Попутчики Глава 9 Рассказ лётчика

                фото из интернета


      Как то в середине девяностых зимой летали мы в Новосибирск в окружной военный госпиталь на очередную медкомиссию. После выписки из госпиталя билеты на обратную дорогу на самолёт достали только на следующий день. Мест в гостинице не было. Лишь к вечеру обещали  освободить два места, а нас четверо. И решили мы, зарядить на вечер в ресторан, а там что бог пошлёт.

      Заказали себе под закуску по склянке водочки. И вот когда  уже ужин подходил к концу приклеились к нам две подруги. По возрасту не первой свежести, но с виду опрятные и в цивильном. К тому же оказались местными, а этот факт двоим из нас четверых автоматически снимал проблему с ночлегом.

     Так и вышло. У ресторана расстались поздно вечером. Двое ушли на квартиры с новыми подругами, а двое вернулись в гостиницу.   Договорились  утром в ней и встретиться.

      А на утро, ни свет - ни заря, по внутреннему телефону гостиницы наша заблудшая парочка уже просилась к нам на постой, хотя до самолёта оставалось ещё шесть часов. Влетев к нам в номер один из них – Виктор, с матюгами сбросил с себя шинель на стул и стал раздеваться. Скинул майку и повернулся к нам своей широкой спиной.
   - Мужики, что там у меня?

На его спине в области лопаток с каждой стороны были параллельно процарапаны по несколько борозд.
  - Ну, Витёк, ты и дал! Вот так постарался! – хохотнули мы разом. -  Дурилка, в таких случаях бабе варежки надевают или руки к спинке кровати привязывают, - продолжали мы хохмить над другом.
  - И чего, сильно заметно? – забеспокоился он.
  - Нет, сквозь майку, конечно, просвечивать не будет, – обнадёжили мы его. – Ну а если придётся обнажиться, то от возмездия жены тебе не уйти!

  - Блин! И это ещё не всё, - не успокаивался он и, взяв майку, кинул её нам. – Понюхайте!
Мы, ожидая какого-то подвоха, осторожно повели носом. От майки  за версту несло дешёвыми женскими духами.
 - Ты, чего Витёк, мылся  в ванной с духами?
 - Эта Фрося, твою медь, мало того, что мне шкуру подпортила, она ещё и бельё моё, пока я спал, с духами постирала. Говорит, а то что-то больно оно у тебя больничкой  попахивало.

    Мы, хохотали от души, но видя неподдельные переживания друга, в глубине души всё же сочувствовали ему. И было от чего.
     Его жена Зинка в нашем гарнизоне славилась своей неуёмной энергией и неспроста носила подпольную кличку – «бой баба». Её Витюшка, как звала она его на людях, хоть и обладал заурядной внешностью, но был неимоверно слаб до противоположного пола. И надо сказать, не всегда безрезультатно.

      Но как то не получалось у него в тайне проводить свои походы налево. Толи нюх у Зинки был как у ищейки, то ли язык у самого Витьки подводил хозяина, но только всё тайное почему-то почти сразу же становилось явным.

     А что такое военный гарнизон? Та же деревня. В одном конце чихнёшь, а на другом тебе уже здоровья желают. Все всё про всех знают. Зинке бы замполиту полка на аморальное поведение мужа пожаловаться, да вот незадача, не вступил ещё Витька в сплочённые ряды нашей ведущей и направляющей КПСС, не прижать его по партийной линии.

       Вот и получал незабвенный Витюшенька не раз по полной программе за свои похождения на стороне. И получал крепко, не по интеллигентному на словах, а чисто по-деревенски, по лицу, да телу. Но так как Зинка  в силу своей громогласности тихо скандалить не умела. То весь гарнизон тут же узнавал всю историю похождений штурмана Вити.

       Поэтому, мы все трое, сидя в номере, стали выдвигать свои варианты спасения Витькиной души, да и тела то же. Со спиной решили не мудрствовать, а просто расцарапать её дополнительно в разных направлениях. Пусть отмазывается, что в бане был, и парили его там  дешёвым облетевшим берёзовым веником с сучками.
 
     Решение принято, осталось только исполнить. Первым взялся карябать бренное тело товарища Серёга, и не от того что он садист больше нашего, просто у него одного оказался не подстриженным ноготь на мизинце.

      Для чего он его носил? Да мало ли для чего! Любил он им частенько углубляться в некоторые интимные части своей головы, в нос, уши, ну и конечно же порой  заменял он ему зубочистку после приёма пищи. Короче нужный для Серёги ноготь был, долгое время хозяин холил и лелеял его. Но, при первой же попытке оставить свою борозду  на пропаханной уже целине Витькиной спины, драгоценный ноготь неожиданно сломался, оставив после себя лишь белую отметину на коже.
 
     Потом попробовали расчёской, но то же не удачно. Получалось как-то не убедительно, да и зубья у неё  не были рассчитаны на такую нагрузку и тоже ломались.

    И тут господь, по-видимому, услышал Витькину молитву и к нам в номер постучали. Зашла дежурная по этажу, женщина лет тридцати пяти, уж и не помню по каким делам. Мы бросились к ней за помощью.

     Она вначале никак  не могла понять, что же мы всё-таки от неё хотим. Но когда поняла, покраснела, обозвала нас придурками, и пыталась уже ретироваться из номера. Но услышав об обещании отблагодарить её за помощь, заинтересованно притормозила у двери.

      Развернулась, подошла к раздетому Витьке, с ухмылкой осмотрела царапины. Затем перевела взгляд на свои ногти, потрогала их, оценивая их или на прочность или на чистоту и, как художник кистью, двумя тремя взмахами руки уверено подправила рисунок. Витька только крякнул от боли.

    Мы критически осмотрели красные полосы на коже и остались довольны результатом «реставратора». Получив в подарок за работу шоколадку, купленную Витькой своему ребёнку, женщина удалилась, посоветовав нам на прощанье обработать новые царапины антисептиком.

    Из антисептиков у нас была только водка. Взятый с собой из дома спирт, уже давно закончился ещё в госпитале. Налили, обработали Витькины раны, а заодно и свои желудки, пустые с самого утра. Быстро захмелели, сбегали ещё за добавкой антисептика.   
   
    Время до отлёта нашего самолёта пролетело незаметно. И только в аэропорту Витя вспомнил про своё ароматизированное нижнее бельё. Но и тут наша фантазия не подкачала. После регистрации пассажиров нас подвезли к самолёту, но саму посадку  по какой-то причине задерживали.

     И пока толпа в ожидании стояла у трапа, мы посоветовали нашему бедолаге Виктору, подойти к выхлопной трубе топливозаправщика, стоявшего у соседнего самолёта. По нашим трезвым расчётам, хотя на тот момент вряд ли их можно было назвать трезвыми, запах выхлопов дизельного двигателя должен был стопроцентно перебить запах женских духов, против воли навязанных другу. Он послушно подошёл к выхлопной трубе машины, поднял полы шинели и стоял, принимая на себя всю мощь выхлопа.      

      Наконец открыли посадочный люк в самолёте и стюардесса, спустившись вниз по трапу, объявила начало  посадки. Пассажиры, изрядно помёрзнув на ветру, тесной толпой обступили трап. Мы, как офицеры, а по неписанному закону ещё и джентльмены, всех пропустили вперёд, и последними поднялись в салон.

     Ещё поднимаясь по трапу вслед за Витькой, я с ужасом отметил, что от того нетерпимо разит выхлопными газами. А когда разместились на своих местах в салоне, то увидел, как его соседи по креслам воротили свои носы в стороны. Даже стюардесса, проходя по салону и проверяя пристёгнутые ремни, задержалась у Витькиного кресла и подозрительно повела носом.

     Кончилось всё тем, что пассажиры, тихо возмущавшиеся вначале, теперь уже громко требовали что-то предпринять. И тогда нашего Витьку, не смотря на его лётную форму, под всеобщее одобрение попросили пересесть в конец салона. А там он успокоенный и умиротворённый, свесив голову на грудь, заснул богатырским сном. Спал наш друг Витя и набирался сил для своих дальнейших приключений.