Царский Род

Уважаемые  читатели!

Перед  вами  моя новая  книга  «Царский  Род».  Кто-то  скажет,  что  это «Русь  Мировеева»  в  новом  издании, как принято говорить  «расширенном и дополненном».  Это не  совсем  так. 

От  той, старой  книги  -  в  «олмовском»  2005  года варианте  она  называлась  «Русь, которая  правила миром»  ( название  несколько  «попсовое»,  но в целом  было довольно  точно,  почему  я и  сам  против  него не  стал  возражать ) -  осталась примерно половина, а  половина  - совсем  новое.  Появилась  и  также совсем  новая  -  для  меня -  тема, которой  прежде  не было -  «британская».  Оказалось,  что  противостояние  «Суши»  и  «Моря»,  Великого  Континента  и  Атлантики, главный  нерв всей  геополитики,   строго  дублируется  и  противостоянием  сакральных Царских  и королевских династий  на  всех  уровнях..  Это,  в  общем-то, оказалось  открытием, по  крайней  мере для  самого автора.

Есть  и  еще  много нового. 

Как и  та,  первая, книга на данную  тему,  нынешняя дополнена  разделом  «Приложение  и продолжениеп».  На самом  деле потому, что продолжение  следует, и  далеко  не   только  и  не  столько  как  предмет  исторических  исследований. 

ВК

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Русь Рюрика.
2. Святая Грааль и/или Меровинги. На полях повествования.
3. Русь Мировеева. От Хлодвига к Рюрику.
4. И снова заметки на полях.
5. Как ныне сбирается вечный Олег.
6. Кто загадывает «священные загадки» и как их разгадывать.
7. Благословение и проклятие Дома Романовых.
8. Британская корона против Русской.
9. Приложение и продолжение.
10.Двухоконная рука и Гость на коне.
11.Зеленая свеща княжны Марфы Сицкой.
12.Социал-монархизм как русский образ «четвертой политической теории».



1. РУСЬ РЮРИКА

«Кто верно объяснит название Руси, найдет ключ к выясне-нию ее первоначальной истории», - писал польский историк А.Р.Брюкнер. Более того, не только первоначальной - исто-рии вообще, ее «семенного логоса», смысла, найдет ключ к русскому будущему. Ибо, как писал инок Андроник (А.Ф.Лосев), «само греческое выражение (EIS ONOMA или EN ONOMAK) доказывает, что имя является определенным местопребыванием божественных энергий и что погружение в него и пребывание в нем всякого тварного бытия приводит к просветлению и спасению последнего».

Сегодня мы постигаем, начинаем понимать наше имя. Наше имя собственное. Оно - Русские. Вне зависимости от деления на великороссов, белорусов, малороссов, русинов. Оно производно от Русь.

И сперва - все тот же, старый вопрос: Откуда ты, Русь? Вот хотя бы книга кандидата исторических наук Лидии Грот «Призвание варягов». Автор рассказывает:

«Исследователи давно обращали внимание на обилие гидронимов в Восточной Европе, в образовании названий которых участвовал корневой компонент рас /рос /русь или рус.

Так, древнейшим из известных названий главной реки Восточной Европы Волги было Ра. Оно сохранилось у Птолемея (середина II в. н. э.), а позднее обнаружилось и у Геродота (V в. до н. э.) в той же огласовке корня ра-. Историк A.B.Подосинов считает, что есть и более древние названия Волги. Одно из них сохранилось в древнеиранской «Авесте», общепринятой датировкой создания которой считается конец II - первая половина I тысячелетия до н. э. В текстах этого памятника упоминается река под названием Ravjha (Рангха, Ранха), в котором многие иранисты видят Волгу. В гимнах древнеиндийской «Ригведы» (конец II-начало I тыс. до РХ.) упоминается северная река Rasa, которую исследователи отождествляют с авестийской Rangha и с Волгой. В одном греческом трактате III или IV в. н. э., авторство которого приписывается Агафемеру, есть упоминание Волги в форме Рос (’Р;;). На пространстве, начиная с Волги/Расы/Рос и до Немана/Рось (Руса), имелись: Рось или Руса, река в Новгородской губернии; Русь, приток Нарева; Рось, знаменитый приток Днепра на Украине; Руса, приток Семи; Рось - Эмбах; Рось - Оскол; Порусье, приток Полиста, и пр.»

Наличие на этой территории страны Русь и самих Русов, их нахождение на территории между реками с названием Раса/Руса/Рось/Русь говорит о том, что она должна была быть исконной территорией проживания народа с этим именем.

Но совершенно очевидно, что это не только и не столько этнонимы. В «Ригведе» есть также слово rasa, которое обозначало «жидкость, сок, главную сущность», а в «Махабхарате» - «воду, питье, нектар, молоко», т.е. имело родственную семантику.

Или еще пример. При исследовании этимологии реки в Новгородской области под названием Порусье, которая в древности называлась Руса, некоторые ученые пришли к тому мнению, что имя реки является древнебалтийским, происходящим от корня rud-s-/roud-s- - «красная». Однако однокоренное слово с таким же значением есть и в санскрите, откуда оно могло быть заимствовано в литовский (учитывая их близость). Есть оно и в русском языке. На санскрите слово rudhir; означаеткрасный, кроваво-красный, кровь. По разъяснениям индолога Н.Р.Гусевой, «значение "красный" возводится в санскрите к древнему корню рудх-, который означал "быть красным, бурым". С этим древнейшим значением можно сопоставить древнерусские слова "родрый", "рудый", "рдяный", обозначающие красный цвет, и древнерусское слово "руда" - кровь».

Что это за «кровь»? Какая кровь?

И Лидия Грот делает вывод: имя Русь, от которого получили названия многие реки Восточной Европы, было священным именем первопредка народа русов.

Весь венгеро-румынский район покрыт названиями, напоминающими о руси: Пояна Руска, Рускберг, Русс, Русор, Русанешти, Рускова, Рушова, Рушполяна, Рустина, Рутка, Росток, Россия, Роскочь, Росчина; ко многим селениям прибавляется «орос», «орош», по-венгерски «русь». Прилагают и «Олах» или влах, т.е. римский, «маджар», «хорват», «роман», «немет». Это служит несомненным доказательством, что население между собой, по крайней мере в старину, различало русов, волохов, хорватов, немцев.

Но все совершенно не огранчивается «Восточной Европой». Исследователь «язычества» (употребляем это понятие с известной степенью условности) М.Л.Серяков, помимо уже общепринятого деления «восточноевропейской» Руси (Куяба, Славия, Ар(с)тания), выделяет и «еще Русь» - далеко на Западе. В дальнейшем по ходу нашего повествование мы увидим еще и протогеополитическое его значение.

М.Л.Серяков указывает на свидетельство Начальной летописи о бытовании Руси по обе стороны Варяжского моря, то есть, еще и в «земле Английской». Правда, Серяков оговаривает: речь у него идет о Ютландии, где, по его мнению, жили англы до переселения в Британию. Он также ссылается на еврейскую «Книгу Иосиппон» (Х в.), автор которой «одну Русь помещает по соседству с саксами и англами, а вторую - на Днепре».

Свидетельство важно еще и потому, что «русско-британская драма» протекает сквозь все памятные столетия. Об этом - впереди.

* * *

Словосочетание «Древняя Русь» в его общеупотребительном значении (до XVII века включительно) искусственно. Оно возникло из стремления официозной историографии XIX и, особен-но, XX века отождествить русскую историю с историей иных на-родов и государств. Само стремление к такому отождествлению выдает, однако, плохо скрываемое сомнение в его предмете. Так или иначе, следует признать, что Русское государство VIII-X ве-ков, от коего историки тянут эпоху «Древней Руси» (не более и не менее, как до Петра Великого), к древнему, т. е. античному, мipy никакого отношения не имеет. Перед нами типичное средневеко-вое государство. Что же до собственно русской древности, то, руководствуясь методами позитивной науки, т. е. документами, датировка которых всегда сомнительна, нам трудно что-либо здесь и сейчас о ней говорить развернуто. Приходится обрисовывать лишь наиболее общие очертания.

Чрезвычайно ценными представляются нам некоторые ука-зания, не случайно, видимо, появившиеся в самом начале Вто-рой мipoвoй войны в журнале «Вестник древней истории», хотя автор статьи «К вопросу о происхождении слова "Р;;",,,P;;;;",,,Россия"» М.Сюзюмов, собственно, только обобщил ветхозаветные и, в особенности, византийские свидетельства о древнем сакральном имени, ставшем впоследствии общепризнанным этнонимом. «Можно утверждать с полной уверен-ностью, - пишет М.Сюзюмов, - что древние русские никогда себя «россами» не называли: в древних памятниках русского языка подобного слова нет. Мало того, можно считать, что даже сами византийские греки в разговорной речи вряд ли называли русских «россами» (o; Р;;)... Лиутпранд, епископ Кремонтский, посетивший Константинополь в середине X века, в своем труде «Antapodosis» упоминает о русских. При этом он сообщает, что русские получили свое наименование от греческого слова «Ро;;;о;» (что значит «красный») и что это название русским дали за особый оттенок цвета их тела... В греческом переводе пророка Иезекииля не раз встречается название " Р;; ": «И бысть слово Господне ко мне, глаголя, сыне человечь, утверди лице свое на Гога и на землю Магога, князя Рос (,,Р;;") » (Иез. 38:2)... «Одна-ко, если внимательно проследить эпитеты Патр. Фотия, прила-гаемые им к русским, то оказывается, что Фотий впадает в оче-видное противоречие. С одной стороны, он называет русских народом всем известным, с другой стороны, об этих же р;; в своей второй беседе Фотий говорит как о народе совершенно неизвестном: ;;;о; ;;;;;; ;; ;;;;о;, т. e. таинственный, неиз-вестный, ;;;о; ;;;;о; (неясный), ;;;; ;;;;; ;;; ;;; ;;о; ;;;; ;;;;; ;;;;;;о;;;о; (до похода на нас непонятный, нерас-познанный). Как можно сочетать ;о ;;;;;о;;;;о; (то, о чем все болтают, общеизвестное, пресловутое) с ;;;о;;о; (неизвестным), ;;;;;; (темным)? Если иметь в виду конкретную на-родность, русских, напавших на Константинополь, - получает-ся противоречие, действительно непримиримое».

К этому «непримиримому противоречию» мы еще вернемся, и не раз. В качестве некоего «введения в проблему», вспомним о варново-сословном делении арийского общества, сохранявшегося (разумеется, в вырожденно-рудиментарном виде) вплоть до французской революции XVIII века с ее восстани-ем «третьегo сословия» против первого (аристократии) и второго (духовенства). Здесь же речь пойдет не о том. В древних арийских (яфетических) языках sur, ms, ros, kyr, syr, sar означало не только красный цвет, но и солнце, золото, кровь, (металлическую) руду, род и порождение (все понятия по сути синонимичны) и, разуме-ется, царскую власть и царско-воинское, кшатрийское сословие. Иными словами - Золотой Род или Царскую Кровь (Sang Royal). Кроме того, как отмечали еще в XIX в. А.А.Куник и В.Р.Розен, «Русь - от готского hrodh - слава (отсюда определение черномор-ских готов как хредготов). Это слово входило в состав имени Рю-рик (Hrodhrekr) и первоначально обозначало династию, а потом перенесено на страну, где эта династия правила». Интересно, что в «библейском иврите» также буква? (resh) это и голова (в том числе усекновенная), и князь, т. е. царь. «Загадочность» «рода русого» (он упоминается и как будущий род освободителей Цареграда в «Повести о взятии Константинополя» XV века, приписываемой Нестору Искандеру, оказывается вполне объяснимой при том, что Византия не выработала династических начал - Императо-ром мог стать и становился кто угодно. У русских же на момент падения Константинополя твердая царско-княжеская династичность была налицо. В этом смысле вызывающее недоумение у некоторых современных авторов имя прилагательное «русский» становится вполне естественным обозначением царского поддан-ного, государева человека. Более того, оказывается, что для России этноним и государственное название совпадают с именем изна-чального для нее Царского рода. Смысла этого как для русской историософии, так и просто для русского самосознания переоце-нить невозможно.

Столь же многосмыслен и многозначен этноним славянин, или словенин. Собственно, известные нам из так называемой «академической истории» названия «славянских племен» - древлян, вятичей, полян, радимичей и т. д. не носили непосредственно имени словене, или славяне и, несмотря на близость язы-ков, даже далеко не всегда понимали речь друг друга.

«В начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово» - все зна-ют это начало Четвертого Евангелия (Ин. 1:1). Слово Божие, или предвечная Жертва, закланная прежде начала времен, есть (ибо мы здесь не можем говорить о временном, но лишь об эоническом измерении) про- и пра- образ сотворенного из красной (;;;) земли человека (словека) «гласоимнаго» (M;;о;;, или M;;о;;;) - первожреца и первожертвы единоименно. Предвеч-ная жертва Сына Божия и Бога, Второго Лица Пресвятой Трои-цы, нетварно предваряет сотворение тварного человека и в изве-стном смысле является для него materia prima. Исус Христос с небес есть предвечный Адам (Красная Глина) и единоименно и новый Адам в Его Воскресшей Плоти. Сам Непадший Адам есть единоимен-но царь, нарекающий имена твари, и священник-жрец, верши-тель жертвы мистерии Рая («плодитеся и множитеся»). Однако с падения первочеловека райская мистерия оплотнилась и превратилась в языческую кровавую жертву (все языческие культы, в том числе дионисийские): для восстановления Райского измерения и новой бескровной Евхаристической жертвы необходимо было явление и жертва Самого Богочеловека в истории. Жрецы, однако, сохраняли в своем варновом, сословном, предании искаженную память о служении Богу Слову, ра-зумеется, как «сени, а не истине», по слову митрополита Илариона. «Сень» эта была, однако, столь глубока, до бездны преисподней, что «требовала» человеческого жертвоприноше-ния, неизбежного во всяком до- и вне-Христовом мipe. Эти посвященные жрецы первоначально, по-видимому, и были собст-венно славяне, или словене. От них, вероятно, и получил свое на-звание древний город Словенск, располагавшийся, как считают некоторые авторы, точно на месте нынешнего Новгорода (иные «поднимают» его чуть севернее и ближе к современному городу на Неве). «Ильменские державцы, основавшие Словенск и Русу, были обладателями всего Поморья даже и до Ледови-того моря, и по великим рекам Печоре и Выме и по высоким непроходимым горам в стране зовомой Сибирь, по великой реке Оби и до устья Беловодныя реки».

Одним из «богов» славянского дохристианского пантеона был Велес или Волос. Волосы - атрибут солнечного света, царя-жреца (вспомним, что Слово Божие есть Царь и Первосвященник). На анаграмму Волос-Слово впервые обратил внимание выдающийся переводчик и писатель Владимир Микушевич. Помимо прямого указа-ния на сохранение адамического, райского ведения даже в «язы-честве», перед нами столь же прямое указание на то, что «славя-нин» или «словении», т. е. «гласоимный» (;;;о;;), есть, прежде всего, жертва и жрец - разумеется, до времени, пока сама жерт-ва Бога Слова не отменила «жертву кровавую, человеческую».

В применении к «социальной структуре» древнего общества словенин есть жрец, тождественный друиду иди волхву. Таким образом, славянорусский язык - это царско-жреческая речь, подобно тому, как в Европе, например, франко-кельтское соединение есть соединение свободных (francs) воинов, т. е. тех же русое и дру-идов-кельтов (kit - kchld - халдей - колдун), т. е. тех же волх-вов-«словен». С принятием христианства варново-сословное деление арийского общества, разумеется, очищается от «язычес-кой мерзости» и «тайны беззакония», т. е. конкретно от кровавой жертвы, и чудесным образом преобразуется в симфонию Право-славного Царства и приносящего Бескровную Жертву Православного священства. Понятия же «русский», или «славянин», «франк», или «галл» (hl-kl-klt), «гот», или «кельт», постепенно превращаются в этнонимы. Осознать это можно, только встав «по ту сторону» не только знаменитого спора «норманистов» и «антинорманистов».

Дело в том, что и славяне, и русы (равно как и франки, и кель-ты) принадлежали (с точки зрения этнологии) к одному североарийскому этносу, сегодня именуемому венедами. В прежние вре-мена более бытовало имя, упоминавшееся у Страбона, - Винделики, или Венделики (а Балтийское море - Sinus Venedicus), при этом одно из их названий было франки (т. е. свободные), другое - славяне. Как писал Экхард, «Франки некогда обитали у Балтийского моря, где ныне Вагрия» (Franci olim ad mare Balthicum, ubu nune est Vagria». При этом следует четко иметь в ви-ду, что все эти этнонимы - позднего времени. «Франконские Сла-вяне, - писал русский ученый XIX в. Ю.И.Венелин (Гуца), - сами себя Винделиками не называли, так как не называли себя и Словенцами, как именем, существующим (выделено нами - В. К.) только в книгах этнографических. Да и само слово фран-ки - современный этноним, происходящий от одного из наиме-нований королей, правивших древней Вагрией, именовавшихся Reges Francorum которые, по Фредегару и позднейшим хронис-там, были потомками троянских Царей (Приамова линия). О троянских переселенцах-венетах, составивших царско-княже-ское сословие, писал Полибий. Они, по его словам, «мало отли-чаются от кельтов, но языком говорят особым (выделено нами - В. К.). Писатели трагедий упоминают часто об этом народе и рассказывают о нем много чудес». Все оказывается очень просто: на Западе они назывались Франками, на Востоке - Русами. Тогда понятен и процесс превращения варн (сословий) в этносы (а никак не наоборот, вопреки марксистской и либеральной науке), который легче всего проследить по эволюции памятников старожильного права.

«Русь окончательно могла слиться со славянами не ранее XII века, - пишет современный исследователь истории права М.А.Исаев. - Русская Правда знает очень хорошо русина, противопоставляя его варягу-колбягу (иностранцу) и славянину. Это очень характерная черта в русской традиции. Обычно источники права варваров закрепляли правовое положение не только разных слоев населения, но и этносов по-разному. Варварские правды знают подобную дифференциацию между народами-завоевателями и, например, римлянами, продолжающими жить по праву квиритов. Но что выделяет русскую правовую, равно как и культурно-государственную цивилизацию, из общего ряда варварских и античных образцов западноевро-пейской культуры, так это отказ от этнической обособленности как принципа государственной жизни...» Это последнее, впрочем, вполне естественно, исходя из Божественного, Теофанического, а не этнического происхождения царской (т. е. русской) власти. Там же, где еще более укорененные в традиции авторы не буквально, т. е. как «иностранцев», понимают, например, «варягов» (что означает это слово у древних ариев, мы увидим ниже), картина проясняется сильнее, приобретая черты внятности.

Так или иначе, в Хронографической Палее XV в., в содержащейся в ней похвале русскому языку, читающейся в русской «Хронографической Палее», источники которой восходят киевскому своду, говорится: «Се же буди ведомо всеми языкы и всеми людъми, яко же русскый язык ни от куду же приа святыа веры сиа и грамота рускаа никим же явлена, но токмо самим Богом Вседержителем, Отцем и Сыном и Святым Духом. Володимеру Святый Дух вдохнул веру прияти и крещение от грек и проча наряд церковный, а грамота рускаа явилась Богом дана в Корсуне руску, от нея же научися философ Костянтин, отуду сложив, написав книгы рускым гласом [...] То же муж русин бысть благоверен помыслом и добродетелью, в чистой вере един уединився и тъй един от руска языка явися преже крестьяньн и не ведом никимь же откуду есть бысть».

При этом «начало русской монархической традиции было положено, как известно, - пишет А. Г. Дугин, - призванием Рюрика из варягов на царство группой славянских и финно-угорских племен. В позднейшие эпохи происхождение от первого Князя - Рюрика - было духовно-генеалогическим основанием справедливости царской власти, ее оправданности и священной законности. Эта традиция была настолько стойкой и глубокой, настолько самоочевидной и безусловной в представлении русских (т. е. подданных Руси - В. К.), что она не могла не соответствовать архетипам древних форм сознания, которые, хотя и могли перейти в сферу бессознательного, но, тем не менее, нисколько не потеряли своей эффективности и действенности. На наш взгляд, призвание Рюрика из варягов виделось как великая общенародная мистерия, воплощавшая в себе всю логику сверхъестественного происхождения царской власти, а именно эта логика была характерна для всех древних традиционных династий».

Итак, Славянорусский - это просто Богоцарский. Р;; и M;;о;; - «гласоимный», т. е. словесный, словенский - одно из имен Пер-вого Адама.

* * *

У современного мipa на редкость короткая память. Превозно-ся «европейскую цивилизацию» как царство демократии, т. е. лаодикии (а именно так звучит греческий синоним этого слова, «народоправство»), забывают о том, что история последней - это история всего лишь приблизительно трех столетий. Тем более, российские либералы прошлого века, грезившие о «Новгород-ской республике», не помнили, не знали, не хотели ничего знать о сакральном центре нашей древнейшей родины, не имевшем ничего общего с их представлениями, порожденными и отражен-ными в их мозгах «принципами» французской и американской буржуазных революций.

Надо сказать, что существеннейшим опровержением либерального безпамятства стала историко-археологическая наука послед-них лет, парадоксальным образом подтвердившая как Церковное Предание (летописную повесть «О Словене и Русе», Христиан-скую Космографию св. Космы Индикоплова и др.), так и практи-чески весь былинно-архаический, древнеяфетический и полубаснословный корпус. Исследователь 80-90-х гг. прошлого столетия Роман, сопоставивший данные историко-археологической науки с Преданием, так говорит о месте, приблизительно охватывающем пространство между нынешним Новгородом и городом на Неве.

«Великий Словенск. Древняя северная столица Яфетидов, основанная в 2409 г. до P. X. и вымершая после непринятия Благовестия Ап. Андрея и начала военных действий Князей Лалоха (Халоха) и Лахерна против «скипетра Греческого царства». В IX веке, т. е. как раз при воцарении Рюрика, северная сто-лица была перенесена ниже по течению р. Волхова и названа Новым Градом. Сочинения восточных географов, содержащие данные, относящиеся к 50-80-м годам IX века, говорят о трех группах русов, главную из которых - Ас-Славийю с центром в городе Слава... обычно отождествляют с ильменскими словенами, а ее центр - с предшественником Новгорода, имя кото-рого сохранили восточные авторы (см. работы А.П.Ново-сельцева и В.Я.Петрухина). Древнейшая часть Новгорода но-сит название «Славно», что созвучно наименованию арабских источников. Исходя из этого, понятно, что размеры Словенска должны были если не превосходить, то, по крайней мере, дости-гать площади древней части Новгорода. Однако, вопреки здра-вому смыслу, большинство советских археологов отождествляли огромный мегаполис, каким Словенск представлен в источни-ках, с небольшим княжеским «Рюриковым городищем». Под-линный Великий Словенск, километровые валы которого по-крыты лесом, остается неизученным и не нанесенным на архео-логическую карту по сей день».

Если же говорить об истории уже собственно Новгорода (с VIII-IX веков), то многое позволяет предположить, что он сразу же зачинался еще до официального Крещения Киева как город православно-христианский, причем, ранненовгородское Православие с его особым почитанием Софии Премудрости Божией хранит в себе еще и генеалогическую загадку (как, впрочем, и разгадку) самого Дома Рюриковичей.

Общепринятая историография изображает крещение Новгородской земли как деяние знаменитого Добрыни Малховича, «уя» (дяди) святого Владимира, совершенное «огнем и мечом», а сам Новгород и вообще Русский Север - как своего рода «язы-ческую Вандею». Однако даже простое внимательное прочтение собственно новгородских книжных источников выявляет карти-ну значительно более сложную. Вспомним, что Северная Русь в древние времена была органической частью Северной Европы в целом, в которой противостояние христианства и «язычества» - до массового геноцида, устроенного в IX-X вв. по указаниям Папского престола Каролингами, - не приобретало такой трагической остроты, как в Рим-ской империи. Вспомним, что за «круглым столом» короля Арту-ра друид Мерлин соседствует с архиепископом Кентерберий-ским, а в Эддах соседствуют дохристианская космогония и хрис-тианская историософия. И только при Каролингах начинается уничтожение целых этносов - например, саксов, бретонцев - по вероисповедному признаку...

И все же «языческим» или христианским был Русский Север в преддверии официального Крещения Руси?

В «Повести древних лет, яже съдеяшася в Великом Новегороде» рассказывается: «В лета благочестивых великих князей на-ших русских живущим новогородцем в своей слободе и со всеми землями в мере и совокуплении, прислаша немцы от всех седмидесяти городов посла своего. Биша челом архиепископу нового-родскому, и посадником, и тысяцким, и всему Великому Новугороду глаголюще: "Милыи наши соседы! Дайте нам место у себе, посреде Великого Новагорода, где поставити божница по нашей вере и обычаю". И новогородцы отмолвивша им, рекуще: "Милостию Божиею и Его Пречистыя Богоматери и отца нашего, господина архиепископа, благословением и молитвою у нас, в вотчине господы нашей великих князей русских, в Великом Новегороде, стоят все церкви православныа, нашей веры христианскиа. Ино кое причастие свету ко тме? Так же и вашей бож-ницы быти как в нашем граде?" [...] Посадник же Добрыня, ослеплен мздою и научен диаволом, повелел церковь святаго Предо-течи снести на ино место, а то место отвел немцом [...] И яко же соврешиша немцы ропату свою, и наняша иконников новгородских, и повелеша им написати образ Спасов на ропатнем углу, на полуденной стране вверху, на прелесть Христианом и на со-блазн. И яко же написаша иконописцы образ Спасов на ропате, а архиепископа не доложи, и открыта покров, и абие вскоре том часе прииде туча з дождем и з градом и выбило градом и место то, иде же был написан образ Спасов, и левкас смыло дождем, яко же не явитися ни знамению писанна».

На первый взгляд, «Повесть» составлена и записана ревните-лями благочестия. Однако даже чтение комментария к ней, написанного Л.А.Дмитриевым, заставляет несколько иначе задуматься как о ее истоках, так и - сугубо! - о причинах появления и распространения. Комментатор пишет:

«Повесть эта входит в число тех памятников новгородской литературы, в основе которых лежат устные предания местного происхождения [...]. В.Л.Янин считает, что «существуют заметные признаки достоверности этой легенды». Сама легенда, по-видимому, возник-ла очень рано, не позже XII в., но повесть была написана значительно позже. Е.А.Рыбина отметила, что хутынский игумен Закхей назван в гра-моте, датируемой 1477-1478 годами. Следовательно, «Повесть» не могла быть написана ранее второй половины 70-х годов XV века. Ярко выраженная антибоярская направленность «Повести», сло-ва в начале ее о новгородской независимости, явно ощущаемое в «Повести» осуждение новгородских обычаев - все это говорит о том, что она была написана уже после утраты Новгородом са-мостоятельности, т. е. опять-таки не ранее конца 70-х годов XV ве-ка. Мы не можем сказать, какова была направленность первона-чальной легенды о Добрыне, но характер «Повести» свидетель-ствует, что произведение это было создано в демократической среде и в "Повести" на первый план выступают уже не религиоз-ные мотивы...»

Но если не религиозные, то какие? Обратим внимание на сло-ва историка: произведение это было создано в демократической среде.

В книге новгородского краеведа и археолога прошлого столе-тия Василия Передольского, на которую нам придется неодно-кратно ссылаться (книга была издана только в самом Новгороде в 1898 году и ни разу не переиздавалась ни до, ни после 1917 го-да), действительно, рассказывается о нескольких загадочных храмовых (и не только храмовых) сооружениях, почему-то последовательно разрушавшихся примерно в течение XIII-XVI веков. Прежде всего, дотошнейший краевед - он так-же был автором исследований о доисторических надгробиях ильменцев - указывает на существование в Новгороде, по крайней мере, до XIII века Православной церкви во имя святого апостола Петра, служба в которой шла, однако, на латинском языке. Эта церковь упоминается и в знаменитом Кириковом вопрошании. Во время войны с меченосцами, т. е. католиками, этот храм не трогали, более того, все новгородцы обращались сюда за требами. «Не была ли она Фрязьскою, т. е. не принадлежала ли она вообще христианам Римского Православия (здесь и далее выделено на-ми - В. К.), Фрязинам, и не относится ли первоначальное ее воз-никновение к векам до разделения Церкви на Восточную и Запад-ную?» По данным В.С.Передольского, церковь эта, стоявшая на углу улиц Мало-Михайловской и Нутной, была уничтожена. Так же заморские купцы установили в 1156 году православную Пятницкую церковь. Первым же новгородским храмом вообще, по свидетельству Передольского, была православная церковь Праведного Лазаря, установленная в предлетописные времена (т. е. самое позднее в IX-X веках) и полностью разрушенная. После разрушения храма на его месте сохранился Лазаревский холм на Волхове, на котором в XIX в. было возобновлено строительство храма в честь того же святого Четверодневного. Новгородский краевед рассказывает и о том, что тогда же, т.е. еще до строительства храмов Св. Пророка Илии и Св. Софии, следовательно, и до знаменитого Добрынина похода, несущего «язычникам» «огнь и меч», в Новгороде стояла православная церковь Св. Марии Магдалыни (по Евангелию от Иоанна и более подробному истолкова-нию древних западных экзегетов, сестры св. Лазаря). О том, где стояла эта церковь и что с нею произошло впоследствии, Передольский не говорит, однако, его же анализ истории будто бы иного храма может указать на некие своеобразные моменты. В официальном летописном своде сказано:

«В 1194 году постав-лена бысть в Великом Новеграде церковь древяная святыя Троицы на Софийской стороне, на Редятине улице Щетищи Югорши, а что ныне словет на Новинке». В пергаментном же сборнике под 6673 годом от С.М. записано: «Поставиша Церковь святыя царицы Щетициницы». Вскоре все же именование этой церкви изменили на Церковь Святые Троицы на Щетиницы. Но в честь какой цари-цы была поставлена церковь и почему именование храма измени-лось? Официально утверждалось, что поставили ее немецкие купцы города Штетина. Однако в 1194 году они православный храм поставить уже не могли. В таком случае речь шла явно не о городе Штетине (Щецине), а о некоей святой царице, покрытой «щетиной». В названии храма дохристианская символика, очевидно, слилась с христианской. Можно, разумеется, вспомнить здесь о древнейшем гиперборейском тотеме Белого вепря, восходящем к «примордиальной традиции».

Если же мы вспомним о сугубо северном расположении Новгородской земли - Земли Святой Софии, как ее называли сами новгородцы, то получают неожиданное подтверждение догадки некоторых современных авторов. «Но эта страна, - писал, в частности, уже цитированный нами А.Г.Дугин, - как мы уже гово-рили, называлась также «Варахи» - «земля Дикого Кабана», что точно соответствует греческому корню «bоr», т. е. север, или стра-не Гиперборее («Лежащей на крайнем Севере») [...] и не случай-но, что, согласно древнегреческим источникам, гиперборейцы посылали в Дельфы символические дары пшеницы через скиф-ские и более северные русские земли. Любопытно, что слово «Варахи» напоминает также «варяги», т. е. легендарный народ, дав-ший русским священного монарха».

В то же время щетиной на-зывали в древности женский гребешок для расчесывания длинных волос и даже сами длинные волосы. Древнейшие христи-анские предания о святой Марии Магдалыне, описывающие ее (вместе с праведным Лазарем, св. Марфой, св. Иосифом Аримафейским и св. Максимином) плавание в Рим и Галлию, особо отмеча-ют ее подвижническую жизнь в Сен-Мари де ла Мер (Sainte-Marie-de-la-Mer) в южной Франции, где святая появлялась с длинными, до пят, рыжевато-русыми волосами. Но не несочетаемо ли такое упоминание Земли Дикого Кабана и Равноапос-тольной жены-мироносицы? Напомним о древнем искусстве «сочетовати несочетаемое», пронизывающем все средневековое мiровосприятие и всю науку - от апофатического богословия Восточных Отцов до западных алхимических изысканий. А по-ка что заметим, что в народных преданиях образ «длинноволо-сой жены» или даже «царицы» зачастую несет в себе и очевид-но хтоническо-инфернальный оттенок. Нас не должно это удивлять. Традиционно-сакральная символика всегда «двоит-ся»: так «умный свет» для святого оказывается адским пламе-нем для грешника, Рожество святаго Иоанна Предотечи - это и день цветения папортника и «русальих игрищ» (на это неод-нократно указывал в лекциях В.Микушевич) и т. п. Что уж тут говорить о загадочной «Щетицинице»? Это славянские Марена, Марина, Мара, мора, кикимора, французская Cauchemar (жен-ского рода). У карпатcких русинов это лисова панна, няука, пэрэлэстница, втреща, майка - молодая женщина с длинными во-лосами, но без спины и с открытыми внутренностями. Это divje devojka, хозяйка оленей, питающая их молоком. К ней входят молодыми, а выходят глубокими стариками... Но по «Золотой ле-генде» Мария Магдалыня - яфетического царского рода (ее роди-тели - Сир, т. е. Кир, и Евхария), бежавшая из свиты Иродии, а в канонических Евангелиях Спаситель изгоняет из нее семь бе-сов (Лк. 8:2), т. е., именно яфетических «божеств», которым она, как царевна, могла служить. Столь изобилующее канонически неподтвержденными (но и нигде не отвергнутыми) двойствен-ными подробностями житие и могло в числе прочего сказаться на судьбе древнейшего, построенного в ее честь еще во времена церковного единства храма, в дальнейшем разрушенного и по мере постепенной «морализации» и институционализации со-знания обретавшего новые имена - «святой царицы Щетициницы», а затем и Святой Троицы.

Не меньше загадок скрывает и упоминание В.С.Передольским двух разрушенных монастырей. Первый из них разрушен еще примерно в X веке. Он носил название Зверинский мона-стырь. Второй - в XVI-ХVII веках - монастырь святого Ар-кадия или Аркадский, на месте которого после существовала тоже разрушенная деревня Аркажа. Впрочем, и местность во-круг бывшего Зверинского монастыря также вплоть до XIX ве-ка носила название Зверинец. Из последующего изложения загадки этих имен (да и причин гибели монастырей) приоткроются, здесь же достаточно сделать лишь несколько наибо-лее общих замечаний. Еще Гомер упоминал об участии аркадийцев в осаде Трои, в дальнейшем через Аркадию на север дви-галась Приамова линия троянских царей. Сами же Аркадийцы утверждали, что ведут свой род от некоего баснословного бо-жества земли Аркаса, что в переводе означало «медведь». Аркас, согласно мифологии, был сыном нимфы Калипсо, глав-ной звезды Большой Медведицы (звезда Аркас «возглавляет» Малую Медведицу). Artaios, «медвежий» - эпитет кельтского Меркурия (при галльском arto, медведь; греч. А;;;о; - имя Кентавра (Кутувра, или Китовраса). Имя кентавра у Гесио-да - A;;;о;;о; - обозначение Арктура, стража Большой Мед-ведицы в созвездии Волопаса. Медведь - первопредок и первоцарь: отсюда кельтский король Артур, но отсюда и «секретные», «непроизносимые» имена этого зверя - urs, rus, syr, цр = царь. В то же время в христианской символике медведь, как и лев, есть символ царской власти. Artos - благословенный пасхальный хлеб, раздаваемый в Православной Церкви в суббо-ту Светлой Седмицы в память о Воскресшем Царе царей и Гос-поде господей. Север, Арктика - полярный рай - это и зем-ля медведя (bear, ber, bjorn) и белого вепря (bоr), единение Царя и Первосвященника, воинского и духовного - красного и белого сословий. Символика такого единства, понимаемого в метаисторической и эсхатологической перспективе, уже православной, была ре-ально явлена, а затем нашла выражение в знаменитых изоб-ражении вначале преп. Сергия на Маковце, а затем и преп. Серафима Саровского, кормящего мед-ведя в лесах Русского Рая - Дивеева.

Что же до Зверинского монастыря, то на местном новгород-ском наречии зверем называли только медведя - имя Рус (Урс) было табуировано для произношения даже в христианские времена. В латыни, однако, так и остался урс. А само название зверя «медведь» - явно эвфемизм. Впрочем, в глухих местах Севера и Сибири его и сейчас охотники осторожно именуют или «ну, этот…», или «основной», или даже «лесной архимандрит»…. В латинских святцах сохранился св. Урс из Равенны.

Не ускользает от внимания и определенная смысло-вая связь двух «медвежьих» монастырей с церковью полуфольклорной «святой царицы Щетициницы»: щетина ведь еще и атрибут вепря (например, в сказке «Свинка-золотая щетинка» она приносит достаток и принадлежит Бабе Яге)! Во всяком случае, как мы полагаем, между разрушением церквей святого Лазаря, святой Марии Магдалыни (возможно, «царицы Щетициницы»), Аркадского и Зверин-ского монастырей, по-видимому, существует связь. Она тем бо-лее очевидна, что можно считать доказанным существование христианских храмов эпохи еще единой - Православной! - Церкви во времена, которые предшествовали повсюду описанному знаменитому «огненно-мечному» крещальному похо-ду Добрыни Малховича, вызвавшему широкое сопротивление новгородцев (в дальнейшем это сопротивление часто пред-ставляли как сопротивление «русского народа» якобы «ино-родному» Православию. Более того, правомерен вопрос: с каким «язычеством» боролся «сын Малха Любечанина»? Мы стоим перед фактом: во времена призвания Рюрика на цар-ство Русский Северо-Запад (земля Руса и Словена) были ес-ли не полностью, то в значительной степени христианскими, православными. Существовало там и почитание неизвестных ныне святых.

В качестве примера, который может послужить дальнейшим путеводителем и ключом ко «вратам отверстым царска дворца затверста», приведем сведения о так называемом Старорусском кладе, найденном в 1892 году в д. Сельцы Старорусского уезда. Среди изображений на монетах этого клада В.С.Передольский, датировавший их XII-XIII вв., обнаружил неизвест-ного мученика в шапке, как у Бориса и Глеба, с Крестом и двумя лилиями по обе стороны от изображения. Кто этот явно царственный мученик с неизвестными позднейшей русской истории лилиями?

Мы еще вернемся к этому. А пока лишь напомним, что в 679 году в не столь уж далеких от Новгорода Арденнах «per dolum ducum et consensuum episcoparum» («с участием вождей и с согла-сия епископов») был убит на охоте под старым дубом, у ручья, Дагоберт II, последний реально царствовавший представитель дина-стии Меровингов. Убит по указанию Пипина Геристальского, собственного мажордома, деда будущего узурпатора Пипина Ко-роткого, основателя «второй», каролингской «расы» франкский королей. Однако вскоре останки короля оказались чудотворными и даже защищали город Стене от нападений викингов, и через сто лет король-мученик был канонизирован собором франкских епи-скопов без согласия Папы. Родник святого Дагоберта существует в Веврском лесу в Арденнах до сих пор и почитается как святыня. Однако в официальный список французских королей он был вне-сен только в XVII веке, а в некоторых французских (!) учебниках истории отсутствует до сих пор.

Культ «неизвестных святых» как раз во времена, прямо предшествующие истории древнего Новгорода, мы встречаем и в Европе (частью которой была в те века Северная Русь, меж-ду прочим, именуемая в некоторых хрониках Вретанией). Г.П.Федотов, до своего увлечения «христианским социализ-мом» написавший ряд талантливых работ по медиевистике, обобщил свои наблюдения над этими явлениями следующим образом:

«Вопрос можно поставить о своеобразном явлении, о почитании безымянных святых, приуроченном к древним гробницам. Это переходный момент от народного культа к цер-ковной канонизации; переходный момент в создаваемой био-графии святого. Когда церковь закрыла доступ к алтарям этим неведомым избранникам народной веры? [...] По крайней ме-ре, каролингский ренессанс застает этот культ еще живым, что-бы нанести ему смертельный удар [...]. Век каролингского "просвещения", по-видимому, положил конец если не народ-ному почитанию, то церковной рецепции безымянных культов [...]. Еще в XVII столетии Мабильон рассказывает об имевшем место в современной ему Франции возникновении культа не-известных святых. Но подавленный каролингской церковью культ никогда уже не мог воскреснуть».

Впрочем, так могли думать сами Каролинги и рожденная ими Римско-«католическая» церковь, а на самом деле - духовенство Римской епархии.

Но пройдут века, и

Червь и чернь узнают Господина
По цветку, растущему из рук.

А «червь и чернь» - это и есть демократическая среда.

2. СВЯТАЯ ГРААЛЬ И (ИЛИ) МЕРОВИНГИ? НА ПОЛЯХ ПОВЕСТВОВАНИЯ

Загадки этой темы проступают уже с первого к ней подсту-па. И действительно: мы привыкли, даже не входя в уразумение произносимых слов, говорить о «Святом Граале» в мужском роде. И, казалось бы, европейские языки именуют «Святой Грааль» в мужском (по-французски и немецки) или же в среднем (по-ан-глийски) роде. Однако если мы откроем изданный еще совсем недавно, в прошлом веке, «Полный православный Богослов-ский энциклопедический словарь», то прочитаем: «По преданию, Иосиф Аримафейский, собиравший в нее (Чашу Тайной Вечери - В.К.) Кровь Христову, увез ее в Англию». Далее же, будто в проти-воречии с первым изложением, утвердительно констатируется, что «Иосиф Аримафейский, по заключении иудеями в тюрьму, пере-дал чашу одному недостойному рыцарю, и Св. Грааль пропала».

Помимо изложения в рамках церковно-подцензурного текста двух прямо противоположных версий «земной судьбы» Святой Чаши, тем не менее, возникает, пожалуй, логичное, но противоречащее абсолютно всем светским, как европей-ским, так и русским текстам именование Святой Чаши Святой Граалью, то есть в женском роде. Казалось бы, дело просто в осо-бенностях языков. Но в языке случайностей не бывает.

Итак, загадка первая - «номологическая».

И вторая - «топологическая». Всем известно, что «действие» основных романов и поэм происходит в основном при дворе короля Артура, будто бы в Англии или Британии, что в данном слу-чае одно и то же. Упоминания об этом короле действительно со-держатся в британских хрониках. По преданию, гробница его на-ходится в Гластонберийском монастыре, а в раке Святого Эдуарда в Вестминстерском аббатстве среди прочих вещей хранится и печать «Patricus Britanniae, Galliae, Germaniae, Daciae Imperator», опять-таки с явным внутренним противоречием титулования. Легендарный король - одновременно Патриций и Император - сочетание в римско-правовом контексте совершенно немыслимое. Тем не менее, в данном случае речь, так или иначе, идет об историческом лице. Английские исследователи до-статочно тщательно прослеживают судьбу Артура в историче-ском времени. Однако - как все-таки просто местного конунга (king - князь). Тем не менее, одна из наиболее вдохновенных книг об Артуре, написанная Т.X.Уайтом, называется не более и не ме-нее, как «Король в прошлом и будущем». И все это при том, что большинство текстов «Корпуса Св. Грааля» написано или по-французски под именами Готье Мапа, Робера де Борона «Повесть о святом Граале», «Роман о Мерлине», Кретьена де Труа «Перси-валь» (к коему примыкает также «Клижес» - роман о соединении Германского Императорского двора и двора короля Артура, цик-лы «Grand Saint Graal», «Petit Saint Graal», примыкающий к ним «Роман о Розе» - Roman de la Rose), или по-немецки - «Парсифаль» Вольфрама фон Эшенбаха. Сочинения Кретьена де Труа и Вольфрама фон Эшенбаха часто при этом именуют одинаково - «Перлесваус». Знаменитый же английский цикл сэра Томаса Мэлори «Смерть Артура», в который входит и «Повесть о Святом Граале», самим его автором, а точнее, «списателем», назван пере-водом со старой французской книги (имеется в виду роман Готье Мапа XII века). Обычно литературоведы не без стыдливости «списывают» Британию на входящую в состав нынешней Фран-ции кельтскую Бретань (Grand Bretagne versus Petit Bretagne) и предполагают решение окончательно найденным.

Серьезнейшие - на внешне-видимом уровне, разумеется, - разнотолкования налицо и в самом содержании «темы Граали». Здесь невозможно не согласиться с А.Г.Дугиным, который писал:

«Орден тамплиеров был двойственной эзотерической организацией, в лоне которой сочетались обе важные метафизичес-кие тенденции - как эзотерический манифестационизм, так и метафизический креационизм. Как и в случае легенды о Свя-том Граале, которая может быть интерпретирована двояким об-разом, в зависимости от внутренней позиции эзотерического общества».

Более того, полноценное прочтение любого сакрального послания, в том числе и о Святой Граали, предполагает не одно и не два, а большее, вплоть до бесконечного, число смыслов, отнюдь не отрицающих, а дополняющих и восполняющих друг друга. Де-ло на самом деле не в том, как то или иное «эзотерическое обще-ство» интерпретирует это послание, а насколько его деятельность адекватна данной интерпретации, насколько она не является пародией и подменой. В этом суть дела.

И самое загадочное: главный автор «граалевского цикла» подписывается как Chrestien de Troyes, то есть христианин из Трои. С учетом же ставшего в эпо-ху «просвещения» уничижительного перетолкования «христиа-нина» как «кретина» этот криптоним читается как Юродивый Троянец. Именно так предлагал расшифровывать «авторскую загадку» в своих лекциях Владимир Микушевич. Загадка «топологическая» становится «хронологи-ческой». Ведь по официально принятому всем «цивилизованным миром» летоисчислению Троя пала в 1200 году до P.X. Как укла-дывается в эту хронологию появление Юродивого Троянца? При том, что один из главных представителей тайного рода храните-лей Святого Грааля (или Святой Граали?!) сэр Ланселот, извест-ный как Ланселот Озерный, в переложении Мэлори «происходит лишь в восьмом колене от Господа нашего Иисуса Христа», и, зна-чит, этот сэр Галахад (сын Ланселота, Galahad, т. е. Галаад - В.К.) - потомок нашего Господа Иисуса Христа в девятом колене. И потому можно считать, что они двое - первые рыцари мира».

Данное указание, уже само по себе загадочное, совпадает еще и с указанием о погибельном Сидении (вспомним, что у Робера де Борона это как бы место, занимаемое за столом Тайной Вечери Иудой-Предателем, а затем неким самозванцем Моисеем):

«Когда сравняется четыреста пятьдесят лет и еще четыре года со дня Страстей Господа нашего Иисуса Христа, тогда будет занято это место». Но ведь с предполагаемой годовщины гибели Трои здесь проходит, по меньшей мере, два тысячелетия! Еще более странной оказывается датировка всего «корпуса» - она простирается от XII в. по P.X. до XV века (последнее крупное произведение - компиляция сэра Мэлори), совпадая с повсеместным распростра-нением по Европе, включая пограничную Русь, уже собственно «троянского корпуса», включающего сказания о Приаме, Елене и Гекторе... И если «Погибельное место» Последнего Царя святой Граали (а именно Царем - Rex, Roi, а не королем - King, Konung, Краль - именуют латинские и французские источники данное лицо) сэра (сир, Sir, syr, cyr, caesar - это то же, что и Царь, Цр) Галахада открывается в конце V-го столетия по P.X., то на протяже-нии нескольких веков каролингской Европы с ее по-своему блистательной и тонкой культурой монахов и воинов мы сталкиваем-ся с забвением - умолчанием? - сокрытием? - провалом в памяти? - о чем-то важном и очень существенном, возможно, действительно, как писал Мэлори, «самом истинном и самом свя-щенном»... При том, что сами романы и повести, о которых идет речь, столь многочисленны, внутренне и друг другу столь проти-воречивы, исполнены самоотрицания и взаимоотрицания, что нахождение ключа к их уразумению порою кажется вообще невозможным. Как, впрочем, и уразумение тогда же появившихся в Европе многочисленных алхимических трактатов, столь же само- и взаимопротиворечивых. И вовсе не о получении вещест-венного золота (получить его тоже, согласно алхимическим классикам, возможно, но всегда как бы лучше не получать, унеся с собою его секрет) тщатся их столь же криптонимные авторы, сами презрительно «подставляющие» под папскую анафему «суфлеров», то есть действительных златодейцев, и уходящие во тьму неведения - небытия? - сверхневедения? - сверхбытия? - сверхнебытия?

Во всяком случае, связь европейской алхимии с метафизикой Царского рода («золото» как царский род металлов) очевидна. При этом алхимические (часто криминальные) поиски начинаются именно тогда, когда их основной предмет утрачивается.

* * *

«Смерть и время царят на земле», - писал в одном из стихотворений Владимир Соловьев. Это удивительно точно. И то, и другое имеет начало, конец, свои пределы, грани, своих Ангелов. Грань, угол, angle корнесловно перетекает в Ангела, Ange. Ангел смерти и ангел времени, Ангел истории один. По Преданию, это - Свя-той архистратиг Михаил, чье имя означает «Кто как Бог». Он на-чинает время, поражая и низвергая легион восставших ангелов: «И быстъ брань на небеси. Михаил и англы его, брань сотвориша со змием. И змий брася и англы его, и не возмогоша, и места не обретеся им ктому на небеси» (Откр., 12:7-8). Он же время и заверша-ет: «И в той год востанет Михаил князь великий, стояй у сынов лю-дей Твоих. И будет год скорбения яко же несть было такова, и быстъ страсть на земли града того. И в то время спасутся людие Твои ecu, и обретыися вписан в книги и мнози спящии их в земленей персти востанут. Сии в жизнь вечную, а они во оукоризну и в стыдение вечное. И смысливший просветятся аки свет твердельный. И от правдивых многих аки звезды во веки, и еще» (Дан., 12:1-3). Далее: «И англ, егоже видех стояща на мори и на земли, воздвиже руку свою на небо, и клятся живущим во веки веком, иже созда не-бо, и яже не нем, и землю, и яже на ней, и море, и яже в нем. Яко ле-та оуже не будет» (Откр., 10:5-7). «Если Бог живет в вечности, эта живая вечность должна превосходить противопоставление движущегося времени и неподвижной вечности. Святой Максим Исповедник подчеркивает, что вечность мира умопостигаемого - вечность тварная: пропор-ции, истины, неизменяемые структуры космоса, геометрия идей, управляющих тварным миром, сеть математических понятий - это эон, эоническая вечность, имевшая, подобно времени, нача-ло (откуда и название - эон: потому что он берет начало «в веке», ;; ;;о;, и переходит из небытия в бытие); но это - вечность, не изменяющаяся и подчиненная вне-временному бытию [...]. Эон находится в тесной связи с миром ангелов. Ангелы и люди участ-вуют и во времени, и в эоне, но различным образом. Человек на-ходится в условиях времени, ставшего умопостигаемым, благода-ря эону, тогда как ангелы познали свободный выбор времени только в момент их сотворения: это была некая мгновенная вре-менность, из которой они вышли для эона хвалы и служения или же для бунта и ненависти. В эоне существует, однако, некий про-цесс, потому что ангельская природа может непрестанно возрас-тать в стяжании вечных благ, но это совершается вне временной последовательности».

Исходя из этой, впрочем, столь же «сквозь тусклое стекло» вырисовывающейся, картины, можно сделать вывод об эонической природе падения Люцифера и эоническом пребывании в Раю первочеловека, чье падение и порождает время и смерть. Да и не только временные, но и эонические события имеют символиче-ские отображения в пространственно-временной среде, в том числе и нерукотворные. Такова Венера, «зеленая звезда», весьма тревожно именуемая не только Веспером, но и Люцифером. Тако-вы многочисленные древние «священные камни» - камень Каабы, зеленые изумрудные отложения в Пирене-ях, гора Магнитная на Урале и т. д. Эти зримые образы незримо возводят к первообразу, отраженному в древнейшей легенде о выпавшем изо лба третьем глазе Люцифера, которую подробно и обстоятельно излагает Эжен Канселье - ученик Фулканелли, наследника средневековых ал-химических мастеров. Согласно этому преданию, именно из этого сокровенного люциферического изумруда была изваяна Чаша, сама по себе уже обладающая великою силой, и именно из нее пили Кровь Христову апостолы на Тайной Вечере, в нее же со-брал истекшую из Христова ребра Кровь и воду святой Иосиф Аримафейский. Эта Чаша и стала Святой Граалью. Предание это было распространено преимущественно в Европе; его проявление совпадает с проявлением «граалевского корпуса» и неразрывно с ним связано.

Эжен Канселье писал об этом так:

«Предание, согласно которому Грааль была изваяна из изумруда, выпавшего изо лба Люцифера (Lux, Lucis et fero, je porte la lumi;re - я не-су свет), при падении этого восставшего ангела во вне кругов нетварного света (spheres de la Lumere incr;e) символизирует положительный аспект происхождения и назначения этой духовной сущности. Люцифер есть утренняя звезда, Венера мудрых, несущая (употребление «настоящего времени» здесь не случайно, т. к. падение первоначала имеет эонический характер - В.К.) в своей короне изумрудную (смарагдовую) соль, драгоценную для художника, которой Василий Вален-тин, мудрый бенедиктинец из Эрфурта, по сходным признакам дал прикровенное имя купорос (vitriol, vitre, тж. стекло, хрусталь). Старинное правописание этого слова Vitryol поддается анаграмматичес-кому толкованию как l’or y vit (здесь живет золото); тем самым умное солнце (soleil philosophique) вмещено в чудесный изумруд, вдохновлен-ные которым странствующие рыцари (chevaliers ;rrants, конные скитальцы) отправляются его неустанно «искать» («quester»).

Следует всячески подчеркивать, что «искомый» смарагд имеет отношение именно к первоаспекту Люцифера как совершеннейшего творения Божия, а не к его инфернальной, «кромешной» сущности, ставящей первоангела «вовне кругов нетварного све-та». При этом, поскольку речь идет о событии эоническом, не-правомерно в данном случае и употребление понятий «до» и «по-сле» падения. Уже одно это позволяет нам «примечать» проявле-ние событий эонических в самые разные отрезки исторического времени, что начинает отчасти приближать нас пока еще не к разгадке тайны Святой Чаши, но к некоторым ее смыслам.

Владимир Микушевич изла-гает предания, согласно коим Святая Чаша находилась среди тех сосудов, которые были похищены у египтян при Моисеевом исходе, и именно этим объясняется повеление избранному Богом народу вынести из египетских домов множество драгоценных вещей (Исх. 11:2), среди которых была и Изумрудная Чаша. Более того, согласно Микушевичу, именно на ней можно было прочи-тать знаменитые слова Изумрудной Скрижали Гермеса Трисмегиста: Quod est inferius est sicut id quod est superius. Et quod est superius sicut id quod est inferius, ad perpetranda miracula rei unis. (Что внизу подобно тому, что наверху. И что наверху подобно тому, что внизу, дабы свершилось чудо единого. Наиболее ранний из дошедших до нас вариантов - латинский). Само имя Гермеса Трисмегиста пе-реводится как Вестник (т. е. Ангел) Трижды Величайший и может прообразовательно предуказать на Великого Совета Ангела, во Свя-тей Троице поклоняема и славима, то есть Самого Спасителя. Этим объясняется совершенно легитимное почитание Гермеса Трисмегиста Православной Церковью среди «внешних мудрецов» в досинодальный период, в частности, его изображения на фресках галереи Благовещенского собора Московского Кремля. Косвенно на пребывание Святой Чаши в Египте указывает и Фулканелли. Чаша «Гарадаль» в Египте была и голо-вой Сераписа, и «иероглифом божественного огня», «небесного огня Птаха» (le feu celeste de Phtah), «покровом, хранительницей (voile) творческого Огня», «неведомого Бога», открывшегося после в над-писи INRI - не только «Iисус из Назарета Царь Iудейский», как начертал Пилат, но и Igni Natura Renovatur Integra - «огнем все ес-тество обновляется». Этот Божественный Огонь, Бог-Любовь (Dieu-Amor) во всей полноте живет во всяком бытии. Это и есть Агнец, закланный прежде начала мира, которого Церковь преподает верным при Евхаристии». Грааль содержит «евхаристическое вино, жидкий духовный огонь, растительнотворный (vegetative), живой и животворящий, присутствующий во всех вещах». В данном кон-тексте Святая Грааль предстает как связующее звено эонического и временного, а во времени - дохристианского и христианского ведения («сени и истины», как писал в «Слове о Законе и Благода-ти» киевский митрополит Иларион), посредницы, имевшей в символике аналогии в виде звезды и пчелы - сакрального знака царской власти. Отсюда символико-метаисторическая связь Ча-ши Грааля с царской властью и истинно царским родом, недву-смысленно выраженная Тайнозрителем, на которого ссылается Эжен Канселье : «И побеждающему и соблюдающему дела Моя до конца, дам ему власть на языцех и оупасет я жезлом железным, и яко сосуды и скудельнича сокрушатся, якоже и Аз приях от отца Моего, и дам ему звезду оутренюю» (Откр. 2:26-28).

Проблема «пилатова титла» всплыла в Русском расколе XVII в. в связи с заменой никоновыми реформаторами титла «Исус Христос Царь Славы», как это писалось до реформы, на уже упоминавшееся европейское «Иисус Назарянин Царь Иудейский» (пилатов титл»). Соловецкий диакон Игнатий писал так:

«Сию же титлу ныне новыя злыя еретицы воздвигоша. Зане яже в то время и Нафанаил законник, егда не хотящи воспроповеда ко Христу идущи, равви ты еси царь израилев, обаче аще и тако возгласи рек, но самем Спасителем не ублажися, но паче и поношен бысть, яко боговиднаго ради слова Христова, аще сыном Божиим и проповеда, но то аки бы добродетели ради и по благодати, плотского же ради смотрения, человеком равна Христа света помышляет, а не Творца всех и Бога прославляет, и царем израилевым нарицает, а не всех Царя славит, того ради и Спаситель свет наш Христос истинный, истинный по существу Сын Божий, и Сын девичь быв [...] егда славою своею великою прославися, и седит одесную Отеческия славы Божества в небесных, а не в Назарете соводворяяся яко же и прежде [...]. Нынешнии же еретицы тое вину объявляют, и тако веруют, якоже и древни жидове, пишут Исус назарянин царь июдейский, а не всей твари Царь».

На этом Игнатий не останавливается. Введение в Православие «июдейского историала» он прямо отождествляет с фигурой антихриста, причем, на основе видимого «двойничества» - «Лев Христос, Лев и антихрист», по слову св. Ипполита Римского.

«Яко Исус несть Христос, еже есть всея твари не Царь Славы, но июдейский царь - той есть антихрист», - разъясняет Игнатий.

Обратим внимание на ипполитову формулу «Лев Христос, Лев и антихрист». Лев (как и медведь) - прямой знак Единого Царского рода. С этим мы будем далее сталкиваться все время.

В ходе «никоновой справы», наряду с введением в Символ веры «линейного времени» («Егоже Царствию не будет конца» вместо «несть конца») также было предписано заменить традиционное титло на изображении Креста «Iсус Христос Царь Славы» на «пилатово титло» «Iисус Назареянин Царь Iудейский». На самом деле обе правки были подчинены единой цели: «размыкания Удерживающего» и включения Руси-Русiи в линейное время Запада, в «римско-июдейский историал», в каковом мы ныне и пребываем.

Со второй половины следующего столетия старое титло, как и осьмиконечный Крест, возвращаются в Церковь, хотя лишь «на равных правах» с латинским IНЦI (INRI). Происходит это в значительной степени стихийно, но ни духовенство, ни власть (Екатерина II прямо сочувствует старообрядцам, а Император Павел вводит Единоверие, хотя и - под давлением Синода - компромиссное) не мешают. В конечном счете, в Греко-Российской Цнркви утверждаются два титла. И… при поставления иерархии РПСЦ (Белокриницкого согласия, в то время - Древлеправославной Церкви Христовой) в 1848 г., - также. Хотя многие безпоповцы, прежде всего, часть федосеевцев, «пилатова титла» не признали. НЕ признала и часть поповцев (т.н. «неокружники»). Но это было меньшинство.

Неокружники сочли, что Господствующая церковь верует не в Исуса Христа, а в иного бога - Иисуса, который родился на восемь лет позже. По их учению выходило, что это - не кто иной, как антихрист, он же и царь июдейский. Безусловно, этот исходный посыл можно считать еретическим. Однако всякая ересь есть всегда абсолютизация некоей части реальности и противопоставление ее целому. Безусловно, вступление в «западный историал» имело необратимые последствия. Само старообрядчество - наличие его - не спасло. «Всё, всех и вся слепая сила мнет…» «Пилатово титло» принято и старо-, и ново-обрядчеством как данность в данном историале. Иисус - Имя Христа в этой истории - и сейчас, на грани ее катастрофического обрыва. За которым - вне «римско-июдейского» эона открывается Имя Исус Царь Славы. Предвечный Сын, Спас-в-силах. Русский Бог.

Применительно к Царскому Роду такая двойственность может (символически) означать двойственность и его, о которой мы постоянно напоминаем. И даже соотносимость ее с «неомеровингским» течением на современной Западе, с тем, что, как мы увидим выше, соотносится с условно именуемым «Орденом Мертвой головы».

Так или иначе, все это означало, что к середине ХIХ века обе главные ветви разделенного Русского Православия признали вхождение России в историю Запада, цивилизационное главенство «западного историала». Можно соглашаться или не соглашаться с Игнатием Соловецким, но надо помнить, что вот это самое «впадение» он и отождествлял с ожиданием июдейского царя-мессии -антихриста, верно указывая на антихриста как на зеркальную «копию» Христа. А ведь Игнатий принадлежал к единой, целокупной старорусской Церкви, еще на старо- и новообрядную не разделившейся.

Сегодня и РПЦ, и РПСЦ и ДПЦ (Древлеправославная Церковь, бывшие «беглопоповцы») признают оба титла, хотя единоверцы РПЦ, вместе с РПСЦ и ДПЦ отдают предпочтение титлу IХЦС.

Геоэкологические и цивилизационные катастрофы древности, часто сопровождавшиеся странным астрономическим поведением «утренней звезды», гибель целых континентов и культур, отра-зившаяся в предании о всемирном потопе, также являются тем-порально-нерукотворными символами эонического падения пер-воархангела. Подлинной трагедией современного «богословия» является изъятие из него подразумевавшегося у Святых Отцов знания о бытии человечества не только как социума современных «homo sapiens», но и истории древних «исполинов», «человецев име-нитых» (Быт. 6:4), сроки которой значительно превышают ус-ловные семь тысячелетий. Об этой трагедии интеллектуального «опрощения» христианства, «от обратного» грозящей ввергнуть современное преисполненное как подлинным, так и «лжеимен-ным» знанием человечество в бездну противохристианства, осторожно предупреждал тот же В.Н.Лосский:

«Некоторые современные экзегеты, в особенности (но не исключи-тельно) протестанты, стараются тщательно изгнать из своего об-раза мыслей все, что хоть сколько-нибудь напоминает философию [...] Но Библия - это глубина, древнейшие ее части и, прежде всего, кни-га Бытия, развертывается по законам той логики, которая не отде-ляет конкретного от абстрактного, образа от идеи, символа от символизируемой реальности [...] Мы уже в силу самого того языка, кото-рым пользуемся, тем не менее, абстрагируем - но уже только одну поверхность, что приводит нас не к детски восхищенному изумлению древнего автора, а к инфантильности. Тогда вечность, подобно време-ни, становится мимолетной; мы мыслим ее как такую-то неокончен-ную линию, а бытие мира во времени, от сотворения до пришествия, оказывается всего лишь ограниченным отрезком этой линии...»

Такой «инфантильностью» оказывается и игнорирование истории древних не ближневосточных цивилизаций, в том числе гиперборейской, атлантической, только в контексте которой мы можем буквально, в духе и силе Отцов, осознать всю христианскую историю как историю последних времен, ибо Спаситель Мi-ра именно «в последние дни в плоть оболкийся, и распныйся, и погребыйся нас ради неблагодарныя и злонравныя». Но тогда и «история Святой Граали», как и вся христианская история, есть то, что со-вершается не «долгие века», но собственно здесь и сейчас, когда «во едину же от субот Мария Магдалыня прииде заутра еще сущи тме, на гроб, и виде камень взят от гроба» (Ин. 20:1). При том, что конец истории есть, собственно, только начало...

По существу ни один из «авторов» поэм и романов о Святой Граали не расшифровывает само это понятие окончательно, но лишь апофатически, оставляя читателю только некие намеки. Христианская святая Чаша накладывается на волшебный котел кельтов, grasal или gradal, а для Вольфрама фон Эшенбаха это, прежде всего, Камень с Небес, Lapis ex illis, Lapis ex coelis, прине-сенный Ангелами со звезд, само имя которого Флегетанис читается по не видимой другими звездной конфигурации. В некоторых диалектах латинского языка «gradual» означает «кратер», что позволяет определенным толкователям прямо связывать падение первоангела с падением метеорита. По крайней мере, в Пирене-ях, где располагался замок Монтсегюр, с которым предание отождествляет крепость хранителей Грааля - Монтсальват («гора спасения»), - действительно сохранилось множество изумруд-ных пещер метеоритного происхождения. Но пещера - это еще и чаша естества, мировое лоно, йони - и не здесь ли одна из раз-гадок женского рода Святой Граали? В других же преданиях (пре-имущественно восточнославянских) Грааль - корзина с рыбой и бутылью красного вина или корабль (сербское и русинское крп и карапь означает и корабль, и корзину). Напомним, что рыба в римских катакомбах - общепринятый знак Христа, корабль - Церкви. Но что не менее интересно, латинское слово gradual или graduate, в народной латыни читавшееся как grael, greel, означает богослужебную книгу, служебник или требник.

Чрезвычайно любопытное прочтение в данном контексте приобретают некоторые русские духовные стихи, сложенные еще в домосковскую пору, по преимуществу на Севере, и певшиеся каликами перехожими, причем, связь слов «калика», «калита» (сумка, корзина, чаша) и calice (чаша) совершенно очевидна.

А на той горе Сионския
У тоя главы Адамовы
древа кипарисова.
Ко тому-то древу кипарисову
Выпадала книга Голубиная...

В других вариантах:

Ай, на той горы Фагорския
Ко цюдну кресту животворящему,
Ко Латырю белу каменю,
Ко святой главы Адамовой
Выпадала Книга Голубиная.

И далее:

А на ту гору на Сионскую
Собиралися-соезжалися сорок
царей со царевичем,
королей с королевичем
сорок калик с каликою,
И могучия сильныя богатыри,
Во единый круг становилися.
Проговорит Волотомон-царь,
Волотомон-царь Волотомонович,
Сорок царей со царевичем,
Сорок королей с королевичем,
А сорок калик со каликою
И все сильныя-могучия богатыри,
А и бьют челом поклоняются
А царю Давыду Евсеичу.

Итак, среди служителей Книги-Чаши, выпавшей с небес, оказываются древние цари допотопных (или даже и послепотопных) времен (Волотомон = исполин), поклонявшиеся, подобно еван-гельским волхвам, новому царю, о котором, однако, также сказа-но как о владеющем «своею памятью стародавнею», то есть цар-ством «от века», по чину Мелхиседекову. При этом «премудрый царь Давыд Евсеевич» и сам строго иерархически указывает дру-гим царям:

А небесный царь - над царями царь,
Над царями царь - То Исус Христос.

Характерно и то, что Книга выпадает с небес, как Lapis ex coelis - собственно она этот Камень и есть; она же устанавлива-ет преемство царства от древних волотов-исполинов - царей допотопного человечества - к Дому Давыдову.

«Велет, точнее, «Волот Волотович» (в северорусских пре-даниях волоты - мифические великаны), действительно обнаруживается и в русском эпосе…. Этот персонаж (смешиваемый с былинным Владимиром) - главный в так называемом «духовном стихе» о «Голубиной книге». Здесь он вопрошает библейского царя Давыда о смысле «выпав-шей» с небес «книги Голубиной», скрывающей знание об устройстве мира. Итак, до нового времени сохранилась не только (а за-тем - и не столько) память о велетских войнах, сколько о велетах и их «царе» как носителях некоей сакральной «муд-рости». В связи с этим, восходящим к языческим временам представлением нельзя не вспомнить о «кельтской» состав-ляющей в религиозной культуре велетов [...] В то же время велетской традиции оказалась чужда та-кая черта друидизма, как главенство жрецов в духовной сфере. Верховным носителем священного «знания» считал-ся князь - сакральный и военный вождь одновременно. Возможно, он являлся одновременно главой игравшего большую общественную роль дружинного союза, связанного с культом волка (ср. позднейшие названия велетов - «вильцы», «лютичи»). Все это отразилось в славянских преда-ниях о князе Велете - великом завоевателе и приобретате-ле «глубинных» знаний».

Другой вариант это-го иносказания - былина о Святогоре и Илье. В словах «Изумруд-ной Скрижали» оказывается запечатленным владение ею новыми царями, избранными Богом, - само имя Давыд переводится как «возлюбленный». В то же время, если Lapis ex coelis есть действи-тельно изумруд из короны падшего ангела или его «третий глаз», то становится понятна вся невыносимая двойственность царской власти, извечная возможность поставить ее под сомне-ние, свобода принять ее или не принять. Как и для самого царя - служить «над царями царю» или же падшему ангелу, с которыми обоими его власть онтологически неотъемлемо соединена.

Итак, Святая Грааль - это еще и голубиная, то есть порожден-ная голубицей Roach («Доух в виде голубине» - изображение голуб-ки на кресте купола Новгородской Софии), глубинная (в народном корнесловии) книга, в которой частью космогонии оказывается проявление, именование и действование истинно царского рода, истоком которого является Премудрый Царь Давыд Евсеевич - прародитель Того, чья Святая Кровь (Sang Royal = Sange Real) на-полнит Святую Чашу (Sainte Graal).

Камень, Чаша, Книга... Обратим внимание также на указание провансальского исследователя Кристиана Бернадака, ученика знаменитого Антонина Гадаля, совершавшего путешествие к Монсегюру и по подземным пещерам Пиренеев. Бернадак вспоминает о том, что стол Тайной Вечери был, подобно греко-православному престолу (sic!), квадратным, а стол Короля Артура, установленный Мерлином во сретение Святой Чаши, - круглым, подобно, собст-венно, и самой Чаше, «стол этот, по указанию Мерлина, был соделан круглым так, чтобы все рыцари-служители Христовы были рав-ны между собой в совершенствах и меж ними не было бы первых и по-следних. Слияние этих двух столов, квадратного и круглого, есть символ того, что столь тщетно ищут математики, - квадратуры круга».

Но если это так, то, действительно, презрительно третиру-емые новой цивилизацией имена «Несказанного» (по удачному выражению В.Микушевича) - Святая Грааль, Квадратура Круга, Вечный двигатель, Философский Камень - мы бы добавили «наве-янное» св. Дионисием Ареопагитом слово «Внесверхнебытие» - суть одно и то же. «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» - как сказано в старинной русской сказке.

Впрочем, это - и обретение всего во всем, когда, по выраже-нию св. Дионисия Ареопагита,

«назовем ли мы Эрос божествен-ным, либо ангельским, либо умственным, либо душевным, либо физическим, давайте представим Его себе как некую соединяющую и связывающую Силу [...] Мы назвали многие, из единого Эроса про-исходящие его виды, перечислив их по порядку, как то, знания и си-лы пребывающих в мире и надмирных Любовей, где превосходству-ют, в соответствии с предложенной точкой зрения, чины и поряд-ки разумных и умственных видов эроса, вслед за которыми умственные - в собственном смысле слова и божественные стоят выше других поистине прекрасных видов эроса. Они подобающим об-разом у нас и воспеты. Теперь, вновь собрав их все в единый сверну-тый Эрос, давайте соберем и сведем из многих их общего Отца, сначала слив в две из них все вообще любовные силы, которым повелева-ет и предводительствует для всего запредельная и неудержимая Причина всякого эроса, и каковой и простирается соответствую-щим каждому из сущего образом общая для всего сущего Любовь».

В этом смысле мы можем говорить о «Внесверхбытии» и как о человеческой любви - отражении, хотя и искаженном, брака Агнца, брака Христа и Церкви, а, следовательно, в «малом кон-це времени», выходе из него. Совершенно очевидная полисемантичность и перетекаемость символики явно свидетельству-ют о том, что в нее вкладывалось и нечто действительно «неска-занное».

Согласно всем романам и повестям «корпуса Святого Грааля», Христос уже по Смерти Своей и Воскресении посетил в темнице страждущего Иосифа Аримафейского, так же, как и Сам Спаситель, происходившего из Дома Давыдова, имя которого, как мы видели, записано в «Голубиной Книге», то есть на той же Святой Граали. Повелением «благообразному советнику», как именует Иосифа Аримафейского православный канон страстной Седми-цы, было отвезти Святую Чашу «на запад Солнца», дабы сохра-нить от посягательств и уничтожения со стороны как иудеев, так и римлян. Следовательно, нечто крайне опасное связано было со Святой Граалью как для первых, так и для вторых - именно те-перь, когда чаяния отвергшего своего Мессию, но по-прежнему ожидавшего «иного», то есть теперь уже царя-антихриста, ветхо-го Израиля, столкнулись с агрессивной экспансией могущест-венной Империи «сильных римлян» (св. Иоанн Златоуст) и их ке-сарей. Как Робер де Борон, так и Кретьен де Труа описывают от-плытие Иосифа со всем своим родом, обратившимся ко Христу. Но этими указаниями дело не ограничивается. Еще в первом ты-сячелетии по Р.Х., то есть в пору древней Православной Церкви, возникло множество сказаний, вошедших затем в распростра-нившуюся на Западе «Золотую Легенду» (в XIII веке она была за-писана Иаковом Варагинским). «Золотая Легенда» рассказывает в том числе об отплытии на чудесно хранимом среди морских бурь корабле (sic!) святой равноапостольной Марии Магдалыни, святой Марфы из Вифании, святого Лазаря Четверодневного, чу-десно воскрешенного накануне Входа Господня в Иеросалим, и воина святого Максимина. При этом Мария Магдалыни стано-вится просветительницей Галлии, а Иосиф Аримафейский - Британии (или Бретани). В некоторых вариантах упоминается святой апостол Иаков, брат Господень по плоти, просветитель Ис-пании (Santiago de Compostella, «Звездоздатель»), чьи мощи хра-нятся в этой стране до сих пор. Особое внимание «Золотая Легенда» уделяет святой Марии Магдалыни о которой говорится, что она - древнего царского рода, и ее родителей звали Сир и Евхария - имена не иудейские, а персидское и греческое. Традицион-ное наименование ее «блудницей» и «грешницей» связано, со-гласно легенде, с пребыванием ее в свите Иродии в числе про-чих женщин знатных родов. Пораженная усекновением главы Иоанна Предотечи, она убегает из дворца и оказывается у ног своего Спасителя. Ряд эпизодов, позже ставших частью «Золотой Легенды», за несколько веков до Иакова Варагинского были включены святым Григорием Турским в его «Историю франков», хотя именно они по некоей причине не вошли в русский перевод, изданный в серии «Литературные памятники».

Характерно при этом, что цитиро-ванный выше «Полный Православный богословский энцикло-педический словарь XIX века» не отрицает «Золотой легенды»: «Принятие Галлией христианства трактуется двояким образом: по преданию легендарной школы, Галлия просвещена лицами, упоминаемыми в Новом Завете. Историческая школа приписывает обра-щение Галлии римской кафедре». Русское церковное Предание рассказывает о посещении Марией Магдалыней дворца императора Тиберия (характерно безпрепятственное прохождение ее во дворец, что было невозможно для лиц простого звания) и вруче-нии ему красного Пасхального яйца - также, кстати, одного из космогонических символов Святой Граали - с вестью о Воскресе-нии Христовом. Однако более полно экзегеза «Золотой Легенды» принадлежит, разумеется, французским авторам, в частности, Эжену Канселье, писавшему:

«Марфа, ее брат Лазарь, ее сестра Магдалина и благословенный Максимин без каких-либо запасов пищи сели на корабль без руля и ветрил (navir qui n’avaitpas de voiles, ni rames, nigouvernail), ведо-мый Самим Спасителем, и высадились в Марселе. В лесу, на левом берегу Роны жил дракон, чья зияющая пасть была наполнена огром-ными зубами; на всех путешественников он нападал. И, хотя преж-де каждый из противников его погибал, Марфа окропила сие диво (monstre) святой водой (d’eau benite) и осенила крестом. Дракон стал кроток, подобно агнцу, и вскоре люди убили его ударом копья. Эта христианская легенда, без сомнения, имеет связь с языческим баснословием, без сомнения, герметического происхождения [...] Именуемая Тараской, как и местность, где она жила, Тарасконом, драконица (в женском роде - В.К.) указует на эллинские корни своего имени: Т;;;;;; - Taraxis означает беспокойство (trouble, agitation), предшествующее рождению Фрикоса (Ф;;;о;). В связи с этим можно упомянуть о редчайшей книжице (opuscule) Del Leno Santo, хранящейся в библиотеке кардинала Мазарини. (Надо заме-тить, что в переводе с испанского это означает «О Святом Древе» (Du Tronc, d’Arbre Sainte) и «О святом корабле» (Du vasseau saint, тж. о «Святой Чаше». Существительное Leno несет эти смыслы одновременно - примеч. Э.К.). Книга написана в 1525 г. Францис-ком Утонченным (Francisco Delicato). На деревянном фронтисписе изображена фигура Девы, святой Марфы и святого Иакова Стар-шего. Сестра Марии Магдалины держит пальмовую ветвь, увен-чанную крестом, в то время как знаменитая Тараска, приподняв передние лапы, пожирает младенца, исчезающего в глубине ее глот-ки».

Так или иначе, первохри-стианская община растворилась в Европе еще задолго до Милан-ского эдикта святого Константина - если доверять «Золотой Ле-генде» и Корпусу Святого Грааля, то уже через несколько лет после Воскресения Христова. Вместе с первыми христианами в Европу «приплыла» и сама Чаша Тайной Вечери, вне зависимости от того, понимать ли ее именование буквально или символически (одно, впрочем, не исключает, а, скорее, предполагает другое).

А теперь вспомним о том, что упоминается в русских духовных стихах. Не связаны ли «царь Волотомон», передающий свое царство «царю Давыду Евсеевичу», с его также «старой памятью» бо-лее тесно, чем это можно предположить? Тем более, если об этом начертано в книге - на Камени! - на Чаше?! Эонической книге метаистории всегда соответствует определенный, доступный расшифровке исторический пласт. И если мы обратимся к родо-словиям царских и королевских династий первого тысячелетия, мы с неизбежностью обнаружим единство, равно как и связь с долго-долгой историей «ветхого мира». Соглашаясь с идеей о северном, гиперборейском происхождении ариев, мы начнем, прекрасно понимая, что начнем не ab ovo, но от более или менее известного отрезка истории - с упоминаемого, начиная со Стра-бона, исхода царских родов гетов (хетов, венетов) из сожженной Трои. И здесь, как это ни странно, путь царей оказывается историей, отражающей все то же метасобытие, связанное с падением первоархангела, которое в философских, часто зашифрованных в химических и алхимических формулах, текстах именовалось как «философское плавание».

«Морской путь требует «ориентации», взгляда на восток как некой главной точки отсчета и опоры, - писал современный русский исследователь В.Н.Топоров. - Но путь Энея лежит на за-пад, и его больше, чем восход солнца, интересует его закат, потому что только на небе появляется самая яркая и прекрасная из звезд Геспер, открывающая возможность «окцидентации», но и опасно увлекающая морского странника в сторону смерти, к царству мертвых, отмечающему крайнюю западную точку пространства. Энеев путь осуществляется перед лицом смерти, в виду ее, но сам этот путь - ради жизни. По сути дела Геспер, Stella Veneris, опре-деляет направление пути Энея и хранит его на этом пути неустан-ными заботами его матери - Венеры».

Даже если отбросить «поэзию истории», хотя в ней часто боль-ше полной истины, чем в академической фактологии, и обратить-ся все же к последней, то нам не пройти мимо указаний Страбона о путях нескольких династических линий троянских царей, именуемых знаменитым географом то енетами, то венетами, то венделиками, то прусами. По Страбону, «Эней был Троянским царем, вла-девшим Дарданией, близ моря, в Троаде». Дальние предки Энея будто бы владели городом Нисом на горе Мер. После гибели Трои сам Эней двинулся в сторону Италии, а другие его потомки про-шли через Аркадию, далее - северное Причерноморье, Карпаты и осели на земле моринов, между Британией и Рейнскими землями, среди лесов, называемых Ардуэной (нынешние Арденны). Акаде-мик А.Н.Веселовский в своей «Истории славяно-германских пе-редвижений» именует эту землю «Маурингией». Винделики, сигамбры, тревиры и морины легко соединились с нориками, поскольку, но сути, речь шла об общем арие-гиперборейском происхождении (гора Мер или Меру была позднее, в 1539 году, изображена Макробием именно как центр затонувшего северного континента). Тро-янские цари и объединили вокруг себя будущих франков, о карпато-паннонском происхождении которых писал и св. Григорий Турский. Именно позже на «вульгарной латыни» франкское государство именовали Австразией (Austre Asia, т. е. Другая, или Западная Азия) или даже Troya Minor - Малая Троя (до сих пор мыс Томбелен в северной Франции называют Tombe d’Helene - гробница Елены). Другая ветвь Энеева потомства основала, по Страбону, го-род Вифинию, близ нынешнего Константинополя, а затем - севе-ро-восточнее - города Кий и Прусу, опять-таки слившись со славянами также без труда, в силу общего происхождения: деление на русое (суров, сиров) и словен («гласоимных», мерое) было, скорее, делением на царско-воинское и жреческо-друидическое сосло-вия. «Двоения», «троения» древних троянских имен на географи-ческой карте связаны, собственно, с сакрально-«превременным» названием самого города (Троя - Троица), паримически, подобно предсказаниям сивилл, прообразующим не только Богоявление и Пятидесятницу, но также и некоторые упоминаемые в Еванге-лии места (Вифания).

Вновь, арок древних верный пилигрим,
В мой поздний час вечерним «Ave, Roma»,
Приветствую, как свод родного дома,
Тебя, скитаний пристань, вечный Рим.
Мы Трою предков пламени дарим,
Дробится оси колесниц меж грома
И фурий мирового ипподрома:
Ты, царь путей, глядишь, как мы горим,
И ты пылал и восставал из пепла,
И памятливая голубизна
Твоих небес глубоких не ослепла.
И помнит в ласке золотого сна,
Твой вратарь кипарис, как Троя крепла,
Когда лежала Троя, сожжена.
(Вяч. Иванов)

Отметим интереснейшее обстоятельство, относящееся уже к XIX веку. Как свидетельствует современный русский исследо-ватель Сергей Фомин, «в 1871 году преподобный Амвросий (Оптинский - В.К.) получил от графа А.П.Толстого письмо с описанием таинственного сна и с просьбой истолковать его. Граф видел во сне митрополита московского Филарета, читавшего большую книгу, на одной из страниц которой он прочел вслух пять слов: Рим. Троя. Египет. Россия. Библия».

Возвратившись в сегодняшние Арденны, укажем на весьма любопытное сочинение XVII века, хранящееся в Музее Книги Российской государственной библиотеки и называющееся «О древностях французского Дома и о Домах Меровингском и Каролингском, а также о различиях происхождений Домов Австрии, Лотарингии, Савойи, Палатина и некоторых других владетельных домов». Особый интерес вызывает отдельно включенный в кни-гу «Трактат о Домах Меровингском и Каролингском». В ней древ-нейший франкский царственный (королевский) дом «первой расы» назван домом «Троянских царей» (Rois Troiens). При этом первый чисто франкский Царь (Roi, король) Франкус или Франсуа (Francus, Fran;ois) происходил от внука Гектора, который носил то же имя. По другой версии, он был потомком брата Гектора - Еленуса (Helenus), «от которого произошли Меровинги». Если это так, то в родовом имени «первой расы», помимо значений, кото-рые проявятся позже, звучит и имя горы Мер или Меру, как ее именовали буддисты (напомним, что П.-Й.Шафарик называл древнее население русского севера будинами и считал, что их языческие верования чем-то напоминали буддизм). Аббат Тритемий (L’abbe Tritheme) называет уже знаменитого, воспетого Шатобрианом короля Фарамонда «сыном Приамовым» (fils de Priam), под «сыном» разумея, как это часто делалось древле, потомка. Тритемий ссылается на хронистов VIII века, писавших так: «Priamus regnait in Francia, Pharamundus regnait in Francia», - истолковывая имя «Pharamonde» как «Feramundum» - имя царя наступающего «железного века». Интересно, кстати, что Фулканелли дает и иное значение имени Pharamonde - «Phare а main» - «маяк в руке».

Родовым признаком франко-троянских парей были длин-ные волосы, которые они отращивали с детства, и наносимый в 12 лет ритуальный надрез на черепе. Германцы именовали их «Heerkonige», т. е. «древние священные князья». Германское «konung, king» происходит от слова «книга» - все того же камня, павшего с небес «ко древу кипарисову» (кипарис - купорос = vitriol, знаменитая алхимическая анаграмма обретения Философского камня). Князь - того же происхождения (князи - книзи).

Сыном Фарамонда был Клодио Волосатый, или Клодио Конный (Clodio de Cheveleux). Согласно английскому медиевисту Уоллес-Хедриллу (Wallace-Hadrill, John-Michael), «длинноволосые короли» владели «патриархальной властью, осуществлявшейся ими в древнем мире». Это подтверждается и раннесредневековыми хрониками, в частности, хроникой церкви в Камбре и знамени-той Vitae Sigiberti Однако самое загадочное событие в судьбе этого рода происходит в начале V в. Во всех хрониках оно отра-жено (с некоторыми частичными изменениями) так: Didion de Feramundum, Clodion de Didion, Merevei de Merevei. В другом вари-анте, еще более недвусмысленном, изложенном в упоминаемой маркизом Ле Жандром «Книге о Дубе» (Livre de Chesne, v. 1, p. 793), записано:

«Primus Rex Francorum Faramundi; secundus Clodio fdius ejus, tertius Mereveius fdius Mereveiei» - «Первый франкский Царь Фарамонд; второй Клодион, его сын, третий Меровей сын Меровея» (существование царя Дидиона или Дадона проблематично, но это не так и важно). О чем здесь идет речь? О перерыве дина-стии троянских царей в «Другой Азии», «Новой Трое»? Или о чем-то ином? Напомним, что слово «Merevei», или «Mereveus», озна-чает не только имя собственное Царя Меровея, или Меровеха (русско-германский ученый-исследователь Егор Классен назы-вает его Меровеем-Винделиком), вполне исторического лица, на-водившего страх на римлян своими неожиданными появления-ми в городе в красном плаще и с развевающимися волосами, но еще и «чудо», «диво» (la merveille). В другой своей работе Уоллес-Хедрилл приводит легенду о том, что, когда королева-жена Клодио, возможно, уже бывшая беременной, купалась в море, она подверглась преследованию неким дивом (monstre), «bestiae Neptuni Quinotauri similus». И далее: «Cumque in continue aut a bistea aut o viro fuisset cocepts, poperit fdium nomen Meroveum, per quo regis Francorum post vocantur Merovingii» («В результате она зачала или от мужа, или от зверя, и родился сын по имени Меровей, вслед за ко-им Франкские цари именуются Меровингами»). Интересно, собст-венно, замечание Уоллес-Хедрилла:

«Здесь возникают сомнения. Минотавр мог быть не только отцом Меровея, но и действитель-ным мужем королевы». С другой стороны, маркиз ле Жандр предполагает следующее: «Кажется, Меровей все-таки был от ро-да Клодио (de la race de Clodio) или же его пасынком, хотя Фредегар и рассказывает, что зачат он был чудесно, от соития жены Клодио и дива морского (monstre marine, Fredeg, Epistom, p. 9).

Тем не менее, более распространена точка зрения о том, что (даже в мифологическом контексте) зачатия от «кентавра» все же не было, а было лишь «преследование», и Род получил «печать». Так или иначе, в любом случае перед нами миф как развернутое магическое имя - строго по А.Ф.Лосеву.

И вот здесь начинается самое загадочное. С тех пор у потом-ков Меровея появляется родовой знак - красный крест между лопатками или на сердце, хотя они и сохранили традиционные атрибуты франко-троянских царей - длинные волосы и ритуальный надрез на черепе. Согласно смыслу обоих преданий - «Золотой Легенды» и Меровингского мифа, нечто сокровенное было поглощено дивом земли и отдано царскому роду дивом моря, в обоих случаях употребляется слово «monstre» - «диво». Каза-лось бы, речь идет только лишь о языческой стихии. Однако же здесь все не так просто. И «ключ к уразумению», несомненно, су-губо притчевый, «параболический» И здесь мы можем обратиться к средневековой русской книжности, никог-да, в отличие от синодально-полупротестантской историогра-фии, не отрицавшей связи Руси с древнейшей историей и праис-торией цивилизации.

Старинная «Повесть о Евве», изданная в 1863 году Николаем Тихонравовым, рассказывает об изначаль-ном предназначении первосупружеской, первоцарской четы: «Адам блюдяще рай восток и северскую страну, а аз блюдях рай западноу страну и полуденную. Адам блюдяще звери моужеский пол, а аз Евва блюдях женский пол зверей». При падении первочеты - эонически подобно-тождественно совпадающей с падением денницы - и соответственно «выпаду во время» («смертию да умре-те») «виде Евва зверя велика имянем Коутур, и гоняше сына ея Сифа да его изъест». Но зверь этот не имеет никакого отношения к сущностям люциферическим - он оказывается усмирен по мо-литве Адама к Богу и, вообще, он, хотя и «буен зело», вполне покорен и даже «глубинно» кроток.

В других средневековых сказаниях Руси появляется Китоврас - странное существо, диво, именуемое сыном царя Давыда и Матери Сырой Земли. В «Повести о Китоврасе» также приводимый Н.С.Тихонравовым царь Соломон, то есть «единокровный брат» этого «дива», приводит Китовраса, предварительно упоив его ви-ном и медом, на помощь в строительстве Первого Храма, и имен-но он, «брат царев» несметной силы, созидает Святая Святых. Сам же он, хотя и брат Соломона, но для самого царя - загадка.

«Впрашаже Соломон, которых людей ecu ты. Человек ли ecu ты или бес. Отвеща же человек он. Аз есмь человек живоущих под землею. И праша его царь, есть ли оу вас слнце и лоуна. Он же рече от запа-да вашего к нам въсходит слнце, а от встока вашего заходит. Егда убо у вас день, тогда оу нас нощь. А егда уо вас нощь, тогда оу нас днь».

Поразительно любопытна связь Китовраса не только с общепринятой сегодня физико-теоретической концепцией антимира, но и германской «теорией полой земли».

Тема Царя и Царского Рода действительно часто сравнивается в преданиях разных народов мира с «подземным миром» и вполне совпадает с тем, о чем писал Р.Генон в «Царе Мира». Возможно (выскажем это пока как гипотезу), именно это «подземное», отождествляемое (справедливо или нет) с инфернальным, оказало влияние и на предпочтение в клерикальных традициях республик монархиям - вплоть до Февраля 1917 года и современном антимонархизме значительной части епископата и духовенства, в частности, Русской Православной Церкви.

Но обратимся к корнесловию имени Китовраса, явно совпадающего со словом Коутур или Кутувр: Кит Тур Аз - не более и не менее, как морской зверь с головой быка, то есть то самое ди-во, которое вначале принимает младенца, а потом отдает Царя-Чудо, Царя-диво - Merevei = de la Mereveille. Интересно, что в 1653 году в Арденнах было найдено захоронение Хильдерика I, сына Меровея и отца Хлодвига, в котором обнаружили голову бы-ка, триста золотых пчел и стеклянную сферу - «державу». Заслу-живает внимания фонетическая близость слов Китоврас, кипарис и (все тот же алхимический) купорос (vitriolum). Содержание этой анаграммы таково: Visitetis interiora terrae rectificando invenietis occultum lapidem veram medicinam (Посетите недра земли и, очищая, вы найдете сокрытый камень, истинное лекарство). Пчела же бы-ла родовым знаком «первой расы», а позднее, в христианской культуре, одновременно символом Богоматери и монархии. «Идеальное устройство общества, в его монархическом варианте, которое нередко соотносили с пчелиным ульем, противопоставлялось муравейнику как образцу демократически-уравнительного общежития [...] С пчелой связано огромное количество мифологиче-ских и сказочных мотивов. Один из них - происхождение пчел из тела мертвого животного [...] Именно этот мотив предполагает-ся загадкой Самсона («от ядущего ядомое изыде, и от крепкого изыде сладкость» - Суд. 14:14), основанный на эпизоде, когда Самсон обнаружил в трупе убитого им незадолго льва рой пчел и мед, взял мед и накормил им домашних (Суд. 14:6-9). Иногда развивается мотив о происхождении пчел из слез или слезы, упавшей из глаз распинаемого Христа (в одной бретонской сказке), или из слез солнеч-ного бога Ра (в египетской версии мифа).

Царским символом становятся одновременно, точнее, одноименно - лев, бык и медведь (ursus - ours - syr - rus - «рош» и также Артур или Арктур - в определенном смысле аналог Кутура или Кутувра-Китовраса). Некоторые французские леген-ды утверждают, что в гробнице Хильдерика покоилась голова самого «отца» Меровея... Так или иначе, стихии земли-воды, «Галилея (Галлия) языческая» сокрывает и вновь возвращает род, отмеченный крестом. Рассеянная в этой земле первохрис-тианская община, состоящая в основном из потомков Дома Да-выдова, привезшая Святую Грааль, таинственным образом - не следует впадать в гадания, каким именно, не нарушая канонической корректности, - оказывается соединенным с древним ро-дом трояно-франкских царей, порождая династию Меровингов. При этом, если до этого соединения, приблизительно датируе-мого 420 года по P.X., преемство хранителей Граали было со-крыто (возможно, именно к нему принадлежали Амфортас, Герцелойда, Парсифалъ, Ланселот или те, кто в поэмах выступал под этими именами), то после рождения Меровея и, в особенности, после крещения его внука Хлодвига Великого в 495 году Святая Гра-аль становится достоянием франкских королей. Косвенный на-мек на это содержится в знаменитой легенде о Суассонской ча-ше, спасенной Хлодвигом от его буйных воинов и врученной обратно епископу. Однако постольку, поскольку библейские пророчества и позднейшие христианские предсказания всегда полисемантичны и наряду с безусловным их исполнением в конце истории, к коему мы все стремительно подвигаемся, возможно и их «малое», «частное», прообразовательное испол-нение - отсюда принцип паримийности. В таком случае не ис-полнился ли отчасти на франкском королевском доме ряд ви-дений Тайнозрителя?

«И будет в тот день, не приложится посем останок Израилев. И оуцелевшии Ияковли, не будут к сему оуповающе на обидевшая их, но будут оуповающе к Богу святому Израилеву, истинному. И будет останок Иаковлъ к Богу крепкому. И аще будут сынове Израилевы яко песок морский, останок их спасется» (Ис. 10:20-22).

«И ангелу Филадельфийския Церкви напиши. Тако глаголет Святыи Истинный, имеяй ключ Давыдов. Отверзаяй и никтоже затворит. Затворяяй, и никтоже отверзет. Вем твоя дела. Се дах пред тобою двери отверсты, и никтоже может затворити их, яко малу имаши силу, и соблюде Мое слово, и не отвержеся Имени Мо-его. Се даю от сонмища сатанина, глаголющаяся быти Иудеи и не суть, но лжут. Се сотворю Я да приидут и поклонятся пред ногама Твоими, и разумеют яко Аз возлюбих тя. Яко соблюде слово тер-пения Моего, и Аз те соблюду от годины искушения хотящая приити на всю вселенную, искусити живущая на земли, се гряду скоро, держи еже имаши, да никтоже приимет венца Твоего. Побеждаю-щего сотворю столпа Церкви Бога Моего. И боле не имать изыти ктому. И напишу на нем Имя Бога Моего, и Имя града Бога Моего Новаго Иеросалима сходящаго с небес от Бога Моего, и Имя Мое новое» (Откр. 3:7-12).

То, что некоторые русские мыслители начала XX века, то же Л.А.Тихомиров некоторым образом ошибались в понимании «Филадельфийской Церкви», относя ее к «историческому еврейству», а позднесоветская «христианская интеллигенция», в основном еврейского происхождения - к самой себе, нисколько, разумеется, не умаляет ни свидетельства Тайнозрителя, ни самой «филадельфийской эсхатологии».

Собственно, побеждающим и оказался первый христианский царь (Roi, король) франков Хлодвиг Великий, официально крестившийся в 496 году и покоривший множество земель, - царст-вование коего примерно приходится на «девятое поколение от Гос-пода нашего Иисуса Христа» - и тем самым действительно являю-щийся «одним из первых рыцарей мира». Именно крещение Хлодвига, ознаменованное, по сказаниям хронистов, появлени-ем с небес голубки, принесшей хрустальный сосуд для миропома-зания (Sainte Ampule), соделало его королевство «старшею доче-рью Церкви».

Возможно, эти «первые рыцари мира» и были историческим «остатком Израиля», а его постисторическим отзвуком - те самые «сто сорок четыре тысячи девственников» Откровения Святого Иоанна Богослова, каковые уже окажутся вне физического рода.

«В связи с этим замечательно, - писал Эжен Канселье в предисловии к своему переводу «Двенадцати Ключей Василия Ва-лентина», - что Дю Канж (Du Cange) словом Vitriol (купорос) обо-значает ampullae vitrae, стеклянную колбу, которую как раз и изо-бразил Соломон Трисмосен в виде стеклянного жилища сокрытого Великого Монарха [...] Достоинства чистого купороса чудесны (merveilleuses)... В частности, vitriol есть чаша естества, фило-софское яйцо, в недрах которого сокрыт маленький дофин, кото-рый при тщательной подготовке, варке яйца вырастает во всемо-гущего Царя, о котором повествуют цветные виньетки Соломона Трисмосена и сокровенно откровенное имя германского адепта (Ва-силий Валентин). Вслушаемся в слова второго его ключа: Когда же, наконец, таким образом, а также и с помощью различных ручных работ дворец для Царя построен и украшен и стеклянное море уже остановило свое течение, принеся во дворец многие сокро-вища. Царь без всякой для себя опасности входит в него и может установить свой престол».

Символика Великого Делания и символика Царства совпадают, что и выражает сущностную двойственность того и другого.

Именно в связи с этой двойственностью не можем не упомянуть (в дальнейшем мы остановимся на этом подробнее) о вышедшей в 1982 году книге трех английских авторов - Michael Baigent, Richard Leigh, Henry Lincoln. The Holy Blood and The Holy Grail, London, 1982, опубликованной в 1993 году в России под другим названием. В этой книге наряду с ценной исторической информацией, ко-торую невозможно не использовать при работе над данной те-мой, в то же время повторяется известная кощунственная вер-сия о «фиктивности» распятия Христа и утверждается об «иудей-ском» происхождении Дома Меровингов. Эти утверждения, по сути, спровоцировали некоторых постсоветских «патриоти-ческих» авторов, повторивших их, но теперь уже «с обратным знаком», что свидетельствует только лишь об использовании ими не проверенной самостоятельно информации.

Суть дела, однако, состоит не в «иудейской», а именно «протофиладельфийской» природе «первой расы», возникшей от слияния спасшихся (в том числе физически, исто-рически от иудейских преследований) первых христиан и древних гиперборейско-троянских царей. Отсюда и упоминание в «Голубиной Книге» «царя Волотомона», как бы передающего царство «царю Давыду Евсеевичу» и восстанавливающего сакральную генеалогию истинно царского рода. Отметим, что исполнение всей полноты Филадельфийской Церкви Тайнозритель связывает с противоположением ее «человеку беззакония», антихристу, ко-торый, по преданию Отцов Церкви, будет принадлежать к коле-ну Данову, однако выдавать себя за потомка царя Давыда (воз-можно, кстати, и Меровинга, что требует сугубого внимания и «даров различения»!). В этом, кстати, и смысл Погибельного Си-дения, связанного с изначальной двойственностью, двуаспектностью Камня-Царства. К моменту предполагаемого соедине-ния франко-троянского рода и рода хранителей Граали прошло примерно столько лет, сколько сказано у Мэлори. Следователь-но, в случае франкского престола речь действительно шла о «ма-лом Апокалипсисе», по неведомым нам причинам получившем «отсрочку», как это случилось и в 1453 году при падении Визан-тии, и в 1917 году после падения России... Заметим, что Хлодвиг получает именно от Византийского Императора титул «Августа» и, хотя и подчинялся по уставу Римскому первосвященнику, в своей внешней политике опирался, прежде всего, на Византию, на Восток. При его потомках в Европе совершается Православ-ная Евхаристия под двумя видами Тела и Крови, звучит Никео- Цареградский Символ Веры. Более того, по ряду свидетельств, в частности, аббата Эспаньоля и других авторов, основы французского языка заложены не латинским, а греческим и пеласгским, то есть именно троянским, а церковная служба при меровингском дворе шла по-гречески. Цитирующий этого ученого аббата XVIII века А.Шампроке даже утверждает, что латынь есть «дерзкий синтез зачаточных языков Азии», «своего рода занавес, опущенный пред мировой сценой путем подлога», «подмена фонетики». Фулканелли находил множество следов греческого и пеласгского языков в парижском арго, которое считал «языко-вой готикой» (argotique = art gotique).

Вопрос о колене Дановом как «двойнично-царском», по сути, окажется для нас главным в разделе этой книги под названием «Британская корона против Русской».

Согласно Уоллес-Хедриллу, франкские короли говорили на некоем особом языке, кото-рый упоминал также и Сирано де Бержерак:

«Я призываю Тебя, Величайший из богов, сотворивший всяческая, Тебя, Тобою рож-денного [...] Я призываю Тебя, именуя по Имени, которое Ты носишь на языке птиц, языке иероглифов, на языке Евреев, Египтян, кинокефалов, ястребов, на священнейшем из языков...»

О языке этом, именуемом сириакским, упоминает и русский исследователь В.Н.Топоров. Характерно при этом, что Побеждающему от Филадельфийской Церкви, согласно Тайнозрителю, будет от-крыто Новое Имя Божие в последние времена, а, следовательно, и новый язык. Дерзнем высказать и такое предположение. Исхо-дя из средневековой концепции Roma mobilis, «движущегося Ри-ма», то есть преемственности Православного христианского Царства, высказанной впервые в IX веке франкским монахом Адсо и позднее положенной в основу посланий псковского стар-ца Филофея, изначально миссия Третьего Рима должна была быть вручена не Москве, а Реймсу, однако, в силу «исторической отсрочки» произошло иначе... Но тогда именно с меровингским Реймсом можем мы предположительно отождествить легендар-ный двор «короля Артура». В упомянутой английской книге, хо-тя и носящей в целом еретический характер, мы можем, как уже говорили, почерпнуть и ценную историческую информацию. В частности, такую:

«Троянские или аркадийские корни - это все детали, но они вовсе не противоречат друг другу. Во всяком случае, Гомер считал, что в осаде Трои принимали участие многие аркадийцы; и древне-греческие историки тоже сообщали о каком-то племени, пришед-шем из Аркадии [...] Название «Аркадия», впрочем, происходит от «аркадес», что значит «медвежий народ», и древние аркадийцы утверждали, что являются потомками Аркаса (Китовраса? - В.К.), божества земли, имя которого переводится как «медведь». Наконец, из греческой мифологии мы узнаем, что Аркас был сыном нимфы Каллисто, очень похожей на охотницу Артемиду. Сегодня Каллисто знакома нам по очертаниям Большой Медведицы, а Ар-кас - Малой Медведицы. Подобное же положение занимал мед-ведь и у сикамбров - предков Меровингов. Как и древние аркадий-цы, они поклонялись ему в виде Артемиды, или, точнее, ее галль-ской сестры Ардуины, божества Арденн, культ которого существовал задолго до средних веков [...] Особые тотемические и магические силы, признаваемые за медведем в этих меровингских Арденнах, вполне объясняют то, что имя «Урсус» (Ursus) - «мед-ведь» по-латински (urs - rus - syr - цр = царь, и не всплывает ли парадоксально здесь и «русский медведь»? - В.К.) было дано «документами Общины» всей королевской династии. Но самый по-разительный факт - это то, что по-галльски слово «медведь» произносится арт (arth), откуда и происходит имя «Артур» (Arthur). Но так как мы не можем долго следовать по этой доро-ге и отклоняться от нашей темы, ограничимся пока констатаци-ей того, что знаменитый король Артур был современником Меровингов и также принадлежит к тому же мистическому циклу о медведе».

Не лишним будет упоминание и о созвучии слов «art» и «Арктика» - местоположение гиперборейского рая, и еще греческого слова ;;;о; - благословенный пасхальный хлеб, раздаваемый в Православной Церкви в субботу Светлой Седмицы.

А то, что сокрытый род королей - хранителей Грааля (Увеч-ный Король, Король-Рыбак, сам Парсифаль, его мать Герцелойда и т. д.) - не совпадает собственно с артуровым двором, но таинственно с ним соприкосновен, легко объяснить тем, что три века христианская община Галлии (многие представители которой, как прямо сказано у Вольфрама фон Эшенбаха о «провансальце Киоте», были Соломонова, то есть царского рода) и франко-троянская линия были до времени разделены и соединились только в Меровее (гипотетически, если говорить о генетических связях) и Хлодвиге (бесспорно и окончательно). И теперь мы можем легко догадаться, что означает криптоним Chrestien de Troyes!

Стремления Ватикана к обособлению от вселенской церков-ной полноты имели место задолго до формального разделения в XI веке. В этом смысле «умострой латинства» намного старше Римо-католичества как уже сложившейся структуры. Собственно, латинство есть перенесение на Церковь юридической структуры Римской империи, с одной стороны, и клерикализм, то есть стремление церковной иерархии к власти в ущерб тайнодействию - с другой. Латинство всегда стремилось уподо-бить папу императору, Церковь - двору, и тем получить воз-можность «назначать» королей по своему усмотрению, а не по изначальному царскому праву, имеющему, как и церковное, Бо-жественный, но совершенно самостоятельный источник. Постепенно политический интерес папской курии уже к VII веку стал совпадать со стремлением некоторых франкских и галло-римских аристократических родов нецарского происхождения, но добившихся влияния при меровингском дворе, через так называемых мажордомов к узурпации власти. Мы уже отмечали верховенство принципа Царской крови (Sange Royal) как одного из аспектов Святой Граали (Saint Graal). Уоллес-Хедрилл указывает, что каждый из Меровингов, даже на войне, должен был бе-речь себя и ни в коем случае не проливать своей крови, которая считалась целебной (thaumaturgical); в частности, прикоснове-ние к царскому плащу исцеляло прокаженных. Царь (король) и был истинным лекарством (вспомним анаграмму vitriolum). При этом тогдашняя «Церковь признавала, что на самом деле в основе Франкского царства пребывала именно кровь». На этом был основан древнейший принцип легитимности - верности не конкретному царю (королю), но династии, роду, расе (race) в целом. Но именно это и не устраивало как папский престол, так и галло-римских магнатов и мажордомов. Борьба началась вначале подспудно - как война символов и языков. Так, цар-ский дворец именовался «palatium» - отсюда и русское «пала-ты»; дворец мажордома - «castellum» - так вскоре стали назы-ваться все замки в романском мире. Главным праздником годо-вого цикла у Меровингов была Святая Пасха, день Воскресения Христова - отсюда красные, червленые стяги Царского дома - цвета пасхальных одежд и пасхального яйца - микрокосма св. Марии Магдалыни, а главное - Христовой Крови. Праздно-ванием Воскресения Христова они как бы от века и сквозь века отвечали своим англосаксонским псевдозащитникам из XX ве-ка, отрицающим Крестную Смерть и Воскресение Царя Царей. В castellum’ах же мажордомов, как свидетельствует Уоллес-Хед-рилл, Пасху часто вообще не праздновали, ограничиваясь толь-ко Рожеством, - но именно такова вообще латинская тенден-ция. Наиболее почитаемым меровингским святым был св. Дио-нисий Ареопагит, автор мистического корпуса сочинений, легших позднее в основу исихазма, - личность этого святого таинственна и, хотя физически жил он в I веке, возможность проявления его как св. Дионисия Парижского (saint Denis), которому иногда приписывают Corpus Areopagiticum, уже в IV веке не может быть исключена. Много писали о знаменитой церкви Сен-Дени в Париже, построенной Дагобертом I. Менее извест-но, однако, предположение о том, что усекновенная честная глава святого находится, по-видимому, не в Сен-Дени, а в Со-боре Владычицы Нашей в Париже (Notre Dame de Paris) и, воз-можно, именно она и есть не менее знаменитый Мастер Петр Краеугольный (Ma;tre Pierre Angulaire), или то сокровище, на ко-торое указывает своим клювом ворон (corbeau). Во всяком слу-чае, как указывает Лоран Тайс: «Песнь о Флоране и Октавиане» (Florent el Octavien), сложенная до 1360 года, в числе прочего по-вествует о том, что глава св. Дионисия была велением Дагоберта привезена в Париж и тайно захоронена не в Сен-Дени, а именно в главном соборе будущей Франции, заложенном не в IX веке, как принято считать, а несколькими веками ранее. Мажордомы же почитали прежде всего св. Петра - покровите-ля Римской кафедры. Так уже в раннем средневековье в Европе шла борьба «восточной», мистической и «латинской» - юриди-ко-моралистической линий в христианстве. Мажордомы под-держивали тех епископов, которые непрестанно говорили на-роду о грядущих на него карах и наказаниях, превращая Самого Господа как бы в подобие самого мажордома и сборщика пода-тей. При Меровингах не было никаких преследователей ино-верцев или иноземцев, на чем настаивали мажордомы, однако, например, при Дагоберте I произошло массовое добровольное крещение иудеев, за что даже благодарил своего «консула» ви-зантийский император Ираклий. (Дагоберта II в свою очередь обвинили в намерении их истребления, за чем и последовало убийство) Цари брали себе жен по тог-дашним обычаям иногда и по нескольку из самых разных со-словий, вплоть до рабынь - сама царская кровь уже достаточна для рождения следующего царя, но при этом наследование пре-стола шло строго по мужской линии. Особым почитанием поль-зовались даже меровингские бастарды - их узнавали по длин-ным, ниже плеч, или заплетенным в косу белым волосам. При отсутствии законного наследника мужского пола бастард мог сесть князем в какую-либо область или город, а при опреде-ленных обстоятельствах - даже в Париже или Реймсе. Смерт-ной казни не существовало - убийство допускалось только на войне. Мажордомы же добивались установления иного порядка и получили в этом, вопреки первоначальному благословению всей династии Меровингов папой Геласием I, поддержку Рим-ского Престола, распространяя слух о «ленивых королях».

Дагоберта II, Меровингского Царя и короля Австразии, пря-мого наследника Хлодвига и внука «доброго короля» Дагоберта I, однако, таковым назвать никак было нельзя. Он родился в 651 году, однако, мажордом Гримоальд очень скоро похитил царственного младенца и силой вынудил его мать подписать доку-мент о вручении сыну Гримоальда прав на престол Австразии. Правда, не желая обагрять руки королевской кровью, Гримоальд отправил Дагоберта в Ирландию, где его тайно воспитывали монахи Кельтской Церкви, уже тогда находившейся в известном отчуж-дении от Рима. Духовником его был епископ Уилфрид Йорк-ский. Дагоберт женился на кельтской принцессе Матильде. Тем самым владения Дагоберта охватили территорию почти всей нынешней Франции, Германии и части Испании, и в 671 году Дагоберт II с триумфом переплывает Лa Манш и высаживается в Бретани. Хронисты рассказывают, что крепости разрушаются от его взгляда, как это было при Хлодвиге. После коронования в Реймсе он отбывает в родовые владения в Стене в Арденнах, где в основном и живет. При его царствовании начинается рас-цвет всей северо-западной Европы. Уилфрид при этом оставал-ся его духовником и молитвенником, также особо покровитель-ствуя монастырям, в которых практиковалось почитание свято-го Дионисия. Жестко подавив сопротивление сословия мажордомов и потомков римских магнатов, Дагоберт стремил-ся к сочетанию самодержавной власти с широким местным са-моуправлением и смягчением наказаний, с веротерпимостью и даже покровительством трубадурам и друидским жрецам. Как свидетельствует Уоллес-Хедрилл, против Дагоберта был состав-лен заговор «per dolum ducum et consensum episcoporum» - «с уча-стием герцогов и в согласии с епископами». Заговор возглавлял Пипин Геристальский, собственный мажордом Дагоберта.

23 декабря 679 года, в день зимнего солнцеворота, день, когда все драгоценное уходит по ту сторону бытия, Царь отправился на охоту в Веврский лес, издавна почитавшийся друидами священным. Утомившись после погони за оленем, он упал на землю и, выпив немного вина, уснул под старым дуплистым дубом возле ручья. Один из его слуг, отставших в лесу, ведомый собаками, ис-кавшими хозяина, прискакал к дубу на коне и нанес спящему удар копьем в глаз, а затем между лопатками, в родовой меровингский крест. По преданию, царская кровь, Sang Royal, истек-ла в ручей, чтобы напитать собою землю...

В тот же день в Стене и Париже началась резня. Люди Пипина убивали верных слуг Дагоберта и искали его детей. В ответ на запрос Уилфрида Йоркского о причинах убийства Дагоберта, собор парижских епископов прямо указал на неповиновение Царя, а также что причиной убийства была некая «особенная причи-на», которая в те времена казалась как бы хорошо понятной. Вскоре внук Пипина Геристальского, Пипин Короткий, испросив предварительно разрешения у папы Захарии, насильно постриг последнего известного Меровинга - Хильдерика II - в монахи, перед этим публично приказав остричь его священные волосы. По словам Уоллес-Хедрилла, острижение волос было «лишением царского рода его магической силы». И действительно, лишив-шись волос, Хильдерик умер через четыре года. Пипин Короткий был официально коронован и положил начало новой династии, которая по имени его сына Карла Великого стала именоваться Каролингами. Отсюда и происходит слово «король», на самом де-ле прямо противостоящее понятию Царь, Кир, Rex. Король - вассал Папы. Цари от Бога - короли от первосвященника. Пока Римский первосвященник сохранял полноту веры, это могло бы быть еще как-то возможно. Но и новые короли - бывшие мажордомы - имели здесь свой особый, глубоко сокрытый, но и логичный интерес.

Первым, что сделал Пипин, было создание особой Папской области, которую он подарил Захарии, тем положив начало церковному землевладению, а также создал при себе особую комиссию богословов для пересмотра догматики, историогра-фии и хронологии. Когда папская область подверглась нападе-ниям лонгобардов, Захария обратился к Пипину с просьбой о помощи, и король поставил условием - якобы под предлогом борьбы с арианством - включение в Никео-Цареградский Символ Веры положения об исхождении Святого Духа не толь-ко от Отца, но и от Сына. Тем самым человеческая природа Богочеловека, его реальное Воплощение и земной Крестный путь как бы ставились под сомнение. Именно «Filioque» стало поч-вой для целого ряда уже прямо еретических представлений о воплощенном Христе как об андрогине. Но и помимо этой «периферийной» линии, вопрос о «Filioque» стал главной точ-кой разделения Восточной и Западной Церквей, а вслед за ни-ми и культур.

Однако, при набегах викингов на владения Пипина святые мо-щи Дагоберта неизменно оберегали его столицу - Царь-Муче-ник охранял свою землю и своих убийц. К ветхому дубу стали совершаться паломничества, и молва гласила, что вслед за людьми из соседних лесов приходят медведи, волки, олени и даже неиз-вестно откуда появившиеся львы... Оплакивание зверьми охот-ника - до сих пор один из любимых сюжетов французских и не-мецких сказок и легенд.

Меровинги были «ленивы» в одном: они не особенно думали о том, как им защищаться от собственных подданных, и этим очень напоминали последнего русского Царя-Мученика (интересно, что о типологическом сходстве меровингской Франкии и Императорской России писал Освальд Шпенглер). Они верили людям и не хотели тайн от тех, кем правили. Лишь в самом кон-це меровингской эпохи стали появляться отряды молодых людей из всех сословий, которые сами стали брать на себя защиту Ца-рей от магнатов. По-немецки они назывались «Hofgeitliche», а по-французски - «fideles» - «верные». Возглавляли эти отряды ир-ландские монахи.

Остатки меровингских родов скрывались в основном по монастырям (интересно, что с тех пор знатные девицы меровингского рода часто возглавляли разбойничьи отряды). В годы прав-ления первых Каролингов все монастыри будущих Франции и Германии разделились: стали говорить даже о двух Церквах - меровингской и каролингской. В меровингских монастырях цен-тральным праздником была Святая Пасха, в каролингских - Ро-жество. Многие меровингские монастыри захватывались насиль-но, монахов убивали и вселяли новых. Карл Великий, воссоздатель языческой, по сути, Римской Империи, сделал еще один шаг к разделению христианской ойкумены - он заключил соглашение с Багдадским халифом Гарун-аль-Рашидом, направленное против Византии. Так из Европы был вытолкнут весь ее восток, а затем - соседняя православная Русь. До сих пор вся геополитика взаимоотношений Востока и Запада, России и Европы есть следствие каролингской узурпации..

Так или иначе, небезынтересно освещение этих событий рус-ским средневековым книжником, списателем «Повести о новгородском белом клобуке»В основе повести - осмысление того что в середине XIV века новгородскому архиепископу Василию Калике константинопольский патриарх прислал белый клобу, еоторый, как считалось,. своим происхождением был обязан императору Константину (306-337), Считается, что «Повесть» была написана в конце XV века при дворе новгородского архиепископа Геннадия. Автором текста "Повести" предположительно называют известного книжника и переводчика Димитрия Герасимова.

В «Повести», в частности, говорится :

«Богопротивник же и человеческому роду супостат и диавол сотвори рать велию на Святую Церковь. Воздвиже некоего царя Карула именем и папу Фирмуса и научи их прелстити христианский род своими ложными учении и отступити повелеша от православ-ный Христовы веры и раздрати соединение благочестия святыя апо-стольский Церкви».

Не обошлось и без курьезов, которые по прошествии веков оказались зловещи. Так, всячески пытаясь обосновать права своего клана на престол, Пипиниды стали создавать фальшивые родословия. Согласно одной из них, матерью Пипина Геристальского якобы была некая дочь Хлодвига (по утверждениям маркиза ле Жандра, никогда не существовавшая), которую зва-ли... Индустрия (Industrie). Но именно индустриальная, буржу-азная цивилизация через много веков уничтожила «цветущую сложность» (К.Леонтьев) средневекового мира, а сегодня стала основою его развоплощения. Индустрия против Святой Граали... Так одно лживое слово, «семя тли», прорастая, губит творе-ние Божие.

Однако, не все Каролинги утверждали свое королевство подобными путями. Внук Карла Великого - Карл Лысый,пытался, преодолевая сопротивление новой знати, восстановить если не династию, то, по крайней ме-ре, историческую справедливость. Именно он настоял на церков-ной канонизации Дагоберта II, совершенной вскоре собором франкских епископов (без согласия Рима!). Он возвращал меровингским семействам их исторические владения. Однако, сделать решительный шаг - приняв покаяние за своих предков, отказаться от престола - он не решился. Совершившиеся изменения стали необратимыми.

Только спустя несколько столетий тема Святой Граали, как и тема Трои, возвращается в Европу в виде уже поэтическом. Объяснение этому просто: когда нечто реально присутствует, об этом не го-ворят. Слова (во множественном числе) возникают, в отличие от Слова, как следствие отсутствия, утраты. Вспомним, что именно absence (отсутствие) и perdu (потерянный) - как бы ключевые по-нятия всей французской культуры вплоть до наших дней. («Je suis perdu» - «я потерялась», - говорит потерявшаяся в лесу маленькая девочка в фильме Робера Брессона «Muchette»). И вот что здесь следует понять. Не так уж оказывается важно, где происходят события романов и повестей, когда они происходят и каковы имена их героев и авторов (или тех, кто за ними стоял). «Бог пишет эту книгу - ты и я», - приходят на память слова Р.-М. Рильке.

Чаша, Камень, Книга, наполненные «самым главным и са-мым сокровенным» - «ключом» к истории и метаистории, бы-ли утрачены. Точнее, сокрыты. Именно об этом, о сокрытости «самого драгоценного» писал в своем «Парцифале» Вольфрам фон Эшенбах:

Узнай, какая благодать
Питает рыцарскую рать.
Благ рыцарям хватает:
Чистый камень их питает,
Чье имя - lapis ex ilis.
Услышь, запомни, исцелись!
Тот камень чудеса творит.
Феникс в огне его горит,
И, окончательно сожжен,
Из пепла вылетает он.
Светлее самых светлых зорь;
Пусть гложет человека хворь,
Стоит на камень посмотреть,
Чтобы потом не умереть;
Неделю целую проживет,
Кто видел хоть при смерти камень тот,
А кто не сводит с камня глаз,
Того минует смертный час,
И пусть пройдет хоть двести лет,
Хранят ланиты яркий цвет;
Будь то хоть юноша, хоть девица,
Не потускнеют юные лица;
Кто видит камень, тому года
Не причинят никакого вреда;
Кто камнем этим укреплен,
Тот юностью длительной наделен,
И не грозит ему печаль;
Зовется камень сей Грааль.
Сегодня можно чуда ждать:
Возобновится благодать.
Сей камень в пятницу Страстную
Приемлет силу неземную,
И, тайнодейственная птица,
Слетает с неба голубица,
Облатку белую неся,
В которой сила камня вся...

(IX. 494)

Я расскажу тебе теперь
(а ты, племянник, мне поверь),
что движет рыцарями храма,
которые не имут срама:
знатнейших отпрысков растят.
Подолгу те у них гостят,
И если столь земля грешна,
Что государя лишена,
Дарован будет государь
Граалем, как бывало встарь.
(Перевод В. Микушевича)

Впрочем, есть еще одно очень простое толкование Святой Граали, ни в чем, кстати, не противоречащее всему сказанному ранее. Оно опять-таки связано с разделением Восточной и Западной Церквей, проявившемся теперь уже в отношении собственно свя-той Евхаристии, то есть все той же Святой Чаши. «Неполная» Ев-харистия, совершаемая Римско-Католической Церковью, причиной чему является отсутствие эпиклезы - призывания Духа Святого на Святые Дары, с одной стороны, преподание их мирянам под од-ним видом - только хлеба - с другой, породило на Западе мисти-ческий «евхаристический голод», отражением коего оказалось в том числе и появление целого литературного корпуса, посвя-щенного Святой Чаше. Аналогичным образом и «голод» по созер-цанию «умного золота» православной иконы во многом породил на Западе алхимические поиски, в особенности, у бенедиктинцев. И в этом смысле в Евхаристической полноте Восточно-Право-славной Церкви содержится и тайна Святой Граали, и Ключ Давы-дов (Clavis David) - ключ Царства. В ее сокровенном Предании содержатся и предсказания о Последнем Вселенском Христиан-ском Царе, который воссядет на «Погибельное Сидение» и, сойдя с него на Голгофу, отдаст свое царство Богу и Отцу. «Погибель-ное Сидение» будет на короткое время захвачено «человеком беззакония», а затем уже Второе и Славное Пришествие Христово окон-чательно откроет тайну восьмого зона, тайну Брака Агнца, эонического и вечного одновременно.

3. РУСЬ МИРОВЕЕВА: ОТ ХЛОДВИГА К РЮРИКУ

В «Книге Степенной Царского родословия», составленной в XVI веке святым митрополитом Макарием по прямому «заказу» Грозно-го Царя, о происхождении Рюрика и его Дома рассказывается так:

«Жезлом же прообрази в Руси Самодержавие Царское скифетроправление, иже начася от Рюрика, его же выше рекохом, иже прииде из Варяг в Великий Нов Град с двема братом своима и с роды своима, иже бе от племени Прусова, по его же имени Прусска земля именуется. Прус же брат был единоначальствующего на земли Римскаго Кесаря Августа, при нем же бысть неиз-реченное на земли Рожество Господа и Бога и Спаса нашего Исуса Христа, предвечнаго Сына Божия от Пресвятаго Духа и от Пречистыя Приснодевы Марии».

Для Иоанна IV было чрезвычайно важным утвердить преемственность его царства с одной стороны от Рима, с другой - от Вавилона, и этому был посвящен огромный литературный корпус, включающий «Степенную книгу» на вершине, «Повесть о Борме Ярыжке» - в народно-лубочном основании. В нашу задачу в данном случае не входит подробный анализ государственно-политической книжности XVI века, лежащей в основе знаменитой идеи о Третьем Риме. Стремление доказать проис-хождение московского царя от римского кесаря Августа понят-но (вспомним, что в конце XVI в. впервые введен на Руси чин миропомазания на царство, в то время, как еще Иван III в беседе с папскими послами утверждал, что владеет царством по праву своих предков, т. е. по праву крови). Не последнюю роль играло и стремление противопоставить Москву Литве, чьи тогдашние князья Гедиминовичи, хотя и происходили от сомнительного «Гедиминки» (по одним источникам, он считался сыном, по другим - конюхом князя Витена, в заговоре с женой последнего убившим его и овладевшим его троном), да и утвердились че-рез уничтожение и вытеснение старших литовско-русских и прусских родов, но выводили себя из Рима. Но вот вопрос, о каком «кесаре Августе» могла идти речь, заслу-живает особого рассмотрения. Казалось бы, «Степенная кни-га» утверждает все однозначно. Однако, читаем:

«Сей Кесарь Август раздели вселенную братии своей и сродником, ему же бяше брат именем Прус, и сему Прусу тогда поручено бысть властодержавство в березех Висли реки град Маброк и Туры и Хвойница, и преславный Гданеск и иные многие града по ре-ку глаголемую Неман, впадшую в море, иже и доныне зовется Пруская земля. От сего же Пруса семени бяше вышереченный Рюрик и братия его; и егда еще живяху за морем, и тогда Варя-ги именовахуся, и из-за моря имаху дань на Чуди, и на Словенех, и на Кривичех».

Но ведь все эти земли (и это известно да-же из любого сугубо официального курса истории) не входили в состав Империи Августа, более того, отстояли от ее границ до-вольно далеко! В чем же дело? Или святитель Москов-ский Макарий - человек не только праведной жизни (он при-числен к лику святых Русской Православной Церкви), но и ум-нейший муж своего времени - допустил совершенно невоз-можную ошибку или же писал откровенную, ни для кого не секретную ложь? На самом деле - ни то, ни другое.

Примерно теми же вопросами, которые мы здесь задаем, волнуют и М.Л.Серякова. В своей недавно вышедшей книге «Загадки римской генеалогии Рюриковичей» он пишет: «Нечего и говорить, что с буквальной точки зрения она («римская генеалогия» - В.К.) нисколько не соответствует действительности: Рюриковичи не были родственниками римских императоров, никакого Пруса, поставленного Августом на берега Вислы, никогда не существовало, а варяжские князья были призваны из другого региона Балтийского моря». Однако при этом, как указывает Серяков, в официальных генеалогиях польских правящих родов, а также сербских королей Неманичей (правителей «Рашки» - «Раусии»), мы находим те же самые мотивы. «В отличие от римской генеалогии Рюриковичей, род балканских королей ведется не от Августа, а просто от знатной римской семьи, однако это различие легко объясняется отличием в амбициях представителей южнославянской знати и могущественных государей всея Руси. Сходство это еще более усиливается тем, что основателем Раусия был Бел или Белимир, а к московским государям впоследствии прочно прикрепляется эпитет «Белый царь». Наличие такого количества компонентов обоих сказаний, возникших не-зависимо друг от друга, заставляет предположить как их общее происхождение, так и то, что при всей своей фантастичности оба предания отражают некие реальные события. Поскольку о прямом заимствовании говорить не приходится, общие места данных легенд приводят к выводу, что древние русы жили по соседству с пруссами и имели контакты с Римской империей, а власть их правителя носила сакральный характер и была связана с Белбогом».

В свою очередь Русь (роса или раса) есть носитель этой сакральности, имеющий также и физико-химическую природу.

«Само общеславянское название росы (русск., укр., блр., ст.-слав, роса, болт, роса, сербохорв. роса, вин. росу, словен. rosa, чеш., слвц., польск. rosa, в.-луж., н.-луж. Rosa) восходит к эпохе индоевропейской общности и родственно лит. rasa, вин. rast «роса», лтш. rasa, лат. ros, род. roris «роса», др.-инд. rasa ж. «влажность, сырость», rasas м. «сок, жидкость», а также, по мнению М.Фасмера, также родственно авестийскому названию реки Ragha». Более того, «сама христианская Троица могла восприниматься в образе реки. Об этом свидетельствует скопческая песня о текущей из рая Сладим-реке:

Длина Сладим-реки - Саваоф Господь,
Ширина Сладим-реки - сударь Сын Божий,
Глубина Сладим-реки - сударь Дух Святой».

Таким образом, сведения «Степенной Книги», изложенные именно в такой форме, содержат ценнейшую сакрально-генеалогическую ин-формацию, причем, не столько для современников, сколько для нас, сегодняшних!

Это красная русь, сурьма, «философское море», которое единственное может лежать в основании имени и «морского царя» Чингизхана, и Морского Царя из легенды о Садке, и Римского родословия Руси.

При этом - уже после принятия Христианства - там, где приносится полноценная Евхаристическая Жертва, уже не требуется никакого «искусства сурьмы». Не случайно последнее расцветает в Европе уже в послекаролингские времена.

Но где Рим - Старый или Новый - там и Третий Рим.

Формулу Третьего Рима обычно произносят как «Москва - Третий Рим», делая ударение на первом слове (это также более чем понятно). Не менее значимы по существу, однако, вторые два (собственно Третий Рим), относящиеся к Русской Земле в ея це-лом. Именно на таком прочтении настаивает не менее знаменитая, нежели «Степенная Книга», «Повесть о Новгородском белом клобуке», также, впрочем, датируемая XVI веком и относящаяся к тому же церковно-государственному корпусу, хотя и стоящая в нем некоторым особняком. «Повесть», в отличие от москов-ской «Повести о Вавилонском царстве» (в которой царские бар-мы московских государей оказываются инсигниями Навуходоносора), обращена не на Ближний Восток, а в Европу и расска-зывает о каролингско-папской узурпации как источнике «порушения» Православия на Западе и одновременно истоке приня-тия Русью «римского наследия»:

«Богопротивник же и человеческому роду супостат и враг диавол сотвори рать велию на святую Церковь. Воздвиже неко-его царя Карула имянем и папу Фармуса и научи их прелстити христианский род своими ложными учении и отступити повелеша от православный Христовы веры и раздрати благочестие святыя Апостольския Церкви [...]. И святую Апостольскую Церковь оскверниша неправыми учении и служении. И святаго белаго клобука не любяху и чести ему не воздаяху, якоже за-поведано бе исперва, но вземше его и положиша на том же блюде в приделе некоем церковный стены заключиша и на дверцах написанием написавше латинскою речию сице: "Зде сокровен есть белый клобук папы Селивестра". Пребысть же лета многа тамо Богом Храним».

Более того, в новгородско-псковском варианте сочинения «Об обидах Церкви» обозначен путь движения апокалиптической жены, имеющей сына мужеска (Откр., 12:1-6), «в Третий Рим... иже есть в новую Русию в великий Новград» (выделено нами - В.К.), в других редакциях - «в Третий Рим, иже есть в новую Ру-сию великую». Характерно, что как «Повесть о белом клобуке», так и Слово «Об обидах Церкви» хронологически предшествуют филофеевым посланиям.

Важнейшей чертой данного корпуса является предельно ши-рокое понимание Третьего Рима, т. е. земли, подвластной Руси или Русским царям. «Ветхий бо Рим отпаде от веры Христовы гордостию и своею волею, в новем же Риме, еже есть в Констянтинеграде, насилием агарянским тако же христианская вера погибнет. На Третьем же Риме, иже есть на Руской земли (здесь и далее выделено нами - В. К.), благодать Святаго Духа восия. И да веси, Филофие, яко вся християнская царства приидут в конец и снидутся во едино Руское Правосла-вия ради. В древняя убо лета изволением земнаго царя Констянтина от царствующаго града сего царский венец дан бысть рускому царю. Белый же сей клобук изволением небеснаго царя Хрис-та ныне дан будет архиепископу Великаго Новагорода. И кольми сии честнее онаго, понеже архангельскаго чина есть царский венец и духовнаго суть. Ты же не умедли святаго сего клобука послати в Рускую землю в Великий Новград по первому тебе явле-нию святаго ангела [...]. Яко же бо от Рима благодать и слава и честь отъята бысть, тако же и от царствующаго града благодать Святаго Духа отымется в пленение агарянское, и вся святая пре-дана будут от Бога велицей Рустей земли. И Царя рускаго возвели-чит Господь надо всеми языки и под властию их мнози царие будут от иноязычных».

Итак, выводы из «Повести» могут быть сделаны такие.

Во-первых, в качестве Третьего Рима вся Русская земля, т. е. Царская земля.

Во-вторых, в качестве сакрального центра Русской земли именуется Великий Новгород, т. е. все тот же древний Словенск.

В-третьих, если Великий Новгород действительно является сакральным центром Русской, т. е Царской земли, то речь явно идет не о вырождающейся новгородской «республике» XVI в., а о Новгороде в далеком (по крайней мере, долетописном) прошлом. Более того, если в «Повести об обидах Церкви» говорит-ся о Новой Русии, то, стало быть, существовала и Старая Русия, преемницей которой является «новая». В таком случае - где она находилась?

И, наконец, в-четвертых, какому Русскому царю, а, следовательно, основателю Династии, был дан Константинов венец «в древняя убо лета», т. е. задолго до восприятия идеи Третьего Рима Московскими государями? И может ли быть этот Царь отождествлен с младенцем мужеского пола, имеющим «пасти языки жезлом железным» (Откр., 12:1-6), имея в виду, разуме-ется, что монархическое сознание не индивидуализирует Царя, а акцентирует внимание на династии, являющейся, по сути, од-ним царем, поскольку каждый царь есть непосредственное про-должение предыдущего? В конечном счете, этот вопрос - едва ли не самый главный.

Крайне осторожный Н.М.Карамзин, дабы не быть заподозренным в том, что «вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа» (чего стоило такое вознесение он, как, впрочем, и Пушкин, знал прекрасно), при этом политический «норманист», и в то же время стремившийся «сказать, не говоря», писал:

«Нельзя, конечно, верить Датскому Историку Саксону Грамматику, именующему Государей, которые будто бы царствовали в нашем отечестве прежде Рождества Христова и вступали в родственные союзы с Короля-ми Скандинавскими: ибо Саксон не имел никаких историчес-ких памятников (sic! - В.К.) для описания сей глубокой древно-сти и заменял оные вымыслами своего воображения; нельзя также верить и баснословным Исландским повестям, сочинен-ным, как мы уже упоминали, в новейшие времена и не редко упоминающим о древней России, которая называется в них Острагардом, Гардарикиею, Гольмгардом и Грециею; но (sic! - В.К.) рунические камни, находимые в Швеции, Норвегии, Да-нии и гораздо древнейшие Христианства, введенного в Сканди-навии около десятого века (обратим внимание на это свидетель-ство в связи с разрушенными новгородскими святынями «долетописной» эпохи - В. К.), доказывают своими надписями (в коих имеются Girkia, Grikia или Россия), что Норманны давно имели с нею сообщение».

Карамзин мог не знать (а мог и знать) о христианских святы-нях в Новгороде до святого Владимира: во всяком случае, В.С.Передольский проводил свои исследования много позже. И если знаменитый историограф, хотя и из соображений осторожности, делает вид, что отрицает подлинность сведений Саксона Грамматика и Исландских королевских саг, то при всем том остается так называемым «норманистом» (в привычном, т. е. германофильском понимании). Но то, что говорит Карамзин о самих «норманнах», дает основание утверждать, что он, как, впро-чем, и «премудрый» Макарий, пытается указать читателю на ре-альное наличие неких гораздо более существенных и важных све-дений о прошлом Европы в ее целом:

«I. Имена трех Князей Варяжских - Рюрика, Синеуса и Тру-вора - призванных Славянами и Чудью, суть неоспоримо Норманские: Так в летописях Франкских около 850 года - что до-стойно замечания (обратим внимание на эту реплику - В.К.) - упоминается о трех Рюриках: один назван Вождем Датчан, дру-гой Королем (Rex) Норманским, третий просто Норманом, они воевали берега Фландрии, Эльбы и Рейна. В Саксоне Граммати-ке, в Стурлезоне и в Исландских повестях, между именами Кня-зей и Витязей Скандинавских находим имена Рурика, Рерика, Трувара, Трувра, Снио, Синия.

II. Русские Славяне, будучи под влиянием Князей Варяжских, назывались в Европе Норманнами: что утверждено свидетельством Лиутпранда, Кремонтского епископа, бывшего в десятом ве-ке два раза Послом в Константинополе. «Руссов, - говорит он, - именуем и Норманнами».

И в то же время Карамзин совершенно справедливо вопрошает:

«Но сие общее имя Датчан, Норвежцев, Шведов не удовлетворяет любопытству Историка: мы желаем знать, какой народ, в особенности называясь Русью, дал отечеству нашему и первых государей и самое имя, уже в конце девятого века страшное для Империи Греческой? Напрасно в древних летописях Скандинавских будем искать объяснения: там нет ни слова о Рюрике и бра-тьях его, призванных властвовать над Славянами...»

Но скажем прямо: воинствующий «антигерманизм» здесь столь же неплодотворен, сколь неплодотворно германофильство петровских и послепетровских официозных историографов. «Славянофильство» в данном вопросе точно так же ни при чем - от Погодина до наших дней. Не мудрено - ищут этноним, причем, в сугубо современ-ном понимании и толковании «национального», каковое оформилось лишь во времена буржуазных революций, французской сугубо. Мы же пытаемся подойти с дру-гой стороны, обратившись к свидетельству чрезвычайно богатой сакрально-генеалогическими сведениями «Младшей Эдды», ни в чем, впрочем, не противоречащей Библейскому Открове-нию. Цитировать придется достаточно подробно, ибо это даст нам возможность многое понять дальше.

«Всемогущий Господь вначале создал небо и землю и все, что к ним относится, а последними Он создал двух человек, Адама и Евву, от которых пошли все народы. И умножилось их потом-ство и расселилось по всему свету. Но с течением времени воз-никло в людях несходство. Некоторые среди них были хорошие и праведные, но гораздо больше было таких, которые склони-лись к мipcким страстям и презрели Слово Бога. И потому Бог затопил в разлившемся море весь мip и все живое, что было в мipe, кроме тех, кто спасся с Ноем в ковчеге. После Ноева по-топа остались в живых восемь человек, и от них происходят все народы. И случилось так же, как и прежде: стоило лишь умно-житься роду людскому и заселить весь мip, как многие люди с жадностью устремились к богатству и почестям и позабыли чтить Бога. И дошло до того, что люди эти не захотели произно-сить Божьего Имени [...]. Но ничуть не меньше, чем прежде, на-делял их Бог земными дарами, богатством и счастьем, в которых нуждались они на земле. Наделил он их и разумом, дабы они мог-ли распознать все, что есть на земле и все зримые части земли и воздуха [...]. И чтобы рассказать обо всем этом и сохранить в памя-ти, они сами придумали всему имена. И эта вера претерпела не-мало изменений, ибо народы делились и расходились их языки. Но они разумели все земным разуменьем, ибо им не была дана духовная мудрость. Поэтому они думали, что все сделано из не-коего вещества [...]. Вблизи середины земли был построен град, снискавший величайшую славу. Он назывался тогда Троя, а те-перь Страна Турков. Этот град был много больше, чем другие, и построен со всем искусством и пышностью, которые были тогда доступны. Было там двенадцать государств, и был один вер-ховный правитель [...]. Одного конунга в Трое звали Муном, или Менном. Он был женат на дочери верховного конунга Приама, ее звали Троан. У них был сын по имени Трор, мы зовем его То-ром».

М.Л.Серяков излагает славянские предания о Трояне-Траяне, конечно, в известной степени спутанные с баснословными представлениями о знаменитом Императоре Рима (и, по некоторым легендам, прародителе славян-карпов):

«В фольклоре южных славян сохранились предания о Трояне, на которые, правда, в отдельных случаях повлияла античная традиция: "В одной болгарской песне Траян называется царем, и притом проклятым царем Траяном, в царстве которого находится семьде-сят водоемов, а в них течет жженое золото и чистое серебро. По сербскому преданию, в Трояновом граде жил царь Троян, который каждую ночь ездил в Сремь к одной женщине, а к утру возвращался. Он совершал свои поездки только ночью, так как солнце могло растопить его. Однажды родственники женщины хитростью заставили Трояна пробыть в Среме дольше обыкновенного. Троян поспешил в свой город, но дорогою его застало восходящее солнце. Царь спрятался в стоге с сеном; но коровы растрепали сено и Троян растаял от лучей восходящего солнца. У этого Трояна были козьи уши". А.Н.Афанасьев отмечал, что в другой сербской сказке вместо Трояна фигурирует змей. Следует отметить, что имя это, уже с негативным контекстом, было известно и соседям западных славян. В одном североевропейском сказании говорилось о том, что морское чудовище утащило Елену в подземный мир, откуда ее освободил Роланд, вступивший для этого в битву с неким Тройано. Еще один южнославянский вариант наделяет Трояна тремя головами и восковыми крыльями. В сербской сказке одна из голов Трояна пожирает людей, другая - скот, третья - рыбу. На основании этого еще А.Н.Афанасьев отметил сродство Трояна с Триглавом. Аналогичного мнения придерживался и чешский ученый К.Эрбен. В пользу этого мнения говорит и то, что на адриатическом побере-жье Далмации в Скрадине была обнаружена трехголовая каменная статуя, названная Троглавом. Поскольку эта находка была сделана в зоне бытования южнославянского фольклора о царе Трояне, она подтверждает, что последний являлся «сниженным» вариантом трехголового славянского божества. Одновременно она говорит и о достоверности болгарского варианта апокрифического «Хождения Богородицы по мукам» в части указания о поклонении южных славян каменным статуям упомянутых в нем божеств».

Далее:

«Уже самая элементарная логика подсказывает, что Троян должен занимать среднее положение между Дажьбогом и Русом. С одной стороны, он явно не мог быть позже героя - эпонима нашего народа, поскольку в противном случае предки должны были бы именовать-ся трояновичами, а не русичами. Никакого славянского племени с подобным названием история не знает. С другой стороны, едва ли он мог быть раньше Дажьбога, коллективным потомком которого названы русский народ и его князья. Из славянской мифологии нам известно, что отцом Дажьбога был Сварог, бог неба. Сам Сварог вообще не упоминается в «Слове о полку Игореве» в качестве хотя бы отдаленного прародителя наших предков. Даже если на миг пред-положить, что Троян был предком Сварога, едва ли отсчет русской истории мог быть начат с него - в этом случае мы имеем дело с божественной, а не человеческой родословной, которую в данном контексте логичнее было бы начать с Дажьбога. Уже эти самые предварительные рассуждения указывают на то, что в контексте «Слова» место Трояна находится между Дажьбогом и Русом. В исследовании о Дажьбоге мною было показано, что миф о солярном происхождении как племени, так и правящей династии свойствен лишь восточной половине индоевропейского мира, явно выделяя в этом отношении славяно-индоиранскую общность из родственных им племен. Образ славянского бога солнца генетически родственен соответствующим образам ведийской и авестийской ми-фологии, причем, начальная часть солнечной генеалогии оказывается даже ближе к индийской, нежели к иранской традиции. Однако по-сле распада индоевропейской общности основная масса индоариев ушла на юг со своей восточноевропейской прародины, в то время как значительная часть ираноязычных кочевников там осталась и продолжила контакты со славянами. Исследовавший вопрос с фило-логической стороны А.А.Зализняк подчеркивает: "Как отмечалось многими исследователями и как можно видеть из нашего обзора славяно-иранских схождений, значительная часть этих схождений принадлежит к мифологической и религиозно-этической сфере. Есть все основания считать, что этот факт отражает существование в прошлом определенной религиозно-мифологической и культурной общности между иранцами и славянами, что хорошо согласуется с данными истории культуры и археологии. При этом общее направ-ление было от иранцев к славянам".»

Далее в «Младшей Эдде» излагается полубаснословная генеалогия одной из вет-вей троянских царей - в частности, Тор женится на северной Сивилле, о которой «никто не ведает, откуда Сив родом... волосы у нее подобны золоту... от их рода происходит Фридлав, мы зовем его Фридлейв, а у того был сын Воден, а мы зовем его Один. Оди-ну и его жене было пророчество, и оно открыло ему, что его имя превознесут в северной части света и будут чтить превыше имен всех конунгов [...]. И по какой бы стране ни лежал их путь, всю-ду их всячески прославляли и принимали скорее за богов (ср. нем. gotten, англ. gods, исп. godos, русск. готы - В.К.), чем за лю-дей. И они не останавливались, пока не пришли на север в стра-ну, что зовется Страною Саксов. Там Один остался надолго, под-чинив себе всю страну [...]. Третий сын Одина звался Сиги, а у Сиги был сын Рерир (выделено мною - В.К.). Они правили страною, что зовется теперь Страною Франков, и оттуда ведет начало род, называемый Вельсунгами. От всех них произошли многие великие роды».

Вообще Один - мифологический прародитель, «развернутое магическое имя» (строго по А.Ф.Лосеву) Царской власти как таковой. Вот что пишет о нем Ж.Дюмезиль:

«С одной стороны, он верховный бог, первый по рангу, что способствовало тому, что Тацит, так же как и толкователи германских названий дней недели, интерпретировал его как Мер-курия по аналогии с галло-романским пантеоном, где во гла-ве стоял Луг-Меркурий. [...] Дейст-вительно, он прежде всего царь богов и вообще их отец, «все-отец», Alfadir. Но у него тесные отношения и с земными царст-вами. Если, например, он лаком до человеческих жертвопри-ношений, то предпочитает в качестве жертв, по всей видимо-сти, своих собратьев - царей. Царь, он стоит в начале скан-динавских и англосаксонских королевских династий или чередо-ваний [...]. Далее, в рас-сматриваемую нами эпоху он еще и покровитель придворной аристократии, высших военных [...] С другой стороны, он маг, владеющий высшими формами магии в противопоставлении низшим и пренебрегаемым формам, принадлежащим божествам третьей функции - Ванам».

Один и есть носитель Царской (сурской, русской) власти с ея Триумфальной телегой («колесницей») сурьмы. Основа Царской власти Одина - сакральный регицид, обращенный, однако, им же на его же самого, Самобогожертвоприношение. «Я знаю,- говорит он в,,Ре-чах Высокого" (строфы 138-140),-

Знаю, висел я в ветвях на ветру
девять долгих ночей, пронзенный копьем,
посвященный Одину, в жертву себе же...
Никто не питал, никто не поил меня,
взирал я на землю,
поднял я руны, стеная, их поднял
- и с древа рухнул...
Девять песен узнал я...

При этом Один - синоним ksatriya само ksatrd как двустороннее понятие - и «светская власть», и «сущность военной функ-ции») <....>; в любом случае ведийские имена деятеля rusirt, rusfrtn более образны, чем rdjan: царь представлен в них не только ран-гом, но и конкретным воплощением своего могущества.» Все того же корня RUS.

Ну, а франки?

С точки зрения «позитивной истории» в целом о франках можно напомнить, что это те же фракийцы, фригийцы, фризы и проч. Известно и что троянцы, бежав из Трои на север, оставляли часть своего племени, например, на Балканах; где они стали фракийцами, а часть дошла до Дуная, став франками, а еще часть дошла до побережья Северного моря, где стала фризами (вот, например, северные божества плодородия: Фриг и Фрейя). Часть же осталась на месте, став фригийцами. Род Энея ушел на Запад и основал Старый Рим.

Но как соотносятся исторические «франки» и Русь? Более даже конкретно - Дом Рюрика.

Прервав на время повествование «Младшей Эдды», обратимся к событиям IX-X веков. Естественно, что военные походы это то, что наиболее привлекает летописцев и хронистов. Польский историк X.Ловмяньский, подробно исследовавший проблему варягов в Восточной Европе, указывает:

«Среди византийских источников норманисты ссылаются на два конкретных источника, определяющих народ рос. Один из них нахо-дится у Продолжателя Феофана (и в других родственных упоми-наниях) при описании похода Игоря 941 г. В этом упоминании o; P;; были определены как о; ;;; ;;о;;;;; ;;;о;;;о;, о; ;; ;;;о;; ;;; Ф;;;;;; («называемые и дромитами, которые из ро-да франков»). Отложим на время вопрос, о каком именно походе идет речь (нам еще предстоит его коснуться), и обратим вни-мание на указание ;; ;;о;; ;о; Ф;;;;;;. Указание на «царя славян» по имени «ал-Олванг» (Олег) как «франконского герцога» неоднократно встречается и в арабских источниках, в частности, у ал-Масуди, на что обращали внимание советские и постсовет-ские исследователи. X.Ловмяньский, фактически констатируя неспособность объяснить это внятно, напоминает о фонетичес-кой близости корня franc к var-ang или var-ing. С этим можно, впрочем, и согласиться, напомнив, что var-ang или var-ing в те времена легко заменялось на mar-ing или mer-ing - «пришедший морем» или просто мореход, помор, иначе говоря, Меровинг.

Есть и еще любопытное свидетельство. Византийский импе-ратор Константин Багрянородный в своем De Administrando Imperio утверждает, что знаменитые русские именования дне-провских порогов (в отличие от славянских) даны на lingua franсае (это никоим образом не французский и даже не старофран-цузский, а исчезнувший сегодня язык). Император однозначно указывает на тождество этого языка с русским (Р;;;;;).

А теперь посмотрим на знаменитое начало Договора Олега 911 года с Византийскими Императорами Львом и Александром:

«Мы от рода русского, Карлы, Инегельд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Рюар, Актеву, Труан, Лидульфост, Стемир...» Обратим внимание, прежде всего, на некото-рые имена: Труан, Гуды, Веремуд (анаграмматически Мерувед, по-славянски Велемудр), и особенно, разумеется, Рюар... Сход-ство его с именем Рюрик очевидно; однако не о Рюрике, призванном в 862 году, здесь, конечно, идет речь. А вот о его родиче - скорее всего. Но родовое это имя (фамилию) мы встречаем отнюдь не только в землях нашего нынешнего отечества. Оно было в раннесредневековой Европе более чем знаменито и знатно, имея прямо царское (royal) или, если угодно, «королевское» происхождение. Речь идет о Доме Руэргов (в совре-менной русской транскрипции) или Рюэргов (Maison des Rouergues), потомков внука Хлодвига Великого Тьерри II, впоследствии графов Лиможских. Помимо известных, французских, прежде всего, работ, посвященных этому семейству, мы имеем возможность указать на чрезвычайно обстоятельный труд графа Бони де Лаверня «Потомство второй ветви Королей Австразии». Известно, что «Император» «Священной Римской Империи» и Король Франков Карл Лысый, сын Людовика Бла-гочестивого и внук Карла «Великого», установил в 841 году так называемый «Большой Приказ» (Grand Commandement). Со-гласно этому «приказу», территория его королевства была раз-делена на четыре провинции или принципата - Бургундский, Роверньский, Тулузский и Лиможский. Мы уже имели возмож-ность указать на то, что сам Карл Лысый, бывший «меровингским бастардом» по линии матери Юдифи Баварской, и женатый стремился преодолеть последствия узурпации франкского трона в VII веке и постепенно передать власть представителям «первой расы». Grand Commandement и служил, по сути, этой цели - графами и виконтами некото-рых «принципатов» были назначены меровингские наследники. Среди них были и де Рюэрги, графы Лиможские, наследники погибшего в 613 году короля Тьери II. В 841 году Раймон де Рюэрг (Raymond de Rouergue) был прямым приказом короля Кар-ла Лысого поставлен первым графом Лиможским.

«По-видимому, - пишет граф Бони де Лавернь, - потомство второй ветви Королей Австразии, пережив бойню 613 года, выжи-ло, породив Дома Сен-Гийомов и Рюэргов. Оба эти Дома происхо-дят от Хильдеберта, второго (из шести) сына короля Тьерри II, скрывшегося от убийц, ведомых Хлотарем II». Отцом Раймона де Рюэрга был Фулькоальд V (с 613 года большинство потомков Хильдеберта носили имя Fulcoald). Граф Бони де Лавернь среди детей Раймона I называет Бернара (†872), Ода (†918), Арбера (принял монашество, буд. Аббат Вабрский), неизвестную дочь, а также опять-таки Фульгуальда (Fulguald, что то же самое, что и Fulcoald). Дата смерти этого Фульгуальда, или Фулькоальда, во французских источниках не упоминается, как и дальнейшая его судьба. Сохра-нились, впрочем, лишь сведения о том, что этот Фулькоальд отпи-сал в пользу своей родни несколько монастырей (так делали перед смертью или отбытием «на дальнее правление») и что жену его звали, как и жену его деда (Фулькоальда V), Сенегондой (Senegonde). Произошло это, по-видимому, в 40-50-х годах IX века. А в 862 го-ду в Новгороде (или, согласно другим авторам, Старой Ладоге) на княжение был призван Рюрик «из варягов». Кто это мог быть конкретно? Ниже мы выскажкм самое вероятное, но ведь мог быть и сам Фулькоальд!

Мы понимаем, что высказываем здесь лишь предположение, которое пока что не можем подтвердить прямыми доказательствами. Однако, доказательств косвенных более чем достаточно для того, чтобы количество их могло породить некое новое качество. Более того, некоторые из них общеизвестны. Например, свиде-тельство Бертинских Летописей о посещении «Императора Франков, Людовика Благонравного» «людьми, которые называ-ли себя Россами (Rhos)» в 839 году. По общепринятому толкова-нию, посольство Людовику «не пришлось». Не имея особых ос-нований оспаривать это общепринятое мнение, находим тому все же естественное объяснение - каролингскому Императору и королю (даже весьма терпимому и женатому на меровингской принцессе) вряд ли могли прийтись по вкусу посетители, самим своим существо-ванием свидетельствующие о незаконности власти Людовика. Поэтому и летописец крайне невнятен, что он хочет сказать, ура-зуметь почти невозможно. Однако уже вскоре, при сыне Людо-вика, Карле Лысом, начинается во франкском государстве фак-тическое «меровингское восстановление». Карл более всех Каролингов стремился сгладить последствия узурпации, что с точки зрения салического права едва ли было законным Тем не менее, и это было благотворным - никогда за все время от введения Папой под давлением Пипина Короткого Filioque вплоть до XX века не было на Западе столь явно влияние Восточной патристики, как при дворах Людовика Благочестиво-го и Карла Лысого. Отсюда и попытки нахождения взаимопони-мания с Византией - после открытой вражды при Карле «Вели-ком», сыне первого «филиоквиста» Пипина. Именно при дворе Карла Лвсого находися последователь св Дионисия Ареопагита Иоанн Скот Эриугена (ок. 810-877).

Отметим при этом, что судьба франков (не французов, а имен-но франков как общности, включая и тех из Каролингов, которые более тяготели именно к франкской, а не галло-римской традиции) на Западе печальна. Русский ученый, карпатский русин по происхождению, Ю.И.Венелин (Гуца) повествует:

«Частые войны с соседними владетелями, необходимость бдительности над покоренными, привлекательность страны побудили со времени Меровея династию повелителей всея старыя и новыя Франкии (выделено мною - В.К.) поселиться за Рей-ном. В этом отношении они похожи на династию Султанов, ко-торые тоже постепенно подвигали свою столицу вслед за завое-ваниями [...]. Надобно заметить, что сама Галлия не представ-ляла ни малейшей национальности [...]. Для всеобщего употребления Христианская Религия употребила старый язык Цицерона. Так как Франки за Рейном не составляли нацию, а только дворян, помещиков или же гарнизонных (что подтверждает нашу точку зрению на то, что это именно варна-сословие, ра-са, т. е.... русь - В.К.), то дети их, смотря по тому, где селились, воспринимали жаргон той области [...]. Франки, сделавшись Христианами, гуртом бросились на изучение Латинского языка и его литературы [...] настоящую Франкию (то есть Северную Русь! - В.К.) от за-Рейнской искусственной, отделили после Немецкие племена, так что за-Рейнские Франки должны были разлучиться со своею народно-стью. Несмотря на это, еще в VI и VII столетиях заметно весьма большое народное сочувствие между зарейнскими Франками и Чехией».

Т. е. будем точны, между Меровингами и Моравией-Меровией! Что же до собственно Франции, то франков как тако-вых в ней почти и не осталось: западная ветвь Меровингов была истреблена во время того, что иногда именуют «regicide pepinide» (по сути, геноцид высшей расы!), малая часть (по женской ли-нии) слилась с Каролингами (в большинстве своем все-таки еще франками). Феодальная же революция Капетингов (XI в.) была совершена уже галло-римскими и итальянскими землевладельца-ми. С тех пор франк во Франции - это клошар, альбигоец, ал-химик, «пр;клятый поэт»!

Жан Парвулеско (1929-2010, впрочем…), писатель и геополитик, знаток «тайной Европы» и ее последних судеб, писал, что последние потомки «небесного рода» сохранились только в России, в ее глубинах. Это, впрочем, перекликается с загадочным замечанием из дневников о. Павла Флоренского о «уничтожении крестьян-Рюриковичей». Впрочем…

Возвращаясь к крайне запутанной Бертинской хронике, отме-тим, что из нее совершенно непонятно, как и почему «Россы» оказались при «франкском» дворе, что они там делали и почему назывались свеонами. Так же смутно указание на то, что они были то ли «разведчики» (exploratores), то ли «искатели дружбы» (amicitiac petitores). Так же неясен и их маршрут - зачем возвра-щаться из Константинополя в Балтию через Реймс?..

Нашу версию о Рюрике как прямом наследнике - скорее всего, единственном, ввиду повсеместного регицида в Европе - Меровингов неожиданно подтвердил молодой дипломат и исследователь evolist. В своей заметке под названием «Меровинги. Руэрги. Рюрик» он пишет: «Версия о происхождении Рюрика от Меровингов через графов Руэрга (такую идею высказал в свое время В.И.Карпец) представляется одной из самых примечательных, хотя и основывается больше на интуиции. Можно, однако, отметить, что по-латински Руэрг назывался "Ruthenia", и где-то в тех местах, по данным О.Прицака, находилась штаб-квартира варяжской корпорации Рус. Фактически корпорация Рус заменила корпорацию Рахдганиа (еврейскую, о ней пойдет речь впереди - В.К.) в Восточной Европе. Рядом с данными Annales Bertіnіanі, которые утверждают существование властителя Rhos (Рус) в 839 году, информация Ибн Хурдадгбега (абассидского разведчика - В.К.), написанная где-то между 840 и 880 годами - первые упоминания про Рус в существующих источниках». Омельян Прицак: «…Как доказали мои исследования, обе компании - Радганиа и Рус, имели свою базу в римской южной Галлии, первые в приморских районах Арль-Марсель, а вторые в районе Родеза (бассейн реки Гаронны), старого Ruthenіcіs. Это кельтско-латинское название Rut-enі или Rut-і изменилось, в соответствии с фонологическими законами, в срeднефранцузком языке в Rus-і; в средненемецком языке то же Rutі дало закономерное Ruzzі».

Далее можно проследить происхождение Руэргов от меровингского короля Теодорика (Тьерри) II, сына Хильдеберта II и внука легендарной Брунхильды и найти там приблизительное место для основателя династии Русских великих князей.

Исследователь приводит уточняющие родословные Дома Руэргов (в целом лишь подтверждающие данные графа Бони де Лаверня и наши выводы). Приводим их на французском языке в виду невозможности переводить roi (царь, "рекс" принятым сегодня «король»). Итак:

От Хлодвига к графам Руэргам
Clovis roi des francs
Clotaire I
|
Sigibert I
roi de Soissons
roi d'Austrasie
561
Childebert II
roi d'Austrasie
575-595
Thierry II
roi d'Austrasie
roi de Bourgogne
Childebert
maison (Дом) de Rouergue
602
Fulcoald
duc (герцог) d'Austrasie
650-670
Childebreud
comte (граф) d'Autun
duc de Bourgogne
mort (+) en 752
Gibert
comte de Rouergue
755
Fulcoald
comte de Rouergue
837
Fredelon
comte de Rouergue
comte de Toulouse 849
duc de Toulouse 851
son fr;re (брат) Raymon I
comte de Toulouse

Даты здесь, как мы видим, не вполне совпадают с приводимыми графом Бони де Лавернем, но не настолько и расходятся, чтобы создавать непримиримые противоречия в хронологии. Все в пределах допустимых неточностей, неизбежных при таких сроках взаимоотстояния событий.

Да, скорее всего речь могла бы идти о Раймоне де Руэрге, но вовсе не обязательно : могли быть и еще дети.

Наш исследователь выдвинул и еще одну любопытную версию - достаточно тревожную, как мы еще увидим, в связи с Королевским Домом данов (Скъельдунгами). Эта его заметка называется «Рюрик и Беовульф»:

«Генеалогическая связь между легендарным Беовульфом и Князем Рюриком Новгородским по скандинавским источникам прослеживается весьма четко: Беовульф (ум. около 543) - Вальдар - Гарольд I, Король Дании - Хальфдан Сньялле, Король Дании - Ивар Видфрамни, Король Дании (ум. 647) - Ауда, Королева Дании (647 - 674). Ауда была первым браком замужем за Радбаром, Королем Гардарики (sic!). Вторым - за неким "Рериком". От этого Рерика - сын: Рандвер Датский. Дальнейшие поколения: Сигурд Хринг, Король Дании (735 - 756) - Рагнар Лодброк, Верховный Правитель Скандинавии (ум. 794) - Сигурд Змеиный Глаз, Король Дании (794 - 803) - Хальфдан VI - Гарольд VI, Король Дании (свергнут в 827), отец РЮРИКА, СИНЕУСА и ТРУВОРА.»

И далее:

«Замечу, - пишет evolist, - что эта модель не обязательно должна противоречить ранее выложенной мной схеме происхождения Рюриковичей от Меровингов. Графы Руэрга упоминаются под таким титулом уже в районе 750-х гг., а основатель самой ветви, Хильдеберт, сын Короля Тьерри II, датируется жившим в начале VII века. Так что натяжки, если они и имеют место быть, пока представляются не столь критическими.»

Вспомним, однако, саму поэму, в которой, с одной стороны, Меровинги называются заклятыми врагами данов-Скъельдунгов, с другой, Беовульф - «пчелиный волк», то есть медведь, то есть… Тоже Меровинг?

Cнова - двойственность Царского Рода и непримиримая генетико-политическая («генополитическая», как говорит Николай Козлов) борьба в его глубинных недрах?

Не будем скрывать: выдвинутая нами версия во многом противоречит большинству бытующих сегодня полуофициальных и просто популярных. Тем не менее, противоречия здесь нам, как и evolist’у, «представляются не столь критическими».

Представляется, однако, важным сопоставить нашу версию происхождения Рюрика с иными, в том числе полуофициальными (строго официальных - нет), предварительно хотя бы кратко их изложив. Это необходимо не только во избежание обвинений, но и в куда более важных целях - попытаться найти общий всех их знаменатель.

Наиболее популярной сейчас можно считать - в противовес выдвигавшейся петербургским двором в XVIII-XIX вв. «норманнским теориям» - версию т. н. «Иоакимовской летописи», цитируемой В.Н.Татищевым в его книге «История Российская», но к настоящему времени утраченной. Академик Б.А.Рыбаков считал, что ей «доверять без проверки нельзя». Так или иначе, в этой летописи упоминается князь Буревой, правивший в Новгороде. После Буревоя князем словен, старейшиной (правителем) Новгорода был его сын Гостомысл (дед Рюрика по линии его матери). Потом к власти пришел Рюрик, «призванный» Гостомыслом. Татищев пишет, что в самой «Иоакимовской летописи» даты не указываются (для нас сегодня это крайне важно - отметим и запомним. Но некоторые историки относят этот момент к 861 или 844 году. Е.В.Пчелов дополняет версию Татищева в статье «Легендарная и начальная генеалогия Рюриковичей». Будто бы в середине VII века править самым северным племенем восточных славян - словенами - был приглашен варяг Родбард (Ратибор), не то дед, не то отец Буривоя (Пчелов пишет его имя через «и»), прадеда Рюрика, и только в 862 году к власти пришел Рюрик (рожд. в 810 г.). Его предки - Инглинги, даны-Скъёльдунги и собственно Русь.

Потомком Буривоя будто бы была и княгиня Ольга, жена князя Игоря Рюриковича. А со стороны отца Рюрик наследует Одину, отдаленным потомком которого являлась и шведская принцесса Ирина (Ингегерд), жена Ярослава Мудрого».

В статье С.С.Алексашина «Надписи на камнях с сопки Шум-гора: проблемы интерпретации и опыт прочтения» читаем: «В рукописном отделе Российской национальной библиотеки Санкт-Петербурга, имеется хронограф, в составе собрания рукописей Ф.Толстого (Индекс - Q IV 88.-Л. 766 об., 767 об.). В нем вшита тетрадь, выполненная скорописью под заголовком «Государство Рериково», в которой сообщается следующее: "Ходиа князь Рерик с племенником своим Олгом воевати лопи и корелу"». Может быть, изначально на Руси Рюрика звали Рериком? Причем, имеется ли в виду в фразе "Ходиа князь Рерик" именно Рерик … или Рёрик? Дело в том, что буква «ё» в русском языке совсем новая, она была придумана только в конце XVIII века, так что в оригинале повествования о том, как Рерик ходил «воевати лопи и корелу», вполне могло быть написано Рерик, но иметься в виду произношение Рёрик. Во всяком случае, переход Рёрик в Рюрик более правдоподобен, чем Рерик в Рюрик. И, в-третьих, есть версия, что, независимо от того, как его звали у нас, Рюрика и на его родине звали не Рюриком, а Рориком или Рёриком… Впервые на тождество Рюрика, описываемого в «Повести временных лет», и маркграфа фризского, так называемого Рорика Ютландского, и на его связи с фризским округом Рустринген, возможную родину «руси», указал в 1816 г. бельгийский профессор Г.-Фр.Хольманн (Голлманн). Хольманну первому принадлежит честь указать на Рюриксберг поблизости от Остенде».

В дальнейшем это версии придерживались Г.В.Вернадский и Л.Н.Гумилев. Считается, что Рёрик, он же Рорик Ютландский (историки упорно приписывают его к роду данов-Скъелдингов) родился около 800 года. Однако отец его Годлав или Готлиб был официальным вассалом Карла Лысого (sic!) и был убит данами в 808 г., что прямо свидетельствует против данской (даннической, «скъельдунгской) версии.

И вот: Андрей Петрович Паршев (военный историк и экономист, автор изхвестной книги «Почему Россия не Америка») прямо говорит: «Варяги - это франки».

Вот изложение концепции А.П.Паршева (в сокращении, с цитатами):

К началу IX века в Европе сложились всего два крупных государства: Римская империя со столицей в Константинополе (империя ромеев) и империя франков Карла Великого, фактически созданная Папским Престолом. Карл был коронован в 800-м году короной Римских императоров, что было очевидной узурпацией. В этих условиях фризы (народность севера Франкского государства) начали усиленно эксплуатировать резервный путь. Он шел через перешеек Ютландского полуострова в Балтику, по Балтике через Неву, Ладожское озеро, Свирь, Онежское озеро, реку Вытегру, Белоозеро, Шексну с выходом на Верхнюю Волгу. Затем по какой-то причине маршрут шел не вниз по Волге в Каспий, а более сложно: через систему мелких рек, в том числе реки Которосль, Нерли Волжскую и Клязьминскую, Клязьму, среднюю Оку на Дон. С Дона существовали выходы на Волгу и в Каспий, где осуществлялись торговые операции с арабами. Время существования этого пути «из варяг в сарацины» - примерно 795-840 гг.

Вход в «Волго-Балт» того времени контролировался Старой Ладогой. Она в точности соответствует крепостям франков того времени, построенным для обороны от викингов на Рейне и в Фрисландии. Других каменных крепостей этого времени в Европе нет, если не считать нескольких в Чехии. Следы франков зарегистрированы в Ладоге того времени и археологически.

(Все это, кстати, в точности соответствует тому, что описано у Ю.И.Венелина - и о франках как «гарнизонных», и о более раннем - о Старой и Новой Франки.)

В 843 году Империя франков после периода упадка развалилась на несколько воюющих государств, некоторые из которых резко улучшили отношения с Константинополем. Острая нужда в «третьем пути» отпала, К моменту перед самым развалом относится (839 г.) и попытка «руссов» (тех же «франков», видимо из «Старой Франкии») как-то наладить отношения с Восточно-Римской империей,. Но ромеи не захотели иметь с ними дела и, более того, зачем-то (как считает А.Паршев, на самом деле вполне логично) отослали послов... к Людовику Немецкому, королю одного из обломков франкской империи.

Следы же скандинавов в событиях того времени почти не просматриваются - справедливо говорит Паршев. Добавим от себя - их и не могло быть (в современном виде). Скандинавские этносы формируются - вместе с языками - едва ли не спустя три века, во времена Снорри Стурлуссона. Север Европы был населен Венедами, да, Русичами или Русинами, подданными Конунгов (Князей) и Славянами (руководимыми жрецами-волхвами, при наличии вечевой демократии).

Даны - особая тема. И мы здесь впервые поставим вопрос жестко: Меровинги против Скъельдунгов. Скъельдунги против Меровингов. Как в «Беовульфе». Именно такая постановка вопроса, как мы увидим дальше, является ключевой и самой главной.

Прошу читателя это «отступление» запомнить.

Далее А.Паршев утверждает: «Надо отметить, что и славяне были мало заметны на волжско-балтийском маршруте в начале ХI-го века. Массивное расселение славян по Северной Руси еще только начиналось, хотя ильменские словене и кривичи участвовали в "приглашении варягов" [...] Этнический характер населения тех мест (т.н. "салтово-маяцкая культура") не ясен, возможно, оно было аланским (ираноязычным), родственным осетинам, возможно и смешение аланов со славянами. Впоследствии все эти народы переняли славянский язык и участвовали в формировании древнерусской народности».

А вот это разделение восточных ариев с нашей точки зрения спорно. Гораздо более правы «старые славянофилы», включая Венелина. «Ираноязычное население» - наша ближайшая родня, а, возможно, и прямые предки, как и индийские (вендийские) арии. Ну, а «франки» - просто Русь, кшатрии, от первоначальной Солнечной и Лунной династий, единый, но «двухаспектный» Царский Род.

А.Паршев задает и отвечает и на «второстепенные» вопросы, на которые, впрочем, уже отвечали и историки XIX века, в частности А.Гедеонов.

«Откуда взялось название "варяги"? Звук "ф" во многих языках искажается. На Украине и сегодня говорят не Федор, а Хведор… И греки, и арабы называли франков "фаранг" или "варанг". Кроме того, в восточнославянском произношении "варанг" превратился в "варяга".

Ну, и … «Возможно в обстановке развала империи и гражданских войн на родине варяги окраин цивилизации вели себя не очень хорошо, и избавление от них приветствовалось населением. Но после периода эйфории наступила анархия [...] Преимущества централизованной власти были осознаны родами и племенами, но где найти непричастный к местным конфликтам государственный аппарат, да еще желательно с опытом управления? В конце концов, на их приглашение откликнулся один из последних представителей имперской правящей верхушки граф Рорик Ютландский».

В целом - так.

Добавим - «царевич, лишенный наследства». А убийство Годлава - при всех возможных и неизбежных искажениях хронологии - прошло тысячелетие и треть - вписывается в схему «пипинидского регицида» (даже если временно «отмыслить» «датскую тему») «один в один».

Прервем изложение и попробуем просто назвать все своим именами. Не совпадает ли все в целом с биографией графа де Руэрга (даже не так важно, Фулькоальда или Раймона) - включая и «Большой Приказ», и расставание с семейным имуществом, и отбытие на Север…

Рорик Ютландский - так или иначе - граф де Ру(ю)эрг?

Далее - везде.

Возвращаемся к тексту: «Итак, варяги - это франки. Следовательно те, кого, согласно "Повести временных лет", наши предки пригласили на Русь княжить, были феодалами развалившейся франкской империи Карла. Кстати, там, где в "Повести временных лет" при перечислении народов Европы должны быть упомянуты франки (самый прославленный европейский народ тех времен), там и стоят "варяги", которых летописания других народов Европы в то время просто не знают.

«Но о доказательствах позднее», - пишет Андрей Петрович Паршев. К сожалению, свою работу он прервал. Тем не менее, она должна быть продолжена.

Пожалуй, это главное в исторической канве. Но неожиданно приобретают иную, новую окраску и разнородные «аргументы и факты» из трудов самых разных историков. В том числе Льва Николаевича Гумилева.

«Биография Рюрика непроста. По «профессии» он был варяг, т. е. наемный воин. По своему происхождению - рус. Кажется, у него были связи с Прибалтикой. Он якобы ездил в Данию, где встречался с франкским королем Карлом Лысым. Позже, в 862 году он вернулся в Новгород, где захватил власть при помощи не-коего старейшины Гостомысла».

Отношение Л.Н.Гумилева к Рюрику и Рюриковичам доста-точно негативно. Это связано с его концепцией об их сотрудни-честве с Хазарским каганатом, что, как мы увидим дальше, есть ошибка нашего крупнейшего историка (сотрудничали не Рюри-ковичи, а лишь одна из частей их дружины во главе с Аскольдом и Диром). Но нам важны здесь не пристрастия того или иного ав-тора, а констатация им исторической действительности.

В этом случае и посольство 839 года объясняется очень про-сто - речь шла о неких династических связях, скорее всего, в рамках одного рода или сословия (русского, т. е. военно-царско-го). Иначе говоря, о призвании (выборе, разумеется, не в нынешнем демократическом понимании этого слова) князя, в высшей степени легитимного с точки зрения «права крови», в чем, естест-венно, были заинтересованы обе стороны. Разумеется, и полити-ческий интерес Карла Лысого - распространение своего влия-ния - сбрасывать со счетов мы никак не можем. Но он никак не противоречил тогдашней «геополитике» северо-восточных Русов, тех же самых троянских потомков.

Отметив (на данный момент вскользь), что Киев не был тогда «столицей», все же укажем, что несколько иная, хотя и очень близкая, история Рюрикова призвания изложена у В. М.Татищева, основывавшегося, как известно, не на Несторовой, а на более древней Иоакимовской летописи (архиепископ новгородский Иоаким умер в 1030 году). Согласно Татищеву, в глубокой древности родные братья Славен и Скиф воевали на юго-востоке, за-тем осели на Дунае с большим войском, часть которого двинулась на север и основала город Словенск (о нем, как о древнейшем русском городе, мы уже говорили).

Словенский князь Ванадал оставил после себя трех сыновей - Владимира, Избора и Столпосвята. От Владимира - девять колен до князя Буривоя, который вел войны с варягами за обладание Бярмией (Биармией, или Великопермией, землей, географически точно совпадающей с будущей Землей Святой Софии). В конце концов, он потерпел поражение, однако люди испросили у него сына на княжение «в Велицеграде» (видимо, Новгороде-Славенске). Этим сыном и был Гостомысл, который, разбив варягов, заключил с ними мир. Далее, по Татищеву, Гостомысл, не имеющий сыновей, призывает на новгородское княжение своего зятя Рюрика - основателя Рус-ского Царского Дома. В данном случае речь идет не о прямом родстве (дед-внук), а о свойстве, однако в любом случае и здесь можно говорить о едином родовом клане Северной Европы - Руси. Исхо-дя из уже сказанного о Вагрии как Старой Франкии, речь идет в данном случае о совершенно естественном воссоединении, «аншлюссе» Старой Франкии и Старой Руси, что... одно и то же!

В свете всего сказанного нами выше кажущаяся на первый взгляд иной антинорманнская, жестко «славянофильская» татищевская концепция выглядит, как оказывается, вполне взаимодополняющей, если не почти совпадающей со «срединной», «ютландской». Как и с нашей «рюэргской». Что и естественно: в те времена вопрос о «национальном происхождении» династии стоять не мог. О расовой, о сословной - да. Но все это лежит по ту сторону (тем более, политического) «норманизма» и «антинорманизма».

Анализируя Несторову летопись, все тот же Герман Фридрих Голлман (кстати, хотя и немец, решительный противник переводов и толкований Байера, Миллера и Шлецера), писал:

«Афетова также поколеная и сии Варяги, Шведы, Норвежцы, Датчане (Руссы, Англичане, Испанцы, Поляки), Италианцы, Римляне, Немцы и пр. или в Несторовом языке Варяги, Свеи, Нурмани, Готе, Русь, Агляне, Галичане (почему ж не Французы?), Волохи, Римляне, Немцы. Г.Шлецер даже и здесь хочет опус-тить слово Русь; потому что оно находится между Датчанами, Англичанами и Испанцами (Французами)».

Согласно Голлма-ну, Варягами назывались все поколения обитателей Балтийского и Северного морей, а также и моря Средизем-ного - это последнее у арабского писателя Абулфеды называ-ется море Warank. Сопоставляя это свидетельство как с Младшей Эддой, так и с материалами по истории франков, мы легко отождествим «варягов» с потомками троянских царей как по Энеевой, так и по Приамо-Антеноровой нисходящим линиям. «Итак, - пишет Голлман, - тех самых Варяго-Русов, которые пришли в Новгород, должно искать в весьма обшир-ной прибрежной стране; только они прибыли из-за моря, а не с ближайших приграничных берегов. Они пришли из отдален-ной страны. Теперь спрашивается: из какой же именно вышли они страны, Варягами обитаемой?»

Какой же ответ нашел исследователь на свой вопрос?

«Читая Ютландское уложение (Lowlok), я находил, что дошедшие законы имеют также весьма большое сходство с нашими древними Фрисландскими и Саксонскими законами, а сии во многих местах сходствуют с нашим Рустрингским уложением Азега (Asegabuch) и другими собраниями как сей, так и прочих стран Северной Германии; так что, чего в одном нет, то в другом находится, будучи представлено в различном виде, смотря по ме-сту, времени и обычаям. Содержание сих законов одинаково; и если сравнивать Leges Anglorum et Verinorum, о коих упоминает Виарда в своей Истории Восточной Фрисландии: тогда бы от-крылось в оных еще больше сходства с древними Российскими законами, кои собраны Ярославом Владимировичем».

Г.Ф.Голлман обнаруживает даже сходство древнерусского языка с древне-фризским. Напомним, кстати, что, по мнению германо-фризского ученого XX века Германа Вирта, фризская культура сохранила прямую связь с древнейшей гиперборейской, с изначальным «нордическим протохристианством», более того, именно ей принадлежат ставшие известными впоследствии так называемые Хроники Ура Линда. Во всяком случае, «Исходя из Несторова перечисления, - утверждает Г. Ф. Голлман, -... мы должны искать первобытных Руссов между Ютландией, Англиею и Франциею, и, следовательно, отечество Варяго-Руссов надле-жит полагать на берегах Немецкого моря, простирающихся от Ютландии до пределов Франции, откуда пришли они в Новгород и сделались сперва в Новогороде, а потом по всей России господствующим народом».

Напомним, это исконные исторические владения Меровингов до того, как стали они так себя именовать (в германской тра-диции они - Вельсунги, те же самые потомки троянских царей). Именно где-то здесь, в низовьях Рейна, и произошло, согласно легенде, знаменитое «посещение» уже беременной жены короля Клодио кентавром (мы говорим здесь, разумеется, о мифе, а не о «реальном» историческом событии, т. е. не о видимом «проявлении» мифа).

Напомним, согласно этому мифу, королева, жена короля Кло-дио, или Клодиона, сына короля Дидиона (Дадона) и внука полулегендарного Приамова потомка Фарамонда, также короля саличес-ких (т. е приморских, а также солнечных или «пропитанных солью») франков, будучи уже, по-видимому, беременной, купаясь в море, оказалась преследуема неким то ли кентавром, то ли китом с бы-чьей головою (Кит Тур Аз = Китоврас, т. е тот же кентавр). Согласно русской апокрифической «Повести о Евве», такое же чудовище (Коутур, или Кутувр) преследовало в раю согрешившую Евву, а «Повесть о Соломоне и Китоврасе» называет его Соломоновым братом, сыном Царя Давыда и Матери Сырой Земли. Через девять месяцев королева родила сына, которого назвали Мерове-ем, или Мiровеем - по старо-французски Merevei также чудо или диво (monstre). Этот «дважды рожденный» царь и стал, со-гласно легенде, родоначальником Меровингов. Подобные средневековые символические легенды сопровождали рождение многих героев и царей. Так, нечто подобное переживала мать Императора Юстиниана.

Весьма характерен и рассказ «Сокровенного сказания монголов» о происхождении рода Борджигидов, из которого произошел Чингизхан:

«По прошествии многих дней Добун мэргэн скончался. По смерти Добун мэргэна вдова его, Алан гоо, родила трех сыновей и дала им имена - Бугу хатаги, Бугуту салжи и Бодончар мунхаг, что значит Бодончар-простофиля. Родившиеся во дни здравия отца своего Бэлгунудэй и Бугунудэй втайне от матери Алан гоо говорили такие слова: «Мать наша, ни родичей отца, ни прочих мужей не имея, троих нам братьев родила. Но в доме нашем все же есть один чужой мужчина: слуга из племени Малиг баягудай. Должно быть, дети от него».

Прознав, что втайне от нее старшие сыновья ведут такие речи, Алан гоо однажды по весне сварила вяленое мясо, накормила им сыновей своих - Бэлгунудэя, Бугунудэя, Бугу хатаги, Бугуту салжи и Бодончар мунхага, посадила их в ряд пред собой и, дав каждому из них по стреле, сказала: «Преломите!» Что те легко и сделали. Когда же Алан гоо, связав пять стрел вместе, дала каждому из них со словами: «Преломи!» - никто из них не смог сломать связку. Тогда она сказала: «Бэлгунудэй, Бугунудэй, сыны мои! У вас явились недоуменья, как это ваша мать троих вам братьев народила и чьими будут эти сыновья. В своих сомнениях сыновьих вы правы. Но вам неведомо одно лишь только. И истинно вам это говорю: к нам в юрту каждой ночью чрез орхо посланец Неба нисходил, вокруг сиянье исторгая. Он гладил чрево грешное мое, сияние его в меня входило. Когда ж луна должна сойтись и разминуться с солнцем, он, словно желтый пес, виляющий хвостом, поспешно уходил; и яркий свет за ним струился. Ужели нужно что-то молвить боле. Ведь ваши братья - Неба сыновья.

Негоже вам, сыны мои,
Уподоблять их черновласой черни.
Когда владыками над всеми
Взойти им время подойдет,
Великий смысл рожденья сыновей моих
Откроется простолюдинам».

Напомним здесь, что «Чингиз-хан» в переводе означает «Морской Царь» (Меровинг?) и что никакого физического моря в глубинах Великого Континента нет. Значит, «философское море», Царская кровь, все та же Святая Грааль?

Подавляющее большинство таких преданий так или иначе связано со «змеиной темой». Наиболее известным примером является жизнеописание македонского царя Александра, в русском переводе появившееся уже в XV веке. Согласно «Александрии», македонский завоеватель был сыном Олимпиады, жены македонского царя Филиппа и египетского царя-жреца бога Аммона, Нектанава, явившегося Олимпиаде обманом как сам бог Аммон в образе змея. «И сам вниде к ней Нектанав во образе Амона. Таков же образ Амонов: глава орля и на ней роги василисковы, и опашия (хвост) аспидовы и ноги аспидовы и лвовы. Крила же грипсовы (грифона) злати и черни. Сицев образ Амонов. Вниде же к ней (Олимпиаде) с мечтанием и пребыв с нею и паки изыде с мечтанием».

Появление на свет царя Александра связывается с обманом хитрым египетским волшебником македонской царицы Олимпиады, желающей иметь ребенка. Однако, далее автор (переводчик) произведения прямо называет бога Амона отцом великого полководца. В сонном видении божества римлянам, готовящимся отразить натиск войска Александра, «Амон рече: "Мужие римляне, не бойтеся Александра, сын мой есть; некогда дошедшу ми в Македонию, матери его Алимпияде примесихся и родися Александр"».

Известный исследователь истории ментальности Средневековья, Жак ле Гоф, замечает: «Традиционный облик оплодотворяющего бога был обликом змея-дракона. Самый знаменитый из детей этих священных браков - Александр. Но Светоний сообщает, что Аполлон, разделив под видом дракона ложе с Атией, пришедшей в его храм совершить обряд ожидания вещего сна, породил таким образом Августа». Подобное божественное происхождение приписывали себе некоторые из римских императоров Поздней империи. В античной мифологии известен культурный герой получеловек-полузмей, основатель города или династии. В Афинах это были Кекроп и Эрихтоний - первые афинские цари.

Да, получается, что «змеиная мозаика» сокрыта почти за каждой страницей этой книги. Это не наша вина.

Позднее чисто моралистическое сознание воспринимало такие легенды в сугубо «инфернальном» клю-че, однако, мы должны помнить о сакральном и сугубо христиан-ском смысле средневекового бестиария, образы которого всегда «двоятся». Так, лев одновременно символ и Христа, и антихрис-та, единорог - ярости и фаллической похоти и одновременно строгого целомудрия и т. д. Впрочем, рассуждение на эту тему уведет нас очень далеко. В случае же Меровингов дело обстоит особым образом. Изначальное пребывание Китовраса в раю и та-инственное родство его с царем и псалмопевцем Давыдом знаме-нует прикровенное христианское освящение троянской династии еще до ее официального Крещения.

Но не умолчим и о важнейшем факте. Под обличием бестиария часто скрывалось смешение династических кровей. Хронисты отмечают у франкских королей после Меровея родовую метку - крест на груди или между лопатками. Одно из наиболее распространенных толкований этого - кровь троянской династии неким образом смешалась с кро-вью бежавшей в Европу первохристианской общины - с одной стороны, этот факт еще более (неизмеримо!) возвышает в глазах христианского мира и так высочайший род, с другой - породило в истории многовековую интригу, о которой пойдет речь впереди. Но пока нас интересует движение династии на Восток.

Итак, не мог ли исчезнувший меровингский Рюэрг тогда и быть нашим Рюриком? Не отправлялся ли он «на страну дале-че» именно как законный представитель этого особого царского рода? И не была ли «встреча» его с Карлом Лысым в Дании прощанием и взаимным напутствием перед дальним путешествием, в которое Рюэрг отправлялся с согласия царствующего короля (пусть и не весьма легитимного) к их общим родичам, потомкам троянцев, собственно, всегда и жившим в Новгороде-Словенске? Положительный ответ воспринимается как вполне естест-венный, если мы вспомним еще некоторые, весьма знаменатель-ные, свидетельства.

Хорошо известно о «передвижках» географических названий в истории. «Двигались» Троя, Рим, Болгария, в новое время Каледония, Зеландия, Йорк, даже Петербург, Москва и Сталинград... Чрезвычайно любопытно наблюдение все того же Василия Передольского, связанное, по-видимому, с передвижениями вы-живших после катастрофы гиперборейцев с севера на юг:

«Самая Сибирь известна под именем Искер, или Искор. Мы имели случай заметить, что Катфраж и его последователи выводят первоначальников Европы из Сибири; наши Коломецкие на-ходки говорят о сношениях Ильменцев с племенами, ветви и по-томки которых жили, а некоторые и теперь еще живут в Сибири; Катфраж ведет первоначальников из Сибири чрез всю Россию на запад Европы и во Францию. Таким образом, дорога от Алтай-ско-Уральских пределов чрез Россию к Франции проложена с незапамятных времен; не мудрено, что в имени одной значи-тельной реки Франции Обе слышим нашу Сибирскую Обь».

Но не менее, если не более, значимы и передвижения, так сказать, обратные. В 1471 году новгородская рать была побита мос-ковской у стен города, возле реки Шелони. Это было началом конца новгородской вольности, что, впрочем, естественно - к этому времени республиканское правление уже окончательно превратило прежде царственный Град Святой Софии в «скорлупу пустого ореха». Но вот что пишет об этом современный новгородский историк В.М.Золин:

«Шелонская битва 1471 года, привычно отмечаемая в школь-ных учебниках истории России, произошла на реке Шелони под Новгородом и способствовала присоединению Новгородской республики к Москве. Шалонская битва 451 года чаще отмечается в учебниках по средневековью (во многих странах миpa) как бит-ва при Каталаунских полях, окружающих равнины Шалони у Сены, недалеко от Парижа и Реймса. Каталауны (ранее Шалонь) - памятка о готах и аланах, вышедших сюда из Скифии с IV века н. э. [...]. Поселения «росо-монов» у Реймса были влия-тельны и устойчивы [...]. Эти последние оказывались влиятель-ными и в Испании, где есть своя Каталония. Шалонь в начале эры сложилась в тех местах, куда примерно пришли от Скифии норики (нарцы: праславяне) и их союзники. Битва на полях Ша-лони шла между разными кланами народов Скифии за утвержде-ние своего короля в Галлии. Высоких, белокурых и голубоглазых франков наука зачастую относит к германцам, почему-то лишая другие народы своих статных блондинов. Фактически правив-ший Римом алан Аэций с верными ему аланами и союзниками поддерживал младшего сына Клодилия Меровея, уже как своего приемного сына. Боготворивший Меотиду и святой скифский меч Аттила, правивший Европой и более дальними землями от севера нынешней Румынии, сделал ставку на старшего сына (т. е. такого же нордически-троянского потомка и внука Фарамонда, но не «дважды-рожденного» - В.К.). По мере приближения к Галлии перед ним пали Вормс, Майнц, Трир, Страсбург и еще десятки городов. На призыв Аттилы откликнулись многие цари и народы Германии и Скифии, от берегов Волги... Победили «за-падники» Аэция, дав Франции династию Меровингов. Ратники Аттилы отступали, грабя Милан, Турин, Венецию и подобные места. Вскоре многие из них ушли в Скифию, когда умер Аттила и по наущению дворни император Валентиниан убил отважного Аэция. Шалонская битва символизировала закат славы древней Скифии (Сарматии) и рождение средневековой державы «князя Роша», которую на середину V века н. э. отмечает работа арабско-го автора VI века и другие источники».

А вот еще более любопытное свидетельство о Каталаунском сражении. Принадлежит оно уже упоминавшемуся нами Юрию Ивановичу Венелину, исследовавшему события эпохи «великого переселения» не только по летописям и хроникам, но и преданиям собственного народа - русинов, сохранившего в памяти предания своих непосредственных предков - русов-венедов (или франков-венедов, что, как мы здесь видим, одно и то же):

«В то время (448 г.) скончался верховный правитель Вандальских владений во Франции или, быть может, настоящий Монарх над Вандалами, Клодовой, или Кладовой (Cladoveus), оставя двух сыновей, Мировоя (Meroveus) и Кладовлада (Cladovaldus, Klodobalolus, пишут Латины). Римскими же владениями в Галлии управлял храбрый Аетий [...] молодой князь Мировой посещал Аетия и даже поехал было в Рим».

Далее Ю.И.Венелин переска-зывает в целом ту же версию разделения среди франков - Кладовлад (Хлодобальд) переходит на сторону гуннов, Меровей - на сторону тогда еще единой (она падет в 476 г.) Римской Империи. При этом, однако, интересен конечный вывод ученого:

«Неизвестно, куда девался претендент Вандальского престола во Франции, Кладовлад; убит ли на сражении, или, может быть, пренебрежен Аттилою, или вознагражден чем-либо; подробнос-ти Вандальской современной Истории до нас не сохранены. Известно, по крайней мере, что Мировой (Miroveus, Meroveus), согла-сившись на требования Аттилы и перешед от Римлян (другая вер-сия! - однако такое балансирование естественно, ибо и римляне, и гунны венедам-франкам были чужды в одинаковой степени - В.К.), остался на престоле, на коем царствовал довольно хорошо еще 10 лет. Потомки его, под именем Мировичей, царствовали с 458 по 754 г. Черноволосые писатели Италианского происхож-дения или учения называли сей дом как могли. Вандальское Мирович они писали в ед. Merovix, род. Merovigis, множ. Meroviges; но, по своей породе, они любили говорить в нос, для этого именно нужна буква п, которую они и всунули в это слово, и так произо-шло Merovinges, Merovingi (кстати, именно так и произносят в южной Франции - В.К.). Заметьте, что во время Аттилы сей народ называли Вандалами и Аланами; сей же самый Царский дом и народ впоследствии переименовали во Франков».

Римско-меровингский союз V в. Венелин называет очень пря-мо и просто: «Римляне и союзные Россы». Конечно, это кажется экзотичным. Но до сих пор и европейские историки не могут определить истоки и происхождение своей первой расы - до такой степени, что неоспиритуалисты выдумывают самые странные ги-потезы, например, о том, что Меровинги - «внеземные сущест-ва». Конечно, это более привлекательно, чем признать общие корни с Царским домом «русских медведей»...

Не будем настаивать. Но отметим для начала, что не только Шалонь и Шелонь созвучны. Так же точно двоятся (даже, с учетом испанской Каталонии, троятся) Кат-алаунские поля: южнее Новгорода, в нынешней Тверской области находятся Алаунские высоты. Самое интересное то, что именно на этих невысоких, поросших папортниками горах произошло посажение на кня-жение двенадцатилетнего - по древнему меровингскому обы-чаю - Игоря Рюриковича, что засвидетельствовано жившим там долгое время поэтом и археологом Федором Глинкой, обнару-жившим в окрестностях родового имения своей жены (урож-денной Голенищевой-Кутузовой) каменные диски IX века с надписью: «Зде Ингмар подъят на щит». Разумеется, предметом дальнейших исследований, очень многое проясняющих, могло бы явиться - какое название Шелони (Шалони) и Алаунских полей или высот возникло раньше, т. е. перенес ли Меровей новгородские имена на Запад, или, напротив, Рюриковичи «воспе-вают» в Русской земле победы Меровея, давая их рекам и горам? Как бы то ни было, византийская загадка, о которой мы говори-ли в самом начале, оказывается вовсе никакой не загадкой. Вот, оказывается, почему, как мы уже говорили, для Патриарха Фотия, Народ "Р;;" и «таинственный», «темный» - ибо таинст-венно само рождение «князя Роса» Меровея! - и в то же время, оказывается, «общеизвестный», «пресловутый» - кто же в X ве-ке не помнил об аланах, скифах, Аэции и Аттиле?... Упоминав-шийся нами в самом начале М.Сюзюмов уточнял:

«Обратим внимание на то, что, говоря о Русских, Фотий все время приво-дит библейские цитаты из пророчеств, имеющих у византий-ских церковных комментариев определенное эсхатологическое значение: из "Иезекииля", "Иеремии", "Апокалипсиса". В при-менении к русским эти эсхатологические пророчества имеют смысл только в том случае, если под словом "Р;;" понимался одновременно и библейский народ Иезекииля, и русский на-род. Отсюда понятно, что если русский народ до начала IX в. и был общеизвестен византийской общественности, то под биб-лейским "Р;;" понимался одновременно и библейский народ, и ;;o; ;;;;;o;;;;o; («общеизвестный», «пресловутый» на-род). Созвучие "Ро;" и "Р;;" давало основание говорить о недавно появившемся на исторической арене русском народе как о таинственном, неизвестном, и в то же время всем столь хоро-шо знакомом библейском народе».

Отметим, что по мере развития узурпации на всех уровнях (прежде всего, политическом и религиозном) в Европе постепенно складывается не только сознательная, но и подсознательная ненависть (и страх) ко всему, что хоть как-то напоминало о европейской же «державе князя Роша». Предельно четкий анализ отношения Запада к «державе князя Роша» (хотя и в ином аспекте и по иному поводу) содержится в книге А.Г.Дугина «Основы геополитики». Ранее, еще в советское время, этих же вопросов, хотя и менее удачно, касались А.А.Яковлев и П.Г.Паламарчук. Напомним, что речь идет о зна-менитой 38-й главе пророчества Иезекиилева, повествующей о нашествии на Иеросалим князя Роша, Мешеха и Фувала. Дан-ные словоформы используются в Геннадиевском и синодальном вариантах Библии. Славянское же прочтение этих имен, в част-ности, согласно древнему варианту Библии Острожской, - князь Росска, Масох и Фовелъ. Отрицать то, что Пророк Израилев действительно говорит об описываемом константинопольскими хронистами уничтожении Иеросалима множеством народов, объединенных именем Гога и Магога во главе с князем Росска (Род), или ;;;;; (Р;;), Русь, как это, увы, делает П.Г.Паламарчук (это, на наш взгляд, наиболее неудачная из историософских работ нашего покойного друга, написанная в запальчивости), совершенно безсмысленно. Дело в том, что подлинность отож-дествления державы князя Росска с Россией засвидетельствована Православной Церковью через преп. Серафима Саровского: «Грозное и непобедимое царство всероссийское, всеславянское - Гога Магога, пред которым все в трепете будет. И все это, все верно, как дважды два - четыре» (текст, найденный в бумагах о. Павла Флоренского, предположительно полученный им от С.А.Нилуса, который в свою очередь нашел его в бумагах «Служки Божией Матери и Серафимова» Н. А. Мотовилова). Для пророка эти народы являются воплощением зла, хотя сам Росска - это еще и предняя стражба Господня (Иез., 38:1-7). Здесь, не входя в сложные богословские построения, мы можем только констатировать: да, Православная традиция может в не-которых своих аспектах (особенно в историософии) не совпа-дать с библейско-авраамической, поскольку Христос иерейству-ет по чину Мелхиседекову, по чину «царя Салима» (т. е. Царя Ми-ра), который выше Авраама, а последний лишь «платит ему десятину» и получает благословение (Евр., 7:1-6) «Без всякого же прекословия меншее от большего благословляется» (Евр., 7:7).

Какую же историософскую схему предлагает авраамическая (но не мелхиседекова) версия истории в связи с линией «князя Росска»?

«Как бы то ни было, - пишет А. Г. Дугин, - начиная с XVII века (мы, правда, полагаем, что еще с VIII! - В.К.) Русь выступает как главный идеологический, цивилизационный противник Европы. [...] Существует особое протестантское эсхатологическое учение, которое называется диспенсациализмом, от латинского слова «dispensatio», что можно перевести как «промысел», «замысел». Согласно этой теории, у Бога есть один «замысел» относительно христиан-англосаксов, другой - относительно евреев, а третий - относительно всех остальных народов. Англосаксы считаются потомками десяти колен Из-раиля, не вернувшихся в Иудею из Вавилонского пленения. Эти десять колен «вспомнили о своем происхождении, приняв протестантизм в качестве своей основной конфессии». [...] Перед концом времен должна наступить смутная эпоха [...]. Главным отрицательным героем «смутной эпохи», tribulation, является царь Гог (в других вариантах - царь Роша, князь Рош). Этот персонаж устойчиво и постоянно отождествляется в эсха-тологии диспенциалистов с Россией».

Далее диспенсациалистский сценарий развивается примерно так. При наступле-нии войны, предсказанной (лже)пророком Нострадамусом, си-лы Востока (Гог и Магог) во главе с князем Рошем (или Гогом) начинают войну на Ближнем Востоке, в то время как англосак-сонские христиане будут взяты неким «космическим кораб-лем» или НЛО и переждут войну русских с Израилем, в которой русские потерпят поражение. Второе пришествие будет прише-ствием «Христа» вместе с англосаксами, после чего израильтя-не примут протестантизм и установится «единый мир» и «от-крытое общество». В настоящее время теория диспенциализма является официальной доктриной Республиканской партии США, опирающейся на протестантское «моральное большин-ство», составляющее, по опросам, около 60 % населения стра-ны. Любопытно, что создатели этой теории не ответили на не-сколько главных вопросов: отождествляют ли еврейские, прежде всего израильские, историки утерянные 10 колен соб-ственно с англосаксами? Считают ли религиозные евреи (в особенности хасиды, каббалисты и т. п.), что протестантизм хоть в чем-то совпадает с их воззрениями? Готовы ли израиль-тяне отождествить протестантского «Христа» с Машиахом и вообще принять протестантизм? Ответов на это, разумеется, нет. Ясно, что диспенсациализм есть не только обоснование борьбы Запада с Россией, но и «последнее слово» многовеко-вой практики цареборчества, начавшейся в VII-VIII веках.

Эти сведения нам еще понадобятся. Пока что важно следующее. Первым исторически известным властителем «державы князя Росска», т. е. Русским Царем, оказывается тот же Меровей, основатель первой и единственно легитимной королевской (царской) династии Европы. Можно, конечно, сколько угодно говорить о запальчивости современного историка и писателя Ю.Д.Петухова, но не-возможно отрицать или, по крайней мере, не учитывать действи-тельно запальчиво, но искренне им произнесенного: «Русы - именно русы - дали княжеские и царские династии всей Европе и части Азии (я не беру, разумеется, в расчет династии наполеоновские - только истинные!). Пусть потом эти династии свергали, пусть казнили их последних представите-лей, пусть на смену русским Меровингам (основатель франк-ской династии Меровей, его наследник Хлодвиг и пр. - князья русов) приходили их прихлебатели-мажордомы [...] - Искон-ная, естественная и легитимная власть в Европе была власть русов».

Но тогда нам становятся гораздо понятнее слова русско-германского ученого XIX века Егора Классена, легко оппонировавшего своим соотечественникам:

«Но как сношения Германцев с Руссами не представляют никакого исторического материала, из которого бы можно было вывесть, что Руссы заимствовали у них всю свою гражданственность, то Байер и Шлецер укрыли свою мысль под эгидою Скан-динавов, причислив к ним, как к соплеменникам своим, и Варягов-Руссов. Этим они думали оживотворить свою неподвижную, тяготеющую во мраке произвола идею, предсозданную исследо-вателям и своду Русских летописей. Они, конечно, забыли Mipoвея-Винделика, родоначальника Меровингов, введшего славян-ский алфавит у побежденных им народов и старавшегося ввести и самый язык славянский».

Речь, разумеется, не идет ни об одном из ныне распростра-ненных языков, равно как и том славянском языке, который ус-тойчиво связан для нас с именами святых Кирилла и Мефодия. И, поскольку интересующие нас в данный момент события произошли на территории нынешней Франции, обратимся вначале к французским исследователям, многие из которых вообще не считали латынь основой французского языка. Так, в част-ности, утверждал знаменитый аббат Эспаньоль, а широко использовавший его наследие А.Шампроке наотмашь отрезал мнимые с его точки зрения латинские корни всей старой французской культуры, ибо латынь, по его мнению, есть «дерзкий синтез зачаточных языков Азии, своего рода занавес, опущенный перед мiровой сценой путем подлога, подмены фонетики». Такой же точки зрения придерживается и особое течение французско-го языковедения нашего столетия, у истоков которого стоял за-гадочный Фулканелли, известный также и как замечательный лингвист. Исследуя парижское арго с его древнейшими корня-ми, Фулканелли выявляет его готическую природу (argotique = art gotique, готическое искусство), прямо называя этот язык со-единением греческого и пеласгского, т. е. именно троянского. Между прочим, и Уоллес-Хэдрилл указывает на некий особый язык, на котором говорили между собой Меровинги, язык, от-личавшийся как от латыни, так и от кельтских, и германских наречий. Именно такой язык и стал основой так называемого «языка птиц», или «фонетической кабалы», о которых ученик Фулканелли Эжен Канселье писал:

«Между прочим, не следует смешивать кабалу (cabale), о кото-рой мы говорим, с каббалой (kabbale), наукой чисто гебраистической. Орфографические различия указывают на совершенно различную этимологию. Первая происходит, между прочим, от сло-ва kabales, что означает конь (cheval), вторая - от еврейского kabbalha - традиция. Уставы и род занятий древнего конного строя (chevallerie, рыцарства, конницы) как в духовной, так и во временной жизни предполагали взамоизъяснения в форме языковых загадок, каждая из которых была герметическим воспеванием герба».

Cabale проистекает, согласно Канселье, «из материнских языков» (langues matrices) и пришла во французский из пеласгского и греческого. Основы этого искусства, согласно Канселье, содержатся в умении заключать предложение в одно слово и наоборот. Тогда онтологически этот язык действительно славянский, словенский в изначальном смысле, так как в основу свою полага-ет «самовитое слово» (В. Хлебников). Это язык принципиально не для всех, язык варново-сословный, язык «первых», оберегае-мый от «внешних». Но эти «первые», по вывороченной наизнан-ку сакральной логике, стали в Европе «последними», «королями, лишенными наследства»: каролингско-папская узурпация «лати-низировала» Европу и вытеснила ее корневые наречия в арго, в речь «клошаров», «отверженных», «безумных философов», «проклятых поэтов». Но совершенно неожиданно «выплывает» и чисто «славяно-русская» версия. Что касается пеласго-этрус-ского языка, то здесь дело обстоит следующим образом. Тот же Егор Классен, расшифровывая древние пеласго-этрусские над-писи, в частности, надписи намогильные и так называемые гно-стические камеи, обнаружил поразительное сходство их не столько даже с церковнославянским, сколько с современным русским языком. Так, в частности, сделанная «чертами и резами» надгробная надпись в честь троянского царя (правда, «римской», а не «франкской» ветви) Энея, о котором уже много позже писал латинскую поэму Вергилий, найденная близ Кречио, в северной Италии, в 1846 году, гласит:

Рески вес Бог, выш Вима и Дима, Езменю Расией,
Им-же опеце (мой) дом и децес, ленейен Езмень!
Екатезин далечим, до дому зем поежею,
Тоци вероверо ес! Какоей Еней цар-роде.
Сидеиз с Дадоим в Елишом, Лейты поймез, забивлаез,
Ой! дороги, хороши!

Латинскими буквами:

Reski wes Bog, wyz Wyma i Dima, Jlznmnju Rasiмj;
Jmze ормсе (moj) dom i deues, lepMjen Jlzmen!
Ekatezin daleczim, do domu ziem pojezeju;
Toi Wмro-wмiv ms! Какомт Епмj car-rodм,
Sydмz s Ladoim w EliszomO, Leity pojniMz zabywlaMz,
Oj! dorogi, chorosziy!

На русском:

Райский всех Боже, выше Вима и Дима, Езмень ты России, Возми в опеку мой дом и детей, наилучший Езмень!
Гекаты царство далече, до дому земли выезжаю,
Точно, ей-ей, так есть! как я Эней царь-родом!
Сидя с Дом в Елисее, Леты черпнешь и забудешь,
О! дорогой, хороший.

«Что эта надпись относится к троянским временам, - писал Е.Классен, - в том нет никакого сомнения, стоит только сравнить ее с древнейшей финикийско-греческою надписью на камне Киренском, причисленной к той же эпохе, объясненной и публикованной Гамакером и Гезениусом. Мы здесь встречаем ту же интропункцию тремя точками, которая уже не находится на позднейших памятниках. Часто встречаемая в предлежащей нам надписи отдельная точка не составляет здесь деления на фразу, а заступает только место выпущенной гласной, подобно тому, как исполняет это финикийско-самаританско-еврейский Айн. Также употребляется здесь, как в умбрийском, буква V за О, У и Ы, кроме того, встречаются некоторые монограммы. По-следния были у Славян в весьма большом употреблении, оне сохранились на русских монетах и в рукописях до времен Петра Великаго. Для убеждения стоит только взглянуть на изображе-ние древнего русского креста, при котором каждое слово слива-ется в отдельный монограмм. Оригинальная на этом памятнике змееобразно вьющаяся строка всей надписи, требующая, чтобы чтец ее ходил в том же направлении вокруг камня, положеннаго горизонтально; при греческом бустрофедоне нужно было движение глаза только взад и вперед. Вкус к таким змеистым извивам сохранился до средних веков на северных рунах».

Подробную расшифровку пеласго-этрусской письменности сделал в 80-90-е годы нашего столетия Г.С.Гриневич. «Etruscam non legatur - Этрусское не читается» - вспоминает он латин-скую пословицу и утверждает:

«Праславянской письменностью выполнены: Тэртэрийские надписи (V тысячелетие до н. э.); протоиндийские надписи (XXV-XVIII вв. до н. э.); критские надписи (XX-XIII вв. до н. э.), в их числе надписи, исполненные линейным письмом и Фестский диск; этрусские надписи (VII-II вв. до н. э.), а также надписи, найденные на территории расселения восточных и за-падных славян и исполненные так называемым письмом типа «черт» и «резов»... Праславянский письменный язык очень бли-зок к старославянскому - письменному литературному языку всех славян, введенному для нужд Христианской Церкви в сере-дине IX века н. э. Полной идентичности этих языков быть не могло, т. к. каждый из них обслуживал разные типы письма: пер-вый - слоговый, второй - буквенный. И, тем не менее, у этих языков общий словарный состав и, что особенно важно, полное совпадение многих грамматических форм (самая стойкая часть языка)».

Замечательно, что именно внутри этой «праславянской» или троянской письменности и сложились правила «фонетической кабалы», будущего языка «параллельной Европы».

Рассказывая о глиняном сосуде, открытом археологом В.А.Городцовым еще в 1897 году, Г.С.Гриневич обратил внимание на «манерой своего исполнения напоминающие дымковскую игрушку» изображения человека и лошади в качестве некоей «подписи».

«В.А.Городцов предполагал, что все эти знаки - литеры неизвестного письма. Значит, они должны звучать, как звучат зна-ки, т. е буквы нашего алфавита. Но как? ЧЛ - человек, лошадь. А если иначе: ЧЕ ЛО - человек, лошадь. Получилось слово яс-ное и очевидное, известное каждому русскому человеку. Оно оз-начает лоб, часть головы от темени до бровей. Но какая может быть связь между глиняным горшком и человеческим лбом? Не-лепица, да и только. Однако существует еще одно значение сло-ва «чело». Оно сохранилось до наших дней, в частности, на Смо-ленщине, и означает «наружное отверстие русской печи».

В «языке птиц» человек, конь (лошадь), чело (верхняя часть головы или черепа) и печь оказываются тождественными, что, кстати, полностью соответствует и меровингскому мифу о королеве и кентавре, и русской «Повести о Соломоне и Китоврасе». Согласно Фулканелли, Конница, или Конный строй (Chevalerie, рыцарство), восходит к описанию Тайнозрителем Великого Коня (Откр. 19:11-16). Описывая композиции росписи каменного до-ма в нормандской деревушке в Лизье (Manoir cie Salamandre, Жи-лище Саламандры), он указывал:

«Фигура Великого Коня (Grand Cheval) возвышается над Геркулесом - это видение апокалиптическое. Над сидящим на нем всадником написаны слова Откровения: Rex Regnum et Dominus Dominatum - Царь Царствующих и Господь Господствующих. Великий Конь появляется из облаков с передними ногами навы-лет. Всадник держит в одной руке шпагу, в другой - железный жезл; за ним следует множество конных всадников, в солнечном круге - Ангел».

Связь описанного изображения с русской иконой «Церковь воинствующая», или «Благословенно воинство Царя Небесно-го», (XV в.) очевидна. Напомним: согласно преподобному Мак-симу Греку, царь земной есть «образ одушевлен» Царя Царствую-щих.

Наконец, еще более высокий аспект «самовитого слова», выводящего нас на иной уровень «языка словенского, т. е. словесного», на уровень уже чистого «языка птиц», языка ангелов и ца-рей, имеет прямое отношение к «Руси Мiровеевой» (вспомним, что, анализируя Хроники Иоанна Малалы и Летопись Русских Ца-рей, князь П.П.Вяземский указал на то, что Словенин, или гласоимный, имеет греческое именование первого Адама, а именно MEROPES). Современный исследователь В.Н.Топоров отме-чает особую роль, «которая придавалась в раннеславянской литературной традиции сирийскому языку (согласно черноризцу Храбру, первым из всех языков был сотворен Богом сирийский язык - «несть бо Бог сотворил жидовьска языка преже, ни римска, ни еллинска, но сирски имже и Адам глагола»); на нем го-ворили и Адам, и все люди до Вавилонского столпотворения («О письменах»); в апокрифических «Вопросах, от скольких частей создан был Адам», утверждается, что Бог «сурьянским язы-ком хощет всему Mipy судити». Этот сирский, или сурьянский язык, понимают не только Ангелы, но и бесы (падшие ангелы). Преподобный Илларион, изгоняя беса, вопрошает его «сирскы»; в другом эпизоде его же жития некий муж, одержимый бесом, «сирьскы отвечает» («Житие преподобного Иллариона», входя-щее в Великие Минеи Четии). Святой Андрей Цареградский, Христа ради юродивый, «преврати язык... на сирьску речь, и нача седя повести деяти с ним сирьски, еликоже мышляше и хотяше».

Особо оговариваем: речь здесь идет не об апокрифах и не о народной словесности, а о церковно-каноническом тексте, о знании, хранящемся в глубоких недрах Православного Христианства. В частности, подробно об этом писал Рене Генон, согласно ко-торому «адамическим языком» был «сириакский язык», lograh syryaniah, который не имеет ничего общего ни со страной, име-нуемой Сирия, ни с одним из более или менее древних языков, сохраненных человеческим воспоминанием до наших дней. Этот lograh syryaniah есть, согласно истолкованию его имени, язык «солнечного озарения»; действительно, Сурья есть санкритское имя Солнца, и это могло бы указывать, что его корень sur, один из тех, что обозначает свет, и сам принадлежал к этому древнему языку. Речь идет, стало быть, о той изначальной Сирии, о которой Гомер говорит как об острове, расположенном за пределами Огигии», что делает ее (Сирию) тождественной гиперборейской Туле (Tula), где совершается полный оборот Солнца». При этом, исходя из равнозначности порядка букв в так называемых «иератических языках», сирский, сурьский, сурьянский, соурский переходит в роусьский. В Житии святого Константина Философа, владевшего греческим, латинским, еврей-ским и сурским языками, сказано:

«Обрете же тоу Евангелие и Псалтирь роусьскими письмены писано, и чловека обрете глаголюща тою беседою, и силоу речи приямъ... вскоре начат чести и сказали, и мнози ея емоу дивляхоу».

«Пойду, на Русь погляжу...» - до сих пор говорят старики в глухих деревнях об утренней заре...

Мы уже упоминали о символике вепря и медведя, о которой подробно писал Р.Генон, согласно которому именно земля Варахи (т. е. земля варягов, по толкованию А.Г.Дугина) тождественна «солнечной земле», или «изначальной Сирии».

«Добавим, - пишет Генон, - что тот корень имеет еще и дру-гой смысл, смысл выбора или "избрания" (вара), который, оче-видно, не менее подобает региону, повсюду обозначаемому таки-ми именами, как "земля избранных", "земля святых", или "земля блаженных" (варятъ по-церковнославянски - встречать - В.К.). [...] И это, помимо всего прочего, является результатом того фак-та, что в древности вепрь олицетворял созвездие, позже ставшее Большой Медведицей [...]. Вот почему имя бор могло быть пере-несено с вепря на медведя, а сама Борея, "земля вепря", могла вследствие этого в определенный момент стать "землей медведя" [...]; санскритское слово рикша означает «медведь», на кельтском это арт, на греческом арктос, на латинском - урсус. [...] В самом деле, рикша есть также в самом общем значении звезда, т. е., в конечном счете, «свет» (archis), от корня arch или ruch, «блистать» или «освещать». Установленная таким образом близость между медведем и светом не исключение в животной символике».

Напомним, что медведь, как и его вечная спутница - пчела, были родовыми, династическими символами Меровингов. В то же время, по преданиям, на спине у них можно было встретить и щетину вепря, но, по бестиарию, каждый царь был прежде всего Ursus или Urs.

URS - RUS

Вот какого медведя в «дивном Дивееве» в САРовском бору кормил, «окормлял» тот, о ком Царица Небеси и Земли сказала: «Сей есть от Рода Нашего».

Вот какой «славянский» язык принес с собою Miровей-Винделик, вот на что восставали латинские магнаты, будущие Пипиниды-Каролинги, истинные создатели Римо-католичества и искон-ные враги «державы князя Росска», одновременно «Новой Франкии» и «Старой Руси»!

Остается добавить, что М.Л.Серяков так и не разгадал загадку, которую загадал, - о «Римской родословной». Но нам он очень помог.

* * *

А теперь пришло время ответить на вопрос, поставленный на-ми ранее: какому же в действительности Русскому царю, основателю Династии, дан был Константинов венец в древняя убо лета? И, следовательно, какому кесарю Августу наследовали Рюрикови-чи, согласно Степенной книге?

В 496 году внук Меровея Хлодвиг Великий принимает Святое Крещение. Казалось бы, к этому времени уже многие местные князья и вожди переходят в христианство и становятся членами Единой Соборной и Апостольской Православной Церкви. Одна-ко Византийский Император, считавшийся тогда Царем всех православных (при тогда еще «первом среди равных» Римском епископе), сразу же дарует Хлодвигу не только должность консула (что обычно), но особый титул Августа, принадлежавший только самим Византийским Императорам.

Почему? Помимо прочих оснований, Император (а точнее, окормлявшие его старцы) исходил из церковного учения об «удерживающем теперь», т. е. некоем царстве, способном явиться преградой приходу антихриста. Позже, в IX веке, эта идея была оформлена в виде учения о Roma mobilis, «движущемся Риме»: при падении одного царства мipoвoe служение «удерживающего теперь» переходит к другому по преемству. От первого Рима это перешло ко Второму - Византии, и даже если сами императоры надеялись, что Империя будет стоять вечно, то Церковь не могла не мыслить о возможных «запасных вариантах». Это уже факт собственно византийской истории, имеющей к нашей теме отношение косвенное. К тому же сама Империя, строго говоря, не выработала последовательно монархического государствоустройства в силу отсутствия династического преемства как таково-го. Так ведь, собственно, и родился Второй, а затем и Третий Рим.

«Общественное строительство, - писал Р.В.Багдасаров, - зиждилось на стыке двух чинов: basileia, царства и omonoia, соборности. Преемство византийской политики восходило к Александру Великому, а через него к восточным деспотиям и римским установлениям. Однако попытка Кон-стантина сделать власть наследственной и рассматривать Им-перию как достояние своего дома и рода (следуя званию Но-вого Израиля) не удалась, хотя впоследствии неоднократно повторялось разными династиями - Македонской, Комнинов, Палеологов».

Как будто ромейским династиям не хватало некоего тончай-шего, но нерушимого основания, некоей materia prima, необхо-димой для их ars magna. Дерзнем уподобиться тем, кого средне-вековье именовало «щедрыми авторами»: не хватало истинно царской крови. Только этим можно объяснить тот несомненный факт, на который, не объясняя его по существу, указывает Б.А.Успенский:

«Помазание византийских императоров соот-ветствует помазанию Пипина Короткого, и при этом помазание византийских императоров начинается гораздо позже, чем помазание западных монархов, - надо полагать, под западным влиянием».

В случае же Меровингов (а потом и, как мы уже видим, восточных Меровингов - Рюриковичей) речь шла об издревле цар-ствовавшей по собственному праву монархической династии, о единстве крови, миропомазания и права. Именно это было, видимо, явлено при крещении Хлодвига. Согласно летописцу Хинкмару, во время крещения с небес слетела голубка, принесшая в клюве хрустальный сосуд (Saint Ampule) с драгоценным миром, которым был когда-то помазан на царство сам царь Да-выд. Французский исследователь Жан Робен писал об этом так:

«Хлодвиг был главой Regnum Francorum, царства, которому суждено было в дальнейшем стать Францией и «первородной нацией». И вот Император Востока, Анастасий I, кроме титу-лов патриция и консула, передает ему Императорские инсигнии, которые Меровинг с особой торжественностью получает в Ту-ре, повинуясь сверхисторическому велению, соделывающему Хлодвига продолжателем не только Империи, но также и священного Царства Давыда, чрез помазание чудесного происхождения елеем из Нерукотворной Святой Сткляницы (Saint Ampule)».

Между прочим, Святая Сткляница многие века хра-нилась в кафедральном соборе в Реймсе, древней столице Царей (Rois, королей). «Этот драгоценный сосуд, - писал Э. Канселье, - был разбит в 1794 году публично на городской площади Реймса членом конвента Рюлем (Rulil), через год окончившим свои дни жалким образом, подставив голову под пистолет».

Речь идет, разумеется, о той самой революции, которая, по словам самих ее вожаков, породила французскую нацию. И здесь мы должны помнить, что Меровинги не были собствен-но «французскими королями». Они становились именно христианскими государями вне зависимости от расположения их царства, царями священной земли, Roma mobilis, причем, хронологически еще до формирования полноценной симфонии Церкви и Царст-ва в Византии. Как писал Р.В.Багдасаров:

«Слияние эллинского самосознания с римской государственностью и духовным чином Израиля произошло в VII в. при императоре Ираклии, когда по-сле присоединения Персии (629) он возвратил христианам отво-еванный Святой Крест и частично восстановил территорию, подвластную Александру. Это всколыхнуло греческий патрио-тизм. Наследники Ираклия стали носить эллинский титул «василевс» вместо латинского «император», однако подданных про-должали называть римлянами (ромеями). Кроме воинской субординации, греческий язык вытеснил латинский повсюду и прежде всего - в богослужении, законодательстве».

При этом исполнение предсказания блаженного Августина, сделанное еще в IV веке, о том, что в Империи должен воцариться королевский род франков, к VII в. не исполнилось. Что же касается будущей Франции, то первые упоминания о ней относятся только к X ве-ку, когда население бывшей империи Карла Великого разделяет-ся на германское и французское. Сами владения Хлодвига назы-вались тогда Нейстрия и Австразия (Austre Asie, Другая Азия) или Troya Minor (Малая Троя). А вот о державе князя Роша, возник-шей, согласно арабским источникам, после Шалонской битвы, говорить вполне правомерно. Однако держава эта, несмотря на всю свою церковную, королевскую и имперскую легитимность, явно шла к упадку. О причине мы уже говорили - латинизация галло-римской знати, по существу, не являвшейся истинной ари-стократией, а формировавшей скорее спаянный латинизирован-ный христианством класс собственников, противостояние кото-рого с Меровингами становилось неизбежным. «Франки, - писал В.М.Золин, - все чаще не любили вспоминать о своих вос-точных истоках, но историю было трудно переделать». Впрочем, это касается не Меровингов, а вот этой самой «знати», в значи-тельной степени состоявшей из приобретавшего северные земли римского патрициата и латинских, тогда еще формально не отде-лившихся от Вселенской Церкви, но уже все более обособивших-ся, епископов и клира. Процесс этот отражается во Франкском королевстве сначала как «война символов» - признание Святой Пасхи как главного праздника года Меровингами (будущая православная тенденция) и Рождества Христова мажордомами (бу-дущая католическая тенденция); особое почитание святого Дио-нисия Ареопагита, отождествляемого с Дионисием Парижским Меровингами (Corpus Areopagiticum - основа мистического бо-гословия Восточной Церкви), и святого Петра мажордомами; до-статочно свободное отношение к закону (вплоть до явных «пере-хлестов» полигамии) у Меровингов и, напротив, законничество мажордомов, решительно поддерживаемое латинским клиром; и даже служение Литургии по-гречески в «меровингских монас-тырях» и на латыни в будущих т. н. каролингских. И так во всем - вплоть до именования дворца - palatium (ср. рус. «палаты») у Меровингов и castellum у «новой знати».

Следует подчеркнуть, что последние Меровинги уже открыто поддерживаются ирландским духовенством, через линию св.Патрика, прямо связанного с Восточно-православной Александрийской школой. После убийства Дагоберта II († 679), а затем лишения власти Хильдерика II (он был насильно пострижен в монахи), мажордомы-Пипиниды узурпируют престол и принуждают Папу Римского внести изменения в Символ Веры (а именно - Filioque), причины чего требуют отдельного, быть может, несвоевременного разговора. «При этом, - как писал Ф.И.Успенский, - папа под.страхом отлучения заповедал вельможам и народу избирать себе королей только из этой освященной Цер-ковью фамилии Каролингов. С другой стороны, Пипин дал тор-жественную клятву за себя и за свое потомство заботиться о Церкви и блюсти ее интересы. Таким образом, один папа три года назад разрешил Пипина и франкский народ от присяги Меровингу - законному государю, теперь другой папа закреплял духовным авторитетом своим светскую власть над франками за наследниками Пипина».

Карл «Великий» прямо порывает с Византией, заключая военный союз с Гарун-аль-Рашидом. «Латин-ство» торжествует за два века до формального церковного разде-ления. Власть переходит от царей к мажордомам, т. е «хозяйст-венникам», своего рода «буржуа». С тех пор Запад онтологически мертв. Третий Рим в Реймсе, в старой Русии, не состоялся.

Однако вернемся в новую Русию, Русь (хотя, строго говоря, Русской землей мы можем назвать всякую землю с Царем из трояно-пеласгского, т. е. «Роусьского» рода, и Православной Церко-вью).

Происхождение Рюри-ка от кесаря Августа, провозглашенное в Степенной Книге, ка-жущееся нелепым (тем более нелепо соперничество с какими-то Гедиминовичами), если говорить о собственно Римском Августе, легко объясняется, если мы признаем первого Российского са-модержца Рюрика-Рюэрга прямым наследником Тьерри II, а, сле-довательно, и Хлодвига Великого - «Августа» и «князя Роша». «Императорские инсигнии» были переданы Хлодвигу, правда, не самим Константином, а его наследником Анастасием II, но с точки зрения монархического принципа каждый следующий царь всегда есть также и предыдущий - на этом основана монархическая легитимность. В остальном же все совпадает: «В древняя убо лета... от царствующаго града сего (Константинополя - В.К.) царский венец дан бысть русскому царю». Прямому предку Рюрика, а значит, и самому Рюрику. Потому же и «белый сей кло-бук изволением Небеснаго Царя Христа ныне дан будет архиеписко-пу Великого Новгорода» - стольному граду царя Рюрика. Митро-полит Макарий был «мудр яко змий и прост яко голубь»: ради со-хранения вверенной ему от Бога паствы он буквально исполнил повеление Грозного Царя и в то же время сумел сказать всю прав-ду, передав ее «имеющим уши» потомкам.

Еще одно важнейшее обстоятельство. Если все изложенное выше верно, то Рюрик не может не быть христианином. Несмот-ря на уже давно наметившееся разделение, в IX веке Церковь формально была еще едина. Более того, мы уже указывали, что при Карле Лысом происходит «тихая меровингская реставрация», хотя и провалившаяся, но вполне ощутимая, в том числе и в области религиозной. Именно тогда при франкском дворе блистает замечательный экзегет Иоанн Скот Эриугена, переводчик и распространитель творений Восточных Отцов, воссоздает-ся почитание святого Дионисия Ареопагита, происходит кано-низация собором франкских епископов (без согласия Рима) ряда меровингских святых, в том числе короля-мученика Дагоберта II. Для Рюэрга-Рюрика, призванного на Новгородский престол, было вполне естественно отбросить латинские нововведения, прежде всего, Filoque, и исповедовать веру по закону отцов и де-дов... К тому же и приехал он отнюдь не в языческую (как это ча-сто себе представляют) страну. Начальная летопись рассказывает о посещении св. Апостолом Андреем не только берегов Днепра, но и Новгородской земли, что только подтверждает уже выска-занные нами гипотезы о городе Словенске. «Десятки вариантов легенды о Словене и Русе указывают на основание Словенска (будущего Новгорода) примерно в 2335 г. до н. э., - пишет В. М. Золин. - Новгород упоминается на первых страницах ле-тописей как созданный еще до походов апостола Андрея и дея-ний князя Кия в первые века н. э.» Цитированный нами в нача-ле нашей работы Р.В.Багдасаров связывает упадок Словенска именно с неприятием его жителями апостольской проповеди в I веке по P. X. и утверждает, что в VIII в., т. е. непосредственно перед приходом Рюрика, а затем и при нем самом, он начинает возрождаться уже как христианский город.

В это время, как указывает В.С.Передольский, «...значение Новгородских сановников-правителей не установлено на-укою, - как не установлено саморазвитие Ильменской страны, не зависевшее от соседей, утративших чистоту крови первонасельников Европы путем сношения с Азиатскими ордами, время от времени набегавшими на нашу часть света». Однако, он же указывает на то, что у русов (неясно, правда, каких) были в это время цари, и, в частности, ссылаясь на скандинавские источ-ники, рассказывает об «убийстве славного русского царя Сигтрига» (не указывая, где и при каких обстоятельствах это произошло). Интересно в этой связи примечание к «Песне о Нибелунгах» советского медиевиста А.Гуревича: «Зигмунд, Зиглинда, Зигфрид - в их именах первый член sig («победа») указывает на их меровингское происхождение [...], и некоторые исследователи возводят имя Зигфрида к имени франка Сигиберта; в судьбе это-го Меровинга VI в. можно найти известное сходство с судьбой Зигфрида». К сожалению, А. Н. Гуревич в данном случае путает Сигиберта с Дагобертом II - именно он был убит в точности так же, как Зигфрид - копьем на охоте, спящий.

Возвращаясь к вопросу о «возрождении Новгорода», отме-тим, что современный краевед-историк прямо указывает на христианское исповедание если не самого Рюрика (о чем он просто молчит), то его родового окружения: Гостомысл, фигурирующий то как дед Рюрика (одна версия), то как шурин (другая), сам ока-зывается сыном знаменитого князя Бравлина (по-русски) - Бури(е)воя (по-славянски). «Одним из первых князей возрожден-ного «новгородского княжества» стал Бравлин (Буревой), отец Гостомысла. В конце VIII века он захватил часть Крыма, где принял крещение. Затем, возможно, его наемники в 793 году напали на монастырь св. Кутберга (в Англии), обозначив эпоху викингов в Европе - подвластных «хакану Рос». Внуком Гостомысла - по дочери Умиле - русский эпос признает Рюрика». Путаница с именами не должна вводить нас в заблуждение. Хо-тя приводимые Передольским (вслед за Татищевым) имена и несут аромат славянского сентиментализма начала XIX века, следует помнить, что уже доказанная нами русско-славянс-кая двойственность позволяла употреблять имя и русское (т. е. франкское), и славянское одним и тем же лицом, как в дальней-шем славянское (или татарское) имя московского жителя до-полнялось христианским (греческим или еврейским) именем. В нашем смысле можно указать, что родословные Татищева-Передольского совсем не обязательно должны противоречить родословным графа Бони де Лаверня.

В дальнейшем князь Бравлин оканчивает свою жизнь в Кие-ве, будучи убит за исповедание христианства, т. е принимает мученическую кончину. Киев в это время не только славянский город, но некий центр международной торговли, пересечение путей с непостоянным населением: славяне, греки, евреи, ар-мяне - это город ростовщиков, находящийся под влиянием Хазарского каганата. В этом случае поход Олега Вещего (видимо, дяди Рюрика) с малолетним Игорем Рюриковичем на Киев - месть за Бравлина-Буревоя - соединяется с его знаменитым, воспетым Пушкиным походом на «неразумных хазар». Впро-чем, к походу этому мы вернемся чкрез главу, и здесь эту тему можно лишь обозначить. Это поход Севера против Юга, воинов против «торговцев» «Венеты», или «винделики», являются в те времена «царями мореплавания» (rois de navigation), как их называет Жан Робен, в Северном море и Ла-Манше. Эти «белые венерианцы» также являются основателями замка Росслин (Rosslyn) в Северной Шотландии. Жан Робен пишет: «От них происходит легенда о скифском происхождении шотландцев и их обращении в христианство святым Андреем». Отношение к данной проблеме и вообще к меровингской тематике этого французского традиционалистского автора (на него часто и с уважением ссылаются Ж.Парвулеско и А.Г.Дугин) более чем сложно, и мы еще вер-немся к этому вопросу: здесь нам важна констатация единства русов-венедов-винделиков и единого «святоандреевского» Православия на Европейском Севере.

В связи с этим пришла пора обобщить и осмыслить некото-рые данные о разрушенных монастырях и храмах «долетописного» Новгорода, указанных нами вслед за В. С. Передольским. Дело в том, что все эти утраченные святыни так или ина-че соотносятся со специфически «меровингскими» акцентами в средневековой христианской культуре, которые в Европе проявились много позже, чем в России, уже в XII-XVII веках, однако, увы, в крайне искаженной форме, о чем нам еще пред-стоит весьма сложный разговор. Напомним, что на Западе эти акценты, оставаясь в рамках формального римо-католичества, несли в себе некоторые смыслы, явно выходящие за его рамки. Приводя эти факты, мы заранее отметаем те антиканонические и антидогматические выводы, которые делают из них так называемые «неомеровингские» авторы, вроде трех известных анг-лийских журналистов (хотя в ряде случаев вынуждены на этих авторов ссылаться), прежде чем попытаться показать общую несостоятельность их сочинения, а главное, выяснить, для че-го вообще оно было написано и растиражировано, особенно, в России. Повторим - то, о чем повествует «Немая Книга» Европы, на Русском Севере, по-видимому, было известно не в меньшей степени, причем, полнота Православия давала возможность не придавать этим знаниям особо «эзотерического характера» - нечто, разумеющееся само собой, содержится в самом годовом круге Богослужения, на фресках в крупнейших соборах, в иконописи, в Палеях и т. д. Просто, чтобы по-нять, надо уметь читать.

В 1640 году по специальному поручению кардинала Ришелье великий Никола Пуссен пишет одну из самых знаменитых сво-их картин - «Пастухи в Аркадии». Интересно, что за пять или семь лет до этого он пишет еще один, «черновой» вариант кар-тины. На обоих полотнах, помимо прочего, изображено басно-словное божество «подземной реки» Алфиос и надгробие со сло-вами Et in Arcadia ego - И вот я в Аркадии - характерно, что это не классическая, а «варварская» латынь. Аркадия - одно из главных мест пребывания троянских царей после падения са-мой Трои (троянцы, согласно Страбону, основывают там город Капую). Оттуда они двинулись в горные леса, называемые Ардуэной (нынешние Арденны, где и располагалась Австразия). Сосе-дями их были тревиры (не напоминает ли это имя предполагае-мого Рюрикова спутника Трувора?). В разных версиях Аркадия также образ полюса гиперборейской Огигии и «медвежья стра-на, медвежий рай», что явствует также из самого имени этой полулегендарной страны. Интересно французское народное именование осла, на котором Спаситель въезжал в Иеросалим - Аркадийский конь (cheval d’Arcadie). Этот «Аркадийский конь как бы везет за собою «телегу Давыда» - «chariot de David» - созвездие Большой Медведицы. Меровингские короли совершали, кстати, свой ритуальный выезд на простой телеге, крытой соломой.

Но нам, собственно, важно здесь вот что: упомянутые англо-саксонские авторы обращают внимание на обстоятельство, собственно, в истории культуры общеизвестное: «Помимо произве-дений Рене Анжуйского, Аркадия встречается в образе фонтана или могилы, и оба неотделимы от подземной реки. Эта река все-гда отождествлялась с рекой Алфиос, которая протекает через местность, расположенную в Греции и называющуюся Аркадией, прежде, чем уйти под землю, пересечь море, не смешавшись с его водами, чтобы снова выйти на поверхность в Сицилии и соединиться с водами фонтана Аретузы. От античных времен до «Кубла-Хана» Кольриджа обожествленная река Алфиос считалась священной, ибо ее название имеет общий корень с греческим словом «Альфа», что, как известно, означает первопричину, источник, начало». Тема Аркадии была любимой темой средневековых сочинений, исходивших от претендовавших на меровингское наследие Лотарингского Дома, к которому принадлежал и самый знаменитый автор «Corpus Arcadium» - король-поэт Ре-не Анжуйский, «добрый король Рене», сподвижник Жанны д’Арк... Но замечательно, что в Новгороде образы Аркадии появ-ляются за семь веков до Рене Анжуйского и за девять до Пуссена, как раз после того, как в погибшей «державе князя Роша» в Евро-пе меровингская монархия «ушла под землю», подобно подзем-ной реке, и вместе с Рюриком восстала в Новом Городе, где сразу же, вместе с воссозданием бывшего Словенска, строится Аркад-ский монастырь, соседние с ним деревня Аркажа и Зверинский, т. е Медвежий, опять-таки Аркадийский, монастырь! Коммента-рии излишни.

Менее очевидной для современного русского читателя, но чрезвычайно прозрачной для средневековья, особенно ран-него, является и символика двух других новгородских церквей «долетописного периода» - св. Марии Магдалыни и св. Праведного Лазаря. Вообще говоря, в России церквей в честь равноапос-тольной жены-мироносицы мало - едва ли не единственный широко известный храм был построен Царем-Миротворцем Александром III, и то не в России, а в Святой земле. Объяснение тому очень простое. Русское православное сознание историчес-ки всегда почитало телесную аскезу основой христианской жиз-ни (по крайней мере, в идеале), а западные экзегеты, чьи книги попадали на Русь, изображали ее в качестве блудницы (тем са-мым возникло смешение св. Марии Магдалыни и преп. Марии Египтяныни). На самом же деле оснований для отождествления равноапостольной жены-Мироносицы и известной евангель-ской блудницы нет. Но миф был (и остается) очень живуч. Тем более загадочно, что едва ли не первым русским православным храмом был именно храм св. Марии! Да еще по соседству с хра-мом праведного Лазаря, о чем мы уже рассказывали настолько, насколько это возможно.

В данном контексте отметим особое почитание этих святых в Европе в пору неразделенной Православной Церкви (а также и позже), в том числе огромное количество храмов в честь святой Марии Магдалыни, просветительницы Галлии, во Франции. При этом особо подчеркнем ее почитание как самими Меровингами, так и их наследниками. С чем это связано, речь пойдет ниже. Если наша гипотеза о Рюрике верна, то построение именно этих двух храмов в долетописном Новгороде совершенно логич-но. Как и «полярная» ориентация их на север, к «земле медведя» и «земле белого вепря», что отразилось и в народном имени хра-ма - «святой царицы Щетициницы».

В свете всего сказанного находит объяснение описанное В.С.Передольским изображение на так называемой гностичес-кой камее (серебряном бруске), найденной еще в XIX веке возле церкви святого Михаила Малеина. Слева стоит человек с плет-кой в правой руке и протянутой левой к другому человеку. На том, кто с плеткой, что-то вроде поясничной перевязи, на ногах сапоги до колен. Над головой правого - луна, сам он с длинными волосами, одет с поясницы по самые ступни; ноги босые. Надпись на камее такова: «Аз есмь ночь, очуни ее». Сам Передольский утверждал, что это «учение о свете и тьме Зороаштра, внесенное в древний буддизм новгородцев» (он разделял взгляд П.И.Шафарика о том, что древнее слово Будины, относимое к жителям Биармии, означало их приверженность этому восточ-ному учению). Наша гипотеза: камея изображает трагедию, по-стигшую меровингский род на Западе. Длинные волосы, не ост-ригаемые ритуально, признак соединения царского и жреческо-го сословий (соединение «медведя» и «вепря», вспомним, что и Христос соединяем в себе царское и священническое достоин-ство), были родовым признаком династии - их носили даже многочисленные меровингские бастарды. Именно острижение последнего формально царствующего Меровинга Сигиберта VI по приказу Пипина Короткого привело к его смерти через четы-ре года. В свою очередь, коротко остриженный новый власте-лин - галло-римский патриций, мажордом, а может быть, и епископ. Луна - Селена, или Белена, соименница Елены Троян-ской, символической жены древних легенд: мыс Томбелен в Се-верной Франции до сих пор называют Tombe d’Helene - «гроб-ница Елены», образ которой в средневековых рыцарских рома-нах порою сливался с Марией Магдалыней. А учитывая многозначность средневековой символики, и, как это ни покажется парадоксальным, с апокалиптической женой, бегу-щей в пустыню, на чем мы в дальнейшем остановимся подроб-нее. Таким образом, камея не столько гностическая, сколько «династическая»; по-видимому, она привезена русами-варягами, скорбящими о наступлении «каролингской ночи», заката солнца, символизируемого длинными волосами и уходящего за горизонт под плетьми новых хозяев, представителей низко-го рода... В этом контексте совершенно естественным оказы-вается и изображение неизвестного мученика с лилией в руке. Общепризнанное мнение заключается в том, что знаки цветов лилии появляются как символы королевской власти только в Каролингские и особенно в Капетингские времена. Это, од-нако, не совсем так. Тот же хронист Хинкмар, на которого мы уже ссылались, указывал, что знак лилии появился и при Меровингах как один из символов Божьей Матери, наряду с ро-довой пчелой. В этом случае неизвестный мученик мог быть или почитавшийся в те времена князь Бравлин или (что скорее!) Дагоберт II. То, что этот Король-мученик пользовался особым почитанием среди освободившейся от каролингского давле-ния варяжской, т. е. франкской (русской) дружины, возглавля-емой Меровингами, собственно, более, чем очевидно. Под-тверждение этого предположения мы находим в истории со-седнего Польского королевства. В 20-е годы нашего столетия польский историк К.Кротосский (которому вовсе не могло быть выгодно «русофильство» при правлении Пилсудского) до-казал, что племя лехитов, жившее в районе Гоплы и Варты, было завоевано полянами, пришедшими с Днепра под предво-дительством русо-варягов, которые в 882 г. ушли от Олега (быть может, во главе с Аскольдом). От этих «варягов» и происходит, по Кротосскому, династия Пястов, и ее основатель король Мешко (Мечислав) I и само название Польши. Польские ис-торики, по понятным причинам, пытались это опровергать, однако, никогда не опровергали и не опровергли следующего. Дело в том, что вторым, христианским, именем короля Мешко было Даг. «Имя это, - писал X.Ловмяньский, - названо только в одном источнике: акте о передаче под опеку «Гнезненского государства» папе (ок. 991 г.), а, вернее, его кратком переложении, сохранившемся в двух группах записей; в одной имя пе-редано как Dagome, в другой - Dagone [...]. Назначение акта указывает на то, что Мешко, известный в источниках под сво-им славянским именем, в этом случае должен был быть назван своим христианским именем. Как в польской, так и в немец-кой науке предполагалось, что оно звучало как Дагоберт, что указывает на его связь с Лотарингией, где существовал культ этого святого». Если так, то это свидетельствует о широком распространении христианского культа Короля-мученика сре-ди руси и подтверждает предположение, что описанный В. Передольским неизвестный мученик с крестом и лилиями - это именно Дагоберт II и никто иной. И теперь мы, обитатели постсоветского пространства (червь и чернь, по выражению Цветаевой), его узнаем.

Еще более интересна особая роль Новгорода в средневековой Европе вообще, о которой известно очень мало. Город этот служил убежищем для представителей свергнутых королевских динас-тий, страдавших от прокатившейся по всей Европе каролингско-папской узурпации, когда Ватикан стремился «рассадить» на престолы королей, царствовавших не по собственному праву, а по праву коронации, т. е принятия короны из рук Первосвященни-ка. Единственной самодержавной династией к XI веку остались Рюриковичи, сохранившие внешнеполитическую независимость (их отношения с Византией регулировались международно-правовыми договорами). Более того, после падения франкских Меровингов именно князьям Рюрикова дома, т. е, как мы видим, тем же самым Меровингам, Византийский Император дарует царский титул (святой Владимир становится Василевсом, а Владимир Киевский и Новгородский - Мономахом, получая шапку, бармы и династическое имя Императоров, прообразующее буду-щий Третий Рим). Это абсолютно тождественно тому, что было сделано в отношении Хлодвига, буквальное повторение еще раз подтверждает, что свидетельство Степенной Книги относится к Русско-троянскому роду в целом. Более того, это указание на место, куда будет двигаться Roma mobilis после того, как Реймс фактически пал.

«Кто и когда изгонял Владимира Мономаха из святцев?» - задает вопрос В.С.Передольский и настойчиво указывает: «Писатели иноземные свидетельствуют, что Новгородский дворец Ярослава (Мудрого, сына Владимира Святого, позже дворец при-надлежал Владимиру Мономаху - В.К.), отличавшийся басно-словным великолепием, служил убежищем несчастливым венценос-цам и их родственникам (Бильмурк, Эймундова сага), в нем про-живали: король норвежский Олаф Святой, лишенный престола; изгнанные Канутом Великим дети короля Эдмонта Эдвин и Эдвард; князья Венгерские Андрей и Левента - из них первый же-нился впоследствии на Ярославовой дочери; Датский, или вообще Скандинавский, князь Симон, изгнанный дядей Якуном Слепым (о нем значится в Патерике Печерском), и Норвежский князь Гарольд, воспитывавшийся в Новгороде и женившийся, как и Андрей Венгерский, на одной из дочерей Ярослава. Все они селились на Рус-ской улице (последнее выделено нами - В. К.). Название говорит само за себя: на этой улице жила Русь, т. е Цари.

4. И СНОВА ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ. О ПРЕДВЕЧНОЙ ТРОИЦЕ, СОЛНЦЕ ПРАВЕДНОМ, «СОЛНЕЧНОМ РОДЕ» И «ДРЕВЕ ИЕССЕОВЕ»

Господь наш Исус Христос не привнес в мир «новое учение», но прежде всего Своим Воскресением из мертвых восстановил падшего Адама и первоначальное Богомировоззрение. «Я пришел не разорить закон, но исполнить», - сказано не только и не столько о законе Моисеовом (хотя для июдеов это прежде всего так), сколько о первичном устроении мiра по его Творении. Блаженный Августин, кстати, самый «западный», и самый «библейский» из Отцов Церкви, писал: «То, что теперь называется христианской религией, существовало у Древних и было присуще человеческому роду от самого Начала Веков до пришествия Христа, с которого времени истинная вера, уже существовавшая, стала называться христианство». Примерно в таком же роде указывал и Климент Александрийский: и Ветхий Завет, и «язычество» параллельно вели ко Христу.

Так называемое «язычество» это на самом деле искаженное грехопадением (или, на философском языке, «забвением Бытия») видение «гадательно, как бы сквозь тусклое стекло», но - видение. Так видит, по нрашему мнению, и М.Л.Серяков, полагающий умное Солнце (Христа) образом чувственного «первообраза», но это, в конце концов, его личное дело.

Несколько лет назад промелькнули сообщения об удивительной иконе «Неопалимая Купина» (предположительно начала XVII века, обнаруженной на Вологодчине в селе Алатырь в старообрядческом Неопалимовском скиту. Как пишет петербургский психолог В.Ю.Слабинский, «язычники, как водится, дули на воду. Христиане - отмолчались. В общем, история постепенно из явной превратилась в тайную. А ведь речь идет об очень значимой истине, со слов одного из хранителей артефакта настоятеля Неопалимовского скита отца Германа, артефакт открывает "всю правду мира" и дарует знающему "силу сил"». Богородичная икона, выполненная в традиционной для Русского Севера форме - коробом, содержит на обратной стороне руническое имя «Радегаст». Именно о ней отец Герман сказал тогда, в двадцатые, свои слова, вскоре после чего скончался. По словам С.И.Тихоновой, которая придерживалась «старой веры», крестилась двумя перстами и одновременно знала на память множество древних сказаний, изверги глумились над иконой, кололи штыками Лик. В мае 2008 года икона мироточила в течение всего дня.

«Этому есть лишь одно объяснение: еще в начале XVII века на Русском Севере знали, что Исус Христос - есть Радегаст-Дажьбог. И это есть "Вся Правда Мира" - "Сила Сил"», - уверяет В.Ю.Слабинский.

Святой Дионисий Ареопагит указывал: «Воспевают Его и как Безымянного, и как сообразного всякому имени. Он безымянен, говорят, потому что Богоначалие сказало в одном символическом богоявлении из разряда таинственных видений, упрекая спросившего "Каково имя Твое?" и как бы отводя его от всякого знания Божьего имени: "Почему ты спрашиваешь имя Мое? Оно чудесно" (Быт. 32, 29) в то же время те же самые богомудры воспевают Причину всего, заимствуя имена из всего причиненного Ею. Ее называют "солнцем", "звездой", "огнем", "водой", "духом", "росой", "облаком", "самоцветом", "камнем", "всем сущим" и "ничем из сущего"».

Имя «Даждьбог» как ни одно иное соответствует смыслу и словам молитвы Господней - «Отче наш»: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Даждьбог - Дабь, Радегаст, Радигош, Сварожич - это разные вариации имени. Имя «Радегаст» также легко соотностися с Исусом - оно легко читается как «радостный гость», «Благовестник».

М.Л.Серяков в книгах «Сварог» и «Дажьбог - прародитель славян», написанных до тех, которые мы в основном использовали, на огромном славянском, восточном и европейском материале (перед нами не «историк-любитель», а академический исследователь) показывает, что Дажьбога (Солнце) наши предки мыслили именно как Сына Божия и Солнечного Царя (ср. «солнце праведное Христос Бог наш), а Сварога - как Бога Отца, Творца небу и земли. Интересно, что Дажьбог, согласно Серякову, также прародитель Царского Рода (Серяков говорит конкретно о Рюриковичах). Сам М.Л.Серяков при этом подчеркивает свое отрицательное отношение к принятию Русью Христианства, однако при внимательном чтении его трудов такие утверждения выглядят как очень субъективное недоразумение.

Из числа материалов, открытых в последнее время помимо Серякова, заслуживает внимания и упоминание троекратного (о Рождестве Богородицы и Христа и о волхвах) совпадения апокрифического т. н. Первоевангелия и «Влесовой книги» (не признаваемой РАН, но давно признанной в Сербии и на Украине), а также о Суздальской иконе Рождества Христова с изображением волхвов как древних Русов.

В книге Стефана Верковича «Веда Славян», изданной в 1881 году, ее предмет определен как «основа Первобытной Всемирной Веры, следы которой сохранились в Родопских былинах». «Понятно, почему индоарийские ведические тексты предсказывали пришествие Сына Божия в этот мир много раньше, полнее и обстоятельнее, нежели, к примеру, хрестоматийный Ветхий Завет», - утверждает цитированный источник. Мы можем обратиться к нему и более подробно.

В крайне любопытной заметке под названием «Даждьбог есть Христос или Корни христианства находятся на дне Арктики» от 29 мая 2011 г. некто imperialcommiss указывает на текст уцелевшей «дощьки» 16А, фотография которой сохранилась. Вот она.

А вот воспроизведенные руны - руськие письмены - соответствующими буквами кириллицы:

влескнiгосiуптчемобгуншемоукiебоестепрiбезiцасiла/
воноiврмhноiбiаменжiакоiбiаблгадблеiжерченбiакоцтврсi/
атоiмчженуiдвадчереiмастаонасктiакравеiмнгаовноiс/
онаiбiатоiвостоупhхаонiгднеiмчменжпродчрсватакмолiа/
бзiабоiрдегосенесепрзечеаджбоуслоишамлбоутуапомлбе/
даiашмуизмленоiакобiаожечаоитаiасебогрендемезеноi/
аiмемовржетесесебоiаснатчемотубгвлесотрченесiа/
семугредехомсенаимhмодобзенашаiтомурчемохвлу/
бундеблагслвенвождоiноiнhапрснеовекоiадовекоi/
рченоесеокудhсноiцоiатепрчендшенздврцетсе/

Перевод приблизительно таков: «Вещая Книга сия, [открой] Исток Богу нашему, коий бо есть прибежище и сила!
В оны (известные от Начала?) времены был муж, який был благ неколебимо, [и] который наречен был Иако. [Он был] отец [Девы], Тивериадец.
И этот муж имел жену и дочь Деву, оное (знатное) стадо коров и многочисленных овнов.
С[вятая] Оная шла путем тайным, нигде не познала мужа.
[Иако же] про дчерь свою так молил богов, чтобы род его не пресекся.
А та мольба услышана была Дажьбогом, ибо уже пришел час Его (курсив наш - В.К.). И Он дал измоленное: пришел меж нас, имея еще вернуться.
На Нем была ясна туча - то новорожденный Младенец нес Божий знак.
И вот мы отправились в странствие, имея [дары] до Бога нашего, которому речена хвала: будь благословен, Царь, ныне, присно и от века до века!
Сказано, о кудесники: те [отправившиеся] найдя, порекли так и назад вернулись.»

Исследователь делает вывод:

«Итак, весь текст этой дощечки свидетельствует, что именуемый в нем Даждьбогом есть Иисус Христос. Он был рожден Девой, «нигде не познавшей мужа». И Он явился в наш мир, «имея еще вернуться» (обетованное Второе Пришествие). И Он именовался евангельскими волхвами «Царь», чем вызвал гнев и страх царя Ирода за свою власть, вследствие чего Ирод совершил, как повествует Евангелие, вопиющее злодейство: избиение без разбора всех новорожденных младенцев»».

Апокрифическое т. н. Протоевангелие трижды совпадает с текстом Велесовой книги. Указывается, что галилеянами, то есть тивериадцами, тиверийцами, были родители Пресвятой Девы Марии. А согласно сообщаемому дощькой, - тивериадца, имевшего дочь Деву, именовали Иако (Иоаким)

Особенно интересно сочетание слов «ясна туча».

По мнению imperialcommiss, в точности такой образ имеется в предании о Рожестве Христовом, которое записал св. Иустин Философ живший в Палестине во II веке.

«Ночью, на пути в Вифлеем, пришло Марии время родить. Иосиф поместил Ее в пещере, в которой держали скот, а сам отправился искать повитух. И вдруг произошло нечто странное. Иосиф шел, но не двигался. Глядел на небо, и видел, что остановился небесный свод. Все остановилось и на земле. Животные перестали жевать. Пастух, поднявший кнут, замер. Вкушавшие при дороге пищу не донесли руки к устам своим. В это мгновение родился Сын Божий. Иосиф же, найдя повитуху, говорил ей, что помощи ожидает Дева, которая обручена ему, но не жена, и зачала от Духа Святого. Повитуха пошла с Иосифом и они увидели: некое ясное облако озарило пещеру, воссиял свет великий».

Вот тот же отрывок в ъорощо известном переводе И.Свенцицкой:

«И вот я, Иосиф, шел и не двигался. И посмотрел на воздух и увидел, что воздух неподвижен, посмотрел на небесный свод и увидел, что он остановился, и птицы небесные в полете остановились, посмотрел на землю и увидел поставленный сосуд и работников, возлежавших подле, и руки их были около сосуда, и вкушающие (пищу) не вкушали, и берущие не брали, и подносящие ко рту не подносили, и лица всех были обращены к небу. И увидел овец, которых гнали, но которые стояли. И пастух поднял руку, чтобы гнать их, но рука осталась поднятой. И посмотрел на течение реки и увидел, что козлы прикасались к воде, но не пили, и все в этот миг остановилось».

«Ясна туча» - более «поэтический» и, возможно, более архаический вариант, но смысл тот же самый.

Исследователь приводит также и древнеславянское ведическое предание, совпадающее с указаппыми источниками.:

«Дева породит Божича (Сына Бога). Повитухою будет Жива. Свершится это в пещере на горе сарачинской (земли сарачин - или сарацин - древнее название Палестины). Запляшут над пещерою в небе Месяц и часты звездочки. А от горы увидят в ночи сияние, как от Солнца. Сберутся к этой пещере сорок царей, сорок князей, сорок волхвов от всех родов. Увидят у Младенца в руках они Книгу Ясную. И Книга будет учить волхвов, и князей, и царей земли. И сделается та сарацинская гора - золотая».

Это последнее пророчество, вместе с остальными, и содержится в книге Стефана Верковича. Оказывается, что арийские ведические тексты предсказывали пришествие Сына Божия в этот мир много раньше, полнее и обстоятельнее, нежели Ветхий Завет, хотя исторически мы это узнаем позже, уже в наши предпоследние (или уже последние) времена.

imperialcommiss делает еще один вывод, крайне важный, как мы увидим в контексте всего того, о чем говорится уже в нашей книге. Вот он:

«Два эти слова - ясна туча - будучи поставлены рядом, производят впечатление сродни словам черный снег или сладкая соль. То есть такое выдумать - невозможно! Но если человек пытается передать непосредственное впечатление от поразившего его необыкновенного события он, как раз, часто употребляет именно необычные сочетания слов. Психологически это, может быть, наиболее значимый аргумент, позволяющий утверждать: в каком-то поколении учителями русских волхвов были странники, которые видели Младенца собственными глазами.

«Волхвы жили рядом с Вифлеемом! - считает исследователь, цитируя историка Владимира Щербакова: Фракийское племя, объединившее другие племена этой области, называло само себя руссами. Античные же авторы именовали их одрюсами. Владимир Щербаков приводит не только описание внешности (светловолосые и голубоглазые) и обычаев, но также имена Великих - то есть возглавлявших Союз - князей руссов-одрюсов: Садко, Сев, Котко. В первые века по Р.Х. началось великое переселение народов трояно-фракийского региона на север. Одрюсы пришли из Фракии на Днепр. Владимир Щербаков, исследовавший множество фракийских гробниц, полагает, что Киевской Руси предшествовала Русь Фракийская (франкская - В.К.). Так что предшественникам новгородских волхвов не надо было преодолевать во времена Святого Семейства слишком большое расстояние, чтобы оказаться в Палестине».

Итак, все та же Старая Франкия, Русь Троянская…

Эти волхвы и именовали Господа нашего Исуса Христа - Солнце Праведное - Даждьбогом. В дальнейшем это точное знание могло оказаться искажено - ввиду все же господствовавшего поклонения физическим Небу и Солнцу, т. е. твари вместо Творца, а не Солнцу как образу Сына и не небу как образу Отца. То же самое касается Матери-Земли. Некое перерождение первобытной ведической веры имело место, почему и понадобилось «обновление» веры уже в полноценном Крещении и Руси при св. Владимире.

Но отсюда неотменимо следует и еще один вывод: эти же «языческие волхвы» знали и о существовании Единого Царского Рода - «Солнечного Рода» (Surya Vamsa) - о чем они, не связанные ни июдейской, ни римской «тайной власти», конечно, не могли не сказать северным сородичам, и это знание, передаваемое «от Хлодвига к Рюрику», не могло не быть положено в основу «призвания князей», призвания Руси.

Тема Даждьбога как первопредка Рюриковичей, подробно разработанная, но не объясненная М.Л.Серяковым, находит свое объяснение. Кажется, удалось обнаружить «недостающее звено», о котором, признаться, думал и сам автор этих строк в пору работы над первый вариантом этой книги в девяностые и начале «нулевых»…

* * *

Все более становится ясно, что мы просто именуем разными именами Одно и то же, точнее Одного и того же - Предвечного Сына Божьего. А Отцы Церкви дозволяют это делать.

При этом мы легко приходим к тому, что вера в Пресвятую Троицу изначально присуща нашим предкам, причем, фигура Второй Ипостаси - Предвечного Сына Божьего - на данный момент более всего прояснена. Отчасти понятно и то, как именовали, разумеется, прообразовательно, древние Русы и Славяне Бога Отца. Это имя - Сварог. Если Даждьбог - Сварожич - солнце, то его отец - небо. «Как видим, - пишет М.Л.Серяков, - изначальное славянское языческое представление о Небе как об отце обладало настолько большой силой, что не только сохранилось на протяжении тысячелетия после насаждения новой веры, но и трансформировало под себя в народном сознании основной догмат чужой религии». Что бы ни думал по этому поводу сам Серяков, речь идет о том, что сущностно представления о Небе как Отце и о Небесном Отце («иже еси на небесех») нисколько не противоречат друг другу, и никакого «навязывания» здесь не было, даже если и было (бы) в чем-то другом.

Сварога именовали также Родом. Часто Род - отец Сварога, и тогда в некоторых версиях Голубиной Книги уже после 988 года Сварога (а не Даждьбога) прямо именовали Христом. Наиболее полный свод этих духовных стихов дан в книге П.Безсонова "Калики перехожiе", 2 т., 1863 г. Род - Сущий, Единый, прародитель богов и творец мира, «Вседержитель, иже единъ безмертенъ и непогибающихъ творецъ, дуну бо человеку на лице доухъ жизни, и бысть человекъ въ душю живу: то ти не Родъ, седя на вздусе, мечеть на землю груды - и въ томъ ражаются дети…», упомянут в поучениях против язычества «О вдохновении Святаго Духа», «Слове об идолах», «Слово Исайи пророка», рукописи Четьи Минеи, приведенных, в частности, у С.И.Смирнова. Даже в епитимийниках XV-XVI вв. (а значительная их часть составлена в рамках «доминиканского кружка» «хорвата Вениамина» при святителе Новгородском Геннадии (1410-1505) или под его влиянием), не всегда оказывается ясно, идет ли речь о библейском Творце или о Роде-Свароге - «сварганить» ведь именно и означает «создать», «сотворить». Там, где речь идет собственно об идолах - все ясно с так сказать, «негативной коннотацией», а далее…

Даждьбог - сыновняя ипостась Сварога, он - «Бающий бог» (т.е. «говорящий», Бог-Слово) и «Наделяющий». Как мы уже упоминали, Даждьбогу как Царю, прародителю и покровителю Рюриковичей посвятил М.Л.Серяков свою книгу «Дажьбог- прародитель славян». Наши последующие выкладки мы в значительной степени основываем на его результатах, хотя и не только. В конечном счете, оказывается, что некоторые вещи, связанные с Царским Родом (Русью) почти полностью совпадают, будучи именованными на Христианском и до-христианском языке. Если само слово Русь означает также и сам этот свет, то что здесь может быть проще?

Однако самым сложным является вопрос о третьей ипостаси «первобытного Триглава». Разумеется, здесь нет и не может быть прямых параллелей с неизреченной Православной Троицей, но лишь обстоятельства Ея восприятия древним человеком. Тем не менее… «Первым по значимости, - продолжает М.Л.Серяков, - является образ Неба как супруга Матери-Земли, и потому мы имеем право связать с ним те упоминания Неба, которые встречаются нам в русской традиции, о чем прямо говорится в русских народных заклятьях: "ты, Небо - отец, ты, Земля-мать!». Мать-Земля часто - Рода или Лада, иногда Макошь, и - в редких случаях - «Птица МатрСва (Матерь Света)».

Эта МатрСва Птица - на самом деле та же самая голубка roakh, которая "носилась верху воды", исходящая от Отца и предвечно рождающая Сына в недрах Троицы.

«Лада - Женская ипостась Рода, Супруга Сварога. Богородица Лада - Матерь богов, - утверждает справочно-энциклопедический источник. - Она же - Рожаница, "Матерь-Родиха"... Позднее, уже после крещения Руси, Ее приравняли к христианской Богородице».

Это, однако, неточно. Речь, скорее, может идти именно по предчувствовании Духа Святаго: «Дух Святый найдет на Тя, и Сила Вышняго осенит Тя», - говорит Архангел Деве (Лк.1:35). Дух, в недрах коего уже - и вечно - есть Предвечный Сын. Земля же есть образ как Духа (голубки, Roakh, птицы), так и Богородицы: «В Духов день Земля-именинница». «Земле благая, благословенная Богоневесто, Класс прозябшая неоранный и спасительный миру» - обращение к Богородице уже прямо из «Канона ко святому причастию».

Древлеправославное прочтение Символа веры «и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы вочеловечшася» (а не «новое» «…и Марии Девы, и вочеловечшася») также подтверждает Предвечное, а не только историческое (в Палестине) Рождество Сына Божия.

Эти древнейшие представления нашли отражение в рассказе Хромоножки из романа Ф.М.Достоевского «Бесы: «А тем временем и шепни мне, из церкви выходя, одна наша старица, на покаянии у нас жила за пророчество: "Богородица что есть, как мнишь?" - "Великая мать, отвечаю, упование рода человеческого". - "Так, говорит, Богородица - великая мать сыра земля есть, и великая в том для человека заключается радость"».

Первая мать - Пресвятая Богородица,
Вторая мать - сыра земля, -
из тех же песен калик перехожих (от Калита, calice - Чаша).
Русский Север. Ладога. Старая Ладога.

Не есть ли все это ключ к именованию северной, новгородской земли Землей Святой Софии?

Итак, представления о Предвечном Сыне Божием, как мы выяснили в предыдущих колонках, не были чужды нашим предкам в «дохристианские времена», и, быть может, не так уж важно, идет ли речь о древнейшей прапамяти, искаженной уже очень поздним идолопоклонством, или же о прямой связи с апостольской проповедью, что никак не взаимопротиворечиво.

Кроме того, почему-то никто не обращает внимания на некоторые лежащие совсем на поверхности факты из истории также и других арийских народов. Так, мы знаем о кельтском Езусе (пер. -"господин" или "хозяин") - божестве, упоминаемом в Bellum civile Лукана и входившем в триаду вместе с Таранисом и Тевтатом. При этом Езус принимал жертвы, повешенные на дереве, и сам изображался возле дерева. Вспомним о Кресте как Животворящем древе и «царем державе». Да ведь и знаменитый Зевс, Zeus есть не что иное, как анаграмматически записанное то же самое Имя, значит, ведомое и до исторических событий в Палестине. То есть, Предвечный Сын известен и ариям Европы вне зависимости от нашего Даждьбога, как получается, носившего одно из Его имен! Правда, Зевс в «литературной» мифологии несет несколько иные черты, но не есть ли это как раз именно «литература» и собственно «язычество» в современном понимании? Выскажем и такую догадку (придав ей статус исключительно личного суждения, без всяких притязаний на «богословствование»): не указывают ли нам суждения каппадокийцев (в т. ч. св. Григория Богослова) об «обрезании Писаний», раскрывающем «Вечное Евангелие» на «повсюдусущество» Исуса Христа («Христос посреде нас») также и до Его земной жизни?

Понятно, что связанная с «Даждьбогом» сакральная генеалогия Царского (великокняжеского) рода смутительна, и для современного христианина сразу препятствует принятию явленного в наших материалах. Но вот для кремлевских живописцев - а, значит, и Московских святителей XV-XVI вв. -изображение Рюриковичей на «Древе Иессеовом» смутительным не было! Впрочем, здесь умолкнем и лишь зададим вопрос - без ответа: во всем ли сегодняшнее восприятие нами нашей веры тождественно ее восприятию нашими предками?

Пока что, отлагая эту тему некоторым образом в сторону, обратим внимание на также «повсюдусущую» в «язычестве» троичность, каковая, разумеется, не может быть случайной. Триединство божества - Тримурти - известно и ведическим ариям. У славян это Триглав, «идол» которого находился в Штетине (Шецине) и описан в житии Оттона, епикопа Бамбергского (XII в.), который в 1124 году будто бы отправил отрезанные три его головы в Рим в подарок Папе Каллисту II. Интересно при этом, что А.С. Кайсаров в трактате «Мифология славянская и российская» (1804 г.) говорит о Триглаве в женском роде (к вопросу - почему так? - мы еще вернемся). Некоторые исследователи в связи с «веками Трояновыми» отождествляют Троянь (тоже, кстати, указание на женский род) с Триглавом или Триглой. Напомним при этом о связи «тропы Трояни» с баснословной Троей, именовавшейся также «Илион» - не слышим ли мы Имени Бога Мелхиседекова - Эль Элион - Имени Бога Вышняго - Пресвятой Троицы?

Впору вернуться к исследованиям М.Л.Серякова - к его более ранней книге «Сварог». Именно в ней автор впервые обращается к переводу «Хроники Иоанна Малалы», к разделу о божественном кузнеце Феосте (Theos, Deus, Див, Дый - В.К.): "Тъ же Феоста законъ оустави женамъ за единъ мужъ посягати и ходити говеющи, а иже прелюбы деющи, казнити повелеваше» (ср с Моисеевым законом - В.К). Сего ради прозваше и бог Сварогъ … И по сем царствова сын его, именем Солнце, его же наричютъ Дажьбогъ». Серяков уточняет: «Хроника Малалы была переведена на славянский язык весьма рано - в Х веке, …большинство ученых считают, что перевод был сделан в Болгарии, а З.В.Удальцова полагает, что это произошло в Киевской Руси».

М.Л.Серяков продолжает: «Естественно возникает вопрос, действительно ли бог Солнца Даждьбог был сыном Сварога, либо подобная связь… произвольно была образована славянским переводчиком… путем отождествления Гефеста и Гелиоса (Helios - El Elion! - В.К.) с отечественными языческими божествами. Во-первых, пара Сварог-Даждьбог в качестве отца и сына присутствует и в первоначальном славянском переводе «Хроники», и во вставке в Ипатьевскую летопись, что говорит в пользу данной родственной связи и наличии соответствующего мифа. Во-вторых, собственно славянский материал свидетельствует о наличии божественной пары отец-сын, причем последний является олицетворением дневного светила [...] У сербов под Божичем понимается рожденное в день Рождества Христова солнце».

В книге «Дажьбог - прародитель славян» Серяков показывает, что Дажьбога (Солнце) наши предки мыслили именно как Сына Божия и Солнечного Царя - «Солнце царь, сынъ Свароговъ, еже есть Дажьбогъ, бе бо мужъ силенъ», согласно Ипатьевской летописи с опорой на перевод Хроники Иоанна Малалы. То есть и божественное лицо, и «муж».

При этом Даждьбог-Солнце еще и сокровенное сердце: «во лбу светел месяц, против сердца красно солнце». М.Л.Серяков указывает: «О глубокой древности связи солнца и сердца говорят и филологические данные [...] Праславянское sъlnce - уменьш. образование от sъln… Образование аналогично сердце». Совершенно справедливы и указания Серякова на древнее поклонение солнцу как Троице начиная со знаменитого «плача Ярославны» - «Светлое и тресветлое солнце… ! Зачем, владыко…?» и проч., а также на именование митрополитом Иларионом «света Трисолнечного Божества». Сам он утверждает, что Иларион «просто приложил к этому христианскому образу распространенное на Руси представление о троичности солнца». Но не все ли проще?

«Контаминация христианских и языческих представлений о солнце восходит к глубокой древности, - говорит совершенно иной исследователь, христианин и воспитанник «Тартуской школы» Б.А.Успенский. - Если христиане в свое время ассоциировали Рождество Христово с рождением «нового солнца» - об этом свидетельствуют Максим Туринский (нач. V в.) и Лев Великий († 461), - то язычники могли именовать солнце «праведным» (справедливым), что отвечает восприятию Христа как «Солнца Правды» («Солнца праведного»). Не обязательно усматривать здесь взаимное влияние: общие способы выражения могут, вообще говоря, независимо определяться сходными представлениями».

Б.Успенский приводит очень важные примеры: «Во второй половине XVII в. диакон Федор Иванов свидетельствует о том, что многие поселяне, а также попы и диаконы, «живучи по селам своим, покланяются солнцу, где с ними не лучится образа, иконы Христовы и креста его» (Челобитная царю Алексею Михайловичу, 1666г.); итак, солнце явно соотносится как с иконой Христа, так и с крестом, т. е. символическим изображением Христа. До нас дошло дело о старообрядце Василии Желтовском (1680-е гг.), который не ходил в никонианскую (новообрядческую) церковь, говоря: «Бог наш на небеси, а на земле Бога нет», и «крестился, смотря на солнце». Естественно, что у старообрядцев, лишенных возможности ходить в церковь, соответствующие представления - идущие из глубокой древности - оказываются особенно актуальными. В каких-то случаях поведение такого рода могло поддерживаться каноническими текстами. Так, например, юродивый Иван Большой Колпак, живший при царе Федоре Ивановиче, любил подолгу смотреть на солнце, размышляя о «Праведном Солнце», т. е. о Христе». Напомним, что речь идет о тропаре Рождества Христова: «Рожество Твое, Христе Боже нашъ, восiя мирови светъ разумный, внемъ бо иже звездамъ служащiи, звездою поучахуся, Тебе кланятися Солнцу праведному, и Тебе ведети свыше Востокъ, Господи, Слава Тебе».

Выше мы уже цитировали св. Дионисия Ареопагита и слова Молитвы Господней: даждь нам днесь. Имя «Радегаст» также легко соотносится с Иисусом - оно легко читатся как «Благовестник».

Символом Даждьбога был крест. Помимо образа «Трисолнечного Божества» не только у митрополита Илариона и в «Слове о Полку Игореве» мы встречаем этот же образ, но и, например, в болгарской «Службе святым обща пророку» XV века. Комментируя все это и связывая с фигурой Даждьбога, М.Л.Серяков пишет: "Идея трехчастного солнца присутствует как в украшениях домов, так и в памятниках древнерусского искусства, носящих явно языческий характер. В первую очередь следует привести в качестве примера спинку кресла, найденную при раскопках средневекового Новгорода, украшенную тремя крестами. Как установили ученые, крест задолго до христианства был языческим символом солнца, что в данном случае подтверждается тем, что в центре всех трех крестов помещен небольшой круг с расходящимися линиями, однозначно символизирующий небесное светило».

Сам Серяков довольно резко настроен на противопоставление, но можно делать и иные выводы. О тех же самых «расходящихся линиях» Климент Александрийский (примерно 150-215 гг.) писал, что от Бога, «Сердца Вселенной, исходят безконечные пространства, которые направлены одно вверх, другое вниз, это вправо, то влево, одно вперед, другое назад; вперяя свой взор в эти шесть пространств, как число всегда равное, Он завершает мир». «Крестъ хранитель всей Вселенной, Крест красота церковная, Крестъ Царемъ держава, Крестъ ангеломъ слава и бесомъ язва», - поет Церковь на память Воздвижения Честнаго и животворящаго Креста Господня. Этот образ космогоничен и шире конкретно-исторического: «Природа в целом есть лишь символ транцендентных реальностей», - говорит Р.Генон в книге «Символика Креста».

Крест «сочетавает несочетаванное», в том числе Христианство и «язычество». В упоминавшейся (в ч. I) книге «Крест и Круг» Б.А.Успенский утверждает: «Общеизвестно, что символика креста предшествует христианству: крест - это солярный символ, изображение солнца, по свидетельству Сократа Схоластика («Церковная история», кн. V, гл. 17), как христиане, так и язычники соотносили эти изображения со своими религиозными представлениями: "При разрушении и очищении Сераписова храма, - сообщает Сократ, - найдены в нем вырезанные на камнях так называемые иероглифические письмена, между которыми были знаки, имевшие форму крестов. Увидев такие знаки, христиане и язычники, те и другие, усвояли их собственной религии"». Успенский высказывает предположение, что крест могли носить на себе и славяне. Характерным образом у сербов в свое время различался христианский крест («часни крст») и крест языческий («пагански крст»). «Надо полагать, - думает Успенский, - что под языческим крестом имеется в виду крест языческого происхождения, принятый в народных обрядах».

Согласно Житию св. Константина Великого, перед битвой на Мульвиевом мосту (312 г.). Евсевий Памфил, приводя слова самого Константина, сообщает, что тот увидел лежащее над солнцем знамение креста; аналогично и в анонимном византийском житии Константина. Слова «сим побеждай» (;;;;; ;;;;), которые, согласно Евсевию, сопутствовали видению креста (анонимное житие указывает, что слова ;; ;;;;; ;;;; были написаны «латинскими буквами»), отвечают пониманию солнца как «непобедимого» божества (Deus Sol Invictus). «Надо полагать, что Константин соединил таким образом поклонение солнцу с поклонением кресту», - делает вывод Б.А.Успенский. Скорее, однако, несколько иначе: не то, чтобы он, так сказать, субъективно соединял - просто Императору было явлено единство прежнего, извечного «крестопоклонения» и как бы нового, открытого в сравнительно недавние (менее трех веков назад) времена в пределах Империи, что крайне важно. И сим - победа.

Важно то, что сам знак Креста, объединяющий Христианство и «язычество», неприемлем для «строгого авраамизма». Для ветхозаветного сознания Крест был знаком отвержения и проклятия, он внушал чувство ужаса и отвращения, июдеом убо соблазн (1 Кор. 1, 23). Также и в Исламе - «пророк Иса» (Исус в историческо-пророческом аспекте) придет еще раз сразиться с «дадджалом», «разрушит крест и прогонит свиней». Не продолжая далее эту тему, заметим, что как июдеи, так и магометане считают христиан «язычниками»: «гоим» («народы», «языки»), и арабское «ширк» объединяет и «язычество, и Христианство. Не без основания отношение к символу Креста в «чистом авраамизме» в целом совпадает с отношением к институту Монархии в истории, вообще к наличию Престола. Заметим, что для Ветхого Завета (Книга Судей и Первая Царств) монархия «хуже» теократии, а для изначального Ислама вообще нелегитимна.

Профессор А.Г.Дугин в книге «Метафизика Благой Вести» пишет: «Христианская традиция использует для выражения своего учения символы, которые имеют множественное толкование [...] Высший духовный аспект символизма открывает тайны христианской метафизики [...] Этот космический или космологический символизм не противоречит ни исторической конкретике, ни высшему метафизическому значению того или иного христианского сюжета, знака, персонажа». И далее: «Эллинская» традиция - а в символическом смысле русская, славянская, индоевропейская имеет все основания для включения в разряд «эллинских» - с полноценной христианской точки зрения была искаженным продолжением иафетической сакральности, развивавшейся, однако, в русле, отличном не только от закона Моисея и народа Израиля, но и от всей авраамической линии, связанной с Симом - таким же сыном Ноя, как и Иафет». То же самое доказывал в «Строматах» и Учитель Церкви Климент Александрийский, говоря, что христианское учение имеет два источника - Священное Писание и эллинскую философию. Сопоставляя эти два пути к Истине, А.Г.Дугин толкует: «…небесный архетип пророка Илии - того же самого Илии, которого почитает 20 июля православные христиане - древнее и изначальнее и Перуна, и Зевса, и самого ветхозаветного праведника». Параллель Перун - Зевс - Илия предельно точна, но ведь тем более это относится к Предвечному Сыну Божию, рожденному «прежде всех век»! Причем, совершенно не важно, идет ли речь о действительном «небесном архетипе», одно из Имен которого было - возможно (пока так!) - открыто наши предкам как Даждьбог, или же речь идет непосредственно о Исусе, о Котором они предположительно узнали во время посещения Русской земли святым апостолом Андреем Первозванным, о котором рассказывает и Начальная летопись. На Московской Руси бытовало твердое убеждение, что вера христианская была принята не «от греков», а от апостола Андрея, о чем говорил и Иван Грозный на диспуте с иезуитом Поссевином: «Греки нам не Евангелие». Царь доказывал папскому послу: Русь получила веру христианскую «в то же самое время, как вы в Италии». Столетие спустя посол Царя Алексея Михайловича старец Арсений Суханов то же самое говорил самим грекам: «Веру вы изначала прияли от апостола Андрея, а мы такожде от апостола Андрея». Но метафизика «небесного архетипа» и история никак не противоречат друг другу.

Здесь мы, однако, подходим к вопросу, который у большинства читателей, безусловно, вызовет - и справедливо - ряд недоумений, каковые мы далее все же попытаемся разрешить. Бог-Солнце воспринимается древней Русью как предок Царского Рода. Этому вопросу М.Л.Серяков уделяет в книге «Дажьбог -прародитель славян» много внимания, пытаясь доказать как радикальную несовместимость «язычества» и Христианства, так и нехристианскую природу самой идеи Царской власти на Руси (чем невольно подыгрывает «либеральному клерикализму», «гвельфам»). Как и в целом с этим интереснейшим (и едва ли не единственным сегодня в данной области добросовестным) автором, мы должны жестко разделить его личные пристрастия и историко-филологическике данные, которые он нам представляет. Однако, не будем торопиться.

Опираясь на общеизвестные - из «Слова о полку Игореве - слова о «Дажьбожих внуцех» и сопоставляя их с (переводными) - по Ипатьевской летописи - отрывками из «Хроники Иоанна Малалы», и далее приводя большой ряд исторических и лингвистических доказательств (всякий может сам с ними ознакомиться), Серяков показывает, что наши предки, с одной стороны, видели в руках Даждьбога «наличие царской власти над нашей планетой» (ср. с евангельским «Дана Мне всяка власть на небеси и на земли, Мф, 28:17), с другой, почитали его самого предком непосредственно и именно Рюриковичей, но только род этот, по его мнению, тянется, не прерываясь, значительно глубже. Для подтверждения такого суждения он ссылается на уже старую работу В.Л.Комаровича «Культ рода и земли в княжеской среде XI -XIII в.» : «… и если исторических князей - Рюриковичей - в самом деле объединял сравнительно так долго родовой культ, то он не мог первоначально тоже не быть культом родоначальника. Только в поисках такого родоначальника для князей Рюриковичей надо сразу же, конечно, отказаться от самого Рюрика…»

Выше подробно рассказано: в «Сказании о князьях Владимирских», а еще позже в «Степенной книге» таким родоначальником был назван римский кесарь Август… Что это может означать, мы - как с помощью исследований и выкладок М.Л. Серякова, так и самостоятельно - уже выяснили.

Но будем двигаться дальше.

Продолжая свое исследование «сакральной генеалогии», М.Л.Серяков, естественно, не забывает упомянуть о употреблении выражения «Дажбожь внук» в «Слове о полку Игореве» - в отношении самого князя-Рюриковича. Несмотря на разночтения этого словоупотребления, он указывает, что «в свете приведенного выше примера из Ипатьевской летописи и славянского перевода «Хроники» Иоанна Малалы мы можем заглянуть в глубь веков еще дальше и предположить, что исходным родоначальником русских князей был бог солнца Дажьбог, первый царь на земле в собственном смысле этого слова».

Представление об особой природе Царской крови как божественной и «солнечной» было живо и в Московской Руси. В.О.Ключевский указывает на характерный разговор бояр на царской (великокняжеской) свадьбе XV века: «У твоего брата бог в кике, а у тебя бога в кике нет». Это означало: брат собеседника был женат на царской сестре».

«Память о неразрывной связи между русским князем и дневным светилом еще долгие века сохранялась в нашей стране…», - указывает Серяков. Он, в частности, упоминает особый обряд на память преп. Спиридона Тримифунтского (12/25 декабря) - накануне зимнего солнцестояния, когда Царь жаловал звонарному старосте Успенского собора 24 серебряных рубля. Это повторялось также на летний солнцеворот: «Дажьбог-Солнце напрямую был связан с течением времени (циклического, а не линейного - В.К.), и русский князь как его прямой потомок и представитель на земле еще на закате Средневековья демонстрировал свою непосредственную причастность к этому важнейшему природному процессу».

М.Л.Серяков прямо указывает «аналогичное представление о связи древнеарийского Ману с временным циклом» и о его тождестве Даждьбогу. Но Ману - первый и вечный Царь «нашей манвантары» и основатель Солнечной династии (Surya Vamsa). Надо помнить, что sur обратно читается и как rus и означает и собственно солнце и кровь, прежде всего, именно Царскую кровь. Речь, по сути, идет о едином Царском Роде всего яфетического мира.

Современный человек естественно задаст вопрос: «Какое отношение все это имеет ко Христу Исусу? На самом деле самое прямое, хотя осмысливать его надо, видимо, в духе «анагогического символизма» каппадокийцев (напомним слова А.Ф.Лосева о тождестве «полноценного символизма» и «полноценного реализма»). В связи с этим напомним о ветхозаветном Мелхиседеке - Царе Салима» («мира») «без отца, без матере, без родословия», то есть Сущем вечно и прообразующем, согласно Псалмопевцу Давыду (Пс. СIХ:4) и Апостолу Павлу (Евр V:6 и VII:1-17) Самого Христа, Каковой есть «Царь мирове и Спас душам нашим», Христос Предвечный.

Согласно Рене Генону («Царь мира») именно здесь - точка соприкосновения Библии «с великой первозданной традицией»: «Мелки-Цедек является не кем иным, как Ману, и в самом деле «существующим вечно». «Насколько Мелки-Цедек выше Авраама, настолько Бог Мелки-Цедека, «Всевышний» (Эль-Элион), выше «Всемогущего» (Шаддаи), который был Богом Авраама; иными словами, первое из этих имен отражает более высокий аспект божества, нежели второе».

Напомним, что после реформы XVII в. старообрядцы видели «никониянскую ересь» в том числе в «пилатовом титле» ИНЦИ (Иисус Христос Царь Иудейский) и жестко настаивали на титле IcХсЦС (Исус Христос Царь Славы).

Выше мы уже рассказывали о том, что в результате реставрационных работ в Московском Кремле обнаружено, что старинные фрески Архангельского и Благовещенского Соборов, созданные при Иване III и Василии III, были позднее либо сбиты, либо заштукатурены. Когда историки приступили к исследованию их остатков, удивлению их не было предела. Оказалось, что перед ними - известный иконографический сюжет «Древо Иессеово», занимающее все своды и значительную часть стен северо-западной галереи, изображение родословной Исуса Христа, в которую вместе с Давыдом и Соломоном оказались включены… русские великие князья Димитрий Донской, Василий Димитриевич, Иван III, Василий III, а на стенах галереи - Зороастр, Платон, Пифагор, Гермес Трисмегист и другие «внешние мудрецы».

Изначально композиция «Древо Иессеово сложилась в IX в. как в Византии, так и на Западе, однако включало только царей древнего Израиля. Первое упоминание «Древа» на Руси относится к XIV веку. Епифаний Премудрый в послании к тверскому игумену Кирилу упоминает о подобной композиции, написанной в московском Благовещенском соборе в 1405 году Феофаном Греком: «В каменной церкви во святомъ Благовещении "Корень Иессеовъ" и "Апоколипьсий" также исписавый».. Эти фрески не сохранились, и что было на них изображено, мы не знаем.

«Древо» вновь появляется в росписи Благовещенского собора Московского Кремля, обновлённого после пожара 1447 года, но и эта роспись погибла. Заштукатуренную и наполовину сбитую ученые датируют примерно 1547-1551.

Глубинный смысл древнеарийских и русских верований (как «до»-, так и христианских) оказывается одним и тем же.

«Что касается (княжеского имени - В.К.) Даго, - обратимся вновь к М.Л.Серякову, - то известны моравское имя Даграст, сербское Дак, а также сербские Дака и Дако. Около 1575 г. упоминается московский отчинник Молчан Федорович сын Дагин. Кроме того, в грамоте, данной польским князем Мешко I папскому престолу в конце X в. и названной по первым словам «Dagome Iudex», под именем Dagome (вариант Dagone) подразумевается сам польский князь. Польский историк X.Ловмяньский связывает его с именем Дагоберта, полученного Мешко I при крещении.

Но, конечно же, дело не в крещальном имени польского короля, которое могло быть и тайным. «Старогерманское» Дагоберт означает "блистающий, как день, светлый день". Dagoberht: dag, tag (день) + beraht, berht (светлый). Иными словами, это имя Даждьбога, который был «языческим» про- и праобразом Солнца Праведнаго Исуса Христа.

Вне зависимости от этого последнего обстоятельства имя прародителя династии может быть прочитано не только как «просто» Даждьбог, но и как Дагоберт, по сути, принесенный в жертву как «солнце» Единого Рода.

5. КАК НЫНЕ СБИРАЕТСЯ ВЕЧНЫЙ ОЛЕГ

Мы достаточно далеко во времени отодвинулись от прихода Рюрика и Руси в земли северных славян. И хотя имя династии можно считать с большой степенью вероятности установленным, остается много вопросов. Один из них касается непосредственного вокняжения Меровингов-Рюриковичей в Киеве и связанных с этим отношений с соседними государствами Евразии. Речь идет о походе Олега, убийстве Аскольда и Дира, вокняжении Иго-ря и ситуации внутри треугольника Византия - Русь - Хазарский каганат.

Напомним, что двенадцатилетний Игорь был «подъят на щит» (по меровингскому обычаю) в местах, носящих название Каталаунской возвышенности (граница нынешних Тверской и Новго-родской областей). Это не может не быть символичным и не мог-ло не осознаваться Олегом, действовавшим, по-видимому, по прямому указанию уже покойного Рюрика. Более того, мы полагаем, что и название таковое эта местность получила от Олега или от самого Рюрика. Почему? Не рассматривалась ли нынеш-няя Русская равнина местом продолжения первой в истории Ев-ропы «битвы народов»? И если да, то с кем предполагали вое-вать? Очевидно, с теми, кто так или иначе являлся наследниками гуннской державы. Мотив мести за Бравлина, конечно, тоже мог существовать, но все же он был мелок. А в Каталаунской битве не было победителей (как это почти всегда бывает в «битвах наро-дов»), и стремление к освоению новых просторов на востоке не могло не соединяться со стремлением к «реваншу». Кто мог быть объектом этого «реванша»? Ясно, что не ильменские славяне, не киевские славяне и вообще не славя-не - тем более, что относившиеся к венедам славяне и русы, как мы уже видели, различались не этнически, а варново, Ясно, что по-серьезному враждебной Руси могла быть только одна держава - Ха-зарский каганат, тем более, что этнически хазары - действитель-но потомки гуннов: собственно, и столица каганата, и едино-именная с нею главная река Итиль носили имя Аттилы, да и писались часто не как Itil, а как Atil.

Конечно, типологичес-ки Хазария VIII-IX веков решительнейшим образом отличалась от государства Аттилы. Гуннская держава, весьма привлекатель-ная для определенного типа историко-политического сознания, принадлежала к числу периодически возникающих в истории военно-социальных псевдоимперий, основанных на харизме исключительно личной власти. Такие образования, строго говоря, невозможно назвать монархиями, поскольку в них, как правило, не возникает династического права и престолонаследия, и часто, будучи весьма хорошо приспособлены для решения конкретных, в основном военных, задач, они распадаются после смерти вож-дя, имманентно полагаемого бессмертным, но не обладающего физико-магическими возможностями это бессмертие осущест-вить. На месте таких псевдоимперий после их распада, как правило, возникают образования, которые Л.Н.Гумилев именует химерами - сосуществованием внутренне «некомпли-ментарных» (по его выражению) этносов или идеологий в рамках одного месторазвития. Мы не будем повторять общеизвестные ныне факты, касающиеся «химеричности» каганата с его «трех-религиозной структурой», как и вообще нас здесь, собственно, не интересует история каганата. Отметим лишь следующее - важное для понимания некоторых аспектов проблемы. После Освальда Шпенглера мы вполне можем говорить о «мощных груп-пах морфологического сродства, каждая из которых символически изображает особый тип человека в общей картине всемирной исто-рии и имеет строго симметричное строение. Эта перспектива и отражает впервые подлинный стиль истории».

Это может быть тем более справедливым, когда морфологические аналогии име-ют место на одном геополитическом пространстве. В свете этого морфологического анализа можно легко видеть, что если держа-ва Аттилы аналогична могущественному военно-тягловому государству Сталина (которое начало распадаться и гнить сразу же после смерти вождя), то Хазарский каганат - идеологически-торговым структурам при Хрущеве и Брежневе, и особенно ельцинской РФ. Но если Византия, как православная идеократия, была особо озабочена господством в Хазарии талмудического иудаизма, то для Рюриковичей (о чем они недвусмысленно заявили коронацией Игоря на Каталаунской возвышенности) на первый план выходила борьба с наследством завоевателей Европы, с одной стороны, и возвращение в «старую Франкию» (=«новую Русию») - с другой. Стратегические интересы держав ар-Рус и ар-Рум, как их называли арабские писатели, объектив-но совпадали, тем более, если принять во внимание христианство Рю-рика и его рода, о чем мы уже говорили выше,.

И, наконец, речь шла о воссоздании меровингского государ-ства на востоке после уничтожения его на западе. Точнее, не од-ного, а нескольких государств, управляемых одним родом, как это было до VIII в. в землях франков и что вполне соответствова-ло Grand Commandement Карла Лысого. Наиболее ярким приме-ром является создание сыном Олега Вещего, тоже Олегом, в IX в. королевства Моравии, которое в то время произносилось как Меровия. Замечательно, что в более поздних источниках Меровией назывались также земли северо-восточного Заволжья, между реками Ветлугой и Унжей, т. е. место будущего строительства преп. Нилом Сорским и другими нестяжателями своих скитов (север-нее, по реке Сухоне простиралась Мервия) что, естественно, то же самое).

С именами «Олег» и «Игорь» вообще связан ряд любопытных обстоятельств. «Олег», «Хельги» означает не просто «священный» или «вещий», а «священный правитель», т.е. князь-жрец. Иными словами, это фактически вообще не имя, а титул, который Олег носил как регент, хотя и не сын Рюрика, но его, очевидно, родственник и воспитатель наследника. А имя «Игорь» - просто «потомок, происшедший» (собственно, как и «Меровинг») по отношению к старшему князю, т.е. «кронпринц». «Инг-вар» - «происшедший от «белого вепря»-варяга, но и «бера»-«медведя» после их «замирения» Но тогда и известное литературное «Игорь Старый» - оксюморонное. Это имя могло возникнуть только тогда, когда первоначальный смысл имен как титулов был забыт и они стали восприниматься как имена собственные.

Также приобретают дополнительные и достаточно загадочные смыслы легенды и предания о богатыре Илье Муромце (он же преп. Илия Муромец Киево-Печерский), который в былинах именукется также как «Илья Ми(е)ровейский», Илья Муровейский» (или через ижицу), Илья Ми(к)ровецкий и т.д.

На некоторые стороны этих легенд обратил внимание и М.Л.Серяков. Так, в былинах сын Ильи Муромца называется Подсокольничком. Такое наименование достаточно необычно по двум причинам. Во-первых, все остальные богатыри в былинах зовутся по имени. Во-вторых, соколом былины устойчиво называют кого-то из Рюриковичей: именно в эту птицу оборачиваются былинные Вольга и Волх Всеславьевич, историческими про-тотипами которых были сын Святослава Олег и Всеслав Полоцкий. Однако, согласно «школьным» толкованиям, Илья Муромец был крестьянским сыном из села Карачарова. А вот в некоторых редакциях у него появляется жена - «царевна лотарыненко».

Лотарингия - место правления западных Меровингов, входившая в состав Австразии. Об этом Серяков уже не говорит. Попытки связать ее с «прибалтийским племенем латгалов, называемых русскими летописями «летьгола» и «латыгола»» у Серякова не очень убедительны. Но вот дальше он же правильно «обобщает, не обобщая»: «Имя Сиверьянична указывает на север, что подтверждается указанием некоторых былин на то, что богатырка живет «в стороне северной», местами обитания указываются «западные страны, Золотая Орда*, и «море студеное», однако в целом все «указывает на север или запад, а также на морское побережье».

Возможно, именно через «Илью Мировейского» (преп. Илию Муромца) просматривается связь «Старой Франкии» и «Новой Франкии», единого рода «Руси Мировеевой».

По крайней мере, пока что это загадка и для историков, и для исследователей былин, и для агиогорафов, и не только.

В связи со всем изложенным выше, точка зрения Л.Н.Гуми-лева о варягах-руси как союзниках Хазарии и особенно ее иудей-ской верхушки представляется, мягко говоря, неубедительной. Напомним ее основу. Л.Н.Гумилев справедливо указывает на обстоятельства европейской истории той поры:

«Не лучше было и на Западе, где разлагалась заживо (на самом деле целенаправленно уничтожалась - В.К.) франкская держава Меровингов и Лангобардское королевство, а в Британии англы и саксы резали кельтов. Но там положение изменилось к 800 г., ибо Карл Великий, покорив саксов и лангобардов, возложил на себя императорскую корону. Последние годы его правления сов-пали с переворотом Обадии, и тогда две возникшие империи вступили в дружественный контакт, выразившийся в том, что Карл особым указом позволил иудеям жить по их обычаям. И в дальнейшем иудеи поддерживали союз с Каролингами вплоть до их падения в X в. (выделено нами в связи с тем, что каролингский переворот часто рассматривают чуть ли не как «антииудейский» - В.К.). Здесь Гумилев прав. Все было бы и дальше вер-но, если бы он не последовал за общим потоком и не был столь безапелляционен в отождествлении Рюриковичей и т. н. норман-нов, и, особенно, викингов. Дело в том, что викинг - не этничес-кая и даже не сословно-варновая принадлежность, а «профес-сия». В условиях господства в северной Европе майората млад-шие сыновья как знатных, так и самых обычных семейств оказывались без средств к существованию и объединялись в от-ряды, цель которых - морской грабеж и торговля. Среди них бы-ли не только скандинавы, но и венеды - как русы, так и славяне. Естественно, что их использовали короли и князья, как позднее пиратов, и могли также использовать иудейские правители Хазарии. Но в том-то и дело, что викинги - не Русь.

JI.Н.Гумилев утверждает: «...евреи, не довольствуясь административной поддержкой императоров-каролингов, использовали язычников-норманнов [...]. Два хищника - рахдониты и викинги - в 859 г. договорились о разделе сфер будущих заво-еваний, которые предстояло совершить».

Все было бы так, ес-ли бы не некоторые обстоятельства. О первом упомянем пре-дельно кратко, ибо это не входит в основную задачу нашей ра-боты. По мнению многих исследователей, причем, как сионистов, так и антисионистов, хазарские евреи, в отличие от рахданитов, не принадлежат к коленам Израилевым. Это гунно-тюрки и булгары, приняв-шие раввинистическую версию иудаизма, а затем, после гибели каганата, составившие основу «европейского еврейства» (т. н. ashquenazim) - не этнического, а религиозно-корпоративного сообщества. Кроме того, Рюриковичи (Русь) - не норманны, не викин-ги и не язычники. И, кроме того, - враги Каролингов и враги всех потомков гуннов вне зависимости от присутствия или отсутствия «евреев» в их среде.

Справедливости и полноты ради следует, пусть даже в качестве курьеза, упомянуть небезынтересную книгу Ирмы Хайман. "Еврейская Диаспора и Русь", в которой автор пытается доказать, что Русь (именно в этносословном смысле, в отличие от славян), это потомки утерянных колен Израилевых, отказавшиеся от иудаизма и принявшие «язычество». Именно поэтому, как считает автор, Русские князья легко приняли Христианство и сохраняли интерес к «наследию предков» («ересь жидовствующих»). Эта концепция, довольно хлесткая публицистически (хотя и трудно доказуемая научно), в корне противостоящая позициям и большинства, и автора этих строк, относится к числу построений «альтернативной истории». Все было бы просто, если бы не вписывающиеся вообще в рамки никакой исторической школы труды Г.М.Бараца (1835-1922) о влиянии библейской и агадической традиции на наиболее ранние памятники русской письменности, до сих пор не получившие адекватного разбора. Для этого необходим русский (именно русский) исследователь, хорошо знающий как русскую историю, так и иврит, и историю еврейского нарда. К сожалению, такого нет. К непосредственному же разбору наших тем все это сейчас имеет важное, но косвенное отношение.

Также мы не собираемся здесь входить в крайне сложную и запутанную проблему о «потерянных коленах» и этнической природе sepharadim и ashquenazim, но именно сознавая слож-ность ее, употребляем применительно к хазарским «евреям» ка-вычки. Опять-таки эта тема уведет нас в сторону. Важно, что, в связи со всем сказанным, нам представляется более обосно-ванной, чем гумилевская, точка зрения В.В.Кожинова о том, что «Рюрик с самого начала вынужден был противостоять Хазарско-му каганату, который покушался и на северную Русь». Это в пол-ной мере относится и ко всему его дому. Основание меровингского (варяжского) государства (быть может, действительно, именовавшегося тогда как Русью, так и Меровией) в глубине Евразии означало вытеснение оттуда тюрко-гуннского субстрата, во-первых, и, поскольку свержение узурпаторов Европы, поддерживаемых Римской епархией, было невозможным, максимальную независимость от них и от этой епархии, во-вторых. Последнее было более, чем актуально. Существуют летописные свидетельства о том, что поляне-киевляне и их предшествующие пра-вители (предполагаемые потомки Кия, Щека и Хорива) после 843 года, когда столицей восточных Каролингов стал Регенсбург, установили через этот город тесные связи с Западной империей, а, следовательно, и с Римской епархией.

Цели Меровингов более соответствовали интересам Византии, впрочем, поддер-живавшей их и во франкскую эпоху, нежели Латеранского дворца. Но и византийские инсигнии Хлодвига столь же могли давать его потомкам право пре-тендовать на престол Восточной Империи, тем более, что Ви-зантии фактически не удалось выработать династическое начало, а здесь, как писал Дж.М.Уоллес-Хэдрилл, «мы имеем дело с древнейшим обычаем Царской семьи, семьи столь высо-кой, что уже никакой, наивыгоднейший династический брак не сможет возвысить ее кровь [...]. В ее собственной крови нахо-дилась ее сила, и все, кто входил в нее, ее разделяли». Это по-следнее было явлено открытым нарушением византийского це-ремониала русскими князьями в Константинополе, в частнос-ти, равноапостольной княгиней Ольгой. Г.Острогорский, приводящий свидетельство Константина Багрянородного о посещении кня-гиней Царьграда в 946 году с указанием на то, что на клитории (торжественном обеде) «архонтисса» села к столу, лишь слегка наклонив голову, делает вывод: «Право сидеть в присутствии императора считалось чрезвычайной привилегией... По общему правилу каждый, поставленный перед императором, падал перед ним ниц», а Ольга «ограничилась тем, что слегка наклонила голову». Знала ли Ольга о предсказаниях блаженного Августина? Прямого ответа у нас нет - мы не располагаем свидетельства-ми, но то, что императорские инсигнии были получены предка-ми ее рода, она не знать не могла. Как не могли не знать и ви-зантийцы.

Итак, если Хазария - открытый противник, то отношение к Византии неоднозначно. Византизм был, конечно, предпочтительней латинства, но это вовсе не значит, что Русь была лишь послушной ученицей, как это часто утверждают, что и вырази-лось в известном, кочующем из летописи в летопись, выраже-ний «греци лукави суть до сего дне», при общем признании то-го, что Русь и греки единой веры. К тому же и династические претензии на Царьград, юридически не безосновательные, у Рюриковичей были.

Документальных сведений о происхождении Аскольда и Дира у нас очень мало. Строго говоря, существует только свидетельство Повести Временных лет и Первой Нов-городской летописи о том, что они были членами дружины Рюрика, прибывшей в Новгород. Двигаясь по пути в Царьград («из варяг в греки»), они в 862 году, т. е. уже после вокняжения Рюрика, захватывают Киев и начинают властвовать в земле полян. При этом летопись добавляет, что поход этот был военный, а Аскольд и Дир возглавляли его. Каковы обстоятельства этого похо-да? На них указывает непреложный факт: именно с этим перио-дом связывает летопись окончательное установление хазарской дани над Киевом. Здесь нам приоткрывается частичная правота JI.Н.Гумилева. Конечно, вовсе не вся русь становится союзни-цей (а фактически сателлитом) Хазарии, а та часть ее, которая с помощью хазар противозаконно и предательски вокняживается в Киеве - месте пересечения тогдашней международной тор-говли - и «в знак благодарности» предпринимает поход против исконного врага тогдашних хазарских правителей - православ-ной Византии. Возглавляли эту часть руси Аскольд и Дир, отде-лившиеся от Рюрика, т. е., попросту говоря, предавшие его. Считается, что именно во время похода на Константинополь 860 г. Аскольд и Дир приняли Святое Крещение, и с этого времени начинается их противостояние как Рюриковичам, так и остальной дружине, закончившееся их мученической смертью. При этом Рюриковичи оказываются представителями «реакционных сил, которые стремились преградить путь прогрессу и которым посчастливилось в какой-то степени достичь своей цели».

«Марксистско-ленинскому лексикону» православного неофитства можно, конечно, улыбнуться, но все же надо бы разобраться. Мы знаем, что и сам Рюрик, и, по крайней мере, часть дружины его были христианами, во всяком случае, были крещены. Аскольд и Дир ушли в Киев язычниками - раз Крещение они приняли в Царьграде. Это значит, что в любом случае конфликт между ними и Рюриковичами религиозного характера не имел.

Вот что рассказывают Повесть Временных лет и Новгородская летопись. Мы не будем рассматривать здесь хронологичес-кие неувязки, заинтересовавшие современных исследователей (в частности, В.В.Кожинова, настаивающего на существовании Олега II, что вообще-то само по себе очень интересно) просто потому, что для целей нашего исследования это не столь важно.

НЛ: «И роди (Рюрик) сын, и нарече имя ему Игорь. И възрастишно же ему, Игорю, и бысть храбр и мудр. И бысть у него воевода именем Олег, муж мудр и храбр».

ПВЛ: «Умершио Рюрикови предаст княжение свое Олгови, от рода ему суща (здесь и далее выделено нами - В.К.), въдав ему сын свой на руце Игоря, бе бо детеск вельми».

НЛ: «И начаста воевати, и налезоста Днепр реку и Смолнеск град [...]. И придоста к горам киевским, кто в нем княжит; и ре-ши: два брата, Аскольд и Дир».

ПВЛ: «Аскольд же и Дир придоста, и выскашани все, прочми из ладьи, и рече Олег Аскольду и Дирови: Вы неста князи ни рода княза, но аз есть роду княжа. И вынесоша Игоря: "А се есть сын Рю-риков"».

ПВЛ: «И убиша Аскольда и Дира. И несше на гору, и погребоша и на горе. На той могиле поставил [Олма] церковь святаго Нико-лу; а Дирови могила за святою Ориною. И седе Олег княжа в Ки-еве и рече Олег: "Се буди мати градом русьским"».

Прежде всего здесь надо обратить внимание на разделение «рода княжа» и «рода не княжа», проходящее в подобных критических ситуациях на протяжении всей истории (вплоть до Собора 1612-1613 гг.) Оно отражено и в европейской литературе.

Юлиус Эвола в книге «Мистерия Грааля» приводит пример различия собственно Царского рода и «вторых родов». Он рассказывает:

«В древней итальянской новелле говорится о том, что "пресвитер Иоанн, благороднейший индусский повелитель", отправил послов к императору Фридриху как к "подлинному зеркалу мира, чтобы узнать, насколько он мудр в словах и делах". От "пресвитера Иоанна" Фридриху (скорее всего, речь идет о Фридрихе II Гогенштауфене - В.К.) были переданы три камня, и вместе с тем ему был задан вопрос о том, что является самой лучшей вещью на свете. "Император взял камни, и не спросил об их достоинстве ". На поставленный вопрос он ответил, что самая лучшая вещь на свете - это «мера». Из всего этого пресвитер Иоанн заключил, что "император был мудрым в словах, но не в делах, поскольку он не спросил о достоинстве камней, каждый из которых являлся столь ценным". Пресвитер Иоанн посчитал, что "эти камни, не будучи познанными Императором, со временем потеряют свою ценность", и потребовал их назад. Особенно ценным был один из камней, который мог сделать невидимым и о котором пресвитер Иоанн сказал, что "он стоит больше, чем вся ваша Империя".»

«Царство пресвитера Иоанна - это не что иное, как средневековое название "Высшего Сакрального Центра"», - указывал Эвола. На Руси и в России его называли в том числе Беловодьем, и именно оттуда представители крайних старообрядческих согласов стремились «повывезти священство», будто бы, как и Царство, хранящееся там в первозданной чистоте. Сам же «пресвитер Иоанн» - не кто иной, как «богослов Иван, над царями Царь, над попами поп». Считалось, что это царство находится в центральной Азии - или в Монголии, или в Индии, или, наконец, в Эфиопии. В связи с этим «Это последнее название в те времена обозначало не только страну, известную сегодня под этим именем, но и нечто иное», - пишет Эвола. Напомним, что правители «реальной» Эфиопии, вплоть до последнего мператора Хайле Селассие I, считали себя потомками Царей Давыда и Соломона.

«Дары пресвитера Иоанна» императору Фридриху являются как бы внешним «мандатом», предложенным германскому правителю Священной Римской Империи с тем, чтобы он установил реальные контакты с принципом «Универсального Господина».

И далее: «Фридрих не задал вопроса, вопроса о символах могущества, предложенных ему пресвитером Иоанном. Из-за отсутствия осознания смысла высшего мандата, его действенность была отныне обречена на убывание, поэтому пресвитер Иоанн и взял этот мандат обратно. Особая форма бытия императора, который "живет и не живет", чья жизнь - это только видимость, равно как и тема короля, пребывающего в летаргическом сне, тесно связаны с основополагающим мотивом историй о Граале: с виной, сущность которой заключается в отсутствии "постановки вопроса", так как уже сам факт такой постановки означал бы начало реставрации». Крайне важное указание.

При этом «сущностно "пресвитер Иоанн" - это титул, имя, обозначающее не индивидуума, а некоторую сакральную функцию. Так, у Вольфрама фон Эшенбаха и в «Титуреле» мы встречаемся с именем "пресвитер Иоанн", взятым в качестве титула, и сам Грааль, как мы увидим в дальнейшем, будет указывать, кто и в какой последовательности должен становиться "пресвитером Иоанном" [...] В связи со всеми этими символическими концепциями особенно важен тот факт, что у Вольфрама фон Эшенбаха пресвитер Иоанн предстает потомком династии Грааля, а в «Титуреле» сам Парсифаль берет на себя функцию "пресвитера Иоанна"».

По сути, рассказ о «пресвитере Иоанне» и Императоре Фридрихе, как бы ни толковать его в частностях, в том числе разгадывая «что такое есть Грааль», дает нам ключ к пониманию сущности «Истинно Царского рода» и «просто царского рода», а, возможно, и всего лишь местоблюстительства, хотя и вполне легитимного (Гогенштауфены узурпаторами не были).

О безпримесно небесном (вне каких-либо «змеиных линий») происхождении Рода Континентальных Ханов («Вритра-Хан» - убивающий Змея, санскр.) Великой Тартарии, что, по сути, совпадает с легендой о пресвитере Иоанне и Императоре Фридрихе, рассказывает и «Сокровенное сказание монголов». Надо иметь в виду, что в Европе пресвитера Иоанна действительно отождествляли с Чингизханом, что, конечно, на самом деле является символом, но символом весьма характерным и важным.

Что вытекает, помимо всего прочего, из рассказа об Аскольде и Дире? Во-первых, Аскольд и Дир - давние знакомые Олега Вещего (что естественно). И реакцию его на их появление можно выразить примерно так: «Ах, вот вы где...» Совершенно очевидно, что оба они - знатного рода (члены дружи-ны), но не царско-княжеского, следовательно - узурпаторы. Да-лее, указание Олега Вещего на Игоря как на сына Рюрика означа-ет не что иное, как всеобщее признание Рюрика монархом, оспаривать которое невозможно и любое посягательство на власть перед лицом которого, равно как и его сына, есть беззако-ние. Указание похоронить Аскольда и Дира по христианскому обряду с возведением храма не оставляет сомнений в том, что все или почти все пришедшие с Олегом Вещим были христианами. Характерно при этом, что Олег вел себя как носитель сильной вла-сти, не нуждавшейся ни в «чистках», ни в демонстрациях силы: никого из дружины узурпаторов не тронули, а их самих похоро-нили по-христиански (да еще и с возведением храма во искупле-ние греха человекоубийства), не забивали в пушку и не вешали на воротах. И, наконец, напомним, что знаменитые слова о «матери городов русских», которые в наше время рассматриваются просто как некий поэтизм, однако, по-види-мому, правы те историки, которые толкуют их как «русская митрополия». А это оставляет большие сомнения в «язычестве» Оле-га Вещего, вообще вряд ли возможном, если он принадлежал к роду, официально принявшему христианство в 496 году (креще-ние Хлодвига Великого). В связи с этим мы склонны принять точку зрения В.В.Кожинова, указавшего на то, что «и в церков-ном уставе современника Олега Императора Льва VI указана рус-ская митрополия, что свидетельствует о немалом распростране-нии христианства на Руси при Олеге Вещем; это, правда, вовсе не означает официального признания новой религии (такое при-знание могло носить скорее «естественный» характер, подобно описанному в повестях «артуровского свода», где за круглым столом друид Мерлин сидел по одну сторону от короля, а архиепископ Кентерберийский - по другую, что вообще было характерно для Северной Европы - В.К.). Стоит отметить, что, согласно сведениям византийского Императора Константина VII, в середине X века русская митрополия уже не существовала, и это было, оче-видно, результатом победы Хазарского каганата над Русью на ру-беже 930-940-х годов: так, несколько ранее, в 932 году, Каганат победил выступившего против него «царя алан» (предков осе-тин), и в результате, - сообщает современник события арабский хронист Масуди, - аланы «отреклись от христианства и прогнали епископа и священников, которых византийский император им прислал» (позднее, после разгрома Каганата Святославом, аланы вернулись к христианству). Надо полагать, нечто подобное произошло и на Руси на рубеже 930-940 годов».

Итак, возможно, целью похода Олега Вещего было установле-ние в Киеве не столицы, а русской митрополии, т. е. самостоятель-ной церковной единицы, не связанной с узурпаторским Римом. Сам же Олег похоронен, как предполагается, в Старой Ладоге: «И иде Олег Новугороду и оттуда в Ладогу, есть могыла его в Ладозе», - так гласит восстановленная А.А.Шахматовым Началь-ная летопись. Вообще, как пишет X.Ловмяньский, «источник выводит Олега с севера, где он правил; однако примечательно, что его столица не названа, хотя Олег должен был иметь главный город, если осуществлял княжеские функции; более того, в самом источнике часто упоминаются названия городов: Смоленск и даже (кроме Киева и Царьграда) Новгород, Псков, Пересечень, Искоростень и т. п.; отсутствие названия столицы Олега не нахо-дит объяснения. Трудно поверить, чтобы источник не упомянул в этом контексте Новгорода, если бы, по традиции, Олег имел в нем главный центр власти». Если же мы вспомним устроение меровингского государства на западе, то увидим здесь полней-шую аналогию. И в этом смысле Меровинги-Рюриковичи - Рю-рик и Олег - вели себя точно так же, как и их предки - Меро-винги западные. Разумеется, до определенного момента, диктуе-мого, прежде всего, военными интересами. И с одним исключением: славяно-русский язык Православной Церкви не растворял речь руси (в отличие от латыни «западной руси» - франков) в местных наречиях, а, напротив, подчинял их. Но со столицей (как, кстати, и с правом, что есть тема отдельная) аналогия действительно почти полная. Что может быть названо сто-лицей, например, при Дагоберте II - Париж? Реймс? Турнэ? Или Стене, родовой замок в Арденнах, возле которого он и был убит? В этом смысле Олег Вещий действует в полном соответствии с родовой традицией, т. е. не имеет однозначно определенной столицы, а в Киеве видит, по-видимому, будущий церковный центр. Может быть, именно потому, что Киев (Самбатас) был в значительной степени иудейским городом - столь явна в «Сло-ве о законе и благодати» митрополита Иллариона полемика с иу-деями - а их обращение в Православие считалось раннею Цер-ковью одной из важнейших задач, как и задачей государствен-ной: вспомним, что в VI веке галло-римские иудеи были обращены в христианство меровингским королем Дагобертом I.

Характерно, что захват Киева, столь часто оплакивавшийся либеральной интеллигенцией XIX века, вовсе не был воспринят как таковой местным населением. То, что этому населению был предъявлен «сын Рюриков», свидетельствует о том, что киевля-не знали, кому действительно предназначено властвовать. Более того, очевидно, и киевские иудеи признавали за его династией легитимность и потому в большинстве своем также приняли христианство (как и в случае с Дагобертом I). На отсутствие какого-либо сопротивления приходу Рюриковичей в Киев обращал внимание еще Эверс. Следовательно, Аскольд и Дир рассматривались как узурпаторы, а власть их как незаконная, в лучшем случае, временная.

И сразу же после вокняжения в Киеве начинается первый по-ход Олега Вещего на хазар, тот самый, воспетый Пушкиным... «Может показаться странным, - пишет В.В.Кожинов, - что освобождение Олегом Южной Руси от хазарской власти началось со свержения Аскольда. Но, как установила С.П.Плетнева, «хазары сохранили всю правящую верхушку побежденных народов, связав ее с собой вассалитетом». Поэтому свержение Аскольда и война с хазарами преследовали одну цель».

Наконец, поход Олега Вещего был тем, что в юридической на-уке называется «фиксацией права». Как пишет В.Я.Петрухин, Олег «объявляет самозванцами Аскольда и Дира, княжащих в Киеве, и садится сам, как законный князь». Олег распростра-няет на Киев действие русского (т. е. меровингского) династичес-кого права, расширяет, как бы мы могли сказать сегодня, «право-вое пространство». Он ни при каких условиях не мог бы сделать этого, не будучи воспринят как представитель «неотмирного», небесного, «потустороннего» начала, от имени этого начала действующий. «Во всех без исключения древних обществах, - писал исследователь истории права В.А.Якобсон, - первыми законодателями считались личности легендарные, «культурные герои» или даже божества. Однако важно подчеркнуть, что общество рассматривало этот опыт (фиксацию права) не как нововведе-ние, а как исправление возникших несправедливостей».

И, наконец, еще одно, поистине поразительное свидетельство паримийного характера, говорящее о духовно-генеалогической гомологии Дома Рюриковичей и Дома Царепророка Давыда, свидетельствующее о единстве и неразрывной преемственности Цар-ской линии, «красной нити» истории, на которое обратил внима-ние Роман Багдасаров:

«Вторая Книга Царств рассказывает: "И отделились все Израильтяне от Давыда и пошли за Савеем... Иудеи же остались на стороне царя своего". Полководец Царя Давыда Иоав приступа-ет к Евелю (Авелю-Бер-Маахе), городу, где укрылся изменник Савей. Евель назван "матерью градам Исраилевым" (2 Цар. 20:19). Параллельное место из Летописи - Аскольд и Дир (не Рюриковичи) заняли Киев; "и збежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новогородцких мужей". Придя к Киеву с княжи-чем Игорем, Олег убил самозванцев. "И седе Олег княжа в Киеве и рече "се буди мати всем градом Русскым"».

Свидетельство харизматичности, более того, богоизбранности Рюриковичей мы находим и в византийских источниках. Рассказывая о походе Руси на Царьград (спорном как по датировке, так и по мотивировке, чего мы здесь не касаемся), Псевдо-Симеон пишет: «Ро; ;;, о; ;;; ;;о;;;;;, ;;;;;;;; ;;о Ро; ;;;о; ;;о;;о; ;;;;;;о;;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;; ;; ;;о;;;; ; ;;о;;;;;; ;;;о; ;;; ;;;;;;о;;о; ;;;о;; ;;;;;;;;;;;;». В.Д.Николаев приводит собственный перевод с английского перевода, сделанного Р.Дженкинсом, так: «Русские (конечно же, русы! - В.К.), также называемые дромитами, получили свое имя от некоего храброго Росса (мы уже указывали, что перед нами совпадения имени государства и имени государя - Рюрика - В.К.), усвоили изречение оракула, данное им путем возжения и божественного озарения теми, кто господствовал над ними (вы-делено нами - В.К.)». Сам же Р.Дженкинс задает вопрос: но кто были эти «божественно-озаренные вожди»? И отвечает на него: не сам ли это Олег?

Мы не будем входить в дискуссию о том, почему состоялся поход, о каком Олеге (с учетом мнения В.В.Кожинова) идет речь, равно как и заниматься вопросом, был ли это поход 907 или 941 года, как считает тот же Кожинов. Для нас важно следующее. Православный византийский хронист говорит о «Божественном» (;;о;;;;;;), а не «демоническом» озарении князя Руси. Князя, которого вся «официозная» историография считает «язычником»! Но если даже это язычество, то что оно такое, какова его природа?

«Христианство отрицает мнимую «изначальностъ» язы-чества, являющегося лишь следствием отступления некоторых на-родов от Вечного Завета (Быт., 9:13) с сыновьями св. Праотца Ноя». Этот вывод современного исследователя полностью соот-ветствует святоотеческой традиции.

И еще одно - в чем смысл прибитого (по легенде, конечно) Олегова щита к вратам Цареграда? Воздержимся от окончательного суждения - похоже, мы действительно приближаемся здесь к «священной загадке». Укажем лишь на одно обстоятельство (читающий да уразумеет). Дж.М.Уоллес-Хэдрилл свидетельствует: «Церковь (VI-VII ве-ков, т. е. Церковь Православная - В.К.) признавала, что на деле в основе Франкского королевства (kingship) была кровь», и «Меровинг был человеком великим, даже перед лицом епископа». Но если византийские хронисты называли русов принадлежащи-ми «к роду франков», о чем мы говорили выше, то они не могли не относиться к их князьям точно так же, как Церковь относи-лась к франкским королям до папско-каролингской узурпации. В дошедшем до нас договоре Олега с Византией, датированном в летописи 912 годом, сказано, что он заключался «на удержание и на изведение от многих лет (выделено нами - В.К.) межи христианы и Русью бывьшую любовь». От каких многих лет? От «пак-та Хлодвига», разорванного Западной Церковью в VIII веке? Вряд ли это можно толковать иначе. По крайней мере, внятно. Да, конечно, о глубинных причинах, которых мы коснемся в сле-дующей главе, не говорили, но о них, без сомнения, знали.

Есть, конечно и принципиально иная версия событий, о ней нельзя умолчать. Ее разделяли некоторые (не все) историки Русской Церкви, и ее можно условно называть «клерикальной» (или «гвельфской») в противовес «монархической» («гибеллинской»). Ее придерживаются современные авторы, ее придерживался и знаменитый автор «истории Русской Церкви митрополит Макарий (Булгаков), суждения которого (в числе прочих) мы приводим здесь по книжке С.Шумило :

«Следуя за другими историками, митрополит Макарий полагал, что, поскольку князья Оскольд и Дир были христи-анами, то "причиною их смерти могла быть нерасположенность к ним некоторых киевлян, не хотевших принять кре-щения и потому пригласивших к себе Олега - язычника". Называя это мнение «вероятнейшим», митрополит Мака-рий отмечает: "Известно, что киевляне не только не мсти-ли за смерть своих князей Олегу, но тогда же приняли его к себе на княжение. Не очевидно ли, что некоторые из них, и особенно составлявшие дружину, которые бы и могли, соб-ственно, отмстить за князей своих, были как бы в заговоре с Олегом и выдали ему Аскольда и Дира? А не любить их дружина, состоявшая преимущественно из суровых варягов, могла, собственно, за то, что, сделавшись христианами и внявши кроткому гласу Евангелия, Аскольд и Дир почти вовсе отказались от войны, тогда как воинственный Олег, естественно, возбуждал в них любовь к себе своими бран-ными подвигами и славою".

Для некоторых историков камнем преткновения явля-ется то, что о факте Оскольдова Крещения не упоминается в поздних списках Несторовой "Повести временных лет". Однако, как справедливо замечает по этому поводу митрополит Макарий (Булгаков), "неосновательно заключать из одного только молчания Нестора о событиях, бывших еще до великой княгини Ольги, будто этих событий вовсе не было". Как известно, сохранившиеся старейшие списки Несторовой летописи датированы XIV веком, его ориги-нал не дошел до нас. Эти списки, сообщая о походе князя Оскольда на Константинополь, в отличие от византийских источников, в угоду политическо-династическим интере-сам замалчивают факт крещения князя Оскольда, убиенного основателями династии Рюриковичей. Учиненный ими языческий переворот, убийство князя-христианина и узурпация власти могли бросить тень на легитимность пре-столонаследия династии Рюриковичей (что в эпоху средне-вековья играло очень важную роль). Поэтому, по мнению ряда историков, при редактировании и переписывании летописей эти факты были сознательно опущены по указа-нию самих же князей-Рюриковичей.

По мнению авторитетнейшего церковного историка ми-трополита Макария (Булгакова), отсутствие упоминаний в Несторовой летописи не дает оснований для сомнения в том, что Киевский князь Оскольд был крещен при св. Па-триархе Фотии и, судя по всему, погиб от рук антихристиански настроенных язычников».

Не будем говорить ни о нелюбви к войне, будто бы свойственной христинским дружинникам, ни о нелюбви собственно к Рюриковичам, ни о том, что внутри дружины шла острая борьба по религиозному признаку (эту же версию подогревают с другого конца «новоязычники»), ни о прочих мнениях, сугубо принадлежащих церковному и околоцерковному сознанию девятнадцатого столетия. Заслуги Макария как церковного историка велики, и ничто их не умаляет.

Хорошо известен порядок подписания договоров Руси, в частности, с греками. Договор подписывают, а потом клянутся (ротятся), как известно, приближенные князя, среди которых и христиане, и язычники - обе группы по своему обычаю, и это отмечено в летописи.

По нашему мнению, в данном случае дело обстояло так. Да, дружинник Рюрика (не князь) Оскольд (Аскольд) был действительно крещен при св. Патриархе Фотии. А вот о том, что, «судя по всему, он погиб от рук антихристиански настроенных язычников», говорить с полной уверенностью нельзя. Но дар святости он, конечно, обрести мог. При этом святость далеко не обязательно предполагает безупречную государственно-политическую позицию (пример - преп. Максим Грек), и, наоборот, исторические лица, оказавшие Отечеству неоценимые услуги, могут оказаться великими грешниками.

Версию эту мы приводим и оставляем в конечном счете на суд Божий и суд истории. Возможно, во всем прав С.Шумило и неправ автор этих строк. Заметим, что эта версия - вполне в духе известного концепта «Священство выше Царства». Легко представим ее популярность и привлекательность. Но зададим вопрос: если все так, почему князья-христиане, по сути, отдали Киев оккупантам-хазарам с их в любом случае июдейской верхушкой?

И оставим его без ответа.

* * *

И здесь мы подходим к знаменитой легенде о смерти Олега Вещего, в связи с нею - да и со всем остальным - заслуживающего иного прозвания - Олега Вечного. По сохранившемуся до нас преданию, князь этот умер от укуса змеи, затаившейся в че-репе его коня. Внутренний смысл легенды о черепе и Вещем Олеге вновь раскрывает Николай Козлов (Андрей Алексеевич Щедрин):

«Красной нитью через всю Священную Историю до ее предреченного эсхатологического конца прослеживается одна священная генеалогия, начало которой положено грехопадением прародителей в раю и там же предвозвещен ее апокалиптический конец. [...] При ближайшем рассмотрении божественного обетования, данного прародителям в раю, в контексте всей Священной Истории оказывается, что таинственно речь идет в нем все-гда об одном благочестивом роде ветхозаветных праведников, названном «семенем жены» (мы неожиданно наталкиваемся здесь все на тот же апокалиптический образ жены, бегущей в пустыню и спасающей младенца мужеского пола - царственного младен-ца! - В.К.), т. е. наследующим неизменные генетические при-знаки по женской линии [...] и остальном враж-дебном ему прелюбодейном человечестве, получившем название «семени змия» от усвоения им себе генетических признаков, полученных от добрачного сообщения [...]. Каким образом про-изошло вторжение змеиной наследственности в репродуктивную сферу человеческого рода, этого из слов Бытописателя прямо не видно; утвердительно лишь то, что сама репродуктивная способ-ность была дана человеку уже в раю (Быт., 1:28). Присутствие змеиного генотипа в человеческой наследственности подтверждается святоотеческой антропологией. Св. Отцы просвещенны-ми Духом очами, созерцая тайны падшей человеческой природы, видели «змия, который таится под самым умом в глубине помыс-лов, гнездится и умерщвляет человека в т. н. тайниках и хранили-щах души».

Версия «обыденного сознания» говорит о «символическом змие», в крайнем случае, «тотемическом» - для некоторых родов, для чего-то навязывающих «все плохое против всего хорошего». Пусть так.

Но есть и другие «версии». Тревожным намеком на их глубины является уже и миф о Вольге и Микуле.

Распространение змеиной наследственности от по-томков Каина, названных в Писании сынами человеческими, к сынам Божиим, потомкам праотца Сифа - это заповеданная Богом генетическая вражда между семенем змия и семенем же-ны - осуществлялась в допотопном человечестве посредством брачных смешений первых с последними (Быт., 6:2,) а в народе Божьем, как избранном хранителе благочестивого семени, - че-рез религиозное смешение и усвоение языческих культов, практиковавших генетическую селекцию. Борьбе этих начал прича-стна и человеческая природа Христа-Спасителя и всего его Рода, включавшего в себя не только праведников, но и грешников, совер-шающих падения и отпадения. При этом, как пишет Николай Козлов, «сотериологическое значение червленицы (красной ни-ти, - митос. греч. - нить, хондрион - грану-ла) в роде Спасителя уясняется из понимания Тела Христова как генотипического змия, вознесенного на крест и умерщвленного Богочеловеком, чему прообразованием служило поставление Моисеем медного (красного) змия на знамя во время пребыва-ния избранного народа в пустыне, который должен был спасать взирающих на него с верою от угрызений чувственных змей (Числ., 21:5-9).

Следует помнить, что образ змея как в Священном Писании, так и в средневековых бестиариях двойствен: сам по себе змей не является противником рода человеческого, но истинный противник, искушая прародителей, является в образе змея. Кроме того, вознесенный змей есть образ самого Спасителя мира. Николай Козлов говорит о «генеалогической загадке русского княжеского дома», заключающейся в преодолении эндогамии. Такая прак-тика существовала и у франкских Меровингов, и у московских царей (знаменитые царские «смотрины невест») - т. е. в пределах одного, истинного Царского рода - и только после Петра Вели-кого (сам Петр в обоих своих браках держался истинной тради-ции) вводится принцип обязательной равнородности царских браков. Так голштинцы принесли во «град огражденный» Треть-его Рима кровосмесительные законы каролингско-королевской Европы, разрушив величайшую святыню - освящающую вседоступность царской крови, Sang Royal (а ведь когда-то и Европа была иной - вспомним сказку о Золушке). Эта «генеалогическая загадка», как пишет Николай Козлов, «являлась по существу не чем иным, как духовно-генетическим применением сеннообразных начал ветхозаветного семейно-брачного законодательства в державном строительстве Святой Церкви, царства Нового Из-раиля».

Автор ссылается на глубокое исследование И.Я.Фроянова и Ю.И.Юдина «Былинная история», в котором они пишут:

«В былине Змей выступает и как родоначальник княжеского рода, его продолжатель и как своего рода хранитель его чистоты, беспримесности (он в своем новом потомстве возрождает княжеского предка). При этом важно, что Змей становится не предком вообще, но предком княжеского рода, рода вождя. Связь с ним по женской линии в таком случае особенно желанна».

Николай Козлов, а также Ксения Щедрина приводят много примеров подобного рода в книге «Царское счастье». В частности, они напоминают, что в Священном Писании корень "сераф" (змей) употребляется для символического обозначения царской харизмы. "Змеями парящими" (‘srph’) в пророчестве Исайи названы иудейские цари, потомки Ахаза. «В лето, в неже умре Ахаз царь, бысть глагол сей: не радуйтеся вси иноплеменницы, сокрушися бо ярем биющаго вы: от семене бо змиина изыдут исчадия аспидов, и исчадия их изыдут змии парящии. И упасутся убозии им, нищии же человецы в мире почиют»(Ис.14,28-30). "От семене змиина" [...] сим пророк означает преемников Ахазовых - говорит свт. Василий Великий. - И если Ахаз имел лютость змея, и потому радуетесь его смерти, то от семени змея восстанут на вас исчадия аспидов, и от них опять изыдут исчадия, сим словом изображает злонравие последующих по преемству царей [...] Потом, поелику порядок родословия ведет к самому Господу, пророческое слово переходит и к благому обетованию, ибо говорит, упасутся убозии им». Именование ‘srph’ - ‘сераф’ должно говорить об огненной природе царской харизмы…

О борьбе внутри этой двойственности (говоря словами французского ме-тафизика и метаполитика Жана Парвулеско, «при приближении к сущности все двоится») свидетельствует «династическое пре-дание о смерти Олега Вещего, которая наступила, по предсказа-нию кудесника, от его собственного коня, т. е. от укуса скрывав-шейся в конском черепе ядовитой змеи: змея от змея».

Вслед за этим «укусом» (какие события внешнего историчес-кого плана скрываются за ним?) два поколения Рюриковичей уклоняются в «мерзость языческую», и только равноапостольная княгиня Ольга (Елена) хранит верность истинному родовому преданию и истинной вере. Выскажем пока только предположение: быть может, оставление династией Севера, обоснование ее в Киеве, своего рода восточноевропейском Вавилоне (вспомним, у Гумилева-старшего: «Из города Киева, из логова змиева / я взял не жену, а колдунью...»), было ошибкой, быть может, митрополии довлело... Но не будем предаваться гаданиям, в истории неуместным. Впрочем, по странному свидетельству Мавро Орбини, ар-химандрита Рагузского, русский князь Святослав, внук Олега вещего, был... христианином. В это верится с трудом, но если вдруг это так, то кто и почему переписал историю победителя Ха-зарского каганата?

И, наконец, последнее, что так важно помнить в связи с Олегом:

«Памятником победной борьбы Моисея и Аарона с волхва-ми в Православной Церкви является архиерейский змеевид-ный посох, у которого верхняя часть или рукоятка имеет змеи-ные головы, одна против другой, поставленные в виде укра-шения (следует, впрочем, отметить, что такой посох появился в русской Церкви только после реформы XVII века, констатация чего ставит перед нами множество дополнительных вопросов - В.К.) [...]. Как можно полагать, два змея, обвивающих жезл от пяты до верха, символизируют историческое переплетение двух змеиных родов в генетической борьбе за мировую власть».

Со свидетельствами этой борьбы вокруг священного наследия Царского Рода мы столкнулись совсем недавно и, поскольку эти вопросы стали предметом обсуждения, не всегда компетентного, не считаем возможным обходить эту проблему.

6. КТО ЗАГАДЫВАЕТ «СВЯЩЕННЫЕ ЗАГАДКИ» И КАК ИХ РАЗГАДЫВАТЬ

В последние годы весьма значительную популярность среди читателей «околоисторической» литературы приобрели книги трех англо-американских авторов, пишущих совместно и иногда по отдельности. Речь идёт о Майкле Байдженте, Ричарде Ли и Генри Линкольне. Их популярность началась с книги под назва-нием The Holy Blood and the Holy Grail («Святая Кровь и Святой Грааль»), во фран-цузском варианте - L’Enigme Sacree («Священная загадка»). На русском языке она вышла в переводе с французского в 1993 г. под названием «Священная загадка» и в 1997 г. в переводе с английского под названием «Святая Кровь и Святой Грааль». Появлению книги предшествовали многочисленные газетные и журнальные публика-ции, а также телепрограммы во Франции и в Европе, а вслед за ней появились многочисленные отзывы, в том числе и на постсоветском пространстве. На ту же тему авторы вскоре выпустили в США ещё одно сочинение под многозначительным названием The Messianic Legacy («Мессианское наследие»). Она тоже была переведена на русский, правда, значительно позже - в 2006 г. Вышли также и другие их книги: «Запретная археология» М. Байджента, «Храм и ложа» М. Байджента и Р. Ли, а также книги о «Кумранских находках»: «Свитки Мертвого моря» М. Байджента и Р. Ли (М., 2009, оригинал - The Dead Sea Scrolls Deception) и «Бумаги Иисуса» М.Байджента (The Jesus Papers, М., 2009). По сравнению со «Святой Кровью...» и «Мессианским наследием» эти последние «журналистские расследования» явно имеют меньшее значение. Тем не менее, совер-шенно очевидно, что речь идёт о достаточно широкой программе, имеющей целью повлиять на культурно-политический климат в мире в совершенно определённом направлении. Что именно имеется в виду, они не скрывают:

«Сегодняшний мир, мы убеждены в этом, - пишут они, - находится в состо-янии поиска настоящего главы и духовного вождя, Монарха, достойного его дове-рия. Наша цивилизация, бывшая материалистической столь долгое время и созна-ющая пробелы в своем опыте, больше не скрывает своего желания напиться из другогo источника, не похожего на предыдущий, источника, который утолит её духов-ную, эмоциональную и психологическую жажду».

То, что речь идёт о политико-культурной программе, причём, весьма широко развёрнутой, подтверждают и события, происшедшие после появления двух основ-ных книг М.Байджента, Р.Ли и Г.Линкольна. Известный американский литератор Дэн Браун выпустил - фактически по мотивам книги The Holy Blood and The Holy Grail - бестселлер под названием «Код да Винчи», а затем по мотивам этого рома-на вышел одноименный фильм, давший рекордные даже для Голливуда денежные сборы. Несмотря на то, что М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн подавали на создате-лей фильма и самого Дэна Брауна в суд за плагиат, всё это произвело впечатление не столько финансово-судебных и прочих разбирательств, сколько продолжающей-ся раскрутки «основных тем» этих сочинений. По сути, на авторов и их популяр-ность сыграла и жёсткая реакция Римско-католической церкви и значительно более сдержанная, но тоже негативная - Православной.

На первый взгляд, может показаться, что речь идёт об очередной «масонской провокации» с целью встречи «близ грядущего антихриста». Именно такой и была реакция многих церковных кругов и отдельных христиан, как православных, так и католиков, совершенно справедливо видевших, что в книгах речь идёт, прежде все-го, о нападках на «апостольскую линию» в Церкви, а также о пересмотре ряда веро-учительных и нравственно-богословских положений. Всё это, безусловно, правиль-но. Однако мало кто заметил, что речь идёт ещё и о возрождении старинного спора гибеллинов и гвельфов, сторонников «царского» и «священнического» принципов внутри самой церковной традиции. При том что М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн и, тем более, создатели «Кода да Винчи» крайне примитивизируют и ту линию и другую. Тем не менее, следует помнить, что за сенсационностью и примитивизаци-ей изложения стоит определённая историческая реальность.

Автору этих строк довелось изучать некоторые вопросы, поднятые М.Байджентом, Р.Ли и Г.Линкольном практически параллельно, чему как раз и свидетельствует эта книга. В самом широком смысле - это вопрос о монархии и культуре, о монархии в культуре - мировой и рус-ской. В более узком смысле - это вопрос о царском роде как таковом, в связи с чем невозможно было обойти тему перехода от «родовой монархии» Меровингов в Европе к «церковному государству» мажордомов и о происхождении русских царских родов - Рюриковичей и Романовых. Зачем поднимают эти темы сегодня на Запа-де - от М.Байджента до Голливуда? - вот первый вопрос. Зачем их так примити-визируют, зачем разбавляют достаточно дешёвым оккультизмом, да ещё и с изряд-ной долей «секса» (в самом широком смысле)? - вопрос второй. Идёт ли речь о про-тивостоянии масонства и христианства? - третий. На него ответим: да, но не толь-ко. Быть может, даже и не столько.

Однако, с самого начала оговоримся, что будем избегать примитивизации про-блематики и рассуждений на уровне «общечеловеческих ценностей», с одной сто-роны, «жидомасонского заговора» с другой. Подобные клише «сверхприблизительны», а потому сугубо неверны и сугубо опасны. Не будем, подобно некоторым напуганным лицам, кричать, что перед нами «антиевангелие» и «масонский катехи-зис». Будем точны. А точность заключается в том, что авторы - англосаксы, при-чём живущие как по эту, так и по ту сторону Атлантики. А вот это-то как раз важ-но. Почему? Потому, что геополитический фактор, борьба «суши и моря» часто оказывается первичен даже по отношению к религиозному. Заранее оговорим так-же ещё одно условие обсуждения. Авторы книги определяют себя как сознательных агностиков. Они были таковыми в пору написания «Святой Крови...» и «Мес-сианского наследия», остались ими и в последние годы, когда занимались вопро-сами кумранских рукописей. С православной точки зрения многие положения кни-ги кощунственны, например, утверждающие о том, что Исус Христос, «разыграв» некое мистериальное действие, «избежал распятия», а, следовательно, и Воскресе-ния и был похоронен в Южной Франции, в Ренн-ле-Шато. Эти и некоторые дру-гие авторские версии, как отвергнутые Церковью, так и не отвергнутые, но также и не подтвержденные и явно противоречащие самому духу христианства, мы гото-вы упоминать лишь в целях адекватного (дабы избежать непонятных «пустот») из-ложения авторской позиции, без чего серьёзный разговор невозможен. В то же вре-мя следует понимать разницу положения верующего христианина, с одной сторо-ны, и историка-исследователя, в известной степени следователя, который не может и не должен a priori отвергать ни одну из версий, - с другой. Также мы должны иметь в виду, что наряду с конфессионально неприемлемыми положениями кни-ги «Священная загадка» и «Мессианское наследие» (чего нельзя полностью ска-зать о «кумранском цикле») содержат большое количество ценной фактической ин-формации, которую отвергать невозможно и которая естественным образом входит в исследовательский аппарат любого занимающегося этим кругом вопросов. Кро-ме того, следует указать и на то, что толкование темы Святого Грааля (или, как мы уже указывали, настаиваем, исходя из редких, но имевших место у православных авторов упоми-наний, Святой Граали - в женском роде), может быть не только таким, как у ис-следуемых авторов, но и совершенно иным, и не можем не согласиться с А.Г.Дугиным, который как раз в связи с этой книгой - а она в значительной степени касается и ордена тамплиеров - писал: «Орден тамплиеров был двойственной эзо-терической организацией, в лоне которой сочетались обе важные метафизические тенденции - как эзотерический манифестационизм, так и метафизический креа-ционизм. Как и в случае «легенды о Святом Граале», которая может быть интерпретирована двояким образом, в зависимости от внутренней позиции эзотерического общества».

Более того, полноценное прочтение любого сакрального послания, в том чис-ле и о Святой Граали, предполагает не одно и не два, а больше, вплоть до беско-нечного, число смыслов, отнюдь не отрицающих, а дополняющих и восполняющих друг друга. Дело на самом деле не в том, как то или иное «эзотерическое об-щество» интерпретирует это послание (в данном случае о Меровингах и Святой Граали), а насколько его деятельность адекватна данной интерпретации, насколь-ко она не является пародией и подменой. В этом суть дела, и таким предуведомле-нием хотелось бы предварить разговор о «Священной загадке» и «Мессианском на-следии», в центре которых - деятельность одного из самых нашумевших «тайных орденов» Европы - ордена Приората Сиона.

Сразу надо договориться о термино-логии. «Приорат Сиона» не имеет прямого отношения к сионизму в общеупотре-бительном смысле слова как: а) идее возвращения евреев в «Землю обетованную», б) еврейскому национализму в более широком смысле, связанному с Государством Израиль вообще. Более того, орден имеет сугубо европейское (а не еврейское, по крайней мере, формально) происхождение и связан с пребыванием крестоносцев в Палестине в XI-XII вв. Так, по крайней мере, об этом рассказывает сам «Приорат», что, впрочем, всегда следует «делить на два» и более...

Прежде всего - о самом ордене Приората Сиона. Что это за организация (если она действительно существует), каково её место в истории и современности, какое отношение имеет она к другим эзотерическим формам - масонству, розенкрейце-рам, иллюминатам, ариософским или каббалистическим кругам, алхимии и пр., ка-ковы её взаимоотношения с религиозными конфессиями, прежде всего, конечно, с христианством и иудаизмом, а самое главное - с политическими и параполитическими структурами, с «управлением историей»?

В 90-е годы ушедшего столетия попытку идентификации «Приората Сиона» в этом контексте предпринял (ныне профессор МГУ) А.Г.Дугин в своей работе «Крестовый поход Солнца», впервые опубликованной в альманахе «Милый ангел» (1996). Дугин сделал попытку классификации различных эзотерических органи-заций в связи с тем, что он сам называл «метафизическими основами политиче-ских идеологий». Так или иначе, позиция любой религиозной, эзотерической и т.д. организации, равно как и вся мировая политика, связаны, прежде всего, с геополи-тикой, а последняя - с фундаментальным мифом о возникновении мира, лежа-щим в основании той или иной цивилизации. Согласно выводам, сделанным тог-да Дугиным (сегодня его выводы более сложны и разветвлены), так называемые «мифы о возникновении Вселенной» делятся на две «основополагающие катего-рии - на мифы о творении и мифы о проявлении». «Традиции, утверждающие в начале всего факт творения, называются "креационистскими", от латинского сло-на сrеаrе, т.е. создавать, творить. Креационистская доктрина в самом общем виде усматривает в истоке вселенной определённый и единовременный акт высшего су-щества или высшего принципа, который из некоторой подручной субстанции (или «из ничего», ex nihilo - как в самой законченной и развитой креационистской док-трине) образует мир, его структуру и существ, его населяющих. [...] Другой осно-вополагающей доктриной о происхождении вселенной является идея проявления. [...] Сущность «манифестационизма» заключается в том, что это мировоззрение рассматривает возникновение вселенной как обнаружение определённых аспектов Бога, принципа, первоначала как особую возможность существования божествен-ного мира через самооткровение и самообнаружение. Манифестационизм принци-пиально отказывается рассматривать появление мира как одноразовое событие и как акт создания какой-то одной сущностью принципиально другой вещи, строго отличной от неё самой. Мир в манифестационизме видится как продолжение Бога, как развёртывание его качеств по всем возможным метафизическим направлениям. В манифестаниционизме нет ни Творца, ни творения; нет отдельно Бога и отдель-ного мира».

Своего рода «полюсом» манифестационизма являются Веды, «полюсом» кре-ационизма - Библия. «Две метафизики» порождают и две принципиально про-тивоположные политико-исторические формы, причем, разумеется, каждая из них имеет свою историю развёртывания. Креационистская («авраамическая») тради-ция разворачивается от библейской теократии Книги судей к современной либе-ральной демократии и постмодерну (монархические линии в ней или вторичны или рассматриваются негативно). Манифестационистская традиция, в свою оче-редь, - от сакральной монархии (империи) - где цари суть «аватары» божествен-ных начал или прямые потомки богов - до тоталитарных идеологий XX в. Разуме-ется, библейская теократия и арийские (ведические и авестийские) сакральные мо-нархии суть «высокие» формы того и другого, а современные либерализм и тотали-таризм - «низкие», негативные.

Что касается христианства, то А.Г.Дугин указывает, что здесь всё обстоит значительно сложнее. «Христианство принято относить к "авраамическим" традициям, и, следовательно, оно должно носить креационистский характер». На это указыва-ет, прежде всего, принятие христианством Ветхого Завета, его космогонической (eх nihilo) концепции и истории Древнего Израиля как части собственной истории. «Но на самом деле вопрос относительно креационизма христианской традиции явля-ется более сложным, - пишет Дугин. - Многие проницательные историки ран-него христианства, в частности Ю.Николаев, В.Н.Лосский, о.Г.Флоровский, по-казали, что процесс становления сугубо православной христианской догматики проходил в жестокой борьбе двух идейных течений. Их можно определить как "иудеохристианство" и "эллинохристианство". [...] Можно сказать, что полемика относительно догмата о Троичности, о христологических дефинициях, о Воплоще-нии, о совмещении во Христе двух природ и двух "воль", о "Теотокос" (Богороди-це) и т. д. протекала между двумя крайними полюсами христианской доктрины. [...] Собственно говоря, эта борьба была не чем иным, как борьбой креационистского и манифестационистского подходов в рамках одной и той же традиции, стремившей-ся совместить обе позиции без того, однако, чтобы ясно разграничить сферу их иерархической соподчиненности». И далее: «Эпоха догматических споров христиан-ской Церкви закончилась принятием никейской редакции Символа Веры, где наш-ли своё выражение базовые формулы христианской религии, ставшие отныне непо-колебимой реакцией ортодоксии. В никейском символе закреплены основные посту-латы "эллинской" линии богословия, идущей от апостола Павла, - догмат о Боже-ственности Сына, о его нетварности, об Отечестве Первого Лица Пресвятой Трои-цы, о нераздельной и неслиянной Троичности Божества, о достаточности крещения для воцерковления и т. д. Но всё же есть в нём и ограниченные компромиссы с иудеохристианской линией - Бог Отец назван также «Творцом», акцентируется челове-ческая природа Христа ("и вочеловечшася... и страдавша..." и т.д.)». Более того, вос-приняв в себя Ветхий Завет, христианство унаследовало представление о централь-ной роли еврейского народа в истории (причём, этот «иудеоцентризм» стал, по выра-жению Алена де Бенуа, «неврозом», оборачиваясь как болезненной юдофилией, так и столь же болезненной юдофобией, вплоть до «антисемитских эксцессов»). Но при этом «манифестационистские» тенденции «эллино-христианства» неотменимо вели к признанию самостоятельной ценности православной «сакральной монархии» (от IV в. до февраля 1917 г.) в противовес ветхозаветному республиканизму (за которым, впрочем, часто скрывалось стремление к восстановлению престола «Царей Июдейских» - против всех «царств ханаанских»). Более того, у арийских христианских наро-дов Бог - на небе, царь - на земле, а царская семья - царь, царица и наследник - есть прямая проекция Троицы. «Как бы то ни было, в рамках христианского мира, в отличие, к примеру, от исламской цивилизации или иудаизма диаспоры, противосто-яние креационистского и манифестационистского подходов было драматическим и постоянным процессом, не прекращающимся ни на мгновение. И именно диалектика этого процесса как нельзя лучше объясняет тайную историю двухтысячелетнего христианского мира, историю, привязанную невидимой и яростной борьбой двух непри-миримых противников, стремящихся утвердить свою истину через хитросплетение теологических формул, через конвенции исторических и национальных интриг, че-рез войны и заговоры, через культурные диверсии и военные репрессии, через прово-кации расколов и организации крестовых походов, через мученичество и обман, му-жество и прямодушие, через ограниченность масс и гениальность элиты, через грех и святость, через добро и зло…»

Здесь есть ещё один аспект того же. Римская церковь и Православная, признав творение «из ничто», разошлись фундаментально в его природе, и это ещё раз под-черкнуло разницу политических доктрин. Римская церковь не приняла учения о божественных энергиях (паламизм), через которые творится мир, которые соединяют трансцендентное Божество с творением, и тем самым католицизм остается на иудеохристианских и антимонархических традициях. Вот почему Восточная церковь признавала сам принцип монархического правления, а Западная предпочитала пра-вить сама или, в крайней случае, - «делать королей».

В этом контексте А.Г.Дугин выходит на проблематику так называемого «Приората Сиона», прямо говоря именно о нём - при этом ставя под сомнение его историческое существование (скажем прямо, весьма проницательно). «Прио-рат Сиона» - скорее, «мифология». Противостояние иудеохристианства и «эллинохристианства» А.Г.Дугин условно связывает с условными структурами (струк-турами не обязательно на жёстко организованном уровне), которые он называет Орденом Мёртвой Головы и Орденом Живого Сердца. Символы «головы», «че-репа» и «луны» он толкует как символы отражения Творца, «сущностно отлич-ного от Него». Отсюда - Орден Мёртвой Головы, цели и задачи которого заклю-чаются в утверждении примата именно такого метафизического взгляда на при-роду реальности. «Особенно активен этот Орден Мёртвой Головы в христиан-ском мире, где догматический компромисс никейской формулы оставляет теоретическую возможность для акцентирования креационистской теории и где отсут-ствует строгое деление на эзотерическую и экзотерическую области, что позво-ляет вести идеологическую работу в креационистском ключе на самых различ-ных уровнях».

Если «ампутировать» собственно трансцендентальное измерение, т.е. веру в Единого Бога-Творца, то Орден Мёртвой Головы имеет также ок-культное влияние на все те аспекты профанической цивилизации, которые связа-ны с рационализмом, механицизмом, гуманизмом, индивидуализмом, капитализмом и либерализмом».

«Противоположную сторону» христианства в данном случае представляет - также условный - Орден Живого Сердца. «Сердце», «солнце» и крест - тайные печати именно манифестационизма. При этом Орден Живого Сердца, начиная с того момента, когда его адекватная и открытая деятельность под собственными именами становится невозможной, скрывается в оккультном центре "пантеистиче-ских", "языческих", "материалистических" и "социалистических" ("коммунистических") идеологий, тайно направляя некоторые течения и тенденции в рамках неа-декватного в целом контекста».

Такой неадекватный контекст с точки зрения пол-ноценного христианства может и должен быть квалифицирован как «прелесть» и «язычество», тем более, что он часто оказывается связан с осуждаемой христиан-ством чувственностью (впрочем, есть и вполне аскетические его версии). Так или иначе, современный мир сталкивается в основном с неадекватными, дегенерированными формами обоих «метафизических основ политических идеологий», хотя за этими формами в конечном счёте стоит и подлинная реальность. К таким дегене-ративным (но не лишённым корней) формам относится и «Приорат Сиона» (даже если он и не существует, поскольку, не существуя, всё равно «прикрывает нечто ре-альное»), которые А.Г.Дугин однозначно рассматривает как составляющую Орде-на Мёртвой Головы. Прямо указывая на книгу М.Байджента, Р.Ли и Г.Линкольна, он отмечает, «что некоторые аспекты книги настолько логичны и прозрачны, что возникает подозрение, не является ли профанический и сенсационный тон книги, а также некоторые заведомые нелепости сознательным "прикрытием" для обнаро-дования некоторых важнейших и актуальнейших конспирологических данных сознательными и компетентными эзотерическими организациями, использовавшими журналистов и историков (авторов "Священной загадки") как "медиумов" и безсознательных "посредников" ».

Более того, Дугин прямо вменяет деятельность «Приората Сиона» (в том виде, в каком он описан у М.Байджента, Р.Ли и Г.Линкольна, тому, что он называет Орденом Мёртвой Головы (и что на самом деле не обязательно называется имен-но гак). «Если отвлечься от "сенсационности" и "псевдо-фактологичности", на ко-торую претендует данное исследование, можно усмотреть в ней повествование об исторической деятельности той секретной структуры, которую мы определили выше как Орден Мёртвой Головы. [...] Орден Сиона, о котором идет речь в "Свя-щенной загадке", - это одна из ветвей реально существующей секретной органи-зации, которая долгие века действует в христианском мире и неявно стоит за всеми религиозными, политическими, культурными, эстетическими и научными событи-ями, приводящими в конечном счёте к гуманизации, рационализации и индивидуа-лизации основных идеологических тенденций западной цивилизации - как в рам-ках христианского мира, так и после атеизации и профанации Запада. [...] Точ-нее всего будет определить "Приорат Сиона" как условное конвенциональное обобщенное название иудейско-семитского конспирологического номоса, который реа-лизовывал на самых разнообразных уровнях принципы того "антропологическо-го максимализма", которые были отвергнуты христианской ортодоксией начиная с выступлений против "эбионитов", через "заушение Ария" и до "анафематствования Нестория"».

Здесь мы, безусловно, вступаем в область ересиологии и несколь-ко удаляемся от главного для нас в данном случае политико-конспирологического контекста.

«Мифология» «Приората Сиона» в том виде, в каком она излагается сегодня всеми - от М.Байджента до создателей «Кода да Винчи», основана на двух по-ложениях. Первое: будто бы Исус Христос (исходя из его династического стату-са как потомка Царя Давыда) был женат на св. Марии Магдалыни и имел от неё де-тей, которых она будто бы сохранила, уехав после Распятия Христа из Палести-ны в Южную Францию. Это «потомство» (Святая Грааль) будто бы смешалось с царским родов франков и дало династию Меровингов. И второе: будто бы сам Исус «избежал распятия» и провёл вторую половину жизни в сокрытии, умерев так-же в Южной Франции, в Ренн-ле-Шато, где будто бы сохранилась его гробница, та самая, которая изображена на картине Н.Пуссена «Пастухи в Аркадии». Вторая версия очевидным образом кощунственна, поскольку отрицает Крестную смерть и Воскресение из мертвых, без чего «вера тщетна», первая просто не совпадает с общепринятым церковным преданием и вообще «аскетическим настроением» ранне-го (и не только раннего) христианства. Хотя подобные «слухи» всегда были распро-странены в Средние века, «выведение их наружу» никогда и никак не могло спо-собствовать церковному миру и единомыслию. При том, что взаимно эти два «мне-ния» никак не обусловлены и между собой не связаны.

В то же время совершенно понятно, что в пору Крестовых походов (заметим, что Православный мир в них официально не участвовал) всевозможные «ереси» не могли не оживиться, почему на Западе именно после них и возникает орден до-миниканцев и «Святая Инквизиция». При этом в том, что касается древности са-мого «Приората», историки и исследователи расходятся. Так, российские перевод-чики «Мессианского наследия» С.Голова и А.Голов считают, что орден возник до появления тамплиеров и им предшествовал: «К моменту появления тамплиеров на исторической сцене, т.е. в 1118 или 1119 гг., орден Сиона уже представлял собой сплочённую общину, имевшую, по-видимому, тесные связи с королями Иерусали-ма. Связи эти, вероятно, были основаны на том, что орден обладал точными знани-ями о происхождении и истинных предках династии. Влияние рыцарей Сиона было обусловлено их знанием, что эта ветвь Меровингов является потомками Исуса (sic! - в остальных случаях переводчики С. и А.Головы, как правило, в приме-чаниях «поправляют» авторов с вполне общепринятых богословских позиций - В.К.). Орден Сиона, по-видимому, представлял собой закулисную силу, направив-шую Первый крестовый поход, в основном благодаря авторитету и энергии Петра Пустынника. После того, как отряды крестоносцев заняли Иерусалим, орден Сио-на в лице того же Петра фактически взял в свои руки власть в священном городе со всеми его древними памятниками и храмами. Возможно, в какой-то момент меж-ду 1099 и 1104 гг. орден рыцарей Сиона совершил в Иерусалиме - одновремен-но или порознь - по меньшей мере, два открытия. Первое из них - это, видимо, эзотерический текст, описывающий механические и физические аспекты творения. Вторым вполне мог быть осколок Чёрного Камня - Каабы».

Сами М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн, предполагая примерно то же самое, с определённой степенью достоверности утверждают следующее: «Приорат фигурирует под своим именем в документах XII-начала XVII в. Затем в документе, датированном 1619 г., говорит-ся, что Приорат навлёк на себя недовольство короля Франции Людовика XIII, кото-рый отобрал у него его давнюю резиденцию в Орлеане и передал её иезуитам. По-сле этого Приорат Сиона практически исчезает со страниц исторических хроник и появляется вновь лишь в 1956 г., когда они открыто заявили о себе и зарегистриро-вались во французском «Официальном журнале». Современный орден любит ссы-латься на некоторые свои акции в период между 1619 г. и XX в., выделяя истори-ческие события, к которым он был причастен, и конкретные исторические процес-сы, в которых он был живо заинтересован. Рассмотрев интересующие нас события, мы обнаружим бесспорные свидетельства причастности к ним неких организован-ных и влиятельных структур, действующих за кулисами и иногда использующих ту или иную организацию в качестве ширмы или фасада. Сами эти структуры на-званы не были, но есть все основания полагать, что это и был Приорат Сиона. Бо-лее того, в их составе действовали представители тех же самых семейств, связан-ных родственными узами и претендовавших на генеалогическое преемство с дина-стией Меровингов. И независимо от того, шла ли речь о войнах за веру XVI в., дви-жении XVII, известном как Фронда, или масонских заговорах XVIII, новые поколе-ния этих родов неизменно действовали по весьма и весьма схожему плану». Од-нако, по некоторым сведениям, общество это было официально зарегистрировано только в 1956 г. и, «вопреки общепринятому мнению, Приорат Сиона как таковой является фикцией, удобным прикрытием и, возможно, даже иллюзией», как пишут исследователи современной истории ордена Линн Пикнесс и Клайв Принс в книге «Тайны Приората Сиона» (The Sion Revelation), добавляя к тому же, что «создан он вовсе не для восстановления власти Меровингов во Франции».

Такая постанов-ка вопроса заставляет взглянуть на всё несколько иными глазами. Относительно «фикции», конечно, это более, чем спорно, но что касается отсутствия прямой связи с Меровингами - именно и конкретно с ними - то, как мы увидим далее, скорее всего, так оно и есть. Впрочем, имеет смысл и здесь начать по порядку.

«Священная загадка», а вслед за ней «Код да Винчи» и одноименный фильм предлагают нам такую версию деятельности «Приората Сиона», согласно кото-рой это - одно из проявлений Ордена Мёртвой Головы, т.е. именно «семитско-го креационистского полюса» и своеобразного восстановления иудейской месси-анской линии как восстановления одной из раннехристианских версий - эбионитской, смысл которой в соединении христианской веры и иудейских обрядов. Не-смотря на противоречие такой - эбионитской - версии как историческому хри-стианству (Церковь есть Новый Израиль), так и историческому иудаизму с его ка-тегорическим неприятием самой личности Исуса Христа, такая версия, как ни странно, может найти опору в некоторых иудейских кругах более «либерального» толка, рассматривающих как приобщение «гоев» («народов», «язычников») к моно-теистической креационистской традиции.

В этом смысле «Сионский Приорат» можно действительно в каком-то смыс-ле рассматривать как одно из проявлений сионизма, хотя и весьма неортодоксаль-ное. В этом смысле к нему могла бы быть «пристёгнута» значительная часть совре-менных российских «христианских деятелей» от А.Меня до А.Малера или В.Лурье, но полагать так буквально было бы ко-нечно, огромной натяжкой. Но всё это только в том случае, если «Прио-рат» - действительно то, о чём говорят М.Байджент с соавторами. Однако, более поздние исследования показывают, что сам по себе «Приорат Сиона» (если он дей-ствительно всё-таки существует) - это не совсем то или даже совсем не то, о чём говорится в книге «Священная загадка» и, тем более, в «Коде да Винчи» и подоб-ных уже просто коммерческих поделках. Об этом, впрочем, заговорили уже сами М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн в следующей книге - «Мессианское наследие», усомнившись (или сделав вид, что усомнившись) в самом существовании «Приора-та».

«Некоторые тайные общества, - пишут они, - порой вообще не обладают ни-какой реальной силой, за исключением той, которая им приписывается, но эта сила, основанная на вере, придаёт им вполне конкретное могущество. В начале XIX в. та-кие деятели, как Шарль Нодье, бывший, как считается, великим магистром Прио-рата (Братства) Сиона, и Филиппо Буонаротти, выдающийся конспиратор, которых восхищались такие люди, как Бакунин, постоянно сочиняли и распространяли ин-формацию о целом ряде вымышленных тайных обществ. Эта информация звучала настолько убедительно, что совершенно невиновные люди с ужасом замечали, что их преследуют по подозрению в том, что они якобы являются членами таинственных организаций, которых на самом деле не существует. Столкнувшись с таким преследованиями, их жертвы в качестве меры самозащиты невольно начинали создавать уже реальные тайные общества, представлявшие собой практически точную копию вымышленных. Так миф формирует реальность».

При этом авторы готовы и сам «Приорат» рассматривать как такую мифореальность: «Насколько мы в наших исследованиях можем судить о "Приорате", мы вынуждены признать, что столкнулись с организацией, которая, полностью сознавала, что она делает и, проводя продуманную и расчётливую политику, актуализирует и использует архетипы, умело манипулируя ими. Она не только пользуется знакомыми и традиционными архетипами - спрятанные сокровища, погибший царь, святость кровной династической линии, могущественный секрет, передаваемый из поколения в поколение на протяжении многих веков. Она вполне осознанно использует себя саму в качестве архетипа. Более того, она стремится управлять общественным мнением, чтобы побудить его воспринимать её именно в качестве архетипа тайного общества».

Прежде всего, можем ли мы столь однозначно отождествлять «Приорат» с «Мёртвой Головой» (и, тем более, «иудейским полюсом»)? Тем более, что и сам А.Г.Дугин говорит о нём как о «стоящем на франко-монархических и иудеофильских позициях одновременно». То есть сочетает в себе и манифестационизм, и креационизм. Причём, что первенствует - сказать трудно: идея «божественного потомства» - чисто манифестационистская, в известном смысле - «языческая». Более поздние расследования других авторов подтверждают такие сомнения. Если, конечно, речь идёт том «Приорате», который связывают с именем одного из главных персонажей книги М.Байджента и др. - Пьера Плантара (или Пьера Плантара де Сен-Клера, как он именовал себя сам), которого изображают основным на сегодня «меровингским наследником». Некоторые черты биографии Пьера Плантара вызывают значительны сомнения в его «иудеохристианской» ориентации. Молодой археолог исполнял одно время должность ризничего в парижской церкви Сен-Луи д’Антен (вскоре он будто бы перестаёт быть «практикующим католиком»). В декабре 1940 г. он пишет письмо маршалу Петэну с просьбой защитить Францию от «ужасного жидомасонского заговора», который неминуемо закончится «кровавой бойней и во Франции, и во всём мире», и о том, что возглавляет группу из примерно сотни молодых людей, на которых маршал всегда может рассчитывать. Так или иначе, Пьер Плантар действительно, по сути, жил и работал, прикрываемый правительством Виши от гитлеровцев, при этом сотрудничая и с Сопротивлением. В 1959-1960 гг. во время алжирского кризиса генерал де Голль, формально отвергавший «вишистов», обратился за помощью именно к нему - Пьер Плантар писал воззвания Комитетов общественного спасения. Внимательные и тщательные исследователи истории Сионского Приората (или истории с Сионским Приоратом) Линн Пинкетт и Клайв Принс (к сожалению, интонации их оценок всегда чрезмерно - случайно ли? - политкорректно откорректированы), пишут в связи с этим: «Его (Плантара - В.К.) неприкрытый антисемитизм пло-хо согласуется с позднейшими уверениями Приората Сиона о том, что он имеет неко-торое отдаленное отношение к дому царя Давида, и уж тем более к претензиям Плантара на роль потомка Иисуса!».

Были такие «претензии» или же они также плод неких умозаключений М.Байджента, Р.Ли и Г.Линкольна - уже иной, хотя и весьма важный, вопрос.

Так или иначе, «Журнал Сопротивления» (подзаголовок), издававшийся Пье-ром Плантаром в Вишистской республике (sic!) под названием Vaincre («Победить» или «Завоевание», как иногда переводят) как орган возглавлявшейся им же органи-зации «Альфа-галаты», выступавшей за Объединенную Европу против как США, так и СССР, от «авраамических» тенденций был крайне далёк. Он пропагандиро-вал друидизм, рыцарство, идеалы европейской аристократии, одновременно, по уверениям самого Плантара, уже в 1950-е гг., вместе с зашифрованной информа-цией от де Голля к бойцам Сопротивления. «Альфа-галаты» находились в связи с так называемым Крейсауским кружком, объединявшим высокопоставленную в III Рейхе старую германскую аристократию (многие члены кружка входили прежде в круг знаменитого поэта Стефана Георге), скрытно и даже открыто оппозицион-ную Гитлеру и НСДАП, включая выдающегося дипломата графа Г.-А. фон Мольтке и полковника графа К. фон Штауфенберга, ставшего затем руководителем поку-шения на Гитлера. Конечно, проблематика «Живого Сердца» (условно) рассматри-валась «Альфа-галатами» в очень «скользком», «неоспиритуалистическом» ключе Эры Водолея - вослед одноименной книге известного астролога и атлантолога Поля Лекура (1871-1954). Однако, тенденции были налицо. Так, участник группы про-фессор Морис де Мошарвилль писал для Vaincre статьи, в которых утверждал, что, когда христианство стёрло с лица земли кельтов, их традицию сохранили монахи- цистерианцы. Разумеется, это «атлантическая» версия «Нью-Эйдж» (в отличие от русских Рериха и Блаватской), но в любом случае отождествлять даже «Нью-Эйдж», и даже «атланто-кельтизм» с библейским креационизмом и «иудеохристианством» крайне проблематично. Более того, как пишут исследователи, «принадлежа к пра-вому крылу, "Завоевание" было при этом изданием антикапиталистическим: в пер-вом номере "Пьер де Франс" (псевдоним П. Плантара - В.К.) писал, что альфа- галаты видели будущее страны как "сотрудничество и гармонию людей, объединённых истинным социализмом и навсегда оставившем в прошлом раздоры, по-рождённые капиталистическими интересами"». А это уже прямо - полюс «Жи-вого Сердца» (по А.Дугину)! - причём, конечно, в его современной, социалистической (или социал-монархической», «социал-аристократической») версии, в духе тех разновидностей социализма, которые рьяно критиковал Маркс. При этом, «как и многие организации того времени, "Завоевание" в основном интересовалось бу-дущим Франции, которое в любом случае означало независимость страны, неваж-но, каким образом она будет достигнута - победой союзников или воссоединени-ем с европейскими странами, где доминировали фашисты».

А в 1960-е и 1970-е гг. о «Приорате» ходили слухи и несколько иного порядка но тоже, так или иначе, связывавшие его вовсе не с «атлантическим» (и «креационистским») Западом. Так называемые «Секретные досье» «Приората», содержащие родословные Меровингов, - об этих досье М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн много писали уже в «Священной загадке» - были изданы под псевдонимом «Анри де Лобино» в 1964 г. В свою очередь некий Лионель Буррус в 1966 г. опубликовал статью, в которой утверждал, что под псевдонимом «Анри де Лобино» скрывался австрийский дипломат Лео Р.Шидлов. Лионель Буррус погиб в автокатастрофе в сентябре 1966 г., а Лео Шидлов при неизвестных обстоятельствах умер в Вене в октябре того же года. При этом Буррус защищает Шидлова от нападок католических кругов, обвинявших его в том, что он был «настроен просоветски, принадлежал к масонским кругам и готовил почву для восстановления монархии во Франции». Также и некто С. Ру полемизировавший с Л. Буррусом (высказывалось предположение, что под псевдонимом «С. Ру» выступал консервативный, пролефевристски настроенный аббат Жорж де Нант), высказывал предположение о том, что незадолго до своей смерти Л.Шидлов «подготавливал Австрию к будущему франко-русскому соглашению». Это соглашение должно было совпасть с созданием предпосылок для возвращения во Францию монархии во главе с предполагаемым «потомком Меровингов» (не понятно, о ком вообще здесь может идти речь). При этом, по утверждениям С. Ру, «возвращение потомка Меровингов к власти во Франции означало бы создание народного государства, дружественного Советскому Союзу».

Разумеется, и от Советского Союза - наследника исторической России - ожидались определённые изменения, без которых такой союз был вряд ли возможен. Впрочем, такова была позиция «Приората» (или «наследников Меровингов», действительных или мнимых), она, скорее всего, была скоординирована в рамках проекта «новой Европы», действительно разрабатывавшегося после Второй мировой войны.

Об этом проекте в своем романе «Блаженны миротворцы» (Париж, 1950) Раймон Абеллио писал:

«Социалисты повсюду, их цель - франко-германо-русский блок, ось Париж - Берлин - Москва, призванная освободить Запад от противоречий англосаксонской экономической системы». О том же самом говорил годом раньше и генерал де Голль (постоянно опиравшийся, по словам М.Байджента и его со авторов, на поддержку Пьера Плантара):

«Со своей стороны заявляю, что в основании Европы должно лежать согласие между французами и немцами. Надо раз и навсегда указать и на необходимость строить Европу вместе с Россией, как только она изменит свой режим. Такова программа всех истинных европейцев. Такова моя».

В то же время Пьер Плантар, как об этом пишут те же М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн, неоднократно жаловался им на засилие в «Приорате», как он сам говорил, «англо-американского контингента». Об огромном влиянии англо-американцев пишут и Л.Пинкетт и К.Принс, по выражению которых участие британских спецслужб в его деятельности - постоянный «ускользающий образ».

Неоднократно указывали имена крупных британских банкиров Рональда Стенсора Наттинга, «офицера МИ-5, виконта Фредерика Лазерса, сэра Вильяма Стивенсона и, особенно, графа Сельборна (Ронделла Сесила Паркера), в 1942-1945 гг. министра военной экономики, отвечавшего за деятельность Управления специальных операций, и др. С британской разведкой был связан и знаменитый писатель Андре Мальро, в 1930-е гг. крайне левый, а затем игравший особую роль при возвращении де Голля к власти, министр культуры в кабинете Генерала. Именно Мальро был, пожалуй, основным из тех, кто «продвигал» находки в Ренн-ле-Шато на национальном и международном уровнях. Наконец, и сами М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн - не французы, не немцы, не испанцы и не русские, а именно англо-американцы, как и большинство других пропагандистов «Приората», прежде всего, создателей «Кода та Винчи». И, наконец, самое главное - все «рукописи на пергаменте, относящие-ся ко временам Меровингов», переданные в 1955-1956 гг., когда был юридически «регистрирован «Приорат», были присланы Пьеру Плантару из Великобритании. Но они оказались... подделкой. Всё, действительно, крайне запутано...

Далее мы должны будем обратиться не только к политической, но и к церков-ной истории, к вопросам религиоведения и символики.

Важнейшая концепция «Священной загадки» связана, прежде всего, с проблемой легитимности полити-ческой власти. Как правило, консервативная политическая и правовая мысль в её «обычных» разновидностях, констатируя нелегитимность власти в том или ином государстве, указывает на некие вехи-события, откуда идёт отчёт такой нелегитимности. Например, для России чаще всего указывают на 1993, 1991, 1917, 1666 гг. (и всё это вместе, действительно, верно). Для Европы всё ещё проще - как правило, речь идёт о французской революции 1789-1793 гг. «Священная загадка» же совер-шенно справедливо указывает на то, что всякая власть в Европе нелегитимна начи-ная с VIII в. - убийства Дагоберта II в 769 г. с последующим незаконным воцарением каролингской династии. Более того, М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн без вся-ких оговорок указывают на то, что у истоков этой поистине великой узурпации сто-яла Римско-католическая церковь, а если быть строгим, то Римская епархия, «по совершенно особым обстоятельствам» благословившая эту узурпацию, более того, возглавившая её и тем превратившаяся из Царства не от мира сего в глобальную псевдомонархическую структуру. И с этим мы полностью согласны.

Такая поистине трагическая ситуация, ставшая одной из причин «кризиса современного мира» (Р.Генон), для традиционалистского и истинного монархического (а не просто реставрационистского) сознания вопиет об истинном восстановлении пропорций. На самом деле - если мыслить до конца - узурпация стоит у самых истоков Творе-ния, и первым узурпатором является Князь века сего. Поэтому на самом деле про-блема эта является не исторической и не политической, а метаисторической и метаполитической, и попытки решить её в историческом времени неизбежно оборачиваются пародией и новой, ещё более кощунственной, узурпацией. За одним исклю-чением: прямым Божественным вмешательством в ход истории. Но его ли чают ав-торы книги, один из которых - сотрудник радио Би-Би-Си, - вот вопрос.

Для того, чтобы понять логику наших авторов, точнее, не их собственную логи-ку, а логику, восстанавливаемую ими, следует напомнить о некоторых наиболее об-щих метаисторических парадигмах староевропейского (прежде всего, французско-го) сознания, которые в своеобразной форме «оживляет» эта книга.

Наиболее чётко данную парадигму сформулировал Франсис Бертен в своей статье «Революция и Возвращение Великого Монарха» (La Revolution et la Parousie du Grand Monarque):

«Миф о Великом Монархе, или об Утерянном Царе (Roi Perdu) архетипически присущ всем традиционным культурам. Во Франции первое его проявле-ние совпадает с крещением Короля Хлодвига в 496 г., когда одновременно с бла-гословением царствующего короля было объявлено через пророчество свято-го Ремигия (Saint Remys) о грядущем пришествии Великого Монарха. Этот миф имеет «матричную» эсхатологическую природу, природу дерева, чьи ветви по-крыты листвою пророчеств, предсказаний и преданий, отбрасывающих на зем-лю уже как бы «светскую», «историческую», «мирскую» тень. Оказывается, что история Франции - это история «вечного заговора», филигранно чётко отража-ющая метаисторический миф о Великом Монархе, который и есть её сокрытый полюс, её тайнодвигатель. Попробуем понять динамику, заложенную в Gesta Dei per Francos. Этот движущийся текст движется не непрерывно, а как бы узловы-ми толчками, источником которых является Божественное Домостроительство, но именно через свою прерывность миф сам по себе превращается в нечто, не-прерывно преследующее сознание людей, подчиняя его пророчествам и предска-заниям, то тайным, то всплывающим на поверхность. Так в свои права вступает История - книга смыслов, заложенных в ней от Начала. Неудивительно, что та-кая травма, как Революция, пробудила среди как её адептов, так и противников все доселе дремлющие мифы, которые в свою очередь стали приводить в движе-ние новые и новые события, подобно расширяющимся кругам на воде. Усекно-вение главы Христианнейшего Короля (Людовика XVI - В.К.) оказалось разло-мом истории, который одновременно и предзнаменовал, и открывал эсхатологи-ческую перспективу мифа о Великом Монархе, как и неотъемлемо соединённо-го с ним мифа о Святом Понтифике или Ангельском Папе. Это не только не слу-чайно, но и неизбежно. Священное Королевство и Римский Понтификат неразде-лимы; предсказатели и духовидцы всегда и везде говорили о единстве Царства и Священства, иначе говоря, временной и вечной власти, и точно так же их соеди-няла через отрицание и любая революция».

Надо сказать, что Франсис Бертен в принципе выражает римско-католическую точку зрения и видение проблемы хотя и в традиционалистской, но всё-таки сугу-бо «латинской» перспективе. «Священная загадка» ставит вопрос иначе, и в дан-ном случае её авторы, свободные от доктрин Римской епархии, безусловно, правы.

Первое: «За год до этого (т.е. до убийства Дагоберта II - В.К.) появился важный документ, призывающий изменить ход всей истории Запада. Он называется "Дарственная Константина", и, если сегодня все знают, что это была фальшивка, грубо сфабрикованная папской канцелярией, то тогда он имел значительное влияние, той "дарственной", датированной предполагаемым годом обращения Константина в христианство, т.е. 312 г., император передавал в дар епископу Римскому, а, следовательно, Церкви, всю полноту своих прав и всё своё достояние. Новый факт мировой истории: он официально признал главу римской Церкви "викарием Христовым" и отдал ему статус императора». Напомним: официальная позиция всех Восточно-православных церквей по этому вопросу точно такая же.

И второе. «Как мы видели, в 496 г. Церковь навсегда связала себя с родом Меровингов. Санкционируя убийство Дагоберта II, учреждая церемониал корона-ции и сажая Пепина на франкский трон, она тайно предавала пакт. Более того, ко-ронованием Карла Великого она публично и окончательно подтверждала своё предательство».

И это тоже не подлежит сомнению. Напомним: именно после этих событий и под физическим и военным давлением Каролингов Римская епархия вносит в свою доктрину и даже в Символ веры такие догматические изменения (Filioque), которые отрывают её от вселенской церковной полноты и делают невозможным не только первенство чести Римского епископа (патриарха), но и присутствие его в Пентархии Вселен-ских патриархов. Тем не менее, согласно библейско-христианскому мировоззрению, дары Божии и Его обетования неотменимы. И даже если папский престол совершает преступление, а на престоле королевском сидят его похитители, остаётся в силе ещё в IV в. сказанное блаженным Августином: «Пока длится род Франкских королей, которые призваны владеть Римской Империей, достоинство Рима не исчезнет оконча-тельно, ибо продлеваемо этими Королями. Некоторые из наших мудрых людей полагают, что когда-нибудь Король франков овладеет Империей во всей её целостности, но это произойдёт в конце времён, он будет самым великим, но и последним из королей. Окончив благополучное и счастливое правление своим королевством, он вернётся в Иерусалим и возложит на Гору Олив (Масличную гору) скипетр и корону; это будет окончательным завершением Империи Римлян и Христиан. Согласно Апостолу Павлу, вскоре после этого появится Антихрист».

Подобные представления существуют и на православном Востоке. Напомним, что точно то же самое сказано и в Откровении Мефодия Патарского (IV, по другим данным - VII в.), но только вместо короля фран-ков появляется царь еллинский сиречь греческий. Если блаженного Августина читали в основном на Западе, то преподобного Мефодия Патарского (Олимпийского) - на Востоке, в том числе и в Русском государстве - на него ссылается уже Начальная лето-пись! «Откровение Мефодия Патарского, - писал В.М. Истрин, - не только не считалось книгой ложной, но, наоборот, считалось книгой священной. Такой же она счи-талась и у славян, и у русских (выделено нами - В.К.)» Но Откровение Мефодия Патарского совпадает с франко-королевским летописно-профетическим корпусом почти буквально. После победы над «агарянами» и обращения иудеев в христианство «сьнидет Греческий Царь и вьселится в Иерусалим седморцу времени и полъ, а на скончании дней и полъ времене явится сын погыбелный. [...] Егда же явится сын погыбелный, взыдет Царь Греческий горе на Голгофу, идеже есть врьху древо крестное, на немже пригвоздше Господь нам и волную ради нас притрьпе смерть. И возмет Царь Грьчский стему свою и взложит на врьх креста и вьздерждет руце свои на небо и предаст царство Богу и Отцу. И взыдет крест на небо купно с стемоу царевою, понеже кресть, на немже повешен бысть Господь наш Исус Христос за общее вьсех спасение, тыи хощет явитисе пред ним вь пришествие его на обличение неверныим и испольнитсе Давидово пророчьство, яко явится сынь погибельный, иже есть от колена Дамова по прочеству Иаковли глаголющим;«змии при пути седеши на стъзех, хапле пету коню и паднет въсадник спасение ожидае Господне (выделено нами: обратим внимание на это указание в связи с легендой о смерти Олега Вещего - В.К.).

Сопрягая расхождения между западной и восточной версиями предания о Ве-ликом Монархе, академик А.Н.Веселовский отмечал:

«Согласно древнему преда-нию, распятие Господа нашего Иисуса Христа произошло именно на том древе, в связи с которым произошло грехопадение Адама. В поздних латинских переска-зах Откровения Голгофа заменена Оливною горою; последний император прино-сит жертву, не победив агарян, а сознавая невозможность противостоять им; к вен-цу присоединяется скипетр и щит, вместо креста - сухое древо (в слав, "древо крестное")».

Каким же образом можно соединить «королевский род франков» и «царя грече-ского»? Да очень просто: через средневековую идею translatio imperio - ведь пер-вые византийские инсигнии были переданы именно Хлодвигу Великому. Не логич-но ли, что щит к вратам Цареграда прибил потом Олег Вещий, которого сами же византийцы именуют «боговдохновенным», указывая при этом на то, что он «из рода франков»? Тем самым даже не стремясь (до времени) воссесть на императорском престоле, этот русский князь (и, как мы увидим ниже, Меровинг) ясно указывал всем, где теперь находится тот род, та первая раса, которой надлежит свершение исторических судеб мира. Она покинула запад, «оставив мертвецам погребать сво-их мертвецов», и ушла на северо-восток, где спустя столетия воссияет Третий и По-следний Рим. И мы должны ясно понимать: Третьему Риму вменены не только бе-лый патриарший клобук Римского епископа, не только византийские инсигнии Императоров, но и Истинно Царский род, происхождение которого отмечено загадоч-ной легендой о королеве и кентавре и не менее загадочной записью в Хронике Фредегара: Didion de Faramond, Clodion de Didion, Merevei de Merevei (Дидион от Фара- монда, Клодио от Дидиона, Меровей, то есть Чудесный от Чудесного).

«История есть священное милленаристское действо, - писал Франсис Бертен. - В этой пер-спективе миф о Великом Монархе и Святом Понтифике (которым в данном контек-сте может быть как Римский Папа, отказавшийся от заблуждений латинства, пре-жде всего от Filioque, а также от какой-либо мирской власти, так и гипотетический Последний Патриарх всея Руси - В.К.) естественно вписывается в схему "Веков Церкви" или "Веков Мира" - историческое время, согласно Апокалипсису, семи-частно. Двойное царствование Великого Монарха и Святого Понтифика приходит-ся на Шестой, Филадельфийский, век».

Кстати, аналогично рассматривал миро-вую историю и русский философ Л.A.Тихомиров. В этом случае (в западной терминологии) Великий Монарх тождествен Последнему Царю (в терминологии вос-точной). Это есть одно и то же лицо, приход которого перед пришествием «сына погибельного» на обличение последнего и на укрепление верных, причем имен-но в Третьем Риме, предсказывали православные святые - от преподобного Сера-фима Саровского до сокровенных старцев XX в. Но замечательно, что все предска-зания, действительно, сходятся: сохранившиеся в старинных книгах тайнозритель-ные описания Последнего Царя - это именно описания Меровинга! Так, о происхождении Последнего Царя ясно свидетельствует Рукописный греческий лицевой сборник проречений (1584-1595):

«Он прозорлив, он обладает пророчеством и сообщает его. [...] На правой руке у него два состава; на обеих лопатках багряные цепочки и багряные кресты, на гру-ди же и на затылке цельное (?); на рёбрах у него цепочки, и на шее, и на бёдрах, и на верхней части рук. Имя же Царя скрыто в языках».

А вот что пишут авторы «Священной загадки», основываясь, впрочем, на хро-никах и преданиях (здесь им можно верить, ибо они пересказывают общеизвестные вещи):

«...их (Меровингов - В.К.) часто называли королями-"колдунами" или "чу-дотворцами", ибо они обладали, как говорит опять же легенда, чудесной силой ис-целять только наложением рук, и кисти, свисающие по бокам их одеяний, обладали такими же целительным свойствами. У них был дар ясновидения и экстрасенсор-ного общения с животными (простим нашим современникам столь пошлую терми-нологию! Речь на самом деле идет о первоначальном царском достоинстве первого Адама - ;;;о;; или ;;;о;;; - гласоимнаго - это именование, разумеется, не слу-чайно - В.К.) и силами окружающей природы, и рассказывали, что на шее они носили магическое ожерелье. [...] На их теле имелось родимое пятно, которое свиде-тельствовало об их священном происхождении и позволяло немедленно их узнать: красное пятно в виде креста было расположено либо на сердце - любопытное предвосхищение герба тамплиеров - либо между лопатками».

Сомнений здесь практически не остаётся. Последний Царь явится и послед-ним представителем Истинного Царского рода, воплотившегося после пришествия Христа в линию франкский королей, а затем русских великих князей и царей. Этот царь, по преданию, входит в Царствующий град через Золотые ворота, построен-ные Императором Феодосием Великим (379-395).

Церковный историк П.И. Савваитов в 1872 г. писал: «Ныне золотые ворота завалены вследствие народного пре-дания, по которому этими воротами должны войти христиане для освобождения Царьграда и изгнания турок из Европы». И далее: «Ригион была городская при-стань близ Золотых ворот, которые поэтому (Русиу, Рисиу, Ригиу) называли и Русийскими или Русскими. [...] Руссийским или Русским назывался также восточ-ный поворот колесниц на Ипподроме, где поставлено было на каменном основании медное изваяние какого-то необыкновенного животного вроде вола, но с корот-ким хвостом и без копыт, которое держало в зубах другое животное, покрытое че-шуею» (выделено нами; не есть ли это намек на того самого Китовраса или Bestia Neptuni quinotauri simili, которого якобы повстречала в волнах купающаяся короле-ва и которое является общим местом «меровингского мифа» - о «двойном рожде-нии родоначальника династии. - В.К.).

А теперь нам надо попытаться, наконец, разгадать ту «священную загадку», которую предлагают нам авторы-англосаксы. Вся она состоит из нескольких бло-ков информации, как достоверной, так и ложной, складывающуюся в своеобраз-ный монтаж, внешне весьма напоминающий то, о чем мы рассказываем, но имею-щий противоположную направленность абсолютно во всем - от эсхатологии до ге-ополитики.

Первый «блок» - происхождение Меровингской династии. Авторы прини-мают во внимание как троянскую версию, официально фигурирующую во всех франкских хрониках, так и ещё одну - версию о происхождении их от одного из исчезнувших колен Израилевых - колена Вениаминова. Основывают это они ис-ключительно на «Секретных досье», где якобы имеется заметка: «Однажды потом-ки Вениамина покинули свою страну, некоторые остались; спустя два тысячелетия Годфруа IV становится королем Иерусалима и основывает Орден Сиона». Уча-ствовали или нет представители колена Вениаминова в этногенезе западных фран-ков - не так уж важно - это обычное явление в этнической истории, каких мно-жество. Важно другое. Эпизод с коленом Вениаминовым является как бы преди-словием к общей концепции книги, которую Жан Робен назвал «телесно-плотской иудаизацией Меровингов». Причём, концепция эта проводится весьма своеобраз-ным образом, заведомо неприемлемым как для иудаизма, так и для всех историче-ских форм христианства, о чём, собственно, мы уже говорили. Кому может быть выгодна такая совершенно не легитимная с любой точки зрения «иудаизация» Ме-ровингов? Только англосаксонским (шире - англо-американским) протестантам, через теорию диспенциализма возводящим себя и свою «традицию» к «потерян-ным коленам». Иудаизация Меровингов, как и некоторых других древних родов, англо-американской историографией, отвечает не собственно еврейским, а имен-но англо-американским, «североатлантическим» интересам. Хотя и может быть ис-пользована определёнными еврейскими кругами.

Авторы книги совершенно безапелляционно, не считаясь с правилами «язы-ка птиц» и вообще символизации неизреченного, вводят в круг масс-медиа и со-ответствующей публики тему «физического потомства» Христа. Неизреченная духовно-генеалогическая связь Царского рода, к которому принадлежал и Спаси-тель мира, и Меровинги, в книге грубо «сексуализуется», с сознательным расчё-том на эпатаж народного христианского сознания (или, наоборот, его грубое «об-мирщение»), Авторы утверждают, что Спаситель был женат на Марии Магдалине и их сын, наследник престола (как они утверждают, израильского), был привезен во Францию, где нашёл приют в иудейской (что в любом случае было бы невоз-можно, учитывая отношения между иудеями и христианами в ту эпоху) общине, а затем его потомство слилось с франкским королевским родом, что и нашло отра-жение в легенде о королеве и кентавре. Отказываясь обсуждать «сердцевину» построения англосаксов, отметим, что они всячески подчеркивают иудейское про-исхождение святой равноапостольной Марии Магдалыни, хотя (и здесь отдадим им должное) справедливо отказываются отождествлять её с евангельской блудни-цей, для чего, действительно, в Евангелиях нет никаких оснований. Но одну без-основательность наши авторы заменяют другой: на «основании» нигде не назван-ных «преданий» её причисляют опять-таки к колену Вениаминову. Это послед-нее, однако, весьма сомнительно - в знаменитой «Золотой Легенде», этих сво-его рода «Четьих Минеях» Запада, Иаков Ворагинский (Жак де Воражин) указывает, что святая была царского рода (судя по имени родителей - яфетического); её отца звали Сиром, а мать - Евхарией. Эти имена - персидское и греческое, если просто не символы, указывающие на сакральное (но в данном случае не иудейское) происхождение. Изгнание из неё семи бесов означает в этом случае освобождение от некоторых языческих посвящений, которые она получила, пребывая, как представительница знатного, именитого рода, в свите Иродии, где господствовало не ветхозаветное богопочитание, а, скорее, эллинистический синкретизм. По одной из версий «Зо-лотой легенды», поражённая усекновением главы Иоанна Предотечи, она бежит из дворца и оказывается у ног Спасителя. При этом Жак де Воражин, как и более ранние христианские экзегеты, отождествляет Святую Марию Магдалыни с Ма-рией из Вифании, что не противоречит, а скорее подтверждается Евангелием от Иоанна. Согласно «Золотой Легенде», обе святые сестры, их брат Лазарь Четверодневный, святой Иосиф Аримафейский, святой Ияков, брат Господень (Иаков Компостельский) и святой Максимин сели в корабль без руля и без ветрил (navire qui n’avait pas de voiles, ni de rames, ni de gouvernail), таинственно ведомый Самим Воскресшим Спасителем, и высадились в Марселе. Там же, на корабле, предпо-лагают авторы «Священной загадки», и находился царственный младенец, истин-ный наследник дома Давыдова. При этом версия, о которой говорят авторы «Свя-щенной загадки», опирается как на народные легенды Франции, так и на пись-менный корпус преданий о Святой Граали. Напомним, что Святая Грааль - это и radual - кратер, и graduale - книга, служебник, требник, и grasal - волшеб-ный котёл (атанор?), но и Sang Royal или Sang real - Царская Кровь или истинная кровь. По западным версиям, святая Мария Магдалыни привезла в Марсель Кровь Спасителя, собранную в чашу (Святую Грааль) святым Иосифом Аримафейским. Русское предание гласит, что при остановке в Риме она явилась во дво-рец императора Тиберия и преподнесла ему красное пасхальное яйцо как свиде-тельство Воскресения из мертвых (уже одно то, что её беспрепятственно пропу-стили во дворец, свидетельствует о её высочайшем династическом достоинстве). Всё это само по себе может нести - и действительно несёт! - бесконечное чис-ло значений и смыслов, является предметом молитвенного созерцания и умного делания, но для секуляризованного современного сознания, к каковому обраща-ются английские авторы, может нести и многочисленные соблазны любого толка, что лишь подтверждает незыблемое правило о хранении «Маргарита духовного».

Дело в том, что святая равноапостольная Мария Магдалыня - действительно едва ли не самый загадочный протагонист новозаветного повествования. Судьба её по-читания в истории Церкви, однако, всегда сопровождалась неким ревнивым замалчиванием, полуотстранением. Но, тем не менее, она признана просветительницей Франкии и Галлии, и Марбод, епископ Рейна, писал: «Beatissima Virgo Maria et Beatissima Magdalena sunt nobis maris stellae» («Блаженная Дева Мария и Блаженная Магдалина являются для нас звездами моря»). Потому так таинствен вопрос о месте её погребе-ния. Согласно западной версии (возникшей ещё до отделения Римской епархии), она погребена в Провансе в местечке Экс, в пещере, получившей с тех пор название Сент-Бом (Saint-Baume, букв. Святой Бальзам; слово baume, между прочим, использовалось в алхимии для обозначения «красного эликсира» или «универсального лекарства»). Восточное же предание указывает на место её погребения - Эфес, причём, в той же пещере, где находились в ожидании воскресения Семь Отроков Эфесских. Мы должны помнить, что именно на воскресение этих Отроков Эфесских или Охлонских указы-вал преподобный Серафим Саровский как на прообраз своего будущего телесного вос-кресения во времена царствования Последнего Царя («Великая Дивеевская Тайна»). И в этом случае святая равноапостольная Мария Магдалыня оказывается таинственно связанной с судьбами Последнего Царя и последнего, Филадельфийского, Века исто-рии. Православная церковь празднует день её памяти ровно через три дня после памя-ти Преподобного Серафима Саровского и через два дня после памяти святого пророка Илии - наиболее «эсхатологических» её святых - 22 июля или 5 августа по новому стилю. Но о ней у нас, в России, говорят мало (почему - мы увидим ниже), в то же вре-мя не отрицая её известности как покровительницы «тайной Франции». Во Франции же почитание её повсеместно. Так, в связи с мистикой «двух пещер» Жан Робен писал о «повсюдусущности» святой Марии Магдалыни и добавлял:

«Универсальность контекста, в котором Мария Магдалина связана с Семью и г-роками Эфесскими, символизирует ту же традицию, в которой пребывают пред-ставления о Семи Церквях Апокалипсиса».

Речь здесь, совершенно очевидно, идёт, прежде всего, о духовной генеалогии, не сводимой к исключительно телесной (chamelle). Ключ к пониманию этого очень тонкого различения мы найдём у преподобного Максима Исповедника, писавшего об изменении смысла понятия «рождения» у не повреждённого грехом существа и у существа повреждённого. В первом случае это genoin, во втором - gennois.

По этому поводу, комментируя «Двенадцать ключей» Василия Валентина, некто Веков К.А. (г. Гусь-Хрустальный) писал:

«"Переворачивание смыслов" (выражение Э.Канселье - В.К.), характерное для современного мира, выразилось, в частности, и в том, что генетика, которая должна была бы быть ведением райских рождений (gennois), стала позитивно-спагирической наукой о передаче свойств через хро-мосомы, т.е. передаче нетления». Именно таким «переворачиванием смыслов» и выглядит позиция Ордена Приората Сиона, по крайней мере, в том виде, в каком её представляют авторы «Священной загадки».

Ключом к «райскому рождению» является Стояние у Креста. И Воздвижение Креста Господня - Самый «царский» из всех православных праздников. «Крест царем держава» - поёт в этот день Православная церковь. Сегодня эти слова, как правило, выброшены и заменены на «христиан держава». Это - республиканско-иерократическая подмена.

Вопрос о династическом соединении Франко-троянского царского дома и дома Давидова, «от него же и Христос по плоти», не только не неправомерен, но и пря-мо неизбежен и неотменим в контексте единства царской ветви, «багряной нити».

При этом ни о какой «иудаизации Меровингов» здесь не может быть речи, поскольку синагога была радикально враждебна первохристианской общине, между прочим, в большинстве своём состоявшей из потомков Царепророка по плоти (Пресвятая Владычица Богородица, святой Иосиф Аримафейский, святой Ияков, брат Господень и др.). Напротив, перед нами как раз «первоправославная» Церковь. И в историческом контексте равная апостолам просветительница Франкии и Галлии действительно могла везти (и, видимо, везла) в Европу царственного отпрыска, наследника престола, но только уже не иудейского, а будущего Вселенского христиан-ского царства, и в этом смысле понимание Святой Граали как Царской Крови (Sang Royal) вполне законно, наряду с Чашей как предметом или Чашей Сердца. Корпус о Святой Граали даёт нам возможность приоткрыть эту действительно «священную загадку» без всякого смущения, подобного возникающему в связи с одноименной книгой. Сэр Томас Мэлори, который только переложил на английский роман XIII в. о поисках Святой Граали (La Queste del Saint Graal), приписываемый Готье Maпy (Gautier Map) и легший в основу всех остальных произведений о Граали, умолчал, подобно нашим трём авторам («англосаксы лукави суть»!) о том, что в этом «изначальном» романе дано имя предка и основателя династии королей Граали - Иосиф (Josephe), и он там называется сыном Иосифа Аримафейского. Напомним, что святой Иосиф Аримафейский, «благообразный советник», очень преклонного возраста, также принадлежал к роду царя Давыда и что, согласно всем легендам о Гра-але, Иосифу, находившемуся в темнице, явился Сам Спаситель и поручил хранение Чаши с Его Кровью, после чего чудесным образом извёл его из плена. Такое, ли-шённое грубой «телесности» прочтение легенды не противоречит не только Преданию, но и сознанию церковного народа.

«За столом тем было сидение, на коем Иосиф, сын Иосифа из Аримафеи, дол-жен был сидеть. И сидение сие было установлено так, что ни пастыри, ни учители, никто иной не мог там сидеть. И было оно освящено рукою Самого Господа наше-го, из чьих рук его должен был получить Иосиф, призванный к заботе о вверенных ему христианах. И сидел на этом сидении Сам Господь и Царь наш (Nostre Sires)». Отметим, что имя Иосифа таинственно сопровождает Спасителя и неотделимо от Него: св. Иосиф Обручник стоит у Его колыбели, св. Иосиф Аримафейский - один из двух (вторая - Мария Магдалыни!), до конца причастных к тайне Его земной смерти на Кресте (двое других из самых близких - Пречистая Дева и святой Ио-анн Богослов удалились по приказу Господа). И имя соединителя царского рода не может не быть именем «Иосиф». Иосиф и Мария (хотя традиционно Марией именуют только Богородицу, а св. Марию Магдалыню Марьей) - эти два имени сопрово-ждают Спасителя на протяжении всей Его земной жизни и выступают как духовно-генетическая красная нить Истинного Царского Рода в самом сакральном, самом страшном и неминуемом, но и самом нерушимом его звене. Иван да Марья...

«Таким образом, - писал инок Андроник (А.Ф. Лосев), - Бог и человек вла-деют одним и тем же именем, но имя это в одном случае неразрушимо и абсолют-но, а в другом - колеблется, пробуждается и сияет мерцающим светом (Кентавр, Китоврас есть символизация этой двойной сущности имени! - В.К.) [...] природа имени заключается не в сущности и не в явлении, т.е. имя сущности не есть ни сама сущность в себе (в смысле вещи и субстанции), ни явление, взятое самостоятельно само по себе, но имя вещи есть самостоятельный, не сводимый ни на сущность-в- себе, ни на явлении-в-себе символ».

Таким образом, отталкиваясь от исторического позитивизма «Священной загадки», мы вновь приходим к истинной священной тайне - рождении-Бытии (gennois) истинно Царского рода через Крестную смерть и Воскресение Царя царем.

О том, что Последний Царь (в русской версии) или Великий Монарх (в запад-ной) произойдёт именно от этого рода, есть ещё одно свидетельство - русская «Повесть об антихристе» XV в.:

«И не многи лет те человеци будут жити на земли и приидет время Царя Ми-хаила во граде Риме и во Иерусалиме, Цареграде царствовати будет и во всей вселенней, той же Царь святый, безгрешный и праведен. А восстанет Царь отрок отро-ков Маковицких, идеже близ рая живяху, Адамови внуци (действие романов о свя-той Граали действительно происходит на грани физического и "не физического" пространства - В.К.). Безгрешнии же суть сии человецы, а [не] носят одеяние, но яко родишися, тако и ходят, не укрывашеся наготу свою [...] В то же время и тот Царь Михаил родитца в мести том от колена Царя Иосия Маковицкого (выделено нами; маковица - глава, купол церковного здания, также плод, семенная коробоч-ка мака, а также некоторых других растений - В.К.). Егда повелением Божиим послан будет Царь Михаил во Иеросалим царствовати, и Римом обладати, и тогда пойдет тот Царь прежде на Асирское царство и дванадесят лет и вей царства приимет и не постоит ни един Царь».

Сегодня мы не знаем ни времени, ни обстоятельств появления этого Царя, но постепенно нам начинают открываться его признаки...

Одним из таких признаков недавно действительно открылся. Дело в том, что старинные фрески Архангельского и Благовещенского соборов, созданные при Ива-не III и Василии III, были либо просто сбиты, либо заштукатурены. Недавно в ре-зультате реставрационных работ часть их была раскрыта. «И тут удивлению исто-риков не было предела. На первых фресках изображена родословная Христа, в ко-торую были включены... русские великие князья Дмитрий Донской, Василий Дми-триевич, Иван III, Василий III, а также античные философы и поэты: Платон, Плу-тарх, Аристотель, Вергилий, Зенон, Фукидид и другие. [...] Ошарашенные истори-ки предпочли просто помолчать, проигнорировать это открытие». Не все, конеч-но. В частности, Р.В. Багдасаров, подробно исследовавший Древо Иессеево, обнаружил на нём и Давыда, и Соломона, и первых Рюриковичей, а из внешних мудре-цов - Зороастра, Пифагора и Гермеса Трисмегиста. Тем самым оказывается под-тверждённым как существование единого Царского (Богоцарского) рода, так и сло-ва св. Апостола Павла о Неведомом Боге, которого проповедовали еллинские фило-софы, «они же его и род». Это именно свидетельство присутствия.

«Священная загадка» же предлагает нам «свидетельство отсутствия», причём «фигура отсутствия» имеет очень странный образ - «Меровинг-иудей». В этом качестве выступают самые разные личности из истории Южной Франции - некие Гийом де Желон, Гуго де Плантар, некий «царский род из Нарбонна»... Хотя дока-зательств, что это Меровинги, нет, равно как и того, что это иудеи. Всё зыбко... Ка-ким же образом встраивают авторы эту figure d’absence в наш исторический кон-текст? Разумеется, через использование традиционной французской историософ-ской парадигмы, о которой писал Ф.Бертен, - парадигмы «перманентного загово-ра» в пользу «сокрытого короля» (Roi Cache). Одна из глав книги так и называет-ся - «Заговор через века».

Книга открывается нашумевшей, вызвавшей множество толков во Франции и Европе историей открытия некоторых исторических реликвий на юге Франции, в Ренн-ле-Шато, в том числе гробницы с пергаментным свитком, одна из надписей которого гласила: A Dagobert II Roi et a Sion est ce tresor et il est la mort (доел, иер Дагоберту II королю и Сиону принадлежит это сокровище, и оно есть смерть). Примечательны и другие надписи - из интересующих нас, например, Rex mundi (Цар мира). Все это было обнаружено в конце XIX - начале XX в. тамошним священником Беранже Соньером, впоследствии умершим при загадочных обстоятельства и отлучённым перед смертью от причастия. Поскольку находки в Ренн-ле-IIIaто породили многочисленные слухи о несметных сокровищах (катаров, Меровингов, вестготов, Иерусалимского храма - в зависимости от «ориентации» пишущих, история эта нашла отражение в многочисленных книгах, фильмах и газетных публикациях, для нас не представляющих никакого интереса. Однако авторы «Священной загадки» обнаружили прямые связи «дела Ренн-ле-Шато» с Сионским npиоратом и «Секретными документами общины», о которых мы уже говорили. В результате обнаружилось, что сама эта местность (Разес), деревня и церковь святай Марии Магдалины (sic!) принадлежала, согласно «Документам общины», графам де Реде, как утверждалось, прямым потомкам Дагоберта II, т.е. единственным законным претендентам на французский (и отнюдь не только французский!) престол. Иначе говоря, перед нами возникает картина сокрытого действования «сокрытого короля», и не одного, а целой династии «сокрытых королей» (все они в конечном счёте и образуют в истории ядро «Сионского приората»).

Что означает «иудейство» меровингской - или псевдомеровингской «фигуры отсутствия»? В особенности когда эту фигуру так или иначе связывают с Дагобертом II? Дело в том, что Дагоберт II во время своего возвращения из Ирландии и победного похода по возвращении по франкским землям предпринял и ещё более решительные меры, ставшие, возможно, одной из причин его убийства. Дело в том, что средневековая Церковь, руководствуясь разработанной блаженным Августином «теорией презрения», воспрещала не только уничтожение иудеев, но и их насильственное крещение - в глазах Римского престола они оставались «избранным народом». Именно благодаря этой теории, как указывает еврейский историк и философ Пинхас Полонский, «в средневековой Европе в конечном счёте не выжило ни одно нехристианское меньшинство, за исключением евреев, и это не в последнюю очередь из-за "теологии презрения", запрещавшей крестить евреев насильно. С другими народами поступали иначе: если они не крестились сами, им предлагали креститься под страхом смерти, как это было, например, со славянами Балтии, а евреи всё же могли оставаться сами собою».

Конечно, были «эксцессы» - у крестоносцев, и особенно в Испании, да и «погром» - дело совсем не русского происхождения, хотя в европейских языках это слово так и пишут: le pogrom - как sputnik или kosorylovkа... Однако Меровинги совершенно однозначно превысили норму «допустимого презрения», и в этом столь же однозначно пошли против Рима, его идеологии. Французский историк Анри Костон писал по этому поводу, что визигогы и бургунды приняли меры в отношении их (евреев), а совет города Ванна в 465 г. доже запретил священникам посещать сынов Израиля. Короли меровингский династии Хлотарь II и Дагоберт II приняли ещё более суровые меры: первый лишил их права судиться с христианами, а второй жестоко расправлялся с ними в годы своего правления».

Для тех, кто готов некритически воспринимать «мифоло-гию» М.Байджента и его соавторов и, особенно, Дэна Брауна, всё это выглядит совершенно непонятно, на что и указывают Линн Пинкетт и Клайв Принс: «Дагоберт II, который позднее стал самым мистическим героем Приората Сиона, упоминается (А. Костоном. - В.К.) в этом отрывке как ярый антисемит, и упо-минается как раз тем человеком, с которым Плантар гордо связывает свое имя, тем, кто поддерживал и "Завоевание" (Vaincre - В.К.), и орден альфа-галатов. Всё это нисколько не похоже на благородную (с точки зрения "западных ценно-стей". - В.К.) романтику "Кода да Винчи"».

Как бы то ни было (без оценок), схема М.Байджента, Р.Ли и Г.Линкольна (и Д. Брауна), действительно, трещит по всем швам. Однако продолжим:

«Итак, в 671 г. возвратившись на континент, Дагоберт женился на Гизеле (де Реде, дочери Беры II, графа Реде, и внучке Тулки, короля вестготов - В.К.). Судя по рассказам современников, свадьба состоялась в Реде-Ренн-ле-Шато - в рези-денции юной принцессы Разесской, и в церкви св. Магдалины, на месте которой много веков спустя должна была подняться церковь Беранже Соньера. У Дагоберта уже было три дочери от первого брака, но не было наследника, и вот вторая жена родила ему ещё двух дочерей, а затем, в 676 г., сына Сигиберта IV - в это время Дагоберт уже снова был королем».

После убийства Дагоберта II, согласно «Священной загадке» и «Документам об-щины», Сигиберт IV был спасён своей сестрой (в других случаях называют святую Ирмину) и был тайно переправлен на юг, во владения его матери, вестготской прин-цессы Гизелы де Реде. Он стал герцогом Разеса и графом де Реде, приняв имя Плантар (Plant-ard) - «пламенеющий отросток». Именно от него, согласно нашим авторам, тянется до наших дней линия «утерянных королей». И... Пьер Плантар. Другие же Меровинги были насильственно острижены (т.е. лишены родового магического сим-вола - длинных волос) и отправлены в монастырь, где вскоре и скончались.

Но если «меровингская генеалогическая линия» всё же, вопреки М.Байдженту, Лоренсу Гарднеру или, тем более, Дэну Брауну действительно утрачена в Евро-пе, то куда шло подземными путями течение «реки Алфиос»? Еще в середине 90-х годов прошедшего столетия, работая над книгой «Русь Мировеева», мы обратили внимание на загадочные совпадения и путеводные нити, ведущие нас прямо к дому Рюрика. Указания о «магическом христианстве» Меровингов, роднящие Франкию поры «первой расы» и Русское государство разных эпох, сделанные во втором томе «Заката Европы» О. Шпенглера, а также прямые указания русских ученых XIX Ю.И. Венелина и Е. Классена только подтверждали наши догадки. А недавно ушедший Жан Парвулеско (1929-2010) высказался совершенно недвусмысленно: «Конечная интеграция всей совокупности движений высшей духовной направлен-ности на великоконтинентальном пространстве первых гиперборейских миграций должна происходить под активной защитой имперских геополитических структур и обозначать конец нынешнего космического цикла. Причём, именно на нынешних просторах "сердцевинной земли", т.е. на русской земле, там, где будет происходить становление Новой России, должны быть обретены рассеянные потомки великого Древнего Света, призванные завершить созидание Последнего Рима как исполне-ние сверхъисторического проявления внутреннего обретения последней божествен-ной идентичности, "Последнего Брака"».

Что же можно здесь иметь в виду в чисто историческом плане? Остаётся только кратко изложить то, что уже было нами сказано в «Руси Мировеевой», общая кон-цепция которой не изменилась. Постараемся кратко изложить.

Некоторые вещи, сказанные ниже, мы уже излагали. Думаю, однако, не мешает их кратко повторить, плавно перейдя к дальнейшему изложению.

Слово царь мы впервые встречаем в Древнем Шумере, где оно произноси-лось как cap. Язык шумеров строго нельзя отнести ни к яфетическим, ни к семит-ским - он, по-видимому, древнее тех и других. Так называемая ностратическая теория находит одно из подтверждений именно через изучение Шумера. Напом-ним, что в древности слова читались как слева направо, так и наоборот, что и до-ныне сохраняется в некоторых языках Востока. Ностратический корень ср или рс (со всеми вытекающими отсюда сур, сир, рус, раса, роса и т.д.) означает солн-це, свет, кровь (руда), род (раса) и, естественно, царскую власть (волость, сим-волом коей являются волосы). Ряд этот можно продолжить и выстраивать чередо-вание смыслов до бесконечности. Если же мы вспомним, что даже в XI-XII вв., во времена «Правды Русской», когда уже можно говорить о целостном, сложив-шемся государстве, законодательно разделяются «русин», «Словении», «варяг» и «колбяг», то становится ясно, что «русь» и «славяне» - не столько этнони-мы, сколько именования сословий, если угодно, варн, сохранившихся от древней арийской общности.

Сегодня уже почти общепризнанным названием североевропейских ариев или «пpa-славян» стало их именование венеды. Именно они насе-ляли огромное пространство от Ботнического залива до берегов Испании. Вене-ды - предки не только собственно славянских (в современном понимании), но, по сути, всех народов Европы, да и не только её. Везде, где жили индоевропейцы, мы встречаем корень вен - Вена, Венеция, Вятка (с переходом носового звука и «я», как в слове пять) и даже озеро Ван. А финны, чьим легендарным предком был Вейнамейнен, до сих пор называют Россию «Венайя» - любопытствующий может отправиться в Ленинградскую область и посмотреть на пограничные стол-бы.

Русь (красные, рдяные) - царское или воинско-княжеское (кшатрийское) со-словие у венедов, собственно, цари, князья или конунги (rix, rex, rig, roi). Этих ца-рей французский исследователь Жан Робен именует «царями-мореплавателями» или «белыми венерианцами». Путать их с викингами не следует, ибо последние, как правило, - «отбившиеся от рук» дружинники этих самых «царей» или «конунгов», т. е. князей, наподобие бежавших от Рюрика в Киев Аскольда и Дира или упомянутых ниже лехитов.

Европейские хроники, прежде всего самая ранняя из сохранившихся «Хроника Фредегара» VII в., выводят их происхождение из погибшей Трои. Не случайно именно троянцы стали основателями го-сударственности практически по всей Европе. Эней отплыл на запад и стал родоначальником царей Рима, которые ещё долго, в течение всей эпохи «Двенадцати та-блиц», т.е. до возникновения работорговли, сохранял в целом троянские архетипы жизни и власти.

Другие троянские цари - потомки Приама - повели своих людей в проти-воположные стороны. Антенор - на восток, в Крым и далее на север. Это были русы-киммерийцы, или кимвры (вспомним город Кимры на Волге, куда они впо-следствии переселились). Приамиды же осели за Дунаем, а затем постепенно пере-двигались на запад, дойдя до Атлантики. Их и называли франками, что значит «сво-бодные». О происхождении царских родов из Трои рассказывает и скандинавская «Младшая Эдда». Продвигаясь на север, сакральный север, русы-троянцы шли к собственным истокам, к нашим истокам, туда, откуда вообще вышли арии, где, по Геродоту, находилась баснословная Гиперборея.

В первой половине XIX в. московский историк Юрий Иванович Венелин обна-ружил в архивах, а, главное, в летописях и устных сказаниях его народа (по проис-хождению он был карпатским русином, его фамилия - Гуца) любопытнейшее сви-детельство. Во многих памятниках территория современной Финляндии и Балтии, а также нынешних Ленинградской, Новгородской и Псковской областей называлась Старой Франкией, а собственно Франция, точнее, северная ее часть - Новой Франкией. Заметим, что русины, живущие достаточно замкнуто, сохранили в своей культуре очень многое из того, что собственно в России, а, тем более, в славянской Вос-точной Европе было утеряно. Позднее Федор Глинка, Василий Передольский и дру-гие русские исследователи выявили удивительные совпадения: река Шелонь под Новгородом и Шалонь во Франции, Алаунские высоты в Тверской области и Каталаунские поля во Франции, те самые, где в V в. произошла первая в истории Европы «битва народов».

Венелин делает удивительно смелый, но до сих пор никем не опровергнутый вы-вод: русы и франки один народ. Мы бы сказали иначе, более точно один род. По крайней мере, так было во времена Каталаунской битвы, и позднее, даже в IX в., ви-зантийские хроники о Вещем Олеге говорят, будто бы он «из рода франков». «Фран-ки» X-XI вв., «франки» Крестовых походов, как мы увидим ниже, - это, собственно, не франки, как и lingua franca - язык, противопоставляемый языкам народов право-славных и мусульманских, также не язык франков III-VII вв. А пока заметим, что ни русы, ни франки не составляли там, где жили, большинства населения. Венелин пря-мо пишет: это военная аристократия, строящая крепости-засеки и постепенно про-двигающаяся на запад, как позднее казаки Ермака и Хабарова, строя остроги, продвигались на восток. Большинство же населения было в «Старой Франкии» славяне, в «Новой Франкии» - кельты, во многом близкие друг другу и по образу жизни, и по языческим верованиям. Принимая во внимание последнее, укажем, что славянскими племенами верховодили жрецы, волхвы - собственно «славяне», несшие «словес-ное служение» или служение «славы», т.е. слова, сияния, силы. А кельт (а также хетт, галл, галат), собственно, есть колдун, халдей (kit - khld). Характерно, что ни славяне, ни кельты государственности как таковой и не образовали, - это сделали у них русы, они же франки.

При этом, что особенно важно подчеркнуть, никто никого не завоёвывал, по-скольку речь идёт не о разных народах, а о разных сословиях внутри этнически единого, хотя и разделявшегося в племенном отношении народа, населявшего тог-да север Европы. Не говоря уже о том, что все в общем-то понимали речь друг дру-га, - ведь язык - это и есть народ. Русы и славяне, франки и кельты - это то же самое (или почти то же самое), что варны в тех же «Законах Ману», - брахманы, кшатрии, вайшьи. Впрочем, конечно, уже не совсем, поскольку именно на эти века приходится постепенный переход от варнового деления к племенному. Но даже там, где из-за чего-то возникала вражда, она не была враждой национальной. Ни-чего удивительного здесь нет: венеды - те же самые арьи. Общность имен, имено-ваний и обычаев у кельтов и славян, а значит, и франков и русов в последнее время выявлена, в частности, в работах доктора исторических наук А.Г.Кузьмина.

А как же германцы? - спросите вы. Тем более что все учебники повсюду относят фран-ков к германцам, да и русь охотнее всего - к скандинавам, следовательно, опять-таки к германцам. Ответ на этот вопрос оказывается очень простым, и на него так-же просто отвечали Венелин, Егор Классен (сам, кстати, по происхождению немец) и др.: в те времена никаких германцев просто не было. Собственно о германцах, т.е. о немцах-«дойче» можно говорить лишь начиная с XI в., когда распалась империя Каролингов и начала возникать «германская нация», язык которой в окончательном виде сложился только при Лютере. Мы ведь не назы-ваем Киевскую Русь Украиной, а Золотую Орду - Татарстаном... Ну а Тацит? - воз-никает естественный аргумент. «Правильно, - можно ответить на это, - именно Тацит впервые вводит латинское именование Германии для Северной Европы, а мы, воспитанные в конечном счёте на латинской культуре, естественно, считаем, что так было всегда. Позднеримским (как раз времен Тацита) куль-турным наследием овладели Каролинги, а потому при распаде их государства и возникает Германия, как, впрочем, и Франция. Латынь же, как писал французский ав-тор А.Шампроке (вслед за знаменитым в XVIII в. аббатом Эспаньолем), есть «своего рода занавес, опущенный пред мировой сценой путем подлога, подмены фонетики». Иными словами - нечто позднее, своего рода международный жаргон тогдаш-него времени. Неплохо бы и вспомнить, что римляне, точнее средиземноморцы, на-ших предков называли вандалами или винделиками, т.е. венедами, а еще варварами. Это последнее тем более важно, что варвары - те же варяги (ва-ранги или франки, как указывал дореволюционный исследователь русских летописей А.Шахматов), т.е. ворохи - те самые гипербореи, о которых писал Геродот.

Само имя «первой расы» франкских царей (roi - это именно царь, а общеу-потребительное «король» - славянизированное «Карл») историки объясняют по- разному. И от теr - море, и от mere - мать, и даже от баснословной горы Меру. А вот Егор Классен, полемизируя с историками-«норманистами», указывает, что те «забыли Мировея-Винделика, родоначальника Меровингов, введшего славянский алфавит у побежденных им народов и старавшегося ввести и самый язык славян-ский». Венелин же прямо говорит о «династии Мировичей», именование которой в итальянизированном произношении звучит как Merovingea. О «Хронике Фредегара» мы уже упоминали. Эта хроника и говорит, собственно, о франках-вождях, пересекавших Карпаты, Дунай, Рейн. Само слово «франки» происходит от имени Приамида Франсиса или Франсуа, от которого произошёл Фарамонд, чьё имя хро-нист истолковывал как Feramundum - царь наступающего «железного века».

Далее родословие монархов III-IV вв. таково: Didion de Feramundum, Clodion de Didion, Merevei de Merevei. Здесь перед нами и возникает знаменитая «меровингская загадка» (merevei в дальнейшем по-старофранцузски будет означать «чудо» или «диво»), Меровей, собственно, основатель династии, младший сын (как на это особо указывает Венелин) Клодио Волосатого, оказывается «дважды рожденным». Хронист прямо указывает на легенду, согласно которой уже беременную короле-ву, купавшуюся в море, преследовал кентавр - у основателя династии «два отца». Разумеется, это следует понимать только в духе символизма средневекового бестиария - схожие образы описывает нам рождение Чинхисхана, Юстиниана и других великих монархов. Однако именно с тех пор династия обрела характерные родо-вые признаки - родимое пятно в виде креста, расположенного на груди или меж-ду лопаток, - так называемое «царские знаки». Отличительной чертой Меровин-гов были длинные волосы, которые они не стригли; их кровь считалась священной, а потому монарх мог жениться на ком угодно, не соблюдая никакой «равнородности». Но самым любопытным было появление на теле царя христианского символа за два поколения до официального крещения франков в 496 г.

После крещения Меровинга Хлодвига в 496 г. византийский император Ана-стасий дарует ему не только царские инсигнии, но и имперский титул Августа, как бы намекая на возможное будущее преемство Второго Рима и ставших православ-ными меровингских владений, которые тогда назывались Австразия (Austre Asie - западная или «иная» Азия, а также Troya Minor - «Малая Троя»).

Здесь надо под-черкнуть - было принято именно Православие, и даже не в том смысле, что римокатоличество тогда ещё не отделилось от полноты Церкви, но в более глубин-ном при меровингском дворе служили греческую, а не латинскую литургию, а духовное окормление осуществляли ирландские монастыри, устав которых был именно восточно-православным, а не латинским. На это обращает особое внима-ние английский медневист Дж.-М.Уоллос-Хэдрилл в книге «Длинноволосые короли». Он же указывает на то, что язык двора был каким-то особым, непонятным ни для римлян, ни для галлов. Каким - он не говорит (это было бы слишком опасным для карьеры оксфордского профессора!); ну а мы вспомним замечание Егора Классена. Вспомним и то, что при посещении Франции Петру I показали хранившееся в Реймсе Евангелие (уничтоженное во время революции 1789 г.), читавшееся при коронации древних монархов, язык которого никто не понимал. Язык оказался... славянским.

В 1965 г. в провинциальном издательстве города Саланьяка малым тиражом вышла книга наследника старинного французского рода (не значащегося в «Документах Общины»!) графа Мориса Бони де Лаверна «Наследники второй ветви королей Австразии». Речь идёт о линии Тьерри II, Меровинга, погибшего в междоусобице в 613 г. Эта ветвь носила имя Рюэргов, или Руэргов (город Руэрг стоит во Франции до сих пор). Карл Лысый - Каролинг, который, как и его отец Людо-вик Благочестивый, имел по материнской линии меровингскую родню (а узурпа-торы всячески стремились «узаконить» своё правление и таким образом, хотя Са-лический закон не признавал наследования по женской линии), пожалуй, действительно стремился как-то изгладить преступления своих предков. К тому же он про-явил интерес и к восточному богословию: при нём знаменитый Иоанн Скот Эриугена комментировал Дионисия Ареопагита, почитавшегося при Меровингах, осо-бенно при Дагоберте I. Одним из примеров деятельности Карла Лысого был так на-зываемый «Большой приказ» 841 г., по которому он разделил государство на четы-ре принципата, во главе которых поставил лиц, имевших пусть отдалённое, но меровингское родство. Один из принципатов - Лиможский - возглавил Раймон I де Рюэрг, прямой потомок сына Тьерри II - Хильдеберта. Сын же Раймона I - Фулькоальд - где-то в начале 50-х годов IX в. отписал в пользу родни несколько мона-стырей, как это бывает обычно перед смертью или отбытием «на дальнее правле-ние». При Карле Лысом, стремившемся расширить своё влияние, так делали.

Но мы хорошо знаем, что в 839 г. Людовика Благочестивого посетило некое по-сольство «людей, которые называли себя Россами из рода свеонов». Так сообщают Бертинские анналы, по своей политической направленности чисто каролингские, следовательно, антивенедские, латинские... Более не сказано ничего. Естественно.

Имя Рюар, Рюэр, Рур (собственно, однокоренное с Рус и производными oт него) было широко распространено на территории Новой Франкии. Это хорошо показал А.Г.Кузьмин в работе «Древнерусские имена и их параллели», написанной еще в советское время. Он правильно связывает его с корнем rig-rix - царь, вождь. Правда, Кузьмин полагает этот корень кельтским, что, на наш взгляд, ошибочно, вернее, недостаточно. Кстати, некий Рюар упомянут в перечислении «рода русско-го» в договоре Игоря с греками 911г.

Во всяком случае, в 862 г. в «земле Словена и Руса», в «Старой Франкии», и Старой Ладоге, появляется Рюрик. Причем сразу - как правитель, монарх. Исто-рики производят его то из Фризии, то с острова Рюген, то из Скандинавии, то объ-являют исконным новгородцем и славянином. Некоторые, в частности, Л.Н.Гуми-лев, Е.В.Пчелов, указывают на его связи с Карлом Лысым. Парадокс в том, что спорить здесь не о чем. Каждый отчасти прав. Рюрик Новгородский и Старорус-ский был совершенно законным монархом Северной Европы или, как пишет Венелин, «властителем Старой и Новой Франкии». И не только её. Рерир упоминает-ся в «Младшей Эдде» как троянский потомок Одина и родоначальник Вельсунгов, от которых пошли «все знаменитые роды». Вместе с дружиной, спасая священный царский род, он шёл на восток, на северо-восток, на древнюю родину... «Начало русской монархической традиции было положено, как известно, призванием Рю-рика из варягов на царство группой славянских и финно-угорских племен... - пи-сал А.Г.Дугин в книге «Мистерии Евразии». - На наш взгляд, призвание Рюрика из варягов виделось как великая общенародная мистерия, воплощавшая в себе сце-нарий сверхъестественного происхождения царской власти, характерный для всех древних традиционных династий». С тех пор слово «русич», или «русский», озна-чает, прежде всего, «царский». Вот почему это - не просто этноним, это - шире, больше, чем этноним. Не случайно в состав русского народа органически влились самые разные этносы Евразии, почитавшие Русского Царя Белым Царем и даже «Белым Буддой».

Когда к Ивану III прибыли папские послы (они «достают» нашу страну на про-тяжении всего её существования) и предложили принять королевскую, а быть мо-жет, и императорскую корону, то получили ответ, что Государь царствует по праву крови, переданной ему предками, и не нуждается ни в каком внешнем подтвержде-нии. А заявленное в «Повести о князьях Владимирских», а затем и в составленной митрополитами Афанасием и Макарием «Степенной Книге» происхождение Рюрика от Августа может быть легко понято в соответствии с правилами средневеково-го дипломатического языка как именно меровингское (вспомним, кому был даро-ван этот титул в V в.). Но вспомним также и о судьбе «Древа Иессеева» и предста-вим себе, сколько свидетельств могло погибнуть.

Возможно, свидетельства более ранние помогут нам даже больше. Мы уже упоминали об удивительном совпадении географических названий в двух «Франкиях». Мы не знаем, перенес ли их Меровей на запад или Рюрик на восток, про-славляя битвы Меровея... Но замечательное обстоятельство: в 60-е годы XIX в. поэт и археолог Федор Глинка обнаружил на Алаунских высотах каменный диск IX в. с надписью: «Зде Ингмар подъят на щит». Возведение в монаршее достоинство у Меровингов было именно таковым - 12-летнего царевича поднимали на щите пе-ред дружиной.

Некоторые историки правда отказываются комментировать находку Ф.Глинки, и особенно саму надпись, полагая е неудобочитаемой. Но есть и другие

Множество исторических, а, главное, материальных свидетельств собрал в кон-це XIX в. новгородский краевед Василий Передольский. Они помещены в кни-ге «Новгородские древности», в которой никаких выводов он не делает, но книга почему-то (с 1896 г.) больше не переиздавалась. Среди сведений о так называемом Старорусском кладе, обнаруженном в 1892 г., он приводит описание монет (сам Пе-редольский датирует их XII в.) с изображением неизвестного мученика в шапке, как у Бориса и Глеба, с крестом и двумя лилиями по обе стороны изображения. А поль-ский историк академик X.Ловмяньский указывает на то, что лехиты - это «русо-варяги», ушедшие от Олега в 882 г., которые изо всех святых более всего почитали «святого Дагоберта», имя коего было христианским именем короля Мешко I, осно-вателя династии Пястов, не Рюриковича, но знатного русского дружинника (ценнейшая книга X. Ловмяньского, слава богу, издана, причём ещё в советское время.

Но вернемся к свидетельствам, собранным Передольским. Среди них мы находим и такое: он цитирует скандинавские источники, указывающие на «убийство славного русского царя Сигтрига» как на важнейшее историческое событие. Вспомним обстоятельства смерти Зигфрида, описанные в «Песни о Нибелунгах», и всё станет понятно. Кстати, известный советский медиевист А.Я.Гуревич прямо писал о том, что присутствие руны «зиг» («победа») указывает на меровингское происхожде ние, а имя Зигфрид восходит к имени франка Сигиберта, чья судьба на самом деле и описана в знаменитом сказании. К сожалению, Гуревич перепутал Сигиберта (какого из них?) с Дагобертом II, но значение свидетельства от этого не умаляется. Могут возразить, указывая на лилии, которые принято считать родовым символом Капетингов - «третьей расы» королей Франции. Однако лилия в качестве династического знака уже использовалась Меровингами после крещения Хлодвига наряду с родовой пчелой, употреблявшейся и ранее. Итак, не утверждая наверняка, можно с достаточной степенью достоверности предположить, что «неизвестный мученик» - это именно Дагоберт II, убитый на самом деле не только как представитель сакрального рода, но и как православный монарх, не соглашавшийся с латинским искажением правой веры.

Совершенно очевидным оказывается, что получение Владимиром Мономахом императорских инсигний из Византии, прообразовавшее будущее становление Третьего Рима, было повторением аналогичной передачи царских инсигний из Византии его предку - Хлодвигу Великому (он же Август!). Не случайно «Повесть о новгородском белом клобуке, рассказывающая о гибели Запада, начавшейся с «царя Карула», называет Третьим Римом Русскую землю в её целом.

Важнейшая деталь: о доме Руэргов и вообще Лиможской и Тулузской ветвях Меровингского дома, из которых, как мы показали ранее, произошел Рюрик Новгородский и Старорусский, наши авторы хранят глубочайшее молчание. Но именно эта ветвь меровингской династии (как мы увидим чуть ниже) пережила узурпацию, вскоре покинув Франкское королевство для «старой Франкии» - Русского севера...

Характерно, что кропотливейшие труды по меровингской генеалогии в четырёх томах графа Бони де Лаверна, написанные в 60-е годы нашего века и просто не упоминающие ни о какой «династии из Разеса», авторы «Священной загадки», по сути, игнорируют (хотя граф работал за два десятилетия до них), что противоречит элементарным основам исследовательской этики, и подменяют их подобранными из бульварных журналов типа «Le Charivari» «Документами Общины». Стремление их одно: доказать, что от Сигиберта IV и только от него тянется прямая меровингская нить к Годфруа Бульонскому, герцогу Лотарингскому и руководителю первого крестового похода, к Анжуйской и Лотарингской династии (а, следовательно, и к Габсбургам, породнившимся с последней с XVIII в.) и к целому ряд известных в Европе фамилий. Это действительно «заговор через века».

Останавливаться на этом мы не будем - читатель сам в состоянии оценить как литературно мастерство, так и эрудицию наших авторов. Хотя есть свидетельства и более красноречивые, чем писания наших англосаксов. Так, в документе, именуемом «Архивы Сионского Приората», за подписью Мириам Давид (Myriam David) (скорее все го, псевдоним) сказано:

«Невозможно отрицать, что есть некий пастушок (petit berger), правящий нами через подъятие мизинца, и именно он есть истинный король Франции. [...] В тре-вожные исторические времена вздымается его красное знамя, ибо красный цвет есть истинно королевский цвет». Что же, это так и есть - и знамя Хлодвига, и знамя Рю-рика, и знамя Великого Князя Димитрия Донского было красным, и весьма соблаз-нительно толковать и французскую, и российскую революции как восстания против узурпации. Но, и ещё раз но... Кого считает «Сионский приорат» легитимными на-следниками истинного Царского Рода, кого имеет в виду та же Мириам Давид (alias D.M.), когда утверждает, что «без Меровингов Сионский Приорат не мог бы суще-ствовать, а без Сионского Приората Меровингская династия угаснет»?

Между про-чим, если М.Д. всерьёз утверждает об угасании династии (династия с такой кровью угаснуть не может в принципе, что и пытался показать Уоллес-Хэдрилл), то это мо-жет означать лишь два варианта: первое - она всерьёз не верит в высокое происхо-ждение Меровингов; и второе - она знает, что те, о ком она говорит, не Меровинги, а кто-то иные... Впрочем, продолжим и вновь обратимся к М.Байдженту, Р.Ли и Г.Линкольну, на этот раз к переводу их книги непосредственно с английского, по-скольку он, как нам представляется, более подробен, чем «пересказ» с французского:

«Мы не в состоянии указать пальцем на какого-либо человека и сказать: "Вот - прямой потомок Иисуса!" Генеалогические древа ветвятся, подразделяют-ся и в ходе столетий разрастаются в настоящие заросли и леса. На сегодняшний день в Британии (sic! - В.К.) и континентальной Европе имеются не менее дюжи-ны семейств, которые принадлежат к роду Меровингов. В их числе - дома Габсбургов-Лотарингов (ныне номинальные герцоги Лотаринги и короли Иерусали-ма), Плантаров, Люксембургов, Монпезатов (точнее, Монпеза, к числу которых принадлежит нынешний принц-консорт Дании Генрих - В.К.) и ряд других. Согласно «приорским документам», в Британии с этим родом связаны семья Син-клеров и разнообразные ветви дома Стюартов (недавно в российской печати мус-сировалась информация о принадлежности к Стюартам дома Спенсеров, к кото-рому принадлежала покойная принцесса Диана, однако Спенсеры - не аристо-кратический, а банкирский род и восходит к XVI в - В.К.). А семья Девонширов, судя по всему, посвящена даже в тайну рода. Большая часть этих домов может, по-видимому, претендовать на происхождение от Иисуса; и если когда-нибудь в бу-дущем некий человек открыто назовёт себя новым царём-жрецом, то сейчас невоз-можно сказать, кто это именно будет».

Однако замечательнейшая деталь: подлинные документы обо всех этих родах, как утверждают наши авторы, «находятся в сейфе Ллойдовского банка в Лондоне». Мы, однако, склонны доверять не ссылкам на лондонский банк, но дожившему до наших дней французскому аристократу, совершенно открыто издавшему свой труд малым тиражом в провинциальном издательстве города Саланьяка...

Кроме того, ещё и крупный французский исследователь вопросов генеало-гии Ришар Бордес (Richard Bordes) указал на следующие обстоятельства: «Ни-где на самом деле не сказано о возвращении Дагоберта II в Разес в 671 г., ни о его браке с Гизелой де Реде. Ясно, что это выдумка [...] возникла из сое-динения двух реальных фактов меровингской истории. Во-первых, Сигиберг I, сын Хлотаря I, был женат на вестготской (wisigothe) принцессе Брунхильде (Brunehaut), дочери вестготского короля Атанахильда (Athanagild). Брунхильда и её сын были отстранены от власти Хильдериком I, но некий близкий им чело-век доставил их в Метц, где жители Австразии провозгласили сына Брунхильды королём в канун Рождества 575 г. под именем Хильдеберта II. Во-вторых, Хариберт (Charibert), король Аквитании, сын Хлотаря II, женился на Гизеле, до-чери Арно (Arnaud), герцога Гасконского. Их сыновья Боггис (Boggis) и Бер-тран (Bertraund), которым покровительствовал их дед, избежали грубого обра-щения дяди и обрели наследие своего отца. Эти две истории, смешавшись меж-ду собой, сложились в легенду Ренн-ле-Шато, суть которой такова: Дагоберт II, сын Сигиберта III, женился на Гизеле де Реде, дочери вестготской принцессы по имени Гислис (Gislis). Дагоберт II был убит, а его сын Сигиберт IV был спасён своей сестрой Ирминой и отвезен в Реде другом-рыцарем, где он принял насле-дие своего деда Беры (именно эта версия излагается в «Священной загадке» - В.К.). Но в любом случае Дагоберт II не мог быть женат на Гизеле де Реде, псев-додочери Беры II. Этот последний был на самом деле сыном Аргилы (Argila) и внуком Беры I; он вступил во владение графством Разес в 845 г., т.е. 166 лет спу-стя после гибели Дагоберта II, которого выдают за его зятя».

Кроме того, исследования последних лет показали, что Ирмина д’Эррен (Irmina d’Oerren) была женой, а не дочерью Хугоберта (Hugobert), а имя Дагоберта в ее жизнеописание попало по ошибке списателя хроники.

Если всё это так, то лица, о которых говорят «Документы Общины» и кото-рые в течение веков боролись за власть в Европе, а сегодня могли бы, как утверж-дают авторы «Священной загадки», составить «подобие транс- или паневропей-ской конфедерации, нечто вроде современной империи [...] царствуя над королев-ствами и княжествами, объединенными между собой союзами, образующими по-добие конфедерации» не являются Меровингами. Как не являлись Меровингами и британские Плантагенеты (начиная с Ричарда Львиное Сердце), также вед-шие свое происхождений от «династии из Разеса», да и многие другие европейские династии, прошедшие через Крестовые походы и переплетшиеся в их перипетиях.

Но в таком случае, - кто все они?

Прежде всего, разумеется, не выдерживает никакой критики провозглашаемая вышеупомянутой М.Д. и авторами «Священной загадки» идея о неразрывной свя-зи и, по сути, единстве между Меровингским родом и Сионской общиной. Это под-тверждается хотя бы тем, что никто из «сионистов» (разумеется, не в том смысле, в каком это слово употребляется с конца XIX в.) не упоминается в серьёзных трудах по меровингской генеалогии, в частности, у того же графа Бони де Лаверна.

Как известно, орден Приората Сиона, если судить по официальным его доку-ментам, был создан Готфридом (Годфруа) Бульонским в 1069 г., т.е. ровно три сто-летия спустя после гибели Короля-мученика Дагоберта II. Всё это время Европа переживала так называемый «каролингский ренессанс», одной из сторон которого было утверждение организации и догматики Римско-католической церкви. К три-умфу католицизма самое прямое отношение имел и сам Готфрид Бульонский. И ни-какого - ни прямого, ни даже косвенного - отношения, вопреки «Документам Общины» и тем более «неомеровингской мифологии» М.Байджента-Д.Брауна, не имел он и к Меровингам. Поскольку сам был Каролингом.

«Существует также мнение, что и сам Годфруа Бульонский, другой величай-ший герой своего времени, происходил из Меровингов, хотя и из побочной ветви, и именно поэтому считал, что имеет полное право на корону Иерусалима, - пи-шут Линн Пинкетт и Клайв Принс. Это предположение о том, что Годфруа мог быть наследником Меровингов, сейчас распространено настолько широко и повторяет-ся так часто, что его уже принимают за аксиому. И всё-таки оно неверно. Годфруа, граф Бульонский и герцог Лотарингский (1061-1100), был, как нам уже известно, предводителем Первого крестового похода и в 1099 г. завоевал Иерусалим. Сорат-ники якобы предложили ему принять титул короля Иерусалимского, но на самом деле ему досталось лишь звание Защитника Гроба Господня. Через год Годфруа умер, и первым королем Иерусалимским стал его брат Болдуин. По версии Лобино, предположение о родстве Годфруа с Меровингами возникло потому, что дед его по отцу, Евстахий, граф Бульонский, был сыном Хьюго Длинноносого, младшего брата прямого потомка Меровингов. Но все прочие биографии и генеологии утверж-дают, что предки Евстахия по отцовской линии восходят к мажордомам дворца в Нейстрии, а, значит, к Карлу Великому! Более того, и по матери Годфруа тоже был прямым потомком Карла Великого, т.е. происходил из династии, узурпировавший власть Меровингов».

Заметим, что сам Готфрид (Годфруа) Бульонский, подобно своему предку, сыну руководителя убийц Дагоберта II Пипину Геристальскому, полководцу Карлу Мар-теллу (отцу Пипина Короткого и деду Карла Великого), не стал принимать королевского титула: как и Карл Мартелл, повёл себя, в отличие от других Каролингов, в высшей степени достойно.

Итак, Меровинги и «Приорат Сиона» никак меж собою не связаны. Похоже, что да, никак, и в этом всё дело. JI.Пинкетт и К.Принс далее утверждают: «Исто-рик Джон С.Андерсон пишет: "Годфруа Бульонский имел блестящую родослов-ную. И по матери, и по отцу он был потомком Карла Великого, и это представляет-ся вполне правдоподобным". Другими словами, Годфруа относился к Каролингам, гордился этим, и нет никаких свидетельств, кроме "Секретных досье", что в нем была хоть капля меровингской крови. Генеалогия Лобино замалчивает тот факт, что у Годфруа был брат Евтихий, граф Бульонский (ок. 1058-1125); его имя замещено на карте справа от Годфруа, как будто это был не старший брат, а младший. Понятно, что, если (как утверждают позднейшие документы "Секретных досье") Прио-рат Сиона произвольно тасовал события, чтобы возвести на престол Святого горо-да потомка Меровингов, то логично было бы для этого выбрать именно старшего брата. [...] Но документы свидетельствует также, что 1090 г. Годфруа основал ор-ден Сиона».

Таким образом, вовсе не идея «хранения священной меровингской крови поло-жена в основу деятельности «Ордена Сиона». Но что тогда?

Здесь мы обращаемся к тому, что именуется борьбой символов в истории. По-нимать её буквально или именно как борьбу символов - уже вопрос иной.

О важнейшей стороне этой борьбы начал рассказывать еще в XVII в. аббат Монфокон де Виллар (найденный вскоре после публикации своей книги мёртвым на проезжей дороге):

«Эпоха Карла Великого, как вам известно, - писал он, - порождала людей от-нюдь не робкого десятка; этим и объясняется, что женщина, побывавшая у сильфов, вошла в доверие к тогдашним знатным дамам, в результате чего множество силь-фов, милостью Господней, обрело бессмертие. [...] Тогда же зародились истории о феях, которыми полны легенды эпохи Карла Великого и последующих веков (выде-лено нами; это как раз те три века, которые прошли между падением Меровингов и созданием Приората - В.К.) [...] они могли бы дать вам некоторое представление о переустройстве мира, задуманное Мудрецами. Все эти героические рассказы о воинах и влюблённых нимфах, все эти описания странствий в поисках потерянно-го рая, все эти картины зачарованных дворцов и заколдованных рощ служат лишь жалкими отражениями той жизни, которую ведут Мудрецы, и того, во что превра-тится весь мир, когда в нем будет править Мудрость. Его будут населять одни толь-ко герои; наименьший из наших детей сравняется в силе с Зороастром, Аполлонием и Мелхиседеком, большинство из них будут столь же совершенны, сколь были бы сыны Адама и Евы, если бы наши прародители избежали грехопадения».

Грехопадением при этом ораторствующий герой- назы-вает телесные отношения между Адамом и- граф де Габалис Евой - в строгом соответствии с римско-католическим учением (чего Восточная церковь догматически никогда не утверждала!). Но не слышен ли за этими словами голос древнего змия, «человекоубийцы от начала»: «Не смертию умрете. [...] Отверзутся ваши очи и будете яко бози, ведяще доброе и лукавое» (Быт., 3:4-6)? Итак, обретение бессмертия...

Сами эти поредставления - уже из эпохи Каролигнов, и даже уже скорее Клюнийской реформы, когда католическая логматика становится все более специфической. А потом пошли уже иные наложения. Но всю эту смесь порой выдают за наследие Меровингов», иногда с самыми радикальными выводами.

Но мы уже поняли, что «неомеровингское» течение, как называет его Жан Робен, изначально порождено чисто каролингской, а ещё более англо-розенкрейцерской средой и не имеет ничего общего с историософией и эсхатологией Первой Расы, Царской и Православной! Тем более абсурдным выглядит совершенно голослов-ное утверждение Ю.Воробьевского о том, что антихрист произойдет из Меровин-гов - вопреки общецерковнному преданию о происхождении его из колена Данова, к которому - в любом, самом гипотетическом случае! - Меровинги не име-ют никакого отношения.

О «подземной реке» уже современного французского монархизма говорит и та-кой компетентный свидетель - и участник - жизни «Тайной Франции», как Жан Парвулеско. Свидетельство его, изложенное в романе «Португальская служанка» (1989), на первый взгляд кажется «тёмным», но при внимательном сопоставлении со всем уже нами сказанным - настолько «прозрачным», что не оставляет никаких сомнений. Парвулеско выделяет внутри него эсхатологическое католическое тече-ние, действительно символически отождествляемое с «миссией еврейского народа» (в Ветхом Завете) и «контринициатическое» (как мы увидим чуть позже, «мелюзинитское»?).

Согласно записи бесед от 21 января 1976 г. из досье «Всадники Апокалипси-са», Сильван Репробат среди прочего открыл нам, что 8 декабря 1978 г., т.е. по про-шествии трёх лет после того, как мною было отправлено оставленное без ответа письмо к Жаку Шираку, этот последний должен будет стать объектом посягатель-ства, не оставляющего ему никаких шансов даже просто на жизнь; долго подго-тавливаемое, это покушение станет «неожиданным завершением» широкой акции по «очищению пустотой», направленной против действующего центрального ядра национал-революционного голлизма и осуществляемой «оккультным стратегиче-ским центром», чьё название Сильван Репробат утаил, определив этот центр как «действующий во Франции, но не французский, действующий против Франции, но по причинам, касающимся не Франции, а Рима», акции, начало которой, соглас-но Сильвану Репробату, уже положено «тайным убийством» Жоржа Помпиду […]

После того, как он, выдержав свое невидимое сражение, положил предел про-искам высокосубверсивного и низконекромантического «оккультного стратегиче-ского центра», как мы уже указывали, цитируя запись беседы, «действующего во Франции, но не французского, действующего против Франции, но по причинам, касающимся не Франции, а Рима», Сильван Репробат вновь открыл для себя пути очень древней мистической линии французской монархической и провиденциалистской мысли, парадигматически представленной и руководимой маркизом де ла Франкери, указавшем в своей книге «Божественная миссия Франции» на избрание этой страны «наследницей еврейского народа»: «На самом деле Бог всегда Сам уго-товлял Себе пути. Глядя из абсолютной вечности, в Своем предвидении Он остано-вил Свой выбор на нашей стране и избрал наш народ для того, чтобы мы в христи-анскую эпоху стали наследниками евреев и исполняли божественную миссию, вве-ренную им в эпоху Ветхого Завета».

[...]

Следующие два отрывка, наиболее важные, - из письма папы Григория IX к Людовику Святому, цитируемые, как подчеркивает маркиз де ла Франкери, святым Пием X 13 декабря 1908 г. в связи с беатификацией Жанны д’Арк: «В точности, как когда-то колено Иудино получило особое благословение среди прочих сыновей патриарха Иакова, так Французское Королевство пребывает превыше всех народов, увенчанное и наделенное самим Богом особыми прерогативами.

Колено Иудино было предвосхищающим образом Французского Королевства.

Таким образом, Бог избрал Францию из всех народов земли для охранения ка-толической Веры и защиты религиозной свободы. По этой причине Французское Королевство есть Царство Божие; враги Франции суть враги Христа».

Прежде всего, Сильван Репробат предупреждал меня о том, будто к юго-востоку от Парижа, в самом простонародном предместье, название коего, скорее всего, на-чинается на букву «В», некая тайная группа, созданная в марте 1976 г. и выбравшая методом борьбы «взаимодополняющую цепь» общей молитвы и воздействия, вско-ре сделает своей единственной задачей медиумическое создание тройного кольца магнетического отравления с единственной целью - воспрепятствовать всем моим действиям и даже самому моему существованию как таковому, поскольку её конеч-ной целью, объявленной или нет, является предание меня «страшной смерти».

Так или иначе, я более или менее ясно представлял себе, что за «взаимодопол-няющая цепь», с окраины города - «двухэтажная кирпичная вилла возле бетонно-го железнодорожного моста» - противостоит мне, как предупреждал Сильван Ре-пробат. Как я прекрасно понимал, эти сумасшедшие с окраины, самодовольные и несамостоятельные, всего лишь снимали пенку, причем, весьма тонкую, с отврати-тельного, ханжеского, ветошного мистицизма и самовнушения с извращенной, но поразительно настойчивой претензией на «католическую мистику», которая у них на самом деле представляла собой всего лишь бесконечно тривиальную разновид-ность того, что Рене Генон именует контринициацией и пародией».

При всём том мы не можем не помнить и не понимать: оба «течения» не насле-дуют собственно Меровингам. То, которое представляет маркиз де ла Франкери, связано с официальной «каролингской линией» в истории, а угнездившееся в па-рижском пригороде - с узурпацией уже этого течения. Кем?

Дабы попытаться хотя бы приблизительно прикоснуться к этой проблеме, име-ющей неизмеримо большие глубины, чем это можно себе представить, нам придет-ся вернуться к некоторым основным положениям сакральной генеалогими и гене-тики, о которых мы уже говорили. Наиболее серьёзным исследованием в этой обла-сти в данное время, насколько нам известно, является книга Александра де Даннана (видимо, псевдоним) «Память крови» («Memoire du sang»), вышедшая в Мила-не на французском языке.

«Как всегда, - пишет А. де Даннан, - символ имеет двойную природу, и в этом смысле мы можем говорить о крови в её двойном аспекте - света и тьмы. Так мы можем обнаружить истинно традиционный смысл "голубой крови", принад-лежащей христианской знати, являющейся особым инструментом божественного промысла; её кровь искуплена самой Кровью Христа». Более того, среди этих на-следственных линий особо выделяется линия Святого(й) Грааля(и). Цитируя рабо-ту Жана Фрапье (Jean Frappier), А. де Даннан пишет:

«Говоря об идее родовой линии и благородства крови в романах о Граале, он уточняет, что "она проявляет себя с двух сторон. Прежде всего, через мотив непре-одолимого призвания, которое Кретьен (Кретьен де Труа - В.К.) с самого начала романа обращает во славу рыцарства. С другой стороны, сами приключения с Граалем неразрывно связаны с одной семьей... Впечатление таково, что тайна Грааля в конце концов есть тайна одной семьи. Кретьен не говорит ничего более (на самом деле говорит, и говорит много более: его же роман "Клижес" заканчивается брако-сочетанием принца Артурова дома, т.е. семейства Грааля, с дочерью Византийско-го императора! - В.К.), он не обнажает генеалогического древа и не соединяет сво-их героев с давними временами, но при этом всячески подчёркивает, что облада-ние Граалем есть особое преимущество правления определённого рода (race) или династии». Всякое иное родовое избранничество, всякий аристократизм (и свя-занные с ним традиционные науки - герметизм, алхимию и т.д.) де Даннан возво-дит не к первохристианским, а к допотопным временам. Такое «благородство», по де Даннану, есть привилегия «особой крови» тех, «чьи предки были выходцами из расы гигантов».

Речь идёт, разумеется, о шестой главе Бытия:

«И бысть егда начата человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им: видевше же сынове Божии дщери человечи, яко добры суть. И пояша себе жены от всех, яже избраша. И рече Господь Бог: не имать Дух мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть: будут же дние их лет сто двадесять. Исполни же бяху на земли во дни оны: и потом, егда вхождаху сынове Божии к дщерям человеческим, и раждаху себе: тии бяху исполини, иже, от века, человецы именитии (Быт. 6:1-5).

По мнению Александра де Даннана, многие из этих родов пережили Потоп и, «содержа в себе особую кровь, унаследованную от древнего завета (pacte) с падши-ми ангелами, создали ими заложили основы тайных обществ, школ, сект, в которых через посредство особо подготовленных индивидуумов, относящихся к своеобраз-ному роду "неистовых" (poss;d;s, тж. "одержимых", "бесноватых") обладающих необходимыми силами психического порядка для того, чтобы в течение определён-ных периодов, более или менее длительных, но всегда ограниченных, создавать феномены, являющиеся "катализаторами" роста и развития этих групп». Отсюда, по де Даннану, происходят все эзотерические общества.

Наша точка зрения не является во всем тождественной точке зрения автора: бу-дучи, по-видимому, строгим римо-католиком, он делит мир на белое и чёрное, что таковым и является на поверхности (и должно таковым являться в социуме). Но пока что ничего лучшего в области «сакральной генеалогии» не написано.

Отметим, что Александр де Даннан черпает свою аргументацию не столько непосредственно из Священного Писания, сколько из знаменитой Книги Еноха.

В православной экзегетике вопрос о природе «Сынов Божиих» (Bna Elohim) из Ше-стой главы не является окончательно прояснённым. Святитель Московский Филарет дал следующее обобщение точек зрения по этому вопросу:

«А) По переводу Симмаха, приводимому Иеронимом, сыновья вельмож. Сей перевод не противоречит свойству еврейского выражения (см. Пс. LXXXI, 6), но не слагается с настоящим сказанием Моисея.

Б) По тексту Александрийской Библии: Ангелы Божии. Сего мнения держится Лактанций I, II с.14 и многие из древних. Иустин в Apol. Утверждает, что от супружеств Ангелов со дщерями человеческими произошли демоны. Афинагор в сих са-мых супружествах полагает падение Ангелов, и от них же производит исполинов. Тертуллиан De virg. et de singular. cleric, приписывает сим Ангелам изобретение Астрологии, дорогих камней, металлов и некоторых женских украшений. (Достой-но примечания, что и Платон производит Героев от смешения богов с человека-ми, так как и самое имя их от слова ;;о; - любовь. F. Cratyl [...]). Но все сии пре-дания противоречат свидетельству Иисуса Христа, что Ангелы не женятся. Матф. XXII, 30.

В) По мнению Филона, человеческие души, которые, носясь в воздухе, желали обитать в телах человеческих. De gigant.

Г) По мнению новейших толкователей, потомки племени Сифова, которые не только были сыны Божии по благодати (см. Второз. XIV, 1,1, Иоан. Ш, 1), но, веро-ятно, под сим именем и составляли общество (см. Б. IV, 26), противоположное об-ществу сынов человеческих, т.е. потомков Каина. Началом смешения столь противоположных обществ Моисей полагает прельщение красотою дщерей человече-ских; а последствием то, что и те, и которые принадлежали к обществу ходящих по духу, соделывались плотию, и самый свет начал прелагаться в тьму».

Это последнее действительно предполагает начало про-явления (физико-биологического или нет) в этих родах упоминавшегося выше змеиного наследства в его отрицательном аспекте. Современный русский исследователь В.Н.Топоров (никоим образом не ка-сающийся темы эзотерических сообществ) делает попытку объяснить онтологическую природу «змеиной свадьбы» в самом широком смысле слова. Разъясняя сербо-хорватский заговор «Земля землью льуби, землья землью jела», он обращает его к древ-нейшему мотиву гностиков-офитов (о;;; - «змея»: ;о;;;) о самопознании и самопоедании как соитии (в контексте Евангелия от Фомы, 65). С одной стороны, «речь идёт о двусторонней анаграммме: когда в тексте заговора явлена слово "змея", за ним воз-никает слово "земля" и наоборот». «Не менее показателен и глагол лъюбити, осо-бенно если помнить, что наиболее распространённое значение продолжателей праслав. l’ubiti является вторичным переосмыслением более конкретных значений». Эта любовь иная, нежели дозволенная Номоканоном «для простолюдинов» супружеская, есть, по мысли гностиков, достояние особого рода, этот же род порождающая, что на-ходит отражение «в диахроничности связи человека и Змеи через общих для них родителей»; отсюда старинный заговор: «Да будет поклон чёрный, поклон поперечно-полосатый, рождённый от себя (svajaya, от svaja, букв, "само/свое/рожденный"), ко-ричневый поклон, поклон божественному роду».

Кратко обратимся к «криптогеретологии» Николая Козлова (А.А.Щедрина), труды которого нам уже доводилось привлекать к работе. Н.Козлов прямо связывает «гигантов» Шестой книги Бытия со «змеиными родами.

В Частности, он указывает следующее.

В славянских Хронографах, а также в Летописце Еллинском и Римском помещается предание о полулюдях-полузмеях уже в связи с библейской историей. Речь идет о людях-гигантах, появившихся на земле в результате запретных браков сыновей Сифа и потомков Каина.

«И вхождаху сыновы Божии, рекше Сифови, к дщерем Каиновым, и от тех рождахуся волотови (великаны) [...] Мудрый Писандр, творец еллинеск, по летех быв Моисеовых, о тех же гигантех в творении своем сказа: "Человекы от земля рождены, имуща ногы змиевы, дерзнувша на некыя божескыа силы, рек, сия различными казньми потреблены от Бога"[...] Сервии же мудрыи поведает сиа: "На широце поле живша, имевша рать с некими, жившими на высокых горах, и возлезоша на горняя, аки змиеве, на руках и чревесы ползающе, и избиены бывше от живущих на горах"».

Предание о «гигантах-змеенозех» появляется в Летописце как контаминация повествования книги Бытия (Быт.6, 4), но передающпя космогонию эллинской мифологии.

В то же время исполины, как сообщает «Временник Георгия Амартола», видимо, основываясь на словах книги Бытия, так же разделялись между собой. «Родились гиганты, то есть исполины, от праведного - сильные и огромные, а от неправедного и нечестивого - порочные и скверные».

В Священном же Писании говорится лишь о том, что «исполини бяху на земли во дни оны: и потом, егда вхождаху сынове Божии к дщерем человеческим и раждаху себе: тии бяху исполини, иже от века человецы именитии. Видев же Господь Бог, яко умножишася злобы человеков на земли» (Быт.6, 4-5). В книге Бытия не сказано, что исполины были "злыми", напротив, они называются людьми «именитыми» (греч. ‘;; ;;;;;;;;;’ - ‘славный, имеющий имя’).

Исполины это первопредки, основатели царств и династий царей, Царски(й)(е) род(ы) Из Быт.6, 4 следует, что исполины, (то есть "сильные люди") жили на земле и до смешения родов сифитов и каинитов, однако, после нарушения заповеди Божией, число их увеличилось.

Свят.Василий Великий пишет: «Мудрыми пророк называет или сильных в хитрости, о которых говорит Иеремия, что "мудри суть, еже творити злая" (Иер.4, 22), или разумеет под мудрыми учеников князей века сего престающих (1 Кор.2, 6), которые "глаголюще быти мудрии объюродеша". [...] Они не просто мудрейшие, но только в том отношении, как проводить эту плотскую жизнь; они называются также строителями неправедными за благоразумие в устроении своей жизни. В том же значении мудры и змеи, которые устрояют себе норы, и в опасных случаях всеми мерами избегают ударов в голову. [...] Они же нарекают "имена своя на землях". Свят. Василий Великий сравнивает мудрость «именитых людей» с мудростью змея, как бы соотнося их со словами Спасителя: «Будьте мудры яко змии и цели яко голуби» (Мф.10, 16). Отвлечемся от рассуждений Андрея Алексеевича Щедрина и вспомним, что, согласно приводимой Юлиусом Эволой легенде, пресвитер Иоанн на признал Императора Фридриха «мудрым», то есть принадлежавшим к «змеиному» роду. Оставим это без подробных комментариев.

Но вспомним и еще одну приводимую цитату:

Свят. Афанасий Александрийский: «Надлежало им верой и святым житием соделать, чтобы имена их были написаны на небесах; они же нарекли себе имена на земле, созидая соименные себе города» (Свят.Афанасий Александрийский. Толкование на Псалмы / Творения. Ч. 4. Репринт. М.1994. С.165).

Иными словами, Царский Род призван на самом деле к небесной славе, а не к земной. Царствование на земле является (или не является) всегда лишь прологом к небесной славе Царя Поэтому истинный Царь всегда Жертва. Его убивают. А если не убивают, он перед смертью облекается в схиму, как это делали все последние Рюриковичи, искупая «тайну цареву», одинаково страшную при приходе Царя на Царство и при уходе его из мира.

Романовы перестали облекаться в схиму. Их трагическая смерть (кроме ушедшего от мира Александра Первого - Феодора) стала видимой, а потом в Жертау был принесен весь Род. Но о Романовых речь пойдет в следующих главах.

Вернемся к нашей «герпетологии»:

«Древнейшие представления о двойном происхождении избранного рода царей от человека и змея, неотделимые от так называемого "основного мифа" - о борьбе Бога и змея (Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М.1974) и связанные с понятиями о двойственном характере харизмы власти, сохранились в христианской средневековой культуре.

Наиболее известным примером мифологизации исторического персонажа является жизнеописание македонского царя Александра, в русском переводе появившееся уже в XV веке. Согласно «Александрии», македонский завоеватель был сыном Олимпиады, жены македонского царя Филиппа и египетского царя-жреца бога Аммона, Нектанава, явившегося Олимпиаде обманом как сам бог Аммон в образе змея.

«И сам вниде к ней Нектанав во образе Амона. Таков же образ Амонов: глава орля и на ней роги василисковы, и опашия (хвост) аспидовы и ноги аспидовы и лвовы. Крила же грипсовы (грифона) злати и черни. Сицев образ Амонов. Вниде же к ней (Олимпиаде) с мечтанием и пребыв с нею и паки изыде с мечтанием» (Александрия // ПЛДР. Вторая половина XV века. С. 28)». (Николай Козлов)

И вот здесь пора напомнить об одном из «фундаментальных мифов» Европы - о Мелюзине, женщине-змее, вышедшей замуж за смертного человека, благородного рыцаря. От потомков этого брака вели свое происхождение некоторые средневековые благородные фамилии (Ж. Ле Гоф. Мелюзина - прародительница и распахивающая новь / Другое средневековье. Екатеринбург. 2000. С.184-200)..

На Руси сюжет брака княжеского и змеиного рода неоднократно встречается в былинном эпосе (Фроянов И.Я. Юдин Ю.И. Былинная история. СПб. 1997), а затем в «Житии князей Петра и Февронии», агиографическом памятнике середины XVI века. О широкой распространенности образа получеловека-полузмея и его значимости среди сюжетов-"архетипов" царского культа говорит помещение "человека-змеенога" наряду с другими мифологическими персонажами на наличниках женской и детской половины Большого Теремного дворца Московского Кремля (Бартенев С.П. Большой Теремной дворец. М. 1916. С. 131), а также на охотничьих принадлежностях царя Алексея Михайловича и других памятниках».

А.А.Щедрин напоминает, что к Священном Писании корень "сераф" (змей) употребляется для символического обозначения царской харизмы. "Змеями парящими" (‘srph’) в пророчестве Исайи названы иудейские цари, потомки Ахаза. «От семене змиина изыдет аспид, то есть от семени Ахаза, которого пророк уподобляет змию, произойдет Езекия, уподобленный пророком аспиду и крылатому змию.» (Преп.Ефрем Сирин. Толкование на Исайю/ Творения. Т.5. Репринт. М.1995. С.351).

[...] Как известно из Четвертой книги Царств, Езекия был одним из самых благочестивых иудейских царей в противоположность своему предшественнику Ахазу, поэтому назвать его "змеем" в отрицательном значении невозможно. Именование ‘srph’ - ‘сераф’ должно говорить об огненной природе царской харизмы, ее благодатном божественном происхождении.

Благодатном - в конечном счкте. Через борьбу между семенем жены и семенем змия.

Святитель Филарет Московский указывает:

«Имя семени, перенесённое от растений к высшим родам существ, в св. Писа-нии означает:
а) потомство вообще (Б. IX, 9.11),
б) одно лицо в потомстве (IV, 25),
в) чад обетования (Рим. IX, 7,8),
г) обетованного Избавителя (Гал. III, 16), д), ино-гда также рождение нравственное, то есть преемственно сохраняемое расположе-ние духа и образа жизни (Ис. 1,4)».

Подтверждением нашего предположения является включение в генеалогию Меровингов Сигиберта IV, а, следовательно, и всего «меровингского» рода, более того, едва ли не в сердцевину его, семейства Лузиньянов, происходившего от баснословной Мелюзины. Характерно, что существо это не франкского, а кельтского происхо-ждения, и сведения о нём как раз относятся к эпохе поздних Каролингов, той са-мой, о которой пишет аббат Монфокон де Виллар. Сопоставляя её со скифской (т.е. опять-таки не русской, а, скорее, славянской - В.К.) сестрой Ехидной-Орой, Р. Багдасаров пишет:

«Так же, как Геракл является аналогом кельтского Кухулина, так и Ехидна-Ора вполне сопоставима с Мелюзиной, первые сведения о которой посту-пили через фамилию Lusignan (известной с X в.)».

Дабы не входить в подробно-сти собственно легенды, приведём два её кратких энциклопедических изложения.

МЕЛЮЗИНА, Мелизанда, в европейской средневековой мифологии и литературе фея (образ М. восходит, вероятно, к кельтскому мифологическому персона-жу). Согласно легенде, М. заточила в горе своего отца, короля Албании Элинаса, и за этот грех должна была каждую субботу превращаться в змею. М. Стала женой знатного юноши Раймондина, запретив видеться с ней по субботам, и помогла ему приобрести королевство (выделено нами - В.К.). Раймондин, однако, нарушил запрет, после чего М. исчезла в облике крылатой змеи, но продолжала незримо покровительствовать своему роду. По поверью, призрак М. должен скитаться по зем-ле до дня Страшного Суда. Роман о М., созданный в конце XIV в. по народным ле-гендам Жаном из Арраса, был популярен в средневековой Европе (М.Ю.).

МЕЛЮЗИНА. Фея, встречающаяся в легендах, иногда в виде сирены. Жан д’Аррас особо рассматривает этот сюжет в «Благородной истории Геньяна» (1393). Когда великое бедствие готово уже произойти, она издаёт голосом пронзительный крик, мгновенно повторяемый. «Именно Мелюзина была причиной того, что таин-ственные строения воздвигали в одну ночь толпами рабочих, которые исчезают без следа, как только работа закончена. Когда она выходит замуж, все её дети рожда-ются с теми или иными изъянами, а все её волшебные строения имеют некоторый дефект, как те дьявольские мосты, в которых отсутствует один камень (выделе-но нами -В.К.). По-видимому, М. Представляет архетип интуитивного гения, по-скольку интуиция является пророческой, созидательной и чудесной, но в то же вре-мя немощной и злобной (Х.Э.Кэрлот).

А вот что мы встречаем в сочинении все того же аббата Монфокона де Виллара:

«Не посягайте, сын мой, и на честь дома Лузиньянов, не приписывайте демо-нической генеалогии графам Пуатье. Что вы можете сказать об их знаменитой матери?
- Уж не собираетесь ли вы сами, сударь, попотчевать меня сказками о Мелюзине?
- Если вы не верите в историю о Мелюзине, мне придётся сдаться без боя, но в таком случае следовало бы предать огню сочинения великого Парацельса, который в пяти или шести местах утверждает, что эта Мелюзина была, конечно, нимфой. Следовало бы также обвинить во лжи наших историков, убеждённых, что после её смерти, вернее, после того, как она оставила мужа, Мелюзина являлась своим по-томкам всякий раз, когда им грозила беда, а когда кто-либо из французский королей находился при смерти, она, в траурном одеянии, показывалась на большой башне Лузиньянского замка, возведенного по её повелению (выделено нами - В.К.)».

Исследователь французского средневековья Альфред Мори писал:

«Божественные матери были почитаемы как особые защитницы некоторых се-мейств. [...] Мы можем говорить о многочисленных феях, становившихся истин-ными домашними божествами. [...] Мелюзина для таких родов, как Лузиньяны, Люксембурги (также упоминающихся в «Документах Общины» - В.К.) и Соссенажи, (Saussenage), признававших её своим предком, также была гением-берегиней (genie tutelaire) определённого пространства. [...] Фея, вместе с которой рыцарь фон Штауфенберг (de Stauffenberg) сочинил мистический гимн и на происхожде-ние от которой претендовал Готфрид Бульонский, принадлежала к их же числу».

Следует, по-видимому, различать Мелюзину мистико-символическую и Мелюзину историческую, отмечая, впрочем, их сущностное, а нередко и феноменаль-ное совпадение (как и в случаях, например, с королем Артуром, Меровеем, Вещим Олегом и т.д.). В любом смысле она сущностным образом причастна всему корпу-су легенд о Святом Граале. Её змеиная (ophidienne) сущность соответствует, как утверждает Ж.Робен (если переводить его «по-розановски»), «тёмному лику» (face tenebreuse) Грааля, его изнанке. Сама она - племянница Артура, а её мать Пресина (Presine) - сестра дамы Авалона, феи Морганы. Но Моргана ещё и королева Авалона, и эта двойственность отражает двойственно-сумеречную природу Плантагенетов, по чьему заказу писал Готье Maп. Все эти женские души так или иначе ока-зываются пленницами мага Клингзора и содержатся в замке, который именуется chateau de la Merveille, что само по себе указывает на узурпацию меровингского на-следия (хотя возможны и иные толкования). Интересно, что реальным прообразом Клингзора является герцог Капуанский, не имеющий отношения к меровингскому роду, но считавший себя сыном потомка Виргилия. Линия Мелюзины-Клингзора есть внутри всей истории Святого Грааля то самое «семя тли», которое онтологи-чески присуще греху и связано со змеиным наследием в «митохондрии» (по Кни-ге Бытия змей обрекается на то, чтобы питаться прахом). Искупление этого насле-дия осуществлено Восхождением Христа на Крест, но в истории существуют как начало противления, как та самая «парадигма заговора», о которой писал Франсис Бертен.

Вместе с тем в последние годы фигура Мелюзины, в значительной степени бла-годаря французским исследователям, обретает исторические очертания. Жан Робен, ссылающийся на исследования Патрика Ферте, указывает на то, что «История Мелюзины» (Histoire de Melusine) была выпущена в свет Жаном д’Аррасом по веле-нию герцога Жана де Берри (Jean de Berry) в подарок сестре Марии, герцогине де Бар (Marie de Bar, 1344-1404), выданной замуж в 1357 г. за Робера I, графа де Бара, в чьём владении в это время находился город Стене (бывшая столица Дагоберта II, возле ко-торой он и принял мученическую смерть). Из этой семьи потом выйдут многие дея-тели Приората, в частности кардинал де Бар. Мария де Бар была бабкой короля Рене Анжуйского (R;n; d’Anjou), чья дочь Иоланда де Бар была, как и её отец, Великим Магистром Сионского Приората. Появляется в связи с Мелюзиной и очень странное имя её сестры - Палестины (Palestine), что, впрочем, хотя и странно звучит, вполне совпадает с «ближневосточными» стремлениями Приората.

Далее, в связи с Мелюзиной Жан Робен приводит письмо Рене Генона к Кумарасвами от 14 июля 1945 г., в котором Генон указывал, что соединение мужчины с nagini - женщиной-змеёй - характерно не только для Индии, но и для Европы; примеры потомства от таких союзов - польские Ягеллоны и французские Лузиньяны.

Мелюзина - своего рода «рок Франции» - не франков, а именно Франции как таковой, в том виде, в каком она сложилась уже в зрелое и позднее Средневековье (хотя сам образ и не «французский», и безконечно древнее - изначальнее)..А.Г.Дугин даже полагает ее в одно из оснований «французского логоса», также связываемого им с «линией Артура» (но именно с кельтской, а не франкской стороны)

Снова, как и в других кельтских преданиях, мы видим, что легитимация королевской власти Артура связана с фигурой Владычицы Озера, феей Вивианой, Нинианой или Нинуэй, которая дает Артуру меч Эскалибур, очаровывает мага Мерлина, становясь причиной его гибели (вхождения в камень), а затем провожает вместе с остальными женскими духами смертельно раненого Артура на волшебный остров Авалон. Этот остров описан как царство женщин, где господствует другой зловещий персонаж - сестра Артура фея Моргана, служащая причиной гибели Артура и падения его царства, так как именно она поддерживает Мордреда, продукта инцестуальной связи с братом, понуждая его к восстанию и узурпации трона. По одной версии, имя Морганы происходит от валлийского Morcant (m;r - море, cant - круг), а по другой речь идет о древнекельтской богине смерти и войны M;rr;ghan (от Mh;r Rioghain - дословно, «Великая Королева»). В близкой к этому циклу легенде сестрой Артура называется еще одна фея - Прессина, ставшая женой короля Шотландрии Эллинаса. Она выступает как мать трех дочерей - Мелюзины, Мелиоры и Палатины (Палестины? -ВК), которых она воспитывала без отца на острове Авалон. Мелюзина, узнав, что причина отсутствия отца заключается в том, что он подсмотрел, вопреки просьбе супруги, процесс волшебного рождения ею трех дочерей и их купания, решает отомстить ему, похищает его и заключает в горе (как Озерная Фея Мерлина). Мелюзина изображается как женщина со змеиным хвостом или с хвостом рыбы (иногда двух рыб).» (А.Г.Дугин. Ноомахия. Войны ума. Логос Европы. Французский Логос. Орфей и Мелюзина. Академический проект. М., 2015. С. 61-62)

Важно, что именно через Мелюзину пролегает тонкая нить, связывающая Европу как часть Великого Континента как наследницу Гипербореи с рудиментами Атлантиды - Британскими островами (см об этом далее в нашей книге раздел «Британская корона против Русской») :«Мелюзина, племянница Артура и феи Морганы, стала супругой Раймондина, графа Пуатье, выступив основательницей рода Лузиньянов. Позднее она превратилась в дракона и покинула замок Лузиньянов, облетев его в последний раз с криком, полным неизбывной тоски (откуда знаменитый «крик Мелюзины»). К Мелюзине возводили свое происхождение и представители династии Плантагенетов, графов Анжуйских, ставших в ХII веке английскими королями» (Там же, с. 62).

А Плантагенеты возводили себя к Рlants ards - все ткм же бувдто бы потомкам Дагоберта Второго и Гизелы де Реде - «несуществующим Меровингам»…

«И здесь мы подходим к главному - говорит А.Г.Дугин: французская рациональность, будучи формально латинской и патриархальной (равно как героическая мужская культура кельтов), скрывает в себе устойчивое феминоидной ядро, которое можно обнаружить и в схоластическом корпусе французских философов и теологов, если знать, что искать. Речь идет о специфическом стиле мышления, отличающемся способностью через серии утонченных и подчас чрезвычайно изящных ясных и четких дистнкций и дифференциаций приводить дискурс к невнятным, двусмысленным и противоречивым заключениям - в духе колдовства Феи Озера или заклинаний Морганы.Французский рационализм содержит в своем ядре «крик Мелюзины», пронзительную и едва уловимую неутолимую ностальгию женской тщеты. Этот рационализм окрашен глубинным переживанием привации, недостаточности, неполноты. Французский разум тем более деятелен, пронзителен и быстр, чем острее он догадывается о своей неполноте, о своей пассивной, лунно-рефлекторной природе. И тогда его могучая деятельность, лишенная солярного олимпийского центра, превращается в механическую комбинаторику, суггестивные риторические построения и непрерывное бегство. Во французской схоластике можно различить именно это бегство мысли, создающее ощущение интеллектуальных чар. И как раскрепощенная женственность в кельтских мифах, в конце концов, ведет историю к катастрофе, так и средневековая схоластика, как минимум, в своем кельтском ядре, готовит следующую фазу европейского Логоса - стерильный радикально истерический рационализм Нового времени, выливающийся в пределе в необратимую духовную катастрофу Постмодерна». (Там же, С.67-68)

И еще: .«Фигура Мелюзины объединяет все три порядка Лакана - ее драконий хвост относится к реальному, ее чары - к символическому, а ее пребывание в статусе земной женщины и основательницы рода Лузиньянов - к воображаемому. Крик ее есть также lalangue, прорыв женской глоссолалии, возглас вакханок и одновременно баюкающее бормотание засыпающей над колыбелью матери. Трагизм Мелюзины есть лейтмотив женской стороны французского Логоса. Он проникает на уровень Аполлона, прорывается к языку, идеально выполняет все функции и обряды рационального, честно отдает долг порядку означаемого и его строгим семантическим квадратам, но лишь чтобы в одно мгновение сорваться в менадизм (символическое) и далее - в зону реального (Реи-Кибелы). Здесь Мелюзина снова есть змей, рычащий от мук пустоты улетающий - исключенный - дракон» (Там же, с. 374)

Заметим, что Роман Багдасаров находит образ женщины-змеи как прародитель-ницы не только в Европе, но и в России, что чрезвычайно расширяет генеалогическую и конспирологическую сферу влияния «адептов Мелюзины».

«Мелюзина (Ора) появляется и в родовых гербах Рюриковичей (можайского и белозерского князя Ивана Андреевича и даже царей Василия Тёмного и Ивана III). На наш взгляд, это связано с многочисленными браками русских князей и царей, неизбеж-но втягивавшими их в «змеиный круг». Однако, одна, очень любопытная деталь, на наш взгляд, свидетельствует о сохранении и у поздних Рюриковичей целебной «тавматургической» меровингской крови: «семя змия» растворялось и исчезало в царской крови, о чём явным образом свидетельствует иконография.

«Интересно, - пишет Р.В. Багдасаров, правда, никак этого не объясняя, - что на собственно москов-ских деньгах вел. кн. Василия Васильевича того же периода уже не змеедева Ора, а Дева-полуптица (Сирин). Они являлись разновидностями одной эмблемы на генеа-логическом уровне, что предопределило их различие на уровне символическом. В русской эмблематике хтоническая половина туловища постепенно отпадает, а вперёд выступает верхняя половина с крыльями. Крылья московской Оры значительно боль-ше, чем у можайской, рептильная же часть туловища исчезла».

Это может означать только одно: до Ивана III включительно Рюриковичам-Даниловичам удалось сохра-нить особую, сверхъестественную кровь своих меровингских предков (Руси) в пол-ном соответствии с выводами Уоллес-Хэдрилла о том, что никакая иная кровь не мо-жет повредить истинно Царской Семье. Более того, именно это позволяло им хранить Третий Рим как оплот православной веры. Там же, где римо-католичеству противо-стояла лжеименная мистика лжемеровингов, дело шло к крушению христианства как такового. Таковой была судьба Франции, провозглашённой при Хлодвиге Великом «Старшей Дочерью Церкви».

Отмечая «дуализм женской символики» применительно к Мелюзине, Жан Робен указывает на её совпадение с символикой «Девы Литаний» (la Vierge des Litanies): зеркало, источник, башня, змея... И ещё напоминает об «эмблематиче-ской» странице истории Лузиньянов. «Жоффруа, Великий Герцог с 1250 г., преследователь бенедиктинцев из аббатства Мейзе (Maillezais), поднял оружие против Святого Людовика под девизом: Бога не существует! (Dieu n’existe pas)».

Увы, «Священная загадка» - это след не «des pieds luminieux des Maries» (A. Rimbaud), но влажно-крылатого хвоста «женщины-змеи»...

И всё же дерзнём высказать эту мысль: онтологическая связь между Мелюзиной и Марией Магдалиной есть. Мелюзина имеет в себе те семь бесов, которые были изгнаны из Марии Магдалины, и потому эти «две жены» выступают как не-кие близнецы, различить которых почти невозможно. Быть может, именно пото-му трезвенно-целомудренная Русская Церковь, прекрасно всё зная о святой Марии Магдалыне, предпочитала лишний раз не упоминать о ней. Быть может, в этом раз-гадка истории таинственной новгородской церкви «святой царицы Щетициницы»... Слово - серебро, молчание - золото. А пока что борющиеся линии истории изображаются Тайнозрителем как две жены…

«И знамение велие явися на небеси: жена, облечена в солнце, и луна под ногама ея, и на главе ея венец от звезд двоенадесяте: и во чреве имущи, вопиет болящи, и страждущи родити. И явися ино знамение на небеси, и се змий велик чермен, имея глав седмь и рогов десять, и на главах его седмь венец. И хобот его оторже третию часть звезд небесных, и положи я в землю, и змий стояще пред женою хотящею родити, та егда родит, снесть чадо ея. И роди сына мужеска, яже имать оупасти вся языки жезлом железным, и восхищено бысть чадо ея к Богу, и Престолу Его. А жена бежа в пустыню, идеже име место оуготовано от Бога» (Откр., 12:1-6).

«И видех жену седящу на звере червлене, исполнением имен хульных, иже имеяше глав седмь и рогов десять. И жена бе облечена в порфиру и червленицу, и позлащена златом и камением драгим и бисером, имущи чашу злату в руце своей нолну мерзости и скверн любодеяния ея: и на челе ея написано имя, тайна: Вавилон великий, мати блудницам и мерзостем земским» (Откр., 17:3-5).

Необходимость различения до конца истории «жены, облеченной в солнце», и «жены багряной» есть необходимость различения «тайны благочестия» и «тай-ны беззакония», которые воплощаются в двух линиях «мессианского наследия» (Messianic Legacy) «Удерживающего теперь», до Страшного Суда Христова, оканчивающего нынешний мировой зон.

В известном смысле можно говорить о том, что «две жены» Апокалипсиса - это два Царских рода. Два Царских колена, единство и противостояние которых составляет суть метаистории.

Как всякая метаистория, она имеет и «сниженное», пародийное отражение.

Можно как угодно к этому относиться (повторим: будем, по крайней мере, тол-ковать это как «войну символов»), но древняя тема «змеи-прародительницы» и её неизбежное конспирологическое преломление находят неожиданное продолжение в «постмодерне». Так, ещё в начале 1990-х гг. на Западе вышла книга «Самая боль-шая тайна». Её автор, Дэвид Айк, утверждает, что на Земле с очень давних времён рядом с людьми обитает раса человекорептилий, со столь же древних времён стремящаяся окончательно поработить человечество, уничтожив при этом большую его часть. В последнее время эти «рептилоиды» или «разумные ящеры» будто бы близ-ки к своей цели. Вот что говорит по этому поводу сам Дэвид Айк в интервью аме-риканскому журналу «Leading Eagle»:

«Мои исследования показали, и этому даны подробные объяснения в книге, что если вы вернётесь достаточно далеко в прошлое, то найдёте там множество та-ких рас, которые переплетены с человечеством. Есть одна специфическая группа, которая до сих пор активно действует в физическом мире. Это раса рептилий, т.е. кого мы называем "Аннунаки" (по шумерским табличкам). И я не одинок в этом. Доктор Д.А.Хорн написал книгу "Внеземное происхождение человечества" и провёл такие же исследования [...] эта связь с рептилиями тянется через тысячеле-тия в сегодняшний день. С гор Кавказа и той местности, которую мы называем Шу-мер и Вавилон, вышли эти родовые линии. Произошло скрещивание между че-ловеческой расой и этой рептильной группой (позже всё это перекочевало в Еги-пет, потом в Рим и Лондон). Гибриды стали полубогами - посредниками между богами и человечеством, царями-змеями. Примерно в 2200 г. до н.э. в Египте об-разовалось нечто, называвшееся Королевским двором Дракона. Он имеет довольно большую силу сегодня, 4000 лет спустя, и находится в Англии, которая, по мо-ему мнению, является эпицентром всемирного контроля - эпицентром сети. Ги-бриды "рептилия-человек" были в разное время правителями и Ближнего, и Сред-него Востока, в конце концов стали аристократией и королевскими семьями Ев-ропы (здесь и далее курсив наш - В.К.). Сейчас существует только одна коро-левская семья, остальные были уничтожены в ходе переворотов и революций либо отстранены от реальной власти по другим причинам. По крайней мере, одна королевская семья имеет разные имена. Виндзоры - одна из этих линий. Основным временным пунктом экспансии является 1689 год, когда голландец Вильям Оранжский (Вильгельм Оранский), с которым связаны родственными узами каждая из ныне живущих королев-ских фамилий в Европе, был посажен на трон Англии. [...] Если вы исследуете ге-неалогию президентов Америки, то будете поражены. Все президентские выборы, начиная с Джорджа Вашингтона в 1789 г., были выиграны наиболее "чистокровны-ми" кандидатами, и эталоном является Европейская Королевская Кровь. Из 42 президентов, предшествовавших Биллу Клинтону, 33 были генетически связаны с дву-мя людьми - Альфредом Великим, Королем Англии, и Шарлеманом (Карлом Ве-ликим - В.К.), монархом, правившим на территории современной Франции (не только не Меровингом, но «анти-Меровингом» - В.К.), 19 из них имели родствен-ные связи с королем Англии Эдвардом III, родственником принца Чарльза. И то же самое касается всех ключевых постов власти - одно и то же племя! Будь это се-мья банкиров в Америке или какая-либо другая. [...] Дж. Буш является родствен-ником Шарлемана и Альфреда Великого, а также Франклина Делано Рузвельта».

Далее Дэвид Айк рассказывает вещи, в которые, конечно, мы вправе не верить. Так, в мае 1998 г. он будто бы познакомился с двенадцатью различными людьми из разных кругов (от сотрудников швейцарских банков до работников телевиде-ния), которые рассказывали ему одно и то же: они видят, как люди, стоящие у вла-сти, прямо у них на глазах превращаются в рептилий, а потом снова в людей. Сам он объясняет это так:

«Существуют некоторые частотные поля, в которых им оказывается сложнее удерживать человеческую форму. Я думаю, что сознание людей кратковременно переходит на эту энергию время от времени. И тогда люди видят рептилий сквозь их наряд третьего измерения».

Можно как угодно к этому относиться, но «сказание о Мелюзине» получает ма-тематически точное объяснение!

И тем не менее. Информация такого рода обычно дозволяется в очень дозированных количествах и не в том виде, какова она есть на самом деле. Дзвид Айк не может быть «психом-одиночкой». Те, кто выпускает его в эфир, не могут не знать, засеем они это делают. Как и в случае с тем же Дэном Брауном.

Почему эта тайна вдруг всплыла и была широко растиражирована, причем, не только в интернете, но и на ТВ? Здесь ответ может быть такой: кому-то нужно, чтобы сама по себе эта тема именно так бы и воспринималась «здравомыслящими» - как полный абсурд на грани бреда и одержимости

Но одержимы-то как раз не эти ли так наз. «рептилоиды», т.е. персонажи и даже целые семейства и династии? Не является ли это искажением уже во многом искаженного древнего тотемизма? Быть может, «митохондриальная ДНК» - наукообразный перебор, и «семя змиево» находится в сердце - в точности по преп. Макарию Великому? И речь идет об обычном вполне «договоре», описанном во всех средневековых легендах, начиная с легенды о докторе Фаусте?

Но тогда это уже третий род? И второго, то есть собственно «мелюзинитов» нет?

Все же продолжим.

Автор комментария к интервью А.Чернов приводит также любопытную ин-формацию и суждения: «Не так давно российское телевидение показало фильм о том, как после Великой Отечественной войны спецслужбы разыскивали палачей из числа перебежчиков к фашистам, "затерявшихся" на Родине после отступления и капитуляции врага. Один из полицаев, на счету которого была не одна сожжен-ная деревня в Смоленском крае, был пойман КГБ аж в 80-х годах. Но вдруг за него стали настойчиво хлопотать Рейган и Тэтчер! Почему? Диктор "поведал": спасали своего агента. При демонстрации фотографии изувера на его лице была отчетливо видна характерная для людей-рептилий, по классификации Айка, тень - точно та-кая же, как на картинках, представленных в его книге!»

Далее следует весьма нетривиальный и, на первый взгляд, «бредовый вывод»: «То, что мы называем Миром Нового порядка, является планом рептилий. Они хотят создать хаос в мире, включая в свою программу и обычные войны. То есть структу-ру всемирного правительства, всемирного центрального банка, всемирной валюты, электронной банковской системы, отсутствия наличных денег, население с вжив-ленной микросхемой и всемирную армию, которой является НАТО. Они планиру-ют создать невероятный хаос, используя на весь мир самые сильные техники манипулирования сознанием, которые я называю "проблема-реакция-решение". [...] Вопрос ещё состоит в том, что вибрация нашей планеты всё повышается, и тем, кто может менять свою форму, становится всё труднее оставаться в форме человека. Эти рептилии одержимы поставить свои институты контроля и ввести микросхе-мы в людей. Они знают, что вибрация планеты достигнет такой скорости, при кото-рой удержать человеческую форму будет просто невозможно, что бы ни предпри-нималось. Вот тогда мы, наконец, увидим, что нашей планетой управляют репти-лии. Они не смогут больше прятаться. Но к этому времени нужно успеть многое и, прежде всего, - сформировать всемирную армию (читай - НАТО - В.К.) и зом-бировать людей. Контроль человека над своей жизнью на Земле - исключить!».

«Змеиные телеса» неожиданно всплывают в России накануне революционных событий XX в. - в загадочном романе Пимена Карпова «Пламень». Олицетворе-нием государства и государственной власти в нём выступает «князь мира и тьмы», избранный, неповторимый, единственный «барин Гедеонов, о котором "учёные" "по записям древним где-то доказывали, будто Гедеонов - белая кость, потомок древнего библейского владыки и судьи Гедеона, положившего начало царям зем-ным". Ныне потомок послан в мир творить суд над чёрной костью. И всех - нищих и богатых, владык и рабов - держит он в "железном кольце государств", как зверей в клетке. Всему он начало и конец - так утверждали». В то же время тот же Геде-онов - «от змея». «Матка евонная подкинута была старому барину... а как вырос-ла - с змеем спуталась... От змея и родила Гедеонова-то...»

Очень интересно и важно здесь следующее. Гедеонов держит не государство, а государства, и тем самым прообразует в своём лице - он же, напомним, «князь мира», «единственный», - тайно, помимо правящего Царя, соблюдаемый «миро-вой порядок».

Но в то же время не случайна отсылка Пимена Карпова именно к библейской «Книге Судей» - ведь именно на ней и утвердилась в обозримой хри-стианской истории не монархическая, а именно антимонархическая традиция. Так, совсем недавно, полемизируя со всем кругом идей «православного монархизма», заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патри-архата игумен (тогда ещё иеромонах) Филипп (Рябых) опубликовал программную статью «Православная демократия: быть или не быть?», в которой, в частности, го-ворится: «Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к генезису той общественно-политической системы, которая, бесспорно, имела механизм согласо-вания воли человеческой и воли Божией - освящённой монархии. Явление освя-щённой монархии родилось не по инициативе Бога, но в результате импульса, исхо-дившего от людей. Как раз в «Основах социальной концепции Русской церкви» напо-минается об этом. В первой Книге Царств рассказывается о том, что в Древнем Из-раиле богоустановленным правлением была теократия. Она существовала без ин-ститутов государственной власти. Проводником Божией воли были судьи, которые судили и организовывали народ в случае необходимости. Но слабость веры еврей-ского народа в заботу Бога привела к тому, что он захотел иметь видимое проявле-ние власти в лице царя. "Мы будем как прочие народы: будет судить нас царь наш, и ходить пред ним, и вести войны наши" (1 Царств., 8: 20). Таким образом, Библия нам сообщает, что монархия даже не была изобретением богоизбранного народа, но была заимствована им от язычников. В той же первой Книге Царств говорится о Божием разочаровании относительно выбора еврейского народа, отвергшего прямое божественное правление».

На протяжении истории Церкви имела место и иная традиция восприятия го-сударственности, однако к началу XX в. именно эта, республиканская, апеллиру-ющая к Ветхому Завету, возобладала. Её разделяли крупнейшие иерархи Русской церкви - от митрополита Антония (Храповицкий) до архиепископа Андрея (кн. Ухтомского). На ней было основано признание епископатом и священством Февра-ля - вопреки позднейшей советской (и антисоветской) пропаганде о неразрывной связи до революции Церкви и монархии. Однако, как это следует из историософ-ского романа Пимена Карпова, за «ветхозаветничеством» стояла уже не идея тео-кратии, а идея «железного кольца государств» - «мирового порядка».

Тем не менее, тема «змеиного рода» у Карпова, происходившего из старообряд-ческой крестьянской среды и хорошо знавшего, как он сам утверждал, всё то, о чём пишет, оказывается весьма неоднозначной. Сам «змеиный род» как бы делится на два. Это «деление» происходит через змееборство - важнейший царский подвиг.

«Княжеский род, - пишет исследователь С.В.Домников, - род русский - пред-ставляется носителям властной традиции небесным семенем, оплодотворявшим землю и проросшим исторической жизнью. [...] В то время, как для власти было характерно определение себя в образе подземного, сакрального, в народной тради-ции складывается иное отношение к власти. Крестьянский богатырь, побеждаю-щий Калина-царя (Змея), а также былинные образы князей-змеевичей (Вольх Всеславич) свидетельствуют о распространённой некогда традиции помещения власт-ных персонажей в область подземного (хтонического) - чуждого земле или даже враждебного ей».

М. Л. Серяков пишет: «…до того, как змей стал считаться отрицательным персонажем, он воспринимался как бог. Данные индоевропейского языкознания свидетельствуют о почитании этого пресмыкающегося в эпоху единства этих народов: др.-инд. Ahi «змея», но гот. weihs «святой», греч. ;;;о; «святой»; греч. ;;;о; «святой», но др.-инд. hira «змея»; лат. colubra «змея», но лат. colere «почитать, поклоняться», др.-в.-нем. uoba «сакральное действие»; чеш. had «змея», русск. гад «змея», но хет. handas «святой»; ирл. аеr «змея», но нем. ver-ahren «почитать»; др.-в.-нем. slango «змея», но лат ыш. lugt «молить(ся)». Лингвистика указывает даже на обожествление змеи: англ. snake «змея», но тох. Б nakte «бог»; русск. гад «змея», чеш. had «змея», но англ. god «бог»; греч. ;;;;о; «ящерица, «змея», но др.-инд. sura «бог». Как показывает лингвистика, название змеи относится уже к ностратическому праязыку, хоть эта исходная праформа и не сохранилась в индоевропейских языках». (СеряковМ.Л. Богини славянского мира. С. 69)

В связи с этим и «тема Мелюзиы» приобретает совершенно очевидную, непреодолимую двусмысленность, и, внутри «озитивной истории», видимо, может быть только «стерта», «снята».

Действительно, последующие эпохи, по крайней мере на Руси, в России, в том числе под воздействием православной веры и рождённого ею учения о «симфонии властей», смягчают и поч-ти изглаживают мотив древней вражды - о чём свидетельствуют, например, Му-ромского происхождения «Повесть о Петре и Февронии» и соответствующее ей «Житие» этих святых князя и княгини (женщины крестьянского рода, олицетворение земли), где отношения власти и земли осмысляются как брачные. Этому му также спо-собствует уподобленный таинству браковенчания церковный чин венчания на цар-ство и единый до раскола, пронизывающий всех, с самого верха до самого низа, православный быт, глубинное противостояние «белой кости» и «чёрной кости» ни-куда не девается - оно дремлет, подобное апокалиптической «тишине на время и полвремени» для того, чтобы прорваться в братоубийственной - впрочем, брато- ли убийственной? - брани на уничтожение.

В это время - а в России это, прежде всего, московский период её истории - Царь (князь) из «змея» сам обращается в «змееборца», что отражается и в москов-ской геральдике. Царь на коне («конный» или «ездец») убивает Змея. При этом «ездец» отождествляется со св. Георгием - греч. «земледелец» («змееделец»!) - или Юрием, что фонетически созвучно имени Рюрик, напи-санной, когда бы это ни было сделано, даже если и в поздние времена, не с княже-ских, а с народных позиций). Но, убивая змея, отождествляя себя с земледельцем, Рюрикович, «народный монарх» тем самым символически убивает своего первопредка, династического князя «змеиной», «фиолетовой» крови.

Ещё более характерно такое историко-культурное свидетельство. «Между кня-зем и Змеем, возможно, устанавливается какая-то связь, которая заслонена в бы-линных сюжетах более поздними впечатлениями и дальнейшим развитием эпиче-ских мотивов. Наиболее осязательна эта связь в былине о походе Вольги. Это связь прямого родства. Здесь она не подновлена и не затемнена позднейшими наслое-ниями. С точки зрения происхождения мотива, согласно наблюдениям В.Я.Проп-па, «рождённый от змея (так как прошедший сквозь него) есть герой. Дальнейший этап: герой убивает змея. Их историческое соединение даёт: рождённый от змея убивает змея».

«Царь-цареубийца» - важнейший и глубиннейший архетип истории. Исследователи не раз обращали внимание на факты (иногда легендарные) смерти царевича от руки своего отца Вспомним о Императоре. Константине Великом, Иоанне IV (как обнаруживается, легенда, причем с клеветническим подтекстом), Императоре Петре I Великом… () ((Живов В.М., Успенский Б.А. Царь и Бог: семиотические аспекты сакрализации власти в России // Русская культура и языки переводимости /Ред. Б.А.Успенский. М. 1987. С.47-153. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб. 1995. Глава «Жертва в основание царства» С.145-170))

А.А.Щедрин напоминает.

В Четвертой книге Царств содержится рассказ о принесении моавитским царем в жертву своего сына во время проигрываемого сражения. (4 Цар.3, 26-27).

Этот же обычай был распространен в сиро-финикийской и пунической (Карфаген) среде.

По мнению библеиста XIX века А.Пальмова, исследователи «обыкновенно представляют себе дело так, что во время общественных бедствий местное божество, разгневанное на своего наместника-царя, губит из-за него всех, и для его умилостивления необходима кровь царя. Последнего заменяют его наследником, особенно если он - единственный сын, облаченный в царский наряд для того, чтобы божество приняло его за самого царя» (Пальмов А. Идолопоклонство у древних евреев. СПб. 1897. С.258).

Жертвоприношение детей практиковалось среди иудейских и израильских царей, а также среди простого народа (4 Цар.23, 10; 2 Пар.28, 3; Иез.16-21;23, 29; Ис.57, 5 и др.) несмотря на то, что было запрещено законом (Лев.18, 21; Втор.12, 31).

В Библии, в греческом тексте Семидесяти, а оттуда и в церковно-славянском и других переводах с человеческими жертвоприношениями связывается языческое божество по имени Молох (Ам.5, 26; Иер.32, 35 и др.). Однако, как считают современные специалисты в области библеистики, ‘mlk’ - слово, которое семьдесят толковников перевели как собственное имя, на самом деле название обряда, подразумевающего человеческое жертвоприношение. «Такую жертву, - пишет И.Ш.Шифман,- называли ‘mlk’ (финикийск. ‘молх’, евр. ’молех’), откуда позже, но еще в древности возникло ложное представление, что в западносемитском пантеоне был бог Молох, которому в жертву приносили людей. Как известно, обычно получателем такой жертвы был верховный бог пантеона, а поскольку он еще считался и царем (‘mlk’) данного общества, то можно предположить, что это слово отражает то обстоятельство, что жертва ‘mlk’ приносилась тому богу, который выступал в вышеуказанном качестве. Жертва ‘mlk’ приносилась повсеместно (в Финикии и Карфагене), и не только "на официальном уровне", но и "частным порядком", как обычный священный ритуал. [...] Жертва собственных детей, по представлениям жертвователей (финикийцев, иудеев, моавитян и других) была вовсе не актом нечеловеческой жестокости, как полагали сторонние наблюдатели, но героическим поступком во имя собственного рода или общества ради его благополучия и процветания» (Шифман И.Ш. Древняя Финикия - мифология и история / Финикийская мифология. СПб. 1999. С.253-255). Очевидно, что связь названия жертвоприношения ‘mlk’ с обозначением царя и царской власти говорит в первую очередь о древнейших представлениях о жертвенности царского служения (Жирар Р. Насилие и священное. М. 2002).

Николай Козлов (А.А.Щедрин) делает вывод : "Убийство сына (продолжателя царского рода или носителя родовой информации) можно оценивать не только как замену самого царя, главы рода, но и как убийство "двойника" или удержание, связание разрушающей силы, как одной из двух составляющих харизмы власти (созидание и разрушение)» (там же)

А слово Молох, Малх, Melekh и т.д. означает единоименно - Царь, Ангел, приносимое в жертву дитя.

В то же время

Если брать историю Меровингов, то Дагоберт II - это не только Зигфрид, о чём свидетельствует вся история убийства его у ручья на охоте (об этом М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн вспоминают в «Священной загадке» вполне обоснованно), но и дракон, в свою очередь убитый самим Зигфридом. Сакральное цареубийство действительно рождает род и династию царей - подземную реку Альфиос - но про-текает она совсем не там, где о ней говорят наши авторы (и Приорат), намеренно пу-скающие читателя по ложному следу.

Здесь мы должны вспомнить ещё об одной эзотерической организации, веду-щей свое начало из европейского Средневековья. Речь идёт о так называемом Ор-дене Дракона.

Официально так называемый Рыцарский Орден Дракона был создан в 1408 г. венгерским королем Сигизмундом I Люксембургом (1368-1437), будущим импера-тором Священной Римской Империи. В него входили только представители пра-вящих династий Европы, среди них английский король Генрих V, Великий князь Литовский Витовт, польский король Владислав II (Ягайло), датский король Кристофер III и др. Формальной целью была провозглашена борьба с турками и организа-ция Крестовых походов. Предшественником ордена Сигизмунда был орден Дракона святого Георгия Победоносца, созданный сербским князем Милошем Обиличем специально для уничтожения турецкого султана Мурада I, который действительно был убит князем Милошем во время битвы на Косовом поле 28 июня 1389 г. (что не отменило неблагоприятного исхода битвы).

Символом Ордена, который создал Сигизмунд, был дракон, несущий пылаю-щий крест. Орден имел две степени посвящения. Прошедшие первую носили эм-блему с изображением дракона и креста отдельно, прошедшие вторую - только дракона с хвостом, намотанным вокруг шеи: при этом крест изображался на спине дракона, причём, просто как часть его хребта.

В 1431 г. Сигизмунд расширил Орден, приняв в него правителя Валахии Влада II Дракулу (1390-1447) и ряд знатных венгерских семейств (Батори, Ракоши и др.). Эмблему ордена использовал и его сын Влад III Цепеш (1431-1476), получивший прозвище Дракула и ставший прототипом героя одноименного романа Брэма Сто-кера (1897). Само слово «Дракула» на румынском означает сын Дракона (Draculea). На румынском языке слова «дракон» и «дьявол» (dracu, draci - черти, мн. ч.) про-износятся почти одинаково.

Согласно уставу ордена Дракона, разработанному канцлером Венгерского ко-ролевства Эберхардом и утверждённому папской буллой, задача ордена - защита Креста и уничтожение его врагов, ассоциирующихся с драконом. Действительно, на первой стадии посвящения и на эмблеме ордена крест возвышается над драко-ном, но в имени ордена остаётся только дракон, а в эмблеме второго, более высо-кого, посвящения крест малозаметен. Оставим на данный момент всё это без ком-ментариев.

Связь Приората Сиона и Ордена Дракона подчёркивает ещё один британский конспиролог Лоренс Гарднер. В отличие от М.Байджента и его соавторов, Гар-днер - действительно крупный специалист по европейской генеалогии, близкий к высшим кругам Англии. Под его пером рассматриваемая нами проблематика действительно обретает черты связной системы, которую надо в любом случае иметь в виду, вне зависимости от того, как мы её оцениваем. Книги Лоренса Гарднера «Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа», «Цари Грааля и потомки Адама и Евы», «Царства Властителей Колец» (2003) свидетельствуют о том, что в этом вопросе он стоит строго на тех же позициях, что и М.Байджент, Р.Ли и Г.Линкольн. Гарднер работал с документами, хранящимися в закрытом братстве, зарегистрированном в Будапеште и работающем в Англии и Шотландии под покровительством Дома Стюартов (sic!). Речь действительно идёт о так называемом Императорском и ко-ролевском ордене Дракона, членами которого и сегодня являются некоторые потом-ки императорских и королевских фамилий и некоторые известные лица.

Идеологически (условно) позиции «Двора» заключаются в следующем. Свою историю он возводит к так называемому «Драконьему Двору» в Древнем Егип-те, находившемуся под покровительством принца-жреца Анхфи-хонсу примерно в 2170 г. до Р.Х. Позднее он был официально утверждён при дворе царицы XII династии Собекнефру (1785-1782 гг. до Р.Х). Занимался «Двор» изысканиями, связан-ными с герметической традицией и, соответственно, алхимией.

Орден Дракона (Ordo Draconis) связан с мифологией кольца (круга) как сим-вола верховной власти - одновременно знаком единства и вечности; оно же ото-ждествляется с «андрогином» и «уроборосом», причём, последний изображается в виде дракона (змея), поглощающего собственный хвост. Крест - основание миро-здания (что в данном случае не противоречит христианскому утверждению о том, что «Крест - хранитель всей вселенной». Крест под кругом - знак «женского на-чала», крест над кругом - образ Царской Власти, «держава». Крест внутри кру-га (кольца) и есть Святая Грааль, священная кровь, определяемая как Росная Чаша (Rosi cruces) или Чаша Вод. Эта эмблема действительно встречается в культурном наследии Шумера (4 тыс. лет до Р.Х.) и всегда считалась знаком «царской крови». Церковь, как пишет Л.Гарднер (на самом деле это не так), указывает, что она этот знак называла «печатью Каина», которого церковь, по его словам, «сознательно опорочила». Каин, по Гарднеру, - это сын Еввы от одного из анунаков, верховных шумерских божеств, и поэтому его кровь - наполовину божественная, в то время как Авель и Сиф - чисто человеческого происхождения. От себя добавим, что, со-гласно некоторым каббалистам, Каин, действительно, был зачат «от змея», а хри-стианское предание, не принимая этого буквально, вполне может допустить нали-чие на нём «змеиной печати», определяющей глубинный (не биологтсекий, а лушеуно-духовный) состав крови его и его по-томков. Согласно Гарднеру, история каинитов - а это и есть царский род - замал-чивается и искажается, но это и есть Святая Грааль. В Междуречье и Египте ранних династических правителей назы-вали Драконами, так как они проходили обряд помазания жиром большого варана, называемого mus-hus или messeh, отсюда глагол mashiah - «помазать» и их собственное именование - messiachs - «помазанники». Как наследственная эмблема Росной чаши обозначала определяемую по женской линии кровь мессианского пре-столонаследия, содержавшуюся во чреве Царицы Граали. Дракон - олицетворение Духа и извечная кровь престолонаследия.

Лоренс Гарднер утверждает, что принцип династического правления из Шуме-ра и Египта распространился через Средиземноморье на Балканы, в Причерноморье, где был воспринят царскими скифами, и в Западную Европу. Он был воспринят и в мессианской линии иудейского царя Давыда (ок. 1008 г. до Р.Х.), наследником которо-го выступил сам Соломон Премудрый, построивший храм, как утверждает Гарднер, по египетским образцам. Последнее, разумеется, более, чем спорно, как и всё осталь-ное, связанное с Гарднером, но то, что Ветхий Завет однозначно предпочитает тео-кратическую республику Книги Судей монархии четырёх Книг Царств, достаточно очевидно. Добавим, что в феврале 1917 г. российский епископат обосновывал свой переход на сторону Временного правительства именно ссылками на Книгу Судей.

Очень важный момент, на котором акцентирует свое внимание Лоренс Гар-днер: значение царя Давыда, по его мнению, заключается в его родословии от фара-онов, а не в другой, гораздо чаще упоминаемой семитской генеалогической линии от Авраама, которую представляет как раз «христианско-демократический» ептскопат.

Царский род, идущий через Давида и Соломона, как утверждает Гарднер, раз-деляющий точку зрения М.Байдженга и его соавторов о «генеалогии Христа», укореняется на западе Европы, прежде всего, в династии Меровингов, а также «пред-ставителей ближних ветвей этого рода, основавших королевства в Ирландии и гэль-ской Британии - так называемых «Пендрагонов» («верховных драконов»). Разуме-ется, о Рюриковичах он не говорит ни слова.

При этом - здесь Гарднер прав - после свержения в 476 г. последнего рим-ского императора образовывается совершенно новая структура государственно-го управления во главе с Римским папством, которое стало «делать королей» че-рез их помазание. У истинных монархов, считает он, в нём не было необходи-мости, т.е. «царское наследие» находилось в крови, точнее, в митохондриальной ДНК Sangreal. Царство есть «алхимическое наследие», предполагающее не го-сподство, а служение. Постановка монархий под контроль Римской церкви (о си-туации в Восточной «империи ромеев», существенной и сущностно иной, он не говорит ничего) свело их функции к территориальному владению под церковным руководством. В 751 г. была опубликована известная подделка - так называе-мый «Константинов дар» (то, что это подделка, позже признал и Ватикан, а в Ви-зантии и на Руси об этом знали всегда), на основании которой папский сан ока-зывался выше любого правителя. Именно на основании этого «дара» - здесь он прав - Меровинги были заменены «слугами Церкви» - Каролингами, бывши-ми мажордомами, т.е. слугами истинной династии. Она уходит в подполье и ста-новится Орденом Дракона, который сам был «сослан» церковным преданием «в тёмное царство ереси». Излагая эту материю, Лоренс Гарднер далее впадает в толкования «женской субстанции», действительно относимой всей христиан-ской культурой в область «левой стороны». Мы излагаем здесь это исключитель-но ради полноты понимания вопроса.

Л.Гарднер утверждает, что древние шумерские правители вскармливались «лунной эссенцией Драконьих Цариц», известной также как «звёздный огонь», ко-торый содержал в себе митохондриальную ДНК. Сам он утверждает, что это «менструальный экстракт», нам же представляется, что речь идёт об ином - о том, что лишь обозначается как «менструальный экстракт». Так или иначе, понятно, что имеется в виду в Апокалипсисе св. Иоанна Богослова под именем «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» [...], а также о «чаше, наполненной нечистотами» [...]. Речь, действительно, идет о двух противостоящих друг другу не только духовных, но и культурно-исторических, «физико-химических» и даже «парамедицинских» линиях. К изначапльному разделению на Солнечную и Лунную династии это имеет прямое отношения, как на самом деле - к более позднему (и отчасти вторичному) делению Священство-Царство, вплоть до сего дня.

«Священство» (и республиканскй прнцип) выступают в данном слкчае как отвержение и «отбрасывание» «лунной эссенции»

Царицы материнской генеалогической линии, указывает Л.Гарднер, носили имена Лилия, Лилит, Лилу и т.д. Отсюда возникло фамильное имя du Lac. Имя Lancelot du Lac, приобретшее в английской интерпретации звучание Lancelot of the Lake - Ланселот Озёрный? - правильно переводится как «Ланцелот от крови дра-кона». В этом же ключе, согласно Л.Гарднеру, следует толковать и образ крови и воды. Лоренс Гарднер считает, что на этом были основаны так называемые «еже-месячные ритуалы Богини Храма». Эти ритуалы хранили, как он считает, «высший секрет жриц Звёздного Огня, которые потом были заклеймлены как «блудницы» и «падшие женщины».

Повторим: алхимическая добыча «звёздного огня» и «звёздной руды» совсем не обязательно предполагает какое-либо использование женщин. Более того, недавно ушедший от нас русский знаток герметики Евгений Всеволодович Головин любил говорть, что алхимия это «искусство одиноких мужчин»

Соответствующим образом толкует JI.Гарднер символику сказок. «Ключевой идеей, встроенной в структуру волшебных сказок, было понимание важности со-хранения родословий Sangreal, несмотря на власть епископов и марионеточных ко-ролей, назначаемых Римской церковью. Раз за разом, словно в кошмарном сне, по-вторялся один и тот же сценарий, где женщина (эльфийская дева), носящая основную митохондриальную ДНК, находилась за пределами досягаемости принца Гра-аля, так что его мучительные поиски были сродни поискам Святого Грааля», - пи-шет последовательно излагающая идеи Гарднера Л.Венгерская. При этом «об-раз принцессы в волшебных сказках напоминает эзотерические библейские обра-зы из "Песни песней Соломона", но в то же время воплощает тему жертвенности и одиночества Марии Магдалины, чьё царственное наследие и высокая миссия были умышленно опорочены».

В гностическом смысле «погружение в озеро» и означало приобщение к «зна-нию» (собственно «гнозису»). На картине Джона Уильяма Уотерхауза «Гилас и во-дные нимфы» Гилас изображён с красным поясом. Этот пояс катаров из Лангедока называется «красной нитью». А для гностических групп «красная нить» была сим-волом их собственной ереси Albi-gens, Золотого руна и Святой Граали.

Лоренс Гар-днер много внимания уделяет также и собственно Мелюзине: «Так как с ней связа-ны годы вступления в силу "Константинова дара" (751 г.), то её истинная история просто похоронена под коркой церковных искажений и генеалогической путаницы, хотя до сих пор многие королевские семьи не жалеют усилий на попытки подтвер-дить своё происхождение от нее. [...] В Трансильвании стоит замок Бран, в кото-ром после реставрации 1993 г. можно полюбоваться на уникальное полотно в его картинной галерее, созданное в XV в. На нём изображена фея-хранительница Гра-аля Мелузина - с легендарным змеиным хвостом и крыльями летучей мыши» (Л. Венгерская).

Ну и, разумеется, Лоренс Гарднер не забывает напомнить о «сакральном центре» «традиции Озера и Грааля» - Британии. Он связывает название своей страны с ти-тулом «Барат-Анна» - «Владычицы Огненного камня», указывая, что brt означало особ Царской крови. Эту местную «фею-богиню» отождествили с Дианой Эфесской (Дианой Девяти Огней). Символом ее была Чаша вод - красный крест в круге...

Пускай это последнее остается личным делом Лоренса Гарднера, который, тем не менее, оставил важные свидетельства, - разумеется, читать их следует с боль-шой рассудительностью.

Длинные экскурсы в «змеиную» и смежную с ней тематики - порой весьма опасную со всех точек зрения - в конце концов, требуют определённого подведе-ния их итога с точки зрения легитимной традиции, без обращения к которой оказы-ваются бессмысленными и всякие призывы к легитимности государственной, тем более, если мы рассматриваем исследуемые вопросы в отношении к русской исто-рии и русскому будущему. В связи с этим крайне важно для нас обращение к знаме-нитой легенде о смерти Олега Вещего, умершего, по преданию, от укуса змеи, затаившейся в черепе его коня. Внутренний смысл этой легенды раскрывает для нас современный исследователь русской царской традиции Николай Козлов (Андрей Алексеевич Щедрин). Выше мы уже рассматривали этот вопрос. Обратим внимание на главное.

«Красной нитью через всю Священную Историю до её предреченного эсхатологического конца прослеживается одна священная генеалогия, начало которой положено грехопадением прародителей в раю и там же предвозве-щающем ее апокалиптический конец. Присутствие змеино-го генотипа в человеческой наследственности подтверждается святоотеческой ан-тропологией. Св. Отцы просвещёнными Духом очами, созерцая тайны падшей че-ловеческой природы, видели «змия, который таится под самым умом в глубине по-мыслов, гнездится и умерщвляет человека в так называемых тайниках и хранили-щах души». Распространение змеиной наследственности от потомков Каина, на-званных в писании сынами человеческими, к сынам Божиим, потомкам праотца Сифа - это заповеданная Богом генетическая враж-да (курсив наш - В.К.) между семенем змия и семенем жены.

Исцеляется она двояко: сотериологически - таинством Тела и Крови Христовых, исторически - Престолом Православных Царей.

В отличие, с одной стороны, от римско-католической установки на виновность змея и Евы и понимание «первородного греха» как физического соития (и, соответ-ственно, установки на безбрачную Церковь, «делающую королей»), и как бы проти-востоящего ей, с другой стороны, «вавилонского пансексуализма» Лоренса Гарднера, Православие здесь, как и во всём остальном, ориентировано на третий путь: сам по себе змей не является противником рода человеческого; истинный противник, про-вокатор прародительского греха, приходит в образе змея, не являющегося изначаль-но проклятым. Кроме того, вознесённый змей сам есть образ Спасителя мира. Нико-лай Козлов говорит о «генеалогической загадке русского княжеского дома», заключа-ющейся в преодолении эндогамии. Такая практика существовала и у Меровингов, и у Рюриковичей (в отличие от Европы), и у первых Романовых (знаменитые царские «смотрины невест»), т.е. именно у истинного царского рода, и только после Петра I вводится прин-цип так называемой «равнородности», окончательно закреплённый Именным указом Александра I от 1821 г. Принцип «равнородности» привносил в жизнь европейских династий кровосмесительные законы - в противовес освящающей вседоступности царской крови, по сути, доступной всем (именно так надо толковать старинные пре-дания - от сказки о Золушке до «Повести о Петре и Февронии»).

Что касается культов и практик, которые с известной (но не полной) степенью откровенности описывает Лоренс Гарднер, с православной точ-ки зрения все они Крестной смертью и Воскресением Сына Божиего, строго говоря, отменяются, хотя причины их в истории в полной мере остаются.

Николай Козлов ссылается на глубокое исследование И.Я.Фроянова и Ю.И.Юдина «Былинная история», в котором они пишут:

«В былине Змей выступает и как родоначальник княжеского рода, его продолжатель и как своего рода хранитель его чистоты, беспримесности (он в своем новом потомстве возрождает княжеско-го предка). При этом важно, что Змей становится не предком вообще, но предком княжеского рода, рода вождя. Связь с ним по женской линии в таком случае осо-бенно желанна».

Природа владетельного рода изначально двойственна, и о борь-бе внутри этой двойственности свидетельствует «династическое предание о смерти Олега Вещего, которая наступила, по предсказанию кудесника, от его собственного коня, т.е. от укуса скрывающейся в конском черепе ядовитой змеи: змея от змея». Принципиальное значение в «историческом переплетении двух змеиных родов в генетической борьбе за мировую власть» имеет в связи с этим фигура Великого князя русского Святослава Хороброго, Рюриковича, победителя Хазарского кагана-та, история которого сильно и намеренно извращена. Приведём хотя бы такой ни-кем не объяснённый и даже не прокомментированный факт: по свидетельству Рагузского архимандрита Мавро Орбини, автора уникального в своем роде исследо-вания по славянской истории, этот князь, с которого берёт свое начало Русский ка-ганат в Киеве, был не язычником, как это принято считать, а христианином.

С учётом всего сказанного возникает и ещё один крайне важный вопрос: что в связи со всем этим означает «иудаизация Меровингов», о которой весьма недвусмысленно говорит Жан Робен? Корни её - опять-таки на Британских островах. На пороге Второй мировой войны профессор Джон Макмуррей написал книгу «Ключ к истории», где развивал теорию «позитивного еврейского заговора». Я знаю об этой книге только из рецензии Оруэлла (George Orwell, Review of The Clue of History by John Macmurray, The Adelphi, February 1939; In George Orwell, Essays, Everyman’s Library, 2002, p. 114-117). Профессор Макмуррей согласен с тем, что евреи - это «малый народ» и его цивилизация в корне отлична от цивилизации арийских наро-дов. Он полагает, что это единственный религиозный народ и что это единственный народ, чья религия свободна от «дуализма» (из рецензии Оруэлла я не совсем по-нял, что тут имеется в виду). Вся история, по Макмуррею, - это история подготов-ки торжества еврейского народа и еврейских идей, и он (Макмуррей) с нетерпени-ем ждёт момента, когда человечество войдёт в еврейское Царство Божие на Земле. [...] Интересно отношение Макмуррея к Гитлеру. В книге «Ключ к истории» Гит-лер нарисован гением, понявшим опасность еврейства для арийцев. «Его предна-значение - подняться на последний решительный бой против еврейского влияния. Этот бой он неизбежно проиграет, но в ходе битвы он разрушит последние бастио-ны западной цивилизации (sic! - В.К.), чем и приведёт человечество в еврейский рай на земле. [...] Можно увидеть, что профессор Макмуррей считает, что Гитлер прав. Это он охотно признаёт. «Еврейское сознание» есть «яд» для арийских рас, и понимание этого Гитлером является «доказательством его гениальности». Един-ственное различие в том, что если Гитлеру не нравится происходящее, профессору Макмуррею оно нравится».

«Глядя из Лондона», разрабатываются геополитические и эсхатологические схемы, фабрикуются и рушатся пророчества и предсказания. Это становится всё более и более ясно. Ещё одно важнейшее обстоятельство, на которое указывает Дэвид Айк (вне за-висимости от буквального или политико-символического, на котором мы всё же должны настаивать, истолкование текста), - Кавказ как прародина тех родов, ко-торые мы вполне может характеризовать как «антимеровингов» и выдаванию како-вых за Меровингов и посвящают значительную часть своих трудов М. Байджент, Р. Ли и Г. Линкольн. Это ещё более приближает всю проблематику к актуальной по-литике. В своё время автор этих строк посвятил ей свою работу в двух частях под названием «Четвёртое измерение Русского Кавказа». М.Байджент и другие в ней не упоминаются, но некоторые её положения стоит напомнить.

Важнейшим государствообразующими событиями так называемой «началь-ной» (будет точны - по сохранившимся летописям) русской истории было при-звание Рюрика (862 г.), присоединение к Русской (Рюриковой - rur = rus) держа-ве принадлежавшего тогда Хазарскому каганату «города Киева - логова Змиева» (Н.Гумилев - чрезвычайно важно!) в 882 г. Олегом Вещим и, наконец, раз-гром внуком Рюрика Святославом Хоробрым тогдашнего политического центра Евразии - Хазарского каганата - в 965 г. Этот ряд событий способствовал осо-бому почитанию на Руси св. Георгия (Юрия-Гюрги - анаграмма имени Рюрик-Раpoг) как змееборца и освободителя от дани «змию», «дракону» человечески-ми жертвами, а затем символическому уподоблению на московском гербе всех русских царей этому святому, поражающему древнюю мистическую рептилию. Царь-«ездец» на московском гербе в известном смысле параллелен европейскому Зигфриду, хотя, как мы уже говорили, речь идёт об одной сверхвременной сущ-ности и едином Царском роде, духовно-генеалогически восходящем к пролитию святой Крови Христовой (Sang Royal или Sangreal) на Голгофе, и к тем, кто сто-ял у Креста, созерцая и принимая внутрь себя эту жертву. Народное предание о том, что в день Воздвижения Креста Господня змеи уходят в норы, - также тому подтверждение.

Основой евразийской геополитики и геоэкономики всегда был контроль над торговыми (сегодня ещё и энергетическими) путями между Европой и Центральной Азией - heartland'ом сэра Хэлфорда Макиндера, исключитель-ное место в этом контроле всегда занимал Северный Кавказ. В VI в., когда тюрки (тюркуты) заняли его территорию, Северный Кавказ контролировали пришедшие вместе с гуннами Атиллы алтайские народы - савиры (;;;;;о;) и хазары (Х;;;;о;). В то же время в Хронографии Феофана указывается, что решающую роль на торговых путях играли евреи Фанагории, Керчи и Се-верного Кавказа. Именно они и принесли на Кавказ иудаизм. В свою очередь сама хазарская аристократия Кавказа, как считает Дэвид Айк, происходит от магов Вавилона.

Артур Кестлер указывает, что хазарское государство, потерпев военное и политическое поражение от Святослава Хороброго, тем не менее, не исчезло пол-ностью, а в очень сжатых границах существовало до середины XII в. и, быть мо-жет, даже до середины XIII в. В то же время именно хазары, в большом количе-стве бежавшие в Европу, дали начало так называемому «европейскому еврейству» (ashkenazim), не связанному с ветхозаветным Израилем. Они же, по мнению неко-торых исследователей, породили и значительную часть европейской (и евразий-ской) аристократии, наполнив её ряды в XI-XII вв. (кроме Меровингов, вестготов, Рюриковичей и Чингизидов): разница лишь в вероисповедании и, соответственно, социальном статусе. По Дэвиду Айку, и Ротшильды (Бауэры) происходят из хазар-ской аристократии, обращённой в иудаизм ещё в VIII в. Сама же последняя про-исходит от магов Вавилона - халдеев (khld), этимологически (а, следовательно, и кровно) родственных кельтам (klt) с их культами, основанными на человеческих жертвоприношениях, друидам (дравидам), покорённым ариями (благородными) Индии (Вендии), франками и русью. Эта же «халдейская» «чёрная» (в герметиче-ском смысле) аристократия (уже не в герметическом, а в самом прямом), имевшая в Европе свои центры в Венеции, Амстердаме, а затем Лондоне, породила в XI-XII вв. целый ряд знатных и королевских семейств, в частности Сен-Клеров (Синкле-ров), Медичи, Заксен - предков таких династий, как Кобургская, Оранская, Глюксбургская (Датская) и Ганноверская, часть которых, прежде всего, Сен-Клеры упо-минаются в «Документах Общины» (в том виде, в каком они излагаются М. Байджентом и др.). Нынешние банкирские семейства, такие, как Дюпоны, Рокфелле-ры, те же Ротшильды, Варбурги, Аньелли и многие другие, - как считающиеся еврейскими, так и не считающиеся - происходят из одного гнезда. К периоду правле-ния в Шотландии Давида I и Малькольма IV (1124-1165) складываются аристократи-ческие семейства Стюартов, Сетонов, Гамильтонов, Монтгомери и т.д., все, по сло-вам Дэвида Айка, - «выходцы из Шумера, Вавилона, Малой Азии и Кавказа»; он подчеркивает, что нынешняя британская королевская семья, Виндзоры, несёт в себе кровь Роберта Брюса, шотландской, ирландской и валлийской элит, так же, как и не-которых "рептильных" родов Германии». В центре всего «круга» - британская ко-ролевская семья, к которой примыкает и «ашкеназийская аристократия» - не только Ротшильды, но и, например, Генри Киссинджер, причём, наряду с «арийцами» Бушами (причисляющими себя к прямым потомкам Карла Великого) и такими амери-канскими генералами, как Норманн Шварцкопф и Колин Пауэлл. Все эти лица, вне за-висимости от происхождения, возведены Виндзорами в рыцарское достоинство. Они временно ушли в тень, но они по-прежнему рядом.

Таким образом, Хазарский каганат сегодня - это и Европа, и Америка, причем, к числу его руководителей принадлежат Ротшильды, Рокфеллеры, Кеннеди, Буши, Виндзоры, а также Габсбурги (также часто упоминаемые М.Байджентом, Р.Ли и Г.Линкольном как «Меровинги»), несколько «ашкеназийских» семейств и подчи-ненные им структуры - от Бильдербергского клуба и ФРС США до Британского института международных отношений. В письме Соломона Ротшильда к его брату Натану от 28 февраля 1815 г. говорится: «Мы подобны часовому механизму - вся-кая его часть существенна». Сравнение именно с часовым механизмом крайне важ-но - речь идет именно о господах времени - линейного времени, парадигмы луча и отрезка, как говорит об этом тот же А.Г.Дугин применительно к креационист-ской, атлантической модели мироздания, связанной с Орденом Мёртвой Головы.

В связи со всем вышесказанным становится совершенно очевидно, что стреми-тельный «рывок» Запада на Кавказ после распада СССР - а теперь и стремление отделить его от России - помимо геополитических, военно-политических и эконо-мических аспектов имеет ещё и «четвёртое измерение». Завоевание Кавказа - не что иное, как попытка «воссоединения семьи». «В ней отражаются и все идущие за стенами Кремля игры за власть», - писал мексиканский независимый исследователь международных отношений Альфредо Халифе-Рахме н статье «Владимир Путин в борьбе против терроризма и поддерживающих его тёмных политических сил». Сегодня, как и уже много веков, центром этой «игры за власть» является Лондон, где «штаб русской революции» - как революции «лжемеровингов» против русских царей как наследников «докаролингской» европейской монар-хии - действует ещё с XIX в., да и значительно ранее, а с середины XIX в. - откры-то.

На несколько столетий (примерно это промежуток XIII-XVIII вв.) пути Виндзо-ров и других европейских династических фамилий и родовой хазарской аристократии, входящей в «Вавилонский круг», как казалось, разошлись: собственно королев-ские семейства (начиная с Плантагенетов) были на внешнем уровне христианскими. Бауэры (Ротшильды) и другие «ашкеназийские» семейства также на внешнем уровне исповедовали иудаизм. Начиная с XVIII в. - после создания Ордена баварских ил-люминатов - их пути начинают уже видимым образом сходиться. Прямо они сое-диняются после того, как Британия на средства Ротшильдов выиграла битву при Ватерлоо, а затем они овладели Лондонским Сити и его банками, подчинив себе Винд-зорскую династию: в мировой иерархии они и так стоят выше Виндзоров, происхо-дя от хазарской знати непосредственно, а не, как Виндзоры, опосредованно. Не слу-чайно на мировом политическом жаргоне выражение «Британская корона» относит-ся не к Королевскому дому, а к Лондонскому Сити. Одновременно входит в обыкно-вение практика браков членов Российского Императорского Дома с принцессами гер-манского дома Гессен-Ганау, целиком находящимися на финансовом содержании тех же Ротшильдов, одновременно финансирующих и революционные силы в России.

В этом смысле попытка российского императора Александра II разорвать род-ственные узы Императорского Дома с Британией и «хазарами», связанная с его женить-бой на русской княжне из Дома Рюрика Екатерине Михайловне Долгоруковой (1847-1922), завершившаяся убийством этого царя, была попыткой противопоставить насле-дие Святослава (а следовательно, и Рюрика, и Меровингов) «лжемеровингам». Зави-симость от Ротшильдов и Британской Короны вела государя к либеральным рефор-мам 1860-х гг. и продаже Ротшильдам бакинской нефти. Именно до 1880 г. - до второ-го брака его с Екатериной Михайловной - Ротшильдам были проданы основные концес-сии на Кавказе. Второй брак императора был не просто «женитьбой на русской княж-не». Речь шла о воссоединении царских ветвей Романовых и Рюриковичей. За это при-ходилось «заплатить» - и реформами, и Аляской, и Кавказом - «хазарской аристо-кратии» для того, чтобы потом привести её к повиновению потомку Святослава. Алек-сандр II писал к Екатерине Долгоруковой об их сыне Георгии: «Это настоящий рус-ский, в нём, по крайней мере, течёт только русская кровь». А М.Т. Лорис-Меликов, министр внутренних дел, армянин по происхождению, участник всех кавказских войн, знавший Кавказ лучше многих, писал: «Когда русский народ познакомится с сыном Ва-шего Величества, он весь, как один человек, скажет: "Вот этот - наш"».

При этом важно само именование княгини Е.М.Долгоруковой и её (их) детей, которое дал им император как имеющий силу нарекать имена - Светлейшие кня-зья Юрьевские. Это родовое имя прямо подчёркивает происхождение от Рюрика-Ерика-Георгия, всадника-«ездеца», змееборца и основателя «первой русской расы». Важно и то, что Александр II намеревался после коронации Екатерины Михайлов-ны Юрьевской как императрицы, намеченной на осень 1881 г., отойти от дел вместе с ней, передав престол по закону сыну от первого брака Великому Князю Алексан-дру Александровичу. Юрьевские оставались бы в этом случае «запасным родом», «кощеями», какими были сами Романовы при Рюриковичах. Потомок Святослава должен был быть сохранён на иные времена. Убийство императора в марте 1881 г. не дало этим планам осуществиться.

Речь должна была идти о наследии не только Романовых и Рюриковичей, но и Чингизидов. Ордынские цари из рода Чингизидов, в XIII-XV вв. завладевшие ге-ополитическим наследием Хазарского каганата (как затем московские Рюрикови-чи - наследием уже Чингизхана), признавали верховенство победителя Каганата Великого князя (кагана) Святослава. «Во время возведения Чингизида на престол после принесения клятвы царь выпивал бал (медовуху) из ритуальной чаши. Чаша была изготовлена из черепа князя Святослава и покрыта золотом. Этот ритуал сло-жился ещё до Чингизидов, но, что важно, Чингизиды его признали». (Впрочем, этот ритуал может означать и нечто противоположное - демонстрацию побе-ды над Святославом и символически - над Москвой как наследницей Киева, но это отдельная тема.)

С другой стороны, еврейские историки Норманн Голд и Омелли Прицак спра-ведливо указывают на ситуацию в «хазарском Киеве»:

«В Киеве имелась опреде-лённая традиция считать Олега Великим конунгом (князем), а не каганом. Послед-ний титул был сравним с византийским "багрянородный" и принадлежал только русскому харизматическому клану».

Напомним также, что родовым символом и Рюриковичей, и Меровингов как единого рода был медведь (urs, rus), а также созвездие Большой Медведицы, ко-торое по-французски до сих пор называется Chariot de David «Колесница (или телега) Давида». В связи с этим современный автор Николай Козлов рассказывает:

«Любопытен тот факт, что главнокомандующий русскими войсками на Кавказе князь А.И.Барятинский, из рода Рюрика, потомок Святосла-ва, принимавший в ауле Гулиб саблю от пленённого Шамиля, изображён на ли-тографии В.Тима 1859 г. в медвежьей шапке и накинутой на плечи медвежьей шубе».

Александр Соловьёв, участник покушения на Александра II, говорил на допро-се: «Не старайтесь, вы ничего от меня не узнаете. К тому же, если бы я и сознался, меня бы убили мои соратники. Да, даже в той тюрьме, где я теперь содержусь».

Распространение подменённых и поддельных родословий царского рода не случайно совпадает с усиленным внедрением глобальных структур Запада на Кав-каз и с ростом «кавказского терроризма», а сегодня уже и с попытками отделения Кавказа от России. Буденновск, Беслан, «Норд-Ост», взорванные вагоны метро, дома и самолёты, а сегодня уже и убиваемые русские юноши по всей России рука-ми - именно руками! - кавказцев это не что иное, как кровавая человеческая жертва, на которой издревле, много тысячелетий стоит «Вавилонский круг», тай-ное жречество, далеко не всегда и не впрямую совпадающее с «евреями Моисее-ва закона». Николай Козлов интерпретирует это так: «Секрет "особых отношений" между главарями хазаро-иудейской мафии состоит в том, что финансирование че-ченской войны за счёт прибыли от нефтедобычи на Кавказе осуществляется Рот-шильдами в обмен на поставку основного "энергоносителя" [...] "красной нефти" или ритуальной христианской крови». Разумеется, «Вавилонскому кругу» необ-ходима здесь фигура «стабилизатора», «менеджера», вполне возможно, даже под видом легального, желательно «конституционного монарха».

И в этом смысле фигура из самого британского Королевского дома как «род-ственного» Романовым и в то же время находящегося на противоположном «духовно-генеалогическом полюсе» (чему свидетельство - инспирирование Винд-зорами Февраля 1917 г.) является для «Вавилонского круга» оптимальной. Причём, если раньше это был только один принц Майкл Кентский - член большинства бри-танских тайных лож, верховный попечитель британского масонства и близкий род-ственник Романовых, - то теперь к нему присоединяется ещё и кандидатура прин-ца Гарри Виндзора. Вот что пишет газета «Аргументы недели»:

«Те, кто прочёл на-шумевший "Манифест просвещенного консерватизма" Никиты Михалкова, испы-тали некоторую досаду. Этот кладезь мыслей так и не указал нам путей, следуя ко-торым миллионы людей вдруг превратятся в могучую державу, сверкающую нрав-ственными идеалами. [...] Самый очевидный способ - пригласить на русский трон младшего сына принца Чарльза и принцессы Дианы - принца Гарри (Ген-ри). [...] Принц Гарри состоит в родстве с царским домом Романовых. [...] Выу-чив русский язык, приняв православие и женившись на русской девушке, он может и должен стать долгожданным русским царём. И переменить всю геополитическую карту мира (выделено нами - В.К.). [...] Нам очень нужен новый, свежий чело-век, новая сила, возлюбленный и долгожданный пришелец (характерная терминология М. Байджента и его соавторов - В.К.), способный вынести всю тяжесть обще-ственных упований...» И так далее.

При этом всё, что так или иначе связано с «Вавилонским кругом», однознач-но внедряется в общественное сознание в неразрывной (так ли?) связи с про-блемами монархии, Меровингами и «Приоратом Сиона» (в его «меровингско»-байджентовском истолковании). Вот только один из многих примеров:

«В перечень тринадцати самых могущественных иллюминатов входят семьи Астор, Бунди, Коллинз, Дю Понт, Фриман, Кеннеди, Ли (китайского происхождения, претен-дующие на происхождение от Лаоцзы - В.К.), Онассис, Рокфеллер, Ротшильд, Рассел, Ван Дуни (?) и Меровинг. Под Меровингами в данном случае подразумеваются все европейские королевские семьи (выделено нами - В.К.). С этой тесно связаны еще четыре семейства - Рейнольдс, Дисней, Крупп и Макдональд. Обо всех этих ведущих кланах подробно рассказывается в книге Фрица Спингмейера "Семьи иллюминатов". Конечной целью иллюминатов является создание еди-ного мирового правительства и нового мирового порядка. В этом они чрезвычай-но близки к влиятельному американо-британскому обществу "Комитет 300", ко-торое, скорее всего, следует воспринимать как составную часть более обширной иллюминатской системы. Как часть таковой следует воспринимать и законсерви-рованную масонскую верхушку, а также находящийся под контролем Меровингов "Приорат Сиона"».

Но, как мы уже выяснили, «все европейские королевские семьи» не имеют от-ношения к Меровингам, а Меровинги не имеют (или имеют лишь очень косвенное отношение) к «Приорату Сиона»!

О важности - именно в связи с Кавказом - «неомонархической» темы сви-детельствует то, что в мае 2007 г. было объявлено, что продюсеры фильма «Код да Винчи» купили права на постановку ленты о событиях в Беслане. Тем самым по-нятно, что интересы тех, кто стоит за созданием этой «псевдомеровингской паро-дии» (т.е. те же британцы), совпадают с интересами Виндзоров и Ротшильдов на Кавказе и прямо касаются энергетики жертвенной крови, напрямую связанной с сакральной монархией (или пародией на неё).

Псевдомеровингский «пылающий отпрыск» (хотя бы и принц Гарри) - проект для России и Кавказа, для «Новой Хазарин» и «Израиля на Кавказе», ввиду которо-го значение собственно государства Израиль может начать неизменно уменьшаться вплоть до возможности пожертвовать ближневосточным Израилем. Отсюда, кста-ти, проистекает «антисемитская» риторика ряда руководителей «мусульманских» боевиков; не будем также забывать о прогитлеровских симпатиях ряда Виндзоров, начиная с отца принца Чарльза принца Филиппа. Речь идёт о прямом «обмене неф-ти на кровь».

О важнейшем смысле именно для Кавказа самого понятия священной крови - т.е. именно Sangue Royal, Святой Граали - пишет Хож-Ахмет Нухаев. Ваххабизму («ихванству»), наиболее последовательно «авраамическому» толку в исламе, он противопоставляет именно понятие крови. «Братство по кро-ви, которое столь священно в исламе, ихваны ("братья") заменили идеологически-ми узами, "джамаатами", хотя словом "джамаат" в традиционном арабском обще-стве называлась кровнородственная община. Иными словами, вместо естествен-ных, освящённых авторитетом Корана и Сунны Пророка кровнородственных уз, создающих сплочённые общины мусульман, ихваны поставили организации, кро-ме жёсткой "казарменной" дисциплины, не отличающиеся от государственных организаций».

С другой стороны, «рептильная» «Вавилонская аристократия», организующая «обмен нефти на кровь» - жертвенную кровь, - не может в конечном счёте не подчиниться - по тем же самым законам кровного родства - Тому, кто по кро-ви заведомо выше её, - потомку того, кто уже однажды привёл каганат к подчи-нению и стал «русским каганом», передав этот титул и своим потомкам. Потом-ку Святослава. То есть потомку Рюрика. Ерика-Юрия. Георгию. В конечном счёте, только «Святославич» имеет свыше данную силу диктовать - быть может, и мир-но - как вождям кавказских тейпов, так и «Вавилонским родам». Иными слова-ми, имеет свыше данную силу змееборства. Только этот человек (вполне ли чело-век?) - природный Русский Правитель, Истинный Царь, способен «заговорить» и «затворить» кровь.

Понимать надо главное. Откровенная пародийность всех «неомонархических проектов» и соответствующих «претендентов» в любом случае не может не указывать на факт существования Истинного Царского Рода, который существует, одна-ко, не как «заговор через века», что тоже было бы пародией, а как неотменимое он-тологическое присутствие. Присутствие открытое, без всяких «заговоров», изобра-жавшееся русскими живописцами и строителями (и, по-видимому, не только рус-скими, ибо подобное же уничтожение статуй имело место и в Кельнском соборе) как древо Иессеево, в которое входили также и наследники Иафета.

Более того, мы утверждаем, что все исторические факты геноцида, против кого бы он ни осущест-влялся, есть попытка уничтожения «семени жены», повторение Иродова убийства различными группировками «вместовластителей». Ведь именно об этом поведал Любимый Ученик Спасителя в пересказе Откровения, полученного им на Патмосе. Встреча Третьего Рима и его Державного Венценосного Вождя, которого русские святые именуют Последним Царем, а на западе - Великим Монархом, неизбеж-на. «Священная загадка» предлагает нам своеобразный трюк - или «лжемеровинга» в случае нашего легковерия, или присоединение к Иродову цареборству в слу-чае нашей подозрительности. И то, и другое вполне соответствует замыслам люби-телей играть с заведомо краплёной колодой и их главной конечной цели - «выиграть» историю любой ценой. Но выиграть её им всё равно невозможно, ибо глав-ный их игрок уже «изгнан вон» (Ин. 12:31).

7. БЛАГОСЛОВЕНИЕ И ПРОКЛЯТИЕ ДОМА РОМАНОВЫХ

Обращаясь к событиям 1613 года и вспоминая Совет всея земли, призвавший на Царствование пятнадцатилетнего Михаи-ла Феодоровича Романова, историки в худшем случае говорят о некоем историческом общественном «компромиссе», достигнутом сословиями и столкнувшимися в годы смуты разнона-правленными силами, в лучшем же - ссылаются на неизвестно (с их точки зрения) по каким причинам заключенный некогда брак между Иоанном Грозным и Анастасией Романовной Захарьи-ной-Юрьевой, брак первый, т. е. единственный, с церковной точ-ки зрения, полноценный и к тому же отмеченный действитель-но благополучным периодом в истории Московского государст-ва - взятием Казани и Астрахани, Стоглавым Собором, Собором примирения, «губной и земской реформой», введшей широкое местное самоуправление. При этом подразумевается, что политические успехи (или неуспехи) лежат в основе станов-ления династий.

«Либеральные монархисты», каковых сейчас большинство, добавляют сюда и неучастие боярина Феодора Никитича Романова в опричнине, что, впрочем, многие совре-менные авторы все более подвергают сомнению, а в последние годы даже просто оспаривают. В этом случае ярость либералов направляется уже против Романовых и кладется в основу критики их деятельности на протяжении будущих столетий, вплоть до 1917 года. Однако для полноценного монархического сознания все эти вопросы (включая не только политические установки, но и так называемые «нравственные качества» династии) второ-степенны. Дело в том, что если всякое республиканское мышле-ние делает упор на исторические обстоятельства, политическую выгоду, заслуги или, напротив, преступления того или иного ли-ца, обуславливающие более или менее представительный выбор должностных лиц или политического направления, то для со-знания монархического важны не обстоятельства времени, но «длящаяся вечность», эон. В чем здесь дело? Прежде всего, в метафизической и онтологической установке. «Если Бог живет в вечности, эта живая вечность должна превосходить противо-поставление движущегося времени и неподвижной вечности, - писал В.Н.Лосский. - Святой Максим Исповедник подчерки-вает, что вечность мира умопостигаемого - вечность тварная: пропорции, истины, неизменяемые структуры космоса, геомет-рия идей, управляющих тварным миром, сеть математических понятий - это эон, эоническая вечность, имевшая, подобно време-ни, начало (здесь и далее выделено нами - В.К.), (отсюда и на-звание - эон, потому что он берет свое начало «в веке» и пере-ходит из небытия в бытие), но это вечность неизменяющаяся и подчинена вневременному бытию». Монархическое сознание и есть применительно к государству и праву, прежде всего, правосознание длящейся вечности.

«В этом смысле, - указывал Лев Александрович Тихоми-ров, - истинная монархия может быть только одна. Это именно и есть та монархия, в которой одно лицо получает значение вер-ховной власти: не просто влиятельной силы, а власти верховной. Это же может случиться во вполне чистом виде только при од-ном условии: когда монарх, вне сомнения для нации и самого себя, является назначенным на государственное управление от Бога. Власть монарха возможна только при народном призна-нии, добровольном и искреннем. Будучи связана с высочайшей силой нравственного содержания, наполняющей веру народа и составляющей его идеал, которым народ желал бы наполнить всю свою жизнь, - монархическая власть является представительницей не собственно народа, а той высшей силы, которая есть источник народного идеала [...]. Это составляет необходи-мое условие для того, чтобы единоличная власть перестала быть делегированной от народа и могла стать делегированной от Бо-га, а потому совершенно не зависимой от человеческой воли и от каких-либо признаний. При этом единоличная власть становит-ся верховною». Только такая монархия может считаться «истин-ной монархией», а не ее конституционной подменой, т. е. влас-тью, ориентированной вертикально и не подверженной ника-ким временным изменениям.

Строго говоря, монарх может быть только единожды дарован от Бога и един сам по себе как «образ одушевлен Самого Царя Небесного» (преп. Максим Грек). Однако, ввиду смертно-временного пребывания человечества в физическом, т. е. падшем, мире, един-ственным возможным путем преодоления временности земной царской власти является династический принцип в его единствен-но возможном виде - от отца к сыну (так называемое «лествичное право», т. е переход престола от старшего брата к младшему, не только глубоко неонтологично, но и опасно для государства - оно всегда приводило к гибели монархий, на нем основанных).

«Посредством династии, - писал Л.А.Тихомиров, - единоличный носитель верховной власти становится как бы бессмерт-ным, вечно живущим с нацией. [...] Государь является преемни-ком всего ряда своих предшественников, он представляет весь дух верховной власти, тысячу лет управлявшей нацией, как сами подданные представляют не свою личную волю данного поколе-ния, но весь дух своих предков, царям служивших. Духовное единство власти и народа получает тут величайшее подкрепле-ние. Устраняя по возможности всякий элемент «избрания», «же-лания» со стороны народа и со стороны самого Государя, динас-тическая идея делает личность Царя живым воплощением того идеала, которого верховенство нация поставила над собой. Государь одновременно и обладает всею властию этого идеала, и сам всецело ему подчинен».

Поэтому если секулярно-демократическая юридическая тео-рия полагает в основу государственного права так называемое «конституционное право» (сейчас эти понятия вообще употребляют как синонимы), то православно-монархическая оптика вы-свечивает как ключевую отрасль права право династическое, кото-рое одно только и может лежать в основе т. н. «правового государ-ства», если таковое понятие вообще не лишено смысла. При этом правовые категории в данном случае являются лишь внешне ви-димым проявлением совершенно иных закономерностей. Иначе говоря, исходя из изложенного, совершенно ясно, что если не сам Царь (что могло бы быть только в условиях преодоления греха и его последствий - смерти и времени), то, по крайней мере, Царский Род может быть только един; он существует как видимо проявленный собственно при монархии и непроявленный, сокры-тый после ее свержения или установления псевдомонархии, «мо-нархии» узурпированной. Более того, он сокрыто, потенциально пребывает как некое невидимое семя или зерно и в не просвещенных светом Христовым землях, ожидая живительной росы, дабы взойти в известное Одному Богу время. Потому в своем ро-де сакральными являются даже и царственные династии дохри-стианские, а Апостол призывает «чтить царя» задолго до того, как преемство царское соединилось в симфонии с преемством апос-тольским. В некоторых культурах (характерно, что именно в культурах неправославных) сокрытый царский род уподобляет-ся подземной реке Алфиос - непроявленно-священной: подобные мотивы мы встречаем у Боттичелли, Леонардо да Винчи, Николая Фламеля, Кольриджа...

Совет всея земли 1613 года, призвавший Михаила Феодоровича Романова на Русский престол, как мы полагаем, вряд ли мог руководствоваться какими-либо демократическими (даже в зачаточном виде) соображениями. Лев Тихомиров писал: «В этом отношении русская монархия представляет собой очень замечательный и поучительный образчик постановки династичности. Как мы видели - у нас, вследствие господства родового начала, при возникновении государственности, на дело верховного управления был сразу призван целый Род, целая Династия, не один человек, но вместе со своими братьями. С этим правящим Родом русская нация родилась, сложилась, выработа-ла все свои основы, с ним она падала и воскресала, и, в конце концов, так сжилась, что не представляла себе своей монархии без этой вечной Династии (выделено нами - В.К.)».

«И вот Михаил Феодорович как бы входит в прежнюю Династию. В этом кроется глубокий смысл и великая сила. Такое по-становление всего народа, включительно до «младенцев» (что фактически и заведомо для всех есть невозможность), это твердое решение есть факт психологический, который не менее реа-лен, чем факт генеалогии, ибо, благодаря ему, преемственность действительно остается духовно-непрерывною [...]. Внешний исторический факт несомненен и заведомо для всех членов земского собора, и для всех местных собраний, с которыми сносились члены земского собора, и вообще для всего русского народа, сходившегося на эти собрания, состоял в том, что Михаил Феодорович избран на Царство. Могли избрать иного, были и иные кан-дидаты. Но грамота об избрании Михаила Феодоровича составлена представителями народа так, чтобы в ней было возможно меньше элемента избирательного, зависящего от народных желаний, и как можно больше преемственного, связующего Царя и народ со всей прошлой историей. Грамота, проходя совершен-но вскользь по вопросу о степени родства Михаила Феодоровича с Рюриковичами, подробно перечисляет зато всех наших Вели-ких Князей и Царей, даже ранее Владимира Святого», - разъяс-нял JI.А.Тихомиров.

Правда, само наличие «выборных» на Совете 1613 года все же дает основание сомневаться в полной правомочности его решений с точки зрения строго монархического правосознания, что позднее послужило основанием для сомнений в легитимности Романовых. Именно это, а также и подлинный текст грамоты Совета всея земли 1613 года, опубликованный в первом томе сборника «Россия перед Вторым Пришествием», и, несомненно, обнаруживший, что часто воспроизводящаяся Клятва Дому Ро-мановых на венные времена и под страхом отлучения от Святой Троицы оказалась позднейшего происхождения, подвигли нас на более подробные исследования, связанные прежде всего с про-исхождением Романовых.

Не скроем, наводит на размышления и соображение Льва Тихомирова, для него несомненно положительное как для приверженца скорее последовательно психологического, нежели пневматологического (что, впрочем, вполне резонно в духе XIX века) подхода, но для нас весьма спорное.

Л.Тихомиров: «Исторически тут нужно привнести немало критики. В грамо-те упоминается даже «прекрасноцветущий и пресветлый корень Августа Кесаря», от которого при прежних царях легендарно производили Рюрика. Дойдя, наконец, до Феодора Иоанновича, грамота не скрывает, что Михаил Феодорович только «сородич» его, но делает это в такой форме, что получается впечатление очень прямой (выделено нами - В.К.) наследственности».

Так вот, наша цель - понять, является ли такого рода «восыновление» не психологически (что есть обман наподобие масонского трюка 1825 года о «Константине и Конституции»), но духовно ле-гитимным. То есть, идет ли речь о действительной преемственно-сти или об узурпации? Иными словами, целью наших исследова-ний является попытка выяснить - принадлежат ли Романовы к той подземной реке Царского Рода, о которой было сказано в предшествующих главах. и к которой со всею очевидностью принадлежал Рюрик Старорусский и Новгородский. Следует иметь в виду, что в рамках данного исследования мы не собираемся ка-саться вопроса об исторической роли Романовых, пытаться ее оценивать с точки зрения политической или церковно-исто-рической. Более того, мы считаем, что подмена проблематики сакральности Рода обсуждением его деяний вольно или невольно является уступкой демократическому эгалитаризму и доктрине «конституционного права». Нас интересует происхождение и бы-тие Династии только с точки зрения последовательно монархичес-кого правосознания.

* * *

О предыистории призвания на Царство Михаила Феодоровича Романова сохранились любопытные сведения, приводи-мые московским родословом XVIII века иноком Ювеналием (Воейковым):

«Царь ФЕОДОР ИОАННОВИЧ при кончине своей благосло-вил Царице Супруге своей пойти в монастырь. Патриарх ИОВ и БОЯРЕ прощались с ним в слезах. Они спрашивали, не соизво-лит ли ГОСУДАРЬ назначить по себе Преемника Престола. Но он ответствовал им тихим голосом: Во всем Моем Царстве и в вас волен создавый нас БОГ, како Ему угодно, так и будет. А князь Хилков и прочие согласно пишут, что ЦАРЬ по себе во-лен Престол и Державу Царственную передать племяннику мате-ри своей Царицы АНАСТАСИИ РОМАНОВНЫ братню Ея сыну ФЕОДОРУ НИКИТИЧУ РОМАНОВУ».

Почему умирающий Царь (а он был бездетен) не упоминает ни одной из боковых ветвей Рюрикова Дома? В конце концов, никого из высоко чтимых потомков ордынских царевичей? Почему и речи не ведет ни о каких «советах всея земли», не обращается даже к авторитету Церкви? Наконец, откуда такое вне-запное возвышение женской линии в условиях абсолютно патри-архального московского быта и права? Допустим даже, что «семидесятилетний старец Ювеналий», как и князь Хилков, что- то «присочинил», но ведь в конце концов так решил и Совет всея земли 1613 года? В любом случае обоснование нового Цар-ского избрания было основано на признании прав единственно Царицы-родоначальницы Анастасии Романовны. Значит, и умирающий Царь, и Освященный собор, благословивший выбор «земского собора», и, наконец, Патриарх знали нечто, о чем не знали (или умалчивали) и современники, и позднейшие историки? Полагаем, что дело здесь весьма серьезно и непосредст-венно связано с перерывом Рола. Конкретно, об особой династической мис-сии Анастасии Романовны в сохранении Царского Рода, все о той же «подземной реке».

Напомним, что Иван Тимофеев в своем «Временнике» разли-чает Царей «первосущих, истиннейших и природных» и Царей, «чрез подобство (выделено нами - В.К.) наскакающих на цар-ство». «Ни узурпация престола, ни даже законное в обрядовом отношении поставление на Престол (венчание на Царство) (выделено нами - В.К.) еще не делает человека Царем [...] иначе го-воря, различаются безусловный и условный (конвенциональный) смыслы слова Царь (,,самоцарь")», - пишет Б.А.Успенский. Совершенно очевидно, что именно «самоцарь» стремится лю-бым путем утвердить свои Царские прерогативы, ищет внешне-го их подтверждения. Точно так же в Европе первое королевское помазание от руки Папы (в отличие от нерукотворного помаза-ния Хлодвига) вводит узурпатор Пипин Короткий.

Мы должны указать на различие таинств венчания и мипропомазания, а также Таинства Евхаристии в глубиных аспектах поставления Царя на Царство. Церковные чины венчания на царство и венчания брачного если не тождественны, то весьма схожи. «Священнодействие венчания Царей на царство имеет глубочайший исторический смысл, - писал Е.В.Барсов. - В нем идея государства выражается во всей ее полноте, жизненности и силе. Это священнодействие воплощает в себе три главнейших момента действенности верховной власти как единого личного живого начала, зиждущего историческую жизнь народов и благоденствие великих государств. В этом священно-торжественном и общенародном акте выражается, во 1-х, исторический союз государя с своим государством, во 2-х, завет его с церковью, т.е. душею и совестью своего народа, и, наконец, в 3-х, союз Царя и народа с Царем царствующих, в руце коего судьбы царей и народов».

А о прямой связи венчания на царство и венчания брака - по сути, их мистической тождественности - говорит уже современный автор: «Слияние Царствия и Царства в лице Царя, который становится от этого как бы мостом между двумя мирами - духовным и светским - отражается во многих аспектах православного ритуала. Особенно наглядно это проявлено в обряде венчания. Само слово "венчание" и символическое использование корон (их держат над головами вступающих в брак) (курсив наш - отсюда старое русское именование жениха и невесты «князь» и «княгиня» - В.К.) указывает на то, что любой человек в наиболее ответственные духовно моменты своего существования ритуально отождествляется с самим Царем, актуализирует в себе царственное измерение (потенциально заложенное в нем через причастие Св. Тела и Крови - «царевы люди» становятся единой плотью и кровью - как в браке! - высочайшему Царскому Роду - В.К.)», - пишет А.Г.Дугин. Добавим, что завершение венчания на Царство причащением Царя и Царицы св. Христовых Тайн в точности соответствует древнему чину браковенчания, завершавшемуся тем же (сегодня Причастие заменено испитием вина из общей чаши).

В Древней Церкви существовало мнение, что Цари миропомазуются на Царство во чреве матери, а помазание церковное - внешне-видимое подтверждение помазания от Бога. Этот взгляд был вос-принят и Русью. В «Сказании» Авраамия Палицына Царь Миха-ил Феодорович - «прежде рождения его от Бога избранный и из чрева материя помазанный». Само же поставление Царя на Цар-ство, если уподоблять его таинству, соответствует браковенчанию, которое не включает в себя миропомазания, но носит по-следовательно евхаристическую природу - в древности жених и невеста причащались из одной Чаши. В «священнотаинствен-ном венчании Царей на Царство» введение особого миропома-зания, возможно, также объективно оказалось (вольно или не-вольно) оттенением главного Таинства Церкви - Таинства Святого Тела и Святой Крови. И в этом, к сожалению, Византия следовала за Римом, всегда умалявшим кровь за счет помазания. В случае же «рода русого» и на Западе, и на Востоке изначально было иначе, и до XVI века об этом помнили. Иоанн III, хотя уже вполне осознававший свое именно византийское преемство, в то же время имел вполне определенное мнение о достаточно-сти права крови. «Что касается королевского титула, - рассказывает историк-иезуит П.О.Пирлинг, - то бояре не замедлили ответить, что Иван, благодарение Богу, получил свою власть по наследству, от отцов, владеет неоспоримыми на нее правами и не нуждается ни в какой конфирмации».

Вспомним: именно кон-фирмации власти добивались (и добились!) от Ватикана Каролинги! Здесь можно возразить, что речь шла только лишь о не-приятии католического миропомазания «на королевство». Это, разумеется, верно, и именно эту сторону обычно принято под-черкивать, что весьма понятно. Но характерно вот что: Иоанн III не вступает с папским послом в «прения о вере» - он и так уже однозначно засвидетельствовал свое Православие и верность византийским канонам, женившись на Софии Палеолог и осудив новгородских еретиков-жидовствуюших. В данном случае Ио-анн III акцентирует именно неоспоримое природное право на власть, наследие предков, право по крови.

То же самое право крови прямыми словами провозглашает сын Иоанна III, Василий III. Знаменитый Сигизмунд Герберштейн приводит его портрет и надпись: Russorum Rex & Dominus sum, iure paterni Sanguinis (выделено нами - В.К.): imperij titulos a nomine, quanis Mercatus prece, velprecio: nec legibus villis Subditus alterius, sed Christo credulus vini, Emendicatus aliis aspernor honores (Я, Русский Царь и Господин, по праву Крови отцов: имперских титулов и имен не покупал ни у кого ни за какую цену: не подчинен никаким законам иной Верховной власти, но, веруя во Единого Хри-ста, не нуждаюсь в чести, от иных исходящей).

Если сравнить это с Европой, то подобная идея власти более соответствует гибеллинской, нежели гвельфской. Кстати, так рассуждала в то время и сама Церковь. В Послании на Угру архиепископа Ростовского Вассиана о татарском хане говорится, что «не царь сый, ни от ро-да царъска», в отличие от Иоанна III, «Великаго Русьских стран хрестьянскаго Царя» (вне зависимости от принятия власти из рук епископа).

А теперь вспомним: сын Иоанна IV в связи с прервавшейся линией престолонаследия называет (кстати, впервые в русской истории, раньше это было немыслимо!) женскую линию, при-чем, именно в связи со своим отцом. Повторим, что период брачного жительства Иоанна с Анастасией был периодом под-линного расцвета Московского государства - военные побе-ды, «собор примирения», Стоглав, введение местного само-управления... Умерла она очень рано, Царь и Царица прожили всего несколько лет...

Значит, если даже простое свойство по Анастасии Романовне давало в глазах Феодора Иоанновича (несомненно, имевшего, в глазах современников, дары святости, в том числе глубокую молитвеннность и прозорливость), а вслед за ним и «совета всея земли», несомненные права на Русский Престол, то именно в ней, в самом ея присутствии, в ея крови было не-что, делавшее ее центральной фигурой русской династической истории XVI-XVII веков. Если действительно было...

Есть женщины сырой земле родные...

Если действительно родные, т. е., по буквальному корнесло-вию, рудные, кровные...

* * *

У всей антимонархической интеллигенции XX столетия на слуху написанные в годы второй смуты строки Максимилиана Волошина о годах первой смуты:

Когда отродье Кошки и Кобылы
Пожарский царствовать привел...

В статье Владимира Микушевича, которая так и называется - «Отродье Кошки и Кобылы», показано, что строки эти, говорящие более о загадке самого Волошина, нежели о Михаиле Феодоровиче Романове, ни в коем случае нельзя принимать как республиканский выпад. При этом, действительно, «Боярин Феодор Кошка, пятый сын Андрея Ивановича Кобылы, родоначальника Романовых [...]. Что же касается Кобылы, то слово это традиционно обозна-чает древнейший род (отсюда испанское «кабальеро» и французское «шевалье»)». К «конному» корнесловию мы еще вернемся по-дробнее, а пока, временно приняв это за аксиому, обратимся вновь к родословию инока Ювеналия:

«Известные Родословные книги о происхождении Знатней-ших Родов Российских Дворян, с древнейших времен сочинен-ные, и прочих некоторых от одного праотца происшедших, коих въезд в Россию то из Варяг, то из Прус, то из Немец (что в стари-ну значило единое отродье) поставляю со времен владения Великого Князя ИОАННА ДАНИЛОВИЧА КАЛИТЫ, или при сы-не его СИМЕОНЕ ИОАННОВИЧЕ ГОРДОМ. Пишут, что, когда приехал к Москве служить ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ муж Честен (Знатен) АНДРЕЙ ИОАННОВИЧ, прозванный КОБЫЛА [...]. А иные писатели повествуют, что РОД РОМАНОВЫХ происхо-дит от первого Короля Прускаго ВЕДЕВАТА или ВЕЙДЕВУТА, бывшего с 305 по 378 год по Рождестве ХРИСТОВЕ, и продол-жался через девять степеней до Князя ГЛАНДАЛА, почитаемого братом Прускаго Князя, пришедшаго в Россию в исходе XIII сто-летия и принявшего Святое Крещение в 1287 году, в коем дано ему имя ИОАНН, а у него был сын АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ, про-званный КОБЫЛА, и так далее».

Что же рассказывают нам летописи, хроники и предания о предках и потомках «мужа честна и знатна» Андрея Кобылы и о нем самом?

Инок Ювеналий не одинок: с ним согласны и авторы гораздо более ранние. Прежде всего (мы к этому еще вернемся), следует отметить, что от Андрея Ивановыча Кобылы, помимо Романовых, пошли не-сколько знатнейших и знаменитейших русских родов, в том числе Шереметевы, Шевлягины, Колычевы, Мотовиловы, и потому именно из родовых архивов этих семейств черпали историографы сведения как о самом Андрее Ивановиче (у некоторых авторов - Михайлови-че) Кобыле, так и о его прапредках - Вейдевуте и его наследниках.

Прежде всего отметим, что все без исключения именуют Вейдевута Королем Литовским и Прусским или просто королем Прус-ским. Напомним, что Пруссы - это те же самые Русы, или Росы - князья Рош (Росска), т. е. царско-воинское сословие гипер-борейско-троянского происхождения, о котором мы уже расска-зывали. Однако, здесь немаловажная (как увидим ниже) языковая, а, следовательно, и сущностная разница: некоторые авторы Цар-ский род Прусской земли и Балтии вообще именуют не Рош, а Реш. Так, о прародителях Шереметевых князь Курбский писал (имея в виду отца Андрея Кобылы): «Муж светлый и знаменитый, от немецкия земли выехал [...] глаголют его быти с роду княжат Решских». По мнению многих летописцев, «это те же Норманы и избраны в VIII веке (речь идет о призвании рода в целом, с которого началось воссоздание Новгорода, бывшего Словенска - В.К.) [...]. Конечно, все это лишь догадки, но догадки более вероят-ные, нежели древняя Пруссо-Литовская история, как она многими изображена. По этим догадкам, Род Романовых первоначально про-изошел от тех же Варягов, или Норманцев, от которых произошли и Рюриковичи». Хотя, по-видимому, это иная ветвь: Рош - Реш.

Литвой же именовали тех же самых Русов, только принявших латинскую письменность (а затем и латинство в целом): это название появляется уже значительно позже, в XIII-XIV веках, хо-тя выходцев из западных русских земель, даже применительно ко временам более ранним, летописцы именуют Литвой или Русью Литовской. Не случайно Ф.И.Тютчев произнес: «Над Русской Вильной стародавней / родные теплятся кресты...» Собственно же этноним (и самоназвание) нынешних литовцев и латышей - жмудь - это такое же чисто племенное имя, как вятичи, древля-не, поляне и т. д. В некотором смысле, как показывают лингвис-тические исследования, жмудский язык был даже ближе к санскриту, чем язык племен, сегодня именуемых славянскими. Все это, однако, не входит в предмет нашего рассмотрения и необхо-димо лишь как присловье к изложению имеющихся у нас сведе-ний о Вейдевуте - князе (царе) Решском.

Неизданная рукопись архива графов Шереметевых (№ 597) в том виде, в каком ее упоминает уже цитированный нами Сбор-ник Костромской губернской ученой архивной комиссии 1901 г., имеет следующее надписание:

«Сия книга глаголемая, собранная из разных летописцев и подлинных разрядных родословцев о потомках Прусского и Оленского (sic! - В.К.) короля Ведевита от четвертого сына его Недрона, от потомственного его наследника Андрея Ивановича Камбилы, глаголемаго Гляндуса, происшедших от него нижеобъявленных в сей истории влекущихся родов, которую тщанием конфиромовал Геролтмейстер, ближний стольник Степан Анд-реевич Колычев, как был в управлении указом Его Император-ского Величества у Геролтмейстерских дел, в 722 году. А сия кни-га дому капитана Ивана Иванова сына Колычева».

Повествование Колычева начинается с (П)Русского царя Прутено, который «в 373 г. по P.X. для старости своей отдал в вечное обладательство свое Прусское королевство брату своему Вейдевуту, а сам определился в идолослужение первым жрецом в городе Рома-нове, идеже ныне немецкое местечко Гейлингенбейль. Романове, или Ромове находилось на берегах Дубиссы и Невяжи. При слия-нии этих двух рек, на обширной равнине, находился священный вечнозеленый дуб, необыкновенной толщины и высоты».

Отметим, что балтские верховные жрецы времен идолослужения именовались Криво-Кривейте, что, по-видимому, происходит от этрусско-пеласгского, т. е. троянского слова криа, крийа, кривь. «К(Р)ИЙА-КРИЯ - печень (согласно литературным данным, практи-ка гадания на внутренностях животных существовала у народов едва ли не всего древнего мира - от Индии на востоке до Лузитании и Галлии на западе)... Дошедшие до нас модели восточных гадательных печеней и соответствующие литературные описания свидетельствуют о про-ведении постоянных наблюдений с целью установить связь между изме-нениями в обществе и природе с формой печени жертвенных животных. У этрусков существовал целый «институт» гаруспиков - гадателей по внутренностям животных. Kry - «кровь» (ср. авест. kru), сохра-нившееся в древнепольском krу, полаб. k(a)roi и др. слав, кривъ (совр. слово kri) (Мейе); Кривь - кровь (Срезневский)».

Более того, то, чем занимались Криво-Кривейте, прямо было «повынесено» из Трои:

«Многие боги, которым приносили жертвы римляне, были богами этрусков. Этрусское происхождение имела и влиятельная коллегия римских жрецов-гадателей по внутренностям живот-ных - гаруспиков. Без их советов и заключений римляне не начинали ни одного сражения, не приступали к обсуждению госу-дарственных дел. Собрание правил и поучений гаруспиков рим-ляне называли «этрусской дисциплиной» и для ее усвоения богатые римские патриции посылали своих детей в Этрурию».

Возможны и древнейшие кельтские мотивы, о которых мы продолжаем узнавать вплоть до сего дня. При этом речь идет не просто о жертвоприношении, но именно о сакральном регицыиде.

Кто, кого и кому приносит здесь жертву? Царь? Царя? Царю?

Недавно останки одного из древних ирландских королей через примерно 2500 лет после его смерти были обнаружены в торфяниках болота Cul na M;na между ирландскими поселком Аббилейкс (Abbeyleix) и городком Порт-Лиише (Portlaoise), в провинции Ленстер. На попечении куратора музея наряду с недавно обнаруженным трупом из упомянутого болота уже находятся останки Клоникаванского (Clonycavan Man) и Олдкрогановского человека (Old Croghan Man) - двух известных останков бывших заместителей Солнца. Олдкрогановский человек, расчлененный между 362 и 175 годом до нашей эры, при жизни был богатырем почти двухметрового роста. Его обезглавили, а тело, на котором явственно заметны следы пыток, расчленили.

Труп с продырявленными руками, через которые были протянуты ореховые прутья, сначала привлек внимание криминальных судмедэкспертов, проверявших причастность мумии к жертвам террористов из Ирландской республиканской армии (ИРА). Быстро выяснилось, что все это вообще не имеет никакого отношения к современности. Вскоре был найдены еще трупы.

В связи с находками куратор Ирландского национального музея Имон Келли (Eamonn Kelly). Рассказал следующее.

«Кельты в Ирландии в железный век приносили королей в жертву, раскалывали им черепа, вспарывали животы и вытаскивали кишки (заметим, сегодня именно это делают т. н. «серийные убийцы») Теперь археологи исследуют найденный недавно в болоте труп, который свидетельствует о том, что это утверждение - вовсе не вымысел Вероятно, происходило это не каждый год, чтобы престиж монархии не упал, но, по меньшей мере, через срок, обусловленный религиозным ритуалом. То, что оставалось от королей после их смерти, кельты погружали на границах королевства. "Все найденные в болоте трупы находились вдоль важных пограничных линий на поверхности земли, - поясняет Келли. - Эти останки и другие жертвы должны были придать форму богине».

«В 500 году до Р.Х. кельты приплыли в Ирландию и разделили зеленый остров примерно на 150 королевств, - рассказал Келли Эти границы охраняли мертвые короли».

Келли разъясняет смысл идеи, которая заключается в том, что король был в браке со страной. Зимой богиня становилась старой и дряхлой, она нуждалась в новом попутчике, который мог бы ей снова вернуть молодость, силу и красоту. Поэтому кельты убивали старого короля и возводили на трон нового - молодого и сильного.

По кельтским представлениям, Землю представляла богиня, а Солнце - бог. Однако, у Солнца на Земле был свой «заместитель» - король. Известны два важнейших ритуала, освящавших начало исполнения королем своих функций. Представляется, что главным был ритуал священного брака короля с лошадью (кобылой - sic! - В.К.), сходный с индийским ритуалом ашвамедха. Вторым был праздник быка (tarbfeis), центральным моментом которого являлось погружение в пророческий сон специально назначенного человека, отведавшего крови и мяса ритуального быка. Во сне он должен был увидеть будущее короля.

Исследователю, читателю, да и любому так или иначе прикоснувшемуся к теме следует здесь приостановиться и воздержаться от любых моральных оценок с точки зрения современного мира. Традиционное общество знало, что смерти как таковой не существует, и любые способы человеческого перехода не только не наносят человеку (условно) фундаментального ущерба, но могут и усилить могущество его бытия, его «статус». Именно как в случае жертвоприношения. А в случае казни преступника это освобождение казнимого от греховного бремени и спасение души. Именно об этом писал Царь Иван Грозный князю Андрею Курбскому, уже в значительной степени «новоевропейцу», о сотериологической миссии «Царской грозы». Сознания «прекращения жизни» жертвы (Царской, прежде всего) не было вообще. А мучения самого перехода - мгновенны и ничтожны «с точки зрения вечности» и нового «статуса» приносимой жертвы.

Из текста римского поэта I века нашей эры Лукана и из средневековых схолий (толкований) на его сочинения известно о кельтском боге Езусе - жертву ему приносили повешением на дереве - (совершенно очевидно, что имя бога, как и в случае с Даждьбогом, пра- и прообразовательны), Впрочем, то же самое можно говорить и об имени Zeus.

Еще нужно помнить и о том, что, избавив человека «от работы вражия», Господь Исус Христос, Второе Лицо Пресвятой Троицы, заменил «жертву снизу вверх» (или «снизу вниз») жертвой «сверху вниз» - Сам Бог, сошед на землю человеком (Царского Рода, но в самом недостойном народе и сословии), Сам себя отдал (принес) в ту же самую Царскую Жертву. Евхаристическая Жертва совершается теперь каждый день в каждом Православном храме.

При этом символика древних жертв как таковая в истории сохраняется.

Ранее (следуя за европейскими авторами Грассе д’Орсе, Миге-лем Серрано, Фулканелли, Эженом Канселье и др.) мы указыва-ли на то, что древняя арийская (троянская) кабала не имеет ни-чего общего с раввинистической каббалой. Дело здесь, разумеет-ся, не в апологетике тех или иных проявлений «лжеименного знания», а в исследовании. Здесь все должно быть предельно яс-но. Речь идет, конечно, о вполне определенной идольской жерт-ве, являющейся для христианина такой же мерзостью и проявле-нием «тайны беззакония». С другой стороны, понимание древ-них, дохристианских аспектов сакральной царско-жреческой власти открывает путь к пониманию того особого мистического ведения, с которым пришел на службу к Московским князьям род княжат Решских, о чем мы будем особо говорить далее в свя-зи с именами его представителей, имея в виду, разумеется, корен-ное преображение этого древнего ведения в Православном Кре-щении: «язык птиц», «язык полконей», «кабала» меняет знак и освящается Пятидесятницей - онтологическое противоположение здесь такое же, как между блудом и браком, убийством и подвигом воина, языческой жертвой и Евхаристией...

Далее, по рассказу Колычева, Вейдевут, в свою очередь, перед концом жизни разделил Прусскую землю между двенадцатью сыновьями - между прочим, по древнему троянскому (если судить по Младшей Эдде) праву. Из этих сыновей четвертый, Недрон, получил удел на берегу реки Прегеля. В XII веке, при князе Димвоне, потомке Недрона в девятом колене (разумеется, по общепринятой хронологии) «крыжаки (т. е. орден меченосцев) край земель Недровских мечом и огнем лютее паче прочих разорили и городы Недровских князей, потомков ныне писанного Недрона, до ос-нования истощили и разрушили. В 1280 г. старший сын Дивона, князь Руссинген (sic! - В.К.), «не имея силы отечествия своего край от крыжаков боронити», принимает Римско-католическое креще-ние «с младшим братом своим Камбилою, нареченным Гландою, или Гландусом. А какое им в крещении дано имя, того в летописцах не написано, разве в их крыжацких метриках обретаются. Этот, по Колычеву, «Гландос Камбилы Дивонов сын, из дому Недрона Ведевитовича» вскоре после католического крещения бежал во Псков и был «перекрещен из Веры Римской в Греческую».

Несколько иначе рассказывает о Вейдевуте барон Балтазар Кампенгаузен, считающий Рюрика и Вейдевута родичами и на этом основании говорящий о единой Рюрико-Романовской династии, составившей два рода - Рюрико-Романовский и Романово-Рюриковский (с 1613 г.). Иными словами: князья Рош - княжата Реш, а затем князья Реш - княжата Рош. Версия о Вейдевуте, из-лагаемая бароном Кампенгаузеном, такова:

«Аланы, говорят, жили прежде в соседстве с землею Пруссов. В союзе с Вандалами и Свевами ходили они к Рейну и за Рейн в Галлию, вторглись потом в Испанию, но здесь вытеснили их Вестготы. Также и на Рейне, против них восстали Сикамбры и почти их уничтожили. Остатки их под предводительством их военачальника Литталана (вероятно, от него литовцы) бежали в соседние земли их родины - в земли Пруссов и там осели. Одно время они жили в ми-ре и согласии с местными хозяевами, но затем пошли с ними на ра-зоры. И вот богатый Алан Вейдевуд, или Войдевод, посоветовал обоим племенам избрать себе общего предводителя или князя. Со-вет был принят, и выбор в 305 г. пал на самого Вейдевода. Он сде-лался самым первым князем, или королем Литовско-Прусской земли, или, по крайней мере, первым главой из Аланской динас-тии... (Далее особо рассказывается о введении Вейдевудом медоваре-ния в Прусско-Литовской земле. Вспомним об особой символике пчелы и меда у древних сакральных династий Царского рода, а также в Старшей и Младшей Эддах - В.К.). Постоянное среди мира владычество его продолжалось 74 года, законченное в 379 году на 116 году от рождения, вследствие отречения от престола, причем, он сделался верховным жрецом своего народа - Криво-Кривейте - вследствие чего и водворился в дубовой роще близ Романова».

Если так, то «сочетание несочетаемого» поразительно: первопредок Романовых отрекся от престола, став жрецом крови, послед-ний Царь из именовавших себя Романовыми также в 1905 г. же-лает отречься от Престола, став Патриархом, а в 1917 г. реально отрекается, принеся себя самого в кровавую жертву, предстательствуя пред Богом за свой народ.

Однако, продолжим изложение барона Кампенгаузена:

«Есть и еще другое сказание о том, что Вейдевуд был не пер-вым Литовско-Прусским королем из своего рода, а лишь преем-ником своего брата Прутена (от имени которого Пруссы и Прус-сия получили свое именование), тоже под старость лет сделавше-гося верховным жрецом и сдавшего правление народом младшему своему брату Войдеводу».

Далее все оказывается так же, как излагается в Сборнике Костромской губернской ученой архивной комиссии: страна была поделена на двенадцать частей, из которых Саймо-Самогития досталась кня-зю Недро. При этом, по-видимому, считает ученый барон, все пре-емники Войдевода под старость слагали с себя княжеский сан и принимали сан Криво-Кривейте. Барон Компенгаузен приводит в связи с этим анонимное старофранцузское стихотворение, относя его - именно старофранцузское! - как раз к роду Вейдевутовичей!

C’est ainsi que dans tous les temps
Pour parvenir au bonheur de leur plaire,
On a berce la vanite des Grands
Avec des contes de Grand ‘Mere.

Тако в любое время земли,
Дабы сверхсущей достигнуть ласки,
Знатных гордыню баюкать могли
Только Великой Матери сказки.

Заметим, речь идет о женском начале в древнем царско-жрече-ском служении.

Если же говорить собственно об аланах, то это древнейшее арийское племя, вполне тождественное венедам, а, следовательно, тем же русам (роксоланы - Кат-Алауния - Каталония = Гот-алания, об этих местностях мы рассказывали).

Имя Вейдевута здесь вполне может быть произносимо как Вендевут или Вендевод (Вендевождь, Воевода), созвучное одному из имен Мировея как Венделика, что вполне может быть просто догадкой или сов-падением, в наличие которых мы, впрочем, не верим, особенно если речь идет о промыслительном устроительстве Царского Ро-да. Да и вообще - язык един. Но в любом случае справедливы слова о венедах, или винетах, Жана Робена:

«В противоположность кельтам, для которых море было враждебно, Венеты были царями-мореплавателями (rois de la naviga-tion) в Атлантике и Лa Манше и имели отношение к Британскому острову, движению Цезаря на который они препятствовали [...]. И не были ли венеты, хозяева как Адриатики, так и Океана, сами далекими островитянами из-за пределов морей (d’au de la mers)? [...] Жан Маркаль в своем исследовании весьма ценно указывает: "Фианы (les Fiana) и их царь Финн (Finn), Венедоты Гвинельдские (на северо-западе Галлии), Венеты Венские (Гвенееды), Венецианты из Венеции - имеют одно общее родовое имя, которое мы встречаем как у реки Вандеи (Vende), так и у богини Венеры". Все это разнообразие сводится к общему качеству, весьма значи-мому: белой (blапс) или бледной (blond) - полумифическое имя blond-venetien неожиданно обнаруживает свое происхождение. А ведь оно еще означает "прекрасный" (beau), "чистокровный, благородный" (race) и, наконец, "священный" (sacre). Искажен-ное понимание такой красоты, которое мы встречаем у Плато-на, - связанное с женскими воздействиями Клито, "Прекрас-ной", "Высочайшей" супруги Посейдона, стоявшей у истоков Ат-лантиды, - встречается в традиции Кшатриев (т. е. именно царей - В.К.), конного сословия (caste chevaleresque - здесь выделе-но нами, почему - увидим ниже - В.К.), унаследовавшего атлан-тическое наследие в обоих его аспектах, благословенного (bепеfique) и проклятого (malefique), как об этом говорит Генон».

Между прочим (какие бы аспекты в данном случае ни подчер-кивал французский исследователь), Датские короли в XV в. именовались Венедскими или Венедитскими.

Жан Робен скорее склонен подчеркивать негативную сторону алано-венедского наследия в Европе, которое он считает символической иерогамией Клито и Посейдона, изначально не морского божества, но стихийного начала ветров, бурь (tempetes), земле-трясений (ср. с именем Буревоя-Бравлина!).

Итак, Белая Дама и стихийное существо земли - не та же ли это королева и не тот же ли самый Китоврас, т. е. не отголоски ли меровингского мифа? По крайней мере, на уровне символики. Догадку нашу подтверж-дает наличие в средневековом Русско-Литовском государстве древнего княжеского (царского?) рода Китоврасов, о котором много говорено в летописях:

«И вземши с собою одного остронома, и пошли в корабле мо-рем по заходу солнца, хотечи собе знаити на земли месцо слушное, иде бысь мели поселити а мешкати с покоем. А с теми шлях-ты чомри были рожай наивысшими (т. е. высочайшие роды, выделено нами - В.К.), именем Китоврасы, Колюмны, Рожи, Ургы [...] Князь пан Кернус не имел сынов, только одну дочку именем Пояту. А будучи он в старости своей а не хотечи паннства своего от дочки своея отдалити, и принял до ее зятем собе с Китоврасу именем Кгируса, а сам умре. А по нем начати княжити на земли Литовской. А тот зять его с Китоврасу именем Кгирус, а Кгибнут на Жомотиской земли. И пануючи Кгибнуту на Жомоити, умре, а сына своего Монтивила (с этим именем мы еще встретимся и не раз! - В.К.) зоставить на Жомоитском князьстве».

В любом случае перед нами все те же Русь-Варяги. Тем более, учитывая символическую связь Китоврасов с Меровингами (летопись прямо называет их «высочайшим родом»), на которую мы неоднократно указывали в предыдущих работах.

Существовала ли прямая связь между родом Китоврасов и Ведевудом? В данный момент мы не можем дать на этот вопрос ни ут-вердительного, ни отрицательного ответа. С подобной неопреде-ленностью мы и дальше столкнемся в отношении потомков Вейдевута - Романовых, чью высшую легитимность оспаривали на протяжении всего их царствования, о чем мы уже говорили. Но сейчас речь идет не о собственно Романовых, а об их предках, упоминаемых в русско-литовских летописях. Дело в том, что одни и те же князья и цари по-славяно-русски носят одни имена, по- «литовски» (жмудски или жемаитски) - другие. Мы можем, по-видимому, также сказать, что некоторые косвенные данные все же позволяют допустить возможность параллели Китоврас-Вейдевут. Латышский эпос Niedrishu Widewuts (в 24-х песнях), с которым мы по причине незнания языка смогли познакомиться только по французскому изданию, подробно рассказывает об этом полубаснословном царе. Согласно этим сказаниям, собранным приват-доцентом Юрьевского университета Лаутенбахом, «латышский» царь и жрец Ниедришу Видевут происходил от деда Виссикука и женского «божества» Калъды. Указание это весьма «тревожно»: ведь имя арийской «богини» Кали явно просматривается сквозь летописные наслоения... Не останавливаясь на этом подробно, мы вынуждены констатировать, что, как писал знаток данной пробле-матики барон Юлиус Эвола, это «течение, несомненно, имеет "экзо-генные ", архаические истоки, восходящие к субстрату автохтонной традиции, имеющему множество явных параллелей с протоистори-ческой традицией пеласгийского (выделено нами - В.К.) и прото-эллинского средиземноморского типа». Во всяком случае, такие вы-воды приходится сделать из одного из сказаний. По другим (песни 1-я и 2-я) отца Видувута звали Радагансом-Стирансом, а мать - Гнединою, одною из дочерей языческого «божества» Перкуна (в славянском варианте, естественно, Перуна). Помимо указания опять-таки на «конное» имя матери прапредка Романовых, для нас небезынтересна «сверхъестественная» природа именно женской линии этого рода - и здесь нам приходится констатировать про-тивоположность друидско-жреческого, матриархального закона салическому (т. е. меровингскому) праву, настаивавшему на сакральности мужского пола царя (короля). В то же время именно же-на (Анастасия Романовна) положила начало «второй расе» русских царей. Это поразительно подтверждает не только указанное у Жа-на Робена, но и вообще акцентирование женского начала мipoправления у некоторых авторов-традиционалистов (вне зависимо-сти от оценок данного факта).

В четвертой песне о Видувуте рассказывается, как по удале-нии Гнедины Радаганс-Стииранс с сыном своим Ниедришем Видевустом и тремя великанами (в славянском прочтении - волотами), прежде побежденными Ниедришем, - Коукаравейсом, Кальнустуменсом и Гарбарджисом - предпринимает поход в юж-ные страны.

Здесь начинается нечто, весьма для нас интересное. На обрат-ном пути возле острова Рюгена, который, как известно, был родо-вым владением Руси = Дома Рюрикова, с Ниедришем Видевустом случается кораблекрушение; он, однако, спасается и получает приют у царя Рюгена - Одина и царицы Смаедины. Да, это именно Один из Младшей Эдды, царь троянского рода, превращен-ный затем человеческой памятью в языческое божество (тожде-ственно, кстати, Перуну-Перкуну, Видевустову баснословному пра-родителю). Он же и дед Рерира, правителя Страны Франков (sic!) В имени же Смаедины явно звучит название баснословной реки Смородины или слова смарагд (изумруд). Образ древнейший и имеющий прямое отношение к истокам царского чина. «Принцесса царского рода, - истолковывал Эжен Канселье «Сказки матушки Гусыни», - наделенная необычайными достоинствами, облачается в ослиную шкуру, скрывая изначальную доброту (beaute), и только будущий супруг ее, т. е. царевич, опознает су-щество, сродное себе, по украшенному изумрудом, смарагдом, колечку, спрятанному в испеченном царевной слоеном пироге. Отзвуком этой истории является другая, о хрустальной (de verre), зеленоватой туфельке Золушки - Cendrillion - которую зовут иногда Луция - Cucendron - и обозначают греческим X (кси) как луч в золе [...]. Смарагд мудрецов драгоценен именно зеленым цветом - цветом всеобщей души. Бесконечно важно, что указа-ние именно на этот цвет содержится в самом названии Изумруд-ной Скрижали (Table Smaragdine) [...]. Напомним также, что Вик-тор Гюго в своем романе о Соборе Владычицы нашей в Париже [...] делает юную и соблазнительную Эсмеральду (Смарагдовую) объ-ектом любовной страсти конного (chevalier) Феба (Phebus)».

Совершенно очевидно, что, описывая пребывание Видевуста у Одина и Смаедины после кораблекрушения, безымянный списатель предания повествует о некоем особом царском посвящении,. Разумеется, нам скорее поведают о том, как Видевуст рассказывал Одину об их совместном с отцом путешествии в Рим (!), о том, как в походе этом умер отец Ниедриша Видевуста, после чего мореплаватели приблизились, потерпев кораблекрушение, к острову Рюгену (песнь 6-я). Песни с 7-й по 17-ю рассказывают о многочисленных приключениях в духе средневековой словес-ности вплоть до поисков исчезающей царской жены в подземном царстве (орфический миф!). В конечном счете, Видевуст объеди-няет латышские роды в одно государство и становится первым балтским царем. Четвертый сын его, Надравс, получает в удел земли между реками Байкою и Руссою: в пределах этих земель на-ходилось священное место Ромова, или Ромава, исконное место-пребывание Криво-Кривейте (песнь 23-я). Достигнув возраста 116 лет и родив двенадцать сыновей, Видевуст передает свое царство брату Прутено (по другим родословиям, вспомним, Прутено был братом Пруса, Рюрикова предка, точнее, одного из предков) и сжигает себя в Ромове пред священным дубом (тем самым). Пепел его был зарыт на горе в Перкуоне, под камнем-великаном, по-священном идолу Перкуна (того самого Одина).

Так заканчивает-ся песнь 24-я и с нею вместе баснословное жизнеописание пред-ка Романовых. Между прочим, гораздо более сложное и вызывающее больше недоумений и сомнений, нежели все, из-вестное нам о Рюрике. Во всяком случае, приходится сделать очень важный вывод: если Рюриковичи («Рош», «Росска») были воплощением мужского, «солнечного» начала в династической исто-рии Русской монархии, то предки Романовых («Реш») задают со-вершенно иную, «женственно-лунную» матрицу, связанную с фигу-рой не столько Царя, сколько Царицы.

* * *

Опубликованная ныне (в том числе в сборнике «Россия пе-ред Вторым пришествием») подлинная Присяга Дому Романовых 1613 года, ограничивающая требование верности конкретной ветви Единого Царского Дома самим Михаилом Феодоровичем и его сыном - вопрос о том, была ли дана клятва всему роду и «на вечные времена», остается если не полностью, то отчасти открытым - позволяют нам считать не запретным возможные отступления от офицмальной историографии петербургского периода и дают большую, чем прежде, свободу для рассмотрения «Династического вопроса» в самом широком смысле, полагая, однако, незыблемым сам принцип династической легитимности в его целом. Более того, в отличие и от петербургского «юридизма», и, тем бо-лее, от конституционно-демократической «великой лжи нашего времени», мы стремимся к возведению династического права (и шире, всей соответствующей философии права) на онтологический уровень. Следуя за JI.А.Тихомировым, мы считаем воз-можным и необходимым еще более обосновать его выводы, исхо-дя из некоторых не только правовых и исторических, но и онто-логических предпосылок. Мы, по сути, уже говорили о них. Но теперь следует обозначить их кратко и внятно.

Первая. Царь земной есть «образ одушевлен Самого Царя Небесного» (преп. Максим Грек).

Вторая. Царский Род есть продолжение во времени одного и того же Царя, избранного в Превечном Совете Пресвятой Троицы и дарованного Богом на земле в эоне. Царство земное - проявление эонического Царского предызбрания. Вселенский Патри-арх Антоний писал к Великому Князю Московскому Василию Димитриевичу так:

«Нет ничего хорошего, если ты говоришь: мы имеем Церковь, а не Царя. Невозможно христианам иметь Церковь, но не иметь Царя. Ибо Царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении между собою, и невозможно отделить их друг от друга. Послушай верховного апостола Петра, говорящего в первом собор-ном послании: Бога бойтеся, царя чтите, не сказал "царей", что-бы кто не стал подразумевать именующихся царями у разных на-родов, но "царя", указывая на то, что один только Царь во вселенной».

Царский Род и есть этот «один только Царь», длящийся во времени; верность этому Роду не может зависеть от человеческих ка-честв и политики как бы сменяющих друг друга его членов.

Религии иконоборческие или иконоотрицающие, основанные на принципиальной невозможности обожения тварного, такие, как ислам и талму-дизм, в принципе делают Царство невозможным. Единственно легитимными в рамках этих религий могут быть только ради-кальное государствоотрицание или же теократия в республикан-ской форме. Причем, ислам и талмудизм находятся в совершенно разном онтологическом положении. Исламская республика- государство абсолютно легитимное sui generis. В то же время ожидаемый талмудистами «машиах», если его мыслить как царя и вообще правителя и одновременно пони-мать его с собственно талмудической точки зрения, невозможен в принципе (хотя возможен в июдейской каббале): потому-то его приходится рассматривать исключи-тельно в христианской оптике как антихриста, «вместохриста». Православное христианство, основанное на единстве обоих Заветов, - Первого и Нового - исходит из со-вершенно иных, вечных, но и вечно новых проявлений божест-венных энергий. Царь есть Божий Возлюбленный (именно так пе-реводится имя царепророка Давыда) и как Возлюбленный потен-циально безсмертен в единстве с Любящим. При этом сами основы Царского Чина и Царского Рода укоренены в недрах Пресвятой Троицы как первообразы того Божественного Эроса, который в славяно-русском (т. е. Богоцарском) языке объемлется словом любы (во множественном числе).

До- и предхристианские представления царях как прямых физических потомках божеств (что мы видели в случаях с Одином, Даждьбогом и т.д.) суть предвосхищения более таинственных и неизреченных отношений между Богом и Его Избранником, каковые составляют основу Царского служения и подвига.

Согласно Священному Писанию и Преданию, первочеловек («гласоимный», или ;;;о;;) Адам, до падения нарицающий имена «всей твари», и есть Первоцарь и первообраз Царя Царем. Падение его и проистекающие из этого падения смерть и время соделывают необходимым земное царство как образ Царствия вечного (Божия) и Царства эонического (Царства первого Адама, нарицающего имена тварей).

Св. Григорий Нисский писал: «Подобно тому, как в этой жизни мастера каждому орудию придают вид соответственно надобности, так и наилучший Мастер сотворил нашу природу как бы сосудом, нужным для царст-венной деятельности (энергии), устроив, чтобы и по душевным преимуществам, и даже по телесному виду она была такая, как требуется для царствования [...]. Ибо как принято у людей, чтобы те, кто пишет образы державных, воспроизводили бы черты об-лика и обозначили бы царское достоинство облачением в порфи-ру, так что и образ обычно называется "царь", так и человече-ская природа, поскольку приуготовлялась (выделено нами - В.К.) для начальствования над другими через подобие Царя все-го, стала как бы одушевленным образом, приобщенным первообразу и достоинством, и именем».

Речь идет именно о первоначальном, не падшем естестве человека, которое во времени архетипически и иконографически воспроизводится в природе Царя и Царского рода. Архимандрит Киприан (Керн) задает вопрос и отвечает на него:

«В чем же усматривает св. Григорий тайну Триипостасного Божества в нашей природе? [...] Во-первых, тайна Св.Троицы символически прообразуется в трех прародительских Ипостасях, т. е. в Адаме, Еве и их сыне».

В связи с этим архимандрит Киприан приводит выдержки из сочинений святого Григория Нисского, чрезвычайно важные в свете нашей проблематики:

«Адам, не имеющий тварной причины и нерожденный, есть пример и образ не имеющего причины Бога Отца, Вседержителя и Причины всего; рожденный сын Адама предначертывает образ рожденного Сына и Слова Божия; а происшедшая от Адама (но не рожденная от него) Ева знаменует исходящую ипостась Св. Духа. Потому-то Бог и не вдувает ей дыхание жизни, что она является примером (типом) дыхания и жизни Св. Духа, и что она имеет через Св. Духа воспринять Бога, Который есть истинное дыхание и жизнь всех».

И далее:

«...нерожденный Адам не имел среди людей другого, подобного ему, нерожденного и не имеющего причины; точно так же и нерожденная, а происшедшая Ева, т. к. они истинные примеры нерожденного Отца и Св. Духа; тогда как рожденный сын их имеет среди всех людей настоящих рожденных сынов, братьев, подобных ему, ибо они образ и примерное подобие Христа, рожденного Сына».

В свете изложенного мы легко можем видеть проступающую сквозь раздробленность исторических фактов характерную аналогию, точнее, «иконологию». Исходя из единства Царского Рода как Руси (изначальной Сурии или Сирии, или державы Рош-Реш, Росска), «вторая раса» представляется как бы отображением цар-ской избранности первой, Рюриковичей, но также и восполнени-ем и исполнением. В княжатах Решских - Кобыличах - присутст-вует (через линию Полоцких князей, по крайней мере) Рюрикова кровь, т. е. оба эти рода единокровны, единоприродны, но различны, «раздельно-нераздельны», вторая раса как бы исходит из первой «изводится» из нее.

Эти аналогии простираются еще дальше - если «Рюрик» означает «сокол», причем знаком Рюрковичей был именно красный сокол, то Царицу Анастасию именовали «голубицей», кста-ти, прежде всего сам Иоанн IV, чьего художественного дара и чуткости к символике отрицать невозможно. Мы обращаем внима-ние на настойчивую, нерукотворную закономерность: в моменты династической, да и просто исторической неустойчивости, на изломах, «помощь» приходит именно через женскую линию потомков Вейдевута, в дохристианской древности обнаруживав-ших отчетливые черты именно женских проявлений, в то время как Рюриков род - начало сугубо мужское. Между прочим, по сведениям В.С.Передольского, Криве-Кривейте совершали свои жертвоприношения в женском одеянии (что только подчер-кивает их связь с невинно проливаемой жрецами кровью - mеnstrui mundi). Разумеется, речь здесь идет о безднах тайны безза-кония, но христианское освящение через Таинства Святой Церк-ви способно не только смывать следы этой тайны, но и придавать питаемому этой жертвенной кровью бытию совершенно новое, иное измерение. Не случайно преподобный Иосиф Волоцкий пи-сал в «Просветителе»:

«...и как в древности Русская земля всех пре-взошла своим нечестием так сейчас, словно на золотых крыльях взлетев на небеса, она всех превзошла благочестием».

Понятно, что в этом случае древний архетип, сколь бы осуждаем он ни был с точки зрения современной морали, оказывается паримическим, прообразовательным. И в этом смысле «вторая раса» Русских Царей предстает совершенно иначе, чем узурпаторы-Каролинги - «вторая раса» французских королей, разорвавшая дина-стическую цепь. Романовы восполняют мужское, царственное начало вторым, женским, связующим, «меркуриальным». В отличие от Каролингов - так же, как и Меровинги, мужской динас-тии. Здесь поразительно даже совпадение по огласовкам имен МРНВ - РМНВ…

Далеко не во всем разделяя взгляды В.С.Соловьева, высказанные им в его книге «Россия и Вселенская Церковь» (более того, отвергая его католические симпатии), мы, тем не менее, позволяем себе приве-сти его толкование на Книгу Бытия, совершенно неожиданно открывающую тайну Имени Царского Рода. Кстати, по духу и смыслу этот отрывок не только не римо-католический, но да-же, скорее, антикатолический. Остается лишь удивляться соче-танию церковно-политической «латинофилии» Соловьева и принципиально «антифилиоквистской» природе его метафи-зики и онтологии. Речь у философа идет о первом стихе Бытия - «Bereshit bara Elokhim»:

«Берешит - или, вернее, - in principio, seu potius in capitulo (в начале, или, вернее, во главе) [...]. Таким образом, вечная Премудрость и есть решит, женское начало, или глава всякого суще-ствования, как [...] Элогим, Триединый Бог, есть рош, его ак-тивное начало, или глава. Но, согласно Книге Бытия, Бог создал небо и землю в этой решит, в Своей существенной Премудрости. Это обозначает, что сказанная Божественная Премудрость пред-ставляет не только существенное и актуальное всеединство абсо-лютного существа или субстанцию Бога, но и содержит в себе объединяющую мощь разделенного и раздробленного мирового бытия. Будучи завершенным единством всего в Боге, она стано-вится также и единством Бога и внебожественного существова-ния. Она представляет, таким образом, истинную причину творе-ния и его цель - принцип, в котором Бог создал небо и землю. Если она субстанциально пребывает в Боге (выделено нами - В.К.), она действительно осуществляется в мире, последователь-но воплощается в нем, приводя его к все более и более совершен-ному единству. Она есть решит в начале - плодотворная идея бе-зусловного единства, единое могущество, долженствующая объ-единить все».

Это написано о миpoтвopeнии. Но обратим внимание на име-на - Рош и Решит. А теперь вспомним, что Росска, Рош - это Русь Mipoвeeвa, Рюрикова, «первая раса», а решит - «княжата Решские», от кото-рых, по словам князя Курбского, и произошел Андрей Кобыла. Сама история выступает как Теофания, как Икона. Два Царских Рода, составляющих основу Государства Российского, Третьего Рима суть Единый Род в его двуединстве.

А связующее звено двух родов - Жена, Царица, Воскресшая (Анастасия)... А далее - суро-вое предупреждение «боголюбцев», которое вполне укладывает-ся в выраженную словами инвективу: если она субстанционально пребывает в Боге, она действительно осуществляется в мире! А ес-ли нет? Логика: Православный Царь - versus Криве-Кривейте - неумолима; Святая Евхаристия - versus кровавая жертва царско-го сына. Воскресение - versus цареубийство. Мы, действительно, возвращаясь к Жану Робену, сталкиваемся с «венедско-венерианским» наследием «в двух его аспектах - благословенном и проклятом». Характерно, что именно так и воспринимали ди-настию Романовых в русской истории - для одних (официальных историографов) она изначально благословенна, для других (старообрядцев или некоторых представителей старой аристократии) - изначально проклята. Следует ясно и не-двусмысленно признать, что в данном случае правы и те, и другие. Эта двойственность, текучесть слышна и в самом имени Романо-вых, таинственно выплывающих из острова Романове или Ромове: в нем звучит все то же имя Мораны или Марены, Марева, но так-же и Мора, Мавра - dark side of the moon - но и amor. Огласовки… Мы уже упоми-нали, что приходу Романовых на престол предшествовало жесто-кое убийство «воренка», сына Марины Мнишковой (тоже цареубийство, ведь Марина, как бы ни относиться к ней, была венчана на царство!).

Великая схима, которую принимали перед смертью Государи Московские, была, без сомнения, знаком покровения Царской тайны. Однако Романовы от этого отказались, и с этим связана безпрерывная череда цареубийств в роду. Или -или… Смерть и есть подлинное Имя Царского места. Смерть есть сущность Царства.

Но в этом нет никакой безысходности, поскольку смерть - граница. За ней - Воскресение. Смерть красна. Поэтому цвет Царя - красный. Последний Царь - Красный Царь.

В имяотрицании родовой грех грехом же и попирается, взыскуя, вопия о покровении его сенью законной, послушанием Церкви, канону и старине. Исполнение цер-ковного закона во всей его полноте и даже букве для Романовых при-обретало совершенно иной смысл, чем для любой другой Царствую-щей династии. Если Рюриковичи, как писал к ним Киевский ми-трополит Иларион (преп. Никон Киево-Печерский), крестясь, уже ходили в благодати, то для «второй расы» требования закона (разумеется, Православного) обретали - также и ввиду эсхатоло-гической природы Династии, как Царствующей, начавшейся (и прообразовательно окончившейся -? - в 1917 г.) Михаилом, тезоименитым Архангелу Закона, - значение большее, нежели простое личное благочестие.

«Живот и смерть дал еси пред лицем вашим, благословение и клятву. Приими же себе живот да живеши ты и племя твое, любити Господа Бога твоего послушати гласа Его, и прилепитися к Нему. Той бо есть живот твой, и долгота дний твоих жити на земли, юже кляся Господь Бог отцем твоим, Аврааму, Исааку, Ия-кову дати им» (Втор. 30:19, 20).

Именно это и не исполнил Алексей Михайлович, сначала инициировав губительную церковную реформу, а затем незаконно отстранив законного (хотя и осуществлявшего реформу) Патриарха. И если на Михаиле Феодоровиче (вопреки всему) исполнялось благословение Рода, то на сына Алексея Михайловича, Петра Великого, со всею неотменимостью обрушилось прокля-тие (в конце же на семье Царя-Мученика Николая II исполни-лось как благословение, так и проклятие). Это также следует при-знать ясно и недвусмысленно, одновременно столь же ясно и недвусмысленно признавая все имперостроительные и воен-ные заслуги Петра, царя «мертвой воды». Издав свой так назы-ваемый Указ о престолонаследии, по которому Царь отказывался от древнейшего, еще салического, закона о переходе Престола от отца к сыну, он сам же исполнил свой Указ в наиболее радикаль-ной форме, убив собственного сына, Цесаревича Алексея Петро-вича, при этом не передав Престола никому. Причем царь-царе-убийца, исполняя цареубийственный указ, по сути, приносит «строительную жертву» в основание созидаемого им земного града, т. е. архетипически совершает древле совершавшееся его предками - Криве-Кривейте.

Дерзнем высказать следующее предположение. Военные, хозяйственные, дисциплинарные и прочие преобразования к концу XVII столетия были необходимы, ибо без них Россия разделила бы судьбу Индии, по-видимому, превратившись в колонию Бри-танской Империи (при этом «бытовое Православие» - уже, впро-чем, искаженное реформой XVII в. - и московский уклад мог бы быть и сохранен). Разумеется, дабы избежать этого, следовало делать все, что делал Петр Великий в конкретных областях. Также необходимо было и движение на север и северо-запад, к истокам единого Рюрико-Романовского Рода. Тяга на север была и у Иоанна Грозного, думавшего устано-вить «опричную столицу» в Вологде. Однако, (по разным, в том числе и личным, причинам) Петр Великий понял стоявшую перед ним реальность как формулу «или реформы, или Православие», в то время как она выступала на самом деле в виде совершенно проти-воположной формулы «и то, и другое». Так же, по-петровски, но только с обратным знаком, рассуждали и противники преобразователя, вплоть до его собственного сына. Однако при этом Цесаревич Алексей Петрович - последний Романов по мужской линии! - не различал «нового», послереформенного Правосла-вия от древнего, унаследованного от св. апостола Андрея и св. равного апостолам князя Владимира. Не определившись в этом, основном, вопросе и в то же время мечтая - именно мечтая - о допетровской благостности, он, по сути, загонял сам себя в тупик, углубляемый его готовностью пользоваться, как и Лжедмитрий, услугами иезуитов, намеревавшихся посадить на русский престол «католика восточного обряда». А отступление Петра Ве-ликого, как и ранее Алексея Михайловича, от исполнения всех Правил и Постановлений Вселенских соборов и заветов святых отцов Церкви привело также и к искажению «геополитической оптики» первого Российского Императора. Место для новой сто-лицы выбрано было неудачно, более того, глубоко ошибочно. По-видимому, следовало бы не заново строить Петербург, но восста-навливать древний Словенск-Гардарику в виде треугольника: Нов-город-Старая Русса-Водин - хотя и с морским портом на месте нынешнего Петербурга, там, где, собственно, во времена Словенска-Гардарики и размещался морской порт Водин. Более того, именно исходя из природы Романовской ветви Царского Рода («решит»), следовало бы соделать главным храмом Русского Цар-ства Святую Софию Новгородскую, как это и было при первых Рю-риковичах, а Москва осталась бы государственной столицей. Тем самым Романовы исполнили бы свою изначальную миссию «кня-жат Решских» - пребывая иконой (как всякий Царь), соединить в себе «раздельное и раздробленное мировое бытие», создав «еди-ное могущество, долженствующее объединить все». Однако, исполне-на она не была - и, прежде всего, уже на начальном ее этапе (Никон - Алексей Михайлович). А потому вместо восстановле-ния Великого Словенска возник «незрелый плод Славянства - Пе-тербург» (М.Волошин).

Далее, вплоть до Императора Павла, как писал В.О.Ключевский, «никогда в нашей стране, да, кажется, и ни в каком другом государстве, верховная власть не переходила по такой ломаной линии. Что могло означать, в этом случае, сохранение за новыми, часто просто возводимыми на Престол гвардией Императорами имя Романовых?

Для понимания всей глубины и трагизма «Романовской» проблематики в XVIII-XX веках, во многом определившей и исторические судьбы самой России, нам придется обратиться к философскому наследию инока Андроника (А.Ф.Лосева), а именно к его изысканиям о имени и сущности.

«О слове мы можем говорить в отношении любого предме-та, - писал инок Андроник, - об имени же - только в отноше-нии или личности, или вообще личностного предмета. Но тогда лучше противопоставлять не имя и личность, а слово и вещь; когда же мы говорим об имени, то его лучше противопоставлять сущности, ибо имя вбирает в себя от именуемого все его личные свойства и оставляет в нем лишь голую субстациональность, лишенную решительно всяких качеств. Итак, диалектика мифа мо-жет быть в целях простоты и однозначности сведена к диалекти-ческому взаимоотношению сущности и имени [...]. Но главным образом и по преимуществу здесь будет иметься ввиду первосущность, т. е. та, которая изначала и сама по себе имеет такую диалектическую структуру».

И далее:

«Имя сущности присуще самой сущности по ее природе и существу и неотделимо от нее, будучи ее выразительной энергией и изваянным, явленным ликом. Но сущность сообщает себя ино-бытию, твари, чистому ничто [...]. Тварь создается, т. е. получает свое имя, от сущности, т. е. от ее имени, и потому имя сущности и имя твари принципиально одно и то же».

Таковы наиболее общие соображения инока Андроника, на языке «научной» философии выразившего основы учения Православной Церкви об именах, связанные прежде всего с опытом умного делания, исихазма. Рассматривая с этой точ-ки зрения присвоение послепетровскими Императрицами (может быть, кроме Елизаветы Петровны и Анны Иоаннов-ны, которые, впрочем, по допетровскому правовому обычаю не могли наследовать престола) и Императорами инобытийного для них имени Романовых, мы не можем не прийти к вы-воду, что речь идет о подлинной катастрофе, сопоставимой с расколом, а затем с собором 1666 года и упразднением пат-риаршества.

Приведем в этой связи еще одно развернутое вы-сказывание инока Андроника, по сути, проливающее свет на происходившее с «новыми Романовыми» - Голштин-Готторпской династией:

«Равным образом механисты никогда не поймут и подлин-ной природы имени, или слова, и не усвоят той колоссальной роли, которую я отвожу ему в социальной действительности. Что такое имя для позитивиста? Это механически закономер-ный комплекс звуков. А вот по-моему, имя вовсе не есть звук, имя вещи есть сила самой вещи. Поэтому я прямо утверждаю, что имя неотделимо от вещи, что оно есть оформление самой ве-щи в ее объективном существовании (выделено нами - В.К.). Позитивисты и механисты, за которыми всегда кроется, с од-ной стороны, агностицизм, с другой - субъективизм, понима-ют имя как субъективно издаваемый звук, а вещь как вещь, в которой имя вовсе не есть момент в ней самой. Получается ти-пичный для всякой абстрактной метафизики дуализм: вещи - сами по себе, без всякого имени, а имена (наши собственные звуки) - сами по себе. Такой дуализм есть удушение всякой со-циальной действительности, ибо всякая социальная действи-тельность предполагает, что между вещами, между всяческими субъектами и объектами всегда есть живое и разумное общение. Отрыв имени от вещей есть печальный продукт той ужасающей тьмы и духовной пустоты, которой отличается буржуазная Ев-ропа, создавшая один из самых абстрактных и бездушных типов культуры вообще».

Именно на буржуазный, т. е. антииерархический, усредняю-щий, «ростовщический» характер отрыва имени от сущности указывает инок-философ, и отсюда делаем вывод: переворот, совершенный в России «голштинцами» и временщиками, открыв-шийся убийством последнего Романова по мужской линии, вполне тождественен буржуазным революциям во Франции и Северной Америке. Но этот переворот можно в известном смысле назвать и самоубийством Романовых, по неумолимой ло-гике отступления от Православия, ставшим еще одним жертво-приношением Криве-Кривейте.

Особым подвигом в этой связи приходится признать деяния Императора Павла, действительно начавшего все заново, с нуля. В нашу задачу не входит подробный рассказ об истинных родовых корнях Императора Павла - это тема будущих исследова-ний, которые мы надеемся провести. В данном случае довлеет упоминания, что Император Павел был воистину прообразом Последнего Царя во образ Мелхиседеков:

«Сей бо Мелхиседек царь Салимский, священник Бога вышняго, срете Авраама возвращшася от сечи царей, и благослови его, емуже и десятину от всех отдели Авраам, первое убо сказуется Царь правде, потом же Царь Салимский, еже есть, царь сми-рения без отца, без матере, без причта роду, ни начала днем, ни животу конца имея, уподоблен Сыну Божию, пребывает свя-щенник выну» (Евр. 7:1-4).

Нам представляется, что все Русские Цари после Павла - а их мы вполне можем именовать Царями-Павловичами - были Царями «уже исполнившихся сроков», Царями Искупления, начиная с Александра Благословенного - старца Феодора Кузмича - и заканчивая Царем-Мучеником Николаем II Александро-вичем и его Семьей. Приняв на себя имя Рода Романовых, они стали наследниками всех его «благословений» и «проклятий». Пролитая Царем Последним Романовым-Павловичем жертвенная Царская Кровь стала не только преображением кровавой жертвы Криве-Кривейте, но и жерт-вой за всю кривду, кривь всех русских, т. е. подданых руси, всех «царе-вых людей»...

А святой мученик цесаревич Алексий молит у престола Бо-жьего о прощении убийц младенца Иоанна. Кровь - вопреки родовому греху - вновь становится Духом. Возвращающимся Духом.

* * *

Сказанное ниже являет собой исключительно предмет веры и упования.

В древних греческих книгах Лавры Преподобного Саввы Освященного русским иноком Антонием найдено предсказание, построенное на пророчествах Св. Отцов из греческих текстов:

«Последние времена еще не настали, и совершенно ошибочно считать, что мы у порога ПРИШЕСТВИЯ «антихриста», потому что еще предстоит один и ПОСЛЕДНИЙ расцвет Православия, на сей раз ВО ВСЕМ МИРЕ - во главе с РОССИЕЙ. Произойдет он после страшной войны, в которой погибнет не то 1/2, не то 2/з человече-ства и которая будет остановлена ГОЛОСОМ С НЕБА: «И будет проповедано ЕВАНГЕЛИЕ во всем мире!» 1) Ибо до сего времени проповедовалось не Христово Евангелие, а Евангелие, искаженное еретиками. 2) Будет период всемирного благоденствия - НО НЕ НАДОЛГО. 3) в России в это время будет ПРАВОСЛАВНЫЙ ЦАРЬ, которого ГОСПОДЬ явит русскому народу. И после этого мир опять развратится и не будет уже способен к исправлению, ТОГДА ПОПУСТИТ ГОСПОДЬ ВОЦАРЕНИЕ антихриста».

В 1930 году Архиепископ Феофан Полтавский (1872-1940), бывший духовник Царской Семьи отвечал:

«Вы спрашиваете меня о ближайшем будущем и о последних временах. Я не сам от себя говорю, а сообщаю откровение старцев. А они передали мне следующее: пришествие антихриста приближается, и оно очень близко. Время, отделяющее от него, надо считать годами и, в крайнем случае, несколькими десятилетиями. Но до пришествия антихриста Россия должна еще восста-новиться, конечно, на короткое время. И в России должен быть Царь, предызбранный Самим Господом. Он будет человеком пламенной веры, великого ума и железной воли. Так о нем от-крыто. Будем ожидать исполнения открытого. Судя по многим признакам, оно приближается, если только по грехам нашим Господь Бог не отменит и не изменит обещанного. По свидетель-ству Слова Божия, и это бывает».

В связи с личностью Последнего Царя высказывались и высказываются различные суждения. В наиболее общем виде их обобщил и изложил составитель сборника «Россия перед Вторым Пришествием. Материалы к очерку русской эсхатологии» (М., 1994) С.Фомин следующим образом:

«О происхождении последнего Царя высказываются противоречивые суждения. Одни утверждают, что будет он от Рода Романовых, другие обращают внимание на слова Владыки Фе-офана Полтавского - предызбранный Самим Господом».

Сам архиепископ Феофан, бывший духовник и сотаинник Царя-Мученика, уже находясь в изгнании, много раз возвращался к разговору о Последнем Царе. Не можем не обратить внима-ния на принадлежащую архиепископу Аверкию запись слов Архиепископа Феофана:

«Владыку Феофана спрашивали: Будет ли последний русский царь Романовым? На что архиепископ от себя уже (выделено на-ми - В.К.) отвечал: он не будет Романовым, но по матери он бу-дет из Романовых, он восстановит плодородие Сибири».

Как бы ни относиться к высказываниям Владыки, как бы во-обще ни относится к эсхатологическим выкладкам после раско-ла XVII века, обратим внимание: как только речь заходит о Доме Романовых, таинственным образом вступает в действие воскрес-шая (Анастасия) женская закваска этого Рода, все соединяющая, сращивающая и восполняющая...

«Мы имеем здесь дело с древнейшим обычаем Царской се-мьи, - писал знаменитый медиевист Дж.М.Уоллес-Хэдрилл, - семьи столь высокой, что уже никакой, наивыгоднейший династический брак не сможет возвысить ее кровь [...]. В его собственной крови находилась его сила, и все, кто входил в нее, ее разделяли».

Обратим, однако, внимание на вторую часть предсказания, переданного через архиепископа Феофана Полтавского, - избранный Самим Господом. Здесь все настолько таинственно, что следует, видимо, умолкнуть. Или предоставить слово поэзии, умеющей «говорить, не говоря» и передавать непередаваемое.

Он не лучше других и не хуже,
Но не веет летейскою стужей
И в руке его теплота.
Гость из будущего! - Неужели
Он придет ко мне в самом деле,
Повернув налево с моста?
[...]
Ты как будто не значишься в списках,
Калиострах, магах, лизисках,-
Полосатой наряжен верстой,
Размалеван пестро и грубо -
Ты...
ровесник Мамврийского дуба,
Вековой собеседник луны
Не обманут притворные стоны,
Ты железные пишешь законы,
Хаммураби, ликурги, солоны
У тебя поучиться должны.

Существо это странного нрава
Он не ждет, чтоб подагра и слава
Впопыхах усадили его
В юбилейные пышные кресла,
А несет по цветущему вереску,
По пустыням свое торжество.
[...]
Словно с вазы чернофигурной
Прибежала к волне лазурной
Так парадно обнажена.
А за ней в шинели и в каске
Ты, вошедший сюда без маски,
Ты, Иванушка древней сказки,
Что тебя сегодня томит?
Сколько горечи в каждом слове,
Сколько мрака в твоей любови,
И зачем эти струйки крови
Бередят лепесток ланит?
(Анна Ахматова. «Поэма без героя»)

Глава, из которой взяты эти строки, называется, между прочим, «Le jour de rois». Вот что сама автор этих строк написала о них же:

«До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях "Поэмы без героя". И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной.
Я воздерживаюсь от этого.
Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит.
Ни изменять, ни объяснять ее я не буду.
"Еже писах - писах"».

Последуем и мы за той, чей род, по ее собственным словам, - «солнечный и баснословный».

8. БРИТАНСКАЯ КОРОНА ПРОТИВ РУССКОЙ

I. «СОЛНЕЧНЫЙ РОД» И КОЛЕНО ДАНОВО

Противостояние между «Бегемотом» и «Левиафаном» (Третья книга Ездры), Сушей и Морем (К.Шмитт), «Евразийством» и «Атлантизмом» (А.Г.Дугин) и т.д., наиболее очевидным проявлением которого в наши последние времена является противостояние «двух имперских проектов» (Русского и «северо-атлантического», или «англо-американского»), уходит в древнейшую онтологию мировой истории. «Этот вопрос, - указывал Рене Генон, - связан с отклонением земной оси, которого, согласно некоторым традиционным данным, изначально не было и которое явилось результатом того, что западная традиция называет "грехопадением человека"».

Генон исходит из существования «изначальной традиции», которая имеет «полярное» происхождение. «Лишь в эпоху, весьма далекую от Первоначала, местопребывание Примордиальной Традиции могло перемещаться и в другие регионы - как на Восток, так и на Запад, причем, в одни периоды это были западные регионы, в другие - восточные. И, во всяком случае, верно то, что в последний раз таким местопребыванием стал Восток и уже задолго до времен, называемых "историческими" (поскольку только они и доступны для исследований "профанических" историков)». Мы также, рассматривая исторические противостояния, говорим о том, что рассматриваем их только в «профанной» (онтологической) протяженности, ибо к ней одной относится все-то, что мы называем «политической историей». Собственно «метафизики» как таковой мы не касаемся.

В другой работе, принадлежащей, впрочем, к тому же циклу, Генон указывает: «Континент Гиперборея однозначно связан с Севером, в то время как континент Атлантида - с Западом [...] Точка отсчета, которую можно считать нормальной и которая прямо соответствует самой Примордиальной Традиции, - это зимнее солнцестояние. Обычай начинать год с одного из равноденствий указывает на принадлежность ко вторичной традиции, в частности, к атлантической. Атлантическая традиция, которая относится к региону, соответствующему вечеру в дневном цикле, принадлежит поэтому к одному из последних периодов современного земного человечества, а, значит, является относительно недавней. [...]. Кроме того, никогда не следует упускать из виду, что, в согласии с аналогией, существующей между принципиальным циклом и циклами вторичными, на которые он подразделяется, все описания определенных циклических событий могут всегда быть отнесены одновременно к различным уровням реальности».

В своих исследованиях о первоначальной традиции ариев германский ученый Герман Вирт (1885-1981) указывал, что носителем гиперборейской религии была «атланто-нордическая раса», знаменитые племена Thuata de Dannan из ирландских мифов. Однако, по Вирту, атланто-нордический народ в то же время происходит от другой, еще более древней и сакральной расы, расы «арктическо-нордической». Размежевание между атланто-нордами и нордами древней Арктиды, согласно Вирту, произошло во времена праисторические, более 2-х миллионов лет назад. Мы не будем ни подтверждать, ни оспаривать эту хронологию - она спорна, но для нас в данном случае это не имеет значения. Важно другое. По учению Вирта, изначальной верой человечества был солнечный, полярный монотеизм Бога-Спасителя. В дальнейшем именно такие представления, согласно Вирту, были положены в основания Христианства (в этом вопросе, как и во многих других, германский ученый и создатель «Аненербе» расходился с нацистским руководством, что и привело к его отставке с поста руководителя этой организации в 1939 г). Прарелигия нордической расы была опытом, переживаемым в непосредственном ритме Божьего Мира, Божьего года и Божьего человека. Примерно 5000 лет северные арии еще исповедовали свою изначальную веру, сильно отличную от сравнительно недавней традиции «вотанизма» («язычества», а сегодня, в русском варианте - «родноверия»), с одной стороны, отчужденного монотеизма иудейского и исламского типа - с другой. По выводам Вирта, единственным основателем атланто-нордической религии может быть только сам Спаситель, понятый как вневременная фигура Сына Божьего, вошедшего во Время, чтобы в нем умереть и воскреснуть. Для Вирта Спаситель - это распятый на космическом кресте полярно-райский нордический архетип, пришедший из доисторической Гипербореи архетип Вечного Возвращения, упраздняющий линейное время. Благодаря Спасителю, свершается мистерия Зимнего Солнцестояния - «священнейшее событие Юла» как символ умирания и воскрешения Сына Божьего. В любом случае атлантическая, западная традиция для Вирта вторична, «закатна». Исходя их этого, легко понять пра- и матаисторическую роль Британских островов, о чем писал и сам Вирт.

На основании раскопок археология сделала вывод, что территорию Британии человек заселил приблизительно между 10000 и 8000 годом до Р.Х. По всей видимости, кочевники пришли на остров с материка. В это время происходил подъем уровня мирового океана, до которого Британские острова были гораздо ближе к основному материку (если вообще не составляли его часть). Разделение островов и материка (если не принимать во внимание собственно мифологию Атлантиды) и было (или совпадало с) началом выделения «атлантической традиции». «Пришельцы» переходят от кочевого образа жизни к оседлому, в то время как «гиперборейцы» изначально оседлы, и только обстоятельства вынуждают их к перемене мест («месторазвитий») Первые следы культурной обработки земли в Британии датируются примерно 5000 годом до Р.Х. Это уже эпоха неолита.

Своих мертвецов жители «пра-Британии хоронили в длинных курганах - высоких рукотворных холмах, насыпанных поверх деревянных гробниц. Эти курганы в изобилии встречаются в южной Англии, где прежде всего и расселились бывшие кочевники. При этом очень похожий стиль «захоронений» (по официальной версии, это именно захоронения) в виде т. н. маундов наблюдается и по другую сторону Атлантического океана - в Северной Америке. Но именно это возвращает нас собственно к «атлантической» версии. Равно как и проблема т. н. мегалитов.

Начиная приблизительно с пятого тысячелетия до Р.Х. на обширном пространстве от современных Испании и Португалии до Бретани, Ирландии, Англии, Шотландии и Скандинавии стали появляться таинственные каменные строения, сооружение которых требовало изрядного умения и немалых познаний в строительстве. Среди древнейших и наиболее величественных строений такого рода - Нью-Грейндж в Ирландии, Маэс-Хоув на Оркнейских островах и Брин Келли-Дду близ Энглси. Их отличительная особенность - подземный коридор, потолок, стены и пол которого выложены каменными плитами; этот коридор ведет в подземную пещеру, поверх которой насыпан курган и во множестве сложены камни. Археологи обычно трактуют эти строения ("хенджи") как гробницы, однако не подлежит сомнению, что функции мегалитических сооружений не ограничивались лишь погребальными обрядами. Многие камни мегалитов, особенно в Ирландии, украшены рисунками неясного назначения. В книге М.Бреннана "Звезды и камни" доказывается, что некоторые из этих символов изображены с таким расчетом, чтобы в определенное время года на них падал луч солнца или луны. Бреннан также утверждает, что коридор, ведущий в подземелье, зачастую ориентировался таким образом, чтобы в конкретный день года луч света мог по нему проникнуть в подземную камеру. В Нью-Грейндже, к примеру: свет восходящего солнца попадает внутрь в день зимнего солнцестояния. Эти данные позволяют предположить, что мегалитические сооружения использовались не только как гробницы, но и как храмы, и как астрономические лаборатории.

Еще несколько лет назад считалось доказанным, что строители мегалитов двигались на север от некоей средиземноморской "колыбели цивилизаций", Европы. Но недавние исследования показали, что монументы на Атлантическом побережье Европы значительно древнее своих предполагаемых средиземноморских прототипов.

Перед нами оживают считавшиеся ранее «экзотическими» версии, в частности, гипотеза Дж.Фостера Форбса, автора нескольких книг по истории Британии, среди которых и книга «Неописанное прошлое» (1938), где, в частности, говорится: «Эти камни воздвигались с восьмого тысячелетия до н.э., и устанавливали их люди с Запада, а именно жрецы, пережившие катастрофу Атлантиды. Они возводили свои грандиозные сооружения, дабы установить и поддерживать порядок в обществе. Мегалиты служили одновременно лунными обсерваториями и храмами, в которых велись священные календари; вдобавок они обеспечивали плодородие земли и процветание обществ, управляя магнетическими витальными потоками в земной коре". Сакральное строительство «алиенов» (пришельцев) происходило на местах неолитических святилищ «автохтонов». В результате ландшафт получил самую настоящую сеть монументов - «леев», которые зафиксировали сакральное пространство Британии. В свою очередь «алиены» приобретали статус «богов» и становились родоначальниками правящих династий, а также жрецами. В частности, по легенде, изложенной у Галфрида Монмутского, честь постройки Стоунхенджа принадлежит магу Мерлину. Вопреки распространенному мнению, Стоунхендж не имеет ни малейшего отношения к кельтским друидам, которые появились в Британии на полторы тысячи лет после его возведения.

Кельты пришли в Британию около 600 года до н.э. Вероятнее всего, вторжение кельтских племен было отнюдь не единовременным и носило протяженный характер. Вместе с языком кельты принесли в Британию свою религию - друидизм, сохранив при этом многие черты докельтского мифорелигиозного устройства страны. Друиды - жреческая каста кельтов - служили своего рода «соединительным звеном» между племенами, хранили традиции и знания, толковали законы, записывали историю и создавали науку. Их власть была выше власти любого вождя. Календарь друидов, как и календарь мегалитического периода, основывался на комбинации лунного и солнечного циклов. Социальная структура кельтского общества была принципиально теократической и антимонархической, очень напоминая структуру, описанную в библейской «Книге Судей». Каждое племя обладало собственной территорией и фиксированными границами; тщательно проработанный земельный кодекс определял права и обязанности каждого члена племени.

В своих «Записках о галльской войне» Юлий Цезарь писал: «Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодежи для обучения наукам... Они ставят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным; совершено ли преступление или убийство, идет ли тяжба о наследстве или границах - решают те же друиды; они же назначают награды и наказания; и если кто - будет ли это частный человек или же целый народ - не подчинится их определению, то они отлучают виновного от жертвоприношений... Они учат наизусть множество стихов... Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души; душа, по их учению, переходит по смерти из одного тела в другое; они думают, что эта вера устраняет страх смерти и тем возбуждает храбрость. Кроме того, они много говорят... о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов». Друиды поклонялись солнцу как главному божеству, поклонялись и огню, рожденному небесным светилом. Культ друидов носил солярный характер. Можно подчеркнуть - солярно-республиканский.

Покорители Британии - англы, саксы и юты - имели континентальное происхождение. Царь (король, king) нес и у них сакральные функции, которые в кельтско-атлантической версии вменены жрецам. Древнейшая континентальная традиция ставит «царство» выше «жречества» и вменяет «царю-конунгу» сакральные функции. Континентальный пантеон возглавлял Один (Вотан, Водан), покровитель воинских дружин, бог мудрости, «верховный шаман» и покровитель инициаций; позднейшая традиция возводит к Одину происхождение королевских родов. Так, Саксон Грамматик говорит, что Водан был первым королем саксов; согласно эпической поэме «Беовульф», датский королевский род Скьельдунгов ведет свое происхождение от Скьелда - сына Одина; скандинавская «Сага о Вельсунгах» называет Одина основателем рода Вельсе. Сакральная функция Одина ярче всего выступает в мифе о добывании этим богом священного меда и рун мудрости. По мифу, Один, пронзенный собственным копьем, девять дней провисел на мировом древе Иггдрасиль, после чего утолил жажду священным медом и получил из рук своего деда - инеистого великана Бельторна - руны мудрости... Разумеется, словом «мед» именовался не природный пчелиный мед.

В определенном смысле можно сказать (причем, в данном случае вопреки Рене Генону), что для изначальной гиперборейской традиции Царство выше «жречества» (точнее, оно включает в себя жречество), а для «атлантизма» «Жречество» («Священство») выше «Царства». Это в дальнейшем, в очень далеких от изначальной, формах определит различия между «византийством» и «папством», «гибеллинством» и «гвельфством», а также путь Русской Церкви и государства «от семнадцатого века к семнадцатому году».

Особая роль в «атлантической традиции» отдается судебной власти. В известном смысле можно сказать, что именно «атлантизм» породил «правовое мышление» и «правовую традицию» как таковую - по крайней мере, в том виде, в каком она существует сегодня.

Что касается конкретно рассматриваемого нами вопроса, то в основании самой «британской идентичности» лежат две взаимно противоположные традиции - атлантическая (изначальная для Британии, но вторичная в целом) и континентальная («гиперборейская») - изначальная в целом, но вторичная для самой Британии.

Отталкиваясь от всего сказанного, надо еще также напомнить, что Рене Генон указывает на важнейшее обстоятельство: «Еврейская традиция» (а, следовательно, «авраамические религии») является важнейшей составляющей «атлантизма»: «Атлантическая традиция, которая относится к региону, соответствующему вечеру в дневном цикле, принадлежит поэтому к одному из последних периодов современного земного человечества, а значит, является относительно недавней [...] Кроме того, поскольку осеннее время года соответствует вечеру в дневном цикле, мы можем увидеть прямой намек на Атлантический период в утверждении еврейской традиции (само имя которой "heber" принадлежит к числу корней, обозначающих Запад), что мир был сотворен в период осеннего равноденствия, первого числа месяца Тишри, что основывается на перестановке букв в слове "Берешит" (дословно: "В начале...", первые слова Библии). И быть может, в этом состоит самая непосредственная причина (хотя существуют и другие причины, принадлежащие к более глубокому уровню) упоминания "вечера" (ereb) ранее упоминания "утра" (boqer) в рассказе о "Днях Творения" в книге Бытия [...] И, видимо, библейский потоп точно соответствует тому катаклизму, в результате которого потонула Атлантида [...]. Мы, однако, хотим подчеркнуть, что именно атлантический цикл был положен в основу еврейской традиции, какими бы путями эта преемственность ни осуществлялась - либо через египетскую традицию (что, кстати, вполне вероятно), либо как-то иначе. Мы сделали эту последнюю оговорку относительно каких-то иных возможных путей смычки еврейской традиции с традицией атлантической, так как представляется крайне трудным определить то, каким именно образом произошла смычка потока традиции, идущего после исчезновения Антлантиды с Запада, с другим потоком, спустившимся непосредственно с Севера и проистекающим из самой Примордиальной Традиции. Но как бы то ни было, именно благодаря такой смычке были разработаны те различные традиционные сакральные формы, которые являются доминирующими в последние периоды нашей Манвантары. В ходе этого соединения произошла не полная абсорбция в лоно Примордиальной Традиции той ветви, которая отделилась от нее в предшествующие периоды, но совмещение, наложение друг на друга двух разделившихся ранее форм. И именно такое наложение было необходимо для создания совершенно новых сакральных форм, приспособленных к изменившемуся циклическому качеству времени и пространства. Тот факт, что эти два потока традиции обнаружили себя в определенный момент как совершенно независимые друг от друга, может породить иллюзорное впечатление, что атлантическая традиция была действительно самостоятельной и совершенно независимой от гиперборейской. Если же мы действительно хотим выяснить, в каких условиях произошла эта смычка, мы должны с особым вниманием присмотреться к Кельтиде и Халдее, названия которых, будучи однокоренными, означали, в реальности, не какие-то конкретные народы, а универсальную жреческую касту».

Тем самым Генон указывает на изначально присущее Британии «авраамическое» начало, которое, конечно, не следует рассматривать грубо телесно (что станет важным лишь для последних веков).

Наличие «универсальной жреческой касты» есть именно элемент «атлантической», «западной», поздней и вторичной традиции. «В полноценной картине политического устройства в традиционном обществе, - пишет в «Философии политики» А.Г.Дугин, - на вершине иерархии стоит уникальное существо - царь-жрец, король-маг, царь-волхв (священный вождь или император). Эта фигура сочетает в себе две функции - жреческую, связанную со знанием, и царскую, то есть функцию управления, администрирования [...] Исчезновение этой высшей касты, по глухим преданиям, было связано с какой-то циклической катастрофой. После нее высшая власть разделилась на две ветви». Речь идет о царях (и связанной с ними воинской, кшатрийской варне) и жрецах (священниках). В дальнейшем северо-восточная (континентальная, «гиперборейская») традиция акцентирует миссию царства, западная - священства.

Согласно представлениям арийской древности, Царский род - Со;лнечная дина;стия, или Сурьява;мша (s;rya-vam;a), также Адитьявамша, Митравамша, Аркавамша, Равивамша и т.д. - един. Считается, что основатель рода, Вивасван или Вайвасвата Ману, также известный как Арка-таная («сын Арки (Сурьи)»), жил с самого возникновения мира (отсюда Законы Ману). Ранние цари Солнечной династии почитали бога Солнца (Сурья, Адитья, Арка) как своё родовое божество и поэтому в основном практиковали поклонение Солнцу. Единство Царского рода связано с метаисторической фигурой его «основателя». Считается, что основатель рода, Вивасван или Вайвасвата Ману, также известный как Арка-таная пребывает от начала мира. Как было предписано Ману, цари Солнечной династии наследовали титул по праву первородства. Только старший отпрыск царя мог взойти после него на трон. В дальнейшем, уже после Р.Х., этот принцип получил, по имени унаследовавших его монархах салических франков, Меровингах, имя салического («солнечного» или «солевого»).

В Библии также упоминается Царь-священник, «Царь Салима» - Мелхиседек (др.-евр. - melkhi-tsedek, т.е. «священный царь») - «без родословия», т. е. изначальный. Он предшествует Аврааму и не имеет отношения собственно к haberim. Мелхиседек и арийский Ману - одна и та же метаисторическая фигура. В дальнейшем в христианской традиции Иисус Христос («Царь Мiрове и Спас душам нашим») именуется «иереом по чину Мелхиседекову. Иисус Христос как Царь царем и Господь господем становится также и универсальным символом - точнее, архетипом - Рода Царей (и одновременно является Первосвященником - «по чину Мелхиседекову»). «Фигура царя символически изображает фигуру Христа, и в связи с этим получает некую двойственность своего семантического содержания, - пишет Александр Иванов в работе «От язычества к Христианству. Путями последней Австразии». - С одной стороны царь - это частица народа; но с другой, в универсальности своей общеимперской роли, он превышает собственный народ, и неким образом становится представителем единого пра-народа, еще не растратившего в энтропийном токе бытия свою связь с Творцом».

Жречество, как правило, не было наследственным, в том числе потому, что жреческий принцип (не всегда, но, видимо, в идеале), был связан с телесным воздержанием или даже кастрацией (в то время как основой царства является брак). Поэтому общества жреческого типа всегда тяготели к республике, демократии. Такова «атлантическая» цивилизация, «цивилизация Авраама».

А.Г.Дугин в «Философии политики» разъясняет эту метаисторическую ситуацию: «В рамках манифестационистской модели (и недвойственной, и двойственной) люди и их политические институты считались "младшими родственниками Божества", его воплощениями. Человеческое самосознание отождествлялось с божественным. Соответственным образом мыслилась и сакральность политических институтов. В креационизме же (иудаизме) мы сталкиваемся с радикально новой концепцией. Здесь люди больше не боги, "не родственники Божества" (близкие или дальние). Они отныне предметы, механизмы, инструменты, как продукты ремесла горшечника, созданные из глины (в Библии первочеловек Адам создан из глины) [...] Антитезами Древнего Израиля выступают древний Вавилон, филистимляне, Египет. В отличие от этих обществ, Израиль осознает себя не просто сакрализированной общностью, но политической общностью особого типа, основанной на исполнении радикально новаторской миссии. Если остальные народы выводят свое Политическое происхождение напрямую из сакрального, т.е. признают божественность в самом центре своих систем - культовых, кастовых социальных и т.д. - то израильтяне, в свою очередь, имеют с Божеством совершенно иные отношения. Это отношения "завета", т.е. "договора", "контракта". В принципе, смысл категории "завет" имеет изначально чисто юридический смысл, это нотариальная доверенность, описывающая обязательства сторон. Поэтому мы имеем дело с особой юридической сакральностью, где отношения между причиной и следствием регулируются "соглашением", "контрактом", а не прямой онтологической связью, как в случае манифестационистских традиций. Этот религиозный юридизм отражается на специфике всего политического строя. Формально в истории Израиля мы встречаем и воинов, и жрецов, а позже царей. Но эта иерархия помещена в уникальный креационистский контекст, где преобладают именно юридические судейские принципы. Как Бог заключает "завет" с Израилем, так и сами иудеи заключают "контракт", "соглашение" друг с другом, основывая свою политическую систему на таком подходе. [...] В определенный момент истории царская власть устанавливается и среди древних евреев. Пророк Самуил помазует на царство первого царя Саула, от которого власть переходит к царям Давиду и Соломону. Несмотря на это, в иудаизме устойчиво сохраняется скептическое, почти подозрительное отношение к царям. Жизнеописания даже праведных царей иудейских - таких, как царь-пророк Давид и царь Соломон, - обязательно сопряжены с преступлениями, с нарушениями этических установлений. Тема царства сочетается с темой греха. Именно в древне-еврейском обществе, основанном на концепции креационизма, мы находим впервые предпосылки той политической системы, которая несет в себе зародыш десакрализации».

Взаимодействие между атлантической и ее важнейшей составной частью - средиземноморской (семитской) традициями, по предположениям, осуществлялось через одно из важнейших «колен Израилевых» - колено Даново. Со слов Иакова, «Дан будет судить народ свой, как одно из колен Израиля; Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути, уязвляющим ногу коня, так что всадник его упадет назад» (Быт., 49:16-17). «Дан молодой лев, который выбегает из Васана» (Втор., 33:22). Самсон, происходивший из города Цоры, колена Данова, отличался силой, ловкостью и хитростью (Суд., 14:15). Пророчество Иеремии о колене Дана гласит, что «от Дана слышен храп коней его, от громкого ржания жеребцов его дрожит вся земля; и придут и истребят землю и всё, что на ней, город и живущих в нем» (Иер., 8:16). По завоевании Ханаана филистимлянами Данову колену был дан сравнительно небольшой, но плодородный удел на берегу Средиземного моря в районе Яффы (Нав., 19:46).

Очень важно здесь следующее. Само слово dan на библейском иврите означает судья, и все основные исторические события, связанные с коленом Дановым, разворачиваются в Книге Судей, которая и противопоставлена Книгам Царств (являющихся для Израиля, в отличие от Гипербореи, вторичными и в известном смысле случайными). В этом смысле еврейская («иерейская», т.е. «священническая») традиция и друидизм сущностно совпадают.

О метаисторической глобальной роли колена Данова речь пойдет ниже. На данный момент нам важно показать его связь (пусть онтологическую, не обязательно позитивно-буквальную) с Британскими островами и правящими в Британии родами. Точнее, каким образом праисторическая традиция этого «месторазвития» соединилась со средиземноморско-семитской. В колене Дановом было две ветви - северная и южная. О южной ветви речь также пойдет ниже. Северная плавала на кораблях и занималась торговлей. В Книге Судей Израилевых находим следующее упоминание о Дановом колене: «Галаад живет спокойно за Иорданом, и Дану чего бояться с кораблями? Асид сидит на берегу моря, и у пристаней своих живет спокойно» (5:17). Северная ветвь, спасаясь от ассирийцев, через Средиземное море приплыла в Ирландию. В исторических хрониках, найденных в Ирландии, есть сведения, что на ирландской территории появилось сильное поселение, которое называлось Thuata de Dannan, означающее «племя Дана», которое прибыло на кораблях и изгнало со своих земель поселения местных жителей - ирландцев. В древнеанглийском «dan» означал «господин, мастер». Но впоследствии, как пишут британские историки, когда в Ирландии началась ожесточенная война Севера и Юга, колено Даново было большей частью истреблено. Но далеко не все. Из Ирландии часть колена Данова переместилась в другие районы, в частности, она положила начало высшей английской власти и аристократии, о чем свидетельствует британская символика. На изображении королевского герба Великобритании присутствуют символы, олицетворяющие Дана. «Этот же дух Данов вместе с англосаксами проник и в Америку. Этот же дух ныне правит этой страной», - пишет заведующая кафедрой Академии Генерального штаба ВС РФ профессор Т.В.Грачева.

Ветхий Завет размещает колено Даново на севере (Числа, 2:25), который в еврейской традиции был связан с тьмою и злом (Иер., 1:14). Тем не менее, Танах также сохраняет следы гиперборейских преданий, связывающих север с местом обитания Богов. «На горе в сонме богов (Элохим), на краю севера (Ис., 43:17). Гора Божия (Элохим) - гора Васанская! Гора высокая - гора Васанская! Что вы завистливо смотрите, горы высокие, на гору, на которой Элохим благоволят обитать и будет Яхве обитать вечно?» (Пс., 67:16-17) Этот Васан также связывается с коленом Дановым: «О Дане сказал: Дан молодой лев, который выбегает из Васана» (Втор., 33:22). Кое-где Библия «проговаривается», что данитам принадлежали морские территории (Суд., 5:17), и они не имеют удела среди колен Израилевых (Суд., 18:1).

Исследователи связывают эту древнюю расу именно с атлантами, которые после гибели своей родины распространились по всей земле. В Палестине, земле, получившей имя от родственного им атлантического народа пеласгов-филистимлян, даниты и пеласги основали финикийские города. Согласно еврейскому мидрашу, мать «машиаха» должна происходить из колена Данова (Берешит Рабба 49:9). Соответственно Отцы Церкви однозначно говорят о том, что из колена Данова (от матери «мнимой девы-блудницы» из этого колена) д;лжно родиться антихристу.

Вот собрание сведений о колене Дановом, взятое из «миссионерского» источника: «Даново колено - одно из колен Израилевых, утерянное после Ассирийского пленения. Произошло от Дана, сына Иакова от Валлы, служанки Рахилиной. Пророчество Иакова относительно Дана: «Дан будет судить народ свой… Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути, уязвляющим ногу коня» (Быт., 49:16, 17) - толкуется различно, но, вероятнее всего, оно указывает на хитрость его потомков, точно так же, как и другое предсказание о Дане: «Дан молодой лев, который выбегает из Васана» (Втор., 33:22), «…с покатостей Ермона, где он скрывается, подстерегая себе добычу» - указывает на силу и воинственность потомков Дана. Действительно, мы знаем, что Самсон, происходивший из г. Цоры, колена Данова - самый известный между данитянами по своей силе, отличался также и своею ловкостью и хитростью (Суд., 14:15). Быть может, тот же самый воинственный дух и хитрость служили отличительною чертою и всего колена Данова. Пророчество Иеремии о колене Дана гласит, что «от Дана слышен храп коней его, от громкого ржания жеребцов его дрожит вся земля; и придут и истребят землю и всё, что на ней, город и живущих в нем» (Иер., 8:16). Вышеупомянутые предсказания сопоставляются с перечислением в Откровении Иоанна Богослова ста сорока четырех тысяч человек от всех колен Израилевых, имеющих на челе печать Божию (Откр., 7:4), в котором вместо колена Ефремова упомянуто Иосифово, а колено Даново совершенно исключено. Исходя из этих предсказаний, ряд Святых Отцов делает заключение о том, что из колена Данова произойдет антихрист. Так, святитель Андрей Кесарийский пишет: «Точное обозначение равенства спасаемых каждого колена, думается мне, указывает на многоплодие Апостольского семени, потому что число двенадцать, взятое двенадцать раз и умноженное на полную тысячу, дает указанные тысячи, ибо они были учениками семени, упавшего, по человеколюбию, на землю и произрастившего многоразличный плод всемирного спасения. Да явно будет и то, что колено Даново, так как из него произойдет антихрист, с прочими не упомянуто, вместо его - Левиино, как издревле священническое, в число колен не входящее» («Слово об антихристе, 1). Также и святитель Ириней Лионский, говоря об антихристе, замечает: «Иеремия же открыл не только его внезапное пришествие, но и колено, из которого придет, говоря: от Дана [...] (Иер., 8:16). И поэтому сие племя не считается в Апокалипсисе в числе спасаемых (Апок., 7: 5-7). Хотя известен только один сын Дана, Шухам или Хушим (Быт., 46:23; Чис., 26: 42), его колено, тем не менее, согласно обоим исчислениям Израиля, занимает второе место по численности после колена Иуды (Чис., 1:39; Чис., 26:43). В странствованиях по пустыне колено Дана вместе с коленами Асира и Неффалима ставило стан севернее скинии. Колено Дана возглавляло тот стан, который должен был последним выступать в поход (Чис., 2:25-31). К колену Дана принадлежали Аголиав, помощник Веселиила при сооружении скинии, ковчега завета и всех принадлежностей для них (Исх., 31:6), а позже и судья Израиля Самсон (Суд., 13: 2-24). После Соломона (при нем из Данова колена происходил по матери знаменитый художник Хирам) о нем уже не упоминается среди других израильских колен. Удел колена Данова, который оно получило последним из 12 колен, граничил на севере с уделом колена Ефрема, на востоке - с уделом колена Вениамина и на юге - с уделом колена Иуды. Из его городов, в числе которых были Цора, Аиалон, Екрон, Иоппия, четыре были выделены левитам (Нав., 19: 40-46; Нав., 21:5, 23 и след.). Колено Даново так никогда и не смогло полностью завоевать предназначенный ему удел. Екрон оставался во владении филистимлян, а аморреи не позволили сынам Дана проникнуть на плодородную равнину, оттеснив их в горы (Суд., 1:34 и след.). Хотя колено и не было тем самым полностью отрезано от побережья (Суд., 5:17), ему пришлось искать выход и решать территориальные проблемы. И этот выход был найден в захвате высмотренного разведчиками города Лаиса (Ласема) в Северной Палестине, который данитяне переименовали в Дан (Нав., 19:47; Суд., 18). Здесь, на севере, согласно предсказанию Иезекииля, должен находиться их удел в земле обетованной (Иез., 48:1), хотя имя этого колена уже не упоминается среди 144 тыс. запечатленных (Откр., 7). При политическом непостоянстве данитяне отличались и религиозною неустойчивостью: основанный ими Дан сделался местом особого незаконного культа, впоследствии превращенного Иеровоамом в культ золотого тельца (курсив наш - В.К.). Эта северная колония Данова колена (курсив наш - В.К.) завязала тесные торгово-промышленные отношения со своими соседями, финикиянами, принося в жертву своим коммерческим расчетам интересы отечества и народа. Ныне относится к одному из утерянных колен Израилевых (курсив наш - В.К.). Потомками данаитов считают себя эфиопские племена, именуемые фалаша - т.н. эфиопские евреи. Как и вокруг других утерянных колен, вокруг потомков Дана выросло немало домыслов об их последующей судьбе. Так, имеются многочисленные версии (курсив наш - В.К.), нередко ищущие подтверждение в языковых сходствах, которые прочат в данаитов датчан (курсив наш - В.К.), корейцев, японцев или даже индейские племена.

Эта весьма скупая официальная информация, на самом деле, называя важнейшие вещи среди «версий», по, сути, сама по себе открывает очень многое. В том числе наличие «незаконного культа» - видимо, «незаконного» с точки зрения не только еврейской, но и изначальной арийской (гиперборейской) традиции и связанного неким образом с «хризопеей» («деланием золота») - культа, на самом деле, древнейшего и, возможно, совпадающего с «герметической традицией», впоследствии ставшей алхимией. Здесь крайне важно понимание того, субститутом чего, собственно, является золото. Эти указания мы и выделили курсивом - вполне сознательно.

Следует помнить и о символическом или анагогическом толковании Писаний, прежде всего, Ветхого Завета (согласно александрийской школе). Палестина или Святая Земля есть также и образ мира в целом - отсюда легко говорить и о локализации севера.

Древнейшие ирландские предания описывают прибытие Thuata de Dannan на темных облаках, затмевавших свет солнца в течение трех дней. «Это были светло- либо красноволосые люди «самого светлого образа, самых красивых и восхитительных, самых изысканных в одежде и вооружении, самых искусных в игре на музыкальных инструментах, самых одарённых умом из всех тех, которые когда-либо приходили в Ирландию». Ранее они жили «на Северных островах мира, где приобрели мудрость, магию, знания друидов, чары и многие тайны». Мы можем увидеть явные параллели с уже процитированными библейскими текстами о горе богов, восходящими к гиперборейской традиции. Даниты не единственный этноним, связанный в Библии с этой «древней божественной расой». Thuata de Dannan в Библии также известны под именами «сыны Енаковы» (Ануннаки), «Нефилим», «Яхве» и «Элохим» (так, Helve - эльфы, или альвы, было преобразовано в Eloh) (см. в т.ч. Ветхий Завет размещает колено Даново на севере (Чис., 2:25), который в еврейской традиции был связан с тьмою и злом (Иер., 1:14).

Тем не менее, Танах также сохраняет следы гиперборейских преданий, связывающих север с местом обитания богов. «На горе в сонме богов (Элохим), на краю севера (Ис., 43:17). Гора Божия (Элохим) - гора Васанская! Гора высокая - гора Васанская! Что вы завистливо смотрите, горы высокие, на гору, на которой Элохим благоволят обитать и будет Яхве обитать вечно?» (Пс., 67:16-17). Этот Васан также связывается с коленом Дановым: «О Дане сказал: Дан молодой лев, который выбегает из Васана. (Втор., 33:22). Кое-где Библия «проговаривается», что данитам принадлежали морские территории (Судей 5:17), и они не имеют удела среди колен Израилевых (Судей 18:1).

Но «они» же «не имеют удела» и в изначальной, гиперборейской традиции.

Итак, два Севера - Север Полярный и Север Атлантический. Север первичный и Север вторичный. Неподвижный и «отделяющийся», «убегающий». Аthalanta Fugiens.

Заметим, однако еще раз. Получается именно так. Thuata de Dannan = Аthalanta Fugiens. Более того, получается еще хуже: речь идет об «ариях-предателях» (пусть объективно, в силу вторичности самой традиции), «Белых предателях - по словам метафизика Мигеля Серрано - земных и сверхземных пришельцах, таких, как Карл Великий и Бонифаций, и многих других».

Следуя за образами из «Парсифаля» Вольфрама фон Эшенбаха, Мигель Серрано говорит: «Войска Демиурга состоят из "Нейтральных Ангелов", подобных богам и обманутых Демиургом. Они существуют на внеземных планах и на земле не воплощаются. Они находятся под гипнозом злых чар, как узники в замке Клингсора, Так же окольцованы и белые предатели, арья, вира, которые уже здесь на земле поступают на службу к Врагу, помогая ему в уничтожении существ, принадлежащих к их собственному типу, роду. Демиург овладел ими, вдохнул в их арийские тела иные души, чуждую субстанцию [...] введя в них Змею-убийцу. Которая высасывает энергию их божественной крови». Более того, согласно Серрано, «таким же агентом является и Сила Тяготения (обратим внимание, «открытая» именно в Британии - В.К.) (в противоположность силе Плазмации с ее гипотетическими гравитационными волнами, а, следовательно, сами Пространство и Время)».

Именно такие даниты известны во всех уголках земли. Данайцы из «Илиады», данауна (dnwn) в списке «народов моря» египетских хроник, данавы - противники индуистских «богов»-датьев, которые обманом лишили их «нектара бессмертия», совместно добытого данавами и датьями; Данай, данаиды, Даная в эллинской мифологии, племя данов в Скандинавии, давшие свое имя стране Дании, и легендарные ирландские Thuata de Dannan, племена богини Даны, которая была известна под тем же именем славянам и индийцам, римляне знали ее как Диану, шумеры как Тиамат. Все крупные реки Восточной Европы, такие как Дунай, Днепр, Днестр, Дон содержат в названии корень dn.

Помимо общего индоевропейского значения, связанного с водой, корень dan в древнеирландском означал «знание».

Попытаемся соотнести все эти сведения с восточно-христианской, Православной традицией, на языке которой мы говорим - не можем не говорить.

В предсмертном благословении Иаков говорит: «Дан будет судить народ свой, как одно из колен Израиля; Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути, уязвляющим ногу коня, так что всадник его упадет назад» (Быт., 49:16-17). Nephilim, «Ануннаки» в традиции чаще всего также соотносятся со змеями (в том числе с «первым» змеем из Книги Бытия).

Отцы Церкви однозначно толкуют Змия, соблазнившего Еву, как диавола. Образ первозданного существа ангельской природы, но падшего и лишившегося ангельской красоты и сияния, не имеющего определенной формы, сблизили с земным существом, тоже аморфным, к тому же ядовитым, опасным, непонятным, а потому вызывающим безотчетный страх и ненависть, а именно - со змеей. С другой стороны, посох Моисея - прообраз Креста. Здесь уже два змея - прямой и кривой («змей извивающийся» и «змей прямоходящий» из «Книги Еноха»). Уже не только в «традиции Книги», но и у «языков» «всплывают» две змеи. Именно «всплывают», поскольку образ Змия изначально связан с водой. Две змеи - Тиамат и Апсу - являют собою единство мироздания. Бог разделяет (расчленяет) Змея, творя естество.

Змей - это образ отпадения от первоединства, «всплытия» и «отплытия», «атлантической традиции». Отсюда его связь с падшим первоархангелом.

В своей ранней, написанной на французском языке, «дадаистской» поэме «Затемненные слова внутреннего пейзажа» Юлиус Эвола пишет:

Змея Эа это темная
Сила жизни, движение безвидное
по синусоиде в сферах предсущего:
Велия Влага, глубь, которая
пульсируя, извергает неоплодотворенные
шары навстречу
гравитационным полям.
Ибо Велия Змея Эа
беззвучна, и звук это тьма,
и люди,
примстившиеся окружности, сами
себя рвут на звуки. В трюмах играют
глухонемые литавры. Эа
тоже окружность, увидеть ее
невозможно, уж это я знаю
точно. Эа к тому же еще и ночная
мара, ультрафиолетовая растительность,
ужас, воющий в зеркалах, крункрунгорам;
это она заражает кровь
упорным и безысходным
трудом миллионов негров на
шахтах Сан-Франциско
(перевод наш)

Каким образом произошло «внедрение» крови «допотопных» Nephilim (потомства падших «сынов Божиих» из 6-й главы Бытия) в составы потомства патриарха Дана, отпрыска патриарха Иакова, появившегося уже после потопа, не так важно, как и вообще Писание в данной случае рассматривается не в рамках «линейной истории» (в частности «древних евреев»), но «анагогически», то есть как указание на иную реальность, в духе учителей и Отцов Восточной Церкви - от Оригена через каппаддокийцев, о чем мы уже упоминали.

Согласно преданиям, постепенно даниты «ушли под землю, в холмы (ирл. - сиды, ши)» или, другими словами, стали частью генетического наследства людей, сохраняющих в себе данитскую кровь. Они и стали прародителями друидического жречества и тех царских (королевских) родов, которые хранят специфическое «змеиное» наследство и несут в себе архетип «морской» цивилизации, повторим, вторичной по отношению к гиперборейской, континентальной. Через данитов осуществляется синкретическая - не синтетическая - связь двух традиций - арийской (манифестационизм) и семитской (креационизм) и тем самым «строительство цивилизации» - со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая ее отчуждение и вырождение. Данов «Змей на пути» и есть «Князь мира» с его как физическими (гравитация, причинность), так и социальными законами. В каком-то смысле через них осуществляется и определенный компромисс («договор», brith) также и между «царством» и «судейством».

Можно принимать или не принимать распространенные сегодня идеи о прямом происхождении «мировой элиты» от «змей», «нагов» или «рептилоидов» (наиболее известен здесь американский исследователь Дэвид Айк). Согласимся с тем, что речь идет об «истории тотема» и, соответственно, борьбе тотемов. Русский православный исследователь Николай Козлов (Андрей Алексеевич Щедрин) в связи с этим пишет:

«Красной нитью через всю Священную Историю вплоть до ее предреченного эсхатологического конца прослеживается одна священная генеалогия, начало которой положено грехопадением прародителей в раю и там же предвозвещен ее апокалиптический конец. "И рече Бог змию: яко сотворил еси сие, вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем тоя, той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будеши его пяту" (Быт., 3:13-14) [...] Каким образом произошло вторжение змеиной наследственности в репродуктивную сферу человеческого рода, этого из слов Бытописателя прямо не видно. Утвердительно лишь то, что сама репродуктивная способность была дана человеку уже в раю. (Быт., 1:28). Присутствие змеиного состава в человеческой наследственности подтверждается святоотеческой антропологией. Св. Отцы, просвещенными Духом очами созерцая тайны падшей человеческой природы, видели «змия, который таится под самым умом, в глубине помыслов гнездится и умерщвляет человека в т.н. тайниках и хранилищах души».

Важнейшим здесь является «воздействие на историю» - введение «змеиного генотипа» в наследственность правящих династий - изначально, «мировой элиты» в целом - в последние времена. Можно - и, видимо, нужно - отвергать неоспиритуалистские построения западных конспирологов (таких, как Дэвид Айк) о «инопланетных рептилоидах», но говорить о «змие мысленном», «змие под самым умом» легитимно с любой точки зрения. Применительно к царским родам речь идет о рептилизации Vamsa Surya, главным объектом каковой и является колено Даново.

Николай Козлов высказывает важную догадку о судьбе «северной ветви»: «Еще со времен странствования евреев в пустыне полк колена Данова занимал крайнее северное положение, по замечанию исторического священнописателя: "чин полка Данова к северу с силой их" (Числ., 2, 25) [...] Согласно одной исторической гипотезе или догадке, подтверждаемой тем характерным умолчанием в науке, которое окружает все мало-мальски важные [...] тайны, один из князей колена Данова явился родоначальником древней европейской королевской династии и дал свое имя землям, лежащим на Севере Европы и в Скандинавии, которые получили название Дании, или Данемарки, страны Дана. Как считается, имя легендарного короля Дана Гордого носят и жители страны Дании - даны. Один из потомков Дана Гордого Скъольд Скевинг положил начало исторической династии датских королей Скъольдунгов (скъольд - щит)…».

С другой стороны, южная ветвь колена Данова была взята в плен ассирийцами и впоследствии поселилась в районе Каспийского моря и на Кавказе. Позже они распространились на север и заняли еще районы Черного моря - как раз те земли, на которых образовался Хазарский каганат. В девятнадцатом веке в хранилище Каирской синагоги была найдена рукопись о Хазарии, написанная хазарским евреем. Из этой рукописи можно сделать вывод, что было две волны переселения евреев на земли хазар. И первым по хронологии было переселение колена Данова. Из рукописи также следует, что природные евреи пришли на эти земли и ассимилировались с местным населением, отошли от веры, сохранив только обряд обрезания: «И бежали от них (армян) наши предки... потому что не могли выносить ига идолопоклонников. И приняли их к себе (хазары)... И они сроднились с жителями той страны и научились делам их. И они всегда выходили вместе с ними на (войну) и стали одним с ними народом. Только завета обрезания они держались, и (некоторые из них) соблюдали субботу. И не было царя в стране хазар, а того, кто одерживал победы на войне, они ставили над собой военачальником, и продолжалось это до того самого дня, как евреи вышли с ними по обыкновению на войну, и один еврей выказал в тот день необычайную силу мечом и обратил в бегство врагов, напавших на хазар. И поставили его люди хазарские, согласно исконному своему обычаю, над собой военачальником. И оставались они в таком положении долгое время, пока не смиловался Господь и не возбудил в сердце того военачальника желания принести покаяние, и склонила его на это жена его, по имени Серах... и отец молодой женщины, человек праведный в том поколении, наставил его на путь жизни... И покаялись израильтяне вместе с людьми хазарскими полным раскаянием... И поставили люди страны одного из мудрецов судьей над собой. И называют они его на хазарском языке каганом; поэтому называются судьи, которые были после него, до настоящего времени каганами. А главного князя хазарского они переименовали в Савриила и воцарили царем над собою...». Об этом пишет Т.В. Грачева,, которая затем указывает: «Колено Даново, таким образом, стояло у истоков создания каганата. То есть предводителями хазар еще на племенной общинной стадии были евреи из этого колена, отошедшие от веры отцов (что под ней иметь в виду? - В.К.). Получается, что в Хазарии иудаизм «новых» евреев слился с иудаизмом «старых» евреев из колена Данова, бывших до образования каганата предводителями кочующих племен. Слово «хазар» очень сходно по звучанию с древнееврейским словом «хозер», означающим возвращение к вере предков. Представители колена Данова, судя по всему, составляли высшую аристократию и осуществляли власть в Хазарии. Такой вывод можно сделать из того, что именно правители каганата в VIII веке, после второй волны переселения евреев в хазарские земли, первыми с готовностью приняли иудаизм и сделали его государственной религией. Они были духовно и исторически предрасположенными к принятию этой религии. То, что первая волна переселения - это было именно колено Даново, подтверждает еще и тот факт, что хазары поклонялись змею».

Здесь начинается самое важное.

Северная и южная ветви колена Данова - ветви-носительницы «вторичной» традиции с самого начала противостояли исконно континентальной, исконно гиперборейской ветви Vamsa Surya, известной под именами Меровингов, Рюриковичей и Чингизидов (последних мы в контексте нынешнего исследования рассматривать не будем). Характерно, что и эти роды - так или иначе, все - имеют «морские» инсигнии или именования. У Меровингов это «происхождение» от bestia Neptuni Quinotaura similis плюс одно из значений родового имени, у Рюриковичей - «морской» трезубец в качестве родового герба (впрочем, он же сокол) во втором, и имя родоначальник - Чингиз-хан (тюркск. «Морской Царь») - в третьем.

Почему же континентальные роды несут морскую символику и именования? Очень тонкое, но принципиальное отличие: это, прежде всего, указания именно на саму Царскую кровь, Surya, Сирию (Сурию или Русiю), что означает также Солнечный свет и Руду, золото, Росу и Расу.

В Библии «Кровь есть душа» (жизнь) (Втор., 12:23); «душа тела в крови» (Лев., 17:11); «Кровь - это жизнь» - так сформулировал основное предназначение крови в нашем организме древнегреческий философ и врач Эмпедокл. Наиболее близки к составу крови морская вода и мед. Отсюда - вся древнейшая символика меда (напр., «мед поэзии» у германцев) и пчел. Даже с точки зрения «позитивной науки» мировой океан - колыбель биосферы, а потому не удивительно, что солевой состав морской воды почти идентичен составу человеческой крови. Согласно данным сегодняшней биологической науки, истоки зарождения крови уходят к появлению живого. Возникновение жизни на Земле связано с морем, когда-то безраздельно господствовавшим на нашей планете. Первые организмы, простые и неприхотливые, целиком зависели от моря: его воды омывали их поры, приносили пищу и кислород, уносили отработанные продукты жизнедеятельности. Более совершенные живые организмы со временем отгородились от окружающей их среды оболочкой, которая стала контролировать обменные процессы. Но эти развивавшиеся организмы продолжали полностью зависеть от моря. Лишь выход на сушу и в воздушную среду ознаменовался рождением новых форм жизни, освобождением от зависимости моря. Но, оторвавшись от материнской почвы, живые существа не порвали с морской средой. Изменив форму существования, они изменили и формы обмена, заключив морскую среду внутрь своего тела. Морская вода потекла по сосудистым ходам новых организмов, стала их жизнью, их кровью. Жизнь крови в человеческом организме подчинена строгим законам, главный из которых заключается в непрерывности циркуляции. Так говорит на своем языке наука. Иные области ведения о том же самом говорят на своих языках. С точки зрения средневековой натурфилософии, напротив, первична именно кровь, а море рождается из нее. По древним славянским преданиям, все моря и океаны - это кровь Морского царя, а реки - его дочери. Иногда в наших сказках Морской царь является в виде лютого жеребца, которого должен объездить сильномогучий богатырь. Пчела - родовой символ Меровингов и вообще символ монархической власти. Пчелы «творят» Царскую кровь. Без сомнения, с этим связано и понятие «Философского моря» - в нем рождается алхимическое золото и истинно легитимные Царские Роды, точнее - Единый Род. Это и есть Vamsa Surya, «Царская кровь» (Sang Royal) или «Вещная (вечная) кровь» (Sang Real) первична по отношению к Морю, как Гиперборея первична по отношению к Атлантике.

В работе «Генетическое оружие», вошедшей в тот же сборник, Николай Козлов пишет: «Пророк прорекает слова Господа на антихриста: «умреши смертию язвенных в сердце морском» (Иез., 28: 8). Море - означает кровь. Здесь приоткрывается тайна царственной крови. Мученическая кровь имеет свойство священного мира запечатлевать таинство Божественного Крещения или второго рождения души, совершать Пасху Христову. Кровь царя способна передавать вступающим с ней в сообщение симпатическим путем генетическое благородство. Кровь есть химический аналог имени (выделено нами - В.К). Генетические свойства крови могут передаваться законно через верную службу и геройскую смерть за Царя, или молитвой за имя государево, и незаконно - путем симпатического похищения или ритуального убийства».

В книге «Русь, которая правила миром» и многочисленных статьях нам уже приходилось говорить о том, что франкские Меровинги и русские Рюриковичи представляют из себя единый Царский род северных ариев (Vamsa Surya). Не будем повторять положения этой работы и высказанной в ней аргументации. Ее можно прочитать как в виде книги, так и в Сети. Напомним только, что мы высказывали гипотезу о происхождении самого Рюрика от боковой ветви Меровингов через Тьерри Второго. Напомним, что мы отталкивались от большого исследования графа Бони де Лаверня о наследии графов Лиможских и Тулузских как потомках Меровингов (исследования этого автора всем кругом, связанным с М.Байджентом или Дэном Брауном игнорируются). Вот главная ссылка на этот труд. На основе многочисленных косвенных доказательств мы пришли к предположению не только о родстве между Рюриковичами и Меровингами, но и о прямом меровингском происхождении самого Рюрика. Сейчас для нас не столь уж важно конкретно, был ли Рюрик тем самым Фулькоальдом де Руэргом (хотя и нет никаких от этого отказываться), или же следует говорить о едином роде (это и есть, собственно, Русь) в более широком смысле. Все больше сегодняшних исследователей склонятся к нашим позициям - не столько по деталям, сколько в целом. Особо следует отметить труды безвременно ушедшего от нас Юрия Дмитриевича Петухова (1951-2009), который в 1994-2000 гг. совершил беспримерные путешествия по Европе, Азии, Ближнему Востоку в поисках «прародины индоевропейцев» и наладил уникальное по нашим временам общение с ведущими археологами и музеями мира в обход официальной РАН и вопреки отсутствию какого-либо государственного финансирования, за что получал на родине травлю и даже судебное преследование. Однако сейчас речь не об этом.

После выхода нашей книги о едином роде Меровингов и Рюриковичей пишут и другие авторы. Среди них можно обратить внимание на новосибирского писателя Сергея Шведова с его сайтом «Рождение Империи». Его правильные в целом положения, к сожалению, порой омрачаются поверхностным «новоязычеством» и желанием «быть занимательным», что, в свою очередь может оттолкнуть серьезного читателя. Не в пользу автора говорит и частое заимствование им чужого материала без ссылок на авторов. При всем том наше отношение к его работе в целом положительно.

Справедливости ради отметим, что Сергей Шведов называет «слишком смелым» наше предположение о Рюрике как потомке Меровинга Тьерри Второго, но вполне допускает, что им мог быть Олег (лэд Фульк, как он его называет). Это, на самом деле, детали, хотя и важные, но никак не колеблющие наше общее со Шведовым представление о едином Царском («брахманском», как он «неточно уточняет» - брахманы все же только жрецы, а Цари-жрецы суть hamsa, «лебеди») роде.

Происхождение «первой расы» франкских королей (точнее, царей) от единого русо-венедо-славянского корня Северной Европы практически табуировано на Западе. Напомним, однако, о трудах выдающегося, но также замалчиваемого русского историка Юрия Ивановича Венелина (Георгия Гуцы, 1802-1839). Мы ссылались на эти работы в «Руси Мiровеевой», однако и сейчас не мешает более подробно к ним вернуться.

Так, в частности, Ю.И.Венелин пишет: «Известно, однако, что варяги есть коренной самобытный народ, который стал быть известным римлянам тотчас с завоевания ими сторон, лежащих к северу, т. е. тотчас, как только стали умножаться их сведения о народах. Франки же есть новый народ, появившийся во Франции только с пятого столетия; известно и то, что в составление французского народа вошли: 1-е) коренные жители галлы, 2-ое) римские колонии, коих в Галлии было много, 3-е) нашедшие народы. Главнейшие из сих были: а) варяги, слывшие у одних писателей под именем вандалов, у других под именем аланов или отчасти готов, смотря по понятиям летописцев. Часть сих-то варягов из Франции удалилась в Италию, а оттуда в Африку, б) После варягов замечательны летские племена, тоже слывшие под именем готов. Каким образом вошли сии народы под одно правление и кто из них взял верх над прочими, и каким образом составили они то целое нынешнее, коего черты <в> отдельности еще так ощутительны, на сей раз не так легко решить по запутанности и темноте в истории тогдашних обстоятельств, по сему происхождение и образование французской монархии требует дальнейших изысканий и объяснений [...] Поелику франки взяли верх над прочими народами Франции, тотчас с падения последних развалин римского могущества в сей стране, то само собою следует, что они играли главную роль и при борьбе с последними силами римлян, состоявших тогда из одних почти колониальных милиций, и низвержении ига с сей страны. Сию-то роль играли вандалы, так именуемые современными писателями; но сие имя в последствии времени заменено названием франков. Весьма естественно, что имена нарицательные должны были исчезнуть рано или поздно, будучи заменяемы или собственными, или другими нарицательными, но более сходными. Сие случилось и с вандалами в Балтийской Славонии, где их писатели немецкие назвали несвойственным им названием славян, а Нестор, по связи их с россами, собственным варягов. Видно, сие же случилось с ними и во Франции. Какое же название франков: собственное ли или нарицательное? Видно, собственное, ибо аналогия между франками и варягами есть разительная. Видно, что франки и варяги был один и тот же народ, небольшое же различие в сих двух именах произошло от произношения в разнородных устах [...] Сие служить может против неосновательного мнения, ничем не подкрепленного, будто франки были немцы. Патроны сего мнения взяли повод к оному, что франки прибыли в Галлию из Германии, германцы же по их мнению суть немцы. Это весьма неосновательно, ибо Germanns есть название слишком общее, не заключающее в себе ни малейшей народности; оно тем больше еще может принадлежать славянам потому, что они большую часть занимали Германии; посему, германскими народами, или просто германцами по тому же праву называются и славяне, как и немцы. К сему, в предисловии к законам Салийским, между прочим, сказано: «Franci uti coeperunt legibus, et Legem Salicam dictaverunt per quatuor gentis suae proceres, electos de pluribus, his appellatos nominibus, Wisogast, Bosogast, Salogast, Widogast etc.», то есть: «Франки начали управляться законами и составили закон Салийский чрез четырех вельможей своего народа, называемых: Вишегаст или Визогаст, Божогаст, Салогаст и Видогаст» и проч<ее>. Здесь очевидны названия, свойственные только одним славянам, а именно варягам. Сверх сего, имена франкских королей до Карла Великого, как: Мировой, Клодовой или Кладовой, Кладомир, Кладарь, Хильдерик, Феодорик (обыкновенно пишутся латинцами: Meroveus, Clodoveus, Clodomir, Clodarius или Clotarius, а после Lotharius etc.) совсем не пахнут немецкими, но напротив славянскими (варяжскими), у коих, как и у чехов, есть: Мстивой, Боривой, Генирик, Гунерик, Ерик, Рюрик (кои у латинцев: Mstivojus, Mistivojus, Mistibojus; Borivous, Boryvorius и проч.). Итак, франки суть выходцы, или лучше, завоеватели - варяги - те варяги, коих силу испытали и скандинавы, и россы. Сие подтверждает сходство духа законов франкских с законами скандинавов и россов, перенятых у варягов. Посему дух или законы франкские происходят вместе с народом (франками) из Варягии. Ergo...».

Прокопий Кесарийский описывает страну, начало которой возводит к «болоту»: «Простирающаяся отсюда страна называется Эвлисия; прибрежную ее часть, как и внутреннюю, занимают варвары вплоть до так называемого «Меотийского Болота» и до реки Танаиса (Дона), который впадает в «Болото». Само это «Болото» вливается в Эвксинский Понт».

Совершенно очевидно, что речь идет об Азовском море, от берегов которого анонимный автор «Деяний франков», Сигаберт из Жамблу и «Хроника Фредегара» выводят «длинноволосых королей». Причем, родословную Меровингов все выше перечисленные авторы ведут от Приама и «князя троянцев» Антенора.

«Другие князья [троянцев, такие] как, например, Приам и Антенор погрузили оставшееся войско, двенадцать тысяч человек, на корабли и провели их с берегов Дона. Они прошли через болота Меотиды и, наконец, прибыли в Панонию и выстроили город, которому дали, в память о своих предках, название Сикамбрия, там жили они много лет и стали большим народом». (Аноним. Книга истории франков)

«О происхождении нашего народа, то есть царства франков, мы ознакомим других на основании правдивого сообщения древних авторов. После того знаменитого и известного всем векам и народам разрушения города Трои, когда остатки троянцев отступали перед победившими греками, часть их вместе с Энеем отправилась в Италию основывать Римскую империю, а ещё одна часть, а именно, 12 000 воинов во главе с Антенором, прибыла в соседние с Паннонией земли возле Меотидского озера. Там они построили город и в память о себе назвали его Сикамбрией. Они жили в нём много лет, стали большим народом и, тревожа Римскую землю частыми набегами, распространили следы своей дикости до самой Галлии».

«Есть в Азии местечко Троя, где располагается город под названием Илион, в котором правил Эней. Народ там [обитал] сильный и могучий: мужи воинственные и весьма непокорные, известные своим буйным нравом и, в конце концов, по воле судьбы потерпевшие поражение. И вот выступили цари греческие с большим войском против Энея и начали сражение. Многие тогда погибли, множество людей потерял народ троянский. Поэтому Эней бежал и заперся в городе Илионе, и греки пытались захватить этот город в течение десяти лет. Когда же город пал, Эней бежал в Италию, чтобы набрать там наемников из [местных] племен. Другие же полководцы, а именно Приам и Антенор, вместе с оставшимся у троянцев войском числом двадцать тысяч сели на корабли, отплыли и достигли берегов реки Танаис. На кораблях они проникли в Меотидские болота, добрались до мест, где Меотидские болота подходили к пределам Паннонии, и начали возводить там город, который в память [о делах] своих назвали Сикамбрия, и обитали они там в течение многих лет и приумножились, превратившись в великий народ».

А Егор Классен, работы которого мы подробно рассматривали в «Руси Мiровеевой», анализируя «Слово о полку Игореве», приходит к выводу, что под именем Велесова внука Баяна там выведен именно Гомер. Классен утверждает, что автор «Слова» «признает Илион не токмо Славянским, но даже Русским, как истину, давно известную и несомненную. Что Троя и Русь заняты были не только одним и тем же народом, но и одним его племенем; следовательно, Руссы были Трояне или Трояне были Руссы».

Упоминавшийся нами Ю.Д.Петухов в своей книге «Дорогами богов» пишет: «Антенор со своим войском пришел из Пафлагонии - области, расположенной на южном берегу Черного моря, непосредственно напротив Таврии (нынешнего Крыма)». И далее: «Погребение Гектора, описанное в «Илиаде», тризна, погребальный костер и все сопровождающее это действо не могут не привести на память славянские погребальные обряды, сохранившиеся до Х-XII вв. н. э. и имевшие почти трехтысячелетнюю историю, то есть, уходившие в середину II тысячелетия до н. э. Они более, чем похожи, они совпадают до мелочей, как, например, курган Патрокла (товарища Ахилла, тоже тавроскифа) и черниговский курган Х в. н. э. Черная Могила и описание погребения руса у Ибн-Фадлана. В IX в. н. э. мы встречаем в войске Святослава под Доростолом то же трупосожжение с жертвами и возлиянием вина. Причем, Лев Диакон Калойский, описавший события русско-византийской войны, так и говорит, что «приняли они, русы, эти эллинские таинства от товарищей Ахилла». Петухов полностью согласен с Егором Классеном по поводу происхождения троянцев: «Таким образом, и этническая цепочка: энеты - венеты - праславяне Подунавья - венеды - сколоты, и цепочка географическая: Малая Азия - Энеида - Балканский полуостров - Северная Италия - побережье Балтики - Поднепровье - Северное Причерноморье - замыкаются. В центре замкнутой цепи на огромных пространствах раскинулась древняя прародина славян с культом Лады-Лели-Кополо, глубоко архаичным по своему характеру. В восточной, южной и западной пограничных зонах этой области почитались более «современные» боги: Лето-Артемида-Аполлон».

О пути франков из «киммерийских земель» Сигаберт из Жамблу рассказывает: «Другие же говорят, что они были названы франками по имени их короля Франтиона, храбрейшего на войне, который, сразившись со многими племенами, направил свой путь в Европу и обосновался между Дунаем и Рейном; там его народ разросся и не желал сносить ничье иго вплоть до указанного времени. По прошествии десяти лет, когда чиновники вновь потребовали у франков дань, те, возгордившись из-за указанной выше победы и целиком полагаясь на свои силы, не только отказали им в дани, но даже дерзнули восстать против римлян. Собрав войско, римляне напали на франков и давили побеждённых до полного уничтожения».

Далее, «Хроника Фредегара»:

«Затем они поставили на царствие Хлодиона - самого деятельного человека своего племени, который жил в крепости Диспарг в пределах Тюрингии. А в Цизальпинской [Галлии] обитали бургунды, придерживавшиеся арианской ереси. Хлодион послал лазутчиков в город Камбре, а когда они разузнали все, он сам последовал за ними, разбил римлян, взял города и занял [территорию] вплоть до реки Соммы. В эти времена в ходу было язычество. Утверждают, что, когда Хлодион летней порой остановился на берегу моря, в полдень его супругой, отправившейся на море купаться, овладел зверь Нептуна, похожий на квинотавра. Впоследствии, забеременев то ли от зверя, то ли от человека, она родила сына по имени Меровей, и по нему затем франкские короли стали прозываться Меровингами».

«Хроника Фредегара» и другие средневековые памятники однозначно относят Царский род франков к генеалогии троянских Царей. То же самое относится к Римским Императорам, а затем - к Рюриковичам.

В уже упоминавшейся работе Александра Иванова «троянской теме» (как и в предыдущих наших работах) уделено много места и времени. Он особо указывает на очень важное обстоятельство, «снимащее» мнимые противоречия между «языческим» и «христианским» обоснованием Царской власти: «Cамо предание о жизни царя-язычника становится в один ряд и обладает равнозначной ценностью, с событиями, изложенными в Священном писании. И эта его ценность для христианского сознания напрямую связана с той мерой, в которой связанная с этим преданием знаковая символика повторяет изначальную иероглифику Полярной прародины».

Далее Александр Иванов указывает, что особое внимание в христианстве уделяется роду троянских царей. Святой равный апостолом Константин Великий перенес столицу империи на земли древних троянцев отнюдь не случайно. Основание «Нового», «Второго Рима» выглядит как его возвращение на те земли, где он уже некогда существовал: ведь согласно римскому преданию, изложенному Вергилием, именно с восточного побережья Эгейского моря прибыл на Апеннинский полуостров прародитель римских правителей Эней. Т. о. сам «старый», италийский Рим было бы справедливо называть «Новой Троей» или «Второй Троей». Добавим также, что государство Меровингов также назывлось «Австразия» («иная», или «западная» Азия, точнее Асия) или «Малая Троя» (Troya Minor).

А.Иванов обращает внимание на мистическую тождественность Трои и Иеросалима (в древлеправославном написании имени, сам он употребляет новое). «Эта тождественность имеет прямое историческое объяснение: Иерусалим, как уже указывалось выше (см. гл. 18), получил свое название от Салима - «города /народа/ солимов», царем которых во времена Авраама, был упомянутый в Писании Мелхиседек. И если Салим - это крайний южный полюс культурно-географического круга, где пришельцы с севера столкнулись с потомками более древних волн кроманьонских переселенцев; то Троя - это его центр и метрополия. Другими словами, и Троя, и Иерусалим первоначально принадлежали к одной и той же цивилизации, созданной в эпоху культуры мегалитов. Подобно тому, как в «Повести о белом клобуке» и в «Послании Филофея» речь идет об одной и той же реальности «Третьего Рима», хотя повествование непосредственно касается средневековых Новгорода и Москвы; мы можем говорить о тождественности Трои и Салима, как одинаково принадлежащих к одной и той же реальности «пра-Рима», т.е. эоническому прообразу Священной христианской империи - Царства катехона». В русской (и скандинавской) исторической традиции троянское происхождение вменяется Рюриковичам.

В главе «Руси Мiровеевой» под названием «Как ныне сбирается "Вечный Олег"» мы, вслед за В.В.Кожиновым, разбирали вопрос о «пралегитимности» Дома Рюрика в сопоставлении его с княжением Аскольда и Дира В Киеве. А.Иванов идет еще дальше: «Аргументация Олега, осадившего после смерти Рюрика Киев, известная по «Повести временных лет», показывает нелегитимность властных полномочий Аскольда с точки зрения языческой традиции: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода, и показал Игоря: "А это сын Рюрика"»; и при этом выглядит вполне достаточным основанием для того, чтобы Иларион никак не выделил в позитивном свете даже факт принадлежности Аскольда к христианской традиции, в отличие от язычников - Олега и Игоря».

Русь, которую представляет Рюрик, - «Велесовы внуци», о чем помнил еще автор «Слова о полку Игореве». Они же - Вельсунги, они же - Меровинги, они же - в Риме - Юлии, от которых происходит Август. «Троянцы, - пишет А.Иванов - это центр всего индоевропейского континуума, и именно к ним возводятся все правящие роды Европы (до каролингской узурпации - В.К.), как раз по той причине, что правящий род царей, продолжающий в своем бытии осевую ветвь первородства в наибольшей степени сохраняет связь со своим прошлым. Так, и при окончательном распаде континуума в Трое остается изначальная царская ветвь, тогда как у других народов ее боковые ответвления; и т.о. троянцы уже после распада этно-культурного единства все еще могут рассматриваться, как представители праиндоевропейского племени. Можно представить эту схему распада в виде древа от которого отходят многие ветви, но ствол которого продолжается дальше, все более и более истончаясь, и постепенно превращается в такую же ветвь как и все остальные с той лишь разницей, что она продолжает главный, некогда могучий ствол; или, говоря иначе, продолжает осевую линию всего рода потомков Иафета».

А.Иванов настойчиво повторяет очевидный, но столь же настойчиво игнорируемый факт: первым православным государем (хотя и не императором), являвшимся потомком троянских царей и одновременно происходившим из «варваров» северной Европы, стал Хлодвиг I Меровинг. Примерно через десять лет после своего крещения в 508 г. он получил титул Августа от византийского императора Анастасия I. Государство этой франкской династии, включающее их исконные территории - земли Вольсунгов (на юге современных Нидерландов) с 511 г. носило название «Австразия». В древних франкских летописях происхождение их правителей связывается с последним царем Трои - Приамом (греческое ;;;;;;;, от праиндоевропейского «первый», «лучший»). Древняя «Страна богов», люди которой исповедовали изначальный северный монотеизм, возвращается снова как христианское царство православных франкских правителей. И под этими «богами» понимаются уже не божества языческого пантеона, а те, о ком говорит св. царь Давид в своем 81 псалме: «Азъ рекох: вы бози есте…»; т. е. те, - по словам св. Григория Богослова, - «сотворенные боги», которых мы почитаем под именами святых человеков. После Хлодвига держава «длинноволосых правителей» (лат. reges criniti) просуществовала около двухсот пятидесяти лет, пока в 752 году в сговоре с папой Захарией I, трон не захватил узурпатор Пипин Короткий. С него начинается история совсем иной, католической Европы.

«Мы далеки от мысли, чтобы считать Рюриковичей потомками легендарного Пруса, родного брата «единоначальствующего на земли римскаго кесаря Августа», как указывается в знаменитой «Степенной книге Царского родословия», - пишет А.Иванов, - но то, что эта одна из древнейших правящих династий Европы была генетически связана с основателями Трои - закономерно вытекает из теории индоевропейской общности и рассмотренных нами этапов ее распада. Для того, чтобы понять это, достаточно отбросить тривиальные понятия «нации» и «народа», сложившиеся в эпоху торжества позитивистского мышления, как некоей искусственной людской формации, возникающей на стыке случайных исторических событий, приводящих к формированию териториально-языковой или относительно однородной расово-биологической общности; и обратиться к тому понятию, которое зафиксировано в древнейших преданиях практически на всех континентах, где народ - это совокупность потомков одного предка. Тогда становится ясно, что, в силу универсальной идеи о первородстве властителей, этот прародитель наделяется чертами царственности, которая непосредственно связана с предыдущим этапом существования племени, который применительно к потомкам Иафета мы сегодня именуем праиндоевропейским. Т.е. все боковые младшие ветви прародителя формируют народ, тогда как царственная ветвь каждого племени если и является боковой, то только на наиболее древнем этапе своего существования; и, как зафиксировано практически во всех европейских легендах, восходит к царям Трои. При этом потомки праиндоевропейского племени в своих генеологических мифах никогда не оспаривали права первородства троянцев, а напротив всегда подчеркивали его. И, если мы возьмем на себя риск сопоставить это утверждение с теми данными, которые были получены в исследовании родословной Христа по Его Пречистой Матери, то сможем утверждать наибольшую близость «длинноволосых правителей» православной Европы, а также и рюриковичей к единственной нетленной ветви человеческого племени, история которой уводит нас к началу Троянского царства».

Что касается «Степенной книги», то в «Руси Мiровеевой» мы указывали, что ее надо понимать «анагогически», как указание на «иного Августа», как это делает и А.Иванов. При этом мы предположили, что этим «иным Августом» был сам Хлодвиг Великий Меровинг, получивший имперские инсигнии и титул «Августа» от Императора Анастасия (прообразовательно, как позже Великий Князь Киевский Владимир Всеволодович титул «Мономаха» и тоже имперские инсигнии от Императора Константина Мономаха). Гипотеза эта тогда многим (да и самому автору этих строк) показалась чрезмерно смелой и категоричной, однако по прошествии нескольких лет - и появившихся работ, в особенности, А.Иванова - мы вновь возвращаемся если не к ее утверждению, то, по крайней мере, к напоминанию о ней.

Недавно в Сети нам удалось обнаружить более прямые свидетельства в пользу нашей версии. Автор, именующий себя evolist, круг наших доказательств существенно расширяет. Он пишет: «Версия о происхождении Рюрика от Меровингов через графов Руэрга (такую идею высказал в свое время В.И.Карпец) представляется одной из самых примечательных, хотя и основывается больше на интуиции. Можно, однако, отметить, что по-латински Руэрг назывался "Ruthenia", и где-то в тех местах, по данным О.Прицака, находилась штаб-квартира варяжской корпорации Рус. Как бы то ни было, по этой и этой ссылкам можно проследить происхождение Руэргов от меровингского короля Теодорика (Тьерри) II, сына Хильдеберта II и внука легендарной Брунхильды - и найти там приблизительное место для основателя династии Русских великих князей. Интересно, что от Теодеберта II - брата упомянутого Теодорика и при этом его и Брунхильды злейшего врага происходит (по крайней мере, так считалось в позднее Средневековье) Дом Габсбургов [...] Наглядные родословные схемы приводятся ниже, а пока даю ссылку на статью во французской Википедии про "ложных Меровингов". [...] Из нее, точнее из указанной в ней Алаонской хартии, следует принадлежность Меровингам таких фамилий, как Gallard, Gramont, Montesquiou, La Rochefoucauld, Comminges, Lup; - они происходят от короля Хариберта II, предка герцогов Аквитании. Он же, по мнению исследователя Г.Тикка, идентичен королю лангобардов Ариперту I. Именно Ариперту и его преемникам принадлежит заслуга искоренения арианства в Ломбардии ». Далее evolist приводит соответствующие родословные, которые в точности совпадают с материалами графа Бони де Лаверня.

Оставляя на будущее тему французских аристократических фамилий и даже чрезвычайно важную тему Габсбургов (по этому вопросу существуют обоснованные возражения), заметим, что приведенный материал о «ложных Меровингах» включает в этот список Гизелу, которую затем под именем «Гизелы де Реде» выдают за жену Дагоберта Второго мученика, на «наследии» которой основан весь подлог «Сионского Приората» (и, соответственно, М.Байджента, Д.Брауна и проч. Ранее Ришар Бордес уже разоблачал этот подлог, о чем мы тоже писали). Тема лангобардов (тоже «русов»), против которых, защищая Папский престол, воевал узурпатор Пипин Короткий (после чего навязавший Риму ересь Filioque), также заслуживает особого рассмотрения. «Здесь и сейчас» нам важен еще один «вклад в копилку» наших выводов, которые теперь могут быть подтверждены или опровергнуты только археологически и археографически.

Во всяком случае, на данный момент мы повторяем наше утверждение о Меровингском происхождении Первой (и основной) династии Русских Царей, равно как и Русском происхождении самих Меровингов.

Напомним, что в свое время то же самое утверждали не только Ю.И.Венелин и Егор Классен, но и князь М.М.Щербатов и даже Императрица Екатерина Вторая.

На данный момент нам важно следующее: генеалогическая и династическая борьба в истории есть выражение распада изначальной традиции и отпадения от нее «атлантической» линии - «северо-атлантической» и «юго-атлантической», хазарско-средиземноморской.

II. «НОВАЯ АТЛАНТИДА» ПРОТИВ ЦАРЕЙ «СЕРДЦЕВИННОЙ ЗЕМЛИ»

«Эпоха великих географических открытий» для Британской короны - прежде всего, начало «восстановления Атлантиды». Атлантическая традиция, сформировав на Востоке и в Средиземноморье авраамические религии, выступает на Западе как наследие Thuata de Dannan, наследие, прежде всего, в рамках «большой геополитики» и даже «трансцендентальной геополитики» (по выражению Жана Парвулеско). В течение XVI века, пока за Новым Светом еще не утвердилось название «Америка», эти земли, особенно в Англии, часто именовали Атлантидой. Так, известному мореплавателю Адриану Джильберту в 1583 г. было дано правительственное дозволение на освоение и установление английских порядков в «северной части Атлантиды, именуемой Новым Светом».

Само название «Новый свет» чрезвычайно характерно. 1492 год был годом окончания составленной много веков раньше Пасхалии. Это совпадало с седьмым тысячелетием «от сотворения мира» (если понимать Библию буквально, как того и требовала западная традиция). С этой датой связывали наступление апокалиптических событий и конца мира, явление «Новой земли и нового неба». Ранее, в 1453 г. пала Византийская Империя, почитаемая Восточным Христианством Новым Римом, последним оплотом единственно правой веры. Падению Империи предшествовала неудача Ферраро-Флорентийской унии, должной, по замыслам ее учредителей «соединить» Православие и Римо-католицизм под скипетром Римского папы. Московский Великий Князь Василий Второй (Темный) из рода Рюриковичей-Даниловичей отвергает унию и вступает в духовное наследие Византии. На северо-востоке, строго в области Гипербореи, зачинается Третий и последний «Рим» («Империя Рамы»).

Конец мира не наступил. Точнее, он наступил «прообразовательно». «Новая земля и новое небо» не «сошли с небес», но открылись в пределах земных измерений, строго говоря, как «Великая пародия» (Р.Генон), царство которой и начинает быстро складываться именно тогда. Речь идет при этом о воссоздании противостоящей Гиперборее Атлантиды, «империи Thuata de Dannan», «империи данитов».

«Особая символическая подоплека сопровождала процесс открытия новых земель в самой северной части Нового Света - современной Гренландии, Канады и островов между ними. Здесь многие открываемые земли вызывали реминесценции с легендарной Последней Фулой (Ultima Thule) из средневековых мифов и потому их освоение приобретало особую идеологическую значимость. Использование символики Фулы в этом регионе сохранилось до наших дней. И сейчас американская военная база на крайнем Северо-Западе Гренландии носит название Фула» - указывает профессор МГИМО Н.А.Барабанов.

Также использовались названия предполагаемых или вымышленных земель. Так, в ходу было название Эстотиландия (Estotiland), под которым ожидали найти либо остров между Гренландией и Канадой, либо северную часть самого американского материка. Еще один вымышленный остров в Северной Атлантике получил название Фрисландии (Friseland), по преданиям, его открывателем был король Артур. Иногда, впрочем, Фрисландию отождествляли с Исландией, называя этот остров «Геландией» (Gelandium, т.е. «Землей льда»).

Оформление «новоатлантической» идеологии как таковой принадлежит знаменитому «елизаветинскому магу» Джону Ди (John Dee, 1527-1608) - эзотерику (ему приписывают занятия алхимией, однако, были они, скорее всего, теоретическими, а «порошок» он получил от некоего Эдварда Келли), географу и математику. С именем Ди связывают разработку концепции, легшей в основу позднейших колониальных империй, представления об особом предназначении Нового Света, а также попытку соединить магию с мировой политикой. Джона Ди считают создателем английской разведки МИ-5. Интересно, что свои секретные сообщения королеве он подписывал псевдонимом "007".

Джон Ди долгое время был доверенным лицом английской королевы Елизаветы I. С одной стороны, он готовил для нее астрологические прогнозы, а с другой стороны, был непосредственно вовлечен в тайную внешнюю политику Елизаветы как в отношениях с Францией, так и в начавшейся борьбе за колонии с Испанией.

Именно Джону Ди принадлежит появление самого термина «Британская империя» и разработка концепции прав Англии на колониальные завоевания и доминирование в мире. В 1577-78 гг. он разрабатывал эту идею в своих трактатах. Под империей Ди понимал совокупность Британии и ее колоний. Также Ди подчеркивал важность переселения англичан в колонии и соответствующей миграционной политики государства. Ди подчеркивал, что Британская империя превосходит любую земную монархию со времен сотворения мира и может стать всеобщей монархией.

Новую, «не римскую» (что особо подчеркивалось - в противовес «римскому наследию» континента - от православных Второго и Третьего Рима до римо-католической Священной Римской империи) империю Джон Ди именовал зеленой землей. В алхимии зеленый цвет - одно из ключевых понятий. Алхимик, начавший Великое Делание, с необходимостью должен отправиться в Зеленую землю, чтобы найти там так называемый витриол, Камень Философов (начало), в котором обретают Философский Камень (конец). Витриол, точнее, VITRIOLVM (купорос - русск. купа росная или кубок с росой), расшифровывается так: Visita Interiora Terr; Rectificandoqve Invenies Occultvm Lapidem Veram Medicinam («Посети тайныя земли и, очищая, из-обрети тайный Камень, истинное Лекарство»). Таким образом, «витриол» есть способ получения, способ работы.

Клод д`Иже, ученик Эжена Канселье, в своем «Новом Собрании Химических Философов» посвятил целую главу «Алхимическим цветам Делания», но после нее он поместил совершенно особую главу, каковую назвал «В особенности о зеленом цвете», где он, в частности, пишет: «Присутствие Всеобщего Духа (l’Esprit Universel) также проявляется через зеленый цвет, об этом свидетельствуют все священные тексты и все мифы всех народов. Зеленый цвет есть "Сигнатура Мирового Духа" в трех царствах Естества. [...] Читатель, желающий углубить свои знания, не должен пренебрегать связью между: зеленым змием (выделено нами - В.К.), зеленым ликом, зеленым лучом, зеленым языком (langue vert) и процессией с зелеными свечами в праздник зеленого волка (24 июня), в день солнцестояния (exaltation solaire), в аббатстве Жюмьеж. В том же ряду зеленый император румынских сказок, зеленое знамя Ислама и, прежде всего, Изумруд, упавший со лба Люцифера при его падении, почему одно из имен Венус, утренней звезды (stella matutina) и есть Люцифер. Зеленый цвет посвящен святому апостолу Иоанну, а мусульманская тра-диция вменяет его пророку Илие (Elie, Али)».

Знаменитый алхимик Рипли разъясняет понятие Зеленого Льва следующим образом: «Он называется зеленым, потому что его Материя еще едкая и зеленая, не фиксированная и не доведенная Природой до совершенства обычного Золота. Зеленый Лев философов - это зеленое золото, живое золото, которое еще не фиксировано, но несовершенно и оставлено Природой. Поэтому оно обладает способностью обращать все тела в их первоматерию и делать фиксированные тела духовными и летучими».

Алхимик, скрывшийся под псевдонимом Иринея Филалета, в трактате «Открытые врата в закрытый дворец короля» (Врата отверсты царска дворца затверста, как переводил некто Веков К.А.) так описывал «герметическую варку»:

«Возьми свое вещество и помести его в печь, соответственно управляя огнем на протяжении двадцати дней, во время которых ты будешь наблюдать различные цвета, а в конце четвертой недели, если огонь был постоянным, ты увидишь зелень, весьма приятную взору, которая будет сохраняться на протяжении десяти дней. Возрадуйся же, ибо затем смесь станет подобной черному углю и распадется на мельчайшие частицы. Эта операция представляет собой растворение фиксированного в нефиксированное с тем, чтобы обе эти части, будучи соединенными, составляли затем одну материю, частично духовную, а частично телесную».

«Зеленая земля» Джона Ди - это и есть «указание пути» трансформации мира в «Новую Атлантиду». Это «герметическая варка мировой истории». «Зеленый лик» - название романа Густава Майринка. В другом его романе, «Ангел Западного окна» появляется сам Джон Ди, вызывающий Зеленого Ангела.

Джон Ди открыто сопоставил нарождающуюся Британскую империю и с христианским идеалом «мистического универсального града», объединяющего всю землю, и «космополитическим правительством» для управления им. Таким образом, Ди сразу же придавал Британской империи всемирный, глобальный характер. Говорил он в этой связи и о концепции "гражданина мира", о космополитизме в рамках империи» - указывает Н.А..Барабанов. Особо подчеркивал Джон Ди мистическое значение присоединения к Британской империи территорий Нового Света (главным образом, Гренландии и Америки), рассматривая их как новую землю обетованную, как достигнутые "острова блаженных" («Аваллон» из легенд о Туата-де-Даннан и «артуровского цикла». Лишенные «языческой» мистики и сильно рационализированные в «чисто библейском» духе, эти выкладки Джона Ди затем заимствуют пуритане и современные протестантские фундаменталисты в США.

Начиная с 1581 г. Ди проводил регулярные магические ритуалы «вызывания ангелов» в хрустальном камне. Помогал ему Эдвард Келли. Об этих ритуалах Ди оставил подробные записи в своем дневнике. Ритуалы бесед с «ангелами» Ди использовал и для выяснения будущего британской колониальной империи. Более того, Ди пытался и самих «ангелов» настроить на службу Британской короне.

«Этому можно верить или нет, - пишет далее профессор Барабанов. - С исторической же точки зрения в любом случае необходимо подчеркнуть, что на фоне множества магов, астрологов, алхимиков, оккультистов, пытавшихся влиять на мировую политику, предложения Джона Ди представляются одними из наиболее целостных и оказавших значительное влияние на развитие политической мысли в Европе. Поэтому его деятельность и в этом плане заслуживает серьезного внимания».

Конечно, с православной точки зрения все это вызывает не просто сомнения. Согласно учению Святых Отцов, силы бесовские способны принимать образы ангелов и даже самого Христа.

«В образе Христа дьявол искушал однажды преподобного Исаакия Печерского, семь лет подвизавшегося в затворе, не видя никого. И однажды, когда он, при наступлении ночи, утрудившись от пения псалтири, потушил свечу и сидел в своем месте, видит в пещере необычайный свет, и ему предстали два беса в образе двух юношей, сказав: «Мы Ангелы, а вот грядет к тебе Христос». Не остерегся Исаакий от губительного помысла видеть Христа и не победил его смиренной молитвой. Не оградив себя крестным знамением, он поклонился бесу, явившемуся в образе Христа. Как только это совершилось, бесы радостно воскликнули: «Наш Исаак». Они начали кружиться возле преподобного, который на другой день был найден в беспамятстве и после этого несколько лет находился в душевном и телесном расслаблении. В образе Христа явился бес и преподобному Пахомию и сказал: «Радуйся, старец, столько мне угодивший. Я - Христос, и пришел к тебе, как другу своему». Изумился преподобный Пахомий и, смотря на привидение, начал рассуждать: «Христово пришествие к человеку сопровождается радостью, сердце не чувствует никакого страха, все помышления тотчас исчезает, ум делается очами серафимскими и весь вперяется в созерцание славы Господней; а я теперь смущаюсь, боюсь... Нет, это не Христос». Потом, оградив себя крестным знамением, с дерзновением сказал: «Отойди от меня, дух злобы. Будь проклято лукавство всех твоих начинаний». Мгновенно призрак исчез, и дом наполнился смрадом.

14 марта 1582 г.) «архангел Михаил» показал Ди магическое Кольцо власти над миром (меч «архангела» внезапно стал огненным, и из этого пламени появилось Кольцо). Помимо «Кольца власти» «ангелы» передали Ди и «священный Камень власти» (магический кристалл для контактов с высшей силой), «самую сокровенную часть римского наследства». С этим Камнем, как сказал Джону Ди «ангел Кармара», он превзойдет всех королей земли. Этот Камень был передан в руки Ди «ангелом», появившимся из западного (закатного) окна его комнаты, что послужило поводом для названия романа Густава Майринка. «Западное окно», очевидно, указывает на «Атлантическую империю». Затем «ангелы» открыли Джону Ди и особый (т. н. «енохианский») язык.

Непосредственным продолжателем идей Джона Ди стал уже в конце ХIX в. предприниматель и политик Сесил Родс (1853-1902). Только при всемирной империи, согласно Родсу, возможно поддержание долгосрочного мира на планете. Поэтому целью империи станет «создание, наконец, настолько могущественной державы, что она сделает войны невозможными и поможет осуществлению лучших чаяний человечества». Планируемую им всемирную британскую империю Родс объявлял преемницей всемирных империй прошлого: «Мы, люди практичные, должны завершить то, что пытались сделать Александр, Камбиз и Наполеон. Иными словами, надо объединить весь мир под одним господством. Не удалось это македонцам, персам, французам. Сделаем мы - британцы».

Символика «Последней Фулы» проецировалась им также на юг, на другой край земли, причем использовалась там и на рубеже XIX-XX веков. Так, отряд первых колонистов Сесила Родса, направленных им на освоение современного Зимбабве, свой первый укрепленный форт на территории за пределами белых поселений назвал именно Фулой. «Первоначальную», «арийскую» традицию в ее «атлантическом» изводе Родс, в точном соответствии с «атлантической парадигмой», дополнял «ближневосточной». Когда колонисты Родса направились на освоение будущей Родезии, их первый укрепленный форт за пределами белых поселений был назван Фулой, напоминая о легендарной «Последней Фуле» североевропейских средневековых мифов - острове на самом краю земли перед потусторонним миром. После открытия золотоносных месторождений в Южной Африке распространилась легенда, что эти земли и являются таинственной страной Офир, откуда, согласно Библии, древнееврейский царь Соломон привозил золото для украшения Иеросалимского храма. Родс в этой связи особо подчеркивал, что именно он разрабатывает «копи царя Соломона».

Сакральная топонимия «Фуле», «Фулы» (Тулы, «Туле») имеет самое прямое отношение к первоначальной, «полярной» традиции. Подробно это разъясняется у Рене Генона в книге «Царь Мира». Генон указывает:

«Говоря о «вышней области», мы могли бы привести немало согласующихся между собой свидетельств, относящихся к другим традициям; вспомним, в частности, еще одно наименование этой области, возможно, куда более древнее, чем Парадеша. Это наименование - Тула, которое, у греков превратилось в Thulе; как мы вскоре убедимся, эта Тhulе, по всей вероятности, первоначально идентична «острову четырех Владык». Следует, впрочем, заметить, что название Тула вплоть до наших дней встречается в самых разных точках Земли - от Центральной России до Центральной Америки; можно предположить, что каждая из этих точек в более или менее отдаленную эпоху служила местопребыванием духовной власти, являющейся как бы эманацией владычества первозданной Тулы. [...] Но, с другой стороны, следует отличать Тулу атлантов от Тулы гипербореев, которая и в самом деле представляет собой первый и наивысший центр для совокупности человечества нынешней Манвантары; именно она была тем "священным островом" и, как говорилось выше, первоначально занимала полярное положение не только в символическом, но и в буквальном смысле слова. Все другие "священные острова", повсюду обозначаемые именами со схожими значениями, были только образами этого острова; это приложимо даже к духовному центру атлантской традиции, которая существовала в течение вторичного исторического цикла, включенного в Манвантару (курсив наш - В.К.). Слово «Тула» на санскрите означает «весы» и, в частности, употребляется для обозначения одноименного созвездия; но следует помнить, что, согласно китайской традиции, небесными Весами считалась первоначально Большая Медведица. Это замечание крайне важно, ибо символика, относящаяся к Большой Медведице, естественным образом связана с Полюсом». Наследники Thuata-de-Dannan однозначно ориентируются на «вторичную Тулу» атлантической традиции - в противовес Туле первичной, гиперборейской. Перед нами, на самом деле - прямой эзотеризм «Северо-Атлантического Союза» - против эзотеризма Северного Полюса, Руси. Читающий уразумеет.

Именно с середины XVII века - накануне основных разработок Джона Ди, а затем и с его участием - Британская разведка начинает работу именно по России. В 1553-1554 годах на Руси появился британский купец Ричард Ченслор, являвшийся доверенным лицом английского двора. Он смог ознакомиться с Московским государством и даже был удостоен аудиенции у молодого Ивана IV. Вывод, который Ченслор сделал о Руси, был таков: «Если бы русские знали свою силу, то никто не мог бы соперничать с ними, но они ее не знают».

«Ричард Ченслор появился на Руси вследствие разворачивавшегося геополитического противоборства религиозно-цивилизационного характера интенсивно протестантизируемой Англии с окружавшим ее тогда остальным христианским миром, в основном католическим, - указывает исследователь истории британской разведки А.Ефремов. - Направлявшиеся им в Лондон аналитические выводы, по сути, были геополитическими. Он особо подчеркивал, что в начале своего правления Иван IV уже «затмил своих предков и могуществом, и добродетелью» (к слову сказать, и другие англичане в своих донесениях в Лондон отмечали аналогичное). Пристальное внимание он уделял и тому, что Русь «имеет многих врагов и усмиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, Ногаи ужасаются русского имени… В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив. Одним словом, нет в Европе, более россиян, преданных своему государю, коего они равно и страшатся, и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериной ловлей, ни музыкой, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России».

Ченслор пробыл в Москве восемь месяцев. После его возвращения в Англии было учреждено специальное «торговое» общество, основными пайщиками которого были члены Тайного Королевского Совета. Общество на протяжении тридцати лет было убыточным, финансировалось за счет королевской казны. Его «специальная» деятельность очевидна.

Вскоре начались вещи, остающиеся загадками до сих пор.

Эти данные уже получили широкую огласку. В 1963 году после вскрытия комиссией Министерства культуры СССР гробниц Ивана Грозного, его сыновей - Ивана Ивановича, Феодора Ивановича - и воеводы князя Михаила Скопина-Шуйского открылась страшная картина. В останках Ивана IV Грозного была обнаружена чрезмерно высокая концентрация одного из самых ядовитых для человеческого организма металлов - ртути. Причём, её содержание достигало 13 граммов в расчёте на тонну, в то время как обычно в человеке содержание ртути не превосходит 5 миллиграммов на тонну! Разница - в 2600 раз. При этом во время анализа не было принято во внимание то обстоятельство, что при похоронах Иван Грозный был облачен в схиму, богато расшитую золотыми нитками. Золото же является сильнейшим поглотителем ртути. Следовательно, подлинное содержание ртути в останках Ивана Грозного должно было быть значительно большим. В останках Ивана Ивановича также была зафиксирована ртуть - до нескольких граммов на тонну, что также абсолютно ненормально. А вот в останках младшего сына - Фёдора Ивановича - ртути зафиксировано не было! Простое сопоставление этих фактов приводит к единственному выводу: Ивана IV и его семью целенаправленно травили ртутью. Вот факты: Первенец Ивана IV и Анастасии Захарьиной (Романовой-Юрьевой) - Димитрий - родился здоровым и нормальным ребёнком, а умер от банальной простуды (простудился во время поездки с отцом на богомолье), которую в те времена далеко не всегда могли вылечить даже царские лекари. Ртути в его останках не обнаружено. Второй сын Ивана IV и Анастасии - Иван - тот самый, которого Иван Грозный в 1581 году якобы убил посохом, родился в 1554 году, когда самому Грозному было всего 24 года, и рос здоровым и сильным человеком. Но и в его останках обнаружена высокая концентрация ртути. В относящихся к периоду правления Ивана Грозного исторических документах нет даже намека на что-либо подобное. Напротив, по документам и летописям четко видно, что царевич именно скончался («преставился», если на языке того времени), причем в длившихся четыре дня жутких мучениях от тяжелой болезни, вызванной, как было установлено уже в ХХ веке, жестоким отравлением ртутью. Для смертельного исхода достаточно 0,18 г. ртути. Между тем, как было указано выше, количество обнаруженной в его останках ртути превышало даже смертельную дозу в несколько десятков раз! Миф об убийстве сына «изобрел» папский легат, иезуит Антоний Поссевин, прибывший в Москву в 1581 г. в качестве посредника в переговорах между русским царем и польским королем Стефаном Баторием, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские земли. Он также предлагал Иоанну королевский, а затем и императорский титул от папы в обмен на организацию «крестового похода» против Османской империи и «освобождение Константинополя», в чем получил отказ. «Государства всей вселенной не хотим», - как известно, ответил тогда Русский Царь, за что и получил от Рима, по сути, ритуальное оклеветание, не снятое ни Церковью, ни историками до сего дня. Впоследствии его версию подхватил «немец-опричник» Генрих Штаден, который впоследствии, по возвращению в Германию выдвинул один из первых проектов завоевания Московии.

А в 1560 году умирает царица Анастасия. Причём, уже сам Иоанн Васильевич не сомневается в том, что её отравили.

Отравление ртутью (сулемой) известно давно. В описываемые времена всей Европе, например, была известна «болезнь сумасшедшего шляпника»; она была распространена именно среди мастеров шляпного дела, которые при изготовлении модного тогда фетра использовали смертоносные ртутные соединения. Сейчас она известна как «болезнь Минамата» - впервые в XX веке была зафиксирована в Японии вследствие массового отравления ртутью, отсюда и название.

Вскоре после Ченслора, в 1870 г., в разгар Ливонской войны, в Москве появился еще один посланец Лондона - женатый на англичанке немец (скорее всего, голландец) Елисей Бомелиус (Бомелий, 1530-1579), ставший царским лейб-медиком, искуснейший в изготовлении ядов. Как пишет К.Валишевский, по одной из самых распространенных версий, Бомелия из Лондона привез русский посол в Англии Андрей Совин. Прошлое лекаря и мага было и остается туманным. По одним данным, Елисей был блудным сыном московской купчихи Елисеихи. Его мать успела за свою полувековую жизнь провести с десяток лет в татарском плену, затем была продана западным купцам, поднаторела в Генуе в нескольких иностранных языках и искусстве предсказания. Другая версия говорит о том, что родина Бомелия - вестфальский городок Везель, в университете которого он обучался и был оттуда изгнан за увлечение чернокнижием, блуд и пьянство. Третье предание утверждает, будто Елисей долгие годы являлся воспитанником одного из римских пап, затем бежал в Индию. Там он якобы изучал древнюю мудрость Гималайского «Братства Махатм». Четвертая версия происхождения Бомелия, которую он сам охотно поддерживал, гласила, что Елисей был побочным сыном французского короля... Несмотря на разные толкования биографии первой половины жизни Бомелиуса, доподлинно известно, что в конце пятидесятых годов XVI столетия Елисей появился в Лондоне, где параллельно с изучением в Кембридже медицины занимался астрологией.

Влияние новоявленного лекаря и звездочета стало практически безграничным после того, как Бомелий заявил Иоанну Грозному, что на том лежат черные чары, а две его супруги были погублены придворными завистниками и чернокнижниками (характерно стремление «переложить» вину на русских бояр). По мнению некоторых историков, именно по наущению Бомелия опале подверглись такие видные и уважаемые люди того времени, как князья Михаил Воротынский, Никита Одоевский и Петр Куракин, боярин Михайло Морозов с двумя сыновьями и супругою Евдокией, окольничие Петр Зайцев и Григорий Собакин, псковский игумен Корнилий и новгородский архиепископ Леонид. При этом вскоре сам Бомелий вступил в сговор с ненавистными Иоанну Грозному псковскими боярами и в одну из ночей, прихватив нажитое золото, Елисей бежал из Москвы, но уже через сутки на пути к Пскову Бомелий был схвачен и в цепях привезен в Первопрестольную. После жестоких пыток, во время которых звездочет выдал всех сообщников, он был казнен: опального мага вначале вздернули на дыбе, вывернули все суставы, вывихнули ноги пятками вперед.

«В сохранившихся до наших дней народных преданиях о неприязни русских к Бомелии присутствует геополитическая подоплека: ненавидя его и пребывая в уверенности, что злой немец Бомелия своими чарами внушил царю свирепство, они объясняли это тем, что-де немцы, то есть иностранцы вообще путем гаданий и волхований якобы дознались, будто им предстоит быть разоренными дотла русским царем. И вот, дабы отклонить от себя такую участь, они и прислали на Русь своего волхва, - рассказывает еще один исследователь деятельности британской разведки в России А.Б.Мартиросян. - Действия молодого царя были абсолютно адекватной реакцией на резко усилившийся тогда натиск в основном католического Запада на Русь в поисках сухопутного пути на Восток, в Индию - тогда уже было известно, что он пролегает через Русь. И вовсе не случайно, что этот натиск, особенно в первый период правления Ивана IV, получал заслуженно жестокий отпор со стороны Москвы, которая к тому же стремилась возвратить себе и исторически законные выходы в Балтийское море. На арене этого жестокого геополитического противостояния католицизма и резко набиравшего силу протестантизма в очень хитроумной комбинации выступил Лондон со своими шпионами и колдунами-отравителями».

До сих пор вызывает много вопросов так называемое «английское сватовство» Царя Иоанна, широко используемое для компрометации Государя, будто бы вначале сватавшегося к британской королеве, а затем обозвавшего ее в письме «простой девкой» по причине того, что она «не самодержавна». Сейчас нас в меньшей степени интересует самодержавность или ограниченность власти «Королевы-девственницы». Вот что говорит обо всем этом А.Б.Мартиросян: «Стремясь к развитию англо-русского сотрудничества, Иван IV предоставил Московской торговой компании монопольное право на торговлю с Русским государством, в результате чего британские купцы в одночасье превратились в абсолютных монополистов. Затем компания получила право беспошлинной торговли. А в1569 г. - еще и уникальное право беспошлинной транзитной торговли по волжскому пути со странами Востока! Этого бритты добивались целенаправленно. Известно, например, датированное 1568 г. письмо лорда Берли английскому послу-резиденту в Москве Рэндольфу, в котором он указывал на необходимость требовать от русских властей увеличения привилегий для английских купцов, в частности, на самостоятельную торговлю с Персией. Ведь главная-то задача Англии в том и состояла, чтобы любыми путями, но, минуя контроль католических стран, пробиться на Восток. Англичане, надо отдать им должное, действовали очень тонко: вытесняя всех пытавшихся действовать на русском рынке иностранцев, особенно голландцев, в качестве агента влияния и отравителя, приставили к Ивану Васильевичу именно же голландца! В случае провала можно было развести руками и сослаться на «голландский след». Однако безудержная алчность британцев привела к тому, что после одного из приступов свирепости Иван IV в 1570 г. лишил эту компанию всяческих льгот. То есть всего-то через год! Уже в те времена «специальные средства» настолько превалировали в деятельности британской дипломатии, что терпение Москвы лопнуло. Совместно с дьяками Посольского приказа самодержец провел интересную акцию стратегического влияния - направил английской королеве Елизавете послание от 24 октября 1570 г., в котором без обиняков обвинил ее в том, что она позволяет своему окружению руководить английским государством. Иван Грозный преследовал цель неопровержимой компрометации лорда Берли в глазах королевы - до такой степени его проделки надоели русским. В Москве, к примеру, хорошо знали содержание письма лорда Берли послу-резиденту Рэндольфу, в том числе и потому, что в нем речь шла не только о торговых привилегиях. Глава разведки жестко требовал от него уклоняться и от любых переговоров о заключении каких-либо союзов, тем более на условиях взаимных обязательств. Да и в самом-то деле, ну о каких переговорах или союзах можно было говорить, если лорду Берли прекрасно было известно, что его же агент влияния травит царя и его родню с катастрофическими для династии последствиями?!»

В своем исследовании под названием «Позолоченный аптекарь, или Отравленная кровь Пеликана» Олег Фомин пытается развивать идею об «английском следе» в установлении династии Романовых. Он опирается прежде всего на собственный исследования иконографии (прежде всего ворот и печных изразцов) Ипатьевского монастыря в Костроме, где, как известно, находился накануне призвания на Царство юный Михаил Феодорович Романов. В частности, он пишет о боярах Романовых, имея в виду предков их рода - Федора Андреевича Кошку и Андрея Ивановича Кобылу. Кошка - слово, совпадающее в древнем сакральном корнесловии, часто неточно именуемом «народной этимологией», со словом «кощей», а также «кош», то есть короб, корзина в виде корабля [...] Кощей - также тот, кто ведет запасную кобылу для князя, если верить некоторым этимологическим словарям. Иероглиф «кобылы» является знаком привилегированного, аристократического сословия, сословия всадников. Особым даром этого сословия было в;дение «языка птиц» или каб;лы, которую не следует путать с еврейской каббал;й [...]. Это характерное аристократическое средневековое искусство трактования гербов и особой корнесловной поэзии, воспевающей рыцарский герб и раскрывающей через рифму общность далеких по смыслу - в современном языке - слов». Далее, анализируя уже собственно иконографию, Фомин указывает: "Справа от льва-кошки - знак единорога. Но единорог этот с явно обломанным рогом. Полагаем, что рог был сбит умышленно - еще при постройке. Иначе говоря, это, в некотором смысле, и есть кобыла-Единорог, конечно, знак чистоты, а также субститут Козерога. Этот символ употреблялся Иваном Грозным в качестве геральдического знака Руси. Переводные физиол;ги называют единорога «индриком-зверем». Но в то же время единорог - символ Шотландии… Причем здесь Шотландия? Да при том же, что и Англия. Лев и Единорог - знаки Британской империи. Знаки Британской империи в сердце Московского государства. Таким образом, здесь обнаруживается своего рода борьба символов, точнее, война гербов, имеющая весьма оперативное значение, исходя из основных посылов оккультных знаний. Для традиционного сознания изображения, помещенные на культовых сооружениях, имели более весомое значение, нежели техническая оснащенность и даже воинская доблесть армии. Стало быть, подобные изображения, будь они правильно распознаны, оказывались равнозначными государственной измене. Итак, что мы имеем? Снаружи - экзотерически - романовские Кошка и Кобыла. Изнутри - эзотерически - Лев и Единорог. Причем два других сюжета въездных ворот храма дублируют этих странных льва-кошку и единорога-кобылу. Единорог уже в полной своей красе, с рогом, изображен с торца ворот, где его можно было и не заметить по соседству с медальоном, украшенным растительной символикой. Лев, уже вполне напоминающий льва, как его принято изображать и сегодня, находится на фасаде ворот в нижнем ряду, справа. Причем, этот лев сверху украшен геральдическим цветком, напоминающим корону. Сам же лев перепрыгивает через двойной цветок со свесившимися в разные стороны бутонами, напоминающими головы геральдического двуглавого орла. Закрученные поросли внизу довольно точно имитируют его лапы. С точки зрения войны символов, это несомненный знак превосходства и даже надругательства Британской короны над новой династией Московии».

Конечно, и львов, и единорогов, которые, действительно, составляют важную часть британской геральдики, мы также встречаем и в геральдике русской. Это, скорее всего - общее наследие единого, хотя и многажды разделявшегося, Царского Рода, Vamsa Surya, откуда эта символика переходит и в алхимию как Царское («королевское») Искусство, служа уже затем обозначением не должного быть именуемого смысла его «ручной работы». Поэтому утверждения Фомина, скорее всего, выглядели бы «натяжкой», сделанной с определенными целями. Если бы… не все тот же «фактор Джона Ди».

Как известно, Джона Ди, весьма популярного в Европе, в частности, при дворе «императора-алхимика Рудольфа Второго, звал к себе на службу последний царствовавший Рюрикович, Царь Феодор Иоаннович. Впрочем, звал ли? Или это были слухи, которые уже тогда умела распространять британская разведка (вспомним про «британский брак» Иоанна Грозного - ради чего все было затеяно, кто выиграл и кто проиграл?). Но, так или иначе, после окончания Смуты, при новой династии действительно оказывается, правда не сам Джон Ди, а его сын Артур (sic!), по-русски, «Артемий Иванович Диев», который становится ни больше ни меньше как главным придворным медиком нового Царя (до этого он был ассистентом в королевской лаборатирии Рудольфа II. Известный советский химик и историк химии академик Н.А.Фигуровский написал о нем исследование под названием «Алхимик и врач Артур Ди (Артемий Иванович Дий)», изданное только по-английски и изъятое (sic!) из всех советских библиотек, кроме библиотеки Института истории естествознания, где его и прочитал Фомин. Фигуровский рассказывает о многочисленных благодеяниях, оказанных Артуру Ди, лишь единожды, в 1627 г. покинувшему Москву, служившему при Аптекарском приказе и написавшему известный алхимический трактат «Fasciculus Chemicus» с описанием «режимов Камня».

Фомин, убедительно доказавший алхимическое содержание иконографии Ипатьевского монастыря, в связи с этим утверждает: "Не вызывает никаких сомнений, что Ди часто сопровождал Государя. Вероятно, и в его паломничествах в Ипатьевский монастырь. Другими причинами объяснить появление определенного рода построек в Костроме, уже упомянутых выше, а также изразцов Царских Палат Ипатьевского монастыря в Костроме довольно трудно».

Для Фомина как исследователя собственно герметической традиции крайне важны обстоятельства, на которые указывает один из исследователей «проблемы Ди» Дж.Ф. Гмелин, а вслед за ним Н.А.Фигуровский: у Джона Ди, и у его сына Артура Ди есть трактаты с одинаковым названием. Фигуровский сообщает: «Гмелин предполагает, что Джон Ди, Артур Ди, а также некий Эдмунд Ди являются одним человеком». И далее: «Путают Джона Ди с его сыном Артуром Ди и неким Эдмундом Ди, который, возможно, был самозванцем. Вероятная причина путаницы - одинаковые названия книг, написанных отцом и сыном - "Fasciculus Chemicus"». Фомин, будучи «аматором» «Великого Делания», конечно же, утверждает: «Если кто-то еще не понял - Артур Ди и есть Джон Ди, продливший свою жизнь с помощью Камня, а чтобы остаться неузнанным, скрывшийся под именем своего сына, который, вероятно, умер в малолетстве». Мы не будем ни подтверждать этот вывод, ни оспаривать (Фомин «подтверждает» его своими снами и совпадениями собственной жизни, кои мы тоже не можем ни подтвердить, ни оспорить). Не будем и принимать на веру утверждения о том, что Ди владел «искусством Камня» - есть много оснований полагать, что это все же было не так. Но на самом деле в рамках нашего рассмотрения все это не так важно. Важен вывод, который делает Фомин вне чисто алхимических коннотаций. А он таков: «Для русского романовского монархического сознания сама мысль о влиянии подобного персонажа на Государя - катастрофа. Ведь если Джон/Артур Ди похозяйничал в Московии, значит, в самом начале романовской династии заложена идеологическая бомба британских спецслужб. С самого своего основания Романовы заключили пакт с Пеликаном. Отсюда и сегодняшнее продавливание мелюзинитского ставленника Приората Сиона - Виндзора - Майкла Кентского на русский престол. И разумеется, отсюда же символические изображения на въездных вратах костромской церкви Воскресения на Дебрях, построенной на английские деньги. Русский барс/медведь, удушаемый и уязвляемый змием. Не будем забывать, что совсем недавно Майкл Кентский посетил Россию, и в первую очередь - Кострому».

В любом случае - так это или не так - обвинение серьезно.

К «проблеме Майкла Кентского» и ее «новому изводу» - «проблеме Принца Гарри» - мы еще вернемся. А пока продолжим.

«Но вот, что остается загадкой, - говорит далее Фомин. - Если герметические изразцы Царских Палат Ипатьевского монастыря, а также конспирологические клейма въездных ворот собора Воскресения на Дебри явно английского происхождения, то сами-то золоченные врата изготовлены были только в XVI в.! Значит, и до приезда Ди в Московию Ипатьевский монастырь представлял собой некий центр передачи эзотерической Традиции. А, стало быть, появление Ди в Ипатьевском монастыре - знак оккультной войны атлантистского Левиафана против континентального Бегемота. Ди приехал в каком-то смысле «наводить порчу», «метить территорию». Так, может быть, именно исходя из этого и следует понимать взрыв Троицкого собора? Скорее всего, атлантистскими агентами были уничтожены физически не только артефакты Ипатьевского монастыря, но и живые носители хранившейся там Традиции».

Фомин указывает здесь на следующие обстоятельства. Главный собор Ипатьевского монастыря - Троицкий. Точная дата постройки собора неизвестна. Историки, как правило, говорят - не позже 1560 г., по другой версии - 1586 г. В 1649 г., при царствовании Алексея Михайловича, собор самопроизвольно (!) взорвался. Восстановили его лишь в начале 50-х гг. XVII в.

И далее он задает развернутый вопрос: «В подклете собора якобы хранили порох. Неосторожное обращение с огнем похоронило под развалинами, вероятно, весьма любопытные сюжеты. По крайней мере, то, что осталось от собора, а осталось не так уж и много, при самом оптимистическом подсчете 40%, заставляет даже брови позитивистски настроенных историков подняться высоко, да там и остаться. Неужто Алексей Михайлович распорядился уничтожить наиболее откровенные оккультные символы, оставшиеся от своего предшественника?»

И далее:

«Во времена Средневековья не только на Западе, но и на Руси центрами знания были практически исключительно монастыри. Одним из таких монастырей был Ипатьевский монастырь. Участие в нем принимали зачастую настолько противоборствующие стороны, что на вопрос «как они между собою связаны?» невозможно найти хоть какого бы то ни было адекватного ответа. Единственным возможным на этот вопрос может служить столь же закономерный ответ: никак, поскольку сам Ипатьевский монастырь был оккультным духовным центром, в чьей воле было легитимизировать или не легитимизировать внешнюю власть. Настоящее соображение предполагает, что внутри Ипатьевского монастыря находилась некая особая духовная территория, сродни Папской области в Италии. За одним исключением. На момент XVII в. власть Римской Церкви не была столь духовно могучей, как в далекой Костроме, поставлявшей на Царство нового Государя. Вероятно, передача влияний внутри монастыря посредством тех или иных институтов духовной преемственности здесь восходит к дохристианским временам».

Быть может, смысл «тайной войны», о котором говорит Фомин, значительно им упрощен. Но наличие ее очевидно. Быть может, утверждение о том, что за сменой династии на Руси прямо стоял Лондон, тоже опрометчиво. Но то, что речь идет о династическом, а не только геополитическом противостоянии Континента и Океана, двух линий Vamsa Surya, также очевидно. Если же при этом Православная Русь становится - по преемству - Третьим Римом, подлинно «священной Римской Империей», то слияние геополитической борьбы с сакрально-династической еще более очевидно. «Династическая зависть и соперничество колена Данова с упрочением державы римских царей, явившейся правопреемницей Царства Давида на земле, - пишет Николай Козлов, - перешло на престолонаследников римских императоров, спровоцировав вокруг самодержавного престола на протяжении многих веков невероятное количество кровавых заговоров и династических интриг, начала и концы которых никак не могут быть поняты без рассмотрения и учета династических претензий родоначальников и сторонников [...] лжемессии, антихриста в качестве мирового монарха».

Здесь мы вынуждены будем привести большое извлечение из упоминавшегося ранее Дэвида Айка. Можно еще раз повторить: условимся, что с нашей точки зрения речь идет о «новомифологическом» восприятии реальности, которое мы вправе истолковывать именно как новый миф, опирающийся на древние тотемы.

Все то, что Дэвид Айк пишет в своих многочисленных книгах и статьях, прежде всего в книге The Biggest Secret, в которой 550 страниц и 60 документальных иллюстраций, он кратко рассказал в интервью украинскому журналу «Досье секретных служб».

«Когда я был маленьким, - говорит Айк, - меня всегда удивляло, как на нескольких островах, которые едва можно разглядеть на глобусе, могла появиться Империя, которая охватывала весь мир. Теперь объяснение очевидно. Эта империя была не империей Великобритании. Это была империя Вавилонского Братства. Мои исследования и невероятно синхронистическая жизнь показали мне, и этому даны детальные объяснения в книге, что если вы вернётесь достаточно далеко в прошлое, то найдёте там не одну-единственную расу пришельцев, а множество таких рас, которые переплетены с человечеством. Есть одна специфическая группа внутри расы пришельцев, которая действует в физическом мире. И её первичным фокусом являются нижние обертоны четвёртого измерения, которые люди называют астральным уровнем. Это раса рептилий (курсив наш - В.К). В книге я выражаю твёрдую уверенность, что те, кого мы называем Ануннаки (по шумерским табличкам), на самом деле являются расой рептилий. И я не одинок в этом. Доктор Дэвид Артур Хорн написал книгу «Внеземное происхождение человечества» и провёл те же связи, которые провёл я [...] Если вы посмотрите на свидетельства, то увидите, что существует огромное количество литературных ссылок на змей-людей-змей-богов. Если вы проведёте исследования дальше, то увидите, что все события происходили в горах Кавказа, на том месте, где сейчас находится Турция, Иран, Ирак, в той местности, которую мы называем Шумер и Вавилон, а также в долине Египта (похоже, что местность вокруг гор Кавказа является тем местом, откуда вышли эти родовые линии) (территория южной ветви колена Данова или Хазарского каганата - В.К.). Скрещивание произошло между человеческой расой и этой рептильной группой внутри расы. Я не отношусь к рептильному генетическому потоку как к негативному самому по себе (курсив наш - В.К.), совсем наоборот, разговор идёт только об этой конкретной группе внутри расы. Шумерские глиняные таблички и другие источники информации по всему миру говорят о том, что эти гибриды стали полубогами, посредниками между богами и человечеством. Если вы посмотрите на историю Ирана, то увидите, что самые первые цари были названы царями-змеями и они становились царями в результате своей генетической структуры и родовой линии. Именно отсюда происходит божественное право царей. Единственно, где мы сбились с пути, так это в том, что нам не говорится о боге (или обо Всём, Что Есть, если такая формулировка вам нравится больше), там говорится о БОГАХ. Следующее, примерно в 2200 году до н. э. в Египте образовалось нечто, называющееся КОРОЛЕВСКИМ ДВОРОМ ДРАКОНА. Он всё ещё имеет довольно большую силу сегодня, 4000 лет спустя и находится в Англии, которая, по моему мнению, является эпицентром всемирного контроля - эпицентром сети, которая управляет миром (курсив наш - В.К.). Эпицентр находится там, в том месте, которое мы называем Сити - в финансовом районе, а также в прилегающих к нему районах. В этом районе находится Лондонский Банк. [...] Гибриды, которые были правителями древнего Ближнего и Среднего Востока, стали аристократией Европы и королевскими семьями Европы (курсив наш - В.К.). На самом деле, существует только одна королевская семья - просто она существует под разными именами. Виндзоры являются одной из этих линий. Основным временным пунктом экспансии, для того, чтобы эти родовые линии действительно смогли захватить планету, является 1689 год, когда одна из этих родовых линий под именем Вильям Оранжский (по-русски принято именование «Вильгельм Оранский» - В.К.), с которым связаны родственными узами каждая ныне живущая королевская фамилия в Европе, был посажен на трон Англии, придя из Голландии. С 1689 года эти линии крови, которые стали известны под именем Иллюминати, сделали район Лондона Сити своим эпицентром. И в 1694 году Вильям Оранжский подписал хартию, в результате которой был создан Банк Англии и вся центральная банковская система начала своё движение под его руководством. Именно поэтому почти в каждой стране есть свой центральный банк, так как существует взаимосвязанное руководство, оно руководит экономикой своих стран и держит финансовые нити правительства».

Совершенно очевидно, что Дэвид Айк говорит о Thuata-de-Dannan, как бы их ни называть. То есть о царях (а, точнее, судьях, если отождествлять их с коленом Дановым) атлантической традиции. Он ошибается, когда называет эту «расу» единственным источником Царства, тем более, что и сам признает (в его терминах, с которыми мы не отождествляем наши), «не одну единственную расу пришельцев, а множество таких рас, которые переплетены с человечеством», а также и то, что сам он говорит об «одной специфическая группе внутри расы пришельцев, которая действует в физическом мире», о том, что «её первичным фокусом является нижние обертоны четвёртого измерения, которые люди называют астральным уровнем». Это опять-таки означает, что «ануннаки», «рептилоиды», «колено Даново», как бы их ни называть, сугубо вторичны, и связаны лишь с одной, атлантической традицией, традицией «морских островов» (причем, имеется в виду очень вторичное истолкование «философского моря» и «сердца морского»). Но есть и другие Царства, более высокого происхождения, нежели связанные с «нижними обертонами четвертого измерения». Здесь мы возвращаемся к тому, что А.Г.Дугин в работе «Крестовый поход Солнца» называет «Орденом мертвой головы» в противовес «Ордену живого сердца». То есть мы можем говорить и об «ариях-предателях» (в терминологии Мигеля Серрано), и о псевдо-Меровингах, восставших (прежде всего через фальсификацию наследия) против собственно Меровингов - они же Вёльсунги, Рюриковичи, Кейяниды, Чингизиды и другие континентальные династии - Русь (в самом широком смысле).

Сама по себе фигура Змея в этом случае имеет онтологическую природу и не несет моральной окраски.

Несколько иначе рассматривает эти же вопросы другой современный исследователь «Двора Дракона» - Лоренс Гарднер. В отличие от «гуманиста и республиканца» Дэвида Айка, Лоренс Гарднер называет себя представителем «Его Королевского Высочества принца Албанского Майкла Стюарта», возможного претендента на Престол Шотландии в случае ее отделения от Великобритании, и сам, по его утверждениям, имеет отношение к «Двору Дракона». Лоренс Гарднер - автор переведенных на русский язык книг «Чаша Грааля и родословная Иисуса Христа», «Святой Грааль и потомки Адама и Евы». Последняя, наиболее развернутая его книга - «Realm of the Ring Lords». Гарднер жестко противостоит как Риму с его «церковными монархиями» (так он называет все европейские католические монархии после низвержения Меровингов, основанные на каролингской узурпации и подложном т. н. «Константиновом даре»), так и исторической Британской империи. В принципе Лоренса Гарднера можно отнести к «ревизионистам», но, в отличие, например, от Морозова-Фоменко, он не ставит под вопрос хронологию, оставаясь в рамках «традиционной» схемы Скалигера. Но он отвергает историческое Христианство и основанную на нем мораль (в основном в отношении женщины и понимания ее роли), причем, в отличие от других людей Запада, вместе с этим отвергает также и идею о «богоизбранности евреев», считая Библию важным историческим источником, в отношении идеи Творения повторяющем шумерско-вавилонский эпос «Энума Элиш». Вообще пытаясь (насколько это возможно в современном мире) уйти от «еврейского вопроса», он как бы вменяет ни во что также и тему «колена Данова». Согласно Гарднеру, «епископы и монахи переписывали историю и учили ей заново в соответствии с самопровозглашенными доктринами церкви», которым он противопоставляет Царскую традицию Чаши Грааль, истоки которой он видит в древнем Шумере. Самое интересное при этом то, что шумерская традиция для Гарднера тоже есть продолжение более древней - скифской (шотландцы-скоты - потомки скифов). В отношении Меровингов Гарднер придерживается точки зрения о том, что они произошли от соединения этой древней линии с «потомками Иисуса Христа», повторяя в этом случае за М.Байджентом и его коллегами. Его - в рамках наших предыдущих исследований - можно считать «мелюзинитом» в чистом виде, так сказать, «рафинированным». Вот основной мотив его писаний: «Наиболее важным аспектом ранних родословных Грааля было соединение нескольких генеалогических линий прямого наследования, которое произошло примерно во времена Моисея. Сначала две основные параллельные линии, происходящие от Исава («жесткое противопоставление «еврейской», да и вообще «библейской» историософии! - В.К.), соединились через бракосочетание, а когда скифский князь Ниул женился на египетской принцессе (ок.1360 г. до н.э), их потомки образовали самую выдающуюся родословную вплоть до наших дней. Это были «царские скифы» Albi-gens, от которых произошли правители Tuadhe d’Anu (sic! - В.К). Со временем их потомки стали верховными королями ирландцев, пиктов и скоттов, а ветви их легендарного рода протянулись к «королям-рыбакам» династии Меровингов и к магической династии «эльфийских королей». К ним, как мы увидим впоследствии, принадлежало волшебное семейство феи Мелюзины, семейство Робин Гуда и шекспировского короля Оберона, у которых, несмотря на широкую известность в качестве фольклорных и литературных персонажей, были свои прототипы в реальной истории». Характерно при этом, что, много и подробно говоря о католицизме и протестантизме, Лоренс Гарднер вообще ничего не говорит о Православии, в контексте истории мировых монархий - ни слова о Византии, при всем превознесении скифов - ни слова о России! Трудно думать, что все это от неведения. Это очень красноречивое - в любом случае - молчание.

Так или иначе, проблематика «двух ветвей Традиции» - гиперборейской и атлантической - Лоренсом Гарднером не поднимается. В конечном счете, он остается «атлантистом», хотя и очень «гетеродоксальным» - при всей его апелляции к континентальным «царским скифам». Далее мы еще увидим, что его «последнее слово» будет все же в пользу не только Британии, но и непосредственно Виндзорского дворца.

Здесь мы можем вернуться к предыдущему. В историческом плане для нас важно то, что формирование планов Океанической империи (как «нововавилонской» или «не Римской») и устранение Рюриковичей-Даниловичей совпадает по времени, но по времени же предшествует тем событиям второй половины XVII в, в связи с которыми мы цитировали Дэвида Айка. Так или иначе все это совпадает с окончательным формированием кланов, известных как «Венецианская черная аристократия», которая тесно (в том числе родственно) сплетается с Британской монархией и одновременно активно претендует и на наследие Thuata de Dannan. Это и можно понимать (буквально или «анагогически») как соединение северной и южной ветвей колена Данова.

В своей ставшей знаменитой книге «Тринадцатое колено» Артур Кестлер, автор «хазарской теории» происхождения «европейского еврейства» указывает, что, потерпев поражение от Русского Великого князя Святослава (прямого внука Рюрика), хазарское государство, тем не менее, не исчезло полностью, а в очень сжатых границах существовало до середины ХII и, быть может, даже до середины ХIII в. В то же время именно хазары, в большом количестве бежавшие в Европу, дали начало так называемому «европейскому еврейству» (ashk;nazim), этнически никак не связанному с древним (ветхозаветным) Израилем (хотя верхушка каганата, как мы указывали раньше, была прямо связана с коленом Дановым, о чем Кестлер не знает или умалчивает). Эти же беглецы, по мнению некоторых исследователей, породили и значительную часть европейской аристократии, пополнив ее ряды в ХI-ХII веках: разница лишь в вероисповедании и соответственно социальном статусе. Уже цитированный Дэвид Айк указывает, в частности, что Ротшильды, хорошо известные в средневековой Германии как Бауэры, происходят не собственно из израильских колен, а с Кавказа, и принадлежат к хазарской аристократии, обращенной в иудаизм в VIII веке. Сама же хазарская аристократия, по мнению Дэвида Айка, как мы уже указывали, происходит от магов Вавилона - это бывшие халдеи (khld), этимологически родственные кельтам (klt) c их культами, основанными на человеческих жертвоприношениях. Здесь ключ к пониманию «кельтской проблемы», которую, кстати, Лоренс Гарднер толкует весьма необычно: «Это один из современных мифов. Слово «кельтский» происходит от keltoi или celtae - греко-римских терминов для обозначения чужеземцев в широком смысле слова (cр. с ibri или haberim - В.К.) [...] Сами народы, населявшие Британию, никогда не называли себя кельтами, хотя бы потому, что не были чужеземцами для самих себя и друг для друга». Лоренс Гарднер возводит это именование к XVIII веку: «Когда в Британии началась промышленная революция, возник новый буржуазный класс нуворишей - предпринимателей и фабрикантов, не гнушавшихся ничем в стремлении приравнять свое нынешнее высокое положение к воображаемому «золотому веку» в истории страны (сам он считает «золотым веком» правление «эльфийских династий» в раннем средневековье III-VII вв., т.е. ту же самую «меровингскую эпоху» - В.К). Они погрузились в романтическую кельтскую иллюзию, обожествляя и почитая Британию (некогда жрицу племени бриттов) в попытке закрепить некий родовой статус и формально оправдать учрежденную ими потогонную систему производства. Именно в этот период истинная природа гаэльской и древней британской культуры была грубо идеализирована и превращена в ныне здравствующий миф о "кельтском величии"».

Но еще до своего соединения с буржуазией «кельтско»-хазарская «черная аристократия» - «черная» не столько в современном моральном, сколько в средневековом герметическом смысле - имевшая в Европе свои центры в Венеции и Амстердаме, породила в XI и XII веках целый ряд знатных и королевских семейств, в частности, Сен-Клеров (Синклеров), Медичи, Заксен - предков таких династий, как Кобургская, Оранская, Глюксбургская (Датская) и Ганноверская. Нынешние банкирские семейства, такие, как Дюпоны, Рокфеллеры, те же Ротшильды, Варбурги, Аньелли и многие другие - как считающиеся еврейскими, так и не считающиеся - происходят из того же гнезда. К «Вавилонскому братству», как называет его Дэвид Айк (лучше говорить о «Вавилонском круге») относились и Финикийцы (как известно, это изначально венедский, но сильно семитизированный народ - В.К.), населившие Шотландию еще задолго до Рождества Христова. К периоду правления Давида I и Малькольма IV (1124-1165) складываются аристократические семейства Стюартов, Сетонов, Гамильтонов, Монтгомери и т.д.; все - «выходцы из Шумера, Вавилона, Малой Азии и Кавказа) [...] Нынешняя британская Королевская семья, Виндзоры, несет в себе кровь Роберта Брюса, Шотландской, Ирландской и Валлийской элит, так же, как и некоторых, как их называет Дэвид Айк, «рептильных» родов Германии». Официально же Виндзоры восходят к Ганноверской династии и Вильгельму Оранскому, то есть, могут считаться сугубо «рептильным» родом. Все эти роды и посвященные в их тайны лица до сих пор, по сути, независимы от своего официального вероисповедания (иудейского, католического или протестантского) и сохраняют верность пронесенным сквозь века культам, практикуемым, в отличие от официальной религии, на уровне «внутреннего круга». Это не только тантрическое использование «женского Звездного Огня», о котором много пишет Лоренс Гарднер, но и гораздо более радикальные операции, в том числе те, о которых поведал знаменитый Николай Фламель в заказанных им росписях на «Кладбище невинных» в Париже, уничтоженных в середине XIX столетия. Если с Меровингами покончил Папский Престол, то с середины XVI столетия (впрочем, еще и раньше - вспомним убийство Андрея Боголюбского в 1174 г.) против Рюриковичей ополчается вот эта «третья сила», геополитические начертания власти которой составил «елизаветинский маг» Джон Ди.

В 1694 году по инициативе «протестантского короля» Вильгельма Оранского (1650 - 1702) был основан Английский банк, а в 1702 году, незадолго до смерти, король одобрил создание объединённой Ост-Индской компании., ставшей главным орудием мировой экспансии по плану Дж.Ди. При нем же складываются механизмы ограничения монархической власти, но уже не в пользу Церкви (как при «каролингской узурпации»), а в пользу буржуазии. Революционный переворот, в результате которого Вильгельм Оранский свергнул с престола католика Якова в 1688 году, ознаменовал, как и другая европейская революция большого масштаба - французская 1789 года, - переход от одной эпохи к другой. Восшествие на английский трон принца Оранского означало для Англии не только окончательное установление иной веры, но и власти парламента и открытие пути для Ганноверской династии. Политическая власть прочно перешла в руки финансовых кланов. С XVI века принцы Оранские - влиятельная олигархическая семья Республики Соединённых Провинций, из которой избирались её статхаудеры. Династический цвет - оранжевый (sic!). Именно в XVI-XVII вв. Амстердам становится «второй Венецией», туда (как и в Лондон) стекается вся «финансовая элита» Средиземноморья, представляющая «южную ветвь». Создание этого Банка стало возможным только при протестантском правителе, поскольку протестантизм (как и иудаизм), в отличие от Православия, Римо-католицизма и ислама) не воспрещает «финансового креационизма», создания капитала «из ничто» (проценты). Дэвид Айк утверждает: «Основным временным пунктом экспансии, для того, чтобы эти родовые линии действительно смогли захватить планету, является 1689 год, когда одна из этих родовых линий под именем Вильям Оранжский (с которым связаны родственными узами каждая ныне живущая королевская фамилия в Европе) был посажен на трон Англии, придя из Голландии. С 1689 года эти линии крови, которые стали известны под именем Иллюминати, сделали район Лондона Сити своим эпицентром. И в 1694 году Вильям Оранжский подписал хартию, в результате которой был создан Банк Англии и вся центральная банковская система начала своё движение под его руководством. Именно поэтому, почти в каждой стране есть свой центральный банк, так как существует взаимосвязанное руководство, оно руководит экономикой своих стран и держит финансовые нити правительства». С этого момента Англия - финансовая олигархия во главе с "Британской Короной", то есть с Лондонским Сити, а не собственно с Королевским семейством. Точнее, с Сити, включающем в себя династию. Эти семейства составляют финансовую олигархию, стоящую за престолом. Они видят себя наследниками Венецианской олигархии, которая внедрилась в Британию и подчинила ее себе в период 1509-1715 гг. и установила новую, более жизнеспособную ветвь олигархической системы.

Важнейшим обстоятельством стало соединение этой системы с древней «линией мажордомов», положившее начало т.н. Ганноверской династии, от которой происходят и нынешние Виндзоры. Ганно;верская дина;стия (англ. House of Hanover) - династия королей Великобритании с 1714 по 1901 годы. Ветвь древнего германского рода Вельфов, до начала XVIII века правившая Брауншвейгом. Вельфы (Welfen), немецкий княжеский род, герцоги Баварии (с 1070) и Саксонии (с 1137). Играли большую роль в политической жизни Европы в Средние века.

Уже в 8-9 вв. представители рода Вельфов владели обширными землями в Швабии и Бургундии. Свое происхождение они позднее возвели к Эга (ум. 646), майордому Нейстрии при короле Дагоберте I. Однако первым представителем «старшего дома» Вельфов, о котором сохранились документальные сведения, можно считать лишь графа Вельфа, чьи дочери Юдифь и Эмма были выданы замуж за Людовика Благочестивого и Людовика Немецкого (первая четверть 9 в.). «Старший дом» угас после смерти Вельфа III, герцога Каринтии, и наследственные права перешли к его племяннику Вельфу IV, сыну герцога Альберто д’Эсте. В 1070 Вельф IV получил в 1070 герцогство Баварию от Императора Генриха IV. Однако в конфликте императора и папы он встал на сторону папы. С этого момента Вельфы (гвельфы) - противники гибеллинов (Вайблингов) - главная опора Папского престола в противостоянии Империи, прежде всего Гогенштауфенам. Собственно, гвельфы, опирающиеся на духовенство и города (буржуазию) - продолжатели дела Пипинидов. Передача им (совместно с банкирами) власти в Англии закономерно, несмотря на отход собственно от католицизма, уже теперь «слишком традиционного», «слишком магического», даже, в известном смысле, «языческого». Механизм, в свое время «запущенный» европейским епископатом, начал бить по нему самому.

О том, как «Британская корона» организовала и финансировала Французскую революцию, недавно напомнил украинский автор Николай Иванович Сенченко. Он в свою очередь цитирует английского исследователя, доктора Несту Вебстера: «В ночь с 6 на 7 ноября Эбер, Шометт и Моморо (лидеры революции) поехали к «Конституционному» епископу Парижа Гобелю и приказали, чтобы он публично отказался от католичнеской веры. «Вы сделаете это, - сказали они ему, - или Вы - покойник». Несчастный старик бросился им в ноги и просил пощадить его, но эбертисты были непреклонны. На следующий день Гобель, до смерти ими запуганный, предстал перед Конвентом и заявил, что «воля суверенного народа» теперь стала для него высшим законом, и, «поскольку суверен так желает, то нет иного поклонения, чем свобода и святое равенство.» Соответственно он отдает свой крест, кольцо и другие знаки отличия председателю и надевает красную кепку свободы».

Cамое здесь любопытное, что ситуация представляет из себя точное «разворачивание назад» т.н. «Константинова дара», как известно, сочиненного Пипинидами вместе с Латеранским дворцом (именно при низложении Меровингов). Однако, происходит не «возвращение» власти легитимному Суверену из Царского рода, а «посыл» ее в никуда, в толпу…

«Методы подрыва Франции, примененные супер-Венецией в XVIII столетии, - пишет Н.И.Сенченко, - до боли напоминает способы, какими затем разрушат Советский Союз. Англичане первыми поняли, что яркие идеи служат материальной силой, способной пускать под откос целые царства. [...] Для начала Петти с помощью Бентама развернул мощную пропаганду экономического либерализма во Франции, необузданной свободы торговли и монетаризма [...] Либеральный монетаризм стал болезнью умов. В 1775 году министром финансов (во Франции) становится швейцарский банкир-протестант Неккер, весьма тесно связанный с англичанами. Неккер начинает либеральные реформы, которые очень быстро приводят к разрушению финансов страны и к затяжному экономическому кризису. Одновременно в умах французской знати и интеллектуалов вовсю высеваются революционные идеи [...]. Из Англии по особым каналам идут деньги в помощь самому радикальному революционному клубу».

За династиями по собственному праву (Меровинги, Рюриковичи) следуют «церковные династии» (если пользоваться выражением Лоренса Гарднера), а за ними - революции. В особом положении оказываются Романовы, о чем речь пойдет ниже. Но и это особое положение не меняет общей закономерности. Процесс строго контролируется и финансируется, прежде всего, «южной ветвью».

Однако республиканское устройство и «коллективное руководство» всегда являются лишь прикрытием настоящей власти, всегда имеющей династическо-преемственную природу - пусть не всегда открыто.

«Исторический материал Нового времени, - пишет Николай Козлов, - в результате кровавых войн и революций поставившего на место христианских правителей Европы, наследников духовно-генетической линии дома Давидова родовой отбор [...] позволяет говорить о негативном генотипе избранного рода или династическом антитипе как исполнении «тайны беззакония», генетической базе антихриста [...] На протяжении последних трех столетий в замкнутой среде придворных банкиров и поставщиков многочисленных владетельных домов Европы путем сложных матримониальных интриг был селекционирован династический антитип (курсив наш - В.К.), хранителем которого стало семейство евреев Ротшильдов - этих кощеев владетельных князей и герцогов Ганау-Гессен-Кассель и по восходящей родословной линии - Русских Царей».

Согласно Словарю И.И. Срезневского, «кощей» - «тот, кто ведет запасную лошадь для князя». Николай Козлов также указывает: «Древнерусский язык знает понятие кощей, употребляемое в значении генетического антитипа. Кощеями называли княжеских слуг, состоявших с князьями в самом далеком родстве, происходивших от одной кости, но выродившихся и захудалых. Они употреблялись для домашних, часто самых интимных потреб от помощи при родах до похорон, к которым не могли быть допущены чужие люди».

К словам Николая Козлова приходится добавить, что Британский Королевский Дом имеет к этому «династическому антитипу» едва ли не большее отношение, чем указанные им владетельные роды. В известном смысле он «допущен» даже к самому его формированию.

В XIX веке «Британская корона» окончательно сливается с кланом Ротшильдов, которые происходят от хазар, бежавших в Европу после разгрома Каганата Великим князем Святославом. Это движение шло на протяжении X- XII вв. в несколько волн. В средние века в Германии был широко известен «ашкеназийский» (хазаро-еврейский) клан Бауэров, от которых и пошли собственно Ротшильды, история которых (под этим именем) берет свое начало в 1743 году, когда рожденный в Германии, во Франкфурте, ростовщик Майер Амшель Бауэр повесил над своей входной дверью красный шестиконечный знак, как утверждает исследовательница истории «хазарской проблемы» в контексте мирового глобализма Т.В.Грачева - символ щита колена Данова. <Ротшильд (нем., идиш) - Rotschild: rot красный, das Schild - щит вывеска>. Но следует заметить, что фамилия Ротшильд часто встречается в еврейских общинах. «Кстати, иудеи до XVIII в. не считали шестиконечную звезду символом иудаизма - указывает Т.В.Грачева. - Из хазарских кругов данитян-каббалистов выходили люди, стремившиеся к обновлению иудаизма. Именно они и определили дальнейшую судьбу шестиконечной звезды - щита колена Данова, назвав его Маген Давид. Вначале Маген Давид становится популярным в Западной Европе, а затем - и Восточной». Таким образом, клан Ротшильдов происходит из хазар, оказавшихся в Европе и захвативших там ключевые экономические рычаги управления. Есть, впрочем, предположения и об их происхождении из Нарбонна (Южная Франция), где тоже был крупный еврейский центр. Своей цели они добивались на протяжении многих веков, объединяя свои методы в большую стратегию, хронология формирования которой всплывает из хронологии клана («Rothschild’s Control of Central Banks»).

По другой линии предки Ротшильдов происходят из семьи Ханов, образовавших впоследствии одну из ветвей династии. Фамилия однозначно выдает хазарское происхождение. Во Франкфурт они переселились в XVI веке. Причем их тоже называли Ротшильдами - от «красной вывески» (какой? - на доме, где жила семья. В 1585 году у Исаака Эльханана впервые появилось прозвище "у красной вывески", в то время как на могиле его отца написано только Эльханан. Спустя почти сто лет семья переселилась в другой дом, но имя Ротшильд осталось).

«Как считается в генеалогической науке, - разъясняет Николай Козлов, - все однофамильные имена содержат в себе указание на ту или иную степень общности происхождения, родства, свойства или землячества. В качестве примера могут быть взяты русские благородные фамилии, княжеские и боярские, владевшие однофамильными дворовыми и крепостными людьми, ведущими свое происхождение от общего предка и закрепившимися в качестве кощеевых родов. Ту же генеалогическую информацию несут в себе и некоторые еврейские фамилии».

Майера Амшеля Ротшильда связывали тесные и доверительные отношения с наследным принцем Вильгельмом, ставшим Вильгельмом IX ландграфом и гессенским курфюрстом Вильгельмом I. Его состояние оценивалось в 20-60 млн. талеров, что равнялось прежним 60-180 млн. марок. Это состояние и заложило основу развития дома Ротшильдов. Старший сын его, Амшель Майер, родился 12 июня 1773 года, 16 ноября 1793 года он женился на некоей Еве Ганау (тот же корень «Хан»). В каких отношениях состояла эта особа к владетельному двору Гессенского княжества? Толком этого не разъясняет никто. Однако, как пишет историк семьи Генрих Шнее, именно со службой при дворе наследного принца Вильгельма Гессен-Кассельского, ва 1764 году принявшего титул князя Ганау (графство Ганау было предоставлено ему по страховому акту 1754 года дедом Вильгельмом VIII, который хотел отстранить его от католически настроенного отца Фридриха) связано начало банкирской карьеры и династического возвышения семьи Ротшильдов. Свою карьеру Майер Амшель Ротшильд начал поставщиком денег и драгоценных металлов. Поставщиком денег и драгоценных металлов Майер Амшель был уже с 1764 года. 21 сентября 1769 года он стал придворным фактором княжеского дома Гессен-Ганау, 24 сентября 1803 года его назначили главным придворным агентом в Касселе, а в 1802 году его сыновья стали казначеями. Чин придворного фактора дал основателю династии Майеру Амшелю право прибить над дверью своего дома герб княжества Ганау и возможность получать государственное жалование и казенные дрова. Уже в 1817 году Ротшильды подали прошение правительству Баварии о продолжении оплаты натурой их услуг. Считалось, «что в это время Ротшильды уже владели миллионами, а их прошения свидетельствуют как раз о том небольшом значении, которое они придавали государственному жалованью».

И далее: «Тесные взаимоотношения Амшеля с гессенским двором выражались еще и в том, что он взял на себя заботу о княгине Ганау, морганатической супруге курфюрста Фридриха Вильгельма I и ее детях. Немецкие князья охотно давали своим придворным факторам-евреям подобного рода семейные поручения, так как знали, что они будут молчать и действовать тайно». В 1802 году Ротшильд открыл в Касселе филиал, чтобы постоянно оставаться в тесной связи с двором и дворцовыми чиновниками. По резолюции от 16 сентября 1802 года он был освобожден от уплаты налогов, которыми облагались все еврейские торговцы. В 1805-1806 годах Ротшильд уже значительно опередил своих конкурентов. Когда князь, спасаясь от Наполеона, вынужден был бежать и долгие годы жил в эмиграции, главный придворный агент Ротшильд сумел добиться монопольного положения в финансировании ландграфа. Ротшильд был вместе с Вильгельмом в его эмиграции. В 1808 году Ротшильд уже настолько продвинулся, что все излишние и случайные деньги курфюрста регулярно направлялись в банк дома Ротшильда.

Наполеоновские войны, продолжавшиеся почти четверть века, предоставили Ротшильдам возможность проводить различные финансовые операции на высоком уровне и с большой выгодой для себя. В декабре 1812 года Майер Амшель Ротшильд и его сыновья стали придворными банкирами Великого герцога Франкфуртского. В 1815 году: пять братьев Ротшильдов работают над тем, чтобы обеспечить поставки золота армии Веллингтона (через Натана в Англии) и наполеоновской армии (через Якоба во Франции) и начинают свою политику финансирования обеих сторон в войнах. Это повторяется в каждой войне, включая гражданскую войну в США, где они финансировали одновременно армии Юга и Севера, Гражданскую войну в России, когда они финансировали и белых, и красных, и Вторую мировую войну, когда они финансировали и Гитлера (жену Ротшильда-«первого», Майера Амшеля, звали Гитла а сам Адольф Шикльгрубер, как полагают некоторые исследователи, был не просто на одну четверть евреем, но именно «ротшильдовским бастардом»), и антигитлеровскую коалицию. Ганс Юрген Кёлер в книге «В недрах гестапо» пишет следующее о бабушке Гитлера Марии Анне Шикльгрубер: «Девушка приехала в Вену работать служанкой и стала прислугой в особняке Ротшильдов, и неизвестного дедушку Гитлера следует, скорее всего, искать в этом шикарном особняке». Эта информация подтверждается Вальтером Лангером, который утверждает: «Отец Адольфа, Алоис Гитлер был незаконным сыном Анны Марии Шикльгрубер… Анна Мария Шикльгрубер жила в Вене в то время, когда она забеременела. Тогда она работала служанкой в доме барона Ротшильда. Как только факт ее беременности стал известным хозяевам, ее отправили обратно домой, где родился Алоис». На это указывает Татьяна Грачева.

Решающим обстоятельством «соединения» «Британской короны» и Ротшильдов стала битва при Ватерлоо. Ротшильды поняли, что, если Наполеон победит, деньги, которые одолжены правительствам, будут потеряны из-за полного банкротства всей Европы. Натан Ротшильд отправляется в Бельгию к англо-голландским войскам. Якоб находится во французском лагере. К началу сражения Натан сам (редчайший случай!) приблизился к передовой. Как только делец увидел, что прусские отряды под командованием Блюхера спешат на помощь англичанам, тогда как помощь со стороны Груши, ожидаемая императором (историки до сих пор спорят, был ли маршал подкуплен Ротшильдами), так и не подоспела, он понял, что исход битвы решен не в пользу Бонапарта. Ротшильд, прибыв в Брюссель, тут же спешит в Остенде. На следующее утро он появляется на лондонской бирже с видом человека, только что получившего известие о гигантской катастрофе. По залу катится слух, распространяемый людьми Ротшильдов, о том, что антинаполеоновская коалиция разгромлена. Ротшильд предлагает на продажу «все, что есть». Уже через несколько часов цена одной акции «свалилась» до 5 центов. Агенты Ротшильда быстро их скупают. Точно такой же спектакль разыгрывал в это время Якоб на парижской бирже. На следующий день стало известно, что Веллингтон одержал победу. Общая прибыль Ротшильдов составила 40 миллионов фунтов, и они оказались приближены ко двору. Далее — известно.

«Династическая политика Ротшильдов, - пишет Николай Козлов, - была с самого начала направлена на легитимизацию иудейской (она же хазарская, она же венецианская, она же амстердамская - В.К.) аристократии и селекционарование династического антитипа». Тогда же среди европейского еврейства получает хождение поговорка о том, что «машиах» должен родиться «от брака Ротшильда с принцессой похуже».

Именно через Ротшильдов происходит «воссоединение» «хазар-венецианцев» с той частью северной европейской аристократии, которая считала себя потомками Thuata de Dannan, Мелюзины и даже Меровингов (о «лже-Меровингах» и «Приорате Сиона» мы писали достаточно много). «Согласно «конституции» династии, - пишет Генрих Шнее, - сыновья этого династического дома должны были жениться на девицах из отдаленных ветвей тех же Ротшильдов, а девушки этого клана должны были по возможности выходить замуж за аристократов. В Лондоне дочь Натана Ротшильда стала женой лорда Саутгемптона. Одна его племянница, тоже из дома французских Ротшильдов - супругой графа Розберри. Позднее ее муж стал премьер-министром Британской империи. Девушка из рода неаполитанских Ротшильдов вышла замуж за герцога де Грамона, а ее сестра за герцога Ваграмского». Эта практика продолжается по сей день, хотя она тянется, на самом деле, конечно, не из позапрошлого века, а из глубин истории.

Неожиданную расшифровку (конечно, только одну из возможных) в связи с этим получают загадочные строки Артюра Рембо : «Juifs errants de Norvege/ Dites-moi la neige" букв. пер. - «Евреи, бегущие из Норвегии / Cкажите мне «снег»). И все же - что имел в виду поэт? Современную европейскую аристократию? Самих Thuata de Dannan? Что-то еще?

О сложившейся к началу XIX «системе Ротшильдов» Татьяна Грачева пишет так: "Так вот, тогда, в 1815 году, братья Ротшильды предварительно создали для себя все возможности, подготовили, так сказать, фундамент для превращения этой политики в дальнейшем в матрицу. Та война была своего рода полигоном, где были задействованы банки, созданные Ротшильдами по всей Европе. Именно тогда они провели испытание степени разрушительности воздействия сети на государственную иерархию и увидели эффективность этого воздействия. Сеть как наднациональная, глобальная технология невидимой Хазарии, как антисистема, противодействующая системе традиционной государственности, была апробирована во всей ее совокупности - через включение инфраструктуры сети и через использование сетевых средств. В качестве инфраструктуры выступила сеть ротшильдовских банков, а в качестве средств ее ячейки - тайные агенты, использующие секретные маршруты для передвижения и контактов с обеими воюющими сторонами. Это были торговцы, коммерсанты, которым разрешалось пересекать английские и французские блокады. Эти агенты занимались еще и сбором разведывательной информации, что позволяло Ротшильдам быть в курсе всех дел на войне и использовать собранную разведывательную информацию для выгодной игры на бирже [...] Таким образом, после поражения Наполеона Ротшильды, скупив огромное количество британских облигаций, ставят под полный контроль британскую экономику и заставляют правительство Англии учредить Банк Англии под контролем все тех же Ротшильдов. За экономической оккупацией следует оккупация политическая, и Англия становится колонией невидимой Хазарии. Натан Мейер Ротшильд был известен своими злобными проклятьями и угрозами. После того, как, вслед за Конгрессом в Вене (сентябрь - июнь 1814 года), созванном по поводу планов Ротшильдов сформировать мировое правительство, русский царь Александр I сорвал эти планы, Натан Ротшильд проклял его, и поклялся, что он сам или кто-нибудь из его потомков уничтожат весь род царя, вплоть до самого последнего члена царской династии. Прошло 100 лет, и потомки Натана Ротшильда оказались среди спонсоров русской революции и большевиков, убивших всю царскую семью».

Объединение «Британской Короны» и Ротшильдов против России становится реальной силой мировой политики.

Здесь надо иметь в виду, что, как бы ни мыслить о приведении Романовых к Верховной власти, новая династия, пусть не сразу, начала выходить из-под английской опеки. Это было крайне трудно. Теме происхождения Романовых и их связи с истинно Царским Родом мы посвятили отдельное исследование под названием «Благословение и проклятие. О "второй расе" Русских Царей», вошедшее в нашу основную книгу «Русь, которая правила миром». Романовы, происходившие не из Царского, а из жреческого рода прусских (тех же русских) жрецов Криве-Кривейте (основателем рода был в III веке полубаснословный Вейдевут), в XIV в. стали «кощеями» московской ветви Рюриковичей. Они, безусловно, нуждались в родовом «восполнении». Первый Романов, Царь Михаил Феодорович, женился (совершенно очевидно, что его женили) на Марье Владимировне Долгоруковой, из рода Рюриковичей. Однако она тяжело заболевает чуть ли не в день свадьбы, а затем умирает через пять месяцев. Летописи многозначительно называют эту смерть «карой Божией». Тогда же появляется анонимное «пророчество» о том, что всякий Романов, женившийся на Долгоруковой, должен умереть страшной смертью.

Об «Артемии Ивановиче Диеве» мы уже говорили. «Но обратите внимание на то, в какое время его направили "лекарствовать" на Руси, - пишет Арсен Мартиросян, - ведь это был период не только начала правления новой династии Романовых, но и то самое время, когда едва ли не одновременно с восшествием Михаила Федоровича на престол Русь оказалась втянута в печально знаменитую по европейской истории Тридцатилетнюю войну. Эта, основанная на противоборстве двух течений в христианстве, война велась за контроль над миром между постепенно ослабевавшим, но все еще достаточно могучим католицизмом и день ото дня набиравшим силу протестантизмом. И Россия, вопреки всем своим национальным интересам, требовавшим в целом оставаться нейтральной, вступила в этот многолетний ожесточенно кровавый конфликт на стороне антигабсбургской, т.е. протестантской коалиции. Причем, не просто на стороне антикатолической антигабсбургской протестантской коалиции, но именно как «Третий Рим» против Священной Римской империи германской нации (так называлась империя Габсбургов (наследовавшая в этом смысле Империи Гогенштауфенов - В.К.). [...]. Кончилось все это весьма плачевно для России: в тексте завершившего этот тридцатилетний общеевропейский конфликт Вестфальского мира 1648 г. имя московского государя стояло на предпоследнем месте - ниже его был захудалый трансильванский князь. А до этого - в 1634 г. - унизительный Поляновский мир, после - в 1648 г. - до сих пор отравляющий историческую память России и Польши Андрусский мирный договор, далее - в 1661 г. - унизительный Кардисский договор и еще много такого, что открыто задевало честь и достоинство допетровской Руси. И уж вовсе неудивительно, что всего за два года до рождения Петра I появился первый в истории Европы общеевропейский геополитический план колонизации и закабаления России!».

Тем не менее, нельзя сказать, что Романовы бездействовали. А Московская торговая компания все еще действовала - окончательно ее выгнали из Московии только в 1649 г. при царе Алексее Михайловиче - как демарш против революции. Уже в начале XVIII века, когда Россия Петра I выходила в Балтику и в Каспий, английская секретная служба в лице своего петербургского резидента Джеффериса вышла к королю Георгу I с официальным предложением о проведении в 1719 г. разведывательно-диверсионной операции под чужим флагом по захвату и физической ликвидации участников Аландского мирного конгресса. Операция подгадывалась под приезд Петра Первого. А в самом начале следующего столетия, в ночь на 12 марта 1801 г., в результате заговора был убит Император Павел I. Это произошло после того, как он достиг соглашения с Наполеоном Бонапартом о «континентальном союзе», направленном против Англии. В связи с этим Павел планировал начать освобождение Индии (где он предполагал установить дружественную России местную монархию) силами казаков-старообрядцев. За кулисами заговора стоял английский посол Уитворт, одновременно выполнявший и функции резидента британской разведки.

Еще один важнейший эпизод в истории Дома Романовых. На 19 января 1730 года была намечена свадьба Императора Петра Второго и Екатерины Алексеевны Долгоруковой. В начале января 1730 года произошла тайная встреча Петра с Остерманом, одним из «птенцов гнезда Петрова, на которой последний пытался отговорить Императора от брака. В праздник Богоявления 6 января 1730 года, несмотря на жесточайший мороз, Пётр II вместе с фельдмаршалом Минихом и Остерманом принимал парад, посвящённый водоосвящению на Москве-реке. Когда Пётр вернулся домой, у него начался жар, вызванный оспой. В первом часу ночи с 18 на 19 (30) января 1730 14-летний Государь пришёл в себя, но через несколько минут скончался, не оставив потомков или назначенного наследника. На нём дом Романовых пресёкся в мужском колене. «Воссоединение» двух Царских Родов не состоялось. Более того, в известном смысле можно говорить и о конце собственно Романовых и воцарении Голштин-Готторпской династии. Шансов на возвращение Рюриковичей стало еще меньше. Этот исторический эпизод еще ждет своего исследователя.

Немалую роль как в уничтожении Императора Павла, так и вообще в навязывании России губительной для нее проанглийской политики, сыграло масонство. Широко известно, что русские масоны получали «английское посвящение». Как мы знаем, русские масоны, ориентировавшиеся на Англию, всячески старались толкнуть Александра Первого на войну с Наполеоном. Англия, родина европейского масонства, сначала была заинтересована в поражении Наполеона, превратившего революционную республику, созданную трудами французского масонства, в Империю. Сильная имперская Франция во главе с Наполеоном не устраивала английское масонство. План английского масонства заключался в следующем: сначала столкнуть Наполеона с Россией и добиться поражения или ослабления Наполеона. Когда Наполеон будет свергнут, обратить усилия масонства на уничтожение монархии в России. После «проклятия Натана Ротшильда» цели финансистов, масонства и «Британской короны» совпали окончательно.

Когда Александр I стал инициатором создания Священного Союза и фактическим главой его, и он сам, и Россия, автоматически стали главными врагами масонства, хотя главари масонства, будучи реальными политиками, хорошо информированными о нравах европейской дипломатии, отдавали себе ясный отчет в хрупкости нравственного фундамента Священного Союза, в основании которого лежали сразу две противоположные концепции - христианская (с определенным пиетистским уклоном), которой придерживался Александр Первый, которую он имел возможность навязывать на правах победителя Наполеона и которая нашла отражение в декларациях Конгресса о Христе как Верховном Государе всех европейских государей, и вторая, ротшильдовская - о мировом правительстве. Как только Александр I, приступил к созданию Священного Союза для борьбы против врагов христианства и монархического строя, западные государства пытались его «нейтрализовать». Уже 3 января 1815 года между Англией, Австрией и посаженным на французский престол Людовиком XVIII был заключен секретный договор против России. Этот договор нашел в кабинете бежавшего Людовика XVIII, вернувшийся с Эльбы Наполеон и прислал копию его Александру I в Вену. В дальнейшем Австрийский Император подписал, например, «трактат братского христианского союза» только после того как канцлер Меттерних успокоил его, что не надо «звучный пустой документ» принимать за серьезное политическое обязательство, что трактат не может принести Австрии какого-нибудь вреда. Направление же внешней политике Меттерниху указывал проживавший в Вене один из владельцев международного еврейского банкирского дома Ротшильдов. «Гарденберг и Меттерних, - сообщает Г. Чемберлен, - попадают на Венском конгрессе в сети банкирского дома Ротшильдов и являются, вопреки голосам всех остальных союзных представителей, защитниками выгод евреев против интересов Германии; в конце концов, они добиваются своего, и оба наиконсервативнейших государства, представителями которых они были, оказались первыми, пожаловавшими потомственное дворянство тем членам "чуждого азиатского народа", которые в годы всеобщей нужды и народного бедствия приобрели нечистыми путями несметные богатства…». Более того, именно с Венского Конгресса берет начало и действует «проклятие Ротшильдов» Российскому Императорскому Дому. Натан Майер Ротшильд сразу же вслед за Венским Конгрессом проклял Александра Первого, и поклялся, что он сам или кто-нибудь из его потомков уничтожат весь род царя, вплоть до самого последнего члена царской династии. Об этом уже было сказано. С этого момента Романовы (которых правильнее было бы теперь называть Павловичами, поскольку преемство их по мужской линии было утрачено, а Император Павел Указом о престолонаследии и Императорской фамилии упорядочи наследование Престола в этой ветви) оказываются призваны разделить историческую судьбу последних Меровингов и последних Рюриковичей.

К сожалению, некоторые обстоятельства истории династии оказали здесь трагическое действие. На то были и генеалогические, и политико-исторические причины. По поводу первых можно снова отослать читателя к нашей работе «Благословение и проклятие. О "Второй расе" Русских Царей». Вместо совершенно необходимого «воссоединения» с Рюриковичами (даже Каролинги стремились к «воссоединению» с Меровингами) после Петра Первого был «заведен» обычай (закрепленный затем Именным Указом Александра I о «равнородных браках» от 1821 г.) вступать членам Императорской фамилии в брак с представителями европейских владетельных родов (реально это были только германские князья, причем … в основном из Дома Гессен-Ганау), привязавший Дом Романовых исключительно к «европейскому концерту». В качестве политико-исторических причин необходимо назвать церковный раскол XVII века, разорвавший Русский народ, по сути, на два народа (на самом деле именно здесь корни знаменитого в свое время «ленинского учения» о «двух культурах внутри каждой национальной культуры»), и последовавшая за ним «европеизация» высших классов, в которой принято обвинять Петра, но в которой он, только лишь продолжая дело своего отца, был повинен отчасти (Петру принадлежит фраза «Европа нужна нам на десять лет, а потом мы повернемся к ней задом). Все это в конечном счете вернуло Романовых (или уже «Павловичей») в объятия Британии и … проклявших их Ротшильдов. Княжеская фамилия Ганау-Гессен-Кассель роднится одновременно с Британским королевским Домом, Домом Романовы и… Ротшильдами (пусть в боковых линиях). На Гессенских принцессах были женаты Павел I - первым браком, до воцарения, детей от этого брака не было - и Александр II - тоже первым браком. Первая супруга Императора Александра Второго, не имевшего в себе, как и Александр Первый и Николай Первый, гессенской крови, Императрица Мария Александровна (1824-1880), первая жена Александра Второго, была Гессен-Дармштадтской принцессой Максимиллианой Вильгельминой Августой-Софией-Марией. Она же стала и первой Гессенской принцессой, уже имевшей в России детей - легитимных наследников Императорского Престола. Также принцесса датская Дагмара, по материнской линии княжна Гессен-Кассель, стала в 1866 году супругой сына Александра Второго Великого князя Александра Александровича после смерти его старшего брата, наследника Российского Престола Великого Князя Николая Александровича, с которым прежде была помолвлена. Владетельный ландграф Вильгельм Ганау-Гессен-Кассель, тот самый, который по совершенно неведомой для непосвященных причине доверил управление своей казной никому не известному Майеру Амшелю, на самом деле отпрыску семейства Ханов-Ганау, был женат на дочери принца Фредерика Датского (из династии Скьольдунгов) Луизе Шарлотте, от брака дочери которых - Луизы Вильгельмины Гессен-Кассельской с королем Дании Христианом IX родилась принцесса Дагмара, ставшая впоследствии Императрицей Марией Феодоровной - супругой Российского Императора Александра Третьего.

Именно через гессенский дом начинается прямое проникновение международного банковского капитала в Россию. После битвы при Ватерлоо все основные банки Дома Ротшильдов размещаются в Лондоне, и Ротшильды получают возможность прямо руководить политикой Великобритании, а через Гессенский дом - и Романовых. При этом целью банкиров является поэтапное устранение европейских монархий (кроме английской) и создание предпосылок для утверждения единой мировой власти (в Русском Православии она традиционно именовалась властью антихриста). То, что не удалось «нахрапом» сделать на Венском Конгрессе (по «вине» Русского Царя), стало более долговременной целью. Император Николай I, женатый не на гессенской, а на Вюртенбергской, принцессе, был для Ротшильдов малодоступен, более того, он тормозил их стремления создать в России опорную основу их банков. С этим во многом была связана и международная дискредитация Государя («жандарм Европы»), и внутрироссийская («Николай Палкин»). Именно тогда начинается широкое финансирование русской революционной оппозиции, начиная с А.И.Герцена, прямо проживавшего на денежный пансион барона Джеймса Ротшильда. Однако, это была только одна рука, а второй рукой оставался - через гессенских принцесс - сам Российский Императорский Дом, в свою очередь через который не только Ротшильды, но и фактически вся руководимая ими Европа стремились навязать России «европеизацию», а к середине XIX века под ней уже понималось насаждение капитализма, причем, прежде всего, капитализма финансового, банковского. Характерно, что Карл Маркс основной огонь своей критики капитализма направлял на производственный капитал - на промышленников и фабрикантов - а не на банкиров. Не мудрено - сам он, как и Герцен, находился на том же британском пенсионе, и именно с этим был связан решительный антимарксизм основателя русского анархизма Михаила Бакунина. Но Николай Первый за свою «непокладистость» получил не только создание центра всех «властителей дум» русской интеллигенции в Лондоне, но и Крымскую войну, в которой Россия потерпела поражение. Сын его, Александр Второй, сам не имея гессенской родословной, все же женился на гессенской принцессе быстро и неожиданно, после его путешествия в Европу, причем, известно, что отец был против этого брака. Первый период его правления был периодом интенсивных капиталистических реформ (хотя освобождение крестьян, по сути, закрепощенных только Указом Петра III о вольности дворянства 1762 г., началось фактически уже Указом Павла Первого о трехдневной барщине), разрешения деятельности коммерческих банков и предоставления иностранному капиталу железнодорожных концессий. С этим связано хлесткое определение «Чубайс на троне», которым до сих пор клеймят этого Государя русские коммунисты и которое, конечно, не учитывает всю многомерность обстоятельств и его собственной деятельности.

Однако, это был только первый, более видимый слой истории. У императора созревает проект использовать те же самые реформы - прежде всего освобождения крестьян от личной зависимости - для построения государства по образцу старой Московской Руси - в духе славянофилов, которым он предоставляет полную свободу выступлений в печати, на основе их идеи «Царю - неограниченное правление, народу - неограниченная сила мнения». Построение государства не на европейских, а на старорусских началах, с Царем и всесословным Земским собором. Русская, по крайней мере, имеющая русские корни часть революционного движения, оказывалась готова на такое развитие событий. Возникает даже своеобразный «анархомонархизм» - ведь и в Московской Руси, монархически и централизованно организованной, действовало, с согласия царя, мощная «вольница» - казачество, Ермак, ушкуйники - неотъемлемо, как и царство, присущая русской жизни. Анархист-эмигрант Бакунин в знаменитой статье «Романов, Пугачев или Пестель?» говорит о том, что целью всего русского народа является возвращение на новой основе к старой Руси и что лучше всего будет, если это движение возглавит сам Царь. Но для этого необходимо не только освобождение народа, но и освобождение самого Царя, который под видом либеральных реформ (а их бюрократия была готова осуществлять) начинает демонтаж того, что позднее основатель евразийства князь Н.С.Трубецкой назовет «романо-германским игом». Трагедия была в том, что под игом оказывался сам Зимний Дворец. Александр Второй в начале, находясь под обаянием своего отца, любившего говорить, что Романовы единственные европейцы в азиатской стране, понимал это смутно, особенно когда сам подпал под эйфорию собственных реформ, создавших и коммерческие банки, и адвокатское сословие, готовое за деньги защищать кого угодно, а потому экономически, финансово заинтересованное в развитии революции, как и эта последняя в адвокатском сословии - рука руку моет. «Прогрессивная» польская шляхта, восторженно смотревшая на Европу, но поднявшая бунт против Российского Императора тогда, когда он росчерком пера отнял у нее крепостных малороссов и русинов, и поддерживающее ее же прогрессивное русское общество, созданное самим же царем, открыли ему глаза. Это совпало с началом его трагической и бунтарской с точки зрения христианской морали любви к юной княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой (1847-1922), его будущей второй жене Светлейшей княгине Юрьевской. Еще царь Иоанн Васильевич Грозный вел спор с бежавшим с Руси князем Андреем Курбским о том, может ли царь нарушать заповеди Моисея или нет. Царь Иоанн полагал, что в таинстве царского помазания Государь лично соединяется с Богом и становится Его образом, а, следовательно, в известном смысле волен также и в законах мироздания (нечто подобное когда-то думали о себе и французские короли - ранние Капетинги, но с меровингской кровью, способные исцелять золотуху и даже проказу), что означает также и возможность их нарушения. А князь Андрей Курбский утверждал: царь - всего только человек, а, значит, призван, как и всякий человек, к послушанию Писаниям. В те времена это касалось казней мятежных - и не всегда мятежных - бояр и заповеди «не убий», а теперь, во времена Александра Второго, династической независимости и заповеди «не прелюбодействуй». Так вышло, что незаконная, с библейской точки зрения, царская любовь оказалась попыткой вырваться из-под опеки уже формировавшейся мировой власти, пока что, до поры еще включавшей в себя также и владетельные роды (потом с ними предполагалось покончить), все более оттесняемые тем, что впоследствии стало называться Финансовым Интернационалом, перед лицом которого Русский Царь начал проявлять независимость.

В сентябре-октябре 1863 года к берегам Североамериканских Соединенных Штатов подошли две русские эскадры. Одна, под командованием контр-адмирала Лисовского, стала на рейде у Нью-Йорка, вторая - под командованием контр-адмирала Попова - у Сан-Франциско. Это была военная помощь императора Александра Второго, только что освободившего крестьян, президенту Аврааму Линкольну (1809 - 1865), боровшемуся против рабовладения и работорговли в Западном полушарии, где шла в это время гражданская война. Вдохновителями идеи раздела Америки был банкирский дом Ротшильдов, которые как раз в это время открывали в САСШ его филиал и стремились взять под контроль их территорию, противопоставив католиков Юга и протестантов Севера, и одновременно создать уже и на Юге негритянскую республику наподобие Гаити под собственным контролем. В качестве ударной силы банкиры использовали Англию и Францию. Обо всем этом знал рейсхканцлер Германии Бисмарк, знал и Александр Второй, которые совместно и сообщили Линкольну о сговоре банкиров. Англия и Франция через русских послов в Лондоне и Париже получили от царя предупреждение о том, что их вмешательство в военные действия на стороне конфедератов против Севера будет рассматриваться как объявление войны России. При этом русским адмиралам был дан приказ сражаться с любой силой, морской или сухопутной, которая выступит на стороне рабовладельческого Юга. Линкольн одержал победу, благодаря русскому царю и русскому флоту, о чем сегодня не принято вспоминать в Америке. Однако, вскоре после окончания войны он погибнет от руки наемного убийцы Ротшильдов, нашедшего прибежище в Англии. Вскоре после победы американского президента в Париже совершается покушение на Александра Второго во время его поездки в Булонский лес вместе с Наполеоном Третьим. Стрелял поляк Березовский - якобы это было местью за подавление Варшавского восстания - стрелял дважды, но неудачно - кто-то из свиты заслонил царя своей лошадью.

В 1865 г. в своем обращении к Конгрессу Линкольн заявил: «Я имею двух главных врагов - армию Юга передо мной и финансовый институт в тылу. Из этих двоих тот, что в тылу - мой самый главный противник». Позже в этом году президент Линкольн был убит.

Здесь надо иметь в виду, что польское восстание 1863 года было, прежде всего, восстанием шляхты, которую лишили владения собственными малоросскими крестьянами, поскольку Манифест 1862 года распространился на всю территорию Империи. Начинает оформляться союз банкиров и крепостников. А о ситуации с Америкой надо сказать так. Продажа Александром Вторым Аляски в этом свете выглядит как попытка утверждения антибанкирского союза России и САСШ, возможность установления которого рухнула только в 1913 году, когда Ротшильды, Варбурги и другие крупнейшие банкирские семейства (допустив в свою среду англосаксонских протестантов Рокфеллеров), создали Федеральную резервную систему, позже также финансировавшую Троцкого и троцкистов, равно как и Гитлера.

Именно в 1867 году, в Париже, после выстрела Березовского царь принимает решение уже окончательно связать свою судьбу с Екатериной Долгоруковой, скрепив тем самым историческое единство Романовых и Рюриковичей и начав освобождение от «романо-германского плена». Тогда же начинается и охота на коронованного зверя (так ее называют сами революционеры). Но эту охоту уже открыто поддерживает Британская корона. Еще с 1850 года лорд Пальмерстон прилагает усилия к созданию Всемирной империи с центром в Лондоне. Его первый союзник - барон Джеймс Ротшильд. Ставка делается на все без исключения революционные силы, прежде всего, на «Молодую Италию» Джузеппе Мадзини. Герцен, вступив в связь с Ротшильдом, создает прообраз «Молодой Италии». После окончания Крымской войны он начинает издавать «Полярную звезду» и «Колокол», специализирующийся на разглашении государственных тайн России. Однако, вскоре Герцен, поддержав польское восстание 1863 года, начинает терять поддержку читателей в России и становится готов к компромиссу с самодержавием. Ставка Британии меняется. Ею вскоре станет «Народная воля».

Фактически Александр Второй принимает решение - через собственную судьбу - соединить - самым глубинным, брачным образом - Российскую империю и старую Русь - княжна прямо происходила от Рюрика, Святослава и Владимира Мономаха. Однако этот брак фактически не был признан Синодом и совершен почти тайно. Формальных канонических препятствий к браку не было. Однако, то, что у Императора уже много лет существовала вторая семья и в этой семье были дети, а к тому же и то, что брак был заключен сразу же по истечении сорока дней после смерти почившей Императрицы, которую, из-за ее терпения и кротости в этой ситуации духовенство не без основания даже считало святой, действительно выглядело как вызов. Царь, формально соблюдя Книгу Правил, явно ставил себя выше общего мнения, в том числе и церковного. Но парадокс состоял еще и в том, что с церковной точки зрения этот брак как раз могли признать старообрядцы, поскольку все императрицы, переходившие в Православие через миропомазание, были с их точки зрения некрещеными, а, следовательно, и невенчанными, и находившимися в блудной связи, а здесь - ну что же, по нужде и закону пременение бывает, и блуд блуду рознь…

Наверное, не случайно осенью 1880 года, когда Александр Второй, уже обвенчавшийся с Екатериной Михайловной и давший ей и детям титулы Светлейшей Княгини и Светлейших Князей Юрьевских (в память о самом Рюрике, по данным некоторых исследователей бывшем, не язычником, а христианином, крещенным с именем Георгия, и о Великом Князе Юрии Долгоруком), поручает архивные поиски древних прецедентов второго Императорского брака и составление последования будущей коронации Главному государственному контролеру Российской Империи Тертию Ивановичу Филиппову, известному славянофилу, православному единоверцу, соблюдавшему старый обряд и отстаивавшему интересы ревнителей древлего благочестия. Речь на высшем государственном уровне шла о возвращении к русской старине - при одновременной модернизации государства и общества. Не просто о браке, а о воссоздании Старой Руси и о суверенитете государства, поставлении его вне и над «европейским концертом». Не случайно активно работавший над созданием единой мировой финансовой системы в начале ХХ века «человек Ротшильдов в России» граф Сергей Юльевич Витте (1849-1915), был одним из главных врагов княгини Юрьевской: его знаменитые «Воспоминания» буквально переполнены скрытой к ней ненавистью. Именно со слов графа Витте историческая литература переполнена ехидными рассказами о взятках Светлейшей Княгине, через которые различные сомнительные лица достигали карьерных и коммерческих выгод. Но вот поистине вопиющие строки «Воспоминаний» Витте, приоткрывающие глубины происходившего в Петербурге и Лондоне. Витте, оставляя крайне многозначительный намек, рассказывает о том, как он, будучи еще совсем молодым начальником Одесской железной дороги, получил телеграмму о том, что на обратном пути из Ялты в Петербург будет ехать одна высокопоставленная дама, на которую надо обратить особое внимание. Она должна прибыть в порт с пароходом. Пароход опоздал. «На нем приехала дама, которую я ожидал, и еще кто-то с нею был», - пишет Витте. Это была княгиня Долгорукова, и он поехал с нею. «Между тем, - пишет далее Витте, - по неисправности начальник станции Одессы, не дожидаясь моего поезда, вероятно думая, что я не приеду, пустил другой поезд, который шел раньше того поезда, на котором я должен был везти княгиню Долгорукую, и таким образом, въезжая на станцию, мы еле-еле не столкнулись с этим поездом. Сколько раз после я думал: ну а если бы произошла ошибка и наш поезд меньше даже, чем на одну минуту, опоздал бы? Ведь тогда произошло бы крушение, и от вагона, в котором ехала княгиня Юрьевская, остались бы одни щепки, и какое бы это имело влияние на всю будущую судьбу России, не исключая, может быть, и 1 марта?».

Обвинения Витте княгине Долгоруковой в том, что уже в бытность свою «конкубиной», а затем и супругой императора брала подношения с железнодорожных концессионеров еврейского происхождения, прежде всего, клана Поляковых (об одном из них император пишет ей: «Твой еврей очень занятен».), находят неожиданное и совершенно естественное объяснение: она, по сути, обложила данью потомков хазарской знати на правах прямой наследницы Святослава, освободившего Русь от хазарской дани, а затем и уничтожившего со своей дружиной каганат в одну ночь, и тем самым ставшего каганом. Тем самым Александр Второй показывал всем, кто имеет очи, что новая русская династия будет не подчиняться складывающемуся мировому финансовому царству, но подчинит его себе, сразу же обложив данью.

Именно Витте, будучи еще совсем молодым человеком, стоял у истоков поразительно странной организации под названием «Священная дружина», которая считается тайной монархической организацией, организацией именно по охране монархии. Однако, так ли все просто?

«Священная дружина» была создана в марте 1881 года, сразу же после убийства Александра Второго. Витте, тогда служивший, казалось бы, по совсем не имевшему отношения к Петербургскому двору ведомству - он был начальником отделения эксплуатации в правлении Юго-Западной железной дороги - сам предложил «Дружине» свои услуги, а некоторые считают, что сам ее и создал. Впрочем, вряд ли то, и вряд ли другое - такого рода организации не создаются в одночасье - их история обычно уходит в века. Но напомним важнейшее обстоятельство: в это время Витте был тесно связан с банкирским домом «Рафалович и К;», созданным в Одессе еще в 1833 году и, в свою очередь, принадлежавшим к финансовой группе Ротшильдов.

В своем письме к Константину Петровичу Победоносцеву Витте предлагал «организовать крестовый поход против врагов порядка». Что такое «крестовый поход»? Кто такие «враги» и какого «порядка»? В этом самый главный вопрос.

Впервые нечто подобное «Священной дружине» мы встречаем в Европе ХI века, в пору так называемой «папской революции». Это «Священные легаты» - организация, созданная Папой Римским Григорием VII Гильдебрантом, направленная на то, чтобы усмирять непокорных ему князей, королей и даже императоров. В составе организации ведущую роль играли ассасины - члены особого ордена «крайнего действия», профессиональные «ликвидаторы». «Священным легатам» принадлежит основная заслуга в борьбе пап с Гогенштауфенами - германскими императорами, взбунтовавшимися против тогдашнего мирового порядка после «папской революции». Напомним: именно Григорию Гильдебранту принадлежит идея о том, что церковная власть это «солнце», а империя - «луна», светящая отраженным светом.

Само название «Священная дружина» принадлежит обер-прокурору Священного Синода Константину Петровичу Победоносцеву по аналогии именно со «Священными легатами»: как раз в это время Победоносцев занимается переводом знаменитого католического трактата XIV века "De imitato Cristi" («О подражании Христу» - на самом деле следовало бы переводить точно - «Об имитации Христа»), принадлежавшему католическому теологу Фоме Кемпийскому. Был ли на самом деле Константин Петрович монархистом, каким его часто представляют, или его политический идеал лежал в иной плоскости? Воздержимся от окончательных суждений.

Кто же вошел в «Священную дружину», предложенную к созданию молодым Витте и названную так Победоносцевым? Формальными организаторами были Великие Князья Владимир и Алексей Александровичи, родные братья Александра Третьего, граф Петр Павлович Шувалов, Петр Андреевич Шувалов, граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков - министр императорского двора, князь Алексей Алексеевич Щербатов, генерал Ростислав Андреевич Фадеев - родной дядя С.Ю.Витте (а также, как и Софья Перовская, потомок графа Алексея Разумовского), министр внутренних дел Н.П.Игнатьев, министр государственных имуществ Михаил Николаевич Островский и обер-прокурор Синода Константин Петрович Победоносцев. Руководящий орган, Совет первых старшин, состоял из пяти человек: Петра Андреевича Шувалова, Павла Андреевича Шувалова, К.П.Победоносцева, Н.П.Игнатьева и графа Воронцова-Дашкова. Обратим внимание на то, что предки Шуваловых и Воронцовых-Дашковых окружали Екатерину Вторую и входили в масонские ложи «елагинского согласия», в которых в свое время формировалась вся высшая бюрократия. В свою очередь «елагинские ложи» получили легитимацию в Англии.

«Священная дружина» появилась (точнее, про-явилась) сразу же после гибели Александра Второго. Все эти лица составляли и ранее так называемый «ближний круг наследника», будущего Императора Александра Третьего. В последний год царствования Александра Второго двор разделился на «партию наследника» и «партию Юрьевской», которую возглавлял назначенный «диктатором» граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов. В «партию княгини Юрьевской» входил также министр обороны Дмитрий Алексеевич Милютин, главный сторонник германо-русского континентального союза, и Главный государственный контролер Тертий Иванович Филиппов, славянофил и сторонник воссоединения со старообрядчеством на условиях последнего. При этом Лорис-Меликов, в отличие, например, от Филиппова, действительно стремился к «конституции» европейского типа. Еще раньше он вел двойную игру: с одной стороны, «организовывал» обеспечение и поддержку будущей коронации, с другой - в качестве чуть ли не «вознаграждения» самому себе за эти «услуги» предлагал один за другим проекты ограничения Верховной власти. В конце концов, Император остановился на казавшемся компромиссным, а на самом деле очень радикальном - но вовсе не в смысле западного парламентаризма - варианте - законосовещательном собрании по типу старомосковских Земских соборов при Государственном Совете. Вместе с таким Земским собором он и предполагал решить вопрос о новой, коренной русской, как он сам подчеркивал, династии, юридически преемствующей Романовым без нарушения присяги Собора 1613 года. Это и означало бы освобождение государства вместо освобождения от государства, чего на словах - только на словах - добивались революционеры. Освобождение от «романо-германского плена» и восстановление преемственности от Московского Царства и Киевской Руси. Сторонником монархии с Земским собором был также и считавшийся либералом - но бывший ли на самом деле таковым, по крайней мере, либералом в западном смысле? - Великий Князь Константин Николаевич, отошедший после убийства Александра Второго от дел. Но переход к монархии с Земским собором был неразрывно связан с династическими переменами. Только прямой потомок разбившего Хазарский каганат и изгнавшего его верхушку с Русской земли Великого князя Святослава мог бы продиктовать свою волю мировой «финансовой аристократии» и британскому двору и обезпечить России подлинную свободу и независимость. В противном случае Земский собор неизбежно выродился бы в парламент, начал диктовать власти волю партий (частей) и привел к распаду Империи.

Иными словами - Земская, «народная» (если говорить словами Ивана Солоневича) монархия без Рюриковичей невозможна.

Также - только тот мог как власть имущий продиктовать свои условия «финансовой аристократии», уже объединившей всю, включая королевские семейства, Европу и освободить и Европу, и Россию от «венецианских пут», кто сам был прямым потомком уничтожившего Каганат Великого Князя Святослава Храброго. Именно это и имел в виду Император Александр Второй, когда говорил, что сыну своему Георгию Александровичу Юрьевскому (1872-1913), прямому потомку Святослава, русские люди скажут «Этот - наш». Только через воссоединение Домов Романовых и Рюриковичей могло прийти освобождение.

Но в этом случае возникает и такой вопрос: быть может, и брак с княжной Долгоруковой (тоже, кстати, Екатериной) Петра Второго, прерванный ее быстрой смертью, и первый брак первого Романова, Михаила Феодоровича, с Марьей Владимировной Долгоруковой, которая странным образом заболела через несколько дней после свадьбы, а через пять месяцев умерла - летопись крайне многозначительно называет эту смерть карой Божьей (чьей, на самом деле, карой?) - стоял на чьем-то пути к некоей власти - возможно, мировой - или, по крайней мере, угрожал некоему порядку (вспомним слова Витте)?

Итак, кара Божья. Не больше и не меньше. Но какого Бога?

Перефразируя, спросим: какая историческая сила выносила решение покарать Русских царей? И за что?

И кто был исполнителем "кары»? Это не менее интересный вопрос.

Уместно сказать несколько слов о том, которая поистине была «душой», «софией» «Народной Воли»

Софья Львовна Перовская (1853-1881) принадлежала к самому высшему слою Империи: она, дочь бывшего петербургского генерал-губернатора, была из тех Перовских, что произошли от младшей ветви семейства Алексея Разумовского (1709-771), морганатического супруга Императрицы Елизаветы Петровны, который сам, правда, не был родовит: он начинал как церковный певчий. Дед Софьи Львовны, Лев Алексеевич Перовский, был министром просвещения, отец, Лев Львович, - петербургским генерал-губернатором, а родной дядя отца, граф Василий Алексеевич Перовский, успешно завоевывал Царю и Отечеству Среднюю Азию. Мать Софьи Львовны Перовской Варвара Степановна была урожденная Веселовская.

Большой петербургский клан Веселовских, к которому принадлежали дипломаты и академики, как имперские, так и советские, врачи и инженеры, чиновники и безымянные интеллигенты, имел родоначальниками привезенных Петру Великому из Польши бароном Шафировым трех еврейских отроков, которых барон потом лично крестил Авраамом Павловичем, Исааком Павловичем и Феодором Павловичем. Один из них, Авраам Павлович, вхожий к Государыне Екатерине Алексеевне и князю Меншикову, лично руководил поимкой беглого цесаревича Алексея Петровича, затем по не совсем понятным причинам бежал из Империи и осел в Германии, в том же самом Гессенском княжестве, откуда вскоре стали неожиданно брать себе жен Русские Цари. Именно там, при дворе курфюрста, Авраам Павлович обзавелся несметными деньгами, а затем чередовал свое пребывание между Лондоном и швейцарским Ферне, где его посещали княгиня Дашкова и победитель турок граф Орлов-Чесменский, считая за честь быть принятым в его доме, где часто бывало семейство курфюрста, и не только. При этом Авраам Павлович Веселовский был республиканцем и всегда твердо говорил, что ни одной короны быть не должно. Загадочно ушедший из этого мира уже столетним стариком, он обещал вернуться в Россию только тогда, когда в ней утратит свою силу пословица «Божье да Государево»… При этом его, убежденного противника самодержавства, дочери по совершенно никому не ведомым причинам Император Александр Первый назначил пенсию в сто голландских дукатов, а все остальные его потомки получали субсидии от царского двора вплоть до середины сороковых. Большинство их служило по дипломатическому ведомству.

Еще один Веселовский, академик (1838-1906), знаменитый филолог и историк литературы, член всех Императорских академий и обществ, исследовал древние апокрифические, то есть не одобренные Церковью, христианские сказания, а также иудейские и эфиопские легенды и их влияние на средневековую книжность Руси. Особенно прославились его труды о «Повести о Соломоне и Китоврасе» и о Святой Чаше Грааля. То есть, скажем так, на самые главные темы истории. При этом ни добросовестность академика Веселовского, ни его объективность мы под сомнение никоим образом не ставим. Последним знаменитым Веселовским был маститый советский историк, академик Степан Борисович Веселовский (1876-1952), автор запрещенных при Сталине и прославленных в годы оттепели разоблачительных исследований - с прямыми намеками - об опричнине Царя Ивана Васильевича Грозного.

Варвара Степановна Веселовская, уже в четвертом поколении была православной, она строго соблюдала все посты и праздники, часто говела, постоянно бывала в церкви. Но…

На протяжении всего 1879 и 1889 года, когда Софья находилась в Петербурге, связь ее с матерью была непрерывной и постоянной, никем не скрывавшейся. Визиты ее, числившейся в розыске, в квартиру Перовских были совершенно открытыми.

В ноябре 1879 года Варвара Степановна Веселовская сообщила дочери, что Государь будет возвращаться из Ливадии по железной дороге, идущей из Ялты через Одессу и Харьков на Москву. Желябов и Софья Перовская сами разработали план взрыва и сами же руководили его осуществлением. Везде, где должен был останавливаться царский поезд, - на подъезде к вокзалам были установлены мощные мины, изготовленные Николаем Кибальчичем - гениальным инженером и тоже участником организации. В последнюю минуту, по распоряжению самого Императора, поезд обогнул Одессу, а в Харькове взрыв не произошел из-за технической ошибки.

О том, что боевыми отрядами нигилистов-цареубийц руководит родная дочь генерала Льва Львовича Перовского, знали все. Генерал с поста санкт-петербургского генерал-губернатора был отставлен, но никаких иных последствий для семьи это не имело. Почти каждый месяц Софья Львовна приезжала домой, и ее часто видели вместе с Варварой Степановной гулявшими вдоль каналов. Генерал в это время обычно из дому уезжал. А потом уезжала она.

В начале декабря Варвара Степановна передала дочери, что в близком будущем Государь ожидает прибытия в Петербург брата Императрицы Марии Александровны болгарского князя Александра Баттенбергского. Как раз в это время под императорской столовой ремонтировали винные погреба. Через Желябова Софья нашла столяра Степана Халтурина и устроила его на работу по ремонту Зимнего дворца. Всю вторую половину января он носил изготовленную Кибальчичем взрывчатку в Зимний дворец и прятал ее в винном погребе, стены которого облицовывал. Варвара Степановна передала, что 16 февраля в Зимнем дворце будет торжественный ужин в честь князя Александра Баттенбергского, на котором должна присутствовать вся Императорская фамилия, кроме тяжело больной Императрицы, которая в это время уже не вставала с постели. Взрыв должен был произойти ровно в 6 часов 20 минут вечера, когда гессенский принц должен был наносить визит своей Августейшей сестре, а Император с семейством, включая Наследника, ждать его в царской столовой. Однако, Александр Второй решил ожидать в своем кабинете и вышел встречать князя на парадную лестницу. В этот момент в столовой раздался взрыв, от которого погибли одиннадцать солдат охранявшей встречу финляндской пехоты, а тридцать было тяжело ранено. Столовая была разрушена полностью, из подвалов по всему дворцу валил дым.

Обратим внимание: гессенский принц не должен был пострадать.

Обратим и еще внимание. С присутствием рядом с Государем официального Наследника тоже не особенно считались. Это может быть сказано в опровержение намеков (и не только намеков) рядом авторов, в частности Эдуардом Радзинским, Фаиной Гримберг, Дмитрием Галковским, о причастности Александра Третьего к убийству его отца. Действовала действительно «третья сила» - не монархическая, но и не (условно) социально-революционная (формально использованная). Действительно, «Змей на дороге».

Когда зимой 1881 года член «Народной воли» Григорий Гольденберг дал подробные показания на организацию (ему было обещано прощение и привлечение к работе над будущими реформами), Софья и Желябов по совету Варвары Степановны и получив от нее деньги, сняли на Малой Садовой улице, по которой Император каждое воскресенье ехал домой после развода караулов, магазин с прилегающей к нему квартирой под именем супругов Кобозевых и заплатили за три месяца вперед, сказав хозяевам, что собираются открыть молочную. Выставив в витрине жестянки с маслом, сметаной и сыром, они приступили к рытью подземного хода под Малой Садовой, в центре которого вскоре Кибальчич сам установил свое приспособление, заряженное восьмьюдесятью фунтами динамита.

В последние три года Софья Львовна обрела силу полностью повелевать вовлеченными в одно с ней дело «грядущего народного счастья» мужчинами. Это касалось, прежде всего, конечно, самого дела. В 1879 году она сказала Александру Соловьеву перед тем, как послать его к Зимнему дворцу со спрятанными под учительский вицмундир заряженным револьвером: «Надеюсь, вы понимаете, что живым вам лучше не возвращаться. А станете болтать - везде достанем». Это не было пустыми словами. Софья Львовна была вхожа в любые инстанции, даже тогда, когда числилась в бегах. Могла ли она сама прийти к Царю? Могла. Но она уже знала, что убить его нужно и можно - и, возможно, ибо нигде более пуля не возьмет, - именно на Екатерининском канале.

Далее все известно.

Что же до «монархической» «Священной дружины», то она выпускала в Женеве газету «Правда», в которой Царь - Александр Третий, Верховный покровитель - или только как бы покровитель - «Дружины» именовался «коронованным тромбонистом», а главный редактор «Правды» некто Иван Климов (не сам ли Сергей Юльевич Витте?) в своих передовицах писал: «Говорят, что Александр III последнее время особенно занят разучением на тромбоне похоронного марша. Уж не инстинктивное ли это предчувствие?».

Они писали от имени революционеров, компрометируя последних в глазах так называемой публики, или все же для революционеров? Вот вопрос.

Только через три года после восшествия Александра III на престол состоялось венчание его на царство - случай совершенно не виданный в истории не только России Романовых, но и вообще монархических государств. Это может означать только одно: по каким-то причинам новый Император боялся - или просто не хотел - принимать венец и державу. А когда принял - не процарствовал (хотя царствовал на редкость успешно, почти триумфально) и десяти лет.

Агентом «Священной дружины», который приезжал в Женеву наблюдать за работой прессы, был человек под кличкой «Антихрист». Это был сам Сергей Юльевич Витте, значившийся в «Дружине» «братом № 113».

Один эпизод, связанный со «Священной дружиной», можно узнать из письма писателя-эмигранта, масона Марка Алданова другому «вольному каменщику», потомку декабристов А.В.Давыдову: «Как курьез (и малоизвестный) сообщу Вам, что еврейские миллионеры давали деньги, лет семьдесят тому назад, и конрреволюционной «Священной дружине». Она получила немало денег от барона Г.Гинцбурга, от Полякова и от киевского сахарозаводчика (моего деда по матери) Зайцева, который давал деньги на это Витте». Имя барона Горация Гинцбурга действительно значится в списке членов «Священной дружины». Что же до Зайцева, то это был Иона Марков Зайцев, хасид, основатель в Киеве того самого завода, на котором позже, 12 марта 1911 года произошло убийство отрока Андрея Ющинского. Зайцевы были богатейшими сахарозаводчиками Киева, обладавшими огромными связями.

У всех их уже были свои властители, и об одном из них прямо говорит поэт, еврей по происхождению, Генрих Гейне: «Мне приходилось видеть людей, которые, приближаясь к великому барону, вздрагивали, как будто касались вольтова столба. Уже перед дверью его кабинета многих охватывал священный трепет благоговения, какое испытывал Моисей на горе Хорив, когда заметил, что стоит на священной земле. Точно так же, как и Моисей снимал свою обувь, так и какой-нибудь маклер или агент по обмену, отваживаясь переступить порог личного кабинета господина Ротшильда, прежде всего стягивал с себя свои сапоги».

Босыми ногами иудеи входили только к Царям древнего Израиля и хазарским каганам.

На каком основании финансисты («третье сословие», «вайшьи») управляли европейскими монархами? Что связывало их всех через владетельный род Гессен-Ганау и « Британскую Корону»? Каким высшим неписанным правом, уходящим в незапамятные времена, в глубокую древность они обладали?

Разумеется, надо понимать и другое: постольку, поскольку о Ротшильдах все же нечто известно «широкой публике», полностью отождествлять их с «антицарством» - даже в пределах Европы или «Запада» вообще - было бы неверно. Они все же «на виду», они - «бухгалтеры»…

В самый разгар охоты на коронованного зверя - или, еще более двусмысленно, на красного зверя - Император принимает мало заметное в официальной историографии, но едва ли не самое катастрофическое в истории России решение. Он платит Ротшильдам династический выкуп за возможность официально соединить свою жизнь с княжной из рода Святослава. В 1880 году Альфонс Ротшильд получает право льготного владения Бакинскими нефтепромыслами и переносит всю свою активность на Кавказ, в Грозный, где создает крупнейшую на тот момент нефтяную компанию «Русский стандарт». Да, Император надеется на то, что через какое-то время прямые потомки Святослава на Русском престоле вернут все назад. Сейчас, на этот момент, царю нужно создать русскую династию, причем, так, чтобы это были те же Романовы, а потом… Но и «играть по правилам», которые предлагал теневым могуществам «наш православный, добрый Русский Царь», как писал о нем Тютчев, они, конечно, не собирались. Бракосочетание Царя было «дозволено», но коронация Екатерины Юрьевской, которую он предполагал осуществить осенью 1882 года и созыв Земского собора - уже нет, и окончательный план цареубийства был утвержден. Ротшильды самым простейшим образом надули Императора. Забрали нефть, а потом убили. Восхождение на Русский престол потомков Рюрика и Святослава было предотвращено. Вскоре настала очередь и основной линии Романовых. Перед началом Первой мировой войны Ротшильд продал свои предприятия на Кавказе англо-голландскому концерну «Роял Датч Шелл», а в кармане другого миллионера - Якова Шифа - внезапно появились двадцать миллионов долларов, которые он потратил исключительно на революцию в России. Особенно зловеще при этом то, что фамилия - а, точнее, псевдоним цареубийцы 1918 года - Юровский - есть на самом деле пародия на родовое имя Рюриковичей - князей Юрьевских, как их дерзновенно именовал имеющий власть именовать Император Александр Второй.

Еще одна загадка: как и почему личная переписка Александра Второго и Светлейшей княгини Екатерины Михайловны Долгоруковой (Юрьевской), хранящаяся ныне в ГАРФ, оказалась именно у Ротшильдов, которые продали ее Российскому правительству в … году? Официальное объяснение таково:

«Это было продолжение многоходовой операции. Оказывается, нацисты захватили часть их (Ротшильдов - В.К.) семейного архива. После поражения Германии архив перешел к СССР. Не припоминается, чтобы кто-то публиковал в открытой советской печати хотя бы выдержки из этих материалов или делал ссылки на них. Но наблюдение за их судьбой велось, а когда подошло время, состоялись и переговоры. И вот, по соглашению с российским правительством Ротшильды выкупили и обменяли интимные документы императорского дома на свой семейный архив». Выкупили они их вроде бы у наследников бывшей стенографистки Светлейшей княгини Евгении Седых, влачившей нищенское существование. Допустим. Хотя, если нищенское существование наследников г-жи Седых, действительно, скорее всего - реальность, то в то, что переписка все это время была вне внимания Ротшильдов, верится с трудом.

Особенно с учетом того разворота деятельности против Российского Императорского Престола, который они осуществили - в союзе и как бы под началом Виндзорского дворца - в начале ХХ века. Роль Английского посольства и лично посла Дж.Бьюкенена в подготовке Февраля, убийстве Григория Распутина и других событий этого же рода сегодня настолько известна, что уже не требует подробного описания. Наша задача - выявить некоторые смыслы.

Дадим слово недавно ушедшему от нас великому геополитику, писателю, духовидцу, «лицу особого назначения» Жану Парвулеско (1829-1910). Любой его текст, если читать внимательно, проясняет многое. Если не все.

Жан Парвулеско:

«Что можно сегодня понять об огненном световом циклоне трансконтинентальной авантюры Александра Великого и совершенно непостижимом его циклопическом и безследном падении? Что означает подобное зарнице явление Фридриха II Гогенштауфена и последнее, на заре Нового времени, обретение им империи, явление вместе с ним имперского, солнечного - вмененного Непобедимому Солнцу, Sol Invictus - божественного принципа Imperium? А исчезновение в подземельях тайной истории родника крови уничтоженных, изничтоженных, сведенных в ничто Меровингов? [...] Кровавое изъятие из исторического времени христианнейшей императорской династии Романовых нисколько не выходит за рамки мистериального закона догматической иррациональности, определяющей видимый ход «великой истории». Напротив [...] Убийство Императора Николая II и его семьи не было просто эпизодом коммунистической революции на ее критической стадии. Она сама, эта революция, была лишь эпизодом. Эпизодом идущей с XVIII века тайной битвы против Романовых и против всех государств Европы, основанных на имперском, или королевском, фундаментально христологическом принципе [...] Но тогда кто и почему? И почему тогда не была побеждена той же самой "специальной бурей" Британская Империя? Конечно, и ее час пробьет, и уже скоро, но удар - "специальная буря" - прежде всего, был призван уничтожить те европейские монархии, которые были особым образом основаны на божественном праве, иными словами, наследовавшие через Священную Римскую Империю германской нации собственно Римской империи (в данном случае историософия Жана Парвулеско несколько отличается от нашей, но не непримиримым образом - В.К.). Британская же империя оставалась, как и старое Британское королевство, извращенным, тотально отчужденным образованием, наделенным особой миссией - миссией предательства и преступления, субверсии и вероломства, за что она уже платит, а в известный час и еще заплатит не только справедливую цену, но и неизбежный, тайный, адский процент. Что же это за "особая миссия"? Все наши, то есть принадлежащие к противостоящему "тайне беззакония" стану, прекрасно знают об адской игре "двора святого Иакова", развязавшего так называемую французскую революцию, безчестно потопившую в ее собственной крови французскую ветвь Бурбонов, которых именно Лондон подталкивал к последнему порогу, дабы низвергнуть в поглотившее их круговращение тьмы. Точно таким же образом прямая ответственность за уничтожение последних Романовых лежит на либеральной мрази вроде Ллойд Джорджа (1863-1945), мастера адской интриги, стряпчего Версальского договора, аннулировавшего для Романовых право политического убежища, о котором вел переговоры Керенский (здесь Ж.Парвулеско ошибается: Керенский лично передал все «права» на узников Ленину и Троцкому - В.К.), право, открывавшее для будущих жертв екатеринбургской бойни путь из Советской России к свободе и просто к жизни. Все так и есть. Разве депутат Рамсей-Мак-Дональд, такая же гнусная мразь, не позволял себе публично называть Николая II "замаранным кровью созданием" и даже "преступником в соответствии с естественным правом"?». И далее: «Великая Имперская тайна Николая Второго, как мне кажется, заключается в безусловной и неразрывной связи с великоконтинентальной евразийской миссией России [...] Находясь непосредственно на жертвеннике, Россия непрестанно созидает - или хотя бы пытается это сделать - последнее имперское единство герметически выражаемых орлом Дома Романовых двух ликов - европейского и азиатского - живого тела Третьего, Иного, Евразии, Великого континента, обретающего свою древнюю историческую идентичность в установлении Евразийской империи конца. Тайный геополитический взор Николая II - сегодня это совершенно очевидно - был направлен в сторону Великой Азии и к планетарному выходу в Тихий океан [...] Вильгельм II, считавший себя «Императором Атлантическим», называл Николая II "Императором Тихоокеанским". Сам же Николай II всю жизнь и стремился стать Императором Тихоокеанским, но от имени Европы, имея Европу за собой, Европу "от Атлантического океана до Тихого" (вменяя в ничто «острова», удел «Дана с кораблями» - В.К.). Секретные имперские контрстратегические службы Николая II, безусловно, изучали отдаленные великоконтинентальные пространства в перспективе "имперской миссии" России. Они преуспели и в прямой конспирологической разведке. В начале 1917 года планы русского вхождения в Тибет и взятия его под имперский протекторат были полностью готовы».

Это было прямым и непосредственным продолжением геополитики Рюриковичей, прежде всего Царя Иоанна Васильевича Грозного, а также и творца «новых Романовых» - «Павловичей» - Императора Павла. Кто бы ни стоял у истоков династии (пусть даже и Джон Ди), Романовы «пошли поперек» всей «атлантической ветви», поперек наследников Thuata de Dannan, восстанавливая полярные, гиперборейские линии Vamsa Surya. За что и расплатились мученической кровью.

Были ли спецслужбы «Британской Короны» (Сити плюс Виндзоры) самостоятельны в своих действиях? «Мы уже знаем о том, - пишет Жан Парвулеско, - что ликвидация Российской Императорской семьи, как в лице ее непосредственных представителей, так и в лице некоторых кровных линий, прямых или имеющих очевидную значимость, было исполнением неких обязательств, тайных обязательств. Кого перед кем? Если мы найдем ответ на этот вопрос, то он полностью изменит угол зрения на залитые кровью - по ту сторону пространства и времени - стены таинственного дома Ипатьева в Екатеринбурге».

"1917: The Rothschilds order the execution by the Bolsheviks they control, of Tsar Nicholas II and his entire family in Russia. This is the Rothschilds revenge for Tsar Alexander II siding with President Abraham Lincoln in 1864. It is extremely important for them to slaughter the entire family including women and children in order to show the world, this is what happens if you ever attempt to cross the Rothschilds." (Ротшильды приказали находившимся под их контролем большевикам казнить Царя Николая II и всю его семью в России. Это месть Ротшильдов за то, что Царь Александр II встал на сторону Президента Авраама Линкольна в 1864. Для них особенно важно уничтожить всю семью, включая женщин и детей, с целью показать миру: вот что с вами случиться, если вы попытаетесь пойти против Ротшильдов).

В определенной «рифмовке» со всем сказанным бытуют устойчивые слухи о том, что Русский Царь, будто бы «предупрежденный духовными лицами» о революции сделал огромным вклад в созданную Ротшильдами (вместе с Варбургами, Морганами, Лазарами, Шиффами, другими банкирами той же идентичности, а также Рокфеллерами и при участии Британской королевской семьи) в 1913 г. Федеральную резервную систему (частное предприятие, заменившее Государственный Банк США и являющееся не подчиняющимся Конституции «государством в государстве», фактически создавшем всю современную «виртуальную экономику» на основе бумажных долларов) чуть ли не до 50 ее процентов (это послужило основой разнообразных афер вплоть до т.н. «дела Анастасии»). Однако на этот счет есть и более надежные сведения, не ставящие под угрозу репутацию Государя, в разрушении которой более всего заинтересованы Ротшильды и Виндзоры (поющих с их голоса коммунистов вряд ли стоит воспринимать всерьез). Личное имущество императорской семьи до 1917 года находилось в ведении Министерства императорского двора и уделов. Это ведомство подчинялось непосредственно императору и больше ни перед кем не отчитывалось.

Основную часть этого имущества составляли фабрики, дворцы, имения и прочая недвижимость (Эрмитаж, Академия художеств, Беловежская пуща, Абрау-Дюрсо, Массандра и т.д.). Далеко не все приносило доход. Часть удельных лесов сдавалась в аренду. С 1797 по 1897 год на «общие надобности» императорской семьи выделили 236 миллионов рублей.

Общая площадь удельных земель составляла около 8 миллионов десятин (до 90 тысяч квадратных километров, больше Чехии). Никакие вклады в иностранных банках не могли сравниться с этим богатством. Тем не менее, когда в 1905 году возникла угроза потери трона, Николай II перевел в берлинский банк Мендельсона около 4 миллионов рублей в виде «процентных бумаг». В 1913 году почти все ценные бумаги вернули в Россию (курсив наш - В.К.). В Берлине, по-видимому, остались только немецкие облигации, за которые уцелевшие Романовы в 1938 году получили около 25 тысяч фунтов на всех. Счета императорской семьи в британских банках были закрыты к 1900 году. Министерство Императорского двора было упразднено в 1917 году, а отдельные его учреждения перешли к разным ведомствам.

Америка сама по себе - это мы должны понять и осознать - не является «центром глобализма». Это лишь временная «перевалочная база», «территория», освоенная «мировым островом» - блуждающим. В самих Соединенных Штатах говорят так: «Америка стала государством-банкротом, которое полностью перешло в собственность к кредиторам. Они владеют Конгрессом, они владеют исполнительной властью, они владеют властью судебной. Им принадлежат все структуры государственного управления. У вас есть свидетельство о рождении? Оно тоже принадлежит им». Во времена Александра Второго и Авраама Линкольна это еще можно было предотвратить (хотя, конечно, государство, построенное на месте тотального уничтожения коренного населения, все равно не устоит…).

Но и это не главное. Речь шла не об экономической, и даже не о политической, а о генетической мести.

«Влиятельный ландграф Вильгельм, по непонятной для непосвященных причине, - пишет Николай Козлов, - доверивший никому не известному в ту пору еврею распоряжение казной одного из богатейших европейских дворов, был женат на дочери принца Фредерика Датского (из дингастии Скъолбдунгов) Луизе Шарлотте, от брака дочери которых - Луизы Вильгельмины Гессен-Касселль с королем Дании Христианом IX родилась принцесса Датская Дагмара, ставшая впоследствии Императрицей Марией Феодоровной - супругой Российского Императора Александра III и Августейшей Матерью последнего Русского Царя, убитого и ограбленного по приказу одного из правнуков придворного менялы своего прадеда».

Николай Козлов также цитирует важнейший текст, опубликованный американским журналом American Mercury («Убийство Царя и уничтожение Рюриковичей - акт расовой мести», 1968): «Затем большевики начали погоню за Рюриковичами из династии Рюрика и Олега, убивая всех мужчин, женщин и детей, которых они могли захватить - Барятинских и Белосельских, Долгоруковых и Друтских, Щербатовых и Шаховских, Вяземских и Волконских, а также и многочисленных Оболенских. Их выслеживали, мучили и убивали. Даже тех Шаховских, которые открылись в Саратовской губернии, живших как простые деревенские люди, и тех уничтожили, отца, мать и ребенка».

Русский Престол опустел. Если бы не «большевистская остановка истории», а затем сталинская «подморозка России» (в точности, по Константину Леонтьеву), он был бы захвачен и присвоен немедленно.

III. НЕ ОШИБИТЬСЯ НИ В ЗНАНИЯХ, НИ В ПОСТУПКАХ

Неразличение гиперборейской и атлантической традиций, непонимание того, какая из них первична, а какая вторична, приводит даже благонамеренных и добросовестных авторов к глубинным ошибкам, которые могут в дальнейшем повлиять на важнейшие политико-исторические и военно-стратегические решения. Речь идет как об отрицании монархии как таковой (если все «монархические линии» отождествлять с «черными родами»), так и, наоборот, о зависимости от манипуляций самих «черных родов».

В нашей работе мы неоднократно цитировали труды Татьяны Грачевой, доцента, заведующей кафедрой Военной Академии Генерального штаба ВС РФ.), и в целом оцениваем их сугубо положительно. Однако, в своей последней книге, следуя (разумеется, по принципу «отталкивания») от широко известных, но уже опровергнутых, как автором этих строк, так и другими (в т.ч. В.Ларионовым) доводов М.Байджента, Р.Ли и Р.Линкольна, а также книге Дэна Брауна «Код да Винчи», по-прежнему отождествляет Меровингов и т.н. «Орден Приората Сиона», дополняя уже хорошо известные сведения (и домыслы) темой колена Данова. При этом, стремясь, по-видимому, оградиться от возможных обвинений в «антисемитизме» (хотя они изначально безпочвенны), а также остаться в рамках «христианской ортодоксии» (так, как понимается сегодня большинством, воспитанным на «синодальном богословии») она жестко «ограждает» этнических евреев не только от «Сионского приората» (что правильно), но и от «сионизма» как такового. Тем самым «еврейская традиция» воспринимается как «изначальная» и «первоначальная», а ее принадлежность к «протоатлантизму» не ставится даже как вопрос. В частности, Т.Грачева пишет: «Православный христианин должен отчетливо понимать следующее. Все Цари-Богопомазанники являются Наследниками Царя Давида и восседают на Престоле Давидовом - на Престоле Главы Богоизбранного Народа Иакова (ныне это Русский Народ) и Главы Церкви Израиля (ныне это Православная Церковь) (Пс. 77,72)!».

На самом деле даже и сама Библия неоднократно указывает на «вторичность» «авраамической традиции» и «избрания евреев». Прежде всего, когда говорит о благословении Авраама Мелхиседеком (Быт., 14:18-20). А св. апостол Павел указывает на это совершенно недвусмысленно.

«Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, - во-первых, по знаменованию имени царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда. Видите, как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих. Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь - брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых. Но сей, не происходящий от рода их, получил десятину от Авраама и благословил имевшего обетования. Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (Евр., 7, 1-7).

Вот что говорит об этом Рене Генон:

«"Мельхиседек" или, точнее, "Мелки-Цедек", - это имя того персонажа, который выполняет функцию "Царя Мира" в иудеохристианской традиции. Мы, признаться, не без колебаний решаемся огласить этот факт, объясняющий одно из самых загадочных мест Библии, но опустить его не представлялось возможным, если уж мы взялись досконально разобрать вопрос о "Царе Мира". Нам остается лишь повторить слова ап. Павла, сказанные по сходному поводу: "О сем надлежало бы нам говорить много, но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособными слушать" (Евр.,5:11). Прежде всего, следует процитировать тот библейский текст, о котором идет речь (см. выше - В.К.). Мелки-Цедек, стало быть, предстает одновременно "царем и жрецом"; имя его означает "Царь Правосудия"; кроме того, он - царь Салема, Салем же, как известно, - это "Град Мира". Таким образом, мы снова сталкиваемся здесь с "Правосудием" и "Миролюбием", двумя основными атрибутами "Царя Мира". Следует заметить, что слово Салем, вопреки распространенному мнению, никогда не служило обозначением реального города, но если принять его за символическое название обиталища Мелки-Цедека, то оно может считаться эквивалентным термину Агартха. Во всяком случае, было бы ошибкой вычитывать в этом слове древнее название Иерусалима, ибо оно звучало как "Йевус"; этот город стал именоваться Иерусалимом с тех пор, как евреи образовали там свой духовный центр, и он сделался зримым символом подлинного Салема; примечательно также, что Иерусалимский храм был основан не кем иным, как Соломоном, чье имя (Шломон), производное от Салем, означает "Миротворец". Вспомним теперь, в каких выражениях апостол Павел комментирует слова Мелки-Цедека: "Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога всевышнего - тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, - во-первых, по знаменованию имени царь Правды, а потом и царь Салима, т.е. царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда" (Евр, 7:1-3). Мелки-Цедек изображается существом высшим по отношению к Аврааму, поскольку благословляет его ("Без всякого же прекословия меньший благословляется большим"), а Авраам, со своей стороны, признает это старшинство, выделяя Мелки-Цедеку десятину добычи и подчеркивая таким образом свою зависимость. Здесь имеет место описание "инвеституры" почти в феодальном смысле этого слова, с тою лишь разницей, что речь идет об инвеституре духовного порядка; ко всему этому можно еще добавить, что именно здесь находится точка соприкосновения традиции еврейства с великой первозданной традицией. "Благословение", о котором идет речь, есть не что иное, как передача Аврааму некоего "духовного влияния", которым впредь будут определяться все его поступки; употребленная в библейском тексте формула указывает на то, что Авраам обретает непосредственную связь с "Богом Всевышним", которого он впоследствии во время молитв отождествляет с Иеговой (Быт., 14: 22) Насколько Мелки-Цедек выше Авраама, настолько Бог Мелки-Цедека, "Всевышний" (Эль-Элион), выше "Всемогущего" (Шаддаи), который был Богом Авраама; иными словами, первое из этих имен отражает более высокий аспект божества, нежели второе. С другой стороны, крайне важно то еще никем до сих пор не подмеченное обстоятельство, что Эль-Элион эквивалентен Эммануилу, поскольку оба эти имени имеют одинаковое числовое значение; это позволяет непосредственно связать историю Мелки-Цедека с историей "царей-волхвов", о которых уже говорилось выше. Более того, если священство Мелки-Цедека - это священство Эммануила, и если Эль-Элион - это и есть Эммануил, то оба эти вида священства составляют единое целое, и христианское священство, включающее в себя евхаристический обряд причастия хлебом и вином, поистине является священством "по чину Мелхиседека". Иудеохристианская традиция различает два вида священства - "по чину Аарона" и "по чину Мелхиседека", причем, второе настолько же выше первого, насколько Мелхиседек выше Авраама, исшедшего из колена Левия и, следовательно, из рода Аарона. Это превосходство отчетливо выражено в нижеследующих словах апостола Павла: "И, так сказать, сам Левий, принимающий десятины, в лице Авраама дал десятину" (Евр., 7:9). Не вдаваясь в дальнейшие подробности, относящиеся к значению обоих видов священства, ограничимся еще одним отрывком из апостола Павла: "И здесь (в священстве Левия) десятины берут человеки смертные, а там - имеющий о себе свидетельство, что он живет". Этот "живой человек", Мелки-Цедек, является не кем иным, как Ману, и в самом деле "существующим вечно" (по-еврейски "лолам"), т. е. в течение всего своего цикла (Манвантары), до тех пор, пока существует мир, которым он правит. Вот почему он лишен "родословия" - ведь его происхождение "нечеловеческое"».

В этом смысле можно строго соотнести Мелхиседека с Гипербореей (Арктида, Русь), Авраама - с Атлантикой (Келтида, Thuata-de-Dannan), что мы и пытались сделать на протяжении всей этой нашей работы. Русский же (Царский) народ (Русь-Цари) наследует не Царству Давида, как утверждает Т.Грачева (это только частный случай царьства), а именно Царству Мелхиседека.

Но продолжим разбор ошибки Т.Грачевой, которая пишет: «Если Протоколы сионских мудрецов, значит, обязательно евреи. [...]. Но вопрос в том, что, как это ни парадоксально звучит, настоящие евреи-семиты к Протоколам сионских мудрецов, составленных «орденом приоров Сиона», не имеют никакого отношения. В Протоколах заявлена не этническая стратегия, а стратегия духовная, религиозная, стратегия захвата власти над миром для достижения религиозной цели приведения к власти антихриста. Это стратегия колена Данова, а Дан, как мы уже гово-рили, это не этничность. Дан - это дух, дух антихриста, дух «тайны беззакония».

Благонамеренно, да. Но на земле духа без плоти и крови не бывает. Библия тоже отождествляет Дух и кровь. Это вытекает из самого описания «верхних и нижних вод» в Книге Бытия. Иное уводит нас в безплотность и безтелесность, в конечном счете, к отрицанию материальности Таинств и церковного обряда. Но здесь речь идет не о том.

Т.Грачева неожиданно сближается здесь с учением безпоповского старообрядчества о «духовном антихристе». Так, известный современный начетчик старопоморского (федосеевского) согласия А.П.Щеглов пишет:

«Рождение антихриста из еврейского колена Данова - это рождение нечестия от еретиков. Под июдеями надо разуметь не июдеев по плоти, а июдеев по духу, то есть нечестивых людей, еретиков. Под морем Откровения разумеется мир, воссмердившийся от множества различных еретических вероучений… Жена, рождающая Антихриста, есть вся совокупность общества нечестивых. Признаки его царства будут иметь духовный смысл: чудеса, какие он будет совершать, суть чудеса духовные, заключающиеся в омрачении людей лжеучением».

На этот счет существует твердая, принятая Церковью позиция Святых Отцов. Православное учение на об этом предмете ясно изложено в творении Св. Иоанна Дамаскина «Точное изложение Православной веры» (VIII в. по Р.Х.). Об антихристе он пишет так:

«Должно знать, что надлежит придти Антихристу. Конечно, всякий, кто не исповедует, что Сын Божий пришел во плоти и что Он - совершенный Бог и сделался совершенным человеком, вместе с тем оставаясь и Богом, тот есть Антихрист. Однако, особливым образом и преимущественно Антихристом называется - имеющий придти при конце мiра. И так, должно, чтоб прежде всего было возвещено Евангелие среди всех народов, как говорит Господь, и тогда он придет для обличения богопротивных Иудеев. Ибо Господь говорил им: Аз приидох во имя Отца Моего, и не приемлете мене: ин придет во имя свое, и того приемлете… Следовательно, Иудеи не приняли Того, Кто был Сыном Божиим, Господа Иисуса Христа и Бога, а обольстителя, называющего себя самого Богом, примут…». Св. Иоанн прямо говорит, основываясь на словах пророческих и апостольских, что антихрист придет и воссядет в церкви, называя себя богом, но при этом указывает: «В церкви же Божией - не нашей, но древней - Иудейской. Ибо он придет не к нам, но к Иудеям; не за Христа и не за тех, кто - Христов; поэтому и называется Антихристом». Из этих слов видно (о чем учат и иные святые), что имеющий явится при кончине мiра антихрист воссядет как вселенский царь в Третьем Иерусалимском Храме.

Понятно, что перед нами - стремление занять христианскую позицию, акцентировать то, что «несть еллина, ни иудея», и при этом все же - а Т.Грачева человек, безусловно, русско-патриотических взглядов - отстаивать геополитические интересы страны. Но надо ли для этого быть «большим христианином», нежели св. Иоанн Дамаскин?

Т.Грачева касается многих тем, затронутых, в частности, в этой работе (а также, например, у Николая Козлова) «Интересно, - пишет она, - что корни Меровингов уходят к обосновавшемуся на британских островах племени Thuata de Dannan (Лорды Дракона). Это племя, как следует из исторических источников, образовалось выходцами из колена Данова, приплывшими на те земли, спасаясь от плена. Династия Меровингов еще известна как династия Дракона, названная так по имени красного дракона, о котором написано в Апокалипсисе (Gardner. «Realm of the Ring Lords: The Myths and Magic of the Grail Quest», «Kenneth Grant and the Merovingian Mythos»). В христианской традиции дракон ассоциируется именно с дьяволом».

Здесь явная «нестыковка» (от кого бы она не исходила - от Т.Грачевой или Лоренса Гарднера): Дракон Апокалипсиса не «спасается от плена», а, напротив, преследует тех, кого Тайнозритель именует «Женой и младенцем мужеска пола» (Откр., 13:17)). Если связывать данный сюжет конкретно с этим эпизодом Откровения (что может вызывать возражения), то все равно - или дракон, или «семя Жены»…

Однако Т.Грачева продолжает развивать «меровингскую (гиперборейскую!) тему» именно в ключе колена Данова (атлантизма!). Она пишет: «Как известно, колено Даново поклонялось Ваалу, то есть дьяволу, и совершало свои черные ритуалы на горе Сион (Barbara Aho. The Merovingian Dynasty).

Отсюда, надо полагать, и происходит название основанного Меровингами тайного масонского общества - «орден приоров Сиона». Учитывая вышесказанное, можно заключить, что созданные им Протоколы сионских мудрецов как план захвата мирового господства, есть продукт колена Данова, то есть одного из израильских племен, которое не упомянуто Апостолом [Иоанном Богословом] в числе тех, кто спасется в последние времена. От этой горы Сион, где колено Даново отправляло свои культы, происходит, надо полагать, и понятие «сионизм». Колено Даново имело две ветви: северную и южную. Северная ветвь колена Данова поплыла на кораблях на британские острова и частично мигрировала на территорию, которую занимает современная Франция. На этих землях данитяне основали языческие культы (в том числе культ друидов) и королевские династии с «демонической» родословной (Barbara Aho. The Merovingian Dynasty). Считается, что кельты, ирландцы, имеют израильские корни в колене Дановом (Yair Davidy. Lost Israelite Identity; The Celts are israelites under another Name). Южная ветвь колена Данова, как следует из манускриптов, двинулась в район Кавказа, Черного и Каспийского морей, где, смешавшись вместе с местными племенами тюрков, правила в Хазарском Каганате". Общая идентичность Меровингов (династии Дракона) и колена Данова проявляется еще и в том, что и те, и другие поклонялись змею. По геральдике колен израилевых змей является геральдическим символом колена Данова. Этот символ змеи мы находим и на приведенных здесь амулетах Меровингов. И этот же символ змеи содержится и на амулетах хазар. Колено Даново и Меровингов роднит еще один символ, который свидетельствует об их общей идентичности. Этим символом являются пчелы».

И далее делается очень важный вывод: «Очевидно, что сейчас Меровинги не связаны ни с какой этничностью. Они ее утратили так же, как утратило ее колено Даново. Меровинги - это не вопрос крови. Не зря они практиковали магию крови, переливая ее от себя к другим и обратно. Поэтому бессмысленно искать какие-то кровные связи у представителей этой династии с другими династиями. Потому что Меровинги - это вопрос религии, духа. Это духовный символ».

Безусловно. Но придание символу однозначного смысла - не есть ключ к его уразумению. Свят. Ипполит Римский говорит о фундаментальной двойственности собственно «символа» и пародии, имеющей вселенские измерения: «Господь Иисус Христос Бог, по царскому достоинству Своему и славе, предсказан был как лев (Апок., 5:5); подобным образом антихриста священное писание предъявило львом, по его тиранству и насилию. И по всему имеет уподобиться сей обольститель Сыну Божию. Лев Христос, лев и антихрист; царь Христос (Ин., 18:37), царь и антихрист; Спаситель показал Себя агнцем (Ин., 1:29), подобным образом и он явится, как агнец, будучи внутри волком (Мф., 7:15). В обрезании пришел Спаситель в мир, так и он придет; Господь послал апостолов во все языки, подобным образом пошлет и он лжеапостолов. Спаситель собрал расточенные овцы (Ин,.11:52), и он также соберет расточенный народ. Господь дал печать верующим в Него, и он также даст; в образе человеческом явился Спаситель, и он придет в образе человека. Спаситель воздвиг (от смерти) и показал святую плоть Свою, как храм (Ин., 2:19), и он воздвигнет в Иерусалиме каменный храм».

«Однолинейное» видение истории, унаследованное от Ветхого Завета и «синодального богословия» - вот источник ошибки Татьяны Грачевой, которая в пределе ведет к «христианской демократии», когда Церкви и народу придается самостоятельно-положительные смыслы, а Царству - в лучшем случае нейтральный, вся ценность которого проистекает от «церковной власти». Это близко католицизму - пусть она резко критикует современный Ватикан, - католицизму времен Каролингов и Григория VII Гильдебранта. В Русской истории это позиция Патриарха Никона, архиереев Февраля 1917, значительной части сегодняшнего епископата РПЦ. «Священной дружины» и К.П.Победоносцева (парадоксальным образом).

Допускает такую же - хотя как бы с противоположной стороны - и Николай Козлов. Его ошибку можно назвать «ошибкой отождествления». Если Татьяна Грачева, «отождествив» с коленом Дановым Меровингов, отвергает Меровингов, то Николай Козлов, «отождествив» с коленом Дановым Рюриковичей, делает шаг как бы к «принятию» этого колена - «через Рюриковичей»:

«"Востани севере, и гряди юже, и повей в вертограде моем, и да потекут ароматы Мои" (Песн.песн., 4: 16), - так приточно изъясняет Возлюбленный Песни Песней тайну священной генетической вражды «семени змия» и «семени жены», - цитирует он и продолжает: «Под куполом в простенках барабана Благовещенского собора Кремля, родовой святыни Русских Царей, праотец Дан изображается в числе двенадцати патриархов. Руки сведены на груди, символизируя чашу весов. Правая - ладонью вверх, левая - книзу. Как бы показывая тем самым, что суд его еще не завершен».

Такая ошибка будет неизбежной при «израилецентристской» историософии, игнорирующей всю «гиперборейско-шумерско-троянскую» линию, Троянову тропу. А еще на нее наводят все «официальные» концепции происхождения Рюриковичей, начиная с «норманнской теории».

«Один из потомков Дана Гордого Скьольд Скевинг положил начало исторической династии датских королей Скъольдунгов (скъольд - щит), из рода которых вышел основатель русского княжеского дома Рюрик, или, согласно датским источникам, Рорик Фрисландский, сын короля Хальфдана (полудана) и внук Рагнара Логброка, погибшего, по преданию, в змеиной яме в Йорке». В порядке «укрепления» своей мысли он приводит факты, свидетельствующие о том, что Датская королевская семья имела связи с Рюриковичами. Сестра Кнута Великого Эстрид была выдана замуж за Русского князя, вероятно, Илью Ярославича. Женой короля Свена Эстридсена была дочь Великого князя киевского Ярослава Владимировича. Датский король Вальдемар Великий получил свое имя, сходное с русским Владимир, от матери Ингеборг, которая была дочерью князя Мстислава».

И далее Николай Козлов, опираясь на исследования И.Фроянова и В.Юдина о «змеином родословии» в русских былинах (мы также подробно разбирали эти темы в «Руси Мiровеевой»), рассказывает «об историческом столкновении и непрерывном генетическом противоборстве двух уделов колена Данова, северного, сохранившего в рассеянии талант божественных обетований и умножившего его куплей христианской веры, и южного, подпавшего проклятию Божественной Крови и низринувшегося в жидовство, говорит не только военный разгром северными дружинами Святослава Хазарского каганата, но и многовековое сплетение семейно-родовых дворцовых интриг, приведших ко временному пресечению до нового восстановления династии в царствования Феодора Иоанновича и Императора Николая Второго предъизображенному в известном династическом предании о смерти Олега Вещего, которая наступила, по предсказанию кудесника, от его собственного коня, т.е. от укуса скрывающейся в конском черепе ядовитой змеи - змея от змея. Как можно полагать, два змея обвивающих жезл от пяты до верха, символизируют историческое переплетение двух змеиных родов в генетической борьбе за мировую власть».

При этом Николай Козлов ссылается на «русский архиерейский жезл», перевитый двумя змеями, который, как он считает, и является символом этой «духовно-генетической брани».

Но, прежде всего, мы ранее (а исследования как Ю.Петухова, так и А.Иванова и С.Шведова нас в этом укрепили) уже выстроили вероятнейшую линию происхождения Рюрика, не имеющего никакого отношения ни к «норманнам» Миллера и Шлецера, ни даже к Рорику Фрисландскому, на фигуре которого практически «сходятся» нынешние постнорманисты и постантинорманисты.

Из всего того, что мы рассмотрели выше (и в предыдущих работах) совершенно очевидно, что Меровинги-Рюриковичи и «даниты»-Скъольдунги не являются одной династической линией. Первая линия - «гиперборейская» (Русско-«евразийская» - она включает и персидских царей, и Чингизидов, а также японские и китайские роды, что должно стать темой уже других исследований). Вторая - «атлантическая», она действительно переносит ветхозаветное наследие на Север Европы (отсюда ее связь с Реформацией, а затем либеральной демократией, по образу Судей-«данитов»). Речь идет не о «духовно-генетической брани внутри одного рода», как полагает Николай Козлов, а о разных родах. Точнее, об одном Роде - имеющем истоки в Vamsa-Surya, но разделившемся в ином историческом цикле, а в нашем, действительно, раздираемом бранью на метафизическом, а не только генетическом уровне.

«Змеиное» наследие в Царском Роду присутствует с самого начала - опять-таки в силу метафизической двойственности самого Змея - но «семя Жены» (Православная вера и сама же - «гомеопатически» - Царская кровь) «стирает главу змия». Подробно исследовавший «рептильную символику» в геральдике Русских владетельных родов Роман Багдасаров затрагивает также тему присутствия образа Мелюзины (Оры). «Интересно, - пишет он, правда, никак этого не объясняя, - что на собственно московских деньгах вел.кн. Василия Васильевича (Темного - В.К.) того же периода уже не змеедева Ора, а Дева-полуптица (Сирин). Они являются разновидностями одной эмблемы на генеалогическом уровне, что предопределило их различие на уровне символическом. В русской эмблематике хтоническая половина туловища постепенно отпадает, а вперед выступает верхняя половина с крыльями. Крылья московской Оры значительно больше, чем у можайской, рептильная же часть туловища исчезла».

Обратим внимание: речь идет о символике правления Великого Князя, с которого, собственно, начинается история Русского Царства как Третьего Рима - именно Василий Темный, отвергший Ферраро-Флорентийскую унию, изгнавший митрополита-униата Исидора становится первым Русским Белым Царем, т. е. независимым православным монархом, соединяющем в себе державную власть и хранение чистоты веры.

Кроме того, вообще у создавшей Единую Российскую (Русiйскую) державу ветви (т.н. младшей) Рюриковичей-Даниловичей, генетический датский след не просматривается. Вплоть до Царя Федора Иоанновича, вплоть до целенаправленного - одного Рюриковича за другим - отравления всех последних Даниловичей.

В отношении последних Романовых политика «данитов» - причем в единстве и северной, и южной ветви колена - также велась на уничтожение, хотя методы были несколько изменены. Датский королевский Дом становится активной действующей силой Русской истории. В это время и датская, и британская династии уже были фактически под управлением собственно финансовых кланов «южной ветви». Об этом мы писали выше.

Здесь Николай Козлов описывает «структуру действа» совершенно верно. Мы уже цитировали этот отрывок из труда Николая Козлова. Но здесь еще раз повторим: «Банкирская семья Ротшильдов (шильд-щит) [...], кем-то из представителей которых был отдан кровавый приказ об уничтожении последней Царской Семьи, открыто проявляется на исторической сцене в 18 веке во Франкфуртском гетто в доме, украшенном сначала красной розой (один из символов Царской крови и алхимической "первоматерии"), а потом красным щитом. Сообщается, что основатель династии Ротшильдов Майер Амшель получил известность при дворе наследного принца Гессен-Кассельского Вильгельма [...], вначале продавая принцу и его окружению редкие монеты (дело, конечно, не в них - В.К.), а затем на долгие годы став придворным банкиром Гессен-Кассельского двора. Владетельный ландграф Вильгельм, по непонятной для непосвященных причине, доверивший неизвестному в ту пору еврею распоряжение казной одного из богатейших европейских дворов, был женат на дочери принца Фредерика Датского (из династии Скъельдунгов) Луизе-Шарлотте, от брака дочери которых - Луизы Вильгельмины Гессен-Кассель с королем Дании Христианом IX родилась принцесса Датская Дагмара, ставшая впоследствии Императрицей Марией Феодоровной - супругой Российского Императора Александра III и Августейшей Матерью последнего Русского Царя, убитого и ограбленного по приказу одного из правнуков придворного менялы своего прадеда».

Что же касается архиерейского жезла, описываемого Николаем Козловым, то в его нынешнем виде он появился только во времена реформ Никона. Жезл Патриарший в РПЦ МП, а также жезл архиерейский в Единоверии и Старообрядчестве имеют совершенно иную, аскетическую и не «рептильную» форму. Это следует понимать в контексте иерократической политики Патриарха Никона, через «новый» жезл пытавшийся утвердить превосходство Священства над Царством, природу которого он пытался представить именно как «борьбу данитов» (змей). Архиерейский посох такой формы пришел на Руси из Греции и образцом имеет жезл Моисея с медным змием. Архиерей в данном случае выступает как «повелитель», «заклинатель» змей. В этом смысле мы с известной долей иронии можем назвать Никона предшественником Дэвида Айка и других современных конспирологов - «змееборцев» (также не желающим видеть двойственности образа самого змея.

Как и Татьяна Грачева, жестко отрицающая политику Ватикана, тоже, в конечном счете, стоит на позиции «Священство выше Царства». Это совместная позиция Священного Синода и Генерального Штаба Российской Империи накануне Февраля. Она сохраняется и сегодня.

Лишившись Защитника, Помазанника Божия, «епикопа внешних дел», Верховного Ктитора Церкви, иерократия сама обрекла себя на жестокие гонения, а затем - после их прекращения - растление и разложение, питаемое внешними, враждебными силами. Но это уже иная тема.

Сегодня, после крушения коммунизма и самодискредитации демократии вопрос о полноценном восстановлении исторической Русской государственности стоит на повестке дня. В известном смысле мы находимся в ситуации накануне 1613 года. Совершенно очевидно, и в каком-то смысле даже естественно, что «Британская Корона» (в истинном, широком смысле) стремится «дозахватить» то, что по разным причинам не было захвачено ни в 1613, ни в 1917. Британские спецслужбы стремились не к установлению демократии в России, а к превращении подданных Российской Короны в подданных Британской Короны. Следует понять, что сегодня, усилиями тех, кто не сумел (да и не хотел) восстановить Россию после 1991 и 1993, для этого существуют все условия. Вначале подспудно, а сегодня уже вполне открыто ведется работа по передаче пустующего Российского Престола «британскому кандидату». На сегодняшний момент их два.

Первый - Майкл, принц Кентский. Родился 4 июля 1942 в Англии. Прапраправнук Николая I, двоюродный брат королевы Великобритании Елизаветы II. Внук английского короля Георга V, младший сын Георга, герцога Кентского, принца Великобритании (1902-1942) и принцессы Марины (1906-1968), дочери греческого королевича Николая (1872-1938) и великой княжны Елены Владимировны (1882-1957), сестры великого князя Кирилла Владимировича. По линии своего деда Николая Греческого, сына великой княжны Ольги Константиновны (1851-1926), - праправнук второго сына русского императора Николая I, великого князя Константина Николаевича Романова (1827-1892). По линии своей бабки Елены Владимировны - праправнук русского императора Александра II. Соответственно, приходится троюродным братом великой княгине Марии Владимировне. Крестным отцом принца Майкла был президент США Франклин Рузвельт (Майкл родился в День независимости США, по этому поводу Георг принц Кентский попросил Рузвельта быть крестным отцом его сына). Старший брат - герцог Эдуард Кентский (г.р. 1935), сестра - принцесса Александра (1936). Окончил Военную академию в Сэндхерсте, где выучил русский язык, получив диплом военного переводчика. Служил в штабе военной разведки. Вышел в отставку в звании майора. Занимался бизнесом (считается, что не слишком удачно). Сделал два телевизионных фильма: первый о королеве Виктории и ее супруге Альберте, второй - о Николае II и царице Александре. В 1992 году впервые посетил Россию. После этого неоднократно ездил в Россию в качестве посредника в установлении коммерческих связей между британскими и российскими компаниями. В 1995 вместе с супругой посетил Санкт-Петербург с благотворительными целями. В июле 1998 участвовал в похоронах останков Николая II и его семьи в Санкт-Петербурге. Масон, Великий мастер британской Великой ложи Востока («Независимая газета», 18.03.02). Много занимается благотворительностью. Через проект «Друзья детей России» помогает московскому госпиталю им. Сперанского, в котором лечат детей, получивших ожоги (основан после железнодорожной катастрофы 1995 г.). Финансирует программу обмена студентами между Плехановской академией и школой бизнеса в Оксфордском университете. Спонсор проекта «Ночлежка» в Санкт-Петербурге. Почетный доктор Академии народного хозяйства им. Г.В.Плеханова в Москве. Живет в Кенсингтонском дворце в Лондоне, но не получает никаких средств из британской казны. Зарабатывает на свои благотворительные программы, возглавляя с согласия королевы частную консультативную фирму. В английском престолонаследовании занимал первоначально 8-е место (его отец Георг, герцог Кентский, был младшим братом королей Эдуарда VIII и Георга VI), но, женившись на католичке, утратил права на британский престол - согласно закону 1701 г. (Жена - ранее разведенная австрийская баронесса Мария Кристина фон Рейбниц. Австрийский тесть состоял в нацистской партии, дослужился до звания штурмбанфюрера СС). Теоретически сохраняет права на русский престол - при условии перехода в Православие. Его брак, однако, неравнородный и потомки от этого брака наследовать Престол не могут. Сын Майкла и Марии Фредерик Виндзор в 2009 году женился на актрисе Софи Уинклеман (Sophie Winkleman); этот брак тоже неравнородный. В романе Фредерика Форсайта «Икона» (1997) фигурирует как кандидат на престол (и затем - царь), приглашенный в Россию для ее спасения от диктатуры.

Легко видеть, что Принца Майкла уже с юности готовили как специалиста по России, причем в элитных учебных заведениях Британской разведки. «Бывших разведчиков», как известно, не бывает, как и «бывших масонов». Принц Майкл является Великим мастером Великой ложи, которая объединяет примерно треть масонов в Британии Кроме того, он - Шеф Российско-Британской торговой палаты (РБТП) (Russo-British Chamber of Commerce - RBCC), вице-президентом которой является А.Л.Костин, Президент - Председатель Правления ОАО «ВТБ». Российско-Британская торговая палата создана в 1916 г., является общественной некоммерческой организацией, содействующей развитию двусторонних торгово-экономических связей между Россией и Великобританией. РБТП представляет интересы российских и британских фирм - членов Палаты. Цели и задачи Российско-Британской торговой палаты заключаются в привлечении иностранных компаний, в частности британских, к налаживанию бизнеса на российском рынке, в содействии интеграции России в мировую экономику и в развитии взаимовыгодных торгово-экономических отношений между нашими двумя странами. РБТП в своей деятельности тесно взаимодействует с Торгово-Промышленной палатой Российской Федерации, Министерством по торговле и промышленности Великобритании, Конфедерацией Британской Промышленности, торговыми и дипломатическими миссиями обеих стран. В РБТП входят в т.ч. Royal Dutch Shell Group, TNK-BP, Wimm-Bill-Dann, Ассоциация Российских Банков, Алмаз-Антей. Особо отметим то, что РБТБ была создана как раз тогда, когда Британская разведка и Британское посольство в Петрограде уже приступили к спецоперации по устранению Государя Николая Второго от власти.

Редакции интернет-портала «Русская народная линия» была передана аналитическая записка, посвященная проекту создания в России псевдомонархии. В ней, в частности, говорится: «Анализ политических событий последнего десятилетия позволяет предположить, что одна из британских спецслужб, а именно Штаб военной разведки (Defence Intelligence Staff / DIS) разработала и реализует проект изменения конституционного строя в Российской Федерации - превращения России в конституционную колониальную монархию и проведение на должность главы Российского государства сотрудника DIS, гражданина Великобритании принца Майкла Кентского [...] Лицами, заинтересованными в реставрации монархии в России и проведении своего кандидата на роль Государя Императора, являются: 1. Британская королевская семья (British Royal Family) - дом Виндзоров, преследующий своекорыстные цели. 2. Министерство обороны Великобритании (Ministry of Defence) и Штаб военной разведки (DIS), как структурное подразделение Министерства, решающие задачи расширения НАТО на Восток. 3. Российско-Британская торговая палата (RBCC) и входящие в нее монополии, преследующие цели получения сверхприбылей. Членом всех трех вышеперечисленных групп является Майкл Кентский». Далее авторы записки указывают на то, что «в Государственной Думе ФС РФ депутаты 5-го созыва (2008-2011 гг.) уровня председателей комитетов между собой открыто обсуждают кандидатуру Майкла Кентского, как вероятного главы Российского государства. При этом эксплуатируются ассоциации с легендой о призвании варягов: "придите и володейте нами" и имя первого русского царя из династии Романовых - Михаила - тезоименитого Майклу Кентскому». Приводится также слова близкого к нынешнему Кремлю политолога Станислава Белковского: «Русскому человеку нужен инородец в качестве руководителя, иначе он не почитает его, не верит. Вот нам рекомендуют монархию». «Восстановление монархии, формальной или неформальной, является единственным выходом для России, потому что это - единственный способ восстановления сакральности центральной власти».

Вот, кстати, как ведется агитация в пользу Майкла Кентского на сайте Белковского АПН.РУ: «Что касается имени последнего русского царя, которого Бог непременно дарует возродившейся Руси, то у святых отцов и старцев нет ясных указаний на это. Вещий монах Авель говорит, что это имя известно в истории Руси дважды, но не как царское, а княжеское. Если учитывать только прославленных в лике святых Церкви, то можем назвать немного святых князей с одинаковым именем. Например, с именем Михаил (ближайшим к имени Майкл) известен св. князь Михаил Тверской и св. князь мученик Михаил Черниговский. На имя Михаила указывает и св. пророк Даниил. Известно, что св. царь-мученик Николай Александрович отрекся от престола в пользу князя Михаила. Это имя как бы закрепилось за престолом, ибо отречение князя Михаила в пользу временного правительства не может быть действительным. Вполне допустимо, что имя последнего русского царя будет Михаил. Старцы полагают, что будущий царь родится с одним именем (например, Майкл), а вступит на престол с другим (скажем, Михаил), сменив имя повелением Божиим, как это было с Аврамом (ставшим Авраамом) и Иаковом (который стал Израиль). Будем же терпеливы и прозорливы в ожидании нового Царя!».

Выше мы уже упоминали, что в 1996 г., близкий к спецслужбам, английский писатель Фредерик Форсайт написал роман «Икона» (Frederick Forsyth, Icon), где агенты ЦРУ и СИС в результате активных мероприятий в РФ реализуют проект колониальный монархии и делают главой Российского государства Майкла Кентского. В России книгу быстро перевели и издали большим тиражом. В 2005 г. она была экранизирована в США. Картина была дублирована на русский язык и показана по российскому телевидению. Вот как описан в романе результат спецоперации спецслужб стран НАТО по установлению «оккупационной монархии»:

«Иностранные обозреватели долго придерживались мнения, что после семидесяти лет коммунистической индустриализации русские в основном стали городскими жителями. Это было ошибочным убеждением. Даже зимой 1999 г. более 50% россиян все ещё жили в основном тихо и незаметно в маленьких городах и деревнях в сельской местности, раскинувшейся от Белоруссии до Владивостока, занимая десять тысяч километров в длину и охватывая девять часовых поясов. И на этой земле существовало сто тысяч церковных приходов, входящих в сотню епархий православной церкви, и каждый имел свою большую или маленькую, с луковкой-куполом, приходскую церковь. И в эти церкви морозным утром в воскресенье, 16 января, устремились 70% русских людей, а с амвона приходский священник читал письмо патриарха. Ставшее позднее известным как «Великая энциклика», это письмо было самым ярким и впечатляющим посланием Алексия II. Оно было одобрено закрытым совещанием митрополитов на предыдущей неделе; хотя голосование и не было единогласным, но зато убедительным. После утренней службы русские отправились на избирательные участки. Из-за огромных расстояний и отсутствия электронной техники в сельских районах на подсчёт голосов ушло два дня. Из действительных бюллетеней 60% были «за», 35% - «против». [...] 20 февраля исполняющий обязанности президента и Российская Дума направили предложение принцу, проживающему вне России, принять титул и обязанности, в рамках конституционной монархии, царя Всея Руси. Через десять дней российский авиалайнер после долгого полёта приземлился в аэропорту Внуково. [...] Перед зданием аэропорта ожидала большая делегация во главе с Марковым, в неё входили спикер Думы, лидеры всех крупных партий, начальники штабов и патриарх Алексий II. Из самолёта вышел призванный Думой пятидесятисемилетний принц английского дома Виндзоров».

Вот что довелось автору этих строк писать о «проекте Майкл Кентский» еще в 2006 г.:

«Еще Уинстон Черчилль во время Второй мировой войны говорил, что там, где неизбежна угроза «тоталитаризма» (этим словом называют все, что невыгодно англо-американским хозяевам), желательно «установить монархию». В нашем случае наведенная извне «монархия» будет использована для замирения социального протеста русского народа, но, прежде всего, как дубинка для Евразии, включая мусульманские страны, как способ ведения войны с Китаем русскими руками. Тем самым фактически окажется восстановленной средневековая доктрина «светского меча», но только уже не в руках папского престола, а в руках невидимого параполитического престола «последнего запада». То, к чему иезуиты склоняли решительно отвергших их последних Рюриковичей, - бороться ценой русского народного моря с океаном Востока - теперь сделают англо-американцы с помощью «исконно русской» Царской власти. Причем при современных средствах стратегического и финансового контроля рассчитывать на потенциальный выход новой «Кентской династии» из-под контроля ее истинных хозяев и ее постепенную «русификацию» невозможно. Такая «попытка независимости» уже была оплачена падением Романовых, а что можно ожидать от пародии на них? С точки зрения последовательного монархического легитимизма «приглашение» на Русский Престол члена иностранного владетельного дома - с условием принятия им Православия - в принципе возможно. В Указе о престолонаследии и Императорской фамилии 1796 г. такая ситуация предусмотрена - в случае отсутствия боковых ветвей Царствующего Дома. К тому же, родственная связь герцога Майкла с Домом Романовых действительно есть. Однако - по тому же российскому законодательству - права на Престол лишаются члены семейств, участвовавших в заговорах против Царствующих Императоров. Участие Британского Королевского Дома в заговоре думских и правительственных кругов и интеллигенции против Последнего Российского Императора - доказанный факт, как и отказ от предоставления Царской Семье убежища весной 1917 года по просьбе А.Ф.Керенского (насколько искренней - вопрос иной). Британская корона не только способствовала свержению династии Романовых, когда-то, быть может, и «посаженных» ею в России, но и обрекла Царскую семью на неизбежную гибель. Хотели ли они ехать в Англию - это так же, как в случае с Керенским, - вопрос иной. Важен сам факт отказа, факт обречения на смерть. Что означает неотменимое воспрещение когда-либо призывать кого-либо из Виндзорской династии на Русский Престол. Но даже если допустить (на минуту), что в планах Запада нет и намека на ведение войны с Востоком русскими руками, то остаются и другие, более приземленные аргументы. Так, герцог Майкл уже сейчас является крупнейшим акционером мировых нефтяных компаний, что делает его объективно заинтересованным в России как в нефтяной трубе для «золотого миллиарда» и заставляет вспомнить о другой британской звезде - Маргарет Тэтчер с ее тезисом о 15 млн. человек как оптимуме русского населения. Такой контекст реставрационного проекта - действительно, совершенно «оккупационный» - навсегда подорвет саму идею восстановления Русского Царства. А имя будущего «царя» - Михаил - станет поистине сатанинской пародией на Книгу пророка Даниила, Откровение Мефодия Патарского, исполнением - наизнанку! - предсказаний русских святых и подвижников: «Михаилом началось - Михаилом кончится!» - пародийное воплощение этой крылатой, издревле известной фразы станет плевком в сердце Русской истории. Коронация Майкла Кентского будет означать неудачу тысячелетней России, провал всего. Бездну».

Вторая предполагаемая «британская фигура» - Принц Гарри (Генри) Уэльский, полное имя Генри Чарльз Альберт Дэвид Маунтбеттен-Виндзор, (Henry Charles Albert David Mountbatten-Windsor. Р.1984) - младший сын принца Уэльского Чарльза и его первой жены, ныне покойной принцессы Дианы, внук королевы Великобритании Елизаветы II. Праправнук королевы Эллинов Ольги Константиновны, через которую состоит в родстве с Российским Домом Романовых. 21 декабря 1984 года был окрещён архиепископом Кентерберийским в часовне Святого Георгия в Виндзоре, где получил имя Генри Чарльз Альберт Дэвид Виндзор. Хотя в его титуловании есть слова; «принц» (как префикс перед именем) и «Уэльский» (His Royal Highness Prince Henry Charles Albert David of Wales), он, равно как и его брат, не является обладателем титула «принц Уэльский»: титул принадлежит исключительно непосредственному наследнику британского престола, то есть в данном случае - его отцу Чарльзу. В случае, если у его дяди Эндрю по-прежнему не будет сыновей, после его смерти Гарри, скорее всего, получит титул «герцог Йоркский». 31 августа 1997 года, когда ему было 12 лет, в автокатастрофе в Париже погибла его мать принцесса Диана. На похоронах матери братья следовали за её гробом. В сентябре 1998 года поступил в Итонский колледж, который окончил в июне 2003 года. Находясь затем в академическом отпуске в течение года, поехал в Австралию, затем несколько месяцев провёл в Африке, где снял документальный фильм The Forgotten Kingdom: Prince Harry in Lesotho о тяжёлой жизни сирот государства Лесото. Для деятельности в Лесото лично им и младшим братом короля Лесото Летсие III принцем Сееисо (Seeiso Bereng Seeiso) в апреле 2006 года была основана благотворительная организация Sentebale - для помощи детям и подросткам страны. В январе 2005 года появился на костюмированной вечеринке в подобии формы Африканского корпуса Вермахта со свастикой на рукаве. Был вынужден принести официальные извинения. В том же году был принят в Королевскую военную академию в Сэндхёрсте, успешно прошел 44-недельный курс тренировок и в апреле 2006 в звании второго лейтенанта был отправлен в Королевскую конную гвардию. В конце апреля 2007 было объявлено, что принц будет направлен на службу в Ирак, однако уже в мае было решено направить принца в Афганистан. В декабре 2007 - феврале 2008 года нёс службу в провинции Гильменд в качестве авиационного наводчика. 16 апреля 2011 года ему было присвоено звание капитана Армейского воздушного корпуса. Как члену Королевской семьи, на восемнадцатилетие ему был пожалован личный герб, основанный на гербе монарха Соединенного Королевства. С ноября 2010 года российские СМИ публикуют неофициальные предложения о том, что Гарри мог бы занять Российский Престол в случае его реставрации. Еще ранее в Рунете был создан рад cообществ, пропагандирующих идею «приглашения» Принца Гарри на Русский Престол.

«Надо дать Англии шанс» - так многозначительно называется статья Татьяны Москвиной. Автор в очередной раз говорит о государственно-политическом и правовом тупике, постигшем Россию после краха СССР, и восклицает: «Выход из лабиринта подсказала дата - 4 ноября. Этот день, объявленный общенациональным праздником, символизирует окончание великой Смуты и изгнание из Москвы польских захватчиков. После чего Земский боярский собор (он был, конечно, как раз не «боярским», а всесословным - В.К.) избрал (не «избрал», конечно, а определил - В.К.) в 1613 году на русский престол Михаила Федоровича Романова. Династия правила 300 лет, и Россия достигла неслыханного расцвета». И далее: «Самый очевидный способ - пригласить на русский трон младшего сына принца Чарльза и принцессы Дианы - принца Гарри (Генри). Ему сейчас 26 лет. Этот толковый и симпатичный малый - третий в списке престолонаследия. Учитывая долгожительство английских престолодержателей, он вряд ли имеет в ближайшие 50 лет реальные шансы на королевскую работу. Принц Гарри состоит в родстве с царским домом Романовых. Как известно, наша императрица Александра Федоровна была внучкой английской королевы Виктории. Выучив русский, приняв Православие и женившись на русской девушке, он может и должен стать долгожданным, заветным русским царем. И переменить всю геополитическую карту мира». Далее начинается обоснование. Оно крайне характерно (и вскользь, но весьма внятно касается многих вопросов, о которых шла речь в нашей работе): «В какой-то степени это долг Англии перед Россией - отдать нам принца Гарри. Ведь мы перед Островом ни в чем не повинны - а список английских козней против России занял бы тома. Не говоря уже про то, что в свое время именно Англия не спасла внучку королевы Виктории и ее семью от ужасной кончины - а могла бы. Нам очень нужен свежий человек, новая сила, возлюбленный и долгожданный пришелец (в точности по Белковскому! - В.К.), способный вынести всю тяжесть общественных упований». Татьяна Москвина предлагает (точнее, «озвучивает предложение»): «Конкретные шаги: провести общенародный референдум по вопросу о восстановлении царского дома и получить согласие Великобритании на отправку принца Гарри в Россию. После этого именно он будет в качестве последней инстанции утверждать законы и кабинет министров. А также «давать добро» на губернаторов. Именно в ведении царя будут находиться вопросы о правах человека. С таким объемом работы может справиться только крепкий английский парень, поэтому не надо откладывать дело в долгий ящик». Ну, и, конечно, заканчивает с пафосом: «Вернется в Россию царь - вернется и благословение Божие!»

Чьи же предложения «озвучивает» газета через своего корреспондента? Цитированная выше «аналитическая записка» внятно отвечает на этот вопрос. Можно расшифровывать и дальше: именно ради такого, пусть запоздалого почти на столетие «предложения» и делалась Февральская революция, а потом и была расстреляна «вышедшая из-под контроля» Царская Семья. И теперь это выдается за благодеяние.

Не успела российская печать «распиарить» тему «Принц Гарри на Российском Престоле», как произошло весьма знаменательное событие - 29 апреля сочетались браком старший брат Принца Гарри Принц Вильям и Кейт Мидлтон. Счастливое событие в Британской Королевском Доме круглые сутки непрерывно транслировали все мировые электронные СМИ - и российские в том числе - на самом деле, в нарушение суверенитета своих стран. Как будто речь шла не об одном из Владетельных домов, а о династии, правящей всем миром. Уже в последовавшие дни кампания российской печати в пользу Принца Гарри возобновилась.

Экс-дипломат, а ныне журналист Александр Баунов тут же предлагает «радикально сменить форму правления в России и вернуться к самодержавию, посадив на российский престол британского принца Гарри и дав ему имя Игорь I (кто-то в Сети уже писал об «Игоре II» имея в виду как Первого Игоря Рюриковича - В.К). В России на это шутливой предложение практически не отреагировали, а вот в Великобритании некоторые обратили на него внимание». Статья «бывшего дипломата» так и называется: «О свадьбе Принца Уильяма и необходимости монархии в России». Конечно, обращает на себя внимание тон «капээсэсной передовицы» (поручение, видимо, есть поручение!), но дальше автора начинает «нести», скорее, в духе нынешней «желтой прессы»: «Пусть (принц Гарри) принимает парады, наносит визиты, дает обеды и выступает с новогодними поздравлениями... У нас не бывает королевских свадеб, и я в этом не вижу ничего хорошего. Вся наша придворная жизнь вращается вокруг депутатов с избыточным весом, бездарных певцов и бывших участников телевизионных реалити-шоу. При виде свадьбы (принца Уильяма и Кейт Миддлтон) и приготовлений к ней мне думается, что было бы хорошо восстановить у нас монархию [...] Там где короля нет, население начинает обожать, чтить и направлять свои инстинктивные рыцарские чувства на действующего главу исполнительной власти. Который, признаться, для этого не особенно предназначен, ибо является лицом, во-первых, в силу должностных обязанностей предназначенным для критики, во-вторых - временным, обреченным на уход». Отсутствие предмета обожания для народа выливается, по его мнению, в то, что «глава исполнительной ветви превращается в национального лидера, отца родного, батьку, дуче, команданте, лидера джамахирии». Между тем Баунов отмечает, что в настоящее время «бесспорных претендентов» на романовский трон нет, но принц Гарри не просто случайная фигура. Его прапрабабушкой была великая княжна Ольга Константиновна, внучка Николая I и кузина Александра III, а царю Николаю II он приходится «дальним племянником». Кроме того, убежден бывший сотрудник МИДа, для Гарри легко было бы найти «симпатичную русскую невесту». Физик Никита Говорун также поддержал эту идею: «У них (британцев) еще свободен принц Гарри. Может, женить его на какой-нибудь русской Золушке, присягнуть ему на верность, и мы заживем счастливо, как они там, в Англии? И пусть он будет не Генри или Гарри, а Игорь Первый». Российское агентство новостей комментирует: «Это предложение перестает казаться настолько курьезным на фоне результатов недавнего интернет-опроса, который показал, что более трети россиян хотели бы жить в России с конституционной монархией. За это проголосовали 39% опрошенных. Нынешний строй поддерживают только 24%, а 12% хотели бы жить при коммунизме… С помощью принца можно избавить российскую политическую элиту от лишних придворных интриг и позволить правящему тандему заняться исключительно управлением государством, цитирует газета The Daily Mail ироничные замечания Баунова».

И еще очень важное. Все тот же Баунов продолжает:

«В последние годы высказывалось предложение отдать царство принцу Майклу Кентскому, который также связан "сильными кровными узами" с последним русским царем и к тому же настолько на него похож, что "при встрече с двойником Романова во время его частых наездов в Россию пожилые женщины падали на колени"».

Вот это последнее как раз и важно: двойником.

Такие «проговорки по Фрейду» ценнее всего.

Не будем забывать, что Британский Королевский Дом, происходя от Вельфов - мажордомов, с самого начала выступал как двойник Царского Рода. Это и имел в виду Жан Парвулеско, когда писал о «извращенном, тотально отчужденном образовании, наделенном особой миссией - миссией предательства, субверсии и вероломства».

Надо иметь в виду, что «Британская Корона» и те, кто стоит за ней, всерьез прокладывают мировые пути «Детей Дианы». Герольдмейстер Ея Величества сэр Иен Монкриф еще в 1982 году написал о Принце Чарльзе: «Возможно, сейчас наиболее знаменитым родственником Его Королевского Высочества в Румынии является граф Дракула "Прокалыватель", который взял себе фамилию "Дракула", потому, что его отец, князь Влад по прозвищу "Дракул", имел честь быть Рыцарем Дракона». Хитроумный Лоренс Гарднер, жестко обличавший Виндзоров как узурпаторов (не преминув упомянуть и их происхождение от мажордомов), тоже неожиданно делает «жест примирения» и указывает: «обсуждая родословную Дианы, принцессы Уэльской, сэр Иен Монкриф упоминает о ее происхождении от Лузиньянской ветви Мелюзины - средневековых королей Кипра и Иерусалима. Согласно его выкладкам, семейная традиция Мелюзины обеспечила будущее дома Виндзоров через принца Уильяма, родившегося от принцессы Дианы и принца Чарльза в 1982 году».

Речь, конечно же, идет не только о собственно Британском Престоле. Речь идет если не о «мировой власти», то, по крайней мере, о создании ее предпосылок.

Заменить Романовых на их «двойника», чтобы сделать окончательно невозможным полное восстановление всего - династическое воссоединение Руси - Царского Рода (то есть воссоединения Романовых с Рюриковичами) и России как великой державы - вот цель «Британской короны» (включающей в себя мировую банкократию).

«Кандидатура Майкла Кентского в общественном обсуждении провалилась по причине отсутствия его поддержки в народных слоях, - говорит Председатель Президиума Монархической партии «Самодержавная Россия» Дмитрий Меркулов. - Для того, чтобы Россию возглавил известный масон Кентский, ее нужно окончательно превратить в масонскую провинцию. Те люди, которые стали бы его предлагать, невольно в глазах народа были бы представителями мирового масонства. Та часть России, которая выбирает сегодня монархию, ищет выхода из сегодняшнего кризиса. И кризис этот связан не с тем, что та или иная личность из российского государства не хороша, а с более глубинными вещами [...]. Те люди, которые предлагают сегодня принца Гарри, как будто забыли российскую историю. Британцы внесли очень большой вклад в попытку изменения нашего самодержавия на т.н. конституционную монархию и создание революционной ситуации в 1917 году. Россия с Великобританией всегда конкурировала, потому что последняя являлась всегда великой зачинщицей всевозможных смут. Искать оттуда человека, который будет заинтересован в укреплении и усилении России, по крайне мере наивно».

Как справедливо сказано в цитированной выше аналитической записке, «Проект «Конституционная монархия» является пародией на завершение русской Смуты №2, он приведет к потере Россией своего суверенитета. Отечественные политики, органы законодательной, исполнительной и судебной власти должны проявить волю и государственный иммунитет, чтобы не сделать Родину колонией иностранного государства».

Тем не менее, следует помнить и понимать. События Февраля-марта 1917 г. разрушили историческую государственно-правовую преемственность России - вне зависимости от того, имело ли место отречение Императора Николая Второго от Престола (такое отречение вообще не предусмотрено Основными Законами Российской Империи) или не имело (сегодня многие исследователи склоняются к такой точке зрения). Тем более никто не отменял и не может отменить Соборной клятвы Дому Романовых 1613 года. В пользу Монархии говорит Православная церковная традиция (что зафиксировано в Социальной доктрине РПЦ), а также геополитические, военно-политические и культурно-исторические условия российского «месторазвития». Переход к монархии может и должен быть осуществлен мирным политическим путем, в рамках механизма, предусмотренного ныне действующей Конституцией РФ.

Поскольку в сегодняшней России нет общепризнанной фигуры Наследника Российского Императорского Престола, вопрос о призвании Царя на Царство должен быть в соответствии с традицией решен Советом Всея Земли (Земским Собором), созванном на основе непартийного социально-профессионального и территориального представительства, с участием представителей действующей на данный момент Государственной власти, Вооруженных Сил, Русской Православной Церкви МП, Древлеправославных (старообрядцев) как законных наследников Собора 1613 г., а также других традиционных конфессий России, прежде всего Ислама. В настоящее время речь может идти о соблюдении Закона 1796 г. о Престолонаследии и Императорской фамилии только в самом широком смысле, в духе принципа «аналогии права». Это касается прежде всего «икономии» в вопросах о так называемых «равнородных браках». На наш взгляд, в качестве возможных фигур на Соборе могут предстать не только Романовы, но и Рюриковичи. Наиболее желательной была бы фигура, в которой соединились бы оба Русских Царских Рода. Это было бы окончательным решением вопроса о власти в России, который в 1613 году так и не был разрешен до конца. Речь идет именно об «определении» Царя, а не о демократическом его «избрании». Будущие Законы о Престолонаследии должен будет принять уже сам будущий Государь.

Одной из фигур для рассмотрения Земского Собора мог бы стать прямой наследник Домов Романовых и Рюриковичей, правнук Императора Александра Второго, Светлейший Князь Георгий Александрович Юрьевский (Романов-Долгоруков, р. 1961).

Это, конечно, не отменяет главного: будущего Царя укажет Бог.

9. ПРИЛОЖЕНИЕ И ПРОДОЛЖЕНИЕ

К МЕТАФИЗИКЕ «ОТРЕЧЕНИЯ»

«Бог даровал христианам два высших дара - священство и царство, посредством которых земные дела управляются подобно Небесным», - писал Преподобный Феодор Студит. Этот идеал мира на земли, в человецех благоволения действительно оставался идеалом. История свидетельствовала об ином.

«Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути. Возлюбленные чада Святой Православной Церкви! [...] Ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани, ради безчисленных денежных средств, затраченных Родиною на защиту от врага, ради многих жертв, принесенных для завоевания гражданской свободы [...] доверьтесь Временному Правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший Синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Российского Правительства…»

Читатель, конечно помнит, откуда это - из «Обращение Св. Синода ко всем чадам Православной Российской Церкви по поводу отречения Николая II и отказа Великого Князя Михаила воспринять власть до решения Учредительного Собрания» от 9 марта 1917 года. Документ подписали девять постоянных членов Синода, включая двух будущих Патриархов.

А за неделю до этого, 2 марта члены Синода собрались на неофициальное совещание и первым делом отправили не желавшего признать государственный переворот митрополита Петроградского Питирима на покой «по собственному желанию». Тогда же они приняли решение установить связь с Исполнительным комитетом Государственной Думы, тем самым признав государственный переворот до того, как был опубликован «документ об отречении» Императора. 4 марта состоялось торжественное заседание Св. Синода, на котором была выражена «искренняя радость» о наступлении «новой эры в жизни Православной Церкви». Из зала заседаний Синода по инициативе обер-прокурора Синода князя В.Н.Львова было торжественно вынесено в архив Царское кресло.

Сегодня всё более очевидно, что роковым для Государства Российского был не октябрь 1917 года, а февраль-март. Этому поистине переломному событию посвятил в последние годы д.и.н., профессор М.А.Бабкин два фундаментальных исследования: «Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году» и «Священство и Царство (Россия, начало ХХ в. - 1918 г.). Исследования и материалы». Бабкин показывает, что подавляющее большинство российского епископата уже в начале XX столетия стояло на республиканских позициях. В вышедшем в 1900 г. «По благословению Святейшего Правительствующего Синода» Служебнике исчезает обязанность вынимания на проскомидии частицы о здравии Государя... С началом революции 1905 года многие архиереи публично проявляли ей сочувствие. Старший викарий Санкт-Петербургской епархии епископ Нарвский Антонин (Грановский) сразу после обнародования Манифеста 17 октября 1905 года перестал на совершаемых им богослужениях поминать Царя как «самодержавнейшего», а в декабре 1905 года опубликовал в столичной газете «Слово» статью о том, что Православие и Самодержавие несовместимы. В Петербурге высшее духовенство при поддержке митрополита Антония (Вадковского) совершало публичные панихиды по революционерам. Участие в Февральской революции стало итогом. Св. Синод уже 6-8 марта распорядился изъять из богослужебных чинов поминовение Царской власти. Если Россия была провозглашена А.Ф.Керенским Республикой только через шесть месяцев после революционных событий, то Св. Синод это «совершил» через шесть дней. А уже к концу марта 1917 г. все богослужебные тексты, где ранее поминалась Царская власть, были исправлены. По сути, именно действия Синода сделали революцию необратимой.

Среди прочего М.А.Бабкин обращает внимание на «определённый символизм в действиях некоторых представителей духовенства», которые «кощунственно ассоциировали происшедший в стране государственный переворот с Пасхой». Многие современники указывали на «пасхальную» атмосферу «великой безкровной» революции. На улицах городов нередким было приветствие: «Христос воскресе… наконец-то мы свободны». А один из московских клириков, священник Владимир Востоков, явился 4 марта 1917 года на Красную площадь для служения праздничного молебна не в тёмном (великопостном, положенном по церковному уставу), а в красном, пасхальном облачении. «Многим из тех, кто в те дни участвовал во всеобщей революционной вакханалии, даже казалось, будто бы "рай опустился на землю"», - пишет М.Бабкин. Духовенство освящало своим присутствием революционные праздники.

1 августа 1917 г. Царская семья была отправлена в Тобольск, а 15 августа в Москве открылся Поместный собор Православной Российской Церкви, обладавший, по заверениям его участников, полнотой церковной власти - в нарушение не только русской, но и канонически закрепленной Вселенско-византийской традиции, в соответствии с которой такой Собор должен быть собран по воле Императора и под Его председательством. Однако Собор даже не упомянул, что во время его заседаний Царская семья находилась под арестом, не потребовал её немедленного освобождения или хотя бы разъяснений причин создавшегося положения. В то же время по требованию Собора в 1917-16 гг. были немедленно освобождены - уже Советской властью! - например, Владыка Нестор Камчатский и А.В.Карташев, бывший министр исповеданий Временного правительства и последний обер-прокурор Священного Синода (25 июля-5 августа 1917 г.). Оба они тут же присоединились к работе Собора.

Вот как мотивировал позицию Синода и вообще Русского епископата в феврале-марте 1917 года, а затем и Поместного Собора, один из самых авторитетный и ярких архиереев - архиепископ Андрей Уфимский (князь Ухтомский):

«Что же я говорил своим монархистам? Что я мог сказать им на основании Священного Писания? Я говорил, что в Священном Писании есть целая отдельная "Книга Судий", описывающая идеальную республику. А когда древние иудеи вместо этих благочестивых судей пожелали иметь своего царя, то это вызвало гнев Божий. На это мне указывали, что сердце царей в руке Божьей. Я соглашался с этим положением, но указывал, что раз это так, то у нас и должна быть республика, ибо два царя подряд на одной неделе отказались от своего царства, и ясно, что если их сердца в руке Божьей, то мы против республики протестовать не имеем права». Республикански настроенное духовенство опиралось не на указания апостола Павла, не на Предание Церкви, не на историю Второго и Третьего Рима, а именно на Ветхий Завет.

В год 90-летия Февральской революции А.И. Солженицын писал: «В дни величайшей катастрофы России Церковь - и не попыталась спасти, образумить страну».

* * *

Сегодня, когда опубликованы материалы, свидетельствующие о том, что Император Николай Второй никогда не отрекался от Престола, мы имеем все основания говорить не об отречении Царя, а об отречении от Царя. Совершенно очевидно, что это отречение - не просто «бытовое предательство», и даже не просто государственная измена, но событие, имеющее глубокие метафизические основания.

Для того, чтобы серьезно и до конца понять причины позиции Священного Синода в феврале-марте 1917 года, нам придется обратиться к метаисторическим выкладкам одного из главных противников самой идеи восстановления в России монархии - председателя Исламского комитета России и, безусловно, крупнейшего современного философа (так или иначе) Гейдара Джемаля, прямо сказавшего следующее:

«В 1917 году здесь были уничтожены Романовы, и это величайшее метафизическое достижение мировой истории. После этого Россия одной ногой вышла из Системы».

Это крайне серьезное заявление, обходить которое просто нет возможности.

Высказывание Гейдара Джемаля многомерно, оно сделано, прежде всего, с его политической позиции по поводу современной борьбы, как он сам выражается, «трех клубов» - «либерального», «традиционалистского» и «радикального», связывая собственную «политическую теологию» с последним, «радикальным», единственным, по его мнению, способным выступить «теологически обоснованно». Отсюда его оценка - действительно радикальная - династии Романовых, которая была, по его мнению, частью «мировой королевской грибницы» и которая, как он считает, справедливо «была заклеймена и осуждена в позитивные демократические (т.е. ленинско-троцкистские - В.К.) десятилетия советской власти. Потом, уже при застое, при, так сказать, строительстве империи и подготовке ее будущего разрушения, естественно, все это было переоценено. Но я считаю, что 20-30-40-е годы российско-царская история получила совершенно правильную оценку».

Здесь дело, конечно, не только в Романовых. Сама идея Империи как сердцевина «традиционалистского проекта» для Гейдара Джемаля неприемлема:

«Я считаю, - говорит он, - что реализация на земле духовного проекта в виде Империи, в её пафосной красоте, в её сакральной эстетике на самом деле тупиковый вариант, потому что Император является калькой Верховного Существа между Небом и Землёй».

При этом мы должны помнить, что для Джемаля «имперский проект» есть общее детище «роялов» и «клерикалов» (такова его терминология), то есть именно Царства и Священства. «Радикалы» же призваны с «имперским» (он же «традиционалистский») «проектом» покончить.

Речь идет здесь не только о чисто исламской специфике мировоззрения самого Гейдара Джемаля, впрочем, выходящего за строгие рамки одной из основных авраамических религий. Речь идет о т. н. «авраамизме» в его наиболее последовательном, действительно, радикальном понимании. Собственно, согласно Джемалю, «авраамизм» как раз и настаивает на «принципе абсолютного разделения с воспринимаемым субъективно и интуитивно «единством бытия», а воплощением последнего и является Империя, Царство. Перед нами строгий «авраамический гнозис».

Основной принцип, лежащий в основе авраамических религий, - творение личным Богом мира из ничто (ех nihilo). Ничто авраамических религий (ouk on) не имеет никакого отношения к «языческому» Небытию (me on), это именно ничто в прямом смысле слова. Небытие как Сверх-Бытие и само Бытие в авраамических религиях изначально «отмысливаются». С этим связано и отрицание радикальным авраамизмом двух других составляющих метафизической триады, соответствующих жречеству и царству. Здесь действительно «метафизика демократии», «свободы, равенства и братства». Авраам и его потомство - кочевники и торговцы, а сам авраамизм - в известном смысле буржуазный (и, соответственно, анти-буржуазный, т. е. «пролетарский») принцип. Такому подходу соответствует принцип договора («завет», br;th), который целиком лежит в основе всей «атлантической цивилизации»: если - то - иначе (формула элементарной правовой нормы). В нем уже заложены все принципы рационализма и «просвещения» эпохи модерна. С точки зрения самого авраамического принципа, это абсолютно оправдано и законно. Авраамизм полностью отказывается от «языческих» представлений о циклическом времени и вводит понятие времени линейного, а, следовательно, истории как таковой, а вместе с ней и хронологии. Все авраамические религии - религии истории, действующих в них Бога и человека. Господствующая в Новое время «религия прогресса» это тот же авраамизм, но только с «отмысленным» или даже отрицаемым Богом. Социальное измерение авраамизма - не государство, а община Израиля - в дальнейшем, «экклесия» в христианстве, умма в исламе, мировая коммуна в марксизме (атеистической версии «радикального авраамизма»). Драматизм этой ситуации описан в Книге Судей и Первой Книге Царств, в принципе восхваляющих теократическо-республиканский строй и негативно оценивающей Царскую власть (хотя и признающий ее как «исторический компромисс»). В дальнейшем «дозволенному» царю (начиная с Давыда) будет всегда противопоставлен священник (или епископ, что в дальнейшем найдет особое отражение в Римо-католицизме), или пророк (особенно в исламе). Из «священнического дискурса» вырастет потом либерально-демократический, а из «пророческого» т. н. «левый дискурс» - от собственно исламской уммы до коммунизма эпохи провозглашения «мировой революции», то есть примерно до середины 30-хх гг. ХХ века. Сам Гейдар Джемаль, конечно, сторонник «революции пророков». Однако и антимонархическая республиканская теократия «Книги Судий», на которую любят ссылаться «христианские демократы», в том числе и в Московской Патриархии, тот же митр. Иларион (Алфеев), является выражением того же самого принципа, хотя и в менее радикальном его выражении.

В отличие от Иудаизма и Ислама, Христианство в его полноценной, святоотеческой версии, не является только лишь авраамической религией.

«Было нечто, как вероятно, и прежде сего мира; но сие, хотя и постижимо для нашего разумения, однако же не введено в повествование, как несоответствующее силам новообучаемых и младенцев разумом. Еще ранее бытия мира было некоторое состояние, приличное премирным силам, превысшее времени, вечное, присно продолжающееся, - говорит св. Василий Великий в «Беседах на Шестоднев. - В нем-то Творец и Зиждитель всяческих совершил создания - мысленный свет, приличный блаженству любящих Господа, разумные и невидимые природы и все украшение умосозерцаемых тварей, превосходящих наше разумение, так что нельзя изобрести для них и наименований. Они-то наполняют собою сущность невидимого мира, как научает нас Павел, говоря: ибо им создано все... видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли (Кол. 1:16), и ангельские воинства, и архангельские чиноначалия».

То есть не об абсолютном Ничто (оuk-on) здесь идет речь, а о (Сверх)Небытии (me-on), не исчерпывающемся и не исчерпанным разделением Сущего и Не-Сущего. Это именно то, что позднее, уже в устах преп. Григория Паламы, в православном богословии получило термин «божественные энергии», т.е. Бог ad extra, которыми творится мир и затем поддерживается его существование. Как известно, Римо-католицизм нетварность божественных энергий отрицает. В Исламе же о таком понятии и вовсе речи не идет. В обеих религиях Бог не только иносущен миру (это признается и в Православии), но отделен от мира непроницаемой пропастью. Соответственно, и Сына Своего послать в мир в человеческой плоти не может (отсюда упор на божественную природу Христа в ущерб человеческой в Римо-католицизме, следствием чего и является т.н. Filioque, но речь сейчас не об этом). Но тогда Сын Божий Христос не может быть и Царем тварного мира. Не может быть Его образом и земной царь.

Однако в 7-й главе Послания св. ап. Павла к Евреям подробно говорится о «чине Мелхиседекове». Ссылаясь на Быт.,14:18-20 (встреча Авраама с Мелхиседеком), Апостол указывает (Евр, 7:1-18 на священство «не по закону заповеди плотской, но по силе жизни непрестающей». Мелхиседек, Царь и Священник, будучи «подобием Сына Божьего», благословляет Авраама как больший меньшего. Тем самым указывается и на подчиненное, вторичное значение авраамизма как такового. При этом подобный Сыну Божьему Исусу Христу Мелхиседек, «без отца, без матери, без родословия» является единоименно (сознательно употребляю это слово в противоположении «одновременно») Царем и Священником. Немаловажно, что выдающийся исследователь Традиции ХХ века Рене Генон в своей работе «Царь мира» отождествляет Мелхиседека с арийским Ману, каковой и есть Царь Мира - для «небиблейского» человечества. Иными словами, в рамках полноценного святоотеческого мировоззрения мы можем, веря в Пресвятую Троицу и Воскресение Сына Божия, делать выбор в пользу авраамизма или не авраамизма. В истории (и политике, точнее, метаполитике) это проецируется на Священство и Царство.

Восточно-православная традиция в целом всегда настаивала на своем «царском» измерении. В 1393 году Патриарх Константинопольский Антоний писал Московскому князю Василию Димитриевичу:

«Святой Царь занимает высокое место в Церкви; он не то, что другие поместные князья и государи. Цари в начале упрочили и утвердили благочестие во всей вселенной. Цари собирали Вселенские соборы. Они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о правых догматах и благоустройстве христианской жизни, и много подвизались против ересей. Наконец, Цари вместе с соборами своими постановлениями определили порядок архиерейских кафедр и установили границы митрополичьих округов и епископских епархий. За все это они имеют великую честь и занимают высокое место в Церкви. [...] На всяком месте, где только имеются христиане, имя Царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей и властителей. [...] Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь Царя. Ибо Царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении между собою, и невозможно отделить их друг от друга. Послушай верховного апостола Петра, говорящего в первом собороном послании: "Бога бойтесь, царя чтите" (1 Петр. 2:17 - В.К.). Не сказал "царей", чтобы кто не стал подразумевать именующихся царями у разных народов, но "Царя", указывая на то, что один только Царь во Вселенной».

В этом же - смысл послания Филофея о Третьем Риме.

Несмот-ря на все пе-ре-ме-ны, прежде всего трагический раскол XVII века, та-кое един-ство - симфония - Царства и Церк-ви ос-та-ва-лось офи-ци-аль-ной иде-о-ло-ги-ей и в «пе-тер-бу-р-гский пе-ри-од». Цер-ковь учит и всег-да, со времен св. Ап. Павла (Со-л. 2: 6-7), учи-ла о том, что Им-пе-ра-то-рс-кая власть есть «дер-жай ны-не», «ка-те-хон», сто-я-щий на стра-же от всегда пребывающего рядом, «близ гря-ду-ще-го антихрис-та», «без-за-кон-но-го». Сохранялась и сама Царская власть как таковая.

В уже упоминавшейся книге «Свя-ще-н-ство и Царство» Ми-ха-ил Бабкин го-во-рит пря-мо:

«В Рос-сии, как и в Ви-зан-тии, пра-вос-лав-ные са-мо-де-рж-цы [...] cосре-до-та-чи-вая в сво-их ру-ках светс-кую и ду-хов-ную власть, об-лада-ли выс-шим сак-раль-ным ав-то-ри-те-том. Пат-ри-ар-хи же иг-ра-ли вто-рос-те-пен-ные по срав-не-нию с Ца-ря-ми ро-ли. Пат-ри-ар-хи, как и про-чие ар-хи-е-реи, яв-ля-лись под-дан-ны-ми ца-ря. То есть они бы-ли слу-га-ми Бо-га и ца-ря. Ца-ри же - слу-га-ми толь-ко Хрис-та, и бо-лее нико-го». Здесь на-до иметь в ви-ду, что гла-ва Церк-ви - не епис-коп, не па-па и не пат-ри-арх, но Сам Хрис-тос, «об-раз оду-шев-лен» ко-е-го, как зна-чи-тель-но поз-же пи-сал пре-по-доб-ный Мак-сим Грек, есть Царь.

Все Семь Все-ле-нс-ких со-бо-ров со-зы-ва-лись Им-пе-ра-то-ра-ми, ко-то-рые при-су-т-ство-ва-ли на них са-ми или же при-сы-ла-ли сво-их представителей. Для то-го, что-бы со-бор был приз-нан Все-ле-нс-ким, его ре-ше-ния долж-ны бы-ли быть при-ня-ты еди-ног-ла-си-ем епис-ко-пов и под-пи-са-ны Им-пе-ра-то-ром, а за-тем уже - пос-те-пен-но - приз-на-ны цер-ков-ным на-ро-дом, ми-ром. Со-бор 448 го-да в Конс-тан-ти-но-по-ле при-ве-т-ство-вал Фе-о-до-сия II как «пер-вос-вя-щен-ни-ка и Им-пе-ра-то-ра». От-цы Хал-ки-до-нс-ко-го со-бо-ра 451 го-да приз-на-ли в Мар-ки-а-не «священ-ни-ка и Им-пе-ра-то-ра, по-бе-ди-те-ля в вой-не и учи-те-ля ве-ры». Да-же римс-кие епис-ко-пы в пер-вые ве-ка не от-ри-ца-ли за императорской властью пер-вос-вя-щен-ни-чес-ко-го ха-рак-те-ра [...]. Цер-ковь мо-ли-лась даже об Им-пе-ра-то-рах-ере-ти-ках. Собствен-но отли-чия Им-пе-ра-то-ра от епис-ко-па - не-воз-мож-ность со-вер-шать литур-гию и прело-же-ние Свя-тых Да-ров, а так-же пра-во всту-пать в брак ради продолжения Династии. В первые века мы видим это и на Западе Юлиус Эвола писал: «Понтификат также отдавал дань признания меровингским и каролингским королям, как об этом говорится в формуле: Melchisedek noster, merito rex atque sacerdos, complevit laicus religionis opus - vos gens sancta estis atque regale estis sacerdotium». Обратим здесь внимание на ту же фигуру Мелхиседека.

Тем не менее, на протяжении всей христианской истории мы наблюдаем и обратное, «строго авраамическое» учение о власти, прежде всего, вполне логично, на Западе, начиная с блаженного Августина, который в главном своем трактате «О граде Божием» употребляет понятия «небесное», имеющее самостоятельную ценность, и «земное», таковой не имеющее, отечество. Приверженцы Бога на земле, признающие Его волю, войдя в лоно Церкви, строят град Божий, а сторонники сатаны строят светское, земное государство. Государства возникают как шайки разбойников, чьими потомками и являются цари. Первым царем был Каин. Когда погибнет порожденное «сынами Каина» земное государство, на его место станет «вечная мировая Божья держава, свободная от порока и похотей, прежде всего плотских». Пока этого нет, власть «Римских Императоров», тоже пришедших к власти природным, т. е. разбойничьим путем, возможна, но только если они будут находиться в строгом подчинении Церкви, то есть епископам и Папам, которые полномочны лишать монархов их престолов. Вся история, развивающаяся по ветхозаветной линейной схеме даже и после пришествия Христа и Его Воскресения, есть приуготовление «Града Божьего».

Запад пошел еще дальше. Уже после отделения Западной Церкви возникает «теория двух мечей», которую впервые выдвинул Бернар Клервосский (1091-1153), по мнению коего два меча символизируют духовную и земную власть. Оба они находятся в распоряжении апостолов (прежде всего, апостола Петра), следовательно, в распоряжении Церкви: «Меч земной и меч духовный» - оба принадлежат Церкви, но первый должен быть поднят за Церковь, тогда как второй самой Церковью; второй вложен в руку священника, первый - в руку солдата, но по знаку священника и по приказанию императора». Папа Григорий VII Гильдебрант в 1075 г. в памятной записке под названием Dictatus Papae разъяснил, что духовная власть первична по отношению к королевской, но непосредственно не занимается решением земных, мирских вопросов, поскольку иначе существовала бы только одна власть, а не две. Рожденная уже в неправославном мире, эта теория официально не была принята ни в Византии, ни на Руси, но далее мы увидим - он бытовала, а тайно и определяла…

В прямой связи с притязаниями Латеранского дворца на мировую власть стоят такие явления европейской истории, как «спор об инвеститурах» и борьба гвельфов и гибеллинов, в которой, в конечном счете, Папам удалось одолеть династию Гогенштауфенов. В ходе этих противостояний выявилось важное обстоятельство: гвельфы (сторонники «священства») - объединили вокруг себя жителей городов - торговцев и ремесленников, «протобуржуазию», а гибеллины (сторонники «царства») - военную аристократию и крестьян.

Исторической формой дальнейшего развития «гвельфизма» в Европе стало политическое учение монархомахов (в переводе с греческого - «борцы против монархии» и даже «монархоубийцы», «цареубийцы») - название, применяемое в XVI в. к сторонникам восстания и цареубийства во имя интересов Римско-Католической Церкви или некоторых протестантских деноминаций, прежде всего кальвинизма. Среди них выделяются французские кальвинисты - Ф. Готман, главное произведение которого, «Franco-Gallia» (1573), представляет политический трактат в форме исторического исследования, скрытый под псевдонимом Junius Brutus автор трактата «Vindiciae contra tyrannos» (около 1577), испанский иезуит Мариана, француз Буше, шотландец Букэнэн, иезуит Суарэз и немецкий публицист Альтузий. Монархомахи исходили в целом из той же ветхозаветной Книги Судей и ставили религиозные требования выше политической власти. «Права народа» они считали охраняемыми Богом и поддерживали права и привилегии городов. Постепенно они пришли к идее «народного верховенства», вытекающей из «первоначального договора» (в духе ветхозаветного brith) и к требованию аристократической (кальвинисты-гугеноты) или демократической республики, отождествляя монарха с богопротивным «тираном». Полемика монархомахов была направлена, прежде всего, против французской королевской династии Валуа. Любопытно, что некоторые советско-российские исследователи, в частности, Н.М.Золотухина, видели в известных словах преп. Иосифа Волоцкого «аще ли же есть царь, над человеки црьствуя, над собоюже имеет царьствующа скверныа страсти и грехи, сребролюбие же и гнев, лукавьство и неправду, гордость и ярость, злеиши же всех, неверие и хулу, таковый царь не божий слуга, но диаволь, и не царь, но мучитель» прямое заимствование или, по крайней мере, отголосок идей монархомахов. Чем все же отличался от них преподобный Иосиф мы увидим ниже.

Противостояние «гвельфизма» и «гибеллинства» (условно) на Руси ввиду отсутствия Папской власти имело иные, чем в Европе, формы, но мы можем просматривать его на протяжении всей истории.

Памятником радостного единства Княжеской власти и Русской Церкви в начале Христианства на Руси является «Слово о Законе и Благодати св. митрополита Киевского и всея Руси Иллариона (в схиме преп. Никона Киевво-печерского, прозвище Русин; умер ок. 1055) времён Великого Князя Ярослава Мудрого.

Первый митрополит русского происхождения и автор «Слова о законе и благодати», а также монархической по духу и букве «Похвалы кагану нашему Владимиру» (части «Слова»), обличитель июдейства, был, однако в конце жизни по требованиям Константинопольского Патриархата лишен кафедры и принял Великую схиму. Тем не менее, его идеи стали официальной идеологией Руси и Русской Церкви того времени.

Впервые о серьезном противостоянии княжеской (царской) власти и церковной иерархии на Руси говорилось в «Житии преподобнаго Авраамия Смоленскаго». Биографические сведения о святом сохранились только в этом Житии. Время его жизни определяется на основании следующих фактов: в Житии сказано, что святой был поставлен в попы при княжении Мстислава Смоленского (Мстислав Романович), который сидел на Смоленском престоле с 1197 г., а в 1214 г. стал Киевским князем; далее здесь упоминается придворный смоленский храм Михаила архангела, построенный в 1191-1194 гг. (датировка Н. И. Брунова); наконец, один из героев повествования - епископ Игнатий, занявший Смоленскую кафедру после 1197 г., упоминался в Троицкой летописи под 1206 г.. Согласно Житию, святой чудотворец был обвинен духовенством в ересях, в частности, в чтении «глубинных книг»:

«и вшедъ сотона въ сердца безчинныхъ, въздвиже на нь: и начаша овии клеветати епископу, инии же хулити и досажати, овии еретика нарицати, а инии глаголаху на нь - глубинныя книгы почитаеть, инии же къ женамъ прикладающе, попове же знающе и глаголюще: «Уже наши дЪти вся обратилъ есть»; друзии же пророкомъ нарицающе и ина же многа на нь вЪщания глаголюще, их же блаженый чюжь. При этом князь и епископ вместе с духовенством заняли противоположные позиции: Яко же и бысть; князю бо и властелемъ умягъчи богъ сердце; игуменомъ же и ереомъ, аще бы мощно, жива его пожрети. Cобственно, только вмешательство князя сохраняет святому жизнь, после чего в силу вступает уже Божественный Промысел: Ведому же ему на снемъ, явися господь в то время преподобному ЛуцЪ Прусину у церькви честнаго архангела Михаила. Стоящу ему на молитвъ въ 9 часъ, и гласъ бысть ему, глаголющь, яко «се возводять блаженнаго моего угодника на снемъ съ двЪма ученикома, истязати хотять, ты же о немь никако же съблазнися». И глаголаше блаженый Лука на снимающихся на блаженаго Аврамия и на уничижающихъ его: «Много бо бес правды хулящей и уничижають; но да быша грЪси его на мнЪ были! И вы слышасте, яко хотЪша сътворити преже сего не имуще страха божия и тации же безумнии и епископъ и како хотЪша бес правды убити и.» В конце концов, Игнатий раскаивается и становится почитателем святого. И здесь мы не можем не обратить внимание, что история преп. Авраамия в каком-то смысле архетипически предваряет историю столкновения Царя-Мученика Николая Второго с высшим духовенством в связи с Григорием Ефимовичем Распутиным - но с совершенно противоположным тому, что случилось в ХХ веке, итогом.

Важнейшим эпизодом в историческом разворачивании противостояния Царства и Священства в Русской истории стало так называемое «Дело Митяя». Летописная «Повесть о Митяе» содержится в Московском своде конца XV в.; (т. н. Ростовская летопись; Типографская летопись; Воскресенская летопись), Ермолинской летописи; Летописном своде 1497 г., Уваровской летописи (свод 1518 г.); Львовской летописи, Сокращенном летописном своде 1493 г., «Владимирском летописце и Никоновской летопись, из которой «Повесть» перешла в список конца XVII в. Новгородской летописи (БАН, 31.4.22, л. 73). Кроме того, она есть в некоторых рукописях отдельно. Это небольшой рассказ о том, как в XIV в. Великий Князь Димитрий Донской пытался поставить во главе Великорусской Церкви, выделив ее из митрополии «всея Руси», близкого себе человека. Известный знаток русской средневековой словесности Г.М.Прохоров, справедливо указавший еще в советское время, что «исследователи касались Повести о Митяе мимоходом и поверхностно». История ее текста до сих пор не была установлена. Тем самым был закрыт путь к серьезному изучению одного из интереснейших явлений в русской литературе XIV в., А ведь речь идет о событиях эпохи Куликовской битвы. Надо сказать, что эта история в наши дни замалчивается - и в церковно-научных, и просто в научных кругах - все основные исследования проводились «до перестройки».

Известно, что попа Михаила, он же Митяй (родовое имя или просто прозвание), Великий Князь привез из Коломны в Москву, определил своим духовником и печатником, т. е. самым близким секретарем и советником по делам государственным.

«Сей убо поп Митяй бысть [...] красен зело; грамоте добре горазд: течение велие имея по книгам и силу книжную толкуя, и чтение сладко и премудро, и книгами премудр зело, и никтоже обреташесь таков: и пети нарочит; и в делех и в судех и в разсуждениях изящен и премудр, и слово и речь чисту и незакосневающую имея и память велию; и древними повестьми и книгами и притчами духовными и житейскими никтоже таков обреташеся глаголати. Однако будто бы Митяй при этом нача вооружатись на священники и на иноки и на игумены и на архимандриты и на епископы, и осуждаше и предаяше многих и возстаяше со властию, не обинуяся никакоже»; «епискупи и архимандриты и игумены и иноцы и священницы воздыхаху от него, многих бо и в вериги железные сажаше и наказываше и смиряше и наказываше их со властию».

Надеясь на недовольство Михаилом среди монашества, митрополит св. Киприян, представитель константинопольского Патриарха Филофея после смерти св. митрополита Киевского (Московского). Алексия в 1378 г. приехал в Москву, чтобы сесть на митрополию самому и «не пустить» туда Митяя. Князь приказал арестовать Киприяна и выдворить его из Москвы. Михаил-Митяй стал в свою очередь внушать князю, что апостольские и отеческие правила заповедуют поставлять епископа двум или трем епископам, и что русские епископы, собравшись в числе пяти или шести, могли бы поставить его не только епископом, но и митрополитом. Димитрий согласился, То есть речь шла об учреждении независимого от Константинополя поставления русских митрополитов, т. е. полной автокефалии русской церкви. В Москву были вызваны русские архиереи. Но святой Дионисий Суздальский настоял на том, что «должно Митяю принять благословение от патриарха по древнему чину», и летом 1379 г. нареченный митрополит двинулся в путь с большой свитой. По дороге ему была оказана честь в Орде, но затем, уже на корабле он скоропостижно скончался. Русское посольство, вместо того, чтобы сообщиться с Москвой и ждать указаний Великого князя, неожиданно решило самостоятельно, то есть вообще вопреки всем правилам, избрать кого-нибудь из наличных архимандритов на место умершего Михаила и представить его Патриарху - уже не Филофею, а Макарию - для посвящения. Выбор пал на архимандрита Переяславского Горицкого монастыря Пимена.

Еще один исследователь «дела Митяя», Н.И.Прокофьев, отдающий Никоновской летописи явное предпочтение перед другими источниками, утверждает следующее: «Современники писали, например, что Митяй был отравлен его противниками». Вывод жесткий. О такого рода слухах («инии глаголаху»), действительно, говорится только там. Но Н.И.Прокофьев явно снижает историческую значимость собственно противостояния, сводя его к чисто личным взаимоотношениям. Имея в виду несомненно, Никоновскую летопись, но не называя ее, он отмечает, что «личность самого Митяя в одних частях повести освещается прямо-таки восторженно, в других - он осуждается за тщеславие и карьеризм». И примерно так же поступали и другие исследователи. «Тем самым, - указывает Н.И.Прокофьев, - был закрыт путь к серьезному изучению одного из интереснейших явлений в русской литературе XIV в., а также и путь к пониманию самих событий, о которых в "Повести" идет речь». Г.М.Прохоров, безусловно, ближе других подошел к сути дела, однако не смог (или не захотел) называть ее прямо, сводя вопрос к проблеме «вся Русь», то есть не только Московская, но и Киевская плюс Литовская, каковую, по его мнению, отстаивала «греческая партия» (не вполне понятно, зачем это было нужно тогда Империи Ромеев) или же «только Великороссия» (в союзе с Ордой). Сторонниками второго варианта политического выбора был будто бы не только Михаил-Митяй, но и сам Великий князь Димитрий. Иную политическую версию отстаивал еще в «Советской исторической энциклопедии» А.Г.Кузьмин, писавший, что «Образованный и энергичный, Митяй стремился к обособлению русской церкви от Константинополя и подчинению ее княжеской власти. Не желая допустить в Москву ставленника Литвы Киприана, Дмитрий решил возвести Митяя на митрополичий стол». Позже А.Г.Кузьмин в своем учебнике «История России с древнейших времен до 1618 г.», даже сделает вывод о политическом союзе Литвы, Константинополя и Орды против Руси, жертвой которого стал Михаил-Митяй. Однако никто до сих пор почему-то не рассматривал этот вопрос с точки зрения «преломления» на Руси «гвельско-гибеллинского» (условно) противостояния и вообще проблемы «Священства и Царства». При этом среди «гвельфов» вполне могли быть и члены посольства - сами мирские люди, «решившие вопрос» самостоятельно, так, как это часто делали в Европе.

Многие исследователи, прежде всего Г.М.Прохоров, утверждают, что противником Михаила-Митяя был преподобный Сергий, и именно он предсказал нареченному князем митрополиту, что тот «не увидит Царьграда». С этим надо считаться в оценке дела в целом, но, строго говоря, прямых доказательств этому нет. Достоверно известно, в том числе из Жития самого преподобного, лишь то, что он сам настрого отказывался от московской митрополичьей кафедры.

Так или иначе, что бы ни думать о «Деле Митяя», очень многие до сих пор не развязанные исторические узлы были завязаны именно тогда. И хорошо видно, что есть очень серьезные круги, не желающие эти узлы «распутывать».

* * *

Как бы то ни было, среди литературно-публицистических памятников уже эпохи «спора иосифлян и нестяжателей» есть документ, свидетельствующий о том, что идея прямой борьбы с Царской властью действительно внедрялась кем-то в сознание духовенства, и внедрялась серьезно. Более того, изучение этого памятника во многом объясняет и все дальнейшее, вплоть до Февраля 1917 года. Трактат этот был написан в 1505 г. и называется «Слово кратко противу тех, иже в вещи священные вступаются»; по другим спискам - «О свободе святые церкви». О нем подробно рассказал выдающийся византинист и историк права Владимир Евграфович Вальденберг (1871-1940) в изданной в 1914 году книге «Древнерусские учения о пределах царской власти: Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века». Либеральная схема, в которой «нестяжатели» были чуть «республиканцами», а «иосифляне» - «монархистами» Вальденбергом опровергается жестко и безкомпромиссно: утверждения о том, будто настоящая цель нестяжателей состояла в том, чтобы поставить духовную власть вне зависимости от правительства, не основаны ни на чем. Ни в уставе преп. Нила Сорского, ни в других его сочинениях мы не находим никаких намеков на эту мысль. То же самое касается даже сочинений «князя-инока» Вассиана Патрикеева. В его Кормчей, включающей т. н. «Собрание некоего старца на воспоминание своего обещания от святого Писания о отвержении мира», также нет ничего подобного.

Более того, «Слово…», в котором действительно можно найти «развитие идеи свободы церкви в области политической мысли», по мнению Вальденберга, вышло из среды, близкой к иосифлянам, но в то же время строит совсем иное, чем у самого преп. Иосифа Волоцкого, политическое мировоззрение. Сочинение анонимно, но, очевидно, написано иностранцем, что видно по выражению в нем «в сей пресветлой русской стране», а также по явным латинизмам. Вальденберг высказывает предположение, что автором «Слова…» был знаменитый хорват Вениамин, член «доминиканского кружка» при преп. Геннадии Новгородском, а «заказчиком» был сам преп. Геннадий.

По взглядам автора, одинаковость Божественного происхождения ставит духовную власть в совершенную независимость от власти мирской. Наоборот, мирская власть должна подчиняться духовной. За непослушание Церкви и «настоятелям» автор «Слова…» угрожает анафемой[. При этом не представляет никакого значения «аще настоатель благ, благочинен и свят есть или зол боудет и строптив», так как по учению апостола следует покоряться не только добрым начальникам, но и строптивым. Таким образом, Цари должны повиноваться всякому наставлению и повелению духовных властей; судить о законности и справедливости этих наставлений им не дано. Автор устанавливает иерархию властей в форме уже упоминавшейся католической «теории двух мечей»: отношение между мирской и духовной властью сводится к тому, что первая всецело подчинена второй и имеет обязанность ее защищать. Царь должен все решительно свои действия соразмерять с наставлениями «пастыря или епископа своего». В благодарность за это, духовная власть поминает царей в своих молитвах.

Главным доказательством, на которое опирается «Слово…», является известное положение в Деян., гл. 4: Богу нужно повиноваться больше, нежели человекам. Автор, согласно своей идее, толкует это положение так: «болши церкви и пастырю ее повиноватися нам достоит в всемь, неже господину мирьскому». Значение такой постановки вопроса громадно: власть Царя сводится этим путем, в сущности, к неуклонному исполнению предначертаний власти духовной; Царь становится как бы лишенным и самостоятельных задач, и своего особого круга ведения. Если же какое-нибудь действие Царя покажется пастырю несогласным с законом Божиим или даже просто с его собственным мнением, он может освободить подданных от обязанности повиновения царю. Власть царская передается этим в руки представителя власти духовной. Отсюда недалеко и до «монархомахов». Во всяком случае, налицо полное отрицание государственного суверенитета (который в те времена именовался «самодержавством»). Автор «Слова…», как и весь Запад, опирается на подложную «грамоту Константина Великого папе Сильвестру» о будто бы передаче Папе светской власти над Римом. В числе государей, подтвердивших грамоту Константина Великого, «Слово» называет «римских царей» Людовика I, Карла Великого, Оттона I и Генриха I.

«Слово…» вводит понятие тирана. Это «мучитель неправедный, злой хищник, волк» (как и у преп. Иосифа). Царство перестает быть Царством и становится мучительством тогда, когда Царь не повинуется пастырям своим, а еще более тогда, когда он похищает «священич чин», как ветхозаветный царь Озия. При неисполнении Царем каких-нибудь заповедей пастыря народу нужно слушаться духовной власти. Народ свободен от своих обязанностей к Царю и, если он все-таки оказывает повиновение, то только «от страху». Здесь перед нами уже прямое «богословие революции».

В то же время надо видеть очень важные отличия учения «Слова…» от учения самого преп. Иосифа Волоцкого. Оба они - и автор «Слова…», и преп. Иосиф - устанавливают ограничение Царя законом Божиим, и оба в случае нарушения этих границ освобождают подданных от повиновения. Но «тиран» преп. Иосифа - это Царь, находящийся во власти собственных пороков, слуга диавола, пораженный неверием, угнетающий свой народ; а «тиран» «Слова…» - просто вышедший из повиновения духовному чину монарх. У преп. Иосифа подданные должны просто не слушать тирана, когда он ведет их на нечестие и хулу, но никакой другой власти они при этом не подчиняются; в «Слове…» же, если подданные увидят противоречие между повелениями Царя и наставлениями пастыря, им надлежит отдать предпочтение вторым. К тому же преп. Иосиф нигде не говорит о «свободе Церкви», у него мы находим не одно, а два основных положения: с одной стороны, подчинение Церкви царю, а с другой - подчинение самого Царя закону Божию и церковному канону. Автор «Слова…», наоборот, стоит за свободу Церкви от государства и не предоставляет Царю решительно никакого влияния на ход церковных дел. Правда, и у него Царь обнажает меч на врагов Церкви, но он делает это не по собственному праву, как у Иосифа, а по поручению и указанию духовной власти.

Тема «свободы Церкви» в католической литературе составляет обычное явление; например, тот же Григорий VII Гильдебрант и его приверженцы прямо заявляли, что они борются за свободу церкви (libertas ecclesiarum) против порабощения ее государством. Все это, как справедливо указывает В.Е.Вальденберг, заставляет признать в «Слове…» произведение католической политической мысли, перенесенной в русскую письменность. Более того, по сути, основные его положения до сих пор лежат в основе политической доктрины «христианской демократии». Без сомнения, и «февральское» духовенство прекрасно знало все это в 1917 году.

Эпоха Иоанна Васильевича Грозного - отдельная и особая страница Русской истории, требующая также и отдельного сугубого внимания. Рассматривать в ее рамках только лишь взаимоотношения Царства и Священства вне всего клубка вопросов связанных с самим Царским Родом, природой государственности как таковой, эсхатологическими прообразованиями, социально-сословным устроением, геополитикой и прочим невозможно, да и в любом случае требует совершенно самостоятельных исследований, которые сейчас, слава Богу, начаты. Здесь же достаточно будет вспомнить хорошо знакомые всем слова самого Грозного Царя из его Царственного Летописца:

«Нигде же обрящеши, еже не разоритеся царству, еже от попов владому [...] Российская же земля правится Божием милосердием, и Пречистыя Богородицы милостью, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и после всех их нами Государями своими, а не судьями и воеводами, и не ипатами и стратигами».

Так или иначе, через сто пятьдесят лет после появления «Слова кратка…» идее этого мало известного (или замолчанного) сегодня документа со всей полнотой раскрылись в деятельности Патриарха Никона. Дело в том, что «книжная справа» была лишь одной стороной его деятельности. Под благовидным предлогом объединения всего Православного мира и освобождения греков от османского ига Патриарх явно планировал проведение на Православном Востоке чего-то похожего на «папскую революцию» Х-XII вв. на Западе.

Первоначально будущий Патриарх входил в т.н. «кружок боголюбцев», кстати, вместе со своими будущими противниками протопопами Аввакумом Петровым и Иваном Нероновым, ставшими вскоре вождями старообрядчества. Об этом тоже не всегда говорят, но «ревнители старин» в молодости были такими же реформаторами, как и будущие «никонияне». Они боролись с древним наонным пением, вводили индивидуальную проповедь (при которой священник оборачивался спиной к алтарю и лицом к народу), а также всячески обличали «язычество», под которым понимали всю формально нецерковную культуру (известный т. н. «погром скоморохов» на Волге в 1648 г.). Тогдашний Патриарх Иосиф не признавал многих сторон деятельности «боголюбцев» и обособлялся от них. Прямых противоцарских выступлений у них не было, но уже в сороковые годы они настаивали, что именно духовенство должно руководить всеми преобразованиям (назревшими и не очень) в стране. Это была не революция, а ее подготовка. Правда, протопопы Аввакум и Неронов, епикоп Павел Коломенский и многие, вставшие за древлее благочестие, вскоре «опомнились»…

В 1651 году Никон, приехав в Москву, подал Царю совет перенести мощи св. митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в столицу, что должно было внушить в народе мысль о «греховности» мирской власти. Никон составил грамоту от имени Царя Алексея Михайловича, в которой Царь обращался к святителю со словами: «преклоняю пред тобою сан мой царский», «преклоняю честь моего царства», «повергаю на умоление тебя всю мою власть» и т. д. Современные исследования, в частности, проф. И.Я.Фроянова, а также В.Г.Манягина, В.Е.Шамбарова и др. показали, что Царь Иоанн Васильевич Грозный был неповинен в крови св. Филиппа: Малюта Скуратов был послан в Тверской Отрочь монастырь для примирения, но застал святого уже мертвым - он был убит людьми новгородского архиепископа Пимена, поддерживавшего «литовскую партию».

Титул «Великого Государя», пожалованный ему Царем, Никон стремился использовать для возвышения над Царской властью: пользуясь расположением Царя, наполнить его реальным содержанием:

«Священническая часть - Божья часть и достояние. Если епископам поручены человеческие души, то тем паче следует им поручить имения, чтобы они установляли в них все власти. Где написано, чтобы царям и князьям, и боярам, и дьякам судить духовных?»

Свои взгляды на церковь и государство Никон изложил во многих своих письмах и посланиях, а главным образом, в сочинении, носящем название «Возражение или раззорение святейшего Никона патриарха», и представляющем критику вопросов, которые были предложены справщику книг, «газскому митрополиту» Паисию Лигариду боярином Семеном Стрешневым, а также и ответов на них. Сочинение это Никон написал уже после оставления патриаршей кафедры, находясь в Воскресенском монастыре.

«Священство царства преболее есть», - пишет Никон. В Новом Завете Христос рукоположил апостолов. Царство же, хотя тоже дано Богом, «но во гневе и ярости Божии» (имея в виду все ту же эпоху Судей Израилевых), и потому как бы не имеет за собой одобрения Божия.

Никон постоянно упоминает католическую «теорию двух мечей» и католическую же «теорию солнца и луны»:

«Господь Бог всесильный егда небо и землю сотворил, тогда два светила - солнце и месяц на нем ходящее, на земли светити повеле; солнце нам показа власть архиерейскую, месяц же показа власть царскую, ибо солнце вящи светит во дни, яко архиерей душам, меньшее же светило - в нощи еже есть телу; якоже месяц емлет свет от солнца, и егда дале от него отступает, там совершеннейши свет имать, такожде и царь: поемлет посвящение, помазание и венчание от архиереа».

В доказательство того, что сами цари ставили выше себя священство, Никон ссылается на ту же самую «грамоту Константина Великого» папе Сильвестру, включив ее даже в свою Кормчую, несмотря на то, что она к тому времени была признана подложной даже на Западе. По Никону, Царь есть только один из членов Церкви, обязанный ей повиновением, и потому он не имеет права изменять церковный устав и обряды, участвовать в избрании и поставлении священнослужителей, вопреки устойчивой византийско-вселенской традиции, он не имеет права также и созывать Соборы. Все это прерогативы Патриарха. Об утверждавшем обратное знаменитом канонисте Матфее Правильнике (Властаре, ок. 1360) Никон говорил: «О Матфее… не ведаем, кто он есть».

Никон учит, что вся деятельность Царя подчинена его постоянному контролю; он судит Царя, то как носителя верховной власти, то как частного человека. Любые проявления государственной власти, а через это вся государственная и общественная жизнь, тогда лишь могут быть признаны законными, когда они получили одобрение со стороны патриарха. «Патриарх есть образ жив Христов и одушевлен, делесы и словесы в себе живописуя истину». Вопреки знаменитым словам преп. Максима Грека о том, что Царь есть образ одушевлен самого Царя Небеснаго. Образ Христа - Царь, епископаы - образы и преемники апостолов: такова Восточная, Православная традиция.

Наследие Патриарха Никона не пропало втуне. И это касается не только «книжной справы», в которой он сам покаялся и вернулся в Ферапонтове к «старинам». В начале ХХ века, со все большим распространением (после 1905 г) идеи «церковной свободы», оно оживает и начинает «работать само». Один из виднейших русских архиереев этого времени митрополит Антоний Волынский (Храповицкий, будущий глава РПЦЗ, 1863-1936) полагал Патриарха Никона «величайшим человеком русской истории за последние 200-300 лет, а может быть и всей мировой истории».

В связи с этим нелишне упомянуть о тогдашних дневниковых замечаниях самого прошедшего «искушение революцией» о. Павла Флоренского :

«В церковных кругах, считающих себя правилами благочестия и столпами канонической корректности, с некоторых пор стараниями главным образом архиепископа Антония (Храповицкого) стала культивироваться мысль о безусловной необходимости неограниченной церковной власти и склонность к светской власти так или иначе коллективной, например, ограниченной коллективно выработанной конституцией или решениями того или другого представительного органа».

И здесь о. Павел продолжает: «Ничего не возражая в данном месте против «Патриарха Московского и всея Руси», мы не должны, однако, забывать и того обстоятельства, что единовластное устройство Русской Православной Церкви еще решительно ничего не значит для Православной Церкви и [...] есть определенно мечта католическая».

И далее, аргументируя наличием многих Поместных Церквей, о. Павел Флоренский говорит: «Единый Император всего православного мира - это несомненная предпосылка древнего церковного мышления, и эта предпосылка всегда жила и живет в церковном сознании, как безусловная норма, как заповедь исторического делания христианским народом».

В ноябре 1917 года, избрав Патриарха, участники Поместного Собора, созванного после свержения Царя и в нарушение его воли, отправились в Воскресенский Новоиеросалимский монастырь и у гробницы Никона справили благодарственный молебен…

Здесь невозможно не согласиться с профессором М.А.Бабкиным: «…основной мотив революционности духовенства заключался даже не в получении каких-либо свобод от Временного правительства, в которых отказывал Император, не в "освобождении" церкви от государственного "порабощения", или от "засилья" светской власти, а в первую очередь - в желании уничтожить, свергнуть царскую власть как харизматического "соперника". И осуществить это для того, чтобы священству быть единственной властью, обладающей Божественной природой, чтобы обеспечить себе монополию на "ведение", "обладание" и "распоряжение" "волей Божией". И вместе с тем для того, чтобы на практике доказать свой тезис: "священство выше царства"; "священство - вечно, божественно и непреложно, а царство земное - изменчиво, бренно и преходяще"».

Безусловным ударом не только по всему православному благочестию, но и по Русской государственности, стал так называемый Синодальный перевод Библии, признанный по сей день. Сам по себе перевод священных текстов на обыденные языки (любые) мгновенно искажает их смыслы через «обмирщение». В частности, русский перевод для просто читающего мгновенно «уводит» из Писания святоотеческое толкование Израиля как Церкви Христовой и «восстанавливает» смысл этого имени как имени «избранного народа». С учетом той роли, которую в силу исторических обстоятельств играл «избранный народ» в «русской» революции это оказывалось фактическим «благословением» и «осявящением» последней. А вместе с распространением синодально-переводного тезиса о том, что «всякая власть от Бога» (в церковнославянском Священном Писании сказано Несть бо власть, аще не от Бога, то есть: «Не есть власть, если не от Бога») это вело к катастрофическим революционным последствиям, что, безусловно, обязаны были предвидеть высоко образованные (в истинном смысле слова) архиереи XIX века. «Списать на невежество» здесь невозможно. Уже тогда речь шла, скорее всего, о сознательной исторической и метаисторической позиции. Они поистине знали, что делали.

Синодальный перевод Библии, против которого в свое время выступали такие осмеянные в свое время «обществом» прозорливцы, как архимандрит Фотий (Спасский, 1792-1838) и гениальный (как теперь все более выясняется) лингвист адмирал А.С.Шишков (1754-1841), был, безусловно, революционным в религиозном самосознании России отрывом Священного писания от Богослужения и таинств Церкви. Это был важнейший шаг к «обмирщении» и «политизации» Церкви.

То «харизматическое соперничество», о котором писал М.Бабкин, немыслимо без обращения к Ветхому Завету (а, следовательно, к онтологии «избранного народа») как антитезе «язычеству» Императорской власти.

Это происходило параллельно противоцарской радикализации «образованного слоя», нашедшего отражение в том числе в «тайне тайных» душевной жизни - поэзии. Целый пласт поэзии XIX-начала XX вв. - это поэзия монархомахии, в прямом смысле, то есть цареубийства. Причем, сладострастного цареубийства.

Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
А.Пушкин, 1817 или 1919

Или вот это:

Наш царь - Мукден, наш царь - Цусима,
Наш царь - кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму - темно.

Наш царь - убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.

Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет - час расплаты ждет.
Кто начал царствовать Ходынкой,
Тот кончит, встав на эшафот.
К.Бальмонт, 1906

Когда известного радикала-революционера Сергея Нечаева (1847-1882) спросили: в случае победы революции в России, сколько Романовых надо будет убить? Он ответил: всю великую ектенью. Великая ектенья по Уставу Церкви включает молитвы о Государе, Государыне и всем Царствующем Доме. В те времена было примерно двадцать имен. В.И Ленин восхищался словами Нечаева, что, по крайней мере, двадцать членов Дома Романовых надо будет убить, называл эти слова гениальными.

Автору этих строк довелось написать и опубликовать роман «Любовь и кровь» (по названию фильма об убийстве Александра II, который снимают герои романа), где среди прочего есть строки о Софье Перовской:

«Софья ненавидела не только русскую действительность - она ненавидела действительность вообще. "Как взглянешь вокруг, так и пахнет отовсюду мертвым, глубоким сном. Нигде не видишь мыслительной деятельной работы и жизни - всюду одинаково. Точно мертвая тишина, которую завели раз и навсегда, и она так уже и двигается по заведенному". Это писала она в 1872 году из маленького волжского городка Ставрополя, где служила учительницей.

Убить Императора или быть убитой по приказу Императора. Растерзанной львами. Раздробленной по частям на шевалете, лошадке. Не одно ли это и то же?

Различие единственно. Она не была девой. Она ненавидела мир, в котором нет времени, точнее, мир, в котором время идет по кругу. Циклическое время. Библейская, пророческая ненависть. Тишина. Страж этой тишины - удерживающий тишину - Царь. Убить Царя.»

Напомним: Император является калькой Верховного Существа между Небом и Землёй (Г.Джемаль).

Вот это и есть радикализм в том смысле, в каком о нем с метафизической точки зрения говорит Гейдар Джемаль. Не без основания указывающий на связь его со строгим авраамическим единобожием. Самое любопытное, что накануне Февраля «радикалы» фактически вступили в союз с «клерикалами», который сегодня сам Гейдар Джемаль полагает невозможным (не как «тактический», а по существу). Впрочем, он тут же (речь идет о сегодняшнем дне) оговаривает:

«При этом, конечно, оппоненты универсального клерикализма сами представляют собой довольно пёструю и трудносогласуемую компанию. Хотя политика дело такое… Сегодня в интересах единобожия принимаешь помощь от пиндосов, а завтра - ЦК КПК!».

При том, что целью «радикалов» является окончательное уничтожение «традиционалистского клуба» - как Царства, так и Священства:

Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
А.Пушкин (?), тот же промежуток 1817-1819.

И совершенно не важно, обосновывается ли все это с точки зрения марксизма, или «теологически», как сам определяет свою позицию Гейдар Джемаль. Надо признать: Председатель Исламского комитета России радикально выражает действительную сущность вещей, их метафизические основания, выражает так ясно и безусловно, как никто другой.

* * *

С самого начала ХХ века начинается постепенное движение по сближению епископата с т. н. «русской интеллигенцией», специфическим - радикальным - оплотом сил, стремившихся к уничтожению исторической России (и Православия) - при том, что чаще всего сама «русская интеллигенция» просто «не ведала, что творила». Через год после кончины В.С.Соловьева в 1901 году в Петербурге организуются "Религиозно-философские собрания" по инициативе Д.С.Мережковского, З.Н.Гиппиус, В.В.Розанова, все того же А.В.Карташева и др. Собрания проходили под председательством ректора Санкт-Петербургской Духовной академии епископа Ямбургского Сергия (Страгородского, будущего Патриарха).

Программа собраний основывалась на «эсхатологическом анархизме», то есть на неприятии любой формы государственной власти в преддверии «окончательного, апокалиптического периода всемирной истории». Ядром предлагаемой ими модели переустройства общества выступает «община верных», в которой должен быть осуществлен «идеал безвластия», устроенной по подобию общины первохристианской (так, как они понимали ее историю, в основном, по сочинениям протестантских авторов; вспомним, однако, что первые христиане даже в годы гонений никогда не выступали против Империи и молились за кесаря).

На гребне революционной волны 1905 г. наиболее радикально настроенная часть «религиозной интеллигенции» организовала в Москве так называемое «Христианское братство борьбы», которое возглавляли В.П.Свенцицкий (будущий священник, 1881-1931), В.Ф.Эрн (1882-1917). К «Братству» примыкал тогда и молодой П.Флоренский, вскоре отошедший от его основных идей и целей. Интересно, что первое сообщение об организации новой партии и краткое изложение ее Программы было опубликовано в большевистском эмигрантском еженедельнике «Вперед». Редактором еженедельника был В.Ульянов (Ленин). «Представляется вполне вероятным, - комментирует известный современный «христианско-демократический» журналист Я.Кротов, - что текст Программы был доставлен в редакцию В.Эрном, который приехал в Швейцарию в конце 1904 и здесь познакомился и подружился с Вяч. Ивановым и Л.Зиновьевой (Аннибал).

Оcновные идеи ХББ были логическим продолжением, а часто и почти дословным повторением «Слова кратка…» и никонова «Раззорения», включая даже эсхатологическую сторону (у Никона - строительства «Нового Иеросалима» с постригом там иноков от разных народов - как образа Вселенской Церкви). «Вселенская Церковь - вот то, к чему стремится оно в каждом своём политическом действии, таким образом, не во внешних условиях полагает Братство всё значение и силу прогресса», - говорилось в одном из документов ХББ.

В.Свенцицкий задавал вопрос: «За какие же грехи Господь разгневался на землю Русскую?» и отвечал так: «Три великих греха лежат на русском народе, и покудова православные не покаются в этих грехах, не окончатся беды на Руси. Первый, самый страшный грех, это то, что мы служим двум господам - Богу и царю, и что царя почитаем самодержавным. Второй грех - в заблуждении Церкви, признающей главой царя и забывшей заветы святителей, обличавших неправедных владык, забывшей правду Божию, повелевающую кротостью и любовью увещевать заблудших, а не полицейским насилием». Третий грех - неправедная война на Дальнем Востоке. Далее следовал призыв «очиститься от этих грехов, открыто и безбоязненно заявить, что мы не признаём за царём-человеком неограниченной самодержавной власти, отказываемся убивать врагов своих и чужих, обещаемся помнить, что одна глава Церкви - Христос». Отсюда «братчики» делали выводы:

«1. Борьба с самым безбожным проявлением светской власти - с самодержавием, кощунственно прикрывающимся авторитетом Церкви, терзающим народное тело и сковывающим все добрые силы общества. 2. Борьба с пассивным состоянием Церкви в отношении государственной власти, в результате чего Церковь идёт на служение самым низменным целям и явно кесарю предаёт Божье…» В качестве примера приводилась, конечно, легенда - именно так! - о Иване Грозном и митрополите Филиппе. И далее: В Учредительном собрании Братство считает нужным отстаивать демократическую республику. Со своей точки зрения, Братство считает необходимым в корне уничтожить в народе языческое отношение к власти, к царю как помазаннику Божию. Такое отношение Братство считает одним из основных грехов русского народа и одной из главных причин паралича Церкви».

Об общем отношении епископата к деятельности ХББ В.Свенцицкий вспоминал: «Воззвание было написано, и депутация отправляется к епископу N., с которым и ранее имелись частные общения. Вечером в монастырских покоях епископа произошло чтение воззвания христиан […]

Епископ сначала отнёсся к прочитанному явно враждебно. С нескрываемой иронией он сказал:
- Пламенные словеса... Пророк Иеремия... Я бы очень желал, чтобы это было где-нибудь напечатано! Но затем произошёл долгий и знаменательный разговор.
Этот разговор раскрыл депутатам тот внутренний мир, который стоит за молчанием представителей Церкви. Епископ начал с иронии, но кончил почти исповедью. На резко и прямо поставленный вопрос, что молчать в настоящую минуту, не обличать безумную власть, забывшую Христа и в своих зверствах кощунственно прикрывающуюся авторитетом Церкви, - равносильно отречению от Христа, он с видимой внутренней борьбой сказал:
- Да, это отречение от Христа.
- Значит, вы отрекаетесь от Христа? - сказали депутаты.
- Да, отрекаюсь, потому что я слаб, я связан, я связан какими-то цепями, как связана вся Церковь.
Депутаты ушли. На прощание он сказал им:
- Я желаю вам добра. Будьте осторожны. Если поедете к другим епископам, имейте в виду, что можете на такого попасть, который и за полицией пошлёт.
Через несколько дней депутаты с воззванием отправились в Петербург. В Петербурге они имели совещание с группой лиц, принадлежащей к высшему петербургскому духовенству; там повторилось почти буквально то же, что и в Москве. С первых же слов враждебное, почти презрительное отношение к прочитанному, затем долгий разговор и горькие признания, почти покаяние.
- Устал, - сказал один из присутствовавших, - я устал, не могу, у меня на такие подвиги нет сил. Я, как утомлённая птица, думаю об одном - сесть и отдохнуть, а вы молоды, поработайте.

Это означало только одно. Общественная молитва о Помазаннике Божием у высшего Русского епископата была лицемерной, а души их принадлежали революционным радикалам, разрушителям и Церкви, и России - начиная, по существу, с того же Ульянова-Бланка… Более того, произносились слова «поработайте»… По сути, это означало благословение.

Далее В.Свенцицкий писал: «Объясняя неучастие Церкви в бурных общественных событиях, первоприсутствующий член Синода, митрополит Петербургский Антоний (Вадковский) писал в «Новом времени» (под именем своего секретаря П.И.Тихомирова): «В сфере политических и социальных движений духовную власть никто не считает нужным посвящать. Поэтому пастырского слова к рабочим не могло и быть. Во всяком общественном движении надо быть вполне осведомленным, чтобы вовремя явиться, где нужно и сказать, что следует».

Все это время, на самом деле, архиереи «не говорили, но делали». Ещё в 1901 году Синод самочинно отменил присягу Государю. Первым архиереем, который не приносил ее, стал Владыка Сергий (Страгородский)...

31-го марта 1905 года Синод потребовал от Государя созыва Поместного Собора Русской Церкви для выбора Патриарха. Созыв Собора - прерогатива Императора. Все Вселенские Соборы созывались не иначе, как Помазанниками Божьими. Государь ответил: «Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время созвание Поместного Собора. Предоставляю Себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам Православных Императоров, дать сему делу движение и созвать Собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов Веры и церковного управления».

Дожидаться, «когда наступит благоприятное время», они не стали. И вот, «что следует», Синод сказал 2 марта 1917, даже еще до появления в газетах, как сейчас выяснятся, подложного документа об «отречении».

Однако такое «самоутверждение» Священства не может не быть гибельным для него самого. Здесь нельзя не вспомнить слова преподобного Серафима Саровского о том, что в последние времена «архиереи русские так онечестивятся [...], что даже и важнейшему догмату Христовой Веры - Воскресению Христову и всеобщему воскресению веровать не будут…»

Мы не утверждаем, что это уже произошло или произойдет со дня на день, но вообще-то об этом нельзя не помнить.

Преподобный Серафим, «инок иноком», приверженец глубокой церковной старины, сам глубочайший подвижник, аскет и девственник, в вопросах Царства и Священства однозначно стоял на первенстве Царства. Выходец из древлеправославной купеческой - а не аристократической - семьи, но тайным образом, как сказала о нем Сама Пречистая, от Рода Нашего, он был совершенно очевидным «русским гибеллином». И это прекрасно понимал Царь-Мученик Николай Второй, когда отстаивал необходимость прославления Преподобного перед лицом противившегося этому прославлению высшего синодального духовенства.

Здесь приходится вернуться к исследованиям профессора М.А.Бабкина:

«"Двойственная" позиция епископата в отношении верховной власти в начале XX в., фактическое участие высшего духовенства в свержении монархии, а также восстановление в ноябре 1917 г. на Поместном соборе в РПЦ патриаршества дают основание для продолжения исследования церковно-государственных отношений в России со стороны проблемы "священства-царства" [...] То, за что духовенство "боролось" в период с начала XX в. по 1917 г. включительно, ему удалось получить в 1990-е гг.

И если судить по положению церкви в царской России и нынешнему состоянию вещей, то можно констатировать, что в XX в. на "харизматическом фронте" священство взяло верх над царством».

«Сдача» России Западу привела и к торжеству западного «богословия власти».

Возвращаюсь к «метафизическому достижению», напомним, что Гейдар Джемаль выделяет как отдельных «исторических субъектов» не только «радикальный клуб» (к коему принадлежит сам) и «традиционалистский клуб» (объединяющий, в конечном счете, пользуясь его же словами, «клерикалов и ройялов» - sic! - крайне важно!), но и «либеральный клуб». При этом и в сегодняшней России т. н. «гражданское общество», в принципе враждебное и государственности, и церковности, усиливает свои позиции, что выражается и в требованиях демонтажа политической власти, и в антицерковной истерии, все более вновь выходящей на передовые рубежи «губельмановщины». Если вначале эти круги пытались «играть на поле священства» (вспомним, хотя бы тот же фильм «Царь»), то сегодня все маски сброшены. За доморощенным «гражданским обществом» стоит «мировое сообщество», которому не нужны ни Православие, ни Россия как таковая.

Если ВСЁ ИЗ НИЧТО, то и Царство, и Священство подлежат уничтожению.

Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим…

Да, та самая черная злоба, святая злоба из «Двенадцати» А.Блока.

Черное чернее черной черни…

Поэтому ставим не точку…

10. ДВУХОКОННАЯ РУКА И ГОСТЬ НА КОНЕ

Александр Иванович Введенский (1904-1941) - один из самых больших и в то же время, пожалуй, самый загадочный русский поэт ХХ века. Формально его относят к так называемому «авангарду» и ставят в один ряд с его близкими друзьями 20-30-х годов - Даниилом Хармсом (Ювачевым), Николаем Олейниковым, Николаем Заболоцким и некоторыми другими петроградскими (затем ленинградскими) поэтами, создавшими так называемое ОБЭРИУ (шуточное ироническое именование - «Объединение реального искусства»). Тем не менее, Введенский, будучи глубже их всех, коснулся в своем искусстве таких глубин мироздания, за которыми вообще кончается искусство и начинается иное. Поэтому причислять его к «литературному авангарду» столь же нелепо, как и к любому другому направлению. Поэтому и известен он до сих пор довольно небольшому числу людей. Как любил говорить - по другому поводу - наш покойный друг Петр Паламарчук, «одни не признают потому, что не понимают, а другие - потому, что слишком хорошо понимают».

* * *

В жизни Введенского некоей пеленой покрыто все, начиная с семьи, в которой он родился 23 ноября (6 декабря) 1904 года в день благоверного Великого князя Александра Невского, чье имя потом и носил. Отец его, Иван Викторович, по профессии экономист, казавшийся окружающим «странным и мрачным», был сыном священника, мать же Евгения Ивановна - дочерью одного из высших военных чинов Империи, генерала от инфантерии Ивана Максимовича Поволоцкого (1842-1914), с 1906 г. члена Военного Совета ЕИВ. Она была врачом и сумела выжить в советские годы, благодаря частной практике. Сам Александр Иванович и его брат Владимир провели некоторое время в кадетском корпусе, но в апреле 1917 года Евгения Ивановна забрала их оттуда. Тем самым юный Александр был избавлен от присяги Временному правительству и не нес на себе общего пятна измены, как и вся семья, глава которой не дожил до общего позора. И Александр Иванович всю жизнь был монархистом, чего не скрывал. Судьба спасла его от присяги демократии, а собственная неприкаянность - от большевизма… В 1932 году Введенского арестовали, причем, поводом для ареста послужил его тост, произнесенный в память Царя-Мученика Николая II. Еще одно очень важное обстоятельство. Родители Введенского были потом похоронены на единоверческом Охтенском кладбище. Это очень многое объясняет, в том числе и в творчестве самого Александра Ивановича, и в его философских воззрениях, резко выделявших его из окружавшей его литературной среды. Более того, некое семейство Введенских, чиновников и прихожан Никольского единоверческого храма в Петербурге, фигурирует в переписке «главного единоверца Петербурга» (он же Главный Государственный контролер Российской Империи) Тертия Ивановича Филиппова (1825-1899). Совпадения здесь маловероятны. Мы не знаем, был ли дед Александра Ивановича священником единоверческим, или нет, но все, о чем будет сказано ниже, говорит само за себя. В семье Введенских было четверо детей - сам Александр Иванович, его брат Владимир и две сестры - Евгения и Евлалия. Имя последней тоже косвенно, но свидетельствует о старообрядческих корнях: в начале ХХ века таким именем в «общеправославных» семьях детей обычно уже не называли.

«Как видим, генералы и священники, населившие потом тексты Введенского, не с улицы взялись…», - с демократической иронией пишет Анна Герасимова (известная рок-поэтесса и исполнительница «Умка») составитель последнего «Избранного» - очень избранного, хотя и под названием «Всё», заметим, - Александра Ивановича…

Окончив гимназию, Введенский сразу же поступает в университет, сначала на юридический факультет, а затем на восточное (изучать китайский язык) отделение, но уже в 1921 году оказывается «вычищен» вместе со своей будущей первой женой Т.А.Мейер, «за дворянское происхождение». После этого он некоторое время работает письмоводителем, затем на электростанции, но вскоре целиком отдается литературным занятиям, одновременно сблизившись с учениками депортированного из страны на «философском корабле» знаменитого философа Николая Лосского, с которыми вместе создает тайное философское общество «чинарей», «внешним кругом» которого и было потом чисто литературное ОБЭРИУ.

Круг интересов «чинарей» - святоотеческое богословие, древнейшая философия (преимущественно досократики), средневековое «герметическое искусство». Все это, по понятным причинам, не афишировалось: во внешнем мире чинари - прежде всего, Введенский, Хармс и Олейников - выступали как поэты «новой школы», «авторитеты безсмыслицы» (выражение самого Александра Ивановича). При этом окружающая их литературная среда, состоявшая или из агрессивных «пролеткультовцев-интернационалистов», или из студентов только что открытых всевозможных «литературных институтов» и «курсов», куда брали в основном «рабочих от станка» и «пролетарскую молодежь», а преподавали - это было еще в 20-е годы - те же самые явные и скрытые почитатели Троцкого и «мировой революции» - воспринимала «чинарей» как нечто глубоко им враждебное, причем не внешне, политически враждебное (обериуты тоже тогда называли себя «левыми»), а внутренне, органически. Вот характерный отрывок из статьи тех лет: «Они ненавидят борьбу, которую ведет пролетариат. Их уход от жизни, их безсмысленная поэзия, их заумное жонглерство - это протест против диктатуры пролетариата. Поэзия их поэтому контрреволюционна. Это поэзия чуждых нам людей (курсив наш - В.К.), поэзия классового врага».

Кстати, врага не просто классового. О родовых корнях Введенского мы уже говорили, а Даниил Хармс (Ювачев) был сыном известного православного публициста начала ХХ века Ивана Ювачева. На сокрытом - в то время очень сокрытом - уровне друзей объединяла не только поэзия.

Советское (преимущественно «шестидесятническое») и, особенно, «перестроечное» «литературоедение» в свое время сделало все, чтобы представить «обэриутов» находящимися вне большой Русской поэзии, приблизив их творчество к «русскоязычию», от Саши Черного до Иосифа Бродского. Очень сильно преуспели здесь «смотрящие» (вовсе не от «органов», а так сказать, «внутри богемы»), популяризировавшие отдельные произведения того же Введенского, но более всего не желав(ющ)шие раскрытия его наследия в целом. В результате и в противоположной части «культурного спектра» складывались превратные представления.

«Некоторые (незнающие) считают, что обэриуты - евреи - комментирует эту культурную ситуацию режиссер известного документального фильма (2005) о Введенском Варвара Уризченко. - Возможно, из-за того, что ирония (основной язык обэриутов) - чисто еврейское начало. На самом деле (а было их восемь) - евреем был только один, поэт Борис Левин. А главные - Хармс, Введенский и Заболоцкий - безпримесно русские. Но Хармс, мне кажется - все же внутренне, по ментальности - не русский поэт, скорее - немец или англичанин 19-го столетия (да он и сам ощущал себя здесь - чужаком). А Введенский - очень русский, как ни странно, со своим гусарством, картежничеством и с детства, от недолгого обучения в кадетском корпусе сохранившейся на всю жизнь военной выправкой [...] В общем даже в ранних, абсурдистских, под эфирным кайфом сочиненных стихах чувствуется это - отзвуки Золотого века. Путь был бы, как у Заболоцкого, как у многих больших поэтов - к «неслыханной простоте». По восходящей. И чеканная, бронзой звенящая "Элегия", и последнее "Где? Когда?" - от них путь был бы к все большей аполлонической ясности, возможно, к имперской поэзии 20-го века... Впрочем, этого мы уже не узнаем - никогда».

Здесь, безусловно, следует особо отметить отличающийся от «общей волны» добросовестный и научно почти безупречный труд Михаила Мейлаха, составившего двухтомник «Александр Введенский. Полное собрание сочинений в двух томах», с комментариями. Говорим «почти», поскольку составителю и комментатору, конечно, было известно, что это примерно одна шестая из написанного Введенским, но сегодня это, видимо, максимум возможного и, так сказать, «дозволенного» (еще раз - далеко не всякая цензура - государственная).

Характерно отторжение «обэриутами» - прежде всего, Введенским - не только «пролетарского искусства», но и искусства «интеллигентского», «душевного», паразитирующего на «психических остатках», которое потом стало знаменем борьбы тех же революционных сил против повернувшейся - во время войны и после - к своим корням страны. Замечательные слова Введенского (записанные Л.Липавским) о тайных пристрастиях соратника по ОБЭРИУ, но не входившего в круг «чинарей» и бывшего, кстати, членом партии Николая Олейникова:

«Недавно Д.Х. вошел в отсутствие Н.М. (Олейникова - В.К.) в его комнату и увидел на диване открытый том Пастернака. Пожалуй, Н.М. действительно читает тайком Пастернака».

«Читать Пастернака» в кругу «чинарей» было так же неприлично, как и поддаваться революционному восторгу. И не столько по политическим, сколько по философско-эстетическим мотивам: поэзия «чинарей» пневматична. Она имеет дело с метафизическими сущностями, а тот же Пастернак психичен, чувствен, «работает» с переживаниями пораженного греховной душевностью человека - интеллигента сугубо. «Чинарями» - Введенским особенно - это отвергалось. Отсюда, кстати, принципиальное отсутствие у него «любовной лирики». Более того, эрос у него всегда предстает как антиэрос (например, в известном стихотворении - или поэме, поди разбери… - под названием «Куприянов и Наташа») и воспринимается вполне «по-иночески», хотя сам Введенский никогда на личную праведность не претендовал.

Введенский никогда не думал об эмиграции, никогда не стремился к политическому действию, в том числе в литературе. Более того, при всем своем монархизме - а, скорее, как раз благодаря ему - он видел глубинное метафизическое основание свершающегося: «Какое это имеет значение, народы и их судьбы? Важно, что сейчас люди больше думают о времени и о смерти, чем прежде; остальное все, что считается важным, - безразлично». В таком, свободном от всякой «душевности», «психизма» отношении к истории проглядываются именно древлеправославные корни, действительный, а не мнимый «керженский дух». При этом - неприятие как самой революции и «революционной действительности», так и интеллигентских рефлексий по ее поводу - в духе того же Пастернака. В своем предпоследнем - из тех, что сохранились, - стихотворении «Элегия» (1940) он писал:

Цветок несчастья мы взрастили,
мы нас самих себе простили,
нам, тем, кто, как зола, остыли,
милей орла гвоздика.

Когда в 1932 году Введенского арестовали, в протоколе следствия было сказано: «Следствием было установлено, что группа, в которую входили Ювачев-Хармс Д.И. и Введенский А.И., организовалась в 1926 году на основе контрреволюционных монархических убеждений ее участников и вступила на путь активной контрреволюционной деятельности». По некоторым сведениям, автором доноса был впоследствии обласканный и знаменитый Самуил Маршак, вместе с Введенским состоявший в детской секции Ленинградского отделения Госиздата. Впрочем, и сам он был - правда, уже в 1937 году - арестован. Довольно неожиданно Введенский и Хармс были освобождены, хотя Введенскому и было запрещено в течение трех лет проживать в 16 городах СССР. Причины освобождения оставляют нам повод задуматься о подспудных течениях, уже тогда образовавшихся и разделившихся внутри советских структур. Впрочем, по некоторым сведениям, за него и Хармса ходатайствовал уже тогда приближенный к государственному руководству и при этом остававшийся безпартийным С.В.Михалков - официально тоже член Детской секции - который и позже, после 1956 года, писал прошение о посмертной реабилитации поэта и помогал его семье.

В 1936 году Александр Иванович женился на жившей тогда в Харькове, куда он ездил, кстати, вместе с Михалковым, Г.Б.Викторовой. Вскоре у них родился сын Петр, и поэт жил последние годы в Харькове и Одессе, бывая в Ленинграде только наездами. Зарабатывая на жизнь сочинением детских стихов - некоторые из них очень известны, как, например, «О рыбаке и судаке», а также цирковых реприз, он все это время занимался сочинением «комической драмы» под названием «Прощальное танго», в которой главным героем является претерпевающий таинственные превращения «мужичок с козой по имени Эсмеральда» - средневековый натурфилософский (алхимический) сюжет (не видел ли он в детстве знаменитую «Книгу Раймондулиеву» - выполненный в старообрядческом поморском скиту Симеоном Денисовым перевод луллиевого трактата Ars Magna?)

B конце сентября 1941 года к Харькову приблизились немцы, и семья должна была эвакуироваться. Введенского вместе с другими писателями оставили в городе, чтобы делать какие-то «окна». Жена и сын отправились к поезду, но затем вылезли из набитого битком вагона, чтобы через три дня уехать всем вместе. Однако через два дня Александра Ивановича арестовали и отправили по этапу. Позже выяснится, что поезд шел на Казань, а, следовательно, арест был, скорее, превентивным. Однако даже до Воронежа Александр Иванович не доехал.

* * *

Написанное Введенским не понято до сих пор. Однако тот же Хармс говорил о нем так: «Интересно, что почти все великие писатели имели свою идею и считали ее выше своих художественных произведений. Так, например, Блейк, Гоголь, Толстой, Хлебников, Введенский». Еще в начале 20-х годов сам Введенский говорил: «Меня интересуют три темы: время, смерть и Бог».

На самом деле Введенский - никакой не «левый». Напротив, он принадлежит полностью коринской «Руси уходящей» (вся его кажущаяся «авангардность» - литературное юродство; в своих стихах он «ругается мipy») и в то же время с метафизической точки зрения оправдывает все происшедшее в ХХ веке. Он писал: «Важнее, когда человек избавлен от всего внешнего и остается один на один со временем. Тогда ясно, что каждая секунда дробится без конца и ничего нет».

Только вот это ничего нет его и пугало. А в неоконченном трактате под условным названием «Серая тетрадь» он еще писал:

«Все, что я здесь пытаюсь написать о времени, является, строго говоря, неверным. Причин тому две. 1) Всякий человек, который хоть сколько-нибудь не понял время, а только не понявший хотя бы немного понял его, должен перестать понимать и все существующее. 2) Наша человеческая логика и наш язык не соответствуют времени ни в каком, ни в элементарном, ни в сложном его понимании. Наша логика и наш язык скользят по поверхности времени. Тем не менее, может быть, что-нибудь можно попробовать и написать если и не о времени, не по поводу непонимания времени, то хотя бы попробовать установить те некоторые положения нашего поверхностного ощущения времени, и на основании их нам может стать ясным путь в смерть и в широкое непонимание. Если мы почувствуем дикое непонимание, то мы будем знать, что этому непониманию никто не сможет противопоставить ничего ясного. Горе нам, задумавшимся о времени. Но потом при разрастании этого непонимания тебе и мне станет ясно, что нету ни горя ни нам, ни задумавшимся, ни времени».

Время для Введенского связано с изначальной выброшенностью мира из области чистого бытия, которая для православного сознания связана с прародительским грехом. «Однако чудо возможно с момента смерти. Оно возможно потому, что смерть есть остановка времени» («Серая тетрадь»). Время - линейное время (а, значит, и история) - не сотворено Богом, а рождено падением человека и мира.

Поэзия Введенского вся - от начала и до конца - пронизана эсхатологическими мотивами. Однако наиболее отчетливы они в поэме «Кругом возможно Бог» (1931). Поэма открывается загадочным «вознесением цветов», полностью соотносимым с классическим в мировой поэзии «прологом на небесах». Но у Введенского все строго наоборот. Цветы уходят с земли - мотив, совершенно не разгаданный литературоведами, но хорошо понятный, если вспомнить об Охтинском кладбище и всем, с ним связанном: Александр Иванович не мог не знать об эсхатологических представлениях некоторых старообрядческих согласий (в частности, Спасова согласия) о том, что «Церковь ушла на небо» и «в миру ничего нет» («Выходит, что дома и неба и леса еще больше нет, чем настоящего». - «Серая тетрадь»). Только после «полета цветов» начинается посмертное странствие казненного героя (его имя неизвестно - автор называет его Фомин):

Спустите мне, спустите сходни,
Пойду искать пути Господни.

В своем посмертном странствовании Фомин, лишенный головы (традиционный мотив decapitatio, усекновения головы, дающего особое сердечное зрение - сравним, например, с житием преподобного Меркурия Смоленского - вообще пронизывает произведения Введенского), попадая в разнообразные ситуации, зеркально отображающие мир земной, познает, что

…в нашем посмертном вращении
спасенье одно в превращении.

Но это превращение оказывается возможным лишь когда «Бог посещает предметы». Иначе, как говорит Фомин, «у земли невысокая стоимость»: она оставлена.

Жуки выползают из клеток своих,
олени стоят, как убитые.
Деревья с глазами святых
качаются Богом забытые.
Весь провалился мир.
Дормир, Носов, дормир.

Каков этот оставленный мир?

И тогда на трон природы
сели гордые народы,
берег моря созерцать,
землю мерить и мерцать.
Так сидят они мерцают
и негромко восклицают
волны бейте, гром греми,
время век вперед стреми.

Последнее эсхатологическое превращение - посещение мира Богом - изображается Введенским как деяние, при котором «Мир накаляется Богом». При этом особое значение приобретает рука Фомина, о которой говорится:

Его волшебная рука
изображала старика.

Что это значит?

Будем читать дальше:

Фомин лежащий посинел
И двухоконную рукой
Молиться начал. Быть может только Бог.
Легло пространство вдалеке.
Полет орла струится над рекой.
Держал орел икону в кулаке.
На ней был Бог.

Интересно, что Введенский пишет «Быть может только Бог» без запятой после «может». Кроме Бога, значит, на самом деле ничего нет. Но еще интереснее другое - «двухоконная рука». Что это значит? Среди не дошедших до нас ранних произведений Введенского, перечень которых содержится в так называемой «Шуркиной тетради», мы находим под номером 30 - «Состояние двуперстного ощущения времени». Текст, как и многие другие, утерян или сознательно скрываем литературной средой, не желающей открыть подлинного Введенского и оставляющей читателю только поэта «авангарда». Но даже представители той же самой литературной среды не могут не признать : «Г.А.Левинтон выразил мнение, - указывает М.А.Мейлах, - что в выделенном сочетании имплицирован символ двуперстного крестного знамения. Укажем попутно на название не дошедшего до нас раннего произведения Введенского».

Вот она, оказывается, разгадка! Рука, характерно «изображающая старика», держит на самом деле ключ к пониманию всей жизни и труда поэта!

«Два перьста убо и едина рука являютъ распятаго Господа нашего Icуса Христа во двою естеству и единомъ съставе познаваема, десница же неизреченную Его силу и одесную Отца седение возвещаетъ». Б.А.Успенский указывает, что в русских переводах преп. Петра Дамаскина это место опущено, а в славянских послераскольных - сокращено. Введенский мог это знать как через отца, так и как-то иначе, но мог и не знать.

Так или иначе «Кругом, возможно, Бог» оказывается развернутым исповеданием древлего, дораскольного Русского Православия.

«Двуперстное», дораскольное «ощущение времени», действительно не имеет ничего общего с современным. Напомним, что важнейшей «никоновой справой» была замена в Седьмом члене Символа веры слов Егоже Царствию несть конца на Егоже царствию не будет конца.

По-гречески седьмой член Символа веры звучит так: ;;; ;;;;; ;;;;;;;;; ;;;; ;;;;; ;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;, ;; ;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;. Это можно перевести как нет и не будет, то есть, в конечном счете, тоже несть. В латинском же Credo о Его Царствии или не говориться вовсе ничего, или говорится в будущем времени. «Не будет» вместо «несть» вводит в Россию и Русскую Церковь линейное время Запада, «заката» и соединяет с ним Русское время, ранее замкнутое, статичное и одновременно циклическое в рамках богослужебного круга. Этому, совершенно волевому, персональному, «персоналистическому» усилию реформаторов и была подчинена вся «никонова справа», ознаменовавшая конец «времени Третьего Рима» и бывшая для России «вводом в модерн».

В книге «Феномен старообрядчества» известный церковный историк Борис Кутузов приводит любопытное наблюдение. Говоря о «никоновых справщиках», греках и не только, он разъясняет:

«В процессе правки были изменены некоторые правила перевода с греческого языка, так аорист, видо-временную форму глагола, соответствующую по большей части русскому прошедшему времени совершенного вида, стали неоправданно переводить как перфектум, Примеры: вскую остави мя и вскую оставил мя еси (Пс.21:2), и исцели мя, и и исцелил мя еси (Пс.29:3) и т.д.

Напомним, что аорист (греч. aoristos) - видо-временная форма глагола, в ряде индоевропейских языков (греческий, древнерусский и др.), обозначающая действие, отнесенное к прошлому, напр., церковнославянское и древнерусское положихъ - я положил. Но только ли строго к прошлому? Аористом также выражено понятие о вечном бытии Триединого Бога - безвременном, безначальном и безконечном.

Однако «модернизация» Православия началась уже за столетие до собственно раскола. В исследовании прот. В.И.Жмакина «Митрополит Даниил и его сочинения» подробно описан конфликт митрополита Московского Даниила с преп. Максимом Греком. Последний переводил Священное Писание с греческого на латынь, а два его помощника с латыни на церковнославянский, при этом везде заменяя аорист перфектом, ибо латынь утратила аорист. В частности, он заменил седе одесную Отца на сел еси. Это и вызвало нареканья митрополита: «Он, Максим Грек, хулу глаголаше на Господа и Бога и Спаса нашего Исуса Христа иже взыде на небесе и седе одесную Отца, он же мимошедшее есть глаголаше…». На самом деле именно это, а вовсе не вопрос о втором браке Василия Третьего, было причиной его заточения.

В связи с этим митрополит Макарий писал:

«Самая важная вина Максима против православной веры состояла в следующем: он говорил и учил и писал о Христе, что сидение Его одесную Отца есть мимошедшее, минувшее, подобно тому, как пребывание Адама в раю и сидение его прямо рая - мимошедшее. Потому где было в наших книгах написано: "Христос взыде на небеса и седе одесную Отца" или "Седяй одесную Отца", Максим то зачеркал или выскреб, а вместо того написал: "Седев одесную Отца" или "Седевшаго одесную Отца", а в ином месте "Сидел одесную Отца". Здесь действительно скрывается мысль ложная, даже еретическая: Мы исповедуем Христа как истинного Сына Божия, Единосущным, совечным и сопрестольным Богу Отцу, и, следовательно, сидение Христа одесную Отца есть никогда не престающее, а не прошедшее, не минувшее. К изумлению, Максим и на Соборе отвечал: "В том нет никакой разности: как пребывание Адама в раю и сидение прямо рая есть мимошедшее, так же и Христово сидение одесную Отца есть мимошедшее". И этот самый ответ повторил через шесть лет на Соборе 1531 г. Могли ли отцы Собора не обвинить Максима в таком важном и вместе упорном заблуждении? Уже впоследствии, в 1534 г., в своем Исповедании веры Максим оправдывал себя в этой погрешности тем, что при исправлении книг он не знал достаточно русского языка, а передавал свои мысли по-латыни толмачам Димитрию и Власу, и потому, если есть что-либо хульного в речениях седел еси, седев, то следует вменить такое "нелепое презрение" не ему, а толмачам: он не понимал тогда различия в таких речениях».

Что же тогда такое нагнетаемый во многих стихах Введенского абсурд, в изображении которого он на несколько десятилетий опередил европейских авторов? Это «буее мipa», «безумное Божие», как говорил святой апостол Павел, если угодно, «и прочие безумные глаголы» (преп. Андрей Критский). Это выраженное поэтическим языком апокрифическое богословие «чинарей»: ведь слово «чинарь» - прямое указание на чин - Божественный чин, устав, обряд. Древний - древлеправославный - чин. Но ведь и сама эпоха, в которую жил и погиб Александр Введенский, может быть названа эпохой «безумного Божия», «апофатического богословия Святой Руси», выражаемого чрез молчание и отрицание.

* * *

Между 1931 и 1934 гг. Введенский написал одно из своих самых известных, но и самых загадочных стихотворений «Гость на коне». Приведем его полностью:

Конь степной
бежит устало,
пена каплет с конских губ.
Гость ночной,
тебя не стало,
вдруг исчез ты на бегу.
Вечер был.
Не помню твердо,
было все черно и гордо.
Я забыл
существованье
слов, зверей, воды и звезд.
Вечер был на расстояньи
от меня на много верст.
Я услышал конский топот
и не понял этот шепот,
я решил, что это опыт
превращения предмета
из железа в слово, в ропот,
в сон, в несчастье, в каплю света.
Дверь открылась,
входит гость.
Боль мою пронзила
кость.
Человек из человека
наклоняется ко мне,
на меня глядит как эхо,
он с медалью на спине
Он обратною рукою
показал мне - над рекою
рыба бегала во мгле,
отражаясь как в стекле.
Я услышал, дверь и шкап
сказали ясно:
конский храп.
Я сидел и я пошел
как растение на стол,
как понятье неживое,
как пушинка
или жук,
на собранье мировое
насекомых и наук,
гор и леса,
скал и беса,
птиц и ночи,
слов и дня.
Гость я рад,
я счастлив очень,
я увидел край коня.
Конь был гладок,
без загадок,
прост и ясен как ручей.
Конь бил гривой
торопливой,
говорил -
я съел бы щей.
Я собранья председатель,
я на сборище пришел.
- Научи меня Создатель.
Бог ответил: хорошо.
Повернулся боком конь,
и я взглянул
в его ладонь.
Он был нестрашный.
Я решил,
я согрешил,
значит, Бог меня лишил
воли, тела и ума.
Ко мне вернулся день вчерашний.
В кипятке
была зима,
в ручейке
была тюрьма,
был в цветке
болезней сбор,
был в жуке
ненужный спор.
Ни в чем я не увидел смысла.
Бог Ты может быть отсутствуешь?
Несчастье.
Нет я все увидел сразу,
поднял дня немую вазу,
я сказал смешную фразу -
чудо любит пятки греть.
Свет возник,
слова возникли,
мир поник,
орлы притихли.
Человек стал бес
и покуда
будто чудо
через час исчез.
Я забыл существованье,
я созерцал
вновь
расстоянье.

При попытке «расшифровки» этого произведения важно помнить, сколь далеко все, написанное Введенским, от «субъективно-душевного» (об этом уже было сказано), сколь далеко от так называемого самовыражения. В связи с этим хочется обратить внимание на проницательную статью поэта и переводчика Г.М.Кружкова «Не просто совпадение, возможно. Йейтс и Введенский. Две колыбельные».

В 1929 году, в Рапалло, едва оправившись от тяжелой болезни, шестидесятичетырехлетний Уильям Батлер Йейтс (1865-1939) начал работать над циклом стихов, который он первоначально назвал «стихами для пения» («poems for music»). Эти стихи резко отличались от прежних - они были, по его собственному признанию, «яростнее и, возможно, легкомысленнее» («wilder and perhaps slighter»). Цикл был в основном завершен в 1931-м.

«Случайное словцо "возможно" ("perhaps") из приведенной фразы, - пишет Кружков, - не случайно вошло в его окончательное название: "Words for music perhaps" - "Слова, возможно, для музыки" (или "для пения") [...] Бог своеобразно присутствует в этом цикле - не как верховный судия, а как некое эстетическое мерило, чьи главные функции: зрение и память. Все живущее - зверь, птица, рыба и человек - отражается в бесстрастном зрачке Бога [...] "Все остается в Боге". Бывают чудные совпадения. В том же 1931 (или в 1930) году написано одно из важнейших произведений Введенского: поэма-мистерия "Кругом возможно Бог". В названии - такой же прием, что у Йейтса. Обычное у англичан название стихотворения или поэтического цикла "Слова для пения" иронически отстраняется вводным словом "возможно". Введенский исходит из стандартной христианской формулы "Бог вокруг нас" или "Всюду Бог" - и точно так же отстраняет ее шатающимся вводным словечком».

И Кружков указывает на «соответствия, проявляющиеся иногда в почти невероятных (с точки зрения теории вероятностей) совпадениях».

И далее: «Сравним две колыбельные - Йейтса и Введенского. Одна из них, входящая в цикл "Слова, возможно, для пения", есть отдельное стихотворение "Колыбельная" (XVI), другая есть эпизод из поэмы "Кругом возможно Бог" и не несет заголовка, но по жанру является именно колыбельной. Обе колыбельные не совсем обычные, ибо поются женщиной не ребенку, а любовнику [...] В обоих случаях женщина убаюкивает мужчину не только в сон, но и в смерть».

Выше мы уже цитировали колыбельную Введенского:

Дормир, Носов, дормир…

«В структурном плане колыбельные Йейтса и Введенского необычайно близки, - говорит Кружков. - Каждая состоит из трех строф, или куплетов, по шести строк в куплете [...] Несмотря на "разницу всего", бросающуюся в глаза при первом взгляде на эти тексты, уже при втором взгляде обнаруживается столько сходного в их построении, в лирическом сюжете, что стихотворение Введенского выглядит как намеренная карнавализация "Колыбельной" Йейтса. (То есть не "как", а "как бы" - ибо повлиять эти стихи друг на друга не могли: совпадение дат их написания дает стопроцентное алиби.)»

На самом деле это «совпадение дат» (приблизительное) и «стопроцентное алиби» - свидетельство того, что оба - и Йейтс, и Введенский - писали истинную реальность (когда-то А.Ф.Лосев подчеркивал тождественность «полноценного символизма» и «полноценного реализма») То же самое - если не более - касается «Гостя на коне». Стихи эти, без сомнения, «записанные».

Так или иначе - кто - посетил поэта?

Живший в конце XIX в. исследователь новгородских древностей Василий Передольский рассказывает, что во многих грамотах ХП-ХШ веков упоминается некий Князь Куний Гость, или, по-литовски, Куни-гаса, что в переводе означает Конный гость. Он же и расшифровывает имя этого высокородного гостя:

«Из числа немецких выходцев, селившихся в Новгороде, следует назвать потомка латышского царя Видевута, сын которого или внук, Андрей, по прозванию Кобыла, был, по преданию, родоначальником бояр Захарьиных и Романовых; прибытие потомка Видевута в Новгород относится к 1287 г.».

Так называемое «Краткое описание о произшествии знаменитаго рода Юрьевых-Романовых… в лето от Сотворения мира 7306, от Рождества же по плоти Бога Слова 1798» инока Ювеналия (Воейкова) повествует:

«Известные Родословные книги о происхождении Знатнейших Родов Российских Дворян, с древнейших времен сочиненные, и прочих некоторых от одного праотца происшедшими, коего въезд в Россию то из Варяг, то и Прус, то и Немец (что в старину значило единое отродье) поставляю со времен владения Великого Князя Иоанна Даниловича Калиты, или при сыне его Симеоне Иоанновиче Гордом. Пишут, что, когда приехал к Москве служить Великому Князю муж Честен (Знатен) Андрей Иоаннович, прозванный Кобыла [...] А иные писатели повествуют, что Род Романовых происходит от первого Короля Прускаго Ведевата или Вейдевута, бывшего с 305 по 378 год по Рождестве Христове и продолжался через девять степеней до Князя Гландала, почитаемого братом Прускаго Князя, пришедшаго в Россию в исходе ХШ столетия и принявшего Святое Крещение в 1287 году, в коем дано ему имя Иоанн, а у него был сын Андрей Иванович, прозванный Кобыла, и так далее».

То же самое пишут и авторы гораздо более ранние, которые все без исключения именуют Вейдевута Королем Литовским и Прусским или просто королем Прусским. Пруссы - это те же самые Русы, или Росы - князья Рош (Реш), по преданиям, как и франкские Меровинги, потомки троянских царей. Так, рукопись архива графов Шереметевых (№ 597) в том виде, в каком ее упоминает уже цитированный нами Сборник Костромской губернской ученой архивной комиссии 1901 г., имеет следующее надписание:

«Сия книга глаголемая, собранная из разных летописцев и подлинных разрядных родословцев о потомках Прусского и Оленского короля Ведевита от четвертого сына его Недрона, от потомственного его наследника Андрея Ивановича Камбилы, глаголемаго Гляндуса… А сия книга дому капитана Ивана Иванова сына Колычева».

Повествование Колычева начинается с (П)Русского царя Прутено, который «в 373 г. по Р.Х. для старости своей отдал в вечное обладательство свое Прусское королевстко брату своему Вейдевуту, а сам определился в идолослужение первым жрецом в городе Романове, идеже ныне немецкое местечко Гейлингенбейль. Романове, или Ромове находилось на берегах Дубиссы и Невяжи. При слиянии этих двух рек, на обширной равнине, находился священный вечнозеленый дуб, необыкновенной толщины и высоты». Потом туда же уходит и Вейдевут.

Несколько иначе рассказывает о Вейдевуте барон Балтазар Кампенгаузен, считающий Рюрика и Вейдевута родичами и на этом основании говорящий о единой Рюрико-Романовской династии, составившей два рода - Рюрико-Романовский и Романово-Рюриковский (с 1613 г.). Версия барона такова:

«Аланы, говорят, жили прежде в соседстве с землею Пруссов [...] И вот, богатый Алан Вейдевуд, или Войдевод, посоветовал обоим племенам избрать себе общего предводителя или князя. Совет был принят, и выбор в 305 г. пал на самого Вейдевода. Он сделался самым первым князем, или королем Литовско-Прусской земли или по крайней мере первым главой из Аланской династии… Постоянное среди мира владычество его продолжалось 74 года, законченное в 379 году на 116 году от рождения, вследствие отречения от престола, причем он сделался верховным жрецом своего народа - Криво-Кривейте - вследствие чего и водворился в дубовой роще близ Романова».

Таким образом, первопредок Романовых отрекся от престола, став жрецом крови, Царь-Мученик в 1905 году желает отречься от Престола, став Патриархом, а в 1918 г. сам восходит на уральский жертвенник.

Но трагическая (во временном измерении) судьба Дома Романовых связана также и с тем, что второй Царствовавший его представитель отворил дверь Патриарху Никону и его «латинствующим» сподвижникам, изувечившим «двухоконную руку» что и сделало неизбежным искупительный подвиг-жертву 1918-го.

Но история «единого Рюрико-Романовского Рода», в котором Кобыличи-Романовы были «кощеями» (это слово означало «ведущий запасную лошадь для князя») уходит в глубинную метаисторию. «Княжеский род представляется носителям властной традиции небесным семенем, оплодотворившим землю и проросшим исторической жизнью, - пишет в своем интересном исследовании «Мать-земля и Царь-город» С.В.Домников. - [...] В то время [...] в народной традиции складывается иное отношение к власти. Крестьянский богатырь, побеждающий Калина-царя (Змея), а также былинные образы князей-змеевичей (Вольх Всеславич) свидетельствуют о распространенной некогда традиции помещения властных персонажей в область подземного (хтонического) - чуждого Земле или даже враждебного ей». Это глубинное противостояние «белой кости» и «черной кости» - навеки.

Но оказывается, что «змееборец» и «змей» суть одно. Изображение всадника-змееборца становится гербом Московского Царства («ездец» или «царь на коне»), типологически совпадает с общеправославными изображениями святых воинов - Георгия Победоносца, Феодора Стратилата и др. Равно как и самого Михаила Архангела, которому Царь Иоанн Васильевич Грозный написал канон Ангелу Грозному Воеводе - победителю Князя Тьмы, «змия древнего». Но Георгию Победоносцу тезоименит - прямо или косвенно, в качестве «народной этимологии» и сам Рюрик (Юрик, Ерик) - кстати, на недавно найденном камне на его (предположительно) могиле-кургане («Шум-гора») есть трудноразличимая надпись - то ли «Григорий», то ли «Георгий», предположительно христианское имя монарха.

Что же до самого змея, то здесь все еще сложнее. И.Я.Фроянов высказывает (вслед за В.Я.Проппом) такие соображения:

«Между князем и змеем, возможно, устанавливается какая-то связь, которая заслонена в былинных сюжетах более поздними впечатлениями и дальнейшим развитием эпических мотивов. Наиболее осязательна эта связь в былине о походе Вольги. Это связь прямого родства. Здесь она не подновлена и не затемнена последующими наслоениями. С точки зрения происхождения мотива, согласно наблюдениям В.Я.Проппа, "рожденный от змея (т.е. прошедший сквозь него) есть герой. Дальнейший этап: герой убивает змея. Их историческое соединение дает: рожденный от змея убивает змея».

Но, убивая змея, отождествляя себя с земледельцем, Рюрикович, монарх тем самым символически убивает своего первопредка. При этом как раз то, что Царь принесен в жертву, обнаруживает его глубинную сродность «преонтологическому», которую на иконах олицетворяет именно змей.

И.Я.Фроянов также указывает:

«Вполне вероятно, что, в отличие от мифа и сказки, в эпосе слияния змееборца со змеевичем не происходит, хотя иногда Добрыня и Алеша Попович могут оказаться в каком-то смутно угадываемом самими певцами родстве с князем. Князь-змеевич и князь, подчиненный воле Змея, противопоставляются богатырю, который не допускает проглатывания и силой вырывает у Змея какие-то блага, одерживает победу над ним. Такая неслиянность диктуется историческими условиями и причинами. Князю-змеевичу наиболее зримо в былине о Микуле и Вольге противопоставлен пахарь Микула, хотя противопоставление это не абсолютное, поскольку герои решают совместную задачу (выделено нами - В.К.)». Но Микула - это земледелец, то есть «Георгий».

И здесь, конечно, прежде всего, следует назвать знаменитую икону XVI века «Церковь воинствующая» из Успенского Собора Московского Кремля. Характерно, что на этой иконе во главе Церкви Воинствующей, поражающей «древнего змия» и подвизающейся против него, изображается не епископ, не митрополит и не Патриарх, а Царь на коне («конный»).

Но Царь - это «небесное» или «подземное», точнее, и то, и другое. При этом Иван Грозный в переписке с князем Курбским говорит о двух руках Царя - деснице и шуйце, о «царевой милости» и «царевой грозе». В «Кругом, возможно, Бог» - два царя. Один - на престоле. Когда он появляется, темнеет в глазах. Он руководит казнями.

Палач будет казнить людей,
Несть эллин и несть иудей.

Другой царь - «сумасшедший царь Фомин». Он молится «двухоконной рукой». Царем он становится после того, как рубят голову ему, и «первый» Царь говорит:

Ах какой ужас. Это в последний раз.

О Последнем - еще не явленном в истории - Русском Царе среди предсказаний преподобного Серафима Саровского осталось и такое:

«Когда Земля Русская разделится и одна сторона явно останется с бунтовщиками, другая же явно станет за Государя и целость России, вот тогда, ваше боголюбие, усердие Ваше по Боге и ко времени - и Господь поможет правому делу - ставших за Государя и Отечество и Святую Церковь нашу - а Государя и всю Царскую Фамилию сохранит Господь невидимою десницею Своею и даст полную победу поднявшим оружие за Него (грядущего Государя), за Церковь и за благо нераздельности Земли Русской - но не столько и тут крови прольется, сколько тогда как когда правая за Государя ставшая сторона получит победу и переловит всех изменников и предаст их в руки Правосудия, тогда уже никого в Сибирь не пошлют, а всех казнят, и вот тут то еще более прежнего крови прольется, но эта кровь будет последняя очистительная кровь ибо после того Господь благословит люди Своя миром и превознесет рог Помазанного Своего Давида раба Своего Мужа по сердцу Своему, Благочестивейшего Государя Императора. Его же утвердила и паче утвердит десница Его святая над Землею Русскою».

Этот Царь должен быть явлен на земле в самые последние времена земного мира, накануне прихода антихриста и Второго Пришествия Господа нашего Исуса Христа. Его иногда именуют Царем-Победителем. На него же, очевидно, указывала и блаженная Ксения Петербургская, почитание которой уже в начале ХХ века было широко распространено в городе на Неве, причем, часто вне зависимости от приверженности к «старинам» или «новинам», хотя сама она, будучи вдовой елизаветинского придворного певчего, была связана с «никониянско-барочной» средой - до начала подвига юродства. Здесь надо иметь в виду, что детство и ранняя юность Введенского пришлись на годы сближения «старого» и «нового»: с одной стороны, это «золотой век старообрядчества» 1905-1917 (строго двенадцать лет!), с другой - тяготение значительной части образованного круга, хотя часто и поверхностное, к «древлему благочестию» В тогдашнем Петербурге это ощущалось очень явно.

«Оказывается, - писал тогда князь А.А.Ухтомский, известный физиолог и староста Никольского Единоверческого храма, - что там, где новообрядцы со тщанием и любовию относятся к церковному уставу, где царит та же тихая мерность богослужения... там все утончается и утончается, и почти исчезает различие между новообрядчеством и старообрядчеством - новообрядцы и старообрядцы начинают чувствовать там в наше время свою духовную близость и братство. Общая любовь к церковному делу становит там людей выше перегородок, разделений и горьких недоразумений 1667 года».

Об известных в северной столице прообразовательных указаниях Жития блаженной Ксении, известных задолго до ее недавнего официального прославления, пишет Роман Сергиев :

«Про имя Царя-Победителя известно также из другого пророчества - речь идет о словах блаженной Ксении Петербургской. Привожу отрывок из публикации о блаженной Ксении в "Ведомостях Санкт-Петербургской городской полиции", в номере № 264 за 1847 год: "Лет сорок или, может быть, несколько более назад скончалась здесь, в Петербурге, вдова придворного певчего Андрея Феодоровича, Ксения Григорьевна, известная в своё время под именем Андрей Феодорович. Имея множество знакомых, большею частию из купеческого сословия, она часто приходила к ним за милостынею и ничего более не брала как "Царя на коне": так называла она старинные копейки, на которых, как известно, было изображение всадника на лошади. "Дайте мне Царя на коне", - говорила она всегда умилостивлённым голосом, брала копейку и уходила"…

"Царь на коне" - это старинная медная копейка с изображением всадника. Прося всегда только копейку, блаженная Ксения никогда не брала больше, даже двух копеек. Был, например, случай, когда в одной лавке блаженной Ксении в ответ на ея просьбу дать "Царя на коне" незаметно сунули в карман несколько золотых монет. Выйдя на улицу, блаженная Ксения обнаружила эти золотые монеты. Она вернулась в лавку и, возвратив золото, спросила себе "Царя на коне". "Больше мне не надо", - упорно отвечала она на просьбу взять хотя бы несколько рублей… Этот рынок на Петербургской стороне назывался Сытным, и название сохранялось (конечно, одно только название) и в XX веке. Вспоминали, что своими скудными сборами "по копеечке" ей удавалось содержать несколько сотен бедных семейств. Бедняки, которым легче жилось "около Ксении", стремились поселиться именно здесь. …Многие знали, что если блаженная Ксения даст кому-нибудь что-либо, тому "везёт", приходит счастье во всём, если же просит дать ей - того "рок" будет преследовать всю жизнь. Бывало, что человек, получивший несколько копеек, вскоре становился богачом. Рассказывали о миллионерах, ставших нищими, и о нищих, превратившихся в миллионеров. Старожилы Сытного рынка вспоминали, как одному нищему блаженная Ксения дала "Царя на коне", сказав: "Ты далеко на нём ускачешь…" - и он действительно сделался богачём».

И Роман Сергиев продолжает:

«Можно уверенно сказать, что эти пророчества не столько относятся к жителям Петербурга XVIII века, сколько к нам. Ведь Царь на коне - это герб всей России. Это не блаженная Ксения, а благодать Святого Духа через неё, блаженную, полвека учила Русских людей, что примете Царя на коне (Царя, побеждающего антихриста) и будете богаты, прежде всего, духовно, а если отдаёте Царя, то будете нищими. Когда же вся Россия воскликнет вместе с блаженной Ксенией: "Господи, дай нам "Царя на коне", больше нам ничего не надо"! И Господь даст нам Царя-Победителя, а с Ним и весь мир, а главное - Царство Небесное на вечные времена».

Вот еще эпизод, приводимый почти во всех редакциях жития блаженной Ксении:

«Как-то раз встретила она одну благочестивую женщину, свою знакомую, и, остановив её, вручила ей медный пятак с изображением всадника и сказала: "Возьми пятак, тут Царь на коне; потухнет". Ничего более не добавив, он пошла дальше. Обезкураженная женщина отправилась домой, недоумевая, что бы могли значить слова Ксении. Едва выйдя на свою улицу, она с ужасом увидела, что в ея доме начался пожар. Но не успела она ещё даже добежать до поглощаемого пламенем строения, случилось чудо - по милости Божией огонь удалось остановить, людская помощь подоспела вовремя. Тут только поняла женщина, что означали слова блаженной: "Возьми пятак, потухнет"!»

И вот как комментирует этот эпизод Роман Сергиев:

«Дом, объятый пламенем, - это вся наша Россия, и пламень, её пожирающий, не остановится до тех пор, пока мы не примем Царя на коне - Царя-Победителя».

Легко видеть, что Царь на коне, Конный - метаисторическая фигура, объединяющая в себе оба Царских Рода, это Русское Царское двуединство, два окна, каковые будут отворены, когда в доме начнется пожар.

Фомин.
Дотронься до богатого стола.
Я чувствую присутствие угла.
Остроносов.
Ай жжётся.
Фомин.
Что горит?
Остроносов.
Диван жжётся. Он горячий.
Фомин.
Боже мой. Ковёр горит.
Куда мы себя спрячем.
Остроносов.
Ай жжётся,
кресло подо мной закипело.
Ф о м и н.
Беги, беги,
чернильница запела.
Господи помоги.
Вот беда, так беда.
Остроносов.
Всё останавливается.
Всё пылает.
Фомин.
Мир накаляется Богом,
что нам делать?
[...]
Предметы (бормочут).
Да это особый рубикон. Особый рубикон.
Фомин.
Тут раскалённые столы
стоят, как вечные котлы,
и стулья, как больные горячкой
чернеют вдали живою пачкой.
Однако это хуже чем сама смерть,
перед этим всё игрушки.
День ото дня всё становится хуже и хуже.
Бурнов.
Успокойся, сядь светло,
это последнее тепло.
Тема этого событья
Бог, посетивший предметы.

Но это не все. Все происходит в точности по слову блаженной Ксении. Последнее слово - сумасшедший царь Фомин. Это, на самом деле, тот же самый Царь, который в начале казнит людей. Усекновение его - «Фомина» - главы - decapititatio - ключ к Царству.

Сухое солнце, свет, кометы
уселись молча на предметы.
Дубы поникли головой
и воздух был гнилой.
Движенье, теплота и твердость
потеряли гордость.
Крылом озябшим плещет вера,
одна над миром всех людей.
Воробей летит из револьвера
и держит в клюве кончики идей.
Все прямо с ума сошли.
Мир потух. Мир потух.
Мир зарезали. Он петух.
Однако много пользы приобрели.
Миру, конечно, ещё не наступил конец,
ещё не облетел его венец.
Но он действительно потускнел.
Фомин лежащий посинел
и двухоконною рукой
молиться начал. Быть может только Бог.
Легло пространство вдалеке.
Полёт орла струился над рекой.
Держал орёл икону в кулаке.
На ней был Бог.

А это - из стихотворения «Кончина моря» (1930):

быть может, море ты окно?
быть может, море ты одно?

Итак, двухоконная рука, окно, Конный (Гость)…

Из этимологического словаря Фасмера:

кон
род. п. кона "начало, ряд, порядок", укр. кiн, род. п. кона "угол", др.-русск. конъ "предел", чеш. kon, напр. dokona "до конца, полностью". Связано с закон, начать, ст.-слав. начьн, нач-ти.

кунигас
Ас-сир - господин по-санскритски. Русское князь, древнеславянское коназ, сербско-черногорское кньаз, т. е. конный «аз», литовское кунигас и «витязь» (вит-аз) прибалтийских славян-поморян также означали владыку или господина.

И -
Орел держал иКОНу в кулаке

* * *

Еще важнейшее - о двухоконности.

Предсказание о Царе-Победителе будто бы было сделано прозорливым иноком Авелем незадолго до гибели последнего. И запечатано в ларце, который велено было раскрыть через сто лет. В ларце содержалось предсказание о судьбе того Царя, который его откроет (оно полностью сбылось, речь идет о Николае Втором). Сведения об этом основаны на книге С.А.Нилуса (1862-1929) «На берегу Божьей реки» и на «историческом сказании» «Вещий инок» П.Н. Шабельского-Борка (1896-1952). Вопрос о том, верить в это предание или нет, безусловно, является вопросом веры. Но, так или иначе, Введенский мог читать Нилуса, а мог и просто слышать обо всем этом в семье. Вот этот, сегодня уже достаточно известный, текст:

«Невозможное человекам возможно Богу, - ответствовал Авель, - Бог медлит с помощью, но сказано, что подаст ее вскоре и воздвигнет рог спасения русского. И восстанет в изгнании из рода Твоего Князь Великий, стоящий за сынов народа Своего. Сей будет Избранник Божий, и на главе Его благословение. Он будет един и всем понятен, Его учует самое сердце русское. Облик Его будет державен и светел, и никто же речет: "Царь здесь или там", но все: "Это Он". Воля народная покорится милости Божией, и Он Сам подтвердит Свое призвание... Имя Его трикратно суждено Истории Российской. В Нем Спасение и Счастье Державы Российской. Пути иные сызнова были бы на русское горе... И чуть слышно, будто боясь, что тайну подслушают стены, старец Авель нарек самое имя. Страха темной силы ради, имя сие да пребудет сокрыто до времени...»

По другим сведениям, об имени было сказано так:

«Два тезоименитых уже были на Престоле, но не Царском». Cледовательно, на Великокняжеском.

Это последнее совпадает с надписью на одной из двух так называемых «пророческих икон», будто бы написанных иконописцем Лазарем по указанию Императора Павла. На иконе Рожество Пресвятыя Богородицы Слева: «В лето 5035 воссия деже на престоле чадо твое велиже творитися лета 4 и 4 месяца и дни 4 года». Внизу: «5263 взыде на престол имаше родивый благословенный по войне зело престрашней. В год же 6019 прииде окончание мира сего тленнаго сугубо зело грешнаго бысть потому. Аминь». И справа: «Во дни праздника Святыя иконы изображено Рождество Богородицы (21 сентября)». Надпись слева и внизу: «Сия прииде до дар святых яко царь, двухкрат имя его, до дар святых». И еще внизу: «5263 взыде на престол имаше родивый благословенный по войне зело престрашней. В год же 6019 прииде окончание мира сего тленнаго сугубо зело грешнаго бысть потому. Аминь».

Не будем говорить сейчас ничего о датах, о «временах и сроках» - помимо общего запрета о них говорить, существует известная закономерность: названные в предсказаниях даты, как правило, или не соответствуют «реальности», или так или иначе не совпадают с ней. Чего нельзя сказать о смыслах.

Не будем мы здесь ничего конкретного говорить и об имени конного.

«... Истинный Царь, живущий во влажном месте [на окраине] вследствие зноя, тот, которого люди изгнали из его жилища и отдали ложе его на островах, когда он плыл и ловил рыбу в седмичном седьмом [в семидесятом] году. При кончине Измаильтян он будет открыт; он последует во дни лива [юго-западного ветра?]. И будет первый вторым, а второй первым. И после этого он совершит побег [избиение]посреди города на улице Плакоте [=улице, устланной плитами], в день пятницы, в третьем часу дня. И когда трое возмущаются, то третий есть первый. И откроется помазанный; имеющий открыться проявится радугами и знамениями [Господа; Христа]. Он будет оглашен видимым ангелом, обнаружившимся в образе скопца, одетого в белое одеяние; сей скажет ему на ухо спящему, и взяв его за правую руку скажет ему: «Пробудись, спящий, и восстань из гроба и осветит тебя Христос [Еф. 5, 14; ср. Ис. 26, 19]: ибо Он вызывает тебя пасти народ особенный [=избранный; Титу, 2, 14]». И вторично ему скажет: «Пробудись, спящий, выходи, скрывшийся, больше не скрывайся; многие тебя ищут. Все выйдут, а ты один войдешь». И в третий раз даст ему каменные скрижали, на которых вырезаны две заповеди: «отметить и языки обратить в Христиан [народы сделать добрыми или нравы улучшить], и нечестие изгнать, и творящих содомские дела пожечь огнем. Равно и худых священников из святилища изгнать и достойных восстановить к Божественному (учению) для благоугождения[которые благоугодили Богу] Бога неба и земли». …Он будет кроток и человеколюбив, общителен, великодушен, страшен, благороден. На правой руке у него два состава; на обеих лопатках багряные цепочки и багряные кресты; на груди же и на затылке цельное (? ; на ребрах у него цепочки, и на шее, и на бедрах, и на верхней части рук. Имя же Царя скрыто в языках. Он походит на последний день, на седьмой (выделено мной - В.К.). Пишется он первою буквою в осьмнадцатом, то есть в триста первом. Он охраняет благочестие и пророчество. Кого люди считали за ничто и за ни на что не годного, тому на главу возложит Господь Свою руку и помажет его елеем в конце дней. Он напишется помазанным и изыдет против Измаильтян, и покорит их, потому что в те дни опечалятся люди и ударят лицами в землю и посыплют персть на главы свои и возопиют ко Господу Богу...»

«Сокрытое в языцех» и уже записанное в летописях Царское имя призвано к проявлению в истории, каковая сама есть инобытие метаистории, «вечного»: «Вхождение в историю, закрепление в ней своего места, своей реальности всегда обозначалось как "создание себе имени", высшею степенью чего является вечная память имени соборным сознанием Церкви и, наконец, - Богом. Памятование Богом имен значит вечное существование этих Я, а окончательный разрыв с бытием равносилен забвению Богом имени или уничтожение его в Книге жизни».

При этом

«Имя сущности или А) тождественно с самой сущностью, или В) отлично от нее, или С) и тождественно, и отлично сразу [...] Имя сущности есть, таким образом, сфера общения сущности с инобытием - та сторона сущности, которая открыта для инобытия».

Человек из человека
наклоняется ко мне,
на меня глядит, как эхо,
он с медалью на спине.

«Гость» Введенского раздваивается своей «потусторонностью», «зеркальностью и обращается», «инобытием» («глядит, как эхо», «с медалью на спине») - но именно с медалью, что указывает на изначальную принадлежность его к военному сословию, «кшатриям», «конным». Следовательно, «в проявлении» он имеет отношение к военным событиям.

В этом смысле любопытны «народные толкования» (в некоторой обработке и с сокращениями) явления Царя-Победителя на православно-монархических блогах в Сети.

Мария Киронова:

Выбранный Богом царь уже родился царем, его еще не было, а воля Господа уже предрекла ему царствование. Как можно сомневаться в выборе Бога? Если Он благ и человеколюбец. Разве Бог выберет недостойного, или выбор Бога может быть неудачным? Что мы знаем из пророчеств о будущем царе? То, что сам антихрист, это воплощение зла и сатаны, будет его бояться. Если это рекомендация в цари, то лучшей рекомендации мне не известно.

Кто он будет, никто не знает. Потому что Господь его укрывает и сохраняет до времени. Если бы его можно было бы определить и "вычислить" согласно каким-то законам о престолонаследии, или по родственным связям, то это давно бы уже сделали сами богоборцы. Нашли бы и убили. Не сомневайтесь, если бы точно знали, где будущий русский царь, то и атомную бомбу скинули бы в то место, чтобы его уничтожить. Враги Господа отлично понимают, чем им грозит воцарение такого царя, предвестника их погибели. Поэтому-то, кто он, никто не знает.

И.И.: «Теоретически мы не можем видеть Царя-Победителя

А ведь с точностью можно утверждать - что Грядущий Царь-Победитель сейчас в надлежащих и возрасте и навыках и т.д. и т.п. И его имя точно - перед самым-самым носом! Возможно - что не столько в его фото или видео - но в Богоугодных делах - это на 100%. Самая главная причина - одна. Хотя она состоит из множества подпричин. Не время пока. И Грядущий Царь-Победитель сокрыт Господом Богом до определенного им времени и от себя самого А проще говоря - что грядущий Царь-Победитель и Сам не знает - что Он именно тот Единственный грядущий Царь-Победитель».

Заметим, что все это очень похоже на то, что в средневековых алхимических трактатах о первоматерии философов, каковую следует открыть для Великого Делания, говорится, будто бы она есть у каждого, и она очевидна, но просто никто ее не может опознать, потому что это принесло бы величайший вред и горе.

О герметических интересах Введенского мы уже упоминали.

Но если Царствию несть конца и линейная хронология условна, то Царь-Победитель, действительно, как о том пытаются в меру сил говорить авторы вышеуказанных блоговых записей, находится не в «будущем», а рядом с нами. Эта реальность существует, а увидим ли мы ее, как и в каком образе - полностью, частично или вообще не увидим, зависит от нашей способности ее воспринять.

По сути, об этом говорил и епископ Феофан Полтавский (1872-1940): «Вы спрашиваете меня о ближайшем будущем и о последних Временах. Я не сам от себя говорю, а сообщаю откровение старцев. А они передавали мне следующее: пришествие антихриста приближается, и оно очень близко. Время, отделяющее от него, надо считать годами и, в крайнем случае, несколькими десятилетиями. Но до пришествия антихриста Россия еще восстановится, конечно, на короткое время. И в России должен быть Царь, предъизбранный Самим Господом. Он будет человеком пламенной веры, великого ума и железной воли. Так о нем открыто. Будем ожидать исполнения открытого. Судя по многим признакам, оно приближается, если только по грехам нашим Господь Бог не отменит и не изменит обещанного. По свидетельству слова Божия, и это бывает».

Введенский этой реальности коснулся.

При этом Имя (человек) и инобытие Имени (из человека) в точности, по А.Ф.Лосеву, и тождественны, и отличны сразу. Это и есть двухоконная рука.

А наклонение «человека из человека» - точный образ двуперстия.

«А два перста, вышний (указательный) да средний великий, вместе сложити и простерти (держать Вышний же перст образует Божество, а нижний человечество, понеже сошел от вышних спасти нижняя прямыми). Великий же перст держати мало наклонно, то образует два естества Христова, Божество и человечество. Бог по Божеству, а человек по вочеловечению, во обоих совершен. Наклонение же персту толкуется: преклонь бо небеса сошел на землю, нашего ради спасения», - толкует крестное знамение блаж. Феодорит Киррский (393-466 гг.). В этом смысле сам Царь есть икона, «образ одушевлен самого Царя Небеснаго» (преп. Максим Грек). А теперь вспомним, что именно икону держит в финале поэмы «Кругом, возможно, Бог», орел - тоже один из символов Царя - Небесного и земного.

* * *

«Кругом, возможно, Бог» заканчивается словами:

Вбегает мертвый господин
и молча удаляет время.

Введенский здесь неожиданно перекликается с поэтом-любомудром XIX века Федором Глинкой (1786-1880), автором написанного в тридцатые годы прошлого по отношению к его, Введенского, жизни столетия «Часомер»:

…Но кто же там и одинок, и дик,
Как утаенное печалей бремя,
Туда своим "чик, чик, чик, чик!"
Безжалостно дробит и режет время?
Меритель дней, и месяцев, и лет,
То часомер ненарушимо-мерный:
Из темноты времен он, клуб безмерный
Разматывая - нить выводит в свет...
[...]
Он дни рассекает в часы;
И резвых, игривых,
Веселых, счастливых,
Бесщадно схватя за власы,
В бездонную вечность кидает;
И слышится звонкий их крик,
Но мерный шаталец-глухарь продолжает
Свое роковое "чик, чик!"...
[...]
Есть часомер и у часов природы,
И у часов, не зримых в высоте:
Кипите вы, беснуйтеся, народы!
Земное все кружится в суете!..
Но он, невидимый, все ходит, ходит,
И мало чей его завидит глаз;
А между тем торжественно подходит
Давно ожиданный веками час:
Валится прочь земных событий бремя,
И часомер дорезывает время...

Известно, что Федор Николавевич Глинка еще в молодости, путешествуя по Волге, составил жизнеописание ржевского астронома-самоучки Терентия Ивановича Волоскова. Волосков любил писать и говорить: «Бог создал время, а люди выдумали годы». При этом Терентий Иванович был также автором сочинений «против раскола». Если бы он рассматривал эту проблему не только с церковно-правовой точки зрения (стоя на которой, он был прав), но и приложил к этому же свою «механику и астрономию», он бы писал немного иначе - да, в соответствии с «двуперстным пониманием времени»: Бог создал годы («времена и лета»), циклическое время райской вечности, а люди выдумали (точнее, были «наведены» на эту выдумку) линейное время истории. Но тот, кто «навел», должен - руками готовящих собственную погибель людей - и удалить время.

Здесь главная загадка - кто этот мёртвый господин у Введенского и какое отношение имеет он к «Часомеру»? Не есть ли мерный шаталец-глухарь и мертвый господин - Один-и-Тот же, радикальный двойник и противоборец Гостя на Коне? И не имеют ли они оба - и Гость на Коне, и мёртвый господин - отношение к фигуре, которую в своих последних книгах («Постфилософия», «Радикальный субъект и его дубль», «В поисках темного логоса») Александр Дугин как раз и называет Радикальным Субъектом? Не будем спешить с окончательными выводами. Но будем помнить, что самое последнее стихотворение - или поэма, очень трудно определить - Введенского под названием «Где. Когда» - подводит итог всего им ранее написанного молитвой:

Спи. Прощай. Пришел конец.
За тобой пришел гонец.
Он пришел последний час.
Господи помилуй нас.
Господи помилуй нас.
Господи помилуй нас

* * *

Михаил Мейлах рассказывает:

«В деле Введенского, с которым нам удалось познакомиться, имеются показания некоего Дворчика, который с чужих слов свидетельствовал, что поэт якобы говорил некоей Соколовской, что в случае угрозы занятия противником Харькова он никуда уезжать не собирается, так как он по происхождению дворянин и поэтому не опасается каких-либо репрессий со стороны немцев. [...] В результате ему было предъявлено обвинение по "контрреволюционной" статье 54-10.

7 октября жена поэта обращается и приемную НКВД с просьбой принять "вещевую и пищевую передачу" - резолюция начальника внутренней тюрьмы допускает только вещевую. После того "и связи с обстановкой военного времени" Введенского вместе с другими заключенными этапируют в глубь страны, однако жена и дети смогли подойти к поезду, в котором его увозили, а он - перебросить ей через окно записочку.

И дальше мы не знаем почти ничего. Дата смерти, 20 декабря, указанная в реабилитационных "ксивах", хотя и выглядит достаточно реалистичной по срокам, на самом деле может быть совершенно фиктивной. Из людей, ехавших вместе с Введенским, двое вернулись после войны, но один очень скоро застрелился, а другой на все расспросы вдовы отвечал очень уклончиво и только через год ей сказал, что Введенский умер на этапе от дизентерии. Зимой 1966 г. мы встретились в Харькове с этим человеком и просили его рассказать все, что он знает о смерти Введенского. Его рассказ, чрезвычайно путаный и невнятный, содержал несколько противоречивых версий. Вопреки словам вдовы, присутствовавшей при том, как мужа увозили из Харькова, он рассказал, что их этап, около шестисот человек, сначала долго гнали до какого-то маленького городка и только там посадили в вагоны. Во время этого перехода их остановили, приказали сесть на землю и прочитали вынесенный кому-то смертный приговор "за агитацию", после чего приговоренный был расстрелян на месте. Дальше их везли через Воронеж до Казани, где многие, в том числе рассказчик, были отпущены (это снова подтверждает, что арест был превентивным). Но Введенский до Казани не доехал. В пути он заболел дизентерией и очень ослаб - кроме того, что арестантов плохо кормили, он обменивал свой паек на табак. Дальше начинаются противоречия. Сначала рассказчик сообщил, что помнит, как Введенского, мертвого или полуживого, выбросили из вагона, в котором они вместо ехали, потом, что после того, как из другого вагона выпустили на свободу "менее опасных" уголовников, Введенский вместе с другими больными переведен был туда, и о его смерти (в пути?) он узнал только в казанской пересыльной тюрьме. А по совсем глухим слухам, идущим, кажется, от другого - застрелившегося по возвращении - очевидца, ослабевший Введенский был пристрелен конвоем. Что было на самом деле - "теперь это уже трудно установить"».

Когда, в каком из всех этих «случаев» (в точности по Хармсу) был убит Введенский?

* * *

«Я не доверяю памяти, не верю воображению. Время единственное, что вне нас не существует. Оно поглощает все существующее вне нас. Тут наступает ночь ума. Время всходит над нами, как звезда. Закинем свои мысленные головы, то есть, умы. Глядите, оно стало видимым. Оно всходит над нами, как ноль. Оно все превращает в ноль. (Последняя надежда - Христос Воскрес). Христос Воскрес - последняя надежда».

Как любил заканчивать свои стихотворения сам Александр Иванович,

Всё.

11. ЗЕЛЕНАЯ СВЕЩА КНЯЖНЫ МАРФЫ СИЦКОЙ

Исполнилось 175 лет со дня рождения Модеста Петровича Мусоргского - величайшего композитора, поэта и мыслителя - подчеркиваем, именно так, хотя об этих сторонах его деятельности царит глубокое молча-ние - или, быть может, их просто не понимают. Не знают, кто перед ними. Именно не знают, хотя, казалось бы, все крайне просто и лежит почти на поверхности. Наверное, потому, что Мусоргский более, чем кто-либо был - и являет-ся - частью не столько своего века, но вечной Руси - в самом буквальном смысле этого слова. Это самое простое в нем и в то же время самое загадочное.

Формально не принадлежа ни к Единоверию, ни к Старообрядчеству, Модест Петрович Мусоргский всей душой своей и всем трудом своим в искусстве был обращен к старой, дораскольной Руси. В то же время как композитор он открыл такие средства музыкального выражения, которые принадлежат уже к трагической по своему существу музыке ХХ столетия, в ее самых неожиданных проявлениях. Это соединение глубинной архаики и устремленности к будущему только и может свидетельствовать о принадлежности к традиции - в самом изначальном ее смысле. В Мусоргском - в самой крови его - живет то, что позднее поэт ХХ века Александр Введенский назвал «двуперстным временем».

* * *

О крови Мусоргского мы сказали не случайно. Все, что с ним связано, вообще следует понимать буквально.

В «Российской родословной книге» указывается на проис-хождение рода Мусоргских по отцовской линии от князя Юрия Феодоровича Смоленского, потомка Рюрика в XV поколении. Внук Юрия Феодоровича, Роман Васильевич Монастырев по прозвищу «Мусорга», живший в XV столетии, и был родоначальником Мусоргских. Мать Модеста Петровича, Юлия Ива-новна Чирикова, в свою очередь происходила от князей Костровых, тоже прямых потомков Рюрика. В то же время как Мусоргские, так и Костровы еще в начале XVII века ушли в нети и не находились при дворе. Это крайне важно для понимания положения и сущности рода.

По древнему арийскому праву отпрыск царского (королевского) рода, поступая на службу, терял свое перво-начальное достоинство. В знаменитом «Круге Земном» Снор-ри Стурлусона сохранился такой рассказ: «А Хроллауг конунг взошел на курган, на котором конунги обычно сидели. Он ве-лел поставить на нем престол конунга и сел на этот престол. Затем он велел положить подушку на скамейку, на которой обычно сидели ярлы, скатился с сиденья конунга на сиденье ярла и назвался ярлом». Ссылаясь на этот древнейший обычай, современный исследователь Юрий Соловьев высказывает предположение: «Это, возможно, объясняет, почему в России столь многочис-ленные, но уже служилые Рюриковичи так и не смогли утвер-диться на троне после пресечения первой Династии».

* * *

О том, что будущий автор «Царя Саула», «Бориса Годуно-ва» и «Хованщины» от юности осознавал, какое наследство нес он в самом себе, свидетельствует его запись, сделанная, когда ему было всего двадцать лет. Побывав в Московском Кремле - сам он родился в Псковской области, а жил в Пе-тербурге - двадцатилетний Мусоргский записал:

«В Архан-гельском соборе я с уважением осматривал гробницы, между которыми находились такие, перед которыми я стоял с благо-говением, такова Иоанна III, Дмитрия Донского и даже Рома-новых...»

А в 1874 году, как вспоминает певица Мариинской оперы Ю.Ф.Платонова, в антракте «Бориса Годунова» к ней подо-шел Великий Князь Константин Николаевич и спросил ее:

«И вам нравится эта музыка так, что вы взяли эту оперу в свой бенефис?» - «Нравится, ваше высочество», - отвечала я. - «Так я вам скажу, что это позор на всю Россию, а не опера!» - крик-нул он чуть ли не с пеной у рта, отвернулся и отошел от меня».

Перед нами совершенно очевидное противостояние Руси старой, дораскольной, и России петербургской, «новой». Особенно поражают терпимость, спокойствие Мусоргского и яростная ревность Великого Князя.

Увы, все подтвердилось. В годину Смуты из всего Дома Романовых только сам Царь-мученик и его семья сохранили верность Святой Руси.

Обо всем этом говорить в связи с Модестом Петровичем Мусоргским отнюдь не неуместно. Тема Русского Престола - одна из главных в его оперном творчестве. Этого не понима-ли и не могли понять в большинстве своем находившиеся под сильным влиянием народничества сподвижники композитора, в частности, знаменитый критик В.В.Стасов. В 1873 году, в разгар работы над «Хованщиной», он писал Мусоргскому о желании последнего, наряду со старообрядческим вождем иноком Досифеем - князем Мышецким (не случайно Модест Петрович избрал родовое имя братьев Денисовых, авторов «Поморских ответов»), сделать также и любимую свою герои-ню - «Марфу-раскольницу» - княжной Сицкой:

«Ведь, нако-нец, вся опера будет состоять из князей и княгинь, это будет летопись княжеских отродий!! Да что это, наконец, за княже-ская опера такая, между тем как мы именно все собирались делать оперу народную».

* * *

Кто такой в этом случае Мусоргский? Композитор? Поэт? Драматург? Или «философ слова», за несколько десятилетий предваривший Мартина Хайдеггера и Алексея Федоровича Лосева? Скорее всего, речь идет о древней «триединой хо-рее» искусств, сохраненной в «старой памяти» композитора-сотворца, ставшего, по промыслу Божию, выразителем рус-ского национального мифа (как Рихард Вагнер - германско-го). Не следует понимать миф на «бытовом» уровне, как некий вымысел. «Миф есть бытие личностное, или, точнее, образ бытия личностного, личностная формула, лик личности», - писал А.Ф. Лосев. И далее: миф «не есть догмат, но история». Применительно к тому пониманию народа, которое мы встречаем у Мусоргского, сказанное нами получает объясне-ние. В его музыке - особенно в «Хованщине» - «лик лично-сти» Руси явлен наиболее очевидно - и в то же время сокры-то (как и у Вагнера в «Кольце Нибелунгов» «лик личности» Германии). Очевидно, однако, что в случае Мусоргского (как и Вагне-ра) опера теряет характер простого зрелища и из позорища превращается в воззрение. Таков «Борис Годунов». Такова «Хованщина».

Обе великие оперы Мусоргского ориентированы эсхато-логически, как и весь «русский миф» (в лосевском понимании этого слова). Не в том, конечно, смысле, что в них присутству-ют некие «эсхатологические толкования», а в том, что драма истории предстает в перспективе конца истории. Конец ста-рой Святой Руси - в «Борисе Годунове» это начало конца, а в «Хованщине» сам конец, четко обозначенный стихией огня, - выступает в этих двух «операх-мифах» как про- и праобраз конца всего. И там, и там в средоточии мифа фигура Царя. Если в «Борисе Годунове» это «царь - не царь» (Борис) и са-мозванец (лжецарь), то в «Хованщине» на самом деле Царь - это уже просто «фигура отсутствия». Имеющие право царст-вовать - инок Досифей (князь Мышецкий) и Марфа Сицкая (женщина, что исключало наследование престола как по салическому, так и по русскому закону) - царствовать не могут и никогда не будут. Появляющийся в конце на коне Петр - по-сле огня, а точнее, вместе с огнем - безбородая и стриженая пародия на царский лик - заставляет вспомнить об умозре-ниях бегунского старца Евфимия и в то же время с характер-ным для Мусоргского «смехом стихий» водит за нос цензуру...

Цензура, однако, неожиданно, как это часто бывает, не ухудшила, а улучшила создание Мусоргского. Дело в том, что цензоры долгое время не пропускали оперу на сцену под предлогом того, что духовное лицо не может быть «сыграно» (что в принципе совершенно правильно, поскольку грех лице-действа в этом случае усугубляется грехом святотатства), а на все замечания друзей и покровителей Мусоргского, да и его самого, что Досифей, дескать, «раскольник», разводили руками. Что, кстати, прекрасно характеризует «консисторскую ситуацию» до снятия клятв - так раскольник все-таки или не раскольник? Тогда Мусоргский дал этому персонажу другое прозвание - Ко-рень. Действительно, среди первых старообрядцев некий Иван Корень был. Но дело, конечно, не в этом. Старовер князь Мышецкий - потомок Рюрика - и есть Корень Руси. Ко-гда дерево срублено, корень остается. А поскольку Корень теперь уже не священноинок, а просто князь и одновременно наставник, то не сберегается ли на час огня тайный «отрок от-роком»?

В таком виде опера шла до 1905 года, когда была отмене-на цензура. Так не благо ли она вообще для истинного искус-ства?

* * *

«Хованщина» целиком написана самим Мусоргским. Историософские умозрения композитора - несшие на себе печать подлинного, непосредственного знания, веде-ния - настолько глубоки, что многие из них, причем, далеко не все, становятся понятны только сейчас. Он видел, точнее, слышал трагический ход русской истории, и это проявлялось даже в мелких, вроде бы чисто житейских, эпизодах. Так, где-то в конце шестидесятых годов Модест Петрович в гостях у известного поэта Якова Полонского вдруг начал импровизи-ровать «фортепианную пьесу, изображающую душевное со-стояние умирающего политического заключенного в Петро-павловской крепости на фоне курантов, фальшиво играющих «Коль славен». В этой - увы, не сохранившейся импровиза-ции - образ всей петербургско-синодальной истории России XVIII-XIX веков! «Коль славен наш Господь в Сионе» - знаме-нитый масонский гимн на слова М.Хераскова, написанный при Екатерине II специально для употребления при «работах» лож, затем ставший «вторым» - «параллельным» - государ-ственным гимном Империи. Часы на башнях не только Петро-павловской крепости, но и Московского Кремля играли не «Боже, Царя храни!», но именно «Коль славен». Но и идеи, за которые умирали политические заключенные, были рождены той же самой масонско-просвещенческой идеологией фран-цузской и американской революций, вдохновлявших авторов знаменитого гимна абстрактному «Единому Богу». Дух апостасии, отступления одновременно витал и над Империей, и над революцией, рождал качественное изменение самого че-ловеческого типа. Композитор предвидел - через век и бо-лее - появление современного «общества спектакля», «об-щества постмодерна».

* * *

«Хованщина» посвящена, прежде всего, судьбам «царевичей, лишенных наследства». Лишенных его окончательно и навсегда как раз во времена действия оперы: заметим, что «стрелецкие бунты» имели место уже после зло-счастного собора 1666-1667 годов, когда Царская власть сама отреклась от возложенной на нее миссии «удерживаю-щего», «катехона», а вместе со всей дораскольной русской святостью клятвы и прещения были наложены и на саму идею Третьего Рима, последнего Православного Царства. Все обессмыслилось. Начался скорбный путь, над которым куран-ты Петропавловской крепости и, что самое страшное, - Крем-ля, механически «дорезывая время» (Федор Глинка), играют «Коль славен наш Господь в Сионе». Не случайно Мусоргский отказался от первоначальной мысли сделать участ-никами действия Петра I и Царевну Софью Алексе-евну. «А Петра и Софью за сцену - это решено - без них лучше», - пишет композитор в письме к П.С.Стасо-вой.

Это «без них лучше» на самом деле тоже оказалось про-роческим. Однако «лучше» не стало: в феврале 1917 года Россия начала распадаться по частям. Только Божий Промы-сел в его непосредственном проявлении возвел правителей, скрепивших ее «мертвой водой». Впрочем, и эти правители оказались на короткое время: распад начался вновь. Корни его - в середине XVII века, как раз во времена «Хованщины»

* * *

В центре всего действия «Хованщины» - «Марфа-раскольница». Сам композитор говорил, что именно она - со-кровенный, тайный образ его души. Вспомним, по первона-чальному замыслу, Марфа - из княжеского рода Сицких (Рю-риковичей), хотя в дальнейшем под воздействием «демокра-тической» критики Стасова Мусоргский вроде бы от этого от-казался. Тем не менее, молчание Марфы о ее происхождении в окончательном варианте оперы, равно как и миссия ее в са-мосожжении «раскольников» в деревянных срубах, как и странное, загадочное «отпевание», которое она тогда устраивает любимому ею князю Андрею Хованскому (хождение Марфы с зеленой свещой), как и знание ею «языка птиц» - в сцене «гадания» князю Голицыну - все это еще более подчеркивает вопрошание - кто же она на самом деле?

«Марфа-раскольница» удивительным образом напомина-ет центральный персонаж из цикла романсов «Песни и пляски смерти» Мусоргского на слова Арсения Голенищева-Кутузо-ва, где перед нами чередой проходят смерть ребенка, смерть рыцаря, смерть мужика. Смерть-мать, смерть-невеста, смерть-сестра, но это и Марфа из «Хованщины» - одновре-менно «младешенька» и «окаянная, злая раскольница», как поет она сама о себе. Но она же несет и очистительный огонь в конце всего действия, сопровождая уходящую Русь в пламя «нового эона». Марфа ли имя ее? Или у нее иное, новое имя? Вспомним, кого сопровождает «Марфа-раскольница» в ссыл-ку, гадая ему о будущем? Конечно же, князя Голицына. Но кто такой князь Василий Васильевич Голицын в реальной исто-рии? «Фаворит» царевны Софьи и некоторое время даже ее «соправитель». Иными словами, Марфа выступает как своего рода «Софья наоборот». Вспомним, саму Софью он на сцену не выводит: «так лучше». Но при этом решительно отвергает очередной «добрый совет» В.В.Стасова: тот, ради «оживле-ния действия», советовал «превратить Марфу в любовницу Голицына». Трудно себе представить степень непонимания, просто умственной отсталости вождя «демократической кри-тики». Ведь Марфа вообще «не отсюда». Но если Софья, как и Петр, принадлежит к узурпаторам, к тем, кого нет, а, следова-тельно, и имя ее - София - узурпировано, и Софья - не Со-фья, то кто такая Марфа? Какая истинная реальность стоит за образом «раскольницы с зеленой свещей»?

Не случайна духовная ее связь с «Досифеем»-Коренем.

В отношении этого последнего Модесту Петровичу уда-лось отстоять свой замысел от «властителя дум» Стасова. Досифей-Корень - князь Мышецкий. Мышецкие - прямые по-томки Рюрика, причем, ушедшие «в нети», а потому имеющие священное право вернуть себе престол. «Царевичи, лишен-ные наследства». Но «Корень» этот духовный - Мышецкий - инок, отказывающий себе в праве иметь потомство, кроме ду-ховного. Потому что все кончено. Впрочем, если все-таки, как мы уже писали, не Досифей, а Корень, то кто же может сказать наверняка о «тайном царевиче»?

Тем не менее, мы знаем, кто был реальным прото-типом Досифея-Кореня: знаменитый Андрей Дионисиевич (Андрей Денисов), князь Мышецкий, автор «Поморских отве-тов». Но не все помнят, что Андрей Денисов был также и авто-ром многочисленных силлабических виршей (вопреки рас-пространенному мнению, будто бы русская силлабика прису-ща только «польско-никонианской школе»), а главное - перевода Ars Magna Раймунда Луллия, герметического трак-тата, ходившего в старообрядческой среде под названием «Книга Раймондулиева». Ars Magna, как и другие средневеко-вые натурфилософские тексты, содержит описание «зеленой земли» или «зеленых лугов», где обитает «недозрелое золо-то». Одновременно это и «земля Премудрости». Основатель поморского согласия князь Андрей Дионисиевич Мышецкий был таким же «рачителем Премудрости», как и Константин Философ (святой Кирил), «учитель Словенский», каковому, согласно его житию, в юности явилась его истинная невес-та - Дева София Премудрость Божия.

Зеленый цвет символизирует также и Святой Дух (отсюда символика Пятидесятницы, сопряженная с огнем), и Марфа, появляющаяся перед «огненным крещением» с зеленой свещой, указывает на истинный эсхатологический смысл «Хован-щины».

Музыкально в сцене «любовного отпевания», как ее назы-вали, а затем и гари, использован унисонный старообрядче-ский духовный стих («раскольничья песня», как называет его Мусоргский). Об этой «песне» в письме к Л.И. Кармалиной, приславшей ему ее с Северного Кавказа, от терских казаков-старообрядцев, Модест Петрович пишет: «Сколько в ней страды, сколько безоговорочной готовности на Все невзгодное, что без малейшего страха я дам ее унисоном в Конце «Хованщины», в сцене самосожигания».

«Любовное отпевание», безусловно, одно из величайших прозрений Мусоргского в область невидимого. «Кому ни по-казывал отпевание любовное, глаза пучат, до такой степени это небывалая штука!» - пишет Модест Петрович в своей ха-рактерной, скрывающей подлинную суть, грубовато-шутли-вой манере к В.В. Стасову. Но именно этот дар подлинного тайнопознания и оказывался тем, что разлучало «царевича, лишенного наследства», с «человеческими оболоч-ками»: А.А. ГоленищевКутузов вспоминал, что, ко-гда Мусоргский пошел в искусстве своим путем «и даже внешним образом совершенно отдалился - тогда огор-чение перешло в гнев, на Мусоргского махнули рукой и при-знали его «погибшим». С кем они имеют дело, на самом деле понимали очень немногие - сам Голенищев-Кутузов, Тертий Иванович Филиппов. В частности, именно Филиппов, когда «Хованщина» была закончена, в 1879 году предложил Мусоргскому организовать его турне по России вместе с пе-вицей Дарьей Леоновой, чем «друзья» композитора из «стасовского кружка» были совершенно искренне возмущены, - такая поездка очевидным образом роняла в глазах общества Модеста Петровича, а организовывал ее именно Филиппов - человек, приверженный Церкви, отец семейства...

М.А. Бала-кирев писал Стасову:

«Как ужасно то, что происходит с Моде-стом. Если бы Вы могли разрушить эту постыдную поездку с Леоновой, то сделали бы доброе дело».

Но разгадка всего происшедшего очень проста: между Мусоргским и Леоновой ничего «постыдного» не было, о чем позже свидетельствовал и сам Стасов. Как и вообще не известно ничего об отноше-ниях Модеста Петровича с женщинами. Разгадка же такого откровенно «вызывающего» поведения очень проста, но знать ее мог только очень хорошо понимавший природу искусства Мусоргского Тертий Иванович: Мусоргский и Леонова испол-няли отрывки из «Хованщины» в авторском варианте (голос + клавир). Мусоргский был уже очень болен и вряд ли способен был сам создать полную оркестровку оперы. За дело взялся Н.А.Римский-Корсаков: именно ему принадлежит оркестров-ка, в большинстве случаев исполняемая в оперных театрах; однако гармоническое и «цветное» музыкальное мировос-приятие другого музыкального классика почти ни в чем не совпадает с «запредельным трагизмом» Мусоргского, его устремленностью к концу истории и за ее пределы. При всем внешнем совершенстве «Хованщина» в редакции Римского-Корсакова очень сильно отличается от оригинала, и ее следо-вало бы слушать в варианте клавираусцуга в сопровождении фортепиано и цимбалы - инструментов, за которыми рабо-тал сам композитор.

Партия Марфы в исполнении Леоновой, аккомпаниатором которой был сам Модест Петрович, в наибольшей - пожалуй, единственной, - степени сохраняла именно автор-ский замысел, который стремился запечатлеть действительно его понимавший Тертий Филиппов.

Но вернемся к «Хованщине». В ней действуют еще два князя. Один из них - прямо претендующий на престол Рома-новых «стрелецкий батька», «большой» - князь Иван Хован-ский. Это ему, именно ему поют хор-славу: «Слава лебедю, слава белому!» Его, именно его вызывают, выкликают как «на-родного царя» стрельцы и их жены, когда начинается на них нападение «петровцев»: «Батя, батя, выйди к нам!» Хор этот можно сравнить с хорами греческих трагедий. Народ ждет ис-тинного царя, «батю». Ждет, ибо знает - считать таковым Петра невозможно. Но этот страшный, слезный вопль повиса-ет в истории без ответа. Ибо «батя» больше не выйдет. Нико-гда. Да и сам Иван Хованский - такой же «не царь», как и сам Петр. Но, в отличие и от Петра - «не царя» по причине отступ-ления рода от правой веры и похуления предков (собор 1666-1667 гг.), Иван Хованский, хранящий веру, «не царь», хотя и князь. Не природный Царь, не от Рюрика, а от литовского «конюха Гедиминки».

Гедиминовичи взошли на литовский престол вслед за удачливым, а позднее, когда многие из них перешли на службу Великим князьям, а затем и Царям московским, они стояли на местнической лестнице ниже не только собственно Руси - Рюриковичей, но и служилых ор-дынских царевичей - потомков Чингисхана («Морского Царя» в переводе с тюркских языков). «Батя» - не «батя», и народ взывает в пустоту. В этом подлинная «народная драма» «Хо-ванщины», как определил ее сам Мусоргский и как он это по-нимал.

Второй Гедиминович, о котором мы уже упоминали, - князь Василий Васильевич Голицын. В истории он - один из первых в России либералов-западников, сторонник англий-ской ограниченной монархии и английской же системы посте-пенного преобразования «тяглового государства» в государ-ство собственников (чем обернулось подобное развитие в са-мой Англии, где так называемые «огораживания» привели к физическому вымиранию едва ли не трети населения, князь Голицын, как и все русские либералы, не задумывается - им важна «идея»). Голицын народом тяготится, «старая» или «но-вая» вера ему, в общем-то, безразлична, хотя сам он предпо-читает скорее доверять языческому гаданию: литовские земли были и крещены позже, и язычества в них сохранилось больше (до сего дня), - но в желании как-то ограничить «деспотизм» Петра он, скорее, го-тов - очень осторожно - поддержать староверов и стрель-цов, Хованского и Досифея. Заметим, чем-то подобным было заигрывание кадетов со старообрядцами накануне Февраля, да и сегодня мы часто встречаемся с тем же самым. В подав-ляющем большинстве своем люди древлего благочестия от-вергали и отвергают эту игру. Голицын - чужой наро-ду, он живет в мире своих выдумок и фантазий. Но когда кня-зя везут из Москвы в ссылку, народный хор разражается мо-литвенным плачем. «Спаси тебя Господь! Помоги тебе Господь!» - на эти слова звучит народное рыдание, столь же запредельно «засмертное», что и в «выкликании» Хованско-го - «батя, батя...».

Как бы то ни было, «Хованщина» - действительно народ-ная драма. Ее хоровые сцены по-настоящему выявляют то на-родное «сверхсознание», каковое живет сквозь века, не меня-ясь, хотя меняются правители и внешние оболочки историче-ских форм. Еще одна величайшая народная сцена - хор «стрелецких женок», обращенный к Петру и его наместникам. Когда участники стрелецкого бунта побеждены, их жены про-сят не о помиловании мужей, не плачут о них (как это пред-ставлялось в других художественных изображениях эпохи, от Сурикова до Ахматовой). Нет - женщины умоляют «без жало-сти» казнить их всех - «окаянных пьяниц». Пожалуй, кроме Мусоргского никто не создал столь страшного образа: жены, умоляющие правителя казнить их мужей. Не одна, не две - все жены стрелецкой слободы, множество их... Было ли та-кое? Скорее, Мусоргский опять слышал на столетие вперед - ведь перед нами образ советской женщины, в 30-е «спроваживавших» мужей в ГУЛАГ, а в 70-е (все мельчает….) - в ЛТП… Это не «похуление» «советской женщины», это просто констатация судьбы и креста. Виновны все и никто.

Мусоргский еще в девятнадцатом столетии это услышал.

Ибо, как всякий «царевич, лишенный наследства», слы-шал музыку своего утраченного Царства, Музыку Вечной Руси.

P.S. В начале девяностых годов мне довелось участвовать в предполагавшейся постановке фильма-оперы «Хованщина». Постановка должна была отличаться от обычного оперного зрелища: мы предполагали своего рода возобновление концертов Мусоргского и Леоновой. Это означало отказ от оркестровок и исполнение всей оперы под оригинальный клавир. Партию фортепиано и цимбалы должен был восстановить и исполнить композитор и пианист Иван Соколов, в ролях Марфы и Кореня (мы думали оставить именно так) - Лина Мкртчян и Алексей Петренко. Сбыться этому замыслу было не суждено - грянули финансовые реформы, а затем произошли события, типологически в точности повторившие стрелецкий бунт, - московское восстание октября 1993 г. После этого к замыслу «Хованщины» ни автор этих строк, ни кто-нибудь из его участников не возвращались.

2014

12. СОЦИАЛ-МОНАРХИЗМ КАК РУССКИЙ ОБРАЗ «ЧЕТВЕРТОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ»

Краткая диагностика

На протяжении последних двух веков в России не на жизнь, а на смерть, боролись между собой две политические идеологии - монархическая и социалистическая. Их считали непримиримыми и взаимоисключающими. Сегодня повержены обе. И вместе с ними, по сути, повержены Россия, русская история и русская цивилизация. Продолжение следования по формально начатому в 1991 г. буржуазно-демократическому «тренду», заимствованному, или, как говорят в правовой науке, «реципированному» у иной, евророатлантической цивилизации, чревато уже распадом самой Русской земли.

Однако само это противостояние и противопоставление монархии и социализма с самого начала содержало и до сих пор содержит, если так можно выразиться, «системную ошибку»: монархия - это тип государства и, соответственно, все, что с ней связано, относится к области политического, а социализм - категория, прежде всего, социально-экономическая, причем, экономическая по преимуществу. Строго говоря, это вещи, расположенные в разных плоскостях, и они не могут меж собой ни жестко соотноситься, ни быть жестко друг другу противопоставлены. Тем не менее, в истории России они противостояли, и это противостояние привело к катастрофическим последствиям. Почему?

Социализм XIX века провозглашал политико-историческое преемство с так называемым «Просвещением» и порожденными им антитрадиционными, антимонархическими и антицерковными революциями, прежде всего, французской и американской XVIII века. Отвергая господство частной собственности, зафиксированное этими революциями, но при этом выступая за разрушение всех традиционных институтов - от религии до семьи (об этом прямо говорилось в основных программных документах социализма, в том числе в «Коммунистическом манифесте» К.Маркса и Ф.Энгельса), социализм XIX века выступал как внешнее средство осуществления гностических доктрин «рассотворения» мира, само «сотворение» которого рассматривалось молодым Марксом как начало «отчуждения» (отрицать важную содержательную сторону этих доктрин невозможно). Такой социализм - до сих пор для многих его исследователей, в том числе выдающегося русского математика и историка И.Р.Шафаревича, абсолютно тождественный социализму как таковому - действительно, был враждебен имперской, монархической и православной России не только на политическом уровне, но тотально и глубинно. «Ни одна революция в Европе и во всем мире не может победить до тех пор, пока существует нынешнее Русское государство», - писал Ф.Энгельс. Этот тезис был зеркально отражен политически абсолютно противоположной, но структурно тождественной позицией, высказанной в 1849 году Ф.И.Тютчевым в его статье «Россия и революция»: «Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия, - писал русский дипломат и поэт. - Эти две силы сегодня стоят друг против друга, а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества».

На протяжении многих веков в России существовала - и была наиболее «сродной» огромной по территории Православной стране - самодержавная наследственная монархия, выведшая нашу страну в передовой ряд мировых держав и к началу ХХ века создавшая все условия для прорыва к прямому мировому лидерству. Однако в 1917 году монархия рухнула и сменилась богоборческим атеистическим социализмом, постепенно - с конца 30-х годов начавшим приобретать некоторые русские черты и точно так же выведшим Россию резко вперед - при огромных, тем не менее, духовных и культурных утратах. Но и «русский социализм» так же рухнул - вместе с территориальной целостностью России. Катастрофу крушения мы пережили дважды за одно столетие. У этого были как внутренние, так и внешние причины.

По мере отступления самой Российской монархии от её изначально общенародной, надклассовой и надсословной природы, мировой финансовый капитал, единство которого окончательно складывается уже к первой половине XIX века вместе с формированием общемировой банковской системы, с одной стороны, стремится подчинить себе династию Романовых через систему «равнородных браков» (а на самом деле - через брачные связи Российских Императоров с подчиненным клану Ротшильдов Гессенским Домом), а с другой - формирует действующий доныне «Лондонский центр» революционных движений, финансируемый из тех же источников, идеологическим оружием которого становится революционный социализм: сначала народнического, а затем марксистского толка, - ситуация, «разрешившаяся», если так можно выразиться, только мученической искупительной смертью Царской Семьи Императора Николая II в подвале Ипатьевского дома в 1918 году.

Противостояние «России и революции», монархии и социализма в XIX-начале ХХ вв. происходило на фоне общего разрушения традиционного общества и религиозного отступления (апостасии). Установление буржуазных, частнособственнических отношений, ведших к росту индивидуализма - и, соответственно, демократии - к упадку целостности религиозного мировоззрения. В Европе эти процессы шли со времен Реформации, в России - с эпохи церковного раскола середины XVII века (более ранних тенденций мы не касаемся - это завело бы нас слишком далеко). В результате к XIX веку сложился совершенно новый тип человека - буржуа (этому историческому и социальному типу посвящена одноименная книга В.Зомбарта), «средний европеец как орудие всемирного разрушения» (К.Н.Леонтьев).

Парадокс заключался в том, что оценки этого исторического типа представителями консервативной, прежде всего, монархической мысли (Жозеф де Местр, Доносо Кортес, Константин Леонтьев) и мысли революционной, социалистической (А.Герцен, М.Бакунин и даже К.Маркс) в значительной степени совпадали. В частности, в «Коммунистическом манифесте» Маркс писал: «Буржуазия повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения, безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывающие человека к его «естественным повелителям» и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана". В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и приобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли».

Парадокс, но «буржуа», «средний европеец» и, соответственно, его идеология - демократический либерализм - стали для монархии и социализма «общим врагом». Тот же Маркс, правда, зло и беспощадно критикуя любой «непролетарский социализм», признает, например, существование социализма французских «легитимистов». Характерно и такое его признание: «Нет ничего легче, как придать христианскому аскетизму социалистический оттенок. Разве христианство не ратовало тоже против частной собственности, против брака, против государства? Разве оно не проповедовало вместо этого благотворительность и нищенство, безбрачие и умерщвление плоти, монастырскую жизнь и церковь? Христианская жизнь это лишь святая вода, которой поп кропит озлобление аристократа». Маркс сознательно мешает здесь исторические эпохи, «демократическое» раннее христианство, и «аристократическое» средневековое, крайний «монтанистский» аскетизм и аскетизм инока, уходящего в пустыню «не из ненависти к миру». Но пафос понятен. Злобно? Да, конечно. Но, «отбросив эмоции», легко видеть: буржуа, буржуазность не приемлемы ни «слева», ни «справа». Причем, под буржуа следует здесь иметь в виду не столько частного собственника или производителя в классово-социальном смысле (на чем настаивал марксизм), сколько именно культурно-исторический тип. Тогда всё становится на свои места.

Однако сам социализм как таковой оказался оружием обоюдоострым, что ранее других осознал великий мыслитель и политический прозорливец Константин Николаевич Леонтьев. «Если социализм - не как нигилистический бунт и бред всеотрицания, а как законная организация труда и капитала, как новое корпоративное принудительное закрепощение человеческих обществ, имеет будущее, то в России создать и этот новый порядок, не вредящий ни Церкви, ни высшей цивилизации, не может никто, кроме Монархического правительства», - предсказывал он еще в 80-е годы XIX века, стремясь привлечь Л.А.Тихомирова к созданию своего рода тайного монархо-социалистического ордена «по масонскому образцу», но с противоположным духовным и идеологическим знаком, который, как он надеялся, окажется способным «развернуть» складывавшуюся необратимую ситуацию.

К.Н.Леонтьев видел судьбу социализма в России совершенно не так, как Энгельс (и - с обратным знаком - Тютчев). «Коммунизм, - писал он, - в своих буйных устремлениях к идеалу неподвижного равенства должен [...] привести постепенно, с одной стороны, к меньшей подвижности капитала и собственности (назовём это прямо, по К.Шмитту, «принципом Суши» - В.К.), с другой - к новому юридическому неравенству, к новым привилегиям, к стеснениям личной свободы, законам, резко очерченным». И далее: «Можно себе сказать вообще, что социализм, понятый, как следует, есть не что иное, как новый феодализм уже вовсе недалекого будущего». В конечном счёте, именно Леонтьев оказался прав, хотя тоже только отчасти.

Интересно, что К.Н.Леонтьев видел судьбу социализма такой же, как судьбу христианства: в деятельности св. Константина он видел «укоренение» христианства и его превращение в собственно зрелую «ортодоксию», Православие, далеко не во всём совпадающее с первоначальным христианством. Маркс в приведенной выше цитате и ссылаясь на «ратование против государства и семьи», говорит именно о раннем христианстве, в то время как зрелое Православие благословляет и то, и другое (хотя и подчиняет, с одной стороны, плоть, с другой - «материальную силу» власти более высоким порядкам), и пути такого благословления, уже по Леонтьеву, далеко не завершены. «Чувство моё пророчит мне, что славянский православный царь, - писал он, - возьмёт когда-нибудь в руки социалистическое движение (так, Константин Византийский взял в руки движение религиозное), и с благословления Церкви учредит социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной. И будет этот социализм новым и суровым трояким рабством: общинам, Церкви и Царю». Вопрос у Леонтьева предельно заострён: рабство он противопоставляет прежде всего «подвижности», «новому кочевничеству» капитализма.

Как бы ни относиться к прозрениям «позднего» Леонтьева, совершенно очевидно одно: Россия есть совершенно иная цивилизация, нежели та, к которой подходит дихотомически-формационное противопоставление капитализма и социализма, каковые суть столь же дуальные признаки, но другой цивилизации. Совершенно очевидно, что под «принудительным закрепощением» он имеет в виду не введение личной зависимости, а, по сути, восстановление государственной закрепощенности всех - начиная с самого Царя, который ни в коем случае не является «тираном» в аристотелевском смысле, но первым крепостным общей крепости.

Константин Леонтьев оказался прозорлив и еще в одном: он опасался, очень того не желая, что это произойдёт уже не при Романовых, которых он считал «слишком добрыми» для столь радикального политико-исторического действия. В известном смысле можно сказать, что именно Константином Леонтьевым была предсказана сталинская эпоха. Идея строительства социализма «в одной, отдельно взятой стране», в условиях капиталистического окружения, противопоставленная идее мировой пролетарской революции Маркса, Ленина и Троцкого, неожиданно оказалась всплытием древних русских государственных архетипов - града ограждения и государства-крепости, причем, строго идеологически окрашенных, как у первого провозвестника «Третьего Рима» священноинока Филофея Псковского (ок. 1465-1542), хотя исторически и иной идеологией. Эта «иная идеология», исторически выросшая из марксистского социализма, стала меняться уже в конце 30-х, когда на XVIII партсъезде была, по сути, отвергнута ленинская идея «отмирания государства», а затем - сугубо - после 1943 года, когда в стране стали восстанавливаться позиции Русской Православной Церкви. Сразу же после войны начался национально ориентированный поворот в культуре. Однако И.В.Сталин не решился довести этот процесс до конца (или не был уверен в успехе), и после его смерти трансформация Советской власти в традиционную была остановлена, а ХХ съезд КПСС, по сути, вернул всё к обречённой модели Маркса и Ленина.

Одной из причин краха «позднего сталинизма» была также ограниченность возможностей т. н. «вождистского государства» сроком жизнью самого вождя, отсутствием возможностей правильной передачи и наследования Верховной власти - по сравнению с династической наследственной монархией.

При этом мы понимаем: монархическая клятва 1613 года, исторически связанная с Романовыми, не может быть отменена. Хотя нам представляется следующее: исполнение клятвы 1613 года после всего пережитого не может не быть связано с её восполнением, и будущий Государь должен быть не только Романовым, но и Рюриковичем. Более того - прежде всего Рюриковичем.

У Монархии и Социализма - двух исторических противников - изначально был третий, общий исторический противник. Сегодня он торжествует победу. Но одновременно привёл мир к кризису, поставил его на грань уничтожения. В этом случае вопрос о социализме и капитализме должен быть поставлен не как формационный, а как цивилизационный. То есть, не в том смысле, что капитализм сменяет феодализм, а социализм идёт на смену капитализму. Не по Марксу. Тем более, что и сам Маркс прямо указывал, что его схема «работает» только для Европы и США, и потому ввёл термин «азиатский способ производства», который вменял также и России.

Можно говорить о принципиальном, по Карлу Шмитту, различии экономических укладов Суши и Моря, при этом помня, что «принцип Суши» строго соответствует Православию, большинству направлений в исламе, буддизму и т. н. «язычеству» (деградировавшим формам древнего ведизма), а «принцип Моря» - иудаизму и западному христианству, прежде всего, протестантизму (причем, Римо-католицизм в этом делении оказывается где-то «посредине»). В теории государства и права это соответствует цивилизационному делению на «восточный» путь государствообразования (власть первична, собственность вторична и, соответственно, - государство первично по отношению к праву) и «западный путь» (собственность и, соответственно, право первичны, власть и, соответственно, государство - вторичны). В этом смысле насильственный слом «тысячелетней русской парадигмы» произошёл не в 1917-м году, а в 1991-м, хотя февраль 1917-го был, конечно, прологом. Можно даже сказать, что всё происходило не сразу: в середине XVII века рухнуло целостное Русское Православие, в феврале 1917-го - Самодержавие, в августе 1991-го - Русское пространство, то, что сегодня условно именуют «Русским миром». Но если всё же применять дихотомию «социализм/капитализм» (хотя применять её вовсе не обязательно), то Русская цивилизация - это, безусловно, социализм, причем, вовсе не только советский: социалистические черты (прежде всего, конечно, община) были, безусловно, присущи и Российской империи, и, тем более, Московскому царству.

«Четвертый путь»

Получается, что проблема «Русского социализма» вообще не может быть рассмотрена в рамках известных политико-идеологических и государствоведческих схем. Их научный аппарат в нашем случае просто «не работает». Однако здесь оказывается вполне уместной так называемая «Четвертая политическая теория» (далее -4ПТ), выдвинутая одновременно и во взаимном тесном сотрудничестве двумя выдающимися мыслителями нашего времени французом Аленом де Бенуа и русским Александром Дугиным. Подробное изложение проведенной ими работы мы можем найти в книге профессора А.Г.Дугина «Четвертый путь».

Само понятие 4ПТ было выдвинуто ввиду полной исчерпанности политических идей эпохи Модерна - либерализма, коммунизма и фашизма (нацизма), основанных на категориях линейного времени и прогресса, являющихся проявлением «западного логоса».

Ален де Бенуа в «Краткой истории идеи прогресса» пишет: «Идея прогресса является одной из теоретических предпосылок Модерна. Не без причины ее часто называют «подлинной религией западной цивилизации». Исторически эта идея была сформулирована приблизительно в 1680г. в ходе спора «ревнителей древности» и «современников» [...] Теоретики прогресса [...] согласны с тремя ключевыми идеями: 1) линейная концепция времени и идея о том, что история имеет смысл, устремленный в будущее; 2) идея фундаментального единства человечества, эволюционирующего в одном и том же направлении; 3) идея о том, что мир может и должен быть трансформирован, подразумевающая, что человек является полноправным хозяином природы. Эти три идеи обязаны своим появлением христианству (автор имеет в виду, прежде всего, христианство западное - В.К.). Начиная с XVII в., с расцветом науки и техники, они переформулируются в светском ключе».

Александр Дугин некоторым образом корректирует позиции своего французского коллеги. Опираясь на философию Мартина Хайдеггера, он, как в дилогии, посвященной этому мыслителю, так и в «Четвертом пути» показывает, что связанная с «забвением Бытия» «идея прогресса» заложена в западном мышлении задолго до Рождества Христова и имманентно присутствует уже у Платона, Сократа и даже Гераклита. Согласно Хайдеггеру, речь идет о «забвении Бытия» (Seyn), подмене его «бытием» как «высшим сущим» (Sein) и - неизбежно - сущим как таковым (Seinde). В отличие от Sein и тем более Seinde, Seyn есть Бытие и(ли) Ничто, «бытие-к-смерти».

Главное следствие «забвения Бытия» в политике - либерализм, основной субъект коего - индивид(уум). Вторая политическая теория - марксизм - с «классоцентризмом» - и третья - национал-социализм (фашизм), ставящая во главу углу нацию (тоже порождение либерально-буржуазных революций XVII-XVIII вв.) или государство, были лишь неудачными попытками преодоления либерализма. Их «вторичность», «зависимость» и привела к их краху. Сегодня либерализм торжествует, при этом уничтожая в Постмодерне самое себя. Самоуничтожение либерализма началось с его отказа от различий этнических и религиозных, затем от различий пола и неизбежно закончится уже отказом от человеческого как такового («общество киборгов», хотя возможны и иные «варианты»).

Консерватизм сегодня может иметь положительное значение, однако, как пишет Дугин, «прошлое ценно не само по себе, но только тем, что в нем есть нечто постоянное. Тем же ценны настоящее и будущее». Если мы воспринимаем прошлое как былое, а будущее именно как будущее (vs «грядущее»), то мы обнаруживаем в них Бытие. Поэтому время вторично по отношению к Бытию (а не наоборот, к чему ведет «логос Запада»). 4ПТ не может быть просто «консерватизмом возвращения». Речь может идти только об «аутентичном экзистировании» Политического.

Ни один из трех политических субъектов Модерна - ни индивид(уум), ни класс, ни нация - субъектом 4ПТ быть не может, равно как и их механические комбинации. Но, поскольку в основе Модерна лежит все же либерализм, то преодолению подлежит, прежде всего, миф об индивидууме. Он может быть преодолен не коллективизмом (как в коммунизме или фашизме), а лишь обращением к «трансцендентному человеку». Дугин называет это «ангелополитикой».

Если говорить о Западе, то сам «пафос идеологий» порожден началом необратимого отчуждения от Бытия все той же эпохой Сократа и Платона, отождествивших «идею Блага» с Сущим (и Бытием). Отсюда и сам «идеологический пафос» (чего нет, например, в Индии или шаманских культурах). При этом, в отличие от Хайдеггера, Дугин все же видит - прежде всего, из-за наличия наследия платонизма в Восточном Христианстве - потенциал для 4ПТ в платоновском «Пармениде» и, особенно, у неоплатоников - Плотина с его апофатическим «Единым» (Еn) и Прокла. Но здесь перед нами вопрос, большой и непростой, выходящий собственно за рамки проблематики этой статьи.

Что же есть субъект 4ПТ? Главное, по Дугину, как раз «уйти от дуализма субъекта и объекта». Он обращается к понятию Dasein («Вот-Бытие), место пребывания Бытия в Сущем, «суждение о Бытии», «бытие-к-смерти». Хайдеггер говорит в связи с этим о последнем «Событии» (Ereignis). Но Дугин идет дальше. Если «западный логос» не единствен, то и «дазайнов» (он сознательно пишет по-русски) - множество. Дугин, цитируя итальянского философа Г.Джулиано, говорящего об «Ангеле Евразии», приходит к выводу, что «русский Dasein» «оказался качественно отличным» от всего, описанного Хайдеггером». То же самое касается и «дазайнов» других народов. Значит, и Ereignis не обязательно «один». Да и неотменимо ли вообще присущ «русскому дазайну» Eretgnis? Проблема политики - «аутентичное экзистирование», «антропологический плюрализм». По сути это та же самая «сродность» Григория Сковороды - главная тема прежних «набросков» русской философии и ее настоящего будущего. Здесь и возникает тема Царя - в самом пока что общем смысле.

Дугин говорит: «Так можно провозгласить царственную Революцию пространства. Это значит, что Русское место (Россия) должна переключить режим экзистирования - из неаутентичного в аутентичное. Только это может дать возможность проявиться Царю. Задача не призвать Царя, не избрать его, не создать его и, тем более, не самому стать «царем», а дать Царю возможность быть, явится, открыть себя [...] Это ему не нужно, это нужно нам - иметь Царя».

Это уже именно «Русское» в 4ПТ, не являющееся строго обязательным для западной (средиземноморско-евроатлантической) цивилизации, чье «аутентичное экзистирование», скорее, предполагает онтологию договорно-правовых отношений библейского (brith, переводимое как «Завет», на иврите означает «договор») и римского (ius gentium и ius civile) типа. Dasein («Вот-Бытие») - не само Бытие, но «озарение о Бытии», или «озарение Бытием» - как угодно, для Европы, о которой писал Хайдеггер, есть то, что фиксирует нигилизм, не совпадает с ним (потому и фиксирует), «но не снимает с себя ответственности за его появление, более того, хочет пройти путь этой ответственности до конца». Но в «Четвертом Пути» Дугин делает из Хайдеггера уже «русский вывод»: он высказывает «осторожное предположение» о возможности существования множества «дазайнов» (по-русски). При этом такой вывод делается строго в рамках подходов самого Хайдеггера - «изнутри языка». В числе прочего - из того, что само значение слова «Бытие» (Se(y)in) и даже его принадлежность к существительным или глаголам в греческом, латинском, немецком, древнерусском и современном русском различно. И здесь мы начинаем стремительно двигаться к теме Царства.

Вольга и Микула

Глагол «быть» имеет три основных значения: «быть-в-наличии», «быть-как-иметься», «быть-у-кого-то» («принадлежать»). Дугин утверждает, что «Русский Dasein» (он начинает писать «дазайн по-русски) вытекает из второго и третьего значений и связывает это со «славянством» наших предков, и, следовательно, с земледелием («славяне - земледельцы»), с «третьей варной». Это так. Но все же, на наш взгляд, следует также учитывать изначальную двойственность славяно-русского этноса (венедов), в котором Русь - воинско-княжеское сословие (кшатрии). Собственно Руси, то есть военно-княжескому сословию, «кшатриям славянства», свойственно как раз первое, «вертикально-аполлоническое» ощущение Бытия, совпадающее с военно-рыцарским - Европы. Именно поэтому князья первыми восприняли греческо-библейское «Азъ есмь», трудное, как справедливо пишет Дугин, для земледельца. Все это - уже в былине о Вольге и Микуле. Вольга - князь и оборотень - «сын змея и княжны Марфы Всеславьевны, которая зачала его чудесным образом, случайно наступив на змею», Микула - «мужик». Если угодно, перед нами «род Каина» и «род Сифа» (без оценок). В некоторых местностях сказители возвеличивали Вольгу, в других - Микулу. Оттуда, издревле - разделение Русского народа в ХХ веке, продолжающееся и доныне. «Княжеский род - род русский - представляется носителям властной традиции небесным семенем, оплодотворившим землю и проросшим исторической жизнью, - пишет в своем интересном исследовании «Мать-земля и Царь-город» С.Д.Домников. - [...] В то время как для власти было характерно определение себя в области подземного, сакрального, в народной традиции складывается иное отношение к власти. Крестьянский богатырь, побеждающий Калина-царя (Змея), а также былинные образы князей-змеевичей (Вольх Всеславич) свидетельствуют о распространенной некогда традиции помещения властных персонажей в область подземного (хтонического) - чуждого Земле или даже враждебного ей».

О Царском (княжеском) роде как «змеином И.Я.Фроянов высказывал (вслед за В.Я.Проппом) такие соображения:

«Между князем и змеем, возможно, устанавливается какая-то связь, которая заслонена в былинных сюжетах более поздними впечатлениями и дальнейшим развитием эпических мотивов. Наиболее осязательна эта связь в былине о походе Вольги. Это связь прямого родства. Здесь она не подновлена и не затемнена последующими наслоениями. С точки зрения происхождения мотива, согласно наблюдениям В.Я.Проппа, "рожденный от змея (т.е. прошедший сквозь него) есть герой. Дальнейший этап: герой убивает змея. Их историческое соединение дает: рожденный от змея убивает змея». Но, убивая змея, отождествляя себя с земледельцем, Рюрикович, монарх тем самым символически убивает своего первопредка, При этом как раз то, что Царь принесен в жертву, обнаруживает его глубинную сродность «преонтологическому», которую на иконах олицетворяет именно змей. И.Я.Фроянов также указывает:

«Вполне вероятно, что, в отличие от мифа и сказки, в эпосе слияния змееборца со змеевичем не происходит, хотя иногда Добрыня и Алеша Попович могут оказаться в каком-то смутно угадываемом самими певцами родстве с князем. Князь-змеевич и князь, подчиненный воле Змея, противопоставляются богатырю, который не допускает проглатывания и силой вырывает у Змея какие-то блага, одерживает победу над ним. Такая неслиянность диктуется историческими условиями и причинами. Князю-змеевичу наиболее зримо в былине о Микуле и Вольге противопоставлен пахарь Микула, хотя противопоставление это не абсолютное, поскольку герои решают совместную задачу (выделено нами - В.К.)». Но Микула - это земледелец, то есть «Георгий».

Но оказывается, что «змееборец» и «змей» - одно. Изображение всадника-змееборца становится гербом Московского Царства («ездец» или «царь на коне»), типологически совпадает с общеправославными изображениями святых воинов - Георгия Победоносца, Феодора Стратилата и др. Равно как и самого Михаила Архангела, которому Царь Иоанн Васильевич Грозный написал канон Ангелу Грозному Воеводе - победителю Князя Тьмы, «змия древнего». Но Георгию Победоносцу тезоименит - прямо или косвенно, в качестве «народной этимологии» и сам Рюрик (Юрик) - кстати, на недавно найденном камне на его (предположительно) могиле-кургане («Шум-гора») есть трудноразличимая надпись - то ли «Григорий», то ли «Георгий», предположительно христианское имя Монарха.

И здесь, конечно, прежде всего, следует назвать знаменитую икону XVI века «Церковь воинствующая» из Успенского Собора Московского Кремля. Характерно, что на этой иконе во главе Церкви Воинствующей, поражающей «древнего змия» и подвизающейся против него, изображается не епископ, не митрополит и не Патриарх, а Царь на коне («конный»).

В это время - а в России это, прежде всего, «московский» период ее истории - Царь (князь) из «змея» сам обращается в «змееборца», что отражается и в московской геральдике: Царь на коне («конный» или «ездец») убивает Змея. При этом «ездец» отождествляется со св. Георгием - греч. земледелец - или Юрием, что фонетически созвучно имени Рюрик. Но, убивая змея, отождествляя себя с земледельцем, Рюрикович, «народный монарх», тем самым символически убивает своего первопредка, династического князя «змеиной», «фиолетовой» крови!

Кроме того, под воздействием православной веры и рожденного ею учения о «симфонии властей» смягчаются и почти изглаживаются следы древней вражды - о чем свидетельствует, например, муромского происхождения «Повесть о Петре и Февронии» и соответствующее ей Житие этих святых князя и княгини (женщины крестьянского рода, олицетворение земли), где отношения власти и земли осмысляются как брачные, чему также способствует уподобленный таинству браковенчания церковный чин венчания на царство и единый до раскола, пронизывающий всех, с самого верха до самого низа, особый, православный быт.

В «тягловом государстве» «эпохи Иоаннов» «оратай» стал «крестьянином» (при русском, «не-субъектном», не-августиновом понимании христианства) и уже все «принадлежали Богу и Государю», то есть «Микула одолел Вольгу», хотя сам Царь был «Белым», то есть «Вольгой». Но после «Указа о вольности дворянской» 1762 г. «Вольга во множестве» пробудился вновь. Именно «Вольга» создал великую русскую усадебную культуру и культуру Серебряного века. Но народ по-прежнему «принадлежал» Царю, а аристократия была связана с ним присягой (ее-то она и нарушила).

Но глубинное противостояние «белой кости» и «черной кости» никуда не девается - оно дремлет, подобное апокалиптической «тишине на время и полвремени» для того, чтобы прорваться в братоубийственной - впрочем, брато- ли убийственной? - брани на уничтожение.

В романе Пимена Карпова «Пламень» (1913) олицетворением аристократии, которой следует «отомстить», выступает «князь мира и тьмы, избранный, неповторимый, единственный» барин Гедеонов, о котором «ученые» «по записям древним где-то доказывали, будто Гедеонов - белая кость, потомок древнего библейского владыки и судьи Гедеона, положившего начало царям земным». В то же время Гедеонов - «от змея»: «Матка евонная подкинута была старому барину… А как выросла - с змеем спуталась… От змея и родила Гедеонова-то…». Народ же олицетворяет «красносмертник» Вячеслав…

А С.Г.Кара-Мурза в своей книге «Советская цивилизация» (2001) говорит о том, что в событиях 1917 года проявилась «расовая вражда» русских к русским, конкретно - русской «белой кости» к русской же «черной кости». Он прав. Но смотрит он только с одной стороны - со стороны «народа». Но точно также можно говорить о «расовой вражде» народа к «барам». И это тоже будет правдой.

Белое и Красное

Продолжая выводы Дугина, можно, пожалуй, теперь уже говорить и о «двух дазайнах» внутри единого «Русского дазайна». Борющихся меж собой и столь же нераздельных. Отсюда позднейшее противостояние «белых» и «красных» «Белые» при этом - «русские европейцы», «красные» - как сказали бы в советское время, «широкие народные массы» или, на самом деле, «русские русские». При том, что «красные» «гражданской войны» 1918-1922 гг. (когда «красные вожди» в целом русскими не были, а белые в основном были русскими по происхождению) далеко не совпадают с «красными» войны 1941-1945 (здесь «русское» и «красное» практически совпало).

Символика русско-русского противостояния с исчерпывающей ясностью выражена словами известной песни тех времен:

Белая армия, черный барон
Снова готовят нам Царский трон.
Но от тайги до британских морей
Красная армия всех сильней.

Перед нами, по сути, не только три сакральных цвета индоевропейских народов, соответствующих трем основным сословиям, но также и алхимическая формула. Черный, белый и красный цвета - цвета трех основных стадий Великого делания. Черный - земля, «ворон», белый - свободный - «лебедь», «белые слободы», но и «Лебединый стан» у Марины Цветаевой), красный - Царь-феникс («финик», «колпь», сирин). Но Красный Царь - он же и Белый Царь, поскольку сам свободен, суверенен. Однако формула в том виде, в каком она представлена в песне на мотив старой хасидской мелодии, не указывает на «путь», а, скорее, «уводит» с него: белое отождествляется с Царским, а красное - ему противопоставлено. В «русско-русское» противостояние вмешалась бого- и мироборческая «третья сила».

Далее противоборство «белых» и «красных» перешло - и, что важно, продолжается до сих пор - в противостояние «советских русских» и «не советских русских». Хотя «царское», «красное» было узурпировано в основном не русскими большевиками (как и ранее знаменитый «красный щит» Ротшильдов). «Советское» же, если опять-таки говорить строго, на самом деле изначально принадлежало анархистам - черное знамя с изображенным на нем знаком мертвой головы («ворона»). Но уже потом, за семьдесят лет «новое почвенничество» сложилось именно под советским красным знаменем. Без Царя.

Сама по себе герметическая символика цветов - лишь частный случай всеобщих смыслов, лежащих в ее основе символики смерти и Воскресения, совпадающей с символикой Царствия Небесного и земного царства как его образа. В Великую Субботу - день сошествия Исуса Христа во ад - во время литургии иереи меняют черные великопостные облачения на белые, а на утрене Святой Пасхи - белые на красные. У древних ариев белый цвет - цвет жреческой варны, красный - царско-воинской, черный - цвет земли и земледельцев. Рус (руд, рур, род, рош) - красный, рудный, кровный, царский (сар, сур, сир). Бел - вел(икий), чистый, очищенный, священный. Но отсюда же - от бел и вел - власть и волосы (седые), власы как древнейший царский атрибут.

Белый Царь и Красный Царь - один и тот же. Как мы увидим далее, в этом метафизическая основа Четвертой Политической теории для Русских, Русского мира, России как государства. Метафизическая основа социал-монархизма.

«Таким образом, - пишет современный исследователь Вячеслав Дёмин, - мы видим невооруженным глазом, что рус-рас-раса-краса-Красный и бар-бел-Белый являются синонимами между собой и словом Раса (отсюда берлога, бор-красный лес, белуга - красная рыба, а также этнонимы русы-бореалы, русые и гиперборейцы - имеющие прямое отношение к Северной или Белой Расе-Руси». В этом смысле имя первого Русского Царя (Великого Князя) Рюрика точно соответствует этнониму. Русские - не только подданные Руси как Царям (мн.ч.), но и подданные именно и конкретно Рюрика и его наследников.

«Крайне важно, - говорится в «Полном церковно-славянском словаре», - проследить название Рос-Русь. Слово рос в смысле главы властителей, царя, употреблялось у славян-алан в глубочайшей древности. Пророк Иезекииль, а за ним и 70 толковников формулу Хакан-Русь передают с почти буквальной точностью. Иезекииль выражением: неси рош, а 70 толковников выражением: архон рош.»

В старожильной, допетровской и дораскольной Руси символика черного, белого и красного пронизывала государственный быт в самых его основаниях. «Черное» состояние - тяглое или связанное обетами - черное духовенство, белые слободы - напротив, свободные. Но чермной - красный (Чермное море). «Черна аз и чермена», - говорит Невеста в церковнославянском переводе «Песни Песней». А Белый Царь - изначально «царь не данник», самодержец, суверен, тождественный Русскому Царю, т. е. Царю Красному, кровному. Отсюда красные царские одежды, красный плащ, красные знамена и хоругви Рюриковичей, помимо того, что красный цвет одеяний - багряница, порфира - был унаследован Рюриковичами, а затем Романовыми как привилегия Православных Царей в ознаменование Христова Воскресения.

«Отдай кровь и приими Духа», - говорили древние Отцы Церкви (св. Петр Дамаскин, преп. авва Лонгин и другие).

Кровь двуедина. Она состоит из двух основных составляющих - красных телец и белых телец («кровь» и «вода»). Бело-красная символика сопровождает всю историю рода человеческого. В средневековой натурфилософии употреблялись образы белого и красного вина. У древних ариев белый цвет был вменен жреческой варне, красный - царской и воинской. Позже белое связывали с чистотой, красное - со священной яростью, священной войной. «Белые» и «красные» издревле боролись (жречество против воинства, Священство против Царства), но не могли друг без друга - борьба эта всегда сама по себе имела сакральное значение. Позже чистые очертания древних варн стерлись - так, войны Алой и Белой розы выглядели как противостояние внутри одного королевского рода, в эпоху Французской революции «белое» объединило духовенство и аристократию, «красное» захватили буржуазия и простонародье. Но причина - не только смешение варн. Дело в том, что священные Цари в известном смысле соединяли в себе собственно священное и воинское. Без этого не понять смысла и нашей «гражданской войны».

Я сознательно пишу это определение в кавычках. «Гражданская война» возможна только там, где есть граждане - автономное городское, буржуазное сословие (собственно, «буржуа» и есть «гражданин»). В Российской Империи были подданные Царя, а «граждане» появились уже на стадии разложения Империи, и к их числу принадлежало вопиющее меньшинство. Подданные пошли на Царя, а потом друг на друга. Это не «гражданская война», это - классическая Смута. Именно поэтому она продолжается по сей день.

Февральский заговор возглавили генералы и епископат. Последнее приходится признать, как это ни противоречит советской (и зеркально отображающей ее антисоветской) версии о «монархическом духовенстве». Изыскания доктора исторических наук Михаила Бабкина обнажили эту проблему. И, кстати, предельно объяснили, почему идея Православной монархии далеко не популярна в сегодняшних церковных кругах.

Хорошо известно, что на одной из стен в подвале разрушенного в 1977 г. Ипатьевского дома в Екатеринбурге имелась надпись. Генерал М. К. Дитерихс об этом писал: «Валтасар (корень «Вал-Бел», подчеркнутый употреблением специфического написания Belzatsar - В.К.) был в эту ночь убит своими подданными», - говорила надпись (заимствованная из Гейне - В.К.), начертанная на стене комнаты расстрела и проливавшая свет на духовное явление происшедшей в ночь с 16 на 17 июля исторической трагедии. Как смерть Халдейского царя определила собой одну из крупнейших эр истории - переход политического господства в Передней Азии из рук семитов в руки арийцев, так смерть бывшего Российского Царя намечает другую грозную, историческую эру - переход духовного господства в Великой России из области духовных догматов Православной эры в область материализованных догматов социалистической секты [...] Надпись на стене - «Валтасар был в эту ночь убит своими подданными», сделанная на немецко-еврейском жаргоне, сама по себе свидетельствовала об авторах ее и преступлении». Далее, кстати, надпись имела продолжение: «Об этом возвещаются все народы».

Последовавшая «гражданская война» была лишь продолжением цареубийства. Современный автор пишет: «Гражданская война, или противоборство белой и красной армий, разгоревшееся вслед за физическим устранением Глав царствующей династии и всех прямых наследников Престола по духовно-генетическому, родовому составу, характеру и степени участия действовавших в нем военных и политических сил, нашедшим отражение в образно-цветовой символике воюющих сторон, восходящей к ветхозаветному противопоставлению (а не единству, здесь и далее курсив наш - В.К.) красного и белого цветов в родовом соперничестве за право первородства двух потомков патриарха Исаака - Иякова (Израиля) и Исава, названного Эдомом, то есть красным, позволяет говорить о гражданской войне, являющейся по сути продолжением мировой войны, приведшей к падению крупнейших европейских династий, как о локальном противоборстве двух генеалогических ветвей одного правящего рода». Николай Козлов (Андрей Алексеевич Щедрин) указывает, что на протяжении веков «в отношении территории, имущества и людского христианского населения Императорской России» прослеживается применение наследственного права «хазаки» - собственности на недвижимость, разумеется, права самозванного - со стороны одного из семейств «южной» (хазарской) ветви колена Данова - клана Ротшильдов, получившего своя прозвание из-за красной вывески (в форме щита) на доме банкиров. Красный цвет узурпируется Ротшильдами и становится - начиная с французской революции 1789 г. - цветом, символизирующим их распространяющуюся власть над миром под прикрытием «мировой левой» - антимонархической и «антиклерикальной». Автор также напоминает любопытное свидетельства о «новом рождении» - после знаменитых стягов св.Димитрия Донского - красного знамени в России - рождении, предопределенном как бы наоборот его первому рождению.

Архимандрит Константин (Зайцев) в книге «Чудо Русской истории» описывает «не объяснимый внутренними причинами народной жизни» факт появления красного знамени в ходе «крестьянской реформы» 1861 года: «Это сообщение (о появлении красного знамени в ходе крестьянских волнений - В.К.) отвечает действительности. О красном знамени сообщает и генерал Дренякин в донесениях Государю. Это был первый случай употребления красного знамени в русской революционной борьбе!»

«Присвоение» красного знамени означает притязания на права наследования не только Романовых, но и Рюриковичей. Тот же Николай Козлов пишет:

«В династической эсхатологической перспективе парафраз двустишия из поэмы Гейне «Валтасар», написанного на стене Ипатьевского подвала в ночь с 4 на 5 июля 1918 года, напоминает о том, что основатель Дома Ротшильдов Амшель Майер, женатый на Еве Ганау и служивший "по особым поручениям" при дворе герцога Вильгельма Гессен-Кассельского, в 1764 году принял титул князя Ганау, с Домом которого как раз и роднились Романовы. Речь шла также и о захвате наследия предшестовавшей Романовым династии: "Начертание-граффити на подвальной стене дома Ипатьева, идентифицируемого как каблограмма из четырех знаков [...] очень напоминает собой бытовавшие у древних хазар так называемые "владельческие знаки" или "связанные с близнечным мифом древние символы священной верховной власти, в основе которых лежал знак двузубца ", известные в археологии также как "знаки Рюриковичей", которые могут содержать информацию как о вине убитого, так и о переходе сакральной власти в результате ритуального убийства в пользу того, чье имя обозначает начертание оставленной на стене Ипатьевского подвала владельческой тамги».

«Белые» как не-белые, «красные» как не-красные

Начало русской смуты ХХ века - уничтожение Царской власти как средоточия единой крови и единого духа - белого и красного. Белые и красные пошли друг на друга. Это тождественно разделению белых и красных телец в изуверском врачебном опыте.

Но на самом деле «октябрьский переворот» была «чёрной» составляющей герметической формулы. Абсолютно адекватными «чёрному чернее чёрной черни» были не Белые и не Красные, и не большевики, а анархисты. Анархия - мать (в буквальном смысле) порядка. Она - предшествующее, Мать Сыра Земля. Сокрыв в себе Царя, она призвана его восставить.

Зловещ и пустынен погост,
Где царские бармы зарыты
(Н.Клюев)

Этого не поняли ни Белые, ни Красные, ни сами анархисты. В.В.;Розанов писал, что если бы на знаменах революции было написано не «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», а «Проходит образ века сего», всё было бы иначе.

Красная армия - творение не Ленина и не Троцкого. Она - творение Императорского Генштаба. У её истоков - военная аристократия. Русское офицерство разделилось надвое. Осознание губительности следования России по демократическому пути возникло, прежде всего, в недрах русской военной разведки, которая принимает решение о ликвидации Временного правительства и начинает контакты с его наиболее на тот момент непримиримыми противниками - большевиками (монархические организации были запрещены и разгромлены уже в марте-апреле, а многие их активисты тогда же физически уничтожены).

В «Энциклопедии военной разведки России» сообщается, что начальник Разведывательного управления Генштаба генерал Николай Михайлович Потапов (1871-1946) сотрудничал с большевиками с июля 1917 года. Документы об этом, крайне важные для понимания глубинной преемственности государственности России, пока что не рассекречены, однако, если и когда это произойдет, будет нанесен сокрушительный удар как по «красной», так и по «белой», не говоря уже о либеральной, историографии. Именно летом 1917-го произошло, по сути, разделение русского военного руководства, заложившее основу будущего противостояния «красных» и «белых» - на пике против «спасителя русской демократии» генерала Л.Г.Корнилова (который весной 1917 года лично возглавил арест Царской семьи и всегда говорил: «Что угодно, только не Романовы»). Совместно с Потаповым действовали военный министр генерал-майор А.И.Верховский, главнокомандующий Северным флотом генерал-аншеф В.Н.Клембовский, начальник штаба и комендант Псковского гарнизона генерал-майор М.Д.Бонч-Бруевич. Все они затем готовили октябрьский переворот и стояли у истоков Красной Армии.

В сентябре 1917 года А.Керенский - вопреки даже прежним своим планам о созыве Учредительного собрания - объявляет Россию республикой. Это единоличное решение, совершенно не легитимное, с правовой точки зрения, немедленно вызывает к жизни альтернативные планы государственного строительства. Не будем забывать, что осенью 1917, Государь и его семья были еще живы. Современный писатель и исследователь Олег Стрижак утверждает, что уже в сентябре 1917 года оформился «заговор генералов» разведки Генштаба во главе с генералом А.А.Самойло, целью которого было свержение Временного правительства и передача власти Съезду Советов.

Система Советов уже тогда была полностью противоположна буржуазно-демократической республике, к которой стремились Временное правительство и все политические партии того времени - от кадетов до социалистов (исключение составляла, быть может, часть эсеров). Она является цивилизационно иной, имеет очевидную связь со старинными русскими Земскими соборами - советами всея земли, с земским и губным самоуправлением, казачьим кругом, курултаями азиатских народов России, и даже с народным ополчением 1612-1613 гг. и при определенных условиях вполне совместима с монархией. Не случайно в 30-е годы идея «Царь и Советы» станет основой политической программы т. н. «младороссов». Вопрос был в том, как и куда развернуть Советы.

Следует ясно и четко сказать: в ходе революционных событий не «народ боролся против военной аристократии», как это представляют, «взаимно меняя знаки», «красные» и «белые» историки, а сама военная аристократия раскололась надвое.

По оценке военного историка А.Г.Кавтарадзе, в Красную Армию перешло 30% дореволюционного офицерского корпуса, а по оценке С.В.Волкова - 19-20%.

С.Г.Кара-Мурза пишет:

«Очень важен для понимания характера конфликта раскол культурного слоя, представленного офицерством старой царской армии. В Красной армии служили 70-75 тыс. этих офицеров, т. е. 30% всего старого офицерского корпуса России. В Белой армии служили около 100 тыс. (40%) офицеров, остальные бывшие офицеры уклонились от участия в военном конфликте. В Красной армии было 639 генералов и офицеров Генерального штаба, в Белой - 750. Из 100 командиров, которые были в Красной Армии в 1918-1922 годах, 82 были ранее царскими генералами и офицерами. Можно сказать, что цвет российского офицерства разделился между красными и белыми пополам. При этом офицеры, за редкими исключениями, вовсе не становились на "классовую позицию" большевиков и не вступали в партию. Они выбрали красных как выразителей определенного цивилизационного типа, который принципиально расходился с тем, по которому пошли белые».

Так или иначе, ещё в июне 1917 года министр Временного Правительства Церетели, социал-демократ, говорил: «Через ворота большевиков войдет генеральская контрреволюция». «Генеральская котрреволюция» Потапова, Верховского, Самойло и других была на самом деле попыткой нанести «упреждающий удар» как по (условно) «Керенскому-Милюкову», так и по (тоже условно) «Троцкому-Свердлову». Судьба Царя и Царской Семьи тогда еще висела на волоске, и как развернулось бы все далее, неизвестно. Генералов тогда поддержала почти половина старого русского офицерства, переходившего к красным, но при этом не желавшая иметь ничего общего с коммунистическими фанатиками. Позже покойный Владыка митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим в шутку говорил о «стратегии редиски» - «сверху красное, внутри белое» - в дальнейшем и в Церкви, и в армии и даже в партии.

23 ноября 1917 года Н.М.Потапов был назначен начальником Генштаба и управляющим Военным министерством, с декабря 1917 г. - управляющим делами Наркомвоена. 4 марта 1918 г. в Республике Советов был учрежден Высший Военный совет, его возглавил генерал М.Д.Бонч-Бруевич. Полковник Императорского Генерального штаба П.П.Лебедев стал начальником Штаба Красной Армии, полковник И.И.Вацетис - Главнокомандующим Вооруженными Силами Республики Советов, полковник Генерального штаба Б.М.Шапошников - начальником Оперативного управления Полевого штаба РККА (с 1937 года - sic! - начальником Генштаба РККА, в 1941-45 гг. - заместителем Сталина в НК обороны). Генерал-лейтенант Н.Д.Парский командовал Северным фронтом, генерал-майор Н.Н.Петин - Западным, Южным и Юго-Западным фронтами, генерал-майор Самойло - Северным и Восточным. Этот список можно продолжить. Флот вообще весь целиком находился в руках старого русского морского офицерства. Им руководили контр-адмиралы М.В.Иванов, В.М.Альтфатер, А.В.Нимитц, Балтийским флотом - вице-адмирал А.А.Развозов и др. Безпартийная прослойка адмиралов и капитанов существовала и была влиятельной на протяжении всей истории советского ВМФ.

«В пользу тезиса о том, что многие кадровые военные поступали на службу к большевикам, видя в них силу, которая, в отличие от Временного правительства, смогла навести порядок, обеспечить централизацию власти и отстаивала национальные интересы, говорит факт поступления в РККА многих высших офицеров старой армии, уволенных Временным правительством в ходе послереволюционной чистки армии от монархически настроенного генералитета».

Не вина «поставивших на красных» русских генералов и офицеров в том, что в конечном счете уже сразу после победы в «гражданской войне» их (за исключением некоторых особо приближенных к Сталину, того же Потапова или Шапошникова) начало постепенно уничтожать ОГПУ, (в т. н. «операции «Весна» 1930 г, а затем и далее при Г.Ягоде, когда сам И.В.Сталин еще отнюдь не был «самодержавен», а в армии восторжествовала, с одной стороны, близкая к троцкистам группа Тухачевского-Якира (при всей неоднозначности самого М.Н.Тухачевского, «русского язычника»), с другой - достаточно серая «пролетарская прослойка», повязанная к тому же весьма сомнительными брачными узами.

Как пишет О.Стрижак, вокруг царских и белых генералов и офицеров, оставшихся в Советской России всех этих людей «возник своеобразный заговор молчания» - и в советские годы и, тем более, сейчас.

«Почему среди полководцев Великой Отечественной войны почти нет этой категории кадровых военных? Считается, что офицеры, служащие в РККА, были уничтожены в период общего погрома в армии в 1937-1938 годах. Но это не так. Основная масса русского офицерства, оставшегося или вернувшегося в СССР, была истреблена задолго до т.н. "Трагедии РККА" 1937 года (здесь и далее курсив наш - В.К.). Наиболее значимый для судьбы Красной армии погром командного состава произошел не в 1937-1938 годах, как принято думать, а в 1921-1931 годах, когда были вычищены почти все офицеры и генералы Императорской армии в ходе "операции Весна" - чистки Красной Армии органами ОГПУ от бывших военспецов, то есть генералов и офицеров, служивших ранее в армии Российской Империи. Всего было арестовано более 3 тысяч человек, среди них были А.Снесарев, А.А.Свечин…», - указывал в журнале «Знание-сила» Б.Соколов.

Правда была и у Белых, и у Красных. У Белых - эстетика и этика (впрочем, о какой этике можно говорить после предательства Царя?). У Красных - прежде всего отвержение купли-продажи земли («Земля Божья и Государева, а так ничья») именно потому, что земля и есть Кровь и Дух - «в Духов день Земля - именинница»). Парадокс в том, что Белые, выступавшие за «единую и неделимую Россию», оказались заложниками иностранных интервентов, прежде всего, британских, стремившихся расчленить Россию, а Красные, произнося речи об «Интернационале», и «праве наций на самоопределение» вновь соединили Русскую землю от Карпат до Тихого океана.

Белое движение с самого начала не было монархическим. В июле 1918 года граф Ф.А.Келлер обратился с письмами к его руководителям генералам А.И.Деникину и М.В.Алексееву со словами «Объявите, что Вы идете за законного Государя, а если его действительно уже нет на свете, то за законного же Его наследника, и за Вами пойдет безколебаний все лучшее, что осталось в России и весь народ, исстрадавшийся по твердой власти». Однако этот и другие подобные призывы не только не встречали сочувствия у руководителей движения, но и решительно отторгались. Ярославский исследователь С.В.Холяев говорит по этому поводу так: «Белое движение органически связано с августовскими днями 1917 г., вошедшими в историю как "корниловский мятеж". Однако лица, вошедшие впоследствии в штаб Добровольческого движения, так или иначе проявили свои политические устремления задолго до Февраля, сочувствуя тому заговору, который организовывал с конца 1916 г. А.И.Гучков, а А.М.Крымов даже входил в круг заговорщиков. Независимо от степени вовлеченности в заговор, их всех объединяло одно: надежда на отстранение от власти Николая II».

Официальный лозунг т. н. «непредрешенчества» был выдвинут только для того, чтобы не отталкивать монархически настроенных офицеров. «Если бы белогвардейцы догадались выбросить лозунг "Кулацкого Царя", - мы не удержались бы и двух недель», говорил Троцкий. Об этом же писал Иван Солоневич в своем труде «Народная монархия». При этом на самом деле главными противниками восстановления монархии были даже не Белые генералы, а западные «союзники». «Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм...» - говорил президент США Вудро Вильсон. А созданное в Париже в начале 1919 г. «Русское политическое совещание» (под председательством кн. Г.Е.Львова, первого главы Временного правительства), игравшее роль представительства Белых армий на Западе, сотрудничавших с Антантой, постоянно требовало от белых генералов провозглашения «глубоко-демократического характера целей, преследуемых русским антибольшевицким движением».

В любопытном исследовании Дмитрия Суворова «Все против всех» приведены загадочные и до сих пор не объясненные факты, связанные с пребыванием Царской Семьи в екатеринбургском заточении:

«Создается впечатление, будто белогвардейцы предлагают красным своего рода чудовищную "игру в поддавки": мы даем вам время и шанс сделать ответный ход в отношении царской семьи; мы на вас наступаем, но не так, чтобы отрезать все концы, - нет, мы вас обкладываем как волка флажками, но при этом ниточку Транссибирской магистрали не перерезаем: пожалуйста, драпайте, как вашей душе угодно! И царя вывозите, куда хотите! Ведь вспомнить только, что Голощекин умудрился в этой ситуации съездить в Москву за инструкциями и вернуться - вернуться в полуокруженный Екатеринбург - для того, чтобы ликвидировать семью, и отнюдь не сразу, а еще как минимум через неделю (в условиях Гражданской войны это чудовищно много)! И то после телеграфного сигнала, который дал ему из Перми командующий фронтом Р.Берзин. Как понимать такие действия "рвущихся на спасение" белых? И простым совпадением фактов все сие не объяснишь».

И так было практически везде. Речь шла о противостоянии между сторонниками разных направлений революционного, «освободительного» движения. К сожалению, приходится констатировать: «по факту» был прав белый генерал Я.А. Слащёв, который отмечал, что Белое движение представляло собой в основном «смешение кадетствующих и октябриствующих верхов и меньшевистско-эсерствующих низов», а «за Царя!» провозглашали только «отдельные идиоты» (именно таковы были его слова).

Только уже в самом конце войны Приамурский Земский Собор во Владивостоке (август 1922), при поддержке генерала М.К.Дитерихса, который признал причиной революции грехи русского народа, призвал к покаянию и провозгласил единственным путем спасения России - восстановление законной Православной монархии. Собор постановил, что права на осуществление Верховной власти в России принадлежат династии Дома Романовых и на краткое время восстановил в Приамурье Основные законы Российской империи. Но было уже поздно.

Среди Белых генералов монархисты составляли меньшинство. Назовем графа Ф.А.Ке;ллера (1857-1918), М.Д.Дроздовского (1881-1919), А.П.Кутепова (1882-1930), барона Р.Ф. Унгерна фон Штернберга (1886-1921), Хана Нахичеванского Гусейна (1863-1919). Вечная им память. Подавляющее большинство - республиканцы или «непредрешенцы».

Сегодня все очевиднее выясняется, что сама по себе картина «гражданской войны» гораздо сложнее, чем это может быть представлено и чем это представляла как советская, так и антисоветская пропаганда и историография. В борьбе с исторической Россией ставка была сделана как на белых, так и на красных, причем одновременно.

«Перед нами поистине поразительная ситуация - писал В.В.Кожинов: в красной Москве тогда исключительно важную - вторую после Ленина - роль играет Яков Свердлов, а в белом Омске в качестве влиятельнейшего советника пребывает его родной брат Зиновий». «Не исключено, - говорит в связи с этим исследователь «Царского дела» П.В.Мультатули, - что убийство Царской Семьи курировалось… как в «красном», так и в «белом» лагерях [...] Если предположить вышеизложенное, то не исключено, что сокрытие следов Екатеринбургского злодеяния велось не только со стороны большевиков, но и со стороны так называемых «белых», после взятия ими Екатеринбурга». И далее: «Более того, эти же силы не исключали возможности отстранения Троцкого и возвращения обратно Керенского, если вдруг Троцкий будет вести себя "неправильно". В этом случае (Мультатули ссылается на переписку офицеров британской разведки - В.К.) предполагалось призвать Керенского и других деятелей первоначальной республиканской революции». Речь шла об одной и той же «колоде».

Публикуемые сегодня - пусть и в очень ограниченных объемах - данные о событиях «гражданской войны» уже сейчас постепенно складываются в некую новую картину, которая никак не вписывается ни в «белую», ни в «красную апологетику». С одной стороны - «мировая революция» - с обеих сторон - и красной, и белой. С другой - историческая Россия, воплощенная - в эти «черные годы» отступничества - только в Царе и его Семье. С третьей - попытки военной контрреволюции (с участием еще и русской Императорской разведки) - также с обеих противостоящих сторон - и «белой», и «красной» - и - против обеих.

Однако - безуспешно. По крайней мере - в ближней перспективе событий. «Внедренная» в «государственное тело» заведомо ложная, «с неверной последовательностью цветоперехода» «алхимическая формула» революции заведомо обрекала Россию на новый виток «мировой пытки». Формула задается как формула «великого срыва», каковой и стала русская история ХХ века - если брать ее в полной объеме. Неизменной была и остается только Божья правда. Она очень проста: «Если бы наш народ оказался бы достойным своего Царя, если бы Россия до конца пошла за ним, она в единении с ним смыла бы с себя все соблазны внутренней измены своему назначению [...]. Но все грехи, все соблазны, все измены, подготовленные и взращенные за предыдущие годы, сплелись для того, чтобы заставить русский народ изменить своему царю. И мы изменили. А тогда, чтобы спасти драгоценнейшее - душу народную, нужно стало, чтобы пришли страшные бедствия, страшные муки [...]

Итак: даже самая страшная Божия кара - предание человека или народа сатане во измождение плоти, является знаком милости Божией: да дух спасается».

Революция в этом смысле действительно предстает как волна народной ярости, народного змееборчества. Истинного Царя всегда убивают. Но, с другой стороны, проецирование более высокой и глубинной, чем народная ярость, «совместной задачи» на государственный уровень и создает Истинное Царство. В конце концов - и в конце концов.

«Егоже вменяху человеци яко мертва суща», - сказано о Последнем Царе в «Откровении Мефодия Патарского».

В мае-июне 2014 г. в Новоросии национал-большевик (в «устряловском» смысле) Павел Губарев возвращает «красный смысл» (он прямо говорит о соединении Православия с социализмом), а полковник Игорь Стрелков, монархист и дроздовец - «белый смысл». То, что это происходило именно в Новороссии, и в единении ее вождей, говорило очень о многом, если не обо всем. Именно потому «Русская Весна-2014» была «слита» либерально-олигархической верхушкой РФ.

Но на самом деле - соединить эти два потока Руси (руды и росы) является конечным смыслом и целью. В политико-историческом аспекте это можно называть (а можно и не называть) социал-монархизмом.

Образ дан

Россия едина и неделима не только в пространстве, но и во времени. Исходя из этого, разрабатывая основы социал-монархизма как Четвертой политической теории для России, нужно говорить о полной и безусловности преемственности от всех исторических эпох, прежде всего, трех последних - московской, «романовской» и советской. Московская Русь содержит «формулу» Православного Царства, Российская Империя дает юридическое преемство (отвергнутое в Феврале 1917), прежде всего, незыблемые в своей основе Законы о престолонаследии, Советский Союз - безценный социальный, организационный и военный опыт, отказ от которого так болезненно переживается сегодня.

Начинать, как всегда, приходится, с «исправления имен». И, прежде всего, с главной «формулы революции». В уже цитированном тексте времен «гражданской войны»м - «Белая армия, черный барон/Снова готовят нам Царский трон/ Но от тайги до британских морей/ Красная армия всех сильней» - все точно - кроме главного: вместо «но» должно быть «и». В этом суть подмены: «красное» было присвоено и вменено «черному». «Красное» - Царский трон. В этой подмене - метафизический корень русской трагедии, катарсис которой - Царь Белый и Красный. Тот, кого православные старцы предсказывали как Последнего Царя.

Подлинной же предпосылкой этой подмены-трагедии была религиозная катастрофа XVII века, разделившая народ, причем, природная аристократия стала носительницей «противопочвенных» смыслов. В то же время Белый Царь оставался «удерживающим» и принял в 1918 году искупительный венец. Плодом искупительной жертвы станет Царь Белый и Красный. Надо отметить, что примерно так (правда, без внимания к событиям раскола) ставит вопрос в книге «Царская жертва» Николай Козлов (А.А.Щедрин).

В этом смысле только социал-монархизм может стать исходом и итогом «красно-белой» борьбы.

Монархическое государство не связано механически с какой-то конкретной формой политического и, тем более, экономического устройства. Монархия - как, впрочем, и республика - не форма правления (вопреки утверждениям современной теории государства и права), а тип государства. Основных государственных типов, по Аристотелю, всего три: монархия, аристократия и полития (демократия); их «обратных», извращённых типов тоже три: тирания, олигархия и охлократия (власть толпы). Эти типы и «антитипы» никак не связаны с течением времени, среди них нет «прогрессивных» или «реакционных», они вечны и существуют в своих проявлениях на протяжении всей истории человечества. Подавляющее большинство государств современного мира относятся к трем «извращенным» типам, причем, в основном это олигархии.

Монархический тип государства - единственный, в котором проявляет себя категория не времени, а вечности, эона или «движущейся вечности» (определение Вл.Лосского). На языке Православия это выглядит так: «Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле царя; по образу Своего вседержительства - царя самодержавного; по образу Своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века, - царя наследственного». Через династическое преемство народ выступает в истории как триединство ушедших в вечность, живущих на земле и еще не пришедших на неё людей. Династия - это один и тот же монарх, меняющий имена и облики только потому, что человек на земле смертен.

С другой стороны, социализм в России, как мы уже говорили выше, - двойственное и противоречивое явление. Само слово «социализм» отчасти условно. Истинные корни русского социализма - в «тягловом» и сословно (социально) - представительном государстве XV-XVII вв. с юридически не ограниченной Монархией, совещательными «Советами всей земли» (Земскими соборами) и широким местным самоуправлением, достигшим наивысшего уровня при оклеветанном Царе Иоанне Васильевиче Грозном. Русский социализм - цивилизационный, а не формационный, он не имеет никакого отношения к марксизму и другим формам западного социализма, являющегося обратной стороной западного же капитализма и использованного силами «мировой революции» для сокрушения Русской Монархии как «удерживающего». Более того, вообще есть два социализма: манихейская «тяга к смерти», исследованная в известной уже упоминавшейся книге академика И.Р.Шафаревича, и социализм как народное социальное представительство и государственно (Государево) - народное управление хозяйством. Второе совместимо с любым типом правления. Для России это - Самодержавная монархия.

Московское царство было т. н. «тягловым государством» (по выражению В.О.Ключевского), или «государством-крепостью», причем, словом «крепость» обозначалась, прежде всего, общенародная круговая порука - точно такая же, какая была внутри крестьянской общины. Удельные князья, бояре, а затем дворяне служили Государю, проливали свою кровь, и на этих условиях крестьяне постепенно прикреплялись к земле, кормили и вооружали тех, кто и самих крестьян оборонял на войне. Все московские люди были «государевыми людьми», между ними не было личной зависимости, как не было и «крещеной собственности», которая появилась только после Указа 1762 года о «дворянской вольности», мгновенно превратившего «крепость» в «крепостничество» (это уродливое подражание европейскому феодализму привело к столь же уродливому «российскому капитализму» конца XIX-начала ХХ веков). Строго говоря, Россия не знала ни феодализма с его принципом сюзеренитета-вассалитета, ни закономерно наследующего ему капитализма. Русское хозяйство всегда было цивилизационно иным. Кому хочется называть это социализмом, может спокойно это делать. Однако в марксистском, "формационном" смысле это, конечно, никакой не социализм, как не был «формационным социализмом» и социализм советский.

Московское государство как государство «тягловое» в той же степени было и государством сословно-представительным: Земские соборы как совещательные при Верховной власти органы, созываемые по сословно-земельному (сегодня мы бы сказали «социально-территориальному») признаку, были формой живой и органической связи власти с «землёй», которая, без сомнения, развилась бы в политическую форму, полноценно альтернативную западному парламентаризму с его принципами формального большинства и диктатуры партий, если бы её развитие не было прервано церковным расколом XVII века (после которого и сами Соборы перестали созываться), а затем - Указом о дворянской вольности 1762 года и вообще формированием привилегированных сословий («Жалованные грамоты» Екатерины II). Собственно, от сакральных институтов Московской Руси на протяжении XVIII-XIX веков сохранялась только сама Царская власть, не могшая уже не остаться в одиночестве, а затем и быть свергнутой в феврале 1917 года. Живая и плодотворная идея социальной монархии (с широким земским самоуправлением), к которой Россия пришла при Иоаннах, не смогла удержаться, прежде всего, в силу своей военно-технической незащищенности, а потому осталась в истории не столько как данность, сколько как заданность. Лозунг «Царь и Советы», выдвинутый в 30-е годы «младороссами» А.Л.Казем-бека абсолютно последователен и органичен

СССР, изначально задуманный и созданный как открытие пути к мировому правительству под узурпированной «красной оболочкой», после 1937 года стал приобретать некоторые черты исторической, даже допетербургской России как «тяглового государства», хотя и без Царя и вне Православной традиции. А после рецидивной буржуазной революции 1991 года (продолжения Февральской), как раз и оказалось, что у исторической Русской монархии и исторического Русского социализма - один и тот же враг - силы антихриста, то есть то же самое «мировое правительств» и капитал. Это открывает путь для общего политического праксиса сторонников Русской Православной монархии и Русского социализма, то есть «всей Руси».

В реальности это будет означать полноценное восстановление - с учетом всех возможностей современной науки, политики и военного дела - про- и праобраза всей Русской государственности (ее «платоновской идеи») - Русско-Московского Царства XV-XVII вв., разумеется, способного говорить на языке современности и отвечать на ее вызовы, вызовы Последних времен. Если угодно, это - в пределе - и есть «Русский Ereignis".

Главный источник социал-монархизма - глубинная Православная эсхатология, учение Святых Отцов. Среди теоретических предшественников Русского социал-монархизма можно выделить Л.А.Тихомирова (1852-1923, учение о Верховной власти), К.Н.Леонтьева (1831-1891, социализм как «удерживающее», «цветущая сложность»), генерала А.Д. Нечволодова (1864-5 дек. 1938, экономические вопросы), С.Ф.Шарапова (1855-1911, соотношение Самодержавия и самоуправления), А.Л.Казем-бека (1902-1977, «Царь и Советы»). Общая методология в целом совпадает со славянофильской и (нео)евразийской, разумеется, с учетом всей философской, социальной, правовой и научной мысли последнего столетия и нашего времени.

При этом именно Московская Русь - эпоха наивысшей русской «самосродности», наше «самое само» (А.Ф.Лосев). В XV-середине XVII вв. сложилась государственная система, до сих пор остающаяся сокрытой «матрицей» Русской государственности. Ея «всплытие» неизбежно, и задача именно в содействии этому «всплытию». Государственное устройство Московского Царства было, есть и будет оставаться для России «матричным». Вопреки «национал-демократам», Московское Царство совершенно не было «делом рук» Орды.

Лучше всех писал об этом Лев Тихомиров:

«Завоевание Руси татарами, хотя [...] породило множество рабских пороков, жестокости, лживости и грубости нравов, но в то же время во всех лучших русских людях породило жгучее сознание греховности, стремление к покаянью, к уразумению воли Божией и исполнению ее. В общем рабстве усилилось сознание единства русских людей...» Также: «Влияние татар состояло, таким образом, не в том, чтобы Русь усвоила себе их идею власти, а, наоборот, в том, что Русь, пораженная бедствием и позором, глубже вдумалась в свою потенциальную идею и осуществила ее».

Эта «потенциальная идея», как ее называет Тихомиров была явлена уже в призвании Рюрика (ru-rik, рус-царь), а затем и при первых, «старших» Рюриковичах. Власть Князя была юридически не ограниченной, «неопределенной и безграничной». Именно поэтому Русское «старожильное право», начиная от Русской Правды и кончая Соборным Уложением 1648 года, вообще не содержит никакого описания Верховной власти (впервые определение власти Императора появляется только в «Воинском регламенте» Петра Великого). С другой стороны, неопределенными и безграничными были совещательные полномочия княжеской дружины («старшей» и «младшей») и городского веча. Таким образом, развивались аристократическое и демократическое начала - при том, что власть была, безусловно, монархической. Надо всегда иметь в виду, что любая власть едина и неделима, «монадична». Там, где провозглашена «теория разделения властей», всегда существует «невидимая власть».

Однако власть «старших» Рюриковичей подрывал «лествичный» принцип наследования Великого стола - не от отца к сыну, а к старшему в роду. Это и стало главной причиной политической раздробленности и последующей зависимости от Орды. О самой же Орде (в отношении к Руси) Лев Тихомиров говорит:

«Ханы поставили перед русскими только идею о необходимости сильной власти, но не дали ровно никаких идей власти».

Поэтому после обретения Москвой самостоятельности произошла «кристаллизация» той же киевской идеи. Власть Царя с восстановленным переходом Престола от отца к сыну унаследовала правовую неограниченность, а также неопределенность и неопределимость; место «совета князя и дружины» занял «Государев верх» («дума», «бояре», «совет Царя со бояры», т. е. то, что позже историки XIX в. согласились называть Боярской Думой), а всенародное совещательное собрание при Верховной власти («Совет всея земли» или Земский собор) стало основой «советного» (именно так!) государства. Все это носило название одиначества. Воспроизводилась та же модель, однако с важными добавлениями, связанными с тем, что государство раскидывалось по огромным землям. Речь идет о «тягловом государстве» (В.О.Ключевский), основные черты которого - отсутствие частной собственности на землю («Земля Божья и государева») и предоставление земли в пользование за службу, при том, что «одни служат, а другие кормят тех, кто служит» (В.О.Ключевский), но вторые не находятся от первых в личной зависимости. Община с круговой порукой (еще древнеславянская) стала частью «крепости». Вот это, да, влияние Орды, но лишь отчасти, потому, что земля прежде была под Ордой. И это был не «феодализм».

Такая централизация не только предполагала, но делала необходимым широкое и разнообразное местное самоуправление, мощное развитие которого началось еще при Елене Глинской (1508-1538) и утвердилось при Иване Грозном. «Самодержавие и самоуправление» - так называлось исследование С.Ф.Шарапова (1855-1911) - взаимно предполагали друг друга. Можно говорить, что это был «русский народный социализм».

Раскол середины XVII в. разделил народ на две части, предопределил дальнейшее насаждение европейских форм (в том числе, после 1762 г, псевдофеодального крепостничества). В конечном счете «отказ от Москвы» и привел уже в советское время к новому появлению «обезбоженного и обездушенного универсально-крепостного государства, организационно весьма близкого к опыту древней Москвы, только с обратным духовным знаком» (П.Б.Струве), включая как «земщину» (Советы), так и «опричнину» (партия). В 70-80-е годы ХХ века положение Генерального секретаря точно так же не было закреплено в законодательстве, включая Конституцию (чисто традиционно!), а соотношение КПСС и Советов воспроизводило «опричную» модель.

Сброс коммунистической «скорлупы», к несчастью, привел не к оживлению органической жизни (она была почти убита в 20-е годы), а к новой «евроамериканской рецепции» и, как следствие, к рассыпающейся государственности, способной быть удерживаемой лишь полицейским порядком, а также к несоответствию «закона» и «понятий». И единственно жизнеспособной сегодня является возможность «возвращения старой Москвы», конечно, с учетом всех реальностей и новых технологий. В частности, политическая идея «Царь и Советы», выдвинутая А.Л.Казем-беком (1902-1977) сегодня должна быть глубоко изучена.

Царь и народ

Субъектом теории социал-монархизма (в рамках 4ПТ) является «онтологическая пара» Царь-Народ. Пожалуй, лучшим образом она «схвачена» у Марины Цветаевой:

Это просто, как кровь и пот:
Царь - народу, Царю - народ.
Это ясно, как тайна двух:
Двое рядом, а третий - Дух.

Под народом, разумеется, конечно, не наличное большинство, а совокупность всех ушедших, живых и еще не родившихся. Царь же послан свыше, а не выбран и, тем более, не нанят за деньги. В этом - в том числе - глубинное родство Царства и брака.

Сегодня чаще всего приходится слышать возражения против наследственной власти. Здесь - непонимание того, что Царь - именно один (отсюда и «монархия»), царский сын есть он же сам. Монархия ноуменальна, а не феноменальна. Все дело в нашем отрыве от понимания семьи, отцовства и сыновства. Демократия - это действительно «феминизация» (в худшем смысле) и «содомизация» сознания. В этом смысле сегодняшние призывы к «возрождению семейных ценностей» при всей их - по форме - некоторой «истеричности» - шаг в правильном направлении. Когда нет семьи, нет своих мертвецов и своих чаемых будущих - не может быть и монархии.

Лев Тихомиров писал:

«Посредством династии единоличный носитель верховной правды становится как бы безсмертным, вечно живущим с нацией. Монархически настроенная нация поэтому всегда стремится к выработке династии, стараясь жить с одной царствующею семьей, которая передает своим членам от поколения к поколению задачу хранения народных идеалов точно так же, как они переходят от отцов к детям в самой нации. Эта династическая задача, однажды хорошо разрешенная, ясно, всем удобопонятно, исполняется затем без затруднений даже в случае физического пресечения династии, которая продолжает тогда свое преемство как бы посредством усыновления другого царственного рода [...]. Государь в глазах монархического народа есть наследник одной и той же династии, как бы вечно бывшей с нацией. Если даже физически преемство прерывается, то идеально это не допускается, этого перерыва не признают, Династия остается во что бы то ни стало единой».

И далее:

«Но вот в действительности она пресеклась. И что же? Народ прямо не признает этого факта [...] грамота об избрании Михаила Феодоровича составлена представителями народа так, чтобы в ней было возможно меньше элемента избирательного, зависящего от народных желаний, и как можно больше преемственного, связующего царя и народ со всей прошлой историей [...] И вот Михаил Феодорович как бы входит в прежнюю династию [...] Государь является преемником всего ряда своих предшественников, он представляет весь дух Верховной власти, тысячу лет управлявшей нацией, как сами подданные представляют не свою личную волю данного поколения, но весь дух своих предков, царям служивших [...] Государь одновременно и обладает всей властью этого идеала, и сам ему всецело подчинен».

Присяга Царю - это присяга не лично Ивану, Алексию, Николе, Георгию и т.д. - это присяга Роду. Чаще всего говорят, будто родовое наследование не гарантирует от прихода к власти злодея или слабоумного. Но разве выборность власти от этого гарантирует? Более того, не наследственная власть есть почти стопроцентная гарантия ее преступности. Достичь власти, не унаследовав ее, нигде и никогда не возможно без обмана, убийств, подкупа. А Царское происхождение уже есть гарантия от «делания карьеры», что предполагает изначальную невиновность («онтологическую девственность») Государя, вступающего в брак со своим народом. Конечно, трагические положения возможны всегда и везде - как в жизни человека, например, случайная смерть, болезнь.

«Разделение властей» - одна из главных составляющих «великой лжи нашего времени». Власть по природе своей (еще раз повторим) едина и монадична: она или есть, или ее нет. Первым это сформулировал Аристотель, создав учение о трех «правильных» типах власти - монархии, аристократии и политии (демократии) - и трех искаженных - тирании, олигархии и демократии (охлократии). Демократия - на грани «правильного» и «неправильного», поэтому она появляется дважды. Жизнеспособность каждого типа определяется, прежде всего, размером государственной территории. Монархия оптимальна при больших пространствах, демократия - в пределах города (потому - «полития»). За все последующие века политологии этого никто так и не опроверг. Поэтому выражение «форма правления»м - с ударением именно на «форму», принятая в современной теории государства, - тоже фикция. Правильно было бы говорить о «типе правления».

Л.А.Тихомиров в «Монархической государственности» подверг теорию разделения властей жесткой критике. Он говорит о единстве и неделимости Верховной власти и о принципиальном многообразии «управительных полномочий» как общегосударственного, так и местного значения. Постсоветские государствоведы (в частности, проф. С.С.Алексеев), говоря о власти Главы государства как об «арбитре» над «тремя ветвями власти»), по сути, повторяют, слегка их вуалируя, положения Л.А.Тихомирова. Как политическая жизнь, так и научная непротиворечивость неизбежно ведут нас - в области государствоведения - «вперед к Аристотелю».

Для России как Третьего Рима Царь (Император) это: 1) «епископ внешних дел Церкви», ее страж от ересей и расколов, как единственный в мире Белый (свободный) Царь имеющий правообязанность созыва Вселенских соборов. 2) Верховный Законодатель, Правитель и Судия. Высшие представительные органы не принимают законы, а обсуждают и подготавливают их. Однако вступает в силу лишь закон, утвержденный Государем. Управительные полномочия могут быть делегированы премьер-министру, канцлеру, диктатору и т. д. и затем распределяться по ветвям и отраслям. Суд состязателен, но от Государства не должно исходить обвинение. Царь и назначаемые им судьи - арбитры над обвинением и защитой (вменение обвинения Прокуратуре - огромная и трудно исправимая ошибка судебной реформы 1864 г., унаследованная в дальнейшем). Изначально суд - Царское (княжое) право.

Социальная природа монархического государства (в т.ч. поэтому надо говорить о социал-монархизме) прежде всего, в том, что в законодательной деятельности участвуют не политические (т. е. разделенные по идеологиям) партии, а социальные слои (раньше их называли сословиями), профессиональные объединения, трудовые коллективы, а также территориальные образования (земли). «Верховной власти - неограниченная сила правления, земле - неограниченная сила мнения» (еще славянофильская формула).

Разумеется, если мы рассматриваем современную Россию как находящуюся в переходном периоде (республика по форме, классический «римский принципат» с завещательной передачей власти по содержанию), то изменения государственного устройства должны быть осуществлены ненасильственно, мирно и в рамках механизмов, предусмотренных действующей Конституцией, причем, желательно их инициирование самим Верховным Правителем (Президентом).

Верховная власть не ограничена юридически. Однако Государь - «сын церковный», приносит покаяние и приемлет церковные таинства. Сама Церковь возвращается к строгой канонической практике, к Кормчей. Однако в будущем Царстве не должно быть никакого принуждения к вере. Никаких «справок об исповеди» и всего того, что сгубило прежнюю «симфонию». Клерикализм, то есть стремление духовенства руководить государством, тоже должен быть исключен. Люди обращаются к вере, глядя на Царя, Царицу и их детей. Верховная власть также осуществляет защиту ислама и других традиционных религий коренных народов России, местных обычаев.

Представительные органы, как и «Советы всей земли» (Земские соборы) старой Москвы, призваны доносить до Верховной власти думы, волю и чаяния народа со всей огромной России. Это их главная задача. В этом смысле «наказы депутатам» с правом их отзыва в СССР были куда ближе к жизни, чем сегодняшняя «независимость», а на самом деле как раз зависимость от финансовых и политических кланов. Возможен, например, двухпалатный «Высший Совет», состоящий из Совета труда (профессиональное представительство) и Совета земель (территориальное). Это то же самое старое сословное представительство, но с максимальным преодолением социальной несправедливости поздних (уже XVIII в.) проявлений сословности, «сословный социализм». Очень плодотворным представляется предложение Виталия Третьякова начать формирование новых (более подвижных и не привилегированных) сословий - крестьянского, рабочего, врачебно-медицинского, военного, научного, частновладельческого и др. - и переходить к передаче им (а не партиям) представительных функций уже сейчас. Это переход к постановке реальных, а не умозрительных задач.

В Сети идет широкое обсуждение предложений Виталия Третьякова по политической реформе, или «безкровной политической революции», как он сам ее называет. Характерно, что, хотя сама статья Третьякова была напечатана в «Известиях» еще в ноябре 2009 года, взрыв интереса к ней совпал с годовщиной Земского Собора 1613 года, положившего конец долгому безвременью.

Напомним, что Земский Собор («Совет всея земли») был органом сословно-представительным и одновременно территориально-представительным. На нем так или иначе были представлены все слои тогдашнего общества и все Русские земли.

«Что такое сословие?» - задавал вопрос Лев Тихомиров и отвечал на него так: «Нация, по различию условий жизни, по многообразию ее требований, всегда распадается на слои, не одинаковые по условиям жизни, а потому представляющие известные различия и в своем быте, в своих привычках, в том, что составляет сильнейшие и слабейшие их стороны. Это распадение на слои не есть какое-либо "исчезающее явление", не есть что-либо свойственное одному лишь периоду развития, а явление всегдашнее, вечное [...] Прежде всякий социальный слой, как только он обозначался в своей отдельности и особенности, становился основой государственного строения. Он привлекался к служению государству на основании тех своих свойств, которыми мог бы быть государству полезен. С другой стороны, он, именно как слой, получал государственное о себе попечение. Его жизненные свойства получали опору в государстве. Таким-то образом "класс" - социальный слой - становился сословием. Сословие есть не что иное, как государственно признанный и в связь с государством поставленный социальный слой».

Сословное представительство, в отличие от партийно-идеологического, выражает не умозрительные «принципы», а живые цели, задачи и интересы народа во всем его многообразии. На это как раз и обращает внимание Третьяков, утверждающий, что «парламентаризм, основанный на «безполой партийности» исчерпал свою политическую эффективность, а сам институт партий исторически устарел и почти полностью переродился в институт скрытого или открытого лоббирования интересов современных феодов и ограниченного числа владетельно-властных кланов. И далее: «Я думаю, что в современном парламенте России в равных пропорциях должны быть представлены, как минимум, следующие сословия: 1. Крестьянское (сельхозпроизводители); 2. Рабочее (наемные работники сферы материального производства); 3. Врачебно-медицинское; 4. Учительско-преподавательское; 5. Научное (наполовину гуманитарное, наполовину от естественных наук); 6. Информационное (но не журналистское, у которого и так есть трибуна); 7. Духовное (от традиционных религий); 8. Военное; 9. Управленческое (политическое); 10. Частнособственническое (владетельное); 11. Женское; 12. Опекаемых и поднадзорных (дети-сироты, старики, инвалиды, бездомные, заключенные). [...] Двенадцати сословиям должны соответствовать двенадцать парламентских курий с равным числом мест. А столь дорогие сердцу многих нынешние и идеальные прошлые и будущие партии (электоральные механизмы) пусть конкурируют своими конкретными списками за места в каждой курии, а не в Думе в целом».

О числе и именовании сословий и о «механизмах» можно спорить. На данный момент дело совсем не в этом.

Дело в том, что идеологическая умозрительность есть главное препятствие на пути органического, естественного развития государственности. Этой беде, на самом деле, не двадцать, и не восемьдесят с лишним лет, а, по сути, три с половиной века, если не гораздо больше. Последние двадцать лет - лишь наиболее яркое проявление, не более.

«Вместо планомерного, естественного развития, - писал еще в 1916 году крупный, но замалчиваемый историк и экономист, старообрядец И.А.Кириллов (1882-1974) в книге «Правда старой веры», - постоянные скачки, постоянное метание из стороны в сторону, от одной системы к другой, постоянное кромсание государственной территории на различные административные единицы. Нет ничего удивительного, что такие учреждения (включая сегодняшние - В.К.) не могут иметь для жизни страны существенного значения». «Россия, - указывал Кириллов, - государство, единственное в мире по величине своей территории [...] Величина и характер территории фатально предопределяют форму государственного устройства, и уклонение от последней всегда является тяжким недугом для страны». Он совершенно верно полагал, что «в допетровской Руси было заложено начало (выделено нами - В.К.)» русского государственного строительства. Именно так - начало, корень, из коего дереву еще только предстоит вырасти.

Безусловно, кроме сословности (социальности), важнейшее значение имеет начало земства. Поэтому будущий высший представительный орган при Верховной власти, создаваемый в рамках предусмотренного самой Конституцией переходного механизма, легче всего видеть как, например, двухпалатный, сословно- и территориально-представительный, с условными именованиями, например, «Палата труда» и «Палата земель».

«Федеративное устройство» государства должно остаться в прошлом. Никаких «суверенитетов», кроме Суверена. Назначаемые Верховной властью губернаторы или генерал-губернаторы осуществляют политическое руководство на местах. Но - при подлинном многообразии и «цветущей сложности» местной жизни и устройства. Любые формы местного самоуправления - земства, советы, казачий круг, церковные общины, курултаи - приемлемы. Население само избирает форму самоуправления и лиц, его возглавляющих, устанавливает местные налоги и сборы, определяет формы собственности и хозяйствования. Губернаторы в это не вмешиваются. Главная их задача - обезпечивать единство и целостность страны, функционирование объектов стратегического и общегосударственного значения, транспорта и связи.

Тем более, исключено образование политических субъектов по национальному признаку. Но - при полной культурно-этнической и этническо-религиозной автономии, свободе использования и развития местных языков и наречий.

Социал-монархизм выдвигает два основных начала жизни государства: Самодержавие и самоуправление. Именно так называлась опубликованная в 1899 г. статья Сергея Федоровича Шарапова (1855-1911). Согласно Шарапову, истинным врагом Монархии является бюрократия, которую он называл «тромбом» и предлагал отделить «дело государево» от «дела земского», создать «непосредственно под государем» ряд земских единиц (областей), самоуправляющихся на основании данного Монархом закона. Таким образом, возникает «ряд живых общественных самоуправляющихся земских организмов». «Наверх» выдвигаются лица из среды земства. Таким путем возможно создание многочисленного и действительно «лучшего» общественного класса».

Эти идеи С.Ф.Шарапова были только «наброском». Л.А.Тихомиров - во втором томе «Монархической государственности» (1905), а затем в статье «Самодержавие и народное представительство» (1906) - разработал эти вопросы более коренным образом. За основу он берет старомосковскую модель, но не как данность, а как заданность, говоря о «разумном пути», который «у нас не могут найти вследствие ошибочного взгляда о несовместимости Самодержавия и народного представительства. «В действительности между Самодержавием и народным представительством не только нет идейной противоположности, но эти два начала суть взаимно дополняющие. Народ может обладать в государстве своим [...] представительством только в том случае, если его представители не стремятся сделаться над ним господствующей властью, а эту опасность предотвращает лишь вручение Верховной власти Царю. Со своей стороны, для своего правильного действия Самодержавие в числе других условий необходимо нуждается в присутствии народного при себе представительства».

Тихомиров писал:

«Нынешняя Государственная Дума, которую приличнее бы назвать Народной Думой, должна состоять исключительно из выборного народного представительства, охватывающего его группы и разряды народа, имеющего права граждан Империи [...] Вообще, народное представительство, не имея никаких решающих прав, может, я полагаю, представлять Верховной власти безгранично все, что только народ имеет высказать своему Царю. Народные представители должны являться непременно от совершенно определенных групп населения, получать от них наказы и находиться в течение заседаний в непрерывных сношениях с избирателями. Избиратели, будучи недовольно своим представителем, могут отзывать его и присылать на место его нового».

Особо подчеркивается, что «суждения депутатов должны быть совершенно свободны, и они не подлежат за них никакой ответственности».

От себя можно добавить: Народная Дума могла бы быть двухпалатной и разделенной на Палату труда (социальное представительство) и Палату земель (территориальное и культурно-нациоональное представительство)

Но самое главное вот что. Земской Собор (Совет всей земли) -не разовое собрание, определяющее (не «избирающее»!) будущего Царя и Династию, но постоянно созывемое собрание всенародное, необходимое в особых ситуациях.

«Земский собор есть соединение всех государстсвенно-национальных сил, а потому его состав мог бы быть таков: Законодательный совет, высшая исполнительная власть (министерства), высшая церковная власть (сегодня можно дополнить - также и представители традиционных конфессий, прежде всего Ислама и Буддизма - В.К.), высшая судебная власть [...], высшие воинские чины, наличная Народная Дума и специально вызванные Государем или самим Земским Собором особые представители сословий и частные лица, известные особыми заслугами перед Отечеством на поприще трудов общественных, научных, промышленных и т.п. Это единение государственно-национальных сил - Земский Собор - есть высший, чрезвычайный орган царско-народного совещания».

И далее:

«Для народа и государства нужно и полезно исключительно непосредственное, групповое, внепартийное представительство народа при Верховной власти».

Путь к этому надо пролагать уже сейчас.

Оговорим, что сегодня речь идет, разумеется, о мирном переходном процессе на основании механизмов, предусмотренных самой действующей Конституцией.

Но также обратим внимание на следующее: cегодня бюрократия еще более (вместе с компрадорским бизнесом и космополитическим «креативным классом») является не только главным врагом восстановлении Русской исторической государственности (причем «скрепляет» сей «несвященный союз» именно бюрократия), но и прямо вредоносным «тромбом» даже в рамках существующих институтов. Свидетельство тому - предательство Новороссии.

Однако всевластие бюрократии может быть преодолено только на монархических - более конкретно, социал-монархических - путях.

Хозяйство и право

В своём фундаментальном труде «Монархическая государственность» Лев Тихомиров, опираясь на типологию Аристотеля (осмысленную через призму Православия), показывает принципиальную совместимость монархического типа власти с любыми формами управления (от диктатуры до прямой демократии на местах и даже анархии), равно как и с любыми формами хозяйства и собственности. При этом не может быть и речи о «священной» природе какой-либо формы собственности (как, например, частной у протестантов), или, наоборот, о её заведомом полагании чем-то негативным (что является своего рода манихейством).

Социал-монархизм принципиально не «зациклен» на экономике. Где-то лучше сделать так, а где-то - иначе. Имеют значения многие обстоятельства: размер территории, климат, природа, религия, культура, геостратегическое положение - то, что именуется «месторазвитием». Основа месторазвития - земля. Не случайно «земля» - синоним «волости», а «волость» означает также - власть. Земля, как и власть - неделима. Это то же самое отношение «Царь-народ». Отсюда невозможность и недопустимость частной собственности на землю. «Мать-Земля…»

Частная собственность на землю, что есть прямое нарушение сказанного в Псалтыре: «Господня земля и исполнение ея вселенная, и вси живущии на ней». «Земля - Божья и государева, а так ничья», - испокон веков говорили в русском народе. Земля в русском народном сознании - образ Богородицы (о Которой говорится в каноне: «Земле благая, благословенная Богоневесто, клас прозябшая неораный и спасительный миру»), и даже Духа Святаго («в Духов день Земля - именинница»). Земля может быть дана лишь во владение, во временное пользование, ради ее возделывания, но не в собственность с правом продажи, хотя всё, что на юридическом языке называется «плоды, продукция и доходы», может находиться как в коллективной, так и в частной собственности крестьян (христиан). Земля может переходить и по наследству - но без права её продажи (точно так же переходит по наследству, но не может быть проданной и царская власть; в этом смысле Царь - такой же «крестьянин»).

Таким же злом, как продажа земли, является капитализм. Капитализм - не синоним частной собственности (вопреки марксизму). Капитализм - это именно банковский капитал, «сотые» (проценты), то есть делание денег из ничто. Церковный канон полагает за это отлучение от Церкви. Даже если мы сегодня вынужденно имеем дело с банками и процентом, мы должны чётко осознавать, что это прямой грех со всеми вытекающими отсюда последствиями как для банкиров, так и для клиентов. Согласно Кормчей, получение (и дача) денег под сотые есть грех, за который полагается отлучение от Церкви. Сегодня под такое отлучение подпадает весь запад и весь «российский» «археомодерн». В этом вопросе существует полная солидарность с Исламом. То, что высокоразвитая безпроцентная экономика возможна, свидетельствует современный Иран.

Надо напомнить, что Маркс в «Капитале» критикует только промышленный (то есть национальный) капитал, но молчит о капитале банковском. Это не случайно: интернациональный банковский капитал, как и «пролетариат», «не имеет отечества», и при этом стоит над противоречиями между промышленниками и «пролетариями», а потому в определенных случаях он может «поставить» и на «пролетарскую революцию». Так произошло в начале ХХ века в России, и на этом была основана вся деятельность Л.Д.Троцкого как до 1917 года, так и после.

Не случайно многие идеи социал-монархизма тогда же возникли в среде именно Императорской армии и разведки - в качестве противоядия. Генерал А.Д. Нечволодов (1864-1938) в книгах «От разорения - к достатку» (СПб., 1906) и «Русские деньги» (СПб., 1907) доказывал необходимость отказа от виттевского «золотого рубля» и перехода на бумажные деньги, выпускаемые Самодержавной властью и обезпеченные всем национальным богатством страны. Именно идеи Нечволодова об обезпечении денег всем национальным богатством пытался воплотить в конце 40-х гг. И.В.Сталин (да и его работа «Экономические основы социализма в СССР» во многом с ними связана, разумеется, без упоминания), а затем - во Франции - генерал де Голль, за что ему и «устроили» неомарксистский 1968-й год… Именно отсутствие полноценной Монархии и обрекло в конечном счете эти попытки на неудачу (во Франции сразу, в СССР - с «задержкой»).

Охаянный за «полицейский социализм» глава Особого отдела Департамента полиции (с 1902 по 1903 г) С.В.Зубатов (1664-1917) в числе прочего считал необходимым превращение рабочего класса в особое, признанное властью сословие, наделенное правами и привилегиями и охраняемое Государем. Интересно, что по мере «русификации» советской власти и эта идея - разумеется, безымянно - всплывала и начинала «работать», и тоже после войны. Вспомним т. н. «рабочие династии», в том числе описанные в романе Всеволода Кочетова «Журбины» (советский аналог юнгеровского «Труженика»)… Увы, и это не выжило - опять-таки из-за отсутствия «династического сознания», невозможного без Монархии…

Идеи Нечволодова и Зубатова вместе с наследием Фридриха Листа (1789-1846), Лоренца фон Штейна (1815-1890), С.Ф.Шарапова (1855-1911), П.Н.Савицкого (1895-1968), наших современников, таких, как американский «диссидент» Линдон Ларуш, русские С.Ю.Глазьев, А.Б.Кобяков, В.Ю.Катасонов и другие, могут быть - и уже суть - почва, на которой растет экономическая доктрина социал-монархизма.

В принципе, оптимальной хозяйственной структурой будущей монархии, если она будет восстановлена, можно считать такую: земля, её недра, леса, водные ресурсы, а также континентальный шельф находятся в исключительном владении государства («Земля - Божия и государева»), но могут предоставляться во владение и пользование подданным Империи и их корпоративным ассоциациям. Вся тяжёлая, стратегическая, оборонная, авиационная, атомная, космическая промышленность и высокие технологии (включая нанотехнологии) также принадлежат исключительно государству. Гражданский морской, гражданский воздушный флот и железнодорожный транспорт могут работать на смешанной государственно-частной основе, как и сегодня - по типу, например, РЖД. Образование - государственное, но с учётом местных культурно-религиозных и этнических особенностей (на добровольной основе). Примерно то же самое должно касаться и медицины, с высокими заработками работников, но частные клиники, видимо, могут существовать. В сельском хозяйстве, рыболовстве, промыслах и т.д. могут существовать все формы владения и производства: от государственных до фермерских. Сфера легкой и пищевой промышленности, различные виды услуг лучше всего, если будут частными.

Вся финансовая деятельность (в идеале и в конечном счёте - возможно, не сразу - безпроцентная, как в исламских странах), безусловно, должна находиться в руках государства и осуществляться от имени Государя - по принципу «динария кесаря». Промышленный, Крестьянский, Кооперативный, Земельный, Горный, Лесной, Строительный, Банк молодой семьи и другие банки должны быть филиалами Государственного банка, хотя и располагать большей степенью свободы. Частная же финансовая деятельность и, тем более, безконтрольный допуск деятельности иностранных и международных финансовых структур допущены быть не могут.

В государственном секторе, безусловно, придётся вспомнить о советском организационно-техническом опыте - разумеется, за вычетом бюрократически-мелочной регламентации и «партийного контроля».

Видимо, к жизни должен будет вернуться такой исконно русский вид предпринимательства и труда, как артель (в том числе в форме полного и ограниченного товарищества). Артели (кооперативы) появились в России еще в царствование Николая II, и их возрождение в первые два года «перестройки» казалось очень хорошим признаком. То, что за этим скрывалось государственное предательство, стало ясно только после того, как была отменена монополия внешней торговли, и кооперативы стали превращать в «совместные предприятия», через которые началось разграбление национальных богатств. Следует понять: то, что так произошло, не должно означать негативной оценки самого типа хозяйствования.

Государство однозначно должно будет взять под прямую опеку фундаментальную, в том числе теоретическую, науку как основу для любого промышленно-технологического развития. Отсутствие быстрого «коммерческого выхода» здесь не должно быть препятствием. В идеале наука находится под личной опекой Государя, а культура - Государыни. Сегодня об этом можно говорить только «в желательном падеже».

Монархическое государство есть государство социального сотрудничества. В руководящих хозяйственных органах государственных предприятий должны быть на равных представлены представители администрации и трудящихся, в смешанных и частных - предпринимателей и трудящихся. То же самое касается отраслевых профсоюзов (синдикатов), имеющих своё представительство в общегосударственных законосовещательных органах (по типу Земских соборов). Очень интересным в этой связи представляется опыт Испании 40-х-50-х годов прошлого века с её «Хартией труда». Вообще, опыт синдикализма может быть очень полезен.

Социал-монархизм рассматривает право как объективную, Богом данную реальность, необходимую для жизни государства и народа. Однако право не самоценно. Современная юриспруденция, возводя право в «абсолютную ценность», тем самым в лучшем случае «отмысливает» вопрос о его происхождении, в худшем - превращает право в идола. «Новое язычество» - это не русское Родноверие, «новое язычество» - это культ права как идола, которому приносятся жертвы, «гуманитарные бомбардировки». Возможно, и 2 мая в Одессе - тоже жертва идолу «прав человека».

Древние арии знали «Роту» - мировой закон, имеющий вращательную природу (вокруг Мирового древа как космической оси, т. е. соответствующий движению циклического времени) и проявляющийся в смене времен года и трудовой, а также празднично-ритуальной практике человеческих общностей. Исполняя Роту, люди встраивались в закон мировой гармонии и порядка. Отсюда было недопустимо нарушение клятвы и общепринятых понятий о добре и зле.

Не будем здесь и сейчас подробно говорить о пред-христианской эпохе. Желающих отсылаем к блестящему труду М.Л.Серякова «Вселенский закон. Незримая ось мироздания» и другим книгам этого автора.

Но отметим: Православное христианство, не отрицая такого понимания, видит в праве действие Святаго Духа истиннаго и животворящаго, «иже везде сый и вся исполняяй».

Напомним, что первый же сохранившийся памятник русской православной политико-правовой мысли - «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона Киевского (в схиме преп. Никона) содержит два основных посыла: отбрасывание июдейского (а косвенно и греко-римского) законничества во имя «благодати, данной Исусом Христом» и сугубое возвеличение миссии Православного Монарха.

Действия Святаго Духа многоразличны и личны. Поэтому нет и не может быть какого-то «единого права». Право - «правь» - то есть то, с помощью чего правят, определяется подданством Царю, религиозной верностью, принадлежностью к народу и этносу, социальной (сословной) принадлежностью, возрастом, семейным положением, профессией и профессиональной подготовкой. Не может быть «равного доступа» к ядерному реактору физика и художника, к операционному столу - хирурга и медсестры… Профессионально управлять государством и судить об этом может только тот, кто знает все его «входы и исходы», в том числе государственную тайну. «Права человека» - абсолютная абстракция, которую можно сравнить разве что с нефигуративной живописью (и то, и другое, кстати, из одного источника).

Высшее воплощение идей Илариона - эпоха Иоанна Грозного (оклеветанного Русского Государя) с наивысшим подъемом власти Царя («десница и шуйца» из писем к князю Андрею Курбскому) при наивысшем же подъеме местных вольностей («земская и губная реформы»). Именно тогда Царь Иоанн говорит иноземным послам, что «Греки не Евангелие», а Русское Христианство - от апостола Андрея. В эпоху раскола «Русское» потерпело драматическое, но не окончательное поражение. В Соборном Уложении Алексея Михайловича еще сохраняются следы «старожильного права». Со времени Киевской Руси суд творился князем («княжое право»), затем, на Москве - Царем и от его имени (Иван Грозный передавал судные полномочия губным избам). При всех «эксцессах» XVIII в. судебно-правовая система еще имела возможность развиваться органически. При Екатерине II была создана система судебных учреждений, в которую входили уездные и земские суды для дворян; губернские и городские - для горожан; нижняя и верхняя расправа - для свободных крестьян. Действовало «инородческое право», включавшее в себя шариат, шаманское право, а после присоединения Западного края - кагальное право. На самом деле это и была «цветущая сложность». Увы, недоразвившаяся и обрубленная.

В свою очередь европейская система «юридической однородности» (нашедшая свое выражение прежде всего в буржуазном «Кодексе Наполеона») даже в Европе породила и продолжает порождать (сегодня уже «в электронном виде») наивысшую степень отчуждения, прекрасно описанную еще в 1915 г. Францем Кафкой в романе «Процесс». Навязанная России в рамках «судебной реформы» 1864 г. такая однородность вела к тому, что, используя выражение И.С.Безобразова «одно крепостное право, то суровое, то мягкое, заменилось другим, всегда суровым и никогда не смягчающимся». Реформа была антимонархической по своей природе. Отказавшись от «царева суда», вменив государству в лице назначаемых Императором прокуроров исключительно обвинение, реформа сделала его (и Царя) «вечным врагом» собственного народа. Одновременно защиту стало возможным покупать за деньги, а сама адвокатура оказалась заинтересованной в наличии революционного движения, обезпечивавшего ей популярность процессов и огромные доходы. Так сложился союз либеральной интеллигенции (главной силой которой были именно «присяжные поверенные») и революцией. В целом примерно такое же положение сохраняется по сей день.

Современное евроамериканское, выдающее себя за «универсальное», право, основанное на Ветхом Завете с одной стороны, и римском ius civile - с другой, характерно «однородностью и изотропностью» «правового пространства». Точно так же, как на принципе однородности и изотропности пространства физического была основана вся наука Нового времени.

На самом деле право жизненно и конкретно.

Фундаментальным поэтому является понятие «правообязанности», введено русским правоведом Н.Н.Алексеевым (1879-1964), который расшифровывает:

«Это органическое сочетание прав и обязанностей в многосторонних отношениях [...] Правообязанностям на одной стороне могут соответствовать односторонние положительные обязанности с другой. Идеальным случаем подобных отношений мог бы быть тот неограниченный монарх, который рассматривал бы свою власть не как право, но и как обязанность по отношению к подданным, как служение им [...] Правообязанностям с одной стороны соответствуют правообязанности с другой». Такой «общественный идеал» «мог бы быть осуществлен в том случае, если бы ведущий слой государства проникся бы мыслью, что власть его не есть право, а и обязанность; и если в то же время управляемые не были бы простыми объектами власти, не были бы только носителями обязанностей, положительных и отрицательных, но и носителями правомочий [...] В таком государстве поистине свобода была бы идеально соединена с повиновением [...] как свобода органической принадлежности к целому».

Алексеев справедливо видит идеал понимания правообязанности в Московской Руси и при этом выказывает понимание сущности кризиса русского правопонимания, вызванного «западничеством»:

«В жизни нашей получилось поражающее несоответствие между юридической формой и бытом: усвоив западную юридическую форму, мы, однако, не выработали соответствующей ей техники; в то же время не вполне отрешившись от своих собственных форм, мы теряли постепенно все то положительное, что им было свойственно. Мы не развили в себе западной техники исполнения отрицательных и условных обязанностей, мы не были крепки ни в уважении к собственности, ни в исполнении договоров; но в то же время мы не развивали нашего права в сторону проникновения в него начала правообязанности и даже утеряли в этом отношении многое, что было заложено в московскую эпоху. Таким образом, наша жизнь в это время была типичным "ни то ни се"».

Сегодня это еще более справедливо - и катастрофично - чем во времена после 1862 и после 1905 гг.

Строго говоря, каждое право есть и обязанность. Право занятия государственной должности должно предполагать обязанность пройти соответствующую моральную (включая службу в армии) и профессиональную подготовку. Почему подобные требования (кроме армии) предъявляются к врачам, но не предъявляются к чиновникам? Право участия в представительной деятельности связано с теми, кого конкретно человек представляет (земляков, коллег по профессии и т. д.). «Наказы избирателям» (в советское время они, кстати, были) обязательны - с правом отзыва. Все это касается и т. н. «фундаментальных прав и свобод». Свобода слова предполагает знание того, о чем говоришь. Право на жизнь - с момента зачатия, что предполагает запрет абортов. Право на труд есть также и обязанность трудиться, разумеется, при безусловном разнообразии форм труда. Но по тем же причинам и творческая свобода не может быть произвольно ограничена: какое право имеет чиновник влезать, например, в вопросы теоретической физики или поэзии?…

Гарантом правообязанностей является стоящая над всеми социальными слоями Верховная власть.

Введение понятия «правообязанности» неизбежно ведет к пересмотру представлений о праве, к «исправлению имен», то есть к возвращению изначальных, лежащих в его основе, смыслов.

Возможно существование двух «уровней права» - общегосударственного (имперского) и местного, включая местное обычное и религиозное - шариат, шаманское право народов Севера и т. д., как это было в Российской Империи. Разумеется, местное право может быть использовано только внутри местных и этнических общностей, а для иных участников правоотношения применяется имперское право. Возможно также существование сословного права - более широкого, чем нынешнее корпоративное, вплоть до создания сословных судов. Так соотносится единое правовое пространство и право как «мера свободы» в ее многообразии.

Социал-монархический подход к «судной власти» мог бы быть совершенно иным. Прокуратура (за которой остается надзор за соблюдением законов и борьба с коррупцией) от функции государственного обвинения освобождается. Обвинение и защита осуществляются в рамках одного сословия (трудового объединения) правоведов - не за гонорары, а в рамках выполнения профессиональных обязанностей и в перспективе карьерного роста. Профессиональные судьи назначаются пожизненно и могут смещаться за совершенные правонарушения Верховной властью, от имени которой оглашается приговор и которая является высшей апелляционной инстанцией. Могут также создаваться сословные (профессиональные) суды (по типу советских товарищеских судов, но с реальными, в т. ч. уголовно-процессуальными, полномочиями), военные, церковно-православные, казачьи, шариатские суды, суды обычного права малых народов и т. д. - при возможности подачи апелляций их решений перед Верховной властью. В случае, если один из участников процесса не подлежит такому суду, обязательно привлечение всех участников процесса к Коронному (Имперскому, Верховному, Государственному… - название сейчас установить невозможно) суду.

Тем самым право избавляется от своего отчужденного характера и начинает жить живой жизнью…

Итак…

Социал-монархизм, скорее, есть «сумма Русской истории», чем строгая идеология. Это «задание», которое можно кратко определить следующим образом. Духовно-историческое преемство от Древней, а затем Московской Руси, включающее преемство Римско-византийское (но к нему не сводящееся), правовое преемство от Российской Империи, прежде всего, династическое, на основе Клятвы 1613 года и Указа об Императорской фамилии 1796 г., военно-организационное и социально-организационное преемство от СССР (за вычетом навязанного «марксизма-ленинизма»). Осуществлению этого синтеза должен быть посвящен весь последующий «русский праксис». Разумеется, как из «советского» «вычитается» «марксистское», так и из предыдущих эпох «вычитается», например, крепостническая зависимость эпохи 1762 («Указ о дворянской вольности»)-1862 гг. и связанное с ним «западничество» высших слоев, или же «церковное реформаторство» XVII века. Да, не «данность», а «заданность».

Однако, поскольку мы говорим о социал-монархизме в реальном политической контексте, мы вынуждены хотя бы кратко сказать о его взаимоотношении и взаимодействии с современными политическими идеологиями (на наш взгляд, уходящими в прошлое).

Конечно, в Русском былом для социал-монархизма важнее всего собственно отечественная монархическая традиция - от «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона Киевского, через послания священноинока Филофея о Третьем Риме, Степенную книгу благоверного Царя Ивана Васильевича Грозного и Уложенные грамоты первых Романовых - до Уваровской триады «Православие, Самодержавие, народность» и последующих трудов Льва Тихомирова и Константина Леонтьева. Россия как Не Запад, отстаивание свободы от «романо-германского плена» - в этом социал-монархизм полностью солидарен со славянофилами и, особенно, евразийцами и неоевразийцами (с некоторыми оговорками по поводу «идеократии»).

Как ни покажется странным, социал-монархизм практически ничего не может взять из родившегося (а, точнее, не родившегося) в горниле междоусобной брани 1917-1922 года. Признавая патриотизм, личное благородство и подвиг Белых, мы не можем принять поведения большинства Белых вождей в 1917 году и их дальнейший республиканизм и «непредрешенчество» (за исключением отдельных светлых фигур). Легко видеть и ограниченность монархических проектов в эмиграции, как правило, «нерефлективных» и ориентированных лишь на прошлое (кроме «младороссов» Казем-бека и отчасти И.Л.Солоневича, впрочем, часто впадавшего в «культурное плебейство»). Но и «красная история» для нас начинается лишь после 1924 года - с того момента, как Сталин объявил народный (он назывался «ленинским») призыв в партию, и она постепенно стала превращаться в русскую хотя бы этнически. Этот процесс завершился событиями 1937-38 гг., когда были уничтожены «революционеры-ленинцы» и началось частичное восстановление Империи, так и не обретшее целостного завершения и закончившегося «ленинским» реваншем ХХ съезда, «оттепелью» и «перестройкой» - на чужой аршин. Если бы «поздний сталинизм» 1943-53 гг. получил свое государственно-строительное завершение и был «достроен», он мог бы быть приемлем. Но, как уже было сказано выше, «вождизм» ограничен сроком жизни вождя. Таким в оптике социал- монархизма предстает «советское прошлое» - также при полном признании таких его побед, как ядерный щит, Русский космос, социальные достижения - медицина, образование… Социал-монархизм - не «антисоветская» идея, но и не «советская». Это может кому-то нравиться или нет, но это так.

С другой стороны, социал-монархизм это именно социализм (как противоположность капитализму). Но это иной - почвенно-земский социализм, отвергающий саму суть капитализма - засилье финансового капитала и в пределе сам банковский процент - но лояльно относящийся к частнопредпринимательской деятельности в области производства, ограниченной социальной ответственностью. В этом смысле социал-монархизм в чем-то близок даже к социал-демократии. Кроме одного - это не демократия. Точнее, демократия лишь в ее исконном значении - на уровне самоуправления общин и областей. Принимаемый социал-монархизмом тезис славянофилов «Правительству неограниченная сила правления, земле - неограниченная сила мнения» - не социал-демократический; хотя в области экономики многие идеи социал-демократиии вполне созидательны. Как ни странно может показаться, но многие из форм социализма, которые критиковали т. н. «классики» в своем «Манифесте», - куда более приемлемы, чем сам «Манифест».

С либерализмом же социал-монархический проект не имеет, пожалуй, ничего общего. Ну разве что с признанием принципа свободы труда и творчества, но осуществима эта свобода на самом деле куда прочнее без либеральной диктатуры денег и полукриминальных меньшинств.

Будущая русская монархия, если она будет восстановлена, не будет механически воспроизводить ни московскую, ни петербургскую, ни «сталинскую» модель. Она будет духовно (в смысле верности Православию и модели государственно-церковных отношений), а также в плане социального представительства наследовать Московской Руси; юридически (клятва 1613 года, законодательство Императора Павла 1796 года о престолонаследии и Императорской фамилии) преемствовать Российской Империи; в вопросах социального, промышленного, военного строительства использовать (как с технической точки зрения наиболее успешный) советский опыт. При этом его использование будет очищено от «родимых пятен марксизма» и вообще идеологической тоталитарности, от чрезмерного давления на социальные слои, культуру и частную жизнь человека, бывших, к сожалению, неотъемлемыми чертами «советского социализма», при всех его достижениях, и даже, скорее всего, эти достижения в то время (именно в то) и обезпечивших. Всё это надо не воспроизводить в будущем, а прежде всего, понимать.

Сегодняшний спектр политических идеологий в России - спектр мнимостей и миражей. Коммунизм, что бы ни говорили его сторонники, мёртв. Либерализм с самого начала показал свою непригодность и неприглядность, а сегодня является средством ускорения распада страны, её включения в евроатлантическую систему в качестве наиболее слабого и подчинённого звена. К сожалению, «русский национализм» в его нынешнем виде, ориентированный на «белую Европу» (которой уже давно руководят далеко не «белые»), всё более смыкается с либерализмом. Социал-демократия как сочетание «мягкого социализма» (тоже европейского типа) с «либеральными ценностями» в российском контексте мертворожденна. «Консерватизм» «единороссов» не пригоден просто потому, что в сегодняшней РФ «консервировать» нечего - разве что те же «либеральные ценности» и «завоевания 90-х». В этих условиях социал-монархизм является не только жизнеспособной идеологией, но цивилизационным проектом, органически вытекающим из всей русской истории всех её эпох. Это закономерный и исторически востребованный путь новой России.

Историческую форму монархии в России можно в известном смысле считать тезисом, историческую советскую форму социализма - антитезисом. Речь идёт - не может не идти - о синтезе. Этот синтез вызывается к жизни всплытием глубинных оснований русской истории, «Русь новая, крепкая, по старому образцу» (прав. Иоанн Кронштадтский). В каком-то смысле это наш Град Китеж.