Что помогает, тем и лечись!

               
Не знаю, изменилось ли что-либо в технологии производства бумаги за последние два десятка лет, или нет, но, в то время когда инженер Володя Петров ездил по целлюлозно-бумажным комбинатам улучшать их экологию, либо концентрированная кислота, либо щёлочь, использовались в производстве бумаги. И, поскольку эти вещества одинаково успешно разъедали оборудование и магистрали, то при соответствующем Союзном Министерстве существовала специальная армия ремонтных рабочих, численностью в несколько тысяч человек. По разработанной очерёдности, комбинаты останавливались на небольшой срок и силами в основном приезжих, с поголовным участием и собственного коллектива, всё изъеденное и прохудившееся, менялось и реставрировалось.
Назывался этот аврал – Остановом. Так случилось, что Владимир Евгеньевич, оказался на Соликамском комбинате в командировке на момент Останова. И был зачислен в бригаду ресурса. Другими словами, если обнаруживались не ожидаемые поломки, то на их ликвидацию направлялись люди из ресурса. И в этот раз выявилось, что на двух задвижках, расположенных в глубоком колодце, требуется отстрогать на станке два клина. Весил каждый из них, больше сорока кг. Все подъемные механизмы были планово загружены. В ресурсной бригаде Петров оказался физически наиболее крепким мужиком, вот и пришлось ему с пустым рюкзаком по настенным скобам спускаться в колодец, загружать клинья и один за другим поднимать их на поверхность. А, после станочной обработки, тем же способом спустить вниз. В те времена, если это было нужно, то даже Советские танки летали. Справился с поручением и Володя Петров. На боль в животе, пронизавшую его при последнем спуске, сперва особенного внимания он не обратил. Потом терпел её. Когда же на четвёртый день потерял сознание, то пришел в себя на больничной койке.
Оказалось, что от натуги порвалась диафрагма, плёнка обхватывающая пищевод. Администрация комбината и из-за чувства вины, и из чувства человеческого сочувствия, нашла возможным, отправить Петрова санитарным самолётом в родной Ленинград.
Госпитализация, в самочувствие Владимира Евгеньевича, особого улучшения не привнесла. И по Володиному настоянию, лечивший его крупный врач и профессор, выписал инженера, с требованием ежемесячно появляться в клинике для контроля.
Вскоре Володе наскучило сидеть дома, и он устроился на работу в одну из лабораторий близко расположенного военного объединения. Стал заниматься бумажным делом. Жёстко соблюдать диету и избегать физических нагрузок.
Без улучшений прошло три месяца, заканчивался четвёртый . Тут время признаться, что в лаборатории электронную аппаратуру промывали гидролизным спиртом. И частенько, если не ежедневно, заканчивая трудовой день, мужчины баловали себя его умеренной толикой. Понятное дело, что Владимир Евгеньевич, участия в этом себе позволить не мог. Но устав от болей, от манной каши и от собственной неполноценности, однажды сдался и … перестал быть отщепенцем.
После рентгена в очередной приход, профессор необычно долго о чём-то писал в Володиной карточке, похмыкивая себе под нос. Потом плотно придавив руку пациента своей сильной рукой хирурга, пристально всматриваясь тому в глаза, проговорил: «Признавайся, чем и у кого лечился»?
Услышав правду, воскликнул: «Попробуй предположить! И обняв Володю, продолжил: Всё заросло настолько, что  и следов не видно. Ты здоров. Прощай.
Нет, и не будет лекарства для всех! Люди, лечитесь тем, что Вам помогает!»

                * * *


то