Xx-iii глава

Я сижу дома с Олей уже десять дней. Мы регулярно ходим на улицу дышать свежим воздухом, болтаем с ней о чём душе угодно. За это время мы сблизились. Я с полной уверенностью могу сказать, что она моя верная подруга. Мне хорошо с ней морально, и я ценю это.

Просыпаюсь я рано, надо приготовить завтрак и собираться к Ким: сегодня она будет снимать Ольге швы. Режу бутерброды, разливаю чай по чашкам и бужу рыженькую. Зелёные глаза медленно нехотя открываются и фокусируются на моём лице. Спать некогда, надо вставать.

— Просыпайся.

— Не хочу.

— Это почему?

Она утыкается лицом в подушку и что-то неразборчиво бормочет.

— Что? — так и не поняв её ответа, осведомляюсь я.

— Я не хочу идти к Ким. Боюсь снимать швы.

— О-о-о, брось. Это не больно.

— А ты откуда знаешь?

— Все говорят, что это не больно, страшно — да, неприятно — да, но не больно.

Зеленоглазая протяжно скулит и садится на кровати. Как бы там ни было, швы снять надо. Это неизбежно.

— Пойдём, чай остывает.

Она согласно кивает головой и медленно сползает с краешка матраса. Я уже не жду, когда она попросит меня отвернуться. Накрываю голову одеялом, а через пару минут мы уже рассаживаемся по стульям и принимаемся за бутерброды. Время поджимает, Ким просила прийти в одиннадцать, а сейчас уже без двадцати. Одеваюсь, и мы направляемся к медицинскому корпусу.

Чем ближе кабинет, тем сильнее дрожит Оля. Её глаза до краёв наполняются ужасом, как только в поле зрения появляется нужная нам дверь. Пересекаем порог кабинета, и я чувствую, как ноги моей спутницы буквально подкашиваются от страха и паники.

— Боже, ты чего такая бледная? — Врач говорит успокаивающим, мягким тоном, но это явно не помогает.

— Она боится, Ким

— Нечего там бояться. Будет немного неприятно — и всё.

Когда в руках блондинки появляются медицинские инструменты, у Оли начинается истерика. Она отказывается подпускать к себе врача. Пытаюсь подойти к ней и успокоить, но не могу, она просит не подходить и меня. Так мы точно ничего не решим.

— Я, конечно, всё понимаю, но швы снять надо, Оля. Придётся потерпеть.

— Не надо.

— Без успокоительного мы не обойдёмся. Хотя… Я знаю, какую штучку мы применим.

Ким роется в своих шкафчиках. Рыженькая дрожит всем телом, а я один не знаю куда деться. Хочу помочь, но не знаю чем.

— Вот, мне надо вколоть это ей.

— Что это? — интересуюсь, нужно же знать, чем она собирается усмирять подругу.

— Препарат её относительно обездвижит, она сможет нормально чувствовать, разговаривать, но сил у неё будет мало. Шевелиться будет вяло. Фактически этот препарат её затормозит.

— Хорошо.

Я делаю шаг к Ольге, а она сильнее сжимается на кушетке. Она пугается ещё больше, хотя казалось, что больше некуда. Практически бросаюсь на Ольгу, придётся держать её. Запястья — настоящая проблема. Аккуратно зажимаю между своих коленей одну её руку, выше травмированного участка, вторую завожу за спину. Зеленоглазая кричит, настолько сильно, насколько может. Я никогда не видел её в такой истерике. Всё-таки она ещё маленькая пугливая девчонка.

Зажимаю ей рот ладонью и отчаянно борюсь с ней. Как только Ким вкалывает успокоительное, Ольга начинает затихать. Попытки вырваться медленно ослабляются, единственное, что осталось в её полной власти, — голос, и она беспощадно срывает его криком.

Ким снимает повязку с одной руки и принимается за шов. Рыженькая взвизгивает и тут же замолкает, сжимая непослушные веки. Она пытается мотать головой в тщетной попытке избавиться от моей ладони и время от времени жалобно стонет. Надеюсь, эта штука ещё и стирает память, боюсь, такое мне даром не пройдёт.

Быстрыми отточенными движениями Ким удаляет швы сначала с одной руки, потом с другой. Оля обмякла в моих объятиях и, оставив даже малейшие попытки выдернуться, смирно сидит на одном месте. Так-то лучше. Убираю ладонь с её лица и просто сижу сзади, поддерживая обессиленное тело подруги.

— Ну, вот и всё, ты дольше боялась и кричала. Значит, так, я сейчас наложу повязку, сегодня ещё пару раз обработай антисептиком, без зелёнки. Завтра можно будет уже не бинтовать руки, но мазь продолжайте мазать три раза в день, пока шрамы не исчезнут совсем. Видишь, они у неё небольшие, это от мази, будешь мазать, как сказала, — рассосутся совсем.

— Хорошо.

— Действие препарата пройдёт примерно часа через два. Хотите, можете это время у меня посидеть, идти она сейчас не сможет. Сил не хватит.

— Я её отнесу. Спасибо, Ким.

— Да не за что.

Беру Олю на руки и выхожу из кабинета. Она безумно лёгкая. Как-то раз я пробовал поднять на руки Джевелс, было тяжело, но терпимо. Синеглазая намного крупнее рыженькой. Она чуть выше, у неё более крепкие руки и ноги, плечи шире. Это всё от тренировок, постоянные физические нагрузки помогают нарастить мышечную массу, оттого Джевелс и тяжелее. Оля вообще напоминает мне крошечную фею, которая питается только росой. Маленькая, хрупкая и худенькая, кажется, она не способна дать отпор даже не обученной сверстнице. Настолько она безобидная.

Прижавшись к моей груди, маленькая бунтарка молчит. Надеюсь, Оля не обижена на меня из-за всего этого. Должна же она понимать, что это необходимая мера.

— Ты злишься?

— Нет.

— Точно?

— Точно. Сама бы я никогда не успокоилась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно. Я как безвольная тряпка.

— Скоро пройдёт.

— Угу.

Её голос заторможенный и монотонный. Скорее бы это действие проходило, оно мне не нравится.
Очередной поворот — и мы в жилом корпусе, до двери покоев осталось совсем немного, но мы нос к носу сталкиваемся с Каином. Нет, никаких разговоров, мне надо уложить Олю и дать ей отдохнуть.

— Рик. Нам надо поговорить.

Девингем обеспокоен, интересно, что такого могло приключиться, думаю, стоит узнать.

— Пошли ко мне в покои.

— Идём.

Каин открывает дверь, и я вношу зеленоглазую в спальню, укладываю её на диван и подкладываю подушки под голову. Так-то лучше. Ей будет хотя бы удобно.

— Садись, — киваю головой на краешек дивана неподалёку от себя.

За несколько шагов он покрывает расстояние от входной двери и садится рядом.

— Что с Олей?

— Швы снимали, Ким пришлось вколоть ей какую-то дрянь, чтобы успокоить.

— Понятно. Может, пойдём в кабинет?

— Говори здесь. Тут все свои.

Оля и Каин ошарашенно смотрят на меня, а я как ни в чём не бывало улыбаюсь. Забавная реакция. Каин явно не ожидал такого расклада.

— Ладно. Помнишь, на одном из собраний, давно ещё, обсуждалась ситуация в Конго?
— Ну и?

— Там сформировали постоянную заставу. Теперь в Конго есть наша точка, и решается вопрос о передаче управления этой точкой одному из членов совета. Найты хотят, чтобы застава отошла Кайлу, я не знаю зачем, даже смысла и мотивов не вижу, но Джейсон рьяно доказывает Райану, что Кайл -лучшая кандидатура. Я решил, что тебя надо об этом предупредить.

Конго… Зачем туда лезут Найты? Опасная горячая точка, полная вражеских застав. Джейсон хотел выбить от туда русских. Но смысл? Если Кайл получит под руководство Конго, то из-за такой выходки может выйти международный скандал. А раз так, то виноватым будет Кайл, Райану не составит труда объяснить, что ответственность лежит на нём, а значит, и вся вакханалия со шпионами произошла по его вине. Ничего не понимаю. Мысли лезут в голову быстрее, чем получают ответы. Одно знаю точно — что бы ни задумало это паршивое семейство, Конго им отдавать нельзя.

— Что по этому поводу говорит отец?

— Он отмалчивается. Взял тайм аут, чтобы обдумать всё это. Надо что-то делать. Я попытался пикнуть касательно этой ситуации, но меня заткнули.

— Кто и каким образом?

— Кайл припёр меня к стенке. Сказал, что если я ещё хоть раз взвизгну, то Райан узнает о том, как я тренирую группу. А мне, сам понимаешь, это не на руку. Они от меня бегают как от чумы, я их даже собрать не могу. Если Глава узнает об этом, то мне точно не поздоровится.

Значит, Каина они нашли как загнать в угол. Я понимаю своего друга, в его положении действительно лучше молчать. Надо же, как сильно Найты хотят заполучить эту точку в свои руки. Раз дело дошло до угроз, то ставки у них очень велики. Я точно должен во всём разобраться, это нельзя оставлять просто так.

— Ты смотри, как их прижало. Кайл даже не боится действовать. Неужели они совсем не думают о том, что ты можешь рассказать это мне?

— Не знаю, Рик, но мне это не нравится. Стоило тебе сесть с Олей дома, так они как с цепи сорвались.

— С этим надо что-то делать.

Стук в дверь, мы все как по команде поворачиваем голову в сторону входа в покои.

— Ты кого-то ждёшь? — интересуется Каин.

— Нет. Свои все здесь, если бы это был отец, он бы не стучал. Ким бы позвонила. Странно, — удивлённо копошусь в мыслях; действительно, кому нужно ломиться в мои покои? — Войди!

Дверь медленно открывается, и на пороге появляется Джевелс; виновато склонив голову, она делает несколько шагов вперёд и останавливается, бегло окидывая всех нас взглядом.

— Выйди, — рычу. Как она посмела после всего произошедшего вообще заявиться ко мне в покои?

— Рик, я хотела поговорить.

— Уходи, я тебе всё сказал ещё тогда.

Оля еле заметно толкает меня в спину, я оборачиваюсь на неё и непонимающе смотрю в зелёные глаза. Рыженькая хмурится и кивает головой в сторону Джевелс. Не понял, она что, хочет, чтобы я с ней поговорил? Она чуть не умерла из-за синеглазой, но всё равно жалеет её? Безумная девчонка.

Недовольно фырчу и поднимаюсь с дивана. Что ж, попробовать можно. Только что нового она мне скажет в своё оправдание?

— Пошли в мой кабинет.

Джевелс плетётся за мной следом и закрывает за собой дверь комнаты. Сажусь в своё кресло, внимательно наблюдая за незваной гостьей.

— Ты, кажется, хотела поговорить.

— Да. Рик, прости меня, пожалуйста. Я знаю, что ужасно поступила.

— Напомни мне, в который раз я должен тебя простить?

— Просто, пойми, когда с тобой в покоях сидит другая девушка, я с ума начинаю сходить. Как только представляю, как вы спите с ней в одной кровати, так меня сразу передёргивает. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, быть твоей. Все эти десять дней я думала над произошедшим, не решалась подходить к тебе, дала остыть. Знаю, что не права. Я была готова сказать ей что угодно, только оградить тебя от неё.

— Хватит. Я слишком много спускал тебе с рук.

— Чего ты хочешь? Я всё сделаю! Обещаю, я её больше не трону, если хочешь — извинюсь перед ней. Только прости меня, пожалуйста, давай всё вернём.

— Тебе не противно так унижаться?

— Ради того чтобы ты меня простил, я готова на всё.

Дура. Что мне теперь с ней делать? Простить — значит вернуть всё обратно, значит, опять её выходки сойдут ей с рук. Я не хочу возвращать наши отношения. Не смогу чувствовать себя рядом с ней по-прежнему комфортно. Никогда не буду уверен в её действиях и словах. На её глаза наворачиваются слёзы. Держи себя в руках, Рик, она знает, на что нужно надавить. Не поддавайся, возьми себя в руки.

Не простить её — всё равно что угробить все наши отношения, в том числе и дружеские. Как можно выкинуть часть своей жизни? Кусок своей истории. Мы с ней знакомы с детского корпуса, она сиротка. Синеглазая быстро влилась в наш с Каином крохотный коллектив и дополнила его. Втроём нам было всегда весело и хорошо. Потом нам стукнуло по шестнадцать. Та ночь, страсть, взбудоражившая молодую кровь, первый секс, не на шутку вскруживший неокрепший юный разум.

Она смотрит на меня, а я не знаю, что сказать: мне жаль её. Борюсь с самим с собой, осознавая, что она всего лишь расчётливо дёргает за нужные рычаги и бьёт по хорошо известным слабым местам. Джевелс знает, что я не выношу женских слёз, они действуют на меня особенно. Я начинаю чувствовать себя виноватым и хочу как можно скорее прекратить всё это. Здесь я бессилен.

— Прощать тебя — не моя задача. Ты виновата в большей степени не передо мной, а перед ни в чём не виноватой девчонкой. У нас с ней ничего не было, она просто живёт у меня, живет потому, что я защищаю её от твоего напарничка. Потому, что мне нравится, что она живёт рядом, ясно? Она моя подруга. А ты знаешь, как я отношусь к друзьям. За неё и за Каина я кому угодно глотку порву. Ты говоришь, что любишь меня. Тогда почему ты изводишь тех, кто мне дорог? Пренебрегаешь моими решениями и делаешь, как тебе хочется? Ты понимаешь, что из-за твоей выходки Оля чуть не умерла? Ты хоть иногда задумываешься над своими действиями?

— Прости.

— Я думаю, нам с тобой лучше остаться друзьями. Не хочу больше никаких отношений. С меня хватит. Общаться — да, но не больше.

Джевелс застывает на одном месте и растерянно шарит глазами по помещению. Я действительно больше не хочу с ней никаких отношений. Порвать с ней общение — выше моих сил, мы слишком давно знакомы, и она слишком дорога мне как друг, чтобы просто так ею разбрасываться.

— Значит, это конец?

— Постельных отношений — да.

— Это окончательно?

— Да.

— Прости меня.

Она разворачивается и медленно бредёт к выходу, не обращая никакого внимания на других, обречённо опустив голову. Любовь — ужасное чувство. Теперь оно будет выедать её изнутри. Медленно умирать где-то в сердце, а может, там и останется. Тогда, в её покоях, разговор подобного рода дался мне намного легче, я был зол. Сейчас во мне нет гнева, и я чувствую себя последней скотиной. Но что я могу ей дать?

Она говорит, что любит, но способен ли я на такие чувства к ней? Нет. Я на них вообще не способен. Чаще всего она была для меня удовлетворением, возможностью уйти от реальности туда, где есть только удовольствие, жар двух тел и страсть. Она мне нравилась, да, этого я не могу отрицать. Но я не любил.

Собираю все мысли в кучу и рассаживаю их по полкам. Надо взять себя в руки и забыться. Действие препарата закончилось — к Оле вернулись силы, она сидит посередине дивана и разговаривает о чём-то с Каином. Точно. Надо узнать у него, когда собрание Штаба.
— Поговорили?

— Да, всё кончено.

— Зря ты так… Она просто тебя любит и ревнует.

Удивительно, Оля её защищает. Как бы там ни было, её поступку нет оправданий, она намеренно подтолкнула рыженькую к самоубийству.

— Просто?! А то, что из-за всего этого ты чуть просто не умерла, — это как? Не важно, да?

— Мне её жаль. У неё было такое лицо…

— Ей тебя не было жалко. Ты спала после нашего разговора, а я пошёл к ней. Она даже не пыталась скрыть радость от того, что ты с собой сделала. И после этого тебе её жаль?

— Я просто понимаю, каково это, когда любимый человек рядом, но недосягаем.

Откуда ей это знать? Может, у неё была безответная любовь? Какая разница? Это моё решение, и я его не изменю. Я не хочу больше иметь ничего общего с Джевелс, кроме общения.

— Давай закроем эту тему, ладно? Я уже решил этот вопрос.

— Извини. Лезу не в своё дело.

— Забудем, я не хочу из-за неё ссориться. Каин, когда ближайшее собрание Штаба?

— В среду.

Так, сегодня понедельник, надо вникнуть в ситуацию и подготовиться.

— Я тут подумал, может, залезть в кабинет Кайла и поставить туда камеру?

— Как ты это сделаешь, Рик? На двери-то замок.

— А отмычки тебе на что?

— И когда ты её ставить собрался?

— Можно сегодня вечером. Осталось только достать миниатюрную камеру слежения со звукозаписью.

— Тоже вопрос. Их просто так налево и направо не дают.

— Скажу, что хочу поставить камеры в покои и возьму штук пять. Несколько рассую по апартаментам и пусть висят, будут вопросы — подключу к ноутбуку и активирую. Одну повешу в кабинет Кайла.

— Тогда уж лучше в кабинет Джейсона. Там наверняка больше интересного, чем у младшего Найта.

— Не спеши, Каин, сначала надо начать душить мелкого гадёныша.

— Моя помощь нужна?

— Думаю, нет, сам справлюсь. Я объявляю этим двоим змеёнышам вендетту. Не позволю проворачивать дела за спиной моего отца.

— Когда приступаешь?

— Думаю, сначала надо пообедать. Иначе я своим урчанием половину Штаба на уши поставлю.

— Ценная мысль. В столовую?

— Фу, нет. Только не это. Я туда больше ни ногой.

— Избаловала ты его, Оля.

Под руководством рыженькой варю макароны и поджариваю колбасу. Хоть и паршивый, но обед на троих я смастерил. Скоро начнётся всё самое интересное.