Глава 1. Беспокойство

                1

   - Не трогай его! Пусти! Пусти, урод!..
    Эхо пронзительного крика заметалось в переулке, вырвалось между бетонными стенами Бастиона в узкую полоску пасмурного неба наверху и растаяло без следа.
    Кричать бесполезно. Звать на помощь бессмысленно. Никто не услышит.
    Ри;ке, закусив губу, смотрела на шайку Валета. Герои, блин!.. Справились с девчонкой и малышом!.. Она рванулась, но обхватившие её сзади руки держали цепко, не вырваться. Злые слёзы кипели в горле, угрожая брызнуть фонтаном из глаз, да вот слезами горю не поможешь. Надо было что-то решать, и быстро.
    Рыжий Олафсен мялся возле Улафа, которого держал за рукав яркой салатовой курточки Валет. Сигарета в руке рыжего дымилась, опасно качаясь в нескольких сантиметрах от лица брата Рике, угрожая ткнуться ему в щёку. Только вот Улафа можно было бы и не держать вовсе – отсутствующий взгляд ребёнка рассеянно блуждал по лицам окружившей их с Рике шпаны, по бурым от времени стенам бастиона, не задерживаясь на чём-то одном больше, чем на пару секунд. Казалось, мальчик пребывает где-то далеко отсюда, и всё происходящее его нисколько не волнует. Самое обидное, горько подумалось Рике, что это действительно так. Если они сунут ему в лицо горящий окурок, Улаф, вполне возможно, этого даже не заметит.
   - Ну что же ты, Йенс? – ласково произнёс Валет, подталкивая Улафа к сигарете. – Боишься? Не бойся, он же придурок… Никто ничего не узнает…  Давай расшевелим кретина! Жги!
   - Йенс, стой! – взвизгнула Рике, извиваясь в руках державшего её громилы. – Мы тебя знаем! - Подпевалы Валета гнусно ухмылялись, глядя на её бесплодные попытки освободиться. – Мой отец тебе яйца оторвёт! Опомнись!
   Сигарета, уже почти вошедшая в соприкосновение с лицом Улафа, отдёрнулась. На туповатом лице старшего Олафсона отразилась растерянность. Его младший братец Кнут, стоявший рядом, втянул голову в плечи.
   - А может, не надо, Валет? – пробасил Йенс Олафсон. Он покосился на Рике, и та успела увидеть мелькнувший в его глазах страх. – Девчонка нас заложит, как пить дать, - и для убедительности Йенс шмыгнул носом, похожим на крупный клубень картофеля. Угри на его носу были, как начавшие прорастать картофельные глазки – бледные вздутия с грязными точками.
   Не отпуская Улафа, Валет повернулся к Рике и левой рукой залепил ей пощечину. Голова девочки дёрнулась, в ушах зазвенело. Во рту появился солоноватый привкус крови. Рике показалось, что её мозг гулко ударился о стенки черепной коробки, и сдерживаемые слёзы хлынули потоком.
   - Молчи, сучка! – прошипел Валет, приблизив к ней лицо и ощерив зубы. В таком виде он стал похож на ближневосточного тирана, которого Рике видела в каком-то сериале. – Будешь молчать и не пикнешь! А то мы и недоумка твоего изуродуем, и тебя прямо здесь распялим на раз-два, поняла?!
   Слёзы застили Рике взгляд, но она и так прекрасно представляла себе красивое лицо Валета. Благородное лицо принца из восточных сказок, Синдбада из «Тысячи и одной ночи», которую читала ей бабушка. Как жаль, что такое лицо досталось мрази с несвежим дыханием и криминальными наклонностями. Мрази, которая собиралась изувечить её брата.
   Блин, блин, блин!!! Ну когда всё пошло не так?
   Рике собралась и изо всех сил плюнула кровавой слюной в ненавистную рожу подонка.

                2
   
   - Э-ри-ка! Улаф! Встаём! – мелодичный голос Ирмы прогонял сон не хуже будильника. Они заглянула к Рике в комнату:
   - Доб-ро-е ут-ро! – пропел её голос возле Рикиной кровати. - Мне уже пора. Встаём! Позавтракайте оладьями, всё на столе. Папа уехал, я сегодня буду как обычно. – Нагнувшись, она быстро чмокнула Рике в щеку. Девочка почувствовала аромат Ирминых духов: свежие цветочные нотки и цитрус, яркие, как она сама.
   Было слышно, как Ирма зашла в комнату к сыну, поцеловала и негромко что-то сказала. Улаф тихо засмеялся сквозь сон – мальчику нравилось, когда его целовали. Прошелестели торопливые шаги, хлопнула дверь. Рике разлепила глаза. За окном серел рассвет – полвосьмого утра.  Туманное октябрьское утро в старом добром Тролльхавене.
    Потягиваясь, Рике вылезла из-под одеяла, такого теплого и уютного. Натянула красные спортивные штаны, валявшиеся возле кровати, и жёлтую футболку поверх топика, в котором спала. Щелкнула пультом телика на кухне.
   - Медвежонок! – она прошла к Улафу и плюхнулась к нему на постель. – Давай вставать - прощай, кровать! – Брат открыл глаза, его расфокусированный взгляд на пару мгновений встретился с её глазами и снова отправился в своё бесконечное путешествие. – Солнце утром встаёт, ранним пташкам Господь подаёт! – Рике протянула мальчику руки, и с её помощью Улаф выбрался из кровати. Его весёлая пижама с миньонами было под стать комнате, оклеенной обоями с изображениями мультяшных героев. Рике проверила кровать, – сухая, и подмигнула улыбчивому МакКвину из «Тачек»:
   - Чики-няу!
   - Чики-няу! – эхом произнес Улаф.
   Рике отвела Улафа в туалет, напевая песенку, умыла и почистила ему зубы. Иногда брат «включался» и вполне справлялся с обслуживанием себя, иногда с ним приходилась возиться, как с тряпичной куклой. К счастью или нет, для своих шести лет брат был маленьким и щуплым, и Рике не составляло труда перемещать его по квартире.
    Она посадила Улафа на кухне, переключила тетку из новостей, бубнившую что-то об очередных беженцах и мигрантах, на детский канал и поставила перед братом тарелку с подогретыми оладьями, джем и тосты, негорячий «Несквик». Если Улаф обожжется, может не почувствовать вообще, а может три часа вопить, как резаный. Мальчик тут же уставился на скачущих по экрану героев мультфильма.
   Рике вернулась в ванную и принялась чистить зубы, разглядывая себя в зеркале. Классическая североевропейская блондинка почти тринадцати лет, с серыми загадочными глазами, вполне себе симпатичная. Папа шутит, что с этим наплывом мигрантов мы скоро станем похожи на испанцев, а блондинок придется ввозить из Русланда, вспомнила Рике, и засмеялась, сплевывая пасту в раковину. Потом оценила прогресс роста двух небольших холмиков под футболкой – прогресса не было. Тогда Рике засунула руки под футболку и оценила увиденное. Так было гораздо лучше, но ждать подобных улучшений, к сожалению, приходилось ещё не скоро. Умыв лицо, Рике выключила воду.
   Улаф ещё даже не притронулся к завтраку, и девочка принялась кормить младшего брата, не забывая и сама отправлять в рот оладьи и тосты с джемом, запивая всё это дымящимся какао. Улаф методично жевал, смотря в экран телевизора, Рике одной рукой лазила в телефоне, кидая подружкам утренние лайки. На улице совсем рассвело, но ночной туман пока стойко держал позиции, не отступая с городских улиц.
   Когда дети выходили из квартиры, из соседней двери показалась соседка – похожая на красивую лисичку Лута Лайнен, журналистка городского телеканала. Она очень нравилась Рике – молодая, бойкая и независимая. Сегодняшнее оранжевое пальто и красная вязаная шапочка как раз подчёркивали её лисиную внешность.
   - Привет – привет! – весело крикнула она, завидев детей. – В школу? Молодцы! – Она захлопнула дверь, и догнала их на площадке первого этажа. – А я сегодня встречаю в порту паром с беженцами, из Денмарка!
   - Привет, Лута! – Рике вспомнила, что утром в новостях нечто подобное как раз говорили. – А много их будет, этих беженцев?
   - Наверно, много, они плывут на «Короле Торне», а это большой паром! Несколько сот человек, я думаю. – И Лута легонько потрепала Улафа по густым каштановым волосам. – А как твои дела, парень?
   - Да как обычно, - немного резче, чем следовало, ответила Рике. И сразу, чтобы сгладить неловкость,  перевела тему: - А где их будут селить, в Тролльхавене?
   Лута сморщила курносый носик.
   - За городом есть старые лесные выработки, там подновили несколько домов. На первое время всех разместят там. Мы будем делать репортаж для городских новостей, как раз и посмотришь.
   Они подошли к синему «саабу» Луты. Журналистка помахала детям, садясь в машину: - Чмоки! Пока!
   - Пока! – отозвалась Рике. Они с братом перешли улицу и сели в трамвай, который подошёл почти сразу. До школы ехать было всего две остановки.
   Разноцветные фасады домов уже выступали из туманной пелены, поднимая крыши навстречу утреннему солнцу. Со стороны моря клубились тучи, а с востока небо было на редкость голубым, и ешё неясно, каким будет день – погожим или пасмурным.
   По тротуарам тут и там стояли люди, поодиночке и группами. Некоторые шли в ту же сторону, куда ехал трамвай. Рике обратила внимание, что многие держали в руках… Плакаты? Транспаранты? Какие-то такие штуки.
   На школьную стоянку как раз заезжали два автобуса из пригородной коммуны. Одноклассницы строили Рике с Улафом рожицы сквозь окна машин. Кирстен прижалась носом к стелу, изображая поросёнка, а Грете растопырила уши, демонстрируя в улыбке все свои зубы с брекетами на них.
   - Как маленькие, честное слово, - не в силах сдержать улыбку, сказала сама себе Рике.
  Они с братом сначала прошли в центр детского развития, где проходили подготовку к школе дети с особенностями. Там Рике сдала Улафа с рук на руки воспитательнице, полногрудой величественной Анне Ларсен.
   - А Хельга сегодня будет?
Анне вопросительно подняла взгляд на Рике, думая о своём.
   - Хельга? Да, конечно, она подойдёт чуть позже, - улыбнулась воспитательница девочке.
   Хельга являлась Рике тётей. Когда мама и папа поженились, мама пригласила свою младшую сестру перебраться из Русланда к ним, в Тролльхавен. Сестру звали Ольга, а в Нордланде её имя превратилось в привычное «Хельга». У неё было педагогическое образование, и после переподготовки Хельга устроилась в детский центр при Рикиной школе. Тётя была прекрасной воспитательницей, люди говорили, что у неё просто дар Божий ладить с детьми. Улаф, как и многие другие дети, любил её больше остальных.
    Взглянув на часы, Рике припустила в класс.
    Уроки пролетели быстро. На обществознании молодой учитель господин Берг, настаивавший, чтобы дети звали его просто Георг, рассказывал про Карла Двенадцатого, и как его войны чуть не разорили Нордланд. Оказывается, после того, как страна прекратила вести захватнические войны и сосредоточилась на собственном развитии, уровень жизни в Нордланде начал неуклонно расти, достигнув к ХХI веку замечательных показателей.
   - Мы гордимся тем, что в нашей стране самое высокое качество жизни на всей планете, - наставительно произнёс господин Берг. – Посмотрите на соседний Русланд. Богатейшая страна с обширными территориями, которые они завоёвывали столетиями. А в итоге? Им не хватает населения, чтобы их освоить, почти век коммунистической диктатуры отучил людей быть хозяевами на своей земле. Как следствие, уровень и качество жизни там сильно отличаются от нашего, да и от общеевропейского. В худшую сторону, заметьте.
   Всё это было бы очень интересно, если бы в начале урока Кирстен не переслала Рике новую фотку из Инстаграма Криса Стара, солиста бойз-бенда «Манила Парк». Крис был такой лапулечка со своей новой стрижкой, что остаток урока Рике провела в сплошном розовом ми-ми-ми, непатриотично пропустив мимо ушей информацию об успехах родной страны.
   В детском центре Хельга разучивала с теми, кто на неё реагировал, новый танец. Улаф кружился с остальными детьми, порой попадая в такт.
   - Улле сегодня молодчина! Танцевал и даже пел! – обрадованно сообщила Хельга вошедшей Рике.
   - Класс! Глядишь, к концу школы и алфавит выучит, - съязвила Рике.
   - Не надо так, Эрика – с мягкой укоризной сказала Хельга. Она одна из немногих обычно называла Рике полным именем. – Я понимаю, тебе с ним нелегко. Но ведь и ему тяжело это даётся. Нам надо поощрять в твоём брате любой импульс к развитию. И ты умничка, что так заботишься о нём.
   Хельга на несколько секунд прижала Рике к себе. Её шерстяной свитер слегка потрескивал от статики, кольнув Рике в щёку.
   - До завтра!
   - До завтра! – а Улаф уже потянул Рике за руку к выходу.
   Тучи с моря победили синеву на востоке и затянули весь небосклон, изредка прорываясь мелкой моросью.
   На трамвайной остановке столпились несколько человек и стояли один за другим три трамвая. Такое Рике видела впервые.
   - Извините, а что случилось? – обратилась она к пожилому мужчине в сером пальто.
   - Да вот видишь, там, выше по улице? – Он показал рукой, и Рике разглядела в
нескольких кварталах шеренги людей, стоявших поперёк улицы с теми самыми транспарантами в руках. Из-за расстояния не было видно, что у них там написано. Рядом виднелись несколько полицейских машин. – Перекрыли улицу, митинг у них, будь они неладны. – Мужчина досадливо глянул на часы. – И рельсы тоже, чтоб мигранты точно мимо них не проехали. Придётся идти пешком. – Он оглядел детей. – Вам тоже в ту сторону? Могу вас проводить.
   Рике уже решила.
   - Нет, спасибо. Мы обойдём их по набережной.
   - Ну что ж, как знаешь. Будьте осторожны.
   - И вам всего доброго. Идём, Улаф.
Брату нравилось гулять по набережной (настолько, насколько вообще можно было понять, что ему что-то нравится). Мальчик часто «оживал» вблизи моря, подставлял лицо солёным брызгам, иногда смеялся или говорил какие-нибудь слова.
   На углу Фортунен, выходившей на набережную, их чуть не сбила с ног пожилая женщина, на всех парах нёсшаяся куда-то.
   - Ой! – Рике едва удержалась, чтобы не упасть.
   - Смотри, куда идёшь, девочка! – подбоченясь, старушка смерила её взглядом. Круглая, приземистая, ростом не выше Рике, в шерстяном розовом жакете и с растрёпанными волосами, женщина выглядела очень боевито. – А то можно попасть в неприятности, знаешь, ли!
   Рике поспешила обогнуть сварливую бабку, таща за собой безучастного брата.
   Женщина, казалось, забыла о своих срочных делах, внимательно глядя им вслед.
   Волны бились о гранитные блоки, окаймлявшие брусчатку набережной. За столетия булыжники мостовой стерлись почти до идеальной гладкости. Ветер с моря доносил брызги, запахи водорослей, моря и рыбы.
   Рике и Улаф пошли на север, к громаде горы Конунгсберг, нависавшей над городом. Девочка оглянулась. Сзади виднелись стрелы портовых кранов, рубки океанских судов, стоявших под погрузкой и – Рике пригляделась - белый борт заходившего в порт парома, видимо, того самого, с беженцами. Девочка отпустила руку брата – пусть побегает.
   Навстречу детям шла группа людей, мужчин и женщин. Перед ними, жестикулируя, широко шагал молодой мужчина в кожаной куртке и джинсах. Туристы и гид, поняла Рике. Некоторые туристы кидали куски хлеба летавшим над морем и набережной чайкам, которые ловили угощение на лету. На одном мужчине была шапка-ушанка с красной звездой, серпом и молотом. Рике обернулась вслед, и тут одна из чаек вдруг спикировала ей практически в лицо. Закрываясь рукой, Рике отшатнулась и чуть не упала. Чайка, схватив клювом прядь волос, вырвала у девочки из головы изрядный клок.
   Рике, взвизгнув от боли, стремглав кинулась за одну из скамеек, стоявших вдоль набережной. Выглянув из-за спинки скамейки, она убедилась, что опасность уже ей не грозит – чайка улетела вслед за туристами. Улаф тем временем устроился на соседней лавочке и вертел в руках какой-то предмет. Рике присела рядом с братом и присмотрелась.
   В руках у мальчика была религиозная картинка – Мадонна с младенцем Иисусом на руках. Потирая рукой место, откуда психованная птица вырвала волосы, Рике вспомнила – такие картины, нарисованные на доске, в Русланде называют «икона». Только эта была маленькая, дешёвая, наклеенная на фанерную дощечку, с пластмассовой окантовкой.
   - Можно мне посмотреть, Улле? – она протянула руку, но мальчик прижал маленькую «икону» к себе. Откуда она взялась на скамейке? Может, кто-то из туристов оставил? Девочка посмотрела вслед туристической группе, но та уже скрылась за изгибом набережной.
   Отец Рике работал в порту, и мог знать обо всём этом гораздо больше дочери–школьницы.
   Рике достала телефон, набрала его номер:
   - Алло, Рике? Как дела? – отозвался тот.
   - Папа, привет! Мы с Улле идем домой по набережной.
   - Всё в порядке? – обеспокоенно спросил отец.
   - Да, порядок. Правда, Хеконсгатен перекрыли. Там какой-то митинг, и трамваи не ходят.
   - Ах, вот оно что! Быстрее тогда идите домой! На улицах может быть небезопасно. Слышишь, Рике?
   - Это из-за беженцев, пап? Люди не хотят, чтобы они у нас оставались?
   - Я всё узнаю, дочь. И сразу позвоню. Идите пока домой, и не подходите к скоплениям людей! Как Улоф?
   - Он тоже в порядке. Пап, он тут нашёл на лавке на набережной такую штуку, «икона», кажется, называется, как в Русланде. Только маленькая.
   - Надо же. Откуда она там?
   - Не знаю. Пап, можно, он возьмёт её себе? Кажется, она ему понравилась.
Отец пару секунд помолчал.
   - Хорошо. Я приду домой, посмотрю на неё. А сейчас домой, сразу! Рике, ты обещаешь?
   - О кей. Обещаю. Пока-пока.
   - До вечера. Целую.
   Рике поднялась с лавки и закинула на плечо рюкзак.
   - Пойдем, братец.
   Улаф сунул иконку в карман и взял сестру за руку.
   На одной из скамеек сидел худой старик в шляпе, в чёрном плаще и с седой бородкой. Рядом стояла инвалидное кресло. Когда дети проходили мимо, до них донёсся дребезжащий голос старика:
   - Девочка!.. Девочка!..
   Рике подошла к старику.
   - Вам нужна помощь?
   Старик попытался встать со скамейки, опираясь на трость, но сил у него не хватало.
   - Добрая девочка!.. Помоги мне, пожалуйста!.. Я не могу перебраться в мою проклятую коляску!..
   От него пахло кисловатым запахом стариков, и ещё каким-то, похожим на запах сырой земли, и чего-то несвежего. Подслеповатые глаза близоруко щурились на Рике.
   Поддерживая старика под локоть, девочка помогла тому встать со скамьи и проковылять пару шагов до его кресла. Старик уселся на сиденье, зажав трость между ногами.
   - Может, мне позвонить в службу спасения?
   - Не надо, не надо. – Дрожащий голос старика слегка окреп. – Старому Сюльве лишь бы добраться до своей коляски, а то старые кости последнее время подводят, хе-хе…
   Он тронул рычажок на ручке кресла, и под ней сразу загудел мотор электропривода.
   - Я тогда пойду?
   - Ступай, детка. Спасибо тебе…
   Старик пошевелил рычажком, и кресло неожиданно резво покатило вдоль набережной, туда же, куда ушли туристы.
   Столько происшествий в самый обычный день случалось в жизни Рике довольно редко. Она догнала Улафа, немного ушедшего вперёд, и задумчиво пошла рядом.
   Впереди маячил бетонный монолит Бастиона. Такие строили в королевстве во время Первой Мировой, для защиты от атак с моря. Отец рассказывал Рике, что раньше там стояли мощные орудия, но в конце восьмидесятых годов прошлого века их отправили на переплавку, а в Бастионе с тех пор открыли военно-морской музей. Дети даже как-то были там на экскурсии.
   Между стеной бастиона и краснокирпичными пакгаузами Торгового квартала тянулся узкий проход, машина не проедет, не улица – переулок. По нему можно было выйти на Хеконсгатен, а там до их дома всего метров пятьдесят.

                3

   Компанию Валета Рике заметила не сразу.
   В стене Бастиона пряталась широкая ниша глубиной метра три, а в ней - запасной выход, или ещё что-то. К металлическим дверям вели три бетонные ступени с перилами, вот на них и обосновались несколько подростков во главе со своим предводителем.
   Валета с дружками Рике несколько раз видела возле школы, иногда на набережной. Про них ходила дурная слава. Дети мигрантов то ли из Палестины, то ли из Пакистана, они вроде бы учились, а вроде бы нет. По слухам, эта шайка промышляла лёгкими наркотиками и мелким воровством. С ними иногда болтались местные из неблагополучных семей. По странному стечению обстоятельств, такие ребята почти всегда выпадали из поля зрения службы опеки.
   Мигранты жили обособленно, на окраинах, своими кварталами. У них были свои магазины, свои кафе. Горожане держались с ними настороженно, но, в общем, ровно. Школы их дети посещали общие, но чем больше таких детей становилось в школе, тем меньше там оставалось детей из семей тролльхавенского среднего класса.
   Смуглые подростки с чёрными кудрями были частыми гостями полицейских участков и хорошими знакомцами городских патрульных. Столкнуться с ними в тёмном переулке один на один никто из одноклассников Рике был бы совсем не рад.
   Дети прошли уже метров тридцать вглубь переулка, когда Рике заметила, что кто-то выглянул из ниши в стене Бастиона. Оттуда вырвалось несколько клубов дыма, и в сыром воздухе запахло сигаретами.
   Рике крепче сжала руку брата и прибавила шаг. Беспокоиться вроде бы не было оснований, но тревожный червячок уже начал грызть душу. Не может быть, чтобы этот непонятный день подкинул её ещё одну неприятность.
   Они миновали нишу в стене. Стоявшие и сидевшие на ступеньках подростки проводили их настороженными взглядами чёрных глаз. Некоторые курили, выдыхая дым в их сторону. Впереди светилась спасительная щель выхода.
   - Эй, Тьоре! – раздался сзади смутно знакомый голос.
   Рике обернулась.
   Да, ей не показалось. Двое братьев Олафсенов сегодня тоже были тут. Её окликнул Йенс, который одно время учился вместе с Рике, но остался на второй год. Он стоял в проходе, остальные высыпали гурьбой за ним. Валет, высокий и красивый, стоял рядом с Йенсом.
   - Подойди, Тьоре, не бойся, - сказал Валет. В руках он крутил складной чёрный зонт.
   «Побежать и выскочить на улицу, - мелькнуло в голове у Рике. – Закричать, позвать на помощь».
   Предательские ноги сами сделали шаг обратно.
   - Чего надо?
   - А что так грубо? - улыбнулся Валет. Он сделал несколько шагов вперёд и теперь стоял почти вплотную к Рике, оценивающе оглядывая её и Улафа. Его приятели подобрались поближе.
   Рике выступила вперёд, закрыв собой младшего брата.
   - Мы спешим. Чего вам?
   - Это, Тьоре… Есть сто крон? – промямлил Йенс, явно чувствовавший себя не в своей тарелке.
   - А лучше двести! – радостно поддержал его кто-то из дружков. Остальные похабно заржали.
   Рике повернулась, чтобы уйти. Но проход уже закрывали двое, непонятно как очутившиеся у нее за спиной.
   - А мы вот никуда не спешим, - лениво сказал Валет. – Давай-ка поговорим, Тьоре. Как тебя зовут?
   - У меня нет собой денег! Дайте пройти!.. – храбрясь, заявила Рике.
   - А если проверю? - протянул Валет, и зонтик, который он держал в правой руке, вдруг раскрылся со щелчком. Сам зонт был схвачен ремешком, и его верхняя часть выстрелила девочке в лицо, почти угодив в нос. Рике отшатнулась, чуть не упав. Ситуация вызвала в памяти недавнюю встречу со старушенцией на набережной, потом долбаную чайку. Всё это промелькнуло в сознании Рике, погрузив её в полное дежавю. Все вокруг опять загоготали.
   - Осторожно, детка, - ухмыльнулся Валет. – Жизнь полна сюрпризов. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь! – Он сделал знак рукой, и стоявший сзади верзила схватил Рике, толкая её вперёд.
   - Держите и этого, - Валет показал на Улафа, не делавшего, впрочем, никаких попыток к бегству.
   Рике и Улафа затолкали в нишу.
   - А что это малой такой вялый? А, малой? – Валет склонился к Улафу и взял его за подбородок.
   - Он придурковатый какой-то, - подал голос Йенс. – Ничего не соображает.
   - Правда? – Валет взглянул на Рике, и девочка обмерла от страха. – Совсем ничего? Ну-ка, Хряк, закури сигарету!
   Старший из братьев Олафсен вытащил сигарету из пачки и чиркнул зажигалкой.
   Понимая, что готовится что-то дурное, Рике попыталась что-то сказать, но голос сорвался. Со второй попытки у неё получилось:
   - Отпустите нас! Что мы вам сделали!..
   - Вы? Ничего. – Валет разглядывал Улафа, словно муху, примеряясь, как оторвать насекомому крылышки. – Это мы вам сейчас кое-что сделаем. Пора научить кое-кого уму-разуму.
   - Вас поймают! И посадят в тюрьму!.. Вы что, не соображаете?!..
   - Ха-ха. Скоро полиции будет совсем не до нас. Уже сегодня у полиции появится новая головная боль. Давай-ка, Хряк, подправь мальцу личико…
   - Не трогай его! Пусти! Пусти, урод!..

                4       
 
   Ростом Рике удалась. Если в первые годы в школе девочка была просто повыше одноклассников, то в прошлом году, вернувшись с летних каникул, она обнаружила, что смотрит на всех (особенно на мальчишек) прямо-таки свысока. Школьная учительница физкультуры, госпожа Хансен, стала время от времени даже просить Рике уйти с площадки во время игры в баскетбол, чтобы не давать ее команде очевидного преимущества. К счастью, подруги тоже вытянулись, и она не чувствовала себя одиноким небоскребом в малоэтажной застройке, возвышаясь над классом почти на голову.
   Преимущество роста пригодилось ей и сейчас. Никто из этой банды не был выше её, несмотря на разницу в возрасте. Пока ошеломлённый Валет замешкался на секунду, Рике отвела голову вперёд и с размаху заехала затылком прямо в нос дружку Валета, державшему её сзади. Раздался хлюпающий хруст, и руки, державшие её, сразу исчезли.
   - А-а-а!.. – гнусаво завопили сзади.
   Рике вскинула правую, толчковую, ногу, и лягнула Валета в живот. Вернее, лягнула бы, если бы противник не среагировал со скоростью кобры: он схватил Рике за ногу, и крутанул её, используя стопу девочки как рычаг. Потеряв равновесие, Рике грохнулась на бетонные ступеньки, да так, что в груди спёрло дыхание, а из глаз посыпались искры.
   Глаза предводителя шайки почернели от злобы. С губ срывался невнятный хрип. Руки его тянулись к горлу девочки, и Рике решила, что она теряет сознание – потому, что всё произошедшее впоследствии было уж очень похоже на выверт помрачённого рассудка.
   В проулке стало быстро темнеть. Буквально за три секунды наступила ночь. Виднелись лишь смутные силуэты замерших на месте людей. Шумное дыхание подростков стихло, заткнулся даже тип с разбитым носом.
   - Что это? – тихо произнёс кто-то.
   Раздался звук, как будто по проходу пронёсся порыв ветра.
   Силуэты, окружавшие Рике, попятились. Некоторые исчезли в проходе, раздался топот убегающих ног.
   - Стоять! – хрипло гаркнул Валет.
   Он вытащил телефон из кармана куртки и включил подсветку экрана, осветив нишу и всех в ней. Рике приподнялась на локте, с облегчением увидев Улафа. Мальчик сидел на корточках у стены, а хряка с сигаретой след простыл. Девочка с трудом начала вставать на ноги.
   - Я не знаю, что это за хрень… - начал Валет, - но…
   Рике никогда не встречалась с медведями вживую. Но достаточно видела их на «Дискавери» и национальных каналах. Бешеный рёв, вдруг раздавшийся в проулке, мог принадлежать самому огромному и свирепому гризли из всех, когда либо существовавших.
   Рике думала, что у неё остановилось сердце. В бледном свечении экрана телефона она увидела, как лица Валета и его гвардейцев, смуглые от природы, заливает мертвенная бледность.
   Черная тень, гораздо чернее черноты проулка, возникла в углу ниши. Пылающие глаза, как два горящих угля, казалось, прожигают душу. Кто-то пронзительно завизжал, и всю шайку, как ветром сдуло. Вереща, бравые борцы с маленькими детьми меньше чем за секунду покинули проулок.
   «Вот и конец», подумала Рике. Более нелепое окончание нелепого дня трудно было бы представить. Быть сожранной медведем в ста метрах от дома, после того как тебя чуть не изнасиловали и не убили гопники – какая волнующая и возвышенная смерть!..
   Уже в следующую секунду стало заметно светлее.
   На том месте, где был медведь, стояла давешняя старушка в розовом жакете, с волнением глядя на детей.
   Рике вскочила и подняла Улафа, молча сидевшего у стены.
   - Ты как? С тобой всё в порядке?
   - С вами всё в порядке? – в унисон с ней сказала старушка, отряхивая одежду Рике. Рике никак не могла определиться: всё-таки женщина или уже старушка?
   - Вы кто? Что это было? – Рике обняла Улафа, закрывая его от этой невесть откуда взявшейся помощницы. Она выглянула в проулок – в обе стороны он был свободен. Со стороны Хеконсгатен слышался нарастающий шум – вроде звуков потасовки, невнятных криков и воплей.
   - Девочка! Слушай меня внимательно! – неожиданная спасительница крепко схватила Рике за руку. – Принимаешь ли ты мою помощь добровольно, без принуждения и по собственному желанию?
   - Что? Да пустите! Что вам надо?
   - Я спрашиваю, принимаешь ли ты мою помощь добровольно и без принуждения?
Старуха повысила голос, но и он не смог заглушить резко усилившегося шума со стороны выхода из проулка. Становилось понятно: да, орут, да, кого-то, похоже, бьют. Внезапно что-то грохнуло, и Рике с вцепившейся ей в руку бабкой подпрыгнули.
   -Ну? Принимаешь ли ты мою помощь…
   - Да! Принимаю! – в отчаянии закричала Рике. – Добровольно! Без принуждения!!!
   Пытливые глаза пожилой женщины встретились с её взглядом, и та сразу же повернулась в сторону набережной, увлекая детей за собой.
   - Что же мы тогда тут стоим? Надо быстренько убираться отсюда! Не ровен час ещё твои загорелые дружки вернутся!
   Они выскочили на пустынную набережную. Женщина дёрнула Рике в сторону складских пакгаузов. Они пробежали несколько десятков метров и заскочили в приоткрытую двустворчатую дверь. Толстые створки, окованные железом, захлопнулись у них за спиной.
   Вспыхнула лампочка под потолком.
   Помещение принадлежало какой-то торговой компании. Ровно поперек его перегораживала деревянная стойка, стены были увешаны рекламой, а со стороны входа стояли несколько удобных кресел со столиками между ними.
   - Садитесь, дети. На улице неспокойно, придется нам немного побыть здесь. – Голос женщины звучал теперь гораздо более миролюбиво. – Я поставлю чай и принесу печенье.
   - Кто вы? Что вы хотите? – выдавила из себя вконец растерявшаяся Рике.
   - Я та, кто научит тебя, как избегать опасности и не бояться негодяев. Садитесь, садитесь. Я та, кто поможет тебе стать сильной и смелой. – Женщина прошла за стойку и включила электрический чайник. – Хотя смелости тебе, признаю, и так не занимать. – Женщина приосанилась. – Я Илзе Лунд. Эрика, грядут тяжёлые времена. И если ты хочешь пройти сквозь эту тьму, я готова тебе помочь.
   «Откуда она знает моё имя?», - подумала Рике. – «Пройти сквозь тьму? Божечки ты мой!»