Под Могилёвом он побратался с долей солдатской

«Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен»-строки, высеченные на памятнике Неизвестному солдату в Москве, как и сама идея создания мемориала, принадлежит Константину Симонову. Почти всё, что написано Симоновым–стихи, пьесы, очерки, дневники, повести или романы,-посвящены войне. «Хорошо это или плохо, но, очевидно, я до сих пор был и продолжаю оставаться военным писателем»,-писал он в 1966 году в предисловии к собранию своих сочинений. Побыв на переднем крае, не раз глядя смерти в глаза, Симонов до конца своих дней оставался верен военной теме.
Первые дни войны для Симонова связаны с целым рядом неожиданных обстоятельств и событий. В конце концов, не сумев пробраться в Гродно, которое уже было занято немцами, попал под Могилёв в редакцию фронтовой газеты Западного фронта «Красноармейская, правда», в которой работал первый месяц войны, до 20 июля.
Под Могилёвом в те горячие июльские дни шли жестокие бои. 388-й стрелковый полк полковника С. Ф. Кутепова держал оборону на Буйничском поле. 12 июля там было уничтожено 39 фашистских танков и бронемашин. А в ночь на 13 июля на поле боя в сопровождении политработника дивизии неожиданно явились Константин Симонов с фотокорреспондентом Павлом Трошкиным. Правда, сначала там встретили корреспондентов не сказать, чтобы гостеприимно. Меньше суток были они в расположении полка Кутепова: беседовали с людьми, прошли по траншее к подбитым танкам. И Симонов увидел в комдиве Романове, в Кутепове и в людях его полка подлинных героев. Битва на Буйничском поле его поразила. Она вдохнула в его, да и не только в его, веру в нашу победу.
19 июля в газете «Известия» был напечатан очерк Симонова «Горячий день» и фотопанорама П. Трошкина с разбитой за один день немецкой техникой на Буйничском поле. Это был первый такого масштаба снимок в первые дни войны, когда у многих красноармейцев наблюдалась танкобоязнь. А здесь на поле боя множество уничтоженной вражеской техники. Оказалось не такие они страшные, как их рисуют. В очерке «Горячий день» К. Симонов поведал об удивительном мужестве защитников «города Д» (так он назвал Могилёв). И вот что писал он в своей первой фронтовой корреспонденции о том дне: «…Четырнадцатичасовой бой начал стихать. Но наши гаубицы ещё били по лесу, где должны были проходить отступающие немецкие машины.
С наблюдательного пункта было хорошо видно всё поле боя…. Примяв рожь, группами лежали мёртвые немецкие солдаты. Повсюду маячили остовы танков.
Красноармейцы принесли брошенные немцами во ржи железные кресты и медали. Разведчики подвозили к штабу захваченные мотоциклы и самокаты. Росла груда трофеев.
Полковник Кутепов, батальонный комиссар Зобкин и начальник штаба Плотников подводили итоги дня: 39 разбитых вражеских танков, до двух рот уничтоженной пехоты, два грузовика, штабная машина. День был горячий, но и результаты боя оказались отличными».
В этой корреспонденции нет и намёка на то, что происходило вокруг полка. Тем не менее, впервые были названы имена героев Буйничского поля. И непонятно, что поразило автора в Кутепове, почему он счёл нужным упомянуть его фамилию – ни одной запоминающейся детали, стереотипное описание успешного боя…. А вот эпизод о встрече их в расположении полка был опубликован только в сорок пятом году. Тому, кто вспомнит его из романа «Живые и мёртвые», будет совершенно ясно, что взял Симонов у Кутепова для образа Серпилина, с которым больше никогда не встречался. В «Горячем дне» были впервые названы имена сражающихся воинов на Буйничском поле.
Некоторые подробности событий того времени, в том числе и встречи военкоров на позиции Кутепова, сохранились во фронтовых записках Симонова. Потом он длительное время работал в архивах Министерства обороны, разыскивая документы, относящиеся к могилёвским событиям. Удалось разыскать некоторые документы и личные дела. На основании этих документов, а также сохранившихся в личном архиве писем Симонов составил небольшой комментарий к своим фронтовым запискам и предложил вниманию читателей книги воспоминаний, участников Великой Отечественной войны о героической обороне Могилёва в июле 1941 года, «Солдатами были все» свой материал «Будем стоять, пока живы!».
Работая во фронтовой газете К. Симонов, кроме очерков написал и два стихотворения: «Презрение к смерти» (памяти наводчика Сергея Полякова) и «Секрет победы» (в честь лётчика-истребителя Николая Терёхина).
Позже героическая оборона Могилёва легла в основу романа–трилогии К. Симонова «Живые и мёртвые», над которой писатель работал пятнадцать лет–с 1955  по 1970–й. В романе командир 388-го стрелкового полка–полковник Семён Фёдорович Кутепов, который погиб, перед началом боя выходя из окружения 26 июля 1941 года, продолжил спустя много лет свою жизнь  в собирательном образе генерала Серпилина, как и личности командиров, встреченных Симоновым под Могилёвом.
В романе мы видим его героев в кровавой сумятице первых недель войны, почерневших от горя, но не отчаявшихся, отступавших на восток под натиском врага, но заставлявших их дорогой ценой платить за захваченную землю, готовых не только умереть. Они продолжали драться и тогда, когда по всем правилам военной науки сопротивление уже считалось бессмысленным,-они дрались в окружении, без приказа и команды, лишённые связи со своими. И это непрекращающееся сопротивление врагу, эта готовность сражаться до последнего патрона, до последней капли крови, до последнего дыхания сыграли поистине историческую роль. Хотя всё, что они, бойцы и командиры сорок первого года, тогда делали, диктовалось жестокой повседневной необходимостью и меньше всего походило на участие в тщательно отрепетированном спектакле, который иногда выдают за историю.
В завершающем трилогию романе «Последнее лето» мы встречаемся с героями «Живых и мёртвых» и «Солдатами не рождаются» уже в Белоруссии в 1944 году, во время подготовки и проведения операции «Багратион». Это была одна из самых крупных операций, последствия которой определили дальнейший ход войны. Герои Симонова, прошедшие до Берлина, вернулись в те места, где три года назад им впервые пришлось встретиться с врагом. Они расплатились за тот чёрный день. Пришёл час, которого так долго ждали.
«Живые и мёртвые»-«главная книга» Симонова о войне, которой он занимался на протяжении двух десятилетий, превратилась в роман об истории, приобрела некоторые характерные черты исторической хроники, хотя в ней действуют – за редким исключением–вымышленные герои. «Я считаю свою книгу историческим романом. А если б персонажи её не были вымышленными, я назвал бы её документальной повестью»,-так определял сам автор, после того как были написаны «Живые и мёртвые» и «Солдатами не рождаются», коренную особенность своей «главной книги».
Да, «Живые и мёртвые»-роман о сорок первом годе, и в нём нарисована такая картина этого трудного времени, какой наша литература до него не знала. Для того, чтобы написать сорок первый год так, как он написан в романе, надо было изменить «угол зрения», заставить иначе работать свою память, которая часто бывает «избирательной»-одно хранит охотно, другое старается поскорее позабыть. Надо было резко свернуть с накатанной дороги, ибо такие дороги вообще не самый лучший путь в искусстве, даже если когда – то ты сам прокладывал их по целику.
В «Живых и мёртвых» автор взялся рассказать «обо всём подряд, с самого начала», не останавливаясь перед той правдой, что не зря называется горькой, и, не обходя того, что «вспоминать не хочется», стараясь объяснить и то, почему немцы дошли до Москвы, и то, почему потерпели под Могилёвом первое поражение….
Не так просто разобраться в калейдоскопе противоречивых впечатлений. Безграничная самоотверженность бойцов и командиров и тут же неразбериха, растерянность; железная стойкость одних и паника других, рождённая страхом перед танками, автоматчиками, угрозой окружения; готовность отдать жизнь за Родину и неумение воевать. Рассказать обо всём этом нелегко…. И об этом должен был рассказать Симонов, взявшись за роман о сорок первом годе «Живые и мёртвые», как и то, о чём он поведал в книгах дневниках «Разные дни войны» и «Каждый день длинный».
В фильме «Шёл солдат» снято Буйничское поле–лето, высокие хлеба, простор на горизонте. И автор фильма Симонов рассказывает: «Одному человеку этот мирный сейчас пейзаж ничего не говорит, а для другого–это поле боя…. Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом, но у меня есть кусок земли, который мне век не забыть–вот это поле за Могилёвом, где я впервые видел в июле сорок первого, как наши сожгли тридцать девять немецких танков и бронетранспортёров».
25–летний Константин Симонов, прибывший под Могилёв к пятому дню войны, в своём дневнике писал: «Две недели войны были так похожи на всё, о чём мы только думали раньше». От увиденного на могилёвской земле пережил потрясение. Нельзя без волнения читать страницы его записок о солдатах, выходивших из окружения, о беженцах на дорогах, о танках, вдруг прорвавшихся в тыл отступающих, о неразберихе, путанице, ощущении огромного горя. Оборона Могилёва стала у писателя в один ряд с битвой под Москвой, блокадным Ленинградом, Сталинградом, Курской дугой, Севастополем, Одессой. Всё пережитое в те дни у стен города навсегда осталось у Симонова в душе. Возмож-но, уже тогда у него зародилась мысль, которую он потом изложил в предсмертном завещании: развеять его прах над Буйничском поле и таким образом соединиться с похороненными здесь боевыми товарищами, что было и сделано. В его книгах, статьях, во время публичных выступлений всё время всплывало слово «Могилёв».
…Пьедесталы воздвигает время, возводит народ. И не будем спешить зачёркивать имена тех, кто вёл средствами художника летопись своей эпохи – трудный, противоречивый. Кто оставил нам документ нравственной жизни народа. А пока будут помнить войну и Победу, будут помнить и читать написанное Константином Симоновым, который особенно дорог благодарным могилёвчанам, город, которому принадлежало его большое сердце, и где он получил вечную «прописку».