3. Юлия Газизова. Лето в Сосновке

Рассказ написан для конкурса «Соседи»

Работа №3
Название – Лето в Сосновке
 Псевдоним – Алька
 Количество знаков – 26 081
 ***


…Только тихо листва шелестит меж ветвей:
Жизни нет без корней, жизни нет без корней.
Геннадий Арбузов.

- Привет!
Я обернулся. На заборе сидела девочка лет десяти и с интересом меня разглядывала, весело улыбаясь щербатым ртом.  В одной косичке у нее болталось белое куриное перо, к другой была привязана обглоданная косточка.  На носу - три лиловые полоски, на щеках - две красные. Не девочка - Чингачгук.
- А я тебя жду. Бабанька сказала, что ты - племянник тети Шуры и наш новый сосед. Можно мне спрыгнуть на твою сторону?
- Прыгай, если хочешь, - сказал я и поставил ведро с колодезной водой на крыльцо.
Девочка ловко спрыгнула, поправила перо и протянула руку:
- Алька!
- Роман Петрович!
- Мне нужно найти стрелу. Она улетела к тебе в сад, когда я играла.
- Ищи. Будешь уходить, прикрой калитку.
Я попрощался и зашел в дом. Хотелось есть, но готовить обед было лень. Отломив кусок батона и, прихватив огурец, я завалился на диван. Следовало подумать, как прожить целый месяц в этой забытой богом деревеньке без телефона, интернета и даже телевизора, которого попросту не было.
  В Сосновку я приехал по просьбе маменьки. Когда она просит тоном отставного генерала, отказать практически невозможно. Можно попытаться, но тогда в действие вступает тяжелая артиллерия в виде тоненького батистового платочка, промокающего уголки глаз. Если и это не помогает, наступает черед  валокардиновых капель. Я не монстр, маму очень люблю и до третьей стадии воздействия стараюсь ситуацию не доводить. В этот раз, особо и не сопротивлялся. Столько всего навалилось в последнее время: проблемы на работе, Наташка со своими непонятными претензиями (мало мне мамы), а тут еще соседи сверху забыли закрыть кран и затопили мою квартиру. Одно к одному. С квартирой вопрос решился быстро: пока меня не будет, мама обещала лично контролировать процесс ремонта. Я спокоен, все будет сделано в лучшем виде при минимальных затратах.
Сосновка - заброшенная деревенька Северного Урала, малая родина маменьки - три жилых дома. Через забор живет баба Зина, с другой стороны улицы  дед Антип Антипыч, а у колодца дом Василия и Евдокии, самых молодых жителей деревни: обоим около шестидесяти. Раз в неделю приезжает автолавка. До ближайшей остановки автобуса, который ходит через день, шесть километров лесом.  Когда стариков не станет, Сосновка исчезнет с лица земли. Многие дома давно покосились, дворы заросли бурьяном и крапивой, сараи развалились. Дачники эти места не жалуют: до города далеко, а в сезон дождей проехать можно только на тракторе дядьки Василия.
Долгие годы после смерти бабушки и дедушки в родовом доме жила тетушка - мамина сестра. Несколько лет назад она умерла. Дом стоял пустой, за ним присматривала соседка баба Зина. Летом открывала окна, зимой время от времени топила печь. Последний раз я был в Сосновке в далеком детстве, и если бы маме не пришла в голову шальная мысль забрать альбомы семейных фотографий, вряд ли когда-нибудь посетил здешние места.
На работе отпуск оформили быстро. В свете последних событий начальство радо было спихнуть меня куда подальше, пока конфликт не утихнет. Дело в том, что в выходные и праздничные дни я подрабатываю в травмпункте при нашей больнице. В середине новогодних каникул к нам привезли молодую женщину с глубоким порезом на скуле. На вопрос, откуда рана, пациентка ответила, что катаясь на горке, упала и порезалась о сани. Бывает… зашили и отпустили домой. Через два месяца она появилась снова. С ее слов закрытый перелом предплечья произошел в результате падения на обледенелом тротуаре. На третий раз рентген показал два сломанных ребра и ушибы мягких тканей. При осмотре на ее теле были обнаружены многочисленные гематомы - следы побоев. Я предупредил, что буду вынужден сообщить в полицию. Она пожала плечами. Внимательно выслушала рекомендации по лечению. Перед уходом твердо сказала, что факт побоев будет отрицать. Упрямство молодой женщины и ее безразличие к своему здоровью оставили на душе тяжелый осадок. На следующий день в кабинете шефа я узнал, что женщина – жена мэра города. Мои выводы о побоях комиссия во главе с главным врачом признала ошибочными. Настаивать я не стал, просто принес заявление на отпуск. Шеф подмахнул его без возражений, пожелал хорошего отдыха и заверил, что на ближайшие двадцать восемь дней, я свободен, как ветер. Это притом, что хирургов в нашей городской больнице не хватает.
Кажется, пришло время представиться: Роман Петрович Карцев, тридцать лет, хирург, не женат.

Утро началось с громогласного крика соседского петуха. Спрятав голову под подушку, я попытался уснуть, но не тут-то было: петух кукарекал не переставая. Пришлось вставать.  Натянув шорты, я вышел на крыльцо.
- Долго спишь, Роман Петрович, - Алька сидела на заборе и грызла морковку.
- А тебе чего не спится?
- Кто рано встает, тому Боженька подает. Мне пока ничего не подал, зато бабанька морковку с грядки вырвать разрешила, пока завтрак не готов. Велела тебя к столу позвать, переживает, что ты с голоду ноги протянешь.
- Передай бабушке, что я с удовольствием приду.
- Только ты в шортах не приходи, бабанька строгая, порядок любит, с голыми ногами за стол не посадит.
Алька ускакала, а я пошел умываться, вспоминая, куда засунул старые джинсы.
Дом у бабы Зины добротный, сруб из сосны. Летом в таком доме прохладно, а зимой тепло. На улицу глядят три окошка с резными ставнями. Большой мастер те ставни вырезал, узор - любо-дорого посмотреть - завиток к завитку. На крыше веранды флюгер в виде петушка. Ветер дует, он вертится и скрипит то задорно, то жалобно.
Когда я вошел в кухню, завтрак был готов. Алька сидела за столом и накладывала в чашку сметану, а баба Зина снимала фартук.
- Доброе утро, Роман! Чего в дверях замер, проходи, садись за стол, пока блины не простыли. Еще моя бабка, царствие ей небесное, говаривала, блины нужно есть с пылу с жару, покуда аромат не потеряли. Алевтина, подай гостю тарелку да чаю налей. Я тут подумала, Рома, чего тебе с готовкой возиться, приходи к нам. Завтракаем мы в восемь, ужинаем в семь. Обед мне стряпать некогда, дел много, так что не обессудь. Денег с тебя не возьму, а по хозяйству, коль нужда появится, чай не откажешься помочь. В деревне одни старики остались, а ты парень крепкий, цельный день на диване валяться не станешь. Согласен?
Я кивнул головой и взял очередной блин. Как уж их баба Зина пекла, не знаю, но ни до, ни после не ел я таких тонких и ажурных блинчиков.
- Роман Петрович, а ты плавать умеешь? - Алька допила чай и ждала ответа.
- Умею.
- Бабанька, а можно мы на пруд сходим?
- Чего ты на том пруду позабыла? В нем почитай уже годков тридцать никто не купается после того, как Сенька-дурачок на Ильин день утоп.  Старики сказывали - нечистое место.
- Пьяный ваш Сенька был, вот и утоп, - Алька обижено посмотрела на бабушку. - Ну, хоть посмотреть на тот пруд можно? Надоело во дворе сидеть. Скучно. Никаких развлечений для ребенка. Лето называется… - девочка подозрительно шмыгнула носом и отвернулась.
- И нечего слезы лить, Алевтина, скучно только лодырям бывает, а работящий человек завсегда работу в летнюю пору найдет. Ладно, кликну Антипа, чтоб с вами сходил, дорогу указал.
- Будто бы сами не нашли…
- Алевтина! Не спорь с бабкой. Иди лучше сарафан длинный надень, да платок повяжи, солнце нонче злое, напечет голову.
- Бабанька, какой сарафан?! Как я в нем бегать буду? У меня ноги в подоле путаются.
- Вот и хорошо. Зато не будешь козой по кустам скакать.
Пока внучка переодевалась, баба Зина позвала Антипыча и, гремя тарелками, стала убирать со стола.

Когда вышли за околицу, Алька завязала подол сарафана с двух сторон узлами, получилась веселая юбочка чуть выше колен с забавными хвостиками по бокам, и спросила:
- Дед Антип, а в пруду рыба есть?
- Когда-то была, и щуку вытаскивали и карасей на жареху. Только давно ведь не рыбачат в тех местах. Да и кому рыбачить? Вся деревня - две бабки да два мужика. Да и старые мы уже в такую даль за рыбой ходить.
- А мы с Романом Петровичем не старые. Нам бы только дорогу разузнать. Удочки у нас в сарае есть. А далеко еще?
- Уже половину пути прошли. Вон и просека показалась. Через пару километров сворот будет на земляничную поляну, а там с косогора спустимся, и вот он - пруд.
Я осмотрелся. Хорошо вокруг. Тихо. Цветами полевыми пахнет, пчелки жужжат, бабочки летают. Так и хочется упасть в высокую траву и смотреть в бескрайнее синее небо. И дышать…  дышать пряным цветочным воздухом, купаясь в солнечном тепле и слушая трели таежных птах.
Началась просека. По сторонам из травы выглядывали разномастные пеньки.
- Антипыч, осенью с этих пенечков опята, поди, ведрами собираете?
- Не растут здесь опята, Рома. Сам дивлюсь. Вроде бы и место подходящее, и народ почти не ходит, а не растут. С этой просеки в стародавние времена лес для деревни валили. Почитай, почти все дома из этих сосен сложены. Только видишь, дело какое: дома стоят, а людей нет. Не станет нас стариков, и вымрет деревня. Летом еще ничего, а зимой, как начнутся морозы, такая тоска порой навалится. Если бы Василий трактором снег не чистил, сидели бы по своим избам, как кроты по норам.
- А почему к детям не уедете? Или не зовут?
- Зовут. И дочки зовут и сын. Только куда я поеду? Семьдесят годков на одном месте прожил, жену Матрену схоронил, детей на ноги поставил. Так корни пустил, что и захочешь, не выкорчевываешь. Как в народе сказывают: «Где родился там и сгодился». Никуда не поеду. Сколь на роду написано, проживу, а там пусть дети рядом с женой и родителями хоронят. Вместе оно и на том свете веселее будет.
- Деда, смотри, а просека уже кончается. Где же поворот на земляничную поляну, пропустили что ли? - спросила Алька.
- А ведь не было поворота. Правильно шли. Нет другой дороги, - дед Антип остановился, смахнул со лба пот и осмотрелся.
- Может, заросла дорожка к поляне? Сами же говорили, что давно по этим местам люди не ходят.
- Не могла она зарасти, Рома. На том месте деревья плотно стояли, так их все разом и вырубили. Захочешь - не пропустишь. Пошли назад да смотрите в оба. Найдем.
Алька убегала вперед, возвращалась, снова убегала. Через пару часов просека кончилась, а никакого поворота мы так и не нашли.
- Не иначе морок по лесу кружит, пути не дает, - чувствовалось, что старик огорчен неудачей. - Видать, не нужно людям на пруд хаживать,  духов беспокоить. Духи они покой любят, тишину.  Мы к ним не ходим, они нас не трогают. На том и живем - здравствуем.
- Ты же рассказывал, что раньше в пруду купались и рыбу ловили, - было видно, что девочке хочется продолжить поиски таинственного места.
- Так после того, как Сенька утонул, никто на пруд и не ходил. А если человек откуда уходит, там духи поселяются. Свято место пусто не бывает. Вертаемся до дому, молодежь. Может Зинаида чего присоветует? Она - баба умная, многое знает про то, что есть, и чего нет.
Как только показались первые дома, Алька развязала узлы на подоле и словно по волшебству превратилась из бесенка в пай-девочку с рыжими косами и зелеными глазами.

- Как погуляли, путешественники? - Зинаида стирала белье в жестяном тазу и что-то тихонько напевала.
- Не нашли мы пруд, Зина. До конца просеки дошли и возвернулись. Нет ни сворота, ни земляничной поляны, - Антип зачерпнул из ведра воды, умылся и сел на лавку в тени раскидистой яблони. - Алинька, принеси кваску, девонька. Горло пересохло, пить хочется.
Девочка сбегала в сени и вернулась с запотевшей банкой кваса. Напившись, я сел рядом со стариком и стал ждать, что скажет баба Зина. Алька потихоньку раскачивалась на веревочных качелях и помалкивала. Зинаида отерла о передник мыльные руки и покачала головой.
- Говорила вам, что не след на пруд ходить. Не послушались. Зато сами убедились, что нет туда пути.
- Бабанька, а может, деда просто дорогу забыл? Ведь пруд - не лужа, не может просто взять и испариться.
- Не может, чего с ним сделается. Только простому человеку в те места дорога заказана. Не хочешь погибнуть или умом повредиться, не буди лихо, не нарушай уговор.
Чудные дела на земле творятся. Стоит среди леса деревенька, которой почти нет, и тайны свои хранит. Если б еще пару недель назад кто-то сказал, что я буду сидеть  и слушать сказки старой женщины в компании старика и девочки, рассмеялся бы. Где я, и где сказки?! Не верю в чудеса. За время работы всякого насмотрелся. Одни пациенты и их родственники чего стоят. Бывает, ты его сутками с того света вытаскиваешь, ночами не спишь, переведешь в палату, а ему жена самогонку вместо кефира тащит для поднятия настроения. Или вот недавно, выходили мужика после автомобильной аварии, по кусочкам ногу собрали, жена неделю у дверей реанимации сидела, слезы лила. Выжил мужик, на поправку пошел. Иду как-то мимо его палаты после очередного обхода и слышу, женщина тихо так говорит, но с такой ненавистью: «Лучше бы ты сдох в той машине!» Странные люди… Отвлекся я что-то.
- Какой уговор, баба Зина? Мне мама ничего такого не рассказывала и тетушка, когда в гости приезжала, тоже.
- Давняя история. Поведаю, коли желание слушать есть. Раньше в этих местах тайга глухая была, а на месте нашей деревеньки домик лесника стоял. Жил он вдвоем с дочерью. Аглаей звали. Природа щедро одарила девушку добрым сердцем и голосом чистым. Запоет Аглая песню душевную, птицы замолкают, ветер стихает, и даже травинка не шелохнется. И звери лесные, и птицы перелетные к ней прибегали-прилетали. Понимала она язык зверей и птиц, никому в помощи не отказывала. Скольких тварей божьих вылечила-спасла и не сосчитать. И «народ» лесной ей добром платил, даже волки в голодные годы не трогали, стороной лесную сторожку обходили.
Однажды по зиме, нашел лесник у медвежьей берлоги охотника израненного, то ли волки напали, то ли медведь-шатун на пути повстречался. Валялся он под сосной без памяти. Так бы и замерз,  да собака на след напала. Притащил лесник охотника домой. Стала Аглая его выхаживать, раны тяжелые лечить травками лесными да настоями целебными, много она их знала. Отвоевала у смертушки больного, и сама не заметила, как прикипела к нему сердцем, полюбила. Выздоровел охотник, предложил Аглае замуж за него пойти и уехать к нему на родину. Накануне отъезда, пошла Аглая с лесом родным проститься. По любимым тропкам идет, песню грустную напевает. Дошла до пруда, села на берегу и задумалась.
- Не оборачивайся, Аглая, - тихий голос раздался за ее спиной, - и не бойся, не обижу. Царь я лесной - Святибор. Полюбилась ты мне за сердце твое доброе и песни душевные. Пришел я  с миром. Нельзя тебе из родных мест на чужбину уезжать, засохнет сердце от тоски, зачахнет красота девичья. Тайга тебя породила, и не перерубить те корни без потерь. Оставайся. Замуж выходи. Детей рожай, расти. А я помогу. Только помни, счастье твоему роду будет, если мест родных не покинете, беречь богатства лесные будете: срубил дерево - взамен три посади, рыбу и зверье лесное ради забавы не губи. А нарушишь уговор, не будет моего прощения: вымрет гнездо родовое и  быльем порастет.
Долго девушка сидела на берегу пруда, да исчез Святибор, как будто его и не было. Так и осталась Аглая в здешних местах. Замуж вышла, детей родила-воспитала. Шли годы, росла деревня, богатела. Но настали лихие времена и беду с собой принесли. Забыли люди наказ Святибора: лес валили без разбора, рыбу сетями ловили, зверье стреляли ради забавы. И разгневался Святибор.  Пошли мужики как-то на пруд сети ставить, только лодки на середину вывели, как откуда не возьмись, налетел ураган страшной силы, лодки, словно перышки, перевернул. Насилу рыбаки выплыли. Пока до дому добирались, страху натерпелись: ветер, дождь стеной, гроза страшная. В тот день Сенька и утоп. В деревне ветром с нескольких домов крыши снесло, стекла побило да провода оборвало. Когда все стихло, собрались жители у сельсовета, стали думать, как последствия урагана исправлять. Тогда и напомнила Матрена - старуха столетняя - про наказ Святибора, да только ее никто слушать не стал, посмеялись и разошлись по своим делам. А Сеньку только через три дня в камышах нашли. После этого на пруд и перестали ходить. Когда совхоз развалился, молодежь стала уезжать в город на заработки, потом старики за детьми потянулись, так и опустела Сосновка. Вот и вся история.
- Ох, и заболталась я с вами. Алька, ступай белье на огороде развесь, а я ужин соберу. Рома, Антипыч, заходите в избу, я пирогов со щавелем напекла, окрошку нарезала, как говорится, чем богаты…

На следующий день меня разбудил настойчивый стук в окно. На часах - пять утра. Зевая, я накинул покрывало и вышел на крыльцо…  Алька.
- Роман Петрович, я знаю, как спасти Сосновку, но мне понадобится помощь.
Спросонья я соображал плохо и никак не мог понять, почему Сосновку нужно спасать в такую рань.
- Алька, я спать хочу, давай за завтраком поговорим.
- Да, как ты можешь спать?! Я все придумала, но одна не успею, времени до конца каникул мало осталось, скоро в город возвращаться, - убедившись, что девочка не отступит, пока все не расскажет,  я посторонился и пропустил ее в дом. - Помнишь, что бабанька вчера про уговор между Святибором и Аглаей рассказывала? Срубил дерево - взамен три посади.  Нарушили люди договор: не засадили просеку. Мы должны посадить деревья. В заброшенных садах много молодых саженцев: елочек, яблонь, груш. Зарастет просека, Святибор снимет с Сосновки проклятие, и вернутся в деревню жители. Понимаешь?! Не исчезнет наш род. Только бабанька меня одну в лес не отпустит. Антипыч старый совсем, у Василия покос, только ты остался. Поможешь?
Я, было, собрался объяснить Альке, что история бабы Зины - красивая сказка, и не Святибор виноват в том, что деревня опустела, но почему-то не смог.
- Подумаю, - буркнул я, закрывая за девочкой дверь.

Завтракали мы с бабой Зиной вдвоем.
- Зря рассказала внучке про Святибора, - вздохнула женщина, - неугомонная девка растет, если, что удумала, наизнанку вывернется, а выполнит. И в кого такая упертая уродилась? Ты бы приглядел за ней, Рома, а то, как бы чего не случилось. А может через пару деньков сама остынет и выбросит эту затею из головы…
Не выбросила.
Я продержался два дня. За это время натаскал бабе Зине воды из колодца, сыграл с Антипычем в шахматы и разобрал семейные фотографии. Со старых карточек на меня смотрели суровые мужчины с длинными бородами, крепкие женщины, чьи-то дети… И почти никого из них я не знал: кем были, чем жили… И спросить не у кого. От этих мыслей стало тоскливо…
За ужином я попросил бабу Зину проводить меня на кладбище и показать, где похоронены родные.
- Хорошее дело, Рома. Сходим поутру, как не сходить. Ты не переживай, за могилками мы ухаживаем, заросших и брошенных нет. Каждую весну приберем, цветочки посадим, помянем добрым словом. Человек, что дерево, силен корнями, а наши корни в этой земле.
Никогда не задумывался о своих корнях. Родился в одном городе, учился в другом, работаю в третьем. Сам себе напоминаю перелетную птицу: сегодня здесь, завтра где-нибудь еще, красивых мест и больших городов много.
Кладбище лежало за деревней на лесном косогоре среди величественных сосен, уходящих верхушками в небо. Вековые исполины, словно безмолвные стражи, охраняли покой последнего приюта и свысока наблюдали за смертными, что пришли прикоснуться к вечности. Мои родные были похоронены рядом. Деревянная скамья у тонкой рябины… Могильные кресты с двумя датами и черно-белыми ликами прошлого. От некогда большой и дружной семьи Карцевых остались только мы с мамой. Добрую половину нашего рода выкосила война. Многие вылетели из гнезда и в погоне за лучшей долей затерялись на просторах огромной страны. Так постепенно стиралась память, обрывая нити между прошлым и настоящим. Бабушку и дедушку я помню плохо, они ушли в один год, когда мне было лет пять. Тетушка приезжала редко, она сильно болела. А мама не любила рассказывать о прошлом. Было и ушло… Схоронив родных, она редко вспоминала Сосновку, поэтому меня очень удивила ее просьба забрать семейные фотографии. Чужая душа - потемки…
Бродя среди могил, слушая неторопливые рассказы Зинаиды и Антипыча о событиях дней минувших, я вдруг почувствовал странную связь с лесной деревенькой и ее жителями… живыми и мертвыми. Почему-то вспомнились строчки Владимира Высоцкого:

Спасибо друг, что посетил
 Последний мой приют.
Постой один среди могил,
Почувствуй бег минут.
Спасибо, друг, что посетил
 Приют печальный мой.
Мы здесь все узники могил,
А ты - один живой.
За все, чем дышишь и живешь
 Зубами, брат, держись,
Когда умрешь, тогда поймешь,
Какая штука - жизнь…

Уходя с кладбища, мы остановились у старой могилы рядом с разросшимся кустом калины.  На кресте, почерневшем и покосившемся от времени, только имя - Аглая.  Антипыч перекрестился, вытащил из-за пазухи бутылку вишневой настойки и три стопки. Выпили, не чокаясь, за помин души всех почивших жителей Сосновки. В тот день под соснами деревенского погоста я понял, что помогу Альке и посажу деревья в память о бабушке, дедушке, тетушке, в память о далеких предках, которых я не знал, но которые жили на этой земле. Без прошлого нет будущего.
От принятого решения на душе стало спокойно.

  Наутро взял у бабы Зины лопату и отправился искать девочку. Алька окапывала молоденькую елочку, стараясь не повредить корни. Всю следующую неделю я трудился, не разгибая спины, в душе проклиная нелегкий труд садовода и Алькино упрямство. А ей хоть бы хны: копает себе потихоньку и песенки поет. Выкопанные саженцы мы переносили под навес во двор Василия, который обещал перевезти их к просеке на тракторе.
В день первой посадки Алька заметно нервничала. Она вспомнила, что забыла пересчитать пеньки на месте срубленных деревьев и теперь сомневалась, что приготовленных саженцев хватит. Работа продвигалась медленно: сначала мы аккуратно срезали дерн, который потом возвращали на место, чтобы земля не высыхала, выкапывали яму и садили деревце, как показала баба Зина. На второй день дело пошло быстрее: на помощь пришел дед Антип, и мы разделили обязанности. Алька срезала дерн, я копал яму, Антип подносил саженцы и придерживал их, пока девочка присыпала деревца землей. Вернувшись вечером домой, мы съедали ужин, приготовленный бабой Зиной, и засыпали, едва добравшись до подушки. К концу десятого дня четвертая часть просеки была засажена. Каждое утро Алька надеялась, что пойдет дождь, но безоблачное небо свидетельствовало об обратном. Источника воды для полива саженцев поблизости не было, а палящее солнце грозило свести на нет все наши труды.
Отпуск подходил к концу, назавтра мне надо было уезжать в город. Накануне отъезда мы работали с Алькой вдвоем. Антипыча скрутил радикулит, и он, обмотав поясницу шарфом из собачьей шерсти, сидел на лавочке во дворе у бабы Зины и шелушил горох. От мазей старик категорически отказался, гордо заявив, что не позволит травить свой организм неизвестной химией. Посадив последнюю елочку, я собрал лопаты и пошел искать Альку. Девочка ходила между высаженными деревцами и что-то тихонько говорила. Присев в тени, я привалился к стволу старой сосны, мечтая о холодном до ломоты зубов квасе. Алька подошла поближе и неожиданно опустилась на колени.
- Святибор - царь лесной! - просила девочка. - Помоги деревцам молоденьким укрепиться в родной земле. Напитай их корни влагой. Пошли дождик. Пусть вырастут деревья высокими и сильными, залечивая раны, нанесенные рукой человеческой. Ты не сердись, что не успели всю просеку засадить. Я обещаю, что следующим летом обязательно вернусь и закончу начатое. Помоги, Святибор! О чуде тебя прошу и о прощении, - Алька встала с колен и трижды, низко до самой земли, поклонилась. После чего обернулась, заметила меня, подошла и, сев рядом, спросила, - как думаешь, поможет Святибор?
Я посмотрел в чистое без единого облачка небо и пожал плечами.
- А я все равно верю… Будет дождик!
Алька встала, отряхнула сарафан и, взяв свою лопату, зашагала в сторону дома. Я собрал остальной инвентарь и пошел следом. Не успели мы дойти до конца просеки, как подул легкий ветерок, который с каждой минутой становился все сильнее и сильнее. Остановившись, я с удивлением наблюдал, как чистое еще несколько минут назад небо заволакивают тяжелые тучи. А в следующее мгновение на нас обрушился проливной дождь. Алька взвизгнула и, подставляя ладони под прохладные струи, закружилась. Не обращая внимания на промокшую футболку и кроссовки полные воды, я смотрел на девочку, танцующую под дождем и смеющуюся от счастья. А потом, неожиданно для самого себя, гикнул и вслед за Алькой запрыгал по лужам, выделывая невообразимые па руками и ногами.
«Дождик, лей, лей, лей.
Никого не жалей.
                На сосну, на грушу,
Чтобы травка гуще.
Лей на землю, лей!» - кричала Алька. Я свистел и вторил ей громогласным: «Ура-а-а!»
Охрипнув и полностью промокнув, мы схватили лопаты и побежали к деревне. Увидев нас, баба Зина покачала головой, после чего выдала полотенца и теплые халаты. Велела скинуть мокрую одежду, забраться под одеяла и греться, а сама пошла ставить чайник и открывать банку малинового варенья. Домой в тот вечер я так и не попал. Напившись чая и пригревшись под стеганым одеялом, не заметил, как уснул. Проснулся среди ночи. Прислушался к шуму дождя, барабанившего по крыше, и подумал, что сегодняшний день был одним из самых счастливых в моей жизни. Такую искреннюю радость я испытывал последний раз в далеком детстве. Алька права: чудеса случаются и зачастую зависят от нас самих.

Утром, когда я проснулся, дождь кончился. Баба Зина собирала на стол. Алька перебирала яблоки, откладывая в сторону самые крепкие и румяные. Перехватив мой взгляд, пояснила:
- Гостинец от нас домой повезешь. Эти яблоки сочные и сладкие. До самой зимы пролежать могут.  А за мной мама через два дня приедет…
Провожать меня вышли все жители Сосновки.
Баба Зина крепко обняла на прощание, велела передавать приветы маменьке и вручила кулек горячих пирожков на дорожку. Антипыч долго тряс мою руку и наказывал обязательно приезжать на будущий год. Последней подошла Алька. Протянула сложенный лист бумаги и улыбнулась.
- До встречи, Роман Петрович, и спасибо!
Я подхватил сумку и пошел в сторону автобусной остановки. Поднявшись на пригорок, обернулся, помахал рукой и подумал, что когда-нибудь обязательно вернусь.
Про Алькин листок я вспомнил, сидя в автобусе. Развернул. На картинке нарисованы мужчина и девочка в длинном сарафане с забавными рыжими косичками. Они стоят у сосны и держатся за руки. Чуть ниже надпись…
С возвращением!



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2016
Свидетельство о публикации №216022300008 

обсуждение здесь http://www.proza.ru/comments.html?2016/02/23/8