Перемены

 На следующее утро самым первым должен был быть именно экзамен-опрос по истории. Учившие параграфы до вечера воспитанницы пребывали в невеселом настроении, предполагая, что Басланов хоть так и оставит происшествие с карикатурой в тайне от остальных преподавателей и начальницы, но как всегда будет снижать баллы за малейшую ошибку. Перед самым звонком Валентин Григорьевич как раз вошел в класс.
 Пристально глядя на воспитанниц, педагог сказал:
 - Что ж, надеюсь, вы не забыли о сегодняшнем испытании, которое еще раз покажет, сильны ли вы в истории так же, как и в изобразительном искусстве сатирического вида... Я даю вам еще семь минут подготовки, а затем начну спрашивать.
 Девушки обреченно уткнулись в учебники. Только немногие из них заметили, что Маши Красновой по-прежнему нет в аудитории. Несмотря на свою легкомысленность, она обычно никогда не опаздывала, особенно на важные мероприятия. Однако искать ее пока что никто не собирался.
 Наконец прозвенел звонок. Выждав некоторую паузу, Басланов слегка улыбнулся, после чего продолжил говорить:
 - Итак, надеюсь, вы поняли, с какой целью я велел вам подготовиться к экзамену сегодня. Я не стану спрашивать всех по списку, только тех, кого сочту нужными. И начну с...
 Он не успел договорить - внезапно в класс буквально влетела запыхавшаяся, но очень довольная Краснова, размахивая в воздухе какой-то бумажкой.
 - Сюда, ко мне идите! Вы только посмотрите! Это письмо от Дедушки, от нашего Владимира Ивановича! - кричала Маша, совершенно не обращая внимания на Басланова.
 - От дедушки? Правда? Покажи скорей! - тут же раздались ответные крики. Всего в несколько секунд весь старший класс собрался вокруг Красновой.
 - Покажи, покажи или прочти, только не тяни, Маруся! Пожалуйста! - повторяли девушки, то и дело пытающиеся разглядеть ровные строчки любимого учителя.

 Басланов какое-то время молча наблюдал за разыгравшейся перед ним сценой, но затем громко и внятно произнес: "Я надеюсь, вы не забыли о том, что сейчас у большинства из вас экзамен. Письмо же можете прочесть на перемене после урока."
 Сразу после этого историк велел всем рассаживаться по местам и приготовиться. Первой на этот раз он вызвал Таню Михайловскую и задал ей довольно большую тему для рассказа. Воспользовавшись этим, остальные ученицы принялись осторожно передавать друг-другу письмо, а некоторые начали и переписывать его в свои тетради.
 Как ни странно, Басланов посадил Таню очень скоро и, сказав, что сегодня она выучила и ответила достаточно, чтобы заслужить "десять", поставил ей в журнал соответствующую отметку. Посмотрев в сторону других девушек, мужчина сразу же заметил, чем они заняты и сразу подошел к парте Красновой, собирающейся передать письмо еще кому-то из товарок.
 - Полагаю, сейчас не время заниматься посторонним делом. Я уже сказал, что письмо можно переписать после урока, а не теперь.
 - Да, но... Понимаете, это письмо от Дедушки, мы так его ждали... - пискнула Наташа Тополь.
 - И что же такого он вам написал? - тон Басланова был невозмутим. - Может, поделитесь со мной, так как я сам не имею привычки читать чужих писем.
 - А вот и прочтем! - с вызовом ответила Краснова и, поднявшись, начала читать.

<i> "Мои милые и любимые внучки! Не удалось мне с вами как следует попрощаться, в последний раз увидеться со своими добрыми проказницами. Бог знает, увижусь ли я еще хотя бы с одной из вас, позабавите ли вы меня, старика, еще когда-нибудь. Тоска сродни кресту Господнему, который я вынужден отныне нести, поскольку уже давно не имею своей семьи, только вы одни у меня были на всем свете..."</i>

 Дальше уже читать было невозможно: Маша заплакала и полезла в карман за носовым платком. Другие девушки тоже начали всхлипывать, чувствуя, что им действительно больше не суждено встретиться с любимым учителем, жить которому оставалось явно очень недолго. Однако Валентин Григорьевич ни в коей мере не ответил ученицам с сочувствием: совершенно спокойно он взял вызывающий столько эмоций документ и положил к себе на стол.
 Едва закончился урок, на котором кстати самые рьяные поклонницы Владимира Ивановича, а именно Крошка, Щеглова и Краснова получили наиболее низкие баллы, к учителю подошла Михайловская.
 - Пожалуйста, верните нам теперь письмо, мы больше не будем его копировать на занятиях. Оно просто нам очень дорого, поскольку его писал человек, на глазах которого мы выросли.
 Искренность и вежливость девушки, очевидно, все же тронула Басланова, и поэтому он вернул ей письмо, добавив при этом, что теперь большая часть их класса начала наконец заниматься лучше. На какой-то миг показалось, что его глаза даже улыбнулись, однако затем мужчина вновь вернулся в свое обычное настроение и покинул кабинет.

 * * *

 Во время обеда ученицы, так и не сыскавшие расположения историка, придумывали новый способ выразить ему свою неприязнь.
 - Mesdames, во имя нашего Владимира Ивановича и в память о нем я объявляю голодовку! - произнесла Щеглова, отодвигая от себя тарелку. - Я не стану есть до тех пор, пока не упаду от голода без чувств. И пусть потом Басланов видит, до чего он меня довел. Или нас, если кто-то еще ко мне присоединиться.
 - Да что ты опять за глупости предлагаешь, Галя! - возмутилась Таня. Даже Сабурова с ней здесь согласилась.
 - Действительно остроумнейшее решение, нечего сказать! Пошло и по-детски наивно, ведь Нерону-то не будет особого дела до твоих страданий, только напрасно себя мучить станешь!
 - А я поддерживаю! - вступилась Краснова. - Басланов меня сегодня до слез довел на ваших глазах и сам не пикнул даже! Оскорбил память нашего Дедушки! Пусть ответит за это! Крошка, ты с нами?
 - Ох, я... Я не знаю... - Ляля капризно надула губки. - Еда сегодня, конечно, не особо вкусна, но...
 - А, значит, отказываешься последовать нашему решению. Что ж, хорошо. - бросила Щеглова. - Другие тоже не хотят, как я погляжу. Нехорошо это, душки, нехорошо... - разочарованно смотрела она на остальных учениц. - Стало быть, вы уже все изменили Владимиру Ивановичу, подстраиваетесь теперь под этого бессердечного Басланова. Конечно, он же вам сегодня всем не ниже семи поставил... И только я да Маша остались верными Дедушке, мы будем такими до самого конца!

 * * *

 В какой-то степени Краснова оказалась права: после сегодняшнего экзамена, когда окончательно выяснилось, что Басланов оценивает учениц не по собственным принципам, а действительно на основе их знаний и ответов, большинство девушек изменили свое отношение к нему в лучшую сторону. Однако уже поздно вечером случилось такое, что потрясло весь первый класс.
 Когда в десять часов классная дама погасила электричество в дортуаре, девушки, дождавшись ее ухода, быстро перебежали поближе к кровати Запольской, чтобы послушать очередную сказку. Лиза с детства любила рассказывать всевозможные истории: сперва повторяла когда-то прочитанные и услышанные, затем начала и сочинять самостоятельно.
 На этот раз она рассказывала про призрак девушки, которая умерла за день до своей свадьбы, узнав о неверности любимого, и отныне обречена вечно скитаться по миру одинокой и печальной тенью, облаченной в подвенечный наряд. Запольская рассказывала эту историю так живо и подробно, что вскоре уже почти все девушки смогли мысленно представить эту несчастную фигуру с длинными волосами, прикрывающую мертвое лицо свадебной вуалью. Заснули они с приятным и одновременно тревожным чувством - казалось, что эта несчастная невеста действительно все еще ходит по миру людей и, возможно, когда-нибудь придет и в их институт.
 По крайней мере, именно так думала Крошка, засыпая на своей кровати. Из всех воспитанниц она спала наиболее чутко и спустя какое-то время услышала недалеко от себя торопливые шаги и частое, прерывающееся дыхание. Вскоре к ее руке кто-то прикоснулся. Еще не понимая, в чем дело, Ляля медленно открыла глаза. Прямо перед ней стоял силуэт девушки с распущенными светлыми волосами в белой одежде.
 Нечего и говорить, что, приняв спросонья ее за призрака той самой невесты, Крошка в ужасе закричала. К счастью "призрак" почти сразу зажал ей рот холодной рукой и прошептал дрожащим голосом: "Не бойся, Ляля, это я, Лиза..."
 - Лиза? А... Что ты делала возле моей постели и почему ты сама так напугана? - переспросила удивленная девушка.
 Проснувшиеся от шепота другие ученицы также начали узнавать от Запольской, что произошло. Наконец девушка ответила: "Я только что видела в дальней комнате института Валентина Григорьевича..."