Позднее раскаяние

       Печальное известие о смерти моего друга Анатолия Власова я получил в марте 2000-го года, находясь на отдыхе в Эмиратах. Естественно, на похороны в Кустанай приехать у меня не было возможности. Решил поехать на годовщину. Прошел год. Встретил меня Саша Кузнецов, с которым я учился в одной группе все шесть лет и жил в общежитии в одной комнате. В институте все знали нашу троицу: Мамцис, Власов, Кузнецов. Встретил он меня не хуже, чем в свое время наши престарелые руководители государства встречали лауреата Нобелевской премии мира, террориста Ясира Арафата. Всё было на высшем уровне. В день годовщины собрались родные Анатолия, друзья, однокурсники. Съездили на кладбище, поклонились праху любимого друга, посидели за столом, поделились воспоминаниями. В общем, все прошло, как и полагается в таких случаях.
     Саша любезно предложил погостить у него в особняке на время пребывания в Кустанае. Я с удовольствием согласился. Пока мы осматривали хоромы, его миниатюрная красивая жена Вера накрыла стол, который напоминал шведский в тех же Эмиратах. Для подтверждения статуса Саша пригласил меня на охоту. Надо сказать, он был потомственным охотником. Его отец Юра охотился зимой и летом на любого зверя. Однажды от него я услышал такую историю. Была у него в то время машина ЗИМ. Купил он ее по случаю, когда Хрущев отобрал машины у чиновников и велел продать их населению. Так вот, на этом ЗИМе Юра и ездил на охоту. Как-то в степи путь ему перегородило стадо коров, пришлось остановиться. Коровы, не спеша, вразвалочку проходили мимо. Вдруг перед капотом остановился здоровенный бык и стал разглядывать хозяина. Юра решил ускорить события, взял и посигналил. Бык постоял, подумал, медленно отвел голову в сторону и как даст по радиатору. Через минуту последний был пуст – вся вода вытекла. Сами понимаете – степь, вокруг ни души, а сотовых тогда и в помине не было.
      Итак, об охоте. Саша экипировал меня, как заядлого охотника. На улице градусов десять мороза, снег. Выдал ружье, да не простое, а старинное, австрийское. Мы сели в машину и поехали. Путь проходил по степи. Никакой дороги. Как он ориентировался, не знаю. Ехали минут сорок. Наконец остановились. Встали на лыжи и уже своим ходом пошли дальше в разные стороны. Смотрю, в метрах ста от меня – заяц. Я вскинул ружье и бабахнул. Заяц, как ни в чем не бывало, поскакал подальше от меня, одни уши я только и видел. Саша тут же подъехал ко мне: «Эх ты, а говорил – профессиональный гранатометчик. Смотри, ствол разорвался, наверно в снег опёрся». И правда, меня качнуло немного и, чтоб не упасть, я опёрся стволом в снег. Надо отдать должное, Саша больше об этом эпизоде ни разу не вспоминал, а ружье-то ценное было.
     Мы вернулись к машине. Уже стемнело. Перекусили. Саша приладил на крышу Нивы фонарь – прожектор, и мы поехали дальше. Минут через двадцать остановились.
- Видишь белые пятна?
-Да, а что это?
-Это задницы у косуль. Они так видны на свету.
Вскидывает ружье и стреляет. Белые пятна стали одновременно удаляться от нас. Саша направил в ту сторону прожектор, и я увидел, как одна косуля споткнулась и упала. Затем быстро встала и побежала дальше.
-По коням! - скомандовал Саша.
 Мы сели в машину и подъехали к раненой косуле. У меня слов не хватает описать её красоту – грациозная, с гладкой чистой шерстью, глаза большие, черные, влажные. Мне казалось, она обрадовалась, что к ней на помощь подошли не звери, а люди, да еще и врачи. Казалось, что она ждала от нас помощи. В это время Саша расчехлил кинжал и резко полоснул по шее снизу. Косуля даже не дёрнулась. Кровь, пульсируя, мощной струей, с хрипом хлынула наружу. Саша подставил кружку, налил доверху еще совсем живую кровь и выпил. Казалось, что косуля уже не чувствовала боль, гордо продолжала высоко держать голову. Глаза ее были по-прежнему добрые, красивые и не выражали страдания и страха перед смертью. Уже совсем обескровленная, она продолжала тянуть голову вверх. Затем, глаза её закрылись, голова сначала медленно, затем резко склонилась вниз. Я подумал: «Конец!». Нет, она нашла силы и вновь подняла голову с открытыми глазами, как будто хотела сказать: «Эх вы, чем же я вам помешала, что же вы наделали, а еще и врачи?». Наконец она успокоилась, упала на бок, и как говорят, уснула навсегда. Только по телу еще несколько раз волнами прошла дрожь и всё.  Саша кинжалом отрезал кусок вымени и отсосал из него живое молоко. Подогнал машину, погрузили бездыханное тело и поехали домой. Я тогда не осознавал случившееся, даже был доволен результатом охоты. И только потом, вспоминая те события, понял, что был соучастником этого зверства. Может я стал сентиментальным, так в этом ничего удивительного, всё-таки семьдесят четыре стукнуло. Все равно, с тех пор я ни разу на охоте не был и ни за что не поеду. Меня могут упрекнуть: «Ну ты же не вегетарианец, мясо кушаешь».  Да, ел и сейчас ем. Ем всё подряд: говядину, свинину, крольчатину, оленятину и даже конину. Я понимаю, что корова, кролик, олень, да даже свинья тоже благородные животные, особенно лошадь, но все равно, та косуля до сих пор стоит перед глазами.
Март, 2016.