Укрощение стрекозы

Когда стрекоза увидела жука, сердце её бешено забилось. Она поняла: это он, тот, кого она искала всю жизнь и только теперь нашла. Согласитесь, не каждому дается такое счастье. Жук был на редкость привлекательным: бронзовая спинка отливала металлическим блеском, бусинки глаз блестели – ну как тут устоять! Ходил он неторопливо, с достоинством, внимательно оглядывая все кругом. А стрекоза летала над ним, делая головокружительные пируэты, сверкая золотистыми крыльями. Жук смотрел на неё благодушно; она его забавляла.  "Конечно, это легкомысленное существо мало  понимает в жизни, но она изящна и легка; смотреть, как она порхает над яркими цветами, очень даже приятно", – думал он.

Стрекоза угощала жука сладкой цветочной пыльцой, и это ему тоже нравилось. Одним словом, он удостоил её благосклонностью и осчастливил своим вниманием. "Для разнообразия не грех сойтись и с ней, – рассуждал он. – Плохо, конечно, что она все время летает. Но, с другой стороны, можно и этот её недостаток  использовать с умом, извлекая пользу, например, посылать её куда-нибудь со срочными поручениями". Жук был так великодушен, что не возражал, чтобы стрекоза поселилась вместе с ним. Она же на радостях принялась устраивать жилище жука как настоящая хозяйка. И стало там чисто и уютно: постель была выстлана свежими розовыми лепестками, а в уголке стояла чашечка желудя, наполненная нектаром. Правда, жук привык спать на куче опилок и питаться высохшей корой, но к нововведениям стрекозы относился снисходительно, не спорил. А уж та-то  старалась…

Как все стрекозы, она была упряма и своевольна, но рядом с жуком становилась мягкой и уступчивой. И этой вечной своей готовностью услужить и порадовать покорила его окончательно. И внешность стрекозы, несмотря на всю её непохожесть на жука, он считал вполне приемлемой. Она ему почти нравилась. Вот только крылья… Они казались ему слишком большими и совершенно ненужными.  Стрекоза могла улетать далеко и надолго, а этого жук не одобрял. "Ни к чему хорошему такие полеты не приведут, – ворчал он, – куда лучше ползать: и пристойно, и надежно". Но отучить стрекозу от полета ему никак не удавалось. На все она была согласна, но отказаться летать не могла. Сколько с ней жук на эту тему ни говорил, а все без толку: слушает его, слушает, смотрит своими огромными глазами, а потом опять улетает.  "Ну, если добром не выходит, значит надо хитростью", – решил жук.

 И когда стрекоза засыпала, он потихоньку подгрызал её крылья и  делал это так аккуратно и осторожно, что заметить было очень трудно. И стрекоза как будто ничего не подозревала. Только летать она стала ниже обычного и возвращалась быстрее. Жук был этим  весьма доволен. Но больше всего он был доволен собой. Ну, кто еще мог найти такой хитроумный способ приручения стрекоз. А она-то, глупая, ничего не замечает. Тут он был не совсем прав: стрекоза, не сумевшая однажды с легкостью взлететь, поняла, в чем дело. Но огорчать жука не решилась, и свою догадку держала в тайне. Надо же понимать, что важнее – душевное благополучие или кончики крыльев! Так она терпела, но виду не подавала.

Жук, видя это, осмелел и постепенно укоротил крылья стрекозы до такой степени, что она не могла больше летать. Прозрачные остатки некогда больших ажурных крыльев напоминали теперь крохотный бантик, который жук находил красивым. Он был удовлетворен своей работой.  "Вот теперь она и выглядит, и ведет себя вполне пристойно. Пройдет какое-то время, и она уже будет походить на представителей славного племени бронзовых жуков и совсем забудет, как летала когда-то", – думал он, наблюдая, как стрекоза делает тщетные попытки взлететь. Беспомощно вздрагивали искалеченные крылья и бессильно опадали. Они не в состоянии были поднять тельце стрекозы в воздух. Иногда ей удавалось оторваться от земли, но она тут же падала, больно ударяясь о землю.  "Ничего, со временем привыкнет", – говорил себе жук.

Он не замечал, как она чахнет, как теряет силы, и видел только результаты своей победы над её строптивым нравом. Как он гордился этим! Между тем стрекоза уже едва передвигала лапки. Она с трудом выбиралась из дупла, где жили они с жуком, и, устроившись на ветке, подолгу просиживала теперь одна, глядя на небо, которое прежде было её домом, и на землю, утопающую в зелени и ярких цветах. Она еще помнила аромат одуванчиков и медуниц. Странное существо с обкусанными крыльями не напоминало уже стрекозу. Это уродливое создание могло вызвать разве что жалость. Жук смотрел на неё и не мог понять, почему раньше он находил её привлекательной. "Какое-то недоразумение, – думал он, – и что она делает в моем доме?"

Однажды, потеряв всякое терпение, он столкнул стрекозу вниз. Падение было стремительным. "Это конец", – подумала она и по давней, не исчезнувшей еще привычке, взмахнула  искалеченными крыльями.  Воздух будто сделался густым и упругим. Теперь она  не падала камнем, а парила, еще неуверенно и несмело, но было уже ясно, что опасность миновала. Крылья росли в полете; еще один взмах, и они послушно понесли её. Плавно снижаясь, она опустилась на желтый цветок. Сладковатый аромат окутал её. Вдыхая этот терпкий запах, она чувствовала, как жизнь возвращается к ней. Стрекоза глянула вниз: по тропинке лениво полз какой-то бронзовый жук. Она посмотрела на него, как смотрят обычно стрекозы на муравьев и улиток, и, легко оторвавшись от  цветка, взмыла ввысь.