Творческий застой!

          Товарищи, у меня творческий застой! Всё буквально в застое: мысли…, эээ...
          Вот, пожалуйста, даже не могу излить нормально душу, пояснить миру, что у меня в застое!
          А что обычно застаивается-то? …
          Всё, не знаю!
          Сижу как баран, уставился в монитор и… буквально ничего не родит моя баранья голова. Смотрю то на клавиатуру, то на экран – ничего! Тьфу ты, пакость какая! Хоть бы гадость какая-нибудь пришла на оскудевший мой ум, какая-нибудь темка захудалая – пустота полная. Штиль.
          Представил вдруг себя в резиновой лодке посреди океана, вокруг бескрайняя гладь водная, а я один жарюсь на солнце. Лодка огненная от светила нашего; как бы не лопнула. Жуть охватывает от мысли, что подо мной пятикилометровая глубина! Брррр! Как я сюда попал? Кстати, чуть не забыл, вёсел у меня нет! Вот!
          Ну всё, хватит про океан. Лучше буду рубить дрова! В руках топор и рублю я сучковатый пенёк, который аж звенит при ударе! Он меня замучил! Я обматерился! У меня уходит одна секунда на то, чтобы рубануть и три-пять минут, чтобы вытащить топор из пенька! Помогите!!! Какая-то молодуха красивая стоит и любуется моей борьбой с пеньком и, почему-то, заливисто смеётся, обнажая свои замечательно-прекрасно-офигительные зубы. Скажу честно, если бы не она, я бы уже давно плюнул бы на этот херов пенёк, но не могу. Мужики, вы меня должны понимать!
          - Писатель, ау-ууууу! Ты не заблудился? Может тебе в кино пойти?
          А что, мысль хорошая! А фильм какой? Про любовь? Неее, я люблю про шпионов! Про шпиёнов (кто-то так говорил, точно помню, но кто – не помню). Хотя можно и про любовь, про несчастную! Только чтобы рядом сидела вот та молодуха, чтоб уж полное, исчерпывающее понимание было об этой несчастной любви!
          Ладно, хватит. Надеюсь вы уже все поняли до какой степени внедрился в меня этот застой! Страшное дело! Вот хочу писать - но застой, пустота! Пришла, правда, картина в мозгах, что я лечу в космическом корабле, один! Куда лечу – а я не знаю! Лечу себе и лечу. В окно посмотрю – ничегошеньки не видно. Невесомость - очень классная вещь. Лёгкость в теле замечательная. Правда, приходит мысль о том, что когда прилетишь (куда-то я когда-нибудь прилечу!), то эта лёгкость в теле пройдёт и будет тоже, наверное, замечательно. Замечательная, так сказать, тяжесть в теле! В полёте этом одна печаль: форточку не открыть, а хотелось бы проветрить помещение.
          Вот лечу я, лечу, и думаю о своей многострадальной Родине, о своих дорогих согражданах, которые не такие счастливые, как я, и не попали со мной на космический корабль. Не знаю, вообще-то, чтобы здесь началось тогда, на корабле-то! Может, они и не показались бы мне такими уж дорогими. Не знаю.
          Где-то на сто двадцатом световом километре я вспомнил, что мне завтра на работу, к своим дорогим ученикам! Ждут-с!
          Управлять я космическим аппаратом не умею, поэтому придётся прыгать с парашютом. Думаю, за ночь управлюсь. Как получится – завтра вечером, после работы, отпишусь!
          Физкульт–привет!!!