Прошла любовь, прокисло молоко

     Домов сталинской застройки в городе было много. Они, величественно возвышавшиеся над убогими бараками и хрущевскими коробками, сегодня растворились в тени современных многоэтажек из бетона и стекла. В одном из таких старых домов жила бабушка Полина с двадцатипятилетним внуком Федором. Бабушка воспитывала Федю с младенчества после того, как её дочь умерла во время родов. Папаша Федора быстро исчез за горизонтом, даже ни разу не взглянув на сына. Бабушку нисколько не волновала убогость советской жизни, потому что она спала на деньгах, в полном смысле этого слова. В её старом диване был устроен ящик-тайник, оббитый железом, в котором хранились старинные золотые монеты. Каким путем это состояние попало к Полине, она уже плохо помнила. Но точно, что это был сундук её родни, сумевшей вовремя уехать из России до событий семнадцатого года.

      Когда заканчивалась мизерная пенсия, от чистого сердца назначенная щедрым государством, бабушка шла к ювелиру и продавала одну монету. На вырученные деньги они с внуком могли спокойно жить месяца три, а если не есть икру и осетрину, то и пять. Полина никогда не пересчитывала монеты, она и так знала, что их хватит на десять жизней и ей, и её любимому Федору. Федор любил бабушку всей душой и хотел, чтобы она жила как можно дольше. Может, кто другой, узнав о наследстве, хотел бы поскорее станцевать на бабушкиной могиле, но не Федя. Его совсем не интересовали деньги. Конечно, интересовали, но не как средство обогащения, а как необходимость для приобретения пропитания и минимальной одежды.

     Федор был хакером. Он обслуживал компьютерные сети трех организаций, практически не выходя из дома, за что получал хорошую зарплату, которую всегда отдавал бабушке. В остальное время он взламывал хитроумные коды различных баз данных секретных служб мира. Взламывал без злого умысла, а так, для собственного удовлетворения. Друзей у него было много, но он их никогда не видел, общался только в сети Интернет. В общем, был не совсем нормальным человеком, как считали все кроме бабушки. Но речь в этом рассказе пойдет не о драгоценностях и компьютерах. Речь пойдет о любви, простой и чистой любви.

     В воскресенье бабушка попросила внука сходить на рынок за творогом. Прочитав инструкцию на тему "Как определить свежесть творога", она перекрестила внука, поцеловала его в темечко и со словами "В добрый путь" закрыла дверь и пошла жарить любимые Федины котлеты.

     В свои восемьдесят пять бабушка Полина была очень резвой. Видимо, желание дождаться правнуков давало ей силы. А готовила она просто восхитительно. Когда запах от её котлет начинал просачиваться через всевозможные отверстия квартиры, соседи начинали биться в истерике, захлёбываясь слюной. Чудесный аромат проникал на улицу, заставляя прохожих широко распахнутыми ноздрями всасывать его в себя. Бездомные собаки сбегались со всех дворов, садились под окна кухни, расположенной на втором этаже, и завывали жалобные серенады в надежде, что добрая бабушка скинет им угощение.

     Финансовая независимость бабушки позволяла считать котлеты не штуками, а десятками. Расставив на большом кухонном столе тарелки, она раскладывала на них румяные котлеты с нежной хрустящей корочкой. Бабушка знала, минут через двадцать начнется. И ровно через двадцать минут у всех соседей в подъезде, как по команде, заканчивались товары первой необходимости. Все шли к бабушке перехватить кто луковицу, кто коробок спичек, кто ложку подсолнечного масла. И Полина всем в нагрузку вручала тарелку с котлетами. И уже к вечеру порядочные соседи возвращали   взятое взаймы и пустые тарелки, которые были скорее вылизаны, чем вымыты.

     Федор бродил между молочных рядов, выбирая творог. Один был с желтизной, другой  был суховат, задача поставленная бабушкой оказалась сложной. И тут он увидел её. Не заметить эту милую женщину было невозможно. Все пышные красотки с картин Рубенса казались засушенными моделями. Если сказать, что Федя онемел, этого было бы мало. Он окаменел. Застыл, как Сталин на пьедестале, так же просунув руку под борт пиджака, ей он сжимал свое сердце. Федя боялся, что оно выскочит и окажется на прилавке у этой роскошной продавщицы молочных продуктов. Девушка действительно была хороша, особенно для ценителей пышных форм. Огромные голубые глаза занимали большую часть симпатичного лица. Длинная шея плавно переходила в округлость плеч. Федя смотрел не отрываясь. "Вот это да! - думал он. - А какая грудь! Если она вдруг наклонится, то эта грудь упадет прямо на весы и явно сломает их".  Как будто услышав его слова, девушка наклонилась вперед поправить товар. И Федору тут же нестерпимо захотелось нырнуть в это декольте и барахтаться там, задыхаясь,  как в  волнах бушующего океана.

     Он подошёл ближе и спросил: "Как зовут столь прелестное создание?" Спросил и затих. Он понял, что разговаривает с девушкой на непонятном для него самого языке. Обычные для него слова - консоль, чат, линк, боффин, скрипт - ушли на второй план. Он понял, что говорит с ней на языке своих предков, князей. "Мадам, - повторил он, - не скрывайте от меня ваше имя".  Девушка подняла глаза, улыбнулась: "Варвара, - ответила она, - можно Варя".

     Так они познакомились. Теперь Федор ездил на рынок всегда. Варя жила в деревне в двухстах километрах от города. На рынок в субботу она приезжала на своей машине "Ока". Если не удавалось продать весь товар, то оставалась ночевать в загаженной гостинице автовокзала. Федя весь день торчал на рынке около Вари. Через месяц оба уже понимали, что это любовь. Едва дождавшись закрытия торгового павильона, они жадно целовались, крепко обнявшись в маленькой "Оке", строя планы на ближайшее будущее.

     Варя хотела замуж. Хотела так, что сводило зубы. Ей нужен был помощник по хозяйству, о котором она могла заботиться. Она бы утром приносила ему в постель парное молоко и готовила для него еду, а он, молодой и сильный, брал её на руки и нес на реку, где они купались бы голышом, пробуждая местную фауну веселым смехом. Варя рассказала о своих мыслях Федору. Федор, который раньше не испытывал ни к кому такой нежности, последнее время стал очень чувствительным и мягким. Он живо представил себе картинку, что он лежит на огромной деревенской кровати из досок в белой косоворотке, заходит Варя с глиняным кувшином в руках, скидывает телогрейку. Одним взмахом головы распускает скрученные в клубок волосы и они шелковым водопадом рассыпаются по её плечам. И она в просвечивающей ночной сорочке подходит к кровати. Он берет из её рук кувшин и начинает пить, молоко белой змейкой стекает по его подбородку. Потом он встает, вытирает широким рукавом рот и подходит к Варваре, она тяжело дышит и нежно смотрит на мужа помутневшими глазами. Федор берет Варю на руки... И все, дальше его фантазии, к сожалению, обрываются, потому что он понимал, что даже если он каким-то чудом возьмет её на руки, то или он сломает себе позвоночник, подняв непосильный вес, либо она себе,  стукнувшись спиной об пол.

     В один из вечеров Федор предупредил бабушку, что завтра вечером он будет её знакомить со своей невестой и, выпив чаю, пошел спать. Бабушка со скоростью молодой косули побежала в комнату, где висели иконы, и долго молилась за то, чтобы все у внука получилось. Она уже заметила, что в последнее время Федор изменился. Он стал чаще сидеть с ней на кухне или в гостиной, начал покупать новую одежду и даже собрал в своей комнате все носки, валяющиеся повсюду.

     Варя принесла с собой творог, который очень полюбился бабушке, и, когда она зашла в квартиру, стало как-то светло. Хотя она и слегка закрывала собой окно, её улыбка заменила солнце. Они долго разговаривали, сидя за столом, поедая бабушкины котлеты и совсем не заметили, как наступил вечер. Варя собралась в гостиницу, но, неожиданно для Федора, бабушка предложила гостье остаться и переночевать в отдельной комнате. Для пущей важности или для приличия Варя посопротивлялась и согласилась. Федор расправил огромный диван, и бабушка сама постелила белье, незаметно прикрепив под простынь заговоренную бусинку, оставшуюся ей от мамы. Мама еще давно  рассказывала, что эта вещица помогала её прадеду, злостному бабнику, располагать к себе любую женщину.

     Пожелав всем спокойной ночи, бабушка ушла к себе в комнату, впервые за много лет плотно закрыв за собой двери.

     Федор сидел на краю дивана и гладил Варю по голове. Он не знал, что делать дальше. Ну, конечно, он знал, просто боялся торопить события. Но, видимо, бусина подействовала. "Я не знаю, что со мной происходит, - с придыханием прошептала она, - но ты должен немедленно лечь со мной". Федор мгновенно забрался к Варе под одеяло. "Я так-то скромная", - сказала она, навсегда стирая в своей памяти тракториста Василия, агронома Петровича и сына председателя Петьку.
Бабушка, все это время подслушивающая под дверью, радостно потирала руки и вслух благодарила своего прадеда-кобеля.

     Утром за завтраком Варя сразу взяла на себя роль хозяйки. Она доброй феей порхала вокруг стола и исполняла желания. То нальет бабушке чай, то сделает Феде бутерброд, потом она мыла посуду, громко напевая: "Я ехала домой, душа была полна". Федя взглянул на бабушку, она смотрела на будущую невестку глазами полными счастья, и, казалось, еще чуть-чуть, и это счастье выплеснется наружу слезами радости.
- Оставайся у нас, - предложила она Варе.
- Не могу, баба Поля, вечером надо домой, у меня же скотины полный двор, - ответила Варя.

     Усевшись за большым столом, они стали рассматривать семейные фотографии, бабушка знакомила Варю со своей родословной, объясняя, кто кем был и кто где сейчас. "А где вы жить будете?" - спросила бабушка. Этот вопрос молодые люди обходили в разговорах, понимая, что он может вызвать их первую ссору.
- Жить будем у меня! - уверенно сказала Варя. - Я же хозяйство не брошу.
- А что в деревне буду делать я? - спросил Федор. - У вас же интернета нет. Где я буду работать? Чем семью кормить?
- А тебе семью кормить не надо! - парировала Варя. - Кормить буду я. А ты просто будешь поддерживать порядок. Дрова наколоть, снег убрать!
- Я никогда ничего такого не делал, - грустно ответил Федор.
Понимая, что сейчас будет скандал, в разговор вмешалась бабушка.
- Сделаем так,- сказала она, - в следующую субботу ты, Варя, привозишь весь свой товар к нам домой. Я у тебя его куплю, а потом продам соседям. А вместо того, чтобы торчать два дня на рынке, вы с Феденькой проведете их у тебя. И отдохнете, и Федя посмотрит на деревенскую жизнь. Да, и еще! Чтобы документы на продукты все были о том, что они свежие и годные!"
Все с радостью согласились, только Варя испуганно спросила:
- А вы сможете все продать, не скиснет молоко?
- У меня ничего не киснет, - ответила оптимистично настроенная бабушка.

     Федор не ожидал, что маленькая "Ока" может развить такую скорость. Варя ловко справлялась с управлением, лихо обгоняя попутные машины. Теплый воздух, залетавший в открытые окна, с каждым километром все сильнее наполнялся запахом леса и свежестью полей.
- Ну, вот и моя деревня, - сказала Варя.
Федор огляделся. Хороший каменный дом, большая баня, огромный огород и множество деревянных построек, из которых доносилось громкое мычание коров, приветствующих свою хозяйку.

     Утро началось с петушиного крика. Федор подскочил от непривычного звука и посмотрел на часы. Дома в это время он обычно только ложился спать. Надев шорты и рубашку, он пошел искать Варю.
Варя сидела на маленькой табуретке и доила корову.
- Ух ты, никогда не видел такого, - восторженно воскликнул Федор. - А можно я попробую?
Варя тихонько засмеялась и сказала:
- Во-первых, не кричи, Матильду напугаешь, а во-вторых, нужно хорошо вымыть руки.
Выполнив все указания, Федор присел на место Вари и ухватил корову за вымя. Корова Матильда была из приличной семьи. И, как настоящая порядочная телка, ощутив на своих интимных местах чужие мужские руки, повела себя должным образом. Она яростно замычала и рванулась с места, на ходу перевернув полное ведро с молоком.
Варя ухмыльнулась и сказала:
- Ты не расстраивайся, тут опыт нужен. Может, просто будешь отдыхать? Погода хорошая, свежий воздух.
- Я же мужчина! - воскликнул Федор. - Я же не буду сидеть, когда моя любимая работает.
- Ну, если ты хочешь что-нибудь сделать, то можешь попробовать наколоть дров, - ответила Варя. – Ну, а по поводу моей работы, так я как заведенная, что-то делаю весь день.
Рядом с огромной колодой лежал увесистый колун. Федор взял чурку, поставил её на колоду и наклонился за колуном. Но чурка упала. Он проделал это несколько раз, но упрямый кусок дерева не хотел стоять ровно и постоянно падал.
- Ты одной рукой возьми колун, а другой придерживай чурку, - посоветовала пришедшая на помощь Варя.

     Взвесив рукой колун, Федор понял, что вряд ли он сможет замахнуться,  держа его в одной руке. Варя не могла спокойно смотреть на его мучения и ушла в дом. На глаза Феде попался небольшой топорик. "А, может, им попробовать?" - подумал Федор. Он легко взял топор, установил чурку на колоду и, слегка придерживая её рукой, сильно размахнувшись, ударил по ней топором. Но промахнулся. От удара о чурку топорище переломилось, и металлическая головка топора взлетела высоко вверх. "Началось", - подумал Федор. И он был прав - это было только начало. Стремительно взлетевшая вверх железяка так же стремительно ринулась вниз, по пути выбирая себе жертву. Особого выбора не было, и она с огромной силой опустилась на спину мирно спящего пса, привязанного к будке парашютной стропой. Пес от неожиданности бросился бежать, но натянутая до предела стропа, как пружина, отбросила его назад, и ни в чем не повинная собака, жалобно скуля, влетела в свою в конуру.
Из дома выбежала Варя. Она сочувственно обняла жениха и сказала:
- Упражнений на сегодня хватит! Пошли купаться.
Остаток дня прошел без приключений.

     Наутро Варя уговорила соседских мужиков взять с собой на рыбалку Федора. Они согласились, да и Федор был рад. Собрав все необходимое, они отправились к реке. Идти надо было пару километров. Федор с интересом смотрел по сторонам. "Как много я пропускаю, сидя за компьютером, - думал он. - Какая красота вокруг. Еще бы не было этих мин, оставленных пасущимися коровами". 
- Осторожно! - предупредил сосед отставшего от всех Федора. - Сейчас будет канава с грязью.
- Спасибо, - ответил он и ускорил шаг.

     Мужики перепрыгнули препятствие, но Федя прыгать не стал, грязь была совсем засохшая и легко бы выдержала его вес. Он смело наступил на твёрдую корку. Но оказалось, что твердая корка - это был бок огромной свиньи, принимавшей в канаве солнечно-грязевые ванны. Свинья выскочила на траву и дико завизжала, наводя жуткий страх на облитого с ног до головы грязью Федора. Их взгляды встретились, и они в ужасе бросились бежать в разные стороны. Если свинья отделалась только испугом, то Федор, кроме всего, споткнулся об удочку и упал лицом в свежую коровью лепёшку.
"Ну, все, это уже перебор", - подумал он и под дружный хохот мужиков поплелся домой.

     Федор сидел на лавочке у дома и грустил, Варе было не до него. Она постоянно что-то делала. Работа была всегда: то в коровнике, то в курятнике, то во дворе. Настроение было и так отвратительное, так еще пес, высунув свою страшную морду из конуры, недовольно рычал, злобно поглядывая на Федора.
За обедом состоялся мучительный для обоих разговор.
- Варя! Я никогда не смогу жить в деревне. Я не приспособлен для этого. Да ты весь день занята. Ты же не живешь! Ты только работаешь. Разве в этом счастье? - начал  разговор Федор.
- А в чем еще? - спросила Варя.
- Ну как в чем? Быть рядом. Видеть друг друга счастливыми. А ты к вечеру так устаешь, что даже пошевелиться не можешь, лишь бы до кровати добраться. На тебя без жалости смотреть невозможно. А как же, когда дети родятся? Будут по двору бегать без присмотра? - сказал Федор.
- Почему без присмотра, они со мной будут, помогать мне будут, - ответила Варя.
- И ты считаешь, что это счастье? Работать с рассвета до глубокой ночи - счастье? Дети без будущего - это счастье? Топить печь, колоть дрова - это счастье?
- Для меня – да, - ответила Варя, нахмурив брови. - Такое мое счастье. А твое какое?
- А мое - это когда дома тепло, и ты не работаешь, рожаешь детей и рожаешь, и ждешь меня. И мы всегда вместе! Не изнуренные работой до изнеможения, а счастливые. Сколько бы ты хотела детей?
- Я не знаю, - ответила Варя.
- А ты подумай.
- Подумаю.
- Когда подумаешь?
- Подумаю, но в город я жить не поеду!
- Значит, все? Прошла любовь?
Варя отпила из кувшина и сказала:
- Ну вот, прокисло молоко.
- Что? - переспросил Федор.
- Молоко прокисло, перегрелось на солнце, - ответила Варя.
- Это мы с тобой, видимо, перегрелись, - сказал Федор и добавил: - Прошла любовь, прокисло молоко.

Варя резко встала и очень тихо сказала:
- Давай я отвезу тебя на автовокзал, он в двадцати километрах отсюда. Ничего у нас не получится, разные мы.
Федор взял сумку и вышел во двор. За всю дорогу они не проронили ни слова.
Федор вышел из машины и захлопнул дверь. Потом наклонился и сказал в открытое окно: "Варя! Я люблю тебя".
Варя взглянула на него и, ничего не ответив, нажала на педаль. "Ока" резко дернулась с места, осыпав Федора дорожной пылью.


     Ничего не понимающая бабушка слушала внука.
- Надо что-то делать, - приговаривала она, бегая по комнате.
- Ничего не надо делать,- ответил Федор. - Жил без неё и буду жить.
Бабушка только качала головой.
- Может, образумится все само собой, - говорила она.
- Бабуль! - вдруг спросил Федор. - А ты творог и все остальное продала?
- Федя, ты в своем уме? - удивилась бабушка. - Такси вызвала и увезла все в детский дом, пусть ребятки деревенского поедят.
Федя подошел к бабушке, обнял её и сказал:
- Какая ты у меня замечательная. Пошел я спать.


     В эту ночь он спал плохо, впрочем, как и все остальные. Неделя прошла в полной тоске. Он едва дождался субботы и поехал на рынок. Но Вари не было. Её  не было и на следующий день, она вообще больше не приезжала
Федор начал волноваться.
- Я, наверное, съезжу к ней, - сказал он бабушке.
- Давно пора, сидишь тут, как сыч, горюешь. Действовать надо! - одобрила бабушка. - А если не поедет, хватай её на руки и силком вези, разбираться тут будем.
- Ну, ты даешь, бабуля, на руки, - засмеялся Федор, вызывая такси.
Федор стоял около Вариного дома. Его поразила тишина. Он обошел весь двор, заглянул через щели во все постройки - никого. Подошел соседский мужик, с которым он ходил на рыбалку.
- Варьку ищешь? - спросил он.
Федя кивнул.
- Так уехала она сегодня. Месяц скотину продавала. А сегодня вещи мы ей в машину погрузили, и она уехала!
- Как уехала? Куда? - закричал Федор.
- Не знаю, не сказала, - ответил мужик. - Сказала, что навсегда.
Федор вышел из такси на углу своего дома и зашел в бар. В темном зале никого не было. Он заказал смертельную для себя дозу - двести грамм водки. Он хотел покончить с этой жизнью навсегда. Такой способ казался ему самым гуманным, хотя и не вполне надежным. Он залпом выпил водку и стал ждать прихода смерти. Но она не приходила. Он чувствовал, что вроде уже начинает умирать, но никак не может. Пока только лились слезы.
"Ладно, пойду домой, - подумал он. - Вот и решилось все само по себе, как говорила бабушка".

    Федю раскачивало, как на корабле при шторме, а он, как бывалый моряк, сопротивлялся стихии. Ему хотелось скорее лечь. С трудом открыв дверь квартиры, он сразу увидел Варю. Вернее, трех Варь, они все сидели в домашних халатах за столом и качались. Федор тер глаза, стараясь избавиться от видения. Наконец, ему удалось сосредоточиться, и он понял, что это действительно Варя, а рядом радостная бабушка. На всякий случай он спросил:

- Это ты?
- Конечно, я! Просто я подумала и решила – три.
- Что подумала? Что три? - спросил Федор, пытаясь стоять прямо, держась за дверь.
- Я подумала, - повторила Варя. - Я хочу троих детей, у которых будет будущее.
- Это прекрасно! Молоко не скисло, - крикнул Федя и рухнул на большой тюк с Вареными вещами, стоявший в коридоре.
- Ну ладно, Варюша! - сказала бабушка. - Думаю, справишься без меня.
 
И упорхнула к себе в комнату, плотно закрыв за собой двери.





16.03.2016