Красота и Конфуций. Соседушки Часть VII

            


                ЛЮБАША

         В двух домах нашего двора почти половина соседей при заселении оказались русские и русскоязычные. В нашей многонациональной республике никогда ни у коренных таджиков, ни у прочих  не было даже мысли делиться на выходцев южных и северных районов. Не вспоминали про разницу в кланах, родах и кастах - об этом и речи не могло быть. Мы делились на хороших и не очень.
         На третьем этаже дома напротив жила семья инженера Владимира Павленко. Жена его – Любовь Владимировна или Любаша, как мы её ласково называли, поражала всех жизнерадостностью, умом и добротой. Знала много анекдотов, умела их рассказывать и слыла хохотушкой. За любовь к китайскому философу и мудрецу, мы прозвали её Любаша-Конфуций. А любимую её цитату из Конфуция мы все выучили наизусть: «Красота есть во всем, но не всем дано это видеть».
       Работала Люба в издательстве главным редактором выпуска книг на русском языке. Тогда в СССР была в ходу практика обмена макулатуры на хорошие книги. Люди собирали картонные коробки, старые обои, газеты и журналы, чтобы получить заветную книгу.
         Был у супругов Павленко сын-дошкольник Сергей. Бибиджон  Марфоа полюбила мальчика сразу. Для неё это имя было созвучно по мужу Сироджу, которого русские называли просто Серёжа. Она постоянно гладила его по голове, радовалась, что такой умный парень растёт. Серёжка любил читать книги, ребята во дворе уважали его за это, а также за рассудительность, весёлый нрав и справедливость. Умел пацан решать споры сверстников мирным путём, а не дракой.
         - Любаша, ты, наверное, все издательские книжки до выпуска даёшь почитать сыну? - шутил Григорий Семёнович.
        - Не все, до некоторых надо ещё дорасти. Может, Серёга в литературный институт пойдет учиться, вот и база будет. Он у меня уже и стихи пишет.
        - А ты у нас на все руки от скуки: работа ненормированная, но в радость, ребёнка хорошо воспитываешь, дома чистота и порядок. Всегда модная – сама себя обшиваешь. Тебе не трудно? – как-то спросил дядя Гриша.
        - Конфуций сказал: «Выберите себе работу по душе, и вам не придется работать ни одного дня в своей жизни». А я люблю быть при деле, вот и не устаю, - весело отвечала Любаша. 
           Всё у неё в семье было ладно, хотя иногда мы примечали: Владимир ревновал жену без повода. Любаша была настоящим «культуртрегером», и старалась в свободное время обязательно сходить в театр, кино, на концерт или выставку. Обо всех событиях писала для газеты заметки и рецензии. Её знали и уважали все деятели культуры, и постоянно приглашали на премьеры.
         Муж редко сопровождал её. Люба переводила всё в шутку, но от культурных мероприятий никогда не отказывалась.
        Она была невысокого роста и очень обаятельная: вздёрнутый носик, ровные красивые зубы и большие синие глаза завораживали. Григорий Семёнович называл её актрисой и настоящей русской красавицей, а у мужа – высокого, русого, голубоглазого и статного во дворе прижилось прозвище Ален Делон. При таком раскладе Любаша должна была бы ревновать мужа. У Павленко - всё наоборот. Постепенно над их безоблачной жизнью сгустились тяжелые темные тучи.

          СОВЕТЫ МЫ ПРИНИМАЕМ КАПЛЯМИ, ЗАТО РАЗДАЁМ ВЁДРАМИ

        К нам на топчан Любаша присаживалась нечасто: времени не хватало. Но, если уж появлялась, от её искромётного юмора и заражающего смеха становилось так весело, что, мы за животы держались. А Григорий Семёнович говорил:
      - С тобой, Любаша, жизни радуешься! Видишь, от твоего смеха все соседи окна пооткрывали: смотрят и завидуют. А то наши с бибиджон душераздирающие истории иногда  в транс вводят.
       Ширин всегда подсаживалась к ней поближе. Ещё бы: Любовь Владимировна очень интересно рассказывала о новых премьерах, знала и почитала всех знаменитых русских и таджикских артистов, режиссеров, драматургов, музыкантов, художников.
Всем нравились наряды Любови Владимировны. Она выписывала знаменитый тогда немецкий журнал «Бурда моден» и по его выкройкам шила себе платья. На концерты и спектакли она собиралась такая красивая, что все соседки выходили посмотреть и оценить. Её волнистые густые русые волосы и укладывать не надо было. Расчешет – и прическа готова, как после парикмахерской.
     - Вы и сегодня идёте в театр одна? – спросила, как-то её  Ширин.- А  почему без Владимира Сергеевича?
       Для Ширин такое разделение интересов в семейной паре было непонятно, ведь со своим Фархадом они всегда и везде - вместе.
       - Милая моя Ширин, Владимир Сергеевич сегодня задерживается на работе. Думаю, в театре с ним и встретимся. А в следующий раз обязательно пойдём на спектакль с тобой, - весело ответила Любовь. Помахала сыну и добавила, –Вот  скоро вырастет мой джентльмен и будем его с собой брать.
       Внезапно на них налетел супруг Любы.
       - Ой, напугали Вы меня! - воскликнула Ширин. – Как-будто из-под земли появились.
       - Разве ж так можно? Опять навеселе?! – Возмущённо спросила Люба мужа.
       - Кто что любит: ты артистов, а я повеселиться с друзьями, - ответил он с упрёком. – Нарядилась и опять к ним бежишь? А мне это не нравится.
          Люба попросила Ширин оставить их с мужем наедине.
         - Стыдно да? Я тебе вот что посоветую: ты семьёй своей занимайся и поменьше ходи по своим якобы «культурным мероприятиям», - с ухмылкой сказал Владимир. – Вечерами надо оставаться дома.
        - Больше нет советов, дорогой? Я опаздываю! Ты отдохни, приди в себя, потом поговорим.
         - А ты слушай, что глава семьи говорит! Как бы одной тебе не остаться. Место женщины у плиты, рядом с детьми и в койке у мужа, поняла? – грубо выпалил он.
        - Да, уж! Про для таких как ты сказал Конфуций: «Советы мы принимаем каплями, зато раздаём ведрами», - сдержанно парировала Любаша. –Ты меня не пугай, ведь знаешь не люблю скандалов.
      Ширин, потрясённая этой сценой, молча наблюдала как супруги расходились в разные стороны - Любаша в театр, а Владимир домой к сыну.
Сережку он любил, и даже побаивался. Ребёнок уже всё понимал: уговаривал папу не пить и заступался за маму.

             КОСМОНАВТ С ТРЕТЬЕГО ЭТАЖА

          Каждое воскресенье у меня была большая стирка – не любила сдавать постельное белье в прачечную. Благо появились стиральные машинки с отжимом. Бельё я сушила во дворе. Мужчины специальное место соорудили для этого. Некоторые мои соседушки и свои паласы да ковры стирали на улице и сушили на металлических перекладинах.
В то утро, не успела я вынести отстиранное бельё, как во дворе услышала крики ребят:
      - Дядя Володя разбился! Упал с третьего этажа!
      Я бросила свои тазы с бельём в коридоре и выбежала на улицу. И правда, под деревом рядом с газоном, лежал весь покарябанный и изодранный Володя.
       - Быстро принесите мне воды! - крикнула я ребятам, послушала соседа: и пульс, и сердцебиение у него нормальные. Но от него несло таким перегаром, что я чуть не задохнулась.
         Дети принесли ведёрко с водой, и я с силой выплеснула его в лицо Володи. Он очнулся. Отрезвевший от «полёта», кряхтя и ругаясь, встал, отряхнулся и, как ни в чём не бывало направился к своему подъезду.
        Любаши дома не было. Она уехала с сыном на каникулы к маме в Воронеж. Была очень огорчена, что впервые Володя отказался отдыхать с ними. А ведь каждый год вместе брали отпуск, отвозили Серёжу к бабушке. К началу учебного года кто-то из родителей забирал его обратно.
        - Володя! - окликнула я его, - давай поедем в травмпункт, всё же с третьего этажа летел. Может необходимо провериться?
        - Да всё нормально, доктор Зульфия, пока боли не чувствую! – Он даже матросский танец пытался показать, и добавил, - если что, обязательно к Вам приду.
         Дворовых ребят молчать не заставишь, и они устроили весёлый галдёж:
       – Первый космонавт из Таджикистана приземлился в нашем дворе! – кричал один.
       - Тройное сальто с третьего этажа завершилось удачно! – рапортовал другой.
        - Герой нашего двора добился мирового рекорда в прыжках с высоты!
        - Надо написать в книгу рекордов Гиннеса!
        Зеваки даже из других дворов прибежали поглазеть на это представление. Но строгий Григорий Семёнович быстро успокоил всех, и попросил разойтись.
Я присела на топчан. И не могла успокоиться,  ведь думала, что Володя вправду умер. Григорий Семёнович сел рядом и спросил:
       - Ты что такая бледная? Испугалась?
       - Ой, жаль мне Володю. Какой парень был и куда скатился… Сегодня его Бог миловал, а ведь в другой раз может и плачевно всё кончиться, - ответила я с тревогой.
      - Есть хорошая поговорка: дуракам и пьяным везёт, им всё нипочём. Другой бы разбился, а этот - отряхнулся и пошёл.
      - Дядя Гриша, мы ведь спокойны были за их семью.  Такая славная пара, любили друг друга. А сын? Радость и гордость родителей! Почему же в жизни всё так несовершенно? Куда уходит из семьи любовь? - сожалела я.
        - Мужикам теперь легко стало жить - никакой ответственности. Ты знаешь, Зульфия, мою непростую жизнь. Я столько видел страшного – и запить, и с ума сойти можно было, - сокрушенно ответил Григорий Семёнович, - мог сломаться? Мог! А видишь не пропал Гри Горе!
         - Ой, а я и забыла, надо бельё вынести и развесить! – не успела я договорить, как Григорий Семёнович показал рукой на верёвки.
Я увидела, как мои простыни и пододеяльники развешивают дворовые ребята, а мой муж им помогает.
            Про полёт космонавта долго ходили слухи, добавлялись к ним смешные подробности. А мне было не до смеха: вспоминала этот случай и сердце сжималось…
   Любаша тоже переживала за мужа, но не позволяла себе грузить кого-то своими проблемами. Я видела, как ей трудно и поражалась мудрости и мужеству подруги. Она не опускалась до скандалов, переводя в шутку все разговоры с мужем. Верила, что он вернётся к нормальной жизни. А когда уставала от его пьяных выходок, уходила или уезжала из дома ненадолго.
 
              ЕСЛИ ТЫ НЕНАВИДИШЬ – ЗНАЧИТ ТЕБЯ ПОБЕДИЛИ

           Вечером, после «приземления космонавта» Григорий Семёнович попросил нас – женщин на часик оставить топчан в его распоряжение и позвал Володю «на ковёр». Мне велел принести чайник зелёного чая и остаться с ними.
       - Знаю таких героев: завтра напьётся и придумает то, чего не говорили. Будешь моим свидетелем. Ты не против? – спросил он Володю.
       - Нет, дядь Гриша, для меня Зульфия, как сестра, - ответил он.
       - Давай послушаем Володю, как он объяснит это своё состояние «невесомости»? - строго спросил Григорий Семёнович.
       - Плохо мне! Знаю, Любаша никогда вам не жаловалась, а я виноват! Всё в наших отношениях не как у людей. Радовался дурень, когда меня всё время красавцем и Аленом Делоном называли. Думал все женщины должны быть у моих ног. Всё хотел, чтобы Любаша мне как рабыня была. Гордился тем, что другие бабы за меня – в огонь и воду. Жена и по-хорошему и со строгостью меня пыталась образумить, а я обижался и заливал свою обиду водкой. Так и пристрастился. Из дома вещи стал выносить: то в подарок девкам, то на продажу. Любаша старалась приобрести что-нибудь дефицитное, красивое, а я это – на пропой. Ни одного цветка за всю жизнь Любаше не подарил. Она-то молодец, всё это время не выносила сор из избы.
Вот к матери уехала, а мне без неё свет не мил. Когда трезвый, понимаю, какой я подлец, а напьюсь - и за старое! Ненавижу себя, а когда напьюсь ненавижу всех, думаю, что все мне враги. Уеду я к матери в Казань. Она пожалеет и такого непутёвого.
       - Если только бросишь пить и помогать ей будешь на старости лет – то  поезжай, - перебила я его.
       - Сегодня меня Бог испытал: курил на балконе пьяный, голова закружилась и упал. Будет ли мне уроком? Не знаю. Люблю своего сына, но и ему я уже не в радость, упрекает меня, что мамку обижаю.
       - Ты что, исповедуешься? Хочешь, чтоб мы тебя пожалели? – с укором спросил Григорий Семёнович. – Люди даже от большого горя и болезней страшных так себя не ведут. Ишь ты какой обиженный – не оценили его, как Алена Делона. А знаешь сколько замечательных ролей он сыграл, сколько работал, чтобы стать знаменитым?  Поставь твою красоту напоказ – никто платить не будет. Работать надо, семью кормить. А ты что сделал за свою жизнь? Я в твои годы седой был от увиденных на фронте смертей, а ты как красная девица, плачешь в жилетку, жалобишься. Видать тебя и не исправишь.
      - Как Любаша все эти годы скрывала свои страдания? Никогда не подумала бы, что у вас всё так серьёзно. Она верила в тебя и слова плохого о тебе не говорила. Значит любила? - добавила я.
      - Дурак я, кроме себя никогда никого не любил. А теперь презираю себя, - опустил голову Владимир.
       - Была бы здесь Любаша, она б тебе ответила словами Конфуция: «Если ты ненавидишь – значит тебя победили», - этими словами Григорий Семёнович подчеркнул, что разговор окончен.
       Мне было жаль смотреть на уходящего Володю, его сгорбленную спину и неуверенную походку.
       - Какой Ален Делон? Даже на артиста из погорелого театра не тянет. Нет, не бросит он пить. И надо обязательно поговорить с Любашей, - подытожил  Григорий Семёнович и засобирался, сказав мне на прощанье:
      - Спасибо, моя любимая Зульфия, что осталась на разговор. Скоро мы тебя судьёй двора изберём.
      - Это Вы наш судья, адвокат и прокурор в одном лице, дядя Гриша! Но что же будет дальше? Мне так тревожно за судьбу Любаши. Лучше б они разошлись. Хотя, Бог рассудит, - сказала я. Пожелала старику спокойной ночи и подумала:
«А будет ли спокойной ночь у Владимира?»

               КРАСОТА ЕСТЬ ВО ВСЁМ, НО НЕ ВСЕМ ДАНО ЭТО ВИДЕТЬ

      Наутро Владимир собрал свои вещи и, не попрощавшись ни с кем, уехал. Мы его больше не видели.
       Через две недели вернулась Любаша. Мелькала  как обычно - то на работу, то домой. Летом концерты и спектакли редки, поэтому она гуляла во дворе и заметно грустила. Когда мы её спрашивали об этом, отвечала, что соскучилась по сыну. Про «полёт космонавта» Володи ей ребята рассказали во всех подробностях, Любаша только перекрестилась: «Слава Богу, не убился».
       Я не выдержала и напросилась к ней в гости. Хотелось объясниться и поддержать подругу. Она этого ждала и была рада. Улыбнулась на моё удивление: квартира выглядела какой-то пустой и неуютной. Только мебель на местах. Оказывается, Володя, собирая деньги на дорогу и дальнейшую жизнь, продал самое ценное. Но не это волновало Любашу. Она дала мне прочесть его прощальное письмо.

                Милые мои Любаша и Серёжа!
       Никогда в жизни я не думал, что упаду так низко. Поговорил с Григорием Семёновичем и понял, что не смогу жить, как прежде. Понимаю, что должен был проститься с вами, но даже на это сил и духу не хватило. А быть постоянной обузой не хочу.
      Я думал, что добьюсь многого. Но, оказалось, не стою даже  твоего мизинца, Любаша. Вот и стал ревновать тебя к твоим успехам, умению работать и жить.
У меня, похоже, хронический алкоголизм, а с моим безвольным и неустойчивым характером, я вряд ли я вернусь к нормальной жизни. Пишу эти строки, а рука дрожит, так и тянется к выпивке.
       Извини, что забрал ценные вещи – надо было купить билет до мамы. Если когда-нибудь заработаю, верну деньгами. Если нет, не обессудьте. Такой я у вас бессовестный и позорящий муж и отец.
         Ваш несостоявшийся глава семьи – Владимир.

         Мне, постороннему человеку, честно говоря, было стыдно за такое письмо. Вроде всё правильно, а осадок на душе мутный.
        - Володя, вроде, гордиться тем, что забрал всё из дома? Как же, деньги были нужны. А заработать не пробовал?! – возмутилась я.
        - Ой, чёрт с ними, с этими вещами, Зульфия, главное, я не буду больше заботиться о его проблемах. Мне стало легче. Не думала, что так легко от мужа уйду. Хорошо, что без скандалов, без разборки и делёжки. Жалко, конечно, потраченных нервов и здоровья. Думала любила его, а он всё до ненависти довёл. Не видел никакой красоты вокруг. Только собой и любовался, - ответила Любаша, сдерживая слёзы:
          - Я ведь никогда не рассказывала никому о своих трудностях. А он у меня теперь «Первый космонавт из Таджикистана»! – Люба грустно улыбнулась. - Опозорил сам себя наш «Ален Делон». Хорошо, что Сергей у мамы, но приедет и всё узнает.
        - Не переживай, моя хорошая, всё у тебя в жизни наладится. И одна не останешься. Я знаю, ты достойна самого лучшего мужчины, - подбодрила я Любашу.
        - А они есть? – невесело спросила она.
        - Конечно есть! Всем двором будем искать, - пошутила я.
         Она задумалась. Я поняла, что мне лучше оставить её сейчас одну и тихонько ушла.
         У подъезда меня ждал Григорий Семёнович. Я рассказала о нашем разговоре с Любашей и мы сошлись с ним во мнении "Что Бог не делает, всё к лучшему".
        …Прошло несколько лет. Сергей подрос. И его отношения с мамой Любой радовали всех соседей. А потом мы стали замечать, что Любаша помолодела и расцвела. Её заразительный смех всё чаще радовал нас. Подруги просили Любашу раскрыть секрет её второй молодости.
        И однажды вечером, подсев к нам на топчан, она рассказала, что встретила вторую половинку. Он, старше Любаши, но очень добрый,  искренний и надёжный человек. Вдовец, директор издательства. Они долгое время присматривались друг к другу. И вот всё решено.
  - Помнишь Зульфия, ты сказала, что я найду себе достойного мужчину? – спросила она меня. – Тебе бы экстрасенсом работать! Так и вышло!
        - Да кто бы сомневался: ты такая позитивная, жизнерадостная, терпеливая. И заслуживаешь самого большого счастья, – порадовалась я за подругу.
      – Любаджон, когда ты нас познакомишь с другом? - ласково спросила бибиджон-сказочница.
       - Сперва он должен сдать мне экзамен, - с улыбкой поставил условие Григорий Семёнович.
       - Мой Илья Леонидович всем будет сдавать экзамен и не сомневайтесь – сдаст на отлично! – уверенно ответила Любаша. – Он правда не такой красивый как Ален Делон, но для меня - самый лучший!
       - А чем он тебя так заворожил? – спросила Лола.
       - Умеет видеть во всём красоту, а таких немного. Некоторые только собственную красу и замечают, - с намёком на прошлое сказала Любаша.
       - Любаш, ты прямо по Конфуцию нашла себе половинку, как он писал: «Красота есть во всем, но не всем дано это видеть».
       - Это точно, любимый Конфуций и тут помог, - смеясь подтвердила она.
Мы все были рады, что Любаша нашла себе мужа, а Сергею отца. Григорий Семёнович наш с Ильёй подружился с первых же дней, и мы тоже враз приняли его за своего.
        Горбачёвская перестройка привела к распаду СССР, а в Таджикистане разразилась братоубийственная гражданская война. Многие рвались к власти и даже на пост директора издательства начали претендовать многие бывшие чинуши, не гнушаясь угроз. Любаша с семьей, как и многие другие русскоязычные в республике, решили переехать в Россию.
       Всем двором мы провожали соседей. Серёжа долго прощался с друзьями, обещал писать, но почта в военное время работала с перебоями, и мы потеряли Любашину семью из виду.
         Как они обустроились в России? Ждали ли их там? Я постоянно задавала себе эти вопросы. Нам в Душанбе точно не хватало Любаши-Конфуция и её близких...