маленький Rx 360

На рыхлые сугробы опускается пушистый снег. Зима кутает деревья в пуховые одеяла, надевает на веточки белые перчатки. Под заснеженными крышами города тёплым светом выделяется одно окно. Снежинки слетаются на подоконник, сквозь холодное стекло заглядывают вглубь комнаты.

В комнате у окна стоит маленький мальчик, одетый в пижаму синего цвета с жёлтыми звёздами. Ясные глаза всматриваются в темноту зимнего вечера. Он разглядывает снежинки, прилипшие к стеклу, и воображает, будто это маленькие мохнатые существа прилетели из неизвестной галактики, чтобы посмотреть, как живут люди.

В глубине комнаты пожилой мужчина разжигает камин. На когда-то тёмных волосах белеют пряди цвета уличного снега. Мягкая улыбка, готовая простить все шалости мальчику. Узловатые пальцы рук, способные соорудить и починить что угодно. Тёплый взгляд, который, кажется, знает всё на свете.

— Садись, Rx 360, я расскажу тебе сказку.

Мальчик взобрался в кресло, казавшееся ему огромным, как космический корабль, который он видел в мультфильмах. Вечерами, похожими на этот, когда взрослые занимались своими серьёзными делами, мальчик представлял себя капитаном Кресла. Он путешествовал по планетам, названия которые выучил, а также выдумывал новые. Ещё ему очень нравился дедушкин камин. Наверное, во всём мире больше не осталось «живых» каминов, в которые нужно закладывать поленья и раздувать огонь длинной трубкой. Много ещё вещей нравилось мальчику, но он не осмеливался рассказывать об этом другим детям — они сочли бы его несерьёзным и не деловитым. Взрослые отвели бы к врачу, и только дедушка не стал бы осуждать его.

Дедушка раскрыл бумажную книжку с нарисованными картинками — тоже наверняка единственно уцелевшую в современном мире, как был убеждён мальчик, и прочитал:

— Жил-был кусок дерева. То было не какое-нибудь благородное дерево, а самое обыкновенное полено, из тех, которыми в зимнюю пору топят печи и камины, чтобы обогреть комнату. Не знаю уж, какими путями, но в один прекрасный день этот кусок дерева оказался в мастерской старого столяра. Старика звали мастер Антонио, но весь свет именовал его Мастер Вишня, так как кончик его носа был подобен спелой вишне — вечно блестящий и сизо-красный...

— Дедушка, я знаю эту сказку. Я слышал её много раз.

— Хорошая сказка, правда?

— Да, мне нравится!

— Она многим нравится, потому что в ней есть правда. Укутывайся в плед, малыш, я расскажу тебе сказку. А ты просто послушай.

Дедушка сел в кресло напротив мальчика.

— Люди так любят считать себя особенными! Каждый кричит: «Я не такой, как все! Я особенный, посмотрите на меня!» — совсем как наш знакомый попугай у тёти T-y 329, помнишь, всё время выкрикивает, что он хороший! Но всё это лишь обёртка, фантик. На самом деле люди боятся быть непохожими на других. Если они замечают кого-то, кто отличается от них, не одеждой, но самой своей сутью, они начинают его ненавидеть. Они чувствую угрозу своим фантикам и делают всё возможное для того, чтобы человек перестал быть «не от мира сего», а стал «нормальным». Нормальным роботом.

— Роботом? — мальчик удивлённо раскрыл глаза.

— Да, Rx 360, роботом. С определённой заложенной программой, с ограниченными возможностями. Все мы роботы. Гудим, пока не сгорит последняя микросхема. В процессе работы заменяем изношенные детали на новые, обновляем девайсы, хвастаемся друг перед другом: «Смотри, какие у меня крутые гаджеты!» А окружающие завидуют: «Вот это да! Хочу такие же!» и покупают такие же, потому что им сказали, что это модно, чтобы не дай Бог никто не упрекнул: «Да ты не в тренде, чувак! Смени сервер!»

— А что же тот, который не как все?

— У него есть выбор. Он может сказать самому себе: «Наверное, они правы, наверное, надо быть такими, как они. Наверное, я — какая-то ошибка приложения». И он перезагружается. Всё, теперь он, как все, теперь он гонится за новыми гаджетами, он добросовестно исполняет запросы пользователей. Счастлив ли он? Нет. А где ты видел счастливых роботов? У них не прошита такая программа по умолчанию.
Мальчик скинул с себя плед, слез с кресла. Подошёл ближе к камину.
В тишине комнаты тихо потрескивали дрова. В глазах мальчика отражался огонь, танцевавший на чёрных углях в сердце камина.

— Но быть роботом грустно, — еле слышно сказал мальчик.

— Да, малыш. Это не просто грустно. Это преступление. Но я не рассказал про второй возможный выбор. Залазь обратно в кресло.

Дедушка Nw 280.1 подождал, пока Rx 360 усядется в кресле, укутается в плед.

— Что-то ещё есть в этом мире, малыш. Что-то такое, о чём не могут поведать тебе твои родители, потому как сами они толком не знают, что это такое. И я, признаться честно, в этом вопросе не учёный. Расскажу, как понимаю.
Nw 280.1 помолчал, наблюдая за тем, как горит огонь в камине.

— Это как электрическое поле. Минуту назад его ещё не было в комнате, но вот появляются нужные штуки — и появилось электричество. Теперь ты сколько угодно можешь говорить, что не может такого быть, что это всё выдумки. Но электрическое поле есть, оно просто находится в комнате. Чувствовать это поле, это нечто — это как нести в руке горящий факел, когда идёшь по тёмным пещерам. Это нечто позволяет тебе делать что-то вопреки твоему программному обеспечению. Человек начинает функционировать будто бы сразу в двух измерениях одновременно. Вдруг открывается новый мир, о котором знает только он. Мир, в котором случается то, о чём другие могут только говорить, но чего сами никогда не получают. Человеку хочется улыбаться так, чтобы улыбался не только он сам, но и окружающие. Вдруг хочется делать абсурдные вещи, такие, которые когда-то было позволено делать детям. Окружающие начинают выказывать своё беспокойство: «Ты заработался, — говорят они. — Начинаешь подвисать, пойди отдохни, а завтра снова станешь серьёзным и перестанешь, наконец, улыбаться! А то стыдно за тебя становится!» Это нечто, оно так робко. В любой момент оно может покинуть человека, отвергнутое им самим. Тогда внутри обнаруживается брешь, которую уже не залатаешь, не забьёшь модным хламом. Что-то будто ноет внутри, и ты не знаешь, как от этого избавиться. Ты не можешь больше просто выполнять обязанности.

— Что это, дедушка? — мальчик удивлённо потёр свои глаза и щёки.

— Я знал! — Nw 280.1 вскочил с кресла, осторожно коснулся самыми кончиками пальцев щеки мальчика. Следы чего-то невидимого, но ценного остались на руке Nw 280.1. — Это слёзы, малыш...Ты плачешь, значит, ты человек!

Nw 280.1 прошёлся по комнате, вернулся в своё кресло. — Когда-то давно, скажу тебе по секрету, детям разрешалось плакать, разрешалось хулиганить, им позволяли отличаться от взрослых, позволяли чувствовать то самое загадочное Нечто. Но потом люди решили, что слишком опасно позволять всё это ребёнку, ведь потом нужно ещё много лет затрачивать на то, чтобы перевоспитать человека, чтобы загнать его в общий вольер, отучить делать что-либо ещё кроме работы. Приходилось каждый день по нескольку часов подряд заставлять ребёнка следовать строго определённым правилам, приходилось ежечасно загружать в его память большие объёмы отвлечённой информации для того, чтобы переключить его в нужный режим. Нужный для общины, конечно, не для него самого… Это был долгий путь. Решили сделать проще: наложили запрет на проявление чувств. Попробуй-ка теперь засмейся на виду у всех — подмоченная репутация гарантирована, сразу вешают осуждение: «Он несерьёзный», «Не рекомендую иметь с ним дела!»

— Ну, а как жить с этим Нечто, если в обществе оно никому не нужно?

— О, ты правильно сказал «жить». Устаревшее, забытое слово, которое можно найти разве что в старых словарях. Именно это нечто и позволяет жить, а не только исправно работать!
NW 280.1 снова улыбнулся, тем самым уже в который раз за вечер нарушив правило хорошего тона современного общества.

— Расскажу тебе ещё одну сказку…