угостят. Причем отлично понимает: если сидят без пакетов – делать ему там нечего. И он не только не подходит к таким отдыхающим, но и не смотрит в их сторону: они просто для него не существуют. Наевшись, кот моется и опять укладывается спать или, прищурив глаза, дремлет, как бы говоря нам: « Ваша миссия окончена, вы мне больше не нужны, поэтому можете быть свободны». Димка еще некоторое время поглаживает кота, на что тот совершенно не реагирует: не мурлычет и не открывает глаза. В нашем пакете еда не только для кота: на стадион прибегает молодая овчарочка коричнево-черной масти. Осторожная и недоверчивая, она ни к кому не подходит, не идет на зов, даже если видит в руках съестное. Она настороженно смотрит на дающего , но не виляет хвостом, а глаза ее говорят: « Я тебе не верю». Мы оставляем еду на траве и отходим на приличное расстояние, показывая, что не хотим ее обидеть – просто угощаем. Тогда собака несмело подкрадывается и ест. Это овчарка-девочка, и, скорее всего, ее изгнали за ненадобностью, потому что не захотели обременять себя заботой о ней.
На стадионе детям интересно. Здесь большое футбольное поле, дорожка вокруг которого выложена  резиновым настилом, и Дима с Ваней гоняют  по ней на велосипеде наперегонки. Ваня – лидер по характеру, поэтому не терпит чьего-либо превосходства ни в чем и бросается в рев, если Дима его обгоняет. Он тут же прекращает соревнование, поднимает плечи, руки вытягивает вдоль туловища и начинает реветь что есть мочи. Уговаривать его бесполезно, поэтому мы не мешаем ему и даем возможность выплеснуть свои эмоции. Ваня успокаивается сам и садится на скамейку, но дуется недолго. Стоит Димке позвать его, Ванька тут же легко откликается и забывает свою обиду.
Кроме большого футбольного поля, есть поле поменьше, с искусственной травой, огороженное высокой металлической сеткой. Здесь играют в баскетбол или в мини-футбол. Ваня любит мяч, поэтому может долго стоять и наблюдать за игрой. Он всегда начеку: как только мяч вылетает за сетку, Ванька тут же мчится за ним и не преминет на обратном пути его футболить. У него с собой свой футбольный мяч, но желающих играть в футбол среди его сверстников мало, поэтому Ваня гоняет мяч в одиночестве. Есть у детей и своя компания – такие же мальчишки и одна девочка, ни в чем не уступающая мальчикам. Дима сходится с детьми быстро, и новый знакомый у него сразу становится другом. А Ваня некоторое время присматривается, не спеша завязывать дружбу.
После обеда у нас по плану речка, куда на машине нас отвозит дедушка. День солнечный  и жаркий, вода в реке словно подогретая. Река в этом году обмелела невероятно, глубина – по колено и ниже, ближе к левому берегу – по пояс. Этот берег крутой, и вся многочисленная разновозрастная детвора устроила прыжки в воду. Подняли такой гам и визг – хоть уши затыкай. Димка и Ванька тоже среди них, а я рядышком стою по пояс в воде и караулю, чтобы, не дай Бог, не скрылся кто из них под водой. Да и не я одна – вокруг меня мамы и бабушки с такой же миссией. Из воды никого не вытащить, бултыхаются до синих губ. Уговариваю с трудом внуков выйти на берег. Димка с Ванькой садятся на травку, греются на солнышке, едят бутерброды, запивая компотом, и ведут беседу с дедом: уговаривают его пойти по реке против течения. Им хочется послушать рассказ деда о своем детстве. Особенно любит поговорить у нас Ваня, ему невтерпеж показать, как много он знает.
- Ты знаешь, дедушка, откуда берется дождь?
- Откуда, внучек?
- Вот видишь, как обмелела речка, видишь? Это вода на солнышке испарилась и образовала вон там, высоко в небе, тучку, а тучка, когда воды в ней стало много, выливает ее на землю. Веришь?
- Конечно, верю, Ванятка,- улыбается дед.
- Деда, а речка всегда такая была? Ну, когда ты был маленький?
- Нет, речка была широкая и глубокая, были места, где вода была выше моего роста еще метра на два…
- Ты что, дедушка, в ней же можно было утонуть…
- Конечно, можно было. Но детей одних на речку не пускали родители.
Дед замолчал, размышляя, стоит ли признаваться внуку, что они с братом самовольно сбегали на речку, за что получали от родителей хорошую взбучку, или не стоит.
- А ты знаешь, деда, я могу нырять в воду с открытыми глазами,- открывает внук страшную тайну.
- Кто тебя научил? Ты знаешь, что это опасно? Ты же можешь захлебнуться и утонуть! – пугается дед.
- Не бойся, деда, не утону. Я уже несколько раз в бассейне у деда Вовы это делал – и ничего, не утонул…
-Больше  не делай так, не надо – ты же еще маленький...
Ваня любит поговорить на взрослые темы, и дед Вова ( отец невестки Насти) окрестил его дядей Ваней, показав самую суть внука. Дима слушает беседу брата с дедом и думает о чем-то своем. Он часто оборачивается и ищет глазами на берегу меня, а отыскав, машет мне рукой. И я отвечаю ему улыбкой и тоже машу рукой.
Наконец внуки вылазят на берег, и я помогаю им вытираться полотенцем. Не удерживаюсь и целую их чистые, пахнущие водой и солнцем макушки. Они обнимают меня за шею и прижимаются ко мне своими тельцами так, словно мы не виделись сто лет. Вообще, я обнимаю и целую внуков по многу раз на день. Когда это видят сын с невесткой , они возмущаются:
- Мама, перестань сюсюкать с ними. Кого ты воспитываешь – девчонок или мужиков?
А  Настя резонно добавляет:
- После вашего воспитания мы потом с ними не можем справиться. Разнежите вы их, разбалуете – вот они и расслабляются…
Но я уверена, что любовь и нежность не бывают лишними , чрезмерными и не могут вредить воспитанию. Но, чтобы не конфликтовать с родителями, мы обнимаемся с Димкой и Ванькой, когда  мамы и папы  рядом нет, – вот такая у нас хитрая тайна. Ну что же тут поделать, если нам хочется проявлять свою нежность и ласку? Особенно мне, потому что я коплю их в себе целый год, и мою душу  распирает от любви и нежности. И если не отдать их, не вылить на дорогих твоему сердцу человечков – можно умереть. Я думаю, умирают не только от безысходного горя, но и от нерастраченной, накопившейся в сердце любви…Сын с невесткой поймут это, когда сами станут бабушкой и дедушкой, поэтому я не обижаюсь на них и снисходительно отношусь к их мнению.
После полдника у нас с Димой занятия: один день – чтение и математика, второй – математика и русский или белорусский. Одним словом, пишем, решаем, читаем… Ваня – тут же, слушает, как читает Дима, а читает он очень даже неплохо. Оба они в восторге от дяди Федора, мы зачитали эту книгу Э. Успенского до дыр. Ваня знает уже все буквы и пытается составлять слоги… После занятий я разрешаю внукам посидеть за компьютером.
Потом опять стадион, где их уже ждут новые друзья и новые игры. Вокруг стадиона идет высокий вал, с одной стороны спуск у него пологий, а с другой – крутой. По пологому дети съезжают на велосипедах, а по крутому – на целлофановых мешках. На верху вала садятся на мешок, отталкиваются ногами и скользят по траве, словно на санках по снегу. Сказать, что после такого развлечения вид у них чумазый, - это ничего не сказать… Серо-черное все: одежда, руки, ноги, лицо…Но я терплю сжав зубы, вспоминаю свое детство и свои игры – и молчу. Лишь бы не изранились, не покалечились, а грязь – дело житейское. Возвращаемся домой и моемся заново, как будто речки у нас сегодня вовсе и не было.
После ужина, пока я мою посуду, у детей свободное время: они играют в компьютерные игры или придумывают свои. В основном задействованы машинки, роботы-трансформеры и всевозможные конструкторы. В играх в Ваньку иногда вселяется бесенок, и тогда Ваня становится неуправляемым: дурачится, мешает Димке собирать очередной конструкторский шедевр. Димка предупреждает:
-Ваня, отстань, не мешай…
Ваня никак не реагирует.

-Ваня, отстань, или я тебя ударю…
- Ну и что? Мне будет не больно – у тебя рука маленькая.
- А я ударю папиной рукой…
В глазах у Вани вопрос: как это папиной, если папы здесь нет? Он задумывается, и бесенок в нем , видимо, тоже озадачен.
Я слушаю их и тихонько смеюсь. А через пару минут Ваня берет свой конструктор и начинает собирать игрушку, но что-то у него не получается, и он таким вежливо - ласковым голосом просит Диму:
- Дима, пожалуйста, помоги мне. Видишь, я не знаю, куда вот эту детальку пристроить…
- Сейчас, Ваня, подожди, - тоном старшего отвечает Дима.
У Димы все получается легко, просто и быстро. Собрать из деталей машину, корабль, дворец – пожалуйста. Разобраться с телефоном, планшетом, компьютером – запросто. Если я вожусь с тестом, оставляю кусочек Диме, и он на дощечке будет лепить и вырезать из него сердечки, ромбики, звездочки. Ване все это неинтересно, он предпочитает вести « философские» разговоры с дедом:
- Дедушка, а чудовища на самом деле существуют?
- Не знаю, Ванечка, я не встречал…Может, и существуют…
- Тогда где они прячутся? Где живут? А едят они что?  - задает вопросы Ваня и сам же на них и отвечает: - Наверно, в пещерах, там, где темно… А едят что попало. Могут даже на людей нападать. Да, дед, они точно существуют.
Ваня убеждает не столько деда, сколько себя.
Пока Ваня с дедом беседуют, Дима включает на моем телефоне мелодию, которая нравится нам обоим, и мы слушаем один из ноктюрнов Шопена. Сидим молча, находясь во власти музыки. Мне кажется, что чувствуем и воспринимаем мелодию мы с Димой одинаково. И фильмы смотрим одинаково, полностью погружаясь в то , что происходит на экране, поэтому не реагируем на происходящее вокруг нас. Мелодия закончилась, и Дима берет планшет:
- Бабушка, сиди так и не шевелись, я тебя сфотографирую.
Я протестую:
- Нет-нет, Димуля. Ты посмотри, какая я страшная: ненакрашенная, без прически, в халате…Я же все-таки женщина…
- Бабуля, мне все равно, какая ты и в чем ты… Я люблю тебя такой, какая ты есть…
Я теряю дар речи: откуда у ребенка такие взрослые мысли? Глаза застилают слезы благодарности и любви. Я обнимаю Димку, а он гладит мои волосы своей маленькой нежной ручкой. Никто никогда не говорил мне таких слов, а если и говорил, то не было в них столько детской непосредственности и искреннего бескорыстия, не было такого обоюдного понимания и душевного единения…
- Спасибо тебе, Димушка, я тоже очень-очень тебя люблю, - шепчу я на ушко внуку.
Ванька усекает краем глаза наши с Димкой обнимашки и тотчас присоединяется:
- Я тоже люблю тебя, бабушка.
Потом, когда Дима с Ваней уже в постели, я читаю выбранные ими сказки: сначала Ванину, потом Димину. Сказок у нас очень много, но почти все они выучены внуками наизусть, и , если я прочитала, например, вместо
« избенка» - « избушка» , они тут же поправляют меня.
И уже перед самым сном еще одна приятная для обоих процедура – массаж.  Я в этом деле далеко не профи, и все сводится к детскому « рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый…» Но даже такой трехразовый примитивный массажик  для внуков  - кайф. И мне тоже невероятно приятно дотрагиваться до их спинок. Они на ощупь такие же разные, как и сами дети.
У Вани спинка прохладная, но объемная, мужская. И по характеру он более спокойный и уравновешенный. И засыпает он быстрее , чем Дима.
А у Димы спинка горячая, но нежная. Фигурка у него словно выточенная , плечики всегда распрямлены, сам стройный, подтянутый. И засыпает он не сразу, как Ваня.
Я прихожу к выводу, что теплообмен человеческого тела находится в прямой зависимости  от степени эмоциональности характера: чем темпераментнее человек, тем горячее его тело. И , естественно, наоборот.
Пока делаю массажик Диме, Ваня вдруг вспоминает:
- Бабушка, а Владик скоро приедет?
- Скоро. Как сдаст сессию, так сразу и приедет.
Владик – наш старший внук, сын дочери. Он студент медуниверситета.Но, главное, Влад – мой друг и единомышленник. У нас сходятся взгляды на жизнь, на общественно-политические события. Мы с ним обсуждаем все, что происходит рядом и далеко. Мне интересно с ним общаться. К тому же он мой, так сказать, литературный критик: никто не даст столь объективную оценку моим опусам, как Влад. Он разберет в них каждую фразу и придерется к каждому слову. И я уважаю его за прямоту и честность.
Наконец массажики сделаны, спинки поглажены и поцелованы, теперь целую в щечку внучат и ложусь сама. Перед засыпанием мы считаем до десяти на четырех языках: на немецком, английском, русском и белорусском. Считаем и меняемся языками по очереди каждый день, прибавляя к счету по одной цифре. Год назад была еще одна традиция – перед сном петь детские песни: « Голубой вагон», « День рожденья»,  «Облака», « Бременские музыканты» …Началось это, когда Диме было два года, потом подключился Ваня, и мы стали петь втроем. И так дети полюбили пение, что стали петь не только детские песни, особенно нравятся им почему-то « Седая ночь» и « Белые розы». Не знаю, возможно, это каким-то образом повлияло, но в школе у Димы обнаружили отличный музыкальный слух. Хотелось бы , чтобы его определили в музыкальную школу, но родители отдали обоих в секцию каратэ. Но у Димы и здесь неплохо получается: вся стенка в детской увешана дипломами.
Только настроилась на сон, как слышу странный звук. Прислушиваюсь: Димка шмыгнул носом.
- Димуля, что случилось? Почему плачешь? – я присаживаюсь к нему на кровать.
- Бабушка, я не хочу, чтобы ты умирала…Как я буду без тебя? – сквозь слезы шепчет Дима.
- Димка, во-первых, это будет не  скоро, потому что я не собираюсь еще…Во-вторых, если это все-таки случится, я буду сверху смотреть на вас, и вы всегда будете чувствовать, как я вас люблю, - успокаиваю я внука.
Засыпающий Ваня полусонным голосом:
- Я тоже не хочу, чтобы ты, бабушка, умирала…Кто нам будет так вкусно готовить? И кто будет делать массаж?
Ваня и здесь не изменяет своей практичности, и мы с Димой тихонько смеемся.
- Так, малышата, утереть слезы и спать!- шутливо-строго приказываю внукам. Дети засыпают. На душе у меня светло и спокойно… Так будет целых сорок дней, пока рядом со мной будут мои самые любимые на земле человечки – мои лучшие в мире внуки!  Вот какое, оказывается, оно – бабушкино Счастье…

-