Глава 4 - Смятение

Улицы  тонули  в  синеватых  сумерках, одевались прохладной подсветкой здания. Алеся лихорадочно оглянулась на вокзальное табло с часами – фух, слава Богу, та же самая дата... Всё шло наперекосяк, с отклонениями, болью и холодом колол изнутри страх.

Она завертела головой, как птица. И тут же кинулась к капитану.

Он упрямо поднимался, опираясь на стену, и изо всех сил старался не привлекать внимания. Потому что, как ни грустно, возле бродяги никто не остановится, а если элегантный офицер с шевронами инженерных войск – то все моментально засуетятся. Первая помощь оказалась простой. Она протащила его через квартал к одной из многочисленных кафешек и напоила там горячим шоколадом с двойной дозой сахара. Пока он вяло тянул терпкое какао, Стамбровская сжимала его руку, лежавшую на столе.

- Ну как, лучше? – осведомилась она почти требовательно, когда Батура допил ароматную кружку до половины.

- Лучше, - выдохнул он. И через пару глотков прибавил: - Теперь я тебе верю.

За окном проплывали прохожие, будто рыбы в аквариуме. Привычный мир казался диковинной заграницей.

Они оба были обессилены и сидели молча.

- Наверное, у вас в арсенале ещё немало штук, - пробормотал наконец капитан. – Те самые тайные знания...

- Не только это, - сухо и тихо промолвила Алеся.

Она достала телефон и подключилась к вайфаю. Некоторое время сосредоточенно тыкала, а потом велела:

- Просмотри файлы. Это и есть «тайные знания». Просто изучи. В твоём случае это главное.

Это были книги и статьи по истории СССР.

- Я думаю, у тебя будет некоторый шок, - подумав, осторожно заметила она. – Но тут очень важно не смешивать реальности. Этот мир существует отдельно, а тот, где мы побывали – отдельно. И тем не менее, если уж ты имеешь дело с нами...

Она оборвала фразу. Но капитан с пониманием кивнул. Эта молчаливость внушала смутную опаску. Но пока буря не грянула, Алеся предпочла просто смыться домой. Разумеется, после того, как убедилась, что чисто физически её друг в порядке.

Сама она пребывала в столь же странном состоянии. Её не шатало и не мутило, она спокойно, педантично составила капитану список для ликбеза. Но потом, по дороге к метро, голова и ноги наполнились ветреной, головокружительной лёгкостью, как от хмеля, пульс участился и снова, отзываясь на расшалившиеся нервы, внутри плавно разгорелась искорка боли. «Надо показаться врачу», - нервно подумала Алеся. А то мало ли. В школе у неё такое уже было и само прошло, сейчас она бегает, как олень, а назавтра её скрутит, и поминай, как звали.

Ох, нет, лучше ни о чём не думать. Сердце уже билось где-то около гортани, так, что подташнивало. Нет. Надо прекращать себя накручивать.

Ультрамариновый вечер уже плотно укрыл Верхний город с фонарями-физалисами и гулкой плиткой под ногами. Алеся влетела в подъезд, на ходу выхватывая ключи, словно пистолет из кобуры. Через ступеньку взбежала на третий этаж, как на пружинах, лишь изредка хватаясь за тяжёлые, отполированные временем перила. Потом запоздало испугалась: резкие движения! – но нет, слава Богу, обошлось.

Хлопнула по выключателю, сбросила сумку и прошагала в кухню мимо вопросительно муркнувшей кошки, а там принялась метать из холодильника еду. Даже не сняла свой торжественный выходной наряд, предназначавшийся непонятно, для кого. А после ужина и чашки чая поняла, как же всё-таки устала. Глаза слипались на ходу. Сил хватило лишь на то, чтобы повесить жакет с орденом на плечики. Туфли остались валяться в прихожей, а посуда в раковине. Алеся даже не успела отметить, что ей на это наплевать – умылась на автопилоте и рухнула в постель. И ничего не снилось: её сразу укутала мягкая темнота, её личный сорт уютного временного небытия.

Она воспрянула к жизни от звука, и это был не будильник. Только через несколько секунд Алеся постигла весь ужас происходящего, взметнулась и забилась в одеяле, как рыба в садке: ей звонят! она проспала! скандал на службе!

- Алло!

- Боже, зачем так орать-то?

Было слышно, что Влада на том конце провода отшатнулась от трубки. Ответом ей было молчание.

- Так мы встречаемся?

- Где? – мрачно выдохнула Алеся и тут же закашлялась спросонья.

- Да на Немиге же. Чтоб до дома нашего министра вместе дойти.

Стамбровская тяжело вздохнула и зажмурила глаза, падая обратно на подушку.

- Какой сегодня день?

Влада растерялась.

- Лесь. Вообще-то воскресенье. Как договаривались. Что у тебя там творится?

- Ничего особенного. Напомни время.

- Десять, как обычно, - отчеканила Влада.

Прекрасно. Через час. Значит, она одиннадцать часов проспала?!.. Но думать было некогда, Алеся вскочила и начала лихорадочно собираться. Да, жила она ближе к дому их наставника, но ведь надо было и самой прилично выглядеть, и кавардак за собой не оставить. С обеими задачами она справилась на семёрочку по десятибалльной шкале, нацепила любимый кардиган и выскочила из квартиры. 

Их беседы традиционно начинались с обсуждения новостей, этакой политической разминки. Алеся ловила ворон и отделывалась пустыми велеречивыми фразами. От министра это не укрылось. Он заметил:

- Похоже, сегодня у вас есть повод для задумчивости помимо мировых событий.

Влада оживилась и глянула с любопытством. Алеся потупилась, но спорить не стала. Уже вбегая во двор, где сквозь пики ограды клубилась черёмуха, она решила поведать всё. Ну, или почти.

- Буду краткой...

Она вздохнула, подняла глаза на натюрморт кисти Хруцкого за спиной у министра и начала:

- Я захотела встретиться со старой подругой из Москвы и зайти заодно в свой любимый книжный на Мясницкой... И действительно переместилась в наш прежний мир. Вышла в районе Старой площади. Увидела машины и тут же заподозрила неладное, потом посмотрела на людей, на здания и... Господи, ну вот тут хотите верьте, хотите нет! Я поняла, что переместилась в Советский Союз семидесятых.

Влада воскликнула: «Да ну!», министр недоверчиво поднял брови. На Алесю посыпался град вопросов. Многие из них явно служили проверкой. Влада и министр убеждались, что о галлюцинации или мороке речи не шло, и лица у них вытягивались всё больше. А Алеся, кашлянув, закончила тем, как вышла обратно: она поняла, что любимого магазина на месте не будет, но её всё равно «неудержимо» тянуло в том направлении, и наконец до неё дошло, что влечёт её не куда-нибудь, а на Лубянку, и порогом для перемещения в мир Княжества послужила ей дверь одного из подъездов.

Министр помолчал, глядя на Стамбровскую и словно  сквозь неё. В голове у него роились, видно, десятки мыслей, они клубились клочьями тумана, уплотнялись, сгущались.

- Я ещё тогда, при первой встрече понял, что человек вы очень интересный, - задумчиво произнёс он, - но чтобы путешествия во времени, да без подготовки... Хотя вот кто-то ставит себе цель, мечтая достигнуть могущества, а у кого-то – раз! – и великое открытие. Хоть он, может, и не мечтал, в отличие от первого. Тут даже комментировать не стоит, подобные случаи необычайно редки и похожи на случайность. Ну что мне вам сказать? Такой прорыв всегда знаменует духовный переход. Вернее, даже перелом... Что он принесёт вам? А, главное, с чем связан? Ответ вроде на поверхности: с вашей инквизиторской природой – недаром вас потянуло в такое место. С другой стороны, мало что держится на чистых абстракциях, и притяжение Силы тоже. Подумайте, кто мог позвать вас туда, - покачал головой министр. – И нужно ли вам это. Вас уже однажды пробовал перетянуть на свою сторону Вышинский, так что будьте бдительны.

Алеся сглотнула и, смущённо откашлявшись, пробормотала:

- Но в те годы вроде не было особых кошмаров?

- Не было. Вот только время вашего выхода и источник притяжения могут быть не связаны, - заявил министр, - так что вы могли появиться в Москве и в пятидесятом, и в тридцать седьмом. Считайте, что вам повезло.

- Я это учту.

Она незаметно поёрзала, напряглась, сидя на диване, и поняла, как у неё затекло всё тело.

- Учесть вам нужно свою специфику, - строго сказал министр, - некромантия – вообще материя своеобразная. Да что вы так на меня смотрите? Ну да, устаревший термин. «Неполиткорректный». Зато – своими именами. Нет, на здоровье, конечно: я даже рад за то, как хорошо у вас всё сложилось с генералом, он о вас заботится. Замечательный человек. Но вот с непроверенными товарищами аккуратней будьте. Я как-то фразу в книге встретил, что-то вроде: «Людей возвышенных пленяют образы и герои прошлого...». И правда, пленяют – когда сами выходят на связь со специалистами с какой-либо целью и муссируют интерес к своей персоне. Если у вас неожиданно, - подчеркнул он, - вспыхивает внимание к некому герою, спросите себя десять раз, для чего это может понадобиться ему – либо тому, что работает по его легенде.

Алеся сидела неподвижно, изо всех сил стараясь сохранять естественность. Но она ощутила, как вспотели ладони и как неприятный разряд прошёл у неё по внутренней стороне груди и сбежал в ноги.

- Не сочтите за нотации, Алеся Владимировна, - извинился министр при виде её взволнованного лица, - я просто слегка обеспокоен. Конечно, это ваша стихия, вы всё до сих пор делали правильно, с большим тактом. Но всё-таки: следуя фарватером реки Стикс, соблюдайте осторожность, и курс прокладывайте тщательно.

- Тогда будете моим штурманом? – попробовала отшутиться Стамбровская с натянутой улыбкой.

- А иначе и нельзя, - серьёзно взглянул на неё министр.

После разговора Алеся шагала рядом с подругой молча, старательно ставя ноги, как после всенощного «симпозиума» у кого-то квартире. Наконец Влада не выдержала:

- Слушай, пошли в Раковское (1), прогуляемся. Надо развеяться, ты сама не своя. О, а можно сунуться в забегаловку на Романовской слободе! Там чай продаётся с шариками. Ты ж сегодня к своему любимому «ристону» даже не притронулась. 

Алеся слабо улыбнулась. Ну конечно, чай с шариками. Новомодное лакомство: в прохладный чайный напиток добавляли «икринки» с соком тропических фруктов, их полагалось высасывать через толстую соломинку и с наслаждением лопать во рту, смешивая вкусы.

Наверное, кислинка зелёного чая с лимоном и правда её взбодрила, решила Влада – вон, успокоилась, сидит ногу на ногу, лицо оттаяло. Тон непринуждённый. Как раз можно пару деликатных таких уточнений – но Стамбровская заговорила сама:

- Влада, знаешь, мне б не хотелось сию секунду обсуждать всю эту историю. Она меня измотала. Но есть одна вещь, которую я тебе как товарищу сказать обязана, только ты – никому! Даже министру! Ну, или не сейчас! – отчаянно зашипела Алеся.

И тут грянул залихватский марш. Обычно она вальяжно протягивала руку за трубкой и говорила с медленной улыбкой: «Я вас слушаю, мой капитан». А сейчас кинулась на телефон, как мангуста на змею. 

Из динамика на неё хлынул сумбурный поток восклицаний. Влада с лёгкой опаской наблюдала за сценой. Алеся сидела с испуганным и несчастным видом, а Батура возмущался на том конце провода. Наконец Алеся выдавила: «Ну, приезжай, если тебе станет легче», и назвала адрес. Нажав кнопку отбоя, она вздохнула, как лошадь, которая смирилась с тем, что её сейчас пристрелят. Влада огорошенно заморгала:

- Что за чертовщина? Я слышала всего пару фраз, но это бред. «Наша страна под оккупацией», «безбожная свора»... В чём дело? Неужто капитану кто-то мозги промыл теорией заговора?

Алеся помедлила и произнесла запинаясь:

- Ну п-понимаешь... тут не теории всякие... тут, ну... когнитивный диссонанс. Дело в том, что в Москве я была не одна.

Влада так и застыла с соломинкой во рту. В резко упавшей тишине раздался одинокий чавкающий звук. И это было бы смешно, если б не предвещало скандала.

- Что-о-о?! – вскричала Влада, хлопнув стакан на стол. – Я не поняла, ты что, затащила туда Батуру?!

- Да, - мрачно выдохнула Алеся.

Они обе благоразумно решили, что для распрей не время, им бы выстроить оборону против капитана. Только сделать это не удалось, потому что он, как оказалось, в выходной день болтался поблизости, и уже через несколько минут влетел в кафе и воинственно направился к ним. Угрожающе нависнув над столом, он бегло поздоровался и сразу же потребовал:

- А теперь давайте выйдем. Снаружи хоть поорать можно.

- Я предлагаю всё обсудить спокойно, - парировала Влада.

- Потом-то я, может, и успокоюсь... – угрюмо проворчал капитан.

Следующие часа два они распугивали прохожих на улицах, а один раз на них даже покосился полицейский. Влада незаметно задала направление и отвела товарищей в японский сквер, но даже тамошняя гармония оказалась бессильна, Батура просто кипел:

- Везде революции! Плебеи совсем распоясались! А здесь?! Шляхты нет, формы хозяйствования вообще дичь какая-то... У нас тут Советская Федерация двенадцать лет была, весь Восток от красных идей трясло, а бывает же и хуже – считай, полмира, считай, целый век?! И названия всё какие-то дикие! Ленинград какой-то... а до этого тоже непонятно, что за Петербург, там же всегда вольный город Нюэнсканс (2) стоял! Ну, где сейчас СЭЗ!

- О боже, Дима, ну разве я тебе про это не говорила! – простонала Алеся.

«Одно дело в Москве», - подумала Влада, - «когда он обалдел и покорно слушал, а теперь очухался, и понеслась...».

А капитан тем временем ужасался судьбе Великого княжества. Он догадался, что не знает ещё очень многого, что некогда произошло роковое событие, раз и навсегда перечеркнувшее будущее величие. Ему не давала покоя и теория диффузии параллельных миров, которую Алеся, на свою голову, озвучила в Москве: его преследовал кошмар взаимопроникновения и повторения сценариев.

- Нет, панове, так жить нельзя, - горячился он, - надо что-то делать, да, я знаю, раскритикуете, но ведь хотя б что-то можно ведь исправить? Система ведь меняется при новой вводной...

- И что ты предлагаешь ввести? – мрачно спросила Влада.

- Войска, - бесхитростно отвечал капитан. – У Красной армии были же моменты слабости сразу после войны с Германией? Были! А тут теоретически возможно объединить Литву, Жемайтию, Русь, Ливонию, а самое главное – технологии, чёрт возьми! У них тогда точно таких ништяков не было! Самые передовые разработки – на передовую линию! Ох, у меня аж дух захватывает, что ж там провернуть там можно с помощью технологического превосходства!

Глаза у капитана горели опасным огнём. А на лице у Влады была написана вся скорбь белорусского народа.

Он огласил ту самую идею, от которой у всех историков сводит скулы и которая для магов-странников является табу: идею вмешательства. Девчонкам пришлось прилично с ним повоевать; они методично, жёстко обламывали Батуру минут сорок, не меньше, особенно наседала Влада как вечный антагонист-дипломат:

- Ты что думаешь, можно вот так взять и влезть в любую систему? Почему-то экологи вечно тревогу бьют, и все проникаются, а чуть речь о геополитике – как шторка на глазах захлопнулась, и ведь тут не страна, а целый мир, это не просто идиотизм, ты Бога побойся, это грех космического масштаба – рушить развитие целой вселенной, устраивая «эффект бабочки»... Хотя на бабочку ты уж никак не похож, скорее, на слона в посудной лавке! Алеся, ну вот зачем ты ему вообще голову забивала телепортацией контингентов?! Пускай бы думал, что ты фигнёй страдаешь, а теперь мы его хрен успокоим! Ты ещё спроси, как в параллельный мир ракету запустить, солдафон! – негодовала Влада.

Батура поддался на провокацию, и они увлеклись перепалкой, а Алеся молча тащилась рядом. «Ну вот сцепятся эти двое, спустят пар, и всем хорошо», - думала она, – «вот только потом со всем этим что делать? Лично мне?». Как только силы спорщиков иссякли и уровень громкости упал до обычного, капитана кое-как спровадили. Девочки дошли до остановки троллейбуса в неловком молчании. Наконец Влада невесело выговорила:

- Ну и кашу ты заварила.

- Знаю, - хмуро отозвалась Алеся.

Они помолчали ещё минуту.

- Неплохо ты капитана посвятила, - ехидно заметила Влада. – «Фейсом об тейбл». Зато предположения подтвердились: способности у него есть. Абсолютные профаны между мирами шариться не могут. Ну что, а теперь у нас и в триумвирате полный комплект. Нам ведь для полного счастья только поехавшего технаря-милитариста не хватало.

- Я считаю, дипломату-брюзге лучше не сыпать соль на раны, - простонала Алеся, - потому что соль – это белая смерть, а инквизитору и так жизнь боль.

- Вот теперь сама проводи с ним воспитательную работу, - проворчала Влада, - это ж твой дружбан.

- Ну и проведу! Но в оккультизм какой-то он вряд ли ударится, не таков человек.

- Под твоё честное слово, морячок.

- Знаешь, - замялась Алеся, - ты мне вот тоже одно честное слово дай. Что министру инфу не сольёшь. По крайне мере, пока, - подчеркнула она.

Влада обижаться не стала. Просто пожала плечами.

- Обещаю. Пока. Попробуем так разобраться. Но если что, сама понимаешь... тут вообще всё сложно. Например, как ты человека без подготовки за собой протащила. Даже страшно становится. Это сколько силищи надо иметь и откуда она у тебя. От кого? Ты говорила, что генерал тебя последнее время не очень-то визитами балует, а свято место пусто не бывает. В общем, take care (3). Извини, надо бежать!

Она сорвалась с места и кинулась к своему особо удобному и особо редкому, как зверь из Красной книги, автобусу, а Алеся побрела домой, по знакомой лестнице на холм, еле переставляя ноги.

Действительно, так жить нельзя. На выходных положено отдыхать, а не уматываться. Дебильный организм. Она поймала себя на мысли, что недоумевает почти как Роберт Локамп из-за Пат у Ремарка: ни пули, ни осколка, никаких внешних повреждений, но она почему-то умирает.

«Брось, Алеся, сколько можно, ты ведь не железный Феликс», - устало подумала она. Хм. Любопытно. Это ей мама всегда говорила, когда она канючила и жаловалась, что не успевает то, не хватает сил на это. А ведь у реального Феликса организм тоже был не железный, отнюдь: наоборот, не дай Бог – зато он был псих, а такие на одной ментальной тяге функционировать могут. Жалко, что она не псих. Хотя сейчас она всё больше в этом сомневалась.

Алеся в буквальном смысле не понимала, что творится. Рано было говорить «с её жизнью», два дня – период смехотворный. Но уже настораживающий.
________________________________
1. Имеется в виду Раковское предместье, исторический район Минска, находящийся поблизости от Немиги.

2. Крепость, являвшаяся главным укреплением шведского города Ниен (швед. Nyen), или Ниенштадт, который находился на территории нынешнего Санкт-Петербурга и являлся, таким образом, его предшественником. В русском языке закрепился немецкоязычный вариант названия – Ниеншанц.

3. Береги себя (англ.)