Научи меня выжить Ч. 2. Гл. 29. Тревожные новости

На ужин Ольга подала макароны с творогом. Маша с детства не любила такое сочетание. Но выбирать не приходилось. Наденька, напротив, быстро справилась со своей порцией и, поблагодарив, ушла к себе. По материнскому взгляду, которым проводила Ольга дочку, Маша поняла: что-то не так.
– Я замечаю, Наденька сильно изменилась за последнее время. Что с ней, Оля?
– Сложный возраст.

С трудом запихивая в себя макароны, измазанные творогом, Маша ждала, что сестра даст пояснения, но для Ольги эта тема была болезненной, она и сама поражалась временами нападающей на Наденьку холодности.
Скорее всего, она уже соскучилась по Ване, которого всё ещё не приводили в садик.
«Может, она недовольна, что я поселилась в их доме, – подумала Маша, – и Ольга меньше уделяет ей внимания?»

– Я скоро перееду, Оля, – будто в продолжение своих мыслей сказала она.
– Зачем? Куда?! – неожиданно громко отреагировала Ольга.
– Я собираюсь купить квартиру. Уже, можно сказать, нашла.
– Господи, боже мой! Да чем же тебе здесь плохо? – вскочила Ольга.
– Я воспользуюсь теми долларами, что ты положила мне на счёт. А когда продам квартиру, возмещу долг.

– Ты собираешься продавать родительскую квартиру? Как это непродуманно, Маша!
– Наоборот, всё продумано. Мне надо сменить место жительства, я же говорила тебе!
– Ну, ты и сменила! Не забывай: это и твой дом.
– Ольга, не обсуждается! Дело сделано.
– Ты рискуешь потерять всё! Таких случаев сколько угодно!
– Я и так почти всё потеряла, разве ты не видишь?
– Мы вернём Сашу! Родительскую квартиру нельзя продавать!
– Знаешь, оставь меня в покое! Я всё решила.

Маша сердито глянула на выскочивших на шум квартиранток и, сильно прихрамывая, ушла мимо них в свою комнату.
Расстроенная Ольга сидела над остывающей чашкой чая.
Всё не ладится!
«Как уберечь Машу от опрометчивого поступка? Это она из-за денег. Я жирую в огромном доме одна, а ей не на что жить, – корила себя Ольга. – Никогда Маша не выходила так из себя. Совсем нервы на пределе…»

Её сумбурные мысли прервал телефонный звонок
– Слушаю.
– Оля, я говорила с Раисой Дмитриевной, – взволнованный голос матери. – Забудь об этом думать! Там сплошной криминал! Ты  слышишь меня? Не смей лезть в это дело!
– Невозможно! – неожиданно зло и решительно выкрикнула Ольга. – Если ты мне не поможешь, я продам дом и деньги разделю с Машей. Я не шучу, мама.


Ночью Саша долго не могла уснуть. Увидев сегодня, что приехал Степан. она первым делом  подумала, что кончилось их заточение. По молодости лет Саша предполагала, что взрослые могут договориться, что родители Шурика поймут, наконец, как нужны они – оба! – своему сыну. Это же так просто, если они любят своего ребёнка и желают ему добра. На Шурку было страшно смотреть, когда дядя Степан сказал, что он просто привёз им зимние вещи. Это означало, что их упрятали сюда надолго, может быть на всю зиму.

Когда гость собирался в обратный путь, Саша подошла к нему и, чтоб Шурка не слышал, сказала:
– Меня-то вы можете взять! Шурик в безопасности, я вам больше не нужна.
– Что ты, девочка! Тебе нельзя в город! Там везде твои портреты. Да и зачем тебе возвращаться? Вам с Шуриком тут веселей!
… Фраза «тебе нельзя в город!» так и стояла в ушах Саши. По поведению Степана было видно, что они и не собираются отпускать её.

Размышляя над ситуацией, Саша догадалась, что Римма и Степан просто боятся: окажись она в городе, Берцуев всё равно её найдёт и выйдет на похитителей сына через неё.
«Так они никогда меня не отпустят! – с ужасом представила своё будущее Саша. – А Шурка? Его тоже надо будет постоянно прятать от отца. Мы теперь как скованные одной цепью арестанты? Как бы не так! – возмущение заставило её подпрыгнуть на кровати. – Плохо вы меня знаете! Убегу!» – Девочка чуть не сказала последнюю фразу вслух, но опомнилась и оглянулась на спящих Наиду и Шурку.

 В комнате было темно, только ярко светилась щель в поддувале  печи. Старуха мерно похрапывала.
Саша вспомнила, как она застала сегодня Наиду в странном смятении, суетливо прячущую в сундук какие-то детские вещи. Маленький белый ботинок, который выпал из её рук, будто отпечатался в Сашиной  памяти.
«Что это было? Почему Наида так испугалась? Цыганские дети не носят такую обувь. Здесь какая-то тайна…» – подумала Саша, уже засыпая.


Маша не знала, что переселение подобно стихийному бедствию. Не было у неё раньше такой практики. Второй день она, наглухо закрывшись в своей квартире, паковала вещи. Хорошо, Люба «подогнала» ей большие картонные ящики, в которые Маша складывала книги, посуду, необходимое барахло.
Тётя Зина была строго предупреждена: всем говорить, что в квартире хозяев нет. Бедная соседка была очень расстроена, что Маша переезжает, но обещала это известие держать от всех чужих в секрете.
 
С Валентиной общались только по сотовой связи.
Вечером она сообщила:
– Всё в порядке. Продавец деньги на счёт получил. Ключи от квартиры у меня. Документы ещё на доработке, но это ничего. Завтра можешь вселяться.
– Валюха, ты – гений! Спасибо огромное и многократное! Ты без преувеличения меня спасла. За мной долг!
– Какой там долг, Маша! Ты отстегнула в нашу контору, как положено. Я рада, что смогла быть тебе полезной. Завтра мой Миша с сыном помогут тебе с переездом, я попросила. Они подъедут часов в девять. Пойдёт?
– Здорово! Конечно, пойдёт!
– Ну, созвонимся!

Буквально через минуту телефон зазвонил снова.
«Наверное, забыла что-то сказать», – подумала Маша о Валентине, но в трубке послышался незнакомый женский голос:
– Маша, как я рада тебя слышать!
Мария медлила, не отвечала в замешательстве, напуганная витающей вокруг опасностью.

– Не узнаёшь? Это Зоя! Я звоню из Москвы!
– Зойка… Как ты…
Она хотела спросить, откуда приятельница по санаторию знает номер её телефона, но тут же вспомнила, что сама написала ей его на бумажке «на всякий случай», когда спешно уезжала встревоженная Сашиным побегом.
– У меня всё – высший класс! Виталий сделал мне предложение! Я приглашаю тебя на свадьбу.
– О! Поздравляю! Какие вы молодцы, – наконец, пришла в себя Маша. – Только приехать не смогу, обстоятельства, понимаешь…

– Что, Саша? – сразу встревожилась Зоя. – Вы нашли её?
– И да, и нет… Я не могу тебе сказать, извини.
– Понимаю.
– Я за тебя, Зоюшка, выпью бокал Шампанского! Вы – удивительная пара! Желаю, чтобы у вас всё удавалось!
После разговора Маша на какое-то время выпала из реальности, осмысливая новость. Надо же, как они нашли друг друга! Это – судьба. Неужели, правда, браки совершаются на небесах? Чем надо умилостивить судьбу, чтобы она преподнесла подарок?

 Может, дело в коммуникабельности? Маша представила Зою, простенькую, хрупкую, как подросток, но с непостижимой силой воли, романтичную и в то же время по-житейски хваткую, бесшабашную и целеустремлённую. Как такие качества сочетаются в ней? Не обидчивая, лёгкая в общении… Видимо, Виталий сразу Зойку приметил. Мария подсчитала: всего неделя прошла, как они расстались. Быстро же у них «срослось»! Оба инвалиды – и ничего!

Резкий длинный звонок в дверь будто полоснул по нервам, и заставил сжаться её в комок. На плите вот-вот закипит поставленный ею чайник. Если он сейчас засвистит, сразу будет понятно, что кто-то есть в квартире.
Снова позвонили, раздражённо, несколько раз.
Маша, стараясь не скрипнуть, не стукнуть, поднялась с кресла и сделала несколько осторожных шагов к плите. Вода в чайнике уже характерно шипела перед неизбежным бульканьем. Времени обойти стул уже не было. Маша сделала отчаянное усилие, наклонилась через стол и кончиками пальцев повернула вентиль газа. Чайник будто всхлипнул, задохнулся и перестал сипеть.
 
Звонки, ещё и ещё, злые, настойчивые.
Кто же это?
Маша бесшумно приблизилась к входной двери, замерла, напрягая, насколько было возможно, слух.
Вдруг она уловила, как открылся затвор двери напротив, и послышался недовольный голос тёти Зины:

– Что вы трезвоните? Там никого нет.
– А гдэ хазайка? – с акцентом спросил грубый голос.
– Уехала. – Первое, что пришло на ум, сказала Зинаида через цепочку. Это был тот же парень, смуглый и патлатый, с тяжёлым взглядом. Сегодня он не один. Второй стоял молча.
– Куда?

– Не знаю, ребятки. А вы ей кто будете?– спросила невинно, а поджилки плясали от страха.
– Братыя, – бросил один, а второй хмыкнул. – Давно уехал, мат?
– Она-то? Дня три назад. Небось, лечиться. Она часто уезжает.
– От нас нэ уедыт, - буркнул чёрный, и Маша услышала, что «гости» стали спускаться по лестнице. Она прислонилась к стене и беззвучно заплакала.


Элеонора сидела на больничной койке и мерно раскачивалась корпусом взад – вперёд. Это вошло у неё в привычку, так лучше думалось. Вечернее небо разрезано прутьями решётки на равные кусочки, как торт.
В палате душно, даже смрадно. У старухи, которую подселили к ней после посещения Марата,  – глубокий склероз, со всеми «вытекающими» в прямом и переносном смысле, а уход медперсонала зависит от добросовестности смены.

«Лечение» постепенно превращало Элеонору в безвольную куклу. Она чувствовала, что ей сложно сосредоточиться на какой-нибудь мысли. Непреодолимая вялость клонила в сон, ускользала реальность происходящего. Было или нет, что вчера какой-то человек в белом халате тайно передал ей записку. Или приснилось? Кто это был? Санитар? Медбрат?
В записке торопливым чужим почерком было написано: «Будь готова в любую минуту бежать отсюда».

 Он тихо приказал: «Уничтожь». Элеонора скомкала клочок бумаги и в туалете, мелко изорвав его,  выбросила в грязное ведро.
Теперь она мучительно думала: было ли это в самом деле или пригрезилось? Элеонора попыталась представить лицо человека, который принёс записку, и не могла вспомнить его.

«Значит, Римма что-то предпринимает, чтоб вытащить меня отсюда, – думала она в другой раз в момент просветления. – Но как я смогу выйти отсюда? Я не дойду даже до входа на этаж, как меня тут же поймают».
Римма, кроме того, единственного раза, больше не навещала её. Не хочет лишний раз светиться. Но ждать невыносимо. А вдруг Марат раскусил их аферу? Тогда сестре и самой несдобровать. Марат – лютый, если ему поперёк. Наверняка, ему сказали, что Римка была в больнице. Может быть, он уже имел с ней «беседу».
Стало жутко. Элеонора легла и накрылась одеялом с головой.



Утром, дожидаясь троллейбуса, чтобы ехать на работу, Ольга купила в киоске на остановке газету «Вечёрка». Почти сразу же ей бросился в глаза крупный заголовок: «А было ли похищение?» Под ним фотография детской площадки с аттракционами. На заднем плане мамы и бабушки с малышами, а впереди на карусели мальчуган лет девяти. В небольшой заметке говорилось: «Наделавшее много шума сообщение о похищении школьника А.Б. – ученика 2 класса  оказалось фикцией. Разыскиваемого ребёнка неоднократно видели на детской площадке во дворе одного из домов спального района. Об этом в редакцию написали неравнодушные жители и подкрепили свои слова фотографией».

Ольга ещё раз прочитала сообщение. Она не могла взять в толк: не было никакого похищения? Мальчишка нашёлся, спокойно гуляет на площадке… Тогда где Саша? Раздумывая над неожиданной задачкой, Ольга прозевала свой троллейбус. Только когда он мигнул габаритными огнями, отъезжая, она поняла, что это её номер маршрута.
«Чёрт! Теперь опоздаю! – ругнулась она про себя. – Следующего не будет минут двадцать. Придётся на перекладных…»

На двух попутных автобусах, с пересадкой, Ольга едва успела к началу смены. По пути несколько раз она набирала по сотовому номер Маши, чтобы сообщить ей ошеломляющую новость, но та не отвечала.
В садике Ольгу встретила взволнованная Таня.
– Нас расформировывают! – горячим шёпотом выдала помощница.
– Как? Не поняла…
– На заведующую пришло письмо. Какое-то постановление…
– А нас куда? А детей?
– Ольга Романовна! Спросите что-нибудь полегче.

После завтрака заведующая провела с воспитателями «летучее» собрание.
Оказалось, что по распоряжению областных властей их сад-интернат закрывается. Педсоставу и другим работникам рекомендовано самоопределение. Дети будут распределены по обычным детсадам.
На фоне этого сокрушительного известия почти незаметным прошло сообщение, что Ванечка в садик уже не вернётся, так как его семья уезжает из города.