спецпосёлок Нивастрой

   «Нивастрой» - одна из рядовых строек 30-ых годов на Кольском полуострове, целью которой было решение проблемы электроснабжения  начавшихся апатитовых разработок. Со всех уголков страны  привозили сюда семьи спецпереселенцев (раскулаченных крестьян).

   Далее идут строки из воспоминания спецпереселенца А. Матвеева  с использованием документов  Нивского поселкового совета (хранятся в Кировском филиале Госархива ).

   По прибытии на место ссылки крестьяне прикреплялись к комендатуре  ОГПУ. Лето 1931 года – основной приток населения. На каждую семью заводилась учётная  карточка, в которую записывались все члены семьи. О воле теперь нечего было и думать. 
    
   Любое действие человека и его передвижение регламентировалось через комендатуру. Рабочий день был ненормированный, но не менее 10 часов. Работа по возведению Нивской ГЭС проходила в болотистой местности без предоставления спецодежды. Это были ватники, рваные сапоги привезённых крестьян и даже валенки.

   С наступлением холодов начались обморожения. За октябрь 1931 года за врачебной помощью было  7 тысяч обращений при населении к этому месяцу 6 тысяч ( вместе с детьми).

   На камнедробильном и  бетонном заводе не было распираторов,  защитных очков и даже рабочих рукавиц. Часты были случаи попадания в глаза осколков,  простудные и лёгочные заболевания.

  Зарплата была нищенской, но из неё высчитывали 20% на содержание спецкомендатуры. Обед в столовой за 90 копеек был недоступен  многодетным семьям, к тому же подавали на обед мясо конины, иногда рыбу, а жиры  и овощи отсутствовали.

   Жили спецпереселенцы в лёгких щитовых бараках и даже в палатках, построенных наспех и даже не окопанных. На одного живущего приходилось 0,5 метров по длине нар. Позднее появились бараки, где в комнату 10 кв. метров селили 10 человек.

   В таких антисанитарных условиях начались эпидемии сыпного и брюшного тифа. Баня с пропускной способностью  в 15-20 человек в час, «вошебойки» и серные камеры – вот и всё лечение.

 За три зимних месяца население уменьшилось настолько, что можно сказать: «нет каждого двадцатого» из населения в 8 тысяч. Задача комендатуры – чётко отмечать прибывших и убывших, ведь их работа оплачивалась   вновь прибывающими спецпереселенцами.

   За нарушение трудовой дисциплины  применялось заключение в карцер  на 5-10 дней, а самых строптивых забирали – и они исчезали навечно. Почти в каждой учётной карточке поселенца были арестованные. Зачастую таковыми оказывались все мужчины семьи.

   Жизнь в поселении мало чем отличалась от жизни в лагерях, только что в лагере человек знал срок своих мучений , а в поселении этого срока не было.

    «За что терзает жизнь меня? О сытной жизни я мечтал и никого не обижал», - так написано в воспоминаних спецпереселенца А. Матвеева и записи моего отца, Я. Тимошина.


                Послесловие.


   Это воспоминание - ответ писателю Виталию Овчинникову, который говорит, что в детстве они, пионеры, жили рядом с «кулачьём», людьми пьющими и не заслуживающими уважения.




         фото из архива историко-краеведческого музея Хибиногорска (ныне Кировск),1932 год, использован текст газеты "Котлован", 1992 год