Розы - морозы -Кармен

 
   Согласитесь, окружающая жизнь входит в нас через ощущения. Тепло солнечных лучей, прохлада ночного воздуха, колючий холод крещенского мороза; звуки живой природы, человеческой речи, музыки, шум городских улиц; запахи, цвет и пластика предметов - всё это определяет и  наше настроение, и взгляды на жизнь, и участие в ней.

  На меня сильнее всего действуют музыка и запах. Часто впечатление от них сливается в один образ, в одно воспоминание.Запахи(аroma)иногда образуют чУдную гармонию, иногда спорят и противоречат друг другу.
  Летний вечер вдруг опрокинет на тебя водопад ароматов, музыкально согласованных, руководимых невидимым дирижёром-ветром. Главная мелодия в этой aroma-симфонии -
тревожащий запах земли, то густой, влажный,дурманящий, то пресный, сухой, томящий.
На его фоне, прихотливо извиваясь, течёт мелодия ароматов зелёной жизни.
Каждое растение заявляет о себе. то со скромностью обыкновенного пырея или мяты, то с претенциозностью лилии или розы.

  Аромат лилии ассоциируется для меня со звучанием скрипок в "Серенаде" для струнного оркестра П.И.Чайковского. Свет, чистота,обещание счастья, начало жизни.
    И нет впереди ни ошибок,
    Ни горьких обманов, ни бед,
    А есть лишь беспечная радость
    И юности утренний свет...
Всё просто, определённо. Другое дело - благоухание розы. Это уже зрелость, любовь, страсть.

 
  Сладкий, опьяняющий аромат розы вызывает в моей памяти запах снега и трескучего мороза. Смешно: розы- морозы. Примелькавшаяся рифма - что ещё может сближать эти понятия? Скорее, розы - это южное солнце, Испания, звон кастаньет.

 Представьте себе: и розы, и морозы, и Испания, и даже Кармен в музыке Бизе - Щедрина встретились однажды в крещенский холод в деревенском клубе...

   Была я тогда студенткой Ульяновского педагогического института.На пятом курсе нас послали вести уроки русского языка и литературы в сёла, где не было учителей-словесников. Проработали мы там с ноября по май.

   Беклемишево - глухое село с деревянной школой-бараком. Двери классов, отапливаемых  дровами  в персональных печках, открывались прямо на заснеженную улицу. Дети приходили не только из Беклемишева,но и из соседнего совхоза и близлежащих деревень. По утрам, перед уроками, ребята отогревали стеклянные чернильницы у горячего "подтопка", как называли нашу классную кирпичную печку.
Грели и пальцы, чтобы можно было взять ручку и писать.

   По вечерам село замирало. Только в совхозном деревянном клубе светились окна. Там и собиралась молодёжь. Заведующий клубом, помнится, Никишин, плотный, невысокий мужичок лет сорокА, располагал ключами от дверей,киноустановкой, радиолой "Рекорд"
и набором пластинок для танцев. И хотя в клубе не было ни массовика, ни режиссёра, жили мы весело: репетировали,ставили спектакли, пели, танцевали и даже фокусы показывали.

   И был слепой музыкант Гена, имевший собственный новенький баян и обладавший отменным музыкальным слухом. Он знал все песенные и танцевальные новинки, которые передавали по радио. Гена и аккомпанировал нам в концертах. А концертировали мы не только в своём клубе. Случались гастроли в соседние сёла. Одна из этих гастролей и
 соединила розы, морозы, Испанию и Кармен.

   Перед Новым 1963 годом наша молодая компания: учительницы Нина, Валя и я, а также
совхозный зоотехник Александр и несколько деревенских девчат и парней - подготовила
концерт, чрезвычайно понравившийся и местным неискушённым зрителям, и особенно нам самим, Мы решили: грех такую программу продемонстрировать только один раз. И надумали отправиться на гастроли в дальнее татарское село(там были знакомые у нашего
завклуба). Видимо,нам представлялось,что тамошние зрители ещё более обделены культурой и мы осчастливим их своими талантами, за что они встретят нас как столичных звёзд.

   В концертной бригаде многие были артистами широкого профиля: и пели, и танцевали, и играли в героической драме "Маруся". А я взялась исполнить испанский танец . Ну вот тянуло меня на экзотику, и всё тут! Тем более я сшила уже карнавальный костюм, испанский,по моему мнению. Вдохновила меня на эту авантюру музыка из оперы Бизе "Кармен". Кармен была тогда моей любовью. Не героиня новеллы Мериме,а именно персонаж Бизе. Я слышала оперу по радио, а потом купила пластинку
с записью " Кармен-сюиты"Щедрина. Эту-то запись я и решила взять для танца. Как
выглядела Кармен, я только предполагала. Но чувствовала, что мы с ней родственные души по вольнолюбию, своенравию и жестокости в отношении к негодным мужчинам
( в то время я в них совершенно разочаровалась!)

   Итак,в середине января, в субботний вечер, должен был состояться
гастрольный концерт. Но с утра пошёл снег, забуранило,и дороги замело. Поездка оказалась под угрозой. К счастью,в концерте участвовал зоотехник Александр,тридцатилетний высокий, плечистый мужчина, игравший в нашей героической драме "Маруся" ветерана-партизана. Он договорился с начальством, и часов в шесть вечера(было уже темно) к зданию клуба подали "экипаж": гусеничный трактор с огромными санями на полозьях из двух толстых брёвен и с водителем  в чрезвычайно весёлом состоянии. Не помню, как мы расположились на открытой платформе, чем укрывались от бурана. Сквозь непроглядную снежную муть мы устремились , как на подвиг. Сани то переваливались с боку на бок, то поднимались на заносы, то резко падали. Помню,что от холода стыли щёки и сводило губы, но было весело: хохотали до упаду над каждым пустяком.

   На  место прибыли в половине девятого, опоздав на полтора часа. В окнах клуба темно. Мы подумали, что зрители разошлись. Оказалось,хотя отключили электричество и артисты опаздывали,публика терпеливо ждала. Зал был заполнен до отказа. В сопровождении двух керосиновых ламп отважные артисты отправились за кулисы. Стали переодеваться. И тут до меня дошло, что я не смогу танцевать - не  подо что! Наш проигрыватель некуда подключить - нет электричества. Бросилась к баянисту:
   -Гена, что ты можешь сыграть для испанского танца?
  Он невозмутимо отвечает:
   -Увертюру из "Кармен", ту, что на пластинке.
  Мне не показалось тогда ни смешным, ни нелепым, что увертюра прозвучит в исполнении баяна.

  Сцена была освещена двумя керосиновыми лампами. Начался концерт. Первой была "Маруся",наша героическая пьеса. Юная разведчица-партизанка попала в лапы фашистов, никого не выдала и погибла, как герой. Об этом рассказывает наш современник, ветеран-партизан, в юности любивший Марусю и хранящий память о ней в своём сердце. Зрители горячо аплодировали, и "слёзы у многих блеснули", как нам показалось.
  Во втором отделении пропели всё, что приготовили, показали фокусы,Гена сыграл соло на баяне. Подошла моя очередь.

   Зазвучала увертюра из "Кармен" в исполнении баяниста Гены. Я же услышала, как запели скрипки, грянули кастаньеты, и явственно ощутила аромат живых роз, которые украшали мою голову и грудь и которые я своими руками сделала из алых штапельных
накрахмаленных тряпочек. И не я, а цыганка Кармен явилась на полутёмной сцене.
 Почувствовала, как "сердце пред грозой певучей меняет строй... и кровь бросается в ланиты". Весь заготовленный набор движений вылетел из головы, волна музыки подхватила меня, и моя Кармен заметалась по сцене в каком-то исступлённом, диком танце. Отрывки - толи песни, толи стихов- мелькали в голове. По-моему, я даже выкрикивала их:
   -Вас когда полюблю?!... Как  у пташки крылья...не связать...твой стан, твой огневой...!
   Что она(Кармен) вытворяла на сцене, не помню,потому что это действительно была не я. Запах роз становился сильнее, удушливее. Кармен неистовствовала на сцене.
Сколько это продолжалось, не знаю. Опомнилась я только за кулисами. Передо мной
стояла Нина и тормошила меня,закутывая в шаль(было холодно):
  - Эля,ты что? Тебе плохо?
 Меня трясло, и было страшно. Я попросила:
  -Дай попить!
  Нина куда-то убежала и принесла ледяной воды. Я отпила из кружки. Дрожь понемногу утихала.

  Концерт кончился. Было часов одиннадцать, но зрители не хотели расходиться, просили Гену поиграть на танцах. Ещё час баянист развлекал публику. Наши тоже пошли танцевать, а меня ноги не держали. Спряталась за кулисы и попыталась понять, что со
мной случилось. Я всего только надела платье с необъятно широкой юбкой и чёрным атласным лифом. Ну,прицепила самодельные цыганские серьги, вырезанные из жёлтой консервной банки, приколола на грудь и в распущенные волосы тряпичные розы, чтобы покрасоваться перед зрителями. Там, в своём клубе, в Беклемишеве, под замечательную
музыку Бизе я и красовалась в импровизированном танце. А здесь,в темноте и холоде, под нелепую увертюру баяниста Гены что-то незнакомое выползло из глубин моего существа, зажгло кровь и сделало меня бесстыдницей.

  Совершенно уничтоженная этим открытием, я угрюмо отмалчивалась на восторженные комплименты по поводу моего танца. Забота Александра о том, чтобы потеплее укрыть меня в санях, казалась мне подозрительно интимной, намекающей на особые отношения, и я грубила ему. Нина старалась оградить меня от расспросов  о моём самочувствии, объясняя мою молчаливую угрюмость усталостью.

  После этого случая я разлюбила Кармен, долго не выносИла запаха роз. Летом 1963 года закончила институт, вышла замуж и уехала в другой город. Всё, что произошло со мной в гастрольном концерте, постепенно потеряло остроту, забылось. Сейчас, припомнив этот случай, я вспомнила и ту наивную девочку, которой когда-то была и которую так испугала проснувшаяся в ней женщина...
  Музыка "Кармен" меня и сейчас волнует, хотя уже не приводит в экстаз. А розы?
 Розы растут и благоухают в моём цветнике на даче. Их запах теперь воспринимаю как
 изысканное соло в зелёной aroma-симфонии, поющее о любви, о страсти, о нескончаемом
чуде жизни.