Стаи слов 10

*    *    *
А что если из отношений вырастают – как из платья? Кому захочется носить детские костюмчики, когда чувствуешь себя достойным лучших одежд? И люди уходят: от этих, с которыми что-то вместе начинали, к тем, до которых еще надо дотянуться. Синица вылетает из руки, расправляет крылышки, что-то чирикая по своему недомыслию. А гордые журавли, строго вычерчивая клин (ибо они – клан, который не терпит чужаков), проплывают на недосягаемой вышине. Все живое растет – как же иначе? Но только растения, которых Бог не наделил разумом, не отрываются от почвы, питающей их корни.

*    *    *
«Какой же ты тупой!» – язвительно сказал синий карандаш зеленому. «Да, – с достоинством  ответил зеленый карандаш, – я затупился, но это потому, что я  исписал семь страниц, в которые уложилась вся его жизнь». И он ласково посмотрел на автора, уснувшего прямо за письменным столом.

*    *    *
Получила в подарок сюжет. В приложение к нему напутствие – напиши. И подробные инструкции: как написать, что акцентировать, чем закончить. Повесила подарок на гвоздик над столом. Висит. Я на него время от времени поглядываю. Пыль сдуваю. Хороший сюжет, редкий. Но почему-то не пишется…

*    *    *
В жизни человека есть очень краткий период, когда он не лжет – это ранее детство. Но почему-то в этом возрасте себя почти никто не помнит. Как жаль, что время абсолютной безгрешности, чистоты, непосредственности и бескорыстной привязанности не запечатлевается в памяти, не остается в ней на всю жизнь…

*    *    *
Мастерство вызывает только восхищение, никогда – зависть. Любуюсь удачным разворотом мысли,  гармонией фразы, ловкостью слога. Хорош тот текст, в котором автор спрятан, не предъявлен, но деликатно присутствует. И ничего сверх меры, и всего довольно, и прозрачность, и глубь, и немного тайны.

*    *    *
Книга уже давно пылилась на столе и  от нечего делать читала сама себя. «Какой кошмар, – думала она, – неужели за это еще и деньги платят?» И, дочитав себя до половины, она в отчаянии бросилась в пропасть между столом и подоконником.

*    *    *
Ощущения весны: предчувствие, ожидание, томление. Чего, казалось бы, ожидать? Все известно, пройдено, испытано. Все уже было. И ничего нового быть не может. Но там, глубоко внутри, затаился какой-то молоточковый инструмент – то ли клавесин, то ли фортепьяно – и играет он сам по себе  по ночам волшебную музыку – серенаду обещания.

*    *    *
Не поется в чистом поле, а поется лишь в неволе. И поется лишь в неволе, как там чудно, в чистом поле…

Фото автора