Скука

         Скорый поезд из Ташкента, срывая утреннюю влагу с железнодорожного полотна, на полном ходу рвался к окутанному туманом столичному вокзалу. Для Махмуда, гастробайтера из Узбекистана, это была не первая его поездка в столицу денег и разврата, и он, где-то в глубине своей загадочной нерусской души, мечтал о том, что на этот раз его обязательно остановит суровый с резиновой дубиной, после вчерашнего, милиционер у выхода с Казанского вокзала , спросит документы и , после самого грубого обыска, отведёт в привокзальное отделение, где ему пересчитают все до последнего Адамова ребра, отберут паспорт и отправят месяца на два работать за харчи на дачу к свирепому в костюме номенклатурному или партийному разбойнику .

       Махмуд всем сердцем желал жить в самом убогом сарае вместе с такими же лицами почему-то вдруг ставшей неправильной национальности. Днём, мечтал узбек, они будут работать не покладая рук. А вечером...тоже работать и также не покладая рук. Кормить их будут объедками, консервами и сухарями. Вспоминая запах тухлых банок из под сардин, Махмуд блаженно закрыл глаза и у него приятно защемило в груди. Через два месяца такой вот распрекрасной жизни, гостю из Азии дадут пинка, паспорт и отправят на все четыре стороны, вернее на семь московских холмов.
       Махмуд бы тут не растерялся. Он обязательно найдёт работу бича на стройке в каком-нибудь СУ, где нужно таскать бетон, раствор и кирпичи на самый верхний этаж, где по сути он бы всё это время и жил. Питаться будет сухарями, укрываться рубероидом. При этом все обязательно будут называть его черномазым, обезьяной, клоуном и тупорылым . Проработает здесь он месяца три или четыре и было бы совсем хорошо если ему ничего не заплатят и прогонят со двора , вернее со стройки этого проклятого СУ, как последнюю собаку.

      Лёжа в купе мчащегося через Москву состава , Махмуд мечтал, чтобы в конце всех его мытарств какая-нибудь сердобольная бабуся взяла его , бедолагу, жить к себе на дачу, где он бы ел яблоки и сладкую чёрную с отливом ежевику, а в перерывах между этим, правил бабке баню или сарай. Он хотел сдружиться с местными бомжами, завести подругу Клаву и вместе с ней , на рваном пыльном диване, коротать тихие подмосковные вечера.


         После долгого пути по пыльным  дорогам Российской Федерации поезд наконец медленно втащился на Казанский вокзал в самом сердце нашей славной столицы. И, конечно же , мечты Махмуда сразу же разбились о суровую действительность, о прозу, как часто пишут,  нашей тусклой жизни. На вокзале их встречал самый Краснознамённый на свете оркестр, и под звуки торжественного марша Махмуд и ему подобные высыпали на перрон и по мягкой ковровой дорожке прошли сквозь строй, отдающих им честь, полицейских. Мэр, городская дума и министр обороны все были здесь. Женщины несли цветы, мужчины кричали Браво!

Специальные автобусы отвезли южан в муниципалитет, где каждому выдали 300 долларов США, документы о регистрации и разрешение на самую не пыльную работу. Махмуд хотел возразить и потребовать не 300 долларов, а гораздо больше, потому как слышал, что приезжим из самого дикого Вьетнама вручают по 600 Евро плюс комплект зимней одежды. Но товарищам удалось унять буйный нрав южного парня, пообещав при случае самую дородную москвичку.

Спрятав документы и деньги глубоко в карман, гострабайтеры отправились в Савой, где их ждали товарищи из Крайслер и Мицубиси.
И на это раз Махмуду не повезло,- его взяли всего лишь помошником главного инжинера в филиал автомобильного гиганта Крайслер.

Жить в Савой, ужинать в "Метле" и тусоваться с переставшим давно петь Димой дикому инженеру совсем не нравилось. Ему было скучно, он тайно мечтал о Кларе, дранном диване и тихих Подмосковных вечерах. Но выбирать при нашей сволочной жизни почти не приходится. Действительно скучно.