Бумеранг

Бумеранг

Илья поднялся со скамейки, на которой провёл ночь в глубоких раздумьях и в предвкушении скорой встречи с родными. Собственно, он мог бы переночевать и в колонии, откуда освободился вчера и, не теряя ни секунды, с какой-то остервенелой поспешностью рванул на свободу.
Десять лет. Долгих мучительных десять лет за забором, оплетённым колючей проволокой. С собаками и вертухаями на вышках.
Десять лет каторжного труда в промзоне деревообрабатывающего комбината. Здесь руками заключённых сибирское дерево превращалось в половую рейку, брус, шпалы.
Десять лет изо дня в день Илья методично отнимал по одному дню из тех трёх тысяч шестисот пятидесяти, что отмерил ему судья. И за что! За то, что случайно, не рассчитав силы удара, убил педофила, тащившего девчушку в заросли ивняка у до-роги. На суде Илья не раскаялся. Наоборот заявил, что таких сволочей надо убивать на месте. Что он и сделал… Случайно… Раздражённый судья и припаял ему «умышленное» на почве неприязненных отношений.
Теперь-то Илья, наученный горьким опытом, зарёкся откликаться на чужую беду. Лучше пройти мимо, сделать вид, что ничего не заметил. Даже если будут убивать….
Пока он «прохлаждался» на зоне, жена нашла себе другого. Илья её не осуж-дал. Не каждому дано десять лет терпеливо ждать и не знать дождёшься ли. Мать писала, что она уже через год вышла за другого. Теперь у неё трое. И все девочки. Наверное, счастлива.
Полечу к матери. Другого дома у него теперь нет. Как то она его встретит? Младшая сестрёнка Ильи тоже уже замужем. Живут по соседству с матерью. Купи-ли развалюху. Теперь, сестра писала, на её месте отстроили хоромы из четырёх ком-нат. Да банька рядом… Да огород...  У Ильи тоже всё было как у людей. Но… Не судьба. А почему не судьба? В тридцать два можно всё начать сначала!
Шесть утра. Город потихоньку начал просыпаться. Илья не спеша вышел из парка и направился к остановке автобуса. Самолёт в восемь.
«Как раз успеваю к регистрации».
Минут за пятнадцать собрались пассажиры. Видимо, им тоже на этот же рейс, что и ему. Илья с интересом рассматривал людей, беззаботно ожидавших автобус.
Вот двое хмурых, чем-то озабоченных парней. Наверное, закончили школу и летят в Красноярск поступать в институт.
Бабушка с большой сумкой внушает провожающему её сыну, что мальчишки у него вовсе не сорванцы. Просто возраст такой. С годами это пройдёт, и вырастут они уважаемыми людьми. Илья обратил внимание, что один из хмурых молодых людей, слушая бабушкины нравоучения, криво улыбнулся.
А это, похоже, молодожёны. Молодуха уже с животом. Супруг заботливо обе-регал её от посторонних взглядов:
«Наташа. Умоляю. Как только прилетишь, сразу позвони, чтобы я не волно-вался. Или мама твоя пусть позвонит. Ладно?»
 Наташа кивала, счастливо улыбаясь. Часа через три мама встретит её в Крас-ноярске и она погостит у неё недельку-другую.
«А может и сыночка там же рожу?», - хитро улыбаясь, спросила мужа. Тот только пальцем погрозил.
Подошёл рейсовый «Новокузнецк – аэропорт». В проёме дверей выросла фи-гура кондуктора. Посмотрев строго на сгрудившихся у дверей пассажиров, спроси-ла:
«С детьми есть пассажиры? Беременные?»
Заметив Наталью, посторонилась:
«Проходи, дочка, садись рядом со мной. Здесь меньше трясёт».
За Натальей не спеша вошла женщина с мальчишкой лет пяти. За ней осталь-ные пассажиры. Кто-то спросил:
«Сколько времени автобус идёт до аэропорта?»
«Сорок минут. К регистрации как раз успеваете».
Поехали.

Илья смотрел в окно, разглядывая проплывающие мимо дома. Там, в Абагуре  Лесном, за два десятка километров он цивилизации, он представить себе не мог на-сколько красив Новокузнецк с его широкими проспектами, зелёными улицами и…
Вот оно… Илья широко открытыми глазами провожал выплывшие на поворо-те доменные печи Кузнецкого металлургического комбината. Справа от них скребли небо, извергая густые клубы дыма, мартеновские печи. Ещё в школе, в десятом классе, Илья по заданию учителя истории написал реферат об этих чудо-богатырях. Это здесь во время Великой Отечественной варили броню для танков по каким-то  особым рецептам. Он нашел сообщения, в которых утверждалось, что крупповская сталь при прямом попадании трескалась, и наш снаряд пробивал её, как скорлупу, насквозь. Кузнецкая же сталь трескалась, но снаряд в ней застревал, как в вате. И тридцатьчетвёрка продолжала сражаться, нанося поражение за поражением круп-повскому «чуду». Илья тогда поразился статистике: каждый второй танк, воевавший на фронтах Отечественный войны, был изготовлен из брони, сваренной здесь, в этих мартеновских печах. С тех пор Илья мечтал побывать здесь. Но, человек предпола-гает, а бог располагает. Не получился из Ильи историк…
Илья почувствовал пробуждающийся интерес к жизни. Что-то в душе его ше-вельнулось тёплое, пока ещё не осознанное, подающее надежду, что всё может уст-роиться. Может и вправду всё устроится, если даже школьные годы вдруг всплыва-ют в памяти?

«Подъезжаем!» Объявила кондуктор через какое-то время. Автобус повернул направо к зданию аэропорта и плавно остановился.
Вдруг один из молодых людей, что всё время угрюмо рассматривали пассажи-ров, резко поднялся и загородил собою открывшиеся двери. Второй резко достал из сумки обрез двустволки и скомандовал:
«Всем сидеть! Это захват!»
Второй прокричал водителю:
«Иди к начальнику аэропорта и передай, что в автобусе заложники! Пусть го-товит вертолёт! Нам пора улетать!»
Водитель, пожилой мужчина, медленно вылез из кабины, аккуратно прикрыл дверцу и также медленно, словно зомбированный, исчез в здании аэропорта. Илья резко поднялся и, раскинув веером пальцы (научился за десять лет) пошёл на парня с обрезом.
«Сядь на место! Пристрелю как собаку!»
«Ах ты, сучонок! Да я тебя…»
Прогремевший выстрел, оглушив пассажиров, ударил звонким эхом по стёк-лам аэропорта. Илья, прижав руку к груди, осел в проходе. Недоумённо посмотрел в испуганные лица пассажиров. Чувствуя, что надо что-то делать, попытался встать. Но второй выстрел оборвал его так удачно начинавшуюся жизнь свободного чело-века.
Что же ты, Илья? Ведь зарекался до конца жизни не вмешиваться ни во что! Пусть убивают, пусть режут: «Моё дело сторона!». Вот он и наступил «конец твоей жизни». И ты, не думая о себе, опять поднялся на защиту слабых. Поступить иначе  ты просто не мог. Тебя так воспитали.
Убийца повернулся к кондуктору:
«Иди, поторопи их! Скажи, что будем расстреливать по одному человеку каж-дые десять минут! Пусть поторапливаются с вертолётом!»
Женщина поднялась, взяла за руку беременную. Тихо позвала:
«Пойдём со мной…»
«Пусть сидит!»
Второй парень потянул старую за руку и грубо вытолкнул из автобуса. Жен-щина повернулась к толкнувшему её парню:
«Ты же видишь, она беременна… Пусть идет со мной!»
Ствол медленно повернулся в сторону настырной бабки:
«Она нам самим нужна! Пусть сидит!»
Кондуктор молча повернулась и вошла в здание.
Наталья захлопала большими красивыми ресницами, пытаясь смахнуть наво-рачивающиеся слёзы. Кажется, она поняла:
«Они хотят взять меня с собой? Зачем им вертолёт? Хотят спрятаться  в тайге? А что будет со мной? Мне скоро рожать… Как я буду рожать в тайге?! Что эти бан-диты со мной сделают? Убьют?»
За долю секунды столько вопросов...
И страх, сковавший всё её существо…

В кабинете начальника аэропорта служба безопасности опрашивала водителя и кондуктора:
«Сколько их? Возраст? Что требуют? Вертолёт? Ну-ну…»
В кабинетах госбесопасности города, горкома партии, горисполкома тревожно затрещали телефоны. Начальник аэропорта, энергичный молодой человек лет три-дцати, уже известный своими способностями находить выход из самых экстремаль-ных ситуаций, взяв на себя общее руководство, энергично отдавал распоряжения: Диспетчерам дана команда все самолёты, направлявшиеся в Новокузнецк в связи «погодными условиями», переадресовывать в порты Новосибирска и Кемерово. Всех пассажиров и провожающих вывели через накопители на летное поле и на служебных автобусах вывезли за пределы аэропорта. Сам Сергей Петрович, так зва-ли начальника, направился к автобусу с заложниками:
«Я начальник аэропорта».
«А! Вот ты нам и нужен! Вертолёт с пилотом. С полными баками до Красно-ярска!».
«Во как! А откуда у нас вертолёт? Мы гражданская авиация…»
«Стоит зелёный! Вчера он тут летал! И не шутите! Один вон пошутил… Уже не дышит. Вторым будет…»
Бандит осмотрел салон:
«Вот она!»
Повёл стволом в сторону женщины с ребёнком на коленях.
«А без стрельбы нельзя договориться?»
«Вертолёт и полные баки! Всё! Разговор окончен! Ждём десять минут! И стреляем!»
«Хорошо. Попробуем разрешить вашу проблему».
«Проблемы у тебя! Иди, решай!»

Действительно, у ремонтных ангаров стоял «Крокодил». Лето выдалось сухое, жаркое, поэтому как раз сегодня руководство города собиралось облететь округу, чтобы оценить противопожарное состояние посёлков и тайги..
Сергей Петрович вернулся к себе в кабинет. Там его ждали руководители всех служб.
«Положение серьёзное. Будем думать, как спасти людей! Где пилоты «Кроко-дила?»
Начальник транспортной службы отреагировал немедленно:
«В нашей гостинице. Я уже послал за ними. Будут с минуты на минуту».
Прибыли пилоты вертолёта, два молодых майора. Сергей Петрович доложил обстановку. Пока обсуждали план действий, отправил к автобусу с заложниками сержанта милиции. Пусть успокоит террористов, скажет, что пилоты готовят верто-лёт. А то, сдуру, опять палить начнут.
Один из пилотов предложил, подойти к автобусу как бы для уточнения дета-лей и, улучшив момент, застрелить вооружённого бандита. Этот вариант сразу же отклонили. А если они будут прикрываться людьми? Начнёте стрелять – ещё люди  пострадают.
Тогда пилоты ждут у вертолёта и при приближении группы опять же постара-ются уничтожить бандита. А если они прихватят с собой для прикрытия кого-нибудь из автобуса и догадаются обыскать вас?
Решили. Оружие пилоты спрячут в кабине вертолёта и будут действовать по обстоятельствам. Сержант милиции с ремонтниками будет рядом в ангаре и, в слу-чае необходимости, придёт пилотам на помощь.
Пилоты отправились готовить вертолёт.
Сам же Сергей Петрович направился к автобусу:
«Пилоты согласны лететь с вами до Красноярска. Сейчас они готовят верто-лёт».
Бандиты торжествующе заулыбались и, собираясь покинуть салон автобуса, бросили в глубину салона:
«Повезло вам! Живите!»
Тот, что с обрезом схватил Наталью за руку:
«Выходи! Пойдёшь с нами! И чтоб больше никого! А то ещё один труп полу-чите!»
Наталья покорно вышла из автобуса. Ствол обреза больно ткнулся ей в спину. Прошли накопитель. До вертолёта метров пятьсот. Бандиты торопились, подгоняя Наталью тычками ствола в спину. Не дойдя метров десять до вертолёта и увидев пи-лотов, группа остановилась.
«Вы пилоты?»
«Да, мы».
«Подойдите! По одному!»
Обыскали сначала одного, затем другого. Успокоившись, направились к ма-шине.
«Загляни! Есть там кто или нет?»
Второй бандит внимательно осмотрел салон вертолёта.
«Никого!»
Главный скомандовал:
«Так! Сначала пилоты! Потом я! Потом ты с это сучкой!»
Пилоты не спеша скрылись в проёме дверей. За ними следом, щурясь в полу-мрак, полез вооружённый главарь. Три хлёстких пистолетных хлопка швырнули его обратно и распластали на горячем асфальте. Второй испуганно отпрянул назад и, петляя, побежал по бетонке в сторону видневшегося за лётным полем березняка. За ним из глубины ангара выскочили несколько мужиков во главе с сержантом мили-ции. Метров через двести беглеца настигли, и над взлётным полем взвился истош-ный поросячий визг:
«Не убивайте!... Не убивайте!... Аааа…»
Насмерть перепуганного бандита с разбитым носом и заплывшим глазом в на-ручниках привели в кабинет начальника аэропорта.
.Наталья, сидя на асфальте, тупо смотрела на лежащий в трёх шагах от неё труп бандита. Офицеры подошли, попытались её поднять:
«Как вы себя чувствуете? Встать можете?»
Никакой реакции. Один из них осторожно поднял её на руки и понёс в здание аэропорта. Там уже работали бригады скорой помощи. Заложников из автобуса про-водили в зал ожидания для депутатов, где для них приготовили всё необходимое: воду, кофе, успокоительное. Кому-то понадобилась помощь врачей. Начались след-ственные действия, допросы свидетелей.
Наталья же родила по пути в город в машине скорой. Не смотря ни на что, мальчишка родился здоровеньким. Громко возмущался, что заставили его появиться на свет чуть раньше, чем он того хотел. Родители назвали малыша Сергеем, а Сер-гей Петрович, начальник аэропорта, стал его крестным отцом, прибавив к своим двум сыновьям ещё одного малыша.

В кабинете начальника аэропорта следователь задавал первые вопросы аре-стованному террористу. Сергей Петрович с удивлением смотрел на это жалкое су-щество с бегающими глазками и трясущимися от страха руками. А ведь только что  он считал себя супергероем, решающим кого казнить, а кого миловать.
«Зачем же вам надо было захватывать заложников, убивать человека и лететь на вертолете до Красноярска? Могли же просто купить билеты на самолёт и без проблем лететь в тот же Красноярск…»
«Мы думали, возьмём заложницу. Долетим на вертолёте до Красноярска. Там заправимся и в Японию…»
«В Японию? Зачем!?»
«Там все живут богато. Не то, что здесь…»

*  *  *

Городское кладбище¬ - место упокоения отживших и ушедших в иное время, измеряемое вечностью. Никто и ничто не тревожит покоя умерших. Лишь лёгкий ветерок слегка прошелестит по кронам берёз и тополей, посаженным здесь в хаоти-ческом беспорядке. И опять тишина.
Утреннее солнце, ещё прохладное, неторопливо катилось по голубому небо-своду, оберегая эту тихую обитель от вторжения живущих по другую сторону небы-тия. Кладбище, когда-то небольшое, в девяностые стремительно разрасталось и те-перь превратилось в настоящий город. Город мёртвых. Будто чумной мор прокатил-ся по городу. Казалось живые, молодые и старые, торопились завершить свои дела и спрятаться здесь от творившегося в городе и стране беспредела. В прошлом году власти закрыли это кладбище. Не хватает на всех однокомнатных коммуналок в подземном царстве. Разрешили лишь подзахоронение близких родственников. Да на въезде ещё продолжает расти околоток бездомных и неопознанных. Разговаривать громко здесь не принято. Только в полголоса. Чтобы услышал тебя лишь один, ле-жащий там, под двухметровым пуховым одеялом земли.
Старушка в чёрном платке молча откинула проволочное колечко с калитки и вошла в огороженное металлическим забором пространство. Оглядела могилки. Смела упавшие берёзовые листочки с начала с памятника сыну. Потом прибралась у мужа. Стёрла пыль с эмалевых портретиков. Два раза год она приходит к ним на свидание: в день смерти сына и в день рождения мужа. Вообще-то, муж Яков здесь новосёл. Три года всего как схоронила. А вот сыночек тут уже двадцать лет – с 1978 года. К нему и пришла.
Старушка присела на скамейку и закачалась из стороны в сторону, утирая кончиком платка покатившиеся по щекам слёзы. Тихо запричитала, с упрёком об-ращаясь к мужу.
«Что же ты, Яшенька, оставил меня одинёшеньку?! Как мне без тебя горе го-ревать? Как жить-то мне одной?
Ты знаешь, какую мне пенсию назначили? Целую тысячу! Да я её ещё и не ви-дела. С января не платят. А тут третьего дня дефолт какой-то объявили. Цены за од-ну ночь подскочили раз в десять. За свет, за воду платить нечем. Свет отключили давно. Грозятся из квартиры выселить. Вчера пришли из ЖЭКа, Унесли за долги те-левизор. И колечко золотое, которое ты мне, помнишь, подарил в день рождения? Тоже унесли. И паспорт мой забрали. И документы на квартиру… Сказали вернут, когда заплачу за квартиру.
Хотела, Яшенька, куда-нибудь устроиться работать. Да кому ж старуха нуж-на? Везде только смеялись: иди, говорят, старая, отдыхай!»
Старушка всхлипнула. Посмотрела на фотографию сына.
«Вот, сыночек! И мы с твоим папочкой сподобились при капитализме пожить. Уж больно нам социализм надоел. Свободы захотелось. Сладкой жизни. И чтобы всё и сразу. Папа твой быстро понял, куда мы катимся. А я ещё ерепенилась… Плохо, мол, жилось при коммунистах… Сейчас жизнь начнётся как там, в Америках. Бога-тая и беззаботная.
Вот и зажили… Пока с папкой твоим работали, как-то перебивались. А одной мне уж не в моготу».
Тихо вздохнула. Продолжила:
«Стыдно, сыночка, признаться. Да я уж скажу, как ваша мамка живёт. Как пенсию перестали платить, начала голодать… Каждую ночь во сне вижу, как ем све-жий хлеб. Горячий… А у меня его всё время кто-то вырывает. Так и просыпаюсь го-лодная. Думала, пухнуть начну. Да вот Боженька надоумил, подсказал дорожку к спасению: хожу по мусоркам, собираю… Иногда хорошие кусочки попадаются… Съедаю сразу, чтоб другие не отобрали… Да, сынок, и кусочки из рук выхватывают. Жить то всем хочется…»
Печально посмотрела на фотографию сына:
«Ты о такой жизни мечтал, когда собирался бежать в Японию? Когда тебя у вертолёта… Так нам не давали тебя похоронить. Потом всё-таки смилостивились. Вот и папка рядом с тобой спит. Всё по-человечески.
Посидела тихо, собираясь с мыслями. Наконец, взмолилась:
«Яшенька, забери ты меня к себе. Не могу я больше. Сердце ноет. Пенсии нет. Лекарств нет. Врач выписала чайный сбор от всех болезней. Да что толку…»
Сердце защемило. Полоснуло острой болью. Прислонилась в изнеможении к оградке. Да так и осталась сидеть среди родных могилок.
Лишь на другой день какой-то бездомный, в надежде чем-нибудь поживиться, а то и выпить на халяву, обнаружил тихо сидящую на скамейке старушку. Заговорил с ней. Молчит. Не шевелится. Заподозрив неладное, побежал к сторожам.
После необходимых формальностей, при отсутствии документов признана ба-бушка лицом без определённого места жительства и похоронена под номером в око-лотке для бездомных. За счёт государства.
Хоть в этом старушке не отказали…

Вот так. История, случившаяся в далёком 1978 году, через двадцать лет буме-рангом вернулась и нанесла ещё одну последнюю рану материнскому сердцу.
Хорошо там, где нас нет. И где нас нет, тоже хорошо.


© Ушаков Александр Борисович
г. Санкт-Петербург