Очерки Талорена. 4. Закат

“Та-а-алос! Та-а-алос! Та-а-алос!” Толпа бушевала и безумствовала за стенами дворца, но Тенек знал, что это только начало. Он подошел к окну - но не слишком близко, ведь кто знает, среди толпы могут быть и лучники - и осторожно выглянул. Вечернее солнце заливало нежным розовым светом древнюю столицу Аттийской империи, которая простояла уже две тысячи лет, если верить легендам. Его взгляду предстали ровные прямые улицы из белого камня, прямыми лучами расходящиеся от королевского дворца и центральной площади перед ним, яблоневые деревья вдоль аллей королевского парка - парка, всегда открытого для посетителей. Высокая статуя Ореста Сторителя, первого монарха Аттии, мудро и строго смотрящая на толпу, собравшуюся у ее подножия, на нерадивых чад, топчущих теперь траву в парке и разбирающих мостовую на булыжники…

“Талос! Талос!” Ах, какая плохая это была идея - отправить наследного принца в изгнание на пике его популярности! Убей народного любимца - и ты сделаешь его мучеником, но по крайней мере, ни у кого не будет больше надежды посадить его на трон. Интересно, сколько прошло бы лет, пока толпа точно так же не потребовала бы смерти этого юного популиста? Но старому королю не хватило смелости убить своего сына, и сколькие теперь поплатятся за это своими жизнями? Эх старик Этерос, как не вовремя ты умер, оставив свою страну расплачиваться за ошибки твоей отцовской слабости. Теперь, когда единственный ответственный за это решение, мертв, живым придется расплачиваться своей кровью…

Любой посторонний человек мог бы спросить его, зачем он пришел во дворец, на рабочее место, когда в городе начались беспорядки. Любой посторонний мог бы спросить - но мог бы он понять ответ, почему, не смотря ни на что, весь активный кабинет - все присутствующие в столице министры - вышли на работу в полном составе? Со двора дворца шел дым - охрана жгла какие-то свитки. Клубы дыма и горький едкий запах папируса смешивались с запахом города, осени, и его, Тенека, парфюмов.

Среди народа он видел не только туники рабов, но и тоги граждан. Иногда, взгляд выхватывал из толпы пурпур сенаторских тог, и блеск оружия или доспехов. “Это плохо. Это очень плохо.” Мятежи и перевороты случались и раньше, и Тенек был уверен, что столица простоит еще тысячу лет. Завтра это солнце все так же взойдет - и священный Арос своим оком увидит все то, что его чада сотворят этой ночью. И, возможно, недосчитается тысяч из них.

“Смотрите! Старый коршун! Падальщик!” Тенек отстранился от окна. Сколько у него времени? Час? Два? Он подошел к шкафу из красного дерева и открыл верхнюю дверцу, достал ларец из слоновой кости со стеклянными бутылочками внутри. Лучше яд, чем гнев толпы. Он сел за стол и бережно выкатил бутылочки на расшитую золотом шелковую скатерть, покрывавшую полированный мрамор стола. Он прятал яд среди парфюмов - но никогда не думал, что он ему понадобится. На внешней стороне крышки было бронзовое зеркальце. На минуту, его взгляд задержался на своем отражении. Как же он уже стар! И как он похож на своего отца в старости! Седые волосы, высокий лоб, и нос с горбинкой. “Старый коршун”. Видел бы он своего сына сейчас!

В дверь постучали. “Господин!”

Какая же? Кажется, вот эта! Тенек быстрым движением сгреб все остальные бутылочки обратно в ларец и встал. “Войдите”.

Из коридора доносились крики и топот ног. Вошел Ренба, временный глава дворцовой стражи, в сопровождении Силика, слуги Тенека. Ренба был одним из гвардейских офицеров, получившим звание за доблесть и силу. Он получил повышение до “временного главы дворцовой стражи” только потому, что Никкус, младший из сыновей покойного короля, новокоронованный император Аттии, увез с собой чуть ли не всю прислугу и охрану, когда ему вздумалось отомстить князю южной провинции за убийство старшего брата, которого тот князь убил, желая угодить самолюбию Никкуса и очистить перед ним престол. Так Ренба внезапно и временно продвинулся по службе. Он снял шлем и поклонился. “Господин министр!”

Тенек задвинул стул и подошел. “Я слушаю вас, офицер!” Он сжимал бутылочку из ларца в кулаке, и был готов спрятать ее в складках одежды, как только офицер уйдет.

Офицер выпрямился. “У меня есть для вас несколько сообщений, господин Министр, и…” Он замялся.

Тенек выдержал паузу, но, видя, что офицер молчит, спросил, “И?.. Ладно - сначала доложите.”
“Мы ожидаем штурм в любую минуту, господин. Подготовка почти завершена. Документы почти все сожжены. У меня для вас сообщение - устное - от господина Первого Министра.”

“Да, что от него?”

“Он велел вам передать...” - офицер протянул коробочку.

Тенек приоткрыл крышку и заглянул внутрь. В коробочке была еще одна небольшая бутылочка и письмо. Он достал письмо, пробежал его взглядом, и положил назад. “Передайте господину Первому Министру благодарность за заботу.”

“Боюсь, это невозможно - господин Первый Министр сейчас занят и велел не беспокоить.”

“И насколько долго он будет занят?” Хотя… И так ясно. Перманентно.

Офицер пожал плечами.

“Ну что же. Все равно спасибо.” Тенек поставил коробочку на стол. “Благодарю, офицер!”

Ренба собрался уходить, но потом остановился. “Мы собираемся прорываться, господин!”

Тенек прищурил глаза, размышляя. “Прорываться? Но мы окружены?”

“Дворец окружен, господин, но мы считаем, что большая часть штурмующих находится с парадного входа.”

“Это все равно бессмысленно. Кто руководит вами?”

Ренба на мгновенье задумался. “Наверное, я.”

Тенек поймал панический взгляд слуги, но сдержал себя в руках и кивнул.

“Я могу передать командование вам, господин Министр.” Ренба опять пожал плечами.

О боги! Молодой офицер во главе когорты юнцов предлагает передать командование престарелому министру сельского хозяйства. О боги, боги, боги! Но Тенек улыбнулся. “Спасибо, офицер, я полностью полагаюсь на вашу компетентность.”

Офицер кивнул. “После вас!”

“Минуту, мне нужно одеться.” Тенек открыл шкаф и просматривал теперь тоги - шелка, пурпур, бархат. Ничего путного для бегства.

“Советую выбирать что-то попроще и попрочнее,” предложил Ренба.

Тенек закрыл шкаф, подумал, и направился к сундуку в соседней комнате. Там, он достал свой парадный костюм - расшитую золотом белую тогу с одной золотой “министерской” полосой внизу.

“Господин!” Лицо офицера выражало недоумение. “Попроще и попрочнее.”

“Я знаю, знаю, офицер.” Улыбнулся министр, расправляя тогу. “Не соизволите?”

Офицер кивнул. “Буду ждать вас за дверью.”

Парадный костюм не был ни удобным, ни надежным. На самом деле, он был худшим, что можно было выбрать, и если бы Тенек верил в успех побега, он бы таки оделся попроще. Но зачем, зачем он это делал? У него ведь теперь не один, а целых два флакона с ядом. Слуга скрепил тогу золотой брошью в виде солнца с бриллиантом. “Как на прием к императору, Силик!” Слуга улыбнулся.

Офицер Ренба ждал в корридоре. Теперь во дворце было пусто. Прислуги уже давно не было - она бежала почти сразу, им никто не мешал это сделать. Теперь, когда свитки были сожжены, стража собиралась в пристройке для прислуги, чтобы оттуда пробиваться через черный выход дворца.

Идя по коридору, Тенек смотрел на пустые кабинеты, открытую мебель, разбросанные свитки и таблицы с наспех затертым воском. Наконец, он обратился к Ренбе. “Скажите, офицер, за что вы получили свое звание? Насколько я знаю, вы не знатного рода. Вас повысили за заслуги? Где вы служили?”

Возможно, тема не была из приятных для офицера. Некоторое время он молчал. Но дворцовые коридоры были долгими, и через некоторое время он ответил. “Я служил офицером в восьмом легионе на юге.”

“О да?” Министр почувствовал, что от быстрой ходьбы у него появилась одышка. “Но ведь это тот самый Легион Талоса?” Вы были одним из тех, кто отказался последовать за ним в изгнание? Вы вышли из рядов, когда вам было предложено сделать выбор?”

Ренба молчал.

Тенек продолжал. “Я слышал, что только несколько сотен воинов добровольно покинуло его ряды. Конечно, всех магов и целителей вывели из легиона отдельным указом. А добровольно, из офицеров, вышло - сколько - с десяток?.. Не жалеете?”

Офицер стал идти медленнее и остановился. Он посмотрел на министра и хотел ответить, но вместо этого спросил его, “Господин министр, скажите, почему, по вашему, имперский кабинет остался во дворце в такую минуту, почти без охраны?”

Тенек изумился. Верный вопрос. Парень мог бы продвигаться по службе и дальше - голова его точно варит. “Но мы ведь спешим, офицер? Зачем вам это знать?”

Офицер не двигался с места и смотрел на него. “Хочу знать, кого отблагодарить, если выживу.”

Тенек воспользовался остановкой, чтобы отдышаться. Через окна коридора, где они сейчас стояли, били малиновые лучи закатного солнца. “А вы верите, что выживите?” Хотел спросить он, но передумал. “Ладно.” Сказал он вместо этого. “Давайте - откровенность за откровенность. Только учтите, это всего лишь мои домыслы - новый король не докладывал мне о своих планах.”

“Хорошо.” Ренба, который до этого смотрел на министра, отвел глаза. “Да, я жалею. Я жалею, что променял Талоса на… всё это.” Он опять поднял глаза на министра. “Теперь вы.”

“Ну что же.” Тенек кивнул. Благодарю за откровенность, офицер. Тогда вот вам и мой ответ. Никкус, новой король - испорченный и хитрый юнец, который вступил в сговор с лордом южной провинции, чтобы тот убил его старшего брата, а потом он сам пошел на лорда войной, и убил его самого. Да, Сетен, старший из братьев, не должен был править, и не стремился - но живой, он всегда был бы помехой.”

Офицер грустно кивнул. “А мы?”

“Не вы, а мы.” Ответил министр. “С одной стороны, народ негодует за изгнание Талоса, которого они чуть ли не боготворят. С другой стороны, во дворце сидят старые королевские министры, которые не способны и помыслить о той глубине падения, куда движется их новый король, и могут ему поэтому мешать. А что, если одна проблема решит другую? Голод и гнев толпы утолятся за счет нас - старых министров?”

“А мы?”

“А вы - сопряженные жертвы. Как вы думаете, как бы вписались в армию нового короля люди, которые до этого служили под руководством Талоса?”

Офицер Ренба стоял и смотрел в пол.

“Я вижу, что разбил вас своими словами, офицер. Простите. Вы сами просили.”

“Прошу - не говорите об этом остальным.” Ренба развернулся чтобы идти дальше, и добавил уже через плечо, “Дайте им умереть с честью.”

“Да.” Ответил министр. Он хотел сказать больше, но внезапно он понял, почему пошел следом за этим офицером. Внезапно, Тенек почувствовал непреодолимое желание жить. К черту яд! Проходя мимо окна, он выбросил хрустальный флакон, который сверкнул алым цветом в лучах заходящего солнца. Над безлюдным двором и тлеющим пеплом свитков разлился запах дорогого парфюма.