Действуй, Плиткин!

Есть произведения, герои которых с детства знают свою жизненную цель и с детства же к ней и стремятся. И есть авторы этих произведений, которые знают к чему вывести своего героя в будущем и с самого рождения наделяют их необходимыми свойствами. Так любитель считать ворон становится математиком или бухгалтером, а тот, кто с пелёнок витает в облаках, вырастает прославленным лётчиком или метеорологом. Можно привести множество примеров, в которых то ли герой подыгрывает автору, соглашаясь быть тем, кем тому удобнее его видеть; то ли автор дурачит читателя и выпячивает только то, что выгодно ему для его личных целей.

Но герой этого произведения, Максим Плиткин, не из таких ранне определившихся, кто, фигурально говоря, в детстве сказал А, а в юности продолжил, сказав Б; он из тех, кто даже не разучил алфавит, потому как не может определиться какую же букву выбрать, с чего начать и к чему прийти. Максим довольно рано осознал одну простую, но неприятную вещь: становясь кем-то одним, ты автоматически перестаёшь быть кем-то другим. Выбрав одно единственное призвание, лишаешь себе бесконечного множества других. Обмен неравнозначный и очень горький: что-то одно, против всего остального. Каково было бы стать археолого-космонавто-почтальоно-дантистом? Или менеджеро-полярнико-инженеро-кассиро-водителем? Но жизнь протягивает тебе колоду карт и просит вытянуть только одну из них. И неважно подана колода рубашкой вверх или вниз, раскрыта веером или лежит в руке плотной пачкой, тянешь ты вслепую или осмысленно. В любом случае делая выбор в пользу чего-то одного, разом отказываешься от всего остального. 

Поэтому Максим Плиткин жил как живётся, ни к чему особо не стремился и ни к чему надолго не привязывался. И единственно, что он знал точно, что никто и никогда не сможет про него сказать: "Вот этот человек он желает разобраться в чём-то до конца и в чём-то достичь совершенства", потому как такое заявление означало бы отказ его, Максима, от всего другого, что так же следовало бы разобрать до конца и что тоже должно быть освоено в совершенстве. И ещё он знал, что будет написано на его могильной плите. Слова, которые были девизом его жизни: "Он так хотел хоть кем-то стать, что стал никем, чтоб быть всем сразу".