Социализм с человеческим лицом

В Советском Союзе квартиры не покупали. Их получали. Доброе государство давало их, кому следовало, а потом квартиры оставались тем, кто был в них прописан, обыкновенно детям. Бездетные старики старались прописать к себе какого-нибудь племянника. Формально квартиру купить было невозможно. Но фактически - это делалось на каждом шагу. Однако, денег было не достаточно. Чтобы законно получить приличное жилье, надо было самому иметь какую-нибудь комнату, хижину, сарайчик - что-нибудь, что формально считалось жилым помещением. После этого производился обмен вашей халупки на желаемую квартиру и передача денег владельцу квартиры. Теперь он становился обладателем единицы обмена и мог впоследствии купить таким же макаром квартиру для своей, еще не рожденной дочери. Когда мы с Левой поженились, у папы были деньги, а у Левы мрачная двенадцати метровая дыра на Ленинградской улице. Коммунальная кухня была совсем близко, почти за стеной. Но уборная находилась на другом конце длинного общего балкона, выходящего во двор. И была тесным, темным и очень страшным бетонным чуланом с дыркой в полу и толстыми бетонными ступенями по ее сторонам. Интеллигентные люди ходили в уборную с ведром помоев, которые выливали в дырку после отправления своих надобностей для придания помещению чистоты и благоухания.
Когда-то Лева с родителями и братом жили в этой комнате и не находили в своих условиях жизни ничего плохого.
Как бы то ни было, мы нашли маленькую хорошенькую однокомнатную квартирку на четырнадцатом этаже нового дома в приятном районе, договорились о цене и подали прошение о разрешении на обмен. Исполком райсовета, куда пошла бумажка, был вовсе не дурак. И не дураки там сидели. Они знали все эти трюки насквозь и нисколько не возражали - даже приветствовали. За разрешение надо было заплатить известную сумму заместителю председателя, а уж он делился по рангу со своим начальством.
Лева добился встречи с чиновником. Изложил ему свое дело и оставил заявление. Заверил собеседника, что мы понимаем все сложности его нелегкого чиновничьего ремесла и будем рады выразить свою вескую благодарность за его радушное содействие. Вернуться за разрешением следовало через двадцать дней. К этому времени Лева точно выяснил у знающих людей, сколько надо сунуть, приготовил соответствующие купюры, заклеил их в безымянный конверт и в безнадежной тревоге перебирал все варианты развития событий. Среди них был сухой отказ, презрительный отказ с последующей пощечиной, а также ОБХСС с неминуемой отсидкой нескольких лет в колонии общего режима.
В назначенный день Лева трепеща вошел в знакомый кабинет. Начальник сидел у стола. Он рассеянно выдвинул средний ящик, потом глубоко задумался, подошел к окну и стал вглядываться в пейзаж. Лева, с восторгом обнаружив, что за ним не наблюдают, сунул конверт в ящик и задвинул его, на нервной почве, прихлопнув слишком сильно. Хлопок вывел зампреда из задумчивости. Он вернулся к своему столу и сказал, что решение исполкома подписано и разрешает участникам просимый обмен. Бумага с подписями и печатями была выдана немедленно и Лева счастливый и беззаботный вернулся домой. Дома выяснилось, что в документе было три ошибки, включая неправильный адрес и фамилии обменщиков. Мы купили за немалые деньги филькину грамоту. Лева бросился обратно. Секретарь смотрел на него, благосклонно улыбаясь. К начальнику не пустил, но поощрительно похлопал по плечу и сказал: "Приходи завтра, генацвале! Исправим, исправим все ошибки, можешь спать спокойно"
И точно! Мы получили назавтра самую правильную и надежную бумажку и скоро переехали в маленькую, но уютную и милую квартирку на самой верхушке почти нового дома. Ах, как чудесно мы прожили там лучшие годы своей жизни!