Мы играем в подъезде. Рассказ с того света

«Когда ноябрь, а на улице пурга и от мороза звенит железобетон – это значит, что ты живёшь на Крайнем Севере, наступила длинная полярная зима, и она продлится до самого июня следующего года. У тебя впереди девять месяцев белого безумия, и если ты – замужняя женщина, тогда знаешь, чем занять это время (хотя, конечно, каждый год одно и то же…) Но если ты – подросток, а твоя семья состоит из простых людей – обычных «заложников Севера» – то у тебя небольшой выбор: будешь сидеть дома (если он у тебя есть) или тусоваться в подъездах, откуда тебя будут выгонять недовольные жильцы.
Но есть у нас один подъезд, откуда уже месяц никто не прогоняет. Оно и понятно: всё отломано, оплёвано, лифт не работает, почтовые ящики раздолбаны, половина лампочек на площадках не горит, короче, бардак. И всем это «по барабану». Ну, и класс! Зато нас никто не трогает. Мы там играем.
Игры разные: типа, угадываем артистов или группы, анекдоты рассказываем, Славик иногда приходит с гитарой, побренчит, а мы песни поорём, но это туфта – у него плохо получается, косит «под Цоя», дёшево. Колян ему точно скоро гитару поломает, потому что его это уже бесит, он сам говорил. Ленка с погонялом «Фома» вечно целуется со всеми подряд, меня бы уже стошнило – я сколько сама с парнями гуляла, уже всё было, а целоваться – это дурдом, не люблю: как начнут сопеть, слюни текут…фу, блин! Я спрашиваю их – ну, Славика, Коляна, Жлоба, Телека – как пишется по-английски «Продиджи»? Славик пишет на стенке «prodidzi» да ещё свастику сверху пририсовывает своим маркером красным, дурак. Там на стене этих свастик и так до черта, при чём тут она? А Колян, тоже тормоз, прибавляет своим чёрным маркером «цой жив» и Славкину надпись исправляет на «prodigy». И давай спорить, пока я им свой значок не показала с названием группы. Они потом Жлоба заставили закрашивать всё и по-новой писать на стенке правильное название.
Или вот спички бросаем, чтобы к потолку приклеивались. Знаешь, как? Ну, если знаешь, не буду рассказывать…Иногда пиво пьём, бывает, водку, если у кого день рождения или праздник, или просто так. Злит, когда кто-то дверь входную не закрывает в подъезде: сразу холод к нам на девятый этаж поднимается, а без лифта не набегаешься. Но пацаны Жлоба посылают закрывать, а за это дают ему лишний раз «травкой» затянуться: одна ходка – одна затяжка.
…Вообще, я от Дэна торчу. Это отличник из нашего класса, спортсмен, с нами не играет, но не задаётся, просто у него времени нет – то тренировки, то олимпиады, то ещё что-нибудь. Старики у него нормальные, не лезут к нему, везёт…И брат у него младший, имя такое странное, нерусское. Прикольный пацан такой, малолетка, первый класс или второй, не помню. Короче, Дэн – это моя несбыточная мечта. Я на прошлый Новый год на дискотеке пригласила его «медляк» потанцевать, он пошёл. Я думала, он потом меня пригласит, а ему по фигу: со своими дружками прикалывается, стоят и ржут, и эта ещё липнет к нему, Фатима-дочь мента. Сучка, я б ей надёргала! Так потом не оберёшься…
Вот. А в подъезд иду, потому что с ЭТИМИ всё просто: выпить так выпить, покурить так покурить, позажиматься – им только намекни! А хочешь уколоться – Колян знает, куда идти.
 Но сегодня что-то пошло не так. Колян психует, потому что один тип не отдаёт ему деньги за «колёса», то есть таблетки с «дурью», ну, кислоту, как ещё тебе сказать? И Коляну светят неприятности. Я видела этих мужиков: на белой «тойоте» ездят, такие хмурые, деловые. И Колян говорит, что сегодня Бадик или деньги несёт или уходит отсюда раздетый…Приходит Бадик. Он уже год «на игле», а «колёсами» торгует, чтобы было, на что колоться. У него родители не последние какие-нибудь, отец где-то в мэрии даже пашет. А Бадя с нами тусит, ему нравится – он и приходит. А теперь ещё и эта фигня…
Пришёл Бадик не один, с подружкой: на той шубка нутриевая, шапочка-норка, серёжки золотые, вся деловая. Мы тоже, в принципе, не раздетые ходим, но эта – «вся из себя»!
- Баджо,- это она Бадю так называет,- отдай ему бабки и пошли отсюда. Бадя достаёт из кармана дублёнки четыре зелёных «стольника», но Колян ему:
- Дальше что?
- Завтра. Хорошо? – Бадя не смотрит в глаза Коляну, который даже не глянул на протянутые деньги:
- Снимай дублёнку.
- Ник, правда, завтра вечером всё принесу.
- Завтра и дублёнку заберёшь,- Колян жёстко глянул на Бадину подружку,- и шубу тоже.
- Какую шубу? – у Бади нервно дёрнулся глаз.
- Её шубу. – Колян с пивной банкой в руке грубо указал на девчонку.
- Ты чё, охренел? – окрысилась та.
- Жлоб! – позвал Колян, - прими имущество.
Жлоб подходит к Баде, и начинает расстёгивать на нём новенькую итальянскую дублёнку. Бадя стоит молча, его подружка, было, дёрнулась, но Бадя сказал ей, чтобы шла отсюда и не вздумала старикам ляпнуть или (не дай Бог!) в милицию. Эта постояла немного, ещё чего-то повякала и ушла. Тогда я Коляну говорю: «Коль, ну пусть завтра принесёт, а?»
- Иди отсюда! Не твоё дело,- и оборачивается к Баде,- шапку тоже давай. Тот снял.
- Вали отсюда! Завтра в это время чтоб всё было. Я свои отдам, учти.
Бадик ушёл. Не знаю, что он там дома рассказывал и, вообще, как дошёл по морозу такому. Мы примолкли, Колян допивал пиво, Жлоб рассматривал Бадины шмотки, Ленка дымила в потолок, Стасик постукивал по гитаре, Славик щёлкал зажигалкой. Кто-то вышел на площадку с мусорным ведром,но тут же вернулся обратно, сделав вид, будто что-то забыл…Знаю я эти «забывания»: ссут они нас, вот и все «забывания»! И правильно делают, что ссут.
Настроение было испорчено. Ник сказал Жлобу, чтобы унёс шмотки к себе домой, а завтра принёс в это же время сюда. Ник ушёл, а мы ещё посидели немного и тоже разбрелись.
На следующий день всё это и случилось. Пришёл Бадик, в спортивной шапочке и куртке, без денег: то ли ему кто-то не отдал, то ли ещё что-то. Колян ударил его в лицо, Бадя упал возле мусоропровода, Колян отдал свой «косяк» Жлобу: «На, кури до конца». Жлоб взял. Бадя начал проситься, говоря, что через два дня приезжает из командировки отец и даст ему денег, потому что всегда даёт. Колян сказал, что не может ждать и часа, что сегодня вечером придут к нему и спрашивать ничего не будут. Бадя встал на колени. Колян сказал Жлобу: «Считай, что шапка твоя. Понял?» Жлоб был уже сильно обкуренный, он стянул ободранного «песца» со своей бритой головы и надел его прямо на спортивную шапку Бади. Колян пнул Жлоба под зад: «Дебил! Я что, дарить тебе её буду? Дай ему по роже! Дай этому козлу! Давай, мочи его!» Мы не успели обернуться, как Жлоб набросился на Бадю. Он бил его, будто мстил за что-то: будто это ему, Жлобу, а не Коляну и его тайным покровителям Бадя был должен какие-то деньги! Бадя не сопротивлялся и это подогревало бешенство Жлоба. Страшно рассказывать, что было дальше, но мы видели, как Жлоб топтался по Бадиному лицу и груди, а Колян отвернулся и потягивал пиво, словно в двух шагах от него никого не убивали по его же приказу…Мы с Ленкой убежали…
…А на следующее утро, когда мы шли в школу мимо ТОГО ДОМА, там уже толпились люди, и милиционеры вытаскивали из-под дома  окаменевший заснеженный труп. Это был совершенно раздетый, не похожий на себя, Бадя, больше известный своим одношкольникам как Боря Дядечкин. Мне стало плохо, меня рвало, и я не пошла в школу в этот день…
Вечером я сама умерла. От передозировки. Так получилось. Всё правильно…»


В.Дегтярский