Валентин и Валентина

 
часть 12
Чем меньше оставалось времени до Государственных экзамен, чем ближе был день, когда Валентин должен был получить диплом следователь, тем  сильнее ему хотелось домой. С Лилей происходило что-то непонятное. Девушка, как будто бы ушла «в глухую оборону». Вот уж целый месяц Валентин жил под одной крышей с молоденькой, влюбленной в него «принцессой», а та даже не пыталась обратить на себя его внимание. Отныне он стал для нее только «Валентин Михайлович». Дружеское «ты» исчезло из обращения Лили, заменив его подчеркнуто официальным «вы».
Самолюбие Валентна хотя и страдало от такого отношение к нему девушки, но в общем-то, он был даже доволен. В сложившейся ситуации, Валентин больше всего боялся себя. Прояви его «принцесса» слабость и он не устоит перед ее  несомненными чарами. И тогда  все пропало! Тогда, прощай навсегда его мечта покорить сердце Вали! Валентин учился, имея направление от Администрации своего города. Он получал повышенную стипендию и обязан был вернуться для работы в  милицию «К». Ему было непросто. Он морально не имел права бросить неопытную, молоденькую девчонку на произвол судьбы. Валентин прекрасно понимал, что она сразу же станет лакомой добычей таких подлецов, как Альберт. Конечно,он мог бы, закончив Школу Милиции, просто проститься с чужой, по сути, девушкой и уехать. Но не таков был Валентин.Он чувствовал себя ответственным за того, кто к нему «приручился». На месте Лили могла бы оказаться другая девушка из подобной ситуации. Этим «прирученным» мог быть какой-нибудь ребенок или старушка. Но Валентин никогда бы не бросил человека, нуждающегося в его заботе. Тем более Лилю, которую волей судьбы любил, как сестренку, а возможно и не совсем по братски. Лиля не имела никаких доходов, кроме небольшой стипендии. Небольшую пенсию на отца, девушке перестали выплачивать по достижении ею 18 лет. 
Валентин должен был открыть ей правду о том, что она не родная дочь супругов Соколовых.  Может быть, после этого, Лиля пожелает отыскать кого-нибудь из своей кровной родни? Может быть, она изменит отношение к музыке и постарается найти более оплачиваемую и надежную работу. «А музыка — это не работа. Музыка должна быть для души» - так вполне серьезно рассуждал Валентин. Необходимо было найти какой-то тайник в каком-то шкафу. И как понял Валентин из последних слов умирающей Нонны Сергеевны, в тайнике том, было подтверждение  Лилиного удочерения  супругами Соколовыми. Он мог начать поиски тайника в отсутствии  Лили. Но, если до сих пор, честный и порядочный парень не позволил себе ни разу заглянуть в комнату покойной Нонны Сергеевны, то как бы он смог шарить по шкафам в отсутствие хозяйки дома Лилии Соколовой. Получив последнюю, на период обучения стипендию, Валентин купил бутылку шампанского, фруктов и кое-что из продуктов посерьезнее.   Поджидая Лилю из училища, Валентин приготовил ужин. Кроме того, он обдумал все, что должен будет сказать сегодня Лиле. Девушка пришла домой поздно. И как всегда, серьезно, без тени улыбки поздоровалась с Валентином. Войдя в зал с роялем, где они в последнее время проводили все вечера, Лиля на мгновение застыла перед накрытым передвижным столиком. - «Это что, прощальный ужин?  Да, Валентин Михайлович?»  В голосе девушки послышалась безысходность и покорность судьбе.
-«Нет, Лиля. У меня еще две недели в запасе. Сегодня мы с тобой решим куда более важное дело. Как тебе жить дальше!» -«Не беспокойтесь обо мне, Валентин Михайлович. Не такая  уж я беспомощная, как вам кажется. Проживу, не думайте. У меня дорогие украшения остались от мамы. Шкаф ручной работы. Этажерка 19 века.  Картины папины. Мамины сценические платья. Очень дорогие. На пару лет хватит, а там я и сама начну зарабатывать. Так что, поезжайте к своей семье, к своей Вале, а я и без вас как-нибудь обойдусь» - в голосе «принцессы» послышались явные слезы, больно рванувшие Валентина за душу. Ему самому захотелось заплакать. Плюнуть на все, прижать к груди эту потерянную, несчастную девочку, старающуюся казаться независимой и гордой. Но откуда-то, выплыли слова матери -«Пианистки для пианистов, сынок». И он снова стушевался перед надвигающимся соблазном потерять  голову. Валентин сам себе был отвратителен сейчас. Он боялся снова оказаться в щекотливой ситуации, как с Кирой. Конечно, ее нельзя было ни в коей мере сравнивать с Лилей. Но червячок сомнения, по прежнему, не давал Валентину скинуть с себя то напряжение, в котором он жил последнее время. Он не хотел влюбляться в Лилю, не хотел причинять боли девушке, которую мог разлюбить, едва  снова увидев Валю. -«Ну все, малышка! Я тебя понял. Ты у нас не «принцесса» а королева. Гордая и независимая. Я преклоняюсь перед вашим величием- стараясь сгладить  обстановку, немного подурачился Валентин, — Но давай, посерьезнее!  Мама твоя очень просила меня открыть тебе  семейную тайну. Поверь, девочка, мне это непросто сделать. Но я должен тебе сообщить...» -
«Что я не кровная Соколова? Не дочь своих родителей?" - спокойно перебила Лиля. 
И тут Валентин впервые в жизни понял, что значит выражение «Отвалилась челюсть».  У него действительно она отвалилась и Валентин в полной растерянности, смешно открыв рот, смотрел на Лилю. -«Ни фига себе, - только и смог вымолвить пораженный Валентин. -Но почему мама твоя просила меня тебе сообщить об этом, если ты в курсе». - «Да потому, уважаемый Валентин Михайлович, что ни папа, ни мама не были в курсе того, что я подслушала их тайну». Усевшись поудобнее в кресло перед столиком, Лиля попросила Валентина налить ей шампанского и все так же, спокойно начала свой рассказ. Лиля никогда не была паинькой ни в семье, ни в школе.  Родители баловали девочку, стараясь ни в чем ей не отказывать. Особенно в этом преуспевал папа Лили Вениамин Соколов, главный дирижер оркестра в театре Музкомедии. Красивая и смышленая девочка ловко пользовалась авторитетом родителей в целях достижения желаемого. Вынь да положь ей самую современную и дорогую «Шагающую Катю». И отец заказывал куклу в Москву, обзванивая знакомых артистов.    «Подай капризуле настоящие  американские джинсы». И это она получала без заминок.    В школе у Лили подруг было мало. Но «пажей» среди мальчишек и  «подлиз» среди девочек, хватало. Даже некоторые учителя заискивали перед хорошо одетой дочерью знаменитых на весь город, родителей. К тому же, Лиля был отличницей в учебе.   
Девочка не была ни злой, ни мстительной, но, избалованная родителями, она считала, что весь мир создан для того, чтобы ей хорошо жилось.
Все рухнуло в тот год, когда ее мама, знаменитая певица, попала под машину и не смогла больше выходить на сцену. Девочке было в ту пору всего 13 лет. Вся ненужная шелуха слетела с доброй, в общем-то, девочки. Она быстро поняла, кому обязана всеми своими дорогими игрушками и  вещами. Без родителей, она была никто.
Накануне трагической смерти отца, Лиля совершенно случайно услышала  разговор родителей. В этот день она вернулась домой рано из-за несостоявшейся пары уроков.
Отперев своими ключами дверь, девочка тихо вошла в прихожую. За прикрытой дверью залы играл рояль. По знакомым ноткам, Лиля поняла, что играет папа. Она уже давно научилась различать их  исполнения. Мама играла мягче, нежнее. Папа, как всегда, летел куда-то! Лиля уже собиралась войти к родителям, когда музыка резко оборвалась и послышался грустный голос мамы -« Что будет с Лиличкой? Мне уже не встать. Избаловал ты ее, Веня. Трудно ей придется. Была бы родная, ты бы наверное, был с ней построже»  -«Дострожились с одной, хватит! - возразил отец, - Оставили трехлетнюю кроху с деревенской девкой. Угробила, дрянь, нашу кровинку.   А Лиличку я никогда чужой не считал. Она мне роднее всех на свете. Пусть не наша кровь, какая разница, зато фамилию нашу носит и любовь нашу тоже».
Пораженная услышанным, Лиля стояла среди прихожей, боясь шевельнуться. В голове ее гудело, горло пересохло. «Я что, не родная им - стучало в висках- Нет, нет, мамочка, папочка, скажите, что это не так». Осторожно отступив к двери, Лиля  выбралась на лестницу и долго стояла на ступеньках, приходя в себя. Почему она решила промолчать, сделать вид, что ничего не произошло, она и сама до сих пор не знала ответа на этот вопрос. Скорее всего потому, что боялась за мать. Отец совсем недавно бросивший пить, тоже внушал девочке опасение. Справившись с волнением и успокоившись, Лиля решила, что ничего страшного не произошло. Ведь родители любили ее, баловали, стараясь чтобы она, их любимая дочка ни в чем не знала нужды. О существовании у нее маленькой сестренки, погибшей по вине  няни, Лиля знала. Этого родители от нее не скрыли по той простой причине, что о смерти  трехлетней Лилички первой, знали все знакомые и соседи родителей. Узнав о том, что она не родная, Лиля очень сильно изменилась. Словно боясь, что родители ее вдруг разлюбят, девочка привязалась к  ним еще сильнее. Ее возросшую заботу и желание облегчить жизнь  матери инвалидки, родители восприняли, как результат переломного возраста девочки. А потом умер отец. Две женщины — молоденькая 15 летняя девочка и бывшая певица, с таким трудом справились с постигшим их несчастьем, что Лиля, рассказывая все это Валентину, не переставала удивляться тому, как они с мамой вообще выжили. После смерти отца, Лиля еще больше привязалась к матери. Это она звонила с уличных автоматов на радио и телевещание, с просьбой  дать ее маме возможность спеть по радио. Она и никто другой добилась того, чтобы ее маму никогда не забывали приглашать на встречи и в «Собрания». 
Видя, как Нонна Сергеевна радуется каждому визиту бывших коллег по театру, Лиля  старалась вовсю, чтобы радость эта как можно больше появлялась в глазах ее любимой мамочки. О своем «неродстве» с родителями она почти забыла.
В старших классах школы, Лиля стала объектом внимания многих мальчишек. Она позволяла им строить из себя рыцарей, носить свою сумку с книгами, покупать ей билеты в кино и театры. Но ни одного из них, Лиля не выделяла своим вниманием. Ровесники казались ей совсем еще «зелеными» и скучными. Подрастающая девушка больше всего любила проводить время с мамой за игрой на рояле. Она так и не призналась матери, что знает ее самую большую тайну, относительно себя самой.
А потом ей встретился он — Валентин. Смелый, красивый и взрослый, совсем не похожий на надоедливых школьных, кавалеров. Первое время, Лиля старалась не думать о «милиционере», считая его «не из своего круга». Родители с детства внушали дочери, что замуж она должна пойти только за артиста достойного жанра. А «достойным жанром» родители считали музыку. Поняв наконец, что ее душевное неравновесие, тоска по Валентину, безумное желание постоянно его видеть, ничто другое, как любовь, Лиля, с присущей ей решимостью, призналась ему в своих чувствах. Она не сомневалась, что Валентин будет на седьмом небе от счастья. Но каково же было ее разочарование и обида, когда семнадцатилетняя самоуверенная «принцесса» узнала из уст объекта своей страсти о том, что он любит другую.
Долго не видя потом Валентина, Лиля злилась и тосковала, строила планы мести «изменнику». За всеми этими переживаниями, девушка просмотрела явные симптомы болезни матери. Иногда уговаривая маму отправиться на обследование и получая отказ, она тут же успокаивалась и снова переключалась на свои личные переживания.   
Приглашая Валентина на день своего рождения, Лиля уже почти переболела первой безответной любовью. Но, увидев его вновь, девушка снова потеряла голову.
После того, как Валентин, не поддавшись на ее чары, на всю зиму исчез из поля зрения юной капризницы, Лиля снова впала в любовный недуг, за которым полностью просмотрела недуг физический, которым страдала ее мама. Рассказывая все это Валентину, Лиля снова и снова переживала боль утраты и осознание своей вины перед матерью. Считая в душе, Валентина косвенным виновником в смерти ее горячо любимой мамы, Лиля не то, чтобы остыла к Валентину, но то пламя, что сжигало ее раньше, заметно ослабло. Тем более, что девушка видела и понимала, что Валентин не любит ее так, как хотелось бы. Он любил свою Валю! Ей все еще было больно, но эта боль была скорее обидой девушки которой предпочли другую. -«Не беспокойтесь за меня, Валентин Михайлович» повторила Лиля заканчивая свои признания.- А вот если поможете мне шкаф продать, буду вам очень признательна. Мама говорила, что ей еще при папиной жизни за него три тысячи давали». «Да что за шкаф такой таинственный?  И не в нем ли твои бумаги на удочерение. Тебе самой не интересно узнать свою настоящую семью?» - воскликнул Валентин, поднимаясь с кресла. «Не интересно, ничуть. Меня родная мать бросила в Доме Малютки. Зачем мне что-то знать? Я — Соколова Лилия Вениаминовна и никто другой» - отрезала Лиля. - «Но ведь не обязательно, чтобы тебя бросили, возможно, что с мамой твоей настоящей, беда какая приключилась. Вот Валя у моей мамы, тоже удочеренная. Так у нее сначала отец погиб, а через месяц- мама умерла! -  Валентин не терял надежды вызвать интерес Лили к своему прошлому — Ты мне можешь показать этот таинственный шкаф? Где он стоит, наверное в комнате Нонны Сергеевны?» Лиля удивившись тому, что Валентин ни разу за месяц не заглянул в незапертую комнату матери, провела его в спальню Нонны Сергеевны. Шкафом оказался старинный шифоньер поразительной красоты. Широченный трехстворчатый, украшенный искусной резьбой, он, несмотря на свои массивные размеры, производил впечатление воздушного замка.
Сходство со старинным замком подчеркивала и «крыша» диковинного шкафа. Вернее, его верхняя часть, выполненная в виде усеченной трапеции, украшенной тонкой ажурной резьбой. На всех трех дверцах шкафа, а так же на выдвижных ящиках в нижней его части, красовались выпуклые украшения в виде виноградных гроздьев и райских птиц. Пораженный красотой и кажущейся легкостью необыкновенного шифоньера Валентин, подойдя вплотную, провел рукой по выпуклостям на дверце. - «Не понимаю!  Похоже на лепнину из дерева. Какое мастерство! Я в этом не разбираюсь, но как можно на деревянном полотне делать не резьбу, а выпуклые изображения? Или они наклеены?»  -«Я тоже в этом не разбираюсь — отозвалась Лиля — Но не похоже это на  приклеенные украшения. Это искусство выпуклой резьбы, как-то по особому называется. Папа говорил, но я не запомнила. Антиквары разберутся».
«Лиля, ты что, собираешься продать этот шедевр старинного искусства? - с ужасом в голосе воскликнул Валентин, - Я бы на твоем месте, хорошо подумал. Тем более, ты сама говорила, что это память о твоей маме». Проигнорировав возглас Валентина, Лиля дотронулась до двустворчатой дверцы широкой половины шифоньера- «Давайте отсюда поиски начнем, - предложила  она - В другой половине, кроме постельного белья, точно ничего нет. Горничная имела ключ к той половине и к ящикам. А в этот отдел, мама никого не допускала. Мне уж после ее смерти сумочку отдали. В ней был  ее заветный ключ». Лиля, как маг, достающий кролика из шляпы, выудила из-за ворота халатика длинный тонкий ключик. Открыв с его помощью дверцу, она отступила в сторону. Взору Валентина предстало достаточно большая внутренняя камера шкафа, забитая удивительно красивыми и необыкновенными вещами. На  деревянных плечиках покоились разнообразные по качеству тканей и расцветок женские платья, скорее похожих на театральные костюмы. Девушка нежно, как живых существ, погладила платья. -«Как мама любила эти вещи! Когда нам, после папиной смерти, совсем невмоготу стало, ее  знакомые из театра, просили продать несколько костюмов.  Куда там! Бесполезно. Она даже от услуг кухарки отказалась и горничную уволила, лишь бы платья свои сохранить». Девушка захватив в охапку несколько ярких нарядов, сняла их вместе с плечиками с перекладины и осторожно перенесла на   стоящую рядом кровать матери. Таким же образом она убрала из шкафа остальные вещи. За рядом костюмов Валентин увидел две роскошные женские шубки, висящие на  внутренней стене шифоньера. -«Да! - растерянно пробормотал он — Моей маме такое во сне не приснится». -«Голубая нутрия и мутон- пояснила Лиля. Есть еще короткая из серого песца. Она в моей спальне. Могу одну твоей маме подарить- великодушно предложила девушка,- У меня свои есть. Из хонорика и белки. Мне их на всю жизнь хватит. Я больше нейлоновые куртки предпочитаю».  -«Ты, лучше, в комиссионку сдай ту, что меньше нравится тебе. А то уеду, на что жить будешь?» - усмехнулся Валентин.-"Честно говоря, мне мамины вещи дарить легче, чем продавать» - грустно отозвалась Лиля. - «Вот этого я и опасаюсь, - откликнулся Валентин, — Раздай, раздари. Я тоже люблю дарить. Но, знаешь, «принцесса», когда имеешь свой заработок, то дарить, как-то приятнее. А когда кушать хочется, а тебе никто шоколадку не подарит, то лучше продать что-нибудь на еду».  Лиля вытащила из ниши шкафа шубы и взору их предстала задняя стена шифоньера, обтянутая плотной тканью.  -«Лиля найди мне пожалуйста отвертку и фонарик. В кладовой посмотри» - попросил девушку Валентин. В ее отсутствии, он снял тапочки и влез в опустевший шкаф. Внимательно ощупывая стены и потолок шифоньера, Валентин ничего интересного не обнаружил. Никаких скрытых дверок, ниш, никаких выступающих поверхностей.   
Драпировка задней стенки была прижата деревянными реями, закрепленными  шурупами. «Если что-то здесь есть, то только под тканью»- решил он. Лиля, наконец принесла то, что он просил и Валентин принялся выкручивать шурупы из реек, подсвечивая себе ручным фонариком. Когда плотный драп, мягко извиваясь, сполз к ногам Валентина, он рассмотрел в верхнем углу шкафа краешек бумажного свертка, выглядывающий из-за неплотно прижатой доски. Валентином овладел азарт кладоискателя. - «Вот оно» — радостно воскликнул он, осторожно извлекая  на свет плотный конверт. Молодые люди вернулись за столик в зал и Валентин внимательно рассмотрел находку. Как ни странно, Лиля казалась совершенно безучастной к происходящему. Ей, как будто, было все равно. Она налила себе шампанского и наслаждаясь каждым глотком, выпила вино. И только после этого обратилась к Валентину, вскрывающему конверт - «Валентин Михайлович, я не желаю знать, что там. Я Соколова, а все остальные имена — это миф, не имеющий ко мне никакого отношения. Поэтому предлагаю. Сжечь все не глядя и забыть, как дурной сон».  -«Но тут сберегательная книжка. А это, похоже, письмо. Ну да. Это письмо для тебя, принцесса. — воскликнул Валентин -  А вот еще договор какой-то и  свидетельство о рождении. Смотри, Лиля! В этой тоненькой книжечке тайна твоего рождения».
И тут случилось то, чего Валентин никак не мог предвидеть. Лиля, ловко выхватив у него из рук книжечку свидетельства о рождении, вскочила из-за стола, опрокинув вазу с фруктами. Под стук падающих со столика яблок, девушка отбежала за рояль и там, со злым удовольствием разорвала бумагу сначала пополам, потом еще и еще, пока от свидетельства не остались мелкие обрывки. -«У меня уже есть свидетельство о рождении, на основании которого я получила паспорт. И то свидетельство лежит в  моей комнате, в книжном шкафу. А эта бумажка чужая. Мне она не нужна!»
«Пораженный ее выходкой, Валентин  возмущенно закричал, не боясь быть услышанным соседями, -«Ты что наделала, дурочка, зачем? Очень глупый поступок, достойный маленькой, капризной дурехи». Воспользовавшись тем, что девчонка не смотрит в его сторону, Валентин незаметно сунул в карман "Договор".
Едва сдерживаясь, чтобы не наговорить девчонке еще больших гадостей, Валентин молча протянул ей письмо и сберкнижку. Пока девушка читала письмо, он собрал яблоки с пола и унес их на кухню. Вернувшись с веником и совком в комнату, чтобы замести обрывки свидетельства, Валентин увидел, что Лиля тихо плачет, сидя с ногами в кресле. На коленях у нее лежало адресованное ей письмо из тайника и сберегательная книжка. Взглянув на Валентина, несчастными, припухшими глазами, девушка пробормотала сквозь слезы - «Последняя весточка от папы. Он на домик в Сочи деньги копил. А когда мама таблеток наглоталась, он решил меня обеспечить, на всякий случай». Из горького повествования Лили, Валентин узнал о том, что ее покойный отец оставил  дочери  вклад в 15 тысяч рублей. Это произошло после того, когда Нонна Сергеевна попыталась отравиться медикаментами. Вениамин решил, что жену и себя он вполне способен обеспечить. А вот будущее Лили может быть под угрозой. -«Неизвестно, что будет с нами, — писал отец, - Сколько смогу, столько работать буду, чтобы вы, мои девочки, не знали нужды. А эти деньги, моя кроха, тебе на день совершеннолетия дарю. А если узнаешь какую-нибудь тайну семейную, то знай, моя Лилия, ты и мама наша, единственно родные мне люди. А остальное все — это издержки жизни». -«Издержки жизни — это свидетельство, что я порвала. Понятно вам, Валентин Михайлович? Я единственная и настоящая дочь Соколовых. И никогда в жизни не напоминайте мне о других, мистических родственниках. Мне никто не нужен. Кстати, вы тоже можете быть свободны. Вас Валя ждет. А я не смею вас больше задерживать. Хватит. И так из-за вас моя мама умерла. Все, покиньте мою  квартиру!»  -«Где-то я уже это слышал»- вяло мелькнула мысль. Валентин опасаясь, что Лиля потребует у него остальные бумаги,  заперся в туалете и присев на краешек закрытого крышкой унитаза, впал в задумчивость. -«Ну вот и все. Я ей больше не нужен. Ну и бабы! Все, что ли одинаковы? Валя, не задумываясь ни на секунду, прогнала. Эта малявка гонит. Дурак я полный. Плюнуть на все и уйти от обеих. Мало хороших женщин на земле? Не хочет знать, кто она такая по рождению, ну и не надо. Неужели человеку совершенно не интересно, кто ее настоящие родители? Не любила она меня ничуть, просто привыкла девочка к тому, что ей все позволено. Решила, что я ее новая игрушка, которой она должна обладать непременно. А когда игрушка не поддалась или надоела, она к ней интерес потеряла.   15 тысяч — невообразимая сумма. На две машины хватит. Ведь обманут же, глупышку. Еще и жизни лишат. Хотя…. Какое мне дело. Пусть одна помыкается. С деньгами, но без мозгов, далеко не уедешь". Валентин потянул из кармана плотный лист бумаги, на котором только и успел прочесть слово «Договор», до того, как Лиля выкинула свой фокус с уничтожением свидетельства о собственном рождении.
Развернув двойной лист канцелярского формата, он углубился в чтение. Это был официальный документ из Омского Дома Ребенка, из которого следовало, что  младенец женского пола, полная сирота Гужева Надежда Семеновна, от которой официально отказались ближайшие родственники передавалась на удочерение супругам  Соколовым. Непроизвольный вопль, вырвавшийся из уст Валентина,  застрял  в мягкой обивке туалетной двери, не достигнув ушей Лили, все еще всхлипывающей над письмом отца. Сквозь пелену, застилавшую глаза, он  увидел дату в конце документа. 10 декабря 1969 год. «Так, - завертелось в голове оглушенного прочитанным Валентина, — Все правильно. Нам с Валюшкой по 23. «Принцессе» -18. Мама, помнится, говорила, что Валя осиротела в пять лет. Ну конечно, на кладбище у Валиной мамы дата смерти стоит: "октябрь 1969 год".   
В горле Валентина пересохло, сердце больно ухало где-то в ушах. Валентин, на подгибающихся ногах поплелся в кухню. Ему необходимо было прийти в себя. Жадно выпив из-под крана бокал воды, он уселся на стул.- «Но почему Омский Дом Малютки?   Хотя… В «К» нет такого учреждения. Ребенка, видимо, поторопились отправить в Омск состоятельным усыновителям. Возможно, - по заказу. Скорее всего, Соколовы уплатили кому надо за срочность. Или за подходящий для них вариант. Девочка красивая, чем-то Нонну Сергеевну напоминает. Круглая сирота. Бабка Нелли отказалась. Потрясающие удобный вариант. А то, что у нее сестренка пятилетняя- их это ничуть не смутило. Хотя, «продавцам» живого товара, не выгодно было усыновителям правду говорить. И они, скорей всего, ни при чем».
В данный момент, Валентин думал, как следователь. Иначе, как можно было бы объяснить то обстоятельство, что его матери, Любови Южаниной не дали оформить опеку над обеими девочками. - «Ведь не положено сестер разделять. Явное нарушение закона. Конечно, это дело рук докторов». Валентину не хотелось плохо думать об умершей певице Нонне Сергеевне, которую он все еще боготворил, несмотря на открывшиеся обстоятельства. С трудом уняв расходившееся сердце, Валентин отправился в зал к Лиле — Наде. Он не представлял, что скажет сейчас этой занозистой, сорвавшейся с тормозов девчонке, родной сестренке его любимой Валюши.
Лиля сидела за столиком и размазывая пьяные слезы по щекам, приканчивала шампанское. «Валентин Михайлович, у вас где-то должны быть еще какие-то бумаги. Немедленно верните их мне. Я все уничтожу. А вас убедительно попрошу, никогда, ни под каким предлогом, не напоминать мне о том, что я не родная моему папе. Что я не кровная дочь своей знаменитой мамули. Вы просто окажете мне свинскую услугу, если проболтаетесь. Ну кому это надо? До сих пор никто из маминых друзей ни разу мне не намекнул о том, что я не Соколова. Не пойму, зачем я вообще позволила вам лазить в том шифоньере». -«Вот тебе и скромница «принцесса». Непредсказуема и взрывоопасна. То-то мне все время казалось, что она мне кого-то напоминает.  Стервозности хватает, как и у Валюшки моей любимой. Знать судьба у меня такая. А другой, похоже мне не надо. Главное, как ей сказать сейчас о том, что та Валя, которую она считает своей недостойной соперницей, родная сестра ее?» Валентин понимал, скрой он от девушки тайну, то в будущем, он никогда себе этого не простит. Желает она этого или нет, но правду она узнает сегодня же, пусть даже в его голову полетит пустая бутылка из-под шампанского -«Лиля, ты давно в пьяницы записалась? Валентин поднял с пола упавшую тарелку, — Ты понимаешь или нет, к чему это ведет? Ты сейчас похожа на алкашку — одиночку». Лиля, поперхнувшись остатками вина, с недоумением воззрилась на Валентина- «Не болтайте глупостей. Я за всю жизнь третий раз шампанское пью. Папочку жаль. И вообще, не вам меня воспитывать. Вам была дана возможность любить меня. Но вы не пожелали ей воспользоваться. Думаете, я вам прощу за то, что вы меня на какую-то старую тетку променяли?» - «Ты что несешь, девчонка сопливая? На какую тетку?»
-«Да на Валю свою. Она же старуха по сравнению со мной, - Лиля громко шмыгнула носом и заревела чуть ли не в голос- А у меня денег много, квартира вон какая. Золота полная шкатулка. И вообще, я красивая и играю лучше всех с курса. Что вам еще не хватает, Валентин Михайлович?»   -"Мне не хватает любви к тебе, как к женщине, потому, что ты глупая, заноза. И потому, что ты мне сестра приемная. А Вале ты сестра родная. Вот здесь все написано". Валентин протянул Лиле договор, но тут же отдернул руку назад, побоявшись, как бы строптивая девчонка, вновь не порвала документ. Растерянно заморгав, Лиля заметно трезвея пробормотала -«Куда вас несет, товарищ мент. Вы что мне приписать пытаетесь. Какая сестра? Вы что, с головой не дружите сегодня?». Валентин подтянув поближе к креслу Лили свой стул, не выпуская из рук бумаги с договором, принялся медленно выговаривая каждое слово, читать ей официальный документ. Девушка, не перебивая, переводила вопросительный взгляд с бумаги на лицо парня и обратно. И по мере того, насколько доходил до нее смысл написанного она все сильнее бледнела. - «Стой, — хрипло выкрикнула Лиля, когда Валентин прочел имена ее настоящих родителей, - А с чего ты взял, что Валя моя сестра? Может быть ты мошенник и эту бумажку заранее туда подсунул. Или смыл настоящую в унитаз, а эту подготовил заранее и сейчас суешь мне под нос родство с твоей Валей. Зачем? Чтобы ограбить меня?»
«Нет, ну ты и кадр! Ограбить тебя, я мог бы женившись на тебе. Заморочил бы голову такой простушке, переписал бы все на себя, а тебя отправил бы в психушку.  Ведь ты сегодня туда весь вечер сама напрашиваешься». Лиля недоверчиво потянулась глазами к лежавшему на столе документу. Перечитав все сама, она надолго замолчала. А потом, подняв на Валентина совершенно ошарашенный взгляд, умоляюще  попросила- «Давай порвем и это. Давай, сделаем вид, что ничего не было. Сам подумай, зачем мне сестра, которая отняла у меня тебя? Я никогда не смогу ее полюбить. И маму свою я никогда не предам. Зачем ты это все затеял? Не нужно мне этого ничего. Я — Соколова Лиля. А не какая-то дурацкая Надя. Мама у меня Нонна, а не Катя. И папа у меня Вениамин, а не Семен. Имена то какие! Сплошная деревня.    Валентин Михайлович, прошу вас, умоляю. Не говорите вашей Вале ничего. Она давно уже потеряла сестру и забыла о ее существовании. А у меня никогда сестры не было.  Вернее, была трехлетняя Лиличка, моя родная сестричка. Но она умерла до моего рождения. Зачем вы влезли в мою жизнь, зачем все испортили? Я вас умоляю: Уходите  и никогда больше не появляйтесь на моем пути. Не нужны мне никакие Гужевы. Я — Соколова».  Валентин спрятав  договор в карман брюк, поднялся со стула. -«Я уйду, дам тебе время опомниться, успокоиться. Не верю я в то, что человек вот так, добровольно может отказаться от родной сестры, от памяти о родной матери, которая умерла с именем своего дитя на губах. Ты эгоистка. Не думал что ты такая.  Я когда тебя узнал, почти влюбился, едва голову не потерял от твоей красоты и скромности. Ты была такой доброй ко всем. Что с тобой стало, девочка. Я понимаю . Смерть матери! Но твою жестокость по отношению к Вале она не оправдывает. Ты вспомни, почему я начал искать тот тайник? Да потому, что мама твоя Нонна Сергеевна попросила меня отыскать твоих родных. Кровных родных! Понятно, принцесса?»- Валентин вышел в темную безлунную ночь. Он не разбирая дороги, прямо по весенним теплым лужам торопливо шагал в сторону общежития. На сердце было  неуютно и пусто. Все происходящее казалось ему каким-то нереальным сном.  Две девушки, между которыми он колебался, как часовой маятник, оказались родными сестрами. Конечно, стрелка маятника намного больше склонялась в сторону его первой любви, его Валюшки. Но и Лиля не была ему чужой. Все эти два года, что он знал девушку, она тревожила, волновала его, сбивала с толку и в немалой степени, уводила его мысли в сторону от Вали. Но видимо, глубоко спрятанная интуиция, не давала парню всерьез влюбиться в младшую сестренку своей первой любви.
Несмотря на Лилину выходку с порванным свидетельством о рождении, несмотря на ее необдуманную просьбу, ничего не говорить Вале и вообще забыть о сегодняшнем происшествии, Валентин надеялся, что со временем, девушка опомнится, переосмыслит свое отношение к открывшимся обстоятельствам. А главное, Валентин надеялся, что пройдет немного времени и два потерявшихся в жизни родных человека, вновь обретут друг друга, чтобы уже никогда не расставаться. -«Кто я такой? - думал парень  шагая по улице спящего города, - Никто абсолютно. Сегодня  я люблю Валю, завтра какую-нибудь Зину или Юлю. Но Валя и Лиля, это две родные кровинки, которые должны стать одним целым. Никакой самый крутой мент или капитан дальнего плавания, ни один самый лучший в мире музыкант, не должен встать между родными сестрами. Я все должен сделать для того, чтобы они встретились и вновь обрели друг друга». Уже лежа в постели в своей комнате общежития, Валентин решил, что лично сам расскажет Вале о ее сестренке по приезду домой. Кроме того, признается ей в своих «душевных шатаниях», по отношению к ним обеим. Пусть  Валя окончательно и бесповоротно скажет свое «да» или «нет». Иначе, он просто не вынесет этой многолетней пытки и сбежит куда-нибудь на край света от них обеих.
Но если от Лили он сбежит  без особого напряжения, то от Валентины бежать ему будет очень непросто. Через несколько дней, наступил последний день пребывания Валентина под гостеприимной крышей Школы  Милиции.
Все тревоги и волнения связанные с получением звания следователя милиции, остались позади. Получив оформленное по всем правилам, направление на работу в Прокуратуру города «К», Валентин тепло попрощавшись с товарищами, отправился к Лили. Она так и не удосужилась позвонить ему с того дня, как он ушел от нее в ночь после их размолвки. Да что там «размолвки». Их последняя встреча больше была похожа на катастрофу, а прощание на военные действия двух враждующих сторон.
Чтобы наверняка застать девушку дома, он пошел к ней около 20 - ти часов вечера. Заканчивался последний день мая. Было тепло и сухо. По всему городу разливался запах отцветающей сирени. На душе было немного тревожно, но и радостно, в то же время. Лиля открыла дверь Валентину без  излишних вопросов. Только выразила удивление по поводу того, что Валентин все еще в городе. - «Я думала, что вы давно уже  под крылом своей семьи и давно думать забыли о глупой  девчонке» -   не без смысла сказала она ему, видимо припомнив Валентину «глупую девчонку», коей обозвал он ее в их последнюю встречу.  Пройдя вслед за девушкой в зал, Валентин внимательно осмотрелся. Ничего за эти две недели не произошло. Все, на первый взгляд, было, как всегда. - «Ну, как дела, принцесса? Как в училище, на личном фронте есть какие изменения?» - спросил Валентин, как можно беспечнее. Лиля отвечала спокойно и даже равнодушно. Уверив Валентина, что у нее все в порядке, девушка, в свою очередь поинтересовалась как он защитил свой диплом.
Обменявшись любезностями, молодые люди надолго замолчали. Они сидели за столиком  и молчали, глядя друг на друга. Первым не выдержал Валентин  -«Ну что, надумала с сестрой познакомиться? - осторожно спросил он. Лиля тяжело вздохнула и через силу, как будто нехотя произнесла - «Валентин Михайлович, не будем об этом. Я вам ничего не готова ответить Но, думаю, что и не отвечу. Жизнь конечно покажет, но я пока не хочу никого видеть.  Может быть, когда-нибудь потом, когда совершенно  забуду о том, что когда-то был в моей жизни такой мент по имени Валентин. И хотя этот мент плевать на мои чувства не хотел, я все-таки, его любила. А он любил какую-то Валю, которую потом, решил преподнести мне на блюдце в качестве моей родной сестры». И тут Валентин понял, что совершенно не знает, что отвечать этой девочке, как ему себя с ней вести. Уж слишком непостоянно было ее отношение ко всему. Слишком часто она меняла свое мнение и по отношению к нему, и по отношению к тому, что с ними происходило. Время! Вот что ей надо. А еще повзрослеть немного. -«Лиля, я проститься зашел. Завтра с утра уеду. Об одном прошу, ради нашей дружбы, ради твоей мамы. Не бросай трубку, когда я буду звонить. Не натвори глупостей. Не впускай в свой дом и в свое сердце непроверенных людей».-«Хорошо- прошептала Лиля,- Ты сегодня можешь остаться у меня. На своем диванчике. Я к тебе не подойду, не бойся». «Нет, принцесса. Мне еще вещи собрать надо. Пойду я», - он приблизился к девушке и бережно поцеловал ее в  уголок губ. Лиля судорожно всхлипнула и отбросив все притворство, обхватила Валентина за шею- «Прощай, братик. Возможно, мы действительно породнимся. А пока  - не торопи». Лиля сунула ему что-то в карман куртки -"Возьми. Потом посмотришь". Она не вышла проводить его, как это чаще всего делала. Уходя из квартиры Лили, Валентин надеялся, что не за горами то время, когда он сможет вернуться сюда. Но уже не один, а с родной сестрой гордой и непостоянной, но доброй и ранимой Лили — Нади!